— Перед нами сейчас три серьезные задачи, — сказала Елена Николаевна на совещании в лаборатории после нашего возвращения из Москвы. — Первая — разработать проект большого атомного заряда, из которого будет создано микросолнце. Вторая — создать маленькую ракету — носитель атомного заряда. Третья — создать электростатические установки для управления микросолнцем. Для решения этих задач сотрудники лаборатории должны разделиться на три группы. Но наш коллектив составит лишь ядро. Времени у нас очень мало, и поэтому на помощь нам выделены две организации: Мельбурнский ракетостроительный институт и Делийский электроэнергетический завод. Кроме того, мы можем привлекать к работе и другие организации. А теперь подумайте, кто в какой группе будет работать.

— Я бы предпочел заняться конструкцией ракеты-носителя, — сказал Виктор Платонов.

— Я тоже, — быстро добавил я.

— А вы, Чжу?

— А нам с вами придется заняться второй половиной, — ответил тот, улыбаясь. — Я возьму на себя управляющие установки, а вы атомный заряд.

После непродолжительного раздумья были распределены по группам и остальные наши сотрудники. Начался практический период нашей работы: от абстрактных расчетов мы переходили к конкретным размерам, к конструкциям, к металлу…

В глубине залива Порт-Филипп, в устье реки Ярра, расположен один из крупнейших городов Австралии — бывшая ее столица, красивый старинный город Мельбурн. Мы летели туда с Виктором Платоновым и теми сотрудниками нашей лаборатории, которые вызвались работать над конструкцией ракеты-носителя атомного заряда. Город мы увидели еще издали, когда пролетали над низкими плоскогорьями. Река Ярра перерезала его на две части. На левом берегу в садах и парках раскинулись жилые кварталы города.

В воздухе над Мельбурном было не менее оживленно, чем на его улицах. Мимо нас проносились сотни орнитоптеров. Для ориентировки на крышах домов крупными буквами были написаны названия улиц.

— Наш институт на правом берегу реки, — сказал Виктор, — но где именно, я не знаю. Подождите-ка, я сейчас…

Он резко повернул свой орнитоптер и бросился вслед за пролетавшей мимо девушкой. Они поравнялись и неподвижно повисли в воздухе. Девушка показывала рукой в сторону высокого здания. Виктор замахал нам рукой, подзывая к себе.

— Очень удачно получилось, — сказал он, — девушка летит в ту же сторону и проводит нас.

Мы поздоровались. Девушка быстро оглядела меня и моих спутников.

Я решил, что она, должно быть, испанка или мексиканка. Черты ее лица были неправильны, но черные вьющиеся волосы, позолоченная солнцем смуглая кожа, сквозь которую пробивался густой румянец на щеках, блестящие, неожиданно светлые глаза, пунцовые губы крупного упрямого рта делали ее очень привлекательной.

— Стало быть, вы учитесь в этом институте? — спросил ее Виктор Платонов.

— Да, я уже готовлю дипломную работу.

— О, не в нашу ли группу вас включили?

— Нет, я работаю в другой группе и скоро кончу дипломный проект.

Она отвечала на вопросы коротко и, видимо, не была расположена к беседе.

— Вот наш институт, — сказала она, указывая на семиэтажное здание с двумя белыми башенками по бокам. — Это учебный корпус, во дворе учебный завод, там, в глубине, здание дипломного проектирования, рядом с заводом сборочный цех и ангар. Вам куда?

— Нам к директору, института.

— Значит, к учебному корпусу. Садитесь на крышу правой башни, оттуда ближе идти по коридору. Прощайте!

— Спасибо, до свидания!

Директор ждал нас. Он вызвал главного конструктора. Мы объяснили ему идею проекта. Платонов показал чертежи, и в тот же день мы распределили задания между восемью дипломниками, вошедшими в нашу группу.

Раньше, в мое время, студенты-дипломники делали проект только на бумаге, причем многие из этих проектов носили довольно отвлеченный характер. После защиты подавляющее большинство проектов сдавалось в библиотеки институтов, а в дальнейшем, по истечении положенного срока, их уничтожали. Так ежегодно непроизводительно затрачивался труд многих десятков тысяч инженеров, в то время как проектные организации и конструкторские бюро были буквально завалены работой.

Теперь все изменилось.

