Два великих писателя прошлого века Ильф и Петров некогда писали: «В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошел молодой человек лет двадцати восьми». Перефразируя их строки, про меня, можно сказать следующее. В половине одиннадцатого, с северо-востока, со стороны деревни Чертовицы, во главе небольшого каравана с добычей, в Воронеж въехал молодой человек двадцати пяти лет.

Это был я, собственной персоной, капитан ОДР при ГБ Кубанской Конфедерации Александр Мечников. После всех наших приключений, оставив Володю Липатова и его караван с оружием в Чертовицах, где находилась одна из военных баз Воронежской республики, мой отряд, наконец-то, добрался к городу, от которого до границ родного государства, можно сказать, подать рукой. Осталось всего ничего, пересечь большую часть Воронежской области, северные районы Донского Царства, и мы дома. Ура! Ура! Ура!

От самых радужных мыслей, на моем лице гуляла легкая улыбка, и настроение, так же как и погода, было самым наилучшим. Однако его умудрился испортить отец Герман, который двигался бок о бок со мной, погонял своего невысокого саврасого жеребчика, и с любопытством рассматривал незаселенные городские окраины. Скорее всего, увиденное его не заинтересовало, подобное на своем веку он видел неоднократно и, пристроившись рядом, священник вновь поднял тему нашего спора недельной давности:

– Нет, капитан. Все же вы изрядно сглупили, оставив жителям Березовки жизнь.

– Опять вы за свое, отец Герман, – спорить с православным священником-крестоносцем желания не было никакого, но и промолчать я не мог.

– Если оно так и есть, то я говорю по факту, – не унимался Герман. – Мужиков постреляли, все верно. За разбой на дороге и лживое гостеприимство наказание всегда одно. А вот баб и подростков с мелюзгой пожалели, и это есть слабость. Молодежь вырастет, и молодые березовцы запомнят, кто их отцов под корень вырубил. Рано или поздно, они вам отомстят, я эту подлую породу хорошо знаю.

– Вырастут и ладно. У меня враги и покруче имеются, чем потомки разбойников с большой дороги. Ни я, ни мои воины, особо никого и никогда не боялись, и впредь будет то же самое. Тем более на переправе через Дон, елецкие воины знают о том, что происходило в окрестностях Березовки, мы их предупредили. И если командир у них не тупица, а он мне таковым не показался, то быстро поймет, что богатую деревеньку, в которой не осталось мужиков, можно под себя забрать. Дальше, все просто, подростков в поля, баб в койку, и Березовская община, в том виде, в каком мы ее застали, уже не возродится.

– Как знаете… – Отец Герман снова посмотрел на окружающий нас невеселый пейзаж из обветшавших домов и развалин, и спросил: – Что скажете, капитан. Как вам город?

– Самый обычный.

– А правительство местное?

– Пока не знаю. Посмотрю, как люди живут, и государственная система работает, тогда и скажу. Сами-то, что думаете?

– Я лицо духовное и надеюсь только на Господа Бога нашего и милость Его, – священник вновь начал изображать из себя недалекого умом простака. – Не мне, священнику, делать выводы о светской власти.

– Конспиратор хренов, – пробурчал я, ударил ногами по бокам своего жеребчика и, в сопровождении телохранителей, вырвался вперед.

В том, что отец Герман, наверняка, профессиональный диверсант и шпион, я был уверен на все сто процентов. Его простецкая внешность обманчива, и с ним ухо надо держать востро, а иначе, в одно прекрасное утро можно оказаться в кандалах или вообще не проснуться. Кто его знает, что у этих крестоносцев в голове творится, фанатики же. Впрочем, вскоре пути-дорожки нашего отряда и священников-крестоносцев разойдутся. Они останутся в городе, а мы продолжим свое путешествие.

Итак, мы в Воронеже. Надо признать, это не самое лучшее место, какое встречалось мне за годы походов и странствий по миру, но и не самое плохое. Перед чумой этот город был крупным индустриальным центром с большим количеством предприятий и заводов, которые производили самолеты, вагоны, оборудование, металлоконструкции, шины, керамику, стекло, химию, алюминиевые изделия и экскаваторы. За все надо платить и за индустриализацию Воронеж платил загрязнением воздуха, земли и воды. В дополнение к плохой экологической обстановке, был еще один нехороший фактор. Сползание почвы Окско-Донской равнины и, как следствие, микросейсмическая активность, превышающая норму в несколько раз.

