Прежде чем заполнять бумаги и подписывать их, Сергею Платонову разъяснили, что максимальный срок службы, пять лет и все желающие, искренне и с радостью подписывают именно пятилетний контракт. Этот срок включает в себя, в основном учебно-боевую выучку бойца. Непосредственное участие в боевых действиях возможно, но мало вероятно.

Все эти тонкости, объяснял молодцеватый, довольный собой офицер, который одним своим рекламно-выставочным видом, давал понять сомневающимся, что они сделали правильный выбор, направившись сюда.

Представитель Легиона, проводивший с ним беседу объяснил, что до подписания контракта должно пройти время. Прежде чем, что-то подписывать, ему, как и всем остальным, вновь прибывшим рекрутам, придется пройти небольшой карантин. Однако и после прохождения этого самого карантина, автоматического зачисления также не будет, так как всех без исключения ждет новое испытание — проверка на физическую выносливость.

Поэтому время пребывания в карантине, желательно использовать для восстановления своей богатырской силы и выносливости. Все условия для этого созданы. Можно повисеть на перекладине или для наращивания мышечной массы, постоять около гантелей.

* * *

Точно такой же разговор, состоялся и у вошедшего вслед за Сергеем Алексея.

После беседы, оба подписали бумаги, содержание которых сводилась к тому, что можно, а что нельзя делать лицам, прибывшим в расположение учебного центра и находящимся в карантине.

Потом они сдали на склад, тучному каптеру свою одежду, а в канцелярии у них настойчиво попросили сдать паспорта и имеющиеся деньги. Оба беспрекословно подчинились.

Взамен гражданской одежды им выдали спортивную, малоношенную форму. Причем всякие глупости, в виде необходимого размера или чтобы костюмчик по фигуре лежал — нет, этого не было.

Освобожденный от подобных условностей кандидат в легионеры, ни в чем преград не знает. Если же они внезапно возникают, он их с честью преодолевает… Обойдя со стороны.

* * *

Сопровождающий отвел их помещение отведенной под проживание тех, кто был принят проходить карантин. Показал им их кровати, туалетную комнату.

Обоим хотелось одного. Тишины и хотя бы кратковременного отдыха. Алексей, добирался сюда через пол-Европы, петляя и кружа. Путь был тяжелым и долгим. Несмотря на силу и семижильную выносливость, тело требовало отдыха.

Сергею было просто тяжело от вчерашней пьянки и болтанки в джипе Бреговича. Выпитый по дороге кофе, перестал оказывать свое бодрящее действие. И кроме кислятины во рту и тянущей изжоги в желудке, ничего другого не оставил.

Знакомство с окружающим миром он решил перенести на следующий день. Тем более, что глаза смотреть по сторонам отказывались. Они закрывались сами, безо всяких внутренних усилий.

Днем валяться на кроватях не разрешалось, но для вновь прибывающих, было сделано временное послабление режима содержания. Правда, к их чести следует отметить, что в верхней одежде и повседневной обуви, они на чистых простынях не лежали, а сняв ее, аккуратно повесили во встроенный шкаф.

Забравшись под одеяло и посмотрев, каждый, на своего соседа, они почти одновременно, пожелал другому приятных сновидений. И все. Шторки сознания задернулись. Оба уснули почти одновременно.

* * *

Когда в помещение, где спали Сергей и Алексей, привели вновь прибывшего кандидата в легионеры, от его взгляда не ускользнуло, что в комнате рассчитанной на тесноту восьми коек, две уже были заняты сладкоспящими, здоровенными парнями.

Новичок не раздеваясь, завалился на рядом стоящую кровать и достал сигарету. Ему страшно хотелось курить, но запрещающая, с перечеркнутой сигаретой надпись, заставила его подняться и выйти в поисках места для курения.

Можно было задымить и в комнате, но глядишь, этим двоим здоровякам не понравиться. А там и до бесправного мордобоя не далеко. От греха подальше, лучше выйти и курнуть за пределами жилой зоны.

