Глава 1

…Вспышка. Рука машинально потянулась прикрыть глаза от яркого света. Запах свежесрезанной сирени обволакивал и успокаивал. Я лежал на медицинской кровати и с недоумением смотрел по сторонам.

"Так это сон? Просто жуткий сон?"

— Осторожно, осторожно, сэр, — послышался звонкий девичий голосок. — Вам поставили капельницу. Пожалуйста, не делайте резких движений — я уберу её буквально через пару минут. Потерпите чуть-чуть, — сказала девушка и мягко опустила мою руку на кровать.

Обладательницей звонкого голоса оказалась симпатичная тоненькая брюнетка со вздёрнутым носиком и длинными волосами, собранными на затылке в весёлый хвостик. Ей было не больше двадцати трёх — двадцати четырёх лет. На лице сияла застенчивая улыбка, а большие изумрудные глаза светились радостью оттого, что я пришёл в сознание.

— П-простите мою неуклюжесть, — еле слышно пробормотал я, продолжая щуриться.

— Молчите, молчите. Вы ещё очень слабы. — Её глаза засияли, когда она услышала мой голос. — Сейчас задёрну занавески, чтобы свет вас не беспокоил.

Девушка побежала к окну. Споткнувшись об уголок ковра, она едва удержала равновесие и рассмеялась:

— Ой, простите, что-то я разволновалась. Никак не думала, что вы так неожиданно придёте в себя.

Она задёрнула ажурный тюль и щёлкнула выключателем. Хрустальная люстра, заполнив комнату мягким сиянием, осветила гипсовую лепнину на высоком потолке.

— Так лучше? — спросила девушка и, спохватившись, приложила палец к губам, показывая жестом, чтобы я не отвечал.

— Просто чудесно, — прошептал я.

Девушка достала телефон и оживлённо защебетала:

— Профессор Бриджел, это Бетти. Наш мистер Икс пришёл в себя и даже сказал несколько фраз… да… да, конечно… Приходите скорее…

Пока Бетти убирала капельницу, я с интересом осмотрел комнату. Она совсем не походила на больничную палату, скорее напоминала музей.

Стены с панелями красного дерева плотно увешаны портретами в массивных рамах. Пространство под картинами заставлено изящными консолями и этажерками, на которых стоят искусные статуэтки, вазочки и разные диковинки. Полки резных шкафов заполнены старинными книгами.

Казалось, лица с полотен укоризненно смотрят на то, как я устроился в их обители. В этом роскошном зале моя неказистая кровать действительно была совершенно неуместной. Видимо, её спешно позаимствовали в какой-то больнице специально для меня.

Скрип дубовой двери прервал мои наблюдения. В комнате появился седовласый мужчина лет шестидесяти с опрятной бородкой. Он явно страдал от избыточного веса, отчего громко пыхтел и тяжело дышал. Мужчина был невысок, но строгая осанка и уверенные движения придавали ему стать Наполеона.

Мясистый нос на одутловатом лице оседлали круглые очки с золотыми дужками. Из-за припухлости век его глаза были чуть прищурены, делая взгляд надменным и горделивым. Под брюками из тонко выделанной шерсти блестели тщательно отполированные ботинки. На стоячем воротничке рубашки был повязан шейный платок. Довершала безупречный наряд украшенная причудливым узором шёлковая жилетка со свисающей цепочкой карманных часов. Импозантная внешность настолько гармонично вписывалась в интерьер, что могло показаться, будто и сам профессор — оживший экспонат викторианской эпохи.

Вслед за ним в комнату вошёл детина огромного роста, профессор едва доставал ему до груди. Руки великана из-за чрезмерной мускулатуры свисали на некотором расстоянии от корпуса, словно какой-то шутник надул в его подмышках невидимые воздушные шарики, и они мешали конечностям опуститься. Маленькая голова с оттопыренными ушами была абсолютно лысой. Близко посаженные глазки нервно бегали в разные стороны. Стесняясь своих габаритов, он слегка сутулился, отчего напоминал циклопа, который склонился над жертвой и готовится сожрать её.

Поздоровавшись с Бетти, парочка устремилась ко мне. Профессор подошёл к кровати, а его спутник, неуклюже переваливаясь, придвинул хозяину обитое гобеленом кресло. Профессор повалился в него, погладил клинышек седых волос на подбородке и заговорил неожиданно высоким, вкрадчивым голосом:

— Здравствуйте, мой друг. Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, нормально.

— Вот и славно. Тогда давайте знакомиться. Меня зовут профессор Горацио Бриджел. Я доктор-нейрофизиолог из лондонского университета, а сейчас — ваш лечащий врач.

Он кивнул на Бетти и улыбнулся.

— Это прелестное создание в прошлом моя лучшая студентка, а сейчас незаменимый ассистент, мисс Элизабет Стоун. — Девушка, что-то разбиравшая на столике с медикаментами, скромно наклонила голову. — Она будет присматривать за вами. Мисс Стоун — перспективный учёный и просто хороший человек. Несмотря на юный возраст, у неё богатый опыт по уходу за больными. За её плечами практика в университетской клинике и волонтёрство в MSF. Скоро вы убедитесь — руки нашей Элизабет поистине золотые… А этого Голиафа зовут мистер Сэмюэл Пикок. Дома мы его называем просто Сэмом. Мистер Пикок у меня и садовник, и санитар, и вообще помощник во всём. Он займётся с вами физической реабилитацией, чтобы привести тело и мышцы в норму.

Сэмюэл осклабился в натянутой улыбке и показал ряд кривых, потемневших зубов. От этого вид его стал ещё более пугающим, и я невольно поёжился.

Представив помощников, профессор пригладил зачёсанные назад редкие волосы и впился в меня пристальным взглядом. Казалось, его глубоко посаженные глаза, увеличенные толстыми стёклами очков, хотели проникнуть в самые потайные уголки моего разума.

— Ну, а как ваше имя? — спросил учёный, продолжая гипнотизировать меня.

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Застал врасплох. Улыбка стёрлась, а лоб покрылся испариной. В голове пронёсся вихрь смазанных образов и событий, из которого я ничего не смог выхватить. Мысли ускользали, словно играли в глумливые прятки со слепым. И хотя обстановка была доброжелательной, всё вокруг показалось мне чуждым и непонятным.

— Не… не помню… — я смущённо сжал губы и в досаде отвернулся.

— Ну-ну, мой друг, не стоит так волноваться. Именно для того, чтобы можно было ответить на этот и другие вопросы, мы здесь и собрались, — поспешил утешить меня профессор, дружелюбно похлопав по плечу. — И всё же я попрошу вас помочь нам. Попытайтесь вспомнить хоть что-то.

Мои глаза послушно закрылись. В сознании всплыла размытая картинка…

…Я лежу на мокрой от дождя скамейке и чувствую, как по оголённой ноге катится струйка ледяной воды, вызывая невыносимое жжение. Попытка подняться причиняет дикую боль. От напряжения я замираю, бессмысленно уставившись вперёд. В дымке утреннего тумана взгляд выхватывает мрачное здание, посреди которого возвышается башня с позеленевшим циферблатом. Из-за угла выглядывают силуэты прячущихся в тени вагонов…

— Вокзал? — вопросительно произнёс я.

— Ну вот, видите, что-то всё же удаётся вспомнить. Вас действительно нашли в привокзальном парке. Попытайтесь ещё.

Я снова закрыл глаза…

— Вам плохо, сэр? — произносит мужской голос.

Надо мной склоняется щедро усыпанная веснушками физиономия парня лет двадцати пяти.

— Сэр? — испуганно говорит он, приблизив лицо практически вплотную ко мне. Одной рукой он придерживает сдвинутый на затылок полицейский шлем, а другой трясёт меня за плечо.

— Рик, ты что, не видишь — парень в полном ауте? — говорит кто-то с хрипотцой в голосе.

Передо мной появляется лицо ещё одного полицейского. Он выглядит старше напарника лет на десять-пятнадцать. У него мощная, до блеска выбритая голова и тяжёлая челюсть. Широкий красный шрам, рассекающий губу и уродующий щёку, делает вид полицейского устрашающим.

— Вроде живой…

— Фу-ух… Просто у него такое бледное лицо… такой остекленевший взгляд… Вот я и подумал… Майкл, ты только посмотри! Этот парень — копия сумасшедшего доктора Джона Сэведжа из сериала. Точь-в-точь такой же безумный взгляд, и волосы веером.

— Угу, — Майкл всматривается мне в глаза и направляет луч фонарика прямо в зрачки. — На бродягу и наркомана не похож… Интересно, где его так потрепало?

От яркого света я моргаю и отдёргиваю голову.

— Смари-ка, трепыхается! — слышится насмешливый возглас Рика. — Жить будет.

— Приём. Это сержант Маккензи… Прошу выслать бригаду медиков в парк к железнодорожному вокзалу. Человек срочно нуждается в медицинской помощи… Так точно… Угу… Он босиком, одет в какую-то лабораторную робу… хотя нет, скорее в больничную пижаму… Одежда разодрана. По всему телу свежие гематомы и ссадины, под ними застарелые шрамы и зажившие ранения. Проверьте, не пропадал ли недавно пациент из какой-нибудь клиники. Может, сбежал из-за издевательств… Да… Белый мужчина, лет тридцати. Рост, э-э-э… примерно шесть футов два дюйма, атлетическое телосложение. Глаза голубые, волосы светло-русые… Хорошо… Ну да… Малыш О'Брайен говорит, что пострадавший похож на какого-то Сэведжа… — В голосе Майкла слышится усмешка. — Ладно, шутки в сторону… Да, конечно… Поторопитесь…

— Сэведж. Джон Сэведж, — произнёс я, открыв глаза.

— Джон Сэведж? Как в фантастическом фильме? Это ваше имя? — спросил профессор.

— Не знаю… нет… Так говорили полицейские.

— Хорошо. Давайте для удобства будем называть вас этим именем.

— Как хотите, — ответил я равнодушно.

— Ну и славно… Откуда вы прибыли, мой дорогой мистер Сэведж? Судя по акценту откуда-то с севера… Из Шотландии? Верно?

В ответ я только беспомощно пожал плечами.

— Ясно… Там, на вокзале ваше состояние, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Пришлось почти на неделю определить вас в городской госпиталь. Помните?

В голове промелькнули какие-то вспышки, размытые лица, вспомнились гулкие голоса, мельтешащие руки и вкус лекарства на губах, но в основном — темнота.

— Скорее, нет, — сказал я, уныло покачав головой.

— Не беспокойтесь. Так и должно быть, — произнёс учёный успокаивающим тоном. — Чтобы узнать что-то о вашей личности, полиция направила запросы по всем клиникам страны, но, увы, никаких положительных сведений получено не было. Отпечатки пальцев и ДНК тоже ничего не дали. Не удалось обнаружить даже намёков на ваше существование… Так сложилось, что шефом полиции города служит мой младший брат Дэвид Бриджел. Из разговора с ним я узнал о вашей истории и решил помочь. Эта болезнь находится как раз в сфере моих научных интересов. Случай оказался довольно сложным, поэтому я как врач был обязан взять вас под опеку… И вот уже третий день, как вы гостите в моём загородном доме.

Рассказывая, мистер Бриджел заметно волновался. Видимо, моё пробуждение было для него, как и для мисс Стоун, совершенно неожиданным.

— Сэмюэл, друг мой, будьте любезны… — обратился учёный к помощнику.

Сэм, похоже, настолько хорошо знал привычки хозяина, что, не дожидаясь завершения фразы, словно фокусник, достал откуда-то коробку с сигарами и поднёс мистеру Бриджелу.

— Благодарю вас, друг мой, вы, как всегда, очень предусмотрительны, — сказал профессор, обрезая кончик сигары приспособлением, похожим на маленькую гильотину.

На лице великана заиграла довольная улыбка.

— Сэмюэл очень старается, миста Бриджел.

Профессор затянулся. Его лицо сразу оживилось, глаза засверкали. Крепкий аромат табака, заполнив пространство, приятно щекотал ноздри. Я сделал глубокий вдох, чтобы лучше почувствовать запах.

— Прошу прощения, что не поинтересовался заранее. Моя привычка не мешает вам? — спохватился профессор.

— Нисколько, — мотнул я головой.

— Благодарю. Уж извините старика за маленькую слабость. — Учёный выпустил густое облако дыма и продолжил. — Итак, о вашем недуге… Причины. Во-первых, это глубочайший стресс. Настолько глубокий, что его можно сравнить с полным крушением вашего мира, с вашим личным Армагеддоном, так сказать. Во-вторых… э-э-э… у меня возникло чувство, что вы побывали в центрифуге, в эпицентре мощнейшего торнадо, простите мне столь образную речь. Ну и, в-третьих — сильное переохлаждение организма. Что с вами случилось, мы не знаем, но надеюсь, вы сами сможете когда-нибудь рассказать об этом чудовищном событии.

Увидев растерянность на моём лице, учёный произнёс:

— Не пугайтесь, я с уверенностью могу утверждать, что ваш случай не относится к категории casus incurabilis.

— Извините, профессор, — произнесла подошедшая Элизабет, — я отвлеку на минутку мистера Сэведжа?

— Да-да, конечно.

Девушка протянула мне горсть таблеток и стакан с водой.

— Выпейте это, пожалуйста, — попросила она и, заметив, что я смотрю на профессора с непониманием, добавила: — Мистер Бриджел сказал, что сможет вас вылечить.

— Спасибо, моя дорогая. Абсолютно верно, — кивнул учёный. — Продолжим… Что мы в результате имеем? Множественные микротравмы мышц и сосудов, ушиб головного мозга, нарушение мозгового кровообращения и, как следствие, ретроградная амнезия. Ну и, вероятнее всего, парамнезия с фантазмами. То есть вы не помните ничего, что произошло до критического события и, мало того, разум заполняет пробелы в памяти вымышленными воспоминаниями и фантазиями. Так сказать, fortis imaginatio generat casum. А вашему воображению, поверьте мне, может позавидовать любой сочинитель. За эти три дня мы наслушались ну о-очень удивительных историй, которые вы рассказывали в бессознательном состоянии. Если б я промышлял литературой, то ваши идеи наверняка сделали бы меня известнее Уэллса или Брэдбери, — рассмеялся профессор.

Поёрзав и удобнее расположившись в кресле, учёный спросил:

— Мистер Сэведж, вы доверите мне своё лечение?

— Конечно, — с готовностью кивнул я.

— Ну что ж. Тогда, как говорится, avibus bonis. Нам всем нужно настроиться на длительную и серьёзную работу. Думаю, ваше тело мы вернём в норму за пять-шесть месяцев, а вот с памятью придётся повозиться… быть может, несколько лет. Даже в са-амом лучшем случае, никак не меньше года. Всё зависит от особенностей организма. Обычно память начинает возвращаться с детских воспоминаний, следом всплывают более поздние. Момент, вызвавший стресс, чаще всего остаётся в забвении. Редко кто вспоминает само критическое событие, вызвавшее амнезию — мозг пытается защититься от стресса…

Профессор достал из кармана жилетки пластиковый пакетик и протянул мне.

— Вот, держите. Мне удалось убедить полицейских передать нам эти вещицы. Надеюсь, они станут первым шагом к восстановлению вашей памяти. Здесь единственные предметы, которые обнаружили при вас. Держите их при себе. Постоянно думайте о них, смотрите на них, трогайте их. Быть может, это поможет ускорить процесс.

В пакетике хранился овальный брелок из серебристого металла и массивный перстень с большим голубым камнем. Я принялся их вертеть и пристально разглядывать.

— Правильно, внимательно изучайте их. — Мистер Бриджел кивнул на перстень. — Кстати, это довольно дорогая вещь. Здесь кашмирский сапфир. Если драгоценность действительно принадлежит вам, то вы очень небедный человек… — Профессор встал, с шумом отодвинув кресло. — Наша беседа слишком утомительна для вас. Отдыхайте. Завтра утром снова увидимся. Сэмюэл, пойдёмте со мной, а вы, Элизабет, оставайтесь, пожалуйста, с мистером Сэведжем. Сейчас ему требуется особое внимание, — сказал он и направился к двери.

Пока профессор прощался и раздавал указания, я внимательно рассматривал полученные артефакты. Какая-то искра внезапно обожгла моё сознание. Нечто, вырвавшись из глубин памяти, неудержимо устремилось наружу…

…Ветер, путаясь в раскидистых кронах, с шелестом перебирает листья. Я стою на краю лесной опушки. Одетый в лохмотья старик с растрёпанной копной волос и косматой бородой смотрит на меня влажными глазами, полными доброты и сочувствия. Украдкой стряхнув слезу, старец протягивает мне стопку пожелтевших тетрадей.

