Хозяин, как опытный и умудренный богатым прошлым сибарит, налил по три четверти стакана, вкусно пахнущей обжигающей жидкости, после, прикрыв глаза от удовольствия, степенно выпил. Закрыв глаза от резкого перепада внутренних переживаний, подождал… пока жидкость доберется до желудка и только после этого удовлетворенно крякнув, не торопясь, начал закусывать.

Разложив снедь на тарелке, смачно захрустел огурцом и подцепив аппетитный кусок розового с мраморными прожилками сала, отправил его вслед за зеленым, пупырчатым красавцем.

Я, как молодой и послушный школяр, в точности повторил все действия наставника. После ухватил огромный пук зелени и свернув его в здоровенный жгут, обмакнул в миску с домашней аджикой. Зажмурившись от удовольствия и задохнувшись от искрящегося чуда, отправил все это обжигающее, пряное украшение жизни себе в рот.

Только после второго стакана, наступил этап закусывания горячими блюдами. По-прежнему все движется чинно и благородно. Неторопливость священнодействия, создает особо торжественную атмосферу.

* * *

К третьему стакану, как зверь на ловца, подкатился и курдупелевский сосед по даче.

Обиженно глядя на Курдупеля, поинтересовался, чего, такого мы празднуем? Хозяин не ответил на вопрос. Вместо этого налил ему полный стакан «первача-нектара» и мы молча выпили…

Сосед, Валерий Аркадьевич Федорчук, обиженный тем, что не получил ответ на свой вопрос, заплетающимся языком начал доказывать преимущества его службы перед соседской. (Видно, они все время спорят по этому поводу.) После того, как из-за большого наличия еды, опять не был удостоен ответа, рассказал нам, то ли притчу, то ли историю из своей богатой, оперативной жизни.

Как вы понимаете, он был точно таким же, как и хозяин дачи полковником, и так же относился к какому-то хитрому ведомству… Курдупель говорит, что Аркадьич, был плоть от плоти выходцем из ГРУ и специалистом по промышленному шпионажу… Мне, по правде сказать, до их перцев не было никакого дела, компанию не портит, уже хорошо.

Историю Федорчука, придеться рассказать в другое время, так как, все хорошо в меру и вовремя… Сейчас же, не стоит вставлять палки в колеса празднику…

Когда после трех полных стаканов, соседа все-таки вынесло сквозняком туда, откуда его принесла «нечистая сила», я, попробовал было, вернуться к нашим баранам (так, в переносном смысле, я рискнул бы назвать «заказчиков»). Однако, Курдупель, так угрожающе глянул на меня из под кустистых бровей, что я, чуть было раз и навсегда не подавился домашней колбаской с тмином и райским запахом…

Откашлялся, оттер слезы и больше глупых попыток, отвлекаться во время праздничных мероприятий на всякую ерунду, не решался.

С таким гостеприимным и строгим хозяином «монастыря», следует придерживаться установленного им порядка. Болтать за едой о нестоящих пустяках, себе дороже.

* * *

После строгого двухчасового застолья, когда в финале, для глотка чистого воздуха, мне пришлось расстегивать верхние пуговицы форменных брюк, мы с Курдупелем уложили на каждого, еще минут по двести крепкого сна.

Букеты разнообразных сухих трав, подвешенных к потолку, горы сухофруктов, что-то еще… Все это создавало чудесную атмосферу и великолепный запах, очень располагающий к объятиям Морфея.

Пробуждение было ленивым и не торопким. Покряхтели для порядка, почесали грудь или, что там у кого зачесалось ниже. Сходили на оправку… И все это беседуя и комментирую, без крика и шума, уважительно и спокойно.

Соорудили крепкого чайку и с липовым медком, обжигаясь и прихлебывая, привели себя в порядок… Потом попарились в баньке, еще с утра истопленной чьей-то заботливой рукой. Для контраста, поныряли в небольшом, холодном бассейн выкопанном в двух шагах от баньки… Все же рядом… Грех, не воспользоваться.

Чистые, распаренные, смывшие с себя грехи и скверну, опять вернулись к свежему и ароматному чайку, заваренному на лесных и луговых травках, с сильнейшими настоями из дикорастущих плодов и ягод.

Пока то да се, солнце упало за сосновые верхушки огромных деревьев. Чайник на плите, продолжал не смолкая, исполнять свою горячую, радостную трель. Затянули свою спокойную песню кузнечики и соловьи. Откуда-то издали, пахнуло ароматом свежескошенных луговых трав и янтарной, хвойной живицы.

У каждого на шее по здоровому льняному полотенцу, которым мы вытираем выступающий на лице пот.

Из недалекой деревушки, пришла добрая баба-Галя принесла парного молочка и домашнего сладкого сыра.

Под студень густого яблочного повидла, бесконечно сменяемую череду домашнего варенья и пирог с ревенем, разговаривали долго и весьма продуктивно.

Когда цепкая лапа ночи начала ослаблять свою хватку и где-то в далекой деревне, раздались голоса первых петухов, мы с полковником, очень довольные друг другом разошлись по светелкам. Сутки промчались на славу. Что и говорить — повезло.

* * *

Чисто для протокола, чтобы не было недоговоренностей, неясностей и дурного сглазу.

Утром-то я спал, а вот ближе к вечеру, когда мы распрощались и я отбыл по месту жительства. Вот тогда… По дороге позвонил по одному интересному телефончику и доложил все, как есть.

И о поступившем, странном предложении, и о том, что Курдупель, предлагая мне эту работенку, сослался на того, с кем я на тот момент беседовал… Короче, выложил все, как на духу.

На том краю повздыхали, но ничего предгрозового и разрушительного от этого не случилось.

- Хорошо, — сухо сказал седой генерал.

И я тут же представил себе, как в темном, прокуренном кабинете, начал лихорадочно работать большой оперативный штаб. Забегали курьера, зашуршали карты местности. Опера стали чистить оружие и проверять рации… Генерал повторил:

- Хорошо, занимайся. А пока извини, мне некогда, есть дела поважнее, — с его стороны провода, раздался истошный крик полный мучений и невыносимых страданий, от которого я инстинктивно вздрогнул, а начальник доверительно сообщил. — Клизму внуку ставлю. Съел паршивец, какую-то немытую дрянь, а деда от этого больше всех пучит и напрягает… Вот и стараюсь.

Н-да, с прокуренным кабинетом, получается ошибочка вышла.