Французская Гвиана расположена там, где по представлению умных людей, типа Коли Рысака, или сейчас уже Стаса Терминатора, находиться край земли и, соответственно, край света…

На самом деле, это не так.

Конечно — край земли. Конечно — от Франции далековато. Зато к Бразилии, рукой подать. Да и от Суринама, еще одной загадочной страны с городом Парамарибо, совсем недалечко. Только-то, через речку Марони перебрался, и, ты уже гордый и независимый от Нидерландов суринамец.

В это созданное неизвестно кем «райское» место, раньше ссылали главную нечисть и мерзость французского уголовного мира. Когда, даже на тулонской каторге, считавшейся предпоследним гиблым местом, перевоспитание трудом не приносило ожидаемого результата и мало того, от специальных мер воздействия, уголовный сброд оставался жив. Ведь чем они занимались выйдя на свободу?

Они не порывали со своим антисоциальным прошлым, как пережитком монархического режима, а совсем некстати, продолжали убивать и грабить, ни в чем неповинных рантье и буржуа.

Их опять, уже в последний раз ловили, специально натасканные на это полицейские (из бывших уголовников) и отправляли сюда, во Французскую Гвиану.

В 1810 создал и возглавил эту гоп-компанию по искоренению социальных язв французского общества, с названием «Сюртэ» («Безопасность»), известный беглый французский каторжник Эжен Франсуа Видок.

Свой коллектив непримиримых борцов с преступностью он подбирал по нестандартному принципу, заключающемуся в емкой и короткой фразе: «Только преступник победит преступника». Из приведенной цитаты ясно видно, кто именно успешно боролся с уголовным миром во Франции, начала 19 века. Именно эта организация, собранная из «романтиков и идеалистов», в последствии переросшая во французскую криминальную полицию и занималась отправкой на золотые прииски сырых джунглей, попавшейся в руки полиции французской «братвы».

Смена климатических и часовых поясов, огромное количество летающей, ползающей и бегающей фауны, хорошо организованный, ненормированный, тяжелый и изматывающий труд. Сумма всех этих факторов создавала особый фон пребывания в тех местах и не давала долго наслаждаться видом промозглых туманов на фоне золотодобывающих шахт.

Полгода, от силы год и не раскаявшийся уголовник умирал. Но на место умершего, вставали десятки живых, правда, с тем же безразмерно-трагическим финалом.

Говорят побеги отсюда были, даже не побеги, так как через джунгли далеко не убежишь, а так, пустяки… Для сегодняшнего мира вполне обычное дело, а тогда полное романтики и опасности, авантюрное и рискованное предприятие. Подкуп стражи и отплытие по синему океану, подальше от этих мест…

* * *

В Легионе это место службы считалось престижным. Конечно, разнеженные матерью-Европой граждане, туда отправлялись только по большой нужде или за большими деньгами. А вот легионеру отправка в Гвиану, была просто за счастье.

Двойной оклад, новые впечатления, чтобы им ноги из задницы повырывало, за такие впечатления. Что еще… За честь здесь служить, идет непримиримая борьба добра со злом, черного и белого, сладкого и горького… Надо и тесты лучше других выполнять, и физически быть серьезно подготовленным. Старались и попадали сюда лучшие.

Похоже, что кроме оклада и дальнейшей возможности выбирать себе более престижные места службы, других калачей и сладких пряников, здесь не было. Зато в больших количествах были неприятности.

Как и двести, и пятьсот, и еще черт его знает сколько лет назад, климат здесь оставался тем же самым. Перенасыщенным ядовитыми испарениями и влагой…

«Русских», а так называли всех легионеров, выходцев из бывшего СССР, спасало то, что они приноровились «тырить» спирт, которым протирают и смазывают технику, летательные аппараты и другие приспособления. Этим, самым верным и неоднократно проверенным способом, «туркменские сибиряки» и спасались от всевозможной малярии, жары и поносов. Как говориться в братском сообществе: и лекарство, и настроение поднимает.

* * *

Когда Коле Рысаку, в ряду со многими сообщили, что через несколько дней возможна отправка в арабские земли, он никак на это сообщение не отреагировал.

В тот момент он продолжал находиться в состоянии прострации или, чтобы было понятнее, в длительном и достаточно глубоком нокауте. Он был вял, источал из себя запах повышенного потоотделения и абсолютно ко всему равнодушен. Даже перед сном, закрывшись в туалете, он перестал разглядывать глянцевые порнографические журналы и слушать радио «Виагра». Уму непостижимо… Должно было случиться, что-то из ряда вон выходящее, чтобы закаленного бойца привести в такое расстройство.

Оказывается, в это состояние его ввел, вождь и учитель, сосед по комнате санитар Пирогов.

Рысак его таким, как в ту ночь, никогда не видел…

Он ввалился пьяный и мало того, что разбудил, но вообразив, что находиться на строевом плацу, начал формировать походные колонны для длительной осады и взятия Карфагена. Из-за отсутствия в резервах главного маршала людских резервов, строил его, сонного Колю, продолжая маршировать по комнате, зычно выкрикивая странные речевки: «Кто шагает дружно в ряд — это ленинцев отряд…» или «Кто там шагает правой? Левой, левой, левой…»

После торжественного марша, ввиду ознаменования прощания с любовью, он вполне достоверно с надрывом и истеричными завываниями рыдал и плакал.

После, дело житейское, потребовал к себе уважительного уважения. Когда Коля выполнит слезливое требование гуру и окончательно проснулся, Пирогов рассказал ему непростую и трагическую историю о своей любви к обезьяне.

В принципе, зоофелия в тягостных условиях военного состояния, вполне нормальная вещь, любишь и люби. К этому собеседник отнесся с пониманием и сочувствием. Он его еще успокоил, тем, что мол «любовь зла, полюбишь и козла» — если уж совсем припрет… Только рассказом о тяге к скотоложству, ночь не закончилось. Впереди ждали сюрпризы похлеще.

Прерываясь на всевозможные красочные, лирические отступления, явно украденные из книжки стихов поэта С. Есенина. Пирогов в заключительной части своей слезливой эпопеи поведал историю о том, что ему поручено, за хорошие деньги и Колю, и соседа Бага Арта уничтожить, извести их с лица земли.

Иначе выразиться: в эту самую землю и закопать.

