12 января 2072 года. 14:00.

Тесса.

Спустя четыре дня усиленной подготовки мы наконец стоим на пороге такой хрени, о которой я никогда бы не подумала, что стану ее частью.

Мы хотим поймать зараженного.

Вот прям в буквальном смысле. Выехали, можно сказать, на рыбалку, только вместо рыбы ловим опаснейшего на земле зверя, а вместо хлебного мякиша — пакеты с человеческой кровью, которые нам любезно одолжил Кейн из своего криоморозильника.

Страшное место под названием Икеа находилось в ста километрах от Бадгастайна на въезде в Зальцбург. Я слышала о существовании подобных гипермаркетов исполинских размеров, но никогда не видела их вживую. Когда мы вошли внутрь, я поняла, что страхам Свена было на чем базироваться. Вчера мы весь день потратили на то, чтобы запомнить каждый поворот, каждую секцию, каждый знак в этом средоточии мебели и стеллажей. И все равно я умудрилась заплутать сегодня во время разметки территории. Свен прав, это проклятый лабиринт. Стрелки на полу водят кругами. Карты на стенах запутывают еще больше, мы понять не можем, как их считывать. Как смотреть на этот красный кругляшек, обозначающий меня? Сверху? Зеркально? Сбоку? Кончилось тем, что мы нарисовали собственные карты со стрелками и развесили их на каждом столбе.

План у нас хреновый. Вот прямо до жути хреновый. А другим он и быть не может, потому что эти ребята не солдаты, они далеки от разработки стратегий перехвата, а я из командира спецотряда превратилась в школьную учительницу, потому что когда я отдаю приказы, эти сопляки обижаются на мой тон. А я по-другому и не могу разговаривать! Я не веду светских разговоров с зараженными, не прошу их опустить когти и встать на колени. Я действую быстро и жестко, и от своих подчиненных требую того же самого. К сожалению, я забываю, что здесь у меня нет подчиненных. Так что параллельно с попытками спасти человечество, я еще и учусь вежливому общению с гражданскими.

Этот гипермаркет словно создан для похитителей зараженных. Наш хреновый план состоит в том, чтобы заманить зараженных внутрь, протащить через выставку мебели, на которой у нас есть несколько точек отсева лишних особей, в отделе товаров для дома у нас будет последняя попытка оторвать одного от остальных, дальше провести его через склады самообслуживания прямиком к погрузочной платформе, где его будет ждать Аякс. Там мы его вырубаем дозой транквилизатора для тираннозавра, грузим в машину и счастливые едем домой.

Звучит, как салат приготовить: куча ингредиентов и полная чушь в итоге. В этом плане столько неточностей и столько «если», что это даже на план непохоже, это скорее теория вероятностей. Ох, как я скучаю по своим боевым собратьям. Вместе мы бы придумали что-то гораздо более эффективное, да и провернули бы быстрее и слаженнее. Здесь же я фактически раздала оружие детям с сосками во рту.

Зараженных поблизости вокруг гипермаркета нет, тут пустырь в преддверии промышленной зоны. Но мы нашли группу из трех зараженных в спячке через дорогу возле офисного здания. На них весь наш план и сориентирован. Если же тут найдутся другие особи, то плакали наши расчеты и чертежи — будем импровизировать. Найти всех зараженных в округе невозможно, потому что тепловизор не видит их, когда они в глубокой спячке. Кейн объяснил, что чем глубже и дольше спячка, тем ниже температура тела зараженного, это увеличивает набор спектров их силуэтов, радар невозможно настроить точно с таким широким диапазоном перепадов. А я прям нутром чую, что есть здесь еще особи.

Кстати, мое нутро вдруг обзавелось необъяснимой обостренной интуицией. Я буквально стала чувствовать этих тварей поблизости. Тех троих возле офиса я и нашла, не знаю, как. Просто почувствовала, что они в той стороне, как если знаешь, что где-то на дальней полке в кухне должна быть припрятана печенька, но где точно, ты не помнишь. Я рассказала о своем чувствительном нутре Кейну, мы с ним наконец нашли общий язык, мне нравится, что теперь его можно расспрашивать обо всем без страха показаться посмешищем. Но к сожалению, у него пока нет объяснения моей интуиции, которая к тому же допустила ошибку. Я чувствовала зараженных возле деревьев в ста метрах от главного входа в гипермаркет, но там было пусто. В общем, Кейн обещал раскрыть все секреты нашей мутированной ДНК, когда получит в свое распоряжение живой подопытный образец. А мне приходилось терпеть этот затылочный зуд.

Я вообще вся чешусь, если честно. Может, это последствия двухнедельного лопатного похода в дремучий лес без нормальной еды, воды, отдыха. До сих пор тело ломит от изнуряющего физического труда, который в буквальном смысле все жизненные соки из нас выжал. У меня болит поясница, и ноют плечи. Особенно то, которое мне аппетитно прокусили. Оно еще не до конца зажило, а я его уже подвергла насилию, надеясь на чудеса быстрой регенерации, которые мне достались с мутацией. Но не такая уж она и быстрая, думалось мне, когда я растирала следы от укусов, испытывая ни с чем не сравнимый экстаз.

Вот и сейчас я почесала плечо в последний раз и наконец произнесла в микрофон:

— Ребята, пора начинать. У нас осталась всего пара часов до наступления сумерек.

Я испытываю удовольствие от того, что вновь одета в свою бойцовскую экипировку, правда, облегченного типа. Так как зараженные больше не охотятся на меня, нужда в стальных листах брони отпала, и экипировка сразу облегчилась на двенадцать килограмм. Я теперь ощущаю себя, как в спортивном костюме для бега, могу даже рекорды ставить.

Томас переделал винтовки, взяв за образец ветеринарное ружье Кейна, и теперь Фамас стреляет летающими шприцами, в патроннике их вмещается двадцать штук. Я с Перчинкой и Фабио заняли позиции на металлических конструкциях под крышей. Здесь же ребята-инженера сделали для нас деревянные леса, по которым мы будем передвигаться, следя за обстановкой внизу. Мы находимся в шести метрах над землей, отсюда отлично просматривается вся хитроумная система мебельного гипермаркета, призванная заставить покупателей взять то, что им не нужно.

Бизнес-модель Икеи вечна! Спустя сорок лет после уничтожения цивилизации Хайдрун продолжает набирать целую телегу фонарей, подушек и каких-то пластиковых коробов! Когда я спросила, зачем ей вся эта бессмысленная хрень, она ответила:

— Чтобы скопировать страничку из каталога! Вот, смотри! Правда уютный уголок? — она листала пыльный каталог тридцатого года с кучей бессмысленных идей о том, как оформить спальни, гостиные, кухни. Ей богу, люди до Вспышки такой ерундой занимались! Поставил стол, стул, включил лампочку, чего еще нужно?

Но никто не смог устоять перед множеством безделушек, напичканных в этом магазине с такой плотностью, словно это были предметы первой важности. Уже через час наш Аякс превратился в телегу, забитую одеялами, занавесками, посудой, лампами. Казалось, что мы сюда приехали за фоторамками и сковородками, а не за зараженными. Ребята меня просто убивают.

— Кто-нибудь видел подставку для ноутбука под названием Брэда? Она идеально впишется в нашу зону возле камина! — Хайдрун руководила закупками, листая каталог.

И уровень моего психометра так точно остановился в красной зоне от всего этого брэда.

Я оглядываю магазин с высоты лесов, отсюда хорошо просматривается лабиринт из перегородок между секциями и стеллажами. В роли убегающей добычи у нас три героя: Малик, Зелибоба и Куки. Согласно нашему плану, группа зараженных должна разделиться, и тогда каждый побежит за своей собственной наживкой. Но, разумеется, такого никогда не случится, потому что, как я уже сказала, план у нас полная хрень с брэдом возле камина. На такой случай мы заготовили несколько препятствий и ловушек, предназначенные для того, чтобы отделить зараженных друг от друга и выбить ненужных особей из погони.

Фактически все трое наших жертв бегают отвратительно. Даже Зелибоба подкачал — разнежился в отсутствие командира. Я замерила их скорости и нисколько не удивилась тому, что их покусали. Я больше удивилась тому, как долго они продержались до того, как их атаковали. Но деваться некуда, потому что выбирать не из кого. Из шестнадцати человек нашей мини-базы всего трое являются солдатами. Хоть и на том спасибо.

Роль стрелков важнее, потому что в руках снайперов контроль над гонкой за добычей внизу, в любой момент мы вмешаемся в действо для того, чтобы скорректировать ход событий. Шприцы летят медленнее пуль, у них слегка дугообразная траектория полёта из-за большего веса, а потому только опытные стрелки могут совладать со столь деликатным орудием.

— Свен, готов? — спросила я, сидя на корточках на лесах.

Свен дежурил снаружи возле дверей главного входа и следил за нашей целевой аудиторией через дорогу.

— Готов! Зомби в поле видимости. Спят, — прошептал Свен, будто боялся, что чудища его услышат.

— Сейчас мы их разбудим. Итак, всем приготовиться!

