Так всех нас в трусов превращает мысль
И вянет, как цветок, решимость наша
в бесплодье умственного тупика.
Так погибают замыслы с размахом,
Вначале обещавшие успех,
От долгих отлагательств.
В. Шекспир, «Гамлет»
Если бы вы наблюдали за нашей войной с терроризмом со стороны, на кого бы вы поставили? Нет, я не спрашиваю, кому вы желаете победы. Я прошу вас предсказать победителя.
Этот вопрос отнюдь не тривиален. С одной стороны, наш военный бюджет превосходит военные бюджеты всех остальных стран мира вместе взятых. Наше оружие создано на базе новейших технологий. Наши солдаты прекрасно обучены. Когда США решают стоять до конца, ни одна армия мира не выдержит нашего натиска.
С другой стороны, когда США стояли до конца? Нет, не солдаты — наши солдаты свое дело делают, а страна? Свою последнюю на сегодняшний день победу в войне Соединенные Штаты одержали в августе 1945 года, и остается только гадать, смогли ли бы мы победить тогда без атомных бомб.
Мы проиграли войну в Корее.
Мы проиграли войну во Вьетнаме.
В 1979 году Иран захватил наше посольство и взял наших дипломатов в заложники. С любой минимально разумной точки зрения это было объявлением войны. Соединенные Штаты предпочли пересидеть, и Иран победил за неявкой противника.
В 1983 году в Бейруте террорист-камикадзе убил 241 американского морского пехотинца. В ответ американский крейсер обстрелял пустой горный склон из орудий главного калибра. Каждый снаряд был размеров с «фольксваген», но гораздо тяжелей и наверняка гораздо дороже. Цель была тщательно выбрана так, чтобы при обстреле не было ни разрушений, ни пострадавших. Завершив эту чисто символическую миссию, Соединенные Штаты покинули Ливан и никогда больше туда не вернулись. Если это не было разгромом, то нашу неудачную экскурсию в Могадишу следует считать полной победой.
В восьмидесятые годы террористы систематически похищали американцев в Ливане. Многих держали в заложниках годами; несколько человек были убиты. Единственной причиной, по которой на них велась охота, был тот факт, что они были американцами. Соединенные Штаты и пальцем не шевельнули, чтобы остановить эту охоту. Это было несомненным поражением США.
В 1991 году мы ввели войска в Ирак и без труда разнесли в прах самую мощную армию арабского мира. С нашей стороны погибло около 300 человек; примерно половина из них была убита по ошибке огнем своих же солдат. Численность иракских потерь не была опубликована. Согласно разным источникам, она составляла от 50 до 200 тысяч человек. Иными словами, для того, чтобы убить одного американца или их союзника, Ираку приходилось приносить в жертву примерно от 350 до 1200 человек своих. Побоище в Ираке наглядно и убедительно продемонстрировало мусульманским режимам, что они остаются у власти только до тех пор, пока Америка позволяет им оставаться у власти. Воспользовавшись своим ошеломляющим превосходством, Соединенные Штаты могли бы коренным образом изменить обстановку на Ближнем Востоке так, чтобы это пошло на пользу и нам, и всему цивилизованному миру, чтобы человеческие жертвы и астрономические расходы оказались бы не напрасными. Тогдашнему президенту Бушу представилась неповторимая возможность осуществить свою мечту сделать мир добрее. Вместо этого, Соединенные Штаты, не тронув даже Саддама, упаковали свои смертоносные игрушки и поехали домой. Президент Буш-старший объяснил свое абсурдное решение ссылкой на мандат ООН, который уполномачивал нас освободить Кувейт — и только. Тем самым он фактически признал право ООН вести свои войны кровью наших солдат. Это было явным симптомом эрозии американского суверенитета. Так еще одна победа, одержанная американскими солдатами, превратилась, благодаря трусости правительства, в еще одно позорное поражение.
