Зима 666 °C. М.З. Х.

Роберт де Ге рассказал много интересного и раскрыл план Фридриха Барбароссы.

Конечно, подробностей даже король Людовик не знал, ему об этом не говорили, и по большому счету я не услышал ничего нового. Понятно, что крестоносцы будут наступать колоннами, ибо огромную массу войск трудно прокормить, и на севере нет дорог, по которым может двигаться армада в сто тысяч воинов с обозами и слугами. Но пара моментов заставила напрячься и крепко задуматься.

Во — первых, католики были уверены, что Бранибор они возьмут без боя и это говорило о том, что Якса Шпреванский или кто‑то из его воевод в сговоре с германцами. Допустить сдачу Бранибора нельзя и нужно сделать так, чтобы этот город сопротивлялся как можно дольше. Тут все понятно. Кровь из носу, необходимо найти изменника, прикончить его, даже если им окажется князь, а затем поставить над шпреванами и стодорянами опытного военачальника.

А во — вторых, несмотря на потерю большей части своего флота, Генрих Плантагенет не отказался от идеи морского похода в Венедское море. При помощи папы римского он достроил новые военные корабли, отремонтировал старые и нанял торговые суда. Войско у него имеется и, опять же при поддержке церковников, Генрих заключил перемирие с Генрихом Блуаским. За тылы можно не беспокоиться, помешать ему никто не сможет, и весной он отправится в Данию, а потом высадится в Зеландии. И если ему это позволить, на моем острове окажется больше двадцати тысяч вражеских воинов. Это в то время, когда большая часть варягов будет находиться на материке. Так что шансов отразить вторжение, у тех, кто останется оберегать Зеландию, не будет. Максимум, что они смогут сделать, запереться в Роскилле и Рароге, занять укрепленные борги и, сколько можно, оттягивать на себя крестоносцев. А сколько они их удержат, без надежды получить серьезные подкрепления? Максимум, три — четыре седьмицы. Не больше.

Когда рыцарь иссяк, я отправил его отдыхать, а сам, не теряя времени, снова помчался к выходу на тропу Трояна и утром был у Рагдая. Поведал ему обо всем, что узнал, и поделился своими успехами в Диком поле.

Великий князь, в волосах которого уже заметна седина, выслушал меня молча. После чего он почесал гладко выбритый подбородок и сказал:

— О флоте Генриха Плантагенета мы не забываем, Вадим. А вот шпиона, который находится среди нас, так и не нашли. Мелкой рыбешки много выловили, а главного гада не увидели. Но теперь многое становится понятным. Предатель — Якса. Честно говоря, я не мог на него подумать. Все‑таки он князь и давний враг германцев, Бранибор у них отбил и постоянно поддерживает меня на советах. Хотя есть странности, на которые никто не обращал внимания. Его воины, которых он прислал в общее войско, имеют приказ, в случае угрозы Бранибору, немедленно отправляться домой. Однако я и так собирался отправить общее войско в земли шпреван и Якса об этом знал. А еще у него на границах тихо. Везде идут стычки с вражескими егерями, а его не тревожат. Это только часть того, что замечено. Обо всем рассказывать не стану, долго это и тебе не особо интересно.

— Да, не интересно, — согласился я и спросил: — Как ты с ним поступишь, Рагдай?

— Завтра же вышлю к нему витязей Триглава и отряд общего войска. Старшим над ними поставлю Сивера. Он сможет убрать Яксу тихо и без шума, а потом возглавить оборону Бранибора. Как считаешь, он справится?

Сивер, как и Рагдай, был витязем Триглава, храбрым и умелым воином, имел опыт командования крупными отрядами и помимо того являлся отличным наставником. В свое время именно он научил меня, как держать меч, про это никогда не забуду. Поэтому я с великим князем согласился:

— Справится.

— Вот и я так думаю.

Он кивнул, а я задал новый вопрос:

— А что с Зеландией?

— Будем оборонять остров. У тебя какие‑то идеи есть?