— Возьми, сынок. Думаю, ты сможешь всем этим разумно распорядиться…

Не понимая, что происходит, я зажмурился. Когда я снова открыл глаза, видение исчезло. Несколько мгновений я с удивлением пытался сообразить, что произошло.

— Элафрин и Оттоклевит, — неожиданно для себя самого произнёс я.

— Что вы сказали? — переспросил профессор, обернувшись.

— Элафрин и Оттоклевит. Медикаменты, которые помогут мне вылечиться. Двухнедельный курс. По два миллиграмма первого и по четыре с половиной второго каждый день, — опять произнёс мой голос. — Элафрин для восстановления памяти, а Оттоклевит для ускоренной физической регенерации.

Профессор с округлёнными от удивления глазами вернулся к кровати.

— Молодой человек, я великолепно разбираюсь в фармакологии, и уж тем более прекрасно знаком с лекарствами, связанными с моей специализацией. Будьте любезны, скажите, какое у них активное вещество? — Не дождавшись ответа, он повернулся к ассистентке, от изумления застывшей на месте. — Мисс Стоун, посмотрите, пожалуйста, в справочнике.

Девушка вытащила из шкафа огромный том и принялась перелистывать страницы. Профессор в нервном ожидании переступал с ноги на ногу. Покачав головой, Элизабет захлопнула книгу и открыла ноутбук.

— Нет, мистер Бриджел. Таких препаратов в справочнике нет. А интернет этих слов вообще не знает, — огорчённо сообщила она.

— Ну, слава богу. А то я решил, что безнадёжно отстал от прогресса. — Профессор театрально вытер пот со лба и сделал громкий выдох. — Вылечить такие заболевания за две недели! Да-а, мистер Сэведж, — он укоризненно покачал головой, — ваша неуёмная фантазия когда-нибудь добьёт меня. А я-то, старый дурак, чуть не усомнился в собственной памяти!

— Дайте ручку и бумагу, — произнёс я твёрдым голосом.

Элизабет вихрем принесла всё необходимое. Я удобно расположился на приподнятой подушке и принялся писать. Профессор и ассистентка, свесившись надо мной с разных сторон кровати, с любопытством наблюдали за работой.

Болезненное состояние давало о себе знать, пальцы не слушались, то и дело выпуская ручку. Буквы получались корявыми и прыгали, не желая выстраиваться в стройные шеренги.

Информация потоком хлынула из тайников памяти. Превозмогая слабость, я продолжал трудиться. Не понимая смысла, я выдавал строчку за строчкой, словно кто-то невидимый выводил моей рукой странные символы и слова на бумаге. Примерно за час мне удалось заполнить два десятка листов.

— Вот, держите, — передал я свою работу профессору, всё это время с нетерпением ожидавшему результата. — Здесь формулы, реакции и описание процесса для производства медикаментов.

Учёный взял рукопись и снова погрузился в кресло. Элизабет оперлась о его спинку, с интересом вглядываясь в текст из-за плеча мистера Бриджела. Они с жадностью поглощали полученный материал, и только время от времени были слышны восклицания: "Хм, неплохо", "Неожиданное решение", "Это невероятно!" и тому подобное.

Элизабет настолько увлеклась чтением, что практически положила свою голову на плечо профессора. Хвостик её причёски с моего угла казался плюмажем, торчащим из седых волос учёного. Я улыбнулся. Мистер Бриджел не замечал ничего вокруг. В сильном волнении он энергично натирал нос, словно это была сказочная лампа Аладдина, из которой вот-вот выскочит всемогущий джинн, чтобы помочь разгадать невероятную тайну.

— Мистер Сэведж, — с нескрываемым восхищением спросила Элизабет, — а вы можете расшифровать вот эту цепочку?

— Нет… не знаю… попробую… — неуверенно пробормотал я, и рука, точно это был самостоятельный организм, начала выцарапывать на бумаге формулы. Через пару минут я передал девушке ещё один исписанный листок. Элизабет с профессором воодушевлённо набросились на новую информацию.

— Знаете, мой друг, — мистер Бриджел поднял глаза, с уважением глядя на меня. — Вот этот агрегат или механизм, упомянутый вот в этом процессе, — учёный ткнул пальцем в строчку. — Ведь его… хм… не существует…

Я снова вооружился ручкой. Буквально через пять минут профессор получил подробный чертёж с описанием прибора. Глядя на него, учёный долго хмыкал, покачивал головой и эмоционально восклицал:

— Очень, очень оригинально! И к тому же не требует больших денежных затрат.

Они с Элизабет до позднего вечера пересматривали рукопись, бурно обсуждая детали, пока совершенно не выбились из сил.

— Да-а, мой друг, вы или очень талантливый выдумщик, или шутник, посланный кем-то, чтобы разыграть старика, — сказал с недоумением профессор.

От возбуждения он так активно теребил бородку, что я невольно поморщился. Казалось, ещё чуть-чуть — и из неё полетят клочья седых волос.

— Правда, я не нашёл ни одной ошибки в ваших рассуждениях, — профессор покачал головой и растерянно развёл руками. — Или… или… действительно стоит попробовать? Это может стать настоящим прорывом. Хм… да уж… Весьма любопытная теория. Что тут сказать? Credo, quia absurdum est… Да-а… Есть многое на свете, друг Горацио… Хм… Кто же, кто же вы, мистер Сэведж?

 

Глава 2

…Она прекрасна, даже серые разводы копоти на бледном лице не могут скрыть этого. Светлые волосы развеваются на ветру, а полные печали глаза смотрят на меня с нежностью. На груди чёрного армейского комбинезона сверкает широкая жёлтая полоса, в руках боевое ружьё. Вокруг громоздятся руины разрушенных зданий, земля, покрытая тлеющими телами, горит и дымится. Смрад не даёт дышать.

— Вставай! Вставай же! Ты должен это сделать! — с волнением кричит она.

Внезапная вспышка поглощает всё вокруг, ослепляя меня.

— Нет, Одди, нет! — слышится мой вопль…

— Проснись, Джон, — нежный голос Элизабет вырвал меня из ада. — Опять кошмары, да? Ты весь в поту. Снова видел эту девушку?

— Угу, — кивнул я.

— Ты что-то выкрикивал во сне. Кажется, слово "Одди". Что это?

— Не знаю.

— Может это её имя?

— Прости, правда не помню… — поморщился я.

Весь следующий месяц мы старательно воплощали в жизнь план профессора.

Мистер Бриджел, кроме того, что был незаурядным учёным, оказался великолепным рассказчиком и интересным собеседником. Он фанатично увлекался историей, особенно английской, и мог в подробностях поведать о любом событии. Слушая его яркие рассказы, мне порой казалось, будто профессор сам побывал в гуще какой-нибудь битвы или дворцовой интриги.

Профессор и себя самого считал личностью исторической. Он всячески пытался подчеркнуть свою аристократичность: привычками, манерами и образом жизни. Именно ради этого он купил особняк, принадлежавший древнему дворянскому роду. Учёный частенько посещал светские рауты. В аристократических кругах он чувствовал себя как рыба в воде и его там считали своим. Частенько в речи Горацио Бриджела проскакивала мысль, что когда-нибудь сама королева по заслугам оценит его достижения и удостоит звучным титулом.

Увлечение профессора историей выросло в настоящую маниакальную страсть к коллекционированию. Он собирал написанные старыми мастерами портреты известных личностей, которые украшали стены особняка. Раритетными книгами и манускриптами были забиты полки всех его шкафов. Но предметом особой гордости он считал коллекцию средневекового холодного оружия.

Однажды мне довелось побывать в его кабинете, который находился на втором этаже в другом крыле дома. Редкий музей может похвастать такой экспозицией. Стены кабинета и ведущего к нему коридора были увешаны алебардами, мечами, дубинами, цепами и копьями — всем, что только можно представить в этой категории вооружения. С двух сторон от дверей кабинета стояли манекены, одетые в оригинальные латные доспехи средневековых рыцарей со щитами и мечами.

Страсть Горацио Бриджела к собирательству была не просто блажью богатого человека. Он слыл настоящим экспертом во всех этих областях и о каждом экземпляре мог часами рассказывать завораживающие истории.

Профессор вообще был увлекающейся личностью. Сейчас его настолько поглотила методика, рождённая моим воображением, что он просто горел идеей воплотить её в жизнь. Каждое утро, ещё до завтрака, профессор приходил в мою комнату. Кроме процесса лечения и моего самочувствия, его интересовала информация об Элафрине и Оттоклевите. Услышав то, что хотел он возбуждённо охал и убегал в кабинет.

Особенно за это время я сблизился с мисс Стоун. Именно она стала олицетворением забытого мной мира. Путеводной нитью. Поводырём для ослепшего без памяти разума.

Мистер Бриджел был абсолютно прав, восхваляя достоинства Элизабет. Она с материнской теплотой ухаживала за мной. Делала массажи, пичкала тоннами медикаментов и исполняла желания, словно добрая волшебница.

Её виденье мира оказалось близким и понятным мне. Я привязывался к ней всё сильнее. Мы часто разговаривали на разные темы и быстро подружились, незаметно перейдя на приятельский стиль общения.

Рождающиеся в моём мозгу вымыслы о странном мире, так не похожем на этот, о мире, полном необычной техники, с развитой наукой, завораживали её. Она с энтузиазмом впитывала информацию, задавала массу вопросов, а потом всё аккуратно записывала.

От Элизабет я узнал, что она родилась и жила в маленьком городке центральной Англии. Она была единственным ребенком в семье. Мать воспитывала её одна и никогда не рассказывала об отце. Компенсируя его отсутствие, мама окружила дочку безграничной заботой и полностью посвятила ей жизнь. Девочка, чувствуя мамину самоотверженность, отвечала искренней любовью.

В детстве, как и многие девчонки, она страстно желала стать актрисой. Природа не обделила её данными, да и мать во всём помогала. Маленькая Бетти занималась и танцами, и вокалом, и играла в местном театре. Ей даже удалось сыграть пару эпизодических ролей в фильмах.

Когда Элизабет училась в выпускном классе случилось несчастье — у мамы обнаружили рак. Забыв обо всех увлечениях, Элизабет целиком отдала себя уходу за ней, но победить страшную болезнь не удалось. Смерть матери перевернула её жизнь. Девушка больше не помышляла ни о каком актерстве, решив стать врачом. Поступив в университет на медицинскую специальность, она с головой погрузилась в учебу.

Во время обучения Элизабет влюбилась в яркие лекции профессора и решила выбрать специальность нейрофизиолога. Мистер Бриджел тоже заметил талантливую студентку и пригласил в свою группу. Получив диплом бакалавра, она вот уже почти полгода работала у профессора ассистенткой.

За устрашающей маской Сэмюэла скрывался ранимый человек с тонкой душой. Сэм оказался дружелюбным, немного стеснительным малым. Обладая большой физической силой, он в буквальном смысле носил меня на руках, доставляя в спортивный зал.

Это была просторная комната, заполненная дюжиной тренажеров — силовых, кардиологических и реабилитационных. И хотя спортзал находился в подвальном помещении, под самым его потолком примостился целый ряд окон. Сквозь них уличный свет щедро освещал пространство, отражаясь от зеркальной стены, расположенной напротив. Кроме тренажеров, в комнате было полно другого инвентаря: большой боксерский мешок, штанга и ещё множество радостей для любителей спорта.

Следуя указаниям профессора, я ежедневно по несколько часов проводил за тренировками. Постепенно занятия начали давать результаты. Я стал самостоятельно вставать с кровати и, под присмотром, ходить. Но как же всё медленно продвигалось! Чувство младенческой беспомощности просто выводило из себя. После очередной тренировки, когда Сэмюэл нёс меня в спальню, я не выдержал и сказал:

— Слушай, Сэм, хватит уже со мной нянчиться. Дай я попробую сам добраться.

— Сэмюэл не может. Миста Бриджел сказал, что нужно так.

Не знаю, где Сэм раскопал это странное слово, но ко всем именам, и мужским и женским, он непременно добавлял уважительное, по его мнению, обращение "миста".

— Да брось. Никто не узнает.

— Нельзя. Миста Бриджел будет сердиться, — он обиженно нахмурил брови и в подтверждение своей непреклонности крепко сжал меня огромными ручищами.

— Тише, тише, изверг! Ты мне так все кости переломаешь. Я же ещё никуда не убежал, — улыбнулся я, глядя на недовольно скуксившееся лицо Сэма.

— Сэмюэл расстроился и не рассчитал. Пусть миста Джон не обижается на Сэмюэла, — произнёс он извиняющимся тоном и ослабил железный хват.

Когда мы подошли к моей комнате, я продолжил его убеждать:

— Сэм, ты бы меня хоть перед девушкой не позорил. Если не отпустишь сейчас же, клянусь тебе, встану ночью и буду носиться по дому.

Сэмюэл в нерешительности замер в дверном проеме. Его маленькие глазки в панике забегали по сторонам. Он посмотрел на Элизабет, хозяйничающую в комнате, пробубнил под нос что-то невнятное и произнёс:

— Хорошо. Пусть миста Джон ходит сам. Сэмюэл поможет.

Довольный, но измученный, я с трудом доковылял до кровати и повалился на неё с чувством победителя. Сэмюэл, наблюдавший за моими немощными манипуляциями, по-доброму улыбнулся и вышел из комнаты.

— Джон, мне кажется, что наш Сэм проникся к тебе симпатией, — удивлённо сказала Элизабет, готовя капельницу.

— Ничего странного. Мы же с ним друзья, — ответил я, засучивая рукав.

— Друзья? С Сэмом? Я думаю, он не доверяет никому на свете, опасаясь всех людей.

— А как же мистер Бриджел?

— Ну, естественно, кроме мистера Бриджела. Правда, профессор для него вовсе не друг, даже не отец, а… Бог. Уверена, Сэм не задумываясь отдаст жизнь за одно его доброе слово.

— Это точно…

— А к тебе он относится с какой-то теплотой. Ну, почти как к Зевсу.

Это сравнение заставило меня усмехнуться. Зевсом звали любимую кошку Сэмюэла. Как мне рассказывали, пару лет назад ночью во время сильнейшей грозы Сэм проснулся от очередного кошмара. Страшные сны беспокоили его с раннего возраста из-за каких-то детских переживаний. Скромная комната Сэма находилась в отдельно стоящем домике, совмещённом с ангаром для хранения разных хозяйственных мелочей. Сэмюэл выглянул на улицу проверить, не повредила ли что-то бушующая стихия, и услышал жалобное мяуканье. Оказалось, что под крыльцо забрался маленький испуганный котёнок с перебитой лапкой.

Сэмюэл приютил и выходил несчастное животное. По совету профессора нового жильца в честь обстоятельств его появления прозвали Зевсом. Правда, позже выяснилось, что это была кошка, но имя питомца так и закрепилось за ним. Великан настолько прикипел душой к котёнку, что тот стал для него самым близким другом. Сэмюэл разрешал питомцу спать в своей кровати. Вечерами рассказывал ему о событиях, произошедших за день. А когда Зевс желал полакомиться, то есть практически постоянно, делил с ним свою еду. Сэм знал, что в отличие от людей, Зевс никогда не будет смеяться над ним, никогда не предаст и не обманет. Сейчас этот блохастый заморыш превратился в огромное ленивое животное с длинной серебристой шерстью и презрительно прищуренными глазами.

— Неужели у него никогда не было друзей? — спросил я.

— Ну, не знаю. Может быть, когда-нибудь раньше… Я ведь тоже здесь не так давно обитаю, — сказала Элизабет, вводя иглу капельницы в мою вену. — Полежи немного спокойно. Через полчаса нужно быть в столовой.

— А любовь? А женщины?

— Ну, ты сказал. Сэм и женщины… Вспомни о Клариссе!

Я слышал эту историю. Как-то за обедом мистер Бриджел, большой любитель поболтать за едой, рассказывал о Сэмюэле и Клариссе, корчась от смеха.

Кларисса Фул, жительница соседней деревушки, подрабатывала у мистера Бриджела, готовя изумительно вкусную еду. Повариха была пышной хохотушкой с розовыми щеками и пробивающимися черными усиками над пухлыми губами. Несколько лет назад она овдовела. Её мужа, никогда не отказывавшегося от кружки доброго эля, зарезали в пьяной драке после очередной попойки, и сейчас Кларисса находилась в активном поиске спутника жизни. Сэмюэл показался ей достойным кандидатом. Сильный, хозяйственный, да ещё и без вредных привычек — неплохой кандидат в мужья. А его маленькие особенности — ерунда, все не без изъяна.

