С утра дел у меня было невпроворот, и первое, что нужно было сделать – забрать фотографа Аркадия. Мы договорились, что я заеду в восемь, но у него явно были проблемы с утренней пунктуальностью. Подъехав к его студии, где он не только работал, но и жил, я ему позвонил. Во всплывшем окошке появилось сонное лицо Аркадия, которое я застал в ванной. Даже холодная вода его тяжко отрывала от сна. Пришлось прождать еще минут десять, прежде чем он уселся ко мне в машину, бережно держа в руках фотоаппарат.

– Вот! Лучший аппарат! Стоил мне в свое время как подержанная иномарка, – показал он с гордостью на свою камеру. – Все уже перешли на цифру, а старье выкинули, а я не смог. Как-никак обошлось в целое состояние…

– Как вы думаете, за день управимся?

– Да можно и на «ты». Управимся, конечно, если будем работать в темпе, – посмотрев на заднее сиденье, где под потолок были уложены коробки сладостей, он довольно расплылся в улыбке. – Похоже, у детей сегодня будет праздник…

Аркадий не стал из себя корчить что-то с чем-то и, как приехали в интернат, помог занести все коробки. Самой тяжкой ношей оказались коробки с соком. Хорошо, что выделенная для нас директором работница интерната позволила оставить тяжести в холле, куда должны были привести детей, а не тащить все на верхний этаж в актовый зал. Распаковав коробки, я приготовился к началу работы.

К нам стали заводить детей. Морально я был готов к их виду. Выдав подарки первому ребенку с проблемами с координацией движений, я посмотрел на Аркадия. Как же я не мог это предугадать заранее? Он явно не был подготовлен к такой встрече. Но увидев мой безмолвный призыв начать работать, он взял себя в руки и принялся щелкать своим супер-агрегатом.

Спустя примерно час, мы закончили. Я даже и не заметил, как пролетело время. В коробках оставалось много еще чего. Я удивился, почему так много осталось.

– А теперь пойдемте по этажам. Мы не стали тащить сюда колясочников, – сказала приставленная к нам работница.

– Это еще не все дети?! – воскликнул Аркадий.

Я и сам удивился, так как не считал их и думал, что это были все воспитанники интерната.

– Конечно, это была часть детей. На этажах вас уже ждут дети, которые передвигаются на колясках. А еще в палатах лежат прикованные к кроватям… Но если этих достаточно для фотографий, то подарки мы можем и сами разнести… Мы просто всем сказали, что их будут фотографировать…

В глазах Аркадия застыл ужас.

– Конечно, пойдемте, нужно обязательно всех снять.

– Нет, пока стойте здесь, сейчас мы привезем сюда всех колясочников с первого этажа, а потом пойдем по палатам. Как закончим с первым этажом, поднимемся на второй…

– Нам обязательно всех этих детей фотографировать? – подойдя ко мне, тихо спросил Аркадий.

Если бы он только мог знать, зачем я это делаю. Что я ему мог ответить?

– Нужно со всеми сегодня закончить…

В холл начали прикатывать детей на колясках, и мы продолжили.

Я выдавал подарки скорее на автомате, натянув на лицо дежурную улыбку. Отчетливо поймал себя на том, что не могу смотреть им в глаза. Успокаивало одно, что стоит мне заполучить их снимки, и я смогу выровнять им все недуги, скорректировав параметры и тем самым вернуть эту гурьбу к нормальной полноценной жизни.

Закончив с колясочниками, мы пошли с коробками по палатам. Здесь оказалось еще хуже, чем и я сам мог себе представить. Я уже не мог улыбаться при виде пораженных недугами детей, просто выдавал сладости с соком, говоря «это тебе». Спустя немного времени, в голове эти слова принялись крутиться нескончаемым повторяющимся потоком.

Закончив с первым этажом, мы поднялись на второй, потом на третий. Не все дети могли полноценно питаться и употреблять то, что мы принесли. Остатки подарков я сложил в коробку и отдал прикрепленной к нам работнице для распоряжения по их усмотрению.

Напоследок я заглянул к директору интерната.

– Ну, как, закончили? Что-то вы бледный какой-то… Сядьте, посидите, я сейчас воды принесу.