Я взглянула на Перчинку и Фабио, сидящих на металлических балках напротив меня — каждый караулит свою секцию. Благодаря костюмам Падальщиков, что мы вытащили из деревни, они хотя бы стали походить на новобранцев с сосками во рту. Это уже лучше.

Оба дали мне знак готовности.

— Кейн, мы начинаем, — произнесла я в микрофон.

— Аякс готов к приемке, — произнес Кейн в ухе.

— Малик! Открывай пакет! — приказала я и уставилась на дисплей перед глазами.

Томас облегчил систему видеонаблюдения — камера и дисплей прикреплены к ободу вокруг головы, Йонас с Арси создали автономную электронную платформу на базе Фелин. Через видеокамеру на ободе Малика, стоявшего у входа в зону мебельной выставки, я наблюдала за тем, как он отвернул колпачок пакета с красной жидкостью, переливающейся бархатистой сочностью на свету. Мне показалось, что даже до меня донесся ее металлический аромат.

Остальные ребята еще не научились быстро управлять системой Фелин, но я уже переключила изображение на видеокамеру на ободе Свена. Сегодня все, кто имеет видеокамеры на головах, являются моими глазами, прямо как в старые добрые времена.

Группа из троих зараженных, которых не сразу отличишь на фоне белоснежного пейзажа, застыли, точно каменные статуи, обращая лица в разные стороны. Бледные лысые и практически голые. Казалось, что вирус застал их либо в бассейне, либо на побережье, потому что одежда их определенно напоминала плавки и слитный женский купальник.

Вдруг они резко встрепенулись, глаза широко открылись, я даже издалека видела, как засверкали их зрачки глубокого синего цвета. Не прошло и пары секунд, как они резко повернулись в сторону Свена, опустились на четыре конечности и стремительно поскакали на зов крови.

— Бегуны приготовиться! — выкрикнула я в микрофон.

Ребята внизу напряглись. Я слышала их тяжелое дыхание в наушнике.

— Ребята, я не знаю смысл выражения «сосет под ложечкой», но у меня в животе так конкретно сосет, что диарея назревает!

— Куки, заткнись! Приготовься! Я слежу за тобой! — крикнула я резко, не хватало мне еще паники в самый критический момент!

Зелибоба стоял у входа в ресторан, Куки в зоне спален, Малик в зоне прихожих. Все заняли позицию низкого старта.

Я переключилась на камеру Малика, он смотрел в сторону главных дверей. Через семь секунд после открытия пробки на пакете с кровью зараженные врезались в стеклянные вращающиеся двери, возле которых изнутри их ждали трясущиеся от страха Миша с Ульрихом. Ребята кинулись на дверь и застопорили вращение так, чтобы в отсек попал лишь один зараженный — самый быстрый из них, а потом резко крутанули ее и первый зараженный кубарем ввалился внутрь магазина. Он резко вскочил на ноги, огрызнулся на грубых швейцарцев у двери, застывших в ужасе, но быстро потерял к ним интерес и уже несся сломя голову на запах крови, который испускал пакет Малика.

— Вперед! — закричала я, хотя в том не было нужды.

Зараженный вбежал по лестнице со скоростью гепарда, перепрыгивая сразу через четыре ступени. Малик со всех ног убегал вглубь мебельных секций.

Ульрих с Мишей уже снова прокручивали дверь, чтобы запустить следующего. Но голод прибавил зараженным сил, и сразу двое попали в одну секцию вращающихся дверей, а потому силы тотчас же стали неравными. Теперь зараженные толкали дверь, а ребята уже ничего не могли с этим поделать. Они бросили дверь и побежали прямиком к Аяксу — их роль выполнена.

Двое зараженных ворвались в холл и поскакали в сторону выставки мебели.

— Куки! Боб! Открывайте пакеты! — скомандовала я.

И задержала дыхание. Потому что в идеале зараженные должны на этом этапе разделиться: один последует за запахом из ресторана, второй — за запахом из секции спален.

Но Куки, разумеется, сорвалась раньше времени и уже преодолела свою дистанцию в сотню метров, оказавшись в секции «Кухни». Видимо, ее запах был менее интенсивным, потому что зараженные выбрали маршрут Боба.

— Боб! Оба бегут за тобой! Куки! Лей кровь! — кричала я.

Надо было увеличить интенсивность запаха со стороны Куки, чтобы попытаться отвлечь хотя бы одного. На такой случай мы специально создали проемы между секциями, чтобы разделить зараженных.

— Вот же черт! — застонала Куки.

И трясущимися руками сжала пакет, разлив немного крови по полу.

Эффект сработал тут же. Правда, не так как я планировала.

— Кук, прости. Теперь оба бегут за тобой! Беги!

— Ненавижу тебя! — зарыдала Куки и понеслась, сломя голову, вдоль своего маршрута.

Оба зараженных нашли подготовленную нами лазейку, ведущую в секцию освещения, и резко сокращали дистанцию.

А в это время Малик, уже изрядно запыхавшись, достиг секции детских спален и бросил пакет с кровью в центр одной из комнат. Наблюдая сверху за тем, как несущийся за Маликом зараженный врезается в перегородки, как его заносит на поворотах, из-за чего скорость его бега снижалась, я сделала вывод, что выбор места для охоты подходит, как нельзя лучше!

За Маликом следила Перчинка, я же следила за ним через ее видеокамеру, продолжая наблюдать за перспективой плана на всех этапах. Парень избавился от груза ответственности в виде пакета с кровью, схватил лежащую в огромном боксе игрушечную сову по непонятной мне причине, и бросился наутек. Зараженный молниеносно набросился на пакет, разрывая его когтистыми пальцами и острыми зубами в кровавые клочья. Красные брызги разлетелись по всей детской комнате с розовым манежем и кучей плюшевых медведей, словно он рвал на части младенца! Вот же жуткое зрелище!

— Закария, вали! — крикнула Перчинка.

В ту же секунду она выпустила в зараженного все двадцать шприцев, а Закария, карауливший за перегородкой, замахнулся топором и обрубил тросы. Тяжелые ящики с мебельными каркасами, которые мы заранее подвесили на металлических потолочных балках, полетели вниз и обрушились на зараженного с громким треском. Зараженный завыл от боли. В этот момент у меня сжалось сердце, как если бы в него вогнали кол.

«Он же тоже человек!»

Закария замахнулся топором второй раз и обрубил трос, подвязанный к тяжелому дивану. Дополнительная сотня килограммов придавила уже похороненного под мебельными щитами зараженного. На этот раз он не издал ни звука — транквилизатор подействовал. Первая похоронная процессия завершилась без осложнений.

— Первый вышел из игры! — отрапортовала Перчинка.

Я же с Фабио наблюдали за тем, как рыдающая на ходу Куки выбежала в среднюю часть магазина, где продавались товары для дома. Мы передвигались между секциями вдоль траектории Куки и методично стреляли шприцами, пытаясь поймать хоть кого-нибудь из тех двоих тварей, что гнались за беднягой.

— Есть! — крикнул Фабио.

Один из шприцев воткнулся в ногу зараженного, карфентанил тут же попал в кровеносную систему и вырубил близлежащие нервные окончания в ноге, отчего зараженный на несколько секунд потерял способность ею управлять. Он споткнулся, налетел на кухонный стол, перекатился кубарем пару раз и распластался на полу, злобно рыча. Там мы его и достали, выпустив еще пару десятков шприцев.

А потом, перезаряжая магазины на ходу, уже бежали на помощь к Куки, за которой продолжалась погоня. Но тут в ухе истерично завопил Свен:

— Тесса, нам кранты! Там еще бегут!

— Перчинка! Командуй планом Куки! — ответила я рефлекторно.

— Есть! — ответила солдат и, перепрыгнув через леса, присоединилась к Фабио в роли ангела-хранителя для изможденной девчонки внизу.

Я вывела изображение с видеокамеры Свена на дисплей перед глазами и тут же опешила. Я даже дышать перестала от осознания того, что отныне моя ведьмовская интуиция пугает меня до чертиков! Четверо зараженных бежали со стороны тех деревьев, где я чуяла их с самого начала, но никто их так и не нашел.

— Откуда они вылезли?

— С подземной парковки! — ответил Свен, карауливший уличный периметр у входа в гипермаркет.

Вот почему мы их не нашли! Я чуяла их под землей!

Черт подери, да что со мной происходит? Я сама себя пугаю!

Но я быстро избавилась от лишних вопросов в голове, которыми можно заняться позже. Сейчас проблема была конкретна: план шел под откос, над нами нависла угроза провала.

— Свен, вали к Аяксу! — приказала я на бегу.

Что-то мне подсказывало, что те кадры, что я наблюдала с его видеокамеры, свидетельствуют о том, что он уже на полпути к нему.

Миша и Ульрих тоже давно покинули пост возле вращающейся двери, а потому все четверо разъяренных уродцев без проблем ворвались в холл и уже взбегали вверх по лестнице. Ситуация накалялась. Я перевела картинку на камеру Фабио и наблюдала за тем, как Куки швырнула пакет с кровью на помеченное крестом место на полу.

— Тесса, я тебя ненавижу! — ревела обезумевшая от страха Куки. — Ненавижу! Ненавижу! Чтобы я еще раз … О! Симпатичный пледик!

