Чтобы вкратце понять, чем придется заниматься, мне — серой, боевой, солдатской скотине, была организована изысканная обзорная экскурсия по будущим местам боевой и трудовой бриллиантовой славы.
Отвезли на бельгийские берега. Оказалось, что там есть очень забавный городишко, со смешным названием Антверпен. Именно в нем и расположена Бриллиантовая Биржа. Ребятки, если у вас когда-нибудь возникнет желание ее посетить, милости просим. Спросите улицу Пелликанстраат, по-нашему, улица Пеликанов и как раз рядом с ней, найдете это вычурное и помпезное здание. При чем, там торгуют только обработанными камнями. Если приспичит поинтересоваться, по поводу алмазов или чего другого, это уже в Лондон, на Алмазную биржу.
Пока сопровождающий, в стиле районного лектора на общественных началах, скучно терся по поводу горя и несчастий, которые сопровождали историю драгоценных каменьев, я сумел потеряться и в индивидуальном порядке, побродить по этому легендарному зданию.
Небольшие, уютные комнаты со столами застеленными листами белоснежной бумаги, с окнами обращенными на север. Как я понял, такое расположение окон обусловлено тем, чтобы прямые лучи солнца не помешали придирчивому покупателю, осмотреть и скоренько приобрести товар.
Если кто имеет у себя дома картины Марка Шагала, тот меня поймет. Там на благодатных нивах антверпенщины, оживают витебские пейзажи из еврейской жизни начала 20 века. Те же жилеты, пейсы и лапсердаки. Весьма оживляют неповторимый колорит данной местности — хасиды. В них сосредоточена все, что связанно с духом небольших еврейских местечек. После этого, когда мне показали цифры, я совсем не удивился. Двадцать процентов индийцев и восемьдесят, то есть все остальные проценты — евреи. Да, именно они, заняты этим тяжелым и неблагодарным трудом, продажей ограненных алмазов.
- Молодой человек. Молодой человек…
Странно и здесь говорят по-русски. Пока я, открыв от удивления рот, крутил башкой, пытаясь разобраться, откуда раздается эта странная речь, и, кто этот загадочный «Молодой человек», вокруг ничего не изменилось.
Я более настойчиво, поискал глазами источник звука и неожиданно наткнулся на колючий, настороженный нос и над ним, скорбные глаза. Все это было обращено в мою сторону. Я ткнул себе пальцем в грудь, как бы спрашивая, русский крик — это ко мне?
Нос утвердительно склонился вниз.
Видно старый торговец, узрел во мне потенциального покупателя и, заранее, с несвойственной для пожилого человека поспешностью, раскрыл бумажные конвертики с бриллиантами. Так вот оно что, «Молодой человек» — это ко мне.
Все еще боясь подвоха, я сделал шаг навстречу своей всевидящей судьбе
Торговец безошибочно вызнал во мне русскоговорящего богача.
- Молодой человек! Я покамест, докричался до вас, так окончательно сорвал себе голосовые связки. Ну, так же нельзя себя вести, в приличном месте, — он с укором смотрел на меня, после выражение плавно изменилось на приветливо-деловое. — Сегодня у меня до вас грандиозное сообщение. Вы будете смеяться, но вам, так еще никогда в этой жизни не везло… Уверяю вас, что и в будущей жизни, дай бог вам здоровья, такого ожидать так же не стоит… Нате смотрите…
Деловито достав из конверта, ничего так себе камешек, приложил мне к среднему пальцу и, как бы залюбовавшись неземным великолепием и изяществом линий, в восхищении зацокал языком. Я присмотрелся, и впрямь красиво. Дело за малым.
- И скока? — сглотнув слюну и поперхнувшись, спросил я, превращаясь на глазах изумленной публики, в ценителя и знатока драгоценностей. — Денег, скока стоит?
- Для вас, такого красивого и умного, — он учтиво пожевал губами, поднял глаза к потолку, что-то там поделил, потом умножил и выдал результат. — В честь нашей будущей крепкой дружбы, всего, каких-то — тридцать тысяч евро.
Пришлось мне прикидываться крайне рассеянным и объяснять другу-торговцу, что деньги позабыл, позабросил в гостиничном номере.
- Идите быстрее, — встрепенувшись, он отчаянно замахал руками. — Я буду с нетерпением вас ждать. Вот на этом самом месте, вы меня и найдете…
И как-то понимающе улыбнулся.
Видно старый брильянтщик подумал, что перед ним стоит фраер с одесского Привоза, у которого за душой только воз и маленькая тележка гонору, а деньги он туда положить запамятовал.
Если бы «старьевщик» знал, сколько такого добра, на следующий день я потяну на себе, он бы очень удивился. Мне кажется, в дальнейшем от его понимающей и где-то даже, саркастической улыбки, ничего бы не осталось.