Каждый дипломник должен был сделать проект, нужный для производства или для науки. Дипломниками руководили опытные инженеры-конструкторы. Если проектируемое устройство было настолько сложным, что один студент не мог выполнить его в срок, то создавалась специальная группа — некоторое подобие конструкторского бюро, где каждый из студентов проектировал лишь часть устройства. Кроме того, при каждом техническом институте имелся завод, где студенты-дипломники сами изготовляли спроектированные ими узлы.

В институты обращались многие организации, и результат бывал всегда один — быстрое и хорошее выполнение заказа. Таким образом, многие тысячи людей еще до окончания учебы приобщались к процессу производства.

Наша задача состояла в том, чтобы совместно с дипломниками создать небольшую ракету-носитель. Доставленная на Венеру, она должна была быть запущена с атомным зарядом и взорвана на определенной высоте.

Как обычно, у дипломников в начале проектирования было много вопросов. Мы долго беседовали с ними.

Только в конце рабочего дня мы вышли из проектного зала и неожиданно лицом к лицу столкнулись с Джемсом Контом.

— Вы здесь? — удивился Виктор Платонов. — Какими судьбами?

— Платонов, Александр Александрович! — обрадовался Джемс Конт. — Я давно уже здесь, мы проектируем наше плавающее зеркало. А вы? Я слышал про ваши успехи. Молодцы! Честное слово, молодцы! Как Елена Николаевна?

Он забросал нас вопросами и вообще был очень оживлен и уже не казался мне чопорным, как в начале нашего знакомства.

Он повел нас длинными коридорами, рассказывая о своей работе.

— Мы сейчас уточняем конструкцию, метод сборки зеркала, проверяем систему управления, совершенствуем всю аппаратуру.

— Вам тоже помогают дипломники?

— Да. Кое-что я уже могу вам показать. Я, собственно говоря, и шел в сборочный.

— Мы уже доказали практически, — продолжал Конт, широко шагая по светлым коридорам института, — что наше параболическое зеркало может быть целиком сделано из тончайшей пленки. Она будет крепиться к трубчатому каркасу из такой же пленки.

— Каркас из пленки? — изумились мы.

— Да. Эту мысль подсказала мне Марта Аугустинас. Оказывается, зеркальная пленка обладает еще одним замечательным свойством: затвердевать и становиться прочной как сталь при отрицательных температурах, характерных для космического пространства. Со студентами-дипломниками мы побывали на Луне и там с помощью маленькой ракеты, управляемой по радио, сделали небольшую модель нашего зеркала. Ракета, управляемая специальным устройством, летала по строго параболической траектории и, словно паук паутину, выпускала из себя пленку. Она развертывалась и… почти мгновенно застывала, становясь прочной как сталь.

— Хорошо получилось?

— Отлично. Вот, взгляните. — Он вынул из внутреннего кармана пиджака пачку цветных фотографий и протянул нам.

На одной из них была снята девушка, державшая в руках небольшую, в половину человеческого роста, ракету.

— Это Челита Бонарда, — сказал Конт, — она сама сделала основной узел этой ракеты.

— Взгляните, профессор, да это наша проводница! — воскликнул Виктор Платонов.

В самом деле это была она: на нас смотрели те же блестящие дерзкие глаза.

— Вы ее знаете? — удивился Джемс Конт.

— Она провожала нас в институт.

— Когда?

— Сегодня.

— Видимо, вы ошиблись. Она плохо себя чувствует и вот уже несколько дней не приходит в институт. Сейчас у нее горячее время, и, если бы ей стало лучше, она бы непременно пришла. Она и так отстала от своих товарищей.

— Странно, — сказал Виктор Платонов, — значит, мы видели ее двойника или сестру. Правда, профессор?

…В сборочном цехе, просторном и светлом, было много народу. Слышался шум станков, сыпались искры, кто-то подпиливал, кто-то подтачивал деталь — словом, шла обычная ручная сборка опытных образцов: при опытном моделировании неизбежен ручной труд.

Джемс Конт подвел нас к внешне неуклюжему устройству из нескольких тупоносых, похожих на ведра, цилиндров.

— Вот одна из наших ракет. Остальные еще не собраны. Вы не смотрите, что ракета такая неказистая на вид. Она предназначена для полета в пустоте, а там вовсе не обязательны обтекаемые формы.

Конт указал на зияющую чернотой внутреннюю полость ракеты.

— Здесь будет расположено основное устройство, с помощью которого пленка станет разматываться, приобретать нужную форму и выходить в пустоту. Эту часть проектирует Челита Бонарда, та самая, которую вы видели на фотографии. Кстати, она была здесь сегодня? — спросил он одного из дипломантов.