Назвал, скотовоз, даже суммы, обещанные ему за их головы. Коля, конечно, сперва воспринял это, как монтажные расхождения извилин и первые признаки белой горячки. После, вспомнил народную тюремную мудрость «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Еще вспомнил неживые глаза санитара Пирогова уставившиеся в одну точку и, судя по всему, готовые изменить соотношение между созерцанием и реализацией…

И в последних, финальных аккордах саги он понял, что как не старался избежать преждевременной кончины, как не пытался обмануть судьбу-злодейку. Ничего не получилось. Вот она, сидит рядом, уставившись в собственный плевок и плюет при этом на его молодую, и ею же загубленную жизнь.

В этом состоянии безразличия и подготовке к неминуемой смерти, Коля Рысак и продолжал находиться.

* * *

Можно было напрямую спросить у соседа Пирогова, так, мол, и так, какие у тебя, сучий потрох, ко мне претензии и почему ты выполняешь смертный приговор?

Здравый смысл все же взял верх, над первым порывом.

Как говорили древние мудрецы, а после них Дюк Белл из соседней комнаты: «предупрежден, значит спасен». Но все равно неприятно. Тем более тогда же, Пирогов рыдая сообщил, что для правильной ликвидации его близкого друга, следует тщательно подготовиться выждать подходящий момент и только после этого выполнить задуманное и отрепетированное действие.

«Не подумай, — со вздохом, сквозь сопли говорил он. — Ничего к этим парням личного я не имею. Я с этого живу и этим зарабатываю себе на хлеб, а обезьянке Чичи на бананы. Ты же на меня не обижаешься?».

Еще чуть-чуть и Коляну стоило его пожалеть. Абсурд и нелепость. Жертва жалеет своего палача из-за того, что солнце напекло ему на «лобное место».

* * *

Когда планы командования изменились и они пересекая материки и континенты приземлились на аэродроме недалеко от Кайенны, столицы «заморского департамента» Франции. Он так и не пришел в себя. Срочно с кем-нибудь следовало поделиться. Другой так бы и поступил. Но Рысака воспитывала тюрьма, а там делиться переживаниями не принято. Каждый выплывает сам.

На ознакомление с окружающим пейзажем и климатическую адаптацию, командование отводило одни сутки.

— Вы прибыли, не на курорт.

Говорил перед строем прибывших легионеров, капрал Калдыр Мюллер. Говорил он громко и со значением.

— Деньги вам платят не за то, что бы вы их могли с удовольствием тратить, а совсем для другого. Чтобы вы, легионеры, могли спокойно и с честью умереть…

С того места, где стоял Коля Рысак, раздался сдавленный, полный невыплаканного горя, материнский стон. Капрал правильно понял его назначение и скороговоркой поправился:

— Ну, это… Не умереть… Я здесь, гм… Неправильно выразился… Здесь вам деньги, я имел вас вех ввиду, особо не понадобятся. Разве что в бар зайти, кружку пива через организм пропустить… Или, к примеру, венок на могилу друга заказать…

Вновь с того же самого места, раздался тот же самый стон. Однако звучал он, заключительным аккордом последнего издыхания, траурно и торжественно. Капралу ничего другого не оставалось, как скомандовать «Вольно». После чего приступил к проведению для сонно-зевающего воинства, обзорной экскурсию по окрестностям их временного пристанища.

* * *

Была у них на базе одна интересная особенность. Знаменитая полоса препятствий.

Когда к ним приезжали журналисты сделать сенсационный материал о жизни «Солдат удачи», т.с. спецрепортаж из главного, скрытого от наших граждан логова «Диких гусей». Репортаж, как правило направленный на обличение пороков наемничества и наемников, их погоню за легкими деньгами.

До того, как начать вести переговоры по разрешению съемки на военном объекте легионеры поступали довольно оригинально.

Без различий и скидок на половые характеристики ушлых журналистов, «трубадурам тупого пера» предлагалось пройти эту полосу. Без учета контрольного времени, просто пройти от начала до конца. Тем, кому удавалось это сделать, вне зависимости от полученных травм и ушибов, разрешалось многое… Что характерно, тон репортажей, его комментарии становились гораздо мягче и объективнее.

* * *

Полоса представляла собой, одним из основных элементов, специально вырытые глинистые траншеи, наполненные протухшей водой.

Далее… Отрезки гниющих болот, судя по запаху, с нечистотами.

В самый неподходящий момент, стреляющий между ног автомат и разрывы над головой учебных гранат.

Трехэтажные стенки и двухуровневые подвалы…

Плюс продольные и поперечные деревянные препятствия, скользкие от сырости и трухлявые от старости. Прыжки с шестиметровой высоты, между расположенными в метре друг от друга бревнами, в яму наполненную водой.

Основной вопрос во время прыжка, пока еще не успел испугаться близко расположенных и летящих тебе в зубы бревен, «хватит ли в яме глубины?».

Многих журналистов, ради интервью рискнувшие пройти это испытание, терпеливые и ироничные инструкторы легиона, ждали по часу и более, пока они полностью не пройдут полосу, и не поймут вкус и главное цвет солдатского хлеба.

К сожалению (вот это самое «к сожалению», произноситься в самом деле — с сожалением), для многих из них, такие попытки заканчивались серьезными увечьями.

На этой же полосе отрабатывали свое умение пробираться по вражьим тропам, почти все спецподразделения и антитеррористические группы мира. Даже подготовленные бойцы из сверхэлитных частей получали здесь тяжелые переломы и перегибы.

Норматив прохождения 10 минут. С первого раза только пять-шесть процентов легионеров укладывались в этот норматив. Но, как говорил генералиссимус Суворов «Тяжело в учении, легко в бою». А кто спорит? Опять Илья Сафронов? Ладно, пусть спорит.

Стас-Терминатор вспомнил, что не так давно, он был Колей Рысаком — личностью в уголовной среде примечательной и легендарной.

Поэтому одним из первых вызвался на полосу препятствий. Одна беда. Логарифмической линейки с таблицей умножения на два, под рукой не было. Что-то, видно, не верно рассчитал?

Когда проходил дистанцию и прыгал в воду меж двух бревен. Не разминулся с ними и в уже в первой фазе полета, еще до касания воды и приземления, хлестко сломал себе два ребра. Сразу одним махом оба и хрустнули.

На время их срастания, Колюня был отстранен от новых мучений. После выздоровления, ему как-то постоянно удавалось избегать малопочетной чести, изображать из себя кузнечика. Как известно, «зелененький он был». Представьте себе, представьте себе — от зеленки.

* * *

Опять всех удивили и поразили два брата-близнеца Баг Арт и Дюк Белл. С первого же раза они вошли в норматив и тут же не сговариваясь, только подначивая и подзадоривая друг друга, прошли это полосу еще раз. Вторая попытка удалась полностью, оба практически вдвое перекрыли норматив.

