Ничего интересного за время моего покорения водных просторов не произошло. Так, одно расстройство и каменные сухари с солидолом. Хотя мне казалось, что от преследователей я на время оторвался… Но даже это обстоятельство, настроения мне не добавило.
Как водится, флотский взяточник, деньги взял с удовольствием. Но обдурил клиента, пользуясь его дремучим невежеством, по полной программе. Отправил меня, скотина, не в морские дали, куда-нибудь подальше от родных берегов, на Филиппины или в Буэнос-Айрес, а поближе, через систему каналов и шлюзов, в сторону Ленинградской области.
* * *
Матросы и другие Боцманы (странная фамилия), очень быстро меня раскусили. Они поняли, что гордое имя матроса торгового флота я захватил нагло и по недоразумению. И не мудрено речные братишки привыкли общаться на своей флотской терминологии, а я хоть и понимаю отличия между зюйдом и нордом, но вместо юта, куда меня посылают большими буквами, бегу в другую сторону…
Если бы только одно это, я бы и горя не знал…
К моей радости капитан смирился со мной, как с ниспосланным свыше неизбежным злом. Чтобы я не утопил корабль, вместе с грузом и бравым экипажем в придачу, старались мне поручений связанных с движением судна не давать.
Должен признаться, это помогало плохо. Не из пакостности и не по злодейскому умыслу, но вредил, команде быстроходного баркаса как мог. Тем более, во время всего плавания палуба шаталась из стороны в сторону, что не давало возможности сосредоточиться и задержать в уме сочные, соленые приказы и проклятия в свой адрес… Просто не успевал… Только начинал думать, отчего это «сто чертей мне в глотку, а ржавый якорь в задницу»? Судно переваливалось на другой бок, а в мой адрес неслись иные пожелания.
Благодарю небеса, что в условиях российских речных просторов, чуждый нам суд Линча отменили. А пиратские привычки, сразу вешать проказника на рею, признали вредными для нашего общего флотского дела. Если бы, это средневековое отношение к человеку осталось, каюк матросу… Все время забываю свою нынешнюю фамилию. Ну, да, якорь ей в задницу…
Мои знания, умения и высокую квалификацию с пользой для дела использовались на работах попроще. Жирные котлы вымыть. Убрать туалет, гальюн по морскому, мной же изгаженный во время жуткого полуторабального шторма. Да мало ли на судне всяких разнообразных занятий: палубу шлифануть и вымыть; медный поручень надраить, «чтоб блестел, как у кота залупа» (замечание старшего матроса); наждачной бумагой отодрать ржавчину…
Я начал входить во вкус речного путешествия только тогда, когда мои товарищи окончательно осознали, мою безнадежность и перестали мучить меня работой. Они поняли, что на открытых водных просторах, это себе дороже.
Вскоре вид и запах еды, перестал вызывать во мне приступ рвоты. Я уже достаточно освоился и мог выползать из кубрика не на карачках, а гордо выходить на своих двоих, подламывающихся при каждом шаге, ногах…
* * *
Когда наступило время получать удовольствие от этой странной прогулки, передо мной, во всей красе раскинулся порт города Санкт-Петербурга. Память еще хранила воспоминания о моем недавнем в нем нахождении.
В честь счастливого завершения плавания, а еще потому что я, после такого количества морских мучений, остался жив, спустившись с трапа, поцеловал землю, в виде бетонного причала.
Осмотревшись по сторонам, увиденным остался доволен. Сам себе сказал «гут». Все нормально. Чистенько, в голубых и розовых тонах. Поэтому к делу…
По старой пиратской традиции, по случаю покорения и захвата новой территории, решил устроить кутеж и народное гулянье в кабаке, с битьем зеркал, дракой и поножовщиной. Пригласил весь экипаж, всех четырнадцать человек, отпраздновать вместе со мной славный праздник прибытия на землю.