— Нет, она еще больна…

Конт повернулся к нам:

— Конечно, вы ошиблись. Челита прекрасно знает, как она сейчас нужна. Из-за того, что она не окончила проекта, мы не можем начать изготовление следующего узла.

— А разве нельзя заменить ее кем-нибудь?

— Не положено. Требуется, чтобы студент без посторонней помощи выполнил дипломную работу.

Громкий звонок известил об окончании рабочего дня.

Студенты засуетились. Они заканчивали неотложные операции, выключали станки, приводили в порядок рабочие места. Трое студентов остались в цехе. Это были дежурные. Они подъезжали на автокарах к каждому станку, подбирали в кузова мусор и стружку и отвозили во двор, где стоял большой грузовой автомобиль с закрытым кузовом. Убрав мусор, они с помощью небольших машин начисто вымыли кафельные полы, протерли вращающимися на длинных палках щетками высокие окна и, выстроившись в одну шеренгу, шутливо доложили девушке с красной повязкой об окончании уборки.

— Дежурный санитар по институту, — показал глазами на девушку с повязкой Джемс Конт.

Девушка придирчиво осмотрела цех, заставила поднять с пола завалившуюся в угол небольшую стружку и только после этого отпустила ребят.

— Пойдемте с нами на море! — позвали они девушку, снимая комбинезоны. — Через час там наши соревнуются по водному поло с сиднейцами.

— Мне надо принять еще два цеха, — ответила она. — Идите в душевую, встретимся у ворот института.

Джемс Конт позвал нас к себе в номер гостиницы. Ему хотелось поговорить о нашей работе, узнать подробности. Несмотря на то, что он ушел из нашей группы, он, конечно, не мог оставаться равнодушным к тому делу, которому отдал несколько лет жизни. Он был искренне рад нашим успехам.

Нашу беседу прервал телефонный звонок. Звонил кто-то из группы Конта.

— Профессор, включайте скорее телевизор на пятнадцатую программу.

— Зачем? — удивился Конт.

— Включайте и все поймете.

Мы, заинтересованные, подсели к телевизору. Конт нашел указанную программу, и на экране появилась широкая гладь озера с плывущими над ним мелкими облаками, пестрая толпа людей на берегу и разноцветные скутеры на старте. Голос диктора объявил условия соревнований, перечислил фамилии участников. «Челита Бонарда…» — услышали мы вдруг знакомую фамилию и увидели на экране девушку, провожавшую нас с Платоновым к институту.

— Ваша дипломница! — воскликнул Платонов.

— Правда, она! Но как она оказалась там? Она же больна…

— Наверное, не больше, чем мы с вами.

— Начинают…

Четыре скутера — белый, желтый, красный и зеленый — готовились к старту. Скутер Челиты Бонарды был желтый. Раздался резкий хлопок стартового пистолета, и скутеры почти одновременно рванулись с места.

«В этой четверке все скутеры имеют какую-нибудь особенность в конструкции, неизвестную другим участникам соревнования, — доносился голос диктора. — Ограничение только одно — скутеры должны иметь вес не свыше заданного. Все четыре скутера удовлетворяют этим условиям».

Красный скутер вдруг вырвался вперед и, разбрызгивая воду, опередил остальных.

— Что-то ваша подопечная отстает, — сказал Платонов Конту.

В это мгновение желтый скутер Челиты неожиданно оторвался от воды, пролетел несколько метров по воздуху и, подняв тучу брызг, под громкие крики и аплодисменты зрителей снова помчался по поверхности озера. Расстояние между красным и желтым скутерами становилось все меньше. Желтый скутер, разогнавшись, сделал большой прыжок и опередил красный.

— Молодец, Челита! — закричал Джемс Конт.

Скутеры сделали разворот и теперь неслись с экрана прямо на нас. Впереди по-прежнему был желтый. Челита управляла им, почти вплотную прижавшись к обтекаемому корпусу. Она сделала еле заметное движение рукой, и ее желтый скутер снова взвился в воздух. Стереоэффект был так силен, что мы невольно отклонились в сторону, — казалось, что Челита пронеслась у нас над головами. «Скорость желтого скутера достигла трехсот километров в час, — сообщил голос диктора, — скутер вышел на последнюю прямую». Скутер пронесся, как снаряд, разбрызгивая воду, и под гром аплодисментов с трибун первым пересек линию финиша.