Грязные, мокрые и по-спортивному злые, эта парочка скакала и прыгали по осклизлым бревнам, глиняным траншеям, словно какие-то обкурившиеся, ненормальные кенгуру.

Капрал-инструктор, что-то восхищенное произнес на своем татарском языке и дивясь увиденному, только цокал языком. А эти двое оказывается соревновались между собой, кто быстрее, тот и молодец. А раз так, то согласно условиям пари, проигравший пьет двойную дозу. Проигравшим оказался Дюк, с чем его от всей души и поздравил его приятель.

* * *

Стас-Терминатор этого не видел и восхищения не проявлял. Он лежал в лазарете и очень натурально стонал.

— Лепила, ёптыть, давай быстрее обезболивающее, — глядя на его неторопливые действия, он его не просил, а уже подгонял. — Из последних сил, ёптыть, держусь. Потеряю сознание и ща подохну смертью непокоренного героя… Смотри, рыбий глаз, тебе за это отвешают пиз…лей.

Доктор не торопился. Забинтовал всю грудь щадящей повязкой. Посоветовал больше так не делать. Написал красивыми заграничными буквами на две недели освобождение от физических нагрузок и прописал больничный режим, где-нибудь рядом с кухней.

Наверное? Да, скорее всего, он написал что-то другое. Но Колян понял его именно так и на словах эту рекомендацию передал главному батяне, т. е. своему капралу.

Две недели пробежали как один миг. Молодость и здоровый образ жизни сделали свое. Заросло как на собаке. После счастливого выздоровления, Колюне только дважды удалось выйти в так называемый «патруль легионеров», он, как и пионерская игра «Зарница», также имел право на существование.

Молодецкая забава заключалась в отыскании в джунглях диких артелей по намывке золота и борьбе с ньюботаниками, приноровившимися в условиях бездорожья и похуи…ма, выращивать кустарник. Кустики были специальные, содержащие кокаин или по другому кокаиновый куст. При отыскании посадок, их следовало уничтожить, а листья и сучья сжечь. Подготовленное сырье, а если повезет и дикую лабораторию уничтожить. Пустить с дымом, в незагрязненное промышленными отходами голубое небо.

Но к счастью для Колюню, в проводимых рейдах ничего страшного не было. А более страшным, чем все наркодельцы и добытчики золота, могло быть только близкое присутствие санитара Пирогова. Коля старался быть от него как можно дальше.

Конечно, находись он сейчас в условиях тюрьмы — родного дома. Он бы нашел тысячу способов отучить санитара крысятничать. Красть у близкого человека, его самое дорогое имущество, жизнь. Смог бы очень легко от него избавиться. При помощи тех же подручных «торпед», которые мастера на такие поступки. Инсценировали бы самоповешивание и дело с концом. Здесь же все, все время на виду.

Поэтому когда проводился отбор новичков для прохождения «курса выживания» он, в числе первых добровольцев и вызвался. Оказывается, что героический шаг вперед ему можно было и не делать. Он и так входил в первую пятерку, на прохождение этого достаточно не простого испытания.

* * *

«Курс выживания» был одним из этапов подготовки профессионального бойца-легионера. Ты, сколь угодно быстро и ловко мог проходить полосу препятствий, но в условиях джунглей, когда тебя, условно говоря, в изобилии окружает плавающая и бегающая еда, мог попросту умереть от голода или от жажды. Не говоря уже о бесславной смерти от укуса паучка или ядовитого гада.

Да что говорить, зря растекаться мыслей по древу? Желтую лягушку с черными пятнышками, в руки взял и все. Сначала, это по первому, весь в белом доктор, а потом большой, седой диктор объявляют бестолковому юннату, конечную остановку. А там, хочешь не хочешь, а надо выходить. Вместо бравого марша легионера, будешь слушать потрескивающий звук варки смолы в чанах и вдыхать вредные запахи серы.

Чтобы избежать всяких неприятностей с лягушками, паучками, цветками, рыбами в конце концов, их провели в местный зоопарк-музей и показали особо опасных недотрог. После каждому выдали по килограммовой упаковке соли, дали винтовку с обоймой на шесть патронов, мачете, карту района высадки и все…

К высадке на неприспособленную почву, кукурузный початок считался готовым.

* * *

Через несколько дней, первую пятерку в которую входил и Рысак, десантировали с вертолета в джунглях. Причем высадили каждого по отдельности, указав на карте точку, куда можно прийти к месту сбора, а можно и не приходить. Тебя через пару дней заберут тем же вертолетом.

Задача ставилась очень простая. За эти два дня, построить себе жилище, не быть съеденным дикими муравьями «бельканто» и одержимо питаться самому.

Для отыскания хлеба насущного, надлежало охотиться, ловить рыбу, собирать дикорастущие плоды, выкапывать коренья. При всем, при этом, постараться не забыть основные составляющие церемонии чаепития. Для этих целей Рысак заначил пачку чаю. В каком месте он ее запрятывал, лучше не говорить, чтобы не отбить у других охоту к чаю.

В общем, задача простая, развлекаться всеми доступными средствами.

Изюминка заключалась в том, что во-первых за ними скрытно велось наблюдение и каждое их действий фиксировалось, а во-вторых, вертолет через два дня прилететь не должен был. Новый поворот в психологической подготовке бойцов. Как они себя поведут в условиях разброда и утери связи со штабом.

* * *

Затосковал Рысак. Ох, загорюнился, посреди всей этой непонятной красоты. Первое, что он догадался не сделать, после того, когда ступил на землю, а вертолет исчез в листве и его мощный стрекот затих. Он смог не наступить на старую знакомую, уютно гревшуюся в густой траве. Ядовитая змея «Огненный плевок», недовольно вертя хвостом (а может это у нее голова такая), уползла в свое змеище, решив не проводить атаку на это большое, теплое и бестолковое существо.

Николай, хоть и назывался Терминатором, но заворожено глядя в сторону уползающего, мудрого гада, выступившую испарину со лба оттер.

Он представил себе (у него вдруг, стало резко развиваться воображение), как ночью, эта вертихвостка вернется сюда, прихватив за компанию своих дружков и подружек. После чего, свернется у него на груди, выспится, забирая последние остатки тепла. И только потом, укусит его сонного, прямо в сонную артерию. Паралич дыхательных путей, судороги конечностей, а вместе с ними и смерть, наступает через семь минут. О помощи даже не мечтай, не докричишься. Он повторно оттер, еще более обильную испарину.

