Почти полтора месяца все шло своим чередом — Айра пыталась править, опираясь на советы Голоса и Парая Недера.

Она поняла, что в стране все не особенно благополучно — потому что раньше Дорас поставлял вино, пряности и шелк во все края обитаемого мира, а сейчас оказался отрезан от большинства торговых путей.

Еды хватало, но привыкшие к роскоши купцы и вельможи пытались восполнить потери за счет крестьян и работников, и те жили теперь впроголодь.

Чтобы увеличить армию и лучше ее вооружить, пришлось поднять налоги — и независимо от того, на что или для кого их увеличивали, в первую очередь это било по простым людям.

Айру едва удержали от того, чтобы она открыла казну и запасы короны для народа Дораса.

«Распределять все равно будут не обычные крестьяне, и поверь, твою поддержку почувствуют совсем немногие из тех, для кого ты стараешься, — и в первую очередь Орда, которой в решительный момент ты не сможешь противостоять», — сказал ей тогда Голос, а чуть позже те же доводы повторил Недер.

А еще молодая королева внезапно влюбилась — в молоденького барда, Альрика, изящного паренька со сладким, бархатным голосом и длинными русыми полосами, перевитыми золотой нитью.

В каждый свободный момент она вызывала его к себе и заставляла петь едва ли не до хрипоты. Ей нравилось все — и военные песни вроде «За Светлого Владыку и Дорас», и смешные песенки про встречу рыцаря, принцессы и дракона, где их столкновение обыгрывалось сотнями разных способов.

Но от медленных и длинных баллад о любви она замирала, а в груди словно начинало ворочаться что-то большое и шелково-шерстистое.

Естественно, ни о каком признании и речи не шло, и некоторое время Айра умудрялась скрывать собственное чувство даже от Голоса. Хотя, может быть, Голос, предпочитавший решать проблемы тогда, когда они проявятся серьезно, просто старался не замечать увлечения своей подопечной.

Кто с ней говорит, девушка по-прежнему не знала.

Влюбившись, Айра начала замечать и то, чего не видела раньше — как переглядываются фрейлины и пажи, как простые и вроде бы ничего не значащие знаки внимания между мужчинами и женщинами оказываются вдруг полными скрытого смысла.

Вокруг кипела война, на границе гоняли беженцев, пытавшихся прорваться через перешеек.

В Дорасе купцы, недовольные тем, что их торговля замерла, едва ли не в открытую призывали договориться с Ордой, а самые глупые отправляли письма к темникам и посылали гонцов к хану Разуже. Даже самые небольшие проблемы, на которые раньше никто и внимания не обращал, грозили в любой момент вызвать беспорядки и бунты — и оказалось, что в стране немало тех, кто хотел бы этого.

Но, несмотря на все это, люди продолжали жить — они влюблялись и расставались, они вели сложные политические интриги только для того, чтобы больнее уколоть тех, кто их отверг, или заслужить ласковый взгляд от тех, кто был им мил.

Теперь Айра видела все это, а поскольку ей хотелось многое понять, то все, что происходило между мужчинами и женщинами, между мальчиками и девочками, словно становилось заметнее в ее присутствии.

Она видела крушение надежд пожилого капитана, одного из тех, кто долгой и верной службой заслужил полное доверие ее отца. Он пытался ухаживать за молоденькой фрейлиной, и поначалу она, польщенная его вниманием, даже отвечала на его взгляды, смущалась и краснела.

Но когда капитан послал сватов к ее родителям, наотрез отказалась выходить за него замуж. Как ухажер он был престижен и хорош, но как муж казался страшным, словно месть Дегеррая.

«Он сам виноват, должен был хотя бы поговорить с ней, — сказал Голос по этому поводу. — Но он пошел по самому простому пути там, где легких решений не бывает».

Еще она видела, как взрослая уже женщина, бывшая фрейлина матери Айры, лет тридцати или даже старше, влюбилась в семнадцатилетнего пажа. С точки зрения королевы эта любовь выглядела комичной — взрослая, замужняя женщина, чей старший сын лишь ненамного младше пажа, оказывала молодому человеку знаки внимания, дарила дорогие подарки, забыв об осторожности.