Пришла чума, город вымер, а когда люди стали в него возвращаться, то розливы нефти, выбросы химических соединений, пожары и огромные стаи отожравшихся на мертвечине одичавших собак, сделали его практически непригодным для жизни. Но люди не сдавались, постарались привести в порядок хоть что-то, и имели в этом деле некоторый успех. Они перебили собак, очистили пару городских районов от развалин и были готовы запустить пару заводов. Однако по ресурсам Воронежская область далеко не самый богатый регион Российской Федерации, да и с электричеством им не повезло, и в итоге, сохранившиеся станки и оборудование стояли мертвым грузом и ржавели.

Кроме того, власть в анклаве принадлежит не диктатору и не феодалу, а выборному демократическому правительству из трех человек, Триумвират, так сказать. Поэтому, анклав мог существовать и выживать, но практически не развивался. Как показала история, демократический строй не в состоянии заставить людей совершить сверхусилие для достижения какой либо великой цели. И если бы не постоянные угрозы в лице бандитских группировок, бродивших по области, Донского Царства, на начальном этапе своего становления, агрессивного государства, и сектантов, наступающих с юго-западного направления, Воронежская республика давно бы уже развалилась, а ее граждане разошлись из города в другие поселения. Пока же, сложившаяся сорок лет назад государственная система, хоть и со скрипом, но работала.

Во главе Триумвирата стоит Президент, который решает общие вопросы и координирует работу всех структур общества. Слева и справа, два его товарища. Первый, Министр Промышленности и Сельского Хозяйства, отвечающий за все немногочисленное производство, ресурсы и продовольствие. Второй, Министр Обороны, командующий ополчением, милицией и регулярными соединениями пограничной стражи. Более никого, трех человек, избираемых каждые четыре года, хватает с избытком.

Теперь, что касается населения. Если считать только Воронеж с пригородными поселками, то получается, что в анклаве около пятидесяти тысяч человек. Но, помимо этого, власть Республики, зачастую номинально, признают треть поселений в области, а это еще двести пятьдесят тысяч граждан. В общем-то, для суровых реалий сегодняшнего дня, вполне неплохо.

За такими размышлениями время пути пролетело совершенно незаметно. Караван и отряд прибыли в Гостиный двор, некогда центральный железнодорожный вокзал. Площадь, как водится, используется для стоянки телег и повозок, а гости города, в данном случае мы и священники из Тулы, располагаемся в переделанном под гостиницу здании вокзале. Не сказать, что здесь так уж уютно, но имеются отдельные комнаты, включаемое по часам электричество, спальные места, хоть и потрепанное, но чистое постельное белье, и горячая вода. Нормально.

На то, чтобы привести себя в порядок, мне понадобилось полчаса. После этого собирался пройтись по городу, посмотреть на местный рынок и свести знакомство с городскими купцами, которым я по оптовой цене мог бы сбыть добычу из Березовки. Однако это все пришлось отложить, и причина для этого была очень хорошая. Меня навестили наши старые знакомцы, дипломаты ККФ в Воронежской республике, майор Андрей Татаринцев и капитан Максим Миронов, которых я знал как офицеров дипмиссии при дворе Донского царя Ивана Седьмого. С тех пор немало воды утекло, но дипломаты не изменились ничуть. Они по-прежнему вместе, и работают в паре. Два широкоплечих мужика с мощной челюстью, кадровые офицеры, которые всегда настороже и готовы к бою.

Первым делом, конечно же, расспросы за дорогу и жизнь, и краткие воспоминания о прошлых делах и первом нашем походе в Дебальцево. На это ушло около пятнадцати минут и, вскоре, расположившись втроем в комнате, где я остановился на постой, под горячий свежезаваренный чай, раскинув на столе карту Воронежской области, мы перешли к делам сегодняшнего дня.

– Как вы добрались, мужчины? – спросил я наших дипломатов.

– Пешком, – нахмурился Татаринцев.

– А что так? – удивился я. – Ведь есть путь по Дону, которым еще лет восемь назад купцы из Ростова пользовались, да и самолет могли бы до Воронежа сгонять.