— Надо ударить на опережение.

— Снова послать флот в Ла — Манш? Не выйдет, Вадим. Воины и корабли нужны здесь.

— Нет. Ударить необходимо в тот момент, когда нормадцы и англичане высадятся в Дании. Наверняка, это произойдет в Рибе, самое удобное место и большой порт. Вот и хорошо бы в этот момент застать их врасплох. Если Доброга договорится с Магнуссоном и Эстридсеном, все у нас получится.

— Идея хорошая. Мы подумаем над этим.

— Чего думать, Рагдай? Если Зеландия падет, нас запрут в Венедском море и следующей целью станет Руян. Понимаю, что варяги нужны для того, чтобы встретить главного врага, императора Фридриха. Но Никлот сможет сам продержаться, пока мореходы не сожгут флот католиков.

— Не дергай меня, Вадим. Я все понимаю.

— Ладно. Не буду. Но тогда хоть нашими планами поделись.

— Как и германцы, мы ничего нового придумывать не стали. Держим крепости, а в чащобах создаем схроны для лесовиков и понемногу оттягиваемся к морю.

— А что с женщинами и детьми?

— Кто не может воевать, вывозим на острова или в Северную Померанию. Никлот бодричей в Зеландию отправляет и на Руян. Велемар беженцев на Борнхольм и в Колобрег шлет. А я своих поморян в Гданьск. Если продержимся до наступления холодов, можно сказать, что победили. Если нас сбросят в море и падет Руян, тогда придется погибать или бежать. Все просто.

— Союзники и наемники на помощь придут?

— Да. Но наемников будет меньше, чем мы рассчитывали. Ушкуйников совсем мало. Только самые отчаянные готовы с католиками биться.

— Наверное, думают, что нам не победить?

— Так и есть. — Великий князь поморщился и сам спросил: — Когда твои степняки и русичи смогут ударить по крестоносцам?

— В самом лучшем случае в начале лета. Не раньше.

— И сколько воинов ты приведешь?

— Степняков больше десяти тысяч и русичей три — четыре тысячи.

— Мало.

— Знаю. Но в степи я только две орды подчинил, и это мне еще повезло.

— А русские?

— Царь в стороне, он с ромеями биться станет. А князья всерьез воевать не собираются и конницы у них не так много, как бы мне хотелось. Пехота будет тормозить моих ордынцев и ее придется оставить позади, наверное, под Сандомиром. Если кто с моим войском дальше и пойдет, то наемные степняки и дружинники двух — трех князей…

Сказав это, я покачнулся. Неожиданно накатила слабость, ноги стали, словно ватные, и в глазах потемнело.

"В чем дело?" — подумал я и чтобы не упасть, схватился за краешек стола.

— Э — э-э, Вадим… — улыбнувшись, протянул Рагдай. — Да ты совсем себя не жалеешь, как посмотрю. Когда в последний раз отдыхал?

— Три дня назад… Или четыре… Не помню…

— Пойдем со мной, — он встал и взял меня за плечо. — Травок бодрящих попьем, а потом ты поспишь. Сразу тебя не отпущу, иначе упадешь.

Я согласился с Рагдаем, остался у него, поел и выспался. Потом мы еще раз обсудили все, что требовалось, и расстались…

Опять я оказался в Рароге и, прежде чем обнять жен и детей, немного прошелся по городу. Хотелось послушать людей и понять, что происходит в их душах накануне новой войны. И то, что я услышал, меня не обрадовало. Горожане боялись. Они не знали всего, что знал я или командиры моего войска. Однако они чуяли приближение грозы и вроде бы вокруг тихо, мирно и спокойно, ожидание беды было у каждого, а приметы скорого начала бойни имелись повсюду. Это новгородские купцы, которые покидали Зеландию, беженцы и переселенцы из земель бодричей, увеличение войска за счет наемников и постоянное перемещение отрядов. Люди это видели и потому беспокоились, сами себя накручивали и пугали.

