Вышли хорошо. Двигались бодро, и даже не смотря на ночь, по тропам и проселочным дорогам, которые были подробно обозначены на картах москвичей, километра три с половиной в час, проходили. И так, без больших остановок и привалов, отряд топал до трех часов утра, пока Лихой не почуял двигающихся нам навстречу дикарей.

Воины быстро и четко заняли оборону, все честь по чести, схемы отработаны не раз и заминок нет. Отряд закрепился метрах в двухстах от бывшей автострады, которая сейчас была самой обычной широкой тропой из щебня и утрамбованной грязи.

Сидим. Ждем. Наблюдаем за дорогой, и вот, минут через десять появились первые дикарские дозоры, несколько десятков охламонов в звериных шкурах, в сопровождении собак. Мы шли не по основным путям перемещения дикарей, обходили их стороной, а потому, рассчитывали на то, что мимо нас проследует лишь какая-то часть боевой орды вождя Намбы, и после этого отряд продолжит свой путь. Расчет оказался верен, за разведкой пошли воины, по прикидкам, около полутора тысяч мужчин и около семи сотен собак, которые шныряли вокруг походных колонн, и вынюхивали опасность. Такой расклад был предусмотрен, наши следы заранее щедро засыпаны смесью перца, табака и химикатами, дорога от нас далече, лес густой, луна светит неярко, так что обнаружения мы не опасаемся, хотя возможные пути отхода на всякий случай прикидываем.

Боевая орда потоком движется на север, и я наблюдаю за «зверьками» в прибор ночного видения. Эти дикари похожи на тех, которых я видел во время боев за Батайск, или же во время рейда нашей гвардейской роты по бывшему Кагальницкому району Ростовской области. Те же самые, не отягощенные раздумьями, тупые бородатые морды. На голове свалявшиеся колтуны, стоящие торчком, а лица никогда не знали, не то что бритвы, но даже ножниц. Одежда незамысловатая: грубые кожаные и шерстяные штаны, на груди что-то вроде безрукавок из плохо выделанных шкур, на ногах хлипкие сапоги или лапти из липовой коры, и только некоторые одеты в трофейную одежонку, которая в любом случае, более удобная и лучшего качества, чем племенные поделки. Вооружение тоже незамысловатое и самое простейшее, тут тебе и самодельные копья, и выточенные из рессор ножи с мечами, и луки, и несколько огнестрельных стрелковых образцов, включая пару ручных пулеметов. В общем, полнейшая мешанина, и на первый взгляд, «зверьки» похожи на «беспределов» как родные братья.

Однако пока они идут, имеется возможность разглядеть их более подробно, и чем больше я за ними наблюдаю, тем больше замечаю различий. Пришедшие на Кубань и на Дон неоварвары были полнейшим сбродом и, не смотря на наличие вождей, на марше двигались неорганизованными толпами, с разведкой и дозорами, но все же без всякого плана и стройности в рядах. Эти же, были разбиты на отряды. Примерно по тридцать, пятьдесят и сто воинов, а собаки бегали не сами по себе, при своих хозяевах, которых знали с самого рождения, а под контролем специальных людей, у которых имелся некий отличительный от всех остальных знак, продолговатая меховая шапка на голове. Да и с оружием, тоже, не все так просто, как кажется на первый взгляд, некоторые формирования имеют явное разделение на стрелков и обычную пехоту. Видимо, я прав. Военное искусство дикарей эволюционирует и, учитывая скорость их наступления на цивилизованные анклавы и высокую рождаемость, в будущем они доставят нам немало хлопот. Есть над чем подумать самому, и чем высокое столичное начальство озаботить.

Мы дожидаемся, пока нас минуют тылы этого войска, еще некоторое время ждем, и двигаемся дальше. До утра еще далеко и расслабляться не стоит. Чем больше между нами и войском дикарей расстояние, тем лучше, а значит, встали, попрыгали и дальше поперли.

Идем час, второй и третий. Начинает светать, отряд уже полностью на подконтрольной дикарям территории. Где-то неподалеку стоят их походные шатры, сильно похожие на индейские вигмамы. Рядом с этими переносными жилищами всегда находятся самки и молодняк «зверьков», отсюда воины могут получить подкрепления и, скорее всего, поблизости находятся усиленные патрули. За минувшие десять лет, московские егеря неоднократно налетали на подобные передвижные стойбища и уничтожали их без всякой жалости, и дикари, конечно же, боролись с этими лихими парнями, как только могли. Надо остерегаться, и мы бережемся. Не смотря на рассвет и хорошую видимость, не торопимся, высылаем вокруг основных сил дозоры из лучших следопытов-лесовиков, да и Лихой не расслабляется. Пес находится в постоянном движении, идет впереди и тем, что у нас имеется такой отличный помощник, пусть даже не человек, все воины и офицеры очень довольны.