Выйдя в коридор, он увидел спешащего по каким-то своим делам человека. Одет в гражданское, лицо спокойное, сосредоточенное. Совершенно не задумываясь над такой ерундой, как знает он русский язык или нет, спросил у него по-русски:

— Слышь, братан, где здесь у вас курят? — Чтобы ему, невменяемому, иностранному ублюдку было понятнее, со всей силы закричал любитель табакокурения.

— Пошли покажу, нам по дороге.

Так же по-русски, ничуть не смутившись и не выказывая удивления, ответил тот. На пути к курилке он добавил, размышляя вслух. — «Много нас здесь, ох, много…»

По дороге, а это буквально было за углом, они быстро познакомились и после того, как фанат табака узнал, что его новый знакомый, прибыл неделей раньше. Многое здесь выяснил и разузнал. Совсем зеленый новичок поинтересовался, нет ли рядом с ним свободной койки и очень обрадовался узнав, что есть. Хотел было быстренько перенести к нему свои вещи, даже забежал за ними… Но кроме двух спящих богатырей ничего там не обнаружил и только потом вспомнил, что вещей-то, как таковых у него нет. И налегке, покинув обжитый угол, отправился селиться на еще более новое место.

* * *

Когда утром Алексей и Сергей проснулись, никого рядом не было. Да и проснулись они не по своей воле. Их разбудил дежурный. То, что он выкрикнул, Алексей не понял и вопросительно посмотрел на медленно открывающего глаза соседа. Тот ему повторил слова дежурного и видя, что его новый сосед ни черта в этом не разбирается, на пальцах показал ему и сложные приемы умывания, и псевдо-технические приемы рукопашной еды.

Когда Алексей увидел эти движения, он весело рассмеялся. Засмеялся и собеседник. У обоих с утра налаживалось веселье и беззаботная жизнь.

После быстрого принятия контрастного душа, облегчения кишечника и мочевого пузыря, наступило то состояние, когда можно было начинать двигать горы и перегораживать ими реки.

Однако, очень вовремя случился завтрак. Поводырем был Сергей. Он из этого дуэта, единственный, кто способен был свои, по-солдатски умные мысли, облачать в понятные для окружающих слова, а главное — вопросы: «Где столовая? Как туда добраться?» Вскоре, из-за умения Сереги разговаривать, они попали в святая святых для каждого солдата, прекрасное и постоянно манящее к себе место — столовую.

Такое обилие еды: салатов, джемов, ветчин, всевозможных булочек и другой выпечки, Алексей в своей жизни не видел. Лишь в рекламах связанных со средствами для похудения могли все это демонстрировать. От всего этого разнообразия, глаза разбегались в разные стороны и стоило больших усилий вернуть их на прежнее место.

Когда он понял, что времени на еду у него предостаточно, а не так, как в той армии, в которой ему довелось служить. Он позволил себе то, что лежало в его тарелке, жевать, а не заглатывать целиком. Потом разрешил, себе же, брать пищу и с других подносов, а не только с того, который стоял к нему ближе.

Когда через тридцать минут первый шок от обилия, а главное разнообразия прошел, он осмотрелся по сторонам. Инструкторы-капралы сидящие отдельно от претендентов в легионеры, с удивлением и недоверием смотрели на него. Если бы они не видели собственными глазами, что человек может замолотить в себя такое количество еды. Рассказам других, они бы не поверили.

Тем более еды, которая не полагалась кандидатам в легионеры. Она была выставлена для капралов и офицеров, о чем имелась грозная надпись. Но, понятно, что прибывший только вчера, читать по-французски еще не научился. Правда, большинство тех, кому предназначалась эта роскошная и здоровая пища, уже поели, от этого настроение у них было достаточно благодушное. Поэтому за руки Алексея никто не хватал и взашей из столовой не выгонял.