Куки схватила розовый плед толстой вязки и бросилась прочь. Черт подери, эти девки меня убивают! Она всего в шаге от смертельной опасности, но снова тащит в Аякс какую-то хрень, которой уже итак полный кузов! Они сумасшедшие!

В ту же секунду зараженный набросился на пакет с кровью и стал рвать его зубами, воя и рыча, как голодный зверь. Фабио выпустил в него оставшиеся шприцы с транквилизатором, и когда зараженного начало шатать, крикнул:

— Арси, давай!

Арси, стоявшая за перегородкой, перебила трос топором и огромная связка упаковок с фасадами от шкафа купе, подвешенная на стальные каркасы под потолком, полетела точно маятник прямо на зараженного. От такого удара его сначала подкинуло высоко под потолок, он перелетел в соседнюю секцию и пролетел метров десять не меньше. Вот это, я понимаю, бейсбол! Зараженный приземлился без сознания прямо на мягкую кровать в секции спален. Добрых снов!

Но план уже пошел под откос. Мы удачно избавились от двоих зараженных, третьего вырубили транквилизаторами. Изначально, усыпленный должен был прийти в себя через три обещанные Кейном минуты, а потом снова помчаться за добычей уже в одиночку. Но, как я уже сказала, сегодня ничего не работает по плану. А оно и не может и не должно работать по плану, когда план составляют далекие от военного образования придурки с брэдом в голове!

Я судорожно соображала, наблюдая за тем, как четверо зараженных разбредаются по гипермаркету на зов крови, вытекающей из разорванных пакетов. Я решила действовать по наитию.

— Перчинка! Кинь мне свой пакет! — крикнула я.

Перчинка тут же вытащила из кармана припасенный на такой вот всякий случай пакет с кровью и перекинула мне через балки. Я быстро переключилась на карту расположения моих псевдобойцов. Проанализировав траекторию четверых зараженных, рассекающих между секциями, я рискнула претворить в жизнь самый тупой план, который только мог мне прийти в голову. Но я воодушевилась тем, что терять нам было нечего.

Я вскрыла пакет и тут же начала обильно поливать кровью пол под собой. Душераздирающий вой из разных сторон прозвучал в тот же миг, а потом перегородки затряслись: монстры бежали на приманку. Я быстро объяснила свой план Перчинке и Фабио, те разбежались по позициям, а я переключилась на главного героя, все это время остававшегося в стороне от заварушки. Ну сейчас тебе достанется по первое число, братец!

— Боб! Скажи, ты псих? — крикнула я в микрофон, ни на секунду не упуская из виду передвижения четверых зараженных.

— Еще какой! — ответил мой солдат оживленно, точно ждал от меня миссии.

Ну держи, сам напросился!

— Тогда на девять часов двадцать метров от тебя! Беги наперерез через кастрюли! Вали его! — крикнула я.

И тут же выпустила очередь из шприцев по зараженному, бегущему последним в группе. Один шприц вонзился ему в плечо, и он отстал от своих товарищей. Я не хотела вырубать его больше, чем нужно, мне нужно сохранить скорость его бега.

Вот почему я люблю солдат. Они сразу понимают, чего я от них хочу и не ноют о том, что у них ногти сломаются или ребра. Зелибоба сразу определил, на кого я глаз положила, и утопил свою педаль газа в пол, несясь наперерез через секцию с кухонной утварью. Достигнув прохода, он совершил зрелищный прыжок с разбега на три метра в длину — баскетболист все-таки — и точно приземлился на уродце. Оба свалились и кубарем покатились по полу.

Зараженный за долю секунды вскочил на ноги и оскалился на растерявшегося Боба, распластавшегося перед ним, прямо, как ароматный обед.

— А теперь что?! — запаниковал Боб, когда сообразил, во что я его вовлекла.

Я поступила нечестно. Я воспользовалась узколобостью солдафона, у которого соблюдать приказы вышестоящего лица выработано на уровне рефлекса. Фактически я рискнула его жизнью, потому что мне нужно было выиграть время. Надеюсь, Боб ты меня простишь.

Я спрыгнула со своего насеста на стеллаж, а потом и на пол, очутившись точно позади Зелибобы прямо у поворота в зону с принадлежностями для декора.

Сколько тут, мать вашу, ароматизированных свечей! Они прямо стеллажами до потолка выстроены! Такое чувство, что у человечества до Вспышки была одна проблема: как побороть вонь романтикой!

— Боб, уйди! — крикнула я.

Боб удивился моему внезапному появлению, но тут же обрадовался и быстро отполз в сторону, убравшись с пути зараженного. Перед яростными голубыми глазами голодного существа возник припасенный мною пакет с волшебной красной жидкостью. Зараженный, как загипнотизированный, следил за каждым малейшим движением пакета в моей руке. Честно сказать, я сама смотрела на пакет и облизывалась, как если бы в нем было клубничный джем Свена. Ну почему их не мучает жажда джема? Мы бы им весь мир накормили без проблем!

— А теперь бежим нахрен отсюда! — крикнула я Бобу и побежала прочь.

Зараженный, оскалившись, бросился за мной в ту же секунду, забыв про Боба. Сам же Зелибоба побежал за нами. Мой план был прост: во-первых, испытать свой скоростной бег, ведь не секрет, что бойцы спецотряда бегают куда быстрее обычных людей; а во-вторых, пока его трое собратьев лакомились пакетом Перчинки где-то в районе гостиных, нам надо было заманить этого счастливчика в зону складов.

Но, разумеется, бежала я так себе. Уже возле стендов с декоративными растениями в горшках, которые кстати Хайдрун тоже запихала в Аякс в количестве тысячи штук, я выдохлась. Память снова бросила меня в прошлое, когда я спасалась от голодных тварей три недели назад: до боли знакомое сиплое дыхание, клокочущее рычание, чавкающие слюни и вой. Что ж, может, тогда вы меня поимели, но сегодня я пожалуй надеру вам зад!

Мой план продолжал работать. Чувствуя зловонное дыхание практически возле самого носа, я размахнулась, как если бы кидала гирю, и подкинула пакет вверх. Я почувствовала, как пара капель из открытого пакета приземлились мне на лоб. Перчинка, все это время бегущая за нами по деревянным помостам на металлических балках под потолком, поймала пакет в воздухе и переняла эстафету.

Зараженный свалил меня с ног, использовав мою ноющую от двухнедельного копания поясницу, как трамплин (чтоб ты сдох, козел!). Он попытался допрыгнуть до пакета, но бросаю я, что надо. Перчинка уже уносила ноги далеко к складам напрямую вдоль лесов, в то время как зараженному приходилось петлять на земле между стеллажами с ведрами и горшками с пальмами.

Зелибоба помог мне подняться, и мы снова побежали.

Я переключилась на камеру Фабио, все это время ждущего передачи эстафеты у складских ворот. Перчинка скинула ему пакет с лесов, Фабио поймал и, сломя голову, вбежал на склады с высоченными стеллажами до потолка, забитыми всяким добром, которому больше не суждено быть распакованным. По крайней мере, до следующего пришествия Хайдрун в этот гипермаркет.

— Аякс, встречай! — крикнула я в микрофон.

Я ликовала! Потому что на складе уже ничто не может нарушить наш салатный план с блинчиком с начинкой, мать вашу!

— Скорее! Его спутники тоже бегут! — Перчинка кричала нам, ожидая нас возле дверей на склад.

Мы с Зелибобой, запыхавшиеся, выбежали из лабиринта, Перчинка тут же закрыла толстые металлические двери и вставила железный лом в замок, заблокировав его.

А где-то в глубине склада послышались крики и хлопки. Мы втроем продолжили забег. Одновременно я переключилась на камеру Томаса, который с остальными ребятами ожидали приманку на конечном пункте. Кейн, Томас, Божена и Хайдрун обстреливали зараженного шприцами, окружив его. Под такой массивной атакой уродец уже через минуту лежал без сознания в луже крови, вытекающей из разорванного пакета.

Очутившись возле Аякса, я первым делом пересчитала ребят. Все на месте и уже закатывали зараженного или, вернее сказать, зараженную, потому что теперь было отчетливо ясно, что это — женщина, в ковер в стиле прованс, обвязывая блинчик с начинкой тросами.

— Ребята, пошевеливайтесь! Движуха началась! — крикнула Арси из Аякса.

Мы все вместе подняли с пола получившуюся трубу — она весила килограммов сто не меньше! — и дружно погрузили в Аякс через заднюю дверь.

Несмотря на то, что мы работали очень быстро и слаженно, всего через минуту в заблокированную дверь забарабанили ее сородичи. Они даже выли, что было странным, будто чуяли, что их невесту похищают. А потом я поняла, что их привлекают окровавленные ошметки пакета, который зараженная разорвала в припадке голода. Крови тут размазано так, будто здесь целую группу людей расчленяли! Мы сейчас сюда всех зараженных в округе соберем на вечерние посиделки!

— Давайте же скорее! Чего копаетесь? — Арси, следившая за радаром Аякса начинала паниковать.

А если это фригидное чудо с дредами теряет самообладание, значит, ситуация действительно переходит в разряд опасной.