Кларисса завалила Сэмюэла разными вкусностями и взяла под такую плотную опеку, что Сэм, не привыкший к столь пристальному вниманию, начал прятаться от неё. Мистера Бриджела рассмешил случай, когда Сэмюэл посреди разговора с профессором, едва заметив кухарку, бросился наутёк.

Раздавшийся из холла звон колокольчика сообщал о пятнадцатиминутной готовности к обеду. Мистер Бриджел очень трепетно относился к этому мероприятию. Не то чтобы он был любителем поесть. Нет. Ел он как раз немного, но был настоящим гурманом и считал обед важным ритуалом, подчеркивающим его аристократический статус.

— На, выпей это перед едой, — Элизабет дала мне очередную дозу медикаментов. — Через пять минут снимаем капельницу и в столовую.

— Поможешь дойти? А то на каталке чувствую себя полным инвалидом.

Опираясь на плечо Элизабет, я вошёл в столовую. Длинный дубовый стол покрывала белоснежная скатерть, заставленная столовым серебром и изящной фарфоровой посудой. Над всем этим великолепием возвышались два бронзовых канделябра с ярко горящими свечами. Кроме профессора, за столом сидел крепкий мужчина, чем-то неуловимо похожий на мистера Бриджела.

— Прошу любить и жаловать — мой младший брат Дэвид Бриджел, — представил профессор гостя. — Мисс Стоун с ним уже знакома, а вы, мистер Сэведж, наверняка его не помните. Он пришёл специально, чтобы посмотреть на прогресс в вашем выздоровлении.

Полицейский протянул мне руку. Дэвид Бриджел был гораздо крупнее и выше брата. И хотя он был лет на десять моложе профессора, на его голове красовалась большая проплешина, похожая на тонзуру, которую выбривают монахи. Над плотно сжатыми тонкими губами торчал совершенно такой же, как у брата, крупный мясистый нос. Видимо, он являлся фирменным знаком их рода. Но самым необычным штрихом, выделявшим полисмена, был стеклянный глаз. Позже я узнал, что много лет назад, на одной из тренировок в тире, с Дэвидом Бриджелом произошёл несчастный случай, после которого пришлось вставить эту стекляшку. Протез оказался не самым удачным, но, сколько профессор ни настаивал на более современном имплантате, Дэвид напрочь отказывался: то ли боясь повторной операции, то ли ещё по какой-то неведомой причине. Глаз не двигался, поэтому было совершенно непонятно, куда полицейский смотрит. Казалось, что он видит всё и везде. Из-за этой особенности подчиненные прозвали его Глазастым Дэйвом.

— Как я посмотрю, вы так и называете нашего подопечного этим странным именем? — ухмыльнулся полицейский.

— Почему странным? — спросил профессор. — Мне кажется, имя ему очень подходит. Ты бы видел, как он нас всех огорошил своими научными познаниями. Ни дать ни взять — настоящий безумный ученый. Кроме того, всё тело мистера Сэведжа покрыто шрамами. Такие бывают у военных, после серьёзных передряг, или у дикарей из каких-нибудь джунглей, где нужно отбиваться от зверей и бороться с агрессивной природой… Кстати, я считаю, что имя влияет на поведение человека и его судьбу. Мисс Стоун, вот попробуйте угадать, в честь кого назвали меня.

— Шекспировский Горацио?

— А вот и нет, — самодовольно усмехнулся профессор. — Мой отец был простым моряком, всю жизнь прослужившим на военно-морской базе в Портсмуте. Он назвал меня в честь адмирала Горацио Нельсона.

— Так у вас с глазом вроде всё нормально, — сказала девушка и, осекшись, невольно посмотрела на брата учёного.

— Да при чём тут глаз, моя дорогая? Вы подверглись расхожему заблуждению. Многие почему-то считают, будто Нельсон был одноглазым и носил чёрную повязку, точно пират. Нет. Он был одноруким! И именно в память об этом до сих пор английские моряки аплодируют не двумя руками, как принято, а стучат кулаком левой руки по столу. Травму глаза адмирал действительно получил и стал от этого хуже видеть, но он не ослеп. Впрочем, это не важно, смотрите глубже… Я, как и Нельсон, родился в простой семье и, как он, многого добился в жизни. Разве не так? Брата моего, кстати, тоже назвали в честь адмирала — адмирала Дэвида Битти. И видите, какая он сейчас "шишка"? Да, Дэвид? — профессор с улыбкой посмотрел на брата.

— Угу, — ответил полицейский, отправляя в рот очередную порцию пищи. — М-м-м… — простонал он, блаженно закатив здоровый глаз. — Ну и вкуснотища! А моя старая калоша даже яичницу нормально приготовить не может. И как тебе удаётся всегда получать всё самое лучшее?

Профессор довольно ухмыльнулся.

— Да обыкновенно. Я нашу Клариссу встретил в одном известном ресторане высокой кухни в Лондоне. А когда узнал, что она живёт неподалёку, попросту переманил её. Вот и всё. Ну, давайте продолжим насчёт имен… В честь кого, по вашему мнению, назвали Сэмюэла?

Сэма не было среди нас. Он редко обедал у профессора. Ему были абсолютно безразличны кулинарные изыски, так нравившиеся мистеру Бриджелу. Гораздо больше по душе Сэмюэлу были обыкновенные каши, которые у него отлично получались. Профессору всегда стоило больших усилий уговорить Сэма прийти на обед. А уж после возросшего внимания Клариссы Сэмюэл старался вообще не появляться в столовой, чтобы ненароком не столкнуться с навязчивой стряпухой.

— В честь Сэмюэла Клеменса? — робко предположила Элизабет.

— Что-то вас сегодня, моя дорогая мисс Стоун, в литературные дебри так и тянет, — засмеялся профессор. — Опять не угадали. В честь полковника Сэмюэла Кольта.

— Это вам Сэм так сказал? — поинтересовалась девушка.

— Нет, естественно. Его отец, мистер Пикок. Он где-то услышал фразу о том, что Бог создал людей разными, а Сэмюэл Кольт сделал их равными. Выражение ему очень понравилось. Так вот, он считал, что его отпрыск, обладающий неимоверной силой с самого рождения, тоже сможет всех уравнять не хуже револьвера.

— Вы были знакомы с отцом Сэма? — удивилась Элизабет.

— Да, хотелось бы послушать, как Сэмюэл попал к тебе, — с интересом сказал Дэвид.

Ученый встал и нервно прошёлся по комнате. Затем снова погрузился в кресло и, заметно волнуясь, произнёс:

— Это очень скорбная история. Я стараюсь не вспоминать о ней, поэтому и не рассказывал раньше. Но раз вы так настаиваете… Эти события случились чуть больше тридцати пяти лет назад. Мать Сэмюэла работала на заводе по производству химических волокон. Однажды на предприятии из-за утечки газа произошёл мощнейший взрыв. Результат был просто ужасным. Впоследствии эту аварию признали одной из самых трагичных производственных катастроф за всю историю Объединённого Королевства. Наверняка вы о ней слышали.

— Во Фликсборо, что ли? — уточнил Дэвид. — Конечно, слышали. Я читал об этом в какой-то статье. Бабахнуло так, что пострадал не только завод, но и дома в окрестных городках…

— Да. Тогда погибли пятьдесят пять человек и семьдесят пять получили ранения… Так вот, смена матери Сэмюэла выпала как раз на этот злосчастный день. Её изуродованное тело обнаружили, разгребая завалы, лишь через неделю. Мистер Гейбл Пикок, отец Сэма, опознал жену только по родимому пятну. Смерть супруги настолько потрясла Гейбла, что он впал в глубокую депрессию, потребовавшую госпитализации. В то время я собирал материал для научной работы в клинике и взял его под свой патронаж. Сэмюэла, которому тогда было лет пять, приютила бабушка, мать мистера Пикока. Через полгода, когда в состоянии Гейбла наметился значительный прогресс, новое потрясение постигло их семью. Мать Гейбла, уже довольно пожилая женщина, страдавшая тяжёлой формой астмы, где-то инфицировалась штаммом золотистого стафилококка и буквально за месяц сгорела.

— Некротическая пневмония? — грустно поинтересовалась девушка.

— Угу, типичный случай, — кивнул учёный. — Психика у мистера Пикока тогда была ещё совсем неустойчива, и мы решили скрыть от него новость. Но вот напасть, всегда находится какой-нибудь умник, который вечно всё портит. Этот идиот посчитал нужным сообщить больному о смерти матери. Наутро мистера Пикока нашли повесившимся… Юный Сэмюэл остался совершенно один.

— Бедный ребёнок, — воскликнула Элизабет и утёрла непроизвольно выступившую слезу. — Но как же Сэм оказался у вас, профессор?

— Понимаете, моя дорогая, в тот момент я был потрясён испытаниями, выпавшими на долю этой семьи. Ну как тут не поверить во всяческие родовые проклятья? Я посчитал себя обязанным помочь беззащитному мальчонке. Сэмюэл и так с самого рождения немного отставал от сверстников в умственном развитии, а после этих драматических событий его состояние усугубилось. Ночные кошмары и приступы головной боли требовали постоянного медицинского наблюдения, вот я и взял мальчика под присмотр…

Профессор замолчал и, прикрыв глаза, погрузился в грустные воспоминания. На несколько минут в комнате воцарилась тишина.

Я сидел впечатлённый рассказом и машинально мял салфетку. Мысли смешались, сознание накрыл лёгкий туман, а на белом материале салфетки внезапно начал проявляться рисунок в чёрно-красных тонах. Несмелые линии выдавали руку ребёнка… В багровых тучах висела гигантская машина, поливающая пространство огнём, с неба сыпались обгорелые обломки. Особенно выразительно была нарисована женщина. На обожжённой земле лежало её тело, прикрытое остатками одежды. Голова безвольно свесилась на бок, на бледном лице зияла страшная рана, а остекленевшие глаза смотрели прямо на меня. От неожиданности я отбросил салфетку. Когда через секунду я взглянул на неё вновь, салфетка, как и прежде, сияла белизной…

"Ну вот, опять…" — поморщился я и принялся растирать кончиками пальцев виски.

— Не стоило рассказывать. — Покосился на меня профессор. — Я же говорил, что это довольно печальная история… До сих пор я провожу с Сэмом сеансы терапии. Прогресс существенный, но вернуть его обществу полностью видимо не удастся… Давайте лучше продолжим игру. Позволите угадать, в честь кого назвали вас, мисс Элизабет? — постарался он перевести тему.

— Конечно.

— Я просто уверен, что ваших родителей вдохновила слава знаменитой королевы. Это имя вам очень подходит.

— Не-а, — улыбнулась Элизабет, — всё гораздо прозаичнее. Мама назвала меня в честь актрисы Элизабет Тейлор.

— Забавная игра получилась. Вечно ты что-нибудь этакое придумываешь, братец. Даже уходить не хочется, — сказал Дэвид Бриджел, поглядывая на часы, — но я договорился с приятелем, Майклом Маккензи, встретиться в пабе, чтобы посмотреть игру моего любимого "Портсмута" с "Саутгемптоном". Ну, ты должен помнить сержанта, Гор. Ты как-то помог его жене.

— Да помню, помню, — сухо ответил учёный.

— Не обижайся. Я правда обещал, — сказал полисмен извиняющимся тоном.

— Даже и не думал. Нам всем тоже пора идти трудиться. Залетай почаще в моё гнёздышко, Дэйв, а то придётся тебя занести в Красную Книгу в категорию редких птиц.

— Конечно-конечно. Просто последнее время столько дел навалилось… И дома, и на работе. Кроме того, ты же знаешь, я в любительской команде полицейских в футбол играю. А недавно меня выбрали председателем попечительского совета нашей церкви… — оправдывался Бриджел-младший.

— Рад, что у тебя такая насыщенная жизнь. Но для одинокого старика, думаю, время всё же можно выделить. И жену с моим любимым племянником приводи.

Вечером мистер Бриджел ворвался в комнату в таком взбудораженном состоянии, что я его просто не узнал. Забыв об одышке, профессор метался из стороны в сторону, словно случайно залетевшая в открытую форточку птица в поисках выхода. Чуть ли не подпрыгивая, учёный энергично размахивал руками. Эмоции, как волны, меняли выражение его лица. Он не мог произнести ни слова, исторгая только какие-то нечленораздельные звуки. Мы с Элизабет изумленно наблюдали за сумасшествием почтенного учёного.

— Друзья мои! Свершилось! Я смог! Смог! — кричал мистер Бриджел, не в силах сдержать слёзы радости. Он подбегал то ко мне, то к Элизабет, поочерёдно сгребая нас в объятия. — Вот, смотрите, я всё же их изготовил! Мистер Сэведж, ну что вы стоите как истукан? Это же те самые лекарства! — Профессор дрожащей от волнения рукой протянул мне две продолговатые пилюли.

"Неужели всё, что я написал, не просто бред воспаленного разума? Неужели я наконец-то смогу всё вспомнить?"

Ураган эмоций, обуревавших профессора, захлестнул и меня. Находясь под властью какого-то волнительного безумия, я не раздумывая забросил пилюли в рот и быстро проглотил их.

— Па… па… па… стойте, — безудержная радость профессора сменилась страхом, смешанным с изумлением. — Что вы делаете?! А как… как же клинические испытания? Так нельзя! Что за beata stultica?!

— Ну ты и авантюрист, Джон. На, хоть водичкой запей, — Элизабет протянула мне стакан.

В глазах девушки я не увидел такого страха, как у профессора. Мало того, мне показалось, что она поддерживает моё безрассудное решение.

— Простите, мистер Бриджел. Я понимаю, что это глупая выходка, но таков мой выбор. Клинические испытания могут занять годы, а я не готов столько ждать. Давайте считать, что курс лечения по новой методике уже начат.

Несколько минут профессор молча ходил по комнате и сосредоточенно глядел под ноги, будто пытался разгадать тайну затейливого узора персидского ковра.

— Что же вы со мной делаете, мистер Сэведж? — внезапно остановившись и всплеснув руками, обречённо простонал он. — Да! Да! Да! Мне тоже не хочется ждать. Мне тоже хочется поскорее убедиться в правильности нашей теории. Но как врач я не могу подвергать вас такому риску. Это невозможно. Никак!

— Мистер Бриджел, это моё решение. Я считаю, что вправе делать собственный выбор. Вы не уверены в моих лекарствах? Но разве вы можете точно знать, что традиционные методы вернут мне память? Нет! А я не хочу потерять кучу времени, чтобы потом потерпеть фиаско.

Профессор снова задумался. Он замер на месте, с остервенением теребя многострадальную бородку. Было видно, как в нём борются любопытство учёного и осторожность врача, меняя цвет его лица с пунцово-красного на мертвенно-бледный.

— Ну, хорошо, хорошо! — Профессор поморщился, словно только что проглотил лимон. — Пусть будет по-вашему… Мисс Стоун, запас этих треклятых пилюль находится в моём кабинете. Каждый день я буду выдавать вам необходимую дозу, — он махнул рукой и вышел из комнаты, даже не попрощавшись.

 

Глава 3

Следующая неделя прошла очень насыщенно. Вихрь событий накрыл нас с головой. Физическое восстановление шло настолько впечатляющими темпами, что напоминало сказочное волшебство. Если ещё несколько дней назад я радовался десятку твердых шагов, то сейчас уже бегал, причём довольно быстро. Мышечная память подсказывала какие-то специальные упражнения, которые помогали вернуть утраченную форму. Вскоре уже не Сэмюэл носил меня на руках, а я, не без усилий, конечно, мог приседать с его неподъёмной тушей на плечах.

На утренней тренировке в моей памяти внезапно всплыли забытые комплексы боевых искусств. Руки и ноги выделывали невероятные пируэты. Сэмюэл, увидев мои выкрутасы, завизжал от восторга, словно ребёнок.

— Ух ты. Ого! Миста Джон — большой мастер. Сэмюэл должен позвать миста Бриджела! — воскликнул он и исчез за дверью.

Через несколько минут в спортзале вместе с Сэмом появились испуганные профессор и Элизабет, видимо, решившие, что стряслась какая-то беда.