– Река на замке. Сектанты вдоль берегов сидят и расстреливают все, что по Дону идет. Наши промышленники сейчас бронекатера и канонерские лодки строят, но в боевой поход они выйдут еще не скоро. Дай боги, к осени только первый монитор к Воронежу попробует прорваться. А насчет самолетов, то с этим тоже не все так гладко и красиво, как может издалека показаться. Они есть, и помимо АН-2 в Ейске новые типы самолетов начали выпускать. В газетах писали, что почти точные копии пассажирского ЛИ-2 и бомбардировщика СБ. Вот только, падают они слишком часто и, честное слово, по земле ходить спокойней и надежней.

– Понятно. А здесь, в Воронеже, чем заниматься будете? Ведь вы не вдвоем прибыли, насколько я понимаю?

– Конечно, не вдвоем, – майор усмехнулся. – Нас здесь сорок человек. Основная задача, помимо общих дипломатических функций и разведки, работа с местными войсками, милицией и ополченцами.

– Военные советники, что ли?

– Они самые.

– И как вам местные вояки? Сдержат Внуков Зари?

На этот вопрос ответил Миронов, который поморщился, как от резкой зубной боли, и сказал:

– Если сектанты всерьез надавят, то нет, не сдержат. Пограничники, самый боеспособный элемент и местность по области хорошо знают, но их мало. Они взводами раскиданы по всем анклавам, и даже если их в кулак собрать, то это максимум двести пятьдесят человек. За ними, следующими по боеспособности, стоят милиционные части, в общей численности сотен пять наберется, оружия нет, боеприпасов нет, а холодное оружие не освоили. Ну, а что касается ополчения, так это полный атас. Мужички живут, и знать ни про какую войну ничего не хотят. Считают, что все обойдется, а на самый крайний случай они с семьями всегда смогут в лесах отсидеться.

– А правительство местное куда смотрит?

– Оно смотрит на север, куда в случае серьезной опасности сбежать сможет. Единственный, на кого можно положиться, это Качалин.

– Кто таков?

– Министр Обороны и Внутренних Дел в одном лице. Физически слабый человек, возраст преклонный и болеет много, но стерженек внутри имеется, и такой сдаваться не станет.

– Хоть это хорошо, – выпив чая, я посмотрел в пыльное окно, где на площади перед вокзалом чистили лошадей наши воины, и вновь повернувшись к дипломатам, продолжил задавать интересующие меня вопросы: – Пока с Дона к Воронежу шли, сектантов много встретили?

– Нашим путем хочешь домой вернуться? – переспросил Татаринцев.

– Да, тороплюсь, а то запарился на чужбине.

– Сектантов ходит много, и за ними вся территория от Павловска до Миллерово. Считай, почти сто пятьдесят километров по прямой. Что удивительно, мы прошли спокойно. Два раза сатанисты на нас выходили, но пропускали, и преследовать не пытались.

– Действительно странно.

– Очень. Мы крупные отряды встречали, по три и четыре сотни бойцов, но они куда-то на северо-восток перли. При желании, могли бы всех нас в блин раскатать и в лесах положить.

– А что Триумвират говорит?

– Видимо, что-то знают, но отмалчиваются. Мы попытались, навести справки, однако, результат нулевой.

– Ладно, разберемся. Что со связью?

– С Краснодаром, через мощные ретрансляторы в Шахтах и Ростове, каждый день в 20.00 общаемся. О том, что ты уже на подходе, еще вчера сообщили, так что вечером добро пожаловать к нам в гости, сможешь со своим начальством пообщаться и ЦУ получить, а потом посидим, выпьем и былое вспомним.

– Договорились, только адрес скажите.

– Мы на соседней улице остановились, а дорогу к нам тебе любой патрульный укажет.

– Обязательно буду.

На этом разговор сам собой притух, у Татаринцева и Миронова было много дел, и они покинули нас. Дипломаты ушли, а я отправился посмотреть, как устроились воины и где лейтенанты выставили караулы. Удостоверившись, что все в порядке, и настроение личного состава бодрое, вернулся в комнату и занялся тем, до чего в дороге никак руки не доходили.

От покойных братьев Молиных мне достался «сундучок со сказками», как я его сам для себя определил, а если конкретно, то вся их поганая бухгалтерия, где березовцы отмечали каждую свою жертву и добычу, которую с нее сняли. Презабавное чтиво. Мерзкое, конечно, но информативное, хотя занимало меня вовсе не описание злодеяний, а самые разные документы, добытые с мертвецов. Бережливые разбойники не сжигали их, а хранили вместе со своей амбарной ведомостью. В основном здесь были рекомендательные письма от одних деловых людей к другим, и торговая переписка, но помимо этого имелось кое-что и посерьезней. Например, мандат на имя товарища Кривошеина, датированный ноябрем 2062 года:

Мандат.