Наконец чудовищный блинчик с начинкой был прикован стальной багажной сеткой внутри боевой машины, и мы забрались на борт. Черт подери, как тут тесно из-за всех этих ламп, ковров и подушек! Хайдрун, я убью тебя!

Томас нажал кнопку открытия погрузочных ворот склада и запрыгнул внутрь Аякса последним. Мы закрыли люки, врубили фильтры в системе кондиционирования и Зелибоба вжал педаль газа в пол.

Зелибоба управлял лихо, получая наслаждение от такой мощи под задницей. Я помню, еще во времена нашей совместной службы он всегда хотел быть водителем, но его комплекция идеально подходила для пехотинца. Теперь же, по причине нашей малочисленности и отсутствия профессионалов, Зелибоба может быть всем: водителем, стрелком, грузчиком, посудомойкой.

Когда мы выехали на шоссе, зараженная начала приходить в себя. Четыре десятка шприцев с наркозом хватило всего на десять минут. Было одновременно и смешно, и страшно наблюдать за «свирепым мешком», но поделать мы уже ничего не могли. Транквилизаторы закончились и придется терпеть истошные вопли и рычания трофея до конца поездки.

Я подошла к Зелибобе, который отныне был главным водителем Аякса, рядом с ним в кресле стрелка сидела его верная сестра Перчинка. Я обоим пожала плечи — высшая похвала от командира. Они взглянули на меня и кивнули улыбкой, принимая награду. Этот поощрительный солдатский ритуал остался без внимания других пассажиров, которые хранили гробовое молчание. Ребята ловили ртом воздух, смотрели друг на друга большими глазами. То ли устали, то ли до сих пор в шоке от испуга, то ли рычащая зараженная так угнетающе действует на них.

— Бегут за нами? — спросила я у Арси, следящей за мониторами, куда поступали изображения с наружных видеокамер.

— Нет. Все чисто!

Арси даже сама с облегчением выдохнула.

И в этот момент раздался радостный вопль Хайдрун.

— Мы сделали это!

Заорали все. Но не от радости, а от очередного испуга.

— Хайдрун, твою мать!

— Да чтоб тебя!

— Дурун, я убью тебя!

А потом все рассмеялись, атмосфера перестала быть напряженной. Ребята стали обниматься, пожимать друг другу руки и истерично хохотать.

— Черт возьми, как же они быстро бегают!

— Когда они врезались в дверь, я думал, они стекло пробьют!

— А как он подлетел, когда Арси ему шкафом врезала! Прямо как мячик! Пиу!

Они наперебой пересказывали друг другу события и переживания, хотя все наблюдали за происходящим через дисплеи на шлемах и мониторах Аякса. Но все равно каждый с интересом слушал друга, пока тот делился своими ощущениями от погони и стрельбы.

На фоне оглушающего галдежа и смеха от пересказов событий, которые из раза в раз обрастали новыми деталями, в дальнем углу машины посреди ящиков с вазами, половниками и скатертями с пледами Малик сидел рядом с Куки и очень эффектно признавался в любви. Он протянул Куки ту самую сову, которую, точно пещерный человек, добыл прямо посреди охоты. Без слов, без горделивых объявлений, без хвастовства перед избранницей. Куки смущенно улыбнулась и прижала сову к сердцу, также без слов взаимно принимая любовь парня.

Это было мило. Я отвела глаза, не желая нарушать интимный момент этих двоих, которые вдруг показались мне такими смелыми — впустить любовь в сердца, живя в безумном мире, который так быстро и так беспощадно отбирает у тебя любимых. Малик и Куки напомнили мне о том, что я тоже испытывала подобное чувство, просто в один момент закрылась от него, ведь так было проще. Это был мой выбор, и у меня были на то причины.

Перед глазами возникла рука с носовым платком. Я подняла глаза.

— У тебя кровь на лбу, — произнес Кейн.

— О! Это не моя! — вспомнила я упавшие на меня капли крови, но приняла заботливый жест и взяла предложенный платок.

Мы смотрели друг на друга дольше приличного, и я, смутившись, улыбнулась. А когда он улыбнулся в ответ, я захотела остановить Аякс и выпрыгнуть подальше от неловкого момента. Пусть меня даже сожрут заживо. Кажется, мы стали понимать друг друга больше, чем нужно.

Срвнивая нашу первую встречу с нынешними отношениями, я отчетливо заметила, как стремительно они меняются. Он перестал думать обо мне, как о тупоголовом солдафоне и понял, что мои навыки полезны. Я же, в свою очередь, увидела смысл в его исследованиях и решила поставить свою жизнь на его теорию. А это, так к сведению, стоит гораздо больше, чем носовой платок. Пусть даже с именной вышивкой. Черт! У него платок с вышитыми инициалами! Вот же аристократ чокнутый!

Я приложила платок ко лбу и снова вернулась к Арси, изображая вид чересчур занятого командира, на деле же просто хотела избежать сентиментального момента.

Я по привычке бегло просмотрела изображения с каждой из видеокамер, чтобы в сотый раз удостовериться, что нас никто не преследовал. Скорее всего, зараженные не могут оторваться от той кровяной лужи на складском полу, вылизывая каждую драгоценную каплю и не смея тратить интерес на уезжающую машину, в гонке с которой им не потягаться.

Я отняла платок ото лба и взглянула на пятна крови на клетчатой ткани с инициалами Кейна. И тут внезапно у меня сработал мощный слюноотделительный рефлекс во рту, как если бы я увидела зеленое яблоко и представила его кислую сочность. Меня резко бросило в жар, сердце упало вниз, из легких вышел весь воздух, а ноздри заполонил тяжелый металлический аромат крови, который вдруг показался мне… вкусным.

Я быстро сглотнула нахлынувшую массу слюней и спрятала платок в карман брюк, пытаясь успокоить возбудившийся организм, но так и застыла в этом пугающем моменте, вспомнив про зудящее плечо и теперь взглянув на него по-новому.

И тут, словно безжалостная судьба желала еще больше усугубить мое положение, нечто странное и жуткое на экране монитора привлекло мой взор.

На фоне уходящего за горизонт тусклого зимнего солнца отчетливо виднелись три человеческих силуэта на крыше гипермаркета. Зараженные неподвижно застыли с головами, обращенными в нашу сторону. Их позы недвусмысленно давали понять, что они смотрят прямиком на нас.

Меня снова посетило мое необъяснимое чутье, которое я все больше ненавижу.

Мне показалось, что они следят за нами.

12 января 2072 года. 19:00.

Малик.

Лилит — так мы назвали нашу пойманную особь. В честь первой жены Адама, как сказал Закария.

А потом Тесса убила ее.

И происходило это так.

В лаборатории Кейна уже давно стоит и ждет своей участи герметичный бокс из плексигласа размером с мини-комнату, куда нам необходимо было доставить Лилит. Разумеется, сделать это необходимо максимально быстро потому, что она источает сигнальные запахи для своих товарищей «Эй! Я здесь! Вытащите меня отсюда!». Поэтому, как только дверь Аякса открылась, мы бросились со всех ног в лабораторию, неся в двадцать рук блинчик с начинкой.

Транквилизаторы закончились, Кейн не рассчитал их количество. В итоге, Лилит так истошно ревела, что никаких запахов не нужно, чтобы понять, что в этом здании происходит нечто чудовищное. Разумеется, мы все нервничали, были на пределе.

Мы целой толпой тащили Лилит в ковре, который она прокусила своими мощными клыкастыми челюстями и уже пыталась протащить в эту дыру свою страшную морду. Прямо кадр из фильма «Чужой». Арси бежала за нами следом с ноутбуком в руках и наводила еще больше паники:

— Они задвигались! Все в радиусе пятидесяти километров начали двигаться! Ребята, скорее!

— Деточка, пожалуйста, перестань кричать, вонять или чем ты там их зовешь?! — причитала Куки, бегущая рядом.

Наконец мы занесли Лилит в бокс посреди лаборатории, сшибая все на своем пути. Кейн даже не заметил, как мы разбили пару его миксеров. Время поджимало со всех сторон: и с лесов, откуда к нам двигалась армия зараженных сородичей Лилит, и от самой Лилит, которая уже не только вылезла мордой с огромной зубастой пастью из блинчика, но уже и руки освободила и пыталась с нами драться. Нас вокруг нее было шестнадцать человек, и мы не могли с ней справиться!

Бокс был сделан из пуленепробиваемого плексигласа с арматурными укреплениями. Не знаю как, но Кейн его из своей стокгольмской лаборатории привез. Бокс был герметичным и очень прочным. В таких они сорок лет назад и держали первых свихнувшихся людей. Спустя пару минут после закрытия дверей бокса Арси, оставшаяся снаружи, успокоила нас, сообщив, что миграция зараженных остановилась.

И вроде бы мы должны вздохнуть с облегчением, вот только тут у нас было неконтролируемое голодное озверевшее чудовище, желающее разорвать нас в клочья. Напряжение и паника продолжали расти.

Мы уложили ее на стол с ремнями и пытались привязать.

— Хайдрун, держи ее руку!

— Она вырывается!

— Черт, она лягается! Я не могу удержать ее ногу!

На каждую конечность Лилит приходилось по три человека, и все равно мы справлялись с трудом.

