В три часа небо затянула легкая дымка, набежавшая с северо-запада. Она постоянно сгущалась, и за каких-то пятнадцать минут стала плотной, совсем закрыв солнце. В половине четвертого первые капли дождя упали на асфальт, но это нисколько не опечалило Вяземскую.

Сегодня был особенный день. У нее все получалось. Анна ощущала потребность поделиться с кем-нибудь своей маленькой клокочущей радостью, но в отделении преимущественно работали мужчины. Рассказывать им ничего не хотелось. Собственно говоря, если бы среди врачей преобладали женщины, она тем более не стала бы откровенничать, — Анна не верила в женскую дружбу.

Но, так или иначе, чувства бурлили в ее душе и рвались наружу. Вяземская догадывалась, что со стороны она выглядит немного наивно и смешно — словно школьница, обожженная первым неловким поцелуем. И тем не менее ничего не могла с собой поделать. К полудню коллеги стали подозрительно на нее коситься — чужая радость всегда вызывает в лучшем случае подозрение, — и Анна, не желая никого дразнить, закрылась в ординаторской проверять истории.

Она сама удивилась, как быстро и легко справилась с этой рутинной и обычно надоедливой работой, которую всегда старалась отложить на потом. До конца рабочего дня (а значит — до встречи с НИМ) оставалось еще достаточно времени, и Вяземская решила спуститься в боксовое отделение.

Анна пошла туда одна — она не собиралась входить в бокс. К тому же — все санитары были заняты приготовлениями к обеду.

Вяземская отперла тяжелый засов и открыла массивную решетку с толстыми прутьями. Петли надсадно заскрипели. Они скрипели давно, но никто из технического персонала не торопился их смазывать. Анна где-то читала, что двери в тюрьмах и психиатрических лечебницах просто обязаны скрипеть — заключенные должны помнить, что каждую минуту за ними следят. И даже если они не видят надзирателя, то пусть хотя бы слышат — это уже немало.

Вяземская перешагнула порог и стала считать шаги. До глухой стены, которой заканчивался общий коридор, их было ровно двадцать: Анна загадала, что если Панина встанет с кровати и подойдет к стеклу раньше, чем она насчитает десять, то… То… То, наверное, все будет хорошо. Просто так. «Все будет хорошо». Она не вкладывала в это понятие какой-то конкретный смысл.

Семь… Восемь… Девять… Анна остановилась и поглядела на третий бокс. Паниной не было видно. Вяземская громко прокашлялась. Десять. Пустота. Черный плексиглас.

Анна двинулась дальше, и тут… «Безумная Лиза» появилась из глубины бокса — как всегда, неожиданно.

Панина стояла, положив обе руки на стекло, и смотрела на Вяземскую пристальным немигающим взглядом. Но сегодня в ее глазах читалось что-то особенное… Или это просто показалось?

— Как вы себя чувствуете? — спросила Анна. — Как ваши… раны?

Лиза не отвечала, да Вяземская и не ждала ответа. Услышав голос врача, Панина блаженно зажмурилась и выгнула спину дугой, словно кошка в томительном ожидании мартовских утех.

— Ничего… — Анна неопределенно помахала рукой. — Не воспалилось?

В боксе была высокая влажность, поэтому даже небольшая ранка могла обернуться гнойным воспалением. Этого она и опасалась.

Панина чуть-чуть отступила и медленно расстегнула пуговицы. Она развела руки в стороны и вдруг… вышла из больничной куртки, как выходят из лифта, из густых клубов дыма, из теплого летнего моря, из темной аллеи. Просто сделала грациозный шаг вперед и осталась по пояс обнаженной. Вяземской почудилось, что одежда из грубой синей ткани несколько секунд неподвижно висела в воздухе, а потом — мягко осела на холодный бетонный пол.

«Безумная Лиза» прильнула к стеклу. Крылья носа задрожали, ноздри широко раздулись; она ловила какой-то, одной ей ведомый запах и никак не могла им насладиться.

Анна невольно подалась назад. Панина бросилась на колени, прижалась щекой к плексигласовой стене и широко раскинула руки. Она делала короткие судорожные вздохи, из глаз, наполовину прикрытых веками, беззвучно текли слезы. Вяземская впервые увидела, как «безумная Лиза» плачет.

Панина вдруг открыла глаза и посмотрела на Анну в упор. Вяземская проследила направление взгляда и поняла, куда она смотрит — на низ живота. Ощущение было такое, словно холодные сухие руки лезли под юбку, ощупывали ноги, поднимались все выше и выше, норовили сорвать белье.

Анна машинально повернулась боком.

— Я вижу… с вами все в порядке, — сказала она. — Я еще зайду… Завтра. Да, завтра.

Вяземская развернулась и пошла по коридору.

«Неужели от меня действительно так пахнет… мужчиной? — думала она. И тут же, — Боже, какой вздор! Что я несу?! Как можно такое подумать?».

Она поднялась в ординаторскую, выпила воды и успокоилась.

Конечно же, все это — глупые фантазии. Ничего подобного не было и быть не могло. Но все же…

Перед глазами стояла Лиза, жадно втягивающая воздух, млеющая под волнами запаха, словно под ласковыми струями воды, возбуждающаяся под действием незримых токов, готовая вот-вот разрядиться бешеным слепящим импульсом…

— Так! — громко сказала Анна. Посмотрела на часы и сняла халат. — На сегодня с работой покончено! Пора подумать о личной жизни!

