Василий Иванович Сахаров ПОСЛЕДЫШ ДРЕВНИХ Кромка

–

 

Кромка: Фантастический роман.—М.: «Издательство

АЛЬФА-КНИГА», 2015. — 314с. — (Магия фэнтези)

ISBN 978-59922-2106-0

 

Он был никем. Человек из толпы. Обычный работяга. Но в один миг все изменилось. Судьба-злодейка проверила Олега Курбатова на прочность, и он не сдался. Он стал бороться и оказался в мире под названием Кромка. В параллельной вселенной, где люди насмерть бьются против демонов, бесов, мутантов и предавших свою расу дикарей. Война идет без перерывов, в лесах и горах. Клыки против гранат. Копья и стрелы против автоматов и винтовок. Злоба и ярость врагов против хитрости людей и минных полей. Воины-лесовики и ожившие мертвецы против наемников и спецназовцев. Кругом кровь и дымы пожарищ. Однако, как ни странно, именно в этом мире, чужом и опасном, Олег находит свою судьбу и становится в один ряд с другими защитниками людского рода.

Василий СахаровКромка

1

Вначале было слово, точнее сказать два.

— Ушел сука! — выдохнул я, после чего рванулся в темноту, споткнулся и полетел в незамеченную яму.

Лицом вниз рухнул в перепрелую листву, задел какую‑то крупную корягу, и карабин выпал из рук.

Вокруг царила тишина. Ни шороха, ни звука. Только ночной лес и туман. Нет истошных воплей ублюдка, которого мне хотелось убить и не слышно топота шагов.

Повалявшись на земле, пришел в себя, встал и поднял оружие. После чего осмотрелся и направился к дороге, где находилась моя старенькая «шестерка».

Ноги в потрепанных ботинках, которые не жаль выбросить, ступали по палой листве осторожно, ствол гладкоствольного карабина «Сайга» обшаривал окрестности и я старался услышать хоть что‑нибудь. Но все бесполезно. Тишина. Давящая, тревожная, гнетущая и несвойственная ночному осеннему лесу. Нет шуршания мелких зверушек и стрекота скачущих по веткам ночных птиц. Не опадал на землю конденсат и почему‑то отсутствовал шорох палой листвы. Лишь темные высокие деревья, обступавший меня со всех сторон туман и призрачный свет кажущейся огромной Луны.

Поначалу внимания на все эти странности не обратил. Был занят своими мыслями и корил себя за то, что упустил ублюдка. Но вскоре пришел в себя, отметил отсутствие звуков и подумал, что от стресса у меня что‑то со слухом.

Я остановился. Снова огляделся и левой рукой провел по камуфляжной куртке. С чувствами все в порядке. Ладонь ощутила влагу, которая оседала на одежду, а уши уловили характерный звук сминаемого синтетического материала.

«Значит, странность не во мне, а в том, что вокруг, — подумал я. — Но это все чепуха. Главное сейчас к дороге выйти. Наверняка, ублюдок туда рванет, а я его встречу и все‑таки пристрелю».

При этом в голове машинальная отметка, что вокруг не клены и дубки, которые находились вокруг, когда я вбежал в туман, а сосны, самые настоящие, таежные. Это было странно. Однако всерьез меня это не заинтересовало, поскольку я искал приметный ориентир. Вот только ничего не находил. И чем дольше стоял на одном месте, тем больше терялся. Лес незнакомый. Тропинок нет. Птиц нет. Зверья тоже. Нет совершенно ничего живого или того, что могло бы послужить свидетельством присутствия людей.

«Спокойно, Олег, — успокоил я сам себя. — Ты только панике не поддавайся, и все будет хорошо. Дорога есть. Она рядом. Просто ты свернул с тропинки и попал в ту часть леса, где никогда раньше не бывал. Может такое быть? Нет, не может, — ответ пришел моментально. — Все окрестные чащобы, которые не особо велики, я излазил, когда по весне на майские праздники отдыхать выезжал, и заблудиться здесь практически невозможно. Ну и, кроме того, мне известно, что сосен здесь не было. Тем более таких больших. Потому что мы в Подмосковье, а не на Урале или в Сибири. Тогда в чем дело? Неизвестно».

На время, отбросив прочь рассуждения, я снова двинулся прямо. Шел быстро, и никуда не сворачивая. Отмахал около километра и остановился. Впереди и позади те же самые сосны. А вот дорога, от которой я и ублюдок отошли всего на двести метров, отсутствовала.

— Мать его! — со злостью тихо прошипел я и присел под ближайшее дерево.

Карабин лег на колени. После чего я достал из кармана сигареты и зажигалку. Чиркнуло колесико. Появился синеватый язычок пламени. Сигарета затлела и, втянув в себя горьковатый дым, я зажал дымящуюся белую палочку в ладони, а затем вспомнил о том, что заставило меня среди ночи выехать в лес…

Меня зовут Олег Курбатов и я самый обычный человек. На просторах России таких миллионы. Родился в 1989–м году. Учился. Не привлекался. Не состоял. Служил в армии. В горячей точке не был, обычный рядовой в роте охраны военного аэродрома. Увольнение в запас, и возвращение домой, в родной подмосковный городок. Здесь меня встретила мать, замордованная нелегкой жизнью женщина, и Наташа, старшая сестра, которая не так давно вышла замуж.

Отгуляв недельку, я устроился на работу в небольшую фирму, которая производила строительную плитку. Со временем смог купить потрепанную «шестерку», свои первые колеса, и накопил немного денег. В общем, все как у большинства людей. Проблемы, заботы, хлопоты и какие‑то планы на будущее.

В суете совершенно незаметно пролетели три года, и в мою жизнь вторглась беда. Пропала сестра, которая поздно вечером возвращалась с работы и исчезла, а ее муж, в прошлом толковый человек с золотыми руками, а ныне алкоголик и дебошир, ничего о судьбе своей второй половины не знал. В последнее время самым главным для него стало опохмелиться после вчерашнего и в течение дня не понизить градус. Поэтому рассказать, надо отметить, за литр спирта, он смог немного. Наталья жаловалась на одного мужика, который жил неподалеку. Мол, пристает, следит и делает ей некрасивые намеки. И на этом все.

Милиция, с недавних пор полиция, мужика опросила. Но у того имелось хорошее алиби, и от него отстали. А что касается поисков Натальи, то ее особо и не искали. Каждый день в России пропадает от двухсот до двухсот пятидесяти человек. В общей сложности, порядка ста тысяч граждан ежегодно. Так что же, всех искать? Тут никаких правоохранительных органов не хватит. Именно так объяснил мне ситуацию одноклассник, который после армии устроился на работу в МВД.

Что делать? Я решил продолжить поиски самостоятельно и начал с того самого мужика, который приставал к сестре. Однако сразу заняться им всерьез не получилось.

Старая народная мудрость гласит — беда не приходит одна. Вот и у меня так. Заболела мать. После исчезновения сестры у нее начались проблемы с сердцем, и пока я бегал по врачам, а потом искал деньги на сложную операцию, пролетело полгода. Мать все же умерла, не помогли ни дорогостоящие препараты, ни хорошие специалисты. Все было напрасно. Потерявшая единственную дочь женщина не хотела жить, и медицина в таких случаях просто бессильна.

В итоге я остался в этой жизни один. И вернувшись в заводское общежитие, на окраине родного городка, где на последние деньги снял комнатку, я встал перед старым ростовым зеркалом на облупившейся стене и всмотрелся в себя. Молодой стройный брюнет. Глаза карие. Рост метр семьдесят девять. Вес восемьдесят килограмм. Крепкий. Плечи широкие. Здоровье приличное. Из вредных привычек курение. Особых навыков по жизни нет. Семьи нет. Денег нет. Работа потеряна. Однокомнатная квартира продана. Имущества всего ничего. Пара чемоданов с пожитками и потрепанный временем автомобиль, которому столько же лет, сколько и мне. Постоянной подруги нет. Близкие родственники отсутствуют и впереди ничего хорошего. Но в то же самое время, я подумал о том, что теперь сам по себе и могу делать, что угодно. Например, поехать на север, где армейский дружок предлагал устроить на хорошую работу, или подписать контракт на службу в армии, или отправиться в Москву, где трудилась половина нашего провинциального городка. Поэтому, если взглянуть на положение, в котором я оказался, с точки зрения неисправимого оптимиста, передо мной был весь мир и вся жизнь. Однако не все так просто. Прежде всего, нужно отдать долги, а еще следовало разобраться, куда на самом деле пропала Наталья. И начать я собирался с того самого мужика, который преследовал сестру.

Решение было принято, и я перешел к активным действиям. А поскольку я не был спецназовцем из патриотических кинофильмов и бравым честным ментом, который пачками уничтожает преступников, все мои поступки были просты и прямолинейны. Я стал присматривать за подозрительным мужиком и собирать на него информацию. Времени на это потратил немало и вскоре кое‑что узнал.

Одинокий сорокалетний человек, Каюмов Иван Расулович. Менеджер среднего звена в солидной конторе. Невысокий толстячок с обрюзгшим лицом и парой крупных бородавок. Регулярно покупал на рынке диски с порнухой, в основном, инсценировками изнасилований. Имел зарегистрированный карабин «Сайга» 12–го калибра, но не охотник и не стрелок. По пятницам посещал собрания и семинары пока еще не запрещенной секты «Светлый Путь». Иногда вместе с «братьями и сестрами» выезжал на природу. Среди родственников имелся крупный чин в городской полиции. Жил тихо и смирно, вот только на женщин чужих засматривался и, как правило, все они были похожи на мою сестру, невысокие миловидные брюнетки двадцати пяти лет с обручальным кольцом на пальце. Почему Ивана Расуловича привлекали именно они? Этого я не знал. Но за несколько дней, пока ходил за Каюмовым, заметил, что лишь только в пределах его видимости появлялась женщина определенного типа, как тихий и скромный менеджер преображался. Он словно становился выше ростом и крепче, а в движениях появлялась вальяжность и уверенность в себе. И если женщина была одна, он обязательно пытался с ней познакомиться и действовал напористо. Однако что‑то в нем отталкивало представительниц прекрасной половины человечества. Поэтому Каюмов быстро сдувался и поспешно отступал, иногда с матами и угрозами в адрес женщины.

Естественно, подобное поведение менеджера не могло не показаться странным. И вскоре я пришел к выводу, что Каюмов как‑то причастен к пропаже сестры. И эта мысль билась в моей в голове, словно пепел Клааса, который стучал в сердце Уленшпигеля. С этой мыслью я засыпал и просыпался. Слежка за Каюмовым стала моей манией, а желание отомстить не давало покоя. И, в конце концов, я решился на рисковый поступок, а именно на проникновение в квартиру подозреваемого, его избиение, незаконный обыск и допрос. Милицию при этом решил не привлекать в любом случае, потому что доказательств, которые бы обличали Каюмова, у меня не было, а предчувствия, как говорится, к делу не подошьешь. А ко всему этому родственник Ивана Расуловича, наверняка, постарается замять дело, а меня загнать туда, куда Макар телят не гонял. Следовательно, рассчитывать на помощь со стороны не приходилось.

Каюмов проживал в одном из тихих спальных районов города, на втором этаже старого пятиэтажного дома. Что и как делать я определился заранее. И когда Иван Расулович вернулся с работы домой, я уже был на месте. Перед самым приходом маньяка, как я сам его для себя определил, занял позицию этажом выше. Дождался возвращения Каюмова и когда он стал открывать дверь квартиры, спустился вниз и резким боковым ударом ноги в спину толкнул его внутрь. Затем последовал за ним, приложил менеджера по голове заранее приготовленной дубинкой, которая была обтянута кожаным ремнем и, вырубив Ивана Расуловича, закрыл за собой дверь.

Первый этап операции прошел успешно. После чего я связал хозяина квартиры приготовленной для этого случая бельевой веревкой и совершенно спокойно, словно так и надо, осмотрелся и приступил к обыску. Стены в квартире были толстыми и покрыты дорогими звукоизолирующими панелями с прослойкой из войлока. Это была еще одна странность Каюмова, которую я заметил, начиная осмотр помещений. И открывая комоды, шкафы и ящики письменного стола, все время надеялся найти нечто, что послужит оправданием моего поступка. Однако ничего не было. В квартире сорокалетнего холостяка имелась жесткая порнушка, как видео, так и журнальчики, но это законом не запрещено. И когда я хотел покинуть жилище Каюмова, который все еще находился без сознания, взгляд наткнулся на оружейный сейф.

«Чем черт не шутит, — промелькнула мысль, — а вдруг что‑то отыщется?»

Я обыскал Ивана Расуловича, нашел при нем связку ключей и один из них подошел к сейфу. Затем я его вскрыл и обнаружил гладкоствольный карабин «Сайга-12С», сотню патронов, пулевых и с крупной картечью, масло для чистки оружия, и прозрачную пластиковую коробку с несколькими десятками фотографий.

При виде находки сердце вздрогнуло. Слегка подрагивающие руки подняли крышку, взяли верхнюю фотографию, и я увидел на ней свою сестру.

Наталья была совершенно голой, а ее лицо и тело украшали многочисленные кровоподтеки и порезы. Женщину привязали к колышкам на покрытой свежей весенней травой поляне, глаза ее были навыкате, а рот раззявлен в крике.

Глядя на фотографию, я почувствовал такую боль, словно меня самого пытали. И чувство это было настолько сильным, что я застонал и меня скрутило.

Впрочем, вскоре слабость отступила. Я вновь собрался и стал прежним Олегом Курбатовым, только более жестким и уже готовым на убийство ублюдка, который пытал мою сестру. И продолжая накручивать себя, собирая в единое целое лютую злобу на лежащего в соседней комнате недочеловека, я продолжал рассматривать снимки. Одно изображение сменяло другое. Я видел свою сестру и других женщин, а всего насчитал четыре жертвы Каюмова, который, наверняка, действовал не один. А помимо этого, по приметному пейзажу за спиной одной из жертв, которую насильник и садист привязал к дереву, узнал место, где совершались убийства. Это была заброшенная пятнадцать лет назад база отдыха за городом. Молодежь там часто бывала, в том числе и я, а последний раз всего за пару дней до исчезновения сестры.

Фотоснимки закончились и под ними, на дне коробки, был обнаружен странный амулет, медный крест из четырех узких неравнобедренных треугольников на золотой цепочке. От предмета веяло чем‑то недобрым и злым, и на миг показалось, что на меня кто‑то смотрит. Однако в комнате никого не было, и ощущение плохого взгляда вскоре пропало. После этого я задумался. Что делать дальше? Но размышлял недолго, ибо для меня все на поверхности. Необходимо уничтожить маньяка, и сделать это надо на том самом месте, где он мучил и убивал своих жертв. Однако возникал еще один резонный вопрос. А как вытащить человека из его квартиры и незаметно вывезти загород? Дилемма. Хотя выход нашелся достаточно быстро. У Каюмова в квартире имелся хороший запас дорогого алкоголя, и если напоить его, пусть даже силком, проблем с тем, чтобы вывести ублюдка из дома не будет. Особенно если сделать это ближе к полуночи, когда в пятиэтажке все спят. Правда, была большая вероятность, что кто‑то все же встретит меня и запомнит внешность, но в тот момент это казалось неважным. Я четко понимал, что маньяк жить не должен, а убить его в квартире неправильно.

Определившись со своими намерениями, я перешел в комнату, где находился Каюмов. Он уже очнулся и, увидев над собой меня, истошно закричал:

— Помогите!

— Заткнись! — носком ботинка я ударил Каюмова по ребрам.

Ублюдок посмотрел на меня своими заплывшими жиром глазками, разглядел в руках фотографии и амулет, а затем зло прошипел:

— Ты попал, мальчишка! Конкретно попал! Ты это понимаешь!?

Снова я ударил маньяка по ребрам. Присел рядом с ним на корточки, бросил ему под нос пару фотоснимков и спросил:

— За что же ты их так?

— Не твоего ума дела, сопляк! Немедленно развяжи меня, а не то пожалеешь, что на свет народился! Ты хоть понимаешь, с кем имеешь дело!? Да ты знаешь, какие у меня связи!? Развяжи! Живее!

В голосе неприметного и с виду хилого гражданина, бородавки которого были смешны, как и он сам, неожиданно прозвучали сильные властные нотки, и я дернулся, а руки сами по себе потянулись к веревке. Но клокотавшая во мне смесь из ярости и злости не дала сделать глупость, и я удержался. А затем, чтобы заткнуть Каюмову рот, встал на одно колено, навис над ним и стал месить его лицо кулаками. Удар! Еще один! Третий! Четвертый! Нос ублюдка был разбит, и из него потекла красная юшка, а следом под ударами лопнули губы и левая бровь.

Каюмов взвыл от боли и замолчал, а я прекратил избиение и заткнул пасть маньяка найденной на кухне грязной тряпкой. После чего немного успокоился. И понимая, что после убийства твари на двух ногах придется бежать из родного города, стал собираться в дорогу.

Среди вещей Каюмова нашел вместительный походный рюкзак. Видно, только недавно купленный менеджером, потому что на нем еще висела магазинная бирка. Хорошая вещь и в него я стал скидывать все, что мне нравилось или казалось нужным. Двадцать тысяч рублей пятисотенными купюрами. Немного продуктов: хлеб, консервы и колбасу. Патроны. Сложенный карабин с одним снаряженным магазином на пять патронов. Плюс два запасных магазина. Простой туристический нож. Странный амулет. Пара бутылок водки. Новенький спальный мешок. Золотой перстень. Вот и все. Остальное брать не стал, ибо в поход не собирался, а планировал после убийства сразу направиться в сторону Москвы, по пути зарыть в придорожной чащобе оружие, и продолжить путь в столицу. А что дальше, особо не задумывался. Главное, уничтожить Каюмова.

Пока готовился и собирался, наступила ночь. На часах половина десятого. Пора выдвигаться. И взяв из бара литровую бутылку водки, я вновь присел рядом с Каюмовым и вынул из его рта импровизированный кляп. Секунду помедлил и, не давая маньяку отдышаться, ломая зубы, воткнул в рот ублюдка открытую бутылку. Каюмов пить не желал и сопротивлялся. Однако я зажал нос, и он был вынужден глотать прозрачную сорокаградусную жидкость. В один прием выпил треть. Затем столько же во второй. А перед третьим, выдохнул:

— Конец тебе! Дурак! Какой же ты кретин! Мои друзья в порошок тебя сотрут! Ты никто и ничто! Просто мясо!

— Посмотрим, — произнес я. — На место приедем и еще раз побеседуем, так сказать, на лоне природы. Там ты расскажешь про своих друзей и, может быть, я их тоже навещу.

— Какое лоно природы? — Каюмов насторожился.

— Поедем туда, где ты женщин убивал.

— Нет! Туда сегодня нельзя!

Я промолчал. Вновь воткнул в рот ублюдка бутылку, и заставил пленника выпить ее до дна. Кстати, с ним едва передозировка не случилась. Он сильно покраснел и пару раз сильно дернулся. Даже мысль промелькнула, что сейчас он сдохнет. Однако Каюмов, несмотря на свой невзрачный вид, оказался крепышом и здоровьем обладал хорошим. Поэтому вскоре оклемался и спустя несколько минут, когда избитый и пьяный Каюмов уже мало что соображал, я поднял его на ноги, накинул на плечи маньяка сброшенный в прихожей плащ и вывел на лестничную клетку. Здесь никого не было. И только где‑то на четвертом этаже кто‑то разговаривал и звенел ключами.

«Отлично! — подумал я и сам себя подстегнул: — Надо спешить!»

Я поволок своего пленника на выход из дома. Спустились в подъезд, вышли во двор и снова везение. Опять никого. Моя машина находилась неподалеку и, погрузив связанного Каюмова на заднее сиденье, я повел «шестерку» в знакомое место. Улицы были полупустынны. «Шестерка» машина неприметная, а правил я не нарушал, так что гаишники меня не останавливали.

На территории заброшенной турбазы оказались около двенадцати часов ночи. Я выволок начинающего трезветь Каюмова из машины и потащил в сторону поляны, которую видел на фотографиях. Ублюдок спотыкался и ругал меня матерными словами, но я не обращал на это никакого внимания. На одной руке рюкзак с оружием, а другая, схватив веревку, которой был связан маньяк, тянула ее вверх, тем самым, заставляя Каюмова нагнувшись туловищем к земле, спешить вперед.

Далеко идти не пришлось. Двести метров по тропинке, и вот она, та самая поляна, залитое лунным светом пространство посреди большой рощи. И представив себе, как здесь умирала сестра и другие женщины, я сразу забыл, что собирался расспросить Каюмова о его друзьях и деяниях. Пинком под зад толкнул маньяка на траву. Затем сбросил с руки рюкзак, отстегнул клапана, одним рывком вынул карабин и нацелил его на маньяка.

Щелкнул предохранитель. Лязгнул затвор. И глядя на Каюмова, я сказал:

— Молись, твой час настал.

После этих слов я ожидал, что Каюмов постарается меня разжалобить, покается, заплачет или просто закроет глаза. Но он, покачиваясь из стороны в сторону, встав на ноги, посмотрел на стену тумана, который наползал на поляну от протекавшей неподалеку речушки и закричал:

— Хозяин, спаси меня!

Каюмов кричал так, словно видел кого‑то, невидимого для меня и невольно я посмотрел на туман. Всего на пару секунд отвлекся, а ублюдок резко вскочил на ноги, и бегом рванулся в туман. Миг! И казавшийся совершенно пьяным толстенький человечек на коротких ножках ускользнул.

Вскинув к плечу приклад карабина, я выстрелил ему в след. Однако то ли у меня навыка не было, то ли от оружия отвык, то ли ночная темнота или туман помешали, но я промазал. Спина Каюмова удалялась, и мне пришлось броситься за ним вслед. Я бежал за убийцей со всех ног, и уже нагонял его. Но он вломился в окружавшие поляну густые кусты и исчез. Я продолжал мчаться по следам убийцы, но потерял его, а затем произошло падение, и наступила странная тишина…

Я вернулся в реальность оттого, что сигарета дотлела, и кропаль обжег ладонь. Вокруг все по — прежнему. Незнакомый сосновый лес. Дороги нет. Все тихо. Ни шума, ни постороннего звука. Что делать, не ясно. Но понятно одно — бродить по чащобе ночью не стоит. Значит, надо дождаться утра и, плотнее закутавшись в легкую камуфляжную куртку, всматриваясь в темноту, я застыл без движения. И как‑то быстро заснул, хотя делать этого не собирался…

2

Пробуждение было тяжелым. Тело ломило, все же середина октября, а по утрам прохладно и сказывалась сырость от тумана. Руки закоченели, а глаза слезились. Однако жалеть себя я не стал. Мысленно обозвал себя идиотом, которого прячущийся где‑то в лесу маньяк мог придушить голыми руками, и встал.

Все тот же сосновый лес. Вот только на ветках появились поющие свои песни лесные птахи и любопытные белки. Травы под ногами нет, зато много хвои и веток. Над чащобой всходило солнце. И первое, что я сделал, попытался обнаружить свои ночные следы. Они нашлись быстро, и я направился в сторону поляны, где так и не смог отомстить за Наташу и других женщин, имена которых мне неизвестны. Шел быстро, потому что торопился к машине. Однако вскоре был вынужден остановиться. Метров через семьсот — восемьсот цепочка следов оборвалась. Только что в относительно ровном покрывале из иголок пролегала кривая полоса, обозначающая движение. И вот, ничего.

Снова вопрос. Что делать? Потоптался на одном месте и, прикинув, как двигался, продолжил движение. Направление выбрал верно, и вскоре оказался на поляне. Но совсем не на той, где находился ночью. Здесь не было дубов, кленов и ясеней, а только хвойные деревья. Однако в центре поляны валялся рюкзак, который я прихватил на квартире у Каюмова.

«Значит это все‑таки та самая поляна? — озадачился я. — Нет. Не может быть. Но рюкзак здесь? Да. И как он здесь оказался? Очередной вопрос, который пока остается без ответа».

Я завертел головой из стороны в сторону и попытался понять, где нахожусь. И в этот момент, в кустарнике заметил серый плащ, бывший на Каюмове. Приготовил карабин и бегом устремился к нему. Но как только влетел в заросли, увидел, что убивать некого. Раскинув руки, Каюмов лежал на земле, а из его правого глаза торчала оперенная белыми гусиными перьями стрела.

— Что за…, — хотел сказать я, однако договорить не успел.

Позади меня из кустарника, словно атакующий свою жертву питон, стремительно выскользнул невысокий крепыш в черной кожаной куртке и автоматом АК-47 в руках. После чего отточенным движением он нанес мне удар прикладом в голову.

Короткая вспышка в глазах и темнота. Я потерял сознание, а затем рухнул рядом с Каюмовым. И разница между нами в эту секунду была лишь в том, что он уже умер, а я пока еще нет.

3

В нос воткнулось что‑то острое, я чихнул и от этого пришел в себя. Причем без переходов. Только что находился в беспамятстве, а спустя мгновение уже в сознании. И первое чувство, которое я испытал, боль. Казалось, голова раскалывается на части, тело ломило, а язык во рту превратился в инородную вещь, сухую и жесткую, словно дерево. Отекшие веки не поднимались, общее состояние плохое и дополнялось все связанными руками и ногами.

«Что со мной?» — спросил я себя и ответ пришел без промедления. Потому что вспомнилось все, что произошло до того, как я провалился во тьму. Родной город. Каюмов. Квартира маньяка. Обыск. Мерзкие фотографии. Душевная боль и ярость. Ночь. Роща. Бегство ублюдка. Блуждание по незнакомому лесу. Поляна и труп врага. А затем быстрая тень за спиной и человек с автоматом.

Дернул руками. Бесполезно. Связали меня крепко, а резкое движение отозвалось острой болью, которая сверху вниз, по позвоночнику, прокатилась по нервам организма. Тело при этом изогнулось в судороге и, не выдержав, сквозь зубы я застонал, а затем замер без движения. Гадать, где я находится, пока бесполезно. Вырываться тоже. И все, что оставалось, ждать. Чего именно? Этого я не знал. Может быть момента, когда меня развяжут, или смерти.

Прошло несколько минут. За это время мне стало немного легче, и я постарался проанализировать свое положение. Однако провести анализ не получалось, потому что не хватало информации, и в голове царил сумбур. Но попытка все же дала некоторый положительный эффект, и я подумал о том, что люди, которые вырубили меня и связали, оставили мне одежду, обувь и жизнь. Факт незначительный, но он немного обнадеживал. Ну и, кроме того, я лежал не на голой земле, а на плащ — палатке. И это еще один плюсик, который говорил о том, что если меня и убьют, то не сразу. Больше на ум ничего не приходило, и я вновь попробовал открыть глаза. Опухшие веки дернулись и приподнялись.

По зрачкам ударил дневной свет. Потекли слезы, но вскоре зрение адаптировалось и, осторожно поворачивая шею, у меня получилось немного оглядеться.

Я лежал в большом углублении между двумя упавшими старыми соснами. Видимо, рухнули они не так давно, может быть, с полгода назад. Колючие зеленые лапы огромных деревьев нависали над землей, и получался природный шатер, своего рода просторная палатка. Что находилось позади, не видно, но я чувствовал ствол еще одного дерева, а напротив него находился узкий лаз, который, наверняка, вел в лес. Слева от этого выхода валялся вскрытый рюкзак Каюмова, а справа два видавших виды потертых армейских вещмешка и квадратный походный ранец из окрашенной в темно — коричневый цвет кожи. В укрытии никого. Однако, прислушавшись к окружающим его звукам, среди пения птиц и треска веток, которые раскачивались под напором осеннего ветра, я распознал человеческие голоса. Они приближались, и с каждой секундой звучали все явственней. Наконец, люди остановились перед лазом и, сам не понимая почему, я снова закрыл глаза, сдержал готовые вырваться из груди болезненные стоны и замер без движения.

В укрытие заглянул человек. Он промолчал, а затем вылез наружу, и я услышал простуженный мужской голос:

— Он еще без сознания.

— Точно? — спросил второй мужчина, по голосу, молодой.

— Да.

— Вязал его хорошо? Не вырвется?

— Обижаешь, Кольцо. У меня все на совесть. Когда это Миша Ковпак человека упускал? Не было такого, и не будет.

Короткая пауза и снова голос молодого, которого простуженный Миша назвал Кольцом:

— Ну, что думаете?

— К отряду надо пробиваться, — ответил Миша. — Здесь нас зажмут. Пока вокруг спокойно, нечисти нет — она за нашими погналась, но это ненадолго. Места здесь нехорошие, переход рядом, так что надо уходить.

— Елена, а ты что думаешь?

В разговор вступила женщина, голос которой звучал очень резко, и от него по моей коже прошла гусиная дрожь:

— В Ирму идти надо, там община крепкая и нас приветят. До реки не очень далеко, километров тринадцать — четырнадцать по лесу, а там плот. Сплавимся вниз по течению, и уже послезавтра будем на месте. Отсидимся в поселке, осмотримся, и только тогда уже в Каменец пойдем. По дорогам до границы за пять дней доберемся. А если попробуем за отрядом пойти, придется через нежить пробиваться, а на это у нас может не хватить сил. Миша после ранения слаб и за нами не угонится, при беге рана откроется, да и потеряшка сгинет.

— А ты считаешь, что наш пленник потеряшка? — произнес Кольцо. — Сомнительно это. У него амулет демонов. Поэтому, скорее всего, он из пособников.

— Нет в нем зла, — помедлив, ответила Елена. — Просто человек оказался не в то время и не в том месте, значит надо разбираться, кто он таков.

— Насчет Ирмы согласен, — вновь послышался простуженный голос Миши. — А что касательно пленника, думаю, Елена ошибается. Надо допросить его, а потом ножом по горлу и все, — заминка, покашливание и снова Миша: — Но решать, конечно, тебе, Кольцо. Скажешь, потянем его на себе, но не лежит у меня к этому сердце. Ножиком по горлу оно как‑то проще. Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы.

— Ты замашки свои уркаганские оставь, Миша, — с легкой усмешкой произнесла женщина. — Мы не людоловы, с которыми ты десять лет бок о бок пробегал, а повольники. Для нас человеческая жизнь не мелкая разменная монет, которую если потерял, не жалко. Нас, нормальных людей, и так не очень много, а ты говоришь — проблемы нет. Жизнь любого разумного существа, в ком искра разума есть, ценить надо. Ясно?

В вопросе Елены прозвучала угроза и Миша, который, видимо, опасался женщину, или сильно уважал, ответил без промедления и колебания:

— Да ясно все. Успокойся.

После этого наступила тишина. Люди молчали, наверное, думали. А я вслушивался в каждый шорох за пределами укрытия и дождался решения своей судьбы, которое огласил Кольцо:

— С пленным поговорим, и Елена к нему внимательней присмотрится, — слово «присмотримся» лидер выделил особо. — Если он из демонских пособников, кончаем его и уходим сами, а если потеряшка, тогда возьмем с собой.

— А вещички его? — спросил Миша.

— Разберемся. Заслужит, вернем.

— Жаль. Мне его рюкзак приглянулся и карабин хороший, новенький.

В этот момент, мне в нос попала пылинка и, не удержавшись, я чихнул. Люди снаружи замолчали, а спустя несколько секунд в укрытие один за другим проникли все, кто меня обсуждал. Они расположились полукругом, и молодой мужской голос произнес:

— Эй! Открывай глаза. Понятно, что ты уже в себя пришел.

Скрывать это теперь было бессмысленно и, поморщившись, я открыл глаза. После чего моргнул, и всмотрелся в странных людей перед собой. Почему странных? Потому, что они были одеты совсем не так, как принято одеваться в современном обществе. И помимо этого каждый был вооружен.

Справа от меня, поджав под себя ноги, на кучке старой хвои сидел русоволосый мужчина, на вид, не старше двадцати пяти лет. Одет в кожаную куртку с темными металлическими заклепками и потертые черные джинсы. На ногах ладные шнурованные сапожки, на голове темно — зеленая бандана, на груди стандартная армейская разгрузка с магазинами и парой гранат, а в руках обычный советский АКС. В общем‑то, парень, как парень, типичный русак. Чрезвычайно серьезный и напряженный молодой человек, которому только дай повод, порвет противника на тряпочки, и после этого спокойно пойдет дальше по своим делам. Натуральный волк в человеческом обличье. Видимо, это Кольцо, старший в группе, которая меня захватила. Все признаки на лицо, заметно, что он лидер и других претендентов на человека с молодым голосом рядом не было.

В центре, по блатному, на корточках, в расслабленной позе, расположился скуластый сорокалетний крепыш. Гладко выбритая голова в лучиках солнца, проникающих в лесное укрытие и скользящих по лысине, блестит как бильярдный шар. На губах Миши улыбка, и вместо правого верхнего клыка видна золотая фикса. На теле обычный армейский камуфляж российской армии 90–х годов и разгрузка, поверх которой накинута проклепанная металлом кожанка, а из обуви ботинки на толстой подошве, что‑то наподобие десантного образца. Из оружия у Миши карабин «Сайга-12С», который ранее принадлежал Каюмову и сейчас висел за спиной, а в руках старый потрепанный АК-47. По внешнему виду, он одет как старослужащий солдат российской армии где‑нибудь в полевых условиях при отсутствии высокопоставленного начальства. Однако в глазах у него столько плутовства, что любой опытный человек, который повидал жизнь, сразу определит в нем не бойца регулярной армии, а вора и прохвоста. И хотя я не мог отнести себя к такой категории людей, понять кто таков по жизни Миша Ковпак смог.

Наконец, третий человек, Елена. Коротко стриженная русоволосая женщина тридцати пяти лет, статная и с приметным косым шрамом на левой щеке. Подобно мужчинам, она одета в кожу, куртку с металлическими заклепками, широкие полотняные брюки и носила такие же сапоги, как и лидер группы. А из оружия Елена имела при себе короткий прямой меч сантиметров пятьдесят в длину, который висел в потертых ножнах на левом боку, и короткий лук с колчаном оперенных белыми перьями стрел за спиной. Взгляд женщины был направлен на меня, и когда я его поймал, практически сразу отвернулся. Слишком пронзительным он был, и мне показалось, что взор Елены заглядывал в самые потаенные уголки моей души.

Пока я рассматривал этих странных людей, они в свою очередь смотрели на меня. И когда я отвел взгляд от Елены, начался разговор.

— Поговорим? — предложил Кольцо.

— Можно, — я согласился. — Только воды дайте, а то в горле пересохло. И руки хорошо бы развязать, затекли.

— С водой проблем нет, — лидер группы отстегнул от пояса металлическую фляжку в зеленом матерчатом чехле, приложил ее к моим губам и когда я сделал несколько глотков, добавил: — А вот развязывать тебя рано. Надо разобраться кто ты такой.

— Как скажите. Сила на вашей стороне. Спрашивайте.

На меня посыпались вопросы. Кто? Откуда? Чем занимался? Что умею? Где учился и служил? Как попал в точку перехода? Почему рядом крутился «пособник»? Откуда у меня амулет в форме креста из четырех треугольников? Ну и так далее. Беседу вел исключительно Кольцо, а Миша и Елена выступали наблюдателями. Я отвечал честно, хотя смысла некоторых вопросов не понимал, и сам о многом спрашивал. Но мои вопросы игнорировали, а настаивать на ответах, по понятным причинам, я не мог, не в том положении, чтобы от кого‑то и что‑то требовать.

Прошло около получаса. В горле снова пересохло, и меня опять напоили. После чего вновь спрашивали, откуда я и как попал в точку перехода. Но к счастью это были дополнительные и контрольные вопросы. И когда удовлетворенный разговором лидер повольников замолчал, в дело вступила Елена, которая крепко обхватила мое лицо мозолистыми ладонями, зафиксировала его, всмотрелась в мои глаза, а затем около минуты рассматривала их. И если поначалу было неприятно, ибо снова возникло ощущение, что женщина пытается разглядеть нечто личное, вскоре все изменилось. Когда Елена отпустила меня, я жалел, что не могу смотреться в ее глаза, которые, словно прочитали всю мою душу, вечно. Впрочем, это ощущение было мимолетным и, посмотрев на Кольцо, я спросил:

— Ребята, а где я нахожусь?

Кольцо дождался одобрительного кивка со стороны Елены и в свою очередь кивнул Мише. Крепыш наклонился ко мне и ловко распустил узлы веревок. Кровь побежала по затекшим жилам, я стал массировать кисти рук, и только после этого лидер ответил:

— Ты находишься на Кромке, — я хотел задать новый вопрос, но Кольцо удержал меня взмахом ладони и продолжил говорить: — Кромка эта планета, которая находится в смежном с нашей родиной, планетой Земля, пространстве. Некоторые называют ее Адом, другие Раем, третьи Чистилищем, а для нас она Кромка, иной мир с несколько иными законами, чем на Земле. Жить здесь можно, воздух и вода те же самые. Однако есть много опасностей, про которые ты еще узнаешь. А если тебя интересует, как ты сюда попал, объясню. Между Кромкой и Землей существует связь через порталы. И шагнув в туман, про который я тебя спрашивал, ты оказался в нашем мире. Такие вот дела. Хочешь, верь, а хочешь, нет, дело твое, но я сказал правду.

Молодой лидер замолчал. Он улыбнулся и переглянулся с Мишей, подмигнул ему и широкоплечий крепыш хмыкнул. Затем оба повольника посмотрели на меня, и я поинтересовался:

— А назад вернуться можно?

Повольники засмеялись, видимо, они ждали чего‑то подобного. И отсмеявшись, Кольцо сказал:

— Все про это спрашивают, и ответ для всех один — нет. Вернуться на Землю нельзя. По какой‑то причине порталы пропускают на Кромку все, что угодно, а на Землю только неодушевленные предметы. Такова реальность. А почему так и отчего, нам не интересно. Мы повольники и задумываться над глобальными вопросами нам ни к чему.

— А повольники это кто?

— Про наемников знаешь?

— Да.

— Вот мы и есть наемники. Однако работаем не только за материальные блага, но и за идею. Никому не подчиняемся и всегда сами по себе.

— А почему планета называется Кромка?

— Это граница между мирами живых и мертвых, поэтому и Кромка. Но об этом позже поговорим, на следующем привале. А пока…

Повольник хотел сказать что‑то еще, но Елена резко щелкнула пальцами и мужчины моментально схватились за автоматы. Они вскочили на ноги и бросились к лазу, а снаружи раздался голос еще одного мужчины:

— Кольцо, мертвяки! Три десятка! Через пятнадцать минут будут здесь! Уходим!

— Подъем, Олег! — Кольцо кивнул на полупустой рюкзак Каюмова. — Хватай вещички и бегом за нами! Отстанешь, пропадешь! На нас вышли живые мертвецы. Не сказочные, мать их так, а самые, что ни на есть, настоящие. Это не шутка. Все ясно!?

Мне оставалось только согласно мотнуть головой, которая все еще болела. После чего я поднялся. Пошатываясь, подошел к рюкзаку, с трудом взвалил его на плечи, и вслед за повольниками, которые быстро закинули на себя поклажу, выполз наружу и оказался в залитом солнцем овраге. Помимо уже знакомых личностей, здесь находился еще один боец. Если судить по автомату и одежде, тоже повольник. Он что‑то нашептывал лидеру и, выслушав его, Кольцо прошипел:

— Уходим к реке! За мной! Не отставать!

4

Легкой трусцой, словно не было за плечами поклажи, повольники побежали в сторону выхода из оврага, а я последовал за ними. Что происходит, разумеется, не понимал. Но чувствовал, что если отстану от группы, со мной случится нечто плохое. Поэтому спешил, как мог.

Легкий рюкзак, который не был подогнан под меня, бил по спине и постоянно съезжал набок. Грязная одежда быстро пропиталась потом. А еще давала знать о себе слабость после удара по голове. В общем, было тяжело и через пару километров, когда повольники выбежали на извилистую звериную тропу, я упал.

Группа на меня внимания не обратила. Повольники продолжали бег, и только Елена остановилась.

Женщина смерила меня оценивающим взглядом, вынула из внутреннего кармана куртки кусок липкой черной смолы и спросила:

— Жить хочешь?

— Да, — просипел я, после чего попробовал встать, но не смог.

Елена вложила в мою ладонь кусок смолы и сказала:

— Жуй, но не глотай. Он сам растворится. Это поможет. И не останавливайся. Беги. Остановка — это смерть. Очень поганая смерть.

— Ага!

Я закинул в рот смолу, которая была на вкус сладковато — приторной и пахла, словно гречишный мед. Зубы впились в мягкую, но противную субстанцию. Ароматная слюна потекла по пищеводу, и спустя минуту я почувствовал, что боль уходит, а голова очистилась от посторонних мыслей. Наступила легкая эйфория и мне показалось, что я готов свернуть горы.

«Наркота, — подумал я, поднимаясь и глядя вслед Елене: — Ну и плевать! Надо выжить, а все остальное потом».

Снова бег, такой же легкий и свободный, как у повольников, которых мы с Еленой догнали через десять минут. Дыхание ровное. Ноги уверенно ступали по траве и хвойному настилу. Здорово! И втянувшись в ритм движения, я даже смог немного подумать над тем, где оказался.

«Итак, Олег, — спросил я себя, — что мы имеем? Каюмов сдох и это хорошо. Но его прикончил другой человек, и это плохо. По словам повольников, я оказался на планете Кромка. И если им верить, здесь опасно и за нами гонятся некие живые мертвецы. Правда ли это? Пока неизвестно. Но то, что вокруг не подмосковные леса и я до сих пор не встретил ни единого куска полиэтилена или валяющихся под кустами использованных презервативов, факт. Кроме того, повольники выглядят как настоящие вояки. Оружие у них разнокалиберное, но рабочее, и на шутников они не похожи. А походят они на матерых убийц, которым такая никому ненужная и неприметная личность как Олег Курбатов просто — напросто не интересна. По крайней мере, на данном этапе, когда на хвосте погоня. Так что на розыгрыш все происходящее не похоже. И если так, вполне возможно, мне не солгали и я, в самом деле, оказался в ином мире. Это плохо? Да. Но, с другой стороны, на Земле меня никто не ждет, а люди везде остаются людьми. Со всеми своими достоинствами, слабостями и недостатками. Поэтому, может быть, удастся здесь прижиться, и хотя у меня много вопросов, думаю, со временем, ответы будут получены. В частности, откуда у повольников огнестрелы? Сколько людей в этом мире? Как они живут? Чем дышат? И кого здесь стоит опасаться?»

Километр сменялся новым километром. Повольники стали выдыхаться и чаще сменять бег на шаг. А потом упал Миша Ковпак, который, как я позже узнал, не так давно был ранен в ногу и, не долечившись, отправился в поход. Миша не приблудный новичок, которого не жаль, и Кольцо устроил привал. Елена занялась Ковпаком, у которого открылось кровотечение и, нашептывая себе под нос какие‑то слова, стала его перевязывать. Второй рядовой боец группы, по имени Серж, занял оборону в тылу. А Кольцо, перебрав вещи Миши, подозвал меня:

— Олег, иди сюда.

— Здесь!

Я по — прежнему ощущал небывалый прилив сил и бодрости. Поэтому подошел к лидеру быстрым шагом, и он передал мне карабин, патроны под гладкоствол и запаянный цинк с автоматными патронами калибра 7.62 мм:

— Держи! Патроны в рюкзак, оружие при себе. Понял?

— Выходит, вы мне уже доверяете?

Кольцо посмотрел на Мишу и ответил:

— Да. Если бы ты служил демонам, уже бы в спину ударил, или отстал, чтобы мертвяков подстегнуть. Но ты этого не сделал. Да и Елена говорит, что ты нормальный человек, а она женщина понимающая и мы ей доверяем.

— Понятно.

Снарядив магазины для карабина, я пристегнул один к оружию, а два вложил в глубокие боковые карманы куртки. После чего уложил цинк в рюкзак, подтянул ремни и посмотрел на повольника, который наблюдал за моими действиями. Кольцо одобрительно кивнул и сказал:

— Если придется стрелять в мертвяков, бей в голову, иначе толка не будет. Старайся их не подпускать. До реки осталось три километра, и там нас не достанут — нежити через проточную воду пройти трудно. Запомни — стреляй в голову и старайся не бояться. Впрочем, сейчас это неважно, ты под «медовой смолкой» и тебе все одинаково, что бежать, что стрелять…

Неожиданно мимо повольников, совершенно не опасаясь людей, по звериной тропе пробежал олень. Гордый и красивый самец, вскинув к небу ветвистые рога, промчался, словно вихрь, и исчез. А следом за ним появился небольшой медвежонок, который на ходу ревел, словно звал потерянную мать, но не останавливался.

— Бегом! — выкрикнул Кольцо. — Миша, выдержи! Немного осталось!

— Постараюсь, — одергивая окровавленную штанину, просипел Ковпак.

— Побежали!

Опять бег. Повольники помчались по тропе, которая должна вывести нас к водопою, неподалеку от которого находился плот для переправы через реку. А мимо, обгоняя людей и, мешая движению, в ту же самую сторону мчались дикие звери: пара косуль, зайцы, медведица, догоняющая своего малыша, и волк — одиночка. Слева и справа от тропы тоже движение, и мелькали звериные шкуры.

«Словно позади пожар, — мелькнула в голове мысль, которая тут же, лишь только я зацепился взглядом за покачивающийся перед глазами ранец Кольца, сменилась следующей: — Мертвецы говоришь? Хм! Какие там мертвецы? Сказал бы сразу — мутанты местные или дикари, которые черепа раскрашивают. Так проще и понятней, а то придумал тоже, мертвецы. Жаль, что их не видно, хоть посмотрел бы на чудовищ, которых не только звери боятся, но и хорошо вооруженные люди».

Вторя моим мыслям, поток зверей иссяк и за спиной раздался голос Сержа:

— Они рядом! Догоняют!

Голос бойца звучал громко и вполне уверенно, но я почувствовал в нем еле заметную дрожь. После чего, невольно, как и вся группа, ускорился.

Истоптанная копытами и лапами тропа вскоре закончилась. Вперед вырвалась Елена, которая побежала вдоль берега. За ней устремился Миша, а Кольцо, Серж и я остановились. По моему мнению, позиция не очень хорошая. На пятьдесят метров вокруг открытое пространство, и если бы повольников стали обстреливать из кустарника, например, стрелами, укрыться было бы негде. Однако Кольцо и Серж вели себя уверенно, и я понадеялся, что эти опытные люди знают, что делают.

На минуту вокруг все успокоилось. Зверья не было. Слева большая спокойная река, которая по ширине около двухсот метров. Справа густой и высокий сосновый лес, где все деревья как на подбор, одно к одному, красавцы из которых можно хоть дом выстроить, хоть кораблик. Впереди прикрытая кустарником тропа. Позади тоже кустарник, в котором возились Елена и Миша. Они быстро раскидывали кучу из сучьев и мусора, по словам женщины, скрывающие от нескромных взглядов спасительный плот. Вроде бы все нормально. Но меня начало потряхивать. Поджилки на ногах затряслись, а на лбу выступила густая испарина. И заметивший это Кольцо, сказал:

— У тебя отходняки начинаются. Еще двадцать минут и свалишься. Но это ничего, на открытом пространстве с мертвяками воевать проще. Нам совсем немного нужно простоять, а потом уйдем, и все будет в порядке. Отоспишься и придешь в норму. Организм у тебя молодой, а значит, справится.

— Внимание! — встав на одно колено и, вскинув к плечу приклад АК-47, прокричал Серж. — Движение!

Кольцо последовал его примеру и приготовился к бою. Я немного замешкался, но лишь на мгновение. Дрожащими руками снял карабин с предохранителя, дослал патрон и посмотрел на кустарник сквозь мушку прицела.

Тихо, но тишина тревожная. Дернулась ветка на одном из кустов. Громко хрустнул сучок. Испуганная лесная птаха с неприятным резким криком сорвалась с насиженного места и устремилась за реку.

Несмотря на смолку, которая притупляла чувства, я начал ощущать приближение чего‑то очень нехорошего и крайне опасного. Причем чувство это было настолько сильным, что на голове зашевелились волосы. Впрочем, копаться в себе некогда, потому что появился противник. Из кустарника выбежали сразу пять среднего роста обнаженных существ, которые весьма отдаленно походили на людей. У них имелось туловище, голова, руки, ноги и усохшие мужские гениталии. Но совершенно не было мяса и волос. Костяк и мышцы, которые обтянуты сухой желтоватой кожей, непомерно длинные кривые когти на пальцах и выпирающие вперед острые клыки. Вот как выглядели наши враги.

«И это мертвецы? — подумал я в один короткий миг, прежде чем палец потянул спусковой крючок. — По — моему, это какие‑то бомжи — мутанты, страшные, конечно, но вполне понятные и не такие ужасные, чтобы их боялись вооруженные автоматическим оружием повольники».

Мысль пришла и улетучилась. И хотя никогда ранее я не принимал участия в реальном бою и все, что вынес из службы в доблестных Вооруженных Силах Российской Федерации это основы караульной службы и умение разбирать — собирать различные модели автомата Калашникова и ПКМ, у меня все получилось. Потому что не колебался и делал то же самое, что и повольники. Встал на одно колено, поймал в прицел бегущее на меня существо и выстрелил ему в грудь. Отдача ударила по плечу. Но все равно я увидел, что предназначенная для охоты на кабана пуля со специальным отверстием в центре, ударила противника в область сердца и повалила его на траву. Однако существо, у которого сквозь изорванную свинцом кожу стали проглядывать поломанные пулей белые ребра и какие‑то внутренности черного цвета, не погибло. Лишь только оно коснулось земли, как сразу изогнулось и словно подброшенное пружиной, снова оказалось на ногах. После чего продолжило движение в мою сторону.

«Как это возможно!?» — мысленно воскликнул я. При этом краем глаза отметил, как экономно расходуют боеприпасы повольники, уже свалившие парочку странных тварей, и снова поймал в прицел своего подранка. Однако он, словно почуял, что сейчас в него опять выстрелят, и припал к земле.

Выстрел! Отдача! И пуля улетела в кустарник вдоль звериной тропы.

Выстрел! Снова мимо! Враг все ближе. Я уже видел его лицо, которое напоминало экзотическую демоническую маску из Индонезии и, несмотря на наркотик, страх стал пробирать меня всерьез.

Выстрел! Попал! Пуля задела руку существа, и перебила ему кость. Но тварь это не остановило. Она прыгнула и полетела прямо на меня.

В стволе последний патрон. Выстрел! Все замедлилось, словно в кино, и я увидел, как пуля врезалась в голову твари. Свинец вскрыл черепную коробку, и мозги странного существа, названного мертвецом, вместе с костями вылетели из головы, а продолжающая по инерции свой полет тварь, которую даже пуля в голову не остановила, рухнул прямо на меня.

— Мать моя женщина! — выдохнул я, после того как с трудом устоял на ногах, оружием оттолкнул от себя легковесный труп и стер с лица какую‑то мерзко пахнущую гнилостную массу.

Пауза. Я огляделся и обнаружен, что бой пока окончен. Пять существ лежали на траве, а Кольцо склонился над Сержем, который, подвывая от боли, прижимал к груди сломанную правую руку.

Дрожащими руками, я потянул из кармана пропотевшей грязной куртки новый магазин. Со второго раза вставил его в карабин, передернул затвор и вновь приготовился к бою. Но в этот момент от реки раздался выкрик Елены, про которую я совсем забыл:

— Быстрее! Сюда!

На автомате, я закинул карабин на плечо. Потом помог Сержу встать на ноги и дойти до спущенного на воду добротного крепкого плота, дождался пока подойдет прикрывающий отход лидер и вместе с ним столкнул плавсредство с отмели. Плот стало медленно выносить на стремнину. Я запрыгнул на бревна и здесь позволил себе немного расслабиться.

Не обращая внимания на Мишу и Кольцо, взявших крепкие длинные шесты, и на Елену, которая возилась с раненым Сержем, я склонился над чистой речной водой и стал отмывать испачканное лицо. К горлу подступил комок, и я сплюнул в реку, скопившуюся в гортани жирную желчь. Одновременно с этим пришла слабость и, положив правую руку на свое оружие, я лег на спину и посмотрел в чистое синее небо, по которому плыли маленькие белые облака. Голова кружилась, и я опять стал слабым избитым человеком, который не ел два дня, минувшей ночью получил серьезное сотрясение мозга и бежал несколько часов подряд по лесным чащобам. Снова все стало плохо и безрадостно. Начался откат после приема «медовой смолки» и мир вокруг подернулся дымкой. Поэтому я не видел того, что на берегу появились новые мертвяки, но зато слышал разговор повольников.

— Как он тебе? — кивнув на меня, спросил своего старшего Миша.

Кольцо, который наблюдал за бежавшими вдоль берега вслед за плотом мертвяками, промолчал и только поднял вверх большой палец правой руки.

— Значит, нормально, — морщась от боли в ноге, присаживаясь на бревно, сказал Миша и добавил: — Получается, карабин и рюкзак я не получу. Жаль, а я так ждал, надеялся и верил…

5

От места боя с мертвяками повольники отплыли не очень далеко, километров десять. После чего стемнело, и они были вынуждены пристать на ночевку к берегу. Только не к правому, на котором находились живые мертвецы, а к чистому от нежити левому.

Ночь прошла спокойно, и нас никто не тревожил. Не зажигая костра, мы смогли отдохнуть, а с утра продолжили свой путь к поселению Ирма. Кольцо был за рулевого. Миша ему помогал и наблюдал за обстановкой. Елена занималась раненым Сержем, которому она оказала первую медицинскую помощь и довольно грамотно наложила на поломанную руку бойца шины. А меня повольники не трогали, ни о чем не спрашивали и никаких задач, вроде ночного караула, не ставили. Они дали мне возможность немного придти в себя. При этом помощь никто не оказывал, страдай тихо и не мешай, вот и все. Хотя из вида меня не выпускали. Видимо, новые знакомые продолжали ко мне присматриваться.

Половину я ночи скрипел зубами и стонал. Ломота и боли во всем теле выкручивали мышцы, и заснуть не было никакой возможности. Поэтому я ворочался в спальном мешке и раз за разом пытался переосмыслить все, что со мной произошло. Вот только голова не соображала и периодически кружилась, словно я находился в сильном алкогольном опьянении. Раз за разом меня накрывали приступы и только под утро я смог немного подремать. А проснулся примерно в шесть часов утра, когда повольники стали вновь грузиться на плот и готовились к отплытию.

На борт меня не приглашали и, собрав свои немногочисленные пожитки, я взошел на плот самостоятельно. Затем выбрал место и присел, чтобы не мешать повольникам.

Мне хотелось есть. Однако попросить новых знакомых о том, чтобы они поделились провиантом, я не решался. А рубать в одно жало имеющиеся у меня консервы, колбасу и хлеб, посчитал неправильным. Поэтому решил немного потерпеть и подождать дальнейшего развития событий.

Плот отошел от берега и вскоре оказался на середине реки, которая называлась Тихая. Небыстрое плавное течение понесло связанные в три наката бревна и находящихся на них людей на юг. Вокруг все спокойно, коряг на речной глади нет и мертвяки с правобережья исчезли. Можно немного расслабиться и повольники собрались позавтракать.

На относительно ровном участке бревенчатого настила Елена расстелила потертую, но чистую армейскую плащ — палатку, и выложила на нее порезанный мелкими кусочками шмат копченого сала и килограммовый каравай серого хлеба. После этого к импровизированному столу приблизился Миша, который из своего вещмешка и поклажи Сержа достал двухлитровую пластиковую бутылку с зеленоватым фруктовым напитком, пласт вяленого мяса, несколько крупных красных яблок и еще один круглый серый хлеб. Затем настала очередь Кольца, на время оставившего свое место рулевого. И лидер добавил к трапезе свежий лучок, несколько крупных головок чеснока, круг домашнего козьего сыра, копченую ветчину в чистой белой тряпице и пару крупных сушеных рыбин, кажется, лещей.

Все это делалось как‑то само собой, естественно, привычно и непринужденно. Повольники не оглядывались один на другого, и не глотали слюни, положил и отошел. Дальше очередь следующего. И как только Кольцо закрыл свой ранец, настала моя очередь подойти к плащ — палатке. Из рюкзака появились две банки говяжьей тушенки, батон в полиэтилене, палка сырокопченой колбасы и литровая бутылка водки. Я все сделал правильно, за исключением одного. Алкоголь в походе использовался только в медицинских целях и на этом походном пиршестве он был лишним. Кольцо сразу объяснил мне ошибку и пояснил, что за употребление водки, вина или пива за пределами поселковых стен, у повольников наказание одно — смерть.

Я убрал спиртное обратно в рюкзак. Люди расселись вокруг плащ — палатки, приступили к трапезе, и завтрак прошел в молчании. Повольники для себя уже все решили и следовали к своей цели, а я просто насыщался. Рыба, тушенка, хлеб, колбаса, зелень, сыр, ветчина и яблоки. Все летело в топку желудка. И когда я, наконец‑то, забил сосущее чувство голода, то сел на рюкзак и выкурил одну из пяти оставшихся у меня сигарет. А затем всего на секунду прикрыл глаза и снова провалился в сон. Ораганизм требовал покоя, и он его получил.

Разбудили меня на обед и, снова подкрепившись, я опять заснул. И так прошел второй день моего пребывания в новом мире…

6

Вечером плот вновь пристал к берегу. Кольцо осмотрелся и разрешил развести костер. Елена сварила пшеничной каши с салом. И после ужина я стал думать о том, что ждет меня впереди, а попутно собирать информацию о Кромке и местном житье — бытье. Ведь если домой вернуться нельзя, придется обживаться на новой родине. А начал я с того, что провел ревизию всего имеющегося у меня имущества, на которое никто из новых знакомых не претендовал.

Переворошив рюкзак и карманы, пришел к выводу, что все не так плохо, как могло быть. Потому что в этот мир я попал не пустой и кое‑что у меня имелось. Комплект одежды: камуфляж, куртка, хороший кожаный ремень и потрепанные ботинки. Карабин, три пятизарядных магазина к нему и девяносто пять патронов: сорок пять пулевых и полсотни с крупной картечью. Неплохой туристический нож «Глухарь», одноразовая зажигалка и четыре сигареты. Паспорт и мобильный телефон. Спальный мешок и рюкзак. Две литровые бутылки водки «Абсолют», три банки тушенки, три банки рыбных консервов, палка сырокопченой колбасы и пара пакетов с лапшей быстрого приготовления. А помимо этого сорок новеньких красных бумажек номиналом по пятьсот рублей каждая.

В общем, нормально. И единственное, чего не хватало в вещах, амулета, который был у Каюмова, и золотого перстня — печатки с китайским иероглифом. Но Кольцо, пояснив, что это нечистые вещи, которые необходимо сдать княжеским ведунам, сразу же их забрал, а спорить с ним я не стал. Да и не до того мне было, когда связанный я лежал в лесном убежище, а после бежал по звериным тропам, стрелял в мертвяков и отходил от действия сильнодействующей наркоты.

Собрав рюкзак, я подошел к костру. Лидер группы, раненый Серж и Елена уже спали. Поэтому у огня, на охране, находился только Миша Ковпак. Я присел на бревно рядом с ним, и повольник протянул мне литровую жестяную кружку с какой‑то темной вязкой жидкостью.

— Это что? — принюхиваясь к напитку, спросил я.

— Чифир, — Миша ухмыльнулся и добавил: — настоящий, из чая.

— А что, здесь чай растет?

— Нет. Это из старых запасов. В прошлом году на развалинах одного поселения схрон нашел, а там такого богатства два мешка. Хороший год был и поход удачный. Я за один раз столько хабара взял, что мне на всю зиму хватило и на весну осталось.

Сделав небольшой глоток горького чифира, я почувствовал себя намного лучше. Сонное состояние на время отступило, и сердце забилось быстрее. После чего кружка вернулась повольнику, и я обратился к нему:

— Миша, а расскажи про Кромку?

— Это дело долгое.

— А мы никуда не торопимся. Тебе половину ночи на посту сидеть, а я с тобой.

— Ладно, можно и поговорить. С чего начать?

Я помедлил, достал из кармана сигаретку, прикурил ее от горящей веточки и сказал:

— Для начала хотелось бы знать, что такое точки перехода и как сюда люди с Земли перемещаются?

— Резонно. — Ковпак глотнул чифира, поставил кружку поближе к огню, чтобы она не остывала, и прислушался к ночному лесу. Невдалеке пела свою песню ночная птица — верный признак, что нежити рядом нет. И пододвинув к себе автомат, Миша заговорил: — Точки перехода между мирами, они же порталы, являются загадкой, которую никто толком объяснить не может. Одни говорят, что это физическое явление, другие, что магическое, но точного ответа нет. На Земле про них знают давно. Только доступна эта информация очень и очень немногим. Не оглашают ее, а почему и отчего, со временем сам поймешь. Но если по — простому, то обладатели секрета преследуют свои цели и не желают будоражить народ. Ни к чему это, а те, кто здесь оказался, естественно, широкой общественности ничего рассказать не могут. И все, что нам, местным жителям, достоверно известно, это то, что некоторые точки в определенной последовательности соприкасаются с нашим родным миром, который находится на уровень выше Кромки, и еще одним миром, находящимся внизу. Появляется туман, который накрывает строго ограниченное пространство, иногда квадрат метр на метр, а порой, целый квадратный километр. И все, что есть инородного в этом месте, люди или вещи, перебрасывается с Земли на Кромку. Затем через какое‑то время происходит обратный процесс, но на нашу родину переносится только нечто нематериальное, а любая органика остается здесь. Эти процессы, которые можно сравнить с приливами и отливами, происходят уже тысячи лет и первые земляне появились здесь еще задолго до Рождества Христова. И если бы не порталы, которые имеют связь с Нижним Миром, — Миша ткнул указательным пальцем себе под ноги, — мы давно бы всю планету заселили, и жили бы не хуже, чем на Земле.

— А что это за Нижний Мир?

— Такая же планета, как Кромка и Земля, только населенная тварями, которые весьма сильно напоминают сказочных демонов, бесов, чертей, упырей, василисков и прочую нечисть. Через порталы они переходят на Кромку и пытаются здесь закрепиться. А поскольку эти твари очень сильны в магии и неплохо понимают, что такое биотехнологии, противники они опасные, и борьбу с нами ведут привычными для себя методами. Они строят замки и крепости. С помощью подручных чистят от нас пространство вокруг своего нового дома. Оживляют мертвецов, которых ты вчера видел. Отлавливают диких зверей и видоизменяют их, превращая в монстров. А при прямом столкновении используют то, что у нас называют экстрасенсорными способностями.

— А конкретней?

— Могут в голову залезть и заставить человека выстрелить себе в сердце. Часто страх и ужас напускают, проклятия насылают, могут заморозить или спалить огнем и много еще чего. Так что если бы не ведуны с ведуньями, нам даже огнестрелы не помогли, людей перебили бы всех до единого.

Посмотрев в темноту, где, закутавшись в теплую скатку, спала женщина, я кивнул в ее сторону:

— Елена ведунья?

— Да. Не самая сильная, но и не из слабых. Ее предки здесь еще семьсот лет назад оказались, когда на Руси христиане славянских кудесников на костры тянули. Тогда народ понимал побольше нашего, и в те времена сюда много людей перебралось. Не случайно оказались, как ты, и не насильно, как я, а по собственному желанию и с четким пониманием, куда они идут и отчего бегут. Позади неминуемая смерть в огне, а впереди дикий мир, в котором мало людей и много тварей из темной бездны. Был выбор, и они сделали его в пользу Кромки.

— Миша, а что значит, насильно попал? Как ты здесь оказался?

— Хм! — бритоголовый крепыш ухмыльнулся, опять приложился к кружке и продолжил: — Мой тебе совет, старайся поменьше спрашивать у людей, как они здесь оказались — это многих напрягает. Я раньше и сам не любил про это вспоминать, но прошло время, кое‑что в жизни изменилось и можно рассказать. Как я тебе уже говорил, на Земле про Кромку знают. Но это очень ограниченный круг людей. При царизме сюда каторжников ссылали, которые в обмен на продукты и боеприпасы отправляли на родину золото и драгоценные камушки. Но каторжане здесь не удержались и разбрелись кто куда. Затем, при первых коммунистах, снова попробовали колонию организовать, коммуну, и опять впустую. После, с подачи Сталина, на Кромке несколько экспедиций застряло. А когда в Россию пришел дикий капитализм, и государство перестало контролировать точки перехода, ответственные товарищи, которые держали связь с местными жителями, все поголовно начали собственный бизнес. Сюда иногда отправляют ненужных на Земле людей, за которых никто не спросит, продовольствие, старое вооружение, дизеля, примитивные станки, снаряжение и одежду. А с Кромки получают золото, драгоценные камни и все, что может дорого стоить. Размен при этом, само собой, совершенно грабительский.

— И ты был одним из ненужных людей?

— Да. Я сирота. Родился в Питере. Воспитывался в детдоме. Потом учился в университете, филологом хотел стать. Окончил второй курс и поехал в деревню на картошку. Там танцы, девчонки, самогон. Все как обычно. Ну и зацепился с одним мужиком. Он мне слово, а я ему два. Он в драку, и я тоже. Кулаков нам не хватило, и я его штакетником по голове, а в доске гвоздик сотка, и прямо ему в темечко. В итоге, направился я в Мордовию, лес валить. Однако на зоне пробыл недолго. Меня и еще десяток человек на этап отправили. Вот только вместо новой зоны мы оказались на Кромке, у людоловов.

— А это кто такие?

— Эх! — вздохнул Миша. — Замучаешь вопросами. Но кто‑то тебе все равно местные расклады дать должен. Смотри. — Повольник наклонился к земле, взял твердую короткую палочку и прочертил ею кривую черту. — Вот это Тихая, по которой мы плывем. Ее длина девятьсот семьдесят километров и она впадает в Дананское море. На севере у истоков в Новоуральских горах живут людоловы, одна из самых крупных и сильных местных общин, которая сама себя называет Алексеевская Республика. У республиканцев, которые все больше скатываются в феодализм, есть связь с Россией и имеются ресурсы. А еще в их горах большое количество точек перехода, на которых местные жители отлавливают неосторожных людей, попавших сюда, так же как и ты. Поэтому иногда за глаза их называют людоловами. По правому берегу, который на тысячи километров покрыт лесами и болотами, человеческих поселений почти нет. Это нейтральная полоса между нами и демонами. Там нежить, бродяжники, кочевники, мародеры, развалины древних поселений и мы, повольники. По левому берегу вольные анклавы, вроде Ирмы, крепкого поселка на двести пятьдесят человек, куда мы направляемся. А в двухстах километрах от реки Перуновы горы и Каменецкое княжество, еще одно серьезное государственное образование имеющее связь с Землей. Народу в Перуновых горах тысяч двести. Князь чисто номинальный, военный вождь, который обеспечивает безопасность людей, является гарантом стабильности и следит за исполнением законов. А правят там купцы, ведущие торг с Землей. Вот такое политическое обозрение. Информация не вся, конечно, а основная, которую тебе прямо сейчас надо знать. А так‑то люди по всей планете живут. На островах в Дананском море. Дальше на западе и востоке. На севере немало жителей, потому что туда нежить особо не лезет. Наши люди везде, хотя их относительно немного. При этом далеко от Перуновых и Новоуральских гор никто не ходил и нам даже очертания материка до сих пор точно неизвестны.