Паж же отнюдь не сопротивлялся, но посещением любовницы не ограничивался — кроме всего прочего, он еще и рассказывал всем, кто готов был его слушать, о своей победе.

И хотя с виду у них все было хорошо, Голос уже сказал, что момент, когда Айре придется выгнать женщину к мужу, а пажа отправить куда-нибудь подальше, не за горами.

По совету Голоса Айра возобновила древнюю традицию устраивать в королевском дворце пиры для всех. С одной стороны, это выглядело не совсем правильно, ведь в государстве многое было неладно, но с другой стороны, надо показывать, что все нормально, а еще смотреть за теми, кто придет во дворец.

«Люди часто считают окружающих дураками, и надо давать своим врагам возможность сделать ошибку», — сказал Голос.

Кроме того, после событий в гавани, коронации и нескольких недель правления Айры многие считали, что ничего хорошего от новой королевы ждать не приходится, и с этой точки зрения пир также был необходим.

При прошлом короле дело обстояло так, что он мог просто приказать, и тут же все приходило в действие. На кухне знали, какие закуски и в каком количестве должны быть приготовлены, церемониймейстер определял, кто и где сидит и каким образом расставить столы.

Однако теперь все сместилось, и любая неточность могла оскорбить одних и дать несбыточные надежды другим. Часть вопросов взял на себя Парай, с частью помог разобраться Голос, некоторые проблемы разрешил с помощью своих подручных верховный маг.

Пир начался с того, что престарелый регент вместе с юной королевой под медленную и тягучую мелодию вошли в зал. Следом за ними прошагали самые влиятельные люди Дораса — и Голос не преминул в очередной раз подсказать усевшейся на малый трон Айре, кто есть кто.

Однако она совершенно не слушала его, она смотрела на галерею над залом, в которой сидели музыканты, и среди них находился ее Альрик. Он был потрясающе красив даже в обычном черном камзоле — музыкантам на балах запрещали одеваться в яркие одежды, чтобы они не выглядели красивее гостей.

Против обыкновения он играл не на лютне, а на свирели, и Айра слышала ее голос.

И каждый раз, когда юная королева бросала взгляд на своего барда — он смотрел на нее. Айре очень хотелось позвать его оттуда, наплевав на условности и запреты, на советы Голоса и гневные взгляды Парая.

Но она знала, что это оскорбит всех присутствующих, что гости и уж тем более их жены воспримут это как выпад, направленный против всех них в целом. Пока Айра сидит на троне и все степенно и медленно жуют, то все прекрасно, но как только она решит хоть что-то переиначить, она сломает порядок вещей, принизит этим свое достоинство, достоинство державы, достоинство всего дворянского сословия…

«Королева Симера, согласно легендам, не вошедшим в официальные хроники, возвысила своего фаворита из простых людей, чуть ли не из слуг, — произнес вдруг Голос. — И она ни перед кем не отчитывалась».

«Как ей это удалось?» — поинтересовалась Айра.

«Она правила жесткой рукой, окружив себя преданными людьми. Ее власть была незыблемой. И если ты сможешь добиться того же, то сможешь делать то, что нужно тебе, не обращая внимания ни на кого».

Альрик играл божественно и смотрел только на нее.

Королева милостиво кивала тем из пирующих, кого подводили к ней для приветствий, и поднимала кубок, наполненный вином, разбавленным водой почти до прозрачности — чтобы только ощутить вкус, но ни в коем случае не захмелеть.

Она беседовала с соседями — с потным двоюродным дядей, специально приехавшим ради пира из глухой провинции, которой он правил, и с молодым красавцем графом, совершенно не интересовавшимся женщинами, но зато владевшим феодом и верфями во втором по величине порту Дораса.

Никакого удовольствия от бесед девушка не получила, а граф еще и умудрился посоветовать ей, как себя вести, за что королева Симера наверняка отправила бы его на галеры, а королева Айра лишь загадочно улыбнулась, чтобы остальные подумали, что ей достался изысканный комплимент.

После мучительно скучного пира Айра решила принять ванну в подвале дворца.

И в тот момент, когда она разнежилась, примирилась с миром и своим правлением, когда она точно решила, что с завтрашнего дня будет более жесткой и сильной, что обязательно сделает так, что никто не сможет диктовать ей свою волю, вбежала служанка и сказала, что королеву просит капитан ее охраны.

