Регенсбург. Зима 1152 Р. Х.

Император Священной Римской империи Фридрих Первый Гогенштауфен по прозвищу Барбаросса посмотрел на имперского знаменосца графа Оттона Виттельсбаха и спросил:

— Значит, это правда?

Граф, крупный мужчина с рыжими волосами, отчего его часто называли Красноголовый, опустил голову и ответил:

— Да, мой император, это правда. Алиенора Аквитанская изменяет вам.

— С кем?

— Сразу с тремя любовниками. Мелкие людишки. Менестрель из Аквитании, нищий барон из Прованса и непонятный бродяга — бастард из Испании.

— Она спит со всеми сразу? — император презрительно скривился.

— Нет. Они посещают ее по очереди.

— Кто еще об этом знает?

— Вся свита императрицы и ее охрана из французских рыцарей. Она ни от кого не прячется и говорит, что если супруг за делами государства позабыл про нее, его место займут другие.

— Дрянь! Мерзкая шлюха! — выдохнул Фридрих, а затем ударил кулаком по столу и добавил: — Я не Людовик! И здесь не Франция! Она ответит за измену!

— Вы совершенно правы, государь, — поддакнул ему Виттельсбах. — Однако…

— Я знаю, что ты скажешь, Оттон. Она мать моего наследника и герцогиня Аквитании. Поэтому мы не должны допустить, чтобы скандал получил огласку.

— Верно, мой император.

Фридрих помолчал, обдумал свои дальнейшие действия и сказал:

— Мы поступим хитрее. Объявим, что на жизнь императрицы покушались северные колдуны и среди свиты у них есть сообщники. Охрану Алиеноры расформировать и отправить рыцарей на границу с венедами. Свиту разогнать. Любовников в темницу. А императрицу отправить в замок Трифельс, под охрану моих гвардейцев и присмотр братьев — цистерианцев. Всем говорить, что Алиенора сильно больна, едва не умерла от отравления, и никого не принимает.

— Слухи все равно будут, государь.

— Конечно. Но главное — выиграть время. До начала Крестового похода осталось несколько месяцев и когда он начнется, о ней забудут, а затем эту шлюху можно будет удавить. Она свое предназначение исполнила, принесла империи родовые земли, поставила под наши знамена рыцарей юга и родила мне наследника престола.

— Кстати, насчет наследника, государь. Где он будет находиться, когда Алиенора отправится в Трифельс?

— Он останется здесь, в Регенсбурге, под присмотром кормилиц и охраной гвардии.

— Я все понял, мой император. Еще один вопрос. Когда императрица должна выехать к новому месту жительства?

— Чем скорее это произойдет, тем лучше.

— Значит, завтра утром. Нам шумиха не нужна и охрану придется разоружать ночью.

— Действуй, граф Оттон.

Поклонившись, имперский знаменосец покинул своего государя, и Фридрих остался один. После чего, заложив руки за спину, он стал ходить по комнате. Пятнадцать шагов в одну сторону. Остановка. Поворот. Пятнадцать шагов в другую сторону. Он должен был успокоиться и у него это получилось.

Вскоре, прогнав мысли о неверной жене, он вернулся к столу, на котором лежала карта венедских земель, навис над ней и задумался.

Последние два года были тяжелыми для императора, который готовился к покорению северных язычников. Но он не сдавался и никогда не опускал рук. Фридрих шел к намеченной цели, и успехи чередовались с утратами и поражениями.

Как и было договорено с папой римским Евгением, он женился на герцогине Алиеноре Аквитанской и стал императором. Владения Генриха Льва, павшего в сражении с язычниками, отошли к нему, как и владения супруги, которая родила ему сына. И в тот момент он был счастлив, ибо у него было все, о чем может мечтать человек. Есть здоровье и рядом красивая женщина, в казне много серебра и золота, сотни высокородных дворян склоняют перед ним головы и тысячи храбрых рыцарей готовы выступить в поход по зову своего государя. Однако произошло несчастье, умер отец императора герцог Фридрих Одноглазый, не только родной человек, но и наставник. Для Фридриха это было большой потерей, и в это же время у него произошел спор с Генрихом Язомирготом, который претендовал на Баварию. А минувшим летом орден Святой Марии Немецкого Дома, в который император вложил немало сил и средств, потерял в боях с варягами треть своих рыцарей. Причем часть полегла на границах Венедского союза, а часть во Франции, обороняя приморские города Генриха Плантагенета.

Впрочем, все это можно было пережить, и Фридрих никому не показывал своих сомнений. Он держал себя в руках, много путешествовал, вел переговоры с герцогами, князьями, епископами и кардиналами, собирал полки и копил припасы.

В трудах и заботах два года пролетели совершенно незаметно. Вскоре папа римский объявит о начале последнего Крестового похода против венедов и звезда Фридриха, как он сам считал, воссияет настолько ярко, что он станет вровень с такими людьми как Юлий Цезарь и Карл Великий. Ведь у венедов, которые продолжали огрызаться и готовились к обороне, не было шансов. Шпионы и шпреванский князь Якса исправно поставляли Фридриху информацию. Поэтому император знал, куда и какими силами он должен ударить. На карте, которую он окинул долгим взглядом, отмечалось все, и Фридрих улыбнулся.