Сергей, открыв рот, в немом восхищении любовался этим неподвластным его уму умением, есть все, до чего дотягиваются руки и при этом не бояться того, что по этим рукам могут огреть палкой.

Он-то себе на разнос поставил кашу, масло и кофе с булочкой. Глядя на стоящее перед его глазами убогое сиротство, в один из моментов он пожалел, что умеет читать. Иначе наверное тоже поел бы в волю.

— Солитер, солитер у меня внутри!

Как бы оправдывая свое обжорство, виновато произнес Алексей полным ртом, успевая заложить в свою камнедробительную машину очередную порцию снеди. Для достоверности и быстрейшего понимания сказанного, показал себе в область желудка и подкрепил показ элегантным, волнообразным движением руки.

Восхищению Сергея не было предела. Глаза округлились. Из них, от беззвучного хохота, потекли слезы. Он, почему-то на английском языке (забыл, что ли где находиться?) полупроизнес, полупростонал: «Ес, риалы, солитер», что в переводе означало «Действительно — солитер». После этого, положил свою голову на стол, рядом с кашей, продолжая похрюкивая, беззвучно хохотать.

«Чего он так лыбится?» — подумал, сыто щурясь Алексей — «Удивляюсь, прямо, я на них глядя. Оказывается в слове «солитер», для заграничников скрыто много радостного смысла».

Как догадался пытливый ум стороннего наблюдателя, произошла игра слов и путаница понятий.

Во французском языке, слово «солитер» — обозначает и ленточного червя живущего в теле человека, который в этом случае, не звучит гордо, а также — крупный бриллиант, который вправляется в ювелирную оправу отдельно, без других камней. Он слишком хорош сам по себе и не нуждается в чьем-либо другом соседстве.

Потому-то Сергей и развеселился, когда желудок назвали бриллиантом, драгоценностью, сверкающей отдельно от других украшений человеческого тела. Он продолжил свои измышления и стал думать, как бы его сосед назвал другие части мужского организма, если желудок обозначен им, для краткости — бриллиантом.

Вот такая, вкратце, причина смеха. Но стоит добавить, что на этом служба и жизнь легионера, не заканчиваются…

* * *

После завтрака их опять вызвали в канцелярию, где они с еще двумя десятками претендентов заполняли бумаги. Зашедший перед этим проведать Сергуньку, его недавний собутыльник Душан Брегович, почти с ужасом поведал, что это тесты для определения ума и сообразительности. Было ясно, что он их тоже проходил… и срезался. Но раз служит, значит как-то выкрутился.

Сами по себе вопросы были легкие, квадратики, кружечки, таблица умножения и много другой ерунды.

По поводу ерунды.

Этот пренебрежительный взгляд на вещи, имело большинство кандидатов, которое умело читать и писать. Для них и других претендентов обремененных багажом знаний, тесты, для простоты и понимания, были переведены на разнообразные языки народов мира.

Будущие легионеры, выставив раздвоенные кончики языков и не обращая внимания на наглых мух, пытающихся расположиться чуть ли не в мохнатых ноздрях, старательно занимались разгадкой ребусов до ужина. Весь следующий день, также пришлось посвятить этому продуктивному занятию. Вкрадчивому изучению их ума и сообразительности…

Однако жаловаться на судьбу поводов не было. Кормили исправно. Бельё чистое. Насекомых в голове нет. Что еще надо?

Алексей своего «червячка» баловал по полной программе, вернее диете — научно рассчитанной для дистрофиков, срочно набирающих вес. До сих пор, замечания по поводу того, что он кормился не с того стола, с которого можно было харчеваться кандидатам, ему никто не делал.

Всех вводило в заблуждение его раскованная, свободная манера поведения, когда он заполнял поднос. При каждом усаживании за стол, Сергей, как заклятие произносил кодовое слово «солитер» и веселился от души.