— Значит, простое выживание?

— Можно сказать и так. Науки не развиваются, технологий особых нет и оружие по большей части с Земли, в основном старье и хлам. И если прикинуть общее количество людей на три тысячи километров вокруг нас, в лучшем случае это пара миллионов. Да и те, либо в горах, где легко оборону держать, либо на большой воде.

— Миша, а ты почему от людоловов ушел?

— Надоели законы звериные. Захотелось среди нормальных людей пожить, и я спокойно эмигрировал. Благо, за десять лет от рядового быка до районного капо поднялся и меня никто не останавливал. Слишком много желающих занять мое хлебное место.

Я замолчал, обдумал слова повольника с криминальным прошлым и задал новый вопрос:

— А что со мной теперь будет?

— Сам решай, — Ковпак пожал плечами и подбросил в огонь толстый сухой сучок. — Был бы ты на территории Алексеевской Республики, то тебя, скорее всего, сразу бы отловили, вещички отобрали и посадили на цепь. Потом шахта и кайло, и рубил бы ты руду до тех пор, пока не помер. Но тебе повезло. Ты оказался на нейтральной земле. Тебя не сожрали мертвяки, которых привлек амулет, бывший у пособника. И ты оказался у нас. А у повольников закон — людей понапрасну не убивать, и теперь ты с нами. Доберемся до Ирмы и будешь свободен. Захочешь, останешься в поселке, крепкие мужики там всегда нужны. А будет желание, отправляйся с нами в Каменец. Там горы, теснины, крепкие города, стражники и относительно спокойно. Нежити нет, а рабочие руки в цене. Живи и радуйся.

— Наверное, я с вами пойду.

— Не торопись. Побудешь в поселке, отдохнешь и пообщаешься с местным старостой. Он тебе девку справную под бочок подложит и, может быть, ты там навсегда останешься.

В голосе Ковпака появились веселые нотки. Но мне было не до веселья и шуток. Каждый новый ответ повольника побуждал к новым вопросам, и я продолжил расспрашивать своего собеседника:

— А кто такие пособники?

— Твари без мозгов и на всю голову больные люди. Если конкретней, то предатели рода человеческого. Сатанисты, мечтатели, которые желают бессмертия или каких‑то неординарных способностей, сумасшедшие, маньяки и прочее отребье. Такие людишки жаждут получить силу, власть, уверенность в себе, и все на халяву. Поэтому они ищут чего‑то чудесного или магического, и многие из них, в результате своих поисков, выходят на порталы. Внутрь они не заходят и на Кромку не перемещаются — чуют, что это аномальная зона и она опасна. Однако пока есть связь между мирами, демоны могут с ними общаться. И дальше, как правило, все по накатанной колее. Кровавые ритуалы и много мистики, пособники демонов объединяются в секты, и начинается полный беспредел. Похищаются люди, которых перебрасывают прямо в лапы нежити, а твари бездны делятся со своими сторонниками малой толикой силы. Но, по — моему, все это мелочь. И порой мне кажется, что дело в другом.

— В чем?

— Демоны готовят на Земле плацдарм и для этого сколачивают своих сторонников в крепкие структуры. А предатели ищут выходы на тех, кто подбрасывает нам оружие и снаряжение. Тем самым они пытаются отсечь нас от родины и лишить поддержки. После чего всех людей на Кромке уничтожат, и демоны начнут наступление на Землю. И хотя это дело на очень долгий срок, твари из адовой бездны не спешат. Они практически бессмертны и года значат для них не очень много. Поэтому демоны могут позволить себе долгосрочное планирование на века. — Миша допил чифир, и сказал: — Еще пара вопросов и отправляйся спать. Завтра вдоль реки вырубки пойдут, на реке топляк попадаться будет и тебе придется его отталкивать.

— Понял, — я согласно мотнул головой. — А повольники чем занимаются?

— Всем, чем угодно. Обороняют поселения, когда демоны переходят в наступление. Кстати, подобное происходит все чаще. Сопровождают торговые караваны в Республику и к Дананскому морю. Ведут дальнюю разведку и ходят по нейтралке, где в древних руинах можно найти немало интересного. Отлавливают мародеров и диких кочевников. А когда нет работы или желания идти в поход, живут как обычные люди.

— А вы чем занимались и как возле портала оказались?

— С какой целью интересуешься? — Миша подозрительно прищурился.

— Любопытно.

Ковпак потер кончик носа и сказал:

— Ладно. Это не секрет, поэтому отвечу. Мы из отряда Германа. Он, между прочим, отец Кольца. В отряде у него полсотни стволов и мы собирались выйти к развалинам древнего городка посреди лесов. Однако не дошли. По пути нас перехватила группа мертвяков с парой мелких бесов. И нам пришлось драпать. Отряд ушел в одну сторону, а мы вчетвером отбились, и оказались вблизи точки перехода. Увидели пособника. Елена его почуяла и пристрелила без всяких раздумий, а потом ты появился.

— А как здесь с деньгами?

— Золото не в чести, все основные расчеты серебром. В Каменце монеты чеканят, а в Республике кусочки серебра рубят. Патроны тоже валюта. Но это все в больших анклавах, а в поселениях расчет по бартеру.

— А с бумажными деньгами что?

— Хочешь знать, сможешь ли ты на свои рубли что‑то купить?

— Конечно.

— Это только в Каменце, да и то, если договоришься с купцами, которые контакты на Земле имеют. Но многого не ожидай. Сумма у тебя плевая и ради нее никто суетиться не станет.

— Ясно.

— Тогда закругляемся. Утомил ты меня своими вопросами. В Ирму доберемся, засядем в трактире, вот там от местных все и узнаешь. Особенно, если пивка им выставишь…

Ковпак остался у костра, а я отправился на отдых.

Ночь прошла. Снова наступило утро. И повольники продолжили свое путешествие. Река по — прежнему была спокойна, хотя погода стала портиться. Небо начало затягиваться темными хмурыми тучами и с северо — востока задул холодный пронзительный ветерок. Вскоре небеса должны ударить по земле холодными дождевыми струями. Но до этого времени повольники надеялись добраться до поселения и укрыться от непогоды под крышей гостеприимного сельского трактира. Вот только все вышло совсем не так, как они думали.

Когда до Ирмы оставалось около двух километров, Елена насторожилась, и стала всматриваться вперед. Повольники последовали ее примеру и вскоре мы увидели, как над лесом в небо поднимается черный столб дыма.

— Ирма горит, — сказал Кольцо. — Это не к добру. Просто так пожар возникнуть не мог, не такой в поселке староста, чтобы это допустить.

Лидеру никто не ответил. Плот продолжал свое движение вниз по течению и повольники стали готовиться к бою. Они надевали разгрузки, затягивали ремни и проверяли оружие, а я последовал их примеру, снарядил магазины и подтянул лямки рюкзака. Впереди было что‑то нехорошее, но, по какой‑то причине, я был спокоен и воспринимал все происходящее вокруг точно так же, как и повольники, без нервов и излишней суеты.

7

За триста метров до поселка Ирма река Тихая делала крутой поворот. И обычно на мысу, который вдавался в реку, находился наблюдательный пост местных жителей. Но когда повольники покинули плот, который завис на песчаной отмели, а затем по узкой извилистой тропинке взобрались на трехметровую кручу, здесь никого не оказалось. На большом одиноком грабе, который стоял в окружении густых кустов, имелся сколоченный людьми помост. Рядом кострище с еще теплой золой, а невдалеке находился спрятанный в кустарнике навес с двумя лежаками. Вот только сами наблюдатели отсутствовали. Это было странно, но вполне объяснимо. В поселке возник пожар и караульщики, наверняка, направились туда. Хотя по всем местным правилам минимум один человек должен оставаться на месте.

Впрочем, о том, что происходит в Ирме, и куда делись наблюдатели, повольники пока не гадали и вслух ничего не обсуждали. Они были людьми действия и реалистами, которые предпочитали опираться факты, а не на догадки. Поэтому делали то, к чему их приучила жизнь. Миша и Елена, а вместе с ними и я, заняли оборону вокруг граба. А Кольцо, по набитым на дерево плашкам ловко взобрался на дерево и посмотрел в сторону черных дымов, которые медленно поднимались в хмурое и неласковое небо. После чего он спустился вниз и, передернув затвор своего АКСа, сообщил:

— Ирма и причалы на берегу реки уже догорают. Живых людей не видно. Трупов тоже. Струги и расшивы отсутствуют.

— Значит, скорее всего, дикари с правого берега поработали, — подвел итог Миша.

— И нечисть, — добавила Елена, которая, словно зверь, втянула в себя воздух.

— Наверное, — согласился Кольцо и взмахнул стволом автомата в сторону тропы, которая через заросли выходила к поселку. — Пошли, посмотрим, что там и к чему. Может быть, живых найдем.

Следуя один за другим, мы направились вдоль реки к Ирме, и вскоре оказались перед открытым пространством. Оружие у всех наготове. Кусты заканчивались, и в просветы между ними можно разглядеть находящееся на высоком холме поселение, первое, которое я увидел на Кромке.

Что я ожидал увидеть? Наверное, нечто пасторальное и напоминающее деревни российской глубинки. Стоящие рядами избы, хатки или домики, колодец и крашеные заборы из штакетника. Однако передо мной предстал настоящий острог, который еще вчера прятался от внешнего мира за крепким и высоким частоколом из бревен. Настоящий маленький форт, где деревянные строения тесно лепились одно к другому, и сейчас они, вместе с оградой и просторными тяжелыми воротами, полыхали жарким пламенем. А от поселения к реке шла прямая грунтовая дорога, которая упиралась в догорающий широкий причал.

Повольники, молча, смотрели на руины поселка. Прошло две минуты, и тишину прервал Миша Ковпак, который оглядел окружавшие тропу кусты и сказал:

— Ну что, так и будем здесь стоять или попробуем разобраться, в чем дело?

Кольцо мотнул головой:

— Пойдем.

Оставив в кустах раненого Сержа, группа вышла на поле. После чего, обшаривая пространство вокруг себя стволами, мы выдвинулись на истоптанную множеством следов и капельками крови дорогу. Здесь Миша наклонился к земле, что‑то увидел и удовлетворенно хмыкнул. Затем он спустился к догорающим причалам, остановился и снова устроил осмотр, а затем продвинулся немного вверх по склону, вернулся к товарищам и произнес:

— Точно дикари, демонские прихвостни. Сотни две, не меньше. Пришли на лодках с правого берега. Ночью проникли в поселок. Всех жителей повязали и с собой уволокли. Ушли часов пять — шесть назад. Только как‑то легко все сделано, ни трупов, ни поклажи брошенной, ничего кроме крови.

Бритоголовый крепыш посмотрел на Елену и она, ногой откинув с обочины дурно пахнущий кусок засохшего дерьма, добавила:

— С ними мутанты были и черти, а во главе бес не из слабых. Потому все так легко и получилось. Я старосте еще в прошлом году говорила, что вокруг поселка надо светлую защиту обновить, а он, жадина, монет пожалел. Бес с мутантами, наверняка, к воротам подошли. Караульщикам глаза отвели, и мужики сами проход открыли. А дальше как обычно. Людей в постелях тепленькими взяли, и они пошли в лапы Врага.

— Хм! Давно такого не было, лет десять точно, — сказал Кольцо. — Расслабились наши селяне. Привыкли люди, что пособники и одичавшие мрази на наш берег не выползают. Вот и получили по полной. Однако непонятно почему дикари так быстро ушли и большого грабежа не устроили.

Женщина пожала плечами:

— Видимо, они чего‑то опасались или, скорее всего, их бес подгонял. Но оружие и самое ценное дикари в любом случае уволокли.

— Да. Наверное, так все и было, — лидер посмотрел на окованные металлическими полосами ворота поселения, которые, наконец‑то, упали и взметнули ввысь целую тучу пепла с искрами, тяжело вздохнул и отдал приказ: — Уходим. Выживших в любом случае нет, после беса таких быть не должно. Идем в поместье Петра Курочкина, может быть, там кто‑то есть. Скоро дождь пойдет, и дикари могут вернуться, на развалинах пошакалить. Да и мутантов с чертями что‑то не видать. Этих тварей, наверняка, на правобережье не забирали, а здесь как расходный материал и заслон оставили.

Командиру никто не возражал, он говорил дело, и началось движение. Повольники забрали свою заплечную поклажу и двинулись вверх по склону. С наветренной стороны обошли догорающее поселение, при этом трупов или уцелевших жителей не обнаружили. После чего вышли на широкую грунтовую дорогу и спустя десять минут оказались в дубовом лесу.

Впереди двигался Кольцо, а за ним следом Елена, я, Серж и Миша. Но вскоре, примерно через километр, Серж начал заметно слабеть. Я ему помог, забрал у повольника не слишком тяжелый рюкзак и, пристроив его на левую руку, встал с ним рядом. Однако еще через пару километров раненому стало совсем плохо, и группа остановилась на лесной обочине. Ведунья начала отпаивать бойца каким‑то настоем, а Кольцо ушел вперед.

Тишина. Я присел рядом с Ковпаком и спросил его:

— Миша, а кто такие бесы?

— А сам как думаешь? — вместо ответа, наблюдавший за дорогой крепыш тоже задал вопрос.

— Не знаю. Бес он как черт?

— Нет. Черти волосатые, с крупными рогами и очень сильные. Они во многом минотавров из греческих мифов напоминают. Парнокопытные твари, которые пытаются спариваться со всеми живыми и неживыми существами, находящимися в зоне досягаемости полового члена. Мужиков они без всякой жалости на куски рвут, а на человеческих женщин специально охотятся. Поэтому наши бабы их очень боятся. Настолько сильно, что этого никакими словами не описать. Поэтому женщинам лучше умереть, чем к ним в плен попасть. В общем, черти почти животные, бесполезные, жестокие, гибкие, ловкие, похотливые и глупые. Демоны этих тварей вместо сторожевых и гончих собак используют. Сажают рогатых на невидимую цепь, и они за подконтрольной территорией наблюдают или по лесам за жертвами бегают. Но как бы этих тварей ни приручали, они все равно норовят на волю сбежать.

— А бесы?

— Бесы это полукровки. Плод союза человеческой бабы и демона. Твари хитрые и опасные, хоть и не особо мощные. Рост чуть более метра, кожа красного цвета, сморщенная и очень прочная. Рожки маленькие, ножки кривые, а за спиной рудиментарные крылья. Зато руки длинные и когти отличные, до пятнадцати сантиметров бывают. Если увидишь такого, не ошибешься.

— А чем бесы опасны?

— Эти твари хорошие гипнотизеры и соображают неплохо. Поэтому они своего рода младший командный состав в дружинах демонов, в мирное время ведут разведку, а в походах руководят отрядами монстров и дикарями. Ну и, кроме того, бесы могут телепортироваться на небольшие расстояния, метров на пять, в реальном бою это сильное преимущество. Так что если с ними столкнешься, необходимо постоянно двигаться. Причем так, чтобы бес твой следующий шаг не предугадал. Правда, надолго краснокожих уродцев не хватает. Три — четыре прыжка, и молодой бесенок выдыхается, а старик до десятка может сделать.

— А еще какие твари у демонов есть?

— Отстань, не до того сейчас, — Миша вытянул вперед шею, обвел взглядом колыхнувшиеся кусты на другой стороне дороги и, не оборачиваясь, выкрикнул: — К бою!

Повольники приготовились встретить опасность, может быть черта или боевое животное. Однако ничего не происходило, и больше кусты не шевелились. А вскоре вернулся Кольцо, и мы продолжили свой путь.

8

Снова под ногами сухая пыль дороги и обступавший ее со всех сторон настороженный угрюмый лес. С темных небес начинали падать первые холодные капли осеннего дождя. Вокруг сумрачно, за темными рваными тучами солнца почти не видно, и мне все время казалось, что за ними кто‑то наблюдает. Раз! Косой взгляд. И снова все как обычно. Сто метров прямо. И опять ощущение недоброго взгляда. Плохо. Но это помогало не расслабляться, и я, хоть и был в этом мире новичком без особых боевых навыков, старался соответствовать компании, в которую попал. Поэтому копировал действия повольников. Они насторожились, и я тоже. Кольцо смотрит влево, а я вправо. Все ускоряются, и я не отстаю. Утомительно и непривычно, конечно, но иначе никак. В том, что Кромка беспечности не прощает и здесь немало опасностей, я уже убедился. По этой причине старался быть настороже и не зевать.

Через час, уже под мелкой противной моросью, группа оказалась на просторной поляне. После чего мы свернули с дороги в близлежащую рощу, где находился окруженный высоким забором крепкий и просторный бревенчатый дом местного одиночки Петра Курочкина, который жил в поместье с женой, тремя сыновьями и дочерью. Он был охотником и смелым человеком, никого не боялся и мог встретить любого противника, который бы попробовал причинить зло ему или его близким. Но, видимо, переоценил себя одиночка.

Первое, что мы увидели через раскрытые ворота на его подворье, трех мертвых волкодавов и двух убитых лошадей, тела которых были буквально исполосованы острыми, словно бритва, когтями боевых животных, одно из которых лежало рядом с собаками. Понятно. Мы опоздали. Враги добрались до Курочкина раньше нас.

Миша и Кольцо сразу вошли в дом. Елена и Серж остановились в воротах, а я подошел к мертвому мутанту и рассмотрел его. Мощное животное, сильно смахивающее на доисторического смилодона. Примерно такой же череп, шкура как у кошки, гибкий хвост, внушительные клыки и мощные лапы, в которых покоились когти.

«Серьезная тварь, — отметил я, рассматривая трехметровое тело условного смилодона, который весил не меньше трехсот пятидесяти килограмм. — Но и он не бессмертен. В голове три крупных дырки. Видать, Курочкин или кто‑то из его сыновей успел перед смертью кошку завалить».

Тем временем лидер группы и Ковпак вышли во двор. После чего бледный Кольцо наклонился с порога к земле и проблевался. Миша сдержался, но и ему, видимо, было нелегко оттого, что он увидел в избе. И сам не понимая почему, я сбросил рядом с трупами животных рюкзаки, свой и Сержа, перебросил на правое плечо «Сайгу», прошел мимо ничего не сказавших мне повольников и вошел в дом.

В просторных сенях никого. Чистота и порядок. Все нормально. Я взялся за ручку двери, которая вела в горницу, и помедлил.

«А надо ли мне туда входить?» — спросил я себя.

Однако отступать не хотелось, и я потянул дверь на себя. Легкий скрип. Пара шагов в сумрачное прохладное помещение. Глаза моргают. Я осмотрел просторную комнату, полной грудью вобрал воздух и задохнулся. Не столько от спертой и душной атмосферы, в которой витали сырые и резкие запахи смерти: крови, дерьма, мочи и человеческой плоти; сколько оттого, что увидел.

Покрытый квадратными паласами пол был залит бурой жидкостью, кровью убитых. На одной стене, подвешенный спиной на крюк, висел изуродованный мужик лет сорока пяти, у которого были вырваны гениталии и вскрыт живот. Разноцветные кишки и желудок человека, скорее всего, местного хозяина Курочкина, свисали и горкой лежали на изгвазданном полу. На противоположной стене в такой же позе, как и отец, висел один из сыновей хозяина. Но это было не самое страшное, что я разглядел. Самое ужасное зрелище находилось на широком обеденном столе, за которым не далее как сегодня утром собиралась дружная семья охотника.

На гладких досках лежал обрубок человека, женщины. Ноги были отрублены и валялись под столом. Руки прибиты к столешнице скобами. Груди отрезаны и на фоне истерзанного и покрытого синяками крупного тела выделялись красными круглыми шарами. Волос на голове нет. Они были выдраны вместе с кожей. Нос словно откушен. Рот разорван. Зубы выбиты. А влагалище превращено в бурое месиво из крови и мяса, натуральный магазинный фарш.

Подобного я не видел никогда. И был бы весьма благодарен судьбе, никогда и ничего подобного больше не видеть. К горлу подступил комок, и я понял, что вот — вот опорожню желудок. Рот непроизвольно открылся и снова я вобрал в себя царящие в помещение мерзкие запахи. А одна из крупных мух, которая сидела на кишках Курочкина, медленно поднявшись в воздух, пролетела пару метров, а затем, словно специально, села мне на губу. И от всего этого стало настолько плохо, что я не сдержался. Однако успел выскочить в сени, и только здесь мне стало по настоящему плохо.

Желудок вывернуло и пришло облегчение. Но беспокойные мысли бились в череп, и вопрос следовал за вопросом. Как можно так жестоко убивать людей? Почему все это происходит? Отчего столько насилия? Зачем все это? И хотя ответы были известны, до этого момента я воспринимал все происходящее, даже бой с мертвяками, словно какую‑то опасную игру. Вот только это оказалось не забавой, по крайней мере, для меня. Я не кино посмотрел, и не фотографии в руках подержал, а увидел реальное злое непотребство. И теперь меня переполняла не злость, ярость и жажда справедливой мести, а нечто иное и более сильное. Смесь из отвращения и лютой ненависти к тем, кто творит подобное с разумными существами. К тем, кто без всякой жалости убивал людей, которые семь — восемь часов назад жили, двигались и строили планы на день, а в настоящий момент находились в собственном жилище в виде кусков изрубленного мяса.

После того, что я увидел в доме охотника, мне предстояло переосмыслить свою жизнь в новом мире и отношение ко многим вещам. Но это потом. В тот момент больше всего я нуждался в свежем воздухе. Поэтому заставил себя подняться и направился на выход.

Ладонь легла на ручку, которая, как я только сейчас заметил, была испачкана чем‑то жирным. Рывок двери на себя. И тут я услышал длинную, в половину рожка, автоматную очередь. Следом вторую. А затем до меня донесся громкий крик Миши:

— Атас! Мутанты!

Что произошло в этот момент со мной, я и сам толком не понял. Оттого что увидел в горнице, с головой был явный непорядок, и потому я действовал неадекватно. Левой рукой распахнул настежь дверь, а правой скинул с плеча карабин и ловко подкинул оружие вверх. Одной ладонью подхватил ствол и большим пальцем другой снял оружие с предохранителя.

— Суки! Где вы!? — прокричал я, выходя наружу, словно какой‑нибудь герой без многих, так необходимых каждому человеку для сохранения жизни и здоровья, извилин головного мозга.

Шаг на крыльцо. Я встал в полный рост. И напротив себя увидел мутанта. Практически точную копию убитого Курочкиным смилодона, который подобно капле ртути перетекал из одного положения в другое и, играя рельефными мышцами, не спеша, приближался к крыльцу.

Бах! Ствол карабина выплюнул злой свинец, который впился в тело мутанта. Поразительно? Ничуть. С пяти метров в упор промазать сложно. Пуля размозжила зверю кость правой передней лапы. Но мутант, не обращая никакого внимания на рану, бесшумно и грациозно взвился в воздух.

Бах! Вторая пуля встретила огромную кошку в воздухе и ударила ее в грудь. И хотя этот заряд не смог убить или остановить смилодона, он сбил его выверенный точный полет. После чего тело доисторического хищника, которого немного видоизменила и подправила магия демонов, приземлилась рядом с крыльцом.

До мутанта было не более метра и практически уперев ствол карабина в оскаленную морду, не медля ни секунды, я выстрелил в третий раз.

Бах! Разогнанный силой сгоревшего пороха кусочек свинца в форме пули с полостью по центру, впечатался в лоб зверя и проломил ему лобовую кость.

Смилодон издал дикий рев. Он умирал, но был живучим существом и его организм хотел пожить еще немного, а инстинкт приказывал дотянуться до двуногого врага с огненной палкой в руках. Однако я не сомневался и не колебался, а делал все механически и не обращал никакого внимание на то, что происходило вокруг. Автоматные очереди. Рык второго зверя, оказавшегося на подворье Петра Курочкина. Визг Елены, которая едва ускользнула от лап мутанта и одним прыжком взлетела на низкий скат крыши. Крики повольников. Все это меня не занимало. Мне было некогда, я не мог отвлечься и, наверное, именно это и помогло такому неопытному бойцу уцелеть. А иначе зверь дотянулся бы до меня в любом случае.

Бах! Вновь приклад сотряс плечо. Продолговатый темно — коричневый патрон отлетел в сторону, и четвертая пуля ударила кошку в оскаленную пасть, сломала ей зубы и разбила челюсть.

Новый крик боли смилодона, и мой последний выстрел, предназначенный только для этой твари, в которой лично для себя в этот миг я увидел средоточие всего мирового зла планеты с непривычным названием Кромка.

Бах! Пятая пуля перебила хребет бьющегося в корчах мутанта и зверь, резко дернувшись, застыл на месте.

Я вновь нажал на спусковой крючок. Однако ничего не произошло. Магазин был пуст и рука, спокойно и уверенно, как если бы я половину своей жизни был заядлым охотником на монстров и крупных хищников, потянулась в карман куртки, достала запасной магазин, и я перезарядил оружие. После чего, впервые с момента, как вышел наружу, я оглядел подворье.

Дождь усилился, и видимость ухудшилась. Тем более что близился вечер. Однако я заметил повольников, и все они были живы. Серж выглядывал из‑за двери крепкого бревенчатого амбара. Кольцо и Миша стояли у стены дома невдалеке от меня, и в паре метров от них лежал еще один мертвый мутант. А Елена сидела на крыше и, судя по выражению ее лица и тому, что лук выпадал из подрагивающих женских рук, она была испуганна.

«Надо же, оказывается, она может бояться», — удивился я, а затем посмотрел туда, куда был направлен взгляд ведуньи, и разглядел на заборе нечто большое, темное, лохматое и рогатое.

«Черт! — догадался я и скомандовал себе: — Огонь!»

Бах! Бах! Бах! Ствол гладкоствольного полуавтоматического карабина, в Европе и Америке по всем классификациям проходившего как штурмовое ружье, задергался в руках. Заряды крупной картечи стали полосовать забор и сидящее на нем чудовище, которое, увидев женщину, вожделенную для него добычу, готовилось спрыгнуть во двор. Рубленый свинец влипал в бревна и корежил сухое дерево. Основной заряд на пятнадцати метрах рассеивался, но часть все же попадала в цель.

Подвывая, черт резким прыжком отпрыгнул назад, за преграду. И вслед ему полетела граната РГД, которую кинул Кольцо. За стеной раздался взрыв и снова послышался вой подраненной рогатой твари. А затем, пробивая шум дождя, мы услышали громкие шлепки копыт по лужам. Видимо, монстр убегал в сторону леса.

После этого повольники, ни один из которых больше не желал входить в испоганенную кровавой вакханалией избу Курочкиных, быстро стянулись к амбару. Здесь мы укрылись от дождя, и Миша Ковпак выдохнул:

— Блин! Снова без потерь! Вот это нам везет!

— Да, — произнес Кольцо, оглядывая своих товарищей, — пока везет. Но неизвестно, сколько этих тварей вокруг. Ваши предложения, господа повольники?

— Ночь в любом случае придется здесь провести, — отозвался Серж, — а с утра по дороге уходим на Каменец.

— Согласен, — поддержал его Миша. — Нам здесь задерживаться нельзя.

Елена, которая еще не отошла от шока, отвернулась и промолчала, а меня никто и ни о чем не спрашивал.

— Решено, — подвел итог короткого совета Кольцо. — Остаемся здесь на ночь. Дежурим по двое. Дверь на запор. — Серж и Миша направились во двор, а командир положил ладонь на плечо Елены и, наклонившись к ней, полушепотом спросил: — Ты в порядке?

— Почти, — выдавила из себя женщина.

— Тогда соберись. Ночь может быть очень опасной.

— Постараюсь.

Женщина уткнулась лицом в колени, а Кольцо посмотрел на меня, и сказал:

— Хорошо действовал. Глупо, конечно, но без сомнений. Это тебя и спасло. Ты понимаешь, что был на волосок от гибели?

Я согласно кивнул:

— Понимаю.

— Вот и ладно. Из тебя, кстати сказать, хороший повольник может выйти. Пойдешь ко мне в группу?

— Посмотрим, — с ответом я решил не торопиться. — Предложение заманчивое, но я еще не определился, что мне в этом мире делать. Дойдем до Каменца, там ответ дам.

— Принято.

Мы стали готовиться к наступлению дождливой и темной осенней ночи. Все шло своим чередом, но в седьмом часу в уже закрытые ворота особняка Курочкиных постучались. А затем из‑за стены раздался уверенный и смешливый окрик молодого мужчины:

— Батя, открывай! Сыны с дочкой приехали, из Каменца подарки привезли!

Следом еще один мужской голос:

— Собак не слышно. Брат, что‑то неладное.

Повольники, услышав голоса, рассредоточились вдоль стен, мало ли, вдруг это ловушка. Однако подвоха не было. В особняк вернулись два сына Петра Курочкина и его дочь. Они ездили в главный город Каменецкого княжества за покупками: патронами, одеждой, спичками и солью.

Младших членов семейства, которое было истреблено нежитью, впустили за ворота. Парни, увидев повольников, схватились за оружие, древние, но вполне рабочие автоматы МР-38, но узнали Кольцо и немного успокоились. А что было потом можно не рассказывать, поскольку и так все понятно. Молодые люди возвращаются домой, и что же они здесь видят? Разоренное жилище, зверски убитых родственников и изнасилованную рогатой тварью мать. Это Горе! Это Беда! Это Потеря! Это Крах! А еще это память и желание отомстить за своих близких.

9

Дождливая осенняя ночь накрыла своим темным сырым покрывалом леса вдоль реки Тихая. Где‑то на берегу дотлевали бревна и доски, которые еще сутки назад были стенами домов, амбарами, частоколом поселка Ирма и причалами. В лесных чащобах бежали к Перуновым горам черти. Мутанты караулили вдоль дорог и тропинок людей. А дикие животные, чуя присутствие на своей территории нечисти и крупных саблезубых хищников, мигрировали подальше от этих мест.

Что касается меня, вечером я лег спать. Однако мне приснился кошмар, и восполнить потерянный за день запас сил не получилось. А после полуночи вместе с Еленой и Мишей я заступил в караул. Под одним из навесов, который примыкал к дому Курочкиных, невидимый для тех, кто мог попытаться проникнуть во двор со стороны леса, с карабином в руках, присел на дубовый чурбак и приступил к наблюдению.

Прошел час, и все спокойно. Холодный дождь продолжал поливать землю, и мне было скучно. Опасности я не чувствовал. Елена и Миша, которые находились в амбаре, шум не поднимали, значит, у них тоже все в норме. Мне хотелось курить. Но сигареты закончились еще вчера, а в группе Кольца табаком никто не баловался. Поэтому, тяжко вздохнув и подумав, что с курением, скорее всего, придется завязывать, я хотел встать и пройтись. Вот только не успел. Из дома вышли вооруженные древними немецкими автоматами братья Курочкины, восемнадцатилетний Вадим и двадцатипятилетний Никита. Они остановились на крыльце, увидели расположившегося на входе в амбар Мишу Ковпака, и прошли под навес.

Я находился в тени. Поэтому кряжистые и похожие на своего погибшего батьку лесовики меня не заметили. И укрывшись от дождя, они начали разговор, а я стал невольным свидетелем их беседы. А поскольку сразу не вышел, позже высовываться смысла не было. Братья могли подумать, что я их специально подслушивал.

— Родители погибли, и что нам теперь делать, брат? — спросил старшего родича Вадим.

— Окрестности чистить, — ответил Никита, — и на берегу реки новый поселок ставить. Места здесь отличные и прикормленные. Ирма с реки жила, а теперь здесь только мы. К чему это говорю, понимаешь?

— Не совсем.

— Причалы в любом случае будут восстанавливать. Ирма к княжеству самый близкий речной форпост, и всякий кто по Тихой сплавлялся, всегда в поселке останавливался и за это платил.

— А мы тут причем? Зачем нам поселок отстраивать? За родню мстить надо, кроваво и жестоко.

— Понимаю тебя и поддерживаю, но ты, братец, балда. Повторяю — вокруг никого кроме нас. Значит, мы можем застолбить место и свою общину организовать. А когда силенок поднакопим, тогда и о мести подумаем.

— Самим нам Ирму не восстановить, — в голосе младшего послышалась неуверенность в собственных силах.

— Это понятно, поэтому, когда завтра повольники дальше к горам пойдут, сестру с ними отправим. А с нею письмо дядьке Никифору в Низину отошлем. Он со своими мужиками и охочими людьми сюда быстро прибежит, и вместе с ними мы мутантов перебьем, вряд ли их тут много. Так что с этим делом еще до первого снега управимся, особенно если дядька своих охотничьих собак приведет.

— А черти?

— Наверняка, рогатые уже к другим поселениям побежали, а если они еще здесь, нам найдется, чем их встретить.

— Дядька Никифор хоть и родня, но просто так стараться не будет, ты его знаешь.

— Знаю, но нам есть, чем с ним расплатиться.

— Чем? Шкурками или корешками лесными?

— Нет, тем добром, что от ирманцев осталось. Про лесные схроны забыл, которые поселковый староста в прошлом году делал, а мы за ним проследили?

— Да, забыл.

— Вот. А там стволы, боеприпасы, продовольствие и одежда. Да и рублики серебряные, если поискать, наверняка, сыщутся.

— Верно. Тогда, может быть, с Кольцом поговорим? Предложим ему часть добра из тайников, а он нам поможет мутантов разыскать и прихлопнуть?

— Думал про это. Но у Кольца только четыре человека, один из которых новичок и один раненый. Мало их и они чужаки. А дядька Никифор со своими сыновьями и кумовьями, какие ни есть, все же родственники, которых можно в долю взять. Поэтому сестру отправим в Низину, пусть с теткой сидит. А сами близким погребальный костер организуем, дом вычистим и лесные тайники проверим. Горевать и раскисать сейчас никак нельзя — это бабский удел. А наше предназначение в ином, чтобы выжить и фамилию продолжить. И поэтому мы постараемся использовать ситуацию на благо нашей маленькой семьи.

— Как скажешь, Никита, — Вадим шмыгнул носом. — Но надо с повольниками по — людски расстаться. Они здесь неплохо повоевали, двух монстров убили, чертенка подранили и из нашего добра ничего не взяли. Хотя могли нас прихлопнуть и все, что есть, себе забрать.

— Нормально все будет. У бати под домом тоже кое‑что на черный день зарыто, так что отдаримся.

— Хорошо, — младший брат помедлил и задал следующий вопрос: — А что потом будет, когда мы на ноги встанем? Месть?

— Именно. Будут деньги и оружие, наймем повольников и на правый берег пойдем.

— И когда это произойдет?

— Кто знает, брат? Через год, два или три. Неважно. А важно то, что мы сможем с тварями посчитаться. Но так чтобы самим уцелеть. Такой ответ тебя устраивает?

— Да.

— Ты со мной?

— Конечно.

Братья Курочкины замолчали и вновь вернулись в дом, а я подивился тому, как быстро они оклемались от горя. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что Кромка меняет людей, которые видят смерть, чуть ли не каждый день, и многие привычные для меня нормы морали, здесь не более чем пустой звук. А что делать? Полиции здесь нет. Волшебники из МЧС во главе со своим министром в голубом вертолете не прилетят. Регулярная армия как таковая отсутствует. И тем же самым братьям Курочкиным надеяться можно только на близких и на самих себя. Вот они и суетятся. Повольников хотят проводить, а сами пустое после жителей Ирмы место застолбить и их наследие прихватизировать. Хм! В общем‑то, верно поступают. В Низинах, следующей деревне по дороге к горам, или в Каменецком княжестве, они никто и звать их никак. А на берегу Тихой, несмотря на многие опасности, братья сами по себе и являются вольными людьми. Здесь все на поверхности, даже для меня, новичка на Кромке.

За размышлениями незаметно пролетела ночь, и наступило утро. Дождь прекратился, и выглянуло солнышко. Повольники позавтракали и появились Курочкины. Никита передал Кольцу тяжелый кошель с серебряными монетами и договорился с ним, что мы сопроводим его сестру Настю в Низину. Миша Ковпак и Серж получили в дар, так сказать, от чистого сердца, по три рожка патронов, Елене достался отрез материи, какая‑то синтетика с Земли, а мне преподнесли высокие шнурованные ботинки, последний писк местной охотничьей моды.

10

Группа Кольца покинула поместье Курочкиных и продолжила путь к пока еще невидимым горам, а Вадим и Никита остались на месте. До деревни Низина около тридцати километров по узкой грунтовой дороге. Расстояние небольшое. Небо на время очистилось от туч, а небесное светило быстро сушило грязь. Опасности не наблюдалось. Поэтому повольники и Настя, миловидная семнадцатилетняя шатенка с бледным и заплаканным личиком, шли не торопясь. Вместе с Еленой я замыкал колонну, мерно шагал, был погружен в свои мысли, и совершенно не ожидал, что немногословная ведунья обратится ко мне.

— Благодарю, — не оглядываясь, сказала женщина.

— Что? — не понял я и оглянулся на ведунью в мужской одежде и с мечом на боку, настоящую валькирию с картинки какого‑нибудь Бориса Вальехо или Луиса Ройо, только в одежде и без бронелифчика.

— Я благодарна тебе за то, что вчера ты не растерялся и выстрелил в рогатого.

— Не за что, — я на ходу дернул плечом и поправил ремень карабина.

— Ты не прав. Есть за что. Если бы ты промедлил, черт оказался бы во дворе и наверняка прорвался ко мне. А я, — Елена поморщилась и добавила, — была не в форме.

— Странно, я думал, что такая сильная и волевая женщина как ты не боится никого и ничего.

— У каждого человека имеются фобии и страхи, которые выбивают его из колеи и заставляют делать глупости. Мой страх это рогатые.

Пару минут мы шли молча, и я решил, что если Елена первая начала разговор, может быть, с ней получится поговорить о Кромке и местном обществе, и рискнул спросить:

— Елена, а можно задать пару вопросов?

— Спрашивай.

— А ты, в самом деле, ведунья?

Женщина усмехнулась и обращенная ко мне половина ее лица, которая была украшена шрамом, дернулась.

— Да, я ведунья.

— А что это значит?

— Тебе просто объяснить или сложно?

— Конечно попроще. Я мистикой, эзотерикой и магией никогда не интересовался, для меня это сказки, так что объяснения всерьез могу не понять.

— Хорошо. Объясню на пальцах. — Елена сделала круговое движение указательным пальцем и произнесла: — Что ты видишь вокруг?

— Дорогу. Следы колес в подсыхающей грязи. Деревья. Кусты. Птиц. Небо. Солнце.

— Правильно. А я вижу в несколько раз больше тебя, могу определить, что это за деревья, кусты и птицы, а еще знаю, когда небо вновь затянут тучи и пойдет дождь. Я ближе к природе. Поэтому могу видеть многое из того, что скрыто от глаз людей технологического мира, которые привыкли полагаться на автоматы, пушки, танки, самолеты и компьютеры. А раз так, то я могу считаться ведуньей. Подобные мне люди, осколки старого языческого мира, стараются не уничтожать природу, не хапают больше чем это нужно, и живут с нею в мире. А взамен мать — природа одаривает нас знаниями и своими секретами, повышает шансы на выживание и через нас помогает всем людям.

— Действительно, все просто.

— А в мире нет ничего сложного. Люди сами себя ограничивают многими нелепыми запретами, а потом удивляются, что ничего нельзя сделать.

— Ясно, — я продолжал движение и задал Елене новый вопрос: — Скажи, а домой, на Землю, точно вернуться нельзя?

— Все говорят, что нет, и я не видела ни одного, кто бы ушел с Кромки живым и здоровым. Многие пытались, но получалось это только у наших далеких предков.

— Значит, был кто‑то, способный проходить через порталы?

— Да, были такие люди, давным — давно, примерно пятьсот лет назад. Но как они это делали никому неизвестно. Может быть, в других анклавах знают секрет. А у нас в Каменце и других окрестных общинах, это знание утеряно.

— Елена, а демоны и упыри они кто?

— Такие же расы разумных существ, как и люди. Они живут в своем мире, в том самом, который принято считать Нижним, и сюда их ссылают в качестве наказания и для того чтобы они добывали пищу. Так говорят легенды, а пленные из пособников это подтверждают.

— Значит они, как и мы, пытаются выжить?

— Выходит, что так.

— А почему тогда с ними нельзя договориться? Кромка вроде бы большая, места всем хватит.

На мгновение, от неожиданности, а может быть от нелепости моего вопроса, женщина остановилась. Затем, снова усмехнувшись, зашагала дальше и ответила:

— Чепуха это все. Для демонов мы пища, а никто не будет договариваться с едой. Вот тебе простейший пример. Ты голоден и, вооружившись ружьем, вместе с собаками идешь в лес. Там ты убиваешь кабана, разделываешь его и обеспечиваешь себя и свою семью мясом. Самое вкусное оставляешь себе, а кости и жилы кидаешь псам. Это нормально?

— Вполне.

— Вот и подумай. Для демонов, упырей и прочих тварей Нижнего мира, мы с тобой и есть лесные кабаны, злобные и опасные, но питательные звери. Только питаются они душами, нашим страхом и кровью, а мясо отдают своим домашним животным и полукровкам.

— Но ведь мы люди!? У нас есть разум, общественные нормы, законы, правила, философия и технические изобретения?

— И что? У кабанов, на которых ты идешь охотиться, тоже есть какой‑то примитивный разум и в своем обществе они живут семьями. Это не отменяет того факта, что с каждой взрослой особи можно получить двести килограмм мяса и кожу. Такое же отношение и к нам. Ну и что с того, что мы можем огрызнуться? Ничего. Демоны и прочие сильные твари бездны посылают к нам своих прирученных животных и потери несут в основном они.

— А если организовать большой поход на демонов и уничтожить парочку?

— Думаешь, ты один такой умный? Были уже такие походы, и не единожды. Вот только толку с них немного. Хотя за минувшие семьсот лет писаной истории Каменца только нашим анклавом были уничтожены семь демонов и шесть серьезных упырей, которых на Земле принято называть вампирами. Но это все не просто так, а через серьезные потери в людях. И по большому счету каждый поход оканчивался ничем. Поскольку на место одной уничтоженной твари из Нижнего мира приходила новая и все начиналось сначала. Демон или упырь создает армию и вновь льется кровь людей, воинов и повольников, а десятки и сотни мирных жителей вереницами плетутся на правый берег Тихой. В общем, получается какой‑то замкнутый круг.

— Елена, а почему с Земли помощь не вызвать?

— Как? Написать письмо президенту России или в ООН? Кто этому посланию поверит? И если поверят, что дальше?

— Как это, что? Общественность узнает о порталах и точках перехода. Их станут исследовать, а сюда пришлют продовольствие и мощное вооружение. Танки, самолеты, вертолеты, артиллерию, ракетные установки, радары и многое другое.

— Знаешь, Олег, я не специалист по Земле, а местный житель, женщина, которая хотела жить тихо и спокойно, но лишилась семьи и стала ведуньей — бродяжкой, гуляющей с повольниками, — машинально, Елена прикоснулась к шраму на щеке, и продолжила: — Но я знаю, что правительства нашей родины в курсе, что есть Кромка и точки перехода исследуются уже больше трехсот лет. При этом никто не торопится оказывать нам безвозмездную поддержку. Были попытки отправлять сюда танки и броневики, но для них требуется топливо и запчасти, и по местному бездорожью на них особо не разгонишься. Аэропланы присылали, а демоны их сбивали. Многое уже было и, в конце концов, про нас предпочли забыть. Официально нас нет, значит, земные правительства не обязаны тратить сила и средства на наше содержание. А широкая общественность, про которую ты говоришь, может быть опасна.

— Чем?

— А ты только представь, сколько сюда самого разного народа может рвануть? Психопаты, религиозные фанатики, безумные ученые и исследователи, экстремисты, экстремалы — адреналинщики и многие другие. За примером далеко ходить не надо, Алексеевская Республика. Миша тебе не рассказывал, как она образовалась?

— Нет.

— В 1918–м году с территории Украины на Кромку провалился один из крупных бандитских отрядов, сборная солянка из белых, красных, уголовников, петлюровцев, анархистов и еще не пойми кого. В общей численности около тысячи стволов. Перенос прошел нормально, и они оказались на Кромке. Оружия много, назад вернуться нельзя, баб нет и работать никто не желает. Зато рядом поселения мирных жителей, которые на одном месте почти девятьсот лет прожили. Бандюганы собрались, посовещались, а потом началась кровавая вакханалия и грабеж. Несогласных к стенке, мужиков в рабы и на рудники, а женщин, сам понимаешь, куда и зачем. Или коммунары, которых сюда в 26–м году прислали. Две сводные стрелковые дивизии красногвардейцев, которые решили, что построят на Кромке светлое будущее. Сначала все нормально было. Тогда как раз последний большой поход за Тихую организовали и несколько дальних разведывательных рейдов за Перуновы горы. А потом они как давай местных эксплуататоров и кулаков отстреливать. Никому мало не показалось и вот тогда‑то мы узнали, что такое диктатура пролетариата. Заметь, это только два случая, самых заметных, а ведь есть много мелких. В позапрошлом году на берегу Дананского моря человек объявился, тоже новичок, как и ты. Мирный и тихий, спокойный интеллигент и бывший врач. Значит, может быть полезен. Крестьяне его приютили, обогрели и накормили, а он, тварь, в одну ночь половину села вырезал и в лес ушел. Его, правда, догнали и прикончили, но людей не вернешь, они умерли. Такие вот дела, Олег.

— Ладно, понимаю, что не все так просто, как мне кажется. Но почему не договориться с теми людьми, которые в Каменец товары поставляют?

— Это вопрос не ко мне. Однако думаю, что все упирается в деньги и ценности. Никто на Земле просто так суетиться не станет. А у нас не так уж и много золота и драгоценных камней, которые на той стороне принимают. Опять же у княжеской дружины многое есть, и рации, и броня, и мины, и орудия, и новейшие автоматы с пулеметами. Но их приоритет оборона горных перевалов и контроль территории. У купцов имеются телефоны и автотранспорт, а в Каменце электричество и некоторые блага цивилизации. Так что торговля идет, хоть и со скрипом.

Снова молчание, мерный шаг по грунтовке и я опять спросил:

— Елена, у развалин Ирмы ты говорила про светлую защиту. Можешь ответить, что это?

— Вера людей, собранная в единое целое и раскинутая кольцом вокруг поселка. Мощные ведуньи могут провести обряд, и не особо сильная нежить несколько лет не будет иметь сил для проникновения за охранный периметр. Но это очень тяжелый и опасный труд, поэтому за него берут плату. Староста Ирмы денег пожалел и за это поплатился, не только сам к Врагам пошел, но и своих близких туда отправил.

— А индивидуально от нежити как‑то защититься можно?

— Про амулеты и талисманы подумал?

— Да.

— Они есть. Кто‑то крестики христианские носит, другие землю родную в мешочке и камешки всякие, а третьи скандинавские и славянские руны. Но по большому счету это слабая защита. Главная броня вот здесь, — женщина прикоснулась раскрытой ладонью к груди в районе сердца. — Если силен человек духовно и постоянно развивается, слабая и средняя нежить ему не страшна. А коли глуп, труслив, жаден и завистлив, ему ничто не поможет, ни амулеты, ни артефакты, которые повольники иногда в развалинах находят.

— Чего‑то я не понял. Ты говоришь, что есть светлая защита вокруг поселков, и тут же сама себе противоречишь, утверждая, что все решает внутренняя сила человека. В чем подвох?

— В том, что каждый повольник и воин, который постоянно сталкивается со злом и готов дать ему отпор, является самостоятельной и самодостаточной личностью, которая сама выбирает путь по жизни и отвечает только за себя. А поселок, деревня или городок, это община. И в каждом сообществе людей в любом населенном пункте народ живет разный. Понимаешь?

— Кажется, да.

— Вот и получается, что одни люди делают добро, живут чисто, спокойно, и этим крепят светлую защиту вокруг поселка. А другие, по большей части не со зла, а из зависти или глупости, подтачивают ее. Бросил в спину соседа косой взгляд и забыл про него, а на защите деревни появилось маленькое серое пятнышко. Позавидовал один ребенок другому, еще одно. Не поделили бабы мужика, или наоборот, мужики женщину, и опять пятно. Проходят годы, и появляется брешь, через которую нежить и нечисть в души обычных людей, не являющихся профессиональными воинами или духовными подвижниками, легко тропинку находит.

— Теперь ясно. Светлая защита воина в его знаниях о мире и уверенности в себе, своего рода духовная броня. И он сам по себе как сообщество, только в общине сотни и тысячи людей, а он одиночка. Верно?

— Да.

— Ух — х-х! — я выдохнул. — Сложно это все принять.

— Ничего, со временем все поймешь, было бы желание, а нет, так и не надо ничего. Большая часть жителей Каменецкого княжества и прилегающих земель об этом не думает. Для них основа всей жизни, что происходит здесь и сейчас. А что потом будет не очень‑то и важно.

— Елена, а можно еще вопрос?

Женщина улыбнулась:

— Правильно про тебя Миша сказал, что ты не в меру любопытный, но это хорошо. Девять из десяти новичков молчат в тряпочку, сопли жуют и плачут. А ты не такой, крепкий и основательный. Сразу понял, что возврата нет, и теперь в новом мире точки опоры для себя ищешь. Задавай свои вопросы.

— Как думаешь, чем мне лучше всего в Каменце заняться?

— Не знаю.

— Спрошу иначе. Куда я могу податься и к кому пристроиться?

— Вот это уже нормальный вопрос, — ведунья на ходу вытянула вперед левую руку и стала загибать пальцы. — Первое, конечно же, повольники. Преимуществ много, свобода, воля и неплохие заработки. Но за это надо рисковать жизнью и здоровьем, а пенсионного страхования и профсоюзов у нас нет. Если получишь травму, остаток жизни будешь у дороги сидеть и побираться. Второе, можно попробовать пристроиться к купцам или в княжескую дружину. Там относительно тихо, сытно и спокойно. Но вот беда, шансы твои невелики, поскольку в подобные структуры берут только своих, проверенных и с чистой родословной. Чтобы и папа был на виду, и мама рядом, и семья большая из старожил. Ведь это гарантия преданности человека. Третье, в примаки пойти, то есть влиться в уже сложившуюся крепкую семью. Мужиков у нас постоянно не хватает, а ты парень видный, и тебя сразу возьмут, только желание изъяви. Женишься на девке хорошей или вдовушке молодой и будешь работать на благо новых родичей. Со временем тебе дом поставят, дети появятся и все наладится. Четвертое, ты можешь стать колонистом. Из Каменца каждый год люди уходят, лучшую долю ищут. А у тебя есть оружие, и в бою ты себя показал, значит, не пропадешь. Ну и пятый вариант, податься в рудничные рабочие. Платят на разработках немного, но постоянно. А если план будешь выполнять, то премию дадут, и со временем до мастера поднимешься. В общем, обычная рабочая жизнь. Смена, труд, отдых, простые забавы, прием пищи по расписанию и спокойный крепкий сон.

— А больше вариантов нет?

— Их много, но эти пять самые очевидные.

Помолчав, я обдумал слова Елены и сказал:

— Наверное, я с вами останусь. Опасно, конечно, и я это осознаю. Но как только сестру вспомню и все, что с ней маньяк со своими друзьями делал, чтобы демона покормить, меня от ненависти распирает. А потом приходит понимание, что покоя мне не будет.

— Мстить собрался?

— Месть не главное. Просто я считаю, что не должен взрослый мужик в горах отсиживаться, когда на Земле и Кромке людей, словно скотину, на куски режут. Не смогу я спокойно спать, зная, что за рекой зло жирует и беда ходит. Поэтому в Каменце осмотрюсь и тогда решу, какой путь выбрать. Но, наверное, буду с вами.

— Это правильно. Не торопись. Подумай…

Вскоре повольники сделали большой полуденный привал, и после обеда Кольцо выдал мне долю от тех денег, которые получил от братьев Курочкиных. На мою ладонь легли пять серебряных чеканных кругляшей, каждый весом по десять грамм. С одной стороны монеты изображена гора с остроконечным заснеженным пиком, а с другой перекрещенные мечи и надпись на русском языке «Каменец».

— Это что за деньги такие? — спросил я лидера повольников.

— Каменецкий рубль, — ответил Кольцо, — основное платежное средство на всей территории княжества. Печатается в Каменце, на монетном дворе купца Демина. Точно так же как медная монета. В рубле десять медных монет.

— А что на один рубль можно купить?

— Сорок патронов, месячный запас продовольствия на одного человека или полный комплект хорошей зимней одежды.

— Ничего так. Нормально.

— Для начала неплохо.

Кольцо отошел, и я спрятал рубли во внутренний карман куртки. После чего вожак поднял людей, и мы продолжили путешествие к Перуновым горам.

Дорога по — прежнему была спокойная, ни мутантов, ни чертей, ни разбойников. И к вечеру, без неприятностей, группа добралась до Низины, окруженного частоколом большого села.

На подходе нас встретил вооруженный патруль из местных жителей, которые проводили повольников в поселение. И уже находясь за стенами, а затем, отдыхая в трактире, где ко мне то и дело подходили люди, которые интересовались новостями на Земле, я смог посмотреть на жизнь крестьян вблизи.

Что сказать? В общем и целом то, что я увидел, мне понравилось. Но в то же самое время вызвало в душе некоторые противоречивые чувства. Вроде бы в Низине тихо и спокойно, настоящая сельская идиллия с пропагандистской картинки. Однако как‑то все непривычно и убого. Электричества нет, радио нет, автотранспорта нет, а из оружия местные жители носили всякое старье, вроде автоматов и винтовок времен Второй Мировой Войны с незначительными вкраплениями потрепанных АКМ и АК. А чуть только всерьез стемнело, селяне поспешили поскорее закрыться в домах и наружу до утра никто старался не выходить.

«Ты готов жить, как эти крестьяне? Работать в поте лица своего, а ночами всего бояться? — отправляясь в баню, где можно помыться и постираться, спросил я себя. И ответ пришел сразу: — Нет. Это не для меня. Особенно после того, что я увидел в Ирме и поместье Курочкиных. А значит, пока есть силы и я молод, можно побродить по лесам — горам с повольниками и повоевать с нежитью. Возможно, тогда я смогу спокойно спать и не видеть во сне истерзанное тело сестры и погибших в своем доме охотников? Не знаю. Но хотелось бы в это верить».

11

Одетый в темно — коричневый сюртук с круглым позолоченным погоном на левом плече пограничный чиновник, древний подслеповатый дедушка, прищурившись, посмотрел на меня и спросил:

— Фамилия?

— Курбатов, — ответил я и кинул взгляд на сидящего у входа в небольшую комнатку Мишу Ковпака, который подмигнул мне, мол, не дрейфь.

— Так и запишем, — старик открыл лежащий перед ним толстый потертый журнал в серой кожаной обложке и, взяв обычную китайскую шариковую ручку, вписал в него мою фамилию. После чего он задал следующий вопрос: — Имя?

— Олег.

— Отчество?

— Борисович.

— Год рождения?

— Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый.

— Специальность есть?

— Нет.

— Кем работал на Земле?

— Тротуарную плитку делал.

— Очень хорошо, — дедушка одобрительно кивнул и продолжил: — В армии служил?

— Да. Полтора года. Рядовой в роте охраны.

— Кто за тебя ручается?

От двери отозвался Миша:

— Степаныч, ну елки — моталки, понимаем, что тебе скучно. Но и нас пойми. Мы с дороги, а ты тут бюрократию развел. За парня ручаюсь я, Михаил Андреевич Ковпак, и Кольцо, он же Евгений Германович Кольцов. Ничего противозаконного при парне нет — отвечаю, и он не пособник, так что все путем.

— Ладно, — чиновник захлопнул журнал и, достав из ящика стола несколько скрепленных вместе листов бумаги, протянул мне. — Держи. Это анкеты. Заполнишь и завтра принесешь. После чего внесешь в княжескую казну один каменецкий рубль и получишь удостоверение личности. Все ясно?

— Да, — я согласно кивнул и взял листы.

— Вот и хорошо, — Степаныч кинул поверх анкет небольшой бронзовый жетон с номером и перекрещенными мечами, а затем добавил: — Это временный пропуск в город. Если стражники или дружинники потребуют удостоверение, предъявишь. С оружием по городу в открытую не ходи — это штраф. За воровство — рудники. За смерть другого человека, если в ней виновен ты, ответишь своей жизнью. По остальным преступлениям — разбирательство. В общем, веди себя как человек. Не встревай в местные разборки. Не препятствуй дружинникам. Честных горожанок за интимные места не хватай. На улице пьяный не валяйся. Наркотиков не ищи. И прежде, чем что‑то сделать, думай. Тогда все будет хорошо.

— Понял. Могу идти?

— Иди, — я подобрал с пола рюкзак и направился на выход, а чиновник окликнул Ковпака: — Миша останься, разговор есть.

Я вышел в коридор, а далее на крыльцо. Здесь, дожидаясь Ковпака, остановился и осмотрелся. Крепкое двухэтажное здание пограничной управы находилось на пологом перевале, в четырех километрах от окраины города Каменец, и вид с вершины открывался восхитительный. Слева укрепления княжеской дружины, которые перекрывали дорогу в город. Мощные доты, рвы, заграждения из колючей проволоки, множество минных полей по склонам и закрытые позиции артиллерии, тяжелых гаубиц и 120–мм минометов. За ними несколько добротных зданий, пограничная управа, казарма, подземный склад боепитания, госпиталь и радиоузел с большой мачтой. А вниз идет ровная асфальтовая дорога. Она спускается в окруженную со всех сторон горами уютную долину и упирается в новую линию обороны, высокие крепостные стены, за которыми и находился Каменец, богатый город с населением в шестьдесят тысяч человек, из которых только две трети находились на поверхности. А где еще треть? Понятно где, в пещерах, которых в долине видимо — невидимо. Под толщей камня, где спрятаны главные богатства княжества. Оранжереи, в которых местные жители издавна выращивали грибы, зарыбленные пруды, склады и подземная гидроэлектростанция. И все это только центр княжества, который расположен в приграничье лишь по той причине, что он построен вблизи неплохо изученной точки перехода на Землю. А дальше, в других долинах, находятся заводики, рудники и рабочие поселки, по сути, небольшие феодальные вотчины. И все это Каменецкое княжество, крупнейший русский анклав на Кромке.

— Эх! Хорошо! — полной грудью я вдохнул чистый горный воздух и улыбнулся.

— Новичок? — заметив мое поведение, спросил стоящий рядом с крыльцом княжеский дружинник, крепкий мужик лет тридцати в бронежилете, с АКСом на правом плече и сдвинутом набок черном берете.

— Да, — подтвердил я, — новичок.

— Где перешел?

— На правом берегу Тихой.

— Серьезно… — дружинник оглянулся по сторонам, покосился на мой рюкзак и спросил: — На продажу что‑то есть?

— Нет, пустой я.

— Врешь, наверное, — караульный усмехнулся. — Рюкзак хороший, одежда добротная и ты при оружии. Такие люди пустыми не бывают.

Я хотел ему ответить, но появился хмурый и явно чем‑то недовольный Миша, который по — свойски поздоровался с дружинником, перекинулся с ним парой слов, и кивнул в сторону радиоузла:

— За мной.

Закинув на плечо легкий рюкзак, я догнал Мишу, пристроился рядом и спросил:

— Что‑то не так?

— С тобой все так. Удостоверение получишь завтра и можешь быть свободен. А вот у нас, кажется, проблемы.

— Какие? — задал я резонный вопрос.

— Герман, отец Кольца, оторвался от мертвецов и перебрался на левобережье Тихой выше по течению. Радоваться надо, особенно, командиру. Но Герман сообщил, что из лесов к берегу стягиваются дикари, нежить и нечисть, в несколько раз больше чем обычно. Значит, наверняка, они постараются форсировать реку и перейдут в наступление.

— И что?

— Ничего. Князь убедил Германа подписать контракт. Задача — в течение двух месяцев, до наступления серьезных холодов, удержать один из каменецких дальних форпостов, крепость Лику. А раз мы в его отряде, то завтра вместе с двумя взводами дружинников наша группа снова отправляется в дорогу. Жаль. Я хотел отдохнуть и расслабиться. На недельку с девками местными забыться. Но не судьба.

— Получается, что вы уйдете и я сам по себе?

— Конечно.

— Но я ведь с вами собирался остаться?

— Оставайся. Подойдем к Кольцу, скажешь, что принимаешь его предложение и все. А он в казарме тебя в списки внесет, и ты станешь бойцом из отряда Германа.

— А как же обучение, подготовка, экипировка?

— Чепуха это, ведь мы не регулярная армия. Выжил раз, другой, третий, перед товарищами чист, навыки по ходу дела наработал, вот и все. Некому и некогда с тобой заниматься. Так что решай все сам и сейчас. Если ты с нами, тогда завтра начинается служба, а нет, извини и подвинься. На ночь тебя в казарме приютят, а с утра выметывайся, и сам по жизни шагай.

Я задумался, кинул взгляд на раскинувшийся внизу город, который благодаря линиям электропередач выглядел, словно старинная крепость, перестроенная на новый лад. После чего вздохнул и принял окончательное решение кем мне быть в новом мире:

— Миша, я с вами останусь.

— Вот и хорошо, — не поворачиваясь и продолжая шагать к зданию, над которым покачивалась на свежем ветру радиомачта, сказал повольник, и добавил: — А насчет экипировки и подготовки не переживай. В казарме у нашего отряда свой отсек, жилые комнаты, артелка, оружейная комната и склад. Там подберем тебе что‑то нормальное, автомат или нарезной карабин. А тренинг будет в полевых условиях, в крепости, которую нам придется беречь, словно родную маму.

— Уяснил.

Мы подошли к зданию, где находился узел связи. И практически сразу из него вышел Кольцо. Лидер группы находился в самом благодушном настроении, и Миша спросил его:

— Жив Герман?

— Ага! — Кольцо радостно улыбнулся.

— И теперь нам на Лику топать придется?

— Да, — сказав это, лидер вопросительно кивнул Ковпаку: — А ты откуда знаешь?

— Степаныч вестями поделился. Типа, по дружбе.

— Хм! У тебя везде друзья.

— Такой вот я человек, — Миша пожал плечами, а затем положил правую ладонь на мое плечо и сказал: — Кстати, вожак, Олег желает стать повольником в нашем отряде. Так что принимай бойца.

Кольцо поймал мой взгляд, я его выдержал, и лидер уточнил:

— Точно все решил?

— Точно, — я ответил без колебаний.

— Ну, сам смотри. В списки отряда тебя внесу. Снаряжение и новое оружие тебе подберем, и завтра в полдень мы снова направимся к Тихой. Условия наши ты знаешь, в дороге тебе все рассказали. Рядовому стрелку с оружием или равнозначной заменой, как у тебя, полная доля от контракта или добычи. Ветерану, — кивок на Мишу, — пять долей. Лидеру группы десять. Командиру отряда тридцать. Харч наш, но и свой запас имей. Боеприпасы наши. Приказы выполняются беспрекословно. В общем, все стандартно. Принимаешь условия и работаешь, а дальше как судьба сложится. Понравится, с нами останешься. А если мирной жизни захочешь, никто удерживать не станет. По окончании текущего контракта каждый боец имеет право получить свои вещи и полный расчет, после чего уйти. Но не раньше, ибо подобное расценивается как дезертирство, и это деяние карается очень сурово. А поскольку в нашем маленьком обществе спрятаться особо негде, наказание практически неотвратимо. Понятно излагаю?

Я согласно мотнул головой:

— Так точно!

Кольцо был удовлетворен и снова в разговор вступил Ковпак:

— Ну что, командир, отправляемся в казарму?

— Да, — прищурившись, Кольцо посмотрел на полуденное солнце.

— А где Елена и Серж?

— Они нас ждать не стали, — командир подкинул на плечах армейский ранец, удобней перехватил автомат и указал стволом на двухместные велорикши неподалеку. — Пошли.

Никогда ранее я не ездил на велорикше, но понятие, что это, естественно, имел. Мы с Мишей уселись в небольшую узкую коляску. Несколькими медными монетами Ковпак расплатился с возницей, молодым жилистым парнем, и вскоре транспортное средство, которое помимо Китая и прочих азиатских государств нашло применение в ином мире, сверху вниз, по отличной дороге, покатилось к городу. Соединенная с крепким советским велосипедом «Украина» повозка норовила постоянно набрать скорость, но водитель вовремя нажимал на тормоза, так что аварии не произошло.

Мерное покачивание повозки на рессорах успокаивало и немного убаюкивало. Пейзаж вдоль дороги до самых городских стен был однообразным. Поросшие выгоревшей на солнце травкой покатые склоны украшенные табличками «Осторожно Мины!», а так же чахлый вечнозеленый кустарник. И глядя на все это и приближающийся Каменец, я задумался, и спросил себя, а правильно ли все делаю? Но после недолгих размышлений пришел к логичному выводу, что назад уже не отступишь. Я сам рвался посчитаться с демонами, их рабами, боевыми тварями и пособниками, а значит, мой жизненный путь тропа повольника. И если я останусь в Каменце, то здесь мне ничего не светит, ибо, как и в каждом человеческом сообществе, одиночке без связей, знаний и денег, в городе выжить сложно. А поскольку я новичок, который в местных реалиях разбирается очень и очень слабо, все просто. Как только у меня закончатся полученные от братьев Курочкиных рублики, я все равно буду вынужден примкнуть к какому‑то сильному сообществу, скорее всего, к тем же самым повольникам. Но вот в чем дело, если Кольцо, Мишу, Елену и Сержа я уже знал и понимал каковы порядки в отряде Германа, с другими людьми все придется начинать с ноля, а это не всегда легко.

«Прочь сомнения, ты все сделал правильно, — рассматривая окрестные достопримечательности и приближающиеся крепостные стены, подумал я. — Выбор очевиден и ты его сделал. Правда, несколько раньше, чем планировал, но в этом нет ничего страшного. Ну, не увидишь всех прелестей Каменца, так и бог с ними. Если выживу, через пару месяцев, когда отряд Германа отработает свой контракт, вернусь сюда и вот тогда удовлетворю свое любопытство».

Велорикша въехала в городские ворота и остановилась.