В полдень останавливаемся на дневку. Справа слегка холмистое поле, а за ним узкая извилистая речушка. Дальше, на другом берегу, очередное дикарское поселение, рассчитанное на проживание трех-четырех сотен «зверьков», третье, которое было встречено нами за этот день. Впереди и позади лесная чащоба. Слева заросли осоки и каких-то извивающихся молодых побегов, а дальше большое болото, густое, ядовито-зеленое, вечно ждущее добычу и чрезвычайно вонючее. Если вдруг нас заметят, и нам придется отходить, то в эту гнилостную топь, мы полезем только в самом крайнем случае.

Связисты Кума вызывают группу Белой, которая должна доложиться о своем положении. Лида опасается радиопеленгации и, обменявшись несколькими предложениями, связь прерываем. Присев на свой рюкзак и смахнул с грязного лба пот, я посмотрел на молодого сицилийца Бастико, крутившегося рядом, и окликнул его:

– Лука.

– Си, сеньор, – мгновенно откликнулся паренек, который за все то время, что пробыл с нами, стал неплохо понимать русскую речь и немного на ней изъясняться, но откликался по-прежнему на родном языке.

– Всех лейтенантов сюда.

Лука кивнул и побежал по группам собирать моих офицеров. Проходит пара минут и все в сборе. Лейтенанты рассаживаются вокруг, и я ввожу их в курс дела:

– У Лиды и ее бойцов полный порядок. Парни немного подпили, и в Дмитрове подрались с полицейскими, так мало того, местный мэр толком не знал, кто они такие, и про гарантии от московских министров ничего не слышал. В итоге, принял их за обычных наемников, решил действовать грубо, кинул на них солдат, но тех разоружили, а дальше все покатило по плану. Наши ребята обезвредили шпиков, приставленных к ним, угнали два грузовика из дмитровского гарнизона, и через Яхрому и Зеленоград, добрались до Истры. Там автомобили пришлось бросить, и они идут к границе Всероссийского диктата. Сейчас они в лесах и погони за собой не наблюдают.

– Отлично, – за всех собравшихся сказал Игнач.

– Да, – подтвердил я и спросил: – За колонной дикарей, которая рядом с нами ночью прошла, все наблюдали? – Лейтенанты согласно покивали головами, мол, да, наблюдали. – И как вам эти вояки?

– Самые обычные варвары, – откликнулся Серый.

– Мясо, – самоуверенно и с пренебрежением протянул Кум. – Москвичи эту толпу остановят, расколошматят и обратно в лесные дебри загонят.

– Темно было, а мой ПН-93, не самый лучший прибор, чтобы подробности рассматривать, – ответил Игнач.

Последним высказался Крепыш, за минувший год, поднаторевший в тактике и ставший из хорошего сержанта отличным офицером:

– Организованные черти, покруче тех, с кем мы на Дону воевали, будут.

– Вот именно, – я одобрительно кивнул на слова Крепыша, организованные. Именно поэтому, доведите до каждого нашего бойца, чтоб ушки держали на макушке и не думали, что они на прогулке.

– Это понятно, – Кум посмотрел на своих связистов, пакующих рации.

– Ничего, еще раз все повторите. До вечера всем отдыхать. Чуть начнет темнеть, продолжим движение. Свободны.

Офицеры разошлись, и только Крепыш задержался. Он кивнул на раскинувшееся за речкой стойбище и произнес:

– Не понимаю, местность открытая, а у москвичей есть вертушки. Почему они эти кочевья с воздуха не уничтожают, а ограничиваются только работой егерей?

– Наверное, не так уж и много у них этих вертолетов, да и дорогое это по нынешним временам удовольствие, полеты. Разведчики и диверсанты, которые корректируют наводку тяжелой артиллерии или сами вырезают стойбища, обходятся гораздо дешевле.

– Да, скорее всего, так оно и есть. Стойбищ больших нет, а небольшие, вроде этого, с воздуха выбивать нерентабельно. Ладно, пойду отдыхать, через несколько часов снова в путь, а ночной марш через дебри дело нелегкое.

– Давай, я тоже передохну.

Пока проходил совет, Лука Бастико приготовил обед, нарезал сушеное мясо, достал галеты и флягу с водой. Такая вот нехитрая походная еда. Перекусили, я отстегнул от рюкзака пропиленовый коврик, раскатал его под развесистым деревом, под голову, положил рюкзак, прилег и намеревался проспать до самого вечера. Однако подремал всего пару часов.

– Командир, – меня потрепали за плечо.

– Что случилось? – открыв глаза, я увидел над собой встревоженное лицо одного из бойцов.

– У дикарей в стойбище суета. «Зверьки» бегают как оглашенные, и пару раз кто-то стрелял.

Окончательно проснувшись, я направился к опушке леса, где находились наши наблюдательные посты и, спрятавшись в кустарнике, в бинокль стал наблюдать за стойбищем, в котором, действительно, происходило что-то необычное. Немногочисленные, оставшиеся на хозяйстве воины метались между серыми треугольниками своих походных жилищ. Рядом с ними бегали собаки, а женщины и молодняк быстро сбивались в кучки и оттягивались в небольшую рощу рядом с кочевьем. Раздался еле слышный выстрел, по звуку не разберешь, что это такое, но, скорее всего, стреляли из винтовки или карабина. Странно это все и под сердцем поселяется неосознанное беспокойство.

Наблюдение продолжается уже минут десять. Все то же самое, в стойбище дикарей необъяснимая суета, самки и детеныши в полном составе покинули походный лагерь и под охраной двух десятков псов расположились за его пределами. Вновь раздаются выстрелы и на примыкающей к речке окраине, возле крайних вигвамов, я вижу трех мужчин и двух женщин, которые бегут к воде. На «зверьков» эти люди не похожи, мужчины одеты в камуфляж, лица чистые и бород не наблюдается, а в руках у них огнестрельное оружие. Что касаемо женщин, то так сразу, издалека, и не определишь, кто они, одеты в рванину, подобно той, что иногда варварские самки носят, но бегут вместе с вооруженными мужиками добровольно, так что, скорее всего, не дикарки.

Беглецы сходу бросаются в реку, а один из них, приземистый крепыш с автоматом в руках, остается на месте и пытается прикрыть остальных. Дикари и около десятка боевых псов бросаются вслед за ними. В одиночного бойца летят стрелы, собаки обходят человека с оружием по флангам, а он, встал на колено и бьет в преследователей короткими злыми очередями. Стреляет этот храбрый, оставшийся один, человек, метко, ничего не скажешь, несколько «зверьков» и пара собак падают наземь. Однако у него заканчиваются патроны. Перезарядить оружие он не пытается, бежать тоже и, вытащив из рюкзачка за спиной, что-то вроде металлической цепи, остается на месте. На храбреца кидаются псы, он отмахивается от них, но силы неравны и подбежавшие дикари, бьют его копьями.

Оставшемуся в заслоне мужичку пришел конец, это понятно, и я вновь наблюдаю за беглецами, которые уже выбрались на наш берег, и бегут по полю. Причем несет их нелегкая не куда-то, а прямо на нас. Дикари входят в воду, и продолжают преследование, и здесь даже не профессионал поймет, что беглецам не уйти. Женщины слишком медлительны, явно, никогда не бегали, а мужчины, которые их не бросают, хоть и выглядят как хорошие бойцы, «зверьков» и собак не удержат.

– Снайперов сюда! – бросил я за спину.

Пятерка наших лучших стрелков с СВД и СВДС появилась на зов сразу же. Весь отряд проснулся, воины понимали, что нас обнаружили, паковали рюкзаки и готовились к бою. Повернувшись к стрелкам, я кивнул на поле и на беглецов, которые находились от нас уже метрах в трехстах:

– Прикройте людей!

Стрелки молча заняли удобные позиции, а мне остается только продолжать наблюдение. Женщины, симпатичные и молодые, мордашки которых уже можно разглядеть вполне отчетливо, выдыхались на глазах. Одна из них чуть не упала, но слегка полноватый парень, с красным от натуги лицом, вовремя подхватил ее, закинул руку обессилевшей беглянки на плечо и продолжил свой бег. Дикари, видя, что вот-вот настигнут добычу, заверещали что-то неразборчивое, и погоня стала расходиться веером. Вперед вырвался здоровенный космач, с покатым лбом, матерый хищник, знающий свою силу, не иначе, как знатный воин или вождь. Одет неплохо, в чудом дотянувший до наших времен спортивный светло-синий костюм из синтетики, а в руках держит метровую дубинку, которая на солнце отблескивала всеми цветами радуги. Знакомая фишка, что-то среднее между гетманской булавой и палицей, оголовье покрывается цветным стеклом, и подобное оружие рядовые члены племени не носят.

Сухой щелчок. Первый выстрел наших снайперов, и передовой воин, роняя свое красивое и грозное оружие, которое он уже был готов кинуть в спину одного из беглецов, на миг застыл на месте, и рухнул в невысокую траву. Остальные стрелки поддержали товарища. Дикари и боевые псы начали погибать один за другим. Кто-то из оставшихся в живых варваров, выкрикнул команду, и все как один, «зверьки» и животные, затаились в траве и ползком стали откатываться обратно к реке.

Тем временем, беглецы вбежали на опушку. Мужчины выставили перед собой стволы своего оружия, на первый взгляд, самодельные винтовки, а женщины, прижались к стволу дерева и спрятались за их спинами. Я подошел к ним, и осмотрел этих людей поближе. Женщины, точнее сказать, молоденькие девчушки, лет по семнадцати, может быть сестры, сильно похожи одна на другую, симпатичные шатеночки. Одеты как дикарки, тела прикрыты какими-то грязными лохмотьями, а на ногах простые обмотки из собачьей шкуры. Их защитники, тоже сильно не отличаются, один брюнет, второй лысый, черты лица округлые, небольшая склонность к полноте, но держатся бодро, видимо физическая подготовка имеется, на вид каждому лет по двадцать, хотя сейчас этого точно не определишь.

– Кто вы? – обратился ко мне брюнет, тот самый, который тянул с собой обессилившую девушку. – Московские егеря?

– Нет, не егеря, – я кивнул на винтовку в руках парня: – Опусти оружие, а то выстрелит ненароком, и некрасиво получится, мы вас спасли, а вы в своих благодетелей стреляете.

– А никто вас об этом не просил, – огрызнулся парень, но винтовку при этом опустил и, видимо по привычке, приставил ее к ноге. Его напарник, сделал то же самое, и беглец, снова спросил: – Кто вы?

– Дальняя разведка Кубанской Конфедерации, капитан Мечников. Теперь, когда я представился, того же самого ожидаю и от вас. Пока дикари очухиваются, и пока вы приходите в себя, у вас имеется десять минут, за которые ты должен рассказать мне кто вы такие и как здесь оказались. Если не дурак, то поймешь, что от этого твоя жизнь зависит, так что не тяни резину и излагай все коротко и по существу. Понял?

– Ну, да, – парень кивнул, оглянулся себе за спину, ободряюще улыбнулся девушкам, и снова повернулся ко мне: – Мы из Захаровского поселения. Меня Илья зовут, моего друга, Виктор, а того, кто наш отход прикрывал, Михаилом звали. Мы служим в дружине Захаровского Старейшины Андрея, верного вассала Тульского патриарха. Пару месяцев назад на нас дикари налетели, треть поселения выжгли, много людей убили, а еще больше в полон увели, в том числе и дочерей старейшины, – парень снова оглянулся на девушек.

– И где находится это Захаровское поселение?

– Рязанская область, до чумы городок Захарово.

– Ясно. Что после набега было?

– Дружинники и ополченцы кинулись людей выручать, некоторых отбили, а дочерей старосты не получилось, их себе один из вождей забрал. Мы с друзьями продолжили погоню, нашли стойбище этого дикаря, дождались, когда его воины в поход уйдут, и отбили девушек. Да только просчитались, слишком много у них сил оказалось, ночью дополнительно десятка три воинов пришли, опоздали на сбор основных сил, и своих догоняли. Так бы мы и загинули здесь, но вы нас выручили. В общем-то, это все.

– Как уходить собирались?

– Через болото. Давно здесь сидим. Пока за дикарями следили, надежный путь нашли.

– Если мы вас сейчас отпустим, сами к дому доберетесь?

– Конечно, – окончательно понявший, что зла ему не желают, парень широко улыбнулся.

– Тогда, – я улыбнулся в ответ, – у вас есть еще пять минут на отдых, после этого мы уходим и вы сами по себе.

Собравшись покинуть спасшихся от, казалось бы, неминуемой гибели людей, направился вглубь рощи, но Илья задержал меня:

– Капитан, идите с нами через болото. Впереди еще одна сильная орда на Москву идет, а те, кто обратно в стойбище отступил, наверняка тамошних вождей о нас и о вас предупредят.

– Думаешь, нас начнут специально выискивать и лес прочесывать?

– Да. Мы в этих местах уже давненько, и видели, как недавно два отряда москвичей загоняли. Хорошие бойцы были, умелые, и оружия при них много доброго имелось, а все же их нашли, окружили и всех перебили. Вы нас выручили, ради этого себя обнаружили и влиятельного вождя завалили, так что искать вас будут всерьез, но мы вам поможем. От чистого сердца помощь предлагаем, поверьте нам, и мы вас выведем.

– Как далеко болото простирается?

– Двенадцать километров по прямой. К следующему полудню выберемся на сушу, а там, обойдете дикарские пути, и сможете за Мордвес выйти, где дозоры Тульского патриарха за «зверьками» наблюдают.

Посчитав, что дружинник Илья прав, я с ним согласился. Отпустил Лихого, который с нами пройти не мог, на волю, с наказом ждать нас на другом берегу, отдал команду на выдвижение, и спустя пятнадцать минут, наши передовые воины, которых вел захаровец, вступили в болото.

Поначалу, идти было не сложно. Вода по колено и вязкий грунт под ногой, но чем дальше мы углублялись в топи, тем трудней становилось двигаться. Гатей нет, хороших меток нет, держишься за крепкую палку в руках, одну ногу из грязи вытаскиваешь, и переставляешь вперед, а вторая в это время вязнет. Кругом квакают лягушки, а безжалостные комары, сволочь такая, пьют нашу кровь. Пока было светло, еще ничего, а вот когда наступила ночь, и мышцы от холода и сырости стало сводить судорога, вот здесь-то мы и затосковали, и я не раз пожалел, что принял предложение малознакомого мне и совершенно чужого человека. Однако поворачивать назад было поздно, где-то за спиной забили барабаны дикарей, передающие новости от одного стойбища к другому и, продираясь по километру в час через бездонные болота, мы дотянули сначала до рассвета, а затем, около одиннадцати часов утра, выбрались на более или менее твердую поверхность.

Опасности рядом не было, появился просочившийся через очередное дикарское войско Лихой и, пообщавшись с ним, я получил подтверждение того, что Илья меня не обманул. В самом деле, после гибели вождя, который, видимо, имел немалый авторитет в своей племенной среде, нас искали очень хорошо, прочесывая леса, через которые мы должны были продвигаться вперед, силами тысячи воинов и нескольких сотен боевых псов. Но, отряд в очередной раз избежал опасности, обошел врагов, и немного передохнув, мы расстались с захаровцами и разошлись в разные стороны. У них свой путь, на восток, а нам, наоборот, на запад.

Снова извилистые лесные тропинки. За вечер и добрый кусок ночи мы проходим еще около двадцати пяти километров. До границы дикарских земель, полосой огибающих владения Всероссийского Диктата, остается всего ничего, километров десять. Отряд останавливается на отдых невдалеке от окраин бывшего населенного пункта Иваньково, и судьба подкидывает нам очередное испытание, встречу с крупным отрядом «зверьков», который идет в стороне от места нашего привала. Однако, по какой-то причине, делает резкий поворот, рассыпается на десятки и пытается нас окружить.

Среди деревьев мелькают сутулые фигуры пригибающихся к земле дикарей. Они осторожно крадутся по направлению к нам, и их никак не меньше полутысячи. Учитывая наше огневое превосходство, можно подумать, что это немного, и мы с легкостью одержим над ними победу. Но лес есть лес, это не чистое поле, где можно рубить вооруженных примитивным оружием неоварваров от бедра и, учитывая сложный переход через болото и последующий марш по лесам, в бой вступать, не хотелось. Жаль, не все зависит от нас, я ждал до последнего момента, что дикари нас не заметят и отойдут, но когда они оказались в десяти метрах от наших передовых дозоров, пришлось отдать команду на открытие огня:

– Бей! – по молодому подлеску, где затаился отряд, пронесся мой крик, и началось смертоубийство.

Передовых вражеских воинов смели походя, сломанными куклами они падали наземь один за другим, а вот дальше, нам пришлось худо. Обнаружившие отряд «зверьки» грамотно рассредоточились и обошли нас по флангам. Бой стал приобретать характер затяжного сражения, где мы находимся на враждебной для нас территории и, превозмогая усталость, мне пришлось скомандовать отход.