Отряд торопился на восток. Каждый воин, включая диковатых сицилийцев Джузеппе Патти понимал, что будет, если Внуки Зари завладеют ядерным оружием. Мы спешили и продвигались по землям Воронежской области настолько быстро, насколько это только возможно.

День первый. По древним автомагистралям прошли от столицы Воронежской республики до Рогачевского анклава.

День второй. Перешли на грунтовые дороги. Форсировали несколько речушек и, почти загнав девять лошадей, глубокой ночью добрались к поселению Анна. Быстрый торг с местным старостой, покупка лошадей, наем проводника, короткий отдых и опять в дорогу.

День третий. Широкая грунтовка сменяется узкими лесными дорогами, пара небольших сел, снова реки и тяжелая переправа. Заночевали в чистом поле.

И вот, день четвертый. Сегодня с утра встали, позавтракали, сели на отдохнувших лошадей и снова тронулись в путь. К полудню достигли Архангельского анклава, последнего поселения на нашем пути, которое подчинялось законам Воронежской республики, и застали здесь полнейший разгром. Поселение, в котором по последней переписи населения устроенной Триумвиратом проживало более двух с половиной тысяч человек, было вырезано под корень, да так, что нам не удалось найти ни одного уцелевшего. Работали сатанисты, по трупам и отметкам на стенах домов, становилось понятно, что это были Фиолетовые Ромбы, с которыми моему отряду уже доводилось встречаться во время обороны Дебальцево.

Вот уже пятнадцать минут половина моих бойцов, особо не скрываясь, осторожно продвигается по развалинам поселка Архангельский. Вторая половина отряда, разумный пес Лихой и воины Татаринцева, взвод под командованием Миронова, обходят поселение с флангов.

Солнечный и жаркий полдень. Двигаюсь под самой стеной. Металл автомата немного холодит потные ладони и, осторожно ступая по битым кирпичам и мусору, устилавшим все пространство небольших улочек, так же, как и мои воины, я высматриваю врага. Никого. Тишина и только наши осторожные шаги, нарушают ее. Можно подумать, что мы здесь одни, и только мертвые глаза мирных граждан, вчера вечером перебитых в своих домах, наблюдают за нами. Но это не так. Лихой чует врагов, сатанистов не менее сотни, да и мы, люди опытные, подмечаем, что к чему. На соседней улочке ворона взлетела, а чуть дальше камушек из дома вывалился. Внуки Зари здесь, они не ожидали нашего появления, и уйти из городка не успели. Те, кто против нас, наверняка, арьергард, который прикрывает тылы более крупного подразделения, утром отправившегося из уничтоженного поселения на восток.

Мы прошли треть городка, углубились в него, и вот-вот выйдем на площадь перед местной управой. Именно там должен состояться бой. С окраинного двухэтажного дома я смотрел вперед, прикидывал, где бы на месте сектантов сделал засаду, и пришел к выводу, что площадь практически идеальный вариант. На ней уцелело три здания из старых времен и имеется пара неплохих деревянных сооружений, сильно похожих на наблюдательные вышки. Подходов всего два, по улицам, с севера и востока, и если противник будет вести обстрел открытого пространства из луков и огнестрелов, которые, наверняка, у него имеются, сектанты должны нас задавить. Врагам кажется, что отряд идет в ловушку, но это совсем так.

Сработала УКВ-радиостанция на моей портупее, и голосом Лиды доложила:

– Мечник, мы на позициях. Восточный выход из поселка перекрыт. Начинаем закрепляться на окраине, и идем вперед. В центре будем через двадцать минут. Лихой пробежался по лесу, все спокойно.

– Понял, – ответил я. – Работайте по плану. Ни одна сволочь уйти не должна.

Прижимаясь к стенам заборов, узкими змейками, группы шли вдоль центральной улицы. Воины входили в дома, осматривали их и вновь появлялись на улице. Отряд готов к бою, и чем ближе мы к центру поселения, тем сильнее напряжение. Не торопясь и не спеша, мы подходим к засаде, которую нам организовал противник, и вот, остался всего один обшарпанный и битый временем трехэтажный дом. За ним площадь перед городской управой.

Ко мне подходит Игнач и докладывает:

– Чисто! В тылу никого, разведка противника отошла и теперь все сектанты в центре!