Даже самый горячий сторонник Клинтонов не смог бы преподнести что бы то ни было, происшедшее за годы их пребывания в Белом доме, как победу Соединенных Штатов. И в Сомали, и на Балканах, и на Гаити американские солдаты отстаивали не интересы своей страны, а политические интересы Клинтонов. В благодарность за фининсирование его избирательной кампании, Клинтон фактически подарил Китаю наши ядерные секреты. Став организатором соглашений в Осло, он принес Израиль в жертву своей тщетной погоне за Нобелевской премией. При нем антиизраильская идея «палестинского» государства впервые легла в основу американской политики на Ближнем Востоке. Сторонники Клинтонов восхваляли подъем экономики в годы его правления, но клинтоновский экономический пузырь лопнул вскоре после того, как они наконец покинули Белый дом.
А затем наступило 11 сентября 2001 года.
Как честный человек, я должна признаться в своей наивности. Когда башни Торгового центра рухнули, похоронив под своими горящими обломками 3.000 человек, вместе с болью и гневом, я чувствовала оптимизм. 11 сентября не могло не стать поворотной точкой в истории планеты. Жареный петух наконец-то клюнул Соединенные Штаты в самое темячко. Хронически сытая страна, осоловевшая от комфорта, погрязшая в идиотизме политической корректности, должна была проснуться и ответить. Ответить так, чтобы любой человек с больными, как у бин Ладена, мечтами отныне и вовеки веков не мог бы и шагу ступить за ограду местного дурдома.
Вместо этого, американцы стали ездить с флагами различных размеров и потрепанности, прикрепленными к их автомобилям. Единственным практическим результатом этих крутых мер было увеличение расхода бензина, что неизбежно, хотя и не сильно, помогло фининсированию терроризма. Недовольное таким оборотом, патриотически настроенное хулиганье стало нападать на сикхов, которых они принимали за мусульман из-за тюрбанов, которых мусульмане, как правило, не носят.
Тем временем, мусульмане всей планеты, от Саудовской Аравии до Европы, от Израиля до Америки, бурно и открыто праздновали массовое убийство, которое они приняли за победу.
Причина у моего наивного оптимизма проста. 11 сентября доказало, что Израиль и Соединенные Штаты, вместе со всем остальным цивилизованным миром, стоят перед лицом одного и того же врага. У тех, кому было трудно в это поверить, последние сомнения должны были развеяться после того, как саудовский принц, приехавший в Нью-Йорк полюбоваться еще дымящимися развалинами Торгового центра, заявил, что Соединенные Штаты были наказаны за поддержку Израиля. Мне казалось, что настал момент, когда Америка отбросит своих неискренних союзников, объединится с единственной страной, которая по-настоящему ее поддерживает, объявит войну самому страшному врагу, когда-либо угрожавшему человечеству, и победит его в честном бою.
Все обернулось несколько иначе. Президент Буш выступил с храброй речью, в которой объявил войну терроризму, — и проиграл эту войну прежде, чем закончил говорить. Война была безоговорочно проиграна в тот момент, когда он подчеркнуто заявил, что ислам не является нашим врагом. Это заявление противоречило общеизвестным фактам и здравому смыслу. Американцы знают, что ислам — наш враг. Мусульмане знают, что ислам — наш враг: им об этом регулярно напоминают в каждой мечети. Но президент Буш перед лицом самой страшной опасности, которая когда-либо угрожала нашей стране и всему человечеству, предпочел политически-корректно соврать. Единственное, что могло быть хуже, это если бы он действительно верил, что ислам нам не враг. Или я опять проявляю непростительную наивность?
Чтобы доказать свою искренность, Буш пригласил Иран и Сирию воевать на нашей стороне и ударил по Израилю «дорожной картой». Иран и Сирия храбро отказались. Израиль, трусливо согласился.