Она вышла из кабинета, а я, уставившись на ее стол, увидел календарь, в который она вписала мои данные, опомнившись, вырвал листок с записями и быстро спрятал его в карман. Мало ли, что, на всякий случай, пусть я останусь неизвестным, чем оставлять даже не следы, а свои точные данные.

Выпив воды, я уже собирался уходить.

– А когда вы сможете дать нам снимки? Желательно, что бы они были в электронном виде. Я уже разговаривала с нашими девочками, мы их решили выложить на нашем сайте и сделать отдельную для них страничку.

– Сегодня могу не успеть… Завтра. Если хотите, могу кинуть на электронную почту.

– О, это будет самое то.

Аркадий ждал меня около машины, нервно копошась в своем когда-то супер-фотоагрегате. Сев в машину, он попросил у меня сигарету.

– Пять лет как бросил…

– Может, не стоит и начинать?

– Ты прав… Знаешь, я вот думаю, правильно ли мы сделали, что их фотографировали?

– А почему ты сомневаешься? Почему мы, я имею в виду, общество в целом, только воспринимаем положительное, красивое, благополучное и не хотим ни видеть, ни слышать ни о чем другом? С каких пор мы стали отстраняться от людских проблем?

– Наверное, ты прав… – вымолвил он и, отвернувшись, не желая дальше говорить, погрузился в свои мысли.

Всю дорогу Аркадий молчал, а когда я подъехал к его дому и, достав бумажник, стал отчитывать оговоренную сумму на расходники, ожил.

– Нет, Тимофей, не нужно. За эту работу я не возьму деньги. Сегодня к вечеру сделаю все снимки. Как буду заканчивать, наберу.

– Директор интерната попросила еще скинуть снимки им на электронную почту, они хотят их разместить на сайте, – сказал я и приготовился, что он начнет снова возмущаться от того, что предстоит дополнительная работа, и снимки нужно будет перевести в электронный вид, но Аркадий молча кивнул и открыл дверь.

– Знаешь, подожди, сфоткай еще и себя.

– Зачем? – удивился он.

– Оставлю себе на память, как хороший человек помог мне в благом начинании.

Он усмехнулся и, выставив впереди себя объектив, вытянул руки.

– Присоединяйся, запечатлим нас вдвоем на память.

Яркая вспышка меня слегка ослепила.

Хлопнув дверью, Аркадий пошел к своему подвалу.

Я настолько эмоционально вымотался за день, что хотелось вернуться домой и немного отдохнуть, но детские лица продолжали мелькать перед глазами нескончаемым потоком. Я решил, что будет лучше, если подожду, пока будут готовы снимки, на вокзале. И с пользой проведу время и отвлекусь.

Доехав, я, как и в прошлый раз, припарковался на привокзальной площади. Вокруг было полно снующего с поклажей народа. Серое небо грозило вот-вот обильно осыпать город водой. Полезно, уже недели две как не было осадков. Я удивился, когда часы показали 16:10, такое чувство еще чуть, и наступят сумерки.

Пока не ливануло, я в спешке начал корректировать людей. Иные мысли быстро отступили. Я трудился без остановки, благо расписание поездов благоволило, площадь стабильно была заполнена народом.

Ближе к вечеру позвонил Константин, известивший о том, что Бережной весь день сидит у себя дома. Иных сведений у него не было. В его голосе звучала некая вина, что зря тратит мои деньги. Пришлось даже немного его приободрить и попросить продолжить наблюдение.

Как только мы поговорили, небо осветилось яркой вспышкой. Следом грянул жуткий гром, и атмосфера, наконец, разродилась обильной влагой. Полило как из ведра. Народ с площади мигом разбежался кто куда. Ехать, что ли, домой? Понимая, что потом снова придется собираться и ехать до Аркадия, я решил все же переждать здесь. Скорей бы уже он сделал все снимки.

Оставив щель в окне, я закурил, погрязнув в размышлениях. Вот получу я этот чертов Продвинутый уровень, и что дальше? В чем суть всего этого?

«Суть Основного уровня выполнить все поставленные цели и достигнуть Продвинутого уровня».

То, что перстень отозвался, меня уже порадовало.

– И что дальше? Достигну я Продвинутого уровня, что дальше произойдет? – обратился я уже вслух к перстню.

«Что последует при достижении Продвинутого уровня, будет раскрыто по достижении Продвинутого уровня».