Свои страхи по поводу санитара Пирогова, он уже давно забыл. Так как тот, только-то и мог, что сделать, так это пырнуть заточкой и все дела… Тем не менее, согласно народным поверьям, на миру и смерть красна. Здесь же какой мир? Горе одно безоглядное. Вместо того, чтобы начать выкапывать из земли корни и приступать к их разгрызанию, он сел в центре поляны, обхватил голову руками и только, что не выл от бессилия, так сильно переживал.

Потом наблюдатели легиона сделают вывод, что он очертя голову не бросился в бесполезную деятельность. А сел и все тщательно взвесив, принял правильное решение. Пока он сидел, как истукан, от страха, поджав под себя ноги, над ним, в обратную сторону пролетел вертолет.

Вы себе представить не можете как ему хотелось за ним побежать. И бежать, бежать, бежать… Но страх до такой степени сковал его конечности, что не то, чтобы бежать, по малой нужде подняться не было сил.

Сидя на поляне он подышал полной грудью и как-то сумел собраться и успокоиться. Сейчас ему обязательно следовало, среди этой красоты найти источник отдохновения для усталого путника…

Зайдя в джунгли в поисках источника живительной и прохладной воды или, в крайнем случае, растения в стволе которого есть вода. Он растерялся от того гама, которым его приветствовал лес. При чем он знал, что такое чудо-дерево есть, им всем его показывали, он только не помнил как оно выглядит. Ему даже давали этот ствол подержать руками.

На практических занятиях когда следовало все это запомнить, он то ли заснул, то ли по привычке отвлекся на пролетающую жирную зеленую муху, вспомнив труп Мордана. Так вот муху с последующими воспоминаниями он запомнил, а дерево, хоть убей, не помнил.

Зайдя в джунгли, имеющимся мачете он стал рубить все подряд. Этим тяжелым делом он занимался достаточно долго, минуту полторы, а может быть даже и все две. После притомился и прислонившись к толстой коряге решил отдохнуть.

Здесь его поджидал очередной шок. Не успел он закурить, специально припасенную табачную заначку. Т.с. получить первое удовольствие от великолепного табачного дымка, взбадривающего истосковавшиеся без концрагенов легкие, как коряга вдруг стала двигаться в сторону… После чего откуда-то сверху к нему спустилось открытое, огромное ведро с глазами и не мигая стало смотреть прямо ему в мозг, как бы вдавливая во внутрь уже его глаза.

Нет, тот ужас, который стал пробираться в трусы и майку незадачливого курца и любителя отдыхать где попало, шоком назвать было нельзя. Это был кратковременный обморок от страха и неожиданности… Еще бы? Любопытное ведро с водяными глазами.

Потом коряга кольцами стала наматываться на закрывшего от ужаса глаза Колюню, у которого ниже глаз, в дырке для рта, торчала горящая сигарета. Он продолжал судорожно затягиваться ее дымом, забывая выдыхать то, что вдохнул.

Когда окурок, шипя и жутко воняя, стал прижигать губы ее обладателя, он все таки пришел в себя и стал благим матом орать всякую чушь. Ведро от неожиданности качнулось и чуть ослабило мускульные усилия своих колец.

Стоит ли говорить, что этим единственным шансом, подороже продать свою перспективную жизнь, бравый легионер Коля Коломиец, воспользовался как нельзя кстати. Мачете он из рук не выпускал… Поэтому, как только рука, чуть освободилась от толстого гладкого шланга, он очнулся и с испуга рубанул точно в центр раздвоенного язычка, которым анаконда брала химические пробы воздуха своей будущей еды. В предсмертной агонии или по какой-то иной, не известной Рысаку причине, бревно так сильно сдавило его тщедушное тельце, что от нехватки воздуха, он потерял сознание…

* * *

— Стас, Стас-Терминатор! — где-то недалеко послышались возбужденные голоса. — Он должен быть здесь. Посмотри, недавно кто-то рубил лес и скалы…

Рысак очнулся окончательно. Почему-то огнем горели и очень болели щеки. Судорожно сбросил с себя разрубленную змею. И крикнул, что есть мочи.

— Да, здесь я!

От его истошного крика, сидящая неподалеку стая бездушных обезьян, не по расписанию быстро, опорожнила свои кишечники и вместе с дежурными стервятниками, в ужасе покинули район обитания. Он не обращая внимания на обитателей леса, срывая голосовые связки орал.

— Спаситя, спаситя…

— Слышишь, что скрипнуло, — с удивлением произнес знакомый голос, прямо над головой у надрывающегося легионера. — Определенно кто-то здесь есть…

— Тебе почудилось. Его здесь нет. Пошли отсюда. Поищем в другом месте, — уверенно ответил другой, не менее знакомый голос.

Колюня, только на минуту представил, что обладатели знакомых голосов уйдут и оставят его здесь одного, рядом с мертвой змеей… Он на четвереньках, что-то воя и всхлипывая, пополз туда, откуда раздавались голоса. Далеко ему ползти не удалось. Буквально через пару шагов, его голова уперлась в чьи-то ноги.

Сильные руки рывком подняли и поставили его на ноги. Ноги слушались плохо и постоянно подламывались. На него смотрели, чуть занесенные поволокой смеха и веселья, лица Бага и Дюка. Тут-то и началось…

Он рухнул перед ними на колени. Назвал обоих «Спасителем» и как-то уж слишком размашисто, по-язычески начал креститься. Издали это больше напоминало, одновременные действия дирижера по руководству оркестром и сантехника при устранении последствий аварии.

Стас-Терминатор, несмотря на свои заслуги перед уголовным миром и плакал, и смеялся, и всхлипывая повторял слова благодарности, и даже, не преминул сообщить, что эта скотина санитар Пирогов, собирается его спасителей Бага и Дюка убить, вместе с ним. И ни какой он не Терминатор, просто Коля, но можно Рысак… Много чего, он в этот момент говорил и не мудрено, такое потрясение. «Ведро» чуть не проглотило его со всеми заслуженными воровскими наколками, о которых он сейчас и не вспомнил.

* * *

Эти два юмориста уже давно нашли Колюню. Они собирали всех десантников, небрежно брошенных на произвол судьбы, чтобы, как можно более веселее отдохнуть и провести время в узкой компании, на лоне природы. Об этом они договорились заранее. А вычислить расстояние нахождения друг от друга, зная примерную скорость вертолета труда не составляло.

После того, как они его нашли, в первую очередь пришлось органолептическим путем, ощупывая, обнюхивая и осматривая бездыханное тело, убедиться в том, что он жив и никаких видимых повреждений ни на теле, ни в области головы не имеется. Просто валяется, симулянт без сознания. Во-вторых, пожалели трехметровую, не в меру любопытную змею, чей бубновый интерес, стоил ей жизни. В-третьих, привели Колю в чувство, старым и безотказным способом, при помощи ладоней, ударяя ими и ритмично похлопывая его по бледным щекам. И только в-четвертых, разыграли эту небольшую и на их взгляд, очень смешную сценку.