Что могли противопоставить ему богомерзкие язычники? Пять тысяч бодричей, семь тысяч лютичей, тринадцать тысяч поморян, семь тысяч варягов и четыре тысячи шпреван. Это тридцать шесть тысяч взрослых мужчин, половина из которых имеет немалый военный опыт. В дополнение к этим силам есть молодежь от тринадцати до семнадцати лет, которую венеды берегут, еще семь тысяч человек, и общее войско великого князя Рагдая, почти шесть сотен молодых воинов. А так же против крестоносцев выступят наемники и союзники венедов. Полтора — две тысячи воинов могут дать шведы. Тысячу норги. Пара тысяч придет от дикарей — суомов. Пруссы дадут шесть — восемь тысяч, и новгородцы пришлют четыре — пять тысяч ушкуйников. Итого, при полном напряжении сил, язычники могли выставить против католиков более шестидесяти тысяч человек. Войско более чем серьезное, хотя и растянутое на четыре материковых княжества, а в тылу венедов море, которое прикрывается кораблями варягов. И язычники рассчитывали, что смогут закрепиться в своих городах, а затем станут атаковать католиков и бить по их тылам, ночами выбираясь из своих дремучих лесов. Так они дотянут до наступления холодов и войско крестоносцев, страдая от холода, бескормицы и болезней, будет разгромлено.

— Дураки, — усмехнувшись, сам себе сказал император. — Они не еще понимают, что им уготовано, и какие силы против них направит моя рука.

Сказав это, Фридрих продолжил размышлять. На этот раз над планом грядущей военной кампании, которую он разделил на несколько этапов.

Первый этап — ранней весной через венедские границы в разных местах, под видом беженцев из славянских племен, на территорию противника проникнут убийцы и шпионы ордена рыцарей Святой Марии Немецкого Дома. Подготовлены они слабо, но каждый готов умереть с именем Господа на устах, и венеды многих разоблачат. Пусть даже треть от двухсот пятидесяти человек. Эти потери запланированы. Зато остальные смогут оказаться в городах венедов, и обагрят свои клинки кровью вражеских военачальников. Венеды привыкли принимать у себя древан, моричан, низичей, плоней, слупян, худичей, мильчан, любушан, безунчан и жарян. Для них они братья и когда "братья" начнут кровавое месиво, для венедов это должно стать шоком. Начнется паника, будут склоки, и воины венедов с подозрением станут смотреть на тех беглецов, кто прибежал раньше.

Второй этап — шпреванский князь Якса из Копаницы объявит о том, что переходит в католичество и признает императора Фридриха своим сюзереном. Он сдает Бранденбург герцогу Альбрехту Медведю, выходит из Венедского союза, берет под стражу славянских воевод, которых сможет заманить в ловушку, и бьет по незащищенным тылам поморян. А чтобы его подданные не убили своего князя, в Бранденбург тайно будет введен крупный отряд из рыцарей ордена.

Третий этап — наступление католических армий, каждая из которых имеет свою цель. Самое большое войско, конечно же, поведет император. Он двинется от Гамбурга и Любека, вторгнется на земли бодричей и блокирует вражеские крепости, а сам продолжит марш и продвинется к Волегощу. За тылы можно не беспокоиться. В армии Фридриха подготовленные в Саксонии и Тюрингии егеря, они смогут зачистить славянские леса и болота. А ударным кулаком его войска станут воины из Франконии, Саксонии, Тюрингии, Швабии, Баварии, Лоррейна, Фрисландии, Фландрии, Северной Италии, Аквитании, Прованса и Гаскони. Общая численность бойцов превысит пятьдесят тысяч мечей на острие удара и еще двадцать тысяч в резерве. Одновременно с этим, как уже упоминалось, начнет наступление Альбрехт Медведь, которого поддержит Генрих Язомиргот. Используя захваченный Бранденбург, как базу, они двинутся на Померанию, вдоль Одры на Щецин. С наемниками и рыцарями ордена тамплиеров, которые не могут простить славянам смерть братьев в прошлом Крестовом походе, у них тридцать тысяч воинов. А с правого фланга, тоже двигаясь вдоль Одры, пойдет польский король Владислав Пяст, которого поддержат союзники из Богемии, и это еще тридцать пять тысяч бойцов. К сожалению, не получилось привлечь к Крестовому походу венгров. Но, может быть, это к лучшему, не придется делиться добычей и славой. Лишь бы только они держали нейтралитет, как обещали.

Четвертый этап — к датским берегам подходит флот Генриха Плантагенета, боевые и торговые суда, на борту которых будут находиться воины из Англии, Нормандии и Бретани. Они высадятся в Дании и принудят короля Магнуссона присоединиться к Крестовому походу. Потомок викингов юлит и не желает воевать, но его заставят, и объединенный флот католиков обрушится на Зеландию, отобьет остров и выйдет в море, которое по недоразумению пока еще называют Венедским или Славянским. Варяги не смогут отразить двойной натиск с моря и суши. Шведы, почуяв угрозу, сбегут на север. Новгородцы и пруссы отступятся от союза с венедами, если не захотят погибнуть. После чего флот католиков высадит армию на острове Руян и уничтожит все славянские храмы.