Впрочем, на мои дальнейшие действия это никак не повлияло. Я был уверен, что Рагдай прислушается к моему совету атаковать противника в Дании. А если даже католики высадятся вблизи Рарога и осадят город, нахрапом его не взять и рядом с моей семьей верные воины, которые смогут спасти Нерейд, Дарью и детей. Зря что ли пленники еще год назад под городом подземные ходы прорыли? Глядишь, пригодятся.

Добравшись домой, я собрал семейный совет. Спокойно и доходчиво объяснил женам, чего стоит опасаться и как поступать, если придется покинуть Рарог. Они женщины понятливые и неглупые, сразу ухватили суть. Поэтому не причитали и не плакали, а сразу определились, что стоит спасать, если придется бежать. После чего я подозвал к себе Трояна, нашего с Нерейд первеца, который был похож на меня в детстве, такой же быстрый и юркий мальчишка, немного упрямый и не по годам серьезный. Ему уже девять лет и он давно переехал на мужскую половину. К сожалению, уделять ему много времени не получалось. Но рядом с ним хорошие наставники. Мечному бою Троян обучается у Немого и Торарира. Верховой езде у черного клобука Данилы, который решил не возвращаться в степь и прижился в Рароге. Грамоту, счет, географию и другие науки осваивает в школе при храме, с другими подростками. В море выходит вместе с экипажем "Яровита", а знахарство перенимает от матери. Спуска ему не дают, парень растет правильно и его наставники говорят, что быть ему отличным вождем и превосходным воином. Загадывать не хочется, но как отец я им горжусь и надеюсь, что учителя не ошибаются.

— Троян, — сказал я сыну, глядя в его глаза, — ты внимательно слушал меня?

— Да, отец, — ответил он.

— Что‑то для себя понял?

— Понял.

— Что?

— Война будет жестокая, отец. Про плен думать нельзя, враги идут для того, чтобы уничтожить нас. И если ты погибнешь, я останусь старшим мужчиной в семье, сберегу близких и отомщу за тебя.

Улыбнувшись, я погладил его по голове, взлохматил светлые волосы и сказал:

— Ты все правильно понял, сын. Наверное, хочешь отправиться на войну?

— Хочу. Но понимаю, что сейчас это невозможно. Я слишком мал и буду обузой.

— Верно. Где зарыто серебро и где спрятаны лодки, помнишь?

— Конечно.

— Куда бежать, если придется, не забыл?

— Нет.

— В подземелья давно спускался?

— Два дня назад.

— И как там?

— Все в порядке. Своды крепкие, двери смазаны, выходы не завалило.

— Мертвецы тебя не беспокоили?

— Отец, я запомнил твои слова — бояться нужно живых. Что мне сделают мертвые рабы? Они лежат себе под камнями, тайну раскрыть не могут и никому не мешают.

— Вот и ладно. Ступай, Троян, и запомни, я не погибну и где бы вы ни оказались, отыщу вас.

— Я знаю, отец.

Сын отступил и вышел из горницы, а Нерейд, которая стояла в углу и, молча, наблюдала за нами, тихо произнесла:

— Хороший у нас сын.

Я подошел к ней и обнял, поцеловал женщину в губы и прошептал:

— Не переживай, любимая, все наладится и мы переживем это смутное время. Ты мне веришь?

— Верю, — отозвалась она.

Дома я пробыл долго, целых десять дней, и за этот срок успел сделать многое. Отправил обратно в Европу Роберта де Ге и с ним передал шифрованные инструкции варогам, раз уж нет другой возможности. Провел штабные учения с командирами, а затем проверил дружины и наемников. Проинспектировал городские укрепления. Побывал на полигоне, где испытывались пушки и стрелометы. Посетил алхимиков, которые показали новые гранаты и огненные смеси. Нагрянул с ревизией в казну и проехался по лагерям варогов. Пообщался с главами мастеров и купцами, которые еще не сбежали. Написал десяток писем: шведскому королю, Идару Векомировичу и нескольким знакомым вождям. После чего осматривал каракк "Сын ветра", который весной, несмотря на войну, с очередной партией колонистов отправится в Винланд. Хотел еще морские учения устроить, но зимние шторма не позволили, и море притихло в тот день, когда я собрался покинуть Зеландию, дабы вернуться в степи.