Они ни как не ожидали такой бурной реакции на свою милую шутку. И сейчас, оба чувствовали себя несколько неловко.

— Да. Змея-то, метров десять будет, — Баг неуверенно попытался скрыть смущение. — Да и не змея это, а Змей…

— Нет. Все двенадцать… Я уже померил, — поняв намерения дружка, подыграл ему Дюк. — Ей-богу, померил…

Оба выжидательно и даже с завистью посмотрели на победителя Змея, как бы приглашая и его поучаствовать в обсуждении собственного неординарного мужества.

Настало время и Рысаку подтвердить свое геройство. Он невидяще посмотрел в сторону, куда указывали его спасители. В башке раздался щелчок переключаемых тумблеров, и хотя по указанному направлению он ничего не увидел, тем не менее горячо их поддержал. Почему бы и не поддержать, когда они это все видели.

— Когда это бревно обмоталось… Бля, буду… У нее же не пасть, а настоящее жерло унитаза… Все думал, пиз… каюк… Каким богам, куда молиться… Пришла Рысак твоя минута… А она стала на меня шипеть… И ухватила за губу. С губы, бля, буду, решила меня есть. Смотрите как губа распухла и болит спасу нет.

Он выкатил наружу обожженную, с остатками табака и папиросной бумаги, вспухшую губу.

— Ты ее разрубил, чтобы сырой съесть? — уважительно похлопал его по плечу Баг, недоверчиво осматривая место ожога. — Наверное губа для нее было самым вкусным местом…

Сообщение о том, что он разрубил змею, было для Коли большой неожиданностью. Он этого не помнил. Однако душевный срыв, сопровождаемый нервным тиком и постоянным подмигиванием левым глазом, повели его уже в другую сторону. Сомнительного бахвальства, нервного похохатывания и долгого, безостановочного рассказа о своей молодецкой удали. При чем, он повторял все время одно и тоже. На каждом новом витке его воспоминаний и подробностей борьбы с вселенскими силами зла, становилось все больше. Они отливались в бронзе и были все более высоки, живописны и недоступны…

Алексей Гусаров с именем Дюк Белл, посмотрел на часы, после окинул хозяйским взглядом окружающую действительность и прервал рассказ Коли, на самом интересном месте. Там, где он, в образа витязя в собственной шкуре, отрубал у дракона шестьдесят седьмую голову.

— Скоро станет темно двинулись назад. Нам еще двоих, таких же следует найти, — и глядя на бравого Колю, безвинно спросил: — Ты сам трофей понесешь или мясо здесь порубим. И чтобы меньше было нести часть съедим на месте, а часть понесем, каждый для себя, как единоличники-хуторяне?

— Какое мясо..?

Сразу и не понял Коля, продолжая горячий рассказ. Давая выговориться, притушить, подавить нервный шок, его перебили на самом интересном месте…

— Мясо? Дракона тобой убиенного…

Удивленно объяснил ему Алексей. И вполне серьезно, с укором наблюдая за беззвучно плачущим от смеха Серегой, добавил: «Нам же с тобой, что-то есть надо будет, а это посолил и ешь… Можно без соли, просто сырым…»

Рысак, ничего не поняв из того ему говорил Алексей, перевел сморщившееся лицо в сторону мгновенно ставшего серьезным Сергея, тот не успокоил, а пояснил:

— Здесь такой обычай, — он сделал неопределенной движение рукой. — Ничего не должно пропадать зря. Раз добыл еду, должен ее съесть… Если сразу не сможешь осилить, то по метру кровожадного дракона в день, и, все в порядке. Проблема с головы долой… Если сам не одолеешь, мы тебе по дружески поможем…

Увидев, как рассказчик стал опять припадочно закатывать глаза, Гусаров протестующее поднял руку и почти закричал:

— Эй, эй… Пошутил он… Вот же, малохольный, чуть что, его сразу к земле тянет…

Он уже подставлял руки для того, чтобы подхватить его под мышки. Но тот передумал терять сознание. И вполне достойно вышел из этой ситуации. Поспешно закричав, чуть не запрыгнув на руки Алексею.

— Так кого мы ждем, Баг, пошли быстрее, — и чуть не бегом, схватив за руку Сергея, потянул его за собой.

— Стас, барахлишко-то собери, — с укором обратился к нему Алексей. Намекая на ружьишко, мачете, соль… — Как мы без амуниции, с нашими-то амбициями?

Он уже почти пошел, за тянувшим его за руку нагруженным Рысаком. Но не сделав и пары шагов, резко остановился. Хлопнул себя по лбу, и предостерегающе рявкнул на желающего, как можно быстрее покинуть это место легионера:

— Стой!

Колюня от неожиданности и испуга споткнулся и ахнул.

— Ты, перед тем как идти в путь-дорогу, в сменную обувь переобулся?

— Нет. У меня нету, в камере тапочки были, а здесь нету… — виновато начал оправдываться Рысак.

— Ты, боец, не юли. Как же ты своими сапожищами будешь топтать и попирать беззащитную, первозданную природу?

— Я могу босиком, — он с готовностью сбросил обувь и уже собирался снимать носки. Но голос Алексея прервал эту попытку.

— Босиком, в дикой природе? Ты иногда думай, что говоришь, — его голос звучал осуждающе-иронично. — Ладно иди в чем есть, а то еще поранишься о разбитую бутылку или чего доброго, поцарапаешься о строительную арматуру, неси тебя потом…

Алексей, наблюдая за тем, как обувается Стас, обращаясь к Сергею грустно произнес:

«Природа это храм, а мы в него премся со своими правилами, без всякого, понимаешь, уважения. Обрати внимание, Стас даже о сменной обуви не позаботился. Нехорошо это… Не по-божески».

Сергей с серьезным видом, согласно кивал головой, сурово глядя на нарушителя. Тот готов был выслушать и сделать все, что угодно, только бы его не оставляли в этом храме одного…

* * *

Через пару минут маленький отряд смельчаков двинулся в дорогу.

Семенящая походка Рысака, идущего посередине между двух спасателей, полностью утратила блатной шик и выдавала все его сомнения с головой… Он не доверял джунглям и испытывал перед ними безумный страх. Глядя под ноги, он шел и бормотал:

«Соль сказали взять, я и взял… А тапочки по природе ходить, никто не говорил… Если бы сказали, я бы взял… А они не сказали…»

И так без остановки, вздыхал, бормотал, кому-то жаловался.