– Хорошо! – отвечаю я. – Обходите площадь по кругу. Сейчас Лида и Миронов со своими воинами подойдут и начнем. ВОГи еще есть, так что закидаем здания, где упырки закрепились, и атакуем. Начнем с управы, а затем и жилые дома возьмем. Думаю, до вечера управимся.

– Боеприпасов жалко.

– Людей еще больше жаль.

– А может, ну их этих тварей, что здесь засели? Пройдем мимо и уже в лесах с ними разделаемся?

– Забыл, кто такие Внуки Зари и как они в лесах дерутся? Если их в тылу оставить, в загривок вцепятся и не отпустят.

Игнач пнул ногой обломок кирпича и хмыкнул:

– Да, пожалуй, что и подзабыл.

– Вот то-то же. Начинаем. Ты со своими парнями влево иди. Серый справа зайдет, а Крепыш и Патти пока со мной.

Время тянулось очень медленно. Сектанты по прежнему ждали нашего появления на площади, а мы поступали по своему разумению и в ловушку не торопились. Все спокойно и тишина продолжает давить на психику. В окрестных домах, на вторых и третьих этажах пару раз бликнула оптика. Отлично. Наши снайпера уже на позициях. Пользуясь развалинами и зарослями, отряд скрытно завершает окружение противника. И в этот момент, вражеские наблюдатели на крыше местной управы замечают, что группы Лиды Белой и Миронова обходят их позицию с тыла и перекрывают сектантам единственный путь к отступлению.

Вражеский командир, кто бы он ни был, сориентировался быстро. Он понял, что раз его окружают, значит, у нас есть что-то способное выбить его из здания управы и жилых домов напротив, и решил пойти на прорыв. В принципе, для нас это даже лучший вариант, чем штурм. Сектанты толпой начали выбегать из своих укрытий с явным намерением прорваться через восточную улочку, но их встретили настолько плотным огнем, что в первые же минуты боя они потеряли около сорока человек и стали отступать обратно. Однако было поздно, я уже отдал команду на контратаку, и так получилось, что в городскую управу мы вломились одновременно, сатанисты с одного входа, а мы с другого.

Мои воины врываются в здание. Двери выбиваются, занимаются удобные для боя позиции и, в сопровождении Арсена и молодого снайпера Фомки, я иду за ними следом. Столкновение с сатанистами происходит неожиданно. Вот, только что в полутемном коридоре перед нами никого и, как-то резко, из-за угла появляются сразу три размалеванные морды.

Не думая и действуя исключительно на вбитых в меня рефлексах, вскидываю автомат и короткой очередью в три патрона, валю передового противника, косматого мужика с озверевшим лицом лет тридцати с обрезом гладкоствольного ружья в руке. Тот падает и, уже умирая, делает один-единственный выстрел. Крупная картечь, наверняка, рубленый свинец, с такой мощью бьет в старый потолок, что из него выпадает несколько кусков бетона и штукатурки. К счастью, нас не задевает, и бетонные куски, с грохотом падают нам под ноги. Двух других сектантов длинной очередью валит Арсен, а Фомка, со своей винтовкой, зацепился за стену и отреагировать не успел.

Схватка за нами, мы продвигаемся дальше по зданию и выходим в холл на первом этаже управы. С одной стороны десяток сатанистов, отстреливаясь из луков и двух автоматов, держат узкий проход в левое крыло здания, а с другой парни из группы Серого, вперед не торопятся и чего-то ждут.

– Серый! – прячась за большим разбитым дубовым столом, выкрикиваю я в пыльное пространство помещения.

– Здесь! – его голос доносится из комнатки напротив.

– Почему остановились?

– Ждем, пока пластуны сектантов снаружи обойдут.

– Не давать противнику опомниться! Пару гранат и вперед!

– Понял! – отвечает лейтенант, и спустя пару секунд доносится его крик: – Берегись, гранаты!

Две гранаты РГД-5, в пыльном облаке холла проносятся через простреливаемое пространство и падают среди сектантов. Все зажимают уши и прячутся в укрытиях, но в закрытом помещении взрывы все равно слышны очень хорошо, а часть осколков проносятся над нашими головами. Трясет пол, сверху снова летит штукатурка и отсыревший бетон. Воины Серого кидаются в проход, прорываются в левое крыло управы, и вскоре здание очищено.