Водитель и Миша показали дружинникам, мужикам в броне, касках — сферах и с автоматами, свои удостоверения, зеленые книжицы, напомнившие мне свидетельства о рождении, которые выдавались гражданам Страны Советов, а я предъявил бронзовый медальон. Дружинники сделали отметки в своих бумагах, пропустили транспортное средство в город и я закрутил головой из стороны в сторону. Однако увидеть что‑то интересное не успел. Велорикша повернул от ворот налево, и спустя пару минут остановился перед отгороженным от города дополнительной стеной крепостью.

Это была казарма повольников, про которую Серж и Миша в дороге вспоминали как о райском месте. Мы покинули велорикшу, встали на тротуар и дождались лидера. Кольцо подъехал быстро и сразу постучал в окованную металлом калитку. Она отворилась, и здесь повольники вновь предъявили свои удостоверения, а я, соответственно, металлический кружок с циферкой и гербом Каменца.

Охранники, пожилые седоусые деды, натуральные запорожцы, только при современных пистолетах и в камуфляже, отставные повольники на службе местного хозяина, авторитетного в прошлом вольного командира Юры Арбалета, службу несли хорошо. Подобно дружинникам, они отметили гостей в журналах и попросили каждого расписаться. Все делалось быстро и сноровисто, Кольцо и Мишу здесь знали с самой наилучшей стороны, и на территорию пропустили без волокиты, а я был с ними, и это снимало многие ненужные вопросы.

Наконец, я оказался за стенами и непроизвольно скривился. В дороге слышал столько хорошего про это место, что представлял себе нечто вроде санатория рассчитанного на тысячу человек, на тех повольников, кто считал своей родиной Каменец и в свое время скинулся на постройку общей казармы. Однако все оказалось проще. Огороженная высокой крепкой стеной территория и на ней восемь шестиэтажных домов, четыре с одной стороны и столько же с другой. Между ними бетонированные дорожки, хозяйственные постройки, кухня, плац, спортплощадка и трехэтажное здание клуба, в котором находились магазин, библиотека и актовый зал. Вот и вся казарма, которую иногда называли Дом Повольников. По внешнему виду нормальная и совершенно стандартная воинская часть ВС РФ, словно по мановению волшебной палочки, перенесенная на Кромку откуда‑нибудь из Подмосковья. И на меня сразу накатили воспоминания о срочной службе, ибо все было похоже на в/ч, в которой я с пользой и без особого вреда для здоровья скоротал полтора года жизни.

Повольники прошли в одно из общежитий, поднялись на третий этаж и нас встретил еще один седой «запорожец», хромой ветеран из соединения Германа, который отвечал за сохранность отрядного имущества. Этот дед сделал Кольцу доклад и сообщил, что Сержа и Елены нет, они поехали в госпиталь. После чего принял оружие и выдал бойцам ключи от кубриков, каждый из которых рассчитан на двух жильцов.

Мне выпало делить комнату с Мишей. И первое что сделал Ковпак, войдя в небольшую, но уютную комнату с двумя кроватями, небольшим столиком и парой шкафов, сбросил с плеча вещмешок, разделся и шмыгнул в душевую комнату. Для него здесь все привычно. А когда он вышел из душевой, мокрый, довольный, побритый и пахнущий одеколоном, то сразу же, как младший командир отряда, начал давать мне указания:

— Короче, Олег. Мы сейчас отправляемся отдыхать, а ты пока здесь оставайся. Анкеты заполни. Себя в порядок приведи. В торговую лавку сходи, новый камуфляж или маскхалат прикупи, а лучше и то и другое, белье и прочие нужные в жизни мелочи. Затем снаряжение и оружие себе подбери. Карпыча, — Миша кивнул себе за плечо, — я предупрежу. Он тебе поможет и твою «Сайгу» пристроит. Приказ понятен?

— А я уже на службе?

— Да.

— Тогда все понятно.

— Как закончишь, можешь в город выйти и до утра оттянуться, времени хватит. Одевайся в новенький камуфляж, это нормально. А к веселым заведениям добраться легко, любому велорикше скажешь, чтобы в «Чайную Розу» отвез, мы там будем.

— И что в этом заведении?

— Глупый вопрос, Олег, — Миша расплылся широкой и, можно сказать, мечтательной улыбкой. — Там девочки, питье самое разное, сауна и боевые товарищи, с которыми можно старое вспомнить. Так что, если захочешь, добро пожаловать. Повольникам там всегда рады.

— Ясно.

— Вот и ладненько. Инструктаж окончен, личный состав может отдыхать.

Миша открыл один из шкафчиков, который, как и комната, вот уже два года был закреплен за ним. Затем достал серый пиджак, черные брюки, белую рубашку, широкий ремень и удобные кожаные мокасины. По военному быстро переоделся, и передо мной предстал совершенно новый Миша Ковпак. Не лесной бродяга и немного бандит, а нормальный горожанин, который желает весело провести время и имеет для этого все необходимое: настрой, здоровье и деньги.

— Ну, и как я выгляжу? — щелкнув пальцами, спросил меня бывалый повольник.

— Шикарно, — ответил я.

— Вот и я так думаю, — Миша обернулся к двери и бросил за спину: — Все, мы ушли. А ты времени зря не теряй. Прими душ, анкетами займись ну и так далее по списку. Ты парень не глупый, разберешься, что к чему.

— Разберусь, — в уже закрытую дверь ответил я. После чего встал возле узкого и больше похожего на амбразуру окна, оглядел казарму повольников, и еще раз поразился тому, как все здесь напоминает постоянное место дислокации воинской части, в которой я служил.

Впрочем, у окна стоял недолго. Время дорого и я приступил к тому, что должен сделать.

Сначала помылся и побрился. Благо, горячая вода была, а в душевой комнате имелись одноразовые бритвенные станки и белые вафельные полотенца. Затем вновь натянул на себя грязный камуфляж и зашагал в армейскую лавку, нормальный магазин, в котором можно купить консервы, сухие пайки, снаряжение, одежду и всякие нужные в походной жизни мелочи. Стоили все товары гораздо дешевле, чем в городе. Видимо сказывалось, что Юра Арбалет работал с некоторыми купцами, которые вели торговлю с Землей. Поэтому я о цене не думал. Здраво рассудил, что вещи нужны, и покупал все, что хотел, по заранее составленному списку. Камуфляж, маскхалат, вязаная шерстяная шапочка, пять пар носков, три майки, кальсоны, нижнее белье, опасная бритва, кусок мыла в пластиковой мыльнице, зубная паста с щеткой и три армейских сухпайка, а так же аптечка с набором бинтов и самых необходимых в повседневной жизни таблеток и мазей. И за все это я отдал не много и не мало, а целых два рубля. Еще один предстояло отдать за удостоверение личности и два оставалось в запасе.

«Негусто», — подумал я, подсчитывая свою казну, и отправился в общежитие, к Карпычу, который должен помочь мне поменять оружие. И как только я появился на этаже, стоящий в холле суровый старик пробурчал:

— Где бродишь?

— В лавку ходил, — пожимая плечами, ответил я. — А что, мы куда‑то торопимся или меня кто‑то искал?

— Искали. Я тебя искал. Пошли, ствол тебе подберем.

— Пойдем.

Бросив на пол свертки с покупками, я направился вслед за дедом, который, громыхнув связкой ключей, открыл тяжелую железную дверь, и пропустил меня вперед:

— Проходи.

Я оказался в оружейной комнате отряда Германа, и мои глаза расширились от удивления. Почему? Да потому, что все помещение примерно восемь на шесть метров оказалось буквально забито металлическими ящиками, разнообразной амуницией, цинками с патронами и комплектами униформы. А на стеллажах вдоль стен лежали многочисленные древние раритеты, пистолеты и винтовки, многие из которых мне были неизвестны. И если ТТ, «наган» и «мосинку», которые соседствовали с моей «Сайгой», я узнал, то большинство образцов вызывали недоумение. Однако долго стоять на месте Карпыч не дал. Он слегка толкнул меня вглубь оружейки. Я смолчал и послушно сделал два шага вперед. А старик подошел к одному из окрашенных в зеленый цвет ящиков, снова звякнул ключами, вскрыл его и вытащил на свет автомат АКМ.

— Бери, — Карпыч протянул мне оружие.

Перехватив автомат, я машинально осмотрел его, отметил, что он в хорошем состоянии, и спросил Карпыча:

— А больше ничего нет?

— Из того, что есть, это лучшее. Все остальное в отряде. Могу еще битый ПКМ предложить, РПК с погнутым стволом или обрезы винтовок. Не хочешь?

— Нет. Тогда уж лучше гладкоствол.

— Твой гладкоствол вещь хорошая, но не для большого боя, какой под Ликой ожидается.

Я запомнил, что намечается серьезное дело. Мимоходом подумал о том, что, возможно, поторопился стать повольником, но вслух сказал то, что ожидал старик:

— Оружие беру.

— А пользоваться им умеешь?

— Само собой, — с силой дернув автомат вверх и вниз, я заставил хорошо разработанный затвор передернуться и доложил: — Автомат Калашникова Модернизированный. Боевая скорострельность до сорока выстрелов в минуту одиночными, и сто выстрелов очередями. Убойное действие пули до полутора километров. Дальность прямого выстрела по грудной фигуре триста пятьдесят метров. Калибр 7.62 мм. Состоит из…

— Хватит, — старик усмехнулся в усы, — видно, что теорию знаешь, и автомат в руках держал. Давай разгрузку выбирать, рожки и патроны.

Вместе с Карпычем мы стали ворошить груды амуниции, передвигать ящики и перебирать уже вскрытые цинки с патронами. Делалось все быстро, и через полчаса я стал обладателем потертого, но крепкого разгрузочного жилета, десяти стандартных автоматных рожков на тридцать патронов каждый, саперной лопатки и пяти гранат, трех РГД и двух Ф-1. Ну и, конечно же, затарился шестью сотнями патронов, половина из которых была ПС (со стальной пулей), а другая БЗ (бронебойно — зажигательными). От трассирующих боеприпасов отказался. Так что в итоге оба человека, хранитель отрядного имущества Карпыч и я, оказались довольны. Старик был удовлетворен познаниями новичка и тем, что в отряд пришел нормальный боец. А я тихо радовался тому, что получил относительно нормальное оружие и неплохой боекомплект.

Дверь оружейной комнаты закрылась, и Карпыч сказал:

— Вот теперь можешь отдыхать. Оружие и боеприпасы заберешь завтра. Вопросы есть?

— Конечно, — услышав про вопросы и решив не упускать удобного момента, дабы узнать что‑то новое, ответил я и спросил:

— Карпыч, а зачем в оружейке столько хлама?

— Выбросить жалко, — старик снова звякнул ключами. — Оружие хоть и старое, но все рабочее, и к нему есть некоторое количество боеприпасов. А отряд у нас такой, что сегодня полсотни бойцов, а завтра может быть двести. Все от задачи зависит. А если идет быстрый набор людей, то чем их вооружить, если половина, наверняка, с одними ножиками придет? Правильно, нечем. Вот тогда и пригодятся все эти пистолеты, винтовки и древние самопалы.

— Теперь понятно. Карпыч, а ты давно в повольниках?

— Половину жизни, двадцать семь лет. Как попал сюда, так и побежал по лесам и горам. А когда здоровье подводить стало, в оружейника и сторожа переквалифицировался, — дед помедлил, замялся и сам спросил: — Как там сейчас в России? При демократии жить можно?

— Кому как. Кто при деньгах, должностях или перспективу имеет, тот живет и радуется. А кто в дерьме завис, и никаких шансов из него выбраться не имеет, тот бухает и наркоманит. Промышленность в упадке. Людей травят всякой дрянью. Молодежь мечтает уехать заграницу. Здравоохранение не очень. Понемногу все разваливается. Но зато по телевизору много голых сисек и жоп. Главные авторитеты в любой области знаний это звезды телесериалов и эстрады. И любой дурак может в открытую сказать все, что он думает. В общем, живет Россия, качается, но пока держится. И может быть, еще выкарабкается из болота, по крайней мере, очень хочется в это верить. Это из плохого. Но есть и хорошие моменты. Скоро Олимпиада в Сочи намечается. Можно спокойно кататься заграницу, если деньги есть. И в целом народ живет лучше, чем в девяностые годы.

Старик тяжко вздохнул и когда я открыл рот чтобы задать очередной вопрос, Карпыч только взмахнул правой ладонью:

— Иди, не трави душу. В город ступай, отдохни. Когда еще придется…

Я промолчал и не стал спрашивать, что так напрягло старика в моем ответе. После чего, подобрав свертки с покупками, направился в кубрик. Здесь за час заполнил анкеты, в которых указал свои данные и кратко расписал историю перехода на Кромку, а затем стал готовиться к выходу в свет.

Переоделся в новенький и не обмятый темно — зеленый камуфляж, подушился одеколоном Миши Ковпака, почистил ботинки и собрался отправиться в город. Но покинуть комнату не успел. В дверь постучали, и с этого момента вечер пошел совсем не так, как я планировал…

12

Закрытый брезентовым тентом «камаз» сбавил скорость, осторожно въехал в яму на дороге, рыкнул движками и снова выбрался на ровную поверхность. Бойцы, которые сидели в кузове и дремали, качнулись в такт рывку и некоторые проснулись.

Я открыл глаза, зевнул и не сразу понял, где нахожусь. Мутный сонный взгляд пробежался по сидящим на противоположной скамейке людям и остановился на лице Елены, которая тоже посмотрела на меня. Невольно, я вспомнил о том, что между нами произошло, и к щекам прилила горячая кровь. Но в полутьме кузова этого никто не увидел, а женщина улыбнулась, и я ответил ей тем же. После чего снова закрыл глаза и попробовал вернуться в сонное состояние. Однако не получилось, и я прокрутил в голове события минувшей ночи, начиная с того момента, когда хотел отправиться в город…

В дверь кубрика постучали, и я произнес:

— Не заперто. Входи, Карпыч.

Дверь распахнулась, но на пороге возник не старый повольник, а одетый в потертую брезентовую горку худой сорокалетний брюнет с аккуратной бородкой клинышком и небольшой дерматиновой сумкой серого цвета, которая была перекинута через грудь. Я всмотрелся в человека, а он остановился на пороге и тоже стал меня разглядывать. В нежданном госте почудилось нечто знакомое, связанное с детством и школой. Но необходимая информация никак не приходила, и я уже хотел спросить бородатого гражданина, по всей видимости, тоже повольника, о цели его визита. Однако он сам начал разговор:

— Ты Олег Курбатов?

— Да.

— А я Ельников. Иван Иванович. Помнишь меня?

Фамилия прозвучала и я, действительно, вспомнил гостя, учителя школы, в которой мне довелось учиться. Кажется, он преподавал НВП (Начальную Военную Подготовку) и физкультуру у старшеклассников, когда я учился в первом — втором классе. Помнится, мы частенько ездили с учителем в одном троллейбусе. Поэтому Ельникова и запомнил. А потом Иван Иваныч пропал, и вся школа гадала, куда исчез добродушный худой учитель, который однажды совершил геройский поступок, с риском для жизни успел выхватить зазевавшегося мальчишку из‑под надвигающегося троллейбуса. Но время было смутное, девяностые годы. В родном городке ночами частенько можно было услышать выстрелы, а страну сотрясали катаклизмы, так что учителя никто не разыскивал. И вот он здесь, на Кромке, единственный земляк, который сам меня нашел.

— Да, я помню вас, Иван Иваныч. Не четко, правда, но помню. Давно вы здесь?

— С девяносто восьмого, — ответил бывший учитель и кивнул на столик у окна. — В гости пригласишь или куда‑то торопишься?

— Проходите.

Я освободил проход. Ельников прошел в кубрик, снял сумку и вынул из нее литровую бутылку водки, которую он поставил на стол и предложил:

— Поговорим?

— Давайте, — согласился я и, отметив, что у гостя с собой больше ничего нет, достал один из своих армейских рационов, вскрыл его и выставил рядом с бутылкой нехитрую закуску. Затем порылся в шкафчике и нашел пару стопок. После чего мы присели. Ельников разлил по стопкам водку, которая оказалась самым обычным разбавленным спиртом, и сказал:

— За встречу?

— За встречу, — кивнул я и взял свою стопку.

Выпили. Огненная жидкость опалила рот, прокатилась по пищеводу и комком провалилась в желудок. Потом мы закусили печеночным паштетом и галетами, и я поинтересовался у земляка:

— Иван Иваныч, вы, наверняка, хотите узнать, что на родине творится?

— Что там я и так знаю, — ответил Ельников. — Газеты и видео, которые сюда регулярно скидывают с Земли, читаю и смотрю внимательно, и выводы делаю. А поскольку назад вернуться невозможно, ностальгировать не хочется. Тоска поначалу была — это факт, а сейчас прошлое житье практически не вспоминаю. Меня больше интересует, как ты сюда попал. Точнее, через какую точку перехода. Ответишь?

— Запросто. На Кромку перешел из леса возле старой турбазы за городом.

— Это «Восход»?

— Да.

— Вот тебе раз… Она заброшена?

— Лет семь — восемь уже. От зданий один фундамент остался. Зато дорога в целости, подъезды есть, лес чистый и речка без мусора. Любимое место отдыха молодежи. И для сектантов место лучше не придумаешь.

Сказав это, я посмотрел на Ельникова, и подумал о том, а знает ли о них бывший учитель. Но тот о пособниках демонов знал и согласно мотнул головой:

— Из‑за этих сволочей я здесь и оказался.

— А как?

— Поехал с подругой за город отдохнуть и случайно увидел, что они с жертвой делают. В милицию сразу бежать не стали, а мобильных телефонов тогда еще не было. В общем, затаились, и тут туман накатил. Сектанты ушли, а я с Маришкой, невестой моей, на поляну вышел. Думали, что поможем женщине, которую пытали, а потом в город вернемся. Но оказались в сосновом лесу на правом берегу Тихой. Смотрим, вокруг дикари и какие‑то мутанты. Нас они, как ни странно, не почуяли. Видимо, туман монстрам нюх отбил, и мы смогли сбежать. По счастливой случайности вышли к реке и нас рыбаки заметили.

— А что потом?

— Потом жизнь закрутила, завертела. Маришка за местного дружинника замуж выскочила, а я к повольникам прибился и сейчас в отряде Гергия. Мы недавно контракт отпахали с той стороны Перуновых гор и пока отдыхаем, из города вернулись и на входе расписались. Я посмотрел в журнал. Глядь, фамилия вроде бы знакомая. Расспросил мужиков на КПП, прикинул, возраст у тебя подходящий и ты новичок. Вот и зашел в гости, мало ли, а вдруг, земляка встречу. — Ельников помедлил и продолжил расспросы: — Расскажи про переход подробней, и как здесь оказался? Мне очень надо.

Я начал свой рассказ. Поведал Ельникову про Каюмова, про слежку, портал, и честно, без утайки, отвечал на вопросы знакомого из прежней жизни. Беседовали больше часа. Под это дело «уговорили» бутылку водки, и я уже хотел поставить на стол свою. Однако Ельникова сильно развезло, и он покачал головой:

— Все! Хватит! Я много пить не могу, организм не позволяет. Это тебе хорошо, ты молодой. А мне уже годков прилично и две контузии. Так что давай просто посидим еще минут десять, поговорим и разбежимся.

— Как скажете, Иван Иваныч.

Машинально я потянулся к карману камуфляжа за сигаретами, но их не было. И чтобы как‑то себя занять, постучал пальцами по столешнице, а Ельников спросил:

— Куришь?

— Бросаю.

— Это правильно. Здесь с этим строго. Хороший табак покупать дорого. Правда, есть домашний, но трубку курить это целая философия.

— Вот и я так думаю. Иван Иваныч, что скажете, можно здесь жить?

— Жить везде можно, где люди есть, только привыкнуть надо. Ты уже не маленький, сам все понимать должен. В каждом обществе есть свои плюсы и минусы, и к ним надо привыкнуть.

— А поконкретней?

Ельников поморщился. Видно, спирт был не особо качественный и его слегка мутило. Но он собрался и ответил:

— В плюсы можно отнести то, что здесь есть свобода. Относительная, конечно, но она имеет место быть. Хочешь, иди направо, а хочешь, топай налево. Без проблем. Никто тебе не указ, особенно если решишь самостоятельно по лесам бродить, как ведьмаки или изверги. А в минусы можно записать то, что свободу эту, точно так же как и жизнь, потерять очень легко. Кругом дикари, монстры, бесы, демоны, бандиты, секты и мелкие феодалы. Везде свои правила и чуть что не так, никакого суда не будет. Поэтому, если ты решил жить среди людей, ради своего выживания просто обязан примкнуть к серьезной структуре. Так что Олег ты правильно сделал, что в повольники подался. На начальном этапе это наилучший вариант. Они ребята суровые, но с понятиями, что такое хорошо, а что плохо. Опять же удачно сложилось, что ты в Каменце оказался. Это самый нормальный анклав на пару тысяч километров вокруг, и если есть желание и деньги, даже можно домой письмо послать. Его, само собой, перлюстрируют. Но общую информацию родне сможешь передать и успокоить близких тем, что жив.

— Некому мне писать, — пробурчал я и задумался. Земляк подтвердил мои мысли о повольниках и Каменецком княжестве. Однако он упомянул извергов и ведьмаков, про которых мои новые товарищи ничего не рассказывали, и я поинтересовался: — Иваныч, а кто такие изверги и ведьмаки?

Бородач встряхнулся и сам спросил:

— А ты до сих пор про них ничего не слышал?

— Нет.

— Ну, это и понятно. Не любят их повольники. Они сами себе на уме и было такое, что ради своих целей лесовики несколько раз отряды подставляли. А если подробней, то слушай. Изверги это те, кто бросил общество, к людям не выходит и сам по себе в дебрях бродит. Ты можешь спросить зачем? А я тебе отвечу. Ради того, чтобы нечисть и нежить изничтожать без всякой жалости. И, как правило, это люди, потерявшие в своей жизни все. Они ничего не боятся, и у них нет страха. Это придает им сил для борьбы, и они словно одержимые делают все для того, чтобы убить еще одного мутанта, черта или беса. При этом извергам не важна жизнь других людей. Главное — достижение конечной цели. Так что с этими дикарями, если их в лесу встретишь, надо быть осторожным. Любой может попробовать у тебя оружие отобрать, и использовать повольника как приманку для нежити.

Мой собеседник замялся, и я поторопил его:

— А ведьмаки кто?

— Про ведунов и ведуний уже знаешь?

— Да.

— Так вот, ведьмаки это тоже ведуны, своего рода экстрасенсы и немного колдуны. Только заточенные конкретно на войну с тварями из Нижнего Мира и пособниками демонов. Это воины старой формации, оставшиеся на Кромке еще со времен большого славянского переселения и древних працивилизаций минувших тысячелетий. Огнестрельное оружие они почти не признают. Многое знают и умеют, о чем никому не говорят, и подобно извергам, всех остальных людей считают слабаками и расходным материалом. Поэтому ради уничтожения своих исконных врагов ведьмаки идут на все.

— Пример можно?

— Запросто. Три года назад явился в Каменец ведьмак Яросвет и захотел отряд нанять. Цену давал хорошую, и Рыжий Ян заключил с ним контракт. Бойцы ушли в леса на правую сторону Тихой, а спустя год ведьмак снова оказался в городе, один и без отряда. На него попытались наехать и потребовали ответа — где отряд Рыжего Яна. Да куда там? Он один пятерых опытных ветеранов положил, хорошо еще, что не насмерть. А князь Людота, местный правитель, его оправдал, и мы ведьмаку ничего сделать не смогли. Такие вот дела. Полсотни опытных бойцов в дебрях сгинули, и нет никаких объяснений относительно того, что с ними произошло, а наниматель снова исчез в лесах.

— И что, много их, извергов и ведьмаков?

— Про извергов никто точных цифр не знает. За все годы, что я здесь, десяток раз с ними пересекался, натуральные дикари с повернутой психикой, и на уме только одно — месть. Думаю, что в лесах и горах извергов не более пяти сотен, в основном мужчины, хотя в отрядах и женщины попадаются. А про ведьмаков скажу, что вблизи Перуновых гор этих супервоинов четыре человека. Немного. Поэтому имена и прозвища ведьмаков известны повсеместно: Яросвет Ветер, Вадим Рысь, Велимир Туман и Боромир Плеть. — Сказав это, покачиваясь из стороны в сторону и, опираясь на стол, Ельников встал, а затем сказал: — Устал я, пора спать.

Я тоже поднялся:

— Пойдем, Иваныч, провожу тебя. Мне все равно в город надо, так что нам по пути.

— В город это хорошо, там бабы, а тебе, сто процентов, после перехода расслабиться надо, — одобрил Иван Иваныч.

Переговариваясь, мы прошли мимо сидевшего в глубоком кресле Карпыча. Затем спустились вниз и расстались. Ельников направился к соседнему шестиэтажному зданию, а я зашагал по освещенному фонарями пустынному плацу.

Вокруг тихо и спокойно, а с горных вершин поддувал свежий ветерок. Я поежился и подумал, что следовало надеть куртку. А затем увидел, что от КПП навстречу идет Елена. Ведунья была одна, и в гражданской одежде выглядела весьма привлекательно. Стройная симпатичная женщина слегка за тридцать с хорошими формами, в облегающем тело темно — сером костюмчике, юбке до колен и толстом жакете. Не дать и не взять, работник культпросвета, который после трудового дня возвращается домой.

— Добрый вечер, — поприветствовал я женщину.

— Добрый, — ведунья кивнула и спросила: — Это правда, что завтра мы в Лику отправляемся?

— Все так.

— А ты, значит, с нами?

— Да.

Женщина собралась продолжить движение к общежитию, где у нее имелась отдельная комната, и я предложил:

— Тебя проводить?

— С чего бы это? — удивилась Елена.

— Хочется пообщаться с красивой женщиной и боевым товарищем, — ответил я.

Правая бровь ведуньи удивленно приподнялась вверх. После чего она смерила меня взглядом и, неожиданно, благосклонно, словно королева, кивнула:

— Проводи.

Словно заправский кавалер, я предложил даме локоть, и мы двинулись к месту постоянной дислокации отряда Германа. Идти было недалеко, но мы никуда не торопились. Поэтому шли медленно, петляли по дорожкам между зданий, и много разговаривали. Сначала ни о чем, о какой‑то чепухе, местных новостях и ценах на разные товары. Затем Елена сообщила, что Серж минимум на неделю остается в госпитале, и в походе участия не примет. А после, видимо, под действием алкоголя, я сделал то, что не осмелился бы сделать, если бы был трезв и воспринимал ситуацию адекватно.

Мы остановились рядом с общежитием, в тени каменного здания, под желтым неярким светом из окна — амбразуры на первом этаже. Я повернулся к Елене, посмотрел на нее и понял, что если прямо сейчас не поцелую ее и не прижму к себе такое желанное женское тело, это будет слабостью. Мы сблизилось, и Елена не отстранилась. Рука женщины соскользнула с локтя, и она почему‑то потупилась. Хотя раньше я всегда первый отводил взгляд. Но сейчас что‑то переменилось. Меня переполняла уверенность в себе и собственной неотразимости. И вдохнув исходящий от Елены запах, какой‑то травяной сбор в смеси с легким местным парфюмом, я словно стал выше ростом и шире в плечах. После чего, осторожно прикоснувшись к шраму на щеке ведуньи, сказал:

— Ты очень красивая женщина, Елена.

— Скажешь тоже, — тихо ответила ведунья, по — прежнему, не отстраняясь. — Когда мы не в походе, я обычная баба, которая хочет тепла и спокойствия. Таких вокруг много.

Это было сказано нейтральным тоном. Но я расценил слова Елены как намек, что она не против продолжения. Поэтому прикоснулся к лицу женщины второй ладонью, приподнял его за теплый подбородок и поцеловал ведунью в губы.

Поцелуй был мягким и нежным. Елена ответила, и наши языки сплелись. Затем движения становились все настойчивее, и она сама прижалась ко мне. А я? Что я? У меня давно не было женщины. У Елены, если судить по ее порывистости, с личной жизнью тоже не клеилось. Ну, это и понятно. Ведь повольники воспринимали ее исключительно как боевую единицу ватаги. И на того, кто пытался к ней подкатить с чувствами и цветами, смотрели как на подрывающего боеспособность всего отряда вредителя. Впрочем, в этот момент, когда мы ослабили над собой контроль, это было неважно. И оторвавшись от женщины, я выдохнул:

— Куда пойдем?

Елена ответила без раздумий:

— Ко мне. На Карпыча внимания не обращай. Он никому и ничего не расскажет, не такой человек.

Словно самые настоящие влюбленные, на некоторое время, потеряв голову, мы вбежали на этаж. Увидевший нас вместе старик, нарочито нахмурившись, сделал вид, что ничего не видит, и отвернулся. А мы быстрым шагом прошли по коридору, и спустя минуту оказались в кубрике ведуньи. Надо отметить, весьма уютный. И от всех остальных он отличался тем, что стены в нем были закрыты коврами, на полу находился палас, вместо кроватей имелся накрытый вышитым покрывалом разложенный диван, а на столике стоял ночной светильник.

Мы сбросили обувь, и я подхватил на миг остановившуюся в нерешительности Елену на руки, после чего уложил ее на диван. Мои пальцы стали одну за другой осторожно расстегивать пуговицы жакета, и ведунья прошептала:

— Что мы делаем…

Я не ответил. Продолжил раздевать женщину, снял с нее жакет, рубашку и залюбовался открывшейся мне красивой полной грудью. Но Елена поторопила меня ответным движением. Она стала раздевать меня, и уже через минуту, совершенно обнаженные мы лежали поверх покрывала. Женщина что‑то бормотала, а я отвечал, гладил лицо Елены, говорил, что люблю и прочие слова, которые всегда звучат в подобные моменты.

Время как будто перестало для нас существовать. Я прижал женщину к кровати. Жадные ладони, успокаивая Елену, продолжали гладить ее, и в итоге ночь прошла так, как мы оба того хотели…

Утром я проснулся первым. На душе царило необыкновенное спокойствие и умиротворение. Алкоголь и хороший секс, традиционные человеческие антидипрессанты, смыли накопившуюся в душе усталость и нервное напряжение последних дней. Поэтому теперь все казалось простым и понятным, и хотелось жить, любить женщин и не думать ни о чем плохом.

Из оконного проема на меня упал узкий лучик солнечного света. Я прищурился, повернулся на бок и стал разглядывать женщину, с которой делил постель. Елена спала, и лицо ее было очень мирным, каким‑то одухотворенным, и его не портил даже косой шрам на щеке. Впрочем, к шраму я уже привык, и воспринимал его как вполне нормальное дополнение к образу ведуньи.

Во сне женщина пошевелилась. С нее сползло покрывало, и моя рука привычно прикоснулась к красивой груди. Во мне проснулось желание, я легонько подул на лицо ведуньи, и она моментально открыла глаза. После чего Елена посмотрела на меня, и я сразу же понял, что здесь и сейчас уже ничего не обломится. В глазах женщины вновь была необъяснимая твердость. И как в первую нашу встречу, я почувствовал легкий дискомфорт, словно мне заглядывают в душу. При этом отвел свой взгляд, а ладонь покинула грудь женщины, и я спросил ведунью:

— Ночь прошла, и все возвращается на круги своя?

— Да, — вставая и сладко потягиваясь, ответила женщина. — Мы снова только товарищи.

— Понятно, — я последовал примеру Елены, подобрал разбросанную по паласу одежду и стал быстро одеваться.

— Обиделся? — женщина улыбнулась.

— Нет. Все по — честному. Тебе был нужен мужчина, а мне женщина. Мы неплохо провели время и на этом конец волшебного ночного безумства.

— Правильно все понимаешь. И не думай, что и как. Ни к чему это. Сегодня живы, а завтра кто знает, что с нами будет. Поэтому нельзя привыкать к людям.

— Ну да, — я оделся и, бросив на Елену взгляд, снова расплылся в улыбке, и произнес: — Может быть, повторим как‑нибудь эту ночь?

— Вполне возможно, — женщина легко чмокнула меня в губы и добавила: — Иди к себе, а то скоро гулены вернутся, а нам лишних вопросов не надо.

— Да. Вопросы нам не нужны, — провожая идущую в душ женщину взглядом, согласился я.

Дверь душевой кабинки закрылась, и я отправился в «свой» кубрик, где привел себя в порядок, прибрал остатки вчерашнего пиршества и собрался в дорогу. Сделал это очень вовремя, поскольку вскоре появился Миша, который вбежал в помещение и выпалил:

— Быстрее оружие и боезапас получать!

— А мы куда‑то торопимся? До полудня еще время есть.

— Из Лики сообщили, что противник появился возле крепости, и князь приказал выделить для быстрой транспортировки дружинников две автомашины.

— И мы с ними?

— Конечно. На машине ехать это не пешком вместе с конным обозом по осенним дорогам топать.

— Ясно.

Подхватив рюкзак, я побежал к уже открытой оружейке, где столкнулся с Еленой и Кольцом. Ведунья ничего не сказала, да и не требовалось слов, все уже было сказано.

Мы забрали оружие и боекомплекты. Дождались Мишу Ковпака, а затем под добрые пожелания Карпыча покинули расположение отряда и отправились в путь…

Воспоминания промелькнули в моей голове и уступили место привычным мыслям. Я размышлял о том, что ожидает меня впереди, только на этот раз появились новые вопросы. Зачем Ельникову информация о точке перехода, если он сам знает, где она находится и как работает? Почему бывший учитель практически ничего о себе не рассказывал, все время аккуратно уводя разговор в сторону? Сколько врагов будет вблизи Лики? А стоило ли проводить ночь с Еленой? И правильно ли я поступил, став повольником? В общем, обычное мозгокрутство, которое вносило в душу тень сомнения. Но продолжалось это недолго. Автомашина снова качнулась на дорожном ухабе, остановилась, и я опять открыл глаза. Дружинники окончательно проснулись, и снаружи раздался окрик княжеского сотника Плетко:

— Всем на выход! Дальше нормальной дороги нет! Обозом пойдем! Живее!

Одним из последних я выпрыгнул из кузова и огляделся. Вечер. Пасмурно. С неба накрапывал дождик, но пока вокруг сухо. Два «камаза» стояли в поле перед большим укрепленным селом. Вокруг суетились бойцы княжеской дружины, до зубов вооруженные дядьки от тридцати до сорока лет, которые выгружали из машин ящики с боеприпасами и тяжелые минометы. А из открытых ворот поселка, который назывался Карловка, выезжали запряженные крепкими сытыми лошадками крестьянские телеги.

Повольники подождали формирования обоза и его выхода на дорогу. Рюкзаки и ранцы легли на свободное место в повозках. Кольцо переговорил с Плетко, а когда он вернулся к нам, Миша Ковпак спросил командира:

— До крепости далеко?

— Около двадцати пяти километров. К утру будем на месте.

— А что дикари и мертвяки?

— Ведут разведку и готовятся переправляться на наш берег.

— И много их?

— Неизвестно, — нехотя ответил Кольцо.

— А наши что?

— Обстреливают реку из полевых орудий и минометов. В общем, все как всегда. Инициатива в руках врага.

— Ну и ладно, — Миша поморщился и отвернулся.

Все замерло. Лошади стояли спокойно. Телеги не двигались. А дружинники и повольники ждали команду сотника Плетко, который оглядел обоз и удовлетворенно кивнул. После чего он встал в голову колонны, кинул взгляд на идущий впереди дозор из шести бойцов, поправил автомат, новенький АКСу, и взмахнул рукой:

— Пошли!

Я встал рядом с Мишей и, положив обе ладони на прохладный металл АКМа, начал свой путь в крепость Лика. И мне казалось, что на пределе своих возможностей я слышу шум артиллерийских залпов и эхо далеких взрывов. Но, конечно же, это было не так. Расстояние до крепости слишком большое, а значит, мне это только казалось.

13

В крепость Лика, форпост Каменецкого княжества на левом берегу Тихой, добрались без проблем, на рассвете, и на некоторое время я оказался предоставлен сам себе. Ветераны отряда сразу разошлись по палаткам своих друзей и товарищей, а дружинники двинулись в казармы. Поэтому про меня позабыли и, оставшись в одиночестве, я смог немного оглядеться.

Ну и что же я увидел? Крепость Лика состояла из нескольких каменных донжонов в пять и шесть этажей, которые являлись казармами дружинников и были окружены высокими стенами из гранитных блоков. На открытых крышах находились станковые пулеметы ДШК, а на этажах виднелись узкие бойницы и снова пулеметы, на этот раз ПК и ПКМ. Во дворе крепости конюшня, несколько амбаров, колодец и палатки повольников, а так же артиллерийские позиции двух полевых орудий калибром 76 мм и четырех ротных минометов. На стене часовые, опять пулеметы и снайпера, а за ней наполненный водой глубокий ров, линия заграждения из колючей проволоки и минные поля. А помимо того над крепостью постоянно, если позволяла погода, висел воздушный шар с наблюдателем, который следил за речными переправами и по телефону корректировал огонь артиллерии. Общая численность гарнизона вместе с подкреплениями, на момент нашего прибытия в крепость, двести пятьдесят дружинников, сотня ополченцев и сорок повольников.

В общем, я остался доволен тем, что увидел. Стены, пулеметы, ствольная артиллерия и минные поля внушали уважение. Просто так противник, каким бы сильным он ни был, нас не возьмет. Лика сможет дать монстрам с правобережья достойный отпор, а я не стану пушечным мясом. Примерно такие мысли крутились в моей голове и за жизнью крепости я наблюдал около двадцати минут. До тех пор, пока не появился Герман, скуластый мужик в потертом камуфляже, в набитой боеприпасами разгрузке и автоматом на левом плече. Кольцо, его сын, представил меня командиру, и Герман спросил:

— Правила наши знаешь?

— Да, — я кивнул.

— Воевать готов?

— Готов.

— Устал?

— Есть немного. Всю ночь с обозом шли.

— Пока останешься под командой Кольца. Будет время, поговорим, а сегодня держись поближе к ветеранам. Понял?

— Так точно!

Герман покосился на сына, который помимо всего прочего являлся его заместителем, и сказал:

— Общее построение.

Кольцо обошел палатки повольников и через несколько минут отряд Германа построился во дворе. Всего в отряде сорок человек, усиленный взвод, который делился на три группы под командованием Кольца, Корейца и Техаса. На вооружении автоматы АК-47, АКМ, АКС, самозарядные карабины Симонова, пулеметы РПК и ПК, ручные гранаты, пара снайперских винтовок СВД и несколько подствольных гранатометов ГП-25. Кстати, подствольники большой дефицит. Не знаю почему, но достать их очень сложно и они стоят столько же, сколько автомат.

— Господа повольники, внимание! — Герман прошелся вдоль строя, оглядел своих бойцов и продолжил: — Противник продолжает переходить реку. Погода испортилась и воздушный шар на земле. Но обстрел монстров и дикарей необходимо продолжать. Поэтому командование крепости поставило перед нами боевую задачу — выдвинуться на Золотой холм, закрепиться на высотке и обеспечить корректировку огня артиллерии. Группа Кольца — ядро, которое оберегает радиста. Группа Корейца — головной дозор и принимает на себя первый удар противника. Группа Техаса — боковые дозоры и прикрытие флангов. Придется драться, поскольку часть вражеских сил уже на левом берегу. Однако без фанатизма. Командиры групп ко мне! Личному составу разойтись! На сборы десять минут!

Командиры подошли к Герману, а бойцы разбежались по палаткам. Я замер на месте, но меня позвал Миша Ковпак:

— Олег! Сюда!

Миша проводил меня в палатку, показал свободный угол, куда я сбросил рюкзак, и посоветовал быстрее собираться. Конечно, мы устали, ведь всю ночь шли по грязной дороге, и порой приходилось вытаскивать из ям телеги с боеприпасами. Но есть приказ и у повольников, которых княжеские офицеры обычно бросали на самое опасное направление, каждый ствол на счету. А мы в ядре, то есть в окружении других групп, которые примут на себя основной удар, и шансы уцелеть неплохие. Тем более что Герман своих бойцов ценил и стоять насмерть не собирался.

«Главное, чтобы позиция была недалеко, — подумал я, покидая палатку, — а то не дойду».

К счастью, Золотой холм, находился от Лики всего в трех километрах, и добрались быстро.

Покрытый сухим кустарником необычного желтого цвета Золотой холм уже был оборудован для наблюдения за многочисленными переправами через Тихую. Здесь имелись окопы, которые не были заняты противником, и мы закрепились без помех. После чего увидели вражеские отряды.

По реке скользили плоты и лодки дикарей. Надо отметить, что их оказалось немного, и они перевозили не только людей, но и нежить. Мне это показалось странным. Как так? Почему мертвецы, с которыми я уже сталкивался, не нападают на живых? Но вскоре ответ был получен.

Миша Ковпак протянул Елене бинокль и спросил:

— Видишь?

Ведунья посмотрела в бинокль и кивнула:

— Вижу. На обоих берегах бесы. Я четверых насчитала.

— А я пятерых и это не все, — сказал Миша.

— Наверное, ты прав, — согласилась с ним Елена и добавила: — Они руководят переправой. Хотят нас числом задавить и не дают мертвецам дикарей порвать. Но все равно они глупцы. Могли бы холм занять.

— А толку с этого? — повольник усмехнулся. — Здесь каждый квадрат пристрелян. Вот они высотку и не заняли. Нет. Они ночи ждать станут. Днем завершат переправу и проведут сосредоточение сил, а в темноте попробуют атаковать крепость.

— Или дальше пойдут, к поселкам, — Елена нахмурилась.

— Такое тоже может быть. Но все‑таки их мало. Герман говорил, что на подходе большое войско, а перед нами три или четыре сотни. Как бы ни вышло, что сейчас они в другом месте переправу налаживают.

— Посмотрим.

Повольник и ведунья замолчали, а я покосился на радиста из гарнизона, который установил связь с крепостью и начал корректировку огня.

Артиллерия открыла огонь. Я как раз взял бинокль у Елены и смог разглядеть начало обстрела в подробностях. Мины и снаряды, поднимая фонтаны из воды и грязи, падали на реку часто и густо. Сначала немного в стороне от плавсредств. Но вскоре артиллеристы пристрелялись и пошли накрытия.

Взрыв! Разбитая лодка. Мертвецы и контуженые дикари, пытаясь зацепиться за обломки, пошли на дно.

Взрыв! Волна окатила беса, который находился на берегу, и монстр, взмахнув крыльями, отскочил сразу на несколько метров.

Взрыв! Мина накрыла плот. Вверх взметнулись тела людей и дерево.

Боеприпасов дружинники не жалели. Потери противника возрастали и бесы сообразили, что за ними наблюдают. Они приказали своим воинам рассредоточиться в прибрежных рощах, а уцелевшие плоты и лодки направили вниз по реке — там течение сильнее и берега крутые, но не достанет артиллерия. А затем противник предпринял попытку сбить нас с высоты.

Один из бесов, мерзкая противоестественная тварь, пародия на человека, взлетел на раскидистый дуб возле переправы и посмотрел в нашу сторону. Его взгляд скользнул по холму, и я почувствовал, что у меня на голове шевелятся волосы, а конечности стали неметь. На мгновение я перестал чувствовать пальцы рук и ноги до колен.

Скажу честно — мне стало страшно. Но, к счастью, взгляд беса на мне не задержался и с нашей позиции раздался одиночный выстрел. Кто‑то из снайперов не выдержал нервного напряжения и попытался достать беса. Однако дистанция около километра и он, разумеется, не попал. А потом из рощи на берегу в сторону Золотого холма устремились живые мертвецы. Было их немного, около сотни, но бежали они быстро и цепью.

Передернув затвор АКМа, я приготовился к бою и услышал голос Миши:

— Не торопись, Олег. Бей одиночными. По команде. И не забывай, что перед нами головной дозор, своих не задень.

— Понял.

Миша хлопнул меня по плечу и замер рядом.

Между нами и рекой поросшее кустарником поле. Мертвецы бежали по нему, торопились сблизиться с нами, и бой начался через несколько минут. Сначала открыли огонь снайпера, а потом пулеметы головного дозора. Редкие короткие очереди разорвали настороженную тишину. Сталь и свинец выкашивали кустарник. Пули срезали ветки и попадали в тела живых трупов. Вот только результат был слабым. Много шума и расход боеприпасов, а мертвецы продолжали приближаться. Что им попавший в тело кусочек металла? Мелочь. Хотя результаты у повольников имелись. Нескольких монстров они все‑таки свалили, а потом смогли их задержать, когда живые трупы начали подъем на холм.

Оказалось, перед высоткой среди кустарника натянута колючая проволока и на тропах стояли противопехотные мины. А мертвяки не люди. Мозгов у них уже нет. Только инстинкты и приказ беса. Поэтому они сходу влетели в ловушку. Тела монстров повисали на колючей проволоке и становились превосходной мишенью для стрелков, а другие мертвяки, которые выбежали на тропу, напоролись на мины.

Стрельба, взрывы, приказы командиров и треск сучьев. Это был шум боя. Таким я запомнил его и на краткий миг замер в растерянности, но услышал окрик Миши:

— Не спи! Одиночными бей!

Поймав в прицел ближайшего мертвяка, который находился на расстоянии сто метров, я выстрелил и промазал. Оружие не пристреляно, на это не было времени. Сразу второй выстрел. На этот раз попал в грудь. Это все равно, что промах, и я снова выстрелил. Удачно. В голову мертвяка не попал, но пуля разворотила ему плечо, и монстра отбросило обратно в кусты.

Я стал искать следующую цель, но не успел. С левого фланга раздался громкий неразборчивый крик, и там тоже началась стрельба.

— За мной! — мимо проскользнул Ковпак, и я последовал за ним.

Мы пробежали метров двадцать. Остановились на краю небольшого обрыва и увидели, что на склоне идет бой. Боковой дозор поздно заметил, что с фланга нас обходят дикари, и подпустил противника слишком близко.

— Отходим! — закричал кто‑то из повольников Техаса и бойцы, отстреливаясь, стали отступать к вершине.

— Олег, — Миша толкнул меня в бок, — сейчас наших прикроем. Бьем очередями.

Молча, я кивнул и передвинул регулятор огня на автоматический огонь. После чего встал на левое колено и достал из разгрузки гранату. Повольник одобрительно кивнул и сделал то же самое.

Бойцы Техаса отступали, а дикари, грязные мужики в шкурах и обрывках трофейной одежды, стреляя из луков и бросая дротики, преследовали повольников. Видимо, бес решил схитрить, и пока мертвяки атаковали нас в лоб, послал группу дикарей для флангового охвата. И если бы у нас не было прикрытия, то ядро отряда уже бы резали в окопах на высотке.

— Айя — хо — орро!!! — закричал кто‑то из дикарей и остальные подхватили его боевой клич. Дротики и стрелы полетели гуще, и они зацепили двух повольников. Одному дротик распорол плечо, а второму в голень угодила стрела. Они шли замыкающими, и остальные повольники помочь товарищам не могли. Наверное, бойцы Техаса это тоже понимали и потому оба упали на склоне, развернулись навстречу противнику и стали полосовать склон длинными очередями.

Раненые повольники свалили трех или четырех дикарей, а потом толпа врагов захлестнула их и покатилась дальше, к вершине. Они не отставали от бойцов бокового дозора, а повольники не могли обернуться и встретить противника. Но рядом были мы с Мишей, и когда напарник открыл огонь, я сделал то же самое.

Старый, но надежный автомат дергался в руках, и я стрелял до тех пор, пока не опустел рожок. Скольких дикарей убил, не знаю, не меньше трех. И пока мы отстреливали лесовиков, отступающие повольники успели подняться наверх. Они оказались в относительной безопасности, и настала очередь гранат.

Выдернув из запала чеку, я бросил вниз Ф-1, а следом полетела РГД от Миши и мы упали.

Два взрыва сплелись в один. Осколки гранат немного притормозили дикарей, но не остановили. И снова мы поднялись, чтобы встретить их огнем. Только наша помощь бойцам Техаса уже не требовалось. В шесть стволов они окатили дикарей свинцом и когда лесовики побежали, мы вернулись обратно к радисту, который продолжал корректировать огонь.

К этому моменту бой затих. Мертвяков расстреляли. Дикари отступили. На реке чисто и только бревна, да тела мертвецов, которых прибило к берегу, являлись свидетельствами того, что недавно здесь находилась лодочная переправа.

14

Наступило затишье и у меня получилось немного поспать. Накидал на дно окопа ломаного кустарника, завернулся в плащ — палатку и задремал. Правда, выспаться все равно не смог, слишком сыро и неудобно. А когда проснулся, стал свидетелем допроса, который Герман устроил пленному дикарю. Как ни странно, предавший людей и перешедший на сторону демонов и бесов лесовик, нормально разговаривал по — русски. И он отвечал на все вопросы, потому что предварительно с ним провели беседу и в ходе разговора с костоломами Германа дикарь потерял несколько зубов, а попутно ему сломали пальцы на правой руке.

— Как тебя зовут? — командир повольников навис над дикарем, который лежал на земле, прижимал к груди покалеченную руку и стонал.

— Отвечать! — Кольцо ударил пленника ногой по ребрам.

Краткая пауза, сопение и сиплый голос дикаря:

— Иржи Матвеев.

— Из какого племени? — снова Герман.

— Краснокрылые…

— Далеко ты от своих родных мест. Четыре сотни километров по чащобам отмахал, не меньше. Как давно в походе?

— Нас забрали из племени в конце лета.

— Выходит, два месяца?

— Больше…

— Сколько вас в войске демонов?

— Много…

— Сколько!? — Кольцо снова ударил пленника.

— Тысяча… Может, больше…

— Это только люди?

— Да…

— А сколько бесов, боевых животных, чертей и мертвяков?

— Младших господ десять… Саблезубов четыре десятка… Мертвецов полторы тысячи…

— И все здесь?

— Нет… Мы отдельный отряд..

— Почему ты не упомянул чертей?

— Здесь их нет… Я не видел ни одного…

— Где основные силы войска?

— День пути вверх по течению…

— Почему ваш отряд отделился?

— Чтобы отвлечь дружинников…

— Какова цель похода?

— Из Нижнего мира прибыл новый господин и старый решил ему помочь…

— Чем помочь?

— Новому господину нужны молодые и крепкие женщины, чтобы породить младших господ, которые станут его опорой в этом мире…

— Кто командует вашим войском?

— Младшие господа… Конечно…

— Имена у бесов есть?

— Нам они неизвестны…

— Как зовут нового господина из Нижнего мира?

— Не знаю… Поверьте… Я простой воин… Даже не десятник…

Герман повернулся к Мише, который находился неподалеку, и сказал:

— Пленного немедленно отправить в крепость.

— Есть!

Дикаря утащили и командир отряда, повернувшись к реке, спросил сына:

— Что скажешь, Женя?

— Не называй меня так, — отозвался Кольцо.

— Ладно, не буду. Говори, что надумал.

— А чего думать? — Кольцо встал рядом с отцом. — Были у нас проблемы с одним верховным демоном, а теперь их вдвое больше. Бесы отвлекли наше внимание от основного войска, а сами ударили по людоловам. Они выбрали более легкую добычу и решили не связываться с дружиной.

— А если мы им во фланг зайдем?

— Не получится. У нас контракт — охрана Лики, и князь Людота опасается нападения на земли своего княжества. Поэтому алексеевцам помогать не станет. Нас не отпустит и дружину не пошлет. Даже, несмотря на показания пленника. Скорее всего, нам придется вести разведку и отлавливать дикарей, которые разбежались по окрестностям.

Герман тяжело вздохнул:

— Ты сделал верные выводы.

Отец и сын замолчали, еще некоторое время постояли на месте, и ушли, а я задумался.

Если дикарь не соврал, большая битва отменяется. Бесы провели демонстрацию, кинули на повольников небольшие отряды дикарей и мертвецов, а потом отошли. Этим они напугали дружинников, которые будут охранять пограничье и не отправят на помощь алексеевцам ни одного бойца. Прием простой, но действенный, и противник достиг своей цели. Повторюсь — если пленник не соврал.

«И что дальше? — спросил я себя и тут же ответил: — Видимо, Кольцо прав. Повольники останутся в крепости, станут караулить переправы, вести разведку и нести гарнизонную службу. Для меня это хорошо. Меньше риска и я получу немного денег, а заодно появится время, чтобы обвыкнуться среди повольников и немного подучиться»…

— Как подремал? — прерывая мои размышления, рядом остановился Миша Ковпак.

— Так себе, — я поморщился и добавил: — Не больше часа.

— И то хорошо. Вставай. Пойдем трупы убирать и обезвреживать.

— А зачем?

— Чтобы они возле окопов не валялись. Соберем всех в кучу, обложим хворостом и подожжем. Что‑то сгорит, а остальное дикие звери растянут.

— А почему этим должны заниматься мы?

— Много вопросов задаешь, Олег. Не по чину.

— Понял — понял. Дедовщина чистой воды. Кто моложе, тот грязную работу делает.

— Нет, — Миша усмехнулся. — Все проще. Я за тебя отвечаю. Временно буду твоим наставником и учителем. Так Герман сказал. И ты должен посмотреть на дикарей вблизи. Как выглядят. Как одеты. Чем вооружены. Какие клановые и племенные метки есть. Понял?

— Вот теперь понял, — я поднялся. — Веди меня, наставник.

Мы направились на склон, и по пути Миша окликнул пожилого повольника:

— Игнат, дай свой топор.

— Не топор, а секиру, — пробурчал повольник.

— Мне без разницы, — Миша усмехнулся.

— А зря, — Игнат протянул Ковпаку остро заточенный двухсторонний топор на коротком топорище и добавил: — Потом не забудь почистить.

— Обязательно.

Миша передал мне секиру, мы спустились на поле боя, остановились среди дикарских трупов и начался первый урок.

— Осмотрись и найди у дикарей что‑то общее, — велел повольник и я огляделся.

Мертвецов было немало, около тридцати. Молодые и пожилые, бородатые и безбородые, разные лица и одежда, оружие и снаряжение. Что у них могло быть общего? Разве только то, что все они грязные и вшивые. Вот это, действительно, всех объединяло. Так я хотел ответить Мише. Но постоял еще минуту и кое‑что обнаружил. Подошел к одному трупу, к другому и к третьему. Присмотрелся внимательней и дал ответ:

— У дикарей одинаковые плетеные пояса из ремешков с красными перьями и у каждого на руке татуировка — птица.

— Верно, — повольник одобрительно кивнул и указал на татуировку ближайшего дикаря: — Это знак племени. Все они Краснокрылые и это отличительная особенность дикарей. А если быть внимательней, то обнаружишь еще и родовые метки.

— А как их определить?

— Смотри, — Миша пнул одного и кивнул на пояс. — У этого ремень сплетен из семи ремешков. Значит, род сильный. А у следующего только из трех. Род молодой или слабый. И это не все. Если расплести ремень, найдется подпись или знак с названием рода.

— Ясно.

— Зачем нам это, понимаешь?

— Да. Так мы можем узнать, против кого воюем или на чьей территории оказались.

— Так и есть, а помимо того, благодаря отметкам, нам известно, кто из демонов выступил против людей.

— А сейчас мы с чьими войсками столкнулись?

— Напротив Каменецкого княжества со стороны Тихой только один демон — Стейкорф по прозвищу Серый Туман. Но скоро, если верить пленному дикарю, их будет два.

— Интересно, а сколько всего демонов на Кромке?

— Никому неизвестно. Вокруг Перуновых гор и вдоль Дананского моря десятка два и упырей столько же.

— И у каждого свои территории, бесы, войска из дикарей и боевых монстров?

— Да.

— А насколько большие эти территории?

Он пожал плечами:

— У всех по — разному. Кому‑то небольшого района хватает, как упырю Вейцу Пиявке. А некоторым всего мира не хватит.

— Интересно, а в чем демоны и упыри живут?

— Опять же по — разному. Кто‑то в пещерах обитает, а некоторые в замках. Сказки почитай. Там много интересного есть. Что на Земле байка для детей, на Кромке страшная реальность.

— Миша, а почему дикари служат демонам и упырям?

Повольник почесал голову и махнул рукой:

— Ладно, расскажу. Но этот разговор должен остаться между нами.

— Почему?

— Официальная версия в Каменецком княжестве и других анклавах людей простая — дикари продали свои души Тьме. Точка. Больше никаких пояснений нет, и не будет. Они плохие. Они зло. Они должны быть уничтожены. Причем без разницы — взрослые или дети. Но у меня иная точка зрения. Я ведь не всегда был преступником, людоловом и повольником. Успел в университете поучиться и мыслю критически. На самом деле, дикари не есть чистое зло. Лесные племена служат демонам, потому что изначально им некуда было деваться и отступать. Сам представь. Живет в дебрях племя, без огнестрельного оружия и техники, а тут появляются демоны, вампиры, черти и нежить. После чего прислужники демона ставят вождей перед выбором. Либо вы служите рогатому господину или кровососу, либо будете уничтожены и пойдете на мясо. Вот и что делать? Ты, окажись на их месте, как поступил бы?

— Наверное, попытался бы сбежать…

— Логично. А детей куда? А женщин? А стариков? Они до гор не дойдут. Даже двести или триста километров для племени огромное расстояние и лесовики не успеют уйти. Нежить догонит племя и уничтожит. Вот вожди и принимали условия демонов. Расплачивались за относительную свободу своими воинами и женщинами.

— Словно скотина?

— Да. Люди выращивают овец, быков, коров или домашнюю птицу, а потом питаются мясом. Демоны поступает так же. У них в подчинении десятки племен, и каждый год они получает с лесовиков мзду людьми. А бывает, что нет. Но это только в том случае, если племя выделяет воинов на войну и они приведут пленников.

— Ну и в чем разница между официальной версией княжества и твоей?

— Все просто, Олег. Если княжеские дружинники нападут на стоянку дикарского племени, они уничтожат всех, даже детей. А мы, повольники, этого не приемлем и считаем, что лесные племена стали жертвами обстоятельств. Конечно, зло есть зло, с ним необходимо бороться, и каждый дикарь, сознательно вставший на сторону врага, будет уничтожен. А неповинных детей трогать нельзя. Не по — человечески это. Не по — людски.

— В твоей практике случалось племя дикарей уничтожать?

— Было такое.

— И что с детьми сделали?

— Пристроили. А куда именно, не спрашивай, — он указал на ближайший труп: — Пора за работу браться. Руби дикарю череп.

— Зачем?

— Чтобы не ожил.

Подкинув секиру, я поймал ее, примерился и нанес удар по голове мертвеца. Череп хрустнул, и острая сталь раскроила трупу голову. Зрелище неприятное и мне было немного не по себе. Но я справился. От усталости чувства притупились, и я перешел к следующему мертвому дикарю.

15

— Эй, повольник! — меня окликнул молодой дружинник в темно — зеленом камуфляже и я обернулся.

— Чего тебе? — я вопросительно кивнул.

Дружинник кинул взгляд на своего сослуживца, который стоял у стены и улыбался, а потом приблизился и с ехидной улыбкой спросил:

— А правду говорят, что ваша баба сразу с несколькими мужиками может любовью заниматься, и вы к ней в палатку по очереди ходите?

Судя по всему, молодой дружинник немного выпил или покурил конопли. Уставом это запрещено, но иногда княжеские вояки, расслабленные относительно спокойной гарнизонной службой, позволяли себе накатить пару стопок крепкой по местным меркам бражки или дунуть косячок. И, как водится, в состоянии легкой эйфории, начинали обсуждать женщин и хвалиться любовными похождениями. Обычное дело. Дома обсуждаем работу и службу, а на службе женщин. А поскольку кроме Елены представительниц прекрасной половины человечества в крепости не было, они заговорили о ней, а тут мимо я проходил, и боец решил задать вопрос, который оскорблял ведунью. По крайней мере, я воспринял это именно так и отреагировал соответственно.

— Извинись, — потребовал я.

— Чего? — не понял дружинник.

— Я сказал, что ты должен извиниться.

— Да пошел ты… — он плюнул мне под ноги и хотел отвернуться, но не успел.

Я отвесил ему хлесткую пощечину, и он отшатнулся. Его товарищ, еще не понимая, что произошло, и замер, а боец воскликнул:

— Конец тебе!

После этого дружинник подпрыгнул и нанес прямой удар ногой с разворота. Он целился в голову — хороший боец и тренировали его неплохо. Вот только он был зол, действовал импульсивно, и давала знать о себе выпитая брага, перегар которой я уловил. Поэтому дружинник не попал. Я отступил, а он, приземлившись, сжал кулаки и стал надвигаться на меня.

Нам пока не мешали и, хотя я знал, что драка является серьезным проступком, отказываться от нее нельзя. Это потеря чести — таков закон повольников, и я рассчитывал на победу.

Дружинник попытался ударить меня кулаком в челюсть, но я пригнулся, пропустил его руку и без замаха нанес удар правой в челюсть. Попал удачно, в подбородок. Только один раз приложился и моментально вырубил противника, который потерял сознание и свалился на спину.

— Тревога — а-а!!! — закричал второй дружинник, а затем выхватил из ножен кинжал и бросился на меня.

Взмах клинком! Еще один! И еще!

Я уклонялся, а потом изловчился и подставил дружиннику подножку. Он упал и едва не напоролся на свой клинок. Хотел подняться, но не успел.

— Стоять! — мы услышали характерный звук передергиваемого затвора и голос начальника караула.

Замерли. Я на ногах, а противники лежат.

— В чем дело? Что не поделили? — начальник караула, суровый вояка, встал между нами.

— Он первый напал, — отозвался дружинник с кинжалом.

— А ты что скажешь? — старый служака посмотрел на меня.

— Ребята выпили, их развезло, и они оскорбили ведунью. Я потребовал извинений. В ответ отказ. Вот и завязалась драка.

Начкар покосился на ближайший донжон, в котором проживал комендант крепости, и сказал:

— Короче, сейчас расходитесь и делаете вид, что ничего не произошло.

— Да он… — начал поднимающийся с земли дружинник.

— Заткнись! — ветеран зыркнул на него. — С вами я потом разберусь!

Молодой боец замолчал, а начальник караула кивнул мне:

— А ты, повольник, что скажешь?

— Пусть извинятся, и конфликт исчерпан.

— Подожди в стороне, — начкар склонился над потерявшим сознание бойцом и отвесил ему пару хлестких пощечин, а потом вылил на него воду из фляги: — Вставай!

Я отошел к стене. Старших офицеров гарнизона рядом не было. Вот начкар и решил замять конфликт. Елену старые дружинники уважали, в том числе и командир гарнизона сотник Плетко. Она единственный лекарь в крепости и хороший воин. Кто видел ведунью в деле или обращался к ней за помощью, тот это знал. А ребята глупые, наболтали лишнего, и если начнется разбирательство, для них все сложится плохо. Мне, конечно, тоже достанется. За то, что начал драку, плетей пропишут, минимум, десяток. Но дружинникам будет гораздо хуже. Во — первых, пьянство. Во — вторых, оскорбление свободной женщины. В — третьих, огульное обвинение в распутстве и роспуск слухов. В — четвертых, они проиграли драку, вдвоем не смогли справиться с новичком — повольником, а потом подняли тревогу. За это можно не только плетей получить и наряды вне очереди, но и лишиться жалованья за год вперед. А начкару происшествие во время его дежурства не нужно. Следовательно, проще уладить дело без вмешательства офицеров.

О чем ветеран — дружинник разговаривал с молодыми дружинниками, я не слышал. Однако по его виду, злобным гримасам и резким взмахам рук, понял, что речь бывалого воина перемежается угрозами и руганью. Он попытался донести до бойцов простую истину — они не правы, и у него это получилось. Через несколько минут дружинники подошли ко мне. Оба грязные и злые, но протрезвевшие, и я услышал от того, которого свалил первым:

— Повольник, мы приносим свои извинения.

— Да, — подтвердил второй. — Мой друг сболтнул лишнего.

Больше они ничего из себя не выдавили. Дружинники замолчали и, понимая, что теперь моя очередь, я сказал:

— Извинения принимаются.

Обменявшись кивками с начкаром, который находился неподалеку, я отвернулся и направился к палаткам повольников.

Что сказать? Я вел себя достойно. Правда, есть вариант, что побитые дружинники попытаются отомстить. Но это вряд ли, хотя присматривать за ними нужно.

Эх — ма! Жизнь моя жестянка. Всего два месяца назад я находился в цивилизованном мире, считал себя неудачником и был уверен, что ничего в моей судьбе не изменится. Однако, по воле случая, я оказался на Кромке, в этом странном и опасном мире. Теперь я повольник, рядовой боец в отряде Германа Кольцова, успел повоевать с живыми мертвецами и дикарями, на хорошем счету у командиров и многому научился.

Чему именно научился? Держать под контролем страх. Обращаться с различными видами стрелкового оружия, от пистолетов и автоматов, до снайперских винтовок и пулеметов. Ставить мины и растяжки. Убивать людей ножом, копьем и саперной лопаткой. Оказывать первую медицинскую помощь. Ходить в разведку и вести наблюдение. В крепости, несмотря на затишье и отступление противника на левый берег, свободного времени не было, и со мной постоянно кто‑то занимался. Самым главным наставником, конечно, был Миша Ковпак. Но и помимо него желающих «погонять молодого» хватало, а я не возражал и не спорил. Воспринимал все спокойно и впитывал знания, которыми со мной делились ветераны отряда. В самом деле, ведь люди хотели мне добра, и я это понимал.

За размышлениями добрался до наших палаток и возле них, под навесами, сидели бойцы отряда. Кто‑то отдыхал, пил взвар или обедал, а кто‑то чистил оружие, чинил одежду и подгонял амуницию.

— Олег! — меня позвал Кольцо.

— Да, командир? — я присел напротив него.

— Как с дружинниками, ситуация разрешилась?

— Все в порядке. А откуда…

— Я рядом находился и был готов придти на помощь. Ты достойно поступил. Но рассказывать об этом случае никому не надо. Если Елена узнает, может расстроиться, а нам ведунью огорчать нельзя. Понял?

— Так точно.

— Вот и хорошо, — Кольцо расстегнул клапан планшетки, которая висела у него на боку, достал запаянную в пластик карту и протянул мне. — Бери. Это подарок.

Несколько раз я обращался к повольникам, кто имел карты местности. Хотелось иметь свою. Но каждый раз получал отказ. А теперь Кольцо подарил одну из своих. И это не просто подарок, а нечто большее. Возможно, знак равенства между нами.

— Благодарю, командир, — я кивнул.

Кольцо тоже кивнул и добавил:

— Вечером выход, ты с нами. Переберемся на правобережье, посмотрим, что там.

— Значит, меня берешь с собой.

— Да. Ты готов. Еще не профессионал, но уже не обуза.

— Понял. Пойду собираться.

В палатке были только свои, и я присел на спальный мешок, а затем расправил карту.

В общем, ничего особенного. Стандартная карта, отпечатанная в типографии Каменца. Перуновы горы. Дороги и тропы. Поселки и города. Опорные пункты княжества: остроги, крепости и заставы. Река Тихая. Леса и болота. Примерные контуры владений, которые принадлежат нашим врагам. Дананское море. Острова и независимые людские анклавы. А на другом конце карты Алексеевская республика, где сейчас идут ожесточенные бои между людоловами и войском демона Стейкорфа.