— Сэмюэл думает, что миста Джон справится даже с Брюсом Ли. Пусть миста Джон покажет. Пожа-алуйста, миста Джон, — попросил Сэм, глядя на меня с забавно-умоляющим выражением лица.

— Конечно, Сэм, — улыбнулся я.

Элизабет и мистер Бриджел, не понимая, о чем идёт речь, с удивлением смотрели на нас. Я начал крутиться, словно ветряная мельница при урагане, нанося шквал ударов по боксёрскому мешку. Толстая кожа спортивного снаряда, не выдержав такого испытания, треснула. Мистер Бриджел, от удивления не в силах сказать ни слова, жадно глотал воздух. Элизабет замерла в изумлении, вытаращив глаза и приоткрыв рот. Сэмюэл смотрел на них с блаженной улыбкой, словно желал сказать: "Ну, что вам говорил Сэмюэл? Не зря он оторвал вас от важных дел?"

— Джон, да ты просто Терминатор, — первой пришла в себя Элизабет. — Это на тебя так пилюли действуют? Может, и мне парочку выпить?

— Не знаю. Может и пилюли, а может, становлюсь самим собой, — пожал я плечами.

— Это… это просто невероятно, — вышел из ступора профессор. — Какой ошеломительный прогресс! Не зря я так рисковал. Как говорится: "Audentes fortuna juvat". Мои таблетки работают! Теперь у меня есть аргументы, основанные на опыте, — восторгался учёный. — Мисс Стоун, у меня к вам просьба.

— Да, мистер Бриджел? — девушка вопросительно посмотрела на профессора.

— Хочу попросить вас сопроводить мистера Сэведжа в клинику. Необходимо сделать кое-какие исследования, чтобы посмотреть динамику. Я сейчас обо всём договорюсь и вызову машину. И ещё… — профессор задумался. — Сейчас достаточно рано, и вы должны успеть… Было бы неплохо организовать для мистера Сэведжа культурную программу — экскурсию по городу, например, или поход в какой-нибудь музей. Думаю, это поспособствует процессу восстановления.

В клинике нас продержали почти целый день. Врачи оказались теми же, к которым я попал после того, как меня нашли на скамейке привокзального парка. Удивляясь невероятному исцелению, каждое обследование они проводили по несколько раз, думали, что в результаты закралась ошибка… Больницу мы покинули уже ближе к вечеру.

— Да, похоже, план профессора по поднятию твоего культурного уровня сегодня провалился. Или у тебя есть какие-то соображения? — спросила Элизабет.

— У меня? Да я здесь ничего не знаю.

— Так уж и ничего? Посмотри туда.

Медицинский комплекс стоял на возвышенности. В нескольких десятках шагов от выхода из больницы холм резко обрывался. У его подножья раскинулся парк. Из-за деревьев выглядывало старинное здание, над которым возвышалась знакомая мне башня с часами. У входа в вокзал кишела толпа народа. Сейчас сооружение уже не казалось таким мрачным и угрюмым, как при первом впечатлении. Напротив, комплекс, выстроенный в георгианском стиле, завораживал красотой.

— Точно, — улыбнулся я. — Это же моя новая малая родина.

— Ага, — усмехнулась в ответ девушка. — Куда же нам всё-таки направиться?.. Если хочешь, можно сходить в зоопарк, он буквально в нескольких минутах отсюда.

— Куда-куда?

— Ты не помнишь, что это? — удивилась Элизабет. — Там зверей разных содержат. Кстати, недавно в местной газете писали, что у пары тигров появилась тройня. Маленькие тигрята такие милые. Пойдём, посмотрим…

На следующий день профессор решил лично вывезти нас в город на своём шикарном Rolls Royce Silver Cloud III тысяча девятьсот шестьдесят пятого года выпуска. Двухцветная окраска корпуса подчёркивала плавные изгибы линий. Блестящий серебристый низ и кипенно-белый верх, дополненные массивной хромированной решеткой радиатора, действительно превращали машину в серебристое облако, летящее над дорогой.

Несмотря на видимую степенность, профессор обожал скорость. Он выжимал из двигателя роскошного авто всё, что было возможно. Машина неслась по полупустому шоссе. Свистящий сквозь открытое окно тёплый воздух трепал мои волосы. В бешеном темпе мелькали деревья, сливаясь в сплошную зелёную массу. Ощущение скорости пронзало тело, приятно щекоча нервы…

…Я внезапно ощутил себя в кабине совсем другой машины. Интерьер сияет загадочным матовым блеском. Сквозь лобовое стекло видны окна громадных высоток, совсем не похожих на дома этого мира. За приборной панелью сидит крепко сложенный мужчина лет сорока с бесстрашным взглядом и аккуратно подстриженной густой бородой. Его нарядный мундир украшен разноцветными нашивками. С добродушной улыбкой бородач подмигивает мне и тянет рычаг на себя. Аппарат бесшумно взмывает ввысь. Мир в иллюминаторе уменьшается с невероятной быстротой, и я вижу под нами гигантский чудо-мегаполис с кольцевой структурой. Он напоминает исполинскую снежинку, украшенную огромным количеством сияющих на солнце домов-сталагмитов. Машина кружит над городом, выписывая в воздухе немыслимые пируэты…

— Сегодня, друзья мои, я покажу вам наш город изнутри. Вы узнаете его лучше, чем родители знают своего ребёнка, — голос профессора вырвал меня из невероятного видения.

Я перевёл дыхание и тряхнул головой.

Экскурсия впечатлила. Проявив всё своё красноречие профессор, рассказал об истории и архитектуре города, поведал о забавных и невероятных эпизодах из жизни его обитателей… Следующие три дня он водил нас по музеям, театрам и даже предоставил нам билеты на очень хорошие места в местной опере.

Ничего подобного я не мог обнаружить в глубинах памяти, и потому культурная программа, устроенная профессором, вызвала во мне целую бурю восторженных эмоций. Я радовался, словно ребёнок, которому показали, как чёрно-белые картинки в книжке-раскраске от обычной воды окрашиваются сочными цветами.

В отличие от физического здоровья, восстановление моей памяти оставляло желать лучшего. Видимо, в формулу Элафрина закралась какая-то ошибка. Я не мог вспомнить ничего реального. Вымыслов о другом мире рождалось всё больше. Мало того, они становились более яркими и подробными. Порой я даже начинал путаться, какой мир для меня более реален.

Обсуждая очередную мою фантазию, мы с Элизабет прогуливались по саду. Вечерние прогулки уже стали нашей доброй традицией. Даже создался некий ритуал: сначала мы пили чай на окраине сада, в увитой розами беседке и весело болтали обо всём, забыв о моей болезни. Но почти всегда, зацепившись за очередное псевдовоспоминание, переходили к дискуссии. Вот и сегодня, что-то оживлённо обсуждая, мы неторопливо шли к дому по тропинкам сада, огороженным ровно подстриженными кустами.

Тут из-под куста прямо к нам под ноги выскочила кошка Сэмюэла. Развалившись на нагретых солнцем камнях тропинки, она принялась уморительно крутиться на спине, подняв кверху лохматое брюшко.

— Ах ты моя симпатяга, — с умилением сказала Элизабет и, присев на корточки, почесала живот питомца. — Где же твой хозяин, Зевс?

Сэма действительно чаще всего можно было застать именно в саду. Уход за растениями был его любимым времяпровождением. Сад на его заботу отвечал пышным цветением и благоуханием, превратившись в настоящий рай. Сэм, словно с маленькими детишками, разговаривал с каждым цветочком, с каждой букашкой, с каждой пролетающей мимо пичугой. Нет. Наверное, это не самое лучшее сравнение. По правде говоря, детей Сэм опасался. Ему было совершенно непонятно, что можно ожидать от этих маленьких монстров.

— Да вон он, смотри, — сказал я, заметив копошащуюся на крыше фигуру.

Дом профессора был построен несколько веков назад, поэтому время от времени требовалась реставрация и починка некоторых его элементов. Особое очарование особняку придавал комплекс труб и башенок на крыше. Недавно одна из труб начала разрушаться. От готовых вот-вот отвалиться камней кто-нибудь мог пострадать, поэтому пару дней назад мистер Бриджел вызвал специалистов для её переборки и укрепления. Контролировать работы профессор поручил Сэмюэлу. За этим делом мы его и застали. Одетый в оранжевый страховочный пояс, он возился у полуразобранной дымоходной трубы. Рядом с ней лежали камни, ровными рядами уложенные на поддоне.

Мы подошли к особняку и остановились на пятачке у дорожки, огороженной с одной стороны стеной дома, а с другой — густым колючим кустарником типа шиповника. Это место было самым удобным для разговора с человеком, забравшимся на крышу. Задрав голову, Элизабет шутливо выкрикнула:

— Сэм, ты выглядишь прямо как Кинг-Конг на башне Манхэттена!

Обрадовавшись, что можно немного отвлечься от нудной работы, он поддержал шутку.

— Да-а! — Поднявшись во весь свой огромный рост и стуча по груди кулаками, Сэм начал исторгать гортанные звуки и весело подпрыгивать. — Гы-ы-ы… Сэмюэл большая обезьяна.

Изображая дикого зверя, Сэм оступился и только благодаря страховке с трудом удержался на крыше. Неловким движением он зацепил поддон, и камни лавиной устремилась на нас.

Я почувствовал, как где-то в животе начал расти тугой комок страха. Элизабет, широко раскрыв испуганные глаза, остолбенела от ужаса. Какая-то неизвестная сила заставила меня сконцентрироваться. Мысли с бешеной скоростью искали выход. Я схватил девушку в охапку и, сгруппировавшись, бросился в подвальное окно, на лету выбив ногой раму. Мы кубарем вкатились в тренажерный зал. Я, как мог, прикрывал Элизабет от стёкол, летевших брызгами во все стороны. Камнепад с рёвом обрушился на то место, где мы находились долю секунды назад. Несколько булыжников отскочили вслед за нами в оконный проем, но, к счастью, никого не задели.

Некоторое время мы лежали на полу, свернувшись клубком. Придя в себя, я поднялся, чтобы осмотреть полученные ранения. Слава богу, особых последствий не было. Элизабет совсем не пострадала, а у меня появилось лишь несколько незначительных ссадин на лице и руках, да сильный ушиб на ноге, полученный от удара по тренажеру, о который я затормозил при падении.

Элизабет, ещё не отойдя от пережитого стресса, крепко вцепилась в меня руками и, уткнувшись головой в плечо, тихо всхлипывала.

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вбежал испуганный Сэмюэл. Вслед за ним волочился страховочный трос, который он не успел снять.

— Миста Джон и миста Элизабет живые?! Они не ранены?! Слава богу! Простите, простите Сэмюэла! — выкрикнул он и, упав на колени, вскинул вверх руки.

Через несколько минут в спортзале появился и мистер Бриджел. Он находился где-то неподалеку и, услышав шум, прибежал сюда. Узнав причину переполоха, профессор испуганно носился вокруг нас, то и дело восклицая:

— Какое несчастье! Какое несчастье!

Весь следующий день Сэмюэл ходил понурый. Он беспрестанно извинялся, а я, как мог, пытался его успокоить.

Наступило время очередной тренировки, и мы с Сэмом спустились в спортзал. Все осколки в комнате были тщательно убраны, но полиэтиленовая плёнка, которой затянули ещё не застеклённое окно, колебалась на ветру, напоминая о вчерашнем происшествии.

Я лежал на гимнастической скамье и делал упражнение с разведением гантелей. Закончив, я отложил снаряды в сторону и попросил Сэмюэла помочь мне собрать штангу.

— Даже для миста Джона это много, — сказал он, надевая последний блин, и отошёл от скамьи.

— Посмотрим, — хитро подмигнул я.

— Ох, только из-за силы миста Джона Сэмюэл не стал убийцей, — продолжил он причитать, заламывая руки и искоса поглядывая то на штангу, то на истерзанную мной грушу.

— Да хватит уже тебе. Вот заладил… — сказал я добродушно и улёгся на скамью. — Слава богу, всё кончилось, и тебя никто не винит.

— Миста Джон уверен?

— Угу, — кивнул я, взявшись за гриф.

— Сэмюэл очень, очень рад! Спасибо миста Джону, — и он импульсивно рванул ко мне с распахнутыми для благодарного объятия руками.

Заметив, что я уже снял штангу со стойки, и она висит только за счёт силы моих рук, Сэм попытался остановиться. Он сообразил, что сейчас не самый подходящий момент для его эмоционального порыва, но лежащая возле скамьи гантель помешала ему. Не заметив её, Сэм споткнулся и полетел на меня. Штанга, утяжелённая весом Сэмюэла, устремилась прямиком на моё горло. Всё произошло так быстро, что я даже не успел испугаться. Изменив траекторию падения смертельного груза, я чудом извернулся и упал на пол справа от скамьи. Штанга с лязгом рухнула слева. Сэм грохнулся сверху, прямо на гриф. Когда опасность миновала, по телу пробежала волна холода. Я содрогнулся от ужаса, осознав, что могло произойти.

Сэм приподнялся, почёсывая ушибленный бок.

— Ну почему, почему Сэмюэл такой неуклюжий?! Он опять чуть не сделал для миста Джона что-то очень плохое, — проревел он и, присев на колени, обхватил голову руками.

В спортзал вбежала Элизабет.

— Что за грохот?! Что опять стряслось?! — воскликнула она встревоженно.

Девушка вопросительно посмотрела на нас, и я вкратце поведал о случившемся.

— О, я чувствовала! Что-нибудь подобное должно было произойти, — заохала она. — Это не спортзал, а какая-то комната страха. Пойдём скорее отсюда, Джон. Тем более, тебе уже пора ставить капельницу.

Вернувшись к себе, я лег на кровать и привычно засучил рукав. Элизабет, стоя у столика с медикаментами, готовила раствор.

— Ну ты и супермен! И как только тебе удаётся так чётко реагировать на опасность?

— Видимо, чувствую себя гораздо уверенней, когда меня припирают к стенке. Да и угроза смерти, согласись, неплохая мотивация, — отшутился я.

— Шутки шутками, Джон, но разве ты не понимаешь, что после вчерашнего нельзя было заниматься таким опасным делом, как работа с тяжестями. Ладно Сэмюэл, он совершенно не испорчен интеллектом, но от тебя я такого никак не ожидала, — укоряла меня Элизабет. — Понятно, что мужчины более толстокожие в эмоциональном плане, но всё же, не стоило так рисковать… Мы все ещё не отошли от стресса. Вот посмотри, у меня до сих пор руки трясутся, — она открыла ладони, демонстрируя своё состояние, и зацепила один из флаконов.

Жидкость растеклась по столику. Что-то привлекло внимание Элизабет. Я приподнял голову и увидел еле заметную полоску рассыпанного порошка.

— Хм… Что это? — Элизабет удивлённо выгнула бровь и насторожилась.

Поддев кончиком пальца несколько крупинок, она принюхалась. На секунду Элизабет замерла, разглядывая кристаллики, и что-то решив для себя, попробовала их на язык. Она долго вглядывалась в порошок и вдруг, наморщив лоб, воскликнула:

— Так вот оно как! Всё ясно! Нужно немедленно положить этому конец!

Девушка собрала частички вещества на бумажный лист и аккуратно свернула. Глаза Элизабет сверкнули решимостью, и она стремглав выскочила из комнаты.

 

Глава 4

Прошло несколько часов. На улице уже стемнело, а Элизабет всё не возвращалась. Во время обеда она тоже не появлялась. На мои вопросы о причине её отсутствия профессор только многозначительно отмалчивался.

Я встревоженно ходил по комнате, думая о внезапном исчезновении Элизабет.

"Что же её так взволновало? Что всё-таки произошло? А может…"

Чтобы отогнать дурные мысли, я решил отвлечься и стал перелистывать коллекционные книги профессора. Необычный заголовок одного из рассказов привлёк моё внимание. Он назывался "Человек с рассечённой губой". Перед глазами сразу всплыл суровый образ Майкла Маккензи. Герой рассказа совершенно не походил на сержанта, скорее наоборот. Это была история о репортёре, перевоплощавшемся в нищего ради наживы.

— Джон, ты здесь?!

Стук внезапно распахнувшейся двери заставил меня вздрогнуть. В комнату ворвалась Элизабет. Отбросив книгу в сторону, я вопросительно уставился на неё. Непривычный наряд девушки озадачил. Элизабет всегда представала передо мной только в нежном и романтическом образе. Сейчас же на ней были высокие чёрные сапоги, кожаные штаны и байкерская куртка. Растрёпанные волосы перехватывала чёрная бандана. Её глаза блестели от слёз, а губы дрожали.