А как она ревела! Так истошно, и громко, и остервенело, будто ее расчленяли заживо!

Тесса запрыгнула на Лилит и села той на грудь.

— Кейн, сделай что-нибудь! Вколи хоть мышьяк! — орала она, прижимая коленями рычащее чудовище к столу.

— Я вколю ей золетил с ксилазином, попробую ввести в наркоз!

— Да хоть ртуть коли! Выруби ее!

Мы все были на пределе возможностей, мы выдохлись после забега, адреналин съел остатки сил, а Лилит, как на вечной батарейке, брыкалась все с той же мощностью и нисколько не уставала.

Пока Кейн готовил шприцы, предел нашей усталости был достигнут. Лилит вырвалась из пут Фабио, Ульриха и Хайдрун и резко взмахнула когтистой рукой, наградив троицу глубокими порезами прямо на лицах. Все трое тотчас же схватились за кровоточащие раны, Лилит воспользовалась ослабевшей хваткой и столкнула с себя Тессу с такой силой, что та отлетела в противоположный угол. Пока оставшиеся ребята пытались перегруппироваться, чтобы снова взять Лилит под контроль, она умудрилась увернуться и вцепиться пастью в запястье Томаса. Послышался хруст ломающихся костей.

Томас заорал.

Я заорал.

И мы все заорали!

Потому что сработал рефлекс! Нас всех с детства учили, что если зараженный укусил тебя, ты не жилец. Почему-то тот факт, что мы уже давно зараженные, всплыл в наших зараженных мозгах гораздо позже инстинктивного животного страха перед укусом. Вот тебе и психологические установки, внушенные в детстве!

Из-за нашего совместного психоза хватка ослабла критически, и Лилит скинула с себя всех.

Я думаю, что в Тессе тоже сработал рефлекс. Только иного рода — сестринский. Все произошло в одну секунду: Лилит укусила Томаса, тот заорал, мы растерялись, и Тесса подскочила к Лилит, обхватила ее голову и резко крутанула.

Этот смачный хруст я никогда не забуду!

В ту же секунду тело Лилит обмякло, и вокруг стало непривычно тихо.

А через три секунды до всех дошел смысл произошедшего.

— Какого хрена ты натворила?! — первой не сдержалась Божена.

— Ну уж извините! Я вот так решаю проблемы! — огрызнулась Тесса, растерянно поглядывая на обмякшее тело Лилит.

— Она же умерла! Все наши усилия…

— Она еще не умерла! Кейн! Сделай что-нибудь! — кричала Тесса.

Ей тоже стало страшно оттого, что весь наш грандиозный план по поимке особи пал крахом.

Кейн так и застыл со шприцами в руках, не зная, как быть. Было видно, как он судорожно соображал, адаптируясь к новым условиям задачи с таймером.

Кейн тут же подскочил к Лилит.

— Переверните ее! — скомандовал он.

А потом выгнал всех из бокса, кроме меня и Божены, потому что там вообще было не продохнуть.

Следующие пять минут ребята стояли за стеклом, наблюдая за нашими манипуляциями, я физически чувствовал на себе их молящие взгляды. Звук сюда проходил очень глухой, но я слышал, как Тесса ругалась с братом, пока Зелибоба накладывал ему шину на сломанное запястье, а Перчинка клеила пластыри на лица еще троих жертв. Даже сражаясь с болью, Томас все же нашел силы винить Тессу в поспешности, хотя на его месте это было гораздо менее оправданным, ведь он пострадал больше остальных. Но это ярче всего демонстрировало, насколько глупо Тесса рискнула всеми нашими усилиями последних четырех дней. В самом деле, глупо получилось бы, если бы мы сами уничтожили пойманную с таким трудом особь!

Тесса же, в свою очередь, была уверена, что это был единственный выход нам всем остаться невредимыми и аргументировала свое поспешное решение не только сломанным запястьем Томаса, но и троицей красавцев с кровавыми ранами от когтей на лицах.

Короче, сложно было найти в этой ситуации правых. Но все же Тесса оказалась права в том, что свернутая шея не убила Лилит. Даже человек еще пару минут остается в живых, а причиной смерти становится нехватка кислорода, что давало времени Кейну вернуть Лилит с полпути на тот свет.

— Малик, зажми этот сосуд, — Кейн руководил экстренной операцией.

Мы ковырялись в шее Лилит, разрезанной вплоть до лопаток, и пытались восстановить нормальное положение позвонков.

— Божена, начинай переливание крови!

Божена тут же открыла капельницу с животворящей жидкостью.

Фактически мы возвращали первозданный вид поврежденному спинному мозгу, очень надеясь на способность к быстрой регенерации. И план сработал. Уже через пять минут мы поняли, что к Лилит возвращаются силы. Поразительно, насколько мощно человеческая кровь влияет на организм зараженного! Восстановление спинного мозга буквально происходило на моих глазах клетка за клеткой!

Разумеется, Кейн не мог не воспользоваться этой возможностью, он поставил зажим на спинной мозг в области шейных позвонков, вызвав безопасный контролируемый искусственный паралич, отделив голову от остальной части тела.

— Кажется, закончили, — произнес он.

Мы осторожно перевернули Лилит обратно на спину. Вне ковра она оказалась гораздо легче, чем я представлял.

— Ну что? — спросила Тесса, стоявшая все это время возле стеклянной стены и следившая за каждым нашим движением.

— Я отделил ей голову так, чтобы она не могла управлять телом, — ответил Кейн.

— Но она жива? — Тесса и впрямь была обеспокоена тем, что едва не загубила все наши совместные старания.

В ту же секунду голова Лилит дернулась и она привычно зарычала.

— Да чтоб тебя! — Кейн со страху отпрыгнул и врезался стеной к стене.

Лилит снова клацала зубами и рыкала, но ее тело оставалось неподвижным.

— Жива… черт меня чуть инфаркт не стукнул!

Мы переглянулись. Было неожиданно увидеть в Кейне эмоцию, он ведь всегда такой ровный и бесстрастный. А тут даже попытался пошутить! Похоже, сегодня день, когда все переродились.

— Ну и жуткое это зрелище! — произнес Зелибоба с отвращением.

Мы все были с ним согласны. Как-то мерзко было наблюдать за тем, как лысая голова дергается и рычит, голубые глаза Лилит пристально следят за нами, а зубастая пасть клацает и оттуда вырывается сиплое дыхание мертвеца, словно она обещает нас всех убить. Но в то же время бледное сухое исхудавшее тело с длинными когтями на руках и ногах, источающее гнилостный запах от застрявших на ее одежде разлагающихся частичек плоти, неподвижно лежит на кушетке, точно труп.

Впоследствии Кейн даже сделал вывод, что так работать с Лилит гораздо удобнее, ведь ему как раз и надо было изучать ее мозг. А как ее зафиксировать, когда мы даже в составе шестнадцати человек не можем с ней справиться?

В итоге, не до конца продуманный план снова привел нас к удачной импровизации.

И вот сейчас мы сидим в холле первого этажа вокруг согревающего наши души горящего камина, в котором трескается полено и рядом с которым стоит подставка Брэда под ноутбук, и просто всей компанией молча отдыхаем от приключений. Даже Закария и наши хакеры присоединились, а эти трое — самые редкие посетители вечерних посиделок.

После семи лет размеренной жизни, когда мы занимались глупой рутиной, просто чтобы убить время, мы наконец обрели четкую ясную цель, которая объединила нас значимым смыслом. Мы жили каждый своей жизнью, порознь искали стимул просыпаться по утрам, зная, что у Кейна есть некая теория, которая в будущем спасет человечество. Но все это было призрачным и каким-то недосягаемым, существовало в наших умах далеко от реальности.

Теперь же все изменилось. Я испытывал глубочайшее самоудовлетворение от собственных усилий, приложенных ради построения тропы в то далекое будущее, которое еще пару недель назад витало где-то в параллельном мире далеко в облаках и казалось не важнее нынешнего ковыряния в пробирке. Меня охватила настолько безграничная и сладостная эйфория от претворения идеи и теории в реальность, что я даже чувствовал легкое покалывание по всему телу, как если бы мой дух светился радостью.

По лицам остальных ребят я вижу, что их охватило схожее самодовольство и гордость за самих себя оттого, что мы наконец вырвались из пут монотонного времени и наконец начали что-то предпринимать. И не просто что-то! Меньше чем за месяц нам удалось одолеть сразу два важнейших этапа на пути к созданию антивирусной терапии: мы отвоевали у земли бронированную герметичную клетку и поймали опаснейшего хищника. Мы наконец стали частью чего-то очень значимого, и эта наша миссия избранных, которых природа наградила спасительной мутацией, стартовала исполнять свое предназначение.

— Мне кажется спустя две недели подражания гномам, выкапывающим алмазы ради Белоснежки, я могу все! Я как непобедимая женщина Халк! — произнесла Куки, лежа на мне в широком уютном кресле, толстый розовый плед укрывал нас от враждебного мира.

Ребята посмеялись.

— Вы бы видели, как я бежала! — по возвращении Куки не переставала говорить о своем олимпийском забеге.