Кстати, о событиях в Алексеевской республике. Время от времени радиостанция крепости Лика ловила сообщения наших соседей. И, судя по всему, дела у них плохи. Дружины людоловов не смогли сдержать натиск противника. Поэтому, понеся большие потери, они отступили к горам и оставили поселения фермеров на растерзание врагам.

За четыре недели было разграблено полтора десятка деревень, захвачена одна предгорная крепость и сожжен торговый городок Вересов. По самым скромным подсчетам, алексеевцы потеряли пять тысяч убитыми. Но самое плохое, что противник захватил в плен не менее семи тысяч человек. Старые повольники говорили, что давно враг не устраивал такого погрома. И если людоловы хорошо попросят каменецких купцов, а потом дадут княжеским воеводам серебро, весной будет большой поход на правый берег Тихой. Скорее всего, вглубь вражеской территории княжеские дружины не пойдут, но пару — тройку диких племен, которые демоны специально выдвинут нам навстречу, уничтожат. Результат скромный, но для успокоения совести его хватит. Особенно если власть решит раздуть успех и объявит карательный рейд великой победой…

— Олег! — в палатку заглянул Тропарь, повольник из группы Кольца, только недавно вернувшийся из госпиталя.

— Чего? — отозвался я.

— Масленка есть?

— Нет.

— А ветошь?

— Тоже нет.

— Ладно, будем искать.

Голова Тропаря исчезла, а я еще раз посмотрел на карту и убрал ее в рюкзак. После чего начал готовиться к разведывательному выходу в лес. Нужно снарядить пустые рожки. Проверить обувь и одежду. Подшить разгрузку, которая стала расползаться. Наполнить чистой водой бутылки и флягу, а затем получить у отрядного снабженца сухой паек и попросить у Елены перевязочный пакет.

16

Принято считать, что слуги и создания демонов ночью более активны, чем днем. Но это не так. Вернее, данное утверждение касается не всех. Слуги у демонов разные, поэтому у каждого свои достоинства и недостатки. Дикари, хоть и враги, но люди, такие же, как и мы, с той особенностью, что они родились и выросли в лесах. Черти больше полагаются на нюх и приоритетная цель этих тварей женщины. Бесы немного чародеи, сильные гипнотизеры и могут летать. Живые мертвецы чувствуют тепло человеческого тела, и определяют наличие живых существ на расстоянии в несколько сотен метров. А мутанты, звери — модификанты, обычные хищники, быстрые и сильные, с заложенной в крохотный мозг базовой программой.

Короче говоря, для нас, разведчиков, большой разницы между выходом в лес днем или ночью не было. И, покинув крепость, сначала мы отправились на восток, в сторону Перуновых гор. Нам было известно, что с противоположного берега за крепостью наблюдают дикари, и своим маневром ввели их в заблужденье. Затем, через пару километров, когда стало темнеть, группа Кольца свернула с дороги, сделала крюк, обошла Лику и оказалась на берегу Тихой.

Ночь безлунная, очень холодно и от воды тянуло сыростью. Начало зимы все‑таки и со дня на день мы ждали, что выпадет снег. Так что условия не самые комфортные.

Под слоем палой листвы в прибрежной роще находилась лодка. Мы достали ее и перетащили к воде. После чего началась переправа.

В группе восемь человек: Кольцо, Елена, Миша Ковпак, Тропарь, пулеметчик Рик, радист Пеленг, местный следопыт Федор Романов и моя скромная персона, стажер — повольник Олег. У кого‑то позывной, а у кого‑то имя, но это неважно. Главное, что команда крепкая, и не раз проверенная в деле. Поэтому я был спокоен, старался не дергаться и не накручивать себя сомнениями, страхами и недобрыми предчувствиями.

Лодка вместила всех, хотя и с трудом. В полной темноте, полагаясь на следопыта, мы пересекли реку и оказались на болоте, которое соприкасалось с рекой. По узкому ручью проплыли около трехсот метров и здесь остановились. Лодку привязали к большой коряге, а сами, один за другим, опустились в болото. Я последовал за Тропарем и провалился в грязь по колено, поймал конец веревки, который перекинул мне впереди идущий, и перебросил назад, замыкающему.

Группа пробиралась через болото медленно. Трудно идти, грязь, темно и неподалеку вражеские разведчики. Но через час мы все‑таки выбрались на сушу, обтерлись травой, немного обсохли и сменили одежду. После чего, уже на рассвете, двинулись к нашей цели.

Задача у группы простая — выйти на лесные тропы, по которым прошло вражеское войско, и осмотреться. Наверняка, противник уже отправляет во владения демонов пленников, в основном женщин. И если это так, мы должны задержать караван с рабами, вызвать на помощь повольников и освободить пленных. Это главная цель. Но помимо нее есть и вспомогательная. Если группа никого не обнаружит — это знак того, что противник уводит пленных дальними тропами, мы возвращаемся. Попутно находим лесную базу вражеских наблюдателей и, по возможности, уничтожаем ее.

До полудня было спокойно. Шли быстро и без помех. Но вскоре появились признаки присутствия дикарей. Веточка сломана, трава примята, муравьи возле тропки огрызок яблока облепили. Я этого не замечал, а вот следопыт и опытные повольники видели следы сразу.

Пришлось покинуть тропу, уйти в чащу и скорость упала.

Я втянулся в движение. Впереди спина Тропаря и я шел за ним. След в след.

Вокруг звуки леса. Шум листвы. Редкие крики птиц. Дождь, который время от времени поливал чащобы и бил по веткам. Падающие сверху крупные холодные капли. Все это вгоняло меня в легкое дремотное состояние. Однако, благодаря этому, я не напрягался, и мне было легко. Тело само знало, что делать. Тем более что груз за плечами относительно легкий. Вот радисту и пулеметчику, гораздо тяжелее. У одного помимо вещей, воды и продовольствия, еще ПКМН, ночной прицел и восемьсот патронов в рюкзаке, а у другого рация с запасными батареями…

Стоп! Кольцо, который двигался в головном дозоре, поднял вверх сжатый кулак, опустился на колено и выставил перед собой автомат. Что он увидел? Неизвестно. Однако группа среагировала четко. Все замерли. Один смотрит налево. Второй направо. Замыкающий прикрывает тыл. Оружие наизготовку.

Тишина. Мы были готовы отразить нападение или начать отход. Все зависит от решения, которое примет командир. Но ничего не произошло. Через пять минут Кольцо поднялся и махнул рукой — продолжаем движение.

После полудня сделали привал и немного перекусили. Кольцо обсудил с Федором маршрут движения, сверился с картами, и группа опять стала петлять между мокрыми деревьями. Мы все больше углублялись в лес и отдалялись от реки. Остановки стали происходить чаще и я заметил, что Елена беспокоится. Она оглядывалась и пару раз подходила к командиру, шептала ему что‑то на ухо и Кольцо резко менял направление.

Нервы были на пределе. Я не понимал наших маневров, но одно знал точно — что‑то пошло не так. От Тихой мы собирались идти спокойно. Ведь между рекой и тропами, которые нас интересовали, лесовиков быть не должно. Однако дикари неподалеку. И казалось, что опасность рядом, просто мы я ее не вижу. Что‑то должно было произойти и когда Кольцо в очередной раз замер, внутри меня взвыло шестое чувство:

«Берегись!»

Нарушать построение нельзя, если нет прямой угрозы, но я его нарушил. Качнувшись вперед, перекатился под корневища ближайшего дерева и лямкой рюкзака зацепился за сучок.

«Блин! — подумал я, освобождая рюкзак. — Сейчас Миша скажет, что новичку не место в разведке и зря Кольцо взял меня на боевой выход».

Однако в этот момент увидел, что в месте, где я находился пару секунд назад, подрагивая серым оперением, торчит стрела.

«Откуда она здесь?» — промелькнула мысль, и я услышал крик Елены:

— Засада!

Со всех сторон в нас полетели стрелы и дротики, а потом раздался одиночный выстрел из винтовки. Дикари все‑таки выследили нас, и мы попали в засаду. Однако врагов было немного. Сначала показалось, что они кругом и лесовиков сотни. Но, замерев, я постарался определить местонахождение лесовиков и обнаружил, что их не больше десятка. Один стрелок с винтовкой. Пять или шесть лучников. Плюс три — четыре бойца с дротиками.

Повольники, тем временем, попадали на мокрую землю и заняли круговую оборону. Без команды Кольца никто не стрелял. Все ждали приказа, и командир не медлил:

— Внимание! Выбираем цели! Бить одиночными! Миша, Тропарь и Олег! Начинайте кружить!

Кружить у повольников значило обходить поле боя по часовой стрелке, срезая вражеских бойцов и очищая территорию. Подобный маневр мы отрабатывали несколько дней в составе звена, но я не ожидал, что Кольцо поставит в тройку «чистильщиков» меня. Впрочем, я не спорил, посмотрел на Мишу, который находился неподалеку, и дождался его отмашки:

— Пошли!

Разведчики открыли огонь и дикари ответили. Над головой в ствол дерева впилась стрела и, сбросив с плеч рюкзак, я поднялся и вслед за Мишей вломился в чащобу. Тропарь за нами.

Работа тройкой. Один передвигается, двое прикрывают. Все должно делаться быстро, четко и без долгих размышлений.

— Давай — давай — давай! — закричал Миша, поторапливая меня и Тропаря, а затем выстрелил и с дерева, уронив лук и колчан стрел, свалился дикарь.

Миша замер. Очередь Тропаря. Он метнулся между деревьями и остановился. Дальше моя очередь. Приклад уперся в плечо. Ствол движется за взглядом. Рывком я преодолел несколько метров, рядом просвистела пуля и, перекатом, ушел вперед.

Замер под кучей валежника. Впереди тень. Наших там нет. Значит, противник.

«Огонь!» — я отдал себе мысленную команду и потянул спусковой крючок.

Длинная очередь прошлась по стволам деревьев, и я чертыхнулся. Забыл, что стреляем одиночными. В итоге не попал, при стрельбе ствол задрался вверх.

Впрочем, дикарь далеко не ушел. Его достал Тропарь, который срезал лесовика метким выстрелом. И мы продолжили кружить.

— Олег! Стреляй! — услышал я.

Взглядом обшарил лес и ничего не увидел, а потом передо мной появился дикарь. Он пытался сменить позицию, но не успел. Я был начеку, поймал его на мушку и свалил. Пуля попала лесовику в спину и он, раскинув руки, лицом вниз свалился наземь. Тут же рядом появился еще один противник и он, вместо того, чтобы бежать, прыгнул на меня.

— А — а-а — а!!! — дикарь, у которого в руке был нож, закричал. И если бы я размышлял, как поступить, наверняка, он прикончил бы меня. Однако я действовал, как учили. Выставил перед собой АКМ и оружием принял клинок противника.

Мы упали и покатились по мокрой траве. Лесовик продолжал что‑то кричать, только недолго. Подскочивший Тропарь выстрелил в него и разнес дикарю череп.

На лицо брызнула кровь и мозги противника. Но я не обратил на это внимания, а вскочил на ноги и подобрал АКМ. Автомат был в порядке, клинок скользнул по затворной раме и ничего не сломал.

«Все же отличное оружие придумал Калашников», — подумал я и, оглядевшись, заметил, что Миша и Тропарь замерли. Я тоже прижался к стволу дерева и понял, что никто не стреляет. А потом мы услышали голос Кольца:

— Миша! Что у вас!?

— Минус пять! — отозвался Ковпак.

— И у нас двое! Еще двое сбежали!

— Какие приказы, командир!?

— Отходим!

Наша тройка медленно оттянулась к брошенным рюкзакам. Мы подобрали поклажу, соединились с основной группой и отошли. Правда, недалеко. Через пару сотен метров, на небольшой высотке, командир остановился и провел совет с ветеранами.

— Что скажете? — спросил Кольцо.

— Дело не чистое, — первым ответил Миша. — Дикари рядом, а их быть не должно. Значит, мы напоролись на группу, которая прикрывает караван с рабами, либо крупный отряд. В засаде только молодые воины. Они не выдержали и напали до подхода подкреплений. Предлагаю, пока у нас нет потерь, отходить.

Кольцо посмотрел на Елену и ведунья сказала:

— Миша не прав. Думаю, это не прикрытие, а один из поисковых отрядов, который кого‑то ищет. Мы проскользнули через первую цепь, и вышли на вторую.

— И что ты предлагаешь?

— Считаю, что отходить нельзя, и мы обязаны посмотреть, кого гонят дикари. Нужно немного отступить, запутать следы и снова двигаться в сторону тропы, по которой поведут пленных.

Краткая пауза. Кольцо собрался с мыслями и объявил о своем решении:

— Поступим, как Елена предложила. Скачок назад. Путаем следы и продолжаем разведку.

Его решение никто не оспорил, и командир кивнул радисту:

— Разворачивай антенну, с крепостью поговорим.

— Есть! — Пеленг начал распаковывать рацию и в этот момент раздался еле слышный хлопок.

Все насторожились, а Тропарь усмехнулся:

— Моя граната бахнула. Я ее под тело мертвого дикаря положил.

Противник был рядом. Сеанс связи с крепостью откладывался, и Кольцо отдал новый приказ:

— Уходим!

17

От погони оторвались. Ведунья выдала разведчикам какую‑то вонючую мазь, которая на несколько часов отбивала все человеческие запахи, а местный следопыт вновь вывел нас к болоту. Снова мы вошли в жижу и успели спрятаться в густой осоке до того, как появились преследователи.

Дикари в топь не полезли. Они покружили по окраине, нашли оставленный Кольцом след, который уводил их в сторону реки, и скрылись. А мы до позднего вечера ползали по болоту и выбрались на сушу уже в сумерках.

Ночь прошла тревожно. Спали вполглаза, были настороже и пару раз слышали рев саблезуба. Дикари находились неподалеку — это факт. Они вели поиск, и складывалось впечатление, что ищут не только нас. Но кого? Неизвестно. Поэтому утром был второй совет ветеранов и Кольцо, после сеанса связи с крепостью, приказал продолжать движение к цели.

Шли осторожно. Два — три километра в час. Продирались сквозь густые заросли и часто останавливались. А затем впереди услышали непонятные звуки. Кто‑то плакал. Судя по всему, это была девушка, голос молодой.

Расстояние метров пятьдесят, и мы напряглись. Откуда в диком лесу, где бродят вооруженные слуги демонов и саблезубы, девушка? Неужели сбежала из каравана рабов? Нет. Такое представить сложно, тем более что до тропы не меньше десяти километров. И даже если бы рабыня смогла сбежать, далеко бы она не ушла.

Однако обойти место без осмотра мы тоже не могли, и Кольцо указал на Мишу, Тропаря и меня, а потом махнул стволом автомата в сторону подозрительных звуков. Все понятно. Тройке предстояло разведать обстановку, а основная группа нас прикрывает.

Осторожно, шаг с пятки на носок, очень медленно и бесшумно, мы приближались к источнику звука. Автоматом раздвигали заросли и старались сдержать внутреннее напряжение. А звуки, тем временем, становились громче, хотя иногда стихали. Плач и жалобные всхлипы. Тишина. Опять плач. И снова тишина. Честно говоря, жутковато.

Наконец, остановились. Миша раздвинул кустарник, за которым находился источник звука, и замер. Он не шевелился, а плач пропал. Совсем. И так мы простояли около минуты, пока Тропарь не положил на плечо старшего тройки ладонь.

Миша никак не отреагировал и Тропарь, потеснив Мишу, сам скользнул вперед, встал рядом с ним, слегка дернулся и тоже замер.

«Опасность! — взвыло шестое чувство. — Беда! Беги! Уходи! Спасайся!»

Инстинктивно, я сделал шаг назад. Человек всегда боится того, чего не может понять. И я не исключение из правил. Но, тем не менее, не убежал. Сквозь кустарник мелькнуло что‑то красное, и послышался шум хлопающих крыльев. После чего, без раздумий, я выхватил из разгрузки гранату, выдернул чеку и бросил ее вперед. РГД-5 улетела в сторону, откуда доносился плач, и поджилки на ногах затряслись так сильно, что я не выдержал и опустился на колени, а затем завалился набок.

Взрыв был негромким и раздался визг:

— И — и-и — и-ааа!!!

Противный звук, услышав который, хотелось зажать уши, прокатился по лесу. Осколки скользнули по кустам, после чего Миша и Тропарь упали.

Что делать? Как поступить? Кто визжал? Ответов на эти вопросы не было. Я впал в легкий ступор, словно накатил паралич, и увидел, как из‑за спины выскочил Рик. В руках у него был ПКМН без ночного прицела и, не жалея боеприпасов, он разрядил в кустарник половину ленты. Визг стал громче и на звук полетели гранаты, которые бросили Романов и Пеленг.

Взрывы! Звуки стихли. В воздухе легкая дымка и запах сгоревшего пороха. Сквозь просвет в кронах деревьев я видел темные дождевые облака, готовые обрушить на землю очередную порцию воды, и хотелось только одного — лежать без движения. Чтобы меня никто не трогал и не беспокоил. Лежать и смотреть на небеса, наблюдать за полетом облаков и ртом ловить холодные дождевые капли…

— Вставай! — сильный удар ногой в бок привел меня в чувство, и я увидел Елену, которая смотрела на меня сверху вниз.

— Что это было? — поднимаясь, спросил я ведунью.

— Гипноудар! Нас бес заманивал! — ответила Елена и, посмотрела в мои глаза: — Ты в порядке?

— Почти… Слабость… Словно душу вынули, а потом вернули… Не понимаю ничего…

— Быстрее приходи в себя. Бес без свиты не ходит.

Елена отвернулась и бросилась к пострадавшим. Миша и Тропарь продолжали лежать на траве. Словно мертвые. И я подумал, что, наверное, моя граната посекла повольников осколками. Однако видимых ран не было. Только у Тропаря поврежден приклад автомата, а больше ничего.

— Рик! Прикрывай! Они слева! — выкрикнул Кольцо и повернулся ко мне: — Олег! Федор! Хватайте Мишу и Тропаря! Выносите братьев!

Встряхнув головой, я подобрал АКМ и перекинул его за плечо, а затем склонился над Мишей. Взгляд моего наставника был подернут дымкой, словно сейчас он находился далеко от нас, в мире грез. Такие взгляды доводилось видеть у наркоманов, когда они под кайфом.

— Бес заворожил ребят, — сказала Елена. — Эти твари хорошие гипнотизеры. Приманивают человека, а когда он рядом парализуют и лишают воли. Ты взгляд бесовский не поймал, потому и устоял. Успел. Повезло тебе. Только краем зацепило.

— И что теперь? Миша с Тропарем в себя придут?

— Не знаю, — женщина нахмурилась. — По — разному бывает. Все от человека зависит.

Разговаривать некогда и Елена была права, мне повезло, а вот нашим товарищам нет. И, взвалив Мишу на плечи, я начал отходить, а Федор взял Тропаря.

За спиной бил пулемет, его поддерживали автоматы и пару раз взорвались гранаты. Повольники прикрывали нас. Вот только далеко уйти не удалось. Вскоре мы вышли на берег глубокого ручья и силы меня оставили. Я опустил Мишу, который весил не менее восьмидесяти килограмм, на траву, и рядом остановился Федор.

— Олег, надо идти, — сказал следопыт.

— Не могу, — отозвался я и покачал мокрой от пота головой.

— Давай. Напрягись. Ты сможешь!

Резкими рывками я потащил Мишу дальше. Дотянул тело наставника до места, где полчаса назад мы форсировали ручей, и опять остановился. На этот раз окончательно. Федор понял, что дальше я не пойду, и мы сделали короткий привал. Едва присели, как появились повольники. Кольцо, помимо своего груза, тащил рацию и, предупреждая вопросы, пояснил:

— Пеленга больше нет. Стрела в шею попала. Сразу погиб.

Мне было все равно, слишком устал, а Федор покачал головой и сказал:

— Неподалеку есть надежный схрон. Только…

Он запнулся, и Кольцо поторопил его:

— Говори уже.

— Всем места не хватит. Поместится четыре человека, не больше.

— Ты уверен?

— Да, — следопыт кивнул и пояснил: — Мы с братом яму копали на двоих. А я прикинул, что если потеснимся, четверо войдут.

Командир группы помедлил и принял решение, которое далось ему нелегко:

— В схрон пойдешь ты с Тропарем на плечах, Рик с Мишей и Елена. Где четверо, там и пятеро. Пулемет останется нам. Вы вернетесь к реке самостоятельно, а мы задержим беса и дикарей здесь, тут позиция лучше. Потом тоже отойдем.

— А бес разве не погиб? — Федор нахмурился.

Кольцо покачал головой:

— Нет. Ему живот осколками посекло и крыло пулями разрубило, но он живой. Тварь!

— Ясно, — Федор поднялся и посмотрел на Рика: — Бери Мишу. Пойдем.

Рик, молча, поставил рядом со мной ПКМН и сбросил РД с боезапасом. Оружие у него имелось, автоматы наших товарищей. И, проверив АК-47 радиста, он забрал тело Миши и двинулся вслед за Федором, который начал переходить ручей. Елена замыкала движение. Она подхватила радиостанцию Пеленга, посмотрела на нас и сказала:

— Не надо умирать, мальчики.

Больше мы не услышали ни слова. Она вошла в воду, выскочила на противоположный берег и скрылась в лесу.

— Как считаешь, Олег, я неправильно поступил? — спросил Кольцо, выбирая себе позицию.

— О чем ты, командир? — я проверил пулеметную ленту — сотку, в которой ПС (стальные пули) чередовались с БЗТ (бронебойно — зажигательно — трассирующими) и передернул затвор.

— Знаешь, сейчас мне кажется, что я ошибался. Надо было после первого боя с дикарями возвращаться в крепость, а я повел группу дальше. Хотел узнать, почему дикари так плотно прикрывают тропу, и кого ищут. Думал на результат сработать и снова угодил в ловушку.

— Забей, командир, — я поморщился. — Все равно ничего не изменить. Ты поступил, как должен был. А неудачи случаются у всех. И не надо себя хоронить. Я думаю, мы вырвемся.

Командир улыбнулся:

— Обязательно. Хотя интересно, за кем помимо нас охотятся дикари. Как думаешь?

— Не знаю. Может, пленники сбежали.

— Да. Такое может случиться, — он смахнул с лица налипший мусор и добавил: — Как отстреляешься, бросай пулемет в воду, на дне ил, дикари его не найдут. А потом за мной. Я ручей первым пересеку, прикрою тебя, а следом ты проскочишь.

— Понял.

Мы замолчали. Голоса дикарей, которых бес послал в погоню, приближались, и я прижал приклад пулемета к плечу.

Боялся ли я умереть? В тот момент мысли были о другом. Точнее, мне было все равно. Поэтому, наверное, и не боялся. Где‑то глубоко, конечно, имелось беспокойство и страх, но внешне я был спокоен.

— Движение! — подал голос Кольцо.

В самом деле, невдалеке шевельнулись кусты, мелькнуло тело человека в шкурах, и я открыл огонь.

Пулемет задергался, и первая очередь прошла выше дикаря. Зато вторая, рассекая ветки, ударила по кустарнику, и раздались крики боли. Попал. Не промазал. Однако радоваться было рано. Нас стали обходить, в воздухе замелькали дротики и стрелы, которые лесовики бросали наугад, а потом из кустарника вылетело что‑то круглое.

— Граната! — закричал командир и лицом я воткнулся в грунт.

Бах! Граната, которую дикари, скорее всего, добыли в Алексеевской республике как трофей, упала на пологий берег, скатилась в воду, взорвалась и окатила нас холодной водой.

— В атаку! — на русском языке погнал своих бойцов в бой вражеский вожак.

Наверное, лесовики думали, что граната нас прикончила или поранила, но они ошибались. Пулемет, посылая в дикарей длинные очереди, забился в руках, а рядом был Кольцо, который меня прикрывал.

Лента закончилась быстро. Однако в РД Рика были запасные, и я перезарядился. Только сделал это, как появилась новая цель. Петляя между деревьями, к нам приближался саблезуб. Бес вызвал мутанта, и он рванулся к цели. Еще пара секунд и нам конец. Но пуля быстрее зверя, пусть даже такого сильного и ловкого.

Пули, выбивая из деревьев щепки, прошли мимо. Однако я не отпускал спусковой крючок, продолжал вытягивать очередь на саблезуба и все‑таки достал его. Тяжелые стальные шмели поразили тело мутанта и он, перекувыркнувшись через себя, рухнул в паре метров от Кольца. Командир приподнялся и выстрелил ему в череп, который не выдержал и раскололся.

Кажется, пока все складывалось неплохо. Но на этом моменте наши успехи закончились. Вражеский лучник послал в командира стрелу, и она вонзилась ему в грудь. Кольцо упал, а я в очередной раз сменил ленту и подполз к нему.

На губах повольника были кровавые пузыри, и он не мог подняться. Все, на что его хватило, прошептать:

— Беги… Спасайся…

Я не герой и хотел жить. Кольцо не спасти, на это у меня нет сил. И позицию долго не удержать. Дикари, наверняка, уже форсировали ручей в других местах и скоро отрежут путь к отступлению. Поэтому я вложил в слабеющую руку командира гранату, и он выдернул чеку, а затем приложил Ф-1 к голове. Это смерть с гарантией и лучше умереть, чем попасть в плен к бесу.

— Беги… — снова прошептал Кольцо.

Поднявшись, я дал в сторону противника длинную очередь. После чего развернулся, бросил пулемет в ручей и метнулся в холодную воду. Быстро выбрался на противоположный берег и нырнул в кусты.

— Ату!!! — прокричал позади вожак дикарей.

— Гони его! Гони! — вторил ему другой голос.

— Не дать повольнику уйти! — тут же вклинился третий.

— Лови! — следом четвертый.

На меня началась охота, и я доверился инстинктам. Шансов на спасение немного, но они имелись.

18

Далеко убежать не получилось. Сначала остановился. Потом упал. Снова поднялся и пошел. Голоса врагов звучали все ближе, и они заставляли меня выжимать из организма последние резервы. Но вскоре я снова замер на месте, привалился к стволу крупного старого дуба и приготовился подороже продать свою жизнь. Сил не было. Совсем. После встречи с бесом никак не мог придти в себя, а потом еще Мишу на себе тащил, едва не надорвался, и прикрывал отступление повольников. Все одно к одному и вот закономерный итог — укатали сивку крутые горки. Печально, но факт. Видимо, придется погибнуть в расцвете сил.

Несмотря на холод, руки вспотели. Автомат скользил в руках, и на душе было очень тоскливо. Так сильно, что хотелось закричать, и я открыл рот. Только пересохшее горло не позволило сорваться. Поэтому я крепче, до скрежета, стиснул зубы и подумал:

«Подходите, гады! Сейчас я умою вас кровью! Надолго меня запомните, дикари чертовы, и будете вспоминать возле своих племенных костров, как погиб Олег Курбатов!»

Однако произошло нечто странное. Дикари, которые мчались по моим следам, неожиданно свернули в сторону. Они не добежали всего сорок — пятьдесят метров, и я этого не понял. В чем причина столь резкого маневра? А спустя несколько минут услышал перестрелку. Кто‑то отстреливался от дикарей из пистолета — и это не повольники, у которых есть автоматическое оружие и гранаты. Значит, внимание преследователей привлек кто‑то другой.

Дикари кричали, и в голосах лесовиков, которые разносились по осеннему лесу, я уловил ярость и злобу. Они понесли потери и звали на помощь своих соплеменников. Бой не стихал, неведомый боец с пистолетом стрелял редко, но метко, и не подпускал врага. Мне это только на руку и, решив, что преследователи налетели на тех, кого искали изначально, я сделал пару глотков воды, промочил горло и немного оклемался. После чего посмотрел на хмурые небеса и прошептал:

— Благодарю.

Сказав это, я ни к кому конкретно не обращался, потому что не особо верю в бога или богов. После чего, снова собрав все силы, двинулся дальше.

Я не знал, кого искали наши враги. Мне было все равно и в тот момент хотелось только одного — добраться до спасительного болота у реки, найти тропку, по которой Федор выводил разведку повольников, отсидеться в укромном месте, на островке посреди топей, и восстановить силы. А потом форсировать Тихую и выйти к крепости, где сухо и безопасно. Желания простые и естественные. Но добраться до болота без приключений не получилось.

Примерно через десять минут выстрелы и крики стихли. Лес затаился, и я спустился в узкий неприметный овраг. До окраины болот еще пара километров, до наступления темноты должен дойти. Немного времени в запасе было и, скинув рюкзак, я присел на него и постарался успокоиться. Страх — самый главный враг беглеца. Так говорил Миша, и он был прав. Поэтому пять минут отдыха, а потом нужно вставать и двигаться…

Рядом хрустнула ветка, и я направил в сторону звука ствол автомата. Практически сразу опять хруст и стон. Я приподнялся и лег на склон оврага. Звуки не исчезали. Они становились ближе, и вскоре по склону скатился человек.

Присмотрелся. Это женщина. Молодая коротко стриженая брюнетка, не старше двадцати лет. Она была ранена, на груди расплывалось темное кровавое пятно. Одета незнакомка в зеленый пятнистый маскхалат. Такую одежду в Каменецком княжестве не носили, и это явно какая‑то униформа. На левом рукаве грязный шеврон — расправивший крылья черный орел на фоне трех скал с заснеженными пиками, а внизу красная звезда. На поясе у женщины широкий ремень и пустая кобура, а на ногах высокие армейские ботинки. И на этом все. Ни рюкзака, ни оружия, ни кинжала. Внешность определить сложно, ибо лицо в потных грязных разводах.

Взгляд девушки был затуманен, но как только я шевельнулся, она меня заметила и резко дернулась. Незнакомка попробовала встать, однако у нее ничего не вышло. Она перекатилась набок, застонала от боли и я услышал:

— Добей меня, дикарь… Добей… Чего ты ждешь… Будь человеком… Не дай сдохнуть в лапах демона…

Я присел рядом с девушкой, а она посмотрела на меня, и я отметил, что у нее зеленые глаза. Красивые. Чувственные и пленительные. Несмотря на поволоку от усталости. Только из‑за таких глаз можно влюбиться в незнакомку. Это я отметил машинально и спросил девушку:

— Кто ты?

Она помедлила и выдохнула:

— Ты не дикарь… Повольник?

— Так и есть, — согласился я и повторил вопрос: — Кто ты?

— Ефрейтор Жарова… Спецгруппа «Сова»… Радист…

— А по имени?

— Вера.

— Тебя надо перевязать.

— Нет… — она качнула головой. — Крови много потеряла… Я знаю, о чем говорю… Послушай… Ты должен мне помочь…

— Помогу, обязательно. Только перевяжу.

Странное дело. Мне не было жаль своего командира, который остался с гранатой перед наступающими дикарями. И я не спешил на выручку одинокому стрелку с пистолетом. Но девушку было жаль. Настолько, что я был готов тащить ее с собой. Что это — мужской инстинкт, побуждающий самца спасать продолжательницу рода, пусть даже ценой собственной жизни вопреки здравому смыслу? Возможно.

Я достал индивидуальный пакет и потянулся к комбинезону Жаровой, чтобы обнажить рану и наложить повязку. Однако она оттолкнула мою руку и прошипела:

— Нет! Не смей!

— Ты чего? Успокойся.

— Дурак… Я уже сказала — мне не выкарабкаться… Не лезь… Сейчас дернешь и ткань освободит рану… Кровь пойдет быстрее и я потеряю сознание… А мне… Мне и так плохо… Только на «медовой смолке» держусь… Тонкая нитка между жизнью и смертью… Слушай меня, повольник… Запомни, что скажу… Прошу тебя… Умоляю… Есть вещи, которые важнее жизни… Твоей или моей… Без разницы…

— Ладно, — я кивнул. — Говори, что хотела.

В голове мелькнула мысль, что помочь девушке все равно нужно. По крайней мере, стоит попытаться оказать первую медицинскую помощь. Как только она выговорится, сразу потеряет сознание, и я сделаю перевязку. Ну, а потом… Честно говоря, я не знал, что будет потом.

— Повольник… — тем временем Жарова продолжала. — В моем левом ботинке письмо… Его должен получить Вадим Рысь… Ведьмак… Чем скорее, тем лучше… Это результаты нашего поиска… Каменецкие не должны видеть письмо… Никто… Шеврон мой возьми… Как опознавательный знак будет… Если наших встретишь… Но лучше… Лучше найди Вадима… Скажешь ему… Скажешь… Все погибли… Глеб… Тарас… Катя… Йонас… Эрик… Нас заметили при отходе… Шли через Чугай — лес… Возвращались уже… По тропам… И на развалинах Альборга нас атаковали… Мы к Тихой пошли… А тут дикари, бесы и прочая мерзость… Боеприпасы кончились… Вольг меня прикрывал с пистолетом… Он хотел, чтобы я спаслась… Не получилось… Ранили меня… Но тут ты встретился… Это рок… Судьба… Не иначе… Боги любят нас… Любят нас… Боги…

Девушка стала заговариваться, и я хотел сказать, чтобы она берегла силы. Но не успел. Она дернулась, прошептала что‑то бессвязное и замерла.

Жарова умерла. Сомнений не было, но я никак не мог в это поверить. Вроде бы много плохого успел повидать на Кромке и до этого жизнь меня особо не баловала. Однако эта смерть меня задела, зацепила какую‑то струнку в душе, заставила дрогнуть сердце, и я впал в ступор. Ненадолго. Всего на несколько секунд, а когда очнулся, посмотрел в остекленевшие глаза девушки и прошептал:

— Прости.

Почему я попросил у мертвой девушки прощения? Не знаю. Была потребность сказать именно это и я сказал.

Над телом Жаровой просидел еще пару минут, а затем поднялся и задал себе вопрос:

«Что дальше?»

Первая мысль — похоронить девушку. Вторая — немедленно продолжать марш к болоту. И только третья о письме.

Наклонившись, я расшнуровал левый ботинок девушки, снял его и обнаружил письмо, о котором она говорила. Тонкие листы, которых было несколько, обернуты мягким шелком. Язык письма неизвестен, какие‑то цифры, закорючки и руны, прочитать которые я не мог.

Спрятав письмо в рюкзак, снова посмотрел на Жарову и осторожно срезал с ее рукава шеврон, который с обратной стороны имел номер 4543. После чего сказал:

— Покойся с миром.

Одновременно с этим где‑то вдалеке прозвучал дикарский вопль. Преследователи вновь вышли на след. Может быть мой или Жаровой. Неважно. В любом случае, вскоре они доберутся до оврага. Значит, нужно бежать.

Смерть девушки, словно придала мне сил. Кровь быстрее заструилась по венам, и я со всех ног помчался к болоту.

Очень быстро поймал ритм. Тело само знало, что нужно делать, а интуиция вела меня к спасению. И в этом было нечто необычное, поскольку порой казалось, что я наблюдаю за собой со стороны. На время мозг был отдельно от тела. И пока одна моя половина бежала, другая размышляла о превратностях судьбы, которая сводит меня с разными людьми, спасает от смерти и без жалости отнимает жизнь у юных девушек. А попутно я задавал себе вопросы:

«Откуда Вера Жарова, из какого анклава? Какое задание выполняла спецгруппа „Сова“? Кто послал группу в леса, судя по всему, в глубокий рейд? С какой задачей? Почему письмо должен получить именно ведьмак или кто‑то из „наших“, а не княжеский воевода? И где мне отыскать Вадима по прозвищу Рысь?»

Вопросы оставались без ответа, но я был уверен, что получу их. Надо только вырваться из леса и перебраться на левый берег реки.

19

— Значит, говоришь, оставил своему раненому командиру гранату, и он приказал тебе спасаться?

Герман прищурился и посмотрел на меня так, словно хотел взглядом прожечь дыру, а я ответил:

— Так точно.

— А пулемет бросил в ручей?

— Да.

— Ты врешь! — закричал Герман, выскочил из‑за стола и ударил меня кулаком.

Я ничего подобного не ожидал и не успел увернуться. Да и не смог бы. Силы на пределе, я еле на ногах стоял, и достойного сопротивления оказать не в состоянии.

Кулак командира врезался в челюсть и в глазах потемнело. На мгновение я потерял ориентацию, а когда очнулся, обнаружил, что валяюсь на полу. Надо мной разъяренный Герман, а на плечах у него повисли Кореец и Техас.

— Успокойся! — Техас, блондинистый верзила, прижимал Германа к себе и не давал ему снова меня ударить.

— Да он же врет нам! — пытаясь вырваться, орал командир. — Этот щенок струсил и бросил Женьку! Я же вижу это! Он сбежал, а Женька один остался, без прикрытия! Вот как все было!

— Командир, не руби сплеча! — Техаса поддержал Кореец, приземистый круглолицый азиат. — Разобраться надо! Вышлем в лес группу, отыщем Федора, Елену и остальных! Они скажут, как дело было!

Герман еще немного подергался, понял, что ему не вырваться, и успокоился:

— Ладно. Отпустите.

Повольники освободили командира, а Техас встал между нами, во избежание непоправимых эксцессов, так сказать. После чего Герман сел за стол, еще раз обдумал, что я ему поведал, и принял решение:

— Готовим отряд к выходу. Пойдем в лес, по следам группы. С собой возьмем усиление из дружинников, Плетко мне не откажет. И еще… Позовите второго местного следопыта… Как его?

— Алексея Романова, — сказал Кореец.

— Верно. Алексея. — Герман прервался, посмотрел на меня и бросил: — Этого сопляка пока в карцер. Пусть посидит. Падла!

По приказу Корейца в командирской палатке появился Игнат, любитель секир и прочего холодного оружия. Он кивнул в сторону выхода, и я вышел.

Мы остановились под навесом, где на лавке лежал мой рюкзак, а рядом с ним автомат. На меня смотрели повольники, которых несколько дней назад я считал своими боевыми товарищами, и взгляды многих были недобрыми. Как и Герман, они считали меня трусом, который бросил Кольцо, а сам сбежал. Ну и что сказать? Оправдываться бессмысленно. Да, я сбежал, но по приказу непосредственного командира. Потом добрался до болот и нашел потайную тропинку Федора Романова. Сутки добирался до лодки. Потом выбрался на реку, перебрался на левый берег и доложил о том, что произошло. Я был предельно честен, только не успел сообщить о встрече с Жаровой, и в итоге меня огульно объявили трусом.

«Пропади все пропадом», — подумал я, понимая, что сейчас ничего не докажу, и повернулся к Игнату.

— Руки вверх подними, — приказал повольник.

Я сделал, что велено, и он быстро обыскал меня. В карманах была всякая мелочь, которую Игнат выгреб, и после этого он спросил:

— Боеприпасы или оружие за пределами крепости не прятал?

— Нет, — я покачал головой.

Игнат, которому было неприятно шмонать меня, поморщился:

— Если не виноват, выпустят. Пойдем в карцер, парень. Знаешь, куда идти?

— Знаю.

Крепостной карцер находился в подвале третьего донжона и перед тем, как оказаться за решеткой, я попросил повольника:

— Игнат, окажи услугу.

— Какую?

— Присмотри за моими вещами.

— Хорошо.

Повольник кивнул и ушел, а я остался один. Присел на жесткие нары и услышал злой голос караульного:

— Не положено! Встать! Лежать разрешается только после отбоя.

Караульным оказался мой знакомый, тот самый дружинник, которого я вырубил перед выходом в рейд. Он меня тоже узнал и хотел показать свою власть. Но мне было все равно, и я отозвался:

— Плевать…

— Повольник, я ведь сейчас в камеру зайду и навешаю тебе, чтобы не огрызался.

— Попробуй только. Горло перегрызу.

Не знаю, поверил он мне или решил не нарушать устав, который запрещал в одиночку входить в камеру арестованного, но дружинник замолчал, а я заснул…

Проснулся вечером, когда принесли ужин, тарелку каши, кусок хлеба и компот. Караульный сменился и новый охранник, которому было скучно, все время пытался меня разговорить. Только мне общаться не хотелось, и я отмалчивался.

Наступила ночь и снова сон. Потом утро, завтрак, выход в туалет и сон. Обед и сон. Опять ужин, прогулка в туалет и сон.

В общем, мной овладела апатия. Мыслей ноль. Желаний нет. Я находился в состоянии покоя, и это продолжалось до тех пор, пока за мной не пришел Игнат.

Повольник появился среди ночи. Он вывел меня из карцера и сказал:

— Отпускают тебя.

— Наших нашли? — спросил я.

— Да.

— Все живы?

— Тропарь умер, сердце остановилось.

— А Миша?

— Живой. В себя пришел, но не разговаривает. Пока только знаками общается.

— Что с Кольцом?

— Его возле ручья не оказалось. Тела нет, крови немного. Видимо, не успел он себя подорвать и его взяли в плен.

— Как же так? Выходит, что подтверждения моим словам нет?

— Есть. Елена, Рик и Федор говорят, что слышали, как вы от дикарей отбивались. Пулемет бил и автомат, два ствола. А еще ПКМН, который ты в воду бросил, обнаружили.

— И что со мной теперь будет?

— Герман скажет.

Мы вошли в командирскую палатку, в которой собрались наиболее авторитетные ветераны отряда. За столом трибунал в лице Германа, Корейца и Техаса. Рядом с ними Елена и еще несколько повольников. Они молчали и я тоже. Встал под тусклой лампочкой в центре палатки и ждал, что будет дальше. Видимо, моя судьба уже была решена, и чтобы я ни сказал, все впустую.

— В общем, так, — прерывая тишину, заговорил Герман. — Обвинение в бегстве без приказа с тебя снимается. Однако доверия к тебе нет и, как командир отряда, я разрываю с тобой контракт. Завтра утром ты обязан покинуть крепость. Оружие оставляем. Вещи тебе вернут. Расчет получишь у казначея. Вопросы?

— Нет вопросов, — я покачал головой.

— Тогда уходи, пока я не передумал.

«Легко отделался, — промелькнула мысль. — Герман запросто мог вывести меня из крепости и расстрелять. Или оставить в отряде, а потом подставить. Ведь его сын исчез, то ли погиб, то ли в плену, что еще хуже, а я жив и здоров».

Итак, суда не было. Командир огласил свое решение, этого достаточно, и через пару минут я оказался в своей палатке. Мой рюкзак был на месте, а вот оружие отсутствовало.

Что делать? Куда идти? Как теперь жить? Такие вопросы я задавал себе и в этот момент вспомнил о письме, которое обещал доставить ведьмаку Вадиму. После чего усмехнулся. Жизнь продолжалась и у меня была цель. Значит, не все так плохо, как могло быть.

Заглянув в рюкзак, я убедился, что завернутое в шелковый платок послание и шеврон Жаровой на месте. После чего лег на спальный мешок и попробовал сформировать план дальнейших действий. Во — первых, нужно добраться до Каменца. Во — вторых, найти место, где можно остановиться. В — третьих…

— Горюешь? — прерывая мое уединение, рядом присела Елена.

— Есть немного, — я кивнул и спросил ведунью: — Это ты за меня заступилась?

— Свое слово я сказала. Но оно ничего не решало. Повольники люди суровые, однако, справедливые, насколько это возможно. Герман против тебя, а остальным смерть новичка не нужна. Есть сомнения в тебе, но прямых фактов предательства или трусости нет. А поскольку всем известно, что может произойти в разведке, Германа убедили не пороть горячку.

— Ясно.

Елена немного помолчала и поинтересовалась:

— Куда направишься?

У меня мелькнула мысль, что нужно рассказать ей о встрече с Жаровой. Однако я сдержался. Как говорится — все, что вы скажете, может быть использовано против вас. А мы уже не в одной команде. Поэтому лучше промолчать.

— Наверное, в Каменец пойду, — ответил я. — Наймусь в другой отряд или найду работу. А может, в Алексеевскую республику подамся. Там после осеннего погрома бойцы нужны.

— Это хорошо, что не раскисаешь.

Она хотела встать, но я взял ее за руку и удержал.

— Вопрос имеется.

— Спрашивай, — она кивнула.

— Есть идея, и я хочу встретиться с кем‑то из ведьмаков. Не подскажешь, как на них выйти?

— Что за идея? Поделись.

— Пока не о чем говорить.

— Ладно. Не хочешь отвечать — твое право. Но тогда я тоже промолчу.

Ведунья усмехнулась и поднялась, а затем медленно направилась к выходу. Наверное, хотела, чтобы я ее окликнул. Вот только я молчал, и она не выдержала, на мгновение замерла и бросила через плечо:

— В Каменце есть гостиница. Называется «Тополь». Если ведьмаки в городе, они всегда останавливаются там.

— Благодарю, Елена. Мише привет передавай.

— Обязательно. А ты, если помощь понадобится, обращайся к Карпычу. Скажи, что от меня, и он поможет. Старик много в своей жизни видел и у него немало знакомств.

Палатка опустела, но ненадолго. Стали возвращаться повольники. Со мной никто не разговаривал, для них я уже чужой человек. Поэтому вскоре погасили тусклые керосиновые лампы и легли спать…

Утром меня разбудил Игнат. Он принес АКМ и четыре рожка без разгрузки. Приказ Германа — оставить мне автомат и ограниченный боезапас, чтобы никто не мог сказать, будто он ободрал новичка. Однако гранаты и разгрузка с дополнительными рожками оставались в отряде.

Вооружившись и собрав вещи, я отправился к казначею, который выдал мне двадцать рублей серебром. Немного. Но и немало. Два рубля у меня уже было, а тут еще жалованье за два месяца. Итого: двадцать два. В какой‑нибудь деревеньке на эти деньги можно домик построить и корову купить. А в Каменце, даже если остановиться в недорогой гостинице, без особых проблем одинокий мужчина проживет пару — тройку месяцев. Разумеется, если не шиковать.

— Бывай, Олег, — Игнат проводил меня до ворот крепости.

— Прощай, Игнат, — мы обменялись рукопожатиями и расстались.

В одиночестве я уходил по дороге на восток, в сторону гор, а отряд Германа оставался в крепости. Князь Людота еще на месяц продлил договор с повольниками. Но меня это уже не касалось. На душе было тоскливо, и я напевал старую казачью песню, которую много раз слышал от покойного Тропаря:

«Проснется день красы моей,

Окрашен весь был божий свет.

Я вижу море, горы, небеса,

Но Родины моей здесь нет»…

20

Ходить по дорогам Каменецкого княжества в одиночку опасно. Про это мне было известно. Однако после лесных приключений я стал гораздо уверенней и шел спокойно. Тем более что имелась карта с обозначением всех населенных пунктов, и каждую ночь я проводил под крышей.

Первую ночь провел в Карловке, вторую в Марьинке, третью в остроге Кай и так далее: Липованка, Черемуши, Антоновка, Росс и Ждановка. Каждый вечер новый постоялый двор, как правило, полупустой, ибо народ, опасаясь вторжения дикарей и монстров, массово бежал к горам. Транспорта у меня не было, даже лошади, и я шел пешком. Зато никуда не торопился, и каждый вечер приносил мне какие‑то впечатление и знания. Встречи, разговоры и расспросы о Земле, а так же предложения остаться в поселении, обзавестись хозяйством и стать полноправным местным жителем.

В основном такие речи вели старосты, и они были весьма убедительны. Налоги платить не надо, земля богатая, дом построить помогут, а девки в деревне красивые и крепкие. Короче, не жизнь, а малиновый звон. Вот только я уже понимал, что все не так просто и радужно. Поселенцы жили в постоянном страхе перед налетами врага и налоги не платили по той причине, что князья рассматривали укрепленные села как боевое предполье, которым при нужде можно легко пожертвовать. Да и не мое это — быть крестьянином и общинником. Честно говоря, я не знал, какой жизненный путь выберу. Но в одном был уверен — выращивать хлеб, возделывать огороды, ловить рыбу, охотиться на пушного зверя и пасти скотину, а ночами прятаться за стенами, не хочу.

В общем, скучать не приходилось. И чем ближе становились горы, тем оживленней было в поселках и на дорогах. Между острогами сновали конные патрули дружинников, двигались в Каменец обозы с продовольствием, товарами и беженцами, а порой встречались повольники. Как правило, это были «молодые» отряды и группы. В том смысле «молодые», что они не имели многолетней истории, связей в правительстве и собственной базы. Поэтому оплата их услуг на порядок ниже, чем у «старых», и они сколачивались для разовых боевых операций, поисков и контрактов по охране торговых караванов. Сегодня есть группа, а завтра уже нет. И в отряде Германа считалось, что основа «молодых» отрядов неудачники, алкоголики, наркоманы, неопытные романтики или запятнавшие свое имя наемники.

Должен признать, что боевые товарищи, которые выкинули меня из своих рядов, во многом правы. Повольники, которых я встречал в дороге, отличались от бойцов Германа. Причем в худшую сторону. Оружие плохое, обмундирование латанное, от многих несло сивухой и коноплей, а на постоялых дворах они затевали драки, много пили и хвалились своими несуществующими подвигами. И порой они договаривались до того, что лично убивали демонов и вампиров, а когда наступала пора платить за постой, еду и выпивку, оказывалось, что в карманах «героев» гуляет ветер. После чего «славных защитников всего человечества» избивали, разоружали и лишали имущества. И делали это не дружинники, а обычные деревенские вышибалы с крепкими кулаками и хорошей реакцией. Так что разница между ними и разбойниками небольшая. А простые обыватели все видели, подмечали и относились к таким повольникам соответственно, с пренебрежением.

Впрочем, это касалось не всех. На девятый день пути, когда до Каменца оставалось не больше десяти километров, я познакомился с ребятами из отряда «Лис». Они были реальными воинами, небольшая группа из пяти ветеранов. По крайней мере, внешне.

Случайная встреча. Мы вместе покинули Ждановку, шли по широкой дороге и один из «лисов», кряжистый блондин в серой горке, окликнул меня:

— Браток, у тебя «семерка» на продажу есть?

Под «семеркой» он подразумевал патроны 7.62 мм. Вот только у меня всего четыре рожка и ответ был очевиден:

— Нет, браток.

— А гранаты?

— Тоже нет. Сам бы прикупил.

— Жаль, — он тяжело вздохнул, поправил свой АКМ и представился: — Меня Чага зовут.

— Олег, — я слегка кивнул.

— Из какого отряда?

— У Германа был.

— Хороший отряд и командир авторитетный. А мы «лисы». Слышал про нас?

— Нет.

— Из потеряшек что ли?

— Верно.

— И давно ты на Кромке?

— Третий месяц.

— И уже в «старом» отряде? Молодец, хорошо устроился.

Я хотел промолчать и прервать разговор. Однако подумал, что мне скрывать особо нечего и нужно заводить новые знакомства. Поэтому продолжил беседу:

— Я уже не в отряде.

— Сам ушел или попросили уйти?

— Попросили.

— Понятно. О причинах спрашивать не стану. Я за десять лет шесть отрядов сменил, пока к «лисам» не попал.

— Откуда идете?

— Городок Вересов. Слышал о таком?

— В Алексеевской республике?

— Он самый.

— Говорят, там жарко было?

— Не то слово. Мы еле ноги унесли. Торговый караван через горы сопровождали. Только дошли, а тут дикари и бесы. Пришлось прорываться. Почти весь боезапас извели, но вырвались. А когда возвращались, с горцами сцепились.

— А что, в горах есть независимые племена?

— Да. Но это даже не племена, а шайки бандитов. Кстати, мы с ними хотим поквитаться и будем увеличивать отряд.

— Намекаешь, что могу вам пригодиться?

— Ага. Намекаю.

— Надо подумать.

— Подумай. Нас можно в таверне «Ирис» найти. В Каменце заведение известное.

— Я запомню.

Мы шли и разговаривали. Как и многих местных жителей, Чагу и его боевых братьев интересовали новости с Земли. Один за другим повольники подходили к нам, и вскоре я познакомился со всеми. Надо отметить, «лисы» команда лихая и профессиональная, не только по внешнему виду, но и по делам. Люди разговорчивые и прежде, чем мы добрались до перевала, который прикрывал Каменец, я уже мог про каждого что‑то сказать.

Лис — командир, крепкий седой воин, недавно разменявший пятый десяток. Потомственный повольник в четвертом поколении. Воин — универсал, который мог практически в любом «старом» отряде занять место командира группы. Кстати, его неоднократно приглашали в гвардейский батальон княжеской дружины. Но он отказывался. Слишком свободолюбивый. Слишком честный. Слишком открытый. Слишком непоседливый. Из‑за этого он часто попадал в неприятности и не мог осесть на одном месте.

Чага — заместитель командира. Еще один неутомимый бродяга и потомственный воин. У него большая семья, но жены и детей, насколько я понял, не было. Как и Лис, он искал новых впечатлений, много где бывал и видел столько, что этого хватило бы на десятерых.

Кувалда — длинноволосый рыжий богатырь с пулеметом ПК на плече. Он потеряшка. Двадцать лет назад с рюкзаком на плечах вышел из квартиры в Москве и отправился на рыбалку. С кем‑то встретился (провал в памяти) и очнулся уже на Кромке. Долго бродил по горам, где его выбросило, и напоролся на поселение зеленогорцев, которые являлись потомками красногвардейцев, отправленных на Кромку в 1926–м году. Там Кувалда и получил свое прозвище, когда несколько лет трудился в кузнице. Жизнь налаживалась. Однако у богатыря возник конфликт с местным воякой, и он его убил, случайно, но на суде его признали виновным и сделали рабом. После чего богатыря продали в Каменецкое княжество, где Кувалду приметили повольники из отряда Кафира. Они его выкупили и приставили к станковому пулемету ДШК. А когда отряд Кафира почти полностью был уничтожен в боях с дикарями, богатырь получил свободу и примкнул к Лису. С той поры, уже одиннадцать лет, они вместе.

Стефан — стрелок. Этнический поляк из Кракова и тоже потеряшка. Был студентом и увлекался поиском НЛО. Вместе с группой «контактеров» выехал в Белоруссию, исследовать аномальную зону, над которой вроде бы регулярно появлялись летающие дисколеты инопланетян, и на базовый лагерь поляков опустился туман. А дальше были скитания по болотам и лесам, плен у бандитов, побег и выход в земли Каменецкого княжества, где бывший студент очень быстро стал профессиональным воином.

Ну и пятый «лисенок». Урмас — молодой парень из вольного поселения на берегу Тихой. Он хотел приключений и при первой возможности, покинув родное село, примкнул к повольникам. Несмотря на отсутствие образования, он очень быстро научился разбираться в радиостанциях и стал связистом группы. Однако рации у него сейчас не было. При отступлении из Вересова, вместе с другим имуществом группы, она осталась в обозной телеге и досталась разбойникам.

Короче, вот такая группа и у меня мелькнула мысль, что если я нигде не пристроюсь, можно примкнуть к ним. Тем более что приглашение Чаги подтвердил Лис. Ему люди нужны. Очень уж сильно он обиделся на горных разбойников и собирался взять контракт на их уничтожение. Подобных предложений на Бирже повольников, которая, кстати, находилась в уже знакомых мне казармах Юры Арбалета, хватало. А имя у Лиса есть и если он кинет клич, отряд соберет…

За разговорами добрались до перевала и погранзаставы. Удостоверение у меня уже имелось, и на таможне дежурил знакомый человек, каменецкий чиновник Степаныч. Как ни странно, он меня узнал, хорошая память у старика. Так что проблем не возникло. Меня пропустили в город, и здесь я расстался с «лисами». Они отправились в таверну «Ирис», а я в гостиницу «Тополь».

Четкого плана не было. Поэтому я собирался зайти в гостиницу, обратиться к кому‑то из персонала и попросить о встрече с ведьмаком Вадимом. Вряд ли он в городе. Но в «Тополе» могли сказать, где его искать или когда ведьмак появится в Каменце. Все просто. Однако меня ожидал неприятный сюрприз.

Гостиница представляла из себя двухэтажное каменное здание практически в самом центре Каменца, и велорикша домчал меня быстро. Вот только попасть внутрь «Тополя» было проблематично, так как гостиница горела. Она полыхала ярким пламенем, и рядом суетились пожарные, которые подкатили несколько бочек воды и устанавливали ручные помпы.

Случай, наверное, в чем‑то рядовой. Но имелись странные моменты, на которые я обратил внимание.

Во — первых, здание гостиницы каменное, как я уже сказал. Однако огонь бушевал с такой силой, что даже камень не выдерживал. Серые булыжники лопались от температуры горения, а пламя вылетало из окон и дверных проемов на несколько метров.

Во — вторых, место происшествия было оцеплено дружинниками, которые никого не подпускали к гостинице. Что характерно, не простыми воинами, а гвардейцами князя, имевшими отличительную отметку — белые шарфы.

В — третьих, персонал гостиницы, несколько слуг, находились под арестом. В тот момент, когда я подъехал, их как раз проводили мимо. Они были в наручниках, и гвардейцы подгоняли их прикладами в сторону «черных воронков», закрытых тюремных карет без окон.

Все это наводило на мысль, что дело нечистое и лучше быть от этого места подальше. Решение принял быстро, и указал велорикше новый маршрут:

— Таверна «Ирис». Трогай.

21

Когда я поднялся на этаж, который принадлежал отряду Германа, в мой висок уперлось что‑то твердое.

— Только дернись и схлопочешь пулю, — это был голос Карпыча. — Веришь мне?

— Верю, — ответил я и сказал: — Карпыч, это же я, Олег. Не признал?

— Признал. На память пока не жалуюсь.

— Тогда в чем дело? Убери ствол, и давай поговорим.

Скосив взгляд, я увидел направленный в мою голову пистолет, кажется, «стечкин», который старый повольник опускать не торопился.

— Не о чем нам разговаривать, — старик усмехнулся. — Пока ты был в отряде Германа, можно было с тобой дело иметь. А теперь ты сам по себе, я радиограмму из Лики получил, и непонятно зачем пришел. Может ты на Германа зло затаил, и теперь хочешь ограбить арсенал, каптерку вынести и меня убить? Подобные случаи не редкость. Поэтому лучше тебе уйти.

— Карпыч, честное слово, я ничего плохого не задумал. Мне помощь нужна.

— Сказано уже — ты для меня никто. Денег в долг не дам и ручаться перед городскими властями за тебя не стану, если в неприятности влип.

— Понял. Ухожу. Хотя, конечно, жаль, что ты меня так встретил. А Елена говорила, что Карпыч поможет…

Ветеран хмыкнул:

— Правду говоришь? Елена так и сказала?

— Да. Если хочешь, могу поклясться.

— Не нужны мне твои клятвы, — старый повольник сделал шаг в сторону, увеличил дистанцию между нами и опустил пистолет. — Говори, что тебе нужно?

— Информация нужна.

Старик помедлил, что‑то обдумал и сказал:

— Ладно, пойдем в каптерку, там поговорим. Но учти, если задумал что‑то плохое, повольники тебя найдут и наказание будет суровым.

— Учту.

Через десять минут мы сидели за столом в каптерке, откуда открывался вид на вход в казарму. Карпыч немного оттаял, сделал нам крепкий чай (дорогое удовольствие) и начался разговор.

— Давно в городе? — спросил старик.

— Вчера пришел.

— Где остановился?

— В «Ирисе».

— Не самое плохое место. Планы какие?

— Пока ничего конкретного. Думаю, в отряд Лиса пойти.

— К Володьке? Хороший боец и командир неплохой, хотя и перекати — поле. Ты про него хотел узнать?

— Нет. У меня вопросы иные.

— Спрашивай, — Карпыч вопросительно кивнул.

— Первый вопрос — ты знаешь, что вчера произошло в гостинице «Тополь» и с чем это связано?

Карпыч нахмурился и покачал головой:

— Серьезными темами интересуешься, парень.

— Знаю. Потому к тебе и обратился.

Повольник сделал глоток чая и ответил:

— Странные вещи происходят в Каменце. Очень странные. Откровенничать с тобой по этому поводу не стану. Но кое‑что поведаю. Месяц назад в Каменце собрались ведьмаки, все четверо — давно такого не было, и они встречались с купцом Деминым, который возглавлял Торговый совет княжества. По сути, он и есть настоящий правитель Каменца, поскольку именно Демин печатал серебряные рубли и держал связь с Землей. О чем он говорил с ведьмаками, неизвестно. Но через неделю его убили. Демин возвращался домой после аудиенции у князя и, как говорят, намеревался собрать всех самых влиятельных людей Каменца на большой совет. Только не успел. В его машину кинули противотанковую гранату. Машина сгорела. Демидов и его охранники погибли. А потом появились свидетели, которые утверждали, что видели убийц и они скрылись в «Тополе». Ведьмаки к тому моменту давно разъехались, а гостиницу обложили и начались допросы обслуги. Заодно проводили обыски и вчера «Тополь» неожиданно загорелся. Сыщики князя Людоты начали долбить стены в подвалах гостиницы, вроде бы что‑то нашли, и в этот момент полыхнуло. Причем так, что гостиница выгорела за несколько минут. Всех слуг «Тополя» арестовали, а сыщики выскочить не успели. Вот, что мне известно.

— А предположений, что на самом деле произошло, нет?

— Мои предположения останутся при мне, парень. Понял?

— Да.

— Спрашивай дальше.

На мгновение я заколебался, показывать шеврон Жаровой старому повольнику или нет. Но все‑таки решился и выложил его на стол.

— Карпыч, чей это шеврон?

Ветеран ножом перевернул шеврон, посмотрел на номер и сказал:

— Это знак преображенцев. Точнее, их спецназа.

Про преображенцев я знал мало, только то, что рассказывали повольники. Примерно в ста пятидесяти километрах от Каменца, в Перуновых горах есть военизированный анклав, который называет себя Преображенским. Вроде бы основали его еще при царе Александре Втором. Но точных данных нет. Отношения с княжеством и алексеевцами поддерживаются эпизодически. К себе преображенцы никого не пускают и какова их численность неизвестно. Но за себя они постоять могут и не раз доказывали бандам, которые подступали к их границам, что в анклаве есть воины и современное оружие.

— Карпыч, а ты с преображенцами сталкивался?

— Несколько раз. Мельком. Когда они бывали в Каменце.

— И что за люди?

— Обычные. Только скрытные очень, молчаливые и резкие. За оскорбление или шутку сразу в драку кидаются.

— А сейчас они в Каменце есть?

— Не знаю, — мне показалось, что Карпыч что‑то не договаривает, но не придал этому значения.

Краткая пауза. Я попробовал чай, который уже остыл, а ветеран, с легкой усмешкой, наблюдал за мной и ждал продолжения беседы. Впрочем, вскоре он снова заговорил:

— Не тяни. Я вижу, что еще вопросы есть.

Тяжело вздохнув, я задал третий вопрос:

— Как выйти на ведьмаков?

— Тебе кто‑то конкретно нужен или без разницы? — уточнил он.

— Вадим Рысь интересует.

— Он у преображенцев. Там его дом.

— Точно?

— А зачем мне врать? — старик пожал плечами. — Слышал, что именно этот ведьмак живет там. Но гарантий нет. Сам понимаешь.

— Понимаю.

Я прикинул расклад. Есть письмо, которое должно попасть к ведьмаку. Он живет в Преображенском анклаве, до которого в одиночку добраться крайне сложно. И что делать? Совершать самоубийственный одиночный рейд через горы я не стану. И ждать, пока в Каменце появятся преображенцы, тоже нельзя. Следовательно, необходимо принять решение — как быть? Вот только ответа не было.

— А теперь, Олег, — Карпыч продолжал беседу, — выкладывай, зачем тебе ведьмак и откуда у тебя шеврон преображеского спецназа?

— Карпыч, не могу сказать. Это не мой секрет.

— Ну — ну… — неожиданно легко старый повольник пошел на попятную, нахмурился и кивнул на дверь: — Пшел вон!

— Карпыч, не обижайся, — я попробовал сгладить ситуацию.

— Пшел вон! — он встал, и его рука легла на «стечкин». — Я к тебе по — человечески, со всей душой. А ты, гаденыш, в тайны и секретность играешь!? Живо выметайся!

Делать было нечего. Я покинул казарму, вышел на улицу и огляделся.

Падал снег, первый, который я видел в этом мире. Вокруг казарм было людно, многие отряды на зиму вернулись в Каменец. Кругом люди и никому нет до меня никакого дела. Я одинокий бродяга, которого, словно пушинку, порывами ветра тянет по жизни.

От таких мыслей на душе стало тоскливо, но впасть в меланхолию мне не дали.

— Олег! — меня окликнули, я обернулся на зов и увидел Ельникова, про которого совсем забыл.

— Здравствуйте, Иван Иванович, — я поприветствовал единственного знакомого из прошлой жизни. — Как вы? Я думал, что ваш отряд уже ушел из Каменца.

Ельников поморщился и махнул рукой:

— Никак не получается. То контракт плохой, то у нашего командира запой, то переговоры срываются. Наверное, надо менять отряд. Ты никуда не торопишься?

— Нет.

— В таком случае, пойдем на Биржу. Кстати, ты там уже был?

— Не доводилось.

— Э — э-э, земляк это такое место… Хотя сам все увидишь. Топай за мной.

Мы обогнули две казармы, и вышли к Бирже, которая меня не впечатлила. Обычный длинный барак из серого камня с крышей из позеленевшей черепицы, самое первое здание, построенное на территории базы повольников. Однако первое впечатление бывает обманчивым и, оказавшись внутри, я оказался поражен.

Все пространство барака оказалось забито повольниками, которых было больше двухсот человек. Они сидели за столами и перемещались от одной группы к другой. В воздухе плавали клубы сизого табачного дыма. В углу стояла бочка с пивом, и старый дед, видимо, отставной повольник, наливал всем желающим. Гомон. Шум. Разговоры. Смех. Споры. Кто‑то пиликал на скрипке. А в противоположном конце Биржи находился ринг, и там шла драка. Два подвыпивших повольника дубасили один другого почем зря, а зрители подбадривали их и делали ставки.

Но самое интересное находилось на длинных стендах, которые были приколочены к стене. На них размещались объявления о найме отрядов и бойцов какой‑то определенной специальности, а так же предложения обмена и покупки различных видов вооружения.

Пока Ельников ходил за пивом к бочке, которую по случаю удачного возвращения в Каменец выставил полевой командир Окоп, я читал объявления:

«Для сопровождения торгового каравана из десяти фургонов в Алексеевскую республику требуется группа хорошо подготовленных бойцов. Оплата договорная. Обращаться в контору купца Фирсова».

«Группе „Ждана“ требуется пулеметчик — профессионал. Обращаться в таверну „Ирис“. Спросить Ждана».

«За голову беглого преступника по прозвищу Цурик каменецкой городской управой объявляется награда в сорок рублей. За ордером и дополнительной информацией обращаться в городскую управу, двенадцатый кабинет».