* * *
На первый раз, партия бриллиантов была сравнительно небольшой… Стакан… Ну, может еще рюмка. Хотя конкретно знать я этого не мог, так как сам не налива… не насыпал. Все было искусно вшито, прошито и помещено в специальном нательном поясе-лифчике, или, если угодно — бюстгальтере.
Прочитав краткую лекцию по правилам личной безопасности. Какие-то скучные типы с лисьими мордами, меня этой хитрой сбруей взнуздали и «сунули в рот удила»…
На всякий случай, если мне захочется в пути пару камней выковырить, предупредили, чтоб я этого не делал. Пояснение было вполне понятным. Чуть поодаль от меня, в качестве вооруженного сопровождения и охраны, будут находиться контролеры передвижения. Похлопав по плечу и пожелав творческих успехов, чуть ли не пинком под зад, выпроводили меня за дверь.
* * *
Злой, вспотевший и красный, от высказанного в мой адрес недоверия, отправился в путь-дорогу.
До конечной точки добрался без приключений. Сдал.
Ожидаемого спасибо не услышал.
Буркнули что-то нечленораздельное… В соседней комнате сунули в руки стопку денежных листов и… Бывай, служивый, здоров… И… Забудь адрес, куда наведывался.
Конечно, скептики, связанные с контрабандным промыслом, ухмыльнуться и спросят «как это ты, такой умный, до сих пор такой живой? Расскажи нам, как ты прошел через несколько границ и умудрился спокойно, преодолеть главный рубеж страны необъятной?»
Попытаюсь. Но не так для предполагаемых скептиков, как больше для себя, ну, чтобы, особо не расстраивая — успокоить.
Пацаны! Это не я такой удачливый и везучий. Это те, кто эти «окна» открывали и до моего прохода держали открытыми.
Таможня, так та очень даже демонстративно отворачивалась от меня, мол, иди по своему «зеленому коридору» на все четыре стороны. Однако, спины у некоторых инспекторов были напряжены сверхмеры. Чувствовалось, что дай им только волю, залезут они мне и в нос, и в рот, и в задницу. Все только для того, чтобы «им за Державу не было обидно» и живые деньги, которым должно лежать в их карманах, навсегда и попусту не уходили, по гулкому коридору отмерянной им власти.
И это скверно. Коли разыгрывается такая показушная демонстрация отсутствия всякого интереса к Курьеру, значит многие знали его и в лицо, и по походке, и даже — по документам.
* * *
Следующая поездка, намечается уже в Лондон.
Я не биолог и не специалист по собакам, но сейчас, перед вояжем в «аглицкое заморье», начало срабатывать какое-то необъяснимое чувство тревоги.
Ни с того, ни с сего, вдруг начал ловить себя на том, что начинаю тихонько скулить и повизгивать. При чем, ни каких видимых причин для беспокойства не было. Однако, в свое время, слишком часто это необъяснимое чувство, спасало мне жизнь. Поэтому отмахиваться от него я не мог. Адреналин, адреналином, но и заигрываться с источником повышенной опасности не следует.
Пришлось изо всех сил безопасить и страховаться, т. с. стелить солому даже там, где она и не очень была нужна.
И каждый раз, стелю солому и говорю, говорю и стелю солому, как заклинание, как молитву, как самую последнюю клятву. «Все. Хватит адреналина. Пора успокоиться и угомониться. Ведь убьют тебя, дурака…»
Это я внутри себя, сам с собой бурчу и беседую.
Деньги имеются, уже на несколько жизней вперед. Я их честно захватил в бою, в качестве компенсации за борьбу с преступностью и наркоманией.
Все, будя!
Но раны зализал. Выщипанные перья, что там еще осталось, почистил и опять в очередную авантюру. Только вот на этот раз, похоже что в самом деле достаточно.
Дыхание подводит. По ночам, икроножные мышцы ног сводит точечными судорогами — боль неимоверная. Сердцебиение и повышенная потливость, изъедают нижнее белье. Появился страх за свою драгоценную жизнь. А еще я в ответе за сына, которого родил и отдал своей маме.
Какого рожна, тебе еще надо?
Пора, мой друг, пора…
«Перед лицом своих товарищей, под сенью боевого знамени овеянного дымами побед, торжественно клянусь и… Ети его мать, торжественно обещаю. В такие и подобные смертоубийственные игры, больше не играть, а если и придется, то позор мне, а еще…»
Что это? Что за звуки я у вас спрашиваю?
Вот так всегда…
Только подступает желанный миг иступленной страсти, очистительный, ожидаемый и заранее подготавливаемый сюрприз-оргазм, как какая-то дрянь за окном, начинает не ритмично, не в лад и не в склад, выбивать ковры…
В таких условиях не до оргазма, не говоря уже про клятвы, молитвы и многое другое. Ладно, сакральное и таинственное перенесем на другое, более подходящее время.