Говорю же, мы все невероятно гордимся самими собой. Я уже давно такого чувства не испытывал.

— Мы видели, как ты рыдала, — сказала Божена.

— Да иди к черту! Свою часть плана я выполнила безупречно!

— А видели, как Зелибоба голыми руками завалил Лилит? Я глазами не поверила! — Арси стукнула сидящего рядом Зелибобу кулаком в плечо.

— У меня ж не было ружья, как у этих троих наверху, — смущался Зелибоба.

— Фабио, ты стреляешь классно! Был бы ты солдатом, то в отряде стал бы первым стрелком! — похвалила Перчинка.

А она знает толк в военном деле.

— Это Тесса меня тренировала, — отмахивался краснеющий Фабио.

И тут мы все замерли. Главной зачинщицы переполоха, который начался месяц назад, не было среди нас.

И снова мы проявили чудеса единомыслия, когда осознали, что средоточием всех наших сил, стремлений и талантов, стала Тесса. Она словно объединила бесформенную биомассу, которая проживала в этой гостинице свои бессчётные размеренные и бесполезные дни, вычленила в каждом сильные стороны, заставила их ярко сверкать и направила на достижение единой цели. Тесса стала ядром нашей команды, стала нашим светочем, а ведь на Желяве она была изгоем. Это лишний раз доказывает, что там на базе исковерканные приоритеты направляют людей не в ту сторону, подвергают остракизму правильных лидеров, устанавливают ложные надежды, которые ведут к смерти.

— Мне кажется, Тессе все ни по чем! Черт возьми, Томас, почему ты ее раньше не привел? — спросила Хайдрун, завернутая в один из сотни пледов, что она вывезла из Икеа, и попивая какао из большой прозрачной кружки оттуда же.

Томас заулыбался. Было видно, как он гордился своей сестрой. Нам и вправду не хватало жесткого командирского голоса, который собрал в кучу наши расхлябанные тела и придал им подобие чего-то стоящего. Если бы не Тесса, я бы никогда не решился играть роль наживки для зараженного! Именно ее напористость и самоуверенность придавали нам всем веры в то, что план Кейна сработает, и мы наконец найдем способ остановить действие проклятого вируса. Тесса поверила в теорию Кейна. А вместе с ней поверили и мы.

Куки засыпала на моем плече, обнимая игрушечную сову, и мой довольный дух засиял ярче от чувств, которые заставляли верить в неизбежность победы.

12 января 2072 года. 20:00.

Тесса.

Я чуть не оплошала.

Честно скажу, рефлекс сработал, ведь эта зубастая сучка решила поквитаться с моим братом! Не на ту напала, дрянь! Но я бесконечно рада, что Кейн со своим Чип и Дейлом исправили мою промашку. Даже представить не могу, как бы мы вернулись в начало.

Горячие струи душа не только согревали, но и лечили мое избитое тело от чрезмерной усталости, которую я никогда в жизни еще не испытывала! Мы работали без перерыва и отдыха, переходя от одной части плана к следующей. Помню, как после возвращения из деревни на Аяксе, Хайдрун пожаловалась:

— Мы что даже денька не передохнем?

Тогда я ничего не ответила, снова разозлившись на ее нытье, но сейчас я бы согласилась с ее возмущением! К сожалению, спасение человечества выходных не терпит, это работа на круглосуточную ставку.

Я обязана отдать ребятам должное. Оба наших плана были идиотскими с неизбежной необходимостью импровизировать в конце, но ведь все получилось. Пусть на соплях и еле-еле, но для ребят далеких от боевых миссий они справились очень даже неплохо, учитывая, что результат достигнут.

Я благодарна тому, что ребята стараются пресекать свое нытье и делать то, что велено, даже если им это не нравится. Кто знает, может, через пару месяцев я сделаю из них подобие боевого отряда и установлю-таки военную диктатуру в этом отеле посреди гор. Мое изнывающее тело просто молит о пощаде и напоминает о прекрасных деньках на Желяве, когда рядовые делали за меня всю работу, пока я семечки грызла. Чтобы я сама взяла лопату в руки и начал копать мерзлую землю? Чтобы я сама сделала себя наживкой для зараженного? Не в эпоху моего командирства уж точно!

Ребята — экземпляры стоящие, немного военной шлифовки и дисциплинарной муштры и станут нормальными людьми. Кроме Хайдрун, наверное, эту хиппи ничто не исправит!

Теперь, когда голова освободилась от озабоченности, связанной с восстановлением Аякса и поимкой подопытного образца, когда на горизонте пока не замаячила новая цель, я смогла погрузиться не только под горячий душ, но и во все размышления, которые меня тревожили.

В первую очередь, не выходили у меня из головы те три силуэта на крыше гипермаркета. Странные они были. Неестественные. Обычно зараженных видишь в двух вариантах: они либо несутся на тебя остервенелые и голодные, либо стоят с закрытыми глазами, пребывая в спячке. Те трое не принадлежали ни к одной из групп. Они точно не спали, они точно не гнались за нами. И честно признаться, их поведение показалось мне знакомым: восемь лет назад во время прорыва базы группа зараженных гналась по коридорам за мной и Калебом, а потом они вдруг резко замерли на одном месте, объединенные общим интеллектом, а затем и вовсе свернули в другую сторону. Спустя несколько минут я поняла, что они каким-то образом нашли более короткий путь и прибежали к нам наперерез. Если бы не взорвалась канистра с керосином, нас с Калебом растерзали бы в клочья.

Память рисовала перед глазами их застывшие посреди коридора тела, наблюдающие за тем, как мы удаляемся от них. Прямо как сегодня те трое зараженных на крыше.

Теперь я знаю, что значат эти застывшие позы, наблюдающие за бегством добычи. Они вычисляют, планируют, прогнозируют. Потрясающе, да? Разве примитивные животные, какими их считают на базе, на такое способны? Определенно нет! У зараженных четко наблюдается иерархия: они вычленяют сильных и следуют за ними. Есть зараженные, которые несутся за добычей, сломя голову. Есть те, кто продумывают целый план по ее поимке. И те, и другие смертельно опасны, как бешенный зверь и разведчик. Вот только если бешенного зверя можно пристрелить, разведчика еще надо поймать.

Я намыливала тело каким-то сладким ароматом ягод, завидуя самой себе из-за диковинного душистого мыла. Но в то же время мысли мои были с теми тремя наблюдателями. О чем они думали? Понимали ли, что мы похитили одного из них? Аяксы герметичны, запах Лилит они точно не могли почувствовать. Но способны ли они заметить пустоту в их рядах? Если они выделяют лидеров среди своих, то почему бы им не различать друг друга? Зрительно, по запаху — неважно. Но если они охотились в группе из четырех особей, то логично предположить, что пропажа товарища не останется незамеченной.

Я резко тряхнула головой, чтобы взболтать коктейль мыслей, снова вспоминая слова своего инструктора по стрельбе о том, что я слишком много думаю. Просто жми курок и хватит уже воду тратить. Я сполоснулась, закрыла кран и вышла из кабины. От воды сразу полегчало, но усталость не исчезла, мне необходим долгий и желательно коматозный сон. Постоянное воодушевление нытиков истощило силы, скоростной забег отнял мышцы на ногах. Надо поскорее здесь военный режим устраивать, а то скоро кони двину.

И в то же время я осознавала, что моя разбитость нетипична, словно увеличена искусственно, как если бы я болела простудой и все тело ломило от повышенной температуры. Я-то понимала, что физическая нагрузка последних недель так сказываться не должна, она не была сверх человеческих способностей, да и потом, где чудесные темпы регенерации, обещанные Кейном?

Я взглянула на себя в зеркало. Синие мешки под глазами, выпирающие скулы, болезненная бледность. И хотя я заметила, как шрамы на лице стали разглаживаться и морщинистые складки обожженной кожи утягивались, физически я была далека от энергичной свежести ребят. Они в деревне каждое утро просыпались посреди грязного хлама немытые и голодные, но все равно полны сил. Я же вставала с трудом.

«Потому что я болею».

Сердце остановилось, когда в мозгу родилась эта мысль, но в то же время признать его было логично.

Я не здорова. И причина не в физической нагрузке.

Память в сотый раз унесла меня в Аякс, где я сглотнула массу слюней, что мой организм выделил рефлексом при виде капли крови на платке Кейна. Я попыталась спрятаться от правды за деятельностью, но она никуда не делась, стояла возле мозга и терпеливо ждала, когда я наконец признаю ее существование.

И я признала.

Я никогда так резко не чувствовала запах крови, а я знаю, как она пахнет, я ее уже восемь лет нюхаю на миссиях. Но сейчас запах стал другим, более интенсивным, назойливым и даже вездесущим. Мне кажется, я даже сейчас чую запах тех изорванных в клочья пакетов с кровью. А ведь мы в сотнях километрах от Икеи. Что со мной происходит?

Правда уже открыла дверь в мозг и вытирала ноги о коврик с надписью «Добро пожаловать».

— Ты слишком много думаешь, — сказала я собственному отражению в зеркале над умывальником, копируя слова инструктора по стрельбе.

Я вздохнула глубокой грудью и снова произнесла:

— Выбери самую видимую цель.