После зачистки и доклада Серого о том, что все в порядке, вместе с Фомкой мы поднимаемся на второй этаж. Паренек пристраивается возле узкого сквозного проема в стене, не торопясь, готовится к стрельбе и, уложив ствол древней винтовки Мосина на кусок арматуры, не оборачиваясь, говорит:

– К стрельбе готов!

Мне давно хотелось посмотреть, как этот молодой охотник из Козельска будет действовать в бою и, достав из футляра бинокль, я отхожу вглубь комнаты, становлюсь напротив окна, и высматриваю для него цель.

– Крыша дома напротив. Стрелок с АКМом, который за печной трубой прячется, видишь его? – спрашиваю парня.

– Да, – отвечает он.

– Работай!

Практически сразу следует один выстрел, и вражеский автоматчик, раскинув руки, летит наземь.

– Второй этаж, левое угловое окно, боец с луком, – замечаю я новую цель для парня. – Вали его!

Еще один выстрел, лучника отбрасывает от окна, а Фомка поворачивается ко мне и спрашивает:

– Ну, как?

– Молодец! Остаешься на месте и выбиваешь всех, кто не наш.

– Сделаю, командир!

Спустившись вниз, вместе с группами Серого и Игнача спешу на усиление офицеров Миронова. Пока мы с боем, с лихого наскока, брали городскую управу, в жилых домах все шло не так гладко. Судя по тому, как правильно в них организована оборона, там был командир, который не потерял голову, и стремится продержаться до темноты, чтобы прорваться в лес. Ворваться в здания на плечах сектантов у наших групп не вышло, и теперь, приходилось напрягаться. Крепыш с Патти в помощи не нуждались, бойцы Лиды держали периметр и проверяли подвалы, в которых могли затаиться недобитки, а вот Миронову для штурма сил не хватало.

Наше усиление успевает как раз вовремя. Один из бойцов, связав вместе три гранаты, подбирается к подъезду, из которого ведется интенсивный огонь. На одной из гранат он выдергивает чеку, ловко изогнувшись, кидает всю вязанку внутрь и отскакивает в сторону.

Взрывная волна выносит разбитые двери и пару оконных рам, наиболее близких к месту взрыва. Затишье, и снова, тот же самый ловкий боец из дипломатической миссии, одну за другой, отправляет в подъезд еще две гранаты. Снова взрывы, а после них пришел черед штурмовых групп, которые ворвались внутрь.

Проходит пара минут, и поступают доклады:

– Первый этаж за нами!

– Второй наш!

– Третий, проблемы, имею одного раненого, лестница обвалена, наверх пройти не могу!

Взяв рацию в руки, я скомандовал!

– На третий этаж не лезть! Оставить заслон и приготовить материал для костров! Будем выкуривать гадов!

– Понял! – отвечает незнакомый офицер.

Только рация замолчала, как откликнулся Крепыш:

– Второй дом взяли, в потерях трое раненых!

– Собирайте трофеи и боеприпасы. Всем отдыхать, а мы пока последних сектантов выжигать будем.

Стрельба затихла. Сатанисты не стреляют, да и нам зазря боезапас изводить, смысла нет. Офицеры Максимова отрывают в жилых комнатах паркет и тянут его к лестнице на третий этаж. Туда же летит вся обнаруженная в жилищах местных жителей одежда и домашняя мебель. Пожар будет славный, такой, что ни один вражина не уцелеет.

Проходит несколько минут, и с третьего этажа выкидывают белый флаг, грязную простынь на швабре. Это что-то новенькое, и такого, чтобы Внуки Зари использовали знак перемирия, я до сего момента никогда не видел.

– Эй, не стреляйте! – сверху донесся смутно знакомый мне голос.

– А чего хотел? – встав в не простреливаемой сверху зоне и подняв голову, спросил я.

– Говорить хочу. Кто самый главный?

Голос вновь показался мне знакомым и, переворошив память, я вспомнил, где встречался с тем человеком, который сейчас сидел наверху. Это был Ига Косец, военный вождь Фиолетовых Ромбов. Некогда, в Дебальцево, этот сектант со своими воинами захватил в заложники рабочих местной металлообрабатывающей мастерской, и тогда, в обмен за жизни мирных граждан, я выпустил его из городка. Теперь же, расклады совершенно иные, и в душе я почувствовал моральное удовлетворение оттого, что такая сволочь как Косец попался в капкан.

– Ига Косец, это ты? – окликнул я вождя Фиолетовых Ромбов.

