Харатьян, слушая эфир наполненный глухими причитаниями Жорки и «умными» советами Гусарова, от охватившего его раздражения и злости, казалось, выскочит из машины и побежит им обоим бить морды.
Так нервы у человека измочалились, износились, просто спасу нет. Нам бы пожалеть его, но… как-то душа наружу не рвется, такое желание ее не греет… Разве что, под пистолетом.
Сдерживая себя по отношению к объекту слежки, Харатьян давал волю и рукам и словам, по отношению к находящимся рядом подчиненным. Отыгрался на них, пользуясь их рабским и зависимым положением.
- Что эти идиоты сейчас делают, — раздраженно ронял он сквозь зубы, все прекрасно слыша и наблюдая события на экране небольшого монитора…
- Снимают кардан, — с испугом отвечал, очередной агнец на заклание…
После чего, неизменно получал по морде.
- А сейчас? — еще более раздраженно спрашивал Харатьян, разминая кулаки…
Ставят кардан, — и опять звук удара по мягкой, податливой физиономии…
Правда к вечеру, когда машина за которой следило столько народу, все-таки с грехом пополам тронулась, генеральский сынок, чуть успокоился и остыл. Неудовлетворенно посмотрел на лица сотрудников и чуть успокоился. Мордуленции были раскрашены у всех… По-второму разу он лупить не стал. Их караван тронулся вслед за жоркиным аппаратом.
* * *
На этом, будоражащие нервную систему действия не закончились. Харатьян снова очень волновался, когда ночью пошел к огромному стогу сена, где спал дуэт антагонистов.
Волновался не так за дело, которое вел, как за свою жизнь. Умной взрывчатки в руках много, а кочек, палок, веток под ногами, еще больше. Сами знаете, упадешь не вовремя, автоматически замкнешь что-нибудь в адской машинке и все. Всем, ранее умершим друзьям и родственникам, можно лично передавать привет, т. с. непосредственно, с глазу на глаз.
Хотя страху вместе с ним натерпелся и весь личный состав, но обошлось.
Сам отнес «сюрприз». Никому не доверяя, сам его установил под бензобаком. Сам приладил электронику.
Заменили «батарейки», подпитали радиомаяки. Протерли камеры видеонаблюдения.
То есть, судя по всему вышеперечисленному, народный хлеб опера зря не ели и к делу относились добросовестно.
И только, когда ближе к утру, ближе к наступающему рассвету, послышались веселые крики диких петухов, сбежавших от сытой, колхозной жизни в лес. Работники смогли, даже не переодевая исподнего, на пару часов забыться тяжелым и нервным сном.
* * *
В очередной раз, вся компания преследователей серьезно разволновалась и похолодела, когда Гусаров с Жоркой, внесли в машину, мешок с каким-то непонятным веществом.
Что за мешок?
На нем написано — «сахар»…
Это для дураков. Что, в самом деле в нем находиться?
Издали. По виду — явно гексаген.
Подумали все вместе и вспомнили…
Точно. Террористы обычно маскируют эту взрывчатку, под мешки с сахаром.
Этот Гусаров, он что, собирается дом в населенном пункте взрывать? Для чего? В каком населенном пункте?
Хитроумный ход, чтобы в очередной раз сбить преследователей со своего следа?
Или… нет в это невозможно поверить, но…
Мы выводим его на Курдупеля, а он… Точно, он его и все следы связанные с данными мероприятиями, просто взрывает? Оставляя за собой только развалины…
Запросили по рации аналитиков. Они, вот так с ходу услышав простой вопрос, сами зашли в тупик. Однако, вероятность предположение о гексагене, смело подтвердили. Вполне возможно, что этот «отчаянный малый» мог пойти на такой поступок, уж больно ставки в этой игре (игре ли?) велики.
* * *
После отъезда машины с Гусаровым от сельмага, торговую точку проверили самым тщательным образом. Удивление возросло, но сомнений не развеяло. Его сообщница, продавщица Григорьевна, показала в подсобке точно такие же мешки, но там был сахар. А в машине у Жорки, тогда что?
В самом-ли деле у него был гексоген?
Включили камеры видеонаблюдения, глянули.
Точно — взрывчатка.
Мешок был загружен между сиденьями, Гусаров почти висел на нем, получалось как бы прикрытие.
Было решено, чтобы не доводить ситуацию до абсурда, Харатьян так и сказал «до абсурда», ликвидировать источник повышенной опасности.
Взрыв автомобиля планировали провести в каком-нибудь безопасном месте, например на АЗС или у воинской части.
Понятно, что никакой провокации это за собой не могло повлечь, только в качестве устрашающего фактора. Дождаться когда ребята покинут средство передвижения и рвануть. Подставить «объекту» другую оперативную машину…
«Старшой» посмотрел, прикинул, что к чему… Сейчас условия изменились, можно было шарахнуть авто и с седоками. Шутка ли? Мешок гексагена. С такой автоначинкой не шутят, а брюлики тогда придется искать без погибшего расхитителя…
* * *
В нужный момент, (Харатьян представил себя генеральным космическим конструктором), он зычно скомандовал «пуск» и машина с двумя ездунами рванула. Одна ее часть, согласно пиротехнической задумке, ушла в стратосферу, вторая стала красиво гореть, плавя резину и сахар. Все-таки сахар… Странно. Что-то здесь не так. Видно для гексагена детонирующая сила взрыва оказалось мала, вот он вместе с сахаром и горит?