Айра удивилась — что такого произошло, чего нельзя изложить Параю или регенту, зачем искать именно ее? Она позволила служанкам осушить на себе воду гигантскими полотенцами, затем облачилась в платье и приказала звать капитана.

Седой вояка с ходу бухнулся на одно колено и склонил голову.

— Ну же, мой верный капитан, — Айра легонько повела плечом, очень надеясь на то, что этот жест будет выглядеть по-королевски. — Что случилось?

— Убийство, — ответил тот. — Уже третье. На первое мы не обратили внимания, второе сочли случайностью, но после сегодняшнего мы точно знаем, что во дворце есть человек, который больше похож на зверя. Убитые — из челяди, одна пожилая женщина, одна девушка и один совсем юный поваренок. Мы можем поднять по тревоге стражу и провести обыски по всему дворцу… Но если не найдем убийцу, поднимется паника. С другой стороны, никто из дворян пока не пострадал, мы можем замять дело, арестовать кого-нибудь для вида и тихо пытаться найти виновника…

У Айры от таких новостей перехватило горло. А она думала, что у нее раньше были заботы! Кто же мог это сделать? Какой-нибудь мясник? Или солдат? Может, во дворец проник убийца, нанятый кем-то еще?

Еще мелькнула мысль, что Эона не зря сбежала — она хоть и не очень умная, но некоторые вещи понимает гораздо лучше и быстрее, чем гораздо более сообразительные люди.

— Ваше Величество, капитан Морик, — раскланиваясь на ходу, в помещение купальни ворвался Парай Недер. — Что случилось?

Айра кивнула капитану, приказывая, чтобы тот все рассказал первому советнику. Парай сразу же принялся задавать вопросы:

— Когда произошло первое убийство?

— Четыре дня назад.

— Второе?

— Вчера.

— Раньше подобных происшествий точно не было?

Капитан нахмурился и некоторое время что-то обдумывал, а затем нехотя сообщил:

— Было два раза. Одно за неделю до коронации, а еще одно три года назад. Еще был случай, когда пропала служанка у леди Трау, тогда решили, что она просто сбежала, однако я потом проверял — девушка так и не появилась ни дома, ни у знакомых.

— Это очень, очень плохо, — Парай Недер горько усмехнулся. — По роду занятий я сталкивался с преступниками, которые не могут пересилить себя и убивают не ради наживы, а потому что у них в голове что-то не так. При этом они выглядят как обычные люди, работают, иногда у них дома семья — жена, дети… И самое отвратительное в том, что, переступив черту однажды, они уже никогда не останавливаются — а в нашем случае убийца явно потерял меру. Раньше он был аккуратен и редко выходил на охоту, а сейчас по какой-то причине убил уже троих за несколько дней.

— То есть это не человек из гильдии, не какой-нибудь кочевник или варвар? — поинтересовалась Айра.

— Наемный убийца лишил бы жизни конкретного человека, — ответил первый советник, — и тут же исчез бы. Это кто-то из своих, из тех, кто живет во дворце долгие годы, к кому все привыкли и на кого не обращают внимания… Плохо то, что таких людей сотни, и поймать убийцу можно только на месте преступления. Впрочем, Ваше Величество, предоставьте это нам с уважаемым капитаном Мориком.

Королева, отнюдь не успокоенная словами советника, глядела на то, как Парай уводит за собой капитана стражи, и чувствовала себя беззащитной. Конечно же, за дверями всегда есть двое лучших воинов, а рядом всегда находятся служанки или фрейлины. Кроме того, убийцу интересовали простолюдины, смерть которых не была слишком уж большой трагедией.

Но даже сама мысль о том, что где-то рядом, маскируясь под добропорядочного человека, ищет новую жертву чудовище, была отвратительна Айре.

«Тебе ничего не грозит, к тому же я уверен, Парай найдет убийцу, — сказал Голос, почувствовав настроение королевы. — Он весьма неглуп, и у него есть знакомые преступники и охотники за наградами — твой советник наверняка найдет нужных людей».

Айру это, если честно, совсем не утешило.