Алексей с Сергеем слушая его ноющий тенорок, понимающее и даже где-то виновато, посматривали друг на дружку. Мол, вот же дураки… Ты шути с равным себе. Здесь пошутили с неподготовленным к такой шутке. Как говориться разыграли паренька, а он возьми и подвинься рассудком. Как его сейчас задвинуть на место?

Если бы кто-то, еще недавно сказал Рысаку, особенно после его скитаний по заснеженной тайге, что у него будет непреодолимое желание, попросить у этих двоих весельчаков, развлекающихся по любому поводу, взять его за руку и держать долго и крепко, чтобы он не потерялся. Николай, гордый наш Коломиец, воспринял бы такие рассуждения не иначе, как оскорбление. А сейчас, он бедняга, пытаясь, в перерывах между причитаниями и скулежом, насвистывать что-то бодрое, через каждые пять минут задавал один и тот же вопрос:

— Далеко еще?

При этом делая безуспешные попытки, на ходу заглянуть в глаза впереди идущего.

— Да почти пришли…

Получал неизменный ответ. И предостерегающие, порой суровые и резкие слова: «Смотри под ноги… Не наступи на букашку… Не дави траву… Мы уйдем, а ей еще расти и расти».

Коля дошел до такого состояния нервного истощения, что все команды неутомимых защитников природы, выполнял покорно и беспрекословно.

Они же видя, что их шутки утратили смысл и стали приобретать форму издевательства, над потерявшим чувство реальности товарищем. Перестали над ним подтрунивать. Оставшуюся часть пути, прошли стараясь его больше по пустякам не дергать.

* * *

Четвертого члена из их группы они нашли за разделыванием и засолкой тушки игуана. Такой небольшой речной крокодильчик, занесенный в Красную книгу. Но когда жрать охота, на такую ерунду никто не обращает внимание. Тем более, что о таких тонкостях, не биологу, знать не дано. Он согласился с тем, что впятером скоротать два дня будет гораздо веселее. Тем более, что условиями данного испытания, это все не оговаривалось.

Пятый и последний из их коллектива, был найден на дереве, рядом с его местом десантирования.

Определили его местонахождение по раздаваемым из густой кроны, громким крикам и воззваниям о помощи. Всем четверым его оттуда из густых ветвей, насилу удалось стащить. Он еще упирался, не хотел спускаться. В отличие от Коли, этот солдатик был напуган, чем-то другим. Но ножки-ручки своим спасителям, как и Рысак, был готов целовать вполне искренне. Скромность присутствующих, вынудила их, удержать его от этого шага.

Когда уже стемнело, вся их бравая пятерка вышла к месту определенному Алексеем, как место разбивки лагеря.

Собранный по дороге хворост и засоленная игуана прихваченная хозяйственным Кшиштофом Канальский, худым легионером с явно польскими корнями, пришлись очень кстати.

Двух бойцов, переживших стрессовые потрясения, оставили заикаться и следить за огнем, а сами пошли собирать хворост и рубить ветки для создания уютного и мягкого лежбища. После того как все собрались, при свете костра перекусили, подавив оставшиеся человеческие предрассудки.

Непропеченная игуана, да еще без хлеба, это грустное зрелище и для глаза, и для желудка. Если конечно не судить по лицам тех, кто ее ел. Впрочем, рептилия с необычно богатой мимикой, роскошно улыбнулось проголодавшейся троице — Алексею, Сергею и Ксыштопу, как его назвал Рысак. Сам он и его товарищ по несчастью, отказались от деликатеса из Красной книги. Остальные гадоеды, настойчивость проявлять не стали. Во-первых, самим больше достанется, а во-вторых, чтобы не вызывать у отказников рвотных рефлексов. Иначе вечер мог потерять свои пасторально-буколические прелести.

Вытирая губы и ковыряясь в зубах, сытые и довольные, назначили дежурных по поддержанию огня в очаге и охране лагеря от непрошеных гостей. Первым на дежурство, смотреть на огонь и вздрагивать, заступил Сергей.

Остальные стали укладываться спать. В середину штабеля из легионерских тел, уложили подрагивающих от каждого шума нервных солдатиков.

Сами легли на влажные листья рядом и стали наслаждаться звуком ночных джунглей. Шутить по поводу услышанного, с лежащими по середине было опасно. Просто лежали и слушали.

Такого концерта по заявкам любителей Стивена Кинга и полифонической музыки ужасов, предвещающей скорое пришествие сатаны и наступление конца света, трудно себе было даже вообразить.

Алексей нарочито зевая произнес, как бы пытаясь успокоить и приободрить остальных: «Успокойтесь, это только звуки. Страшнее человека, зверя нет. Если окружающее нас зверье сыто, нам ничего не грозит».

Сразу после его слов, может леопард, а может, какая другая большая кошка, издала триумфальный рык иступленной ярости и настигла что-то свинячье. Существо, попавшееся в острые когти хищника стало, невдалеке от них, последний раз в своей жизни, громко визжать и хрюкать. Даже райские птицы прекратили каркать и вместе со всеми, стали слушать эту музыку предсмертной симфонии тьмы.

— Любопытные… Сходить, посмотреть в чем дело, есть? — раздался от костра голос Сергея. — Пошли, я проведу… С близкого расстояния смотреть интересней.

Когда нервная дрожь лежащих в середине, стала бить обоих еще более крупной дробью, он удовлетворенно подвел черту под своим вопросом.

— Если нет? Все. Спокойной ночи и приятных снов.

Алексей, после слов приятеля, как-то уж и слишком громко и демонстративно захрапел.

Его храп хоть и не перекрыл отчаянный визг, вживую пожираемой жертвы, но уверенности для более спокойного сна, все же придал. Да и чего бояться вооруженным людям, имеющим при себе плюс ко всему, пять килограммов соли?

* * *

Под утро Кшиштоф разбудил Алексея и передал ему почетную обязанность охраны лагеря и поддержания в рабочем состоянии, священного очага с огнем.

Джунгли в этот момент как бы замолкли. Живность ведущая ночной образ жизни, угомонилась и сейчас лежала, переваривая добытую пищу, а дневная еще не просыпалась.

Было торжественно тихо. Только дурные кролики, нажравшись на чужом огороде конопли, болтались по окрестностям, занимались неограниченно много сексом и при этом, от души веселились. Но на них можно было пока не обращать внимание. До завтрака еще далековато.