Мои товарищи по героическому плаванию, приняли мое приглашение без энтузиазма. Скажу больше, отмахнулись и от меня, и от удовольствия выпить в моей компании. Когда же я рассказал им о своем желании, за все выпитое и съеденное заплатить из своего кармана, меня начали качать. На радостях, не рассчитали своих сил и чуть не выбросили мою тушку за борт.
Не далеко от порта, нашли славный кабачок, с едой и алкоголем. Расположились. Осмотрели интерьер питейного заведения и сопутствующие убранству декоративные финтифлюшки. Высказали ряд критических замечаний по отдельным его элементам. Решили пока оставить все так как есть ничего не исправляя. Философски, то есть здраво рассудили, что после нашего ухода, все само развалиться. Само собой разумеется, что на обломках сладострастья, напишут наши имена…
Пока принесут заказанное, общим решением собрания трезвых матросов определили, что местные проститутки товар лежалый, траченный молью и не стоит нашего внимания. Впрочем, по мере угощения разнообразными напитками, данное решение, самой жизнью было посрамлено и опрокинуто навзничь.
Во время выпивки, узнал у обслуживающей нас официантки, где в этом городе можно снять жилье.
Капитан, сидящий рядом со мной, между тостами и опрокидыванием спиртного в свою глотку, нити беседы с членами экипажа не терял. На зависть мне, кое-что повидавшему разведчику-диверсанту, он находился в состоянии жесткого самоконтроля. Поэтому, услыхав о причинах моего здорового любопытства по поводу наймом жилья, прокричал «Виват!». Мой интерес к этому вопросу, вызвал у него морскую бурю восторга. С чего бы это?
Капитан оказался хотя и умным, но бесхитростным человеком. Он понял, что здесь, в этом баре закончатся его мучения связанные с моим пребыванием на его посудине… Эмоций по этому поводу не скрывал.
Дальше звучали откровенные слова, наполненные мужской затаенной болью:
«Ты только не обижайся на меня», — просил он, глядя на дно полуполного стакана. — Так вот — лучше, пусть на судне будет женщина, чем такой специалист дальнего плавания, как ты».
Я его успокоил, что совершенно не обижаюсь. А в целом, вообще спасибо ему, хотя бы за то, что не выбросил меня в речную гладь, на корм зубастым щукам, вслед за тем мудреным прибором спутниковой системы навигации ГЛОНАСС, который я случайно уронил за борт.
Мы оба растрогались… Как я не просил, как не убеждал, но не смог его переубедить. Капитан на радостях, внезапного расставания со мной, сам заплатил за выпивку.
Я же собрав дружеские рукопожатия и похлопывания по плечу, отправился на второй этаж этого кабачка отсыпаться. Переночевал на славу. Говорят, что мои собутыльники очень скоро вернулись в это заведение, решив продолжить угощаться за мой счет. Не найдя меня осерчали и в драке с местными вышибалами, дверную ручку все же сломали. Все, как я и предполагал.
Утром, сам себе удивляясь по старой привычке я проснулся. Убедившись, что на окнах нет решеток, а за дверью дежурного конвоира, вытер выступившую испарину и отправился по своим делам.
* * *
По-голландски, так же как и по-фински я понимаю не шибко, а вернее вообще не понимаю. Что в этом случае помогло, люди здесь отзывчивые и видя мою отчаянную жестикуляцию, и еще более мерзкую мимику, легко переходили на отечественный русский, преодолевая звуковой и языковой барьер.
Жалко, что я не обладаю достаточными способностями для описания этого уникального города. Впрочем, мне занесенному в дальние дали, такое совершенно без надобности. А город?
Днем он выглядит еще красивее… Шлюзы… Каналы… Запахи… Асфальт на каждом сантиметре свободного пространства… Старина… Расположено все очень компактно, не замахиваясь на преодоление больших расстояний можно и выпить и закусить. Все ж рядом. А после легализации легких праздничных нравов вообще рай. Налюбовавшись вволю раскованной и свободной атмосферой, решил отдохнуть и пообедать.