— Что? Что случилось, Бетти? Куда ты пропала?

— Потом расскажу. Пойдём! Скорее же! Нужно срочно взять в кабинете твои лекарства и бежать отсюда! — озабоченно протараторила Элизабет и в нетерпении дёрнула меня за руку.

Обескураженный, я послушно последовал за ней. Промчавшись по дому к соседнему крылу, мы мгновенно взлетели на второй этаж. В коридоре я споткнулся о чёрный мотоциклетный шлем. От удара он отскочил в сторону и громко звякнул о металл разбросанной вокруг рыцарской экипировки. В полумраке коридора среди царившего беспорядка я увидел тело лежащего в неестественной позе профессора. Рука мистера Бриджела крепко сжимала пистолет, а полоска света, пробивающаяся из-за приоткрытой двери кабинета, освещала рваную рану на его голове. Рядом растеклась лужица крови, окрасив седые волосы профессора пурпуром. Моё сердце замерло.

— Что здесь стряслось? Он мёртв, да? — вытаращил я глаза.

— Я всё объясню… Пойдём скорее…

— Да ты что, Бетти? Надо выяснить, что случилось.

— Он… он хотел нас убить…

— Как убить?! Профессор?! Давай позвоним в полицию.

— Нет! — взмолилась Элизабет. — Ты не понимаешь… Бриджел хотел нас убить! Какая полиция? Ты что, забыл, кто его брат? Они заодно… Нам необходимо сейчас же найти твои пилюли и быстро исчезнуть из этого проклятого дома.

— Это же…

— Джо-он! — крикнула девушка и впилась в меня полным слёз умоляющим взглядом. — Ты должен, должен поверить, или мы оба покойники!

Искренний испуг Элизабет и какое-то внутреннее чувство подсказывали, что ей можно довериться. После секундной заминки я кивнул. Воодушевлённая моим согласием, она ловко перепрыгнула через безжизненное тело профессора, распахнула дверь кабинета и решительно потянула меня за рукав.

— Это самооборона, вопрос выживания… — скороговоркой твердила она. — Скорее, скорее же… Надо разыскать лекарства. Я бы и сама попробовала их найти, но одной было очень страшно… — Доставая один за другим ящики письменного стола, Элизабет вываливала их содержимое прямо на пол. — Ищи, ищи, Джон.

Заразившись её волнением, я подскочил к полкам и принялся рыться среди книг, коллекционных механизмов и разных диковинок. Я старался как можно бережнее передвигать экспонаты, но из-за спешки что-то всё равно с грохотом падало на пол.

За аккуратной стопкой фолиантов я неожиданно наткнулся на старинный сейф. Дверца была задекорирована так, что её нельзя было отличить от стены, но еле заметное отверстие ключевины выдавало тайник.

Я снял со стены кинжал, который, как мне запомнилось из рассказа профессора, назывался баллок. Он имел массивное, заточенное со всех сторон треугольное лезвие. Как и всё оружие в коллекции, кинжал был в идеальном состоянии — хоть сейчас иди в бой. Я вспомнил, как мистер Бриджел хитро ухмылялся, спрашивая:

"А вы знаете, почему у кинжала такое имя? Хе… Это самый мужской кинжал. Его рукоять имеет явно фаллическую форму. Обратите внимание, два шарика на гарде объединены с черенком. К тому же изначально рыцари их носили, крепя прямо на причинном месте. Отсюда и название 'баллок' — кинжал с яйцами. Уже позже историки-ханжи викторианской эпохи переименовали его в 'почечный кинжал', очевидно, желая приуменьшить сексуальный оттенок…"

Вспомнив рассказ, я улыбнулся и принялся расковыривать стену вокруг сейфа, чтобы отжать дверцу. Сделанный из толстого металла тайник не поддавался.

— Бетти, нужен ключ! — кивнул я на хранилище и машинально заткнул кинжал за ремень.

— Мне не попадался, — буркнула она, не отвлекаясь от поисков.

Через секунду мы одновременно посмотрели на тело учёного, виднеющееся за дверным проёмом, и почти хором вскрикнули:

— У него!

Я подбежал к профессору и наклонился над ним.

— Да он жив!

Приложив палец к артерии на шее, я наскоро осмотрел учёного.

— Рана поверхностная, максимум сотрясение мозга…

— Ясно, — поморщилась Элизабет.

— Думаю, скоро очнётся.

Я взял пистолет из руки профессора и засунул за пояс. Нащупав в кармане учёного ключ, я достал его и рванул к сейфу. В тайнике на груде каких-то бумаг словно долгожданный приз, красовались баночки с пилюлями.

— Ну вот, теперь можно будет закончить твоё лечение, — обрадовалась Элизабет. — А сейчас скорее беж…

Громкий стон за спиной прервал её, заставив нас обернуться. В дверном проёме над бездыханным телом профессора горой нависал Сэмюэл. Он оглядел устроенный нами погром и свирепо сверкнул глазами. Поднявшись во весь свой богатырский рост, Сэм вскинул вверх руки и заревел, точно раненый зверь:

— А-а-а! Миста Бридже-э-эл! Зачем, зачем миста Джон убил его?!

— Нет-нет, Сэм, всё не так… — попытался я оправдаться.

Глаза Сэмюэла налились кровью. Ничего не видя и не слыша он бросился на нас. Запихнув лекарства в карман, я заслонил Элизабет и опрокинул стеллаж на Сэма. Тот потерял равновесие и упал, погребённый книгами. За доли секунды разметав завал, он снова вскочил на ноги. Этих мгновений нам хватило, чтобы выскользнуть из кабинета.

Сэм сорвал со стены коллекционный моргенштерн и понёсся за нами. Убегая, Элизабет поскользнулась на валявшемся в коридоре щите и с грохотом растянулась среди рыцарской амуниции. Сэм размахнулся. Я бросился к Элизабет и еле успел выдернуть щит, прикрыв им себя и девушку. Сэм наносил удар за ударом. Ядро мелькало в воздухе, сметая всё вокруг. Я поднялся и попятился назад, прячась за щитом. Элизабет в панике вцепилась в меня ногтями и, выглядывая из-за спины, вскрикивала при каждом ударе.

— Нет, нет! Не надо, Сэм!

Хорошо, что стены коридора и потолок не давали Сэмюэлу размахнуться как следует, иначе эта ужасная звезда средневековья, пробивающая тяжёлую броню, оставила бы от нас только кровавое месиво. Ядро крушило экспонаты, разнося в щепки мебель и выбивая куски стены. Защищаясь, я старался ставить щит так, чтобы удары приходились вскользь, но от яростного напора он весь покрылся рваными дырами и глубокими вмятинами. Казалось, еще чуть-чуть и наша последняя защита разлетится вдребезги.

Улучив момент, когда уставший Сэмюэл снизил темп, я оттеснил Элизабет в сторону, выхватил кинжал и, подскочив к противнику, полоснул его по запястью. Вскрикнув от боли, тот выронил цеп, схватившись другой рукой за рану. Отбросив щит, я тут же с силой ударил Сэмюэла в бровь. Он пошатнулся. С разворота я саданул пяткой ему в висок. Сэм ударился головой о стену, стёк на пол и затих, безвольно опустив голову на грудь. Широко раскинув ноги, он сидел в полном беспамятстве.

В этот момент в кармане профессора зазвонил мобильный. Учёный застонал и очнулся. Встав на четвереньки, он обвёл поле боя мутным непонимающим взором. Посмотрел на поверженного Сэмюэла, открытый сейф и разбросанные экспонаты, потрогал рукой рану на голове. Взгляд его стал осмысленным и злым.

— Что вы натворили, недоумки! — яростно заорал профессор.

— Джон, скорее! — воскликнула Элизабет и потянула меня к лестнице. — Там внизу мотоцикл!

Телефон продолжал надрываться. Мы рванули к входной двери.

— Это ты, Дэйв? — послышался за спиной голос профессора, наконец ответившего на звонок. — … Как ты узнал?.. А, сигнализация… Дэйв, они сбежали!.. Понял… Будут через пару минут?.. Всего два экипажа? Отправь ещё несколько, ты даже не представляешь, на что способен этот дикарь…

— Заводи мотоцикл, я сейчас! — крикнул я и побежал в свою комнату.

Когда Элизабет так стремительно увлекла меня в кабинет профессора, я совершенно не подумал о перстне и брелоке. Схватив со столика у кровати пластиковый пакетик, я выбежал на улицу. Элизабет уже сидела на мотоцикле и газовала. Я вскочил на заднее сиденье, и мы помчались прочь.

— Зачем это им? — перекрикивал я рёв мотора.

Повернув голову вполоборота, Элизабет прокричала:

— Он хоте… — звуки сирен прервали её на полуслове. — Полиция! — завопила она. — Нужно спасаться!

Машины остановились, заблокировав дорогу. Элизабет резко затормозила в сотне ярдов от полицейского заслона. Я соскочил с мотоцикла и выхватил руль из её дрожащих рук.

— Дай мне бандану и подержи сцепление! — крикнул я растерявшейся девушке.

Я сбросил крышку с бензобака. Выкрутив на полную мощность ручку газа, закрепил её в таком положении, подвязал банданой и снова перехватил руль. Полицейские рассредоточились, прячась за машинами, и направили на нас дула пистолетов.

— Опуститесь на колени и поднимите вверх руки, чтобы мы их видели. Шутить не советую — у нас приказ стрелять на поражение, — звучал в мегафон знакомый голос с хрипотцой.

— Сержант Маккензи… Бетти, внимание, — предупредил я. — На счёт три прыгай за обочину. Раз… два… три-и…

Я отпустил сцепление, мотоцикл с диким визгом понёсся в сторону полицейского форпоста. Элизабет бросилась в кусты. Я упал. Полицейские начали стрельбу. Мотоцикл, проехав некоторое расстояние, завилял и свалился на бок. Скользя по дороге, он по инерции понёсся дальше, пока удар о корпус полицейской машины не остановил его. Перекатившись, я выхватил пистолет и сделал несколько выстрелов. В темноте засверкали искры, высекаемые пулями о дорожное покрытие. Ручеёк топлива вспыхнул, огонь охватил бензобак. Пары горючего воспламенились. Раздался оглушительный взрыв, и полицейский заслон скрылся в клубах дыма. Пламя перекинулось на один из автомобилей, и тот тоже взлетел на воздух. Пальба прекратилась. Я бросился к Элизабет. Девушка, сжавшись от страха, сидела на корточках и прикрывала от грохота уши.

— Они же не убьют нас? Правда, Джон? — от ужаса она еле шевелила губами.

— Всё будет хорошо, — как можно увереннее ответил я.

Прячась за придорожными кустами, мы подобрались поближе к полицейским и стали наблюдать за происходящим. Одна машина была перевернута, другую отбросило в сторону. Раненые полицейские стонали рядом с покореженным транспортом, остальные в панике носились среди дыма и пыли.

Через несколько минут подъехало ещё три экипажа. Опасаясь пламени, прибывшие полицейские оставили технику подальше от огня и бросились спасать товарищей.

Воспользовавшись темнотой и всеобщей суматохой, мы пробрались к крайнему автомобилю и незаметно забрались внутрь. Я быстро завёл двигатель и рванул с места, протаранил одну из машин, сбросив её в кювет, и прострелил колеса другой. Полицейские с криками и пальбой кинулись за нами. Резко развернувшись, я помчался в сторону города. Одна из пуль попала в заднее стекло, и оно под визг Элизабет с дребезгом разлетелось по салону.

"Преступники на угнанной полицейской машине направляются к городу. У нас раненые. Весь транспорт выведен из строя. Преследовать не можем. Пришлите подкрепление и перекройте трассы…" — трещала полицейская рация.

Оторвавшись от полицейских, мы съехали на просёлочную дорогу. Чтобы не привлекать внимание, я выключил габаритные огни и стал удаляться от трассы.

Элизабет, потрясённая произошедшим, находилась в полной прострации. Её остекленевшие глаза бессмысленно смотрели куда-то вдаль.

— Всё будет хорошо, — снова произнёс я, стараясь подбодрить девушку.

— Угу, — ответила она, не выражая ни малейших эмоций, словно находилась где-то очень далеко.

"Пусть отойдёт немного…" — подумал я.

Через некоторое время я заметил, что топливная стрелка начала резко падать.

— Бетти, нужна твоя помощь, — сказал я, видя, что моя спутница потихоньку приходит в себя.

Элизабет вопросительно посмотрела на меня.

— До города не дотянем — бензобак повреждён. Вся надежда на тебя. Кроме дома профессора, я здесь ничего не знаю. Есть какой-нибудь план?

Девушка задумалась и спустя минуту произнесла:

— В соседнем графстве у моего однокурсника Дэниеля Флореса есть небольшой домик. Когда я была студенткой, мы частенько собирались там с ребятами на выходные. В доме обычно никто не живёт — Дэн приезжает туда только отдохнуть. А если вдруг он и окажется на месте, то нас с радостью примет — раньше мы были очень дружны. К его деревне можно добраться на электричке, так что нам нужно любым способом оказаться на вокзале.

— Есть, босс! — сказал я шутливо и козырнул, стараясь её развеселить. — Готов следовать вашим указаниям.

Девушка в ответ устало улыбнулась.

— Кстати, тебя нагло прервали… Что все-таки произошло между тобой и профессором? — поинтересовался я.

Сев поудобнее, Элизабет тряхнула головой, как бы сбрасывая весь произошедший кошмар, и подробно рассказала о своих приключениях.

 

Глава 5

Как я узнал, покинув мою комнату, Элизабет направилась прямиком к профессору.

— Мистер Бриджел, это нужно немедленно остановить! Джона хотят убить! — выпалила она, ворвавшись в кабинет.

— Погодите, дорогая мисс Стоун, не так быстро. Кто хочет убить? Изложите всё последовательно, — профессор успокаивающе взял девушку за руку и усадил в кресло напротив. — А теперь, рассказывайте, только, пожалуйста, не торопитесь.

Элизабет глубоко вдохнула и, немного успокоившись, поведала профессору об инциденте в спортзале.

— Сначала я решила, что это последствие вчерашнего происшествия…

— Абсолютно с вами согласен.

— …но когда готовила раствор для капельницы, обнаружила вот это, — Элизабет протянула свёрнутый лист.

Профессор осторожно раскрыл свёрток и принюхался к содержимому.

— Запаха нет. И что? Как я должен, по-вашему, на это реагировать?

— А вы лизните. Ничего опасного, я пробовала.

Профессор нехотя отправил в рот несколько кристалликов.

— Обыкновенный хлорид калия.

— Я считаю, Джона хотели отравить!

— Да что вы, моя милая. Его можно хоть ложками хлебать. Взять хотя бы спортсменов. В своём рационе они используют хлорид калия как заменитель соли. Он совершенно безвреден.

— Неужели вы не понимаете?! Это как пища он не ядовит. А если его ввести в вену? Вы же знаете, профессор, ионы калия нарушают электролитический баланс крови и блокируют работу сердца. Если не ошибаюсь, это один из компонентов смертельной инъекции, которую использует правосудие некоторых стран. А порошок обнаружен именно возле капельницы! Джона точно хотели убить! Я сопоставила все факты, столько случайностей подряд не происходит… Несколько мешков хлорида калия я видела в ангаре у Сэма. Не знаю, зачем, но Сэмюэл хочет убить мистера Сэведжа. Нужно срочно вызвать полицию! Мистер Бриджел, свяжитесь со своим братом!

— Да успокойтесь вы! — прикрикнул профессор. — Зачем делать скоропалительные выводы и обвинять всех вокруг, а тем более безобидного Сэмюэла? Кто-кто, а он точно не додумается до столь хитроумного плана, да и не способен Сэм на такое. Естественно, трагическая судьба родственников повлияла на характер и интеллект Сэмюэла, но я абсолютно уверен в его преданности и полностью доверяю ему, ведь именно я вырастил и воспитал Сэма. И сейчас мне больно слышать от вас такие обвинения в его адрес. К тому же, я вижу, что Сэмюэл очень расположен к мистеру Сэведжу и даже восхищается им. Как вы можете этого не замечать?