«Член Совета Народных Комиссаров Гомельской Советской Социалистической Республики, народный комиссар Павел Анатольевич Кривошеин, назначается Советом Народных Комиссаров общим руководителем всего повстанческого движения на территории Липецкой области Союза Советских Социалистических Республик.

Кривошеин П.А. облечен чрезвычайными правами. Всем местным и областным подпольным ячейкам, командирам повстанческих отрядов, комиссарам и сочувствующим гражданам, ратующим за возрождение Великой России в границах 1985 года, предписывается неукоснительно исполнять распоряжения товарища Кривошеина.

Генеральный секретарь Совета народных комиссаров ГССР

Тарасюк В.Н.».

Про Гомельские Советы я кое-что слышал, но питаться слухами это одно, а держать в руках явственное подтверждение тому, что такое государственное образование существует, совершенно другое. А помимо этого мандата, была переписка двух повольников, Вадика Туманова и Валеры Иноземцева. В своих письмах два авторитетных человека, один из Ельца, другой из Усмани, рассуждали о том, как бы им совершить поход в сторону Урала. При этом они приводили много полезных сведений о том, что же их ожидает в пути, и из этой переписки становилось понятно, что связь с Уралом кто-то поддерживает, а разведка Всероссийского диктатора Степанова, не так давно ходила походом до самого Екатеринбурга. К несчастью для Туманова и Иноземцева они со своими небольшими группами повольников сошлись на встречу в Березовке, и там их всех прибили, а переписка, которая не была уничтожена, досталась мне.

С бумагами я провозился часов до шести вечера. Может быть, и дальше бы в них копался, но появился Володя Липатов, который уже успел сдать свой обоз, побывать у себя дома, получить от своего начальника Качалина разнос, а затем благодарность, и новую задачу.

Пограничник в мою комнату почти вбежал, схватил чайник с теплой водой, стоящий у двери, порывисто выхлебал половину, обтер рукавом губы и, серьезно посмотрев на меня, выдохнул:

– Саня, ты меня уважаешь?

Что на это можно было ответить? Только одно:

– Конечно. А чем суть такого вопроса?

– Продай оружие, которое в Березовке добыл. Мне Качалин мозг выел, что я чуть было обоз не угробил и людей потерял. Теперь требует, чтобы я раньше наших купцов у тебя стволы и прочее полезное имущество выкупил.

– Запросто, но учти, возьму только золото или драгоценные камни. Серебро не котируется, объем большой.

– Само собой.

Спустя полчаса, все было улажено. Счастливый Володя Липатов, став обладателем более чем ста семидесяти единиц огнестрельного оружия и некоторого количества боеприпасов, отправился принимать груз. А я, счастливо избавившись от стволов и имущества, которое не мог тянуть с собой на родину, получил восемь килограмм драгоценного металла в юбилейных и коллекционных монетах российской чеканки. Конечно, добычу отдал в полцены, но зато оптом и без всякой волокиты. Переведя выручку на наши «конфы», потер руки, мысленно посетовал о том, что золотой запас братьев Молиных так и не был найден под обгоревшими останками их дома, и подумал о том, как же счастливо я заживу, когда доберусь домой. Это будет что-то, решил я, не жизнь, а малиновый звон.

Впрочем, загадывать плохая примета, и вскоре, прибыв в ППД нашего дипломатического корпуса на территории Воронежской республики, я в этом убедился.

Добротное двухэтажное здание, обнесенное бетонным забором. Меня и сопровождающих воинов встречают наши земляки, все офицеры и сержанты гвардии и госбезопасности. Воины остаются во дворе и обсуждают с нашими «дипломатами» новости из дома, а я прохожу внутрь здания и оказываюсь в радиорубке, где помимо радиста, находится ожидающий связи с «большой землей» Татаринцев.

Мы с майором молча киваем один другому. Время ровно 20.00, и начинается сеанс связи. Первым с Краснодаром общается глава дипломатической миссии, все же он здесь хозяин, а я в это время тихонечко курю в сторонке и стараюсь никому не мешать. Докурил папироску, посмотрел на озадаченного и хмурого майора, который ничего не сказав, выскочил из комнаты как ошпаренный и, надев наушники, приготовился выслушать указания моего начальства.