За прошедшие несколько дней, Сергей и Алексей, как-то незаметно для обоих сблизились и даже придумали для обоюдного общения какое-то, веселящее обоих чириканье и горловой сухой клекот. У них оказалось изумительное чувство взаимопонимания друг друга. Одинаковое чувство юмора. На все, что могло вызвать смех, оба реагировали довольно бурно.

Складывалось впечатление, что до попадания в недра легиона, они тщательно скрывали свой веселый и бесшабашный нрав, а попав сюда развязали свои мешки с эмоциями. Вели себя достаточно спокойно и беззаботно так, как ведут себя люди, которым окончательный вариант решения их судьбы уже известен. Наверное у них были даже общие интересы? Н-да… Судя по всему, эту особенность оба тщательно скрывали.

* * *

Оставшиеся шесть дней до сдачи тестов по физической и атлетической подготовке были использованы обоими для посещения зала с тренажерами и длительным изматывающим кроссам по территории учебного центра.

Наблюдать за этой живописной парой со стороны, было всегда довольно забавно. Один внешний вид спортсменов чего стоил. Спортивной формой, в виде спортивного трико и маек они были обеспечены. Но, не понятно почему, выданной формой не пользовались. Наверное берегли ее нарядную, для уборки территории и чистки туалетов. Поэтому бегали в том, что носили на себе. Это у них была такая очередная забава. И хотя, явно и открыто никто им в спину не смеялся, однако смотреть на бухающие Серегины башмаки и развивающиеся семейные трусы Алексея, с разрезами и дырками в самых не подходящих местах, было более чем любопытно.

Жалко, не прознали мерзкие папараци и любопытные журналисты о том, в каком виде, рядом с таким же, как и сам сумасшедшим, занимается спортом и восстановлением былых атлетических кондиций, отпрыск одного из богатейших людей России. Вот была бы потеха.

Эти ребята пахали на беговой дорожке и занятиях со штангой, в самом деле, как ненормальные. Но им это нравилось. После чего, было приятно подставлять свое ноющее, уставшее тело, под обжигающие струи контрастного душа. После, завалившись в постель, спать сном человека, уверенного в том, что завтра он проснется и утро для него будет красочным и теплым.

Если бы их не использование на самых грязных и тяжелых работах. Если бы еще, их постоянно не проверяли на выносливость и психологическую устойчивость. Все вообще было бы великолепно.

Проверяли и испытывали кандидатов в легионеры постоянно. Делалось это примитивным, но действенным способом. По ночам, когда больше всего хочется, чтобы тебя оставили в покое. В коридоре раздавался звук падающего штабеля ящиков с пустыми бутылками. Это означало подъем по тревоге. После чего, под лающие команды капралов, просыпались самые ленивые. Одевшись, следовало организованно выйти из помещения и сходить в указанное место.

В указанном месте, к утру следовало выкопать траншею…

Для чего?

Эх, ты, дурень!

Для того… Чтобы следующей ночью ее закопать. Грунт там был мягкий, как пух, видно не одно поколение новобранцев развлекали таким способом.

У Платонова был хороший помощник, капрал Брегович. Душан с огромным облегчением, оставшись продолжать службу, под большим секретом сообщал ему все коварные планы командиров. Поэтому, они всегда были первыми и на построении, и при исполнении заданий командования, копать и закапывать. Все действия пунктуально фиксировались в заведенных личных делах новобранцев.

В легионе ничего просто так не делалось. За более чем сто восемьдесят лет его существования выработался целый комплекс отбора самого лучшего «живого мяса», которое без рассуждений и с присущей легионеру храбростью будет выполнять приказы командиров и с радостью идти на смерть во имя чужих, финансовых интересов.

* * *

Когда подошло время к демонстрации «купцу» своих возросших физических возможностей, оба претендента были прекрасно к этому подготовлены.