О том, что я снова собираюсь исчезнуть, знали многие, и для меня этот день был тяжелым. Все требовали уточнений и дополнительных указаний, приказов и советов. Но я почти всех прогнал, ибо мыслями был уже далеко от дома, а командиры и управленцы справятся без меня. Главное озвучено — готовьтесь к войне и деритесь, коли хотите выжить и сберечь близких. Этого достаточно, а дальше по обстановке. Как великий князь скажет, при условии, что Поято Ратмирович одобрит его решение с учетом интересов Рарога и всей Зеландии.

Последние приказы были отданы, но сразу покинуть Рарог не удалось. Я хотел взять с собой соколов и живойта, но змееныш исчез. Осенью, как обычно, он забрался в корзинку, которую для него сделали, и заснул. А сейчас его нигде не было. Странно. Ведь корзинка находилась в моем кабинете, куда посторонним вход воспрещен. Я чувствовал, что он жив и где‑то в доме, но мои поиски окончились неудачей. Судя по всему, змей спрятался где‑то в подвале и, дожидаясь весны, спит.

Пришлось забыть про живойта, который мог пригодиться в походе, ибо он вносил в образ грозного хана — колдуна четкий штрих, зато соколы были на месте. Во время Северной войны я наблюдал их глазами за крестоносцами и в походе на Европу снова собирался использовать птиц, как разведчиков. Возьму двух, больше не надо, а чтобы они перенесли путешествие по тропе Трояна, их заранее опоили сонным зельем. Иначе никак. Ведуны, которые, подобно мне, могут ходить по древним чародейским тропам, проводили опыт с животными и птицами. Результаты мне известны и собаки, которых вытаскивали на тропу Трояна, сходили с ума. А птицы теряли способность к полету, становились сонными, болели и умирали. Только змеи и кошки на дороге древних чувствовали себя нормально, да летучие мыши, а остальным там делать нечего.

В общем, я собрался. Осталось поговорить с теми, кто просил о встрече и кого я не прогнал, а потом можно выезжать.

Начал с Яромира Виславита, который так и не стал для дружинников Рарога своим. Такой он человек, никак не мог забыть о знатном происхождении и не считал себя наемником. Клятву служить мне он выполнял, не придерешься. Но при этом Яромир всегда подчеркивал, что остальные сотники ему не ровня. Настанет день и он возвысится, а они так и останутся воинами, которые служат за серебро. Что это, юношеский максимализм, природная гордость или просто спесь? Разбираться в этом, как обычно, не было времени. Но молодого Виславита я из поля зрения не выпускал, внимательно следил за его успехами и знал, что после похода в Ла — Манш он продал старую лодью и купил шведский драккар. Заодно Яромир увеличил дружину и сейчас у него девяносто пять воинов.

— Здрав будь, князь, — сказал Яромир.

— И тебе не хворать, сотник, — отозвался я и спросил: — Ты встречи искал?

— Да.

— Зачем?

— Война близко и я хочу отправиться к гэлам. Нужно убедить Сомерледа напасть на католиков. Не малой дружиной, а большим войском.

За многочисленными делами я совсем позабыл про нашего союзника Сомерледа. Надеялся, что летом, когда католики направятся бить нас, он совершит набег на Францию или Южную Англию. А больше от него ничего не ждал.

— Ты считаешь, что сможешь повлиять на Сомерледа?

Яромир пожал плечами и ответил:

— Нужно попытаться. Слова воинов, которые вместе с нами грабили франков, конечно же, будут иметь вес. Но если рядом с Сомерледом окажется посол могущественного северного вождя, который покажет, куда ударить, гэлы пойдут в морской поход гораздо охотней.