Как ни странно, на связи оказался не глава ОДР при ГБ генерал-майор Еременко, а его брат Денис, в нашей структуре отвечающий за контрразведку и шпионаж. Голос младшего Еременко, был усталым и глухим:

– Воронеж на связь!

– На связи, у аппарата Мечник!

– Привет Саня!

– Здорово Денис! Где Иваныч?

– Начальник сейчас в пыточных подвалах ГБ.

– Случилось чего?

– Нет, все путем. Он ведет допрос одного фрукта из сектантов. Очень важная птица, которую позавчера гвардейцы из рейда притянули, и теперь он поет, как соловей, только записывать успевай. Что у тебя?

– Дошел до Воронежа, несколько человек в отряде выбыло как «двухсотые», но в целом, все неплохо. Побывал в Ленинградской области, на территории Всероссийского диктата, в Калуге и Орле. Имею много важной и интересной информации. Завтрашний день отдыхаю, а послезавтра выхожу в сторону Дона. Думаю, что пройду без особых проблем.

– Не торопись, Мечник. Для тебя есть работа.

После таких слов Дениса Еременко, захотелось выдать в радиоэфир порцию отборного русского мата, но вместо этого, вобрав в себя воздух, сосчитал до пятнадцати, постарался успокоиться и спросил:

– Денис, у вас совесть есть?

– Имеется, но она где-то потерялась, и мы ее никак найти не можем, – невесело усмехнулся он. – Понимаю, что ты и твои ребята желаете поскорее домой попасть, но есть приказ свыше, и мы его ослушаться не можем. Нужны воины, а в Воронежской области только ты и отряд Татаринцева. Мечник, время поджимает, и сам понимаешь, если бы не обстоятельства, то тебя бы и не трогали.

– Что за работа? – до хруста пальцев, я сжал микрофон.

Денис чуть помедлил, глубоко выдохнул, как если бы он сейчас закурил, и сказал:

– Захваченный в плен сатанист рассказал, что Звездный клан Внуков Зари решил завладеть ядерным оружием. Сейчас, более трех тысяч воинов из разных кланов идут в Борисоглебский район Воронежской области. Задача этих отрядов захватить военный городок Воронеж-45, в котором до чумы находилась центральная база хранения ядерных боеприпасов, так называемый объект «С». Зимой сектанты провели в тех местах разведку, обнаружили Воронеж-45 и попытались завладеть боезарядами. Местный анклав, потомки военных и жителей этого городка, нападение отбил, и в этом году, Внуки Зари решили, не дожидаясь холодов, надавить на них более серьезными силами. Мы не знаем, что сохранилось на объекте и каковы силы обороняющихся, но если хотя бы один специальный артиллерийский выстрел будет захвачен сатанистами, то они смогут разобраться, как его взорвать, и ты понимаешь, куда они его потянут.

– Понимаю. Какова моя задача?

– Завтра же, совместно с тридцатью бойцами Татаринцева, выдвигаешься в Борисоглебский район, поселок Грибановский. До Борисоглебска дойдешь за пять дней. Проведешь разведку, и выйдешь на связь с Шахтами. Доложишь обстановку и, в случае, если местным жителям придется туго, окажешь им поддержку. Продержись неделю, максимум девять дней, и не дай сектантам завладеть ядерными боезарядами. Сегодня в ночь вам на помощь выдвинется гвардейский спецназ. Черепанов обещал уложиться в сроки и проломиться через все вражеские заслоны.

– А если мне не удастся удержать сатанистов?

Еременко-младший снова помедлил, и выдохнул как приговор:

– Сбросишь точные координаты базы. С Ростовского аэродрома поднимется в воздух вся наша хлипкая авиация и постарается раздолбать Воронеж-45 к чертовой бабушке.

– Ясно.

– Тогда удачи тебе, Мечник. Еще один сеанс связи в семь часов утра, получишь более точные инструкции от самого генерала. Отбой!

Голос моего собеседника пропал, а я стянул с головы наушники, положил их вместе с микрофоном на столик перед собой, помянул по маме всех сектантов и прочую шваль, не желающую спокойно жить, и отправился готовить свой отряд к предстоящим боям. Что про Внуков Зари не говори, а вояки они хорошие. На горло их не возьмешь, а значит, драться придется всерьез и с полным напряжением всех сил. Впрочем, как всегда.