К полуночи совсем стемнело. Рюмин припарковал машину у жилого дома в Ботаническом переулке. Уличный фонарь был разбит, темнота густым чернильным пятном покрывала старенькую «восьмерку».

Капитан вышел из машины и направился в сторону помойки, примыкавшей к ограде Ботанического сада. Он старался ступать мягко, не оставляя следов. Под ногой хрустнуло стекло разбитой бутылки. Рюмин замер.

Из окна дома доносилась веселая музыка, бродячие собаки шелестели бумагой и мусорными пакетами. Рюмин подошел к чугунным прутьям ограды и еще раз огляделся, желая убедиться, что его никто не видит.

Войти в особняк «Моцарта» со стороны Грохольского переулка было невозможно: через большие стеклянные окна Рюмин видел двух охранников. Один, в пиджаке и галстуке со знакомой монограммой, сидел за конторкой в глубине холла, второй, в черном камуфляже и грубых военных ботинках, время от времени отлучался, проверяя этажи. Оставался только один путь — проникнуть в здание с тыла, со стороны Ботанического сада.

Капитан подпрыгнул и уцепился за прутья. Может, он уже не настолько вынослив, чтобы отстоять на ринге три минуты против молодого сильного соперника, но перемахнуть трехметровую ограду было делом плевым.

Рюмин быстро долез до самого верха и одним стремительным броском перекинул тело через острые верхушки прутьев. Он мягко приземлился на обе ступни и сразу же отбежал в тень.

Похоже, ему удалось остаться незамеченным — Рюмин не услышал ни строгого окрика, ни собачьего лая. Короткими перебежками, прячась за диковинными кустарниками и раскидистыми заморскими деревьями, Рюмин подобрался к «Моцарту».

Напротив особняка была сделана «альпийская горка», спиралью поднимавшаяся вровень со вторым этажом. Капитан, пригнувшись, залез на горку и заглянул в окна.

В коридоре, слабо освещенном дежурным светом, мелькнула тень охранника. Не обнаружив ничего подозрительного, он стал спускаться по лестнице. У Рюмина было несколько минут — до того, как охранник начнет следующий обход.

Капитан еще раз перемахнул через забор и очутился перед дверью запасного выхода. Рюмин нигде не увидел камер наружного наблюдения и расценил это как добрый знак. Он включил потайной фонарик и тонким незаметным лучом осветил замочную скважину.

В связке, отобранной у Рудакова, оказался нужный ключ. Еще одна удача! Капитан боялся загадывать, но почему-то думал, что ему обязательно должно повезти. Правда, дверь могла быть под сигнализацией — тогда придется спешно ретироваться и забыть про свою рискованную затею.

Для Рюмина это означало бы полный крах, но он решил в третий раз испытать судьбу. Капитан вставил ключ в замок и трижды повернул. «Удача со мной! — мысленно сказал Рюмин. — Если я на правильном пути, значит, все получится!».

Он осторожно потянул ручку на себя. Дверь мягко отошла от притолоки; через образовавшийся проем на улицу вылился неяркий свет.

Теперь капитан понимал, почему запасной выход не был оборудован сигнализацией. Прямо перед собой, в каких-нибудь пяти метрах, он увидел широкую спину охранника, сидевшего за конторкой. Рюмин прошмыгнул в здание, тихонько притворив за собой дверь, и спрятался под лестницей.

Над его головой загремели тяжелые шаги, и зычный голос произнес:

— Ну что, Миша так и не объявился? Охранник, сидевший за конторкой, повернулся к напарнику.

— Пока нет. Шеф с ног сбился, но не может его найти.

— А мобильный?

— Не отвечает.

Послышался грубый смех.

— Наш Казанова расстреливает последние пистоны. Точно тебе говорю. А сотовый выключил, чтобы жена не доставала.

— Может, и так, — рассудительно сказал охранник за конторкой. — Но шеф волнуется — боится, как бы его не украли.

Напарник отмахнулся.

— Перестань! Кому нужен продавец дырок?

— Короче, это не наши проблемы, — подытожил старший. — Кофе хочешь? У меня полный термос.

— Давай…

Лестница задрожала; Рюмин выглянул в щель между ступеньками и увидел, что оба секьюрити расположились за конторкой. Момент был подходящий: капитан выскользнул из укрытия и в два неслышных прыжка преодолел пролет. Еще два прыжка — и он уже стоял на площадке второго этажа, слушая, как охранники внизу, причмокивая, попивают горячий кофе.

Рюмин прошел коридор до конца, остановился перед дверью кабинета и вытащил из кармана ключи.***

Рюмин и сам толком не знал, что ищет. Он провел в кабинете Рудакова больше часа; просмотрел все ящики стола, но не нашел ничего, кроме стандартной документации.

В шкафу обнаружились стопки альбомов с фотографиями девушек — «кажется, эти штуки называются портфолио», — подумал Рюмин. Но сами по себе альбомы ничего не давали.

Капитан пролистал телефонные книжки, облазил бар и аккуратно простукал стены в поисках потайного сейфа, — все зря.

Надо было уходить — на Москву с востока медленно надвигался рассвет. Рюмин был близок к отчаянию. Настенные часы громко отсчитывали последние секунды его относительно спокойной жизни. Дальше будет утро, разговор с Надточием, пинок коленом под зад и недолгий полет из стен МУРа куда-нибудь на стройку. Сторожем.

Он в очередной раз поступил смело, но… Очень глупо.

Рюмин бесцельно обшаривал кабинет тонким лучом фонарика. Фальшивая патина на канделябрах напоминала плесень; стеклянная столешница плевалась в потолок полчищами зеркальных зайчиков. «Голубые танцовщицы» на рисунке Дега — и те над ним смеялись!

«Да, девчонки, — посетовал капитан. — Любите вы мерзавцев, что с этим поделать!».

Этот рисунок он уже проверял — за ним была голая стена. В тщетной надежде Рюмин еще раз отодвинул репродукцию, и вдруг…

Пальцы нащупали полиэтиленовый пакет, приклеенный скотчем к картонной изнанке. Капитан оторвал пакет — в нем оказался компакт-диск.

Рюмин беззвучно выругался. Он ощущал себя человеком, сорвавшим баснословный джек-пот. На письменном столе Рудакова стоял компьютер, но проверять содержимое диска не было ни времени, ни особой необходимости — капитан и так догадывался, что там может быть.

Он сунул диск в карман и тем же путем, что и пришел, покинул особняк. Выйти было легче, чем войти: один охранник спал, составив четыре стула в ряд, второй клевал носом за конторкой.

Рюмин, почти не таясь, пробежал через сад, перелез через ограду и сел за руль верной «восьмерки».

«Ну вот и все, — подумал он. — А теперь посмотрим, за кем будет последний раунд».