Тьфу ты, ну, что ты будешь делать! Это само собой подразумевается…

– Ну, хоть скажи, в чем суть всей этой возни?!

«Для вашего уровня доступ к такого рода информации закрыт».

Что ж, осталось совсем немного подождать, и откроется сакральное. Но вот что-то мне подсказывало, что, достигнув Продвинутого уровня, я не очень-то и продвинусь в понимании мироустройства.

Почувствовав в кармане вибрацию телефона, я обрадовался тому, что готовы снимки. Но на экране показался незнакомый номер. Снова, что ли, клиенты?

– Да, слушаю.

– Ти-Тимофей, привет, это Се-Сергей. Узнал? – голос двоюродного брата я слышал нечасто, но его фирменное заикание после того, как в детстве на него напала собака, было трудно с кем-то другим спутать, тем более, увидев его в открывшемся окошке. По виду он стоял в тамбуре вагона.

– Привет. Узнал, конечно.

– С-с-слушай, т-т-ты не слишком за-за…

– Нет, не занят, говори, что случилось, – не вытерпел я.

Вечно пока скажет, десять раз вокруг да около пройдется, а с его еще и заиканием это была воистину гремучая смесь.

– Мы вот тут с-с-с ма-ма…

– Сергей, говори уже, что случилось!

– Я-я-я и го-говорю. Мы вот тут с-с-с ма-мамой… – заново начал он.

Я понял, что лучше дать ему самому выговориться, чем перебивать.

– Ма-маме будут де-делать за-за-за…

Блин, да это уже ни в какие рамки… И тут меня осенило. Я мысленно запросил у перстня проблемные параметры Сергея.

«Сбой речи – заикание».

«Желаете корректировать?»

«Да\Нет».

– …Короче, менять сустав на имплантат. Я ее сопровождаю до медцентра и вечером уеду. Сможешь нас повозить? А то вроде созвонились и договорились, а как приедем, сам знаешь, мало ли, что.

– Конечно, без проблем. Когда вы приезжаете?

– Завтра в десять утра должны приехать.

– Ну, все, не вопрос, встречу вас на вокзале. А что сразу не звонили?

– Да мама не хотела тебя отвлекать… Это я уже сам тебе решил позвонить.

– Что за глупости?! Не вопрос: встречу, отвезу, помогу. За это не переживай. Все завтра сделаем.

Наш разговор закончился, и я невольно улыбнулся. Серега так и не понял, что заговорил по-человечески. Хотел бы я на него посмотреть, когда до него это дойдет.

Вода сверху тем временем продолжала литься как из ведра. Небо то светилось, то громыхало. В общем, вверху происходили какие-то бурные процессы. Сомнений не было, что все это затянется надолго. Хотел было завести мотор и поехать к Аркадию, чтобы у него подождать, как он сам позвонил.

– Ну, что тебе сказать? – начал он завуалировано. В появившемся окошке он сидел на своем красном диване с сигаретой.

Все-таки закурил…

– Ну, не томи! – не выдержал я.

– Приезжай, все готово, – расплылся он в улыбке.

– Аллилуйя, – возрадовался я вслух.

Заведя мотор, я включил дворники в активном режиме. Привокзальная площадь была пустынна. Что ж, самое время ее покинуть.

На подъезде к дому Аркадия осадки резко прекратились. Серые тучи расступились, и на небе появилось солнце. Готовясь уступить время ночи, лучи тускло падали на землю.

Аркадий стоял на улице в ожидании меня с пакетом под мышкой и, ежась, курил.

Ну, ты посмотри на него! Пять лет не курил и на тебе – теперь дымит, как паровоз. За все время простоя хочет наверстать, что ли? Но ничего, дружище, я тебе помогу, искореню эту глупую привычку.

– На, держи, здесь все снимки, – протянул он через окно пакет.

– А свою фотографию положил?

– Нашу! – заулыбался он. – Она самая первая.

Я открыл пакет и достал этот снимок. Вытянутые руки Аркадия, держащие камеру, были огромными. Улыбаясь, он как будто прятался за ними. Из-за его плеча выглядывала моя голова. Перед моими глазами всплыло окошко, и я услышал голос Аркадия:

– «Присоединяйся, запечатлим нас вдвоем на память».