Так он учил меня не путаться посреди кучи зараженных-голограмм, которые атаковали на симуляторе с разных сторон. В противостоянии с ними работало одно правило: стреляй по первому, кого видишь, не ищи самых опасных или самых крупных среди них; опасен тот, кто подберется ближе остальных.

Так я и сделала — выбрала самую видимую и самую яркую цель, которая и развеяла все сомнения.

— Плечо, — сказала я своему отражению, как если бы оно было моим инструктором. — Мне не нравится мое правое плечо.

Отражение развернулось спиной и я увидела укус. На этот раз я изучала его пристально и детально. Вот же широкие у них пасти — до лопатки прокусил! Следы от острых зубов, похожие на полумесяцы, очерчивают ровный полукруг от шеи до плеча. Ранки до сих пор красноватые, как если бы были свежими, хотя я вижу, что они затянулись толстым слоем дермы. А в середине полукруга из отметин я увидела проступающие на поверхности кожи синие вены, словно они вылезли из глубины тела и поднялись к самой границе кожных покровов, тянув за собой всю остальную сетку кровеносных сосудов. Именно этот пятачок неприятно зудел.

Я тяжело вздохнула. Мне не нравится мой шрам.

Я пытаюсь быть оптимистом и все списать на загадки ДНК. Что там говорил Кейн? Мы тут все мутировали по-разному? Может, я зря беспокоюсь и у меня непохожий на остальных переходный период? Но это гребаное чутье не обманешь, хотелось бы мне его вырезать и сжечь. Чутье говорило мне, даже нет, не говорило, а как обезьянка в костюме в красную полоску с тарелками в руках, било мне в ухо азбукой Морзе: «Шрам не должен так долго заживать!».

Я вгляделась в отметины от укуса уже в сотый раз, потрогала, помяла, но мартышка не затыкалась. Я умею различать боли в мышцах, суставах, неврологические боли, но этот странный ноющий зуд от всплывших на лопатке вен я объяснить не могла.

«Покажись Кейну!»

Заткнись, гребанная мартышка! Тебя вообще не существует!

Но мысль уже была заложена и теперь я ее думала. Я понимаю, что глупо пытаться утаить от Кейна мои странные метаморфозы, ведь так все и началось сорок лет назад. Президенты и руководители фармкомпаний побоялись рассказать правду народным массам, предпочли умолчать о том, что лечение не прошло проверку на эффективность. Они боялись потерять авторитет, свое прибыльное место, свою драгоценную комфортную жизнь. А потом мы потеряли целый мир.

Я понимала, что могу еще много часов стоять так перед зеркалом и разглядывать шрам, но это не поможет ему затянуться. Тем более решение я уже приняла, и я все равно к нему приду рано или поздно. А как я уже сказала, спасение человечества не терпит отсрочек, а потому мне надо показаться Кейну немедленно. Он единственный во всем мире может сказать, что со мной происходит. И если вдруг моя тайна станет моим палачом, так тому и быть. Я не посмею посягнуть на шанс спасти человечеств из-за страха за собственную жизнь.

Кейн — трудоголик, и мне нравится это. Томас сказал, что у Кейна даже спальня находится между лабораториями, поэтому мы его видим очень редко. А вообще он удобно тут все для себя устроил. Лаборатории занимают целое отдельное крыло в несколько этажей. Он сделал отдельные винтовые лестницы между ними, так что и в коридоры выходить нет нужды. У него тут даже есть мини-кухня, куда он таскает еду из ресторана в периоды, когда мы его особенно бесим и он не хочет видеть наши раздражающие морды.

Я нашла его сидящим в боксе с Лилит. Он уже нацепил на нее смешную шапку с проводами и пристально изучал энцефалограмму. Разноцветные линии рисовали монотонный ритм мозговой активности Лилит, пока она привычно ворчала и рыкала. Жалкое зрелище.

Я закрыла дверь лаборатории. Не хочу, чтобы кто-нибудь ворвался в неподходящий момент, например Божена. Она же меня исполосует своими наманикюренными когтями!

Кейн увидел меня сразу же, я попыталась улыбнуться в ответ на его взгляд, сама не знаю, зачем.

— Как успехи? — спросила я подойдя вплотную к прозрачной стене бокса.

— Пока изучаю влияние разных раздражителей на ее мозг: человеческая кровь, слюна, урина.

— Прекрасное занятие.

— Завтра будем изучать работу мозга через магнитно-резонансную томографию. Еще у меня есть ПЭТ— сканер, но думаю, к нему мы перейдем через пару дней.

— А нельзя ей просто вскрыть мозг и глянуть, что там внутри?

Кейн взглянул на меня тем самым взором, которым он одаривает тупых солдафонов.

— Мы ее не калечить хотим, и уж тем более не убивать. Мы хотим ее изучить.

Я воздела руки вверх, мол, я просто предложила.

Можно было еще много чего поспрашивать у Кейна, но я не любитель тянуть за яйца, просто потому что у меня их нет, а потому сразу перешла к сути дела.

— Кейн, мне нужна твоя помощь.

Теперь же он поднял на меня взгляд, обещающий все его внимание. Всем своим видом я демонстрировала безотлагательность вопроса, как и его серьезность. Кейн отлично читает лица людей, а потому сразу же оставил развлечения с Лилит и покинул бокс.

Он вытянулся передо мной во всей своей статности. Какой же он соблазнительно высокий! Нравятся мне такие.

— В чем дело? — спросил он с напущенной важностью.

Я повернулась к нему спиной и бесцеремонно задрала футболку на плечи.

— Это нормально? — спросила я.

Мне казалось, прошла целая вечность прежде, чем я почувствовала прикосновение его ледяных пальцев. Мурашки пробежали по спине, а потом направились в трусы с Человеком-Пауком на заднице, я мысленно шикнула на этих гуськовых бестолочей, и они тут же испарились, не добравшись до цели. Не хватало еще сделать Кейна объектом своим сексуальных фантазий. Там уже есть Сквидвард (вредный осьминог из мультфильма «Губка Боб Квадратные Штаны»), место занято! Но Кейн был настойчив в своем стремлении скинуть носатого осьминога с пьедестала: он надавил, пощупал, рассматривал шрам так близко, что я почувствовала его дыхание на лопатке. Может, мне повезет, и он меня еще и лизнет?

— Я возьму образцы, — наконец ответил он.

Я тяжело вздохнула и поникла. Дерьмовый ответ. Если бы все было в порядке, он бы отправил меня спать в обнимку с подушкой, в которой я бы представляла его голый торс. Но он собирался изучать мой шрам, а это означает, что я права. Со мной происходит нечто необъяснимое, я это чувствую даже без ноющего шрама. Мое болезненное самоощущение тому доказательство. Но я стояла и покорно ждала его вердикт, будто он мог принять решение жить мне или умереть. Я слушала, как он звенел пробирками, щипцами, шпателями, и все это время мы оба молчали.

Я взглянула на него украдкой и поняла, что он не хочет смотреть на меня, как обычно не любят смотреть на смертельно больных.

— Ты уже видел подобное? — спросила я, решив начать экзекуцию сама.

Кейн вернулся ко мне со шприцами и колбами.

— Да, — сказал, как топором взмахнул.

— Что это, Кейн?

Я пыталась звучать уверенно и спокойно, мол, не боюсь рака молочных желез, у меня все равно груди без надобности висят.

Кейн тяжело вздохнул, а потом взглянула на меня такими глазами, что мне захотелось провалиться.

— Тесса, ты превращаешься.

Я перестала дышать. А потом вроде начала опять и снова перестала, а потом снова задышала, но очень грузно и неровно, как если бы страдала сердечной аритмией. В который раз Кейн вводит меня в когнитивный ступор, когда мозг конфликтует с новыми фактами, потому что старые ему нравились больше.

Я была ошеломлена! Ведь еще месяц назад я проснулась человеком после укуса и меня заверили, что я избежала участи бегать полуголой и безумной по лесу.

— Но… ты же сказал, что у меня тоже есть мутация, — я родила умную мысль спустя минуту.

— Она есть, но неполноценная, — ответил он тут же.

Э, так не пойдет! Если у тебя уже есть заранее заготовленный ответ, то это нечестно! Видимо, мое замешательство, медленно трансформирующееся в гнев, отчетливо проступало в хмуром взгляде, потому что Кейн начал объяснять:

— Это как раз то, что я пытаюсь изучить в настоящий момент. У нас у всех разный набор мутированных генов, и когда я пытаюсь выделить в них какую-либо классификацию, то это заранее ведет к тупику с миллионом возможных объяснений тех или иных комбинаций. Но если сравнить ДНК зараженных и наше ДНК и оценить изменения в процентных соотношениях, то… здесь прослеживается четкая грань.

— Что это значит? — голос вдруг подвел меня и охрип.

— У всех нас процент мутированных зараженных генов больше девяносто пяти. У Томаса девяносто семь, у меня девяносто шесть, у Боба девяносто девять. Этого достаточно, чтобы оставаться человеком.

— То есть не все зараженные гены подверглись мутации? Но это же означает, что мы все можем превратиться!