«Для несения гарнизонной службы в поселке Белый Яр и охраны церковной миссии требуется группа бойцов. Срок — шесть месяцев. Оплата натурой и продовольствием. Обращаться на постоялый двор „ТМ“. Спросить отца Юрия».

«Отряду „Колос“ срочно требуется механик — водитель БМП. Оплата договорная. Обращаться в шестую казарму».

«Требуется группа для зачистки местности в районе Домбровских пастбищ. Оплата достойная, по результату. Обращаться к господину Домбровскому».

«Купим излишки военного снаряжения, боеприпасы, бензин, продовольствие и тяжелое вооружение. Возьмем на реализацию трофеи. Оружейный магазин братьев Гольц».

«Продам автомобиль ВАЗ-2106. Год выпуска — 1988–й. Состояние хорошее. На ходу. Двигатель 1.3 литра. Цена договорная. Гараж на улице Красной».

«Требуются высококвалифицированные телохранители. Оплата высокая. Обращаться к Юре Арбалету».

«Группе „Полковника“ требуется снайпер. Обращаться в третью казарму»…

— Ну и как тебе здесь? — вернулся Ельников, который протянул мне кружку светлого пива.

— Нормально. Видно, что движение имеется и люди суетятся.

— Это точно, — земляк указал на свободный стол. — Присядем.

Расположившись за столом, под пиво, разговорились. Кратко, я поведал Ельникову о своем положении и задал те же самые вопросы, что и Карпычу. Ответы, кстати сказать, получил такие же. А потом земляк поинтересовался:

— Ты с кем‑нибудь о преображенцах и ведьмаках беседу имел?

— С Карпычем.

— Зря, — Ельников осуждающе покачал головой.

— Почему?

— Многие повольники, помимо службы в отрядах, подрабатывают на княжеских сыщиков, алексеевцев или купцов. И если старик тебя сдаст, возможен арест.

— За что меня арестовывать?

— На всякий случай. Арестовать, поломать человеку кости, накачать наркотиками и допросить. В Каменце с этим просто. Особенно если человек сам по себе, не в отряде и не в какой‑то крепкой структуре. Ты пойми — в этом анклаве сыщики князя отдельная каста, не только преступников ловят, но и другими делами занимаются: разведка, контрразведка и борьба с политическими противниками Людоты. Поэтому послушай моего совета — поменьше болтай и больше слушай.

— Понял.

— А насчет твоего интереса к преображенцам, могу посодействовать, — он подмигнул. — В ближайшее время на север выдвигается отряд Романтика, есть такой командир. Он взялся за охрану городка Вольск. Это главный порт княжества на Тихой, и самая северная точка анклава. Оттуда до преображенцев рукой подать. Километров шестьдесят вниз по реке до Ольгинска, в котором находится пост Преображенского анклава. Так что думай, Олег. Если решишь прогуляться к соседям, дам рекомендацию и отправлю тебя вместе с Романтиком. А может, с тобой отправлюсь. Все равно делать нечего и деньги на исходе.

— Когда можно дать ответ?

— Выход отряда послезавтра. Сейчас Романтик в поместье загородом, а завтра должен быть здесь. Вот и считай. Сутки у тебя есть. Но это будет завтра, а пока предлагаю еще по пиву, пока наливают. Ты как?

— Пиво хорошее. Можно еще по одной.

22

С Ельниковым разговаривали до вечера и в «Ирис» я вернулся уже в сумерках. Еще на сутки оплатил проживание в общей комнате, которую делил с «лисами», и поужинал. Затем удостоверился, что мой АКМ и боезапас в подсумке никуда не пропали, лежат у хозяина трактира в сундуке, и отправился спать.

Ночь прошла спокойно. Никто моей скромной персоной не интересовался. Значит, Карпыч содержанием нашего разговора с княжескими сыщиками не поделился. А может и поделился, просто я, как пресловутый Неуловимый Джо, никому не нужен и не интересен. В любом случае, я не хотел, чтобы меня тревожили, и после завтрака отправился гулять по городу.

Для начала обошел центр Каменца, но ничего интересного не увидел. Каменные дома богатых горожан, постоялые дворы, трактиры и парочка борделей, а так же замок князя, мощное фортификационное сооружение за высокими каменными стенами.

Людей на улицах было мало, в основном все на рынке, на работе или отсыпались после разгульной ночи. И после прогулки по центру, я отправился к акведуку, который снабжал город водой с горных ледников. Строение монументальное, построенное в римском стиле около ста лет назад. Только подойти к нему близко не удалось. Акведук — стратегический объект, как объяснили охранявшие его дружинники, и смотреть можно только издали.

От акведука двинулся к Промзоне, городскому району, в котором ремонтировалась местная техника, и работали княжеские кузнецы, оружейники, кожевенники и прочие мастеровые люди. Надеялся посмотреть на производства вблизи, но снова уперся в высокие заборы и охранников. То же самое на складах, в механических мастерских и на винокурне. Для меня прохода нет, и половина города закрыта.

Следующим местом, которое посетил, был рынок. Опять огороженная территория, но проход свободный. Показал удостоверение и оказался внутри.

Что я здесь увидел? Лавки, которые торговали продуктами: мясом и фруктами, рыбой и овощами, крупами и мукой. Все местного производства. Еще имелось несколько магазинчиков, где можно приобрести одежду, походное снаряжение и обувь, а так же различный сельхозинвентарь и бытовые мелочи: топоры и лопаты, плуги и бороны, мотыги и тяпки, ножи, сковородки и кастрюли. Оружейная лавка отсутствовала, огнестрелы продавались за пределами рынка, а холодное оружие выставлялось раз в неделю, когда на торг выезжали кузнецы. То же самое с бензином, техническими маслами и керосином. На рынке этот товар практически не появлялся. И единственное место, где я задержался, был загон с рабами.

Многое я в жизни видел, в том числе и подневольных людей. Это только кажется, что цивилизованное общество давно избавилось от такого порока, как рабство. Однако невольники были, есть и еще долгое время будут. Кого‑то украли и на иглу подсадили, а многие сами променяли свободу на героин. И таким людям уже не нужна воля. Они живут от дозы до дозы. Поэтому готовы продавать свои тела и умения. А еще есть должники по кредитам или просто слабые люди и алкоголики, не имеющие своего мнения. Вот вам и рабство. Пусть даже не в чистом виде, как на рынке Каменца, где рабы находились в колодках.

Большие бараки, а перед ними загоны, в которых на лавках сидели невольники. Женщины, мужчины и дети. Все скопом, без разницы, а рядом людоловы, профессиональные ловцы человеков и продавцы живого товара.

Впрочем, приглядевшись, я понял, что рабы все‑таки разделены. Некоторые держались отстраненно, а кое‑кто из рабов даже не имел колодок. Я этого не понял и обратился к торговцу, который находился рядом:

— Слышь, а почему одни скованы, а другие нет?

Торговец, полноватый мужичок в теплом тулупчике, поправил кобуру с «макаровым», сплюнул на грязную землю и ответил:

— Кто в колодках, сбежать может. Это пойманные с поличным преступники, разбойники и дикари. Не те дикари, что с левого берега Тихой, а горцы. А кто без оков, тот сам в рабы продался и стал обельным холопом с правом выкупиться.

— Интересно, а в чем причина?

— Просто все, — мужик пожал плечами. — В Дымно и Свалино — это анклавы с восточной стороны Перуновых гор, минувшим летом засуха была и теперь голод. Звери откочевали, а на полях ничего не уродилось. Горожане попробовали горцев пощипать и пару племен истребили. А потом драпанули, когда племенное ополчение стало их окружать. Короче, неудачный поход. Прибытка нет, а горцы в отместку пригороды сожгли и фермеров убивают. Наши караваны туда прорвались, оружие продали и боеприпасы, а назад рабов привезли. Дикарей — горцев никак продать не можем, непокорные они, а тех, кто сам в неволю пошел, всего два десятка осталось. Ходовой товар. Понятно?

— Да. А горцы, выходит, тоже с востока?

— Пленные.

— А потеряшки есть?

— Потеряшки редкость, только если из Алексеевской республики пригонят. Но таких сразу выкупают. Они у нас они ценятся. — Торгаш опять сплюнул и спросил: — Брать кого будешь или только посмотришь?

— Пока присматриваюсь и хочу расценки узнать.

— Расценки в этом году стандартные. Малолетки до восьми лет десять серебряных. Девчонки — целки до четырнадцати лет тридцать монет, парни того же возраста двадцать. Бабы в самом соку и мужики работящие двадцать пять — тридцать серебряных. Если баба красавица или мужик мастер, тогда цена может колебаться и очень сильно. Понятно?

— Да.

Торгаш отвернулся, а я пошел вдоль загородки и старался поймать взгляд рабов. Однако никто из них не поднимал головы. Каждый старался вести себя незаметно, и только одна молодая русоволосая девушка с неровным носом решилась меня позвать:

— Эй!

— Чего? — я сразу отметил, что она не скована, следовательно, сама в рабство продалась.

— Хозяйку ищешь?

— Нет.

— А кого купить хочешь?

— Я только смотрю.

— А — а-а… — протянула она и отступила от ограды.

Вроде бы неказистая девушка. Нос неровный, словно когда‑то был сломан, одета бедно, полушубок рваный и какие‑то чоботы на ногах, а вдобавок еще и хромала на левую ногу. Можно было пройти мимо, но я почему‑то решил не спешить и спросил невольницу:

— Тебя как зовут?

— Маша, — она замерла и снова посмотрела на меня.

«Глаза синие и взгляд чистый», — отметил я и задал новый вопрос:

— Ты откуда?

— Из Дымно.

— Сколько лет?

— Восемнадцать.

— А выглядишь гораздо старше.

— Это от голода и холода.

— Почему в рабство продалась?

— Мужа убили, он дружинником был. Сама сирота. Никому не нужна, ни свекрови, ни родичам мужа. А в Дымно голодно, дай бог, если половина горожан зиму и весну переживет. Вот и пошла в рабы. Деньги свекрови отдала, чтобы не проклинала вслед, а потом меня сюда привезли.

— Что умеешь?

— По хозяйству могу работать и готовить… — она запнулась и неожиданно покраснела: — Ну и постель согреть…

Мне краска на лице понравилась. Это редкость, когда девушка скромница, знающими мужчинами подобное ценится. И хотя я понимал, что сейчас мне не до баб, самому бы выжить, разговор продолжился:

— Ты из местных?

— Нет. Потеряшка.

— Давно здесь?

— Десять лет.

— А родом откуда?

— Самара.

— И сколько просят за тебя?

— Я продалась за шесть серебряных монет, а сколько купцы с тебя возьмут, если надумаешь торговаться, про то не ведаю.

— А прихрамываешь чего?

— Ногу натерла, обувка не моя.

— Ладно. Пойду я.

— Удачи, повольник.

— И тебе.

Я хотел уйти сразу. Но подошел торгаш, и я кивнул на девушку:

— Сколько за белолагу хромоногую хочешь?

Он смерил меня оценивающим взглядом, видимо, понял, что Маша мне приглянулась, и сказал:

— Двадцать монет.

— Ты чего, охренел? На лицо не красавица и нога битая.

— Предлагай свою цену, — торгаш ухмыльнулся.

— Нет у меня денег.

Я отвернулся, двинулся к выходу и людолов уже в спину выкрикнул:

— Да постой ты! Не торопись! Давай торговаться! За пятнадцать отдам! Если надумаешь, приходи!

Однако я не обернулся, продолжил движение и, покинув рынок, вышел к закрытому до вечера кинотеатру и оружейному магазину братьев Гольц. Перед глазами было лицо Маши. Но чем я мог ей помочь? Денег нет. Жилья нет. Самому бы выжить.

— Эх! — махнув рукой, я встряхнул головой, прогнал беспокойные мысли и вошел в магазин.

Куда меня занесет, я не знал. Но понимал, что необходимо пополнить боезапас, купить пистолет и пару гранат. Без огнестрела на Кромке никуда. И в магазине Гольцев я нашел все, что искал.

Оружия в магазине оказалось много. С одной стороны секция холодного оружия. Сабли, шашки, мечи, луки и арбалеты, копья и секиры, различные ножи, кинжалы и даже метательные звезды. С другой стороны секция огнестрельного оружия. Гладкоствольные ружья и нарезные карабины, различные модификации автоматов Калашникова и снайперские винтовки, множество пистолетов и ручные пулеметы. А в дальнем конце секция тяжелого вооружения, боеприпасов и взрывчатки. Автоматические и ручные противотанковые гранатометы, станковые пулеметы ДШК и «Утес», пара минометов, ящики с патронами и гранаты, образцы различной взрывчатки и детонаторы. Плюс ко всему этому имелась отдельная стойка с радиостанциями, в основном китайскими в УКВ — диапазоне и советскими армейскими Р-159.

В общем, выбор имелся, и я ходил по магазину целый час, приценивался и пытался сэкономить. После чего пообщался с продавцами — консультантами и принял окончательное решение. Взял пистолет «макарова» с тремя обоймами, стандартной кобурой и полусотней патронов. А так же две гранаты Ф-1, двести патронов «семерки» местного производства и два дополнительных рожка. Кажется, покупки относительно небольшие, но за это я отдал девятнадцать рублей и у меня, после постоялых дворов и расходов на дополнительное вооружение оставалось еще полтора. Как раз на разгрузку хватит, простые часы, продовольствие и пару суток проживания в Каменце.

С матерчатым парашютным чехлом, который мне в качестве небольшого бонуса подарили продавцы магазина, я вышел на улицу и повернул в сторону «Ириса». Вокруг мирный город, люди ходят и некого бояться. Но неожиданно волосы на затылке зашевелились. Знакомое чувство. Опасность рядом!

— Повольник, — рядом остановилась груженая сеном повозка, на которой восседал молодой румяный возница.

— Ты мне? — я посмотрел на возницу.

— Ага, — он кивнул и я отметил, что повозка стала таким образом, что закрыла меня от улицы.

— И чего тебе?

В этот момент сено шевельнулось и мне в шею что‑то воткнулось, словно пчела ужалила.

— Блин! — инстинктивно я прикоснулся к шее, и у меня закружилась голова.

«Что со мной?» — промелькнула мысль, а затем перед глазами появились разноцветные круги, ноги подкосились, и я стал падать. Так бы и упал на брусчатку, но меня подхватили чьи‑то руки и разум отключился.

23

Я пришел в себя и обнаружил, что нахожусь в ярко освещенной комнате без окон и почти без мебели. Есть только две настенные лампы, стол с ноутбуком и пара стульев. За столом пожилой коротко стриженый брюнет в белой рубашке и сером костюме. По виду обычный офисный сотрудник, какими их показывают в российских сериалах, только галстука не хватает. На левой руке золотые часы. Мирный человек. Внешне. Но костяшки пальцев на руках незнакомца набиты и на правой ладони, сбоку, наколка «За ВСпН». Скорее всего, он родом с Земли. А что касательно меня, я находился напротив незнакомца и тоже сидел на стуле. Вот только мои руки были привязаны к ручкам.

Судя по всему, произошло то, о чем предупреждал Ельников. О моем интересе к ведьмакам и преображенцам доложили княжеским сыщикам. После чего последовал арест. Причем сделали это незаметно и очень быстро. По сути, провели небольшую спецоперацию. Не много ли чести для молодого повольника? Не знаю. Как говорится — поживем и увидим.

— Итак, — незнакомец заметил, что я пришел в себя, — начнем?

Он ждал от меня ответа, и я сказал:

— Давай, начнем. Я не против.

— Юморишь? — он усмехнулся.

— Нет.

— И это правильно. В свете последних событий, тебе светит пожизненный срок в шахтах. Ты понимаешь это?

Я за собой никакой вины не чувствовал. Не было ее. Следовательно, незнакомец решил меня попугать, чтобы я был сговорчивей.

— Говори прямо. Кто ты и чего хочешь?

— Что же, можно представиться, — он слегка кивнул и посмотрел в ноутбук. — Я следователь по особо важным делам Савельев. Ты можешь называть меня Николай Владимирович. А кто ты, мне известно. Курбатов Олег Борисович. Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения. Русский. Потеряшка. Повольник. Пару месяцев находился в отряде Германа. Контракт разорван. Верно?

— Да. Но я не понимаю…

Савельев, останавливая меня, приподнял ладонь. Я замолчал, и он бросил на стол шеврон Жаровой, который был при мне, а затем шифрованное письмо, предназначенное ведьмаку.

— Твое?

— Мое.

Согласившись с очевидным фактом, я отметил, что сыщики уже успели побывать в «Ирисе» и переворошить мой рюкзак. Профессионально работают.

— Рассказывай. Как эти вещи попали к тебе и почему ты ищешь ведьмаков?

Отпираться смысла не было. Заступиться за меня некому, а вырваться из рук княжеских сыщиков и правоохранителей самостоятельно нереально. Если молчать, меня станут бить и сделают калекой, а потом, как бесправного раба и ненужного свидетеля, отправят на каторгу или поставят к стенке. Тут все просто и как правильно сказал Ельников — на всякий случай. Поэтому я не упирался и предельно честно поведал Савельеву обо всем. Выход в лес. Боестолкновение с дикарями. Появление беса. Уход основной группы. Как оставил Кольцо, встретил Жарову и о чем она говорила.

Рассказ был недолгим. После чего следователь задал несколько дополнительных вопросов и, оставив меня одного, вышел из комнаты.

Савельева отсутствовал минут сорок. Руки затекли, и мне очень сильно хотелось пить. Попробовал кого‑нибудь позвать. Но бесполезно. Попытался развязаться. Не получилось. И все, что мне оставалось, ждать.

Наконец, следователь вернулся. Не один, а с двумя товарищами. Один оставался за моей спиной, а второй присел за стол и придвинул ноутбук.

— Повтори свой рассказ, — Савельев замер рядом.

— Воды дай, — попросил я.

— Потом.

Снова повтор. Я говорил. Человек за столом быстро набивал мои показания в ноутбук. А Савельев постоянно посматривал в сторону второго, которого я не видел.

Пролетело еще полчаса. Комната в очередной раз опустела, и опять я остался один. Но на этот раз следователь вернулся быстро. Он развязал мне руки, и дал фляжку с водой.

Размяв кисти рук, я смочил пересохшее горло, посмотрел на Савельева и спросил:

— Ты доволен?

Он кивнул:

— Скажем так, удовлетворен.

— И что дальше?

На губах следователя появилась улыбка:

— Мы хотим предложить тебе работу.

— Кто это «мы»?

— Верные слуги князя Людоты, правителя Каменца. Можешь называть нас сыщиками, как это принято в Каменце, хотя мне больше нравится название Тайная Канцелярия.

— Что за работа?

— Станешь моим агентом.

— Типа, секретным сотрудником?

— Ага.

— Отказаться, я так понимаю, нельзя?

— Верно.

— Работа в Каменце или за его пределами?

— Пока вне пределов княжества.

— Допустим, я соглашусь. Но есть один момент, который нужно сразу прояснить. Вы не сможете меня контролировать…

— Отличный вывод, — от избытка переполнявших его чувств Савельев хлопнул ладонью по столу. — Я в тебе не ошибся. Ты точно выделил один из ключевых аспектов — контроль, значит, соображаешь нормально. Ходить вокруг да около не стану. Объясню ситуацию просто. Ты не житель Каменца и нам тебя прижать нечем. Семьи нет, бизнеса нет, вкладов в местные торговые сети или производства нет. Мотивация служить на благо Каменца и князя отсутствует. Однако у тебя нет мотивации служить кому‑то другому. Например, ведьмакам, алексеевцам, зеленогорцам или преображенцам. Ты просто катишься по жизни и надеешься пристроиться на Кромке. Желательно, с комфортом. Правильно?

Я согласился с Савельевым:

— Да.

— Вот видишь. И я предлагаю тебе работу, за которую стану платить деньги.

— Сколько?

— Все зависит от тебя. Какие сведения в клювике принесешь и какие услуги окажешь княжеству.

— Например?

Савельев помедлил, его лицо приняло сосредоточенное выражение, и он ответил:

— Пока все просто. Отправишься к преображенцам, найдешь ведьмака Вадима и передашь ему письмо. А потом попросишь о награде и постараешься остаться в Преображенском анклаве. Живи спокойно, ничем не выделяйся и обрастай связями. Со временем на тебя выйдут наши люди.

— А если меня раскусят?

— Значит, сам виноват. Ты пойми — вербуя тебя, мы ничем не рискуем и ничего не теряем. Ведь если ты кому‑то расскажешь, что работаешь на княжество, за это тебе спасибо не скажут, а лишь отнесутся с подозрением. Ведь это пятно на всю жизнь, куда бы ты ни подался. А оно тебе надо? Конечно, нет, если ты здравомыслящий человек.

— Понял. Вербовка с дальним прицелом, на всякий случай.

— Примерно так.

— Наверное, многие повольники через эту комнату прошли?

— Поверь на слово, немало.

— Я должен подписать какую‑то бумагу?

— Подпишешь. Ее сейчас как раз составляют.

— А как я узнаю ваших людей, если они на меня выйдут?

— Просто. Они покажут фото документа, под которым будет стоять твоя подпись. Согласись, доступ к нему будет у ограниченного круга лиц.

— Соглашусь.

— Видишь, я с тобой говорю откровенно. А все почему? Потому что ты пошел нам навстречу, и мне не пришлось звать костоломов и применять специальные препараты, «сыворотку правды» или смейскую травку, которая развязывает языки. Как человек относится к нам, так и мы к нему. Впрочем, время поджимает. Поэтому движемся далее. Чтобы ты понимал, почему мы посылаем тебя к ведьмакам, поясню некоторые моменты. Во — первых, письмо, которое ты взял у Жаровой, зашифровано и для нас бесполезно. Копию мы сделали, но разгадка шифра дело долгое и малоперспективное. Во — вторых, нам интересно, как отреагируют на твое появление преображенцы и ведьмак, а так же насколько откровенными они будут с тобой. В — третьих, что бы ни утверждали некоторые несознательные горожане, мы не враги. Цели у нас одни — оберегать людей и биться с демонами. Но мы идем к достижению этих целей разными путями, и отсюда часто возникает недопонимание. Ведьмаки хотят в следующем году организовать большой поход на левый берег Тихой — это уже не секрет, а мы против. Хочешь знать почему?

— Хотелось бы.

— Потому что основная тяжесть ляжет на нас. В прошлый поход, когда каменецкие дружины в леса ходили, только половина армии вернулась. Потом пять лет восстанавливались, а демоны, в отместку, сами в поход пошли, все правобережье выжгли и до перевалов добрались. Так что не надо торопиться и мы, если понадобится, ведьмаков одернем и укажем им место, которое они должны занимать. А чтобы сделать это, не унижая борцов с нечистью и не разжигая конфликты с союзниками, рядом с ними должны находиться наши люди. Такие, как ты. Тем более что представился удобный случай для внедрения и есть реальная легенда, которую преображенцы, наверняка, проверят. Ясно?

— Да.

Мы беседовали около двух часов, и в основном говорил Савельев, а я с ним соглашался или поддакивал. Ведь ничего другого мне не оставалось. А потом появился уже знакомый писарь, который конспектировал мой рассказ, и принес документ. В общем‑то, стандартную бумагу, согласно которой я соглашался сотрудничать с органами безопасности Каменецкого княжества.

Я поставил свою подпись. Еще раз выслушал инструкции Савельева и мне разрешили покинуть комнату для допросов.

Вот так я стал агентом Каменецкого княжества, нежданно и негаданно. Следователь провожал меня к повозке с сеном, которая должна незаметно вывезти меня в город, и я решился на вопрос:

— Николай Владимирович, а откуда вы узнали о шевроне преображенского спецназа и письме?

На честный ответ я не надеялся и Савельев, конечно же, тайну не открыл.

— Не твоего ума дело.

«Вариантов все равно немного, — подумал я. — Либо Карпыч меня сдал, либо Ельников, который притворяется другом. Кто из двух? Неизвестно. Но остерегаться лучше обоих и дел с ними вести нельзя. Хотя мои вещи могли переворошить в „Ирисе“ и это еще один момент, который не стоит упускать из вида. В любом случае, у сыщиков в трактире кто‑то есть, раз они смогли без шума провести изъятие письма».

В сопровождении Савельева я вышел во двор и остановился возле повозки. Здесь же находился возница, который окликнул меня на выходе из оружейного магазина, и еще один тип, вооруженный духовой трубкой смуглый парень. Наверное, именно он выстрелил в меня парализующей иголкой.

— Мне в сено зарываться? — обратился я к следователю.

— Разумеется.

— Мои вещи и оружие там?

— Да. Не переживай, мы не воры, все в сохранности.

Я собрался взобраться на повозку, но Савельев меня придержал:

— Погоди. Это не все.

Он протянул мне кожаный кошелек. В нем были монеты и я спросил:

— Сколько здесь?

— Десять рублей, чтобы знал — каменецкие могут не только людей на улицах похищать.

— Так это плата за моральный ущерб или аванс?

— Скорее, небольшой аванс.

— Понял.

Савельев протянул мне руку:

— Зла не таи, Олег. И удачи тебе.

Молча, я пожал руку следователя и, кинув взгляд на темные небеса, подумал:

«Кажется, опять пронесло. Я уцелел и вышел из очередной ловушки без потерь. Кости не поломаны, почки не отбили и зубы на месте. Это уже хорошо».

24

Возле ночного костра сидели повольники. Они пили горячий взвар и травили байки. Как обычно, вспоминали женщин и случаи из жизни. Разговор неторопливый и спокойный, с редкими солеными шутками и смешками. А я лежал под пологом и, завернувшись в спальный мешок, пытался заснуть. Только не получалось. Беспокойные мысли о будущем не давали расслабиться и я думал о том, что будет завтра.

До Вольска, в который движется караван с припасами, осталось всего два перехода. К вечеру будем на месте, и я покину отряд Романтика. А что дальше? Нужна лодка, чтобы славиться вниз по реке, и ее можно купить. Благо, деньги есть. Но у меня были сомнения в попутчике. Вместе со мной увязался Ельников и я считал, что именно он сдал меня княжеским сыскарям. Как‑то это подло. Хотя доказательств его двуличности, у меня не было и сказать ему в глаза, что он мерзавец, я не мог.

Да чего там? Сам не без греха. Подписал документ и стал агентом княжества. От этого как‑то не по себе. Но что делать? Я поступил правильно — все равно иного выхода не было. А как жить дальше и стоит ли работать на сыщиков, время покажет. Каждый день несет новые опасности и неизвестно, какой срок жизни мне отмерила судьба. Тем более что вчера мы встретили очередных беженцев, которые двигались в сторону гор, и они говорили, что возле реки по — прежнему неспокойно. Бродят банды дикарей и появляются бесы, пропадают люди и горят фермерские поселения. Так что не исключены столкновения с противником…

— Так вот, наша рота в командировке, — пытаясь отвлечься от тяжелых дум, я прислушался к очередной истории, которую рассказывал Ефим, потеряшка, бывший спецназовец — контрактник: — Ставится боевая задача — ночью выйти из расположения и лесами выдвинуться в точку, где предположительно находятся недобитые боевики. Пока ждали выхода, несколько бойцов обкурились и покушали «кашку». Поэтому лагерь покинули в неадекватном состоянии. Отошли от базы на пять километров и один стреляет себе под ноги из пулемета — забыл поставить его на предохранитель. Очередь! Все замерли. Пока разбирались в чем дело, другому укурышу померещилось, что рядом враг. Он давай в зеленку стрелять. Остальные за ним. Шквал огня. Вся рота поливает зеленку свинцом, а из базового лагеря стреляют из миномета. Слава богу, осветительными. Пока разобрались, в чем дело, потеряли время. В итоге демаскировали себя и задержались. Но самое интересное, что в итоге.

— А что в итоге? — спросил его Ельников.

— В конце концов, повернули дело так, что на роту была устроена засада. Духи хотели нас расстрелять, но, благодаря тому, что мы спецназ ГРУ, противник был замечен и отбит с потерями. Несколько человек за это даже медали получили.

— Короче, очковтирательство?

— Оно самое. Сейчас расскажу еще одну историю. Снимайте котелок. Кому горячего взвара?

Стук кружек. Повольники разлили взвар и Ефим продолжил:

— Как и обещал, еще одна история. Наш комбат, находясь в командировке, попросил у начальства новый автомобиль. Но ему отказали, и тогда он решил схитрить. По его приказу минеры заложили на дороге между нашей базой и ближайшим населенным пунктом фугас, а затем комбат выехал из лагеря и остановил свой старый «уазик» в этом самом месте. Затем он и водитель вышли, спрятались, и произошел подрыв. Машина в клочья. Общий итог следующий: террористы охотились на храброго комбата, и подорвали его «уазик». Комбат и водитель выжили, получили легкие контузии и медали. Ну и, конечно, комбату выделили новую машину. Но самое главное — репутация «героического чеченского офицера», хотя у него, на моей памяти, ни одного боевого выхода. Только мародерил и металлолом сдавал. Так что учитесь, друзья мои, как нужно карьеру делать.

Кто- то засмеялся, а один из местных повольников сказал:

— В Каменце в кинотеатр ходил, кино про спецназ смотрел. Думал, на Земле спецназ, в самом деле, крут…

Ефим ему ответил:

— Спецназ есть спецназ. Крутых парней там больше, чем в простой пехоте, сказываются постоянные боевые задачи и серьезный отбор. Но армия слепок общества и если оно больно, то и вооруженные силы такие же. Поэтому в кино одно, ведь создатели иллюзий не снимают фильмы про слабаков, которые никому не нужны и не интересны, а реальность иная. Есть наркоманы и алкоголики, трусы и воры, хапуги и предатели, глупые офицеры и вороватые снабженцы. Как везде. Но самое главное не это, а то, что мы, несмотря на все наши проблемы, решали любые боевые задачи. Плевать на голод, холод и болезни. Дали работу и мы ее сделали. Надо догнать духов — догоняли. Надо неделями сидеть в засадах — сидели. Надо взять полевого командира — брали. А что плохое вспоминаю иногда, так это, наверное, от тоски. Здесь, на Кромке, хорошо. Воля есть и можно развернуться. Но Родина, которой я давал присягу, осталась на Земле. И там я был готов гробить себя за народ, а тут главное мерило деньги.

— Как же, — ему кто‑то возразил, — здесь тоже есть, за что умирать. Враг имеется и мы воюем против дикарей, нечисти и мутантов, чтобы люди жили. Это достойно и ради защиты мирных я готов умирать, хотя от денег не отказываюсь.

— По мне, так это другое…

В голосе Ефима была тоска. Он замолчал, а вслед за ним и другие повольники. Наступило затишье и я, плотнее закутавшись в спальник, провалился в сон. Необходимо отдохнуть, потому что скоро моя смена и придется заступить в караул. Будем вместе с Ельниковым стоять. Так, может быть, удастся его разговорить и понять, он меня подставил или кто‑то другой…

Кажется, только заснул, а меня уже разбудили. Протер глаза и посмотрел на часы. Без десяти минут четыре. Пора заступать.

Поднявшись, я скатал спальный мешок и спрятал его в рюкзак. Привязал коремат и взял оружие. Патрон в стволе. Я готов.

Зябко поежившись, выполз из‑под тента и осмотрелся. На полевой лагерь падал снег. Большая часть повольников и обозников отдыхала. Лошади на местах, привязаны к телегам и жуют овес. Костры горят.

— Как обстановка? — я подошел к огню.

— Все спокойно, — ответил повольник, которого я менял, и направился под тент. — Только лошади иногда беспокоятся. Наверное, рядом дикий зверь бродит.

— Ясно.

Он ушел, а к костру приблизился Ельников. Земляк подвесил над огнем котелок с водой, и сказал:

— Сейчас взвар сделаем. Взбодримся. Пройдись пока по периметру.

— Хорошо.

Решив, что задам Ельникову вопросы, когда вернусь, я отправился на обход. Прошелся вдоль телег. Побывал у других костров, где тоже находились парные караулы. Потом прогулялся в кустарник и замер. Вроде бы тихо. Однако что‑то было не так. Я не мог этого понять. Словно из кустарника за мной кто‑то наблюдает, наверняка, враг.

Захотелось полоснуть в сторону недоброго взгляда. Но я мог ошибаться и тревожить лагерь не стоило.

Осторожно отступив, вернулся обратно и остановился возле ближайшей повозки, которая была набита крупами и теплыми вещами для жителей Вольска.

«Блин! Почему повольники не берут с собой собак, хотя бы во время переходов между поселениями? — подумал я и сам же ответил на этот вопрос: — Видимо, собаки не только сторожа, но и обуза. А еще есть случаи, когда необходимо затаиться, а они могут выдать расположение лагеря. Значит, собак необходимо дрессировать. А это расходы. Да и кто будет этим заниматься? Некому».

Нарушая тишину, всхрапнула лошадь. Умное животное приподняло голову и насторожилось. Лошадь тоже что‑то чувствовала, и я решил, что встревожился не напрасно.

В кустарнике, который окружал нашу стоянку с трех сторон, хрустнул сучок. Присмотрелся и заметил черную тень, а затем от дальнего костра послышался приглушенный вскрик.

«Враги! — в голове забились тревожные колокола, которые слышал только я. — Они рядом! Окружают нас со всех сторон! Беда!»

— Олег! — подал голос Ельников. — Взвар готов!

— Какой взвар!? — закричал я. — К бою!

Вслед за первой тенью из кустарника появилась вторая. И еще одна. И еще. Это были люди. Дикари, которые пришли за нашими головами.

— Тревога! — снова закричал я, снял автомат с предохранителя и дал в сторону кустарника длинную очередь.

Чем хорош калибр семь шестьдесят два в лесу или зарослях, так это своей пробивной мощью. Пули пять сорок пять могут отклоняться при соприкосновении с ветками и сучками, а более мощный калибр бьет точно и прошибает препятствие. Это одно из первых правил, которому меня научили повольники, и они были правы.

Автомат задергался в руках. Пули зацепили парочку «теней» и послышались крики боли. Я попал. За полминуты опустошил рожок и присел. Вовремя. Над головой скользнула стрела, которая попала в голову лошади, и бедное животное заржало, а затем опустилось наземь. Причем едва не задело меня копытами.

Сменив рожок и передернув затвор, я оглянулся. Лагерь проснулся. Повольники покидали спальные мешки, а возницы торопились к своим повозкам. Ржали лошади. Кричали люди. Взметнулись к темным небесам огни костров, в которые кто‑то подкинул сушняка. А из кустарника на лагерь накатывалась толпа врагов.

— А — а-а — а!!! — кричали дикари, кидая в повольников дротики, и мне показалось, что нам их не остановить. Враги выбрали очень удачный момент для нападения, предутренний час, когда люди спят особенно крепко, а повольники сонные.

— Ничего, посмотрим, кто кого, — подбодрил я сам себя и вытащил гранату.

Чеку долой. Замах! Граната улетела в сторону врагов, и я опять присел под повозку.

Взрыв! Он немного притормозил дикарей, но не остановил, и я открыл огонь. Бил короткими очередями и пару человек уронил. Вот только дикарей было слишком много. Они уже ворвались в лагерь, и началась рукопашная схватка, в которой против одного повольника пятеро врагов. Паршивый расклад и я рванул к тенту, под которым ночевал.

На ходу сменил рожок. Перескочил через убитого дикаря, а потом через повольника, в котором с опозданием узнал Ельникова.

«Отбегался Иван Иваныч и теперь уже не узнать, он меня сдал или это был Карпыч, — промелькнула мысль. — Покойся с миром, земляк».

Кругом шум и неразбериха. Кричали повольники и дикари. Стрельба. Ржали лошади и рвались гранаты. Романтика не слышно, видимо, лидер отряда погиб одним из первых, а командиры групп не знали, что делать. Один орет — держаться. Другой — отступаем. Короче, хаос.

На моем пути оказался дикарь в шкурах. Морда раскрашенная, для страха, в отсветах костра волнистый рисунок виден четко, а в руках топор.

— Ха! — замахнувшись, он попытался достать меня в голову, и я выставил ствол автомата.

От сильнейшего удара АКМ вырвался из рук и улетел в темноту, а лезвие топора едва не срезало мне пальцы. Искать АКМ бесполезно, и я выхватил пистолет, снял его с предохранителя и выстрелил от пояса, словно ковбой из вестерна. Расстояние небольшое и пуля вошла дикарю в живот.

— Обернись! — закричал Ефим, который вечером рассказывал истории из своего боевого прошлого.

Интуитивно я сделал шаг в сторону, обернулся и увидел еще одного дикаря. С длинным кинжалом он мчался на меня, но не добежал. Я свалил его двумя пулями, одна вошла в грудь, а вторая в голову.

Он упал, словно подкошенный и рядом с ним рухнул Ефим, которого достали самой обычной дубиной по голове.

— Падлы! — из горла вырвался крик и, стреляя, я подскочил к повольнику.

Ефим был мертв, палица размозжила ему череп. Рядом с ним валялся АКМС, знатный ствол, и я его подхватил, а затем бросился под тент.

Рюкзак был на месте и, накинув лямки на плечи, я встал на колено. Повольников добивали. Несколько человек во главе с Рокки заняли круговую оборону возле одной повозки. Еще пара — тройка бойцов возле костра. Но больше я никого из наших не заметил. Кругом дикари и слышна перестрелка в кустарнике. Кто‑то вырвался и пошел на прорыв, значит и мне надо уходить, потому что погибать в этой глуши желания не было.

Припав к земле, я проскользнул под пологом и шмыгнул к повозкам, ползком добрался до зеленки и приподнялся. Кажется, меня не заметили.

Только я так подумал, как один из дикарей ткнул в мою сторону копьем и заверещал что‑то неразборчивое. Многие обернулись на его визг и, понимая, что незаметно не уйти, я разрядил в толпу дикарей половину рожка.

Смотреть на результат некогда. Следовало спасаться, и я рванул через кустарник. Мчался быстро. Напролом. Не разбирая дороги. Ветки били по лицу, а за спиной кричали враги. Они шли на звук, ведь я ломился, словно лось. Но, удалившись от разоренного лагеря повольников на сотню метров, я перешел на шаг и резко свернул в сторону.

Дикари промчались мимо. Пока я в безопасности. И хотя моя внутренняя суть кричала — беги, спасайся и не оглядывайся, я держал себя в руках. Уходить нужно осторожно, без лишнего шума и следов. Поэтому я обошел лагерь стороной и двинулся не к реке, куда побежали уцелевшие повольники, и не по дороге к горам. Нет. Я направился на север.

25

Взобравшись на невысокий хребет, я замер и осмотрелся.

Пейзаж неизменный. Горы и леса, а невдалеке горная речка. Людей не видно и в этом месте я один. Большая часть моих проблем осталась позади и можно начать жизнь с чистого листа. Что мне до местных жителей, повольников, каменецких сыскарей и ведьмаков? Оружие есть, а в рюкзаке сухари, вяленое мясо и пара килограмм пшенной крупы. За мной никто не следит и дикари отстали. Так почему не повернуть на восток, не перевалить через Перуновы горы и не уйти? Силы и знания есть, и шансы преодолеть все препятствия высокие. Ну, а потом можно выйти к Дымно или Свалино, осмотреться и двигаться дальше, чтобы обрубить все хвосты, ни долгов, ни обязательств. С одной стороны это хорошо, а с другой не очень, ибо неизвестность пугала.

Примерно такие мысли были в голове после разгрома повольников и моего очередного бегства. Но вскоре я понял, что можно сбежать от Тайной Канцелярии каменецкого князя, а вот от обещания доставить письмо ведьмаку никуда не деться. Перед глазами постоянно возникал образ Жаровой. Значит, следовало продолжать поиски ведьмака Вадима. Хотя чего его искать? Он у преображенцев, а до них около ста тридцати километров. Правда, можно выйти к реке и двигаться по воде, но я решил не рисковать. Неизвестно, что сейчас происходит вблизи Вольска, но дикари, наверняка, неподалеку. Поэтому, несмотря ни зиму, снег и холод, придется двигаться по суше.

«Решено, — я набрал в грудь воздух, задержал его и выдохнул, — путешествие продолжается и будь что будет».

Поправив рюкзак и проверив АКМС, я начал спуск с хребта…

Про первые дни похода вспоминать нечего. На открытое пространство не высовывался. Держался леса, огонь разводил только ночью и через два дня вышел к реке. Судя по карте, это Римка, приток Тихой. Через нее имелись броды, и я форсировал водную преграду. Кстати, потратил на поиск подходящего брода еще сутки и едва не утопил автомат. Но в целом перебрался без потерь.

Людей, по — прежнему, не было. Снега немного и температура воздуха не опускалась ниже пяти градусов по Цельсию. Хищников, которых я опасался, не видел, хотя крупные следы попадались неоднократно, как на земле, так и на деревьях. Опасаться вроде бы нечего, и я продолжал марш. В день проходил около двадцати километров и на шестые сутки увидел аборигенов.

Утром вышел на опушку. Лес заканчивался, и дальше овражистая поляна, километра три — четыре, а потом опять зеленка. На открытой местности паслись зубры, стадо в четыре десятка голов. Спокойно, и животные не дергались. Поэтому я подумал, что смогу обойти стадо стороной, пройду вдоль большого оврага и через час доберусь до следующей опушки. Но перед этим присел отдохнуть.

Я наблюдал за животными. Самки, разгребая неглубокий снег, подбирали сухую траву. Молодые телята резвились и бодались. А крупные самцы, находясь немного в стороне, охраняли свои семейства. Все мирно. Однако неожиданно самый крупный бык резко поднял украшенную мощными рогами голову и его копыта нервно ударили по земле. А затем от леса, к которому я собирался направиться, появились люди с собаками. Они шли цепочкой и, присмотревшись, я обнаружил, что это женщины и подростки. Одеты они в полушубки и кожаные куртки, явно, не фабричного пошива, и каждый держал в руках факел или собаку на поводке. Что‑то мне это напомнило, и память услужливо выдала информацию. Да ведь это загонная охота. Ничем иным это быть не могло, и я не ошибся.

Вожак заревел, и стадо двинулось прочь от людей. Но навстречу быкам пошла еще одна живая цепочка с факелами, снова только женщины и подростки.

Опять бык издал рев, грозный и звучный. После чего зубры развернулись в мою сторону.

«Надо уходить», — промелькнула мысль. Однако, прежде чем я покинул опушку, появилась третья группа людей.

Мимо меня, всего в десяти метрах, отсекая животных от спасительного леса, промчались всадники. Крепкие мужчины, человек двадцать пять, русоволосые и бородатые, на гнедых лошадях, в легких кожаных куртках, которые обшиты костяными и металлическими пластинами. Причем все вооружены, либо короткими копьями, либо луками, а у троих я заметил винтовки.

Зубрам оставалась только одна дорога, к реке, и они снова развернулись, а загонщики, размахивая факелами и руками, стали кричать:

— Йа — ха — ха!

— Хой — хой — хой!

— Ого — го — го!

— Хей — я!

А потом через собачий лай и крики я уловил родную речь, с легким акцентом, но вполне узнаваемую:

— Степанко! Отжимай стадо к оврагу!

— Генрих! Цепь не разрывай!

— Огня больше! Кричите! Не молчать!

Эти команды отдавал командир всадников, крепкий мужик лет сорока пяти. Ну, а я молчал и продолжал наблюдать.

Стадо помчалось к оврагу, с надеждой спуститься в него и уйти по низине. Зубры набирали скорость и вслед им полетели стрелы. Всадники били с седла и делали это весьма ловко. Стрелы летели густо, вонзались в животных и первыми пострадали телята. Они отставали, а самцы подгоняли их. Однако угнаться за взрослыми молодняк не мог. Вот один споткнулся и упал, а за ним второй. Основная группа уходила все дальше и вожак остановился. Его копыта взметнули сырой грунт и траву, тяжелая туша замерла, а потом бык развернулся навстречу всадникам.

Командир аборигенов выкрикнул новую команду, которую я едва расслышал:

— Феодор, займись!

Четыре всадника закружили вокруг вожака и закидали его дротиками, а командир и большая часть всадников продолжила преследование.

Бык попробовал достать обидчиков. Он метнулся к одному коннику, но тот ловко развернул лошадь, и они разминулись. Зубр направился к следующему, однако было поздно. Люди били без промаха, и он сначала стал прихрамывать, а потом, снова заревев, упал на передние ноги. После чего для зубра все было кончено. Всадники спешились, подошли к нему вплотную и на рогатую башку опустился топор.

Стадо, тем временем, продолжало свой бег. Зубры почти добрались до тропинок, которые вели в овраг, и угодили в ловушку. Подробностей я рассмотреть не мог, далеко. Но главное понял. Перед спуском были заранее выкопаны и замаскированы ямы, попадая в которые животные ломали ноги. А дальше все просто. Конники добивали подранков и ушло всего с десяток зубров. Как мне показалось, их выпустили специально, на развод.

Охота длилась недолго. Не больше часа. За это время все люди сошлись возле туш и появились телеги, которые выкатились из леса. Я увидел достаточно и мог бы еще понаблюдать. Однако один из воинов, длинноволосый и в круглой меховой шапке, стал слишком часто посматривать в мою сторону, будто почуял взгляд, и я с удивлением обнаружил, что это женщина. Она, в самом деле, смотрела на меня, и от этого на затылке зашевелились волосы. Она меня почуяла и, решив не искушать судьбу, подобру — поздорову я отполз подальше в лес.

От места проведения загонной охоты я удалялся настолько быстро, насколько это возможно. Ломился через буреломы, форсировал ручьи и уходил как можно дальше. Не было уверенности, что меня не заметили, и попадаться аборигенам я не хотел. Слишком опасно. И первое, что нужно сделать, оторваться от возможной погони и запутать следы. А затем, если все обойдется, можно вернуться обратно. Разумеется, кружным путем. После чего отыскать деревню местных жителей, понаблюдать за людьми и только потом принимать решение, выходить к ним или нет. Хотя и так все ясно. Это не преображенцы, а горцы, одно из племен. Они повольников недолюбливают, и встречаться с ними не стоит.

Шел до темноты и от места проведения охоты отдалился километров на пятнадцать, не меньше. Следов присутствия человека на пути не встретил и немного успокоился. Выбрал место для временной стоянки, окруженный густым кустарником овраг, и приготовил нехитрый ужин. Запарил в котелке крупу и закинул сверху немного мяса. Просто и питательно.

Плотно поужинал и выставил вокруг стоянки метки, сухой валежник. Потом подумал, что завтра нужно поохотиться, забился под обрыв и заснул. Вот только выспаться не получилось, потому что когда я затих, к углям костра из темноты метнулась человеческая тень.

Захрустел валежник и неведомый пришелец, схватив котелок, скрылся в темноте.

«Кто это!? Что это!?» — пронеслось в голове и, схватив автомат, я выстрелил одиночным вслед незваному гостю.

Бах! Пуля улетела в темноту. Не попал! И, поддавшись инстинктам, я бросился в погоню. Однако, выскочив из оврага, споткнулся и упал.

Я рухнул в перепрелую листву и чудом не ударился лицом об крупную корягу.

Снова вокруг воцарилась тишина. Ни шороха, ни звука. Только холодный ночной лес и снег.

Прислушался. Ничего. Ни воплей, ни топота шагов. Плохо. Кажется, ушел неведомый и незваный ночной гость.

Поднявшись и, постояв пару минут, я направился обратно. Осторожно ступал по палой листве, ствол автомата обшаривал окрестности, и я старался услышать хоть что‑нибудь. Но все бесполезно. Тишина. Давящая, тревожная и гнетущая. Потому что воришка неподалеку. Нет шуршания мелких зверушек, а есть лишь темные высокие деревья и человек с оружием.

— Эй, ты кто!? — окликнул я бродягу.

Он не отозвался. То ли затаился, то ли боялся, что на голос прилетят пули.

— Ну и хрен с тобой! — снова я подал голос. — Сунешься, подохнешь!

Нет ответа. Ладно. Я вернулся в овраг и обомлел. Рюкзака и спального мешка не было. Пока я гонялся за воришкой, другой ночной бродяга украл мои вещи.

— Суки! Мать вашу! — прошипел я и, понимая, что прямо сейчас найти дикарей не удастся, опять забрался в выемку под обрывом и постарался не нервничать.

Вот только совсем без нервов обойтись не удалось. Меня обвели вокруг пальца и обокрали. Оружие, правда, сохранил. Но все снаряжение, припасы и вещи исчезли. Без запасов выжить в лесу сложно и выход один. Дождаться утра и найти воришек. Любой ценой отыскать сволочей и вернуть свое, а потом наказать бродяг. Иначе никак. Либо я, либо они. И пусть я не следопыт, кое — какой опыт в лесном поиске у меня уже имелся.

Ночью было прохладно, и утро я встретил, свернувшись в клубок. В голове невеселые думы, и чего я только не передумал. А что если мой выстрел слышали охотники на зубров? А вдруг они уже рядом? А сколько воров, которые меня обокрали? Не знаю. Минимум двое. И кто они? Неизвестно. Из всего этого вывод — надо быть осторожнее.

И вот, наконец, рассвет. Первые лучи зимнего солнца упали на лес, и я вышел в поиск.

Следы нашел сразу. Ночные бродяги, которых, действительно, оказалось двое, пытались петлять и путать следы. Но делали это очень неумело. Настолько, что я шел за ними легко и вскоре оказался на кабаньей тропе, где обнаружил четкие отпечатки обуви. Кроссовки. Размер примерно тридцать седьмой или тридцать восьмой. Подошва рифленая, хотя и сильно потертая. Значит, меня обокрали подростки, женщины или карлики. И что характерно, они не местные, либо где‑то добыли произведенную на фабрике обувь.

Двинулся дальше. Оружие готово к применению. Взгляд скользил по тропе и кустам вокруг, как бы в ловушку не угодить. Однако обошлось. Мои обидчики не сумели устроить западню, или не додумались до этого.

Через полчаса я вышел к поляне с родником, и невдалеке от тропы находилась старая избушка. Не на курьих ножках, как можно подумать, а что‑то вроде заброшенной сторожки. И вокруг много знакомых следов. По — прежнему, двух человек.

По заснеженному кустарнику приблизился к избушке. Замер. Прислушался. Голосов не слышно.

Еще немного прошел. Если кто‑то есть внутри, меня они не видели, так как окна — бойницы затянуты кожей, а щели забиты сухой травой и мхом.

Опять несколько шагов и снова остановка. Терпение. Главное, не торопиться. Принюхался и уловил запах дыма. Он шел из строения.

«Входить или еще немного подождать? — спросил я себя и сразу же ответил: — Тянуть нечего. Надо входить».

Тихо — тихо, подкрался к двери. Так себе преграда. Грубые доски прогнили, есть дырки и виден отсвет от очага, а так же заметно, что изнутри ее подперли бревном.

Вдох — выдох! Вдох — выдох! Успокоился. Пора!

26

Резко ударив плечом в дверь, я сбил бревно и влетел внутрь. Ствол смотрел вперед, а палец на спусковом крючке. И тут же бешеный окрик:

— Лежать! Не дергаться! Всех завалю, мать вашу! Одно движение и стреляю!

Сопротивления никто не оказал. Некому.

Передо мной, склонившись над очагом, две женщины. Грязные. Оборванные. В дешевых синтепоновых куртках. Длинные волосы давно не мылись и завязаны на затылке узлом. У одной в руках мой котелок и в нем какое‑то варево. А у другой запасной нож из рюкзака и тушка белки. В глазах воровок дикий испуг и какая‑то обреченность.

— Лежать! — снова выкрикнул я и сделал шаг вперед.

Выронив котелок, одна женщина упала сразу, а вторая опускалась медленно, словно у нее болел бок, и попыталась спрятать украденный нож.

Миндальничать, и играть в благородного джентльмена некогда. Не время и не место. Поэтому действовал грубо.

Еще один шаг вперед и толчок ногой в бок женщины, которая прятала клинок:

— Брось! Брось, кому говорю!

Вскрикнув, воровка отбросила нож в сторону и, убедившись, что непосредственной опасности нет, я огляделся.

Жилище убогое и заметно, что в избушке давно никто не жил, а женщины появились здесь случайно. Есть лавка и на земляном полу старая медвежья шкура, которая служила воровкам постелью. Посуды, кроме моего котелка, нет. Очаг грубый, времянка без трубы.

В общем, ничего интересного и взгляд снова сместился на женщин. Куртки, грубые штаны, а на ногах потерявшие форму кроссовки, не самая лучшая обувь для зимнего леса. Лица изможденные. Под глазами синяки. Старые, если судить по желтизне. Обоих били, может быть, шесть — семь дней назад. А кроме этого у одной, явно, непорядок с ребрами, слишком зажималась. Сколько им лет определить трудно, слишком чумазые и неухоженные. От двадцати до сорока.

Подобрав нож, я присел на лавку, положил АКМС на колени и начал допрос:

— Вы меня понимаете?

Не поднимаясь, они переглянулись, и мне ответила та, которая пыталась спрятать нож:

— Да.

— Отлично. Как вас зовут?

— А подняться можно?

— Нет.

— Бить будешь или насиловать?

— Здесь я задаю вопросы. Надо будет, ударю и не посмотрю, что женщины. Пока я к вам по — хорошему. Начнете юлить, получите. А насчет насилия интереса нет, не моя тема. Расскажите обо всем честно, отпущу. Ясно излагаю? Доступно?

— Ага.

— Тогда жду ответа. Кого и как звать?

Краткая пауза и женщина сказала:

— Меня Лиза зовут, а подругу Анжела.

— Как вы здесь очутились?

— Из Кистеневки бежали.

Вспомнив карту, я прикинул местоположение Кистеневки, небольшого вольного поселения на окраине каменецких владений. Отряд Романтика проходил через эту деревушку по пути в Вольск. Километров сто от затерянной в лесу сторожки, а то и больше. Если женщины оттуда и синяки им поставили там, то шли они в хорошем темпе. Впрочем, пока это неважно.

— Я про другое. Как вы оказались в этом мире?

— Выехали с друзьями на природу. Пикник, шашлык, ночные купания. А потом туман и мы тут.

— Где это произошло?

— Недалеко от Воронежа.

— Сколько вас было?

— Шестеро. Три парня и нас, девчонок, трое. На двух машинах выехали.

— И что потом произошло?

— Мы растерялись. Не могли понять, где оказались. Кругом лес, дорог нет, мобильники не работали. А потом на нас вышли местные. Кольку, мужика моего, убили, а остальных повязали и привели в Кистеневку.

— Давно это произошло?

— Полгода назад. Летом. Точно не знаю, счет дням потеряли.

— Местные на вас специально вышли?

— В смысле?

— Они знали, где вас искать?

— Знали…

— Давно в этой избушке?

— Вторые сутки.

— С боком что?

— Ночью на сук наскочила. Наверное, ребро треснуло.

— Дикарей видели?

— Нет.

— А почему убежали из Кистеневки? Вы ведь убежали?

— Да, мы сбежали. Сил не было терпеть издевательства. Мужиков деревенских обслуживать, никому не пожелаешь. Иногда по пять клиентов в сутки. Марьянка, подружка наша, не выдержала, повесилась. Они не люди, а звери. С пришлыми, кто из города, или повольниками, заискивали, а нас в отдельной избе держали и по очереди заходили. Скоты!

— А мужики ваши где?

— Сельские их продали… Говорили, что в Каменец отправили…

— Так — так. А вы как смогли сбежать?

— Паренек один помог. Он на Анжелку запал, а потом за стену вывез и отпустил. Сначала хотел с нами уйти, но не получилось. Его заметили и назад завернули, а мы ждать не стали и сбежали.

— И куда направлялись?

— К горам. Слух был, что где‑то пещеры есть, и там племя, которое всех принимает. Только добраться нелегко. Лесовики могут поймать, а потом за выкуп или оружие селянам вернуть. А еще зверье дикое может сожрать.

— Как додумались меня обокрасть?

— Мы белку — подранка сбили. Начали разделывать и тебя заметили. Выйти побоялись, решили украсть рюкзак.

— А не могли подумать, что я за вами пойду?

— Нам все равно уже… Без еды долго не протянем… И куда идти не знаем…

— Понятно.

Вопросов у меня было много, и я спрашивал, спрашивал и снова спрашивал. До тех пор, пока Лиза могла отвечать. А когда она устала и попросила пить, я разрешил женщине напиться и задумался.

В отличие от меня девчонкам не повезло. Они с самого начала оказались внизу социальной лестницы и стали наложницами кистенецев, которые по местным законам ни в чем не виноваты. Кистеневка вольное поселение под протекторатом Каменецкого княжества. Поэтому, обратив потеряшек в рабов, фермеры ничем не рисковали. Тут все просто. Но встает извечный вопрос — что дальше?

Больше меня в избушке ничто не задерживало, и я собрал свои вещи. Мои припасы воровки ополовинили. Но не убивать же их за это? Были бы мужики, тогда все иначе, пуля в лоб. А этим бедолагам и так досталось.

Закинув рюкзак на плечи, я направился к выходу и услышал голос Лизы:

— Ты уходишь?

Мне надо было промолчать, но я отозвался:

— Да.

— А мы… Как же мы?

Я пожал плечами:

— К вам у меня претензий нет. Делайте, что хотите.

Краткая пауза. Я уже на пороге и снова женский голос, жалобный и тоскливый:

— Не бросай нас…

Наверное, следовало оставить им остатки продовольствия и запасной нож, а затем уйти. Но я не смог. Еще раз обдумал ситуацию и сказал:

— Ешьте и собирайтесь. Пойдете со мной.

Куда идти и кто я такой, они не спрашивали. Видимо, силы беглянок, как физические, так и душевные, были на исходе…

Покинув избушку, мы продолжили движение на север. Вечером я подстрелил молодого подсвинка и у нас был пир. А на следующий день добрались до границ Преображеского анклава. По крайней мере, я на это надеялся и верил, что подаренная Кольцом карта меня не подвела.

С опушки леса мы разглядели припорошенные снежком квадраты вспаханных полей, одиночные строения, обнесенный частоколом поселок вдалеке и хорошую грунтовую дорогу. Еще заметил вдалеке легковую машину темно — зеленого цвета, на мгновение выскочившую на бугор, а потом караван из пяти телег. Опять же, если верить карте, невдалеке город Александровск.

«Как выйти к людям?» — такой вопрос волновал меня, но вскоре все разрешилось само собой, так как представился удобный случай легализоваться.

Невдалеке от основной дороги находилась вспомогательная, которая уходила в лес и вела к вырубкам. Наверное, сюда выезжали рабочие бригады на заготовку дров. И с одной такой бригадой я столкнулся. Четверка вооруженных обрезами и длинными ножами молодцев, по внешнему виду крепких фермеров, а с ними десяток рабов, жалких и забитых доходяг.

— Костра не зажигать. Ждите меня здесь и никуда не уходите, — обратился я к Лизе.

Замерзшая девушка, кутаясь в медвежью шкуру, прихваченную из лесной избушки, постукивая зубами, отозвалась:

— П — п-понятно… А что делать, если ты не вернешься?

— Идите к людям. Там всякое может быть. Но в лесу вам точно конец.

Девушка кивнула, а я шмыгнул в лес и направился к вырубке.

Лесорубы пришли в лес пешком. После чего парни — охранники раздали работягам топоры и оставили на посту одного товарища. Один присматривал за лесорубами, а трое отошли в чащу, остановились возле ручья, где их никто не видел, и стали разговаривать. Явно, на какую‑то конфликтную тему, потому что молодцы махали руками, спорили и порой хватались за оружие.

Прикрываясь кустарником, я скинул рюкзак и подобрался поближе. Юноши меня не заметили, слишком увлеклись выяснением отношений. Поэтому у меня получилось встать за стволом массивного дуба и подслушать разговор.

— Валька, я тебе еще раз говорю, не ходи к Зойке, — с нескрываемой злобой в голосе, прошипел один крепыш.

После этих слов он покосился на второго приятеля, такого же пышущего здоровьем молодого верзилу, который отличался от товарищей пятнистым бушлатом, а потом надвинулся на третьего, коему и были адресованы слова. Он хотел запугать его и психологически подавить. Но третий, Валька, из всех охранников самый худосочный, стройный темноволосый юноша в новеньком зеленом ватнике и добротных ботинках с высоким берцем, не испугался. Наоборот, он усмехнулся и ответил:

— Ты как хочешь, Игнат, а Зойку я тебе не отдам. Любит она меня, а тебе дали от ворот поворот, вот и бесишься.

— Это твое последнее слово?

— Крайнее.

Снова Валька усмехнулся и допустил ошибку. Парень отвернулся от соперника, а тот долго не думал. Он ударил Вальку прикладом обреза по голове, и юноша упал, словно подкошенный.

— Ты чего наделал!? — воскликнул второй.

Игнат обернулся к нему, схватил за плечи и сильно встряхнул:

— Минька, заткнись! Ты мне брат и должен всегда прикрывать спину родственника! Или от хороших харчей забыл про это?

— Нет, не забыл… — Минька сделал шаг назад. — Но ты ведь хозяйского сына ударил… Чего теперь будет?

— А ничего не будет. Я его сам добью, а потом скажем, что Вальку дикари убили. Мое слово и твое. Нам поверят.

Минька засомневался:

— Ну… Если так… Тогда, может быть…

— Вот и все.

Игнат подобрал возле ручья крупный булыжник и собрался еще раз ударить своего соперника. На этот раз, прикончить Вальку. Но я был рядом и вмешался.

— Молодые люди, — передергивая затвор автомата, я вышел из укрытия. — Камень опустите, и за оружием тянуться не советую. Одно движение и стреляю.

На мгновение Минька и Игнат замерли. После чего осторожно положили на землю оружие, и я допустил небольшую оплошность, приблизился к ним на пару шагов. И вот тут, понимая, что отступать некуда, братья бросились на меня.

Игнат, прыгнул, словно хотел вцепиться в горло. Однако я отступил. Убивать охранников, пока они не схватились за огнестрелы, не стоило. Нужны свидетели. Поэтому, когда Игнат промахнулся и приземлился, я ударил его прикладом в челюсть.

Хрустнула кость и он отлетел в сторону. Можно добивать. Однако ему на помощь подоспел Минька, у которого в руках был длинный тесак.

Пригнувшись и размахивая перед собой длинным клинком, парень оскалился, будто дикий зверь, и просипел:

— Зря ты в наши дела вмешиваешься, наемник. Ой, зря…

Мы закружили один напротив другого, и Минька сделал пару пробных выпадов. Дурак он, ведь я мог выстрелить в любой момент. Но, может быть, крепыш считал, что у меня нет патронов или шел в атаку от отчаяния. Не суть важно. Я был немного опытней и смог его подловить.

— Получи! — на выдохе парень сделал еще один выпад, а я увернулся и ударил его стволом в лицо.

«Коротким коли!» — пронеслась в голове команда штыкового боя, и Минька, обливаясь кровью, упал.

— Получи, баран! — ботинком я ударил парня в голову, контрольный, так сказать, и он потерял сознание.

— Хана тебе! — услышал я позади и отскочил в сторону.

Отпрыгнул вовремя, так как Игнат схватился за обрез. Опасный момент. Однако у него тоже ничего не вышло. Парень попытался выстрелить, но не успел. Мой автомат выплюнул пулю раньше, и у него подломилась нога. Я попал в коленную чашечку. Последний противник свалился, и я подобрал обрезы. Только это сделал, как очнулся Валька.

Встряхивая головой, юноша приподнялся и спросил:

— А что здесь происходит?

27

Чистая комната. Возле окна с настоящим стеклом, по местным меркам это шик и признак богатства, стол. И на нем все, о чем только может мечтать человек, который вышел из леса. Есть мясо, вареное и копченое. Хлеб, черный и белый. Жареная колбаска. Сало. Квашеная капуста. Моченые яблоки. Маринованный лук и чеснок. Салаты. А помимо этого в центре трехлитровая бутыль с самогоном. Так что набивай брюхо, выпивай и радуйся.

Однако я не торопился. Все‑таки не бродяга какой, не умеющий добыть себе пропитание. И не алкаш, чтобы сразу на дармовое спиртное набрасываться. Для меня важнее разговор с тем, кто накрыл этот стол, а выпить и закусить всегда успею. Поэтому я смотрел на невысокого бородатого мужика, который расположился напротив, и пытался понять, что он как человек. А тот, в свою очередь, наблюдал за неожиданным гостем и тоже раскладывал собеседника на составляющие.

Кто передо мной? Кондратий Федорович Самохвалов, потомственный фермер Преображенского анклава собственной персоной. Он отец Вальки, паренька, которого я спас, и крепкий хозяин. По меркам цивилизованного общества, которое осталось в другом мире, Самохвалов, конечно, сволочь и эксплуататор. У него свои поля, амбары, склады, стада коров, свинарники, пасеки, работники и рабы. Подневольных немало, почти сорок душ, и отношение к ним скотское. Это вещи, движимое имущество. А Кондратий Федорович полновластный владелец этих людей. Захочет, убьет раба, и никто слова поперек не скажет, а проявит милость, может вольную дать.

Кстати, когда‑то он дал вольную отцу Игната и Миньки. И с той поры они, подобно своему родителю, наемные работники Самохвалова. Все равно идти некуда, разве только в Александровск, главный город Преображенского анклава. И братья собирались уйти, чтобы стать городскими стражниками или пограничниками, но Игнат запал на Зойку, девчонку из другой работной семьи. Поэтому тянул время. А девушка, не будь дурой, уходить от Самохваловых не хотела. Что ей в городе делать? Правильно, нечего. Игнат сегодня рядом, а завтра в пограничных разборках сгинет. А Валька Самохвалов, хоть и шестой сын хозяина, то есть не наследник, все равно партия выгодная.

Из‑за этого между парнями, которые раньше дружили, началась ссора. Она едва не привела к смерти Вальки, но ему повезло. Я его спас и теперь находился в гостях у Кондратия Федоровича.

В общем, вот с таким человеком меня свела судьба. А кого видел перед собой он? Молодого повольника, который вышел из леса, обстрелянного бойца с оружием. Он выручил младшего сына и пока ни о чем не просил. Это хорошо. Однако есть одно «но». Я пришел со стороны Каменецкого анклава, отношения с которым в последнее время осложнились, и со мной беглые рабыни. Отсюда тема для предстоящей беседы.

Я это понимал и в тысячный раз напомнил себе про осторожность. В мире, где я оказался, человеческая жизнь стоит дешево. Без поддержки одиночка никто, и тот факт, что я спас Вальку, не является гарантом моей неприкосновенности. Кто его знает, этого Кондратия? Вроде бы относительно честный человек, но что у него на уме неизвестно. Сейчас маякнет своим работничкам, половина из которых открыто носит оружие, и конец моему путешествию. Дубинкой по башке приложатся и колодку на шею накинут, а потом вперед, с мотыгой наперевес канавы рыть. Так что надо быть начеку.

Словно угадав мои мысли, Кондратий усмехнулся и кивнул на стол:

— Ешь, человече, угощайся. Отравы нет и зла в этом доме тебе не сделают. Пока сам пакость какую не учинишь. Мое слово тому порукой.