Она подошла к раковине, открыла кран, намылила руки. Украдкой обнюхала себя — ничего. Только тонкий аромат духов и запах дезодоранта. И больше — ничего.

В половине четвертого первые капли дождя упали на асфальт, но это нисколько не опечалило Анну. «Блестящая и неотразимая госпожа Вяземская» вышла через проходную и забыла обо всем, что творится за стенами института. Оказалось, ненадолго.***

Александр стоял перед «Лансером» и разговаривал с каким-то мужчиной, одетым во все черное. Незнакомец выглядел полной противоположностью Северцеву: почти такой же высокий, но заметно более плотный, угловатый, с коротко стрижеными волосами, тронутыми обильной сединой.

Мужчина в черном что-то доказывал Александру, помогая себе энергичными жестами. Его движения были быстрыми и резкими; казалось, от него исходила едва прикрытая угроза.

Анна на мгновение растерялась. Она нажала кнопку на брелоке сигнализации — «Лансер» подмигнул габаритными огнями и дважды пискнул. Мужчины прервали разговор, посмотрели на Вяземскую: Александр — с нежностью, незнакомец в черном — оценивающе.

Он сделал несколько шагов по направлению к Анне, коротко кивнул.

— Анна Сергеевна?

— Да.

— Капитан Рюмин. Можно просто Сергей. Как вам будет угодно.

— Хорошо… Капитан. Значит, вы и есть тот самый?

Рюмин обернулся, взглянул на Александра.

— Что бы он ни успел вам наговорить — да, я тот самый.

— Рада познакомиться.

Уголки губ капитана слегка дрогнули.

— Я заметил.

Лицо его было помято, словно Рюмин недавно подрался. Под левым глазом налился сочный фиолетовый синяк. Руки то и дело нервно сжимались в кулаки. Капитан производил не слишком приятное впечатление. Анна поймала себя на мысли, что, столкнись она с этим типом где-нибудь в пустынном, слабо освещенном месте, наверняка почувствовала бы себя неуютно.

Все-таки профессия накладывает отпечаток: в представлении Вяземской Рюмин не очень-то отличался от тех, кого должен был ловить.

— Итак? — Анна выжидательно посмотрела на капитана.

Дождь усилился: крупные капли забарабанили по капоту и крыше «Лансера».

— Я хочу обсудить с вами кое-что, — сказал Рюмин.

— Позвольте, я сначала сяду в машину. Не собираюсь мокнуть.

Капитан посторонился. Северцев открыл дверь, Анна села за руль. Александр обогнул капот, устроился на пассажирском сиденье «Лансера».

Рюмин подошел к машине, знаком попросил Вяземскую опустить стекло.

— Полагаю, у нас есть общий интерес, — без обиняков начал он.

— Вот как? — удивилась Анна. — И что же это за интерес?

— Профессиональный, — ответил Рюмин. — Мы — все трое — ищем одного и того лее человека. Убийцу. Я — чтобы засадить за решетку. Вы — чтобы изучить его психологию. Он, — капитан показал на Северцева, — чтобы сделать громкий материал. Я знаю что-то, чего не знаете вы. Вы знаете что-то, чего не знаю я. Мы движемся разными путями, но в одинаковом направлении. Думаю, есть смысл объединить усилия. Так мы гораздо быстрее достигнем результата.

— Это можно расценивать как деловое предложение?

— Считайте, что я его уже сделал, — подтвердил капитан.

— Ни за что бы ни подумала, что уголовный розыск может нуждаться в моей помощи, — ядовито сказала Вяземская.

— Вы меня неверно поняли, — сказал Рюмин. Теперь его голос звучал жестко. — Это я предлагаю свою помощь. Соглашаться или нет — ваше дело. Но должен предупредить — повторять не буду. Так что решайте прямо сейчас.

Анна поджала губы. Ей не понравился тон капитана — хотя, признаться честно, ничего другого она и не ожидала. Александр кивнул, призывая Вяземскую согласиться.

— Хорошо, — сказала она после паузы. — Давайте посмотрим, что из этого получится.

— Отлично! Тогда заводите машину и следуйте за мной! — Рюмин направился к потрепанной «восьмерке», стоявшей неподалеку.

— Подождите! — окликнула его обескураженная Вяземская. — Куда вы собрались?

— Нет времени, Анна Сергеевна, — ответил Рюмин. — Он вам все расскажет по дороге.

Капитан сел в машину. Вяземская повернулась к Александру.

— Куда мы едем? — спросила она.

— За город, — ответил Северцев. — Рюмин узнал про частную клинику, где какое-то время находилась Панина.

— Вот как?

«Восьмерка» вырулила со стоянки и поехала в сторону Пречистенки. Анна, стараясь не отставать, последовала за ней.

— Ну и тип… — пробормотала она вполголоса.

— Он тебе не понравился? — улыбнулся Александр.

— Понравился?! Когда мы найдем убийцу, он будет похож на Рюмина. Вот увидишь. Я это чувствую…