При мысли, что, кроме убийцы, по коридорам дворца будут ходить еще и охотники за головами, а может, даже и преступники, которым будет поручено ловить монстра, настроение ее еще больше испортилось.

Заснула она только под утро, и в тот момент, когда королеве наконец удалось найти достаточно удобное положение на громадном мягком ложе, ее вновь разбудили.

— Ваше Величество! — громким шепотом произнесла склонившаяся над ней фрейлина.

— Что? Поймали убийцу? — встрепенулась Айра.

— Кого? — удивилась девушка. — Нет, нет! Там пришли воины, говорят, что вам нужно быстрее собираться, прямо сейчас начинается мятеж, ваши свобода и жизнь в опасности!

* * *

Самым паршивым в своей нынешней жизни бывший первосвященник Дегеррая считал саму эту жизнь. Змеи, норовящие погреться у вас на животе, пробуждения от холода, ледяная вода в ручье, куда надо таскаться по нескольку раз в день — все это он не любил с детства, бедного и не очень счастливого.

Хороший маг при наличии ресурсов легко одолевает подобные неудобства.

Проблема была в том, что Родрис прятался и не желал особенно выделяться, творя уж слишком большое волшебство, а кроме того, у него было не особенно много сиреневых кристаллов, он их берег.

Ну и в-третьих, он слишком долго не практиковал обыденную магию и многое забыл. В некоторых делах он был лучшим — в том, что касалось священной магии, сложных ритуалов, обращенных к Владыке Дегерраю, он мог навести ужас на целые страны, наслать засуху.

Причем требовалось ему для этого совсем немного — зал для проведения ритуалов, волшебные кристаллы, толковые помощники и небольшая поддержка Дегеррая, любимого бога.

Но в варварской деревушке, затерянной на краю мира, было нужно совсем иное.

Мужчины хотели араки и чтобы уд стоял непрерывно, а девки прыгали к ним в постель.

Женщины хотели, чтобы мужчины не пили, не гуляли и чтобы старые козы рожали, как молодые, и сразу по десять козлят.

Получив отказ в помощи, как первые, так и вторые норовили объявить его обманщиком и как-то напакостить.

Однажды утром к пещере шамана подошло все племя: каждый выкрикивал оскорбления, причем Родрис с удивлением услышал о многих своих грехах, о которых он даже и не подозревал, в частности, о том, что обрюхатил Герру, дочку вождя племени, а также что свел с ума Карриса, который после этого кинулся вниз с края мира.

— Я превращу вас в жаб! — рявкнул он в ответ.

— Не превратишь, ты — ложный шаман! — заорал какой-то смутно знакомый варвар. — Ты только грозишься!

Родрис задумался.

Обыденная магия никогда не являлась его коньком, но кое-что он в ней все же смыслил. Было жаль тратить кристаллы, которые в этих местах добыть просто негде, но выбора, судя по всему, не оставалось.

Мысленно проговорив формулу, Родрис резко выкинул вперед руку и превратил ближайшую к нему старуху в громадную жабу.

Варвары замерли.

— Матушка Гнарри? — осторожно поинтересовался высокий варвар с расписанным шрамами животом.

— Я превратил ее в жабу! — заорал Родрис.

На самом деле он не рассчитал с размерами.

Тем временем варвары успокоились и начали расходиться: Родрис так и не понял — то ли они устрашились, то ли их полностью устроило то, что матушка Гнарри стала жабой, то ли они вообще просто собрались покричать и, наоравшись вдосталь, решили, что пора и поработать.

— Хаос подери этих варваров, прости меня, Дегеррай… — пробормотал он и побрел обратно в пещеру.

Взяв ведро, он поднялся по узкой тропинке мимо пещеры и, пройдя сотню шагов, посмотрел вниз.

Мир здесь заканчивался, далеко внизу на отвесной скале виднелось несколько колючих кустиков, а еще ниже кто-то шевелился — хотя, возможно, это ветер играл обрывками тумана. Еще ниже, в сиреневой глубине, мерцали серебристые звезды, видимые даже днем.

Отставив ведро — с ним еще идти за водой — Родрис не отказал себе в удовольствии осторожно приподняться, и, развязав тесемку на кожаных штанах, помочиться за край мира.