– Да, так меня зовут. А ты кто?

– Александр Мечников. Помнишь такого?

Некоторое замешательство и ответ:

– Да, я помню тебя, Мечник. Ты родственник Мясника, и ты сорвал нам захват Дебальцево.

– Зачем белый флаг выкинул, Ига? Заложников при тебе нет, а договариваться с тобой не интересно.

– Хочу в бою погибнуть, а не в огне сгореть. Мой топор против любого холодного оружия. Схватка один на один.

– А смысл, Ига? Мне бойцами рисковать просто так не хочется.

– Информацию о нашем войске дам.

Во время разговора ко мне подтянулись офицеры и, посмотрев на них, я спросил:

– Что думаете?

За всех ответил Игнач:

– Пусть говорит, мы все равно ничего не теряем. А желает схватки, так без проблем. У нас Мустафа Рыжий с собой парные клинки постоянно таскает. Разделает этого дикого сатаниста как барашка, тот и сделать ничего не успеет. Конечно, можно и Арсена выставить, но Мустафа лучше.

Признав слова казака верными, я вновь поднял голову, и продолжил общение с Игой:

– Будет тебе схватка. Спускайся.

– Слово дай.

– Клянусь, что если информация Иги Косца будет для меня важной и интересной, он умрет с оружием в руках во время честного поединка.

Вскоре Ига Косец, перекинув деревянную сходню с третьего этажа на огромную кучу горючего материала, лежащего на лестничном пролете, спустился вниз. Бойцы Максимова рванулись наверх, думали, может быть, кто-то еще уцелел, но застали там только трупы пятерых рядовых сектантов покончивших жизнь самоубийством.

Вождь Фиолетовых Ромбов широкоплечий длиннорукий мужчина с татуировками на обеих щеках, одетый в серые брезентовые штаны и грубую рубаху, с мощным обоюдоострым топором в кожаном чехле за спиной, спустился вниз, вышел из дома и сразу же подошел ко мне и офицерам.

– Где мой противник? – почему-то, глядя в небо, спросил он.

– Посмотри, – я кивнул на Мустафу, который неподалеку готовил к бою два кривых меча, с которыми никогда не расставался.

Ига смерил оценивающим взглядом высокого мускулистого парня, и удовлетворенно кивнув, произнес:

– Хороший боец, жаль только, вскоре я его убью.

– Посмотрим, а пока, расскажи мне о том, куда направляется ваше войско?

Я ожидал, что сектант будет лгать, и выкручиваться, но на мое удивление, он ответил правдиво:

– Наша цель городок Воронеж-45 в Борисоглебском районе Воронежской области. Скажу сразу, я не знаю, что там может быть. С нами были люди из Звездного клана, они руководили действиями всех отрядов и о своих целях нам не говорили. Все что мне известно, это то, что Звездные хотят добыть оружие невиданной мощи, способное переломить ход всей войны. Это что-то из прошлой эпохи.

– Сколько воинов в войске?

– По двести пятьдесят бойцов от каждого клана и двести Звездных. Вместе с нами было три тысячи двести бойцов.

– Что с вооружением?

– От кланов пошли лучшие воины, и при них самое лучшее оружие. Фиолетовые Ромбы бедные, у нас мало огнестрельного вооружения, поэтому вы нас так легко и победили, да и я виноват, принял вас за местных пограничников, которые еще не пуганые, а знал бы, что против моих воинов твой отряд, сразу бы в лес отошел.

– Не об этом сейчас речь, – оборвал я его и задал следующий вопрос: – Почему против небольшого городка Звездные отдельное войско кинули? Неужели Круги не справились бы? Ведь это их направление.

– Без понятия, хотя могу предположить, что Звездные опасаются интриганов из клановой верхушки, которые могли бы древнее оружие себе забрать.

– Сколько бойцов в Воронеже-45?

– Зимой наш разведывательный отряд встретили четыреста воинов, среди которых пятая часть женщины. Вооружение неплохое, сплошь автоматы и пулеметы, но с боеприпасами проблема, было заметно, что их экономили.

– Какие планы у Звездных?

– Как обычно. Рассыпаться по окрестным лесам. Малыми силами провести разведку боем, показать свою слабость, выманить из укреплений часть сил обороняющейся стороны и разгромить их. Затем, допрос пленных с пристрастием, попытка шантажа и, если она не увенчается успехом, общий штурм.