— Ай да молодчина Челита! — восхищался Конт, забыв, что ему-то как раз и не следует сейчас хвалить ее.

— Смелая девушка! — тотчас отозвался Виктор Платонов. — Честно говоря, я бы не отважился на такой заплыв.

На другой день мы встретились с Челитой в институте. Виктор Платонов шагнул к ней и поздравил с победой. Она холодно взглянула на него, сухо поблагодарила и прошла мимо.

Вечером, когда мы увиделись с Джемсом Контом в гостинице, Платонов спросил его о Челите. Конт нахмурился.

— Она подвела всю группу.

— Как?

— У нее, видите ли, не хватало времени, чтобы построить к сроку скутер, и тогда она совсем забросила дипломный проект и всецело занялась своим суденышком. Возмутительное легкомыслие! Теперь она сильно отстала от своих товарищей, а главное — она задерживает их работу. Сегодня вся группа, очень бурно обсуждала поступок Челиты. Теперь та часть проекта, которая была поручена ей, распределена между остальными дипломантами.

— А что будет с ней?

— Не знаю. Пока что она будет проектировать то же самое. Успеет — будет защищать, не успеет — придется защиту отложить.

— Сколько времени осталось до защиты?

— Полтора месяца.

— Маловато…

После происшествия с Челитой мы внимательно присматривались к каждому студенту нашей группы и тщательно контролировали их работу. Но пожаловаться мы не могли. Молодежь подобралась толковая, трудолюбивая и серьезная, работали с душой, и дело быстро подвигалось вперед.

Как-то раз наши дипломанты пригласили нас в свой клуб на студенческий концерт. Концерт окончился довольно поздно. Возвращаясь, мы прошли по коридору мимо зала, где работала группа Конта, и увидели, что там горит свет.

— Конт задержался, — сказал Виктор Платонов. — Это против правил. Зайдем, вытащим его.

Джемс Конт был не один. Рядом с ним сидела Челита Бонарда. Они склонились над столом, обсуждая какую-то деталь проекта.

— Вы весьма кстати, — обрадовался Конт. — Никак не можем решить одну задачку.

— Ну-ка, ну-ка, — живо отозвался Платонов.

— Челита, объясните, а я пока поговорю с профессором.

Мы отошли в сторону.

— Как у нее дела? — спросил я Джемса Конта.

— Работает, не щадя сил. Если не сдаст темпов, то, пожалуй, успеет защитить.

— Друзья ей помогают?

— Нет. Кто же ей будет помогать? Она ведь отстала из-за собственного легкомыслия, так что пусть до конца несет заслуженное наказание. Хотя вообще-то я должен сказать, она исключительно волевая девушка, упорная, только чрезмерно увлекающаяся…

Челита кончила объяснять. Виктор Платонов взял карандаш и стал что-то писать.

— Вот так, — сказал он через несколько минут, — если эту функцию разложить в ряд, то ваше уравнение должно интегрироваться.

— Спасибо, — обрадовалась Челита, — теперь я справлюсь сама…

— Подождите-ка, — прервал ее Платонов, — я, кажется, немного поднапутал. Давайте проверим.

Они снова стали что-то писать. Прошло минут двадцать. Белый лист бумаги, а за ним второй и третий покрылись формулами. Наконец Платонов отложил карандаш.

— Видите, задача оказалась сложнее, чем мне показалось с первого взгляда. Вы сегодня еще будете работать или пойдете домой?

— Я хотела бы еще посидеть…

— Да, без этого уравнения вам дальше все равно ничего не сделать… Хорошо, давайте вместе решим. Александр Александрович, и вы, Джемс, идите. Я задержусь.

— Нет, что вы, — запротестовала Челита, — уже поздно…

— Ничего, мне самому интересно решить эту задачу.

Уходя, я сказал Челите:

— Вы не сдавайтесь. Кончайте проект в срок во что бы то ни стало. То, что приходится много работать, это ничего. Я помню, в наше время студенты над дипломными работами сидели от утренней зари до вечерней и еще шутили: «У нас с девяти до девяти — девятичасовой рабочий день».

Челита улыбнулась. Ей понравилась старая студенческая поговорка.

В этот вечер Виктор вернулся в гостиницу чуть ли не к полуночи.

— Решили?

— Решил.

— Долго же вы решали.