Пятый этап — заключительный. Крестоносцы добьют сопротивление бодричей, лютичей, поморян и ранов. Венеды исчезнут с лица земли, и если для этого придется привлечь дополнительные силы, император знал, кого можно кинуть в бой. В конце концов, помимо своих резервов есть армия французского короля Людовика, Бургундия, Шампань и венгры, на которых можно еще раз надавить…

В очередной раз усмехнувшись, император отошел от стола с картой и подошел к другому, на котором лежали книги, письма и свитки с донесениями.

Все хорошо и замечательно. Картина будущей победоносной войны, которая должна закончиться до осени, сложилась в голове императора. Но… Всегда есть проклятое "но"… В прошлом Крестовом походе принимало участие гораздо больше воинов, свыше двухсот тысяч, и даже Святой Бернард вышел на бой. Сомнений в победе ни у кого из предводителей католического войска не было. Однако венеды смогли выстоять и победить. Поэтому молодой император снова, раз за разом, все перепроверял, искал новые тактические приемы, вчитывался в донесения шпионов, и на глаза ему попалась записка прознатчика, который служил архиепископу Гамбурга.

Шпион находился в Дании, где регулярно общался с купцом Маргадом Бьярниссоном, и писал:

"Ваше святейшество, известный вам венедский вождь Вадим Сокол из Рарога, князь острова Зеландия, куда‑то исчез и где он находится никому достоверно неизвестно. Одни говорят, что Вадим на севере, с дикими шаманами насылает проклятья на весь католический мир и призывает Сатану. Другие, что он на Руси, склоняет царя и русских князей к войне с Европой. А третьи шепчут, будто он в далеких степях, собирает орду кочевников. Больше узнать про него ничего не удалось, а моего человека, который попытался проникнуть в мастерскую, где производят огненные смеси и адские порошки, поймали и повесили".

— Хм! — император хмыкнул и пробурчал: — Кто же ты такой, Вадим Сокол и где тебя носит?

Это имя Фридрих уже слышал неоднократно. Его вспоминали крестоносцы, которые пережили первый поход католиков против славян. Они говорили о нем с почтением, а многие испытывали перед ним ужас и считали слугой Повелителя Зла, не больше и не меньше. Именно его воины сожгли половину Гамбурга и уничтожили припасы для армии крестоносцев. Именно он долгое время сдерживал продвижение католиков в Верхней Саксонии. Именно он захватил в плен и вернул королю Франции за огромный выкуп Алиенору Аквитанскую. Именно он минувшей весной разграбил Брюгге, сжег много кораблей, совершал налеты на берега Нормандии, убивал пленных и складывал из голов курганы. А еще именно его гохмейстер рыцарей ордена Немецкого Дома Иоганн фон Сванден называл главной целью для убийц, ибо это он сразил Святого Бернарда и Генриха Льва. Но если раньше Фридрих воспринимал Сокола как еще одного вражеского вождя, то сейчас, после прочтения шпионского донесения, он испытал непонятное внутреннее напряжение и решил узнать о своем противнике побольше.

Сначала он подумал, что можно расспросить Алиенору, она хоть и шлюха, но мозги у нее работали хорошо. Однако, вспомнив о ней, император досадливо поморщился. Нет. С супругой он больше встречаться не будет.

"Тогда к кому обратиться? — спросил себя Фридрих и тут же ответил: — Придется написать письмо Свандену. Наверняка, у гохмейстера есть люди, которые знают о том, кто есть кто среди венедов".

Приняв решение, император вышел из помещения и нос к носу столкнулся со своим родным братом Конрадом, которому недавно исполнилось восемнадцать лет.

— Брат, я требую объяснений! — выпалил Конрад.

— Каких? — император приобнял юношу за плечи.

— Я хочу отправиться на войну с венедами, а мне говорят, что придется находиться в тылу.

— Кто это говорит?

— Твои придворные, — на лице юноши была обида. — Неужели ты оставишь меня дома?

В самом деле, Фридрих собирался оставить Конрада в Швабии, ибо хотел, чтобы он научился управлять людьми. Однако, посмотрев на брата, император вспомнил себя в его годы, а потом подумал, что теперь у него есть наследник. Поэтому Конрад может отправиться на войну вместе с ним.

— Не верь никому, брат, — сказал император. — Только мне. Как я скажу, так и будет.

— А как ты скажешь?

— Будет тебе война с подвигами.

Лицо Конрада расплылось счастливой улыбкой, а Фридрих, отпустив его плечо, добавил:

— Но с условием. Ты соберешь свой собственный отряд.

— Сделаю, — Конрад шагнул назад, поклонился брату и быстрым шагом, пока венценосный родственник не передумал, удалился.

Фридрих проводил его взглядом и вызвал писаря. Он надиктовал ему письмо для Иоганна фон Свандена и поставил под ним малую императорскую печать. После чего появились придворные, собирался императорский совет, и Фридрих занялся своим основным делом, решением государственных вопросов.