— Да, но…

— Моя милая мисс Стоун, никаких "но". Вы по-женски эмоциональны. Думаю, события последних дней выбили вас из равновесия, и я это прекрасно понимаю. Такое пережить… В том, что мешки хлорида калия есть в ангаре, нет ничего странного, ведь это довольно популярное удобрение. Я просто уверен, что порошок появился на столе без злого умысла. Он мог попасть туда, например, с рукава Сэмюэла, после работы в саду, а мог быть принесён и через одежду мистера Сэведжа, ведь они часто контактируют. Или другим, бог весть каким, способом… Случай в спортзале был вызван последствиями стресса после вчерашнего события, как вы сами отметили, а первый инцидент — однозначно несчастный случай. Всё естественно и просто объясняется… А вам, моя дорогая, нужно немного отдохнуть. Съездите-ка куда-нибудь на недельку, а я пока сам здесь как-нибудь управлюсь. Развеетесь, отвлечётесь от пережитого, и с новыми силами продолжим…

— Ну как же, мистер Бриджел? А вдруг мои подозрения — правда? Нельзя же вот так бросить человека, если есть хоть малейший риск, — неуверенно возразила Элизабет.

— Послушайте, милая моя, — заметно разозлившись, процедил профессор. — Я совершенно не хочу, чтобы из-за женской истерики весь эксперимент провалился. Хорошо, пусть будет по-вашему. Я проконтролирую Сэмюэла, а мистер Сэведж будет под моей неусыпной опекой. Довольны? Это то, что вы хотели?

— Да, — кивнула девушка, совершенно подавленная напором профессора.

— Вы же прямо сейчас отправитесь в свою квартиру собираться в дорогу, — продолжал разгорячённый учёный. — Вечером подойдёте, я выдам вам отпускные. Считайте это приказом. В противном случае я буду вынужден вас уволить.

"Возможно, профессор прав, и я действительно излишне подозрительна из-за нервного перевозбуждения", — вздохнула девушка и вышла из кабинета.

— И ни в коем случае не делитесь с мистером Сэведжем вашими глупыми версиями. Он болен, и это только навредит ему! — крикнул вслед учёный.

Через несколько часов Элизабет вернулась. На улице уже начало темнеть. Девушка припарковала мотоцикл у ворот и, повесив мотоциклетный шлем на руку, вошла в дом. Во время сборов она ещё раз проанализировала разговор с профессором. Ей действительно нужно отдохнуть. Чтобы случайно не сболтнуть лишнего, со мной Элизабет решила не прощаться — ведь совсем скоро мы всё равно должны будем увидеться.

Девушка шла по погружённому в полумрак коридору, мечтая о предстоящей поездке. По совету друзей, чтобы побороть некоторые свои страхи, несколько месяцев назад она купила мотоцикл и вот сейчас решила провести отпуск на этом железном коне. Элизабет представила, как целую неделю будет колесить по стране. Может быть, даже успеет заскочить в родной городок, который не видела уже несколько лет. Воображение рисовало картинки весёлых встреч с университетскими приятелями и друзьями детства. Эти мысли заставили Элизабет улыбнуться. Все сомнения, беспокоившие её, испарились, и в приподнятом расположении духа она подошла к кабинету.

Из-за двери раздавался эмоциональный голос мистера Бриджела, говорившего по телефону. Тон беседы был настолько серьёзным, что Элизабет никак не могла отважиться прервать профессора своим стуком. Пару минут она простояла у двери, в нерешительности переступая с ноги на ногу, но разговор всё никак не прекращался. Природное любопытство взяло верх, и Элизабет прильнула ухом к двери.

— …ты должен, должен мне помочь! — почти кричал в трубку профессор. — Мне не на кого больше рассчитывать… Нет, нет… Этот парень оказался не так прост… Конечно… Он великолепный учёный. Мне кажется, он проводил свои работы в секретной лаборатории какого-то фармакологического гиганта. У кого ещё хватит денег на такие эксперименты? Да и зачем это держать в секрете? Ну да… Думаешь? Наверное, ты прав, Дэйв… Правительство или военные… Скорее, военные… Или спецслужба… Эти его боевые навыки и ужасные шрамы по всему телу… Ага… Таблетки действительно работают… Нет, что ты. Современными методами невозможно так быстро восстановиться… Угу… Скоро он всё вспомнит, и мне настанет конец…

"Он явно говорит о Джоне", — насторожилась Элизабет.

Чтобы ничего не пропустить, она решила ещё чуть-чуть приоткрыть дверь. Старые петли предательски заскрипели.

— Секунду, Дэйв. Я сейчас.

Послышался звук приближающихся шагов. В панике Элизабет нырнула за одного из рыцарей. Присев на корточки в тени железного истукана, она так сильно вжалась спиной в холодную стену, будто хотела раствориться в камне. Открывающаяся дверь натужно затрещала, и в широкой полосе света появилась взъерошенная тень мистера Бриджела.

— Кто здесь? — Озираясь по сторонам, тень вертела головой. — Сэмюэл? Хм. Сквозняк, что ли?

Дверные петли снова заскрипели, и коридор погрузился в полумрак. Любопытство перебороло страх, и Элизабет снова устремилась к кабинету. При плотно закрытой двери слова были не так хорошо слышны, но их можно было разобрать.

— …всё не так… не так просто… — говорил профессор. — Понимаешь, у меня сейчас, так сказать, небольшой творческий кризис. А на последней конференции я выступил с докладом, в котором описал теорию этого найдёныша… Ну, естественно, от своего имени. Джона я представил как добровольца, согласившегося на эксперимент. Ты не представляешь, какой это был фурор… Меня называли гением! Самым выдающимся учёным современности… Таких эпитетов я ещё никогда не слышал… Нет, нет. Это лекарство точно сделает переворот в фармакологии… А кое-кто из коллег вообще пророчил мне Нобелевскую премию! Как-то я присутствовал в числе приглашённых на Нобелевском банкете. Если бы ты знал, как я тогда мечтал оказаться среди лауреатов… Да нет же. Что ты? Как я могу от этого отказаться?

В голове Элизабет всё сразу встало на свои места. Она увидела, какими болезнями страдала скрытая от всех душа профессора. Когда человек считается знатоком лишь одного дела, он всеми способами стремится поддерживать свой авторитет. Мистер Бриджел был замечательным популяризатором науки. Лектором от бога. Но как учёный, похоже, он был далеко не гениален. Элизабет вспомнилась старая грязная история, в которой был замешан Горацио Бриджел. Молодой учёный, партнёр профессора, обвинил его в присвоении открытия, того самого, которое сделало Бриджела знаменитым. Парня тогда затравили, и он то ли спился, то ли отправился добровольцем на Ближний Восток.

— …кроме того, — продолжал профессор, — сразу несколько фармгигантов предложили мне очень сладкие контракты… Нет, братец, такой шанс выпадает только раз… Этим нужно пользоваться. Тем более сейчас. Ты же знаешь, я весь в долгах… А что мой образ жизни? Это необходимо для поддержания статуса нашей семьи. Если б не мои связи, ты бы до сих пор был патрульным в Портсмуте. Ты что, забыл, что свою должность получил лишь благодаря моей беседе с сэром Роджером?.. К тому же, у меня никого нет, кроме тебя, и после моей смерти всё достанется тебе с сыном… Да ладно, брось ты. Я уже давно не мальчик, а мы, к сожалению, не молодеем…

"Вот манипулятор!" — возмущенно подумала Элизабет. Каждый студент знал, что "этот удивительный профессор Бриджел" завещал особняк со всеми коллекциями университету в качестве музея истории и искусств.

"Да-а, ради удовлетворения своего тщеславия и гордыни он не остановится ни перед чем!" — промелькнуло в её голове.

— Дэйв, ты должен это сделать!.. — возмущенно визжал профессор. — Да я пробовал. У него слишком хорошая подготовка… Может быть… Этот увалень Сэм дважды провалил мой план… Правда, и у меня ничего не получилось… Девчонка обо всём догадалась… Конечно, её тоже нужно убрать, зачем лишние риски…

Услышав эти слова, Элизабет в ужасе отпрянула от двери и, споткнувшись об ногу рыцаря, упала на пол. Рыцарь с грохотом повалился на девушку. Латные доспехи и щит разлетелись в стороны.

— Я перезвоню! — крикнул учёный.

Послышался удар ящика стола и щелчок пистолетного затвора. Быстрые шаги приблизились к двери, и в коридор выскочил разъярённый профессор. Словно прибитая к полу, Элизабет продолжала сидеть, испуганно таращась на учёного.

— Эх, мисс Стоун, мисс Стоун. Ну зачем вы в это влезли? Мне жаль, но все обстоятельства против вас, — с притворным состраданием произнёс профессор. — А теперь медленно встаньте, — в голосе мистера Бриджела послышались безжалостные нотки, и он направил на девушку пистолет.

Элизабет начала плавно подниматься, будто находилась под гипнозом смотрящего на неё черного зрачка дула пистолета. Состояние всепоглощающего ужаса сковало её мысли. Вдруг какая-то внутренняя пружина заставила девушку резко выпрямиться.

"Умирать из-за нереализованных амбиций какого-то старого кретина… Ну уж нет!" — гневно подумала Элизабет и со всей злобой обрушила на голову профессора висевший на руке мотоциклетный шлем. От мощного удара он выскользнул и покатился по коридору. Профессор пошатнулся и рухнул, зацепив виском массивную ручку двери…

 

Глава 6

Дальше мы ехали молча.

"Ну и подонок! А казался таким… Убийца! Ещё и наивного Сэма впутал в эту грязь… Ладно меня, но Бетти, Бетти-то зачем…" — кипел я от возмущения.

Машина с трудом дотянула до окраины города. Мы откатили её в овраг и забросали ветками. Там же я бросил и пистолет, в котором не осталось патронов. Прячась в тени домов, мы побрели тихими улицами в сторону вокзала. Один из дворов чем-то привлёк внимание Элизабет, и она остановилась.

— Стой тут, я сейчас, — шепнула моя спутница и скрылась в темноте.

Минут через пять она появилась с охапкой одежды.

— Пришлось позаимствовать. Попробую вспомнить театральное детство, — девушка вывалила ворох барахла на траву.

Мне досталось видавшее виды длинное пальто грязно-зелёного цвета, не первой свежести чёрная широкополая шляпа и потрескавшиеся кожаные ботинки со шнуровкой и длинными голенищами.

— Ну как? — Бетти с улыбкой посмотрела на мой гардероб.

— Пойдёт. Только тянет в некоторых местах, — я демонстративно свёл руки перед грудью. Материал натянулся и чуть не разошёлся по шву.

— Стой, стой, Джон. Там, где я была, твои размеры уже разобрали, а до следующего поступления мы не дотянем. Так что будь паинькой и потерпи немного.

— Хорошо, я не привередливый. А ты, как я понимаю, была на распродаже коллекций для защитников садово-огородных угодий?

— Что?

— Ну, для местных пугал.

Элизабет хихикнула. Придирчиво оглядев мой наряд, она подняла воротник пальто и напялила шляпу глубже на голову, чтобы скрыть лицо. Самой Элизабет досталась мальчишеская куртка и цветастая вязаная шапочка.

— Зато теперь нас никто не узнает, приняв за папу с сыном. — Она натянула головной убор до бровей, спрятав под ним длинные волосы.

Я ещё раз оглядел себя. Перед глазами всплыли образы из книг профессора, которые я в большом количестве проглотил за последнее время, чтобы побыстрее вспомнить этот мир.

— Послушай, Бетти, тебя не смущает, что я одет, как типичный сыщик или шпион?

— Кхм… Шпион? На, взгляни, — давясь от смеха, девушка вытащила из кармана зеркальце и протянула мне.

Из-за ссадин, полученных при спасении от камнепада, я не брился, и на моём лице проступила щетина. Битва с полицейскими оставила выразительные следы в виде грязи и копоти… Всё это в комплексе с новым нарядом делало мой вид безнадёжно потрёпанным. Да, сейчас меня можно было принять скорее за опустившегося на самое дно общества маргинала. Я весело рассмеялся.

— Пожалуй, насчёт "типичного" я погорячился.

Продолжая шутить над нашим одеянием, мы добрались до вокзала. Шагах в пятидесяти от входа Элизабет остановилась.

— Я на разведку, а ты побудь здесь, — бросила она и побежала к входной двери.

В ожидании спутницы я привалился к стене и от нечего делать принялся рассматривать прохожих. Краем глаза я заметил полицейский патруль. Двое стражей порядка, заглядывая в какую-то листовку, внимательно изучали проходящих мимо людей. Чтобы не быть узнанным, я нелепо обхватил растопыренными пальцами нижнюю часть лица и посмотрел на опасную парочку осоловевшими глазами. Другой рукой сквозь дырявый карман пальто я машинально сжал рукоятку кинжала, позаимствованного в кабинете профессора. Брезгливо взглянув на меня, полицейские прошли мимо, видимо, приняв за подвыпившего бродягу. Через несколько шагов один из полицейских резко остановился, будто вспомнил что-то очень важное.

— Погоди минутку, Паркер, я кое-что проверю, — сказал он и направился в мою сторону.

Это был Рик, тот самый констебль, который нашёл меня на скамейке парка. Вспомнив прочитанный у профессора рассказ о перевоплощении репортёра, я решил притвориться нищим. Искривив в пьяной гримасе лицо, я сел на землю. Какая-то песня из неведомого прошлого всплыла в памяти. Необъяснимо защемило душу. Я запел. Мелодия была очень мощной. В ней слышались боль, борьба и надежда. Песня пробуждала внутренние чувства и, как мне казалось, могла растрогать любого.

— Слышь, О'Брайен, ты что, не видишь — это же профессиональный попрошайка? Не стоит тратить на него время. Не забыл, что у нас серьёзное задание? — торопил моего знакомого напарник. — Или хочешь ему милостыню подать? Ненавижу, когда здоровые жлобы вроде этого, вместо того чтобы работать и кормить семью, побираются, выдавливая слезу у сердобольных лопухов…

— Да вижу я, вижу. Просто мне показалось… Ладно, пойдем, — Рик махнул рукой и вернулся к коллеге.

Необычный напев привлёк нескольких зевак, они образовали полукруг и зачарованно слушали. Кто-то, расчувствовавшись, даже бросил несколько монет в шляпу. Среди голов пассажиров, выходящих из дверей вокзала, показалась яркая шапочка Элизабет. Я замолчал. Народ, немного потоптавшись вокруг, разошёлся. Элизабет подбежала ко мне и, увидев расходящихся людей, восхищенно спросила:

— Так это ты так проникновенно пел?

— Угу, — кивнул я.

— Какая странная мелодия. Никогда не слышала ничего подобного. Откуда она?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Что там на вокзале?

— Да ну, — Элизабет махнула рукой. — Похоже, мой кошелёк сгорел вместе с мотоциклом, так что билеты купить не на что, а поезд уходит через десять минут. Не представляю, как нам пробраться на перрон…

— Этого хватит? — я протянул ей горсть монет из шляпы.

Девушка удивлённо уставилась на меня.

— Ну ты даёшь! Стоило на несколько минут отойти, а ты уже целый капитал сколотил, — смеялась она, пересчитывая мелочь.

— Ну, так хватит?

— Не на весь маршрут, конечно, но пару станций сможем проехать честно. А дальше, если что, будем бегать от контролёров. Надеюсь, справимся.

В туалетной комнате поезда, чтобы не привлекать внимание, мы избавились от "позаимствованной" одежды, умылись и как могли привели себя в порядок.

Мы сидели в полупустом вагоне, отходя от выпавших на нашу долю испытаний. За окном мелькала сплошная серая масса из домов и деревьев.

— До нашей станции осталось минут пятнадцать, — сказала Элизабет.

— Хорошо, — задумчиво ответил я.

— Надеюсь, за это время не появится никаких контролёров, и не случится ничего опасного…

Словно назло произнесённым словам в кармане Элизабет задребезжал звонок. Девушка удивлённо вытащила телефон и, сбросив вызов, вытаращилась на меня.

— Это Бриджел! — испуганно прошептала она.

— Они смогут по нему отследить наше местоположение? — насторожился я.

— Полиция? Думаю, да…

— Отключи все сигналы и дай мне аппарат.

Пока Элизабет колдовала над телефоном, я огляделся. В соседнем ряду за нашей спиной молодой человек в новеньком костюме и галстуке самозабвенно вчитывался в текст на экране ноутбука.

— Простите, сэр… — обратился я к нему, перегнувшись через спинку кресла.

— Да, — вздрогнул он от неожиданности.

— Вы не подскажете, в этом поезде есть буфет?

— Через два вагона, в ту сторону, — махнул он рукой, показывая направление.

— Спасибо, — сказал я и повернулся к Элизабет. — Дорогая, пойдём чем-нибудь перекусим, нам ещё не меньше часа ехать.