— Верю, — кивнув, я наколол на вилку кусочек колбаски, покосился на свое оружие и имущество, которое находилось рядом, и отправил вкусняшку в рот.

— Нравится? — спросил хозяин.

— Очень.

— Моя жена делает. Ни у кого таких колбас нет. Но не об этом речь. Давно ты здесь оказался?

— Три месяца уже.

— А где очутился после перехода?

— На левом берегу Тихой.

— Потом к каменецким повольникам примкнул?

— Да.

— И повоевать успел?

— Довелось пострелять.

— А в наши края зачем пришел?

— К ведьмаку иду.

— Наверное, хочешь стать его учеником?

— О чем ты? — я не понял Самохвалова.

— Ну как же… — он усмехнулся. — Каждую зиму Вадим Рысь, самый старый ведьмак Перуновых гор, набирает учеников. Разве ты не ради этого к нам через зимние леса пробирался?

— Нет. Я по личному делу. Как мне к ведьмаку попасть, не подскажешь?

— Это не тайна. Его острог за Александровском, в дне пути. Про это всем известно и если ты туда собрался, вскорости можешь пойти с моим караваном. Я ведьмаку продовольствие поставляю. Летом и осенью овощи, фрукты и рыбу. Зимой солонину и мясо.

— Отлично. С караваном идти лучше.

— Но перед этим придется отметиться у пограничников. У тебя документы есть?

— Каменецкое удостоверение подойдет?

— Вполне. Завтра начальника заставы в гости позову, он все сделает. А если в Александровске или по дороге спросят, кто ты и откуда, скажи, что мой гость. Меня многие знают. Треть городских мой харч наяривает и нахваливает. Без Кондратия Федоровича им никак. С голоду не подохнут, но пояса затянут.

— Благодарю.

— Пока не за что. Давай выпьем по пятьдесят капель. Не пьянства для, а ради сугрева и поддержания тонуса.

Он разлил по стопкам самогон, и мы выпили. После чего беседа продолжалась.

— Гляжу, у вас тут спокойно, — сказал я.

— Нас преображенцы берегут, справные вояки. Да и ведьмак со своими учениками помогает. Опять же горные племена с нами в дружбе. Так что если и приходит беда, то от реки, со стороны Ольгинска. Но прежде, чем враг до нас доберется, ему надо крепость взять и пару укрепрайонов сжечь. А это очень даже не просто.

— Понятно. А почему ваш анклав называется Преображенским?

— Так это от гвардейцев, которых император Александр Второй в наши края переселил. Одним махом семьсот человек с оружием, пушками и припасами на Кромку перешло. Думали форпост здесь построить. Но какой форпост, если люди могут только в одну сторону перемещаться? Со временем, преображенцев перестали поддерживать, и они основали город Александровск. Благо, рядом медные выработки есть и уголек, а дальше в горах серебро найти можно.

— И твоя семья с гвардейцами пришла?

— Нет. Мы, Самохваловы, еще до прихода преображенцев в этих краях обосновались. Так что я потомственный житель Кромки, уже в шестом поколении. Мои предки здесь все начинали. На пустом месте. Вот кому тяжко пришлось. А я уже привычный. Поэтому все получается. И болячек не боюсь, иммунитет к ним. И с вояками городскими ровно живу, кушать все хотят. И с горцами не ссорюсь, даже торгую порой, хотя я для них человек чужой. И большое нашествие пережил. И налеты бандитов. Много чего было, но я привычный.

— А ведьмак почему именно в этом анклаве живет?

— Он, как и моя семья, тут еще до преображенцев был.

— Как это? — я удивился. — Выходит, что ему больше ста лет?

— Если быть точным, сто девяносто восемь, — Самохвалов улыбнулся.

— Что‑то мне не верится.

— А это уже дело твое. Хочешь верь, а хочешь нет. Но это факт.

— И что, каждый год он берет учеников?

— Последние сто лет каждый год.

— И много желающих?

— Очень. Только берет он не всех. Далеко не всех. Из сотни только три — четыре человека становятся его учениками и единицы доходят до конца обучения.

— А почему так?

— Вадим Рысь суровый человек, хотя многие считают, что он далеко ушел от простых смертных и не может так называться. Поэтому его ученикам тяжко. Помню, мой дядя Дмитро, лучший охотник, какого я знал, отправился к ведьмаку. Я тогда совсем кроха был и завидовал ему. Хотел быть, как он, и очень радовался, когда узнал, что Дмитро стал учеником Вадима. А потом через полтора года дядю привезли обратно, с пробитой головой. До сих пор неизвестно, что произошло, но, поговаривают, что он не выдержал назначенное ведьмаком испытание, ошибся и погиб.

— А каков срок обучения?

Самохвалов пожал плечами:

— По — разному. Слышал, что Яросвет стал ведьмаком через три года, а Боромир через двенадцать.

— Интересно. А по возрасту учеников не отсеивают?

— Нет.

— Понятно.

— Раз понятно, давай еще выпьем, в этот раз за спасение моего младшего. Хоть и дурак наивный, едва голову из‑за девки не потерял, а родная кровиночка.

Хозяин снова разлил по стопкам самогон. Мы чокнулись и выпили. Крепкий алкоголь прокатился по пищеводу, согрел меня, и захотелось спать. Однако беседа важнее и, закусив, я продолжил расспросы:

— Кондратий Федорович…

— Ась? — Самохвалов вопросительно кивнул.

— Может, не мое дело, но хочу спросить. Что с Игнатом и Минькой сделаешь?

Он поморщился и слегка махнул рукой:

— Все уже сделано. Игната пристрелили, и он свиньям на корм пошел, а Миньке сухожилия подрезали, и завтра в город отвезут, на рынок.

Это было сказано с таким равнодушием, что мне стало не по себе. А когда я представил, что мясо, которым только что закусывал, недавно жрало человечину, к горлу подступила тошнота. И чтобы не опозориться, я закинул в рот капусту, прожевал и посмотрел на Кондратия. Он улыбался, наверное, понимал, что мне не по себе, и поинтересовался:

— Про свининку подумал?

— Да.

— Не боись. У меня на столе мясо чистое, на траве, на рыбе и зерне выкормленное.

— А «грязное» кому?

— Кому надо. Есть покупатели.

— Ясно.

Кондратий повел плечами:

— Ладно. Тебя сейчас отдыхать отведут. Если есть важные вопросы, спрашивай сразу, а то потом недосуг будет.

— Скажи, Кондратий Федорович, куда мне девок, что со мной пришли, пристроить? Совет нужен.

— Они твои рабыни?

— Нет. От каменецких сбежали. Воли хотели и едва не погибли. Я их пожалел и с собой взял.

— Так — так, — он поджал губы и нахмурился: — Плохо. Баба без документов и без мужика ничья. Она вещь, которую можно продать. Поэтому, если хочешь им добра, пограничнику скажи, что они твои рабыни.

— А потом что?

— Дашь вольную и оставишь у меня. Или в город отправь. Иного выхода нет. Хотя ты можешь и дальше вести их за собой.

— Нет. Они для меня обуза.

— Тогда делай, как я говорю. Уяснил?

— Вполне.

— Тогда ступай, гость дорогой. Завтра, может, еще пообщаемся.

Покинув стол, я подхватил рюкзак и карабин. После чего вышел во двор.

Все хозяйство Самохвалова перед глазами. Избы хозяина и его старших сыновей. Поварня. Бараки для работников и рядом сараи, в которых проживали рабы. Далее конюшня и коровник, а за ними свинарники. А вокруг огромного подворья высокая ограда из бревен и вышки, на которых дежурили часовые. Хорошо устроился Кондратий Федорович, надежно.

Неожиданно я услышал женский плач. Он доносился от хозпостроек и когда подошел угрюмый Валька, который должен был проводить меня в гостевую избу, я спросил его:

— Кто это плачет?

Парень насупился, слегка потемнел лицом и ответил:

— Мать Игната и Миньки плачет.

Вот так бывает. Кто‑то спасся, а кому‑то от этого плохо.

Валька проводил меня в избу, которая предназначалась для гостей. Девушки были здесь, чистые и одетые в простые, но добротные платья местных крестьянок. И первый вопрос, который мне задала Лиза, был легко предсказуем:

— Что с нами дальше будет?

Я устал и был под хмельком. Поэтому хотел только покоя, чтобы меня никто не дергал. Однако следовало ответить, и я сказал:

— Через пару дней получите свободу и делайте, что хотите.

— А ты чем займешься?

— Дальше пойду.

— Мы с тобой, — заявила Лиза.

— Ошалели? Я вам не муж и не родственник.

— Но ты же позаботился о нас.

«Почему так? — промелькнула мысль. — Делаешь доброе дело и люди, которым помог, пытаются сесть на шею? Неизвестно».

— Я вам ничего не должен. Точка. Разговор окончен.

Девушки переглянулись и больше ничего не сказали, а я упал на кровать в дальнем углу, спрятал под подушку пистолет и практически сразу заснул.

28

Самохвалов не подвел. Он уладил все формальности с пограничным чиновником, а затем, снабдив меня припасами, вместе с обозом отправил в Норброд, резиденцию ведьмака Вадима. В общем, Кондратий Федорович проявил себя с самой наилучшей стороны, за что ему от меня благодарность, и проблема возникла только одна, с девушками. Беглянки решили, что я и дальше должен заботиться о них. Они даже ко мне в постель пытались залезть. И хотя у меня давно не было женщины, я отказался. Скажу честно, побрезговал. Понимал, что не по своей воле Анжела и Лиза обслуживали десятки деревенских мужиков. Но поделать с собой ничего не мог. После чего дал обоим вольную и оставил у Самохвалова. Отныне каждый сам за себя. Повезет девушкам, выйдут замуж и нарожают детей, а нет, тогда дорога одна, в бордель, скрашивать досуг воинов Преображенского анклава.

До Норброда, острога на берегу реки Норска, добрались за двое суток, без происшествий и приключений. Миновали ворота, которые охранялись суровыми стражниками, верными слугами ведьмака, и расстались. Обоз из пяти саней направился к складам, а я, спрыгнув с телеги, попрощался с мужиками и взвалил на плечи рюкзак.

Фермеры повернули в проулок, а я двинулся в центр поселка, где находились постоялые дворы. И пока шел, осматривал местные достопримечательности.

Что можно сказать про острог, по сути, небольшой городок? Дома из бревен, теплые, но неказистые и прижаты один к другому. Люди одеты в легкие полушубки, кто обеспечен. А бедняки, кто в чем. Оружие почти у всех. Огнестрелов много, а помимо того у каждого свободного человека есть холодное оружие, сабля, меч, лук, шестопер или кинжал.

На меня оглядывались. Поселение небольшое, человек на пятьсот — шестьсот, а тут новое лицо. Однако я не обращал на это никакого внимания и не дергался.

До постоялого двора, который назывался «Тихая гавань», добрался быстро. Вошел в двухэтажный барак, домом строение назвать было трудно, и оказался в просторном обеденном зале.

Широкие столы и лавки. Свет дневной, хотя и тусклый, проникал в помещение сквозь окна. Осмотрелся и не увидел ни одного человека.

— Эй! Есть кто?

На мой зов откликнулся худощавый бородач в белой рубахе навыпуск, который вышел из темного угла:

— Чего надо?

— Ты хозяин?

— Он самый.

— Мне комната нужна.

— Общая или отдельная?

— Отдельная.

Он смерил меня долгим взглядом и сказал:

— Что‑то я тебя не знаю.

— А я здесь впервые.

— Понятно. Есть комната. За сутки десять «маслят» или серебряный рубль. Медные монеты не принимаем.

Цена была нереальной. Серебро у меня имелось, как и десять патронов. Но следовало поторговаться, и я покачал головой:

— Не надо меня обманывать. Расценки известны. Пять «маслят». И с тебя обед.

Хозяин усмехнулся:

— Ладно. Но «маслята» вперед.

— Само собой.

Я передал ему пять пистолетных патронов и хозяин обернулся:

— Верка! Проводи постояльца в третий номер!

Появилась полная девчушка в цветастом платье и засаленном переднике. Она двинулась на второй этаж, а я последовал за ней и вскоре оказался в своей комнате.

Крохотная каморка. Кровать, шкаф и столик. Узкое окно, словно бойница, затянуто бычьим пузырем. На полу узкий коврик. Дверь можно запереть на засов изнутри, а снаружи вешался навесной замок. Ключ есть у меня и у хозяина, который гарантировал, что мои вещи никуда не пропадут.

В общем, место тихое и относительно спокойное.

Оставив в каморке рюкзак, я спрятал под куртку пистолет, и решил прогуляться. Нужно навестить замок ведьмака и познакомиться с Вадимом. Это главная цель. Так чего время тянуть?

Я покинул постоялый двор, свернул на соседнюю улицу, пересек площадь и оказался перед трехэтажным кирпичным зданием, которое было окружено высоким забором. Просто так внутрь не попадешь, тем более что железные ворота охранялись хорошо вооруженными воинами, а на крыше здания я разглядел пару «Утесов» и АГС.

— Кто такой? — меня остановили охранники, два бойца в одинаковом темно — зеленом камуфляже, вооруженные АК-74.

— Повольник из Каменца, — я показал удостоверение личности. — К Вадиму.

— По какому делу?

— Скажите, привет ему от разведгруппы «Сова» принес.

— Подожди.

Один охранник ушел, а второй спросил:

— Ты ведь не местный?

— Нет.

— Земляк, значит, — он расплылся в улыбке и задал новый вопрос: — Откуда родом, братиш?

— Подмосковье.

— А я из Москвы. Десять лет тут уже. Как там златоглавая?

— А что ей сделается? Стоит.

Боец хотел еще о чем‑то спросить, но появился его напарник и он осекся.

— За мной, — охранник взмахнул рукой. — Тебе повезло. Вадим здесь и велел привести гостя.

Меня провели в дом, в котором, как ни странно, имелось паровое отопление и электричество. В просторном холле еще один парный пост. Потом коридор и снова караульный. Меры безопасности хорошие и я прикинул, что в охране у ведьмака минимум полсотни воинов. Три смены по пятнадцать человек, плюс командиры. Это не считая тех, кто патрулирует острог и охраняет ворота. Однако солидно.

Сопровождающий замер перед дубовой резной дверью и постучал. Затем он заглянул внутрь и спросил:

— Разрешите?

Видимо, ответ был утвердительным, и он кивнул:

— Проходи.

Я оказался в кабинете, который был обставлен довольно таки экзотически. На стенах чучела животных и башка рогатой твари, наверное, черта. На полу толстые ковры с восточным орнаментом. В углу современный плазменный экран и DVD — проигрыватель. А сбоку длинного стола в удобном кресле расположился ведьмак Вадим.

Честно говоря, я ожидал, что увижу старца, бородатого и серьезного. Ведь Вадиму без малого две сотни лет, если местные не врут. Однако внешне ведьмак оказался моложавым мужчиной не старше тридцати лет. Светловолосый, скуластый, стройный. Одет в теплую горку. На поясе кобура, в которой находился «стечкин». Не дать и не взять, обычный повольник. Вот только взгляд… Взгляд у ведьмака необычный… В его глазах была мудрость, какая есть только у стариков, которые прожили длинную жизнь и могут поделиться своим опытом… Примерно такой взгляд был у моего покойного деда и неосознанно я слегка заробел…

— Проходи. Присаживайся.

Ведьмак кивнул на стул напротив себя, дождался пока я присяду и сходу стал задавать вопросы. Поначалу, самые обычные. Имя? Фамилия? Возраст? Откуда родом? Как оказался в этом мире?

Я отвечал честно, старался ничего не придумывать и говорил откровенно, чтобы потом не путаться. А через несколько минут ведьмак перешел к сути:

— Так что там насчет привета от группы «Сова»?

На стол легло письмо, и Вадим его взял. Он сразу стал его читать, значит, знал шифр, и одновременно с этим продолжал задавать вопросы. Как письмо попало в мои руки, и при каких обстоятельствах? Как умирала Жарова? Что она говорила? Где именно произошла встреча? Вопрос — ответ. Я рассказал все и когда дошел до возвращения в Лику, ведьмак остановил меня взмахом руки.

В этот миг перед глазами все поплыло. Но практически сразу меня отпустило. Моргнул и снова в норме. Вадим смотрел на меня и улыбался. Письмо лежало на столе и рядом с ним шеврон, который я непонятно каким образом вытащил из кармана.

— Ты в порядке? — ведьмак вопросительно кивнул.

Я прислушался к своим чувствам и ответил:

— Да.

— У тебя бывает так, что ты предчувствуешь беду?

— Случается.

— И часто?

— Раньше ничего подобного не было, а на Кромке часто.

— И как ощущения?

— В смысле?

— Голова потом не болит, тремора в конечностях нет?

— Ничего такого не было.

— Хм! — Вадим слегка повел шеей, словно его душил воротник рубашки, и спросил: — В ученики ко мне пойдешь?

Сразу в голове множество мыслей:

«Какой из меня ученик? Зачем он это сказал? Ловушка? Или что‑то другое? Почему именно я?»

— Пойду, — согласие вырвалось неосознанно.

Ведьмак был удовлетворен. Он слегка мотнул головой, усмехнулся и сказал:

— Через три дня приходи к моему дому. Если пройдешь испытание, станешь учеником. А сейчас ступай. Отдыхай и набирайся сил. Они тебе понадобятся.

Молча, я встал, развернулся и вышел. Ноги сами вынесли меня, и когда дверь захлопнулась, я прислонился к стене.

— Что, повольник, — рядом находился охранник, — поговорил с Вадимом?

— Поговорил.

— Долго вы с ним общались. Целый час. Не каждому такая честь.

«Какой час? — подумал я. — Минут десять. Максимум. Или я чего‑то не понимаю».

— Пойдем, — сказал сопровождающий.

Я двинулся по коридору к выходу и замер, потому что увидел негумана, который смотрел на меня из угла.

Рука метнулась к кобуре, но охранник схватил меня за руку:

— Успокойся. Это чучело змеелюда. Этих тварей еще иногда называют азурги. Слышал о них?

— Нет.

В самом деле, негуман был неживым, причем давно. Строение тела напоминало человеческое. Руки, ноги, пальцы, туловище. Серая кожа местами покрыта чешуей, а голова змеиная. Безволосый череп, вдоль шеи и на щеках снова чешуя, нос вогнутый и глаза с вертикальным значком.

Мерзость, конечно, и меня слегка передернуло. После чего, я посмотрел на охранника и спросил:

— Откуда это чудовище?

— С юга. Говорят, Вадим его лично добыл.

Сказав это, охранник слегка подтолкнул меня к выходу.

Покинув дом ведьмака, я попробовал утрясти в голове свои мысли и ничего не получилось. С одной стороны все просто и понятно. Я выполнил последнюю просьбу Жаровой и доставил письмо по адресу, а потом согласился пройти испытание и стать учеником ведьмака. А с другой стороны было во всем этом нечто неправильное, особенно в концовке разговора с двухсотлетним ведьмаком, который выглядит немногим старше меня. Ну, какой из меня ведьмак? Я не экстрасенс, не супербоец и не герой. Я самый обычный человек, как мне кажется, и никогда не собирался становиться профессиональным борцом, изничтожающим нежить, нечисть, вампиров и демонов.

Впрочем, вскоре я успокоился. Прогулялся по острогу, отдышался и решил, что нужно собрать больше информации о ведьмаке. Это для начала.

В конце концов, после полудня я вернулся на постоялый двор, где хозяин, Алексей Рубан, обещал меня покормить.

Рубан и его помощника Верка как раз накрывали на стол. На обед был отличный наваристый борщ, серый хлеб, пшенная каша с маслом и солидный кусок мяса, а вдобавок к этому литровая кружка свежего пива. В общем, угощение, по местным меркам, царское. Что и неудивительно, поскольку не всякий человек способен оплатить отдельный номер на его постоялом дворе.

Я поел, но покидать общий зал не торопился. За соседний стол присели два пожилых человека, судя по всему, купцы, и я прислушивался к их беседе.

— Слышь, Михалыч, а у тебя ведь дочка в Дымно живет… — сказал один.

— Да. Замужем за Костей Орловым. Ты его знаешь?

— Знаю. Хороший человек, хоть и скупой.

— В наших делах, торговых, без этого никак, Семеныч. Али я не прав?

— Прав, конечно. Только дочери твоей не позавидуешь. Говорят, в Дымно люди уже друг дружку едят.

— Врут. Сам посуди, откуда такие вести, если перевалы снегом завалило и связи с востоком нет?

— И то верно, — согласился Семеныч. — Однако же голод не тетка. До каннибализма недалеко. Я как вспомню, что у нас пятнадцать лет назад было, так потом покрываюсь. Ведь за малым до греха не дошло. Но уберегли нас высшие силы.

— Так и есть. Чудом спаслись. Если бы ведьмаки наемников не привели, взяли бы нас бесы и дикари.

— А вот тут не согласен. Не смогли бы дикари в город вломиться, силенок у них много, но оружия огнестрельного почти нет. А вот то, что половина горожан только уцелела бы, сие факт.

— Не будем спорить, тем более дело давнее и вспоминать про эти времена не хочется. Давай‑ка, лучше, по нашей теме говорить.

— Хорошо. Ты сколько денег Ирику дал?

— Двести рублей. А ты?

— Я вообще в этот рейд решил не вкладываться.

— Почему?

— Не верю, что в пещерах что‑то есть. И сильно сомневаюсь, что Ирик хотя бы половину своих бойцов назад приведет.

— Мороков боишься?

— Да. Они спят, и бойцы Ирика их разбудят.

— Чушь, Семеныч. Это сказки. И если бы они были, ведьмак сказал бы.

— А я уверен, что нет.

— Как знаешь, а я рискну. Больно прибыток хороший мерещится. Только представь, сколько добра может находиться в пещерах. А если там золотая жила, которую когда‑то князь Симеон разрабатывал?

— Золото, конечно, скорее всего, в горах имеется. Только горы они большие, а пещеры не изучены…

Прерывая разговор, купец оглянулся на меня и, видимо, толкнул товарища в бок. После чего они замолчали и я, понимая, что при мне они больше ничего не скажут, медленно допил пиво и направился к хозяину.

— Как обед? — Рубан улыбнулся.

— Благодарю. Вкусно и сытно.

— Может еще пивка?

— Угощаешь?

— На этот раз за плату.

— Тогда нет. Мне хватит. Лучше на пару вопросов ответь.

— Запросто.

— Я слышал, скоро ведьмак будет набирать учеников. Верно?

— Да.

— И много желающих соберется?

— Под сотню будет, а то и больше, и тебе повезло, что вовремя отдельный номер занял.

— И ведьмак устроит испытание?

— Обязательно.

— Что это будет?

Рубан поморщился:

— С виду все просто. Надо пройти между кострами…

— А на деле, что это?

— Не знаю. Я кандидатов потом спрашивал, и все разное говорили. Какие‑то видения… Призраки… А многие просто в ступор впадали и не могли ни единого шага сделать… Короче, ничего конкретного…

— А что с теми, кто испытание прошел и кого Вадим выбрал? Где они проходят обучение?

— Ученики живут в его доме, там пристройка имеется, а занимаются в доме. Только это в начале так. Потом ведьмак гонит своих учеников в горы и леса. Про это любой знает.

— А кто не прошел испытание, что с ними?

— По домам расходятся и некоторые потом снова счастье пытают.

— Ясно. А кто такой Ирик?

— Начальник дружины ведьмака.

— Но он не ведьмак?

— Нет.

Прерывая наш разговор, в зале появился очередной посетитель. Рубан пожал плечами и отошел, а я поднялся наверх и занялся чисткой оружия.

29

Большую часть своего времени я проводил в зале гостиницы. Общался с людьми, прислушивался к разговорам местных жителей и приезжих гостей. Копил информацию и вскоре сложил для себя общую картину, что такое Преображенский анклав.

Итак, основа анклава — преображенцы, потомки гвардейцев русского царя. Со времени переселения на Кромку их общество трансформировалось в закрытый клан профессиональных воинов. Раз в пять лет они избирают президента, которого называют Комендант, и он находится в Александровске, откуда управляет анклавом. Помимо преображенцев есть фермеры, горняки и кузнецы, охотники, пастухи и община ведьмака. Вадим Рысь местная знаменитость и непререкаемый авторитет, с которым советуется Комендант. Но в жизнь анклава он не вмешивается, хотя иногда привлекает для своих дел преображенский спецназ, пограничников и регулярные воинские соединения.

Численность населения Преображенского анклава, который прижат к Перуновым горам, но имеет выход к Тихой и держит несколько перевалов с восточной стороны, относительно невелика. Всего‑то семьдесят — восемьдесят тысяч человек, из которых около двух тысяч служит в регулярной армии, пятьсот пограничников и около сотни в спецназе. Городов и поселений тоже немного. Есть Александровск — столица. Ольгинск — речной порт и форпост на западе. Острожск — военно — тренировочная база преображенцев в горах. Медногорск — городок горняков, добытчиков меди и оружейников, которые производили взрывчатку, гранаты, винтовки и боеприпасы. А так же Норброд и три десятка укрепленных фермерских поселков.

Рабство не в почете, но оно есть. Контакты с другими цивилизованными анклавами поддерживаются. С островными общинами в Дананском море постоянный контакт. С алексеевцами отношения напряженные. С каменецкими с недавних пор, после того как княжеские сыскари стали давить на ведьмаков, тоже. С зеленогорцами дружба. С вольными городами Свалино и Дымно ведется торговля, в основном летом, потому что зимой провести через перевалы караван практически невозможно.

Связь с Землей у преображенцев имелась. Каждые два — три месяца, когда открывается односторонний портал, они отправляют на родину серебро и золотишко, драгоценные камушки и меха, а так же целебные зелья, которые варятся в общине ведьмака. Взамен получают оружие, амуницию, станки, инструменты, боеприпасы, средства связи, свежую информацию и незначительное количество горюче — смазочных материалов для нескольких бронетранспортеров и тягачей.

Конечно, по сравнению с Каменецким анклавом Преображенский более закрыт. Здесь не привечают беглецов и с подозрением относятся к повольникам. Однако это не блажь и не природная недоброжелательность, как мне объяснил Рубан, а необходимость. Преображенцы живут по своему собственному укладу и очень часто видят от соседей только зло. Мало того, что возле границ регулярно появляются разбойники, а через реку перебираются пособники демонов, так еще и алексеевцы шалят, и каменецкие шпионов засылают, а с востока приходят лихие люди. Поэтому местное общество для чужаков закрыто. Хотя меня это не касается. Во — первых, есть поручительство Самохвалова, которого в анклаве знают и уважают. А во — вторых, местным воинам, которые служат ведьмаку, дано указание относиться ко мне, словно к равному, об этом поведал начальник патруля, заходивший в гостиницу выпить пива. Так что мне здесь нравилось и чем дальше, тем больше. Особенно когда стали прибывать соискатели на ученичество у Вадима Рыси.

Кстати, о соискателях. Многие останавливались в гостинице, кто побогаче в отдельных комнатах, а остальные в общих номерах и пристройках, так что я на них насмотрелся. Люди разные. Были пожилые мужчины и совсем юные. Самому старшему, по моим прикидкам, около сорока лет, а младшему не больше десяти и его привезла мать. Воины, горняки, фермеры, охотники, мастеровые, союзные преображенцам горцы, чудом прошедшие пограничный контроль бродяги, горожане Дымно и Свалино, несколько выходцев из Каменецкого и Алексеевского анклавов, островитяне с Дананского моря и зеленогорцы. Кого только не было, и я задавал себе вопрос — почему они стремятся стать ведьмаками? А причины хоть и разные, но простые. Несмотря на замкнутый образ жизни и некоторые нелогичные с точки зрения обывателей поступки, вокруг ведьмаков сложился героический ореол. Для коренных жителей они пример, борцы со злом и ужасом, защитники человечества и колдуны. Вот люди и шли к ним. Кто‑то за силой и властью. Другие за романтикой. Иные искали сакральных знаний. Многие мечтали отомстить дикарям и демонам, которые повинны в смерти близких. А были и такие, кто являлся шпионом или пришел в Норброд от нечего делать.

По моим подсчетам, съехалось восемьдесят человек. Это только соискателей и только в предпоследний день, не считая сопровождающих лиц и зевак. Завтра ведьмак устраивает испытание, народ еще подтянется, и я решил, что тоже попытаю счастья. Хотя, насчет счастья, наверное, перебор. Я уже усвоил, что на Кромке ничего не дается за красивые глаза и если Вадим Рысь возьмет меня в ученики, это будет означать потерю свободы и выкладываться придется не на сто процентов, а на все двести.

Впрочем, сегодня все как обычно. Днем я бродил по Норброду, а вечером Рубан истопил баньку и был ужин.

Людей на постоялом дворе снова добавилось. Пара горцев в кожанках с племенными отметками. Несколько островитян, основным оружием которых были мечи. Имевшие характерное отличие в виде красной звезды на шапках зеленогорцы. Ну и прочие люди, принадлежность которых определить трудно.

Компания интересная. Есть за кем понаблюдать, кого послушать и с кем пообщаться. Поэтому я взял пива, присел в темном углу и стал рассматривать посетителей. У некоторых от алкоголя развязывались языки, а мне это и нужно. Чем больше услышу, тем лучше. Ведь информация лишней не бывает…

Тем временем в зале появились новые гости. Молодые крепкие ребята. Четверо. Одинаковые короткие полушубки, высокие сапоги и на голове у каждого широкополая шляпа. На мой взгляд, ничего особенного, но гости как‑то резко сбавили тон и притихли. Это не к добру. А еще я заметил, что у каждого парня кобура с пистолетом и она расстегнута, словно они ожидали нападения.

«Что‑то сейчас будет. Явно, не доброе», — промелькнула мысль, и я оказался прав.

Парни взяли пиво, и присели за стол рядом с островитянами, которые уже успели поднабраться. Молча, они сделали по паре глотков, а потом один из них, словно случайно, расплескал пиво, и оно пролилось на соседей.

— Осторожней, — стряхивая с куртки капли, сказал один из островитян.

— Нах пошел… — небрежно бросил парень.

— Чего ты сказал? — островитянин стал подниматься.

— Что слышал. Или тебе повторить? Так это запросто. Нах пошел.

Островитяне вскочили на ноги, а парни этого ждали и драку начали первыми. Четверо против троих. Притом, что остальные не вмешивались. Только Рубан схватился за травматический пистолет. Ну и я тоже решил вмешаться. Причем встал на сторону островитян. Почему? Все просто — мне не понравились хамоватые парни, о которых я ничего не знал. А еще я сидел рядом и в любом случае попадал под раздачу. Вот и влез в разборку, которая меня никак не касалась.

Без долгих размышлений, схватив кружку, метнул ее в голову ближайшего противника, который вытащил нож и хотел ударить островитянина в спину. Короткий полет и я не промазал. Кружка ударила его в голову, и он зашатался. После чего я подскочил к нему и кулаком врезал в челюсть. Классический хук. Резкий и быстрый.

Одним противником меньше. Однако легче не стало. Раздались выстрелы, и я подумал, что это стреляет Рубан. Но над головой просвистела пуля, явно не травматическая, и кто‑то закричал:

— Стражников зовите!

Я нырнул под стол и выхватил свой «макаров». В зале стрельба, крики и топот ног. В перестрелку включилось еще несколько стволов, и я подумал, что сейчас в гостинице будет долгий бой. Однако раздалась автоматная очередь и от двери закричали:

— Прекратить стрельбу! Кто дернется, открываем огонь на поражение!

Осторожно выглянув из‑под стола, я осмотрелся. На полу пара трупов, все из компании молодчиков, которые затеяли драку. Еще один совсем рядом, этого вырубил я. Четвертый зачинщик конфликта зажат в угол, укрылся за дубовой лавкой и выставил пистолет, кажется, револьвер системы Нагана. Гости спрятались и сидели тихо. Рубан за стойкой, уже без травмата, но с обрезом винтовки. Островитяне, на которых наехали, рядом. У одного в руках ПМ, у второго редкое для этих мест оружие, настоящая «беретта», а третий, постанывая, прислонился к стене. У входа местные стражники, три бойца с АКСУ.

— Всем оружие на пол! — снова закричал старший патруля.

Не знаю, что нашло на последнего уцелевшего стрелка, но он направил оружие на стражников. Даже выстрелить успел. Всего один раз. После чего они открыли ответный огонь.

Одиночный выстрел и три короткие очереди. Два человека упали. Стражник получил пулю в бедро, а дуралей с «наганом» десяток свинцовых желудей в грудь.

Снова все стихло. Больше никто не стрелял, и началось разбирательство, которое продлилось гораздо дольше, чем шла сама перестрелка. И в итоге прорисовалась следующая картина. Три заморских гостя, Карл Хродгейр, Юрий Карапетов и Владислав Обухов, граждане островной республики Танаис, прибыли в Норброд сегодня днем. Разумеется, к ведьмаку. Но не в ученики идти, а по какому‑то делу. Личности они известные, не в первый раз в Преображенском анклаве. Никому не мешали и никого не трогали. Мужчины крутые, но спокойные. Как обычно, остановились у Рубана. И вот появляются ребята из группы некоего Терри Бородача, профессиональные людоловы из городка Верея в устье реки Тихая, которые сразу затеяли ссору и открыли стрельбу. Понятно, что это было спланировано заранее. Но по какой причине они напали на островитян, неизвестно.

Таков общий итог. Раненого Владислава отвели к местной знахарке, а единственного уцелевшего людолова забрали стражники, которые пообещали провести расследование. Общий зал гостиницы практически опустел. Остались только островитяне и мы с Рубаном. После чего Хродгейр и Карапетов пригласили меня за свой стол. И я, конечно же, не отказался. Вот только поговорить не удалось. Едва познакомились, как снова появились стражники и, несмотря на поздний час, пригласили островитян в гости к ведьмаку.

30

— Если кто не готов проходить испытание или передумал, самое время отказаться.

Перед строем соискателей на ученичество у ведьмака, среди которых был и я, прохаживался худощавый блондин в полушубке и автоматом на левом плече. Звали его Ирик Бородин, и последние пять лет он был командиром местной дружины. Почему из сотен воинов ведьмак выделил именно его, неизвестно. Но я слышал, что Ирик пришел в Норброд из Алексеевского анклава, сразу попал на прием к Вадиму и после разговора один на один стал его доверенным человеком.

Впрочем, это всего лишь слух, один из многих, и сейчас это неважно. На площади перед домом ведьмака горели костры, шесть парных огней. Местные жители и зеваки в стороне, а перед огненным коридором более сотни соискателей. Как я уже говорил, люди собрались разные.

Ведьмак сидел в кресле перед воротами своего дома, а неподалеку находились его дружинники и все они были вооружены так, словно намечается серьезный бой. Практически у каждого помимо автомата или винтовки еще и гранаты, а пулеметы на крыше дома своими стволами смотрели на площадь. Так мало того, в домах по периметру мелькали блики от оптики, значит там снайпера.

— Итак, все готовы? — Ирик остановился и оглядел толпу.

Несколько человек отозвалось, и командир дружинников посмотрел на ведьмака. Вадим Рысь слегка кивнул. После чего Ирик махнул рукой:

— Первая пятерка на исходную.

Каждый соискатель имел бирку с номером. У меня сто двадцать третий номер, пойду в самом конце, и это хорошо. Можно посмотреть, как проходит испытание у других.

Пять человек вышли к первому костру и остановились перед чертой на грунте. Молодой островитянин, два местных фермера, преображенец и горец.

Все замерло. Над площадью воцарилась тишина, и люди смотрели на ведьмака, который, как мне показалось, мыслями был далеко от этого места. О чем он размышлял в этот момент? Гадать бессмысленно. И я спросил себя:

«А человек ли он?»

Версий о происхождении ведьмака Вадима в последние дни слышал много. Одни говорили, что он потомок древних богов, защитников человечества. Другие, что ведьмак продукт генетических экспериментов, которые проводили над людьми демоны, и он смог сбежать. Третьи утверждали, будто ведьмак потомственный воин какого‑то древнего языческого культа. А некоторые доходили до того, что Вадим чародей из мира, который вообще никак не связан с Землей и Кромкой. Кто прав и была ли хоть крупица истины в досужих домыслах? Я этого, разумеется, не знал. Для меня все проще. Появился реальный шанс стать в этом мире фигурой, которая что‑то значит, и я собирался этим шансом воспользоваться.

Снова ведьмак кивнул и пятерка начала движение. Первую пару костров прошли все. Ничего необычного. Вторую пару миновали только четверо, потому что островитянин, непонятно почему, резко остановился, словно увидел нечто страшное, а затем громко закричал и сделал шаг назад.

Островитянин, с ошарашенным взглядом, вернулся в исходную точку и к нему подскочили земляки, которые отвели его в сторону. А остальные продолжали идти.

Третья пара костров позади. Четвертая пройдена. И тут остановка. Люди, не сговариваясь, замерли. Они простояли на месте около минуты и трое покинули огненный коридор. Они проскочили между кострами и один за другим опустились на землю, будто их не держали ноги.

В коридоре остался только один человек, горец в кожанке, мой ровесник. Он смог побороть свою слабость и двинулся дальше. Этот соискатель миновал пятую пару костров и потерял сознание. Упал резко, лицом вниз, и в коридор вошли дружинники ведьмака, которые вынесли его на руках и отнесли к целителю.

Огненный коридор опустел. Первая пятерка не прошла испытание. Никто не добрел до финиша, и мне хотелось подойти к соискателям, дабы узнать, что они видели и с чем столкнулись. Однако покидать место нельзя, запрещено правилами, и я продолжал следить за другими пятерками.

Новая группа соискателей подошла к черте и по команде двинулась между кострами. За ней еще одна. И еще. Кто‑то шел в группе, а некоторые двигались сами по себе. Кто‑то сдавался после первой пары костров, но большинство покидало коридор после третьей и четвертой. А таких, кто прошел до конца и был встречен ведьмаком, оказалось всего трое. Десятилетний мальчишка, тот самый, которого привезла мать. Судя по всему, из преображенцев. Скуластый горец, суровый боец. И добродушный дядечка — это самое точное определение для румяного горожанина, по виду, торговца или пекаря. Остальные испытание провалили.

Тем временем настала очередь последней группы, в которой помимо меня еще три человека, потому что на полноценную пятерку соискателей не хватило.

— На исходную, — приказал Ирик и мы вышли к черте.

— Господи, помоги, — прошептал кто‑то из соседей.

— Заткнись! — зло прошипел другой.

Отмашка. Пошли. Что будет? Неизвестно.

Костер справа и слева. По телу прошла легкая дрожь, и более ничего.

Еще одна пара огней. Два моих соседа остановились. Но для меня, все по — прежнему. Никаких видений или призраков, о которых говорил Рубан.

Третья пара огней. Идем дальше.

Четвертая пара и крик последнего соседа:

— Бежим!

Выпучив глаза, он выскочил из коридора. Что‑то ему привиделось.

Пятая пара костров. Пламя пожирало смолистые сучья и слегка потрескивало, а в остальном все спокойно.

Я подошел к последнему рубежу и на миг остановился. Показалось, что если сделаю еще шаг, упаду в пропасть. Ощущения такие, словно передо мной глубокая яма.

«Отверни, пока не поздно», — произнес голос внутри.

«Ступай смело», — ему возразил второй.

— Была не была, — прошептал я и шагнул вперед.

Темнота. Ни видно ни зги и я падал в бездну. Полет быстрый и в животе комок. Но продолжалось это недолго, и спустя несколько секунд я оказался в теле другого человека, подростка. Его мысли стали моими. Его тело, словно родное. Его желания неотделимы от моих. Полное слияние и, как ни странно, комфорт. А затем меня накрыло видение…

Первым врагов почуял отец и, подняв голову к темным небесам, он завыл.

Протяжный волчий вой разбудил небольшой поселок и мужчины, хватая оружие, покидали дома и спешили на городскую площадь. Однако было поздно. Враги, охотники за головами, были повсюду. Закованные в броню, с круглыми щитами и острыми секирами в руках, они ворвались в глухую лесную деревню, и начался бой.

Вырвавшись из рук матери, по узкой лесенке я взобрался на крышу и сквозь щели видел все, что происходило снаружи.

— Кайда! Бей! Убивай! — кричали бородатые наемники и рубили приютивших нашу семью крестьян.

Вот один упал. Следом второй. А за ним третий. Повсюду кровь. Крики и звон металла. Отсвет факелов и блеск стали.

Деревенские жители, мирные люди, ничего не могли противопоставить опытным головорезам, и только отец, да дядька Сигурд, местный староста, оказали достойное сопротивление.

Прыжок! Отец, в волчьем обличье, упал на врага и его клыки, проскользнув между нашлемным ремнем и кольчугой, рванули горло наемника. После чего он сразу отпрыгнул в сторону, увернулся от секиры следующего противника, и снова прыгнул.

Толчок! Человек упал, а отец ворвался в гущу врагов, смешал их ряды и затормозил.

Этим воспользовался дядька Сигурд, богатырь под два метра ростом, с полутораручным прямым мечом. Одним ударом он снес с плеч голову ближайшего наемника, отбил удар другого и закричал:

— Кто вы!? Зачем пришли!? Что вам нужно!?

На миг наступило затишье. Наемники, которых было не меньше четырех десятков, окружали небольшую площадь, и вражеский предводитель, такой же здоровяк, как и Сигурд, ответил:

— Отдай нам оборотня!

— Нет!!! — проревел староста, а потом посмотрел на крупного серого волка, который встал с ним рядом и усмехнулся: — Вот и все, брат. Прощай.

Отец и Сигурд стали побратимами после сражения под Вайлой. Тогда на огромном поле под стенами древней цитадели сошлись две сильные армии. Одна под знаменами императора Рангольфа, а вторая под стягами морских лордов. Рубка была страшная и в ней участвовали не только люди, оборотни, вампиры, эльфы, гномы и циклопы, но и последние чародеи империи. До сих пор, как поговаривают, в том краю земля, словно стекло. И тогда ни одна из сторон не смогла сказать, что победила. Именно там встретились мой отец, волколак на службе императора, и Сигурд, его гвардеец. Именно там они спасли друг другу жизнь и смешали свою кровь. Поэтому после нашего бегства из империи и долгих скитаний, отставной воин принял беглого оборотня и его семью в своей деревне. Отец считал, что здесь, в глуши, нас никто не найдет и мы будем в безопасности. Но он ошибался. За нами все‑таки пришли.

— Это твое последнее слово!? — спросил вожак наемников.

— Да! — Сигурд вскинул меч.

Бой продолжился. Защелкали арбалеты. Староста отбил два болта, он был очень силен и ловок, сказывалось гвардейское прошлое. Но его земляки пали все до единого. Крестьяне погибали, и отец снова бросился в гущу врагов. Он рвал охотников и сбивал их с ног, а Сигурд шел следом и сеял смерть. Они были великолепны. Настоящие воины. Вот только силы оказались неравны. Слишком много врагов, и с ними был чародей.

Неожиданно затрещал воздух и в Сигурда, который схватился с командиром наемников и почти одолел его, вонзилась молния. Она ударила ему точно в голову и через секунду на землю упала обугленная головешка.

— Осторожней! — вожак наемников, которому тоже досталось и опалило лицо, отскочил в сторону.

В этот момент ему на шею обрушился волколак. Но броня прикрыла врага. Отец не смог его убить и не успел отскочить. На него опустилась секира, и она перерубила волку хребет.

Наемник и отец упали. Однако враг не пострадал, а волколак уже не мог сопротивляться и вскоре его добили. За задние лапы отца оттащили в сторону, и оружие врагов рассекло его тело на части. Враги торопились, ибо знали, что такое регенерация волколака, и сделали все быстро.

— Ублюдки! — командир отряда поднялся. — Не убивать оборотня! Он нам живой нужен! Я же предупреждал!

Он кричал и ругался зря. Было поздно. Отец погиб и его бросили на площади, рядом с телом старосты, а наемники стали вламываться в дома.

В нашу избу они проникли почти сразу. Дверь хлипкая и запор вылетел моментально. Мать ударили по лицу и я, схватив обмотанный веревкой обломок косы, спрыгнул на воина, который это сделал. Я не думал про опасность. Кровавая пелена затмила мой взор, ведь ударили самого дорогого мне человека, и стальная полоска вонзилась наемнику в глаз.

— Сучонок! — одной рукой прикрывая окровавленную глазницу, другой он отбросил меня и, столкнувшись со стеной, я потерял сознание.

Когда очнулся, то увидел рядом с собой вражеского командира и надменного бледного чародея в коричневой мантии. Но это не главное. Для меня. Я слышал крики матери и, с трудом повернувшись набок, увидел ее. Она лежала на полу. Платье разорвано, и маму держали за руки сразу два наемника, а еще один, со спущенными штанами, навис над ней и хватал за грудь.

— Не смотри… Не смотри… — зашептала она, заметив мой взгляд.

Я отвернулся и почувствовал, что меня схватили за рубаху.

Короткий полет, и я оказался за дверью, упал на окровавленную землю, прокатился по ней и замер без движения. Кругом крики женщин, плач детей и смех наемников. А потом я услышал голос вражеского командира:

— Господин Туайли, вам нужен этот волчонок?

Краткая пауза, рядом остановился чародей, и второй голос, скрипучий и неприятный:

— Нет, капитан Иорик. Это полукровка. Он мне не интересен. Можете забирать его себе, а лучше убейте.

— Слишком накладно, — наемник усмехнулся. — Пусть он не чистокровный оборотень, кровь его отца дорого стоит, и я знаю, кто возьмет у меня полукровку… Ха — ха! На воспитание.

— Дело ваше, — снова проскрипел маг, и я снова погрузился во тьму…

Видение оборвалось, вновь я оказался в своем теле и обнаружил, что стою перед ведьмаком. Выходит, я прошел испытание? Да. Но в этот момент мне было все равно. Я все еще находился под впечатлением от видения и чувствовал боль полукровки, его обиду и горечь. Он страдал, и я разделял его беду, принимая за свою собственную…

— Очнись.

Ведьмак провел раскрытой ладонью перед моим лицом. Повеяло свежим ветерком, меня отпустило, и Вадим сказал:

— Потом расскажешь, что видел. А пока ступай к своим новым товарищам.

Кивнув, я встал рядом с другими учениками ведьмака, а Вадим поднялся с кресла и громко произнес:

— Слава богам и предкам нашим! Испытание окончено и у меня новые ученики!

31

Снова судьба сыграла со мной, разыграла свой гамбит и с этого момента я ученик ведьмака. Странно и удивительно. Но в то же время в этом была какая‑то закономерность, понять которую не получалось, и сам для себя я решил не дергаться. Поэтому сохранял спокойствие и подошел к Рубану, который наблюдал за ходом испытания со стороны, а заодно присматривал за моими вещами.

— Даже не знаю, поздравлять тебя или нет, — сказал он.

— Время покажет, — я улыбнулся, забрал рюкзак и оружие, а затем направился к новым ученикам ведьмака, которые находились в стороне.

На меня никто из них не обратил внимания. Каждый был погружен в себя, и я нарушил молчание:

— Давайте знакомиться. Я Олег Курбатов. Повольник.

Первым представился добродушный дядечка:

— Иван Конев, житель Александровска. Портной.

Вторым отозвался горец:

— Кен Кабарга, племя Остролист, род Дан. Охотник.

После этого мы посмотрели на мальчишку, который не стушевался и представился:

— Володя Макеев. Из Острожска.

— Куда нам дальше?

Этот вопрос я задал горцу, по моему мнению, самому опытному человеку в группе. Но он промолчал, а ответил подошедший Ирик:

— Сейчас идете со мной. Я покажу ваши комнаты и проведу по дому.

Мы двинулись за Ириком. Прошли через дом ведьмака и оказались в пристройке для учеников и дружинников. Воины жили в левом крыле, а мы в правом. Каждому досталась отдельная комната, и условия для проживания оказались отличными. Койка, шкаф, стол и пара стульев, а так же отдельный санузел. По местным меркам, апартаменты преуспевающего командира или обеспеченного повольника.

Впрочем, в комнатах не задерживались. Отправились осматривать территорию и дом. Прогулялись по этажам, узнали, где находятся учебные классы и арсенал, столовая и гараж, библиотека, конюшня и склады. Заодно познакомились с каптерщиком, кузнецом, оружейником, целителем — травником и командирами дружинных взводов.

Далее Ирик привел нас в один из классов и ушел. Мы были одни. Сотоварищи по ученичеству опять молчали, и я попытался их разговорить. Только из этого ничего не вышло. Они замкнулись в себе, и общаться не хотели.

Вскоре появился ведьмак и Вадим, как обычно, был в обычной серой горке. Он расположился во главе длинного стола и оглядел нас. Взгляд у него тяжелый и никто его не выдерживал. Все отворачивались и, немного помолчав, ведьмак начал занятие:

— Правила простые. От учеников я требую беспрекословного подчинения и верности, полной искренности и самоотдачи. Дороги назад нет. Предательства не потерплю. Слабость не приемлю. Трусость считаю одним из главных пороков. Каждый человек, который стал моим учеником, невзирая на свой возраст, жизненный опыт и социальный статус, обязан стать сильнее и получить бесценный опыт, который будет использован в борьбе против общего врага. За измену, нерадение в учебе и ослушание наказание одно — смерть. Не я к вам пришел, а вы ко мне. Причем добровольно. Осознайте это и примите. Каждый ищет у меня что‑то свое. Одним силу подавай и власть, другим знания и вечную жизнь, а кто‑то и сам не знает, зачем идет в ученичество. Однако все это чушь. Ваши желания ничто, прах и пепел, не более того. И отныне не вам решать, кто вы и кем хотите стать. С этого момента и до того мига, когда будет пройдено последнее испытание, вы мои невольники. Что захочу, то с вами и сделаю. Я вас сломаю, превращу в кусок глины и вылеплю заново. По своему образу и подобию. Вы меня услышали?

Ведьмак был очень серьезен, и я понимал, что он не шутит. Такой человек, в самом деле, может убить и не станет раскаиваться. Поэтому я, как и другие ученики, ответил утвердительно:

— Да.

— В дальнейшем, обращаясь ко мне, не забывайте добавлять учитель.

Взгляд Вадима скользнул по классу, и мы ответили хором:

— Да, учитель.

Он кивнул и продолжил:

— Помимо вас у меня еще полтора десятка учеников, которые уже что‑то умеют и приносят пользу. Разорваться я не могу. По этой причине занятия с вашей группой будут вестись индивидуально и эпизодически. До тех пор пока вы не заслужите того, чтобы я тратил на вас свое драгоценное время, которого постоянно не хватает. В основе моего метода обучения — самопознание человека, а за собой я оставляю руководство и коррекцию личности. Каждый будет получать задания: изучение литературы, отработка навыков боя и тренировка в боевых условиях под руководством опытных инструкторов. По результатам исполнения заданий будет проводиться экзамен. Спать вам придется мало, и бездельничать я вам не дам. Запомните это и примите как данность, что я буду знать о каждом вашем шаге и поступке.

Краткая пауза и наш ответ:

— Да, учитель.

— Что же, начинаю первый урок. Я дам вам небольшую крупицу знаний, а вы переосмыслите мои слова. — Он усмехнулся и начал: — Принято считать, по крайней мере, в нашем мире, что есть три планеты: Земля, Кромка и родина демонов — Ад. Иногда допускается существование четвертого мира, в котором, разумеется, живут боги или бог, а так же ангелы, и это Рай. Однако это примитивные суждения. На самом деле миров превеликое множество и те, которые нам известны, не являются центрами вселенной.

Нет. И еще раз нет. Вселенная огромна и многомерна, поэтому параллельных миров не счесть. Они связаны между собой посредством аномалий, которые созданы древними расами как транспортные ветки, и мы можем ходить между планетами. Конечно, если на порталах нет замков или мы имеем ключи. Это истина, которая должна стать для вас аксиомой.

Прищурившись, ведьмак посмотрел на нас и продолжил:

— Мы с вами люди, Гомо Сапиенс, неоантропы, гоминиды в отряде приматов. Мы отличаемся от животных членораздельной речью, культурой, как материальной, так и духовной, и развитым абстрактным мышлением. Ну и, кроме того, есть анатомические и физиологические особенности: увеличенный мозг, развитие хватательных кистей, уменьшение клыков, уменьшение волосяного покрова, менструальный цикл у женщин, изменение гортани и двуногое передвижение. Так говорит земная наука, и она права. Однако нет четкого ответа на некоторые вопросы. По какой причине наш вид отделился от других гоминидов семь миллионов лет назад? Почему позже наши далекие предки отделились от своих сородичей, палеоантропов и архантропов? Как так вышло, что они сгинули, а мы существуем, размножаемся и развиваемся? Для меня все просто и ясно. Всему виной древние расы, которые я уже упоминал. Они вмешивались в развитие примитивных форм жизни, подстегивали нас и внедряли свои гены, которые породили мутации, генетический полиморфизм и поспособствовали превращению дикого гоминида в Хомо Сапиенс. Вот так, благодаря этому, двести тысяч лет назад появился современный человек, неоантроп, который напрямую общался со своими создателями, получал от них знания и считал их богами. Но если неандертальцы, кроманьонцы, питекантропы и прочие виды разумных гоминидов остановились в своем развитии и вымерли, наши предки оказались вершиной эксперимента. Практически точной копией древних с их генами, чаяниями, достоинствами, слабостями и недостатками.

Для чего боги, станем называть древних так, помогли нам? Точного ответа нет. Одни источники утверждают, что они вели между собой тотальную войну на уничтожение и нуждались в помощниках. Другие говорят, будто они вымирали и желали оставить нам свое наследство. А иные считают, что мы были всего лишь игрушками, слугами и рабами. Где правда и ложь, разобраться трудно и не всегда хочется. Ведь истина может разочаровать.

Однако возвращаюсь к нам, к людям. После ухода богов нам досталось наследство, и мы создали великие цивилизации. Атлантида, Лемурия, Беловодье, Арктида… Известны названия многих легендарных государств. Но до наших дней они не дожили. Боги были разными и одновременно развивали множество рас, которые не всегда ладили. Поэтому, когда они исчезли, началась война. Демоны и люди, эльфы и гномы, сиды и альвы, оборотни различных видов и змеелюды, кентавры и циклопы, дагоны и вампиры, минотавры и хеды, а так же многие другие расы начали битву за первородство. Все хотели урвать артефакты богов, знания и останки древних. Война катилась из мира в мир. Многие планеты сгорели в огне и были превращены в обугленные шарики. А закончилось все очень просто. Транспортные порталы между мирами, дороги богов, были разрушены и заблокированы. Армии, племена и народы оказались разделены, и конфликт угас.

О тех войнах остались только легенды, а люди были рассеяны и никто до сих пор не знает, где наша прародина. Возможно, это Земля. Или Кромка. Или еще какой‑то мир, о котором мы слышали красивую сказку, но который никогда не увидим. В любом случае, истину узнать трудно, ибо произошло это давно.

А что касается нас, то есть здесь и сейчас. Я ведьмак, а вы мои ученики, которые прошли испытание, потому что в каждом из вас есть кровь бога. Она дает вам силу и возможность повелевать другими людьми, стихиями и животными, трансформировать свое тело и чувствовать опасность. Вообще‑то кровь богов в каждом современном человеке, вне зависимости от его расы. Только у большинства людей она спит или ее очень мало. Они обычные люди. А вам дарована возможность шагнуть на следующую ступень развития. Конечно, если вы сможете перебороть свою природную лень, и вас не убьют раньше срока.

Такие вот дела. Время покажет, на что вы способны и каковы ваши таланты. И прежде, чем мы закончим этот урок, вы должны узнать, кто я, ваш учитель. Про меня ходит много легенд, часть из которых я сам распускаю. Ну, а правда в том, что я осколок одного из древних культов.

Боги умирали и уходили не сразу. Многие цеплялись за жизнь и бренную оболочку. Они хотели получать духовную энергию тех, кто в них верит, и создавали в свою честь религиозные культы. Древние питались нашими молитвами и жертвами, а когда они все равно погибали, люди продолжали верить и надеялись на воскрешение богов. Только из этого ничего не вышло. Культы древних богов ушли вслед за своими создателями. Системы рушились и от них остались осколки. Каждый религиозный культ это серьезная организация с четкой организацией и вертикалью власти. Всем управляет страга, верховный жрец. За ним шли сильные волхвы, жрецы храмов и стражар, воевода храмовой дружины. Затем в одном ряду витязи, профессиональные воины, оборотни — волкодлаки и ведьмаки, охотники на нежить и нечисть. Далее бояны, кудесники, летописцы, ведуны и ведуньи, кобники, прорицатели и целители. Потом ученики: глуздыри, юнаки и потворники. А в самом низу рядовичи.

Мой культ был уничтожен давно и по велению страги я пришел в эти края, где нашел новую родину и смысл жизни. С тех пор я Вадим Рысь, ведьмак, который обучает молодежь и продолжает борьбу с теми, кто уничтожил моих братьев. Вы должны об этом знать. Раз уж я требую от вас откровенности, то и сам должен соответствовать…

Ведьмак замолчал, и мы тоже хранили молчание. Естественно, каждый хотел задать какой‑то вопрос. Но мы не решались, больно грозным казался Вадим.

— На этом ознакомительное занятие окончено, — ведьмак улыбнулся, посмотрел на Кабаргу и Макеева, а затем поманил их пальцем.

Горец и мальчишка встали и приблизились. После чего Вадим погладил самого младшего ученика по голове и сказал:

— Мать поступила правильно. Твой талант начал раскрываться рано и без должной подготовки мог тебя сгубить. Ничего не бойся и не переживай за близких. Все проблемы твоей семьи решены. Мать получила деньги и сможет откупить братьев, а сестра поправится. Веришь мне?

— Верю, учитель, — в голосе Володьки Макеева была радость.

— Вот и правильно, — Вадим покосился на горца. — Про твою беду тоже знаю. Но обещать ничего не могу. Скажу только, что у тебя будет возможность отомстить. Однако, как уже было сказано, придется многому научиться.

— Я готов, учитель, — горец горделиво вскинул голову и крепко сжал кулаки.

— Это хорошо. В таком случае, вместе с Володей найдите Валентина, моего секретаря, и сегодня же начинаете изучать грамоту. Времени вам выделяю немного, пятнадцать дней. По истечении срока сдадите экзамен. Ступайте.

Макеев и Кабарга вышли, и настала очередь портного. Ведьмак подозвал его, задумчиво потер ладони и заговорил:

— Знаю, что у тебя нет никаких проблем. Ведаю, что у тебя талант прорицателя. Понимаю, что в ведьмаки ты не годишься. Но ты прошел испытание, и разбрасываться талантами нельзя. Я найду тебе применение и достойного наставника. Подожди немного. А пока мое задание такое — подтягивай физическую подготовку, а то ты себя распустил. Временно твоим учителем станет Илья, воин моей дружины. Делай, что он велит. Илья и не из таких румяных толстячков воинов делал.

— Благодарю, учитель.

Конев поклонился и тоже удалился. В классе только я и ведьмак.

— Ты хочешь мне что‑то сказать?

Вадим посмотрел на меня. В его взгляде была смешинка, и я понял, что он знает все. Видимо, еще при первой встрече он подчинил меня гипнозом. Вот и разгадка, почему для меня прошло десять минут, а для охранника час. Так что ведьмак вытряс из моей головы всю информацию, какая его интересовала. И, конечно же, он в курсе, что меня завербовали каменецкие сыскари.

— Да, учитель… — я поднялся и встал перед ним. — Мне велено следить за тобой… Это…

Он прервал меня взмахом руки:

— Ты правильно сделал, что открылся. Я знаю твою историю. И скажу, что выхода у тебя не было. Так что не кори себя и не считай виноватым или изменником. Ведь именно я когда‑то создал Тайную канцелярию Каменецкого княжества, являлся главой этой организации и с должности меня никто не смещал. Сто пятьдесят лет с той поры минуло и каменецкие сыскари предпочитают про это не вспоминать, а может, забыли. Но это ничего. Придет срок, я им напомню.

— А как же документ, под которым я подписался?

— Ерунда, — ведьмак заулыбался. — Если в моем архиве порыться, там таких бумаг с десяток. Между прочим, есть даже документ НКВД СССР, согласно которому я агент «Рысь» Особой экспедиции при Иностранном отделе. Вот так‑то. У меня даже благодарности имеются и наградное оружие, от Артура Христофоровича Артузова и Абрама Ароновича Слуцкого. Ценили меня. Уважали. Говорят, даже Лаврентий Павлович и Иосиф Виссарионович обо мне знали. Хотя сейчас это уже неважно. Главное, чтобы ты уяснил одну простую истину. Есть цель — борьба с демонами и другими враждебными человечеству формами жизни. Остальное чушь. Деньги, клятвы, союзы, семья, дом. При необходимости ведьмак обязан этим пожертвовать. Пока ты этого до конца не осознаешь. Однако придет час и нужно будет сделать выбор, что важнее.

— Я понял, учитель.

— Да ничего ты не понял, — он поморщился и вопросительно кивнул: — Ладно. Сейчас про другое поговорим. Каким было твое видение во время испытания?

Я вспомнил видение и рассказал о нем, а потом спросил:

— Учитель, что это было?

— Все просто. Среди твоих далеких предков были не только люди, но и оборотни. Во время испытания пробуждаются скрытые резервы человека и многих накрывают видения. У всех это по — разному происходит, а в тебе проснулась память крови, которая показала кусочек из жизни твоего предка.

— И в чем же мой талант? Я стану оборотнем?

— Вряд ли. Слишком много поколений назад один из твоих предков был оборотнем. Хотя, все возможно. Ведь в каждом человеке столько всего намешано, что предсказать его истинный талант сложно. Пока ты интуит и не более того. Однако, само по себе, пробуждение кровной памяти тоже талант, который можно использовать. Просто представь, сколько среди твоих предков было воинов, чародеев, мастеров, писателей или художников? Сколько они знали и умели? На скольких языках разговаривали? Сколько тайн хранили? При должном подходе эти знания могут стать твоими. Да тебе цены не будет, если ты сможешь контролировать видения, а затем черпать знания и опыт предков. Только времени на это понадобится много. Можно не успеть.

— Учитель, время ограничено, потому что намечается большой поход?

— От каменецких слышал?

— Да.

— Что же, все правильно. Поход будет, и мы можем погибнуть.

Ведьмак встал. Видимо, он хотел завершить беседу. Но я набрался храбрости и решил отнять у него еще немного времени.

— Разреши еще вопрос, учитель?

— Спрашивай.

— А что было в письме Жаровой и зачем группа «Сова» ходила в дебри?

Вадим заколебался. Он говорил про откровенность, но сразу довериться мне не решался. Ведьмак мог сказать, что пока это не моего ума дело и отделаться от любопытного ученика. Однако он все‑таки ответил:

— В развалинах древних городов и храмов на левом берегу Тихой демоны ведут раскопки. Они хотят найти ключ, отворяющий дороги древних, и наши враги на верном пути. Они близки к успеху и если демоны найдут артефакт, который откроет им дорогу на Землю, начнется вторжение. Вот потому‑то и нужен большой поход. Мы должны устранить опасность. Ты удовлетворен ответом?

— Да, — я решил, что хватит вопросов.

— Тогда получай свое задание. Отправляешься в распоряжение Олексы, моего книжника, и начинаешь изучение Кромки. Поднимай карты. Листай фолианты. Спрашивай Олексу. Через десять дней ты обязан знать все. Где реки и города? Где горы и пустыни? Где живут потомки германцев и африканцев? Какова численность общин? Какие природные богатства в нашем мире? Где территории врага? Какова история той или иной местности? Где находятся руины древних городов и аномальные зоны? Про тренировки с дружинниками тоже не забывай. Иди.

Кивнув ведьмаку, я отступил, вышел и через четверть часа, с трудом обнаружив Олексу, входил в библиотеку. Кстати, вскоре там же появились мои знакомцы, Карл Хродгейр и Юра Карапетов. Островитяне искали в книгохранилище ведьмака информацию о затонувших в Дананском море кораблях и аномальных зонах, так что мне было не скучно.

32

Утро следующего дня началось с того, что меня разбудил дружинник. Время выходить на зарядку.

Быстро одевшись, я выбежал во двор, где находились свободные от караулов воины и мои собратья по ученичеству, пару раз взмахнул руками и встал в строй. После чего появился Илья, главный инструктор по физподготовке, и начался забег. Через тыльную калитку дружинники покинули дом ведьмака, и побежали в сторону восточных ворот острога, которые уже были открыты. Далее мы оказались в чистом поле и колонной двинулись по дороге.

Сколько бежали, сказать трудно. Наверное, километра три, не меньше. И только потом повернули обратно.

Скажу честно, мне было тяжело, но я выдержал. Горец Кен Кабарга тоже. А вот Володьке Макееву и Коневу пришлось туго. С мальчишкой все понятно — слишком велики нагрузки для десятилетнего мальчишки. С Коневым, впрочем, тоже ясно — сказывался избыточный вес и сидячий образ жизни. Но дружинники их не бросили. К бывшему портному пристроились два воина, которые дотянули его до острога, а Володьку подхватил Илья, который забросил паренька на спину.

В конце концов, до казармы добрались все. Но это был не конец зарядки. После бега разминка, турник, растяжка и силовые упражнения. Поэтому в свою комнату я вернулся совершенно измочаленный. Сил не было. Совсем. И хотелось завернуться в одеяло, а потом пару часов полежать без движения. Вот только это невозможно. Есть задание учителя, и оно должно быть исполнено.

Преодолев слабость, я принял душ, переоделся и отправился на завтрак. С трудом проглотил несколько ложек сдобренной маслом каши, выпил сладкий взвар и подошел к местному умнику, библиотекарю Олексе, невысокому и подслеповатому брюнету. Он на зарядке не был и выглядел бодрячком. Книжник не воин и не ученик ведьмака. Ему по лесам и горам бегать не надо. Отсюда послабления для потомственного библиотекаря. Да — да, все правильно, потомственного. Ведь ведьмаку начал служить еще прадедушка Олексы.

Когда Вадим Рысь стал набирать первых учеников и основал Норброд, ему потребовались помощники, в том числе и хранитель книг, который по совместительству являлся его летописцем. Затем старого библиотекаря сменил его сын, а того в свою очередь другой. Линия не прерывалась и летопись ведьмака, которая хранила превеликое множество секретов, год от года становилась толще и наполнялась новыми подробностями. Между прочим, очень занятный труд, за ознакомление с которым каменецкие сыскари, наверняка, отсыпали бы немало серебряных рублей. Только мне они теперь не страшны и второй раз попадать им в руки я не собирался.

— Ты уже поел? — спросил Олекса.

— Да.

— А чего так мало? — он усмехнулся и покосился на мою тарелку.

— Не лезет.