На сырой земле, покрытой отсыревшими листьями спать было холодно и зябко. Однако под утро, даже оба нервных бойца, до этого на каждый вскрик джунглей, с испугом, так же громко вопрошавшие: «Что это?». И те угомонились, и крепко уснули.

Алексей еще днем сориентировался на местности и уверенно двинувшись в сторону, вышел к расположенному неподалеку роднику. Он шел, тихо любуясь окружающей природой и слушая пробуждающуюся тишину. У источника, не подходя к нему вплотную, он понаблюдал за тем, как испуганные карликовые лесные антилопы пили воду.

Постоянно двигая ушами и вздрагивая от каждого шороха, эти прелестные создания выглядели очень трогательно. Когда они напуганные его запахом, бросились в чащу, только тогда он вышел из своего укрытия и спустился к роднику. Умылся холодной водой и от ее бодрящих, игольчатых искорок, проснулся окончательно.

Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, он достал из кармана черный пластиковый пакет. В таких емкостях в Европе, хозяйки складывают, а потом выбрасывают бытовой мусор. Они продаются компактными и удобными упаковками по пятьдесят и двадцать пять штук. Очень удобно. В плотный мешок, он набрал родниковой воды. Довольный разогнулся и огляделся вокруг.

Увидел «на неведомых дорожках, следы невиданных зверей». Убедился в наличие кошачьих хищников. Судя по оставленным следам, они у этого источника имели свой охотничий интерес. Внимательно осмотрел ветки свисающие на водой, того и гляди, чтобы ненасытившийся за ночь леопард, сдуру не прыгнул на спину. Опасности подстерегала всюду, просто когда ты к ней готов, ее присутствие пугает гораздо меньше. И вернулся в расположение лагеря. Там все было без изменений.

Через полчаса джунгли привычно наполнились шумом и гамом. Что-то недовольное бурча проснулся Сергей. Поеживаясь, с похожим птичьим клекотом, который раздавался сверху, поднялся. Своими чмоканьями, давал понять, что он не выспался. Он дежурил первым. Увидев пакет с принесенной водой, под одобрительные взгляды дружка напился вволю, после сделав пару разминочных движений, пошел умываться к тому же источнику.

Он прошел тем же путем, что и Алексей. Во время закаливающих процедур, умывания и растирания рельефной мускулатуры, его внимание привлекли странные звуки. Они были похожи на скрежет натужно работающего, плохо смазанного, ржавого механизма. Звуки шли откуда-то сверху. Возможно, у сидящего наверху крокодила было несварение желудка, тогда причина этого механического скрипа, становилось ясна и более менее понятна.

Вдруг его пронзила внезапная догадка.

Крокодил?

Высоко в шумящей листве?

Не может быть.

Он огляделся. Повернулся спиной к солнцу. И в чудом пробившихся сквозь густую листву лучах света, его на мгновение ослепили солнечные зайчики.

Согласно произведениям Роберта Стивенсона, Эдгара По и чёрт знает кого ещё, это могли быть только крупные алмазы или самородки червонного золота, которые местное племя приносило в жертву своим богам, размещая несметные сокровища на деревьях. Впрочем, к до сих пор не найденным сокровищам известного пирата Дж. П. Моргана, это также вполне могло относиться. От волнения, густая подмышечная растительность, обильно покрылась выступившим потом.

Перед мысленным взором Сергея, пролистываясь сами собой, зашуршали прочитанные в детстве страницы. Его руки, как и руки графа Монте-Кристо, в девичестве Эдмона Дантеса, уже по локоть погружались в сундук с драгоценностями. На всякий случай, чтобы разочарование не было совсем уж горьким, пришлось обеими руками, отогнать возникшие причудливые видения.

Он приблизился ближе. Обошел вокруг мощного ствола. Метрах в трех над землей висела сухая, толстая ветка.

Коряга. Самая обычная, коряга. Таких тысячи. Однако внутри ее что-то было. С обратной стороны ствола, были заметны вьющиеся лианы. С боку крупный нарост, который внезапно загудел и издал этот странный, скрипучий и противный, ноющий звук. Сергей, снизу с интересом смотрел за поведением деревяшки. Но, к сожалению для собравшихся в этом месте, это была всего лишь замаскированная под сук, камера видеонаблюдения.

И — что?

И — ничего.

А где же несметные сокровища?

Под кроватью. Рядом с горшком. В далеком и счастливом детстве.

Жалко, что все оказалось таким прямым и обыденным.

Место для расположения камеры наблюдения было выбрано довольно удачно. Вероятность того, что все соберутся у источника была большой. Удивляться было нечему. Следовало поискать и другие камеры, а также тех, кто где-то сидел неподалеку и наблюдал за ними.

Хотя можно было все это не искать. Место отличное. Питьевая вода есть. Река рядом. Живности в лесу полно. Отдыхай, отвлекайся от всего, что связанно с цивилизацией. Наполняй себя до краев впечатлениями первобытного человека. Если тебе под видом очередного испытания выпал такой шанс, постарайся превратить его в незабываемый отдых. Грех — такой возможностью не воспользоваться на полную катушку.

* * *

Ждать, пока проснуться душевнотравмированные, Сергей не стал. Он, что покудахтал Алексею. Тот удивленно поднял голову и посмотрел на стоящий к нему спиной источник звука. Сергей, ничего не говоря, пошел в джунгли, оставив спящих на попечение немногословного Канальского.

Зайдя чуть глубже в тропический заросли. Он начал рубить своим мачете сучья и тонкие ветви. Алексей ничего не спрашивая стал делать тоже самое. Когда они нарубили достаточно для того чтобы можно было это на себя тянуть, чтобы не пропадать добру, потащили весь этот сыр-бор, в импровизированный лагерь.

По дороге Сергей и шепнул Алексею:

— Здесь всюду камеры, они наблюдают за каждым нашим шагом, — посмотрел на реакцию Алексея.

— Молодцы! — заговорщицки ответил Алексей и «сделал козу» ближайшему пню. И добавил, убеждая самого себя. — Вполне понятно. Им тоже интересно. Но к сожалению для них, мы ничего плохого не делаем. Раскачивая кроны — постигаем корни…

Так, подозрительно осматриваясь и не разговаривая, они пришли к месту ночевки. Костер разгорелся. Кшиштоф рубил принесенный хворост и ждал прихода этой страной парочки «близнецов». Двое напуганных природой по прежнему спали.

* * *

— Зае…ись! — первое, что услышали окружающие от проснувшегося Коли Рысака. Вторым было: — Че есть пожрать?