Каждый из них подтянулся двадцать один раз на перекладине. Прекрасно пробежал кросс. Что-то еще сделал, намного превысив существующие нормативы. Ах, да преодолел полосу препятствий в полном боевом снаряжении. Хотя их об этом никто не просил, этого вообще не надо было делать, но капрал Брегович очень этим гордился.

У обоих лучшие результаты тестов. Исходя из всей этой массы позитива, им было предоставлено право выбора. Куда из существующих подразделений легиона, они хотели бы пойти служить? Оба выбрали парашютно-десантные войска или как их еще называли «парашютисты». Название отражало словосочетание «дикие гуси», которым неразборчивые журналисты называют легионеров.

Получалось, что именно там, у парашютистов, им придется пройти так называемую «учебку». А не в Абане, маленьком городке на юге Франции, где расположен главный штаб Иностранного легиона и куда отправляют всех вновь принятых.

Почему-то находящийся там учебный центр называли «отстойником». Многие не выдерживали и дезертировали оттуда. И в самом деле: жарко, все команды выполняются бегом и по свистку, не дают достаточно спать, кормят ровно столько, сколько тебе необходимо для того, чтобы ты мог выдерживать нагрузки и работать, работать, работать… В общем, выдерживают только те, у кого есть жесткая установка выдержать.

Получалось, что им повезло. Душан Брегович подмигивал, мол, молодцы, все правильно сделали. Когда с ним прощались, оказалось, что этот гигант достаточно сентиментален. Правда, мужскую, скупую горючую слезу, он из глазу наружу не выпустил, но голос дрогнул.

При комплектовании команд новобранцев к ним примкнули еще семь человек. К удивлению Алексея большинство из тех, кто проходил вместе с ними тесты и проверку физической готовности отсеялись. Сдали спортивные костюмы, в обмен получил паспорта, сданные на хранение деньги и свою замызганную одежду.

Остались только лучшие. Те, кто мог и яму по ночам копать, и на хитрые вопросы тестов отвечать. Об этом не скромно было говорить, но было приятно чувствовать себя победителем в этом соревновании… Как не крути, а получалось одиннадцать человек на место.

* * *

По существующей традиции, пришедшей с тех героических времен, когда в Иностранный легион, в основном могли быть зачислены преступники и просто люди у которых возникла необходимость на время исчезнуть из этого мира. Сергей с Алексеем, на вопрос, нужны ли им другие имена, под которыми им придется нести вою службу, поспешно выразили это желание.

Хотя по поводу принятых в легион преступников и других «деловых ребят» без этого не обходилось и сегодня.

Генерал — командующий легиона, в рекламной идеологической агитке, прославляющей службу в Легионе, говорил, что каждый человек, даже совершивший ошибку, может начать жизнь заново. И мы, Легион, предоставляем им такую возможность.

«Красивые слова прикрывающие сущность наемничества», — осуждающе сдвинув брови, подумал тогда Сергей.

А по поводу смены имен все было гораздо проще. По законам Франции наемничество наказывается в уголовном порядке, в принципе, так же как и по законам большинства европейских и не только, стран. Смена имени, давала самим французам призрачную возможность служить в нем. Всего же рекордом Легиона считается короткий отрезок времени, когда в один из моментов в нем служили представители 142 национальностей.

Сергея Платонова нарекли именем Баг Арт, что-то созвучное имени голливудской кинозвезды, с вечной сигаретой — Хемфри Боггарту. Арт — как художник, приклеилось от того, что его знакомый, все тот же Душан Брегович, по-видимому шепнул своим сослуживцам, что новоиспеченный легионер крупный художник. Этот вывод напрашивался сам собой, раз он умеет рисовать большие картинки, значит и художник крупный, а какой еще? Не мелкий же?

Алексея Гусарова, крупный черный капрал, почему-то в шутку назвал Дюк Белл, почему «Дюк», что в английском означает герцог, почему «Белл» — колокол? Было не понятно, а креститель, капрал Мбумбра, так звали чернокожего сенегальца, только показывал свои ослепительно белые зубы и твердил «Дюк Белл, Дюк Белл». Может у сенегальцев это ругательство такое? Допустим «белый глист» или «пошел в жопу», а может куда и подальше? Выяснять языковые подробности, не было времени.