— Послом, я так понимаю, ты видишь себя?

— А больше никого нет, князь. Я знаю этих людей, по твоему велению прожил среди них немалый срок, и понимаю, что нужно сказать, дабы они мне поверили.

Определенный смысл в речах молодого Виславита был и, обдумав ситуацию, я с ним согласился. В конце концов, мы теряем один корабль и сотню воинов при защите Зеландии, но взамен приобретаем этот корабль и еще десяток гэльских в тылу противника.

— Когда ты можешь выйти в море, Яромир?

— Через пару дней.

— Зимой пойти хочешь?

— Нужно торопиться. Я рискую, но знаю ради чего.

— Хорошо, отправляйся. Поято я предупрежу, и ты получишь подарки для Сомерледа. И еще у тебя будет дополнительное дело. Невдалеке от Брюгге "Крес" пропал. Поищи его, если сможешь. Как связаться с варогами, которые в тех краях, тебе объяснит Свойрад.

— Благодарю за доверие, князь.

Яромир слегка кивнул и удалился. А ему на смену появился Орей Рядко, волхв Яровита. Мы обменялись приветствиями, и он сразу коснулся темы, которая его интересовала:

— Вадим, ты на тропах Трояна никого чужого не встречал?

Вспомнился незнакомец, который подходил к моему костру возле выхода на дорогу древних в Крыму. Однако на тропе Трояна его не было, и я покачал головой:

— Нет. Никого не встречал. А что?

— Ростих, волхв Святовида из Арконы выходил на чародейские тропы и видел двух людей, которые прошли мимо.

— Что за люди?

— Старик и молодая девушка. Одеты на восточный манер, в халаты.

— Давно это произошло?

— Пять дней назад. Я только сегодня весточку с Руяна голубиной почтой получил.

— А где он их встретил?

— На Урале.

— Далеко Ростих забрался.

— Далеко, — Орей кивнул и добавил: — У него талант. На тропах себя спокойно чувствует, и его никакие голоса не тревожат. Вот он старые тропки и подновляет.

— Прохожие Ростиху ничего не сказали?

— Нет.

— А он им?

— Не успел. Растерялся.

— Так, может быть, это морок?

— Все возможно. Доброга просил тебя предупредить, и я это сделал.

— Понятно. Буду осторожней. Кстати, где сейчас Ростих?

— В письме не сказано. Наверное, на Руяне.

"Надо будет с ним встретиться", — подумал я, вспоминая лицо Ростиха, пожилого волхва, который раньше ничем особенным среди других служителей Святовида не выделялся.

После этого я еще некоторое время поговорил с Ореем, который благословил меня, и когда остался один, попробовал понять, кого же видел Ростих, который мог бродить по тропам Трояна и, кстати сказать, получалось это у него лучше, чем у меня. Однако, сколько ни ломал голову над загадкой, ничего из этого не вышло, ибо не хватало информации.

Понятно, что на Земле не только волхвы славянских богов и последователи темных сущностей имеют доступ к древним секретам. Но многое утеряно, и связи с ведунами иных народов у нас нет. Сколько брожу по планете, а ни с кем близко не сошелся. Видел вендельских шаманом и незнакомца в Крыму, а помимо того часто слышал о людях, которые могут творить чудеса. Но толка с этого нет. Мы сами по себе, а они живут и существуют в иной плоскости, которая с нашей реальностью почти не соприкасается.

Как бы это объяснить? Попробую. Для нас, славянских вождей и волхвов, основой жизни и двигателем является сохранение рода, племени, народа, обычаев, устоев и храмов. А у них иные ценности. Возможно, сбережение древнего артефакта или какого‑то объекта, который остался от прежних эпох. Собирательство знаний или постижение какого‑то учения. Поэтому для них люди, словно пыль. Сегодня она под ногами, а завтра ее унесло ветром времени, ибо человек смертен. Поэтому самые сильные колдуны, ведуны, шаманы, маги и прочие люди, шагнувшие по пути развития вперед и обогнавшие остальное человечество, взирают на страдания простых смертных с равнодушием. Что с того, что темные боги пожирают жизненную силу людей? Что с того, что творится несправедливость? Что с того, что сейчас над миром Ночь Сварога? Все бренно и преходяще. Пусть боги, светлые и темные, сами между собой разбираются, а народы исчезают и появляются новые. Наверное, именно так думают люди иных эпох, которые до сих пор живут среди нас. Хотя, кто знает? Возможно, я не прав и надежду обрести магических союзников терять нельзя…