— М-да… — неопределенно промычал Виктор и, больше ничего не сказав, ушел к себе в комнату.

С того дня Виктор Платонов, хотя это и было «против правил», часто вечерами задерживался в институте, чтобы помочь Челите.

Однажды вечером, вернувшись к себе в гостиницу, мы застали там Елену Николаевну.

— Елена Николаевна, вы? — воскликнули мы в один голос. — Почему не предупредили?

— Решила нагрянуть с неожиданной ревизией, — засмеялась она в ответ. — Рассказывайте, как идут дела.

— Хорошо, Елена Николаевна.

— Ну, ну, расскажите.

Работая в группе Елены Николаевны, узнав поближе ее коллег, я понял, почему именно ее избрали руководителем.

Несомненно, она была талантливым ученым, но не менее одаренными учеными были и Чжу Фанши, и Платонов, и Конт. Но, пожалуй, никто из них не вносил столько страсти в работу, не был столь неутомимо требовательным к себе и другим, как Елена Николаевна.

Наш отчет не потребовал много времени: Елена Николаевна умела сразу, с ходу входить в курс дела и схватывать самую суть его.

— Да, дела у вас действительно идут хорошо, — заметила она, выслушав нас. — А вот у Чжу Фанши… Я только что вернулась из Дели, где он разрабатывает электростатические установки для управления микросолнцем. Еще далеко не все ясно. Предварительные расчеты показывают, что для перевозки на Венеру электростатических установок нужно пять ракетопланов. Это потребует огромных затрат человеческого труда.

— А почему потребовалось так много ракетопланов?

— Опоры. Нас губят металлические опоры для электростатических установок. Для доставки их и требуется пять ракет. Если бы не опоры, наш груз разместился бы в одной ракете.

— А без опор обойтись нельзя?

— Думали уже. Ничего не получается.

— А если их сделать прямо там, на Венере?

— Из чего?

— Скажем, из дерева.

— Может быть, и можно… — неопределенно ответила Елена Николаевна. — Но найдем ли мы достаточно крепкую породу дерева? А кроме того, их придется строить вам и мне, а хватит ли сил? Тем более что опоры должны быть очень высокие, примерно с пятнадцатиэтажный дом…

— А как обстоит дело с атомным зарядом для микросолнца? — спросил Виктор Платонов. — Вы-то не задержите нашу экспедицию?

— С зарядом все благополучно. Произведены его расчеты. Он получается небольшим и займет очень мало места в ракете. Эта работа будет выполнена в срок.

В дверь постучали. Вошел Джемс Конт.

— А, Джемс, здравствуйте! — приветствовала его Елена Николаевна. — Присаживайтесь. Как ваши дела? Говорят, вы делаете успехи?

— Кто же это говорит? — улыбнулся Конт.

— Мой муж. Ведь он теперь у вас в группе.

— Да, нам нужен был опытный астроном, и Ярослав Павлович не отказал мне. Ну, а успехи наши пока не бог весть какие. Расскажите лучше, что нового у вас? — попросил Кбит.

— Да вот у Чжу Фанши не ладится с опорами для электростатических установок… — и она повторила Конту то, что уже говорила нам относительно опор.

Джемс Конт с минуту помолчал, потом как-то особенно посмотрел на Елену Николаевну и сказал:

— А ведь я думал об этом. Когда я узнал, что вам разрешили проводить опыт на Венере, то прежде всего подумала как вы будете перевозить туда весь груз? Ведь для этого потребуется так много ракет, что президиум может отменить этот опыт, как слишком дорогостоящий. Получается, что доставка грузов на Венеру будет стоить значительно дороже самого микросолнца.

— А у вас разве есть какие-то соображения?

— Не знаю, понравится ли вам моя идея…

Мысль его была проста. Он предложил не перевозить опоры внутри ракеты бесполезным грузом, а сделать из этих опор самый каркас ракеты и ее наружные стены. После того как ракета прилетит на Венеру, ее можно будет разобрать и из получившихся частей смонтировать мачты для электростатических установок.

— Если пойти по такому пути, — закончил он, — то из частей ваших опор можно собрать и отдельные узлы двигателя ракеты, и крылья, и корпус, и многое другое. В общем идея сводится к тому, чтобы в самой ракете не было ни грамма бесполезного для вас металла.

От уголков глаз Елены Николаевны побежали веселые морщинки.

— Скажите правду, Джемс, вы не хотите вернуться сейчас в нашу группу? Только по правде, положа руку на сердце?