— Понимаю, — библиотекарь встал и спросил: — С чего сегодня начнешь?

— Продолжу знакомство с летописью Вадима и картами.

— Хорошо. Пойдем.

Вскоре мы оказались в библиотеке, которая находилась на третьем этаже. Шесть просторных комнат и небольшой читальный зал с несколькими столами. Тут же компьютер, принтер, ламповый радиоприемник и пара старых печатных машинок.

Я расположился у окна, с видом на двор, где тренировались дружинники, а вместе с ними Конев. Бедолага. Ему тяжело. Но иначе никак. Он хоть и потенциальный провидец, послаблений ему нет, и не будет. Так что все просто. Либо сломается, либо станет бойцом.

— Помоги, — в читальном зале появился Олекса, который нес груду карт и три толстых фолианта.

Подхватив ношу библиотекаря, я разложил все на столе и раскатал самую большую карту, а Олекса направился к компьютеру, включил его и занялся переводом старых рукописных текстов в электронный формат.

Я оказался предоставлен сам себе и окинул взглядом мир Кромки.

Что сказать? Знание — сила. Это древняя истина. И ведьмак Вадим своими знаниями ни с кем, кроме учеников и приближенных, делиться не собирался. Самая подробная карта, какую я видел у повольников, давала информацию о территориях радиусом в тысячу километров, а у ведьмака имелись более точные и они касались всей планеты. Четыре материка. Пять океанов. Три десятка морей. Сотни крупных островов и архипелагов. Горные хребты. Пустыни. Озера. Реки. Лесные массивы. Координаты порталов в иные миры. А помимо того обозначение населенных людьми, негуманами и демонами анклавов. Республики и княжества, империи и царства, вольные полисы и ханства, эмираты и халифаты, руины древних поселений и обозначение заброшенных рудников. Здесь было все и вряд ли у кого‑то еще имелись подобные карты. Разве только у вампиров, которые считались собирателями различных древностей и знаний, да у демонов. Хотя, кто знает, возможно, на Кромке не один ведьмак такой умный, что знания копит. Ведь религиозных культов было много, и в летописях о жизни Вадима неоднократно встречались упоминания о других долгоживущих представителях рода людского.

«Прочь лишние мысли», — я встряхнул головой и пристальней вгляделся в карту, сосредоточившись на материке, который рассекали Перуновы горы.

Итак, материк Разза. Есть много неточностей, а часть информации устарела, давно никем не проверялась или не подтверждена. Однако основа есть. Материк огромный, как земная Евразия. Перуновы горы в центре. Есть Дананское море с островами, а помимо него еще пара, Леварское и Норийское. Это не считая больших озер. Рек много, как и горных массивов. Три четверти материка покрыта лесами. Хотя на юго — востоке имеются степи, а на севере тундра. Но самое интересное, конечно, человеческие анклавы. Где они находятся.

В центре, то есть в наших краях, все понятно и уже знакомо. Каменецкое княжество, Алексеевская республика, Преображенский анклав, Зеленогорье, десяток вольных городов, вроде Дымно, Свалино и Вереи, а так же горские племена и островные поселения. В основе здесь выходцы из Центральной России, Белоруссии, Восточной Украины и Причерноморья.

Дальше на востоке Царство Ламитов, Ханство Нойчи, опять вольные полисы, мелкие анклавы и племенной союз Диго. Порталы выходят на Урал и Среднюю Азию.

На севере в тундре родовые общины вездесущих оленеводов — лапонов и некое государство Нордика. Это переселенцы и попаданцы из Финляндии, Мурманска, Карелии и Прибалтики.

На юге осколки земных племен, как правило, перешедших на Кромку с Кавказа, Дона, Кубани и Поволжья. Тюркский каганат, Крамское Казачье Войско, Княжество Энсил и Эмират Тохчи.

На западе, за землями демонов, проживали германцы, италики, викинги и готы. Это европейцы. Из наших краев там давно никто не бывал, но известно, что люди держались. Данные об этом получены при помощи радиостанции, которая имелась в Преображенском анклаве. И хотя полного доверия к этим сведениям нет, поскольку переговорный процесс шел с трудом, постоянно прерывался и радисты один другому не доверяли, кое‑что подтверждалось докладами разведчиков, которые ходили на запад сорок семь лет назад.

Таковы краткие данные о человеческих общинах на одном материке. А демоны и негуманы между нами. Там кусок земли держат. В другом месте. В третьем и так далее. Если смотреть на карту, то это выглядит, как пятна, которые с каждым десятилетием все шире расползаются по Кромке. Люди, несмотря на свое сопротивление, медленно, но верно отступали. Олекса говорил, что это связано с тем, что человечество порождает меньше одаренных людей, а враг действует хитростью, где не может одолеть нас силой, там использует подкуп и предателей из числа пособников. Я понимаю, что это не его личное мнение, а слова ведьмака. Значит, данное мнение и есть истина. По крайней мере, до тех пор, пока я ученик Вадима.

Что же касательно других материков, там закрепились люди, попавшие на Кромку с Северной и Южной Америки, Африки и Азии. Про них известно совсем мало, но гораздо больше, чем знают в остальных анклавах. Если верить картам, когда‑то там были свои государства, которые, возможно, существуют до сих пор, развиваются и крепят оборону, если не признали власть врага. Ну и демоны с негуманами, разумеется, тоже имеются…

Нарушая тишину библиотеки, в дверь постучали, она приоткрылась, и появился улыбающийся Карл Хродгейр.

— Не помешаю? — островитянин вопросительно кивнул.

— Проходи, Карл, — Олекса пошел ему навстречу, а я приветственно махнул рукой.

Хродгейр присел за один из столиков и спросил библиотекаря:

— Для меня что‑то есть?

— Да, — книжник усмехнулся и положил перед ним несколько книг с закладками, а сверху какие‑то свитки. — Смотри. Копируй. Но осторожно.

— Понятно, — Карл улыбнулся и добавил: — Я знал, что у ведьмака будет нужная информация. Не зря мы по зимнему морю и реке к вам добирались.

— Определенно, не зря. А ты сегодня один?

— Один. Владислав еще у целителя, а Юра сортирует, что вчера скопировали.

— Ну — ну…

Олекса снова вернулся к компьютеру, а Хродгейр начал поиск информации, которая его так интересовала.

Кстати, о миссии островитян. В анклавах, которых находятся в Дананском море, относительно спокойно. Демоны и негуманы, которые есть на Кромке, не любят воду. Про это известно всем. Поэтому островные полисы вроде Танаиса, самого крупного сообщества людей в Дананском море, в безопасности. Можно ловить рыбу, торговать с анклавами по реке Тихая или северянами, изредка совершать экспедиции против дикарей и наслаждаться жизнью. Однако имелись у островитян и проблемы. Во — первых, на острова частенько налетали цунами. Во — вторых, не было своих ресурсов: железа, меди и корабельного леса. А в — третьих, они не имели порталов, которые бы сообщались с Землей. Города основали мореходы, оказавшиеся в тумане, который застиг их в Балтийском море, а остальные присоединились к ним позже.

В общем, не все так радужно и прекрасно, как могло бы быть. Лишь изредка островитянам везло, возле их берегов оказывалось очередное пропавшее на Земле судно. А в остальном развивались они медленно и с огромным трудом. И вот трое друзей: Хродгейр, Карапетов и Обухов; представители знатных торговых семей, решили провести собственный поиск кораблей и судов, оказавшихся на Кромке. Они знали все течения Дананского моря и имели доступ к погодным сводкам, начиная с 1921–го года. Но они не знали точных координат аномальных зон и цикличность их открытия. Вот ради этого островитяне и прибыли к ведьмаку. Вадим имел справочники по аномальным зонам и за долю в предполагаемой добыче согласился предоставить гостям с севера информацию.

Все просто и понятно. Имея данные, островитяне могут вычислить предполагаемые места, где в данный момент находятся пропавшие суда. Ведь куда‑то ветра и течения выносили корабли. А потом они их найдут и получат драгоценный металл, а возможно, что и часть уцелевших грузов. Дело хорошее. Дело нужное. Дело перспективное. Но… На родном острове задумка понравилась не всем. Кто‑то посчитал, что кланы Хродгейра, Обухова и Карапетова усилятся, а еще находки могут сказаться на торговле с Каменецким княжеством, основным поставщиком железа и оружия на острова. Поэтому искателей сокровищ заказали людоловам из Вереи, которые их догнали, но осрамились, поступили глупо и не смогли убить островитян…

Отвернувшись от Хродгейра, я снова посмотрел на карту, отодвинул ее в сторону и взялся за летопись жизни ведьмака. Вчера начал первый том, а сегодня продолжил. Чтиво интересное, а главное, полезное, ибо есть возможность понять, кто таков мой учитель и откуда он пришел в Перуновы горы.

Как уже говорилось, ведьмаку без малого двести лет. Родом он с северо — запада, если быть точнее, из Гипербореи. Такой анклав существовал на Кромке с момента его заселения людьми. Если верить легендам, он включал в себя все левобережье реки Тихая и несколько областей вдоль Дананского моря. Держава была сильная и управлялась жрецами славянских религиозных культов. По сути, теократическое общество. Хотя демоны все‑таки разрушили Гиперборею. Они отбивали у людей район за районом, кусок за куском. Сначала отрезали гиперборейцев от реки. Потом отсекли от моря. И в итоге остался только Старгард, последний город, который сопротивлялся два десятка лет и все равно пал.

Вадим Рысь в момент падения Старгарда только — только стал полноправным членом братства ведьмаков от культа Хорса. И во время последнего штурма он получил приказ страги спасаться. В книге некоторые моменты замалчивались, но я сообразил, что уходил Вадим не просто так, ради спасения собственной жизни. Наверняка, он выносил из объятого пламенем города, который захлестнули орды врагов, какие‑то реликвии или книги. Но это только мои догадки.

Ведьмак пробирался к горам, шел больше года и все‑таки добрался до цели. Здесь он бродил от одного анклава к другому. Долгое время жил в разных поселениях, охотился на нежить, вместе с повольниками ходил в походы, общался с местными ведунами и ведуньями, обрастал связями и знакомился с людьми. А затем основал Норброд, встретил преображенцев и начал набирать учеников.

Именно на этом заканчивался первый том летописи, написанный прадедом Олексы со слов Вадима. Далее второй, в котором автор был непосредственным очевидцем событий от момента основания Норброда до 1900–го года. Поэтому жизнь ведьмака описывалась подробно, день за днем. Встретил человека, взял ученика, совершил какой‑то поступок, пошел в поход, поговорил с послами и принял важное решение. А потом повествование неожиданно обрывалось. Сразу на два — три месяца. И снова подробная хроника. Отчего так? Наверное, ведьмак считал, что о некоторых его поступках и делах потомкам, ученикам или случайным людям, к которым может попасть летопись, знать не стоит…

— Олег! Карл! — меня и островитянина позвал библиотекарь.

— Чего? — я посмотрел на Олексу.

— Обед, пора в столовую.

В животе заурчало. Утром поел плохо, а спустя несколько часов разыгрался аппетит. Время пролетело незаметно и, положив в книгу закладку, я направился к выходу. Карл следом. Ведь одного его в библиотеке не оставят. У Олексы инструкция — если выходит, дверь на замок.

33

Десять дней, которые я прожил по распорядку, пролетели быстро. Каждое утро зарядка. Затем завтрак и библиотека. Потом обед и снова книги. Далее ужин и опять перед глазами буквы, слова, строчки, абзацы и главы. Все это в тишине, в компании с Олексой, так как Хродгейр покинул Норброд и под охраной преображенцев отправился на родину. Ну, а в конце дня возвращение в комнату и долгожданный сон.

В общем, скучать не приходилось, и наступил день, когда мне предстояло сдать первый экзамен. Я ожидал, что ведьмак вызовет меня к себе сразу после завтрака. Однако ночью он покинул Норброд и исчез. Такое случалось часто. Вадим Рысь мог в любое время оставить острог без предупреждения, и никто не осмеливался спросить его, когда он вернется и куда направляется. Поэтому я снова отправился к Олексе и до вечера изучал историю Кромки, а попутно ворошил и запоминал карты.

Наконец, наступил вечер, и библиотекарь собрался закрыть обитель знаний. Мне хотелось отдыха и покоя, но появился дружинник, который сообщил, что ведьмак вернулся и ожидает меня в кабинете.

Стараясь не волноваться, я отправился сдавать экзамен, постучал в дверь кабинета и вошел.

Ведьмак был один. Но почему‑то мне показалось, что в помещении есть еще кто‑то. Взглядом обшарил кабинет, однако никого не заметил. Странно. Непонятное чувство, что помимо меня и Вадима, здесь есть кто‑то еще, никак не проходило.

— Ты готов? — обратился ко мне ведьмак.

Я прогнал ощущение невидимого взгляда справа от себя, из темного угла, и ответил:

— Да, учитель.

— В таком случае начнем. Я задаю вопросы. Ты отвечаешь. Погоняю тебя немного по географии и местным реалиям.

— Я готов, учитель.

— Где находится река Наурика?

Мой мозг работал четко, а вопрос был легким и я ответил сразу:

— Наурика является левым притоком Тихой ближе к устью примерно в двадцати километрах от Вереи.

— Какой завод в Каменце выпускает патроны?

— Предприятие купца Федосова в долине Абай.

— Какие именно типы боеприпасов выпускает завод?

— Гладкоствольные патроны 12–го и 16–го калибра, пистолетные 9–мм, автоматные 7.62 мм и 5.45 мм.

— Каковы объемы выпуска?

— Мне это неизвестно. В отчетах встретил упоминание, что выпуск патронов ограничен.

— Почему?

— Недостаток сырья и слабая производственная база.

— Кто был отцом князя Людоты?

— Князь Андрей.

— Кем была его мать?

— Предположительно, она с Земли. Имя неизвестно. Везде упоминается как княгиня.

— Кто основал Каменецкое княжество?

— Группа новгородцев шесть веков назад.

— Сколько городов — поселений в Дананском море?

— Семь.

— Перечисли.

— Танаис. Дандар. Рамбург. Делекто. Корсван. Ампаро. Бар.

Ведьмак слегка качнул головой:

— С простыми вопросами ты справился. Посмотрим, что дальше. Где находятся земли Крамского Казачьего Войска?

— На юге. Между реками Ольша и Беренна.

— Они имеют связь с Землей?

— Да.

— Где находится Ханство Нойчи?

— В степях вдоль Оринского хребта.

— Как далеко границы их территории от Перуновых гор?

— Свыше двух с половиной тысяч километров.

— Когда с ними был последний контакт?

— Три года назад.

— Где находится племя патай?

Я замялся. Про такое племя ничего не читал. И сказал, что подумал:

— Такого племени не существует.

Вадим улыбнулся и продолжил опрос:

— Когда пал Раман?

— Город Раман пал под ударами демонов триста сорок лет назад.

— Чем были знамениты жители Аорсийского анклава?

— Они считались великими воинами.

— Что такое «Мейстер»?

— Корабль, пропавший на Земле пару веков назад и оказавшийся на Кромке. Люди с этого судна основали поселение Бременхаф, уничтоженное демонами пятьдесят лет назад.

— Кто такой князь Симеон?

— Один из правителей древности в Перуновых горах. Проживал на месте современного Преображенского анклава.

— Чем он был славен?

— Тем, что владел золотыми рудниками.

— И где они находятся?

— Князь Симеон унес тайну в могилу.

— Что такое блисканица?

— Предположительно, древний артефакт. Мощное оружие, доставшееся людям от богов. Принцип действия — создание молний. Как и многие другие артефакты, блисканица утеряна.

— Кто такой вождь Ульф?

— Один из древних племенных вождей в Перуновых горах. Оборотень и военачальник. Пытался объединить горские кланы и дать отпор демонам. Совершил ряд походов. Участвовал во временной деблокаде Гипербореи. Лично убил демона Псая. Погиб при отступлении войска горцев за Тихую.

— Как он погиб?

— Его предали. Один из племенных вождей ударил Ульфа отравленным клинком. Изменника убили, но вождя это уже не спасло.

— Кем был Иван Серебрянский?

— Удачливый повольник. Сначала в одиночку, а затем с отрядом, ходил в земли демонов. Вел раскопки Альборга. Добыл много золота и драгоценных камней. Умер в Каменецком анклаве, оставив много потомков и мемуары о своих похождениях…

Вопросы, вопросы и снова вопросы. Ведьмак буквально засыпал меня ими, и его интересовали самые разные темы. Люди. Местность. Обычаи. Древние артефакты. История сражений. Он не останавливался, а я отвечал и запнулся только на паре моментов. В остальном отвечал четко и в итоге Вадим хлопнул ладонью по столу, а потом сказал:

— Стоп. Твои знания признаю удовлетворительными. Для выходца с Земли, которому знания о Кромке необходимы даже больше, чем местному жителю, ты справился неплохо.

— Благодарю, учитель, — я слегка кивнул и спросил: — Каким будет следующее задание?

Ведьмак щелкнул пальцами. Это произошло как‑то неожиданно, и я моргнул, а когда снова открыл глаза, то обнаружил справа от себя еще одного человека, который был прикрыт какой‑то чародейской пеленой. Выходит, я не ошибся. Кроме нас с ведьмаком в кабинете был другой человек, мой ровесник, слегка насупленный и невысокий брюнет, который без движения сидел в кресле.

— Знакомься, — ведьмак кивнул на него, — это Сыч. Как и ты, он мой ученик. Только, в отличие от тебя, он уже кое‑что умеет. Например, прятаться. Хотя ты его почувствовал. Это так?

— Да, — я посмотрел на Сыча и представился: — Олег.

— Будем знакомы, — отозвался он и обратился к ведьмаку: — Учитель, ты отправляешь его со мной?

— Отправляю, — сказал Вадим.

— А не рано ему в походы ходить?

— Этому можно. В походах его таланты развиваются быстрее, такая натура.

— Чему я должен его обучить?

— Решение прими самостоятельно.

Сыч промолчал, а ведьмак снова обратил свое внимание на меня:

— Пойдешь с Сычом. Приказы выполнять беспрекословно. Слушаться его, словно это я перед тобой. Ты меня понял?

— Так точно, учитель.

— Повторять не надо?

— Нет.

— Отлично. У тебя есть вопросы, на которые ты желаешь получить ответы?

— Есть.

— Можешь спросить.

Это было сказано так, словно его ответы были для меня милостью. Ведьмак не очень ценил учеников первого года обучения. Он наблюдал за ними и направлял, но личным общением не баловал. Это я уже усвоил, поэтому его слегка пренебрежительный тон меня не смутил и не обидел.

Как обычно, вопросов было много. Даже слишком. По этой причине я решил задать те, которые интересовали меня более всего.

— Учитель, как выглядят ключи, которые открывают порталы между мирами? — таким был первый вопрос.

Он усмехнулся:

— Все еще надеешься вернуться на родину?

— Надеюсь.

— Зря, — ведьмак опять усмехнулся: — Ключи огромная редкость и они бывают нескольких типов. Стационарные — большие артефакты, как правило, рунные камни, зиккураты или лабиринты. Конфигурация зависит от того, кто строил переход. Подобные ключи держат врата открытыми постоянно и позволяют перемещаться не только на другую планету, но и в пределах мира, где он построен. Кроме того, есть переносные ключи. Они меньше и пригодны для транспортировки. Создавались для строителей, которые ставили стационарные переходы, и торговых караванов. Выглядит, опять же, словно рунный камень весом до ста килограмм. Но самые ценные — индивидуальные, в форме браслетов, для близких слуг богов. Они впитываются в тело живого существа, взаимодействуют с ним и, при должной подготовке, дают ему власть над порталами. Правда, ограниченную. По сути, впитавшее такой ключ существо само становится артефактом.

— А как давно кто‑либо открывал портал на Землю?

— По слухам, это произошло четыреста лет назад, где‑то далеко на востоке. Подробности неизвестны. А в наших краях последний портал открывался почти восемь веков назад в Кирте, что за Чугай — лесом.

— Это там, где демоны ведут раскопки?

— Именно.

— Скажи, учитель, почему в анклавах людей так слабо развито производство? Во всех Перуновых горах только три слабые гидроэлектростанции, в Преображенском анклаве, в Каменце и в Алексеевской республике. Оружейных заводов мало и они выпускают ограниченное количество боеприпасов, используя старые станки. Нет нефтяной переработки и других важных производств. Отчего так?

— А сам, что по этому поводу скажешь?

Я задумался, помолчал и сказал:

— Наверное, это связано с тем, что земляне не хотят нашего усиления.

— Вот видишь, — он кивнул, — ты сам ответил на свой вопрос. На той стороне находятся люди, для которых торговля с нами стала наследственным бизнесом. Они получают редкие зелья, золото и драгоценные камни, серебро и меха. А взамен посылают нам старое оружие и боеприпасы, которые необходимы анклавам для выживания. И если они продадут нам станки, мы сможем получить самостоятельность, и они потеряют рычаг давления на нас. Цены на оружие упадут, и торговцы лишатся сверхприбылей. Логично?

— Да. Но…

— Хватит вопросов.

Он оборвал меня и указал на дверь…

Спорить и возражать нельзя. Я вышел, а следом Сыч, который смерил меня оценивающим взглядом и сказал:

— Выходим утром. Возьми оружие, теплые вещи и запас продуктов на неделю.

— Сыч, а куда мы пойдем?

— Наша задача — сопровождение Ирика. Окажем ему помощь в поисках золотых пещер князя Симеона, а то вскоре за новую партию товаров землянам платить, а в казне шаром покати. Что у преображенцев пусто, что у Вадима. Опять же организация большого похода дорого обойдется. Купцам за боеприпасы, снаряжение и продовольствие заплати, чиновникам подарки сделай и повольникам аванс выдать нужно.

34

— Пи — пи! Пи — пи! — металлоискатель сканировал грунт и, судя по всему, я нашел что‑то серьезное. Кусок металла больше метра, возможно, что‑то интересное.

Лопата впилась в грунт. Размахнись рука, раззудись плечо. И вскоре штыковая лопата коснулась металла.

«Есть! Нашел!» — обрадовался я, расширил яму и нагнулся.

Что ожидал увидеть? Конечно же, что‑то ценное. Однако меня ждало разочарование. На глубине в восемьдесят сантиметров находились два сплющенных в лепешку ржавых ведра.

«Хреновый результат, тоже результат», — подбодрил я себя, вытащил ведра, откинул их в сторону и опустил в яму металлоискатель.

Ничего. Пусто. Под ведрами обычная земля и я снова стал нарезать круги по поляне, с которой начал поиск.

Металлоискатель впереди. Взмах влево, взмах вправо и шажок. Слабый писк. Наверняка, мелкий кусочек металла, возможно, гвоздь.

Взмах вправо, взмах влево. Тишина. Шажок.

Взмах вправо, взмах влево. Тишина. Шажок.

Работа шла спокойно. Никто не мешал, и я думал о своем…

Хорошо экипированный отряд Ирика, пятнадцать воинов и мы с Сычем, покинул Норброд пять дней назад, вышел за пределы Преображенского анклава и вдоль западного склона Перуновых гор двинулся к цели. Время зимнее, но погода хорошая, снега немного, а температура воздуха минус три — четыре по Цельсию. Спора нет — климат на Кромке мягче, чем на Земле. Хотя материк, на котором мы находимся, близок к экватору. Может быть, сказывается этот факт.

Пещеры князя Симеона, в которых, предположительно, много золота, уже недалеко. И завтра, если Ирик Бородин не ошибся, мы будем на месте. А пока привал вблизи развалин старого зеленогорского острога и, выпросив металлоискатель, я решил попытать счастья. Прибор хороший, после армии хотел такой купить, но не сложилось, постоянно не хватало денег. Однако мечта поискать клад осталась и на Кромке она осуществилась. Причем вдвойне. Можно с металлоискателем походить, а потом спуститься в легендарные пещеры и обнаружить груды золота. Разумеется, если они существуют.

Отряд двигался к цели, но меня это касалось лишь краем. Самое главное — знания, которыми делился со мной Сыч. Мы общались каждый вечер и часто отделялись от отряда, уходили в ночь, и старший ученик ведьмака рассказывал о разных техниках и приемах, которые он использует. Пока все достаточно хаотично и я многого не понимал. Чем отличается хорошее место от плохого? Как слушать голоса леса и напитать себя природными силами? Как впадать в транс, который помогает обнаружить опасность? Как кинуть следящую нитку, которая приведет воина к демону. Как обнаружить магическую слежку? По каким признакам определить логово врага и его созданий? В чем сила магических рун, знаков и оберегов? Как развить силу воли? Ну и так далее. Сыч говорил, а я слушал. Информацию впитывал, словно губка, но при этом никак не мог настроиться на волну моего наставника, и от этого становилось не по себе. Неужели я такая бездарность и не оправдаю надежд учителя? Однако Сыч меня подбадривал и говорил, что это нормально. Невозможно сразу понять сущность ведьмака и перенять его опыт. Наступит срок и я все пойму, а потом начну применять боевые навыки воина — колдуна на практике. Нужно только проявить терпение и продолжать учебу. Что тут сказать? Я ему верил и был терпелив…

Тем временем поиск продолжался.

Взмах влево, взмах вправо. Снова писк. Сильный. Звук ровный. Посмотрел на экран, цветной металл и железо. На мусор не похоже. Значит, придется копать.

Лишние мысли рассеялись и опять я взялся за лопату. Копал без всякого удовольствия. Хорошо бы взять с собой копачей. Но нашему отряду посторонние не нужны, в нем только дружинники и мы с Сычем. Поэтому копаю сам.

Скрежет. Металл. Сгреб смешанную с камешками серую землю и увидел ровную крышку ржавого ящика. Сердечко дрогнуло. Нашел. Что‑то нашел. Ура — ура! Лопата задвигалась быстрее, и в этот момент я был подобен маленькому трактору, который пыхтит и ворочает грунт. Однако, несмотря на это, на полное освобождение ящика понадобилось целых двадцать минут, очень уж он объемный и тяжелый.

В общем, помучался. Но ящик, размерами примерно полтора метра в длину, шестьдесят сантиметров в ширину и полметра в высоту, достал. И, прежде чем его вскрыть, взял перерыв, залез на поросший мхом камень и осмотрелся.

Лагерь отряда рядом и дружинники, посмеиваясь, наблюдали за мной. Они не верили, что в этом месте сохранилось хоть что‑то стоящее, а мне было все равно.

Неподалеку появился Сыч, который ходил в разведку. Он двигался быстро и бесшумно, подошел ко мне и посмотрел на ящик:

— Что там?

— Не знаю, — я пожал плечами.

— Давай быстро посмотрим содержимое и в лагерь пойдем. Рядом разбойники, надо Ирику сообщить и решить, что с ними делать.

— Понял.

Я склонился над ящиком. Ничем не примечательный. Старый. Видно, что в земле пролежал долго. Кое — где на металле есть остатки зеленой краски. На крышке замок, сплошной кусок ржавчины.

Впрочем, рассматривал находку недолго. Замок старый, почти сгнил, и я его сковырнул. Затем вытащил нож и поддел крышку. Рывок. Другой. Открыл ящик, и мы смогли увидеть содержимое. А там… Там… Ничего, кроме какого‑то гнилья, трухи и мотка медной проволоки. Реальность разочаровала.

Сыч поворошил содержимое, а затем опрокинул находку и высыпал содержимое на слегка прикрытую снежком траву. Что было в ящике раньше? Наверное, вещи. Что‑то из хлопка и льна без пуговиц, поскольку кроме меди металла внутри не оказалось.

— Да уж… — протянул Сыч. — Обманка…

— Точно, — согласился я с ним и, сбросив ящик обратно в яму, мы направились в лагерь, где я сдал металлоискатель и лопату дружиннику, а Сыч отправился к командиру.

Ирик выслушал разведчика и задал пару уточняющих вопросов:

— Далеко пещера разбойников?

— Пять километров, — ответил Сыч.

— А это точно не горцы?

— Точно.

— Сколько их?

— Я видел двадцать человек и еще полтора десятка в пещере. Бойцов только половина. Остальные женщины.

— Рабыни?

— Не думаю. Они вели себя, словно свободные, и у многих оружие, пистолеты и ножи.

— Как у них налажена охрана?

— Парный пост на тропе. Больше ничего.

— Глаза им отвести сможешь?

— Смогу.

— Что это за отряд?

— Думаю, остатки банды Солончака, которого весной положили.

— Вооружение у разбойников какое?

— Пара автоматов, винтовки и карабины. Старье.

— Кроме тропы к пещере подходы есть?

— Снизу нет. Сверху не знаю, не поднимался.

Командир задумался. С одной стороны разбойники ему не интересны, можно обойти базу, тем более что она в стороне от нашего маршрута. Но с другой стороны, если золотые пещеры не миф, они могут доставить нам проблемы. Клад можно вывезти, а что дальше? Кто‑то должен добывать золото дальше и ради этого преображенские купцы скинулись рубликами, дабы иметь долю в последующих доходах. Значит, потом появятся рабочие, рудознатцы и придется строить дорогу. А рядом разбойники, которые начнут грабить караваны. Так что лучше прихлопнуть грабителей сейчас, когда они не ожидают нападения. Все равно придется проводить зачистку.

Наконец, Ирик принял решение. Он посмотрел на своих воинов и отдал команду:

— Выдвигаемся к пещере. Зачистим разбойников, а завтра дальше пойдем. Впереди Сыч. Он убирает караульных, а мы за ним.

Дружинники обрадовались. Во — первых, они были уверены, что легко одолеют банду. Во — вторых, возьмут трофеи. Золото в пещерах, которые еще надо найти, то ли будет, то ли нет, и это сокровище Вадима. А вот взятое с разбойников полностью принадлежит им: оружие, одежда, монеты и прочий хабар. Ну и, в — третьих, мужики хотели баб. Они ведь бандитские подстилки, а значит, кто за них спросит? Слаб человек, и склонен обижать слабых. Особенно если за плохой поступок нет никакого воздаяния. А что с пленницами будет после, никто думать не хотел. Дружинники были распалены, и у меня мелькнула мысль, что к пещерам пленных женщин воины не потянут.

Впрочем, что бы я ни сказал, мое слово для воинов ничего не значило. Для дружинников я пока никто, всего лишь один из молодых учеников ведьмака, и у них свое начальство в лице Ирика. Поэтому я промолчал.

Собрав вещи, мы свернули с маршрута и направились к пещере разбойников. Двигались около часа, вышли к натоптанной людьми тропе и остановились. Пост разбойников невдалеке, на горном склоне метрах в ста от нашей позиции. Пространство открытое, незаметно подойти не получится. Но Сыча это не смутило. Он спокойно пошел по тропе и выше по склону я заметил разбойника, который смотрел прямо на него и не видел.

— Отводит глаза… — прошептал воин рядом со мной.

— Умелец… — ему вторил второй.

— Цыц! — прошипел Ирик. — За разговорчики заступаете в ночную смену.

Дружинники замолчали, а Сыч продолжал идти, поднялся на небольшую площадку с парой крупных валунов и замер перед караульным. Тот его все‑таки заметил и хотел закричать. Но было поздно. В руке Сыча мелькнул нож, и он ударил разбойника, а затем отошел в сторону. Видимо, убивал второго караульного.

Сыч снова появился в поле зрения и махнул рукой. Пора.

Воины поднялись и бегом бросились наверх. Они двигались быстро и слаженно, прикрывая друг друга и поводя стволами автоматов из стороны в сторону. Профессионалы. Других в дружине ведьмака не было. Когда необходимо, они показывали свои умения, и сейчас был как раз именно такой момент.

Я побежал за ними. АКМС готов к бою, а в разгрузке гранаты и снаряженные рожки. Вот только повоевать мне не дали. Дружинники проскочили пост, рванули дальше, выскочили на следующую площадку, которая находилась перед пещерой разбойников, и открыли огонь. Они покрошили беспечных бандитов, а потом закидали вход в пещеру гранатами и вломились внутрь.

Бой получился скоротечным, мне вспомнить нечего. После чего, разоружив оставшихся в живых разбойников и женщин, начался допрос пленных. Попутно собирались трофеи, а трупы сбрасывались в пропасть. В общем, все как я и предполагал. Однако было одно «но»…

Как это уже случалось со мной раньше, я почувствовал опасность. По телу прошел озноб, а волосы слегка зашевелились. Ощущения такие, словно кто‑то смотрел на меня через прицел, но не решался выстрелить, и я примерно определил направление.

Посмотрел на Сыча. Он это заметил и спросил:

— Что‑то не так?

— Человек. Вооруженный. Смотрит на нас.

— Где он?

— Слева.

Сыч прислушался к своим чувствам и еле заметно кивнул:

— Ты прав, Олег. Видишь, наверх от пещеры тропка на хребет идет?

Присмотревшись, я заметил узкую дорожку:

— Да.

— Надо наверх подняться. Только быстро. Наверное, есть недобитый разбойник и его необходимо схватить. Я его огнем отвлеку и тебя прикрою, а ты попробуй бандюгана поймать. Сможешь?

— Смогу.

— Начали.

Резко встав на колено, Сыч открыл огонь в сторону противника. Он бил одиночными и, наверняка, его пули ложились рядом с уцелевшим разбойником. Этим Сыч отвлек его, и я помчался наверх.

Дружинники всполошились и поддержали Сыча, а некоторые бросились за мной. Но они отстали. Я был первым, кто взобрался на хребет, и мной овладел азарт. Словно хищник, я вобрал в себя воздух, будто хотел почуять запах противника, и побежал туда, где он прятался.

Бегом! Бегом! Бегом! Я подбадривал себя и, несмотря на ломоту в ногах, увеличивал скорость. Бежал так, что мог сдать какой‑нибудь спортивный норматив на разряд, и через несколько минут увидел среди кустов спину разбойника. Это был крупный мужчина с автоматом за плечами, и он спасал свою жизнь. При этом, что характерно, я ощутил его страх и усталость. Он был близок к тому, чтобы упасть, и вскоре разбойник остановился.

Беглец развернулся и попытался скинуть старый затертый до белизны АКМ с плеча. Однако я был готов, тоже замер на месте, прижал приклад автомата к плечу и закричал:

— Брось оружие!

Он меня не слышал или надеялся выстрелить раньше. АКМ уже был у него в руках. Еще секунда и он выстрелит. Медлить было нельзя, и я потянул спусковой крючок.

Толчок приклада в плечо, выстрел и пуля разнесла ему голову. Она превратилась в ярко — красный цветок и рассыпалась огненными лепестками. Завораживающе красиво и одновременно с этим страшно, потому что лепестки на самом деле окровавленные осколки черепа.

От бега и нервного напряжения ноги слегка подрагивали. Я подошел к мертвецу, которого не смог взять живым, по инерции отодвинул его автомат в сторону и присел рядом. Перед моим взглядом покрытые хвойными лесами старые горы и в этот момент, прислушавшись к себе, я расслабился и услышал все звуки этого места. Как учил Сыч. Но если раньше я его не понимал, то сейчас это вышло само по себе.

В ушах шум деревьев, которые сгибал ветер. Хрюканье дикого вепря, подрывающего кусты. Скатывающийся с вершины крохотный камешек. Звон горного ручья и пение лесной птахи. А еще был угасающий солнечный свет, который пронизывал меня насквозь и напитывал силой. Усталость уходила, и приходило умиротворение. Хотелось жить и казалось, что в этот момент я прикоснулся к чему‑то великому…

— Знатного ты противника свалил… — прерывая мое уединение, рядом появился запыхавшийся дружинник. — Здоровяк…

— Да, — снова поднимаясь и, ощущая, что за пару минут полностью восстановил свои силы, согласился я с ним.

— Наверное, его оружие и вещи теперь твоими станут.

Кивнув, молча, я склонился над убитым разбойником и стал его обыскивать. Дружинник прав, все его имущество, включая оружие, теперь мое. Ведь я свалил противника не в групповом бою, а один на один.

35

Пленных разбойников, за которыми числилось немало преступлений, расстреляли утром. После чего сбросили в пропасть, где над телами их подельников уже пировали стервятники. А женщин, которые минувшей ночью согревали победителей, оставили в пещере. Ирик проявил милосердие. Он даже не стал отбирать у них еду, вернул пару старых пистолетов и пообещал на обратном пути забрать, а затем довести до Преображенского анклава. Разумеется, если они не сбегут.

В общем, что будет с женщинами дальше, никого особо не волновало. Нагруженные трофеями дружинники покидали лагерь разбойников, а я немного задержался. Смотрел в пропасть, на тела убитых бандитов, и наблюдал за полетом грифов.

— О чем задумался, Олег? — спросил Сыч.

— Думаю, что мы неправильно поступаем. Люди бьются друг с другом и уничтожают себе подобных, а демоны год от года становятся сильнее.

— Считаешь, разбойникам следовало оставить жизнь?

— Да.

— Ты не прав. Раньше наш учитель пытался быть добрым и справедливым, договаривался с убийцами и ворами, даровал им жизнь и давал возможность измениться. Но каждый раз это приносило только проблемы и неприятности. Поэтому дружинники Вадима не берут разбойников в плен. Разве только ради продажи в рабство.

— Я понял.

— Вот и не забивай себе голову. Пойдем.

Кивнув, я двинулся вслед за Сычом и вскоре мы догнали отряд. После чего по приказу Ирика была сделана остановка и воины вырыли схрон. Тащить трофеи с собой тяжело, лишний груз. Поэтому каждый дружинник упаковал добытый в бою тяжелый хабар и положил в яму.

Мне тоже было, что прятать. АКМ, два отличных кинжала и двести патронов. Это моя доля от добычи и личные трофеи, снятые с мертвого разбойника. Помимо этого имелся отличный бинокль и семь рублей серебром. Но это я оставил при себе.

Схрон замаскировали, и отряд продолжил марш. Мы с Сычем шли в ядре, немного отделившись от других подгрупп, и он сказал:

— Вчерашний день изменил тебя.

— Так и есть. После погони за разбойником я отрешился от всех забот, почувствовал умиротворение и ощутил сердцебиение природы. Это нечто необъяснимое и такого со мной раньше не было.

— А когда ты вернулся в реальность, ощутил себя свежим и бодрым?

— Да.

— В тебе просыпаются природные способности.

— Как‑то слишком быстро. Я ожидал, что это займет годы.

— Не думай, что ты особенный. Это только малая толика того, что тебе предстоит освоить. А быстрые изменения вызваны артефактами Вадима.

— Что за артефакты?

— Через костры проходил?

— Конечно.

— Так вот, — Сыч хмыкнул, — все думают, что костры какие‑то чародейские. Но это ошибка. Костры самые обычные и они горят для антуража, если тебе привычней, для камуфляжа, чтобы народ их видел и не задавал лишних вопросов. На самом деле, под каждым огнем в грунте артефакт. Шесть пар излучателей. Соискатели на звание ученика проходят мимо костров и попадают под воздействие излучения, которое будит скрытые возможности человека и усиливает его родовые навыки.

— Выходит, никакой магии?

— Верно. Хотя есть нюанс, что понимать под магией. Ведь мы называем чародейством явления, суть которых не понимаем. А на деле все просто. Когда‑то пороховое оружие считалось магией. Сила пара, самолеты, телевизоры и телефоны. Для дикарей это до сих пор чародейские предметы. Так же как для нас вещи демонов и способность наших врагов трансформировать тела людей, создавать мутантов и оживлять мертвецов. А на деле все просто. Есть родовые способности человека, и они пробуждаются древними артефактами, которые наш учитель вынес из Старгарда. Без них нам было бы сложнее и на развитие способностей уходили бы десятилетия, а то и вся жизнь.

— А где эти излучатели сейчас?

— В доме ведьмака и мы, его ученики, продолжаем оставаться под воздействием излучения. Только они действуют не на всех. Многие, как ты помнишь, испытание не прошли.

— Почему?

— Не знаю.

— Интересно, а на каком принципе работают излучатели?

— Этого даже Вадиму неизвестно. Он ведь, когда из Старграда бежал, был недоучкой. Что успел изучить и узнать за свою жизнь, то нам и передает. Но ты про излучатели молчи… Что‑то я сегодня разговорчивый…

На этом он оборвал беседу, а я запомнил, что он сказал, и решил прекратить расспросы. Вот будет у Сыча хорошее настроение, тогда и продолжим…

Тем временем марш продолжался.

Шли быстро, без привалов. Препятствий на пути не было, и погода нас баловала. Так что до Икарийских пещер, которые по легенде скрывали несметные богатства князя Симеона и золотые россыпи, добрались к вечеру. А на подходе Сыч подстрелил косулю. Хоть припасов и хватало, но от свежего мяса никто не откажется.

Перед нами огромная гора. Леса и кустарников практически нет, что странно. Но самая главная странность этого места, конечно, пещеры, которых непомерно много, ибо гора пронизана ими сверху и донизу. Тысячи и тысячи пещер. Больших и маленьких, уходящих вверх и вниз. Практически все они сообщались между собой проходами, и если бы кто‑то решил здесь спрятаться, найти его было бы сложно. Вот только люди предпочитали не появляться в этом месте, и даже отчаянные разбойники держались в стороне.

Причина простая. Большинство пещер рукотворные и созданы искусственно. Кто их сделал и для какой цели, до сих пор остается загадкой. Кто‑то вспоминает гномов и дварфов, уничтоженных тысячи лет назад. Иные утверждают, что пещерный лабиринт создавался кобольдами. А некоторые считают заброшенные горные разработки творением людей, которые трудились здесь по приказу богов. Догадки и домыслы, а четкого ответа нет, даже у ведьмака. Но все уверены, что здесь есть драгоценные металлы, которые охраняются мороками, призраками древних.

Короче говоря, мистики много, даже чересчур. Однако мы опирались на факты. Был князь Симеон. Он добывал здесь золото и после падения его княжества спрятал в пещерах часть казны, а так же добытый за целый год металл. После чего Симеон и его дружинники перебили рудничных рабочих, а сами перевалили через Перуновы горы, ушли на восток и назад не возвращались. Об этом известно от работяг, которые сбежали от князя. А еще мы знали, что все попытки отыскать великое богатство князя заканчивались ничем. Многие пытались, но лишь один из десяти возвращался к людям, чтобы поведать о своей неудаче. Кого‑то убивали разбойники. Кого‑то горцы или прорывавшиеся через все пограничные кордоны монстры с левого берега Тихой. Кого‑то доконал голод, а немало было таких, кто погиб от руки своих товарищей, сошел с ума или попал в ловушку, коих в пещерах хватало.

В отличие от других поисковиков, мы имели ряд преимуществ. На основе всех собранных о пещерах сведений, ведьмак и его ученики составили карту и определили наиболее вероятный маршрут к золоту. Так же среди дружинников находились подготовленные горцы, которые хорошо ориентировались в горных лабиринтах. Еще у нас имелись металлоискатели и фонари с запасом батарей, что немаловажно. Ну и, как дополнение, с отрядом был Сыч, который, как и я, считался природным интуитом и неоднократно участвовал в поисках древних кладов. Все вместе, это должно привести нас к успеху и никто не сомневался, что клад будет найден. А дальше по обстановке. Если золото есть, вызовем караван с лошадьми и профессиональных рудничных трудяг. А если нет, тогда возвращаемся назад своим ходом. Неудачный поиск тоже результат и мы не единственный отряд, который бродит по горам в поисках сокровищ.

Вечером в пещеры, разумеется, не пошли. Разбили лагерь, и была проведена разведка, в результате которой были обнаружены следы человеческой стоянки примерно двухнедельной давности и многочисленные приметы старых биваков. Затем наступила ночь и Сыч ушел. Сказал, что будет договариваться с мороками, усмехнулся и был таков.

Меня никто не тревожил. В караул заступать не надо, а ужин прошел. Поэтому, удалившись от лагеря на полсотни метров, я оказался в полной темноте и присел на старый замшелый валун.

Тихо. Спокойно. Накатило состояние покоя и отрешенности. По душе прокатилась невидимая теплая волна, которая смыла дневную усталость, и мое сознание разделилось на две части. Одна оставалась в реальном мире, дышала воздухом и наблюдала за окрестностями, а другая отправилась путешествие. Перед мысленным взором возникли незнакомые лица и мелькали сюжеты из чужой жизни. Что это было? Наверное, отголоски родовой памяти. Пока всего лишь картинки без звука и не смысла. Я потерял счет времени, и мне было так хорошо, что этого не передать словами…

Рядом кто‑то появился. Человек. Он бесшумно подходил со спины и, полностью вернувшись в реальность, я скатился с валуна, залег и выставил АКМС.

— Кто!? — я окликнул незнакомца.

— Ирик, — в ответ голос командира, который перестал прятаться и пояснил: — Ты уже четыре часа в одной позе сидишь. Караульные встревожились и меня разбудили. Ты в порядке?

— В полном.

— И это хорошо… — Ирик кивнул в сторону лагеря. — Возвращайся к кострам… Нам так спокойней…

Спорить не стал, вернулся в лагерь, раскатал спальник и заснул крепким сном, без видений и тревожных мыслей…

Утром вернулся Сыч. Он был весел, много шутил и сказал Ирику, что клад уже у нас в кармане. Пока он его не нашел, но обнаружил верные приметы, которые приведут нас к цели.

Командир собрал поисковую группу, в которую вошли шесть воинов, он и мы с Сычем. После чего, ведомые старшим учеником ведьмака, мы вошли в одну из пещер, и вскоре нас обступила непроглядная тьма.

По каменным стенам, которые несли на себе отметки молотков и кувалд, заскользили лучи фонарей. Кое — где попадались рисунки углем — это поисковики и бродяги оставляли о себе память. Но мы на чтение не отвлекались, а через пару сотен метров наскальная живопись исчезла. Отряд шел за Сычем, который вел себя уверенно, и спустя полчаса начался спуск.

— Ты уверен, что мы идем правильно? — Ирик положил на плечо Сыча ладонь.

— Подойди, — Сыч приблизился к стене и ткнул пальцем в углубление. — Что видишь?

Я держался рядом и увидел то же самое, что и командир. В неприметном углу красной краской нарисован силуэт птицы.

— Знак Симеона, — сказал Ирик.

— Верно, — старший ученик кивнул.

Командир достал карту, сверился с ней и тоже кивнул:

— Ты прав. Это я немного запутался.

Группа двинулась дальше.

Темные коридоры. Изломанные тени по углам. Редкие знаки. Многочисленные боковые коридоры и пустые комнаты, а так же сломанные древние ловушки. Разбитые плиты. Вывернутые из пола куски и усеянные кольями ямы. Разряженные самострелы и подвесные глыбы камня. Все это давно уже не работало и Сыч, почесав затылок, обронил, что может так статься клада уже нет и его вынесли до нас. Но ему никто не ответил. Мы просто шли. Просто выполняли поставленную задачу.

Примерно после полудня, если верить часам, группа добралась до комнаты, которая хранила несметные богатства.

На миг все замерли. Нужно повернуть за угол и узнать, ради чего мы сюда пришли. Однако никто не решался сделать заветные шаги.

Впрочем, продолжалось это недолго. Ирик отодвинул Сыча в сторону и вошел в комнату. Остальные двинулись за ним и, растолкав дружинников, я оглядел хранилище. Что сказать? Золото было. Но его оказалось относительно немного. В центре помещения лежали золотые слитки, примерно по килограмму каждый. Всего не более пятидесяти штук.

Много это или мало? Для отряда много — великое богатство. А для ведьмака, которому нужны воины, оружие и снаряжение для большой войны, мелочь. Хотя, кто знает? Возможно, найдем еще что‑то. Надо только поискать и быть внимательней. Ведь тот клад, который мы нашли, может являться вспомогательным, оставленным для отвлечения внимания, а главный где‑то неподалеку. Да и непонятно, где Симеон добывал золото, и с этим тоже предстояло разобраться.

36

Седьмой день пребывания отряда вблизи Икарийских пещер. Полдень. Сыч опять отсутствовал, бродил по окрестностям и вел собственные поиски. Такой он человек, непоседливый одиночка. Половина отряда на стоянке, отдыхает и караулит золото князя Симеона. А другая половина вместе с Ириком моет золотой песок в подземной реке, выход на которую мы обнаружили несколько дней назад. Именно там работяги князя Симеона добывали драгоценный металл, а уровнем выше оборудовали литейную мастерскую. И пока не пришел вызванный по рации из Преображенского анклава караван, воины пытают свою удачу. Они промывают речной песок и кое — какие результаты есть. За пару дней грамм сто пятьдесят золотого песка намыли, а одному повезло больше остальных, и он вытащил из воды небольшой самородок.

Это по отряду. А что касательно меня, то я остаюсь наверху. Приказ Сыча — не заниматься ерундой, а каждый день бегать, тренироваться и развивать свои таланты. Возразить ему нельзя, ведь учитель велел слушаться старшего ученика. Поэтому, в отсутствие наставника, я тренировался с дружинниками. До обеда нарезал круги вокруг лагеря и занимался рукопашным боем с Сидором, редким умельцем, который учил меня смертоубийству без применения оружия. А через четверть часа начнется урок с Кинжалом, фанатом холодного оружия. И пока он строгал из дерева учебные макеты, я сидел у костра. Протянув к огню ладони, грелся и пытался прикинуть стоимость найденного отрядом золота.

Когда я покинул Землю и оказался на Кромке, официальная стоимость золота была тысяча триста рублей за грамм. Проводим нехитрые расчеты и что в итоге? Пятьдесят килограмм золота можно продать за шестьдесят пять миллионов рублей. Правда, я не знал, насколько велика примесь серебра, меди и других металлов в местном золоте. Следовательно, мог ошибаться, так как проба и чистота очень сильно влияют на стоимость золота. Но это вряд ли. И представив, сколько всего нужного на Кромке можно купить за найденный отрядом «благородный металл», невольно, я цокнул языком.

Бронетранспортеры, машины, станки, оружие, артиллерийские орудия, лекарства и боеприпасы. Снаряжение, радиостанции, компьютеры, топливо, книги, батареи, электрогенераторы и аккумуляторы. Все это очень нужно на Кромке, и кое‑что имеется. Только этого «кое — чего» постоянно не хватает. Ведь с той стороны, с земной, на порталах сидят дельцы и бизнесмены. Они хотят сверхприбылей, и повлиять на них нельзя. Так что пятьдесят золотых слитков хабар небольшой и золота хватит на одну сделку, не больше. Вот потому ведьмак Вадим, как и другие лидеры людей, вынужден львиную долю своей энергии и сил тратить не на борьбу с врагами, а на банальную добычу того, что ценится на Земле. Печально это и неправильно. Однако изменить устоявшийся порядок вещей невозможно…

Прерывая мои размышления, раздался негромкий свист, и я услышал голос Кинжала:

— Олег!

Поднявшись, я покинул костер и подошел к Кинжалу, пожилому лысому мужику, который кинул мне тяжелый макет боевого ножа. Я его поймал и Кинжал спросил:

— Начнем?

— Да, — я перекинул макет с правой руки в левую.

— Что ты усвоил из вчерашнего занятия?

— Основа ножевого боя, конечно же, скорость реакции и заученные базовые удары. Необходимо научиться быстро сходиться с противником, наносить удар и разрывать дистанцию. Нужно сразу оценивать подготовку врага, следить за его вооруженной рукой и работать на результат. Это не кулачный бой. Здесь все жестче и цена выше, потому что каждое соприкосновение с клинком противника новая рана или смерть.

Кинжал одобрительно кивнул:

— Верно. Сейчас разминка, поиграем клинками, а потом продолжим изучение базовых стоек и ударов. Нападай.

Поудобней перехватив учебный клинок и пригнувшись, я начал сближение с дружинником, который стоял без движения. Пару раз махнув макетом на уровне груди, рассек воздух и попробовал ударить Кинжала в живот. Однако он отступил назад, и я прыгнул на него. Только он этого ждал. Дружинник легко отбил мой клинок своим, и меня по инерции потянуло вперед. Я сделал один шаг, и Кинжал оказался сбоку. После чего последовал сильный удар в правую руку и дружинник сказал:

— Все! Правая рука порезана. Ты истекаешь кровью и не можешь ей пошевелить. Перехватывай нож.

Левая рука у меня, как у подавляющей массы людей, слабее правой. Но я выполнил приказ Кинжала, перехватил клинок и снова бросился на него.

Взмах клинком! Другой! Я двигался с максимальной скоростью, наносил быстрые удары и пытался уколоть Кинжала. Но старый дружинник двигался быстрее и предугадывал все попытки достать его. А через пару минут, когда ему надоело играть со мной, он провел подсечку и я оказался на земле. На мгновение в глазах потемнело, и я зажмурился, а когда попытался подняться, обнаружил, что учебный клинок дружинника прижат к моей шее.

— Поднимайся.

Дружинник подмигнул мне и улыбнулся, видимо, старому воину было приятно ощущать свое превосходство над новичком. Но я не обижался. Как говорится — на обиженных воду возят. И у нас учебное занятие, так что спасибо дружиннику за науку.

— Знаешь, в чем твоя главная слабость? — спросил он, когда я встал.

— В чем?

— Тебя выдают глаза. Ты смотришь туда, куда намереваешься ударить.

— Ясно. Постараюсь исправить ошибку.

От практики перешли к теории. Кинжал терпеливо показывал боевые стойки и базовые удары, а я повторял его движения. Потом снова спарринг и опять теория. Раз за разом одно и то же. Утомительно. Но я понимал, что если хочу стать воином, обязан многому научиться. Поэтому, как обычно, был терпелив и немногословен…

Наконец, наступил вечер. Из пещер вылезли дружинники, которые намыли еще сто грамм драгоценного металла, и повар позвал воинов к походным котелкам.

На ужин каша с мясом, сухари и взвар. Вкусно, сытно и питательно. После того как котелки опустели, Ирик по рации связался с караваном и сообщил, что он прибудет через трое суток. Дружинники обрадовались, несмотря на золотую лихорадку сидеть зимой в горах им не интересно, а затем были выставлены караулы и лагерь затих. Почти все дружинники отправились спать, день был тяжелым. Но мне не спалось, и я подсел к костру, возле которого сидел Кинжал. Помимо того, что он являлся отличным воином, старый дружинник знал множество историй и легенд, которые часто вспоминал на привалах. Вот и сейчас Кинжал рассказывал одну из местных легенд, и касалась она Икарийских пещер…

— Давным — давно, еще до прихода в Перуновы горы людей, здесь жили гномы. Еще их называли грумантами и чудями. Как и многие другие расы, они имели своих богов — покровителей, которые делились с ними знаниями и наставляли. Однако древние боги ушли. Мир начал меняться и племена гномов — грумантов не смогли приспособиться. На них обрушились несчастья, многие умерли от болезней, и тогда старейшины гномов решили, что близок конец времен и необходимо спрятаться в недрах планеты.

Долгие годы трудились гномы. Они долбили горы и все глубже уходили от солнечного света. В сердцах их была злоба на другие расы, которые они считали источником своих бед, и спустя века гномы исчезли. Коротышки скрылись в недрах гор и спрятали свои несметные сокровища. Множество драгоценных камней, металлов и артефактов они унесли с собой, чтобы никто не мог до них добраться. Почти все выходы на поверхность были завалены и гномы оказались в темноте. Только тусклый свет фонарей освещал их огромное подземное царство, и они стали меняться. Рост гномов уменьшился еще больше. Глаза не переносили солнечный свет. Кожа стала твердой и серой, подобно камню, и сердца грумантов ожесточились еще больше.

А на поверхности, тем временем, появились люди и демоны, которые еще не набрали силу. И среди людей, которые населяли Перуновы горы, выделялся один вождь по имени Ольша. Он был великим воином и ведуном, на равных общался с демонами и никого не боялся. Не было у него слабых мест, кроме одного. Ольша любил своих детей и жену, прекрасную Валль. Вождь очень боялся их потерять и для защиты построил невдалеке от Икарийских пещер хорошо укрепленную крепость. Только твердыня не уберегла его семью. Воин ждал беды со всех сторон света, а она пришла из пещер.

Однажды разведчики гномов выбрались на поверхность, увидели, что на развалинах их городов живут люди, и понесли весть своим старейшинам, которые решили наказать незваных пришельцев. Огромное войско коротышек, вооружившись древними боевыми артефактами, под покровом ночи, напало на людей, и первой под удар попала крепость Ольши, которого не было дома.

Злоба, проникшая в души и сердца гномов, сделала их безжалостными и безумными. Они не щадили никого, ни старых, ни молодых. Груманты выжигали поселения людей и убили всех, кого так любил Ольша. Нападения происходили ночью, а днем гномы прятались в горах. Люди не могли победить врагов, не было такого оружия, чтобы биться с гномами. Однако безутешного Ольшу, который оплакал своих родных, это не остановило. В нем поселилась жажда мести, и он отправился за помощью к вампиру Дерехорну, жившему на берегу Дананского моря…

Кинжал прервался и один из молодых дружинников поторопил его:

— А что дальше было, дядька Кинжал?

— Дальше? — старый воин хмыкнул и продолжил: — Ольша и его верные друзья продали свои души вампиру, который помнил еще времена богов, а взамен получили помощь. Дерехорн дал людям оружие, способное уничтожить гномов, и они вошли в пещеры. А чем закончилась эта война, никому неизвестно. Гномы на поверхности больше не появлялись. Говорят, что оружие вампира уничтожило коротышек, а Ольша с друзьями пропал. Никто из рода людского не видел героев, так что, наверное, они погибли. Хотя среди горских дикарей иногда говорят, что наблюдают на вершинах самых высоких горных пиков воинов, которые стоят в кругу, а между ними скользят тени приземистых гномов. Что бы это значило? Тайна. Но некоторые утверждают, что это Ольша…

— Концовка у этой истории иная.

Дружинники обернулись и увидели Сыча, который вышел из темноты.

— Так, может быть, расскажешь, как было на самом деле? — Кинжал вопросительно кивнул.

Сыч улыбнулся и ответил:

— Ольша и его отряд, действительно, взяли у Деренхорна оружие и поклялись ему в верности. Потом воины спустились в подземелья и уничтожили гномов. А вот назад их уже не выпустили.

— Кто?

— Другие ведуны, которые никаких сделок с вампиром не заключали. Они устроили на Ольшу ловушку и завалили его в одной из пещер. Чтобы неповадно было с кровососами договора заключать.

Люди у костра притихли. Все‑таки неоднозначная концовка у истории, есть о чем подумать. А Сыч кивнул мне:

— Пойдем. Есть кое‑что интересное.

Мы отошли от огня, и я спросил старшего ученика:

— Ты где постоянно пропадаешь?

— Точки перехода на Землю проверял.

— И как результаты?

— Нормальные, — мы остановились возле его рюкзака, и он вытащил из него транзисторный радиоприемник. — Держи. Это тебе. Подарок.

Радиоприемник оказался «Спидолой», модель «VEF-242». Мой покойный отец имел такой и я знал, что вещь надежная. Как‑то спрашивал Сыча, где можно купить радиоприемник, чтобы слушать редкие передачи из Каменца, Алексеевской республики или Александровска. И он ответил, что это большой дефицит, а теперь сделал подарок, за который когда‑нибудь придется отдариваться.

— Как думаешь, он рабочий? — я покрутил тяжелый радиоприемник, который весил больше трех килограмм.

— Да, я проверял. Батареи от фонаря подсоединял.

— А где ты его нашел?

— В горах труп земного потеряшки обнаружил. Он ноги сломал, в пещеру забрался и там помер. Давно уже, лет десять назад. А рядом радио.

— Благодарю за подарок. Надо будет выпросить у Ирика батареи и самому приемник проверить.

— Некогда. Весточка от учителя была, и мы с тобой раньше отряда в Норброд возвращаемся. Вместе с золотом.

— На себе его понесем? Тяжело будет…

— Нет. Я по дороге к горцам зашел, они лошадей одолжили.

— А почему такая спешка?

— Скоро основной портал Преображенского анклава на Землю откроется. Нужно с поставщиками расплатиться. Другие группы далеко, и они ничего не нашли, так что главная надежда на нас.

— Когда выходим?

— Как соберемся, так и выступим.

— А что с моим оружием, которое в схроне?

— Дружинники принесут в Норброд. Не переживай. Никуда твое добро не пропадет.

Снова сборы и опять поход. Золото погрузили на двух лошадей, и мы отправились в сторону Преображенского анклава. Думали, что пойдем вдвоем, но Ирик подстраховался и выделил нам несколько воинов. Так надежней и нам легче.

37

В Норброде, куда мы без особых приключений добрались через шесть суток, было людно. Даже слишком.

Несмотря на усталость, это бросилось в глаза сразу. И, послушав разговоры дружинников, я смог немного разобраться в обстановке.

Полным ходом шли переговоры относительно большого похода против демонов и в логово ведьмака Вадима съехались делегаты от разных анклавов. Президент преображенцев Антон Сергиенко с верными полковниками. Зеленогорцы и вожди окрестных племен. Главари алексеевцев. Представители Дымно, Свалино, Вереи и нескольких морских городов — республик. Ну и, конечно же, послы каменецкого князя. С каждым делегатом охрана и советники. Отсюда и многолюдство.

За закрытыми дверями серьезные мужчины решали, как жить дальше, куда направить воинов и надо ли это делать. Но меня сие не касалось, не мой уровень, и я собирался отправиться в свою комнату. Вот только не получилось. Когда заходил во двор, один из каменецких воинов, будто случайно, оказался рядом и прошептал:

— Привет от Николая Владимировича.

— Какого Николая Владимировича? — я не понял о чем он.

— От Савельева.

Я совсем позабыл, что помимо всего прочего являюсь агентом каменецких сыскарей, и теперь мне об этом напоминали. Четких инструкций по контактам с людьми князя не было и, может быть, следовало вести себя осторожно. Но обучение у Вадима и походы под командованием Сыча изменили меня. Несмотря на недолгий срок, Олег Курбатов сейчас очень сильно отличался от того Олега, которого Савельев вербовал в Каменце. Я стал гораздо уверенней в себе, закалился и чувствовал незримую поддержку учителя, авторитет которого непререкаем.

«Да кто они такие, эти сыскари?» — пронеслась в голове мысль, я почувствовал раздражение и сказал каменецкому агенту:

— Николаю Владимировичу тоже привет… Большой и пламенный…

— Нам надо встретиться один на один, — снова прошептал сыскарь. — Найди возможность выйти в поселок.

— Не вижу в этом необходимости.

Отвернувшись, хотел продолжить движение, но он схватил меня за рукав:

— Ты не понял, парень. Это не пожелание, а приказ. Или ты хочешь, чтобы фотография с твоей подписью под вербовочным листом попала к ведьмаку?

Вот тут я не выдержал, резко развернулся и ударил его. Красиво получилось, как учил Сидор из отряда Ирика. Кулак врезался в челюсть каменецкого агента, и он отлетел в сторону.

Моментально защелкали оружейные затворы и ко мне подскочили каменецкие дружинники. Они пытались возмущаться, но рядом были воины ведьмака, которые меня прикрыли. А потом поднялся агент, который махнул рукой и выкрикнул:

— Всем назад! Порядок! Я сам виноват!

Он сказал это, дабы не возникло конфликта, а потом прошипел, чтобы только я его услышал:

— Еще встретимся…

— Обязательно.

Докладывать о происшествии некому, учитель занят, а старшие ученики рядом с ним. Поэтому я отправился в дом, упал на кровать, завернулся в одеяло, прижался к теплой стене и заснул…

Ночью снилась всякая ерунда. Обрывки видений и оскаленные звериные морды. Покоя не было, выспаться не удалось, и я проснулся с первыми солнечными лучами.

В доме тихо. Делегаты анклавов разъехались и остались только преображенцы, которые находились во дворе, возле повозок. Рядом стоял Сыч, и я подошел к нему.

— Проснулся? — старший ученик покосился на меня и кивнул: — Это хорошо. Я уже собирался дружинника послать, чтобы он тебя разбудил.

— Куда‑то поедем?

— Вадим решил взять тебя с собой к земному порталу. О чем‑то поговорить хочет.

Он замолчал, и я задал вопрос:

— Как прошли переговоры?

Сыч ответил сразу:

— Как и предполагалось. Вольные города Дананского моря согласны прислать воинов, но взамен просят оружие и технику. Зеленогорцы, алексеевцы, преображенцы и горцы с нами. Без условий и торга. Свалино, Дымно и Верея отправят небольшие отряды, при условии, что горцы не станут их тревожить. А каменецкие требуют от ведьмака лично прибыть к князю, поклониться ему в ножки и признать его власть.

— И Вадим согласился?

— Да.

— Думаю, это ловушка.

— Учитель тоже так считает. Но он все равно поедет и медлить не станет.

— А когда начнется поход? Сроки оговаривались?

— Летом пойдем. Сбор в Ольгинске.

Во дворе появился ведьмак, а с ним несколько преображенских командиров. Вадим с ними обнялся, словно с близкими людьми, и они покинули его дом.

— Грузимся! — ведьмак взмахнул рукой.

Дружинники засуетились и появились новые повозки. На них загружали золото, меха, ящики с зельями и ювелирными украшениями.

Пока суть, да дело, мы с Сычем вооружились и снова сошлись возле повозок, где он представил меня другим старшим ученикам ведьмака, которые съехались в Норброд. Было их четверо. Все разные. Но кое‑что общее имелось. Старшие ученики напоминали хищников. Подтянутые и настороженные, словно мы не среди друзей, в хорошо охраняемом поселке, а на территории противника. Таким только дай команду, любого порвут, невзирая на чины и звания.

— Это Олег. — Сыч хлопнул меня по плечу и кивнул на стройного молодого шатена в охотничьем костюме горца и самозарядной винтовкой. — А это Николаша. С ним осторожней. Он очень быстрый, не любит думать и может ударить только за намек на оскорбление. Настоящий горец.

Николаша слегка опустил голову, и Сыч посмотрел на следующего:

— Герберт. Врага чует за несколько километров и великий следопыт.

Герберт, двадцатилетний блондин в камуфляже и редким на Кромке «винторезом» на груди, усмехнулся:

— Скажешь тоже…

— А чего? Так и есть. Великий следопыт. — Сыч представил третьего, взрослого мужика с густой сединой в черных волосах и АКСом на плече: — Риг. Просто Риг. Таланты его велики и нам не всегда понятны. Если он станет твоим наставником, сам увидишь, что он умеет. А на словах объяснять долго.

Риг, молча, кивнул, а Сыч кинул взгляд на последнего, тридцатилетнего светловолосого воина с мечом за спиной и «стечкиным» в кобуре:

— Яроброд. Потомственный ведун. Иногда даже нашего учителя наставляет.

Знакомство состоялось и в этот момент обоз начал движение.

Я оказался возле Вадима, который поманил меня пальцем, присел на телегу рядом с ним и собрался рассказать о стычке с каменецким сыскарем. Однако он меня опередил:

— О драке с княжеским агентом знаю. Ты поступил правильно, слишком они наглые, пора осаживать. О моей поездке в Каменец знаешь?

— Да. Сыч рассказал.

— И что скажешь?