Аромат по округе распространился, тот еще…
Наблюдатели с огромным удивлением увидели, как Гусаров (по идее разорванный в клочья), как будто ждал чего-то подобного, вывалился из «летального» аппарата, как будто ему за шиворот плеснули кипятком. Подорванный реагировал на этот «пук», вполне объяснимо.
С воем, стоном и проклятиями побежал, припадая и прихрамывая на обе ноги одновременно. Он бежал, неся впереди себя свое горе и неудавшийся полет.
Судя по хмыканью Харатьяна (беспредельщика-конструктора) Гусаров и не должен был отправляться к праотцам. Все произошло так, как и задумывалось.
Долго было непонятно, где взорванный? Стали волноваться. Может с ним, что-нибудь случилось?
Грешным делом подумали о том, что его сожрали людоеды-муравьи. Впрочем, все обошлось.
Сканируя радиоэфир, выяснили. Ближайший пост автоинспекции принял сообщение о том, что разыскивается угнанный автомобиль с преступником. Описание грозного «гопника» полностью совпадало с портретом Гусарова.
Когда Харатьян настроился на милицейскую волну, он знал все подробности погони и даже, штатного применения табельного оружия.
* * *
Ребята в форме, аккуратно собирающие дань на «приватизированной» большой дороге не знали, а им никто и не собирался говорить, что за их правонарушителем идет другая погоня, с более серьезными мотивами преследования.
Местному отряду милицейских стервятников, специализирующемуся на разгоне несанкционированных рынков и протестов очкастой интеллигенции, (требующих зарплату!) разные тонкости оперативной работы «столичных штучек» были невдомек.
Кумовья-гаишники, позвали их развлечься и, если получиться, сшибить чего-нибудь к чаю или кто, что, там любит… Они и согласились. Помочь коллегам по бизнесу — это святое.
Акция силовая и присутствие вооруженного автоматами наряда в бронежилетах, придает вес и солидность действиям автоинспекторов.
Поэтому, проезжая мимо стационарного поста, где под кованными милицейскими башмаками, отдыхал контуженный Гусаров. Харатьян, понимая все местные особенности, может специально, а может и по ошибке, дал команду «огонь на поражение».
С одной стороны, вполне возможно, что Гусарова спасли от неминуемой смерти, а с другой, в прямом смысле замазали милицейской кровью, выше всяческих пределов.
И тем не менее, Харатьяну, несмотря ни на что, было их жалко. Эти «сельские лопухи», уверенные в своем бессмертии и неуязвимости, (и в самом деле, кто здесь на милицию рискнет не то, что руку поднять, посмотреть косо?) умирали спокойно и скучно, что для его подручных было необычно. Никто из них, даже оружие не смог или не сумел применить и пульнуть в ответ… Попадали, как гнилые снопы и вся недолга.
После расстрела поста, группа Харатьяна сразу не уехала, заметая следы и путая преследователей.
Нет. Они включили свои камеры ночного видения и до конца досмотрели, что будет с их объектом. Не поленились, даже сняли с него наручники.
Посмотрели, как Гусаров пошатываясь поднялся, тряхнул удивленной головой и правильно сориентировавшись, пошел к стоянке машин, расстрелянных. Выбрал себе приличное авто и поехал туда, куда его, уже давно пытались вывести преследователи.
Опять возникает резонный (не резонерский — прошу не путать) вопрос.
Почему, собственно говоря, прямо там же на месте, не взять Гусарова за теплые жабры, и обвиняя его в массовом убийстве, не потребовать вернуть камни, спросят пытливые и недоверчивые? Типа, раз не твое — значит не лапай. И будут недостаточно, но правы.
Однако. Во-первых, камней при нем не было и быть не могло. К гадалке по этому поводу, также можно было не ходить. А во-вторых, аргументы для разговора с ним, были слабые и малосильные, должного эффекта они принести не могли, а его только разозлили бы.
Тем более, верх глупости, убивать его. Ведь труп, он и есть труп. Что с него можно взять? Только отпечатки пальцев и клок волос на память…
Это, что касается частностей, а вот общие места, здесь все легче и проще, как на карте сражения, когда самому участвовать в битве не надо…
Опять противным голосом, с сотрясением всего салона миниавтобуса заелозил телефон… Вечно не дают закончить…
Харатьян выслушал доклад.
- Береги, как зеницу ока… — безапелляционно заявил он.
Однако, с другой стороны эфира, прозвучало что-то фривольное и игривое. Собеседник ожидал, что тот откликнется на его юморок-с и они вместе посмеются. Но Харатьян был и сам не в настроении шутить, и другим этого не позволял.
- Завяжи своего «молодца» на узел, а лучше, от греха подальше, вообще отрежь его, чтобы потом, если ты его не туда окунешь, у меня не было соблазнов оставить тебя живым, чтобы ты все оставшееся время мучился от моих воспитательных мер…
Потому, как с другой стороны ахнули, как заполошливо восприняли добрый совет, он понял, что выразился понятно.
Вот такие странные выводы и сообщения, пошли в эфир.