По всему получалось, что воспоминание о битве с силами зла, не ко времени покинули его стриженную голову. Однако у Алексея осталось горячее желание порасспросить Рысака о том, о сем. Уточнить кое-какие детали его вчерашних всхлипываний. Все это стоило сделать незамедлительно, пока свидетель находился в твердом убеждении о здравом рассудке.

Взяв Миколку за руку и посмотрев на него взглядом смерти без косы, Алексей жарко застрадал ему в ухо:

— Ты что наделал?

Рысак тревожно заерзал, а Алексей дожимал:

«По твоей милости за нами постоянно ведется наблюдение. Всюду понатыканы видеокамеры. Давай говори, пока у нас еще есть время… Может успеешь. Это ты все придумал или Пирогов?».

— Ты, что такое говоришь? Какое время? Чего успеешь-то? — тревожно забегали глаза у Рысака.

— Ты, дурачком не прикидывайся. Об этом не ты один знаешь.

Алексей озабоченно посмотрел на часы и вдруг, не сдержавшись закричал: «Да говори быстрее. Что вы там с Пироговым затеяли…»

Стас-Терминатор оказался пожиже Коли Рысака и вывалил все, что ему поведал пьяный санитар. Про обезьяну тоже не забыл. А для того, чтобы от него, от голодного быстрее отстали, живописал все известные ему моменты зоофелии, разбавляя и добавляя их своими красочными подробностями.

Алексей слушал его внимательно, но уловив несоответствие текста, мысли рассказчика, тревожно поинтересовался: «Врешь, поди?» Рысак расписываясь в полной достоверности и правдивости сказанного, слева направо по диагонали, размашисто перекрестился и пообещал: «Бля, буду».

— Не торопись, — предостерег его Гусаров.

Чувствовалось, потерпевший что-то не договаривает. Говорит много и правильно, но всю правду скрывает. Пришлось откашляться, сделать строгое лицо и буквально под конвоем, отвести его к камере видеонаблюдения.

— Ты понимаешь, что нас ждет? — еще строже зашипел на него Алексей. — Давай рассказывай причину твоего здесь появления. Судя по наколкам, за тобой большая жизнь и светлый путь. Только не крути, ты не на допросе. Ядовитым паукам, которые…

Он вдруг, резко, перед носом Рысак выбросил вперед руку и прошептал: — Тише ты… Один из них, наверное их лазутчик, нас слушает… Нет… Показалось… Так вот, этим тварям все равно кого пожирать на обед. Они сперва впрыскивают яд и отползают. Наблюдают, дряни, со стороны, как их жертва, мучаясь от нестерпимой боли умирает. Когда душа отлетит. Они всей стаей набрасываются и высасывают живые соки организма. Оставляя только телесную оболочку. Одним словом, мутанты-насекомые…

Рысак слушал, как завороженный. Алексей уловил этот момент его заинтересованности и прямо в лоб задал наводящий на ответ вопрос:

— Что мы им можем противопоставить с учетом человеческого разума? — не дождавшись ответа от Колюню испуганно озирающегося по сторонам, взял инициативу на себя. — Мы, в неподдающейся описанию борьбе с этими тварями, можем продемонстрировать им свою товарищескую взаимовыручку и желание всегда прийти на помощь попавшему в беду приятелю. Поэтому, чтобы это желание у меня и Стива было горячим и бескорыстным, давай, вышеозначенный, говори всю правду, как на духу.

Пришлось рассказывать все, как есть и про воровской сход, и про коронацию, и даже про гада из конторы, Ивана Петровича завербовавшего и затащившего его в Легион

— Вот теперь ты по настоящему стал своим парнем. Надежды которого на спасение, многократно возросли. — Выслушав похвалил его Алексей. — Чтобы тебя Пирогов, как нежелательного свидетеля не убивал, не надо о нашем разговоре кому не попадя болтать. Лады?

— Все как на духу изложил, ведь не дурак понимаю, что по чем.

Начал было раздуваться от заслуженного доверия, Колюня. Однако Алексей снизил градус повествования, между делом снимая с плеча Рысака большую, мохнатую гусеницу. Которую, секундой раньше, он сам на его плечо незаметно и посадил. Подсунув ее, извивающуюся и неприятно пахнущую, ему прямо под нос, пояснил:

— Очень ядовитая, называется «стригущая сублемея», — с этими словами пересадил ее на то самое место, с которого недавно снял. Чтобы как-то отвлечь Колю от потери пульса и сознания, деловито добавил: — Все пошли строить хижину, будем в ней спасаться бегством, от этих и других наших с тобой заклятых врагов.

* * *

— Что будем делать? — поинтересовался Алексей у Сергея, когда рассказал ему вкратце услышанную историю. — Может голову ему оторвем?

— Кому? — не поняв спросил Сергей. — Стасу? Э… Как его… Рысаку?

— Нет! Псевдо-Пирогову.

— Зачем? Ты что? Веришь словам Стаса, перенесшего стресс? Я, нет. Но отмахиваться от этого было бы глупо.

Говорил он, каким-то неуверенным тоном, раздумывая над тем, что ему поведал приятель.

— Ну, смотри.

— Смотрю. Но, чуть что, рвать головы?! Это не наши методы воздействия на нарушителей. Мы с тобой солдаты, гуманисты, если не сказать больше — пацифисты, — опять в глазах Сергея заплясали чертики. — Мы должны любить человека, а не головы ему рвать. Без головы он и не человек вовсе, а туловище…

— Тогда, если в тебе столько любви и сострадания к ближнему, пожалей и ты меня, и объясни, откуда у российских спецслужб такой интерес к нам?

Все-таки не удержался, спросил. Хотя молчаливый уговор был такой: «Не лезть человеку в душу. Захочет, сам расскажет».

— Версии, пусть даже самые фантастические у меня отсутствуют, — вполне искренне удивился Сергей. — Сам удивляюсь… Я был вполне средним художником… Звезды особого таланта с неба на меня не сыпались… До этого закончил два университета… Может с каким-нибудь моим приятелем перепутали? Или просто приняли за кого-то другого?

* * *

Оба задумались и продолжали в относительной тишине, молча мастерить подобие шалаша.

Только иногда, тысячелетняя размеренная жизнь джунглей, прерывалась отчаянными матерными криками Коли Рысака. Ему, в протекающей рядом речушке, было поручено наловить пираний для ухи.

Сергей или по-легионерски Баг Арт, объяснил рыбаку-добытчику, по какие места мужского организма можно было заходить в воду, чтобы эти юркие, зубастые рыбешки, ненароком не отгрызли главное достоинство и сокровище испуганного легионера.

Жизнь, с ее парадоксами первобытно-общинного строя, активно продолжалась.