— Нет, — сказал он так твердо, что не оставалось сомнения, что он говорит правду. — Я действительно увлекая идеей плавающего зеркала. А мысль о ракете, собранной из электростатических установок, пришла мне в голову совершенно случайно. Мне просто хотелось чем-нибудь помочь вам…

Я давно заметил, что в творческой деятельности дни далеко не равноценны. Трудно объяснить почему, но бывают такие дни, а то и часы, когда неожиданно, по какому-то внезапному наитию, решаются самые сложные вопросы. Кажется, если выбросить эти дни, то вся остальная работа пойдет насмарку.

Мы очень долго просидели в тот вечер. Когда расходились спать, то у нас уже были составлены основные технические требования на конструирование разборной ракеты.

Утром Елена Николаевна сказала мне и Виктору Платонову:

— Вам нужно вернуться в Торитаун. Все члены нашей группы, которые полетят на Венеру, должны пройти медицинскую комиссию и специальную подготовку в течение двух месяцев.

— А как же студенты? — удивился я.

— Ничего. Ведь уедете только вы и Виктор. Остальные сотрудники нашей лаборатории не летят на Венеру и могут здесь остаться до конца. А за старшего мы оставим главного конструктора. Где он может быть сейчас? Идемте к нему. Надо договориться с ним обо всем.

— Простите, Елена Николаевна, — сказал вдруг Виктор Платонов, поглядев на часы, — сейчас я никуда не могу идти. Мне надо быть в другом месте.

Он решительно повернулся и вышел из комнаты.

— Куда это он? — спросила Елена Николаевна.

Я тоже взглянул на часы, стараясь сообразить, какие неотложные дела могли быть у Виктора в этот час. И вдруг вспомнил:

— Сегодня защищает свой дипломный проект Челита…

— Челита? Какая Челита?

— Челита Бонарда. Девушка из группы Джемса Конта.

— А какое отношение имеет к ней Виктор?

— Он помогал ей.

— Да? И симпатичная девушка?

— Мне она понравилась.

— Где состоится защита?

— В третьем сборочном цехе.

— Так там, наверное, и главный конструктор?

— Возможно.

— Пойдемте туда.

Женщина и через сто пятьдесят лет останется женщиной. Я поспорил бы на что угодно: моя праправнучка в этот момент интересовалась вовсе не главным конструктором.

Защита дипломных проектов происходила не в зале перед большим столом, накрытым зеленым сукном. Комиссия не сидела чинно на одном месте. Все происходило совершенно иначе. В сборочном цехе около готовых ракет Джемса Конта дипломанты из его группы развесили чертежи. Каждый студент докладывал о проделанной им работе и о спроектированном узле. Члены комиссии не только внимательно изучали чертежи, но и подробно знакомились с реальной конструкцией. Оценка ставилась индивидуально каждому дипломанту.

Мы тихонько вошли в сборочный цех и стали в стороне, смещавшись с толпой студентов младших курсов, которые пришли послушать защиту.

— Вон Челита! — шепнул я Елене Николаевне. — Видите, у стены с Виктором. Наверное, уже защитила.

Я помахал ей рукой. Она заметила нас и, улыбнувшись, подняла вверх руку, растопырив все пять пальцев.

— Пять! Она получила пять! Молодец!

Мы пробрались сквозь толпу к ним.

— Защитила! — шепнула нам Челита. — Не знаю, как мне и благодарить Виктора за помощь.

— Что-нибудь придумаете, — улыбнулась Елена Николаевна, глядя на сияющее лицо Виктора Платонова.

— Я бы, конечно, придумала, — немного с вызовом ответила Челита, — но ведь он завтра уезжает.

— Вовсе нет. Он задержится здесь еще дня на два.

— Как же так, Виктор? — повернулась к нему Челита. — Вы же только что сказали, что уезжаете?

— Он вас не обманул, Челита. Мы сначала думали отправиться все вместе. Но теперь я вижу, что мы сегодня не успеем уладить все дела. — В голосе Елены Николаевны зазвучала мягкая насмешка. — Поэтому мы с профессором и решили оставить здесь Виктора дня на два.

— Да, да, мы так решили, — поспешил я подтвердить ее слова.

Догадался или нет Виктор о хитрости Елены Николаевны, не знаю, но уточнять он не стал, и в этот день ни его, ни Челиты мы больше так и не видели.