Отлично! Все работает как надо.

– Если придумаешь что еще, то не стесняйся, обращайся.

– Понравилось?

– Скорее было интересно… Такое чувство, что стал участником какого-то большого хорошего дела…

– Твоя интуиция тебя не подвела, – не выдержав, заметил я. – Слушай, Аркадий, ты вроде нормально зарабатываешь, неужели нельзя сделать что-нибудь, чтобы выкинуть эти чертовы очки?

– Да ты что?! Это целое авторское творение! По ним меня узнают…

– Да ладно…

– У людей обычно встречается два глазных заболевания: или глаукома – повышенное внутриглазное давление, или катаракта – помутнение хрусталика. У меня сразу обе проблемы. Делать операцию в таком случае опасно. Как в лотерею играть. Поэтому пока не решаюсь.

Я понял, как смогу его отблагодарить, заодно подметил для себя, что нужно будет не забыть выключить его привычку к сигаретам.

На этом попрощавшись с Аркадием, я устремился побыстрей попасть домой, где меня ждала бессонная ночь, заполненная работой. Мне хотелось не растягивать, а откорректировать всех сразу, одним махом. Пока ехал до дома, я представлял, какой будет в интернате переполох наутро, когда дети разом выздоровеют до абсолюта. Благо я догадался вырвать у директора из календаря листок со своими данными. Хотя, может, зря я это сделал… Обнаружив пропажу, она может сразу заподозрить меня в причастности к чудесному исцелению ее воспитанников. Но вполне вероятно, что, когда начнется в интернате переполох, ей уже будет не до какого-то благотворителя с фотографом, и за всей этой суетой она вообще обо всем забудет. Но это все неважно, главное у всех детей появится шанс начать новую полноценно жизнь, а это стоит всех этих рисков.

Дома, не тратя время ни на что другое, я прошел в гостиную и, сев на диван, высыпал на журнальный столик все фотографии. Кипа детских лиц расползлась по столу. Если не знать об их недугах, то трудно было угадать те беды, что остались за кадром. На большинстве снимков это были обычные радостные лица. В появившемся перед глазами окошке лица оживали и менялись, стоило перевести взгляд от одного снимка к другому.

Перед тем, как начать трудиться, я начал собственную корректировку: отключил потребность во сне, повысил на максимум стремление к труду, свел до нуля утомляемость и поднял до высот бодрость. Как только все было готово, я приступил к работе.

Всю ночь я корпел над снимками без остановки. Боясь не успеть к утру, я не останавливался даже на короткие перерывы. Только убедившись, что смог поднять здоровье до 100 %, я приступал к следующему ребенку. То и дело мне представлялось, как вся эта орда уже утром начнет носиться сломя голову по коридорам интерната, шокируя его работников.

Последним снимком стала наша фотография с Аркадием.

Ну, что ж, дружище, тебя ждет по пробуждении большой сюрприз. Придется тебе отказаться от авторского творения и снять с носа этот громадный хлам.

Без труда разобравшись с проблемами его зрения, я принялся за вредные привычки Аркадия. И удивился, обнаружив у него еще и пристрастие к марихуане. Понимаю, что фотограф тоже вроде как творческая личность, но выключил и эту вредную привычку на пару с табакокурением.

Теперь мне можно было вздохнуть всей грудью – дело сделано. Взяв сигареты, я вышел на балкон, ведущий на шумную улицу. На небе уже давно рассвело. Машины и народ активно перемещались под моим балконом. Я даже не заметил, как ночь промелькнула в одночасье, будто ее и не было вовсе. Мысль сделать утреннюю пробежку рассмешила. Вроде бы я и не уставший, но с другой стороны, как-то эмоционально вымотан. Приятно вымотан. Я отчетливо почувствовал, что сделал большое и важное дело. Без сомнения самое значимое дело в своей жизни. И был до жути рад, что это у меня получилось. Но прямо сейчас несмотря ни на что хотелось лечь, закрыть глаза и хотя бы пару часов вздремнуть, но не больше, чтобы успеть на вокзал встретить родственников.

Вдохнув в себя последнюю затяжку, я задумался над тем, что может, наконец, уже пора самому себе отключить к чертям эту дурацкую привычку к сигаретам. Да, давно пора. Еще пару дней покурю и обязательно выключу…