Без лишних усилий, соблюдая достоинство морского волка, съел и выпил. От сладкого отказался. Да! Вот такой я твердый и отчаянный.
После обеда, с дымящейся сигарой и видом триумфатора, прошелся по городу. Красота. Заграничный шарм, чувствовался во всём.
Правда. Встреченная ухоженная старушка, умерила мои восторги, объяснила, что я в России, в Северной Пальмире. Что же мы вчера такое пили? Ну да ладно.
Озаботился поисками жилья.
Не торгуясь, снял прекрасную солнечную комнату в удобном густонаселенном районе. По прежнему дымя табачным лакомством, полистал купленные газеты и телефонную книгу. Стараясь не обращать внимание на скабрезные призывы местных проституток обоего пола, нашел то, собственно говоря, ради чего я так сюда стремился. Клинику пластической хирургии лица. Да, не одну, а множество…
Город свободных нравов и легкого отношения к жизни. Все это среди водной глади каналов и шлюзов.
— Как вам это удается? — Приставал я к умным прохожим.
Они говорят, с помощью воспоминаний о бывшей монархии уроков истории, а также давних кровопролитных и длительных войн. Когда же им рассказали сказку, о существовании демократии, они, не боясь экспериментов, рискнули применить ее у себя и, под грохот канонады бандитских разборок стали жить еще лучше.
* * *
По клиникам и Центрам красоты я не бегал, берег дорогую обувь. Звонил по телефону. Знакомился. Общался. По голосу ассистентов, оценивал профессиональные возможности местных эскулапов. В основном интересовался, туда ли они закачивают ботокс и увеличивает ли это стоимость тела? Говорил томно и убедительно, чуть растягивая слова и смазывая окончания.
Что удивило? Не интересуясь моей пропиской и флюорографией или, того хуже, встал ли я на учет в военкомат, абсолютное большинство хирургов готовы были завтра же превратить меня хоть в Аполлона, хоть в обезьяну. А если клиента пробьет на смену пола, пожалуйста, сделают из Валентина Валентину и не поморщатся.
После длительных разговоров, пришел к одному важному выводу. (Меня всюду окружают эти колючие и рогатые «но».)
Пластических хирургов, как и всех других людей занимающихся искусством, занимала одна проблема, скажу больше, мучил один творческий вопрос — имеются ли деньги?
Причем, не их деньги. У них-то они, как раз были. Только, и, исключительно мои. И уже от ответа на этот не простой вопрос, зависело абсолютно все. Если, да, то ты автоматически зачисляешься в близкие друзья и знакомые, а если нет, пшел вон… Даже как-то странно…
Прямо по телефону, мне недвусмысленно давали понять, что без оплаты, без денег, настоящей дружбы с современными медицинскими технологиями не получиться.
У меня, как раз деньжата были. На проживание в раскованном, дымном раю их хватало, а для операции совсем наоборот. Катастрофически не хватало. Сейчас мне было необходимо перегнать свои ящики в королевство «Кривых зеркал». После их прибытия можно было кричать: «Сезам! Откройся!» и прыгать от счастья на одной ножке.
* * *
Сбегал в банк, дал указание доставить мои ящики. В банке мне говорят: «Оплатите доставку?».
«Так я уже все оплатил, — пытаюсь возражать я и делаю характерное движения пальцами. — Вот же квитанция, свяжитесь с банком, расположенным через две квартала вам там подтвердят».
«Это вы там, через два квартала местным жуликам оплатили — не обращая внимание на «квитанцию» говорят мне гладкие и чистовыбритые клерки. — А мы честные люди и нам до их методов дурить клиентов, нет никакого дела. Короче, мужчина, платить будете?»
Мне из-за безвыходности сложившейся ситуации, оставалось только рассмеяться и заплатить. Самому мелькать под видеонаблюдением и фотообъективами, мне никакого резона не было.
* * *
Оплатив все издержи по доставке сокровищ через отделение банка я не успокоился, а еще больше напрягся. Пришлось на собственной шкуре оценить мудрый смысл и правильность первой части народной пословицы «бедность не порок, а большое бляд…во».