В конце концов, прогнав прочь мысли, которые меня отвлекали, я взял рюкзак с вещами и плетеную клетку с соколами. А затем, попрощавшись с женами и детьми, верхом отправился к острогу, возле которого находился рунный камень, и пришел черед поговорить с ближними людьми, Поято и Свойрадом. Они меня сопровождали и нам никто не мешал.

Прусс и варяг, главный воевода и разведчик, одобрили решение отправить Яромира в гости к гэлам и еще раз выслушали мои наставления. Вопросов не было, все оговорено много раз, а потом Свойрад сказал:

— Есть кое‑что, о чем ты должен знать, Вадим.

— Говори.

— Сегодня из Дании кораблик Маргада Бьярниссона пришел и с ним получены тревожные весточки.

— От кого весточки?

— Первая от Маргада. Он лично письмецо написал, дорожит нашей дружбой. Вторая от варогов. С какой начать?

— Сначала, что купец пишет.

Свойрад протянул мне лист бумаги, который был исписан мелким убористым почерком, но я покачал головой:

— Читать неудобно. Объясни своими словами.

Варяг убрал письмо и начал:

— Маргад пишет, что торговлю с нами прекращает, поскольку это опасно. Мы подобного давно ожидаем и это не главное. Самое интересное в конце послания. Купец недавно побывал в Верхней Саксонии и видел там германских воинов, которые держались вдали от городов, замков и поселков. Они стояли лагерем в лесу, словно егеря, невдалеке от схрона контрабандистов. А спустя месяц он снова их увидел и опознал. Теперь они были одеты, словно славяне из племени древан, и на лодках собирались добраться до венедских земель.

— Шпионы под видом беженцев? — я сразу ухватил суть.

— Да, вождь. Но не шпионы, а убийцы.

— Много их?

— Два десятка.

— И куда они направились?

— Судя по всему, в Зеландию и сейчас убийцы во владениях Вартислава, среди бодричей, которых увозят подальше от войны.

— Воевод Вартислава предупредил?

— Да. И не только их. Послания разослал всем князьям и воеводам. Сколько было голубей, всех отправил.

— Больше Маргад ничего не писал?

— Нет.

— А что от варогов слышно?

— Они подтверждают слова датского купца. Но упоминают, что такая группа убийц, которые наденут личины беженцев, не одна. В Верхней Саксонии вароги обнаружили четыре такие отряда. В основном это германцы, которые знают наш язык и обычаи, и древане. Почти все, предположительно, направляются в Зеландию. Причем среди убийц не только мужчины, но и женщины. Некоторые даже с грудными детьми. Никогда такую не заподозришь.

— И что ты об этом думаешь, Свойрад?

— Они ударят перед началом Крестового похода и попытаются убить наших вождей. Это очевидно.

— Смотри, Свойрад. Сбереги Рарог и мою семью. Не упусти убийц.

— Не упущу, вождь. Жизнь положу, но они не прорвутся.

За разговорами, совершенно незаметно, мы добрались до рунного камня. Поято и Свойрад отправились обратно в Рарог, а я подошел к выходу на тропу Трояна и посмотрел на клетку с птицами, которые продолжали спать.

"А вот интересно, — промелькнула у меня мысль, — если обычного человека усыпить, можно его по древним тропам на себе протащить. Надо будет сказать Ростиху и другим ведунам, кто на тропы Трояна выходит, пусть проведут опыт. Глядишь, подобное знание когда‑нибудь пригодится".