Я потянул девушку за руку, и мы направились к выходу.

— А где телефон? — прошептала она.

— Не беспокойся. У того парня в кармане.

Когда мы вышли на маленькой станции с одной платформой, уже наступила полночь. Наше новое убежище находилось буквально в нескольких минутах ходьбы.

Домик был совсем небольшим и казался заброшенным. Ограда местами покосилась, а давно не стриженная трава доставала до пояса. Сквозь мокрые от росы заросли мы пробрались к крыльцу. Элизабет со знанием дела отодвинула боковую дощечку одной из ступенек и ловко извлекла из тайника ключ.

— Вуаля. — Она радостно покрутила ключом. — Всё по-прежнему. Как хорошо, что Дэн не меняет привычек.

Я довольно ухмыльнулся в ответ. Преодолев скрипучую дощатую веранду, мы вошли в дом. Элизабет шмыгнула в темноту и через пару секунд зажёгся свет.

Внутренняя обстановка оказалась неожиданно уютной. Гостиную украшал сложенный из прокопчённого камня внушительного вида камин, рядом с которым громоздился приличный запас дров. На полу лежали звериные шкуры, а со стен, словно живые, смотрели головы их хозяев.

— Дэн заядлый охотник, — перехватила мой заинтересованный взгляд Элизабет. — Это у них семейное. Отец с раннего детства пристрастил его к такому хобби.

Я кивнул и стал рассматривать фотографии, которых здесь было великое множество. Все они изображали либо сцены охоты, либо счастливых людей, гордо демонстрирующих трофеи.

— Разжигай камин и располагайся, а я пока поищу, что-нибудь поесть, — Элизабет указала на стоящий посреди комнаты диван, обтянутый грубой кожей, и по-хозяйски направилась на кухню.

После непродолжительного хлопанья дверцами я услышал радостное восклицание:

— О, Дэн, спасибо! Теперь мы точно не умрём с голоду.

Минут через десять в дверях появилась Элизабет с нагруженным подносом в руках. Наш поздний ужин состоял из чая, сухих хлебцев, масла и джема. Удобно устроившись за столиком у камина, мы жадно набросились на еду.

— Как и обещала, я доставила нас в тихое местечко. Что будем делать дальше? — спросила Элизабет, весело похрустывая хлебцами

— Ну-у, — отозвался я, намазывая очередной тост. — Ситуация скверная. Пока память не подскажет, кто я и откуда, сложно сообразить, что делать.

— Ещё два дня до окончания курса лечения. Как думаешь, продержимся тут?

— Надеюсь. Меня беспокоит другое: я не уверен в результатах. Сама видишь, мои воспоминания становятся всё больше оторванными от реальности. Похоже, я допустил какую-то ошибку в формуле… или мой случай не поддаётся лечению Элафрином.

— Но Оттоклевит-то сработал!

— Это да… И откуда-то у меня взялись эти необычные знания. Может, пока не закончен курс, имеет смысл порыться в интернете? Вдруг повезёт.

— Согласна. Вылезать отсюда сейчас неразумно. Но есть ещё одна проблемка… У нас нет ни цента. Для властей мы преступники. Обвинить профессора без веских доказательств мы не сможем. Так что, неизвестно, сколько нам придётся тут торчать, а запасов в доме больше чем на пару дней не хватит.

— Может, продадим перстень? По словам профессора, за него можно приличную сумму выручить.

— Рискованно, конечно… Он наверняка проходит по ориентировке, но попробовать можно. К тому же перстень поможет разъяснить хоть что-нибудь о тебе.

— Ага, сразу двух зайцев убьём.

— Будем надеяться, что всё получится. Только, пожалуйста, Джон, давай отложим это на утро. Совсем с ног валюсь, и голова уже ничего не соображает… — вяло ответила Элизабет, заметно разморённая от еды и тепла камина.

 

Глава 7

Проспали мы почти до полудня. Стресс отнял у нас последние силы, а в этой глуши мы чувствовали себя в полной безопасности и смогли расслабиться. После завтрака я принял предпоследнюю порцию лекарств.

Элизабет привела меня в комнатку на мансардном этаже, в которой был оборудован кабинет Дэниеля. Возле выходящего во двор окна стоял письменный стол, застеленный мягким пластиковым листом, из-под которого просвечивала большая фотография. С группового снимка весело улыбались два десятка человек, одетые в длиннополые мантии и забавные четырехугольные шапочки с кисточками. Среди них я заметил и Элизабет.

— Смотри, Бетти, это же ты! — воскликнул я.

— Ага. Это наш выпускной.

На столе стоял внушительных размеров монитор, рядом с которым лежали наушники и большой микрофон на подставке. Похоже, Дэниель был не прочь потрепаться с друзьями, находясь вдали от цивилизации. Мы уселись за компьютером и принялись прочёсывать интернет.

Первым, что попалось нам на глаза, был новостной ролик, в котором брали интервью у Дэвида Бриджела. Брат профессора стоял на крыльце особняка в окружении репортёров. Измученный журналистами и жарой, он вытирал выступившие на лысине крупные капли пота и усталым голосом отвечал на бесконечные вопросы.

"Владеете ли вы хоть какой-нибудь информацией о нарушителе?" — спрашивал суетливый журналист, тыча в лицо Бриджела-младшего микрофон.

"Да. Нам известно, что это особо опасный преступник Джон Сэведж. Под покровом ночи бандит проник в дом к известному учёному Горацио Бриджелу. Жестоко избив пожилого профессора и его помощника мистера Пикока, злодей выведал, где хранятся ценности, и похитил их"

"Был ли раньше замечен в преступлениях этот человек?"

"Правильный вопрос. Джон Сэведж уже не в первый раз попадает в поле зрения полиции. Это известный рецидивист с богатым криминальным прошлым. Он вооружён, опытен и очень опасен".

"Известно, где сейчас находится преступник?"

"К сожалению, нет. Сэведжу удалось взять в заложники ассистентку профессора Бриджела — мисс Стоун, что сорвало попытку его захвата. Прикрываясь заложницей, преступник ранил нескольких стражей порядка и ускользнул от преследования".

"Вот такие нешуточные страсти кипят в тихих предместьях нашего города, — репортёр театрально выпучил глаза. — Будьте бдительны. Посмотрите, как выглядят бандит и его несчастная жертва. Если у вас есть информация о преступнике, позвоните по телефонам, указанным под фотографией. За сведения о Диком Джоне и помощь в его поимке объявлена премия в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов…"

Когда на экране появилась фотография, я ахнул от удивления. На ней было запечатлено, как я схватил ошалевшую от ужаса Элизабет и куда-то тащу её. Похоже, одна из многочисленных камер видеонаблюдения, установленных в особняке профессора, зафиксировала момент, когда я спасал Элизабет от камнепада.

— Вот это шоу! Надо же, "Дикий Джон"! Если б я не знала всей правды, то решила бы, что ты воплощение абсолютного зла.

— Угу, — только и смог выдавить я, возмущенный изощрённой ложью.

— Что тебя искать? Ты же везде, просто звезда экрана, — грустно пошутила Элизабет. — Хорошо, что никто не знает о нашем убежище.

— Надолго ли? С такой шумихой особо не попрячешься… Нам нельзя терять ни минуты. Хотя, что это я? Мы… Тебе нужно идти в полицию. Зачем рисковать? Преступником объявлен только я. Да и затеряться одному проще.

— Смерти моей хочешь? Забыл, что профессор приказал и меня убить?

— Что-то я об этом не подумал…

— Эгоист! Проще ему "одному затеряться"… Да далеко ли ты скроешься с такой дырой в памяти? Нет уж. Теперь мы связаны до тех пор, пока не выберемся из этой передряги.

— Ну, ладно, ладно. Извини, если обидел, — стушевался я под напором праведного гнева, и мы устремились в глубины интернета на поиски перстня.

Какими же прекрасными бывают ювелирные изделия! А какие интереснейшие истории и легенды связаны с некоторыми из них! А цены…. Стоимость на отдельные экземпляры выражается десятками миллионов фунтов.

— Вот бы и наше колечко оказалось таким же ценным… — мечтательно произнесла Элизабет.

Долгое любование ювелирными красотами в сети так и не помогло нам обнаружить никаких следов.

— Давай попробуем выяснить у специалистов? — с досадой предложила Элизабет. — Я щёлкну перстень на свой смартфон, закинем картинку на форум и спросим, вдруг кто-то поможет.

— Давай.

Элизабет принялась хлопать себя по карманам.

— Ой. Мы же от него избавились… — расстроилась девушка. — Хотя, ладно, воспользуемся вебкамерой компьютера.

Мы сфотографировали перстень и разместили его изображение на интернет-площадку, где общались в сети антиквары и ювелиры. Ответы были мало обнадеживающими. Как мы узнали, наш перстень не проходил ни по каким каталогам и, вероятно, не представлял художественной или исторической ценности. Оправа интересная, камень похож на кашмирский сапфир… Но делать какие-то выводы по картинке никто не решался.

— Увы, — огорчённо вздохнула Элизабет. — Похоже, это тупиковый путь. Перстень, скорее всего, пустышка, — сделала она неутешительный вывод. — Что дальше?

— Ну, надежда умирает последней. Когда выберемся отсюда, попробуем показать его профессионалу вживую.

— А сейчас? Сейчас-то что делать?

— Ну-у… Может, полицейские что-то пропустили? Давай попробуем порыться среди пропавших без вести?

— Сомневаюсь, что это поможет, но давай попробуем. Других идей всё равно нет…

Количество людей, пропадающих в Великобритании, ошеломило. За прошлый год их насчитывалось около сотни тысяч! Увидев такую огромную цифру, мы загрустили. Но оказалось, что большая часть исчезнувших — дети, а половина оставшихся — женщины. Мы просеяли информацию о пропавших мужчинах через фильтры роста, возраста, расы и отбросили неподходящие приметы. Цифра всё равно оставалась внушительной. Просмотрев бесконечное количество фотографий, прочитав море отчётов, рассказов и свидетельских показаний, мы так и не смогли обнаружить ни малейшей зацепки.

Элизабет заметно нервничала, её страх ощущался почти физически.

— Ну что за невезенье! — воскликнула она чуть не плача. — Джон, а может, ты какой-нибудь засекреченный агент, и поэтому о тебе ничего не известно?

— Может…

— А вдруг и того хуже: какой-нибудь диверсант, заброшенный в нашу страну?

— Всё возможно… — вздохнул я.

Элизабет задумалась.

— Послушай, Джон, ты же не мог родиться со своими знаниями? Где-то тебя должны были обучать, — внезапно озарило девушку. — Давай поищем среди выпускников учебных заведений?

— Отличная мысль, — согласился я.

Мы выбрали подходящие специальности, примерные годы выпуска и с новыми силами бросились на поиски… Потом перебрали всех учёных. Вспомнив слова профессора, прошерстили фармакологические компании, нашли какие-то скудные сведения о военных лабораториях. Элизабет скачала где-то программу распознавания лиц. Но, увы — всё без толку. Совсем отчаявшись, мы взялись за псевдонаучные сайты…

— Дэн, дружище! Почему не предупредил, что приедешь?! — вопил мужской голос.

Внезапный возглас застал нас врасплох.

— Неужели нас так быстро нашли? — испуганно прошептала Элизабет.

Я встал из-за стола и тихо вышел из кабинета. Спрятавшись за столбом галереи, я стал внимательно наблюдать за дверью прихожей. Элизабет затаилась за моей спиной. Дверь с грохотом распахнулась, и в прихожую ввалился молодой человек лет двадцати семи. Он был худощавого телосложения, чуть ниже меня ростом и носил очки с сильно увеличивающими линзами. На парне были высокие болотные сапоги, мокрый от дождя брезентовый плащ с капюшоном и непромокаемые штаны.

— Это Питер, сосед Дэниеля. Надеюсь, ему пока ничего неизвестно, — тихо сказала девушка и неожиданно выкрикнула: — Привет, Питти!

Пытаясь скрыть волнение, она постаралась вложить в голос как можно больше непосредственности. Нежданный гость снял очки и протёр запотевшие линзы. Прищурив глаза, он посмотрел на Элизабет.

— О, Бетти! Неужели ты? Сколько же мы не виделись? Как твои дела? А где Дэн? — Питер радостно забрасывал её вопросами.

Раскрыв объятия, он пошёл навстречу. Маскируя страх, девушка бросилась к нему и потянула меня за собой.

— Это Питер Рэдкинг, друг детства Дэниеля, — Элизабет указала рукой на гостя. — А это Адам — мой жених, — представила меня девушка. Она нежно обняла меня и чмокнула в щёку. — Мы решили спрятаться здесь от мира и, само собой, Дэна с собой не взяли, — рассмеялась она.

— Адам…. Адам Уорвик, — протянул я руку Питеру, назвав первую всплывшую в памяти фамилию из исторических рассказов профессора.

— Ну, Адам, дружище, тебе и повезло. Такую красавицу отхватил. Мы с парнями о ней могли только мечтать, — энергично тряс мою руку Питер. — Уж я бы не стоял как вкопанный, когда меня целует такая куколка. Завидую страшно.

Блестящие глаза Питера горели. От него так и веяло здоровьем и сумасбродством. Лицо парня показалось мне очень знакомым.

"Где же я его видел? Где? Нет… вряд ли… наверное, показалось".

— А я три дня на рыбалке был. Друзья пригласили, — сказал Питер, поправляя пятернёй короткие соломенные волосы. — Нужно же иногда отдыхать, вот я и решил гульнуть. Проезжаю — смотрю, свет горит. Думаю, неужели Дэн посетил родные пенаты? О, что это я? — встрепенулся он. — Я такую рыбину поймал. Сейчас угощу. Никакие отказы не принимаются. Она в багажнике, — сказал Питер и, сорвавшись с места, выскочил за дверь.

Я отодвинул занавеску и посмотрел в окно. Под нещадно лившим дождём Питер подбежал к старенькому красному пикапу, стоящему у калитки, и открыл багажник.

— Между прочим, Пит служит в полиции. Может, он действительно ничего не знает? — шепнула мне через плечо Элизабет. — Нам нужно не проколоться, чтобы он ничего не заподозрил. Подыгрывай мне.

Я согласно кивнул. Буквально через минуту Питер вернулся со здоровенной, больше трех футов длиной, щукой.

— Во какая красавица, — он довольно улыбнулся и гордо продемонстрировал добычу. — Мой рекорд. Она весит почти сорок фунтов! Если б кто рассказал, не поверил бы. А тут на тебе, сам поймал. Ваш приезд очень кстати, будет с кем разделить мою маленькую радость.

Питер оказался замечательным кулинаром. Приготовив шикарный ужин, он принёс из дома пару бутылок рислинга. Мы сидели за праздничным столом, который неожиданно организовал сосед.

— Пит всегда был душой компании и мог как бы невзначай создать праздник, — рассказывала Элизабет. — Кстати, где твоя знаменитая цветастая рубашка, Немец?

— Ну, я же не знал, что будет вечеринка, — улыбнулся Питер.

— Почему "немец"? — удивился я.

— Да он лучше многих коренных немцев знает их язык и любого профессора заткнёт за пояс в вопросах германской истории. Это его любимый конёк, — ответила Элизабет.

— На самом деле я почти чистокровный англичанин. Почти, потому что мой дед русский.

— Ух ты! — воскликнула Элизабет. — Всегда хотелось увидеть Красную площадь.

— Не, Красную площадь я не видел, хотя и ездил один раз в Россию. До Москвы не добрался, был только в Санкт-Петербурге. Очень красивый город.

Мы болтали на самые разные темы. Питер действительно оказался настоящим балагуром. Он постоянно подтрунивал над собой, надо мной, над Бетти, над старыми друзьями. Они с Элизабет задорно смеялись, вспоминая истории совместных вечеринок. Заразившись весельем, я радовался вместе с ними, позабыв обо всех невзгодах.

— Кстати, если не секрет, как вы познакомились? — неожиданно спросил Питер.

Мне показалось, что в его голосе послышались нотки подозрительности.

"Бетти как-то далеко отодвинулась. Так не должно быть у влюблённых…" — подумал я.

Словно прочитав мои мысли, Элизабет естественным движением забралась ко мне на колени и, обняв, стала ласково крутить мои волосы пальцами.

— Адам — учёный. Я его заприметила, когда мы с шефом ездили на конференцию, — сказала девушка, влюблённо глядя на меня.