Но записали красиво. С момента крещения и наречения новых членов паствы, иными чем в миру именами, им тут же были предложены типовые многостраничные контракты на пять лет службы.

Большое количество страниц имело под собой хитрое обоснование. Расчет делался на то, что их читать все равно до конца никто не будет. Тем более, что они были напечатаны на французском языке.

«А мы им там, подпустим юридического тумана, — думали хитрые военные. — Поплотнее, финансово приналадим к себе… Нет, если есть желание, т.с. пробудилось в тебе такая блажь, бери словарь и сиди осваивай, все ночи в твоем распоряжении».

Но таких умных, до поры до времени не находилось, как правило, подписывали не глядя, тем более, что всех, всегда все устраивало. В канцелярии их новые имена были вписаны красивыми, крупными буквами… Начальник канцелярии, не предлагая новым зачисленным присесть, ждал, когда они осчастливят его бумаги своими автографами. Обычная рутина.

* * *

Взаимопонимание Алексея со Сергеем наладилось. По крайней мере они друг друга понимали практически без слов. Алексей, нетерпеливо тронув Сергея за рукав сделал жест, что неплохо бы обсудить варианты. Тот кивнул головой и поинтересовался у офицера, как бы это им обоим можно было более детально ознакомиться с текстом. Тот поморщился, мол чего разводить мороку, дело-то ерундовое, на пару минут. Но все же легкомысленно, разрешил забрать бумаги из своего кабинета и присесть в соседнем.

Они вышли. Расположились. Сергей начал читать. По мере продвижения по тексту, его лицо все больше и больше становилось мрачным и хмурым. Мимикой и красноречивым жестом, большой палец книзу, он дал понять сослуживцу, что они вступили в гов… Нет… Не так…

Что они попали в неприятную ситуацию — вот, что означал его палец. И еще, как мог, дал понять, что рабовладельческий строй, после подписания контракта, вопреки историческому материализму, для них опять расцветет махровым цветом.

Алексей, кивнув в сторону кабинета начальника, с усмешкой произнес выученное за последнее время иностранное и часто используемое, короткое словосочетание «фак ю». Означающее, что-то вроде «врешь — не возьмешь».

Взяв в руки экземпляр Сергея, коряво расписался в нем. Ему же передал свой. Тот расписался в его бумаге, кстати, тоже достаточно небрежно. Потом подумал и в обоих экземплярах, где-то в середине вписал по абзацу текста. Когда писал, весело улыбался — весельчак. А, что он там писал, не нашего ума дело. Путь юристы разбираются. Им и только им, известна философия поступательного движения истории нашего повествования. Но это к делу не относиться. Юристы вообще люди подозрительные и алчные…

Торжественно они вынесли подписанные экземпляры и отдали их руководству канцелярского подразделения части. Им пожали руки и задали последний, изрядно надоевший вопрос: «Где солдаты, вам хочется служить?» Оба — сговорились, что ли — подтвердили свое решительное согласились на вариант службы в славных парашютно-десантных подразделениях Иностранного легиона.

* * *

Подразделение парашютистов, так называли десантников в легионе, располагалось неподалеку от все того же Бизонсона. Довольно в живописном месте, закрытом, от не в меру любопытных глаз вражеской агентуры.

Прибыли. Разместились в казарме. Даже не в казарме, а что-то наподобие трехзвездочного отеля. Комнаты на двоих, со всем положенным для нормального проживания наполнением: душ, туалет, телевизор с тумбочкой. Соответственно кровати, четыре стула, стол… Даже, какое-то подобие сушилки было. Они расположились. Осмотрелись. И однозначно решили — жить можно.