– А это поселение, зачем уничтожили?

– Попалось на пути, вот и решили на всякий случай подчистить, – вождь прервался, посмотрел на Мустафу, который уже вышел в центр небольшой площадки перед домом, и сказал: – Еще один вопрос, и на этом все.

Спрашивать Игу можно было до бесконечности, но я задал вопрос личного характера:

– Скажи, Косец, а зачем ты хочешь в бою погибнуть, а не совершил ритуальное самоубийство?

– Сам не знаю. Чувствую, что так правильно, вот и все.

Резко развернувшись ко мне спиной, он вытащил топор, и решительным шагом направился к своему противнику. Когда расстояние между ним и обоеруким воином сократилось до трех метров, он остановился, чуть кивнул, и приподнял свое оружие на уровень груди.

– Готовы? – находясь в стороне, спросил я бойцов.

– Да! – одновременный ответ от обоих.

– Начали!

Первым в атаку перешел Ига Косец. Он резко и неожиданно шагнул вперед, и его топор, со свистом, пролетел над головой Мустафы, который успел пригнуться, и отскочить в сторону. С радостной улыбкой, военный вождь Фиолетовых Ромбов наступал на нашего воина, а тот, не нанося ни одного ответного удара, собранный и сосредоточенный, прикрываясь своими клинками, только уклонялся от его стремительного и смертельноопасного оружия. Так продолжалось не менее минуты. Все мы, бойцы отряда и офицеры, наблюдающие за схваткой, которая при любом исходе будет стоить жизни одному из поединщиков, не понимали, почему же Мустафа медлит и не переходит в контратаку. Но вот, наш боец активизировался. Он провел серию из нескольких ударов по верхнему уровню и, поймав Игу на том, что тот был вынужден защищать свою голову, подобно гадюке, которая жалит неожиданно, извернулся, полоснул по его ногам клинками и снова отскочил.

Мустафа хорошо все сделал, просек противнику левое бедро до самой кости, и алая кровь потоком хлынула из вен сектанта. Однако адреналин все еще переполнял Игу и, казалось, что он не замечает тяжелой раны. Не обращая внимания на то, что прихрамывает, сатанист кинулся вперед. Видимо, он надеялся на еще один-два удара, но воспитанник турецких кочевников, встретил его игрой своих клинков, отвел очередной взмах топора в сторону, и сектант на секунду остановился. Мустафа, на это и рассчитывал. Красиво и грациозно, как будто это игра, а не бой, он прыгнул на Игу, и оказался с его левого бока. Блеск стали, косой удар сверху вниз, еле слышный свист клинка, и отрубленные руки Иги Косца, сжимающие топор, падают в пыль.

Вождь по-прежнему не кричит, а только смотрит на Мустафу. В его глазах боль и немая просьба, и воин, поняв, чего желает его враг, наносит последний завершающий удар. Выпад вперед, и изогнутое лезвие вонзается под подбородок. Сталь проникает в мозг Иги Косца и, уже не мучаясь, он валится на свое грозное оружие.

Наш воин стряхивает с клинков кровь, склоняется в легком поклоне над телом военного вождя, как это велит делать обычай воспитавшего его племени, и в полной тишине, готовой вот-вот взорваться приветственными криками, говорит:

– Достойный противник был.

– А-а-а! – радуются наши воины, подхватывают Мустафу на руки и несколько раз подкидывают его вверх.

Были бы мы сейчас где-то в спокойном месте, устроили бы по поводу славной победы пиршество и отдохнули от всей души, но время поджимает. До темноты еще три часа, и за эти сто восемьдесят минут надо успеть преодолеть хотя бы десяток километров.

Боеприпасы с трупов сектантов и добыча собраны, лошадей привели в городок и, оставив в Архангельском проводника из Анны, нескольких молодых бойцов, Луку Бастико и шестерых наших раненых, которые все вместе должны завтра отправиться в сторону Воронежа, мы снова начинаем движение. Скоро, скорее всего, уже следующим вечером, отряд достигнет Борисоглебска и Грибановского поселения, а там уже основные силы врага и новый бой.

– По коням! – звучат команды сержантов.

– Дозорная группа вперед!

– Не спать, воины!

Отряд уже в седлах, вспрыгиваю на лошадь, становлюсь в центре походного строя, и даю отмашку рукой: «Пошли!».