После душевного банковского общения, денег осталось на пачку самых дешевых сигарет или два горячих бутерброда с сосиской. Я выбрал сигареты.
Три полных дня пришлось изучать прелести жизни в условиях питерского «дна». Они мало чем отличаются от другой полубогемной жизни. Спать на улице, и это правда, мне не понравилось. Это в азиатских условиях, я вживался в образ и должен был соответствовать легенде, а здесь что? Моя глупость и самонадеянность…
Из пансиона меня выперли. Определенно, все кто связан со сферой обслуживания, каким-то третьим нюхом чуют, что с финансами у человека проблемы. Я, как есть — набитый дурень не додумался, а мне не предложили оплатить жилье на неделю вперед. Поэтому выперли без улыбок.
С утреца, бодро выбравшись из распределительного теплоузла и поеживаясь от ночного холода, успокаивал себя тем, что если бы я, вот так прилег в зимних условиях, то утром, вряд ли смог подняться. А здесь бродягам предоставлены полные всяческой еды и других полезных вещей мусорные баки. Пользуйся — не хочу. Главное летний климат — умеренный и по ночам не морозный.
Через три дня, нагруженный пакетом с денежными брикетами, я вернулся к милым людям, хозяевам пансиона. Судя по их лицам, им было жутко неловко за свою прошлую бестактность. С удовольствием меня заселили в ту же комнату, которую я занимал всего несколько дней назад. На этот раз, деньги попросили, на всякий случай вперед. Я оплатил и даже не сочинял в их адрес обидные иронические сатиры.
* * *
Оплатив наличными задаток за операцию, чем конечно местную медицину удивил, перебрался жить в клинику. Сумма, около сорока тысяч, позволяла надеяться на условия «люкса».
Если кто-то скажет, что военно-морские медики не обладают чувством юмора, не верьте. Они предложили мне достаточно много разнообразных вариантов новой внешности… Даже на лбу бесплатно сделать смешную для окружающих татуировку… Я отказался, просто скромно попросил заменить папиллярные линии на пальцах и ладонях… После, хорошенько подумав и вспомнив связанную с этим жуткую боль, отменил это непонятное желание. Клиника, в лице жуликоватого администратора, согласилась, но забыла исключить сумму за такую операцию, из «итого»…
Следует отдать должное врачам, работают на славу. В начале славных дел сделали резиновую маску моего нынешнего лица. На резиновом макете, натянув его на специальную подставку, мне показывали и объясняли, что будет отрезано, подтянуто и вшито из других мест моего организма.
Эти юмористы, заранее попросили меня не беспокоиться и не волноваться, ничего лишнего они не отрежут и на лоб не пришьют. После этого с перемигиванием и пожиманием плечами они посмеялись своей, как понимаю, дежурной шутке. Они удивились тому, что я не захотел участвовать в их юморине. Только раньше уже слышал ее несколько раз, практически в подобных ситуациях.
При помощи мудреного компьютера, посмотрел свой будущий портрет. Согласился с мнением специалистов, что так будет и красиво и непохоже на прежнего деятеля.
Я когда лицо, натянутое на специальную грушу, отдельно от себя увидел, сперва почувствовал некое беспокойство, а потом привык. Медики, со словами «не скучайте», поставили макет лица в палате.
Глядя на себя со стороны, иногда испытывал странные чувства раздвоения личности, но это быстро прошло.
Собрав с меня самые разнообразные анализы, исследовали их тщательным образом. Результаты зафиксировали и подшили в дело. Один из анализов, я из своей «истории болезни» выкрал и повесил у себя над изголовьем кровати. На бумаге, изумленной врачебной общественности сообщалось: «Яйца глист, не обнаружено!»
Рядом с этим шедевром, спалось гораздо спокойнее.
* * *
Через четыре дня моего нахождения в клинике дали отмашку всем наземным службам — пациент к операции готов.