— Нет, не обязательно. Оставшиеся немутированные зараженные гены вносят минимальные изменения, которые мало проявляются после заражения, мы можем о них даже не подозревать. Например, селезенка работает немного в другом режиме, поджелудочная выделяет меньше сока или уровень анемии чуть выше. Из-за быстрых темпов регенерации, которые приводят наш организм в стабильную норму, эти изменения незаметны.

— То есть, — я сглотнула от наступающей паники, — чем меньше процент мутированных генов, тем больше мы похожи на зараженных?

— Дело не в похожести. Я думаю, есть какой-то определенный процентный порог обладания мутированных генов, ниже которого процесс превращения неизбежен.

Я снова сглотнула перед следующим вопросом.

— И каков мой процент?

— Восемьдесят четыре.

Тяжелый выдох сам вырвался из моих легких, и паническое дыхание уже было не остановить. Но мозг продолжал лихорадочно сопротивляться роковому факту.

— Но… каков этот порог? Я имею в виду, неужели моих восьмидесяти четырех процентов недостаточно, чтобы оставить меня человеком? Почему я превращаюсь? Ведь восемьдесят четыре это хороший показатель, это больше половины!

Я звучала, как истеричная девочка, и самое ужасное, я понимала, что звучу, как истеричная плаксивая девочка, но меня было не остановить. А как бы вы себя повели? Сначала вам говорят, что вы чудом выжили, а теперь объявляют, что болезнь просто оттянулась на время! Вот тебе сладкий пряник, но когда ты его доешь, то умрешь от сахарного диабета!

— Я не могу назвать порог. Это может быть девяносто четыре или восемьдесят пять процентов. Сути это не меняет. Твоя ДНК медленно поддается вирусной.

— И у кого же ты видел подобное?

— У самых первых зараженных.

— То есть я тоже превращаюсь, просто медленно?

— Мне жаль, но это так.

Я так и села перед Кейном на край стола с задранной до плеч футболкой, закрывая груди руками крест-накрест. У меня не было слов, не было сил поражаться, не было сил сопротивляться роковому факту. Я как будто опустела. До меня медленно доходил факт того, что каждый день я теряю частицы человечности и превращаюсь в монстра.

— Тесса, еще не все потеряно.

— Ой, да ладно тебе, Кейн! Ты сам-то в это веришь? — я буквально выплюнула ему в лицо обвинения в обмане, даже голос повысила, потому что была безутешна, как принцесса, потерявшая корону.

— А чем мы тут все по-твоему занимаемся?

Он вдруг прозвучал так уверенно и даже немного грубо, что я чуть вынырнула из скорби и планах о самосожжении, чтобы оценить нового Кейна — сурового Кейна.

— Все эти усилия сорока лет и трех последних недель? — продолжал Кейн — Ребята спины надрывают и собственными жизнями рискуют, чтобы спасти таких, как ты!

Вот черт! Он уже сравнил меня с лысыми уродцами. Твою мать, однажды я буду также лежать в его боксе с оторванной от тела башкой, которую он будет препарировать! Надо делать ноги отсюда, пока они не посадили меня в клетку.

— Сколько мне осталось? — спросила, надев маску командира, владеющего обстановкой и собственными расшалившимися нервами.

А черта с два я смирилась с этой новостью! Пусть внешне я кажусь спокойной, внутри меня нервы устроили переполох, как на Титанике, и бегают по палубам в поисках шлюпок!

— Мне надо сделать пару тестов и понаблюдать за развитием болезни в динамике.

Кейн обошел меня и снова встал сзади. Пока он ковырялся в моем шраме, делал уколы, надрезы, я была поглощена таким зверским отчаянием, что не обращала внимания на боль. Его прикосновения больше не вызывали блудливых гуськов.

— Пусть у меня есть только два компонента для сыворотки, но мы уже можем начать делать тебе инъекции. Прогрессирование трансформации все равно замедлится.

Он снова трогал мое Ахиллесово плечо, которое вскоре меня погубит, и продолжал размышлять на ходу:

— Учитывая прогресс за прошедшие три недели, я думаю, месяц мы для тебя выиграем.

— До какого этапа превращения? Когда я начну хотеть кровь?

— Нет. Месяц до потери самосознания.

— Потрясающе!

— На данный момент костный мозг уже замедляет выработку эритроцитов и …

Кейн замялся и смотрел на меня с легкой долей напряжения.

— И меня уже должна мучить жажда, так? — закончила я за него.

Перед глазами стояла та долбанная капля крови, что я утерла со лба его долбанным платком в клеточку с долбанными вышитыми инициалами! Как же я раньше не поняла? Потому я чую кровь интенсивнее, потому я чую самих зараженных, прячущихся под землей. Я становлюсь одной из них!

— У нас есть преимущество. К завтрашнему дню я подготовлю сыворотку из имеющихся компонентов, мы выиграем время для тебя. Острые приступы анемии начнутся ближе к трем неделям, к четвертой ты впадешь в болевую кому из-за меняющегося метаболизма.

Кейн разводил кровь в пробирках, делал на них метки маркером, и рассказывал все так, словно читал научную статью, а не меня к смерти приговаривал. Кома означала смерть моего сознания.

— Сыворотка сработает? — в надежде спросила я.

— В теории, да.

Я раздраженно выдохнула. У нас все в теории работает, а потом получаются вот такие планы, как с Икеей.

— Твоя интуиция… — Кейн вдруг резко выпрямился. — Она может объясняться твоим превращением. Опиши подробнее.

Я взглянула на Кейна, теперь же он относился к моим словам о моем супер-чутье гораздо серьезнее.

— Я не знаю, как это объяснить. Я просто… Я не то, что чувствую, где находятся зараженные. Это не предчувствие того, что вот сейчас из-за угла на меня кто-то прыгнет, потому что уж очень удобная у этого незнакомца позиция. Я прямо конкретно знаю, что они там! Я не вижу их через стены, не чую их запахи, не слышу потусторонних голосов. Я просто знаю, что они там… Словно кто-то засунул это знание в меня извне. Я его не контролирую. Оно появляется внезапно.

Звучит, как бред, но по-другому мне не объяснить. Я понятия не имею, откуда я узнаю их расположение. Я прихожу на место и просто тычу пальцем в их сторону, уверенно заявляя, что они там. Откуда берется эта уверенность, эта мысль, мне неведомо. Неужто мое чутье и есть проявление вируса?

— Хорошо. Есть у меня одна идея. Приходи сюда завтра. Попробуем изучить эту взаимосвязь между тобой и зараженными, используя Лилит.

— Мы можем начать уже сейчас! Я готова!

Я даже выпрямилась, выражая решительность. Зачем откладывать? Благодаря прогнозу Кейна, у меня отныне каждая секунда на счету!

— Тесса, ты очень устала. Тебе необходимо отдохнуть. Отоспись, плотно позавтракай и приходи. Твой метаболизм по-прежнему человеческий, и энергию ты получаешь старыми способами. Хочешь докопаться до истины? Тогда мне нужна здоровая особь.

Вот я и превратилась из командира в подопытный образец. Плечи сразу поникли, но я испытала какую-то радость оттого, что сегодня мне не надо никуда бежать. Теперь я понимаю, почему чувствую себя избитой. Эта усталость, которую я списывала на активную физическую работу, казалась мне преувеличенной неспроста, я не должна чувствовать себя настолько истощенной. Все элементы паззла встали на свои места, как только Кейн вынес мне жуткий диагноз. Регенерация тканей у меня происходит быстро, это заметно по моим разглаживающимся шрамам от ожогов. Когда я трогаю обожженную часть головы, то чувствую, как сквозь морщинистые складки пробираются волосы. Мне хотелось плакать оттого, что я могла бы обзавестись шевелюрой и наконец заплести себе баранки, как у принцессы Леи! Но вирус медленно подчиняет мое тело новой биологической структуре, отчего внутри я чувствую себя больной. Скоро меня обуяет нестерпимая жажда крови, которую Кейн по-научному обозвал приступом анемии. Я уже чувствую ее наступление, когда смотрю на пакеты с кровью в морозильнике Кейна. А в Икее кровавые лужи вызывали во мне странное желание вдыхать их аромат долго и полной грудью. В детстве мне нравился запах сырого подвала на военной базе, я могла часами там сидеть. В юношестве я нашла удовольствие в запахе лаковых красок. Теперь точно также металлический запах крови стал для меня притягательным.

— Тесса, мы найдем лекарство. Я обещаю!

Я взглянула на Кейна и устало фыркнула. Мою подавленность уже не взбодрить никакими утешениями.

— Это же не лекарство, — передразнила я его любимую фразу.

Кейн улыбнулся.

— Если пожизненная терапия станет единственным выходом, она превратится в лекарство.

Я тяжело вздохнула.

— Смотри, Кейн. Ты дал обещание.

— И я впустую ими не разбрасываюсь.

Я уже уходила из лаборатории, когда он окликнул меня:

— Тесс! Я думаю, ребятам пока не стоит говорить об этом.

Все чаще мы начинаем сходиться с ним во мнении. Нельзя нервировать ребят раньше времени, нам еще многое предстоит пережить за ближайшие три недели. А стоять плечом к плечу с без-пяти-минут-чудовищем никому не захочется.