— Странно, — полковник Надточий, начальник отдела МУРа по расследованию убийств, вытянул над столом длинные руки и громко хрустнул пальцами. — И почему меня это не удивляет?

Рюмин не знал, что ответить. Вообще-то, ответа и не требовалось. К своей репутации неуживчивого скандалиста капитан не добавил ровным счетом ничего.

— Товарищ полковник… Андрей Геннадьевич… Я, собственно говоря, хотел рассказать, как продвигается расследование…

— Не трудись, — ядовито сказал Надточий. — Я вижу. Может быть, все-таки снимешь очки?

— Зачем? Они защищают глаза от солнца, — возразил Рюмин. — И потом, они мне очень идут.

— Хочешь сказать, что в них ты выглядишь лучше?

— Значительно.

— Хорошо. Пусть так, — согласился Надточий. Он вздохнул и тоскливо посмотрел в окно. — Начинай. Я слушаю.

Рюмин, обрадовавшись, что воспитательная работа на время откладывается, положил на зеленую скатерть тонкую картонную папку.

Кратко и по существу он за несколько минут рассказал все события вчерашнего дня, обойдя стороной самые щекотливые моменты.

— Ты обозначил круг возможных подозреваемых? — спросил начальник.

— Наиболее вероятная кандидатура — господин Рудаков.

— Мотив?

— Он состоял в любовной связи с жертвой. Убийство из ревности. Или — из мести. Буду работать в этом направлении.

— Основания?

— Мне кажется, Рудаков знал о смерти девушки — еще до того, как подруга убитой обнаружила тело. Поэтому и дал ей ключ, чего раньше никогда не делал.

— Это могло быть простым совпадением.

— Я не верю в совпадения, когда речь идет об убийстве, — заявил капитан.

— Доказательная база? Улики?

— Никаких, — честно признался Рюмин.

Надточий покачал головой, встал из-за стола и в задумчивости прошелся по кабинету. Он остановился рядом с сейфом, дважды повернул ключ и открыл бронированную дверь.

— Теперь я тебе кое-что скажу. А ты — постарайся меня услышать, — казалось, полковник колебался, не зная, с чего начать. Наконец решился и перешел к самой сути. — Взять Рудакова нам никто не даст. — Начальник увидел, что капитан готов оспаривать его слова, и добавил. — Даже если окажется, что он виновен.

Рюмин резко встал, сунул под мышку папку и вытянулся по стойке «смирно».

— Товарищ полковник! Разрешите идти?

— Да хватит, — поморщился Надточий. — Прекрати пустое позерство! Ты думаешь, мне очень приятно это говорить? Нас никто не слышит. Свидетелей нет. Так что — засунь свою гордость туда, где солнце не светило! Я тебе не приказываю, только — советую. На правах старшего товарища. Ты можешь делать все, что хочешь, но не забывай: до суда дело не дойдет. Мне уже четко дали понять, что его развалят по дороге — слишком могущественные у этого Рудакова покровители. А у тебя единственный покровитель — я, и меня всю ночь гоняли, как пса паршивого, за твои выходки!

— Я должен извиниться? — насупился Рюмин.

— Перед моей женой, — улыбнулся Надточий. — Она была очень недовольна поздними звонками, которые не давали ни спать, ни… В общем, ей бы хотелось, чтобы эта ночь была более содержательной.

— Я могу чем-то помочь? Чтобы она стала более содержательной?

— Косвенным образом, — с нажимом сказал полковник.

— Закрыть дело?

— Ни за что! От тебя требуется прямо противоположное. Продолжай работать, но… Не копай под Рудакова. Забудь!

— Его уже назначили невиновным?

— Да. И еще. Его адвокат сказал, что господин Рудаков ждет твоих извинений — как подтверждение лояльности и благоразумия. В противном случае, — начальник повысил голос, предвидя возражения капитана, — он напишет заявление. Превышение служебных полномочий, нанесение легких телесных повреждений, оскорбление действием, — в этом букете будет много цветов. Выбирай все, что душа пожелает.

Надточий достал из сейфа лист бумаги с адресом модельного агентства, принадлежащего Рудакову, и положил на стол перед Рюминым.

— Решай сам, — сказал полковник.

Капитан молчал. Темные стекла очков скрывали его глаза. Невозможно было понять, куда он смотрит. То ли — на начальника, то ли — на листок с адресом.

— Андрей Геннадьевич! — наконец сказал он. — Противно? Гнуться-то?

Надточий с грохотом захлопнул сейф. Ключ дважды проскрежетал в замке. Полковник вернулся к письменному столу, тяжело опустился на стул и посмотрел на Рюмина.

— Продвижение по служебной лестнице предполагает определенную гибкость позвоночника. И чем выше чин — тем больше гибкость. Только не говори, что никогда об этом не знал.

— Догадывался, — вздохнул Рюмин. — Но смутно. Наверное, поэтому я все еще капитан.

Он взял листок, лежавший на столе, сложил вчетверо и сунул в карман.

— Разрешите идти?

— Хорошие очки, — похвалил Надточий. — Они тебе действительно идут…