"У неё действительно актерский талант, — подумал я. — Или…"

— Учёный? Никогда б не подумал. С такими физическими данными ты скорее похож на спортсмена, ну, или на военного. А если при таких параметрах ещё и котелок варит, то действительно неплохо.

— Вот именно! И я не смогла устоять перед его интеллектом, да и других талантов у моего Адама немало, — Элизабет хитро улыбнулась и поцеловала меня.

Поцелуй получился настолько страстным, что любой скептик отбросил бы все сомнения.

— Ну, всё, голубки. С вами хорошо, но уже совсем поздно. Вы люди свободные, а мне с утра на работу. Да и вам уже, наверное, хочется побыть наедине, — лукаво подмигнул Питер. — Сейчас приду домой и сразу свалюсь спать, а то на рыбалке так вымотался… Нескучной ночи. Завтра увидимся.

На следующий день мы действительно встретились, но совершенно не так, как можно было ожидать…

 

Глава 8

— Нужно бежать. Он сдаст нас, если узнает, кто мы, — сказал я, как только Питер вышел за дверь.

— Нет, Пит не сделает этого. Хотя… Да в любом случае, ночью, без денег мы далеко не уйдём. Машины у нас нет, дождь смотри какой хлещет… Любой, случайно увидевший нас человек, заподозрит что-то неладное, и каждый полицейский заинтересуется, что мы делаем в такой ливень на улице среди ночи. Давай лучше с самого раннего утра попробуем пробраться на первую же электричку и отправиться на север, подальше от этих мест. Ты как раз последние лекарства выпьешь… — предложила Элизабет.

Это было рискованно, но я всё же согласился.

Ночь я провёл почти без сна. В каждом шорохе мне мерещилась полицейская облава. Элизабет я разбудил ещё до рассвета. Перед дорогой мы наскоро позавтракали. Не успел я принять последнюю дозу лекарств, как вдруг раздался зычный голос Дэвида Бриджела.

— Сэведж, дом окружён! Выходи с поднятыми руками, если не хочешь, чтобы твоя девчонка случайно пострадала! — кричал он в громкоговоритель.

Мы в ужасе замерли.

— Попробую выяснить, что происходит, — вскочил я и вихрем взлетел в кабинет на мансарде.

Оттуда можно было лучше оценить обстановку, оставаясь незамеченным. Прячась в тени, я осторожно приоткрыл окно и посмотрел наружу. На пригорке стояла полицейская машина, за которой укрывалось пять человек. Кроме Дэвида Бриджела, там был его брат с перевязанной головой, Сэмюэл, наш сосед Питер и сержант с рассечённой губой. Враги очень выгодно расположились для осады — весь дом был перед ними как на ладони. Видимо, после истории с разгромом полицейского заслона на дороге они боялись подойти ближе. Было понятно, что цель профессора — убить нас, и я пожалел, что у меня нет пистолета.

Я прислушался к речи, но слова растворялись в шуме улицы. Выдернув из-под монитора пластик, я быстро свернул его в конус и закрепил канцелярскими скрепками. Получилось нечто среднее между колпаком и шляпой вьетнамских крестьян. Достав баллок, я срезал вершину конуса и запихнул туда настроенный на максимальную чувствительность микрофон. Кинжал на всякий случай я заткнул за длинное голенище ботинка. Не знаю, откуда появились эти навыки, но изготовление примитивного микрофона направленного действия заняло у меня чуть больше минуты.

Я надел наушники и высунул приспособление в окно, стараясь, чтобы его не заметили люди профессора. Теперь все, даже малейшие звуки с пригорка были чётко различимы.

— …никто из них не должен остаться живым, — шипел профессор.

— Да после того, что он сотворил с моими ребятами, я с превеликим удовольствием собственными руками разорву этого найдёныша, — злобно ответил Маккензи.

— Постойте! Вы же сказали, что будете ждать местных полицейских. Как это никого не оставить в живых? — удивленно спросил Питер, пятясь назад. — Ведь девушка заложница. Давайте подождём. Сейчас подъедут ребята, и мы возьмём его без крови.

— Тем более нужно спешить. Вы, молодой человек, получите обещанное вознаграждение и даже гораздо больше от меня лично. Двести тысяч вас устроит? Поверьте, в ваших интересах помогать нам, — нервно сказал мистер Бриджел.

— Не нужны мне ваши деньги, — возмутился Питер. — Я не позволю убивать невинных лю…

— Ваше право, — оборвал его профессор и кивнул Сэмюэлу, стоявшему за спиной полицейского.

Сэмюэл вскинул вверх руки с зажатым в них камнем и с силой опустил его на голову Питера. Очки от удара слетели, пошатнувшись, Питер упал на землю.

— Смотрите, он там! — увидев меня, гаркнул Бриджел-младший и выстрелил.

Многократно усиленный звук чуть не разорвал перепонки. Сорвав наушники, я залёг на полу.

— Стреляйте! Давайте выкурим их! — орал Дэвид.

Шквал пуль накрыл дом. Сквозь грохот послышался испуганный крик Элизабет. Я вскочил и кубарем скатился вниз.

Бетти кружилась по комнате в вихре летящих осколков и щепок. Ошалев от страха, она беспомощно закрывала лицо руками.

— Быстро на пол! — крикнул я, прыгнул на послушно упавшую девушку и закрыл её собой.

Гостиная с пригорка хорошо простреливалась, и каждую секунду шальная пуля могла зацепить нас.

"Бетти не должна пострадать. Она тут ни при чём".

Дождавшись момента, когда осаждавшие перезаряжали оружие и грохот на секунду смолк, я прокричал:

— Хорошо, хорошо! Я выхожу! — и, направляясь к двери, прошептал девушке: — Бетти, я их отвлеку, а ты беги через окно кухни.

С высоко поднятыми руками я вышел на улицу.

— Так-то лучше, — сказал Дэвид Бриджел, прицелившись в меня.

Всё внимание врагов было сконцентрировано на осаде дома, и никто не заметил, что Питер пришёл в себя. Краем глаза я увидел, как он приподнялся на локтях и выстрелил, попав полисмену в голову. Рука Бриджела-младшего дрогнула, и он рухнул на землю. Пуля от выстрела, который полицейский всё же успел сделать, просвистела буквально в нескольких дюймах от моего лица. Увидев, что Питер теперь целится в профессора, Сэмюэл бросился между ним и мистером Бриджелом. Остановив собой пулю, преданный пёс упал к ногам хозяина. Профессор метнулся в сторону и спрятался за открытой дверцей машины.

— Успокой этого ублюдка, Маккензи! — заорал он и направил дуло пистолета на меня.

Я пригнулся и сиганул с крыльца. Профессор оказался не самым опытным стрелком — пули пролетали мимо. Сделав несколько кувырков, я достал из-за голенища баллок и что есть мочи метнул в профессора. Раскрошив зубы, кинжал почти по рукоятку вошел в глотку профессора. Удивлённо вытаращив глаза, он вскинул вверх руки и рухнул лицом на капот автомобиля. Удар ещё глубже вогнал кинжал в голову, и острие лезвия выскочило у основания черепа. Не теряя времени, я бросился на остолбеневшего сержанта и сбил его с ног.

Когда всё стихло, Элизабет осторожно выглянула из дома. С ужасом оглядев поле боя, она подбежала ко мне. Её бледное лицо было мокрым от слез, губы дрожали.

— Жив… жив… — прошептала Элизабет и, то ли радуясь, то ли ища поддержки, повисла на моей шее, крепко обхватив её руками.

Питер покачиваясь подошёл к нам. С его лба стекали грязные ручейки крови, а перекошенные очки еле держались на переносице.

— Адам…. Хм… Джон. Извини… — Он обнял нас за плечи, наклонив окровавленную голову. — Бетти, а ведь я ехал спасать тебя от опасного преступника. Прости, что так вышло…

Так мы простояли несколько минут, не проронив ни слова, пока рёв сирен подъезжающих автомобилей не заставил нас вздрогнуть.

— Всем на колени и поднять руки! — Полицейские высыпали из машин и направили на нас стволы.

— Стойте! Стойте! — побежал к ним Питер, размахивая руками. — Не стрелять! Они не опасны. Лучше оприходуйте того фрукта, — показывал он на связанного сержанта.

Полицейские, узнав коллегу и убедившись, что мы действительно не представляем угрозы, опустили оружие. Надев на меня и Элизабет наручники, они усадили нас в машину и, затолкнув следом сержанта, повезли в отделение. Остальные экипажи остались исследовать место нашей боевой славы.

 

Глава 9

В полицейском управлении детективы допрашивали нас несколько часов.

— …пользуясь служебным положением брата, профессор Горацио Бриджел хотел убить Джона Сэведжа, чтобы присвоить его научную работу. Я оказалась случайной свидетельницей, поэтому меня они тоже приговорили, — рассказывала Элизабет.

— …эта банда хотела именно убить подозреваемых, а не арестовать. Я пытался помешать, за что чуть сам не поплатился жизнью, — подтверждал Питер.

Мы в деталях рассказали о наших злоключениях, опустив некоторые фантастические подробности.

После допроса меня отвели в отдельную камеру. Уже ближе к ночи появился Питер.

— Джон, дружище, я тут договорился с ребятами и смог пробраться к тебе. Не волнуйся, Бетти отпустили. Она просила передать тебе вот это, — озираясь по сторонам, Питер протянул мне сложенный лист бумаги, в котором находилась последняя порция лекарств.

— Благодарю, очень кстати, — ответил я и быстро закинул пилюли в рот.

— Наркотики? — насторожился Питер.

— Не-е, так, болячка, — отмахнулся я.

— А, ясно. Ну, так вот, ваши показания подтвердились. Сержант Маккензи во всём сознался. Он сказал, что нарушил закон под давлением Дэвида Бриджела. Оказывается, пару лет назад на задержании, Маккензи застрелил одного авторитетного бандюгана. Дружки убитого выследили, где живет сержант, и ворвались к нему в дом. Именно тогда он заработал свой шрам. Его жена при нападении серьёзно пострадала и нуждалась в дорогой операции. Сержант обратился за помощью к своему закадычному дружку и начальнику Дэвиду Бриджелу, а тот, в свою очередь, к старшему брату. Профессор свёл сержанта с хорошим врачом, да ещё и деньгами помог. Естественно, Маккензи чувствовал себя обязанным и просто не смог отказать. А когда их убили, он всё и выложил, — рассказал Питер.

— Понятно. Спасибо, что спас. Если бы не твой выстрел…

— Да ладно, — махнул рукой Питер. Его серые глаза довольно замигали. — Удивляюсь, как я тогда умудрился завалить двух человек? Я ведь только мутные пятна без очков вижу, а они где-то рядом в грязи валялись. Да и стрелять я не сразу решился. Ведь они свои, полицейские, а ты злодей, Дикий Джон, как окрестили тебя журналисты. Но разные вопросы заставили меня передумать. К примеру, почему полицейские позволили напасть на меня? Зачем они хотят убить Бетти, если она заложница? А когда ты вышел безоружный и готовый сдаться, Бриджел всё равно хотел тебя убить, даже не сделав попытку арестовать. Вот тогда я окончательно решил, что преступники не в доме, а вокруг меня.

— Правильно решил, — похлопал я Питера по плечу.

— Да ты не беспокойся, к утру тебя тоже должны выпустить. Твоя невиновность доказана. Ты действовал в рамках закона, защищая данное любому человеку от рождения право на жизнь. Просто у них насчёт тебя некоторые сложности, не могут выяснить, кто ты. Так что держись. Увидимся ещё, — Питер крепко пожал мою руку и убежал.

Прошло уже полчаса после того, как я проглотил пилюли, но ничего не происходило. Я долго ходил по камере, ожидая эффекта. Без толку, только голова начала трещать от беспокойных мыслей. Сквозь решётку я видел, что в небе одна за другой начали гаснуть перемигивающиеся звезды. Приближался рассвет. Я лёг на кровать и не заметил, как уснул.

Утром меня не выпустили. Только ближе к полудню охранник вывел меня из камеры и сопроводил в кабинет к следователю.

— Джон Сэведж, или как вас там, — сказал детектив, — мы полностью воссоздали картину преступления и сделали вывод, что ваши действия не превышали пределов самообороны. Кто вы, нам выяснить пока не удалось, но мы это обязательно сделаем, а до тех пор прошу не покидать пределов страны. — Он поднялся со стула и, холодно кивнув, произнес: — Вы свободны.

Детектив подошёл к двери и крикнул:

— Констебль, выдайте мистеру Сэведжу его вещи и проводите к выходу!

Ожидавшие на крыльце Питер и Элизабет радостно бросились ко мне.

— Ну как? — спросила девушка в ожидании чуда.

Я только руками развёл.

— Ничего. Видимо, формула Элафрина всё-таки была не совсем корректной. Или ошибка при производстве… — с досадой ответил я.

— Да погоди ты, — шикнул Питер на Элизабет. — Парень совсем изголодался, отстань от него со своими расспросами. Тут рядом есть замечательный паб. Я угощаю.

Паб действительно оказался уютным. Тусклый свет, пробиваясь сквозь витражи, освещал деревянные столики, создавая романтическую атмосферу средневековья. Питер заказал нам еду и по кружке пива.

— Ну что, ребята, поздравляю с завершением чёрной полосы. Надеюсь, больше вам нечего опасаться — все враги повержены, — сказал он, поднимая кружку. — Кстати, меня тоже можете поздравить. Кое-кто по секрету сообщил, что за "отважные действия в борьбе с преступниками" меня скоро повысят. После служебной проверки, конечно. Это у нас бюрократия обязательная, если кто-то из полицейских оружие применяет.

Мы ели, бурно обсуждая произошедшие события, и вдруг… меня затрясло, тело начало крутить. Голова словно взорвалась изнутри. Казалось, что я получил ключи от ячеек, в которых хранилась память. Все они разом распахнулись, изливая потоки информации. Закатив глаза, я стал съезжать со стула. То самое критическое событие, о котором говорил профессор, как ясный кадр кинофильма всплыло в памяти. Ералаш воспоминаний сложился в чёткую картину. Я вспомнил всё…

— Что с тобой, Джон?! — с ужасом в глазах прокричала Элизабет и обхватила ладонями моё лицо. — Пит, ну что ты сидишь как каменный? Скорее помоги вывести его на свежий воздух.

Когда приступ миновал, мы вернулись за столик.

— Я всё вспомнил, — очухавшись, произнёс я.

— Что? Что? — нетерпеливо спросила Элизабет.

— Позже расскажу, — сказал я, не решаясь открыться перед Питером. — У меня совсем мало времени. Нужно срочно действовать.

— На что нет времени? Как действовать? — затараторила она. — Чтобы действовать, тебе понадобятся деньги, а у нас их нет. А твой перстень — пустышка.

— Какой перстень? — поинтересовался Питер. — Можно взглянуть?

— На, смотри. — Я достал из кармана украшение.

Питер долго крутил перстень. Щупал его, пробовал на зуб, смотрел на просвет, царапал стекло, стучал по полу. В общем, провел полный анализ.

— А камень-то настоящий, — сделал он вывод с лицом знатока и поднял вверх руку с перстнем. — У меня всё детство прошло в окружении таких вот безделушек. Мой папа — антиквар, специализирующийся как раз на ювелирных изделиях, поэтому кое-что в этом деле я смыслю.

Он вернул мне перстень и достал из заднего кармана записную книжку. Полистав её, Питер вырвал чистый листок и что-то написал.

— Держи, тут номер моего мобильного и адрес отца. Он живёт в Лондоне, у него там небольшая антикварная лавка. Отец точно не откажет в помощи моим друзьям.

— Спасибо, Пит, — сказал я. — Нужно срочно ехать.

— Погодите, — Питер достал из кармана бумажник. — Пятьдесят… семьдесят… — пересчитывал он купюры. — Возьмите, тут двести десять фунтов — больше у меня сейчас нет. Надеюсь, на первое время хватит. Раз вы так рвётесь отсюда, пойдёмте, я хоть провожу вас.

На перроне мы обняли и горячо поблагодарили Питера.

— Не знаю, что произошло, но верю, что у вас всё получится. Я предупрежу отца о вашем приезде, — прощался он. — Счастья вам, голубки.

Было видно, что Элизабет с трудом удаётся сдерживать любопытство. Ёрзая на сиденье, она кое-как дождалась отправления поезда и тут же начала трясти меня за плечо.

— Ну же, Джон! Что, что ты вспомнил?

Я посмотрел в её горящие нетерпением глаза и, тяжело вздохнув, начал рассказ.