— Это ловушка.

— Верно. Но каменецкие ошиблись и ловушка, которую они мне уготовили, станет западней для них. Когда я отправлюсь в Каменец, ты сам все увидишь. Впрочем, это неважно. У меня к тебе дело иное.

Я притих, пытался понять, о чем будет разговор. А Вадим немного помолчал и продолжил:

— Как уже говорил, я требую от учеников откровенности и сам ничего не утаиваю. Так что слушай меня внимательно и думай. Иван Конев, который прошел испытание в один день с тобой, был без наставника, больно редкий у него талант. Но я такого человека, который разовьет его способности, нашел. Вызвал ведуна Родослава из горного племени росанов. Он прибыл два дня назад, уважил меня, и сразу устроил Коневу испытание. О подробностях говорить, только время терять, сейчас ничего не поймешь. Скажу только, что он опоил его травами и Конев погрузился в вещий сон. А тут такое дело, что первый прием трав наиболее сильный. Прорицатель видит самые главные события ближайшего времени, в течение года или двух. Ну и я, конечно, был рядом. Контролировал испытание и помогал Родославу. Поэтому стал свидетелем видений, которые накрыли Ивана. И знаешь что?

— Что? — я посмотрел в глаза ведьмака, не выдержал его тяжелого взгляда и отвернулся.

— Видения Конева были о тебе, Олег.

— Как это?

Ведьмак пожал плечами:

— Он видел войну с демонами, наверное, летний поход, который мы собираемся двинуть против врагов. Там был я, мои ученики и много знакомых воинов. Но на первом плане всегда ты. К чему бы это?

— Не могу сказать, учитель.

— Это понятно, что не можешь, тем более что видения Конева обрывчаты, — он поморщился. — Однако главный момент Иван увидел четко. Бой в подземельях и ты хватаешь какой‑то артефакт. Конев не понял, что это. Но по описаниям ты завладел индивидуальным ключом к порталам между мирами. А потом туман.

— И что теперь?

— Будешь постоянно рядом со мной.

— А с Коневым поговорить можно?

— Иван в коме. Смог кое‑что рассказать из того, что видел, и пришлось его усыпить, а иначе он мог сойти с ума. Когда вернется в реальность и сможет ли снова контролировать свой талант, неизвестно. Перестарался Родослав, да и Конев выложился. Видимо, хотел показать, насколько полезен и что может. Он шагнул дальше, чем ему дозволено, и оттого лежит в беспамятстве. Не умрет, Родослав поможет ему выкарабкаться, а вот способности могут не восстановиться. Больно хрупкий талант. Это не мечом махать и кулаками челюсти крушить.

— Учитель, а ошибки в видениях быть не может?

— Запросто. Ведь каждый человек видит вещие сны и знаки. И многих накрывают видения. Однако лишь крохотная часть этих видений сбывается. Будущее многовариантно и его можно изменить, а ценность хорошего прорицателя в том, что он видит главную нить событий.

— Выходит, если я не отправлюсь в поход, артефакта мне не видать?

— Правильно. Ты можешь не принять участие в походе, сломаешь ногу, тяжело заболеешь или погибнешь. Тогда все сложится иначе. Причем неизвестно, лучше или хуже. А почему ты об этом спросил?

«За такой ценный артефакт ты можешь меня убить, как конкурента», — подумал я, глядя на ведьмака.

Не давая мне ответить, он засмеялся и покачал головой:

— Интересные мысли в твоей голове. Забавно. Но ты не бойся. Не было такого, чтобы я своего ученика убивал. И, надеюсь, не будет в дальнейшем…

— Ты можешь читать мои мысли? — внутри меня все сжалось.

— Только самые сильные отголоски. Ты ведь мой ученик и когда я говорил, что всегда буду следить за вами, это не шутка. Смотри.

Он протянул ко мне открытую левую ладонь, и на мгновение между нами проявилась тоненькая нить — паутинка серебристого цвета. Я моргнул и нить исчезла.

— Что это?

— Следящее заклятье, — ответил Вадим. — Связь между учителем и учениками. Мне не по силам контролировать всех, но я знаю, когда кто‑то попадает в беду, улавливаю часть мысленного фона и эмоции, а заодно могу общаться с учениками на дальних дистанциях.

— А меня научишь этому?

— Всему свое время, Олег. Сколько живет человек, столько и учится. Мне вот уже скоро двести лет стукнет, а я все время впитываю новые знания и навыки. Только толку с этого немного. Чем больше узнаю, тем больше понимаю, что мир огромен и все узнать невозможно…

За разговором время летело быстро. Пользуясь добродушным настроением учителя, который обычно слишком занят, чтобы общаться с учениками — первогодками, я засыпал его вопросами и совершенно не заметил, как пролетело два часа.

Повозки свернули с дороги на Медногорск и въехали в лес, пропетляли между старыми дубами и выкатились на поляну, самую обычную и ничем не примечательную. Здесь остановка. Мы добрались до портала на Землю.

Дружинники и старшие ученики рассыпались по лесу, искать возможных шпионов и диверсантов. Но никого не оказалось. Чисто. После чего было выставлено оцепление и в центр поляны сложили груз для землян. Там же письмо от ведьмака старшему с той стороны с заказом на следующий раз.

Воины оттянулись на опушку. Оставалось ждать тумана, и вскоре он появился.

Без ключей порталы работали по принципу прилива — отлива, причем каждый в своем ритме. Но с преображенским порталом, который контролировал ведьмак, все просто. Сначала прилив с Кромки на Землю, который переносит материальные вещи. Потом отлив и он приносит другой груз, а так же людей, конечно, если они попадали в туман. Тут момент для землян опасный. Можно по неосторожности угодить в портал. Однако они эту проблему решили давно. Скатывали в туман телеги, рельсовые вагонетки или автомашины с товарами, а сами находились в стороне.

В общем, процедура обмена была налажена. Неожиданностей никто не ожидал, и все прошло, как обычно. Туман забрал наш груз, а когда спустя полчаса он рассеялся, на поляне появились девять набитых ящиками и контейнерами длинномерных металлических поддонов на роликах и двадцатиметровый кусок рельсы на припорошенной снежком траве.

— Ну что же, — еле слышно прошептал Вадим, — посмотрим, что нам в этот раз прислали.

Не выходя на открытое пространство, ведьмак протянул в сторону груза руки и закрыл глаза.

— Это что он такое делает? — я толкнул в бок Сыча.

— Сканирует поляну на предмет опасности. Мы ведь не знаем, что происходит на Земле. Так что возможны неприятные сюрпризы.

— Например?

— Мина, фугас, боевой вирус или отравляющие вещества.

— Были прецеденты?

— Ага. Последний не так давно. В две тысячи десятом в Дымино бочонок с напалмом бахнул, и сразу полсотни бойцов накрыло.

— И кто это сделал, не выяснили?

— Нет. Этот портал больше не работал. Точнее, с Земли больше ничего не перекидывали. Хотя и так понятно, что это пособники демонов диверсию устроили.

Тем временем ведьмак сделал шаг вперед, открыл глаза, опустил руки и сказал:

— Чисто. Забирайте груз.

Дружинники бросились к поддонам, стали перегружать ящики в повозки и забрали только четверть всех товаров. Остальное неподъемное, заберут позже, так же как поддоны и рельсы, которые будут использованы.

Дело сделано и, оставив на поляне пять воинов, обоз направился к дороге. Совершенно случайно, а может, наоборот, по воле учителя, я опять оказался рядом с ним. Он читал послание с Земли, от наших партнеров, и был весьма сосредоточен. На мою скромную персону он внимания не обращал и я взял список того, что было прислано на Кромку в этот раз. Ведьмак бросил на меня косой взгляд и ничего не сказал. Это было воспринято, как разрешение ознакомиться с документом, и взгляд заскользил по ровным машинописным строчкам:

Дизель генераторы мощностью 10.5 кВА — 2 штуки.

Инверторные сварочные аппараты — 5 штук.

Ноутбуки — 10 штук.

Фонари — 40 штук.

Зарядные устройства — 15 штук.

Батареи различных типов — 1000 штук (дополнительный список).

Радиостанции «Северок — К» — 8 штук.

Пистолеты ПМ — 50 штук.

Винтовки СКС — 75 штук.

Винтовки СВД — 5 штук.

Автоматы АКМ — 10 штук.

Автоматы АКС — 50 штук.

Боеприпасы 9×18 — 5000 штук.

Боеприпасы 7.62×39 — 20000 штук.

Боеприпасы 7,62х54 — 1500 штук.

Боеприпасы 5,45х39 — 47000 штук.

ГП-25 «Костер» — 100 штук.

ВОГ-25 — 1900 штук.

ВОГ-25П -1250 штук.

Гранаты РГД-5 — 700 штук.

Гранаты Ф-1 — 500 штук.

РПГ-7 — 10 штук.

Выстрелы ПГ-7ВР — 300 штук.

Выстрелы ОГ-7В — 200 штук.

РПГ-18 «Муха» — 150 штук.

РПГ-22 «Нетто» — 30 штук.

РПГ-26 «Аглень» — 20 штук.

РПГ-29 «Вампир» — 10 штук.

Мины МОН-50 — 40 штук.

На этом список заканчивался и его забрал ведьмак. Он тоже просмотрел документ, досадливо поморщился и пробурчал:

— Козлы они все‑таки. Минометов и УКВ — радиостанций нет. АГС-17 просил и оптику, тоже нет. Станки отсутствуют. «Шилку» не прислали. РПО и тяжелые пулеметы зажали. Мерзавцы.

Сказав это, он спрятал список и послание земных партнеров в карман. После чего насупился, видимо, размышлял, и я тоже затих. Настроение учителя изменилось. Поэтому лучше помолчать и подумать. Тем более, что есть о чем.

38

Вадим Рысь получил очередную партию товаров с Земли. После чего оборудование и большая часть стрелкового вооружения отправили преображенцам, а гранатометы и подствольники остались в арсеналах ведьмака. Еще одна сделка прошла без сбоев, и ведьмак стал собираться в Каменец, а я должен был его сопровождать. Но на сборы у Вадима, который ожидал возвращения Ирика, ушла неделя, и все это время я продолжал учиться.

Утром зарядка. Потом занятия с Сычем или с другими старшими учениками. Рукопашный бой, холодное оружие, обращение с минами, ведовские приемы, погружение в родовую память, изучение демонов и методы борьбы с ними. Все это отнимало много времени и, как обычно, я сильно уставал. Мне не давали расслабиться, и не было такого, чтобы я бездельничал. Однако перед тем как покинуть Норброд — это произойдет завтра, так как сегодня прибыл отряд Ирика, выпал свободный вечер, и я отправился к Коневу, который по — прежнему находился в коме.

Почему я захотел навестить провидца? Сам не знаю. Просто появилась такая потребность.

Родослав, ведун из племени росанов, который опекал Конева, разрешил посидеть возле его постели. Кстати, примечательный тип и весьма колоритный. Он выглядел, словно славянский жрец с картины Константина Васильева. Крепкий и высокий старик в простой беленой рубахе. Длинные седые волосы и борода. Глаза мудрые, а в руке резной посох. Смотришь на него и забываешь, что на Земле сейчас двадцать первый век. Словно в сказку попал и вот — вот из‑за угла выйдет волк — оборотень, кот — баюн или леший.

Впрочем, я отвлекся. Поздоровавшись с Родославом, подошел к Коневу, присел на табуретку возле постели и всмотрелся в лицо бывшего портного.

Он изменился. Раньше был румяным добрячком, а после тренировок с дружинниками и опытов с ведуном, исхудал и осунулся. Скулы стали острыми, а кожа бледной. Так что выглядел Иван плохо. Но это и понятно. Кома есть кома. Тело живет, а разум витает в мире грез и сновидений.

«Все‑таки хотелось бы в подробностях узнать, — подумал я, глядя на Ивана, — что именно ты видел в своих видениях?»

Ответа, разумеется, не было. И тяжело вздохнув, я задумался. Пока мне никто не мешал, стоило привести в порядок свои мысли. Поскольку темы в голове, над которыми стоило поразмыслить, разные и их много.

Итак, я ученик ведьмака. Все просто. Учеба идет, занятия постоянные и знаний я получаю много. Но кое‑что меня смущает. Обучение бессистемное. Я к такому подходу не привык и это кажется странным. Однако как‑то повлиять на ведьмака, который считает, что упор должен делаться на самообразование и самосовершенствование, я не могу. Это факт. Поэтому приходится воспринимать все происходящее, как должное, без возражений. Что успел усвоить и развить, то и мое, а остальное факультатив. В конце концов, я в самом начале своего ученичества и если пропускаю какие‑то разделы, они будут изучаться позже. Конечно, если меня не убьют дикари, бесы, мутанты или каменецкие сыскари.

А вот еще интересный вопрос. Что с другими ведьмаками? Где они и почему о них ничего не слышно? Несколько раз, как бы между прочим, я спрашивал об этом других учеников Вадима, но четкого ответа не получил. Они далеко от Перуновых гор и это все, что им известно. И вроде бы меня это не касалось, однако пару дней назад к учителю прибыли послы от племенного союза Диго. Они тоже готовились принять участие в грядущем наступлении против демонов и уже собирают отряды. Нежданная подмога. Только не для Вадима, который обронил, что Яросвет Ветер справился с поставленной задачей. И что из этого следует? Вадим послал Яросвета на восток, за помощью, и добился поддержки от другого анклава. И если так, то Велимир Туман и Боромир Плеть, в данный момент, занимаются тем же самым, только на севере и юге. А демоны, которые имеют в Перуновых горах своих шпионов, об этом ничего не знают. То‑то будет им неприятный сюрприз, когда вместо относительно небольшого войска в леса отправится настоящая армия. Так что понятно, почему о местонахождении других ведьмаков никто не знает.

Кругом интриги, тайны и каждый анклав сам по себе. По крайней мере, так считают главы этих куцых человеческих объединений. А между ними ведьмак и его ученики, которые преследуют свои цели. Взять как пример направление главного удара. На общем совете, который недавно прошел в Норброде, было объявлено, что войска людей двинутся на демона Стейкорфа по прозвищу Серый Туман и прибывшего ему на подмогу Альсвиона, который пока прозвища не заслужил. Они находятся в районе древнего города Барх, разрушенного врагами более десяти веков назад. Именно там главные крепости Стейкорфа, его кормушки, лаборатории и подчиненные врагу племена дикарей. Однако мне известно, что главная цель Вадима добраться до развалин Кирты, что за Чугай — лесом, а это в четырехстах километрах к северу от Барха. И что выходит? Ведьмак обманывает тех, с кем собирается идти в поход и его это ничуть не смущает. Меня, впрочем, тоже. Потому что я понимаю всю важность ключей, которые отворяют порталы между мирами. А еще есть понимание того, что узнай об этом главы анклавов, начнется драка между своими. Каждый захочет завладеть драгоценными артефактами, ибо свобода перемещения с планеты на планету даст преимущество над другими людьми и это серьезная заявка на господство в пределах материка Разза.

В общем, война практически неизбежна. И тут очередной вопрос. А каковы силы противоборствующих сторон?

С войском Перуновых гор определенности нет, только примерные данные. Преображенцы выставят две тысячи воинов, двадцать — тридцать минометов, боеприпасы для которых делаются в Медногорске, и несколько горных орудий. Вольные города Верея, Дымно и Свалино пришлют триста — четыреста бойцов. Только бы отделаться от ведьмака, а потом сошлются на тяжелое положение. Морские города — республики отправят отряды из наемников и пиратов, общей численностью от тысячи до двух тысяч штыков. Причем только половина воинов будет иметь огнестрельное оружие, и их придется довооружать, а затем снабжать боеприпасами. От зеленогорцев придет войско в семьсот — восемьсот воинов, неплохо вооруженных и хорошо подготовленных. Алексеевцы, минувшей осенью больше всех пострадавшие от врага, напрягутся и дадут две — три тысячи воинов, а так же горные орудия и минометы. Горцы обещали собрать полторы тысячи бойцов. Опять же, слабо вооруженных. Зато обученных воевать в лесах и горах. Плюс к этому есть Каменец, который может собрать до пяти тысяч воинов и выставить превосходную артиллерию. Вот только князь Людота и его фавориты из Тайной канцелярии пока колеблются. А еще есть племенной союз Диго, какие‑то отряды приведут Боромир с Велимиром, и на левом берегу Тихой нас будут ожидать группы изгоев, которые станут проводниками. Так что армия соберется серьезная. Одной только пехоты больше пятнадцати тысяч и около сотни артиллерийских стволов, не считая гранатометов и пулеметов. Жаль, что в леса бронетранспортеры и автомобили не вытащить, было бы веселее. И, конечно, это с учетом того, что немалую часть воинов придется оставить дома, для охраны острогов, городов, заводов и дорог.

А теперь к демонам. Стейкорф враг старый и мудрый, рядом с людьми живет более пятисот лет. Поэтому войско у него неслабое. Не так давно в библиотеке видел старую сводку разведслужбы Преображенского анклава о его силах, и кое‑что могу сказать. Одних только воинов — дикарей у Стейкорфа не менее восьми тысяч. Бесов больше сотни. Боевых мутантов триста. И чертей около полусотни. Это его обычное войско. Но, с учетом того, что появился Альсвион, демон вынужден наращивать военную группировку. Значит, его силы нужно увеличить в полтора раза. А еще, как только мы выступим в поход, на помощь Стейкорфу придут соседи. Демоны один другого недолюбливают, и порой ведут между собой войны — в этом они похожи на людей, но тут речь идет о выживании. Так что помощь ему окажут и врагов, наверняка, окажется гораздо больше, чем нас. Одна надежда, на огнестрельное оружие и минометы — именно это дает нам преимущество перед дикарями. Хотя в последние годы у них тоже появились винтовки, автоматы и пулеметы. Пока немного, но это только начало. Видимо, демоны получают от своих пособников с Земли не только человеческие жертвы, но и оружие…

Неожиданно Конев резко дернул рукой. Это сбило меня с мысли, и я позвал ведуна:

— Родослав.

Старик заглянул в комнату, и я указал на Ивана:

— Он рукой дернул.

Ведун махнул рукой:

— Бывает. Это рефлекс. Не обращай внимания.

Кивнув, я поднялся. Еще раз посмотрел на Конева и вышел.

В коридоре замер. Время есть, а чем заняться не знаю. Если бы дело было в Каменце или Александровске, пошел бы к бабам. Но в поселение ведьмака с развлечениями туго. Можно прогуляться по улочкам, зайти в гостиницу к Рубану и попить пива. Можно выбраться на крышу дома, включить отремонтированную местными умельцами «Спидолу», поймать волну Александровска и послушать музыку. Можно вернуться в свою комнату, еще раз почистить оружие, проверить снаряжение и завалиться спать, ведь завтра в дорогу. А еще можно пойти в библиотеку, где Олекса смотрит новости с Земли, которые на флешке регулярно пересылают торговые партнеры Вадима.

«Решено. Пойду к Олексе».

Через пару минут я был в библиотеке и появился вовремя. Олекса как раз смотрел новости и, прихватив кресло, я присел рядом с ним.

На экране монитора шел сюжет. Какой‑то большой город. Ночь. Костры. Копоть. Толпы народа с флагами и щитами закидывали милиционеров бутылками с зажигательной смесью. Взрывы петард и светошумовых гранат. Горящие люди и раненые. Люди в черной униформе и шлемах дубинками лупят демонстрантов. Потом демонстранты лупят блюстителей закона. Хаос и ничего непонятно.

— Олекса, это где? — обратился я к библиотекарю.

— В Киеве. Майдан против власти.

— А чего народ хочет?

— Как обычно, справедливости и хорошей жизни, меньше работать и больше получать, кататься заграницу и кружевные трусы.

— И что скажешь, добьются они своего?

— Нет, — Олекса невесело усмехнулся и пояснил: — Народ разводят. Желания хорошие и в большинстве нормальные. Только лидеры не те и лозунги дурацкие. Вот и выходит, что пушечное мясо по приказу одних олигархов борется против другого пушечного мяса. Меня, честно говоря, другое интересует.

— Что именно?

— Интересно, что останется от Украины после этого майдана. Порвут эту страну на куски или просто кровью зальют, а потом сделают колонией.

— Неужели все так серьезно?

— С той стороны, — Олекса пальцем указал в сторону окна, намекая на землян, — сообщили, что Россия уже готова взять под себя Крым.

— Вряд ли… — я поморщился.

— Посмотрим. Хотя нам с тобой все равно.

Библиотекарь запустил следующий ролик, о научных мировых открытиях за последний год, и мы продолжили смотреть новости. Однако вскоре я задремал и захрапел. После чего Олекса меня прогнал, и я отправился спать.

39

Перед отбытием в Каменец мне повезло. Я попался на глаза Вадиму, и он решил, что не гоже его ученику ходить в латаной горке и потрепанной разгрузке, да и по вооружению не мешало бы усилиться. Поэтому меня запустили на склад и в оружейную комнату, где дали двадцать минут на выбор всего, что мне понравится.

Глаза разбегались, слишком много нужного находилось в подвалах ведьмака. Но я проявил сдержанность и решил не хапать то, что мне сейчас не нужно. И в итоге обзавелся новой горкой, маскхалатом, рюкзаком, ботинками, кевларовой каской и отличной разгрузкой. Кроме каски все местного производства, пошито в Александровске, специально для дружины Вадима. Так что качество отменное. А вот в оружейной комнате задержался. Когда еще ведьмак проявит щедрость? Это неизвестно и следовало пользоваться моментом.

Для начала схватил ГП-25 и к нему два десятка ВОГов. Затем сменил «макаров» на «стечкин» с шестью магазинами. Калибр одинаковый, зато емкость магазина больше и есть кобура — приклад. Далее штурмовой нож с клеймом знаменитого медногорского мастера Ворожейкина, который, как говорили, не только кузнец, а еще и ведун, и он заговаривает свои клинки. Потом дошла очередь до гранат, и в дополнение к своему запасу закинул в рюкзак пару Ф-1, три РГД-5 и четыре светошумовые «Зари». Недавно узнал от Сыча, что они очень хороши против бесов и мутантов. На время дезориентируют этих тварей и, соответственно, их легче прикончить. Ну, а в конце взял шестикратный бинокль, четыре запасных магазина на автомат и бронебойно — зажигательных патронов калибра 7.62 мм. Немного, всего две сотни.

Только собрался, поступил приказ выступать, и отряд ведьмака покинул Норброд. Нас было немного. Сам ведьмак, десяток дружинников и шесть учеников включая меня. Для серьезной разборки с каменецкими сыскарями и князем это мало. Однако Вадим держался уверенно, и мы доверились ему, словно родному отцу.

Двигались стремительно, иначе ведьмак не умеет. От поселения к поселению и в каждом нас ожидали свежие лошади. Причем неважно, преображенский поселок, горский или каменецкий. Ведьмаку были рады везде или его просто боялись. Поэтому сельские старосты оказывали нам всемерное содействие. И через несколько дней мы добрались до укрепленной деревушки Вакура в трех километрах от перевала, который ограждал Каменец от мира.

Нас встретили как дорогих и долгожданных гостей. Ведьмаку и его воинам выделили два лучших каменных дома и вместе с другими учениками меня поселили вместе с Вадимом.

Староста хотел накрыть богатый стол, но ведьмак приказал ограничиться скромным ужином. И после того как мы подкрепились, он отослал Сыча и Рига на разведку. Куда именно, мне не говорили. Но, судя по всему, они знали, что им делать.

Наступила ночь. Другие ученики заснули, а мне не спалось, и я сидел в горнице вместе с Вадимом. Он кого‑то ждал, а я чистил «стечкин». Надеялся пообщаться с учителем и ожидания оправдались. Ему было скучно, и он устроил мне небольшой блиц — опрос.

— Что ты можешь сказать о своем основном таланте? — нарушая тишину, спросил Вадим.

Я отложил оружие и ответил:

— Интуит неосознанно, на уровне инстинктов и чувств, принимает верные решения и чувствует опасность.

— Верно, — ведьмак кивнул и задал новый вопрос:

— Какие еще необычные способности существуют у людей?

— Есть сенсы — паранормы, сильные гипнотизеры. Телепаты, принимающие и передающие мысли и образы. Стайе, люди с ускоренной реакцией. Провидцы, предугадывающие поступки людей и события или прогнозирующие природные явления. Телекинетики, передвигающие предметы на расстояние, не вступая с ними в прямой физический контакт. Исчезники, люди способные становиться невидимыми. Пирокинетики, управляющие огнем. Левитаторы, обладающие способностью летать. Солнцееды, подпитывающиеся энергией Солнца и природы. Артефакторы, создающие зачарованные предметы. Телепортеры, силой мысли мгновенно переносящие предметы с места на место, а особо сильные способны перебрасывать себя. Оборотни, обладающие способностью перекидываться в зверя. Кобники, разговаривающие с животными. Кровники, поднимающие пласт родовой памяти. Смертники, общающиеся с потусторонними силами, которые принято считать темными. А так же природники, способные разумом растворяться в энергетическом поле планеты и получать из него информацию. Это основные таланты, но не все, потому что возможности человека безграничны. Конечно же, при правильном подходе и развитии способностей.

— В человеке может сочетаться несколько талантов?

— Да, учитель.

— Почему?

— Это наше наследие от предков. Они были разными и оставили нам много талантов, которые, порой, несовместимы.

— Все ли наши способности от богов?

— Нет. Например, обезьяны, от которых мы произошли, тоже многое умеют. Они чувствуют опасность, понимают других животных, тонко улавливают изменения в природном фоне и многие решения принимают инстинктивно. А древние расы только усилили таланты и способности подопытных…

Прерывая нашу беседу, вошел Сыч, и учитель обратился к нему:

— Она уже здесь?

— Возле ворот, — Сыч кивнул.

— Одна?

— Нет. С младшим сыном.

— Веди гостей. Пообщаемся.

Явно, намечалась какая‑то тайная встреча, и я спросил Вадима:

— Мне уйти?

— Останься. Только сядь в темном углу.

Я сделал, что велено. Собрал пистолет, протер его тряпкой, вставил магазин и дослал в ствол патрон. После чего перебрался в темный угол и затих. Конечно, мне было интересно, с кем собирается встретиться учитель, когда до Каменца, где его ждала засада, остался час езды. И вскоре я стал свидетелем судьбоносных для княжества переговоров.

Спустя десять минут в горнице появились два человека. Русоволосый полноватый мужчина лет тридцати в темно — синем плаще, вооруженный мечом и пистолетом. А так же седая женщина, практически бабушка, с тонкими аристократическими чертами лица, на голове платок, на плечах зеленый плащ, оружия нет.

— Здравствуй, Алина, — ведьмак поднялся навстречу гостям, шагнул к женщине и поклонился ей.

— Приветствую тебя, Вадим, — голос женщины был сух и напряжен, словно она ожидала от ведьмака неприятностей.

— Здравствуй, Артем, — учитель обратился к мужчине.

— И тебе не хворать, ведьмак, — ответил он и в отличие от женщины, в его голосе было нечто иное, может быть, надежда.

Ведьмак указал на стол:

— Присаживайтесь, гости дорогие.

Алина и Артем расположились по одну сторону, а Вадим занял место напротив, устроился поудобней и спросил:

— Начнем?

Артем посмотрел на женщину, которая, судя по всему, имела право принимать решения, и она кивнула:

— Медлить не станем. Чего ты хочешь и зачем нас вызывал?

— Сначала немного истории, — ведьмак почесал затылок. — Сорок девять лет назад ко мне прибыл один из потомков князя Симеона. Звали его Андрей, и он был благородным человеком, честным воином и неплохим управленцем. За ним гнались враги. Он был беден и ранен. Лишен дома. И рядом с ним находилось всего два воина. Княжич попросил меня о защите, и я дал ему приют, исцелил и уничтожил погоню. Потом княжич оказал мне несколько услуг, и я сделал его правителем Каменца. В то же самое время с Земли прислали сержанта КГБ Алину Дерябину, которая позже вышла за Андрея замуж, стала княгиней и родила ему двух сыновей и дочь. Я правильно все излагаю?

Вадим посмотрел на женщину, которая, как только что выяснилось, являлась матерью князя Людоты, и она ответила:

— Правильно.

— Итак, Андрей стал властителем немалого анклава и в благодарность поклялся, что он и его потомки всегда будут меня поддерживать. Без каких бы то ни было условий. Это справедливо и пока был жив Андрей, я всегда знал, что могу опереться на Каменец, что купцы, работающие со мной, в безопасности, и что мои верные слуги получат любую необходимую помощь. Но судьба — злодейка забрала от нас Андрея и на престол сел его старший сын Людота, который поначалу шел по стопам отца. У меня к нему претензий не было, как и у него ко мне. Вот только в последние годы он свернул с правильного пути, связался с агентами, которых прислали с Земли, усилил Тайную канцелярию, а затем противопоставил Каменец мне и Преображенскому анклаву…

— Вадим, ты не понимаешь…

Княгиня попыталась перебить ведьмака, но он хлопнул по столу ладонью:

— Молчать! Не сметь меня перебивать! Речь идет о нашем общем деле, выживании людей и борьбе с демонами! Я рассчитывал на Людоту и ты заверила меня, что сможешь на него повлиять! А что в итоге!? Мои люди в темнице! Арсенал, который находился в гостинице, уничтожен! Каменецких купцов убивают! А на меня устроили засаду! Вот потому я здесь, вместо того, чтобы заниматься делом! И поэтому я вызвал тебя с сыном!

Артем, при резких словах ведьмака, напрягся, и его ладонь легла на рукоять пистолета. Понятно, что он не привык выслушивать резкие слова, и ему было неприятно, что ведьмак грубо разговаривает с матерью. И хотя я видел, что Вадим держит ситуацию под контролем, на всякий случай, положил «стечкин» на колено и направил на Артема. Только дернется, сразу получит пулю в бедро.

Впрочем, Артем остался сидеть, а ведьмак успокоился и продолжил:

— Предлагаю следующий вариант развития событий. Ты отдаешь мне Людоту и я убираю особо наглых сыскарей. Следующим князем становится Артем, и он подтвердит клятву своего отца.

Краткая пауза и вопрос княгини:

— Ты убьешь моего сына?

Ведьмак усмехнулся:

— Нет. Заберу с собой и вправлю ему мозги. Однако в Каменце он больше не появится. Не стоит ему мешать новому князю править.

— А если мы откажемся?

— Тебе не надо рассказывать о моих методах.

— Не надо. Я все понимаю. Достижение цели превыше всего. Но ты поклянешься, что не причинишь моему сыну вред.

— Мать есть мать, она всегда переживает за свою кровь, — Вадим вздохнул и кивнул: — Клятву дам.

Княгиня покосилась на Артема и спросила его:

— Что ты скажешь?

Видимо, Артему давно хотелось стать князем, и братья были не в самых лучших отношениях, потому что с ответом он не затягивал:

— Я согласен с ведьмаком и готов подтвердить слова отца.

— В таком случае, мы принимаем твой ультиматум, — княгиня встала, а вслед за ней поднялся Артем.

Вадим остался сидеть и сказал:

— Ты умная женщина, Алина. Встретимся завтра, в крепости Каменца.

Гости промолчали. Они кивнули ведьмаку, и вышли, а он посмотрел на меня и отдал приказ:

— Олег, буди всех наших. Пойдем с Людотой разбираться, а заодно с сыщиками Тайной канцелярии пообщаемся.

40

Ведьмак приподнял раскрытую ладонь и прошептал:

— Тихо!

Отряд замер. Мы в пыльном и темном коридоре, в десяти метрах от покоев каменецкого князя. Он отгородился от внешних угроз острогами, укрепрайонами, минными полями, дружинниками, стенами, гаубицами и минометами, а в самом городе живет в крепости. Людота считал, что его не достанут, но он ошибался. Оказалось, что у Вадима существуют свои пути — дорожки, протоптанные давным — давно, еще до рождения князя. Ничего магического, обычные тоннели, прорубленные строителями при постройке Каменца. И замаскированный вход в один из таких тоннелей находился рядом с поселком Вакура.

Нас ожидал проводник, преданный ведьмаку человек, и мы не плутали. Шли не очень долго, около трех часов петляли по запутанной системе тоннелей и в итоге оказались в подвалах крепости. После чего проникли в святая святых Каменца, а дальше все просто. Нужно схватить князя, которому ведьмак обещал сохранить жизнь. После чего в дело вступит княгиня. Она перехватит управление анклавом, на престол сядет князь Артем, и начнутся карательные действия против сыскарей. Ну, а Людота, который не оправдал доверия, отправится в Преображенский анклав, и ведьмак найдет для него дело.

Вадим сделал несколько шагов вперед и дружинники вместе с учениками последовали за ним. Снова остановка, в стене появились щели, и я уловил голоса людей. Странно. Сейчас ночь, до утра еще пять часов и князь должен отдыхать, а он с кем‑то разговаривает.

Я приник к ближайшей щели. Звук голосов стал хорошо различим, и я разглядел хорошо освещенную просторную комнату. В ней находилось пять человек. Сам князь, грузный пожилой брюнет в расшитом золотыми узорами халате, а рядом с ним сыскари, видимо, руководители Тайной Канцелярии. Они совещались и говорили, конечно же, о ведьмаке. Судя по всему, Вадима это заинтересовало, и он снова приподнял ладонь. Ждать. Молчать. Не торопиться. Не шуметь.

Тишина. Только голоса из комнаты и я прислушался к разговору каменецких главарей.

— Значит, матушка и брат встречались с ведьмаком? — спросил князь.

— Так точно, — ему ответил один из сыскарей, невысокий коротко стриженый блондин в новом камуфляже и погонами полковника.

— Когда это произошло?

— Несколько часов назад. Они приезжали к нему в Вакуру.

— И о чем был разговор?

— Мы не знаем. Но княгиня и Артем вернулись в город, засели в доме купца Ракитина и сейчас собирают своих сторонников. Поэтому, можно предположить, что они решили устроить переворот.

Князь тяжело вздохнул и сказал:

— Мою матушку и братца арестовать. Немедленно. Ведьмака ждать не станем. Отправьте в Вакуру две… Нет… Четыре сотни дружинников с пулеметами и минометами. Всех окружить и уничтожить. Вадим не должен уйти. Я считал, что смогу с ним договориться, избавиться от его опеки и полностью взять власть в свои руки. Но видимо не судьба. Исполняйте.

Сыщики поднялись, и в этот момент ведьмак подошел к замаскированной двери, резко провернул замок, дернул ручку и вышел в комнату, а мы выскочили за ним.

Князь и сыщики нашего появления не ожидали, и шансов на побег у них не было. Ведьмак шагнул к ближайшему сыскарю и ударил его кулаком в горло. Раздался хруст сломанных шейных позвонков, и он упал. Князя сбил с ног Сыч, который сразу же стал его вязать. А на остальных сыщиков набросились ученики ведьмака, и мне, по воле случая, достался полковник.

— Ты кто!? — он потянулся к пистолету.

Разумеется, я не ответил и ударил его в челюсть. Приложился хорошо, но полковник мужиком оказался крепким. Он поплыл и зашатался, однако смог устоять на ногах и попытался отмахнуться. Уклонившись от его руки, я нанес второй удар, добивающий, а следом третий. Только после этого он потерял сознание и рухнул на ковер.

— Что с ним делать? — я посмотрел на учителя.

— Вяжи. Заберем с собой. Есть у меня к нему пара — тройка вопросов. Видимо, есть на свете справедливость. Не пришлось искать главных вожаков Тайной канцелярии, все в одном месте оказались.

На ковре три трупа. Князя и полковника мы забирали с собой. Один из дружинников оставил в помещении рюкзак, и пока не всполошилась охрана за двойной дверью, мы снова ушли в подвалы, а оттуда в тоннели.

— Стоять! — отдал команду Вадим, и мы остановились в небольшой пещере.

«Чего ждем?» — подумал я и пещера вздрогнула. Сверху посыпался мусор и дружинник, который бросил в покоях князя рюкзак, сказал:

— Бомба сработала.

Дело было сделано. На удивление легко и быстро. Следов не осталось, ведьмак чист и официальная версия будет гласить, что князь Людота осматривал новую мину и она сдетонировала. Он погиб, а вместе с ним его верные сторонники и помощники. Народу объявят о смерти правителя и на погребальный костер положат тело случайного человека. Ведь завалы будут разбирать люди князя Артема, и они позаботятся о сокрытии улик.

— Что… Где я… — прошептал очнувшийся полковник.

Ведьмак присел перед ним на корточки, похлопал его по щекам и спросил:

— Узнаешь меня, Валентин Андреевич?

— Вадим? — полковник дернул связанными руками и встряхнул головой. — Где мы!?

— Под землей.

— Князь…

— Рядом. Живой и здоровый. Только без памяти.

— Мои где?

— Погибли.

— Сука ты, Вадим! — выдохнул полковник.

В ответ ведьмак ударил его ладонью по губам, разбил их в кровь и усмехнулся:

— Следи за языком, Валентин Андреевич. Ты же целый полковник. Только непонятно какой конторы. ФСБ, ГРУ, СВР или вообще ЦРУ? А может ты отставник, который свою игру ведет?

— Да пошел ты! — полковник не унимался. — Все равно мне конец, понимаю. Можешь пытать, но я буду молчать.

Вадим повернулся к Ригу и отдал ему команду:

— Влей полковнику в глотку своего зелья.

Что за зелье было у Рига во фляжке, не знаю. Но подействовало оно замечательно. Риг зажал пленнику нос, а потом влил ему в глотку половину фляги и отпустил. Полковник немного отдышался и через пару минут, потеряв контроль над собой, отвечал на все вопросы ведьмака. Предельно честно и откровенно. К тому моменту основная группа вместе с князем отошла дальше, и при допросе присутствовали только мы с Ригом и Вадим.

— Назови свою фамилию, имя, отчество, — потребовал Вадим от пленника.

— Куропаткин Валентин Андреевич.

— Звание?

— Майор запаса.

— Где служил?

— ФСБ.

— Как оказался на Кромке?

— Был объявлен в розыск. Решил скрыться.

— Как давно здесь?

— Четвертый год.

Ведьмак засыпал пленника вопросами, спустя двадцать минут он выдохся, и прорисовалась интересная картина.

Пять лет назад майор госбезопасности Куропаткин попался на торговле оружием. После чего срочно ушел в отставку и попросил о помощи своих товарищей по бизнесу, тех самых, которым продавал оружие. И они допустили его к тайне порталов.

Группа отставников, начиная с девяностых годов, контролировала проход в Каменецкое княжество. Для них это бизнес. С Кромки золото и драгоценные камушки, а обратно оружие, медикаменты и оборудование. В общем, стандартная схема. Однако они задумались о том, что деньги деньгами, но хорошо бы и власть иметь. И тогда они решили отправить в Каменец своих людей, среди которых был Куропаткин. Задача — добиться централизации власти в княжестве с последующим созданием абсолютной монархии и перехватом управления. Конкретных сроков не было, как получится, и люди с Земли начали действовать. За пару лет они стали ключевыми фигурами в Тайной канцелярии, нашли подходы к князю и стали убирать всех, кто им мешал. Например, купца Демидова и других более — менее заметных персон Каменецкого княжества.

До конечной цели оставалось немного. Людота должен был нейтрализовать Вадима, который для глав анклавов являлся непререкаемым авторитетом. А потом они собирались убрать самого Людоту и посадить на престол подставное лицо. Все равно князь из крепости практически не высовывался. При этом война с демонами и проблемы людей этого мира их не заботили. Они считали, что смогут перебросить на Кромку много техники, оружия и оборудования, а потом станут королями этого анклава. Ведь как все просто. Захватил одну из многочисленных горных долин, которая прикрыта от опасности каменецкими стенами, и живи, как заблагорассудится. Свои рабы, свои воины, свое маленькое государство. Каждому «бизнесмену» с Земли найдется занятие по душе, а поставки товаров и оружия продолжат близкие родственники. И даже если станет скучно, можно продолжить экспансию и объявить войну соседям, преображенцам, алексеевцам, вольным городам или горцам. А еще можно поиграть в прогрессорство и стать живым богом. Было бы желание и ресурсы позволяли.

По — моему мнению, план дурацкий. Земляне все равно не смогли бы долго удерживать княжество под контролем. Возможно, год, пять, десять или пятнадцать, а потом все равно до них кто‑нибудь добрался. Либо повольники, либо демоны, либо другие ведьмаки, которые бы пришли мстить за смерть Вадима. Но они воспринимали происходящее на Кромке, словно игру, наблюдали за жизнью соседнего мира через объектив видеокамер и считали, что все получится. А Куропаткин и другие отставные офицеры, присланные в Каменец, всего лишь исполнители и тоже не до конца осознавали серьезность войны с демонами. Они ведь в походы не ходили и держались в тылу, а тут спокойно.

В общем, в результате допроса всплыла такая некрасивая история. Однако планы землян были поломаны ведьмаком. Он пошел по кратчайшему пути, одним ударом, то ли специально, то ли по воле судьбы, убрал с игровой доски ключевые фигуры и перехватил инициативу. И что дальше? Куропаткину, который сдал всех своих людей, предстояло умереть. Полковник уже не нужен, ибо лишний свидетель моему учителю ни к чему. Как верно сказано: есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы.

Вадим и Риг направились по следам отряда, и ведьмак бросил:

— Олег, разберись.

Для меня очередное испытание. Смогу я прикончить безоружного пленника или нет? Учитель проверял меня, а я не сомневался. Достал штурмовой нож с клеймом мастера Ворожейкина и посмотрел на Куропаткина, который отошел от зелья, немного оклемался и просипел:

— Парень, ты чего задумал? Парень…

Придерживая пленника левой рукой, я вогнал нож ему в сердце. Клинок проскочил между ребрами и самозваный полковник, бывший майор, сильно дернулся и прохрипел:

— Не на — до…

Потянув нож на себя, я обтер его об мундир Куропаткина. Посмотрел в глаза умирающего полковника, убрал клинок в ножны и помчался догонять учителя. Все только начиналось. Сегодня еще нужно официально въехать в Каменец и арестовать всех, кто был завязан на землян. Может быть, удастся с Савельевым поговорить. И было бы неплохо сделать это в той самой камере, где он меня допрашивал.

41

Савельева поймать не удалось, потому что в это время следователь находился в командировке. Куропаткин отправил его в Алексеевскую республику и в Каменец он, наверное, больше не вернется. Скорее всего, как только узнает о переменах в княжестве, постарается удрать дальше на юг и спрятаться. Так что мы вряд ли теперь увидимся.

Впрочем, это мелочь и в остальном события развивались по плану моего учителя. Как только княжичу Артему и княгине сообщили о взрыве в покоях Людоты, они перехватили управление анклавом, и это было несложно. Альтернативы нет и Каменцу нужен правитель. Поэтому командиры дружин, купцы и промышленники дружно принесли клятву на верность новому князю. После чего Артем занял крепость.

Все это произошло в течение нескольких часов и в полдень, когда ведьмак и его отряд въехали в город, власть уже сменилась. Попутно были арестованы сыскари Тайной канцелярии и объявлена амнистия тем, кто был задержан при прежней власти, томился в застенках и находился под следствием. Таковых, кстати, оказалось немного. Всего три десятка и в основном это были люди, которые связаны с ведьмаком или мелкие правонарушители.

Никаких торжеств по случаю восшествия на престол нового князя не планировалось. Официально верхушка каменецкого княжества находилась в трауре, все‑таки «погиб» князь Людота, член семьи. А горожанам было все равно. Для них главное, чтобы налоги не поднимали и не мешали жить. Так что проблем не возникало. И после разговора с Артемом, который происходил один на один, за закрытыми дверями, Вадим Рысь отправился в ту часть крепости, где располагалась Тайная канцелярия. Здесь он занял кабинет Куропаткина и велел привести к нему арестованных сыскарей. Ведьмака интересовала сокровищница Тайной канцелярии, о которой нам поведал покойный глава сыщиков, а так же арсенал.

Арестованные сотрудники не упирались. Они понимали, что их жизнь зависит от ведьмака, и были предельно откровенны. Причем неважно, земляне они или местные, и сыщики сдали все: казну, арсенал, архивы и личную агентуру. После чего их вернули обратно в камеры, а ведьмак занялся ревизией и экспроприацией. В гостинице «Тополь», которая сгорела при обыске сыскарей, находился его схрон. Что там было и в каком количестве, никто не знал. Но новый князь, желая отделаться от ведьмака и снискать его расположение, был рад отдать ему все, что ранее принадлежало Тайной канцелярии.

Начали с казны. Но она оказалась небогатой. По крайней мере, на первый взгляд. Десяток слитков золота, пара тысяч серебряных рублей, два изумрудных колье работы местных ювелиров и сейф с электронным замком. Код был известен, Куропаткин поделился, но что в нем он не говорил. Ему не задавали такого вопроса. Поэтому, открывая сейф, ведьмак не знал, что внутри. И когда он распахнул дверцу, мы услышали его вопль:

— Вот это да!

Разумеется, к нему сразу подскочили ученики. Всем было интересно, что нашел ведьмак, которого, казалось, нельзя ничем удивить. А Вадим вытащил из сейфа продолговатый жезл, около тридцати сантиметров длинной, который был усыпан бриллиантами и увенчан фигуркой змеи.

— Кто знает, что это такое? — покрутив предмет в руках, спросил Вадим.

Ему ответил: Яроброд:

— Судя по всему, это жезл стигийского жреца — патриарха. Жезл управления змеями и символ власти. Магический артефакт большой мощности. Однако он разряжен. Я не чувствую в нем силы. Есть только отголоски.

— Ты прав, Яроброд, — сказал ведьмак, обвел нас, своих учеников, взглядом и ткнул в меня указательным пальцем: — Олег, бегом в архив. Узнай, откуда у сыщиков этот артефакт и как он к ним попал.

— Понял.

Ведьмак и старшие ученики, опустошив сокровищницу сыскарей, отправились в арсенал. Мне тоже хотелось туда попасть, но приказ иной и я помчался в архив, который находился в пристройке к основному зданию Тайной канцелярии.

Как найти необходимую информацию, я не знал. Поэтому, прежде всего, выпустил из камеры архивариуса, моложавого подслеповатого чиновника. Он ни в чем не виноват и арестовали его на всякий случай, до особого распоряжения. Человек мирный и безобидный. Его дело хранить документацию и вести учет, как на бумаге, так и в электронном формате. Поэтому сотрудничать он согласился сразу.

— Тебя как по имени отчеству? — обратился я к нему.

— Даниил Александрович.

— А фамилия?

— Суриков.

— Меня зови Олегом. Будем знакомы?

Я протянул ему ладонь, он ее пожал и кивнул:

— Будем.

— У меня к тебе дело. Поможешь, завтра отпустим к жене и детям.

— Я готов.

— Отлично. В сокровищнице есть предмет, происхождение которого неизвестно, и мне нужно узнать, откуда он взялся, и кто его принес. Как это лучше сделать?

Он шмыгнул носом и ответил:

— В архиве имеется списки всего, что у нас хранится. Каждый предмет, будь то оружие или ценности, на учете и есть ссылка на сопутствующее дело, в котором указано, откуда и что к нам поступило.

— В таком случае, пойдем.

Спустя пару минут мы оказались в архиве, который очень сильно напоминал библиотеку. Много стеллажей, а на них пыльные папки и толстые книги. А между ними стол Даниила Андреевича и стационарный компьютер, который он сразу включил.

В общем, с заданием я справился быстро. Архивариус нашел нужные документы, и выяснилось, что артефакт под названием «Жезл жреца» был куплен у командира повольников Эрнесто полгода назад и за него заплатили четыреста пятьдесят рублей. Первым покупателем стал купец Онуфриев, который позже, за оказание каких‑то услуг, передал артефакт Куропаткину. После чего полковник собирался отправить его на Землю, но почему‑то придержал. Имелось указание, что требуется дополнительная экспертиза.

Такова история жезла и я мог возвращаться к учителю. Но перед этим, заняв место архивариуса, вбил в поисковик свою фамилию. Для чего? А интересно стало, кто же меня сдал сыскарям.

Программа сработала четко. Я получил доступ к копии своего личного дела в электронном формате и выяснил, что сыщики заинтересовались мной после сообщения хозяина таверны «Ирис». Значит, Карпыч и Ельников ни при чем. Зря я про них плохо думал.

Удалив из базы данных свой файл, я позвал архивариуса:

— Даниил Андреевич.

— Что? — он отозвался сразу, посмотрел на меня и в его глазах я увидел страх.

— Не бойся. Хорошо?

— Да, — он кивнул и спросил: — Я могу быть вам полезен?

— Можешь. Флешка запасная есть?

— Найдется.

— Тогда вот что. Скопируй мне всю базу данных Тайной канцелярии, а потом найди личное дело под номером 2384.

Он вжал голову в плечи, помолчал и решился задать вопрос:

— А зачем вам такая информация и конкретное личное дело?

Можно было послать его и надавить, чтобы он выполнил приказ. Но я пояснил свои действия:

— Информация пригодится ведьмаку, а личное дело мое. Незачем ему здесь лежать.

— Я вас понял.

Он снова засел за компьютер и сделал, что ему велено. После чего, через четверть часа, с флешкой в кармане и папкой, на которой стояла моя фамилия с инициалами и дата вербовки, я покинул архив. Суриков, с четким указанием не покидать рабочее место без приказа, во избежание неприятностей, остался.

Ведьмака и других учеников я обнаружил в арсенале. Где же им еще быть? Вместе с дружинниками они перебирали и паковали оружие, боеприпасы и снаряжение, которые готовились к вывозу из Тайной канцелярии. И, окинув взглядом большую оружейную комнату, я вздохнул. Очень уж много тут было интересного и мне ничего не достанется. Только если позже попросить учителя. Но это расценивается как слабость. Чем меньше просишь, тем больше получаешь. Именно так считал ведьмак, который прививал эту мысль нам.

— Учитель, а что это за пистолет? — Сыч показал ведьмаку один из стволов. — Первый раз такой вижу.

Пистолет, в самом деле, был интересный. Чем‑то напоминал ПМ, но модель другая. Впрочем, ведьмак знал, что это за оружие и ответил:

— СР-1 «Вектор». Оружие спецподразделений ФСБ. Мощное оружие, обладает отличным пробивным и останавливающим действием. Неплохая меткость, балансировка и прикладистость. Можно стрелять с двух рук и в целом надежное оружие. Но имеются недостатки. Жесткий спуск и серьезная отдача при стрельбе. А еще патроны дефицитные. В наших краях СП-10 днем с огнем не найдешь. А где ты его взял?

Сыч кивнул на ближайший ящик, в котором находилось еще три десятка пистолетов. Ведьмак посмотрел, что внутри, и уважительно покачал головой:

— Хорошо конторские деляги своих эмиссаров снабжали, хоть и отставники. «Пернач» вижу, «Бердыш», «Скиф»… Ладно. Потом разберемся. Грузите все. Надо вывезти оружие, пока князь не очухался. Он ведь не понимает, сколько здесь всего.

— Давай, ребятки, выносите груз, — Сыч подбодрил дружинников и снова обратился к ведьмаку: — Учитель, а мне вот интересно. Как каменецкие будут дальше с землянами торговать? Мы ведь их людей убрали. Они могут зло затаить.

— Могут, — согласился Вадим. — Если узнают, что мы зачистили эмиссаров и Тайная канцелярия вновь под полным контролем князя. Но Артем не дурак, все понимает, и думаю, он еще долго сможет водить торговых партнеров за нос. Мы ведь не всех земных эмиссаров убрали, а только верхушку. Хотя один момент мы упустили. Следовало Куропаткину жизнь оставить, он мог пригодиться. Мой промах, признаю, пусть и незначительный.

Сыч кивнул и продолжил перебирать оружие, а ведьмак покосился на меня и спросил:

— Как успехи?

В двух словах, кратко, я рассказал о том, что узнал и сделал. После чего последовал новый вопрос:

— Ты с Эрнесто встречался, когда был среди повольников?

— Нет.

— Найди мне его и попробуй узнать, где он добыл артефакт. Сможешь?

— Конечно.

— Дружинников в помощь выделить?

— Не надо. Я сам.

— Вопросы есть?

— Один. Что мне делать с флешкой, на которой база данных Тайной канцелярии?

— Давай мне. Информация еще пригодится. Правильно сделал, что все скопировал.

Я передал учителю флешку и кивнул в сторону архива:

— Может, пока нам никто не мешает, основной архив уничтожить?

Ведьмак задумался, а затем покачал головой:

— Нет. Новому князю он пригодится, пусть останется. Он ведь нам союзник и лепший друг. Тем более там есть такие раритеты, на которых еще моя подпись стоит.

Молча, кивнув ведьмаку, я вышел во двор и на пару минут остановился возле повозок, куда дружинники грузили трофеи. Автоматы АК-74, АКС, АКМ и АКМС. Снайперские винтовки СВД и СВДС, а рядом два АС «Вал». Пулеметы ПКМ, РПК и РПКС. Пистолеты, гранаты, бронежилеты, разгрузки, каски, мины, запасные магазины и цинки с боеприпасами. Тем, что мы добыли в арсенале сыщиков, можно вооружить две роты, не меньше. Так что ведьмак с прибытком. Не только тайных противников убрал, а еще и трофеями разжился.

«Определенно, — подумал я, с удовлетворением. — С таким командиром мы не пропадем. А может и наоборот. В такое пекло залезем, что выберутся не все».

42

Где найти повольника или получить о нем информацию? Конечно же, на Бирже. Поэтому, оставив в крепости автомат, разгрузку и рюкзак, я отправился к казармам наемников.

В городе спокойно и тихо. Начало весны, близился вечер, люди спешили по своим делам, и внешне всем плевать, что в княжестве сменился князь. Опасности не было, и до казарм я добрался быстро. Без проблем, по своему удостоверению, попал на охраняемую территорию, вошел в здание Биржи и усмехнулся. Здесь, как обычно, было весело. Кто‑то дрался, кто‑то выпивал и курил травку, а кто‑то, в поисках работы, рассматривал объявления на стене.

«С чего бы начать?» — подумал я, и в этот момент пришло ощущение, что за спиной кто‑то есть. При этом опасности не было. Но, на всякий случай, я хотел сделать шаг в сторону. Вот только не успел.

Кто‑то обхватил меня за плечи, и я сделал первое, что пришло на ум, ударил ногой назад, попал по колену незнакомца и выкрутился из захвата. После чего разорвал дистанцию, оглянулся и увидел перед собой Мишу Ковпака. Потирая колено, он улыбался, и я услышал от него:

— А ты подрос, Олег. Стал резче, сильнее и быстрее. Моментально вырвался.

Я тоже улыбнулся и ответил:

— Жизнь заставляет быть резким.

— Ну, здравствуй, потеряшка, — Миша шагнул ко мне и протянул ладонь.

— Здравствуй, повольник.

Мы обменялись рукопожатиями. Молча, присели за свободный стол и Миша спросил:

— Как ты? Где сейчас?

— Нормально. Стал учеником ведьмака. Прибыл вместе с ним в Каменец.

Повольник напрягся, улыбка сползла с его лица, и он смерил меня долгим взглядом. Я это, конечно, заметил и вопросительно кивнул:

— Тебя напрягает, что я ученик Вадима?

Он покачал головой:

— Ты же знаешь, я ведьмакам не доверяю. А тут еще слушок появился, что сейчас Вадим Рысь хозяйничает в крепости…

— Это так. Но не во всей крепости, а только в Тайной канцелярии.

— Значит, он разгромил сыскарей?

— Разгромил их новый князь, а ведьмак пользуется моментом.

— А что потом? Он объявит себя соправителем нового князя?

— Чушь. Откуда такие домыслы?

— Люди говорят. И у нас многие повольники этому не рады.

— Миша, ты опытный человек. Хватит слушать, что кликуши болтают. Ведьмаку здесь не задержится. Веришь мне?

— Верю.

— Тогда замнем тему. Лучше расскажи, что у тебя.

Повольник пожал плечами:

— У меня все просто. Оклемался, Елена выходила. Потом узнал, что тебя выгнали, и с Германом поскубался. До конца контракта дотянул, получил расчет и ушел из отряда.

— Из‑за меня?

— Нет. После пропажи Кольца с Германом что‑то произошло. Он сильно изменился. Стал орать не по делу, постоянно срываться и много пить, а люди это видели и уходили. Короче, был отряд, и нет его. С Германом остался костяк и они сейчас в казарме. Сидят и пьют. Немного протрезвеют и снова в запой. Карпыч пытался с командиром поговорить, но нарвался на разнос, обиделся и заперся в каптерке. Такие вот дела.

— А с Еленой что?

— Она тоже из отряда ушла. Сейчас в группе Колонтаря. Хороший вояка, правильный. Так что за ведунью переживать не стоит.

— А у тебя какие планы теперь?

— Пока не знаю. Здоровье восстановил, деньги есть, оружие сохранил. Теперь ищу, куда бы пристроиться. Есть хорошее предложение, к Лису в отряд пойти, командиром группы. Наверное, соглашусь.

— Володя Лис?

— Он самый.

— У него же осенью только несколько человек было. Откуда отряд?

— Лис удачно в горы сходил. Разгромил две разбойничьих шайки и взял хороший хабар, а еще получил награду от алексеевских и каменецких купцов. В город неделю назад вернулся и сразу объявил о создании своего отряда. Набирает всех, и старых повольников, и молодых. Но только правильных мужчин, чтобы не наркоманили и не бухали.

— Ясно… — протянул я, вспомнил о цели своего визита и задал Мише новый вопрос: — Слушай, а ты не знаешь повольника с позывным Эрнесто?

— Знаю. А зачем он тебе?

— Дело к нему есть.

— Серьезное?

— Не очень. Хочу пару вопросов задать.

— Тогда бери две бутылки водки и пойдем. Эрнесто спился.

— Как Герман?

— Герман отойдет, попомни мое слово, он крепкий. А Эрнесто из ямы уже не выберется. Раньше удачливым командиром был, в дальние рейды ходил, а потом узнал, что у него рак и не смог с этим справиться. Ему недолго уже осталось. Он в казарме Ждана, своего бывшего бойца, комнату занимает. Держат его из жалости, а он пьет, или дурман — траву курит. Впрочем, про него давно ничего не слышно. Может, уже помер.

— Ты меня к нему проводить сможешь?

— Без проблем.

Я купил две бутылки беленькой местного производства, и мы отправились в казарму Ждана. Мишу знали, он среди повольников человек известный, и нас пропустили на этаж.

Ковпак остановился перед дверью в отдельный кубрик и постучал. В ответ сиплый голос:

— Кто!?

— Эрнесто, открывай. К тебе гости. Миша Ковпак. Помнишь такого?

Щелкнул замок, дверь открылась, и на пороге возник повольник. Самый обычный. Поджарый брюнет в чистой горке. На алкоголика или смертельно больного человека не похож. Только лицо имело желтоватый оттенок, а под глазами темные круги.

— Чего надо? — хозяин комнаты посмотрел на Ковпака.

— Мы тебе выпить принесли, — Миша кивнул на меня.

Эрнесто кинул взгляд на бутылки, которые я держал, глотнул слюну и у него дернулся кадык. Ему хотелось выпить. Однако он смог сдержаться и покачал головой:

— Я завязал. Если это все, ради чего вы пришли, то проваливайте.

Сказав это, он попытался закрыть дверь, но я подставил ногу и вмешался в разговор:

— У меня к тебе дело есть.

— А ты кто такой? — Эрнесто посмотрел исподлобья.

— Олег Курбатов. Ученик ведьмака Вадима.

— Ишь ты… — он усмехнулся, а затем освободил путь в комнату. — Заходи, ученик.

Я прошел в комнату, в которой недавно прибирались, и присел у окна. Миша разместился рядом, ему было интересно, о чем пойдет речь, а прогнать его не было повода. Опять же дело у меня не секретное. Так что пусть слушает.

— Чего надо? — Эрнесто плечом прижался к стене и сверху вниз посмотрел на меня.

— Сразу к сути?

— Да. Мой срок жизни уже отмерян и тратить время на пустой треп не желаю.

— Жезл жреца, который ты продал купцу Онуфриеву, помнишь?

— Помню. Продешевил тогда. Причем очень сильно. Купец, падла, цену сбил, сказал, что бриллианты плохие. А я ему еще должен был. Вот за малую цену артефакт и отдал. Зато долг списал. А почему спрашиваешь?

— Моего учителя интересует, где ты его взял.

Эрнесто пожевал губами, помолчал и махнул рукой:

— Ладно. Сейчас уже можно сказать. Но за информацию хочу денег.

— Сколько?

— Десять рублей дашь?

Видимо, смертельно больной повольник совсем обнищал или информация, которой он мог поделиться, не представляла особого интереса. В любом случае, для меня сейчас десять рублей сумма небольшая и ведьмак ее возместит. Поэтому я согласился:

— Деньги есть. Если информация того стоит, расплачусь.

— Жезл добыл на севере. Карта имеется?

У меня карты не оказалось, в рюкзаке осталась, а вот у Миши она была, и он раскинул ее на столе. Эрнесто склонился над ней и ткнул пальцем на точку:

— Вот здесь это место. Северные предгорья Перуновых гор примерно в пятнадцати километрах от моря. Ущелье Сата, охотничьи владения племени орос. Там развалины старые, древний храм. Мы с ребятами прошлись, немного порылись и нашли этот жезл, будь он проклят.

— Почему проклят?

— Злая сила в нем. Мои ребята, кто там был, уже в могиле, а у меня рак. Всю жизнь крепышом был и никогда не болел, а тут нате вам, подкосила болячка. Не иначе, жезл всему виной. Но теперь мне уже все равно. Недолго осталось. В запой ушел, хотел забыться, но отец Иосиф из храма великомученика Андрея наставил на путь истинный. Теперь хочу с долгами расплатиться и в церковь пойти, покаяться в грехах и принять постриг…

Слушать о намерениях Эрнесто не хотелось, и я задал следующий вопрос:

— Больше в тех развалинах ничего не находили?

— Несколько старых бронзовых монет с изображением змея. Больше ничего. Попробовали вскрыть подвалы под храмом, но не получилось. Там каменные блоки по пять — шесть тонн. А потом появились горцы, и пришлось уходить.

— Маршрут, каким в те края шли, описать сможешь?

— Нет. Деталей не помню уже. У меня своя карта была, там все отметки. Но я ее заложил давно, когда на водку денег не было. Все сроки вышли, теперь она уже не моя.

— Кому заложил?

— Кузьмичу.

— Кто это?

— Старый повольник. Сейчас книжную лавку на Сенной улице держит. Это в двух кварталах отсюда. Добрый мужик. Берет у повольников старые книги и карты. Иногда амуницию и кое‑что из оружия.

— Еще что‑то рассказать можешь?

Он усмехнулся:

— Могу историю своей жизни поведать.

— Не стоит.

— Тогда прошу денежку на стол. Уговор есть уговор.

Без споров, я выложил на стол десять серебряных кругляшей. Эрнесто забрал монеты, и мы вышли. Спустились вниз и Миша спросил:

— Теперь куда?

— Я в книжную лавку. А ты?

— Вернусь на Биржу и дождусь Лиса. Если сговоримся, стану в его отряде командиром группы.

— В таком случае, прощай?

— Лучше, до свидания, — он хлопнул меня по плечу. — Летом большой поход намечается. Значит, все в одном войске будем, и Елена, и я, и Герман. Там и встретимся.

— Наверное, — согласился я.

Мы расстались, и я покинул казарму повольников.

Книжную лавку, небольшой двухэтажный домик с балконом, нашел сразу. Под перезвон колокольчиков над дверью вошел внутрь, огляделся и разочарованно вздохнул. Лавка только называлась книжной, а на деле из литературы там были только буквари для местных детишек и какие‑то старые потрепанные фолианты. Книги стояли на одной полке в центре небольшого помещения, а все остальное пространство занимали разнообразные вещи, которые уже побывали в употреблении. Ощущение, будто к старьевщику попал. На вешалках латаные камуфляжные майки, рубашки, штопаные брюки и разгрузки. На полу в ряд стоптанные сапоги и ботинки. А в шкафах столовые сервизы: ложки, вилки, тарелки и стаканы.

Короче, ничего интересного. Но я не за покупками зашел, и собрался позвать хозяина. Однако меня окликнула девушка, которая вышла из подсобки:

— Вы что‑то хотели?

Обернувшись, я увидел перед собой Машу, ту самую рабыню, которую перед тем как попасть в Тайную канцелярию, видел на рынке. Только теперь она выглядела гораздо лучше. Посвежевшая и одетая в добротное шерстяное платье симпатичная молодуха. Хотя неровность носа никуда не делась. Кстати, она меня тоже узнала, немного смутилась и сказала:

— Привет. А я тогда ждала, что ты придешь…

— Не получилось, — я улыбнулся и спросил: — Что ты здесь делаешь?

— Меня Иван Кузьмич и Алена Павловна выкупили. Они уже в возрасте, им трудно за лавкой присматривать. Вот меня и поставили. Сейчас как раз ревизию делаем. Покупателей уже не ждали.

— И как ты здесь поживаешь?

— Мне вольную дали и относятся хорошо.

Одновременно с этими словами из подсобки появился совершенно седой дед. Он зябко кутался в душегрейку из собачьей шерсти и выглядел больным. Немудрено, что ему понадобилась замена.

— Здравствуйте, молодой человек, — прошамкал старик, видимо, Иван Кузьмич. — Что вам угодно?

— Здравствуйте, — я тоже проявил вежливость, причем улыбнулся Маше, которая снова смутилась и суетливо отвернулась, — мне нужна одна карта.

— Какая именно?

— Карта, которую заложил повольник Эрнесто. Она еще у вас?

— Допустим. Но вас может не устроить цена.

— Так покажите товар и скажите, сколько вы за нее хотите?

Начался торг, и на прилавке появилась карта с отметками, которые, наверняка, заинтересуют Вадима. Старик сразу же попросил пятнадцать рублей, а я предложил два. Он сказал тринадцать, а я три. Спорили около четверти часа, и сошлись на сумме в шесть рублей. Старику было скучно, вот и торговался, а мне деваться некуда, задание должно быть выполнено.

В итоге все‑таки сторговались. Я получил карту, а Кузьмич деньги. Мой кошелек опустел, но я об этом не жалел. Расстались мы хорошо, и расстроило меня лишь одно, Маша исчезла, ушла в подсобку, и не удалось с ней попрощаться. Хорошая девушка, чем‑то она мне приглянулась. И, подумав, что при первом же удобном случае нужно ее навестить, я отправился в крепость.

43

К сожалению, ведьмак в Каменце не задержался. Он решил все свои дела в княжестве в течение двух дней. Здесь его ничто уже не держало, и Вадим Рысь решил вернуться в свое логово, а я, как и другие ученики, последовал за ним.

В поселке Вакура мы прихватили князя Людоту, который находился под действием легких наркотиков и был очень спокоен. Потом перегрