«Кто ищет, тот всегда найдет» — гласит древняя истина, которая к нашей эскадре имеет самое непосредственное отношение. Мы вели поиск беглого корвета «Стерегущий», и нашли его. При этом сил затрачено было совсем немного и нам не пришлось, словно гончим псам, рыскать по всему Финскому заливу и обыскивать каждую крохотную бухточку, в которой мог спрятаться этот, относительно, небольшой корабль.

Когда наши суда находились в двадцати трех милях к югу от острова Гогланд, на радаре «Ветрогона» появилась отчетливая отметка, смещающаяся в бухту Лимонникова, которая находилась с западной стороны острова и имела глубины до пятнадцати метров, то есть, для стоянки корвета была вполне пригодна. Мы с командиром фрегата, одновременно переглянулись, кажется, наша цель обнаружена. И Скоков, оставив тихоходную «Аделаиду» позади, уверенно направил свой фрегат к Гогланду.

В четырех с половиной милях от бухты, отметка на радаре слилась с очертаниями берега, значит, судно причалило. От гатчинцев мы знали, что остров необитаем, а все что на нем имелось интересного и ценного, например, оборудование радиолокационной станции и некоторые приборы с пункта электронной разведки Краснознаменного Балтийского Флота, было давным-давно расхищено сестрорецкими коммунарами и ими. В общем, искать там нечего, место, в плане обогащения, совершенно бесперспективное, да и хороших причалов не имелось. И почему экипаж беглого «Стерегущего» выбрал для стоянки именно это место, а не какое-то иное, было не совсем ясно. Но тогда меня и Скокова это не волновало, нас гнал запах добычи, а все вопросы всплыли позже.

«Ветрогон» вошел в бухту Лимонникова на восемнадцати узлах. Наши орудийные расчеты были готовы открыть немедленный огонь и подавить любое сопротивление. А абордажные команды Серого, приготовились к быстрому захвату корвета. Однако когда мы обнаружили «Стерегущий», этот боевой корабль выглядел весьма жалко и неприглядно. Правым бортом, окрашенный в шаровый цвет, корвет навалился на древний полуразрушенный причал. На нем не было ни одного движения, а артиллерийские установки находились под чехлами. И только шевелящиеся заросли на берегу и фигурки людей на руинах какого-то поселка, убегающие вглубь острова, говорили о том, что здесь не случилось истории в духе «Летучего Голландца», когда судно есть, а экипаж на нем по неизвестной причине отсутствует. В данном случае, причин для бегства сестрорецких корабелов и их семей было немало, и гадать, почему они бросили корабль и скрываются в дебрях, было попросту некогда. Требовалось, как можно скорее, захватить корвет, а только потом разбираться в происходящих событиях.

Вплотную к берегу подойти не получилось, причальная стенка, на которой завис «Стерегущий», была единственной более или менее уцелевшей. В связи с этим, пришлось срочно спускать на воду мотоботы, и действовать только абордажной командой. Мы проделали все быстро и четко, опыт за плечами воинов имелся солидный, так что уже через пятнадцать минут, после того, как «Ветрогон» замер на месте, десантники высадились на причал. Одна группа заняла оборону и отсекла пирс от развалин поселка, а вторая, во главе со мной и Лихим, который чуял, что не все люди сбежали на берег, поднялась на борт корвета.

Не расслабляясь, под прикрытием автоматчиков, которые держали на прицеле каждый проем в корпусе корабля, по внешним скоб-трапам, я поднялся на сигнальную площадку и уже через нее проник на не очень большой и просторный ходовой мостик «Стерегущего». За мной последовали телохранители и пара воинов. Я огляделся и у стойки репитера гирокомпаса, расположенной справа от кресла командира корабля, заметил среднего роста мужичка лет тридцати пяти в темно-синей матросской робе и смятой серой кепке на голове.

— Дядя, ты кто? — направив на него автомат, спросил я мужика в кепке.

— А вы? — хриплым и немного простуженным голосом, вопросом на вопрос, отозвался он.

Глядя на человека передо мной и оценив его бодрое и небоязливое поведение перед стволом «абакана», у меня появилась твердая уверенность в том, что все складывается отлично и, невольно улыбнувшись, я произнес:

— Я первый спросил.

Мужик тоже улыбнулся, выставил перед собой покрытые грубыми мозолями широкие ладони, и ответил:

— А я инженер из Москвы, прислали в командировку рулевое устройство корвета на ходовых испытаниях отрегулировать, а тут ночной пожар, и бунт корабельщиков из Сестрорецка. Когда мятежники вышли в море, я в румпельном отделении прятался, но меня обнаружили. Убивать, слава богу, не стали, но и за своего не держали.

— Тебя как зовут?

— Станислав Петрович.

Опустив автомат, я присел на место командира корабля, и отдал команду начинать зачистку и осмотр корвета, а сам, вновь сосредоточил внимание на пленнике, и стал более подробно расспрашивать его о том, что происходило в Сестрорецке. Московский технарь, Станислав Петрович, по фамилии Реутов, человеком в общении оказался легким. Рассказал все что знал, и не просто, скупо изложил факты, мол, шел, упал, очнулся, гипс, а еще и свои выводы сделал. В общем, сообразительный мужик мне попался, так что все кусочки мозаики, под общим названием «Угон корвета», быстро сложились вместе, и я смог сделать для себя некоторые выводы.

Итак, насколько я знал, в прошлом году, в Сестрорецкой Рабочей Республике произошел переворот, который повлек за собой оккупацию и аннексию этого анклава войсками Всероссийского диктата, столицей которого был город-герой Москва. На начальном этапе, новая власть повела себя чрезвычайно жестоко, и давила малейшие намеки на сопротивление. А когда жители Сестрорецка и окрестных населенных пунктов взвыли и начали готовиться к всеобщему восстанию, появился посланец московского диктатора, некий Киреев, который выслал карателей за пределы бывшей СРР и вместо них привел солдат из обычных воинских частей.

Новый район Московского государства начал приходить в себя. Но дело в том, что пролитая кровь просто так не забывалась. От рук бойцов из карательного батальона генерала Шарипова, погибли многие близкие родственники рабочих судоремонтного завода, на котором восстанавливался корвет «Стерегущий». Корабельщики затаили на новую власть зло, и сами себя постоянно подогревали разговорами, что вот, мол, кончилась наша воля, и когда завершим ремонт корабля, вышлют нас в Москву и станем мы рабами, а наших женщин и детей чуркам поганым раздадут.

До поры до времени, слова были только словами. Но однажды, несколько рабочих, посидели, подумали и, наверное, под выпивку, решили, что им по плечу угнать корвет, и на нем доплыть до незаселенных земель, где они будут свободны и счастливы. Сподвижников, которые увлеклись этой идеей, заговорщики нашли среди других трудяг завода, благо, почти все они были друг другу зятьями, сватьями и кумовьями. И как только представился удобный момент, на заводе случился пожар и, пользуясь всеобщей неразберихой, рабочие сбежали.

Что было дальше, совершенно ясно. Корабелы люди мастеровитые и технически грамотные, спору нет, и устройство корабля, который они чинили несколько лет подряд, знали на «отлично». Однако они не были моряками, и сложилась дурацкая ситуация, как у того человека, который досконально знает автомашину, но никогда на ней не ездил. Вот так и здесь получилось, наполнили водой сухой док и благополучно вышли в залив. Все просто замечательно. Но куда дальше рулить, если читать морские карты толком никто не умел, а топлива в танках корабля всего-то ничего, только на неполный цикл ходовых испытаний?

В итоге, беглецы решили направиться в Калининград. Другой вариант, Гатчина, отпал по причине того, что она слишком близко от Сестрорецка. Рабочие снова увидели перед собой какой-то путь, воспрянули духом и, с массой мелких приключений, больше двух суток на среднем и малом ходу выходили из Финского залива. До тех пор, пока топливо не иссякло. На последних каплях драгоценного горючего, корвет повернул к ближайшему берегу, к острову Гогланд, и тут на радаре «Стерегущего», кстати сказать, «Фуркэ-2», появился «Ветрогон». Естественно, кто-то из нетвердых духом беглецов, крикнул про погоню. Сразу же поднялась паника, о нормальной швартовке никто уже не думал, и как только корвет, правым бортом навалился на разбитый причал, все его пассажиры, толпой ломанулись на землю, и теперь скрываются в густых лесах и зарослях острова. Такие вот дела.

На расспросы Реутова я потратил полчаса. За это время корабль был осмотрен сверху донизу, ловушек или растяжек с гранатами, разумеется, обнаружено не было, а экспертная комиссия из командира и офицеров «Ветрогона» признала корвет годным, для того чтобы снова выйти в море. Однако, как всегда это бывает, имеется ряд вопросов, которые необходимо решить прямо здесь и сейчас. И приказав вывести нашего пленника на причал, я закурил, и задумался.

Вопрос первый, политический. Официально, корабль принадлежит Всероссийскому диктату, и правитель этого государства, Степанов, его потерю просто так не оставит. Беспокоит ли меня возможный гнев столь важного человека? Пожалуй, что да, но не очень сильно. С Москвой наша Конфедерация в дипломатические сношения официально еще не вступила, хотя мы про них знаем, и они про нас тоже, так что достать москвичам наш отряд пока нереально. В будущем, они могут попытаться как-то меня наказать, но вряд ли из этого что-то выйдет.

На минуту, я представил себе, как это могло бы быть. Один диктатор, в данном случае, московский, связывается с другим, с кубанским, и говорит примерно следующие слова. Дружище, у меня корвет украли, и к этому причастен твой офицер Саша Мечников. Верни корабль и накажи этого наглого майора.

Что ему ответит Симаков или его наследник Илья? Немного зная диктатора и будущего императора, ответ этих людей могу спрогнозировать. Мил человек, никакого корвета у нас нет. А если бы он и имелся, то с чего ты решил, что имеешь на него права? Он долгие годы принадлежал Сестрорецкой Рабочей Республике, которую ты незаконно аннексировал, так что твоя власть в Балтийском регионе не легитимна, и мало чем подтверждена. Да, и вообще, изначально, «Стерегущий» строился как боевой корабль Российской Федерации, а все анклавы на территории России, ее наследники. Значит, воины ККФ, на корвет имеют такие же права, как и твои. В связи с этим, не обессудь, корабль у тебя увели, и можешь про него забыть. Прощай друг, соси лапу!

Конечно, подобные беседы, таким образом, не проходят. Но в том, что по смыслу, ответ Симаковых будет именно таким, и меня не сдадут, я уверен. Опять же, после пожара на причалах возле судоремонтного завода, серьезного флота у московских властей теперь нет, и появится он не скоро. И про то, что корвет у меня, если грамотно себя повести и не оставить за собой следов, еще долгое время никто не узнает. Тихой сапой, мы перетянем его в Передовой, при нужде, в «Гибралтаре» изменим силуэт надстройки, и если глубоко не копать, то концов потом не найти.

Второй вопрос, тесно связан с первым. Что делать с незадачливыми угонщиками, то есть с бывшими рабочими Сестрорецкого судоремонтного завода? Бросить их на острове, значит дать понять всем заинтересованным в судьбе корвета сторонам, что мы здесь были, и именно отряд Мечникова прибрал себе «Стерегущий». Как я уже сказал ранее, допускать этого нельзя. И пока рядом с Гогландом нет гатчинских морских буксиров, которые появились у них сразу после наших поставок в этот анклав нефтепродуктов, или уцелевших московских плавсредств, например, рыболовецких шхун, эту проблему необходимо решить.

Как это сделать? Вариантов моих действий очень немного. Один, простой и надежный, но, на мой взгляд, глупый. Можно высадить на берег своих головорезов, пустить вперед Лихого, за световой день прочесать небольшой остров, который по размерам всего чуть более двадцати квадратных километров, и прикончить всех обнаруженных людей. Затем, прикопать трупы в каком-нибудь глубоком овраге, и навсегда про них забыть. Для меня это неприемлемо, поскольку в лесах Гогланда сейчас сидят не какие-то там сектанты-сатанисты и не дикари с повернутой психикой, а нормальные русские люди, которые перепуганы и трясутся за жизнь своих семей.

Поэтому, будет использован другой вариант. Я пошлю в лес Реутова, и пусть он объяснит беглецам, что с Гогланда сбежать невозможно, продовольствия здесь нет, а помощи от кого-либо со стороны, можно ждать очень и очень долго. Если все выйдет, по-моему, то состоятся переговоры между мной и теми, кто у судоремонтников за старших, и я постараюсь убедить их переселиться в Испанию. Думаю, они согласятся, и обоим сторонам будет хорошо. Корабелы обретут относительную свободу, и удаленность от ненавистной им власти, которая убивала их родню. А я получу мастеров, которые смогут начать восстановление разрушенного Людьми Океана судостроительного завода в Ла-Ферроле.

Кажется, с двумя основными проблемами я определился, и можно приступать к осуществлению своих планов? Нет. Имеется третий весьма важный вопрос. Топливный. Раз уж мы забираем корвет, то, конечно же, должны его заправить, а на наших судах, «Ветрогоне» и «Аделаиде», запас топлива не велик. После всех наших перемещений по Балтийскому морю, горючего в обрез хватит только на обратную дорогу домой. Произвести бункеровку негде, так что надо думать, как не только трофей к дому доставить, но и самим добраться. Сходу этот вопрос я решить не смог. Требовалась консультация специалиста, и я вызвал к себе в помощь Скокова.

Кавторанг появился быстро, любовно осмотрел боевой пост, подержал в руках аккуратный штурвальчик руля, постоял у обесточенного радара и, прислонившись спиной к переборке, повернулся ко мне. Видя, что он готов к разговору, я спросил:

— Сергеич, если фрегат поделится топливом с корветом, куда мы дойти сможем?

Скоков прищурил левый глаз, что-то быстро подсчитал и ответил:

— До Ла-Манша дотянем, а там все, стоп машины.

— Нормально, — подытожил я, и сказал: — Поступим вот как. Подбери для «Стерегущего» команду, назначь командира и переведи на него две группы абордажиров. После этого снимай корвет с причала и выводи на середину бухты. Проведи бункеровку, проверь и проверни все корабельные механизмы и, без промедления, отправляй его к острову Готланд. Люди там сейчас не живут, а гавани тихие и спокойные. Пусть «Стерегущий» нас там ожидает.

— Все сделаю, до вечера управлюсь. Но мы разве не идем вместе с корветом?

— Нет, придется в Систа-Палкино зайти. Мы изначально шли за людьми, а набрали только половину.

— А как же москвичи?

— Плевать. Они, наверняка, уже знают, кто в действительности угнал у них корабль, а наше присутствие в Гатчине, отведет от нас все подозрения. По любому, у москвичей в ГВО агентура имеется, которая доложит своему начальству, что Мечник на берегу, с ним лайнер и фрегат, а корвета нет.

— Твоя логика ясна. Но как домой возвращаться будем, если с горючим напряг?

Закурив еще одну папиросу, я потянул время, обдумал вопрос Скокова и высказал свою точку зрения:

— Не доходя до Ла-Манша, разделимся. «Аделаида» пойдет к Испании, а «Ветрогон» и «Стерегущий», затаятся в удобной гавани и будут ждать прихода танкера из «Гибралтара». От Ла-Манша связь с домом уже устойчивая, и через ретранслятор в Передовом мы сможем пообщаться с Семеновым. Надеюсь, он нас не кинет.

— Не должен, комендант «Гибралтара» человек чести. Вот только схема с разделением судов, мне не очень нравится.

— Сам понимаю, что она далека от идеала, но по-другому никак не получается. «Аделаиду» задерживать нельзя, на ней люди и груз, а боевые корабли и экипажи, к ожиданиям привыкли.

— А если топливо на всех поровну поделить?

— Еще хуже расклад. Все суда дойдут до Бискайского залива и встанут. И придется танкера ждать не двум кораблям, а трем.

— Да, иначе домой никак не добраться. — Командир фрегата отлепился от переборки и сказал: — Пойду я, пора снимать «Стерегущий» с причала.

— Давай. Если что, я на берегу, с угонщиками общаюсь.

— Хочешь их с нами забрать?

— Есть такая мыслишка в голове. Пока в Гатчине будем, запрем их на «Аделаиде», а когда опять в море выйдем, тогда и выпустим.

— Ты их сначала из леса вымани.

Скоков ухмыльнулся. Я усмехнулся в ответ и сказал:

— Выманю. Главное, слова правильные подобрать, чтобы люди добровольно из чащобы вылезли, а у меня они найдутся.

Мы с кавторангом спустились на причал. Он занялся корветом, а я подозвал к себе Реутова и Серого, который находился неподалеку. Два человека встали рядом со мной, и сначала я обратился к москвичу:

— Станислав Петрович, ты жить хочешь?

— Само собой, — посмотрев на меня исподлобья, пробурчал инженер.

— А то, что домой ты теперь попадешь не скоро, понимаешь?

— Да.

— Тогда обращайся ко мне по-свойски — командир.

Реутов помедлил, и почти прошептал:

— Понял, командир.

— Теперь ты с нами, и вот тебе первое задание. Сейчас идешь в лес за поселком, находишь людей, кто с корвета сбежал, и дословно, без отсебятины, передаешь им мои слова. Готов запоминать?

— Угу, — инженер сильно мотнул головой, с которой чуть не упала его кепка.

— Скажешь, что майор Кубанской Конфедерации, граф Мечников, приглашает всех беглецов от тирана Степанова и его кровавых приспешников, переселиться на его земли в Испании. Работа, хороший заработок, безопасность и уважение прав личности гарантируется. Даю в том свое слово и обещаю, что каждый хороший работник будет иметь возможность получить гражданство ККФ. На принятие решения и выход из леса им дается три часа. При желании с их стороны, могу обсудить все вопросы один на один с теми людьми, кто у них вожаками числится. Запомнил?

— Да, — Реутов, было, повернулся к лесу, но вновь посмотрел на меня, и спросил: — А если они не согласятся выйти?

— В таком случае, в лес войдут мои воины, и они станут не свободными людьми, на службе графа Мечникова, а бесправными рабами. У них имеется шанс начать жизнь заново, с чистого листа, так пусть не упустят эту возможность.

Пленный инженер побрел через развалины поселка в лес, и стоящий рядом Серый, кивнув ему вслед, задал вопрос:

— А мне что делать?

— Возьми всех свободных воинов, кого Скоков к делу не приставил, и демонстративно, с пулеметами и автоматами наперевес, выдвигайся на окраину деревни. Угрожающих телодвижений не делайте, а просто расположитесь на привал. Покажите, что вы не новобранцы какие-то и не бандиты, а регулярная воинская часть.

— Так может быть, нам тогда погоны нацепить?

— А они у нас имеются? — искренне удивился я.

— Ну да, бойцы увидели, что тебе черные погоны таскать не в падлу, и всем личным составом отряда, перед погрузкой на лайнер, в Новороссийске себе полные комплекты нашивок, шевронов и все воинские знаки отличия прикупили.

— Раз так, то цепляйте погоны. Лишними они не будут.

— Есть!

Четко козырнув, бывший гвардеец Четвертой бригады, убежал собирать бойцов. И дело завертелось. Спустя полтора часа, корвет был снят с причала и оказался на чистой воде. Его борта и надстройку дополнительно осмотрели, и непоправимых повреждений обнаружено не было. Все шпангоуты и набор корпуса целы, а вмятины и глубокие царапины в металле, можно отрихтовать в «Гибралтаре».

Вскоре, началась перекачка части топлива с «Ветрогона» на «Стерегущий». И в то же время, из леса появились первые беглецы из Сестрорецка. Сначала, это были три мужика, именно те люди, кто и затеял мятеж на СРЗ и всю операцию по угону корвета. Люди они были простые, несколько косноязычные, но понятливые. Я объяснил им кто таков и чего ожидаю от них. Они почесали затылки, посмотрели на воинов Серого и на лес, позади себя, осознали, что на острове находятся в ловушке, и приняли мои условия.

Ближе к вечеру, все наши дела в бухте Лимонникова были успешно завершены. Корвет «Стерегущий», вторая боевая морская единица флота графа Александра Мечникова, с новым экипажем, двинулся на юго-запад, к острову Готланд, где будет ждать фрегат и лайнер. А «Ветрогон» и «Аделаида», обогнули Гогланд, и направились на восток, к основному порту Гатчинского Военного Округа Систа-Палкино. Еще один день нашего похода в Балтийское море подходил к концу, и нам все еще фартило.