Что для профессионального военного всегда на службе ценно? Правильно! Это возможность заниматься только ратным трудом и подготовкой к нему. То есть своей специальностью. У парашютистов, на кухне работали специально обученные этому люди. Другие потребности части, скажем уголь разгрузить или коровам вымя помассировать и заодно их подоить, для этого также нанимали иных, подготовленных к этому граждан. Конечно. Они и получали меньше, и с парашютной вышки не прыгали.

После обеда случилось начало службы. Опять канцелярщина. Заполнение большого количества бумаг. Очередной, еще более строгий, углубленный медосмотр. Сдача анализов. Ужин. Об этом стоит сказать отдельно.

Еды навалом. На прищуренный гусаровский взгляд, гораздо больше чем в карантине. При чем любой. Сергей, увидев, сколько съедается жирной ветчины, картофеля, булочек, масла, сыра, подумал, что здесь проблема борьбы с вредящим сердцу холестерином не столь актуальна, как за воротами части.

После ужина, каждому хотелось сесть написать письмо на родину или сочинение на тему: «Как я собираюсь провести лето». Но, что-то в этом желании не сомкнулось.

Эпистолярный жанр был позабыт позаброшен, а о лете, вообще писать не хотелось. Сергей терзаемый сомнениями по поводу правильности своих поступков, уныло смотрел в телевизор. Тот показывал ему полоски и крупнозернистую рябь.

Алексей, в свою очередь, удобно раскинувшись над столом, листал чьи-то оставшиеся порножурналы и пытался при помощи франко-русского словаря, к месту найденного здесь же, читать вслух.

Сергей прислушался к выразительному завыванию соседа по комнате, очень напоминающее бормотанию французских слов. Он никак не мог понять, что он делает и для чего издает эти странные, заунывные звуки. Потом, проследив за взглядом Алексея, попытался прочитать тот же текст. Прочитав и вникнув в то, что написано, он громко рассмеялся. Слишком уж велика была разница между тем, что написано, и тем, какие при этом чтении раздавались звуки. Чтец-декламатор, услыхав смех, вопросительно поднял голову, мол, «чего ржешь?».

— Да, лучше когда над тобой, внучек, смеются, нежели плачут.

Со вздохом, сам себе сказал Алексей. И видя все еще смеющиеся глаза Сергея, обреченно махнул рукой.

Сергей, тыкнув пальцем в строку, которую пытался освоить Алексей, начал громко с театральными вывертами, с выражением читать отрывок. Когда он закончил. Выражение тупого недоумения не только с лица слушателя не сошло, а еще и усилилось. Он по-прежнему, даже когда ему читали медленно, ничего не понимал.

* * *

С того феерического памятного вечера, начиная с элементарных азов, на полях порнографического журнала с могучими красотками и задрюченными мужичками, другой бумаге под рукой не оказалось, Сергей стал помогать Алексею, осваивать загадочную премудрость французского языка. Тот в ответ, стал помогать ему осваивать военную премудрость.

Чуть позже, они стали заниматься и английским. Но сегодняшний вечер, был посвящен исключительно великому и могучему алфавиту страны пребывания. Какое бы это не было скучное занятие, но во-первых — это уже не прихоть, а необходимость и во-вторых — время бежит быстрее.

Вопрос вставал уже даже не ребром, он поднимался массивной берцовой костью — кто кого? Какая из существующих за окном, помимо нашей воли, цивилизаций, окажется более жизнеспособной? Кто сильнее, западники или славянофилы? Вот в чем находился корень проблемы.

Даже, не кто первым победит, а кто первый сдастся, в угоду пиву, телевизору и бессмысленному шатанию по улицам, в поисках кинотеатров показывающих ненавистную и мерзкую для души и сердца порнографию.

Незаметно подошло время отбоя. О чем в коридоре и громыхнуло старым тазом, а может просто голос у дежурного такой.