И как же продвигается наша война с терроризмом? Ну, просто великолепно. Мы разогнали два враждебных нам режима. Предвзятость прессы против Буша влияет на содержание репортажей из Афганистана и Ирака, но кое-какие новости до нас все же доходят. В Афганистане, например, женщинам теперь можно голосовать. Что еще важнее, у мужчин-афганцев теперь есть выбор, стричь бороду, брить или отпускать, как у Карла Маркса. Частные, неофициальные донесения из Ирака циркулируют в Интернете, описывая кардинальные улучшения, происшедшие, благодаря американским оккупантам, в повседневной жизни простых иракцев. В них говорится о росте посещаемости школ, производстве электроэнергии, прививках от разных болезней и других видах иракского прогресса, в котором так кровно заинтересован американский налогоплательщик, оплачивающий всю эту благотворительность. В одном из таких писем речь шла об обучении местного населения техническим приемам мытья рук, что исчерпывающе характеризует уровень народа, в глотку которому мы пытаемся втолкнуть нашу демократию. Разве все это — не признаки нашего сокрушительного успеха?
Нет, не признаки. Вторжение в Ирак должно было быть частью войны с терроризмом. В результате нашей победы жизнь в Америке должна была стать безопасной. Если в качестве побочного эффекта нам удалось улучшить жизнь людей, ненавидящих нас бесстыдно, бессмысленно и пылко, то черт с ними, я не против. Но прогресс в Ираке не может служить критерием нашего успеха. Не он определяет нашу победу или поражение. Если хотя бы один американский солдат должен погибнуть ради того, чтобы иракцам сделали прививки и научили их мыть руки, то, по мне, пусть ходят немытые и без прививок, как все арабы. Единственным критерием победы является исчезновение угрозы терроризма.
В New York Times от 15 июля, почти через три года после начала войны, появилось сообщение, что Пентагон собирается закрыть свой детский сад, опасаясь новой террористической атаки. Боюсь, что наша война с террором превратилась в такое же демагогическое мероприятие, как войны с бедностью и наркотиками. Не удивительно, что мы терпим поражение.
Три тысячи жертв и великолепный архитектурный комплекс — не единственные и даже не главные наши потери. Мы потеряли статус сверхдержавы. Сверхдержава определяется одним-единственным признаком: она неприкасаема. Никто не может напасть на сверхдержаву и выжить. Ислам напал на нас и выжил. Наши ответные действия были тщательно рассчитаны так, чтобы не причинить исламу вреда. Это означает, что даже сегодня, за десятки лет до его официального создания, Всемирный Калифат является сверхдержавой в большей степени, чем США.
И, тем не менее, президент Буш был прав, напав на Ирак. Жаль только, что он солгал о целях этого нападения. Пока о войне с Ираком только говорили, египетский президент Мубарак строго предупредил, что война с Ираком приведет к дестабилизации Ближнего Востока. Этого следовало ожидать. Ближний Восток — это почва, на которой растет терроризм. От терроризма нельзя избавиться, не перелопатив Ближний Восток самым основательным образом, так же, как победа над фашизмом была бы невозможна без полной дестабилизации Германии. И начинать эту операцию следовало с Ирака, поскольку именно Ирак обладал самой сильной армией во всем регионе. К сожалению, наша администрация напала на Ирак под предлогом оружия массового поражения, которое якобы прятал Саддам. Как вы знаете, никакого оружия массового поражения в Ираке так и не нашли. Есть подозрения, что Саддам, воспользовавшись нескончаемой дипломатической говорильней, предшествовавшей войне, успел переправить его в Сирию. Недавно появились непроверенные сообщения, что часть его химического оружия находится в Иордании. В любом случае, после того, как Колин Пауэлл, почище Растроповича, заворожил своим выступлением Совет Безопасности, Америка, к всемирной радости, мощно села в лужу. Теперь Иран может строить свою атомную бомбу, ничего не боясь, на глазах у всех.
Так, начав воевать с терроризмом, мы заканчиваем строительством демократии в Ираке. Как ни странно, мне это напоминает марксизм-ленинизм. Маркс считал, что коммунизм победит по всей планете одновременно посредством мировой революции. Когда у Ленина появился шанс прорваться к власти, он обогатил марксизм теорией слабого звена, которая утверждала возможность построения коммунизма в одной, отдельно взятой стране. Следуя его примеру, президент Буш решил построить демократию в одной, отдельно взятой арабской стране. Давайте же все вместе пожелаем нашему президенту удачи и спросим его, поможет ли демократия в Ираке г-ну Рамсфелду оставить детский садик при Пентагоне открытым.