Граждане запертые по собственному желанию в дешевую клетку, нахохлились на своих жердочках и решили дальнейшее продолжение эксперимента по выживанию в неволе продолжить со следующего утра. После этого легли спать. К удивлению тех, кто знает современные нравы или по крайней мере догадывается о их существовании, они легли каждый в свою кровать. (Даже как-то не современно.) Т. е. сделали все так, как предусмотрено Внутренним дисциплинарным распорядком дня легионер. Там, по поводу того, чтобы солдаты спали в нормальных условиях в одной койке, ничего не написано, а раз так — значит запрещено.

Выводы и предложения, напрашиваются сами собой. Первый день службы закончился удачно. Новоиспеченные легионеры заснули, аки ребятишки набегавшиеся за день — крепко и без тяжелых мыслей.

Военная служба тем и хороша, что думать, критически осмысливать, сказанное и сделанное тобой, нет никакой необходимости. Для этого, приказом командира N-ской войсковой части назначаются другие, специально обученные командиры. То есть в армии, пока не стреляют, живется хорошо и счастливо, хотя постоянно хочется, чтобы было еще лучше.

* * *

В отличие от Сергея, Алексей отслужил в свое время и срочную, и сверхсрочную службу, дойдя до капитанских погон. Поэтому ему весь окружающий быт был хорошо знаком. Главное — это, как можно быстрее вжиться в существующий распорядок дня, после этого время побежит быстрее и мозг, без лишних усилий атрофируется сам, без чье бы то ни было помощи.

Как только почувствуешь, что думать и рассуждать Уставом не положено. Как проникнешься этими мудрыми мыслями, все… Изменения в черепной коробке приобрели необратимый характер. Об этом тебе расскажет кладезь задорного юмора и неисчислимых пословиц, добрый и мудрый волшебник, в чине прапорщика. А может старослужащий по боевому позывному «Дед», оторвется от сковородки с жаренной картошкой и одарит тебя былиной о том, как он в далекие-придалекие времена, тоже был солдатом и гарантом Конституции. Но как только он перестал думать, так сразу и стал сержантом.

После таких правильных воспоминаний и размышлений, время службы побежит легче, быстрее и веселее. И уже когда лет, этак, через сорок пять или даже пятьдесят, ты будешь со слезами старческого восторга, теребить свой дембельский альбом, читать глупые стишки, вспоминать марш-броски или ночную покраску недавно вырытой траншеи. Тебе, приятель, будет до слез и немощных всхлипов жалко того, как ты подгонял и торопил эту странную субстанцию — время.

Не ценить и не любить каждую прожитую минуту жизни, это исключительная привилегия молодости.

* * *

В новом знакомом Сергея, было то мужское начало, которого сегодня многим не хватает. С шипением и брюзжанием, можно сказать лишь одно, когда женоподобные мужчины становятся объектом подражания, значит не все нормальным в датском королевстве. В Дюке этого не было.

Еще больше симпатии укрепились после событий сегодняшнего утра. Которые началось по давно заведенному распорядку.

Опять в коридоре чем-то гавкнули — подъем. Зарядка.

При помощи бумажки — санитарно-гигиеническая обработка тела.

Водные процедуры.

Завтрак.

Общее построение.

Представление вновь прибывших под их новыми именами, к которым, самим их носителям, придется долго привыкать. После этого распределение по подразделениям. Сейчас и пригодились результаты проводимых тестов.

Группа в которую попали приятели, вошла в разведовательно-диверсионную роту. Как раз во время первого знакомства с боевыми товарищами и традициями подразделения, в котором им придется служить и состоялись любопытные и интересные события. После этого, об их боевой связке, заговорили с нескрываемым восхищением. Не участвуя в боевых действиях, они тем не менее, смогли отличиться и войти в неписаную историю легиона, которая сродни мифическим преданиям и легендам островов Полинезии.

Теперь эти сказания в виде местного мифологического фольклора, будут в устной форме передаваться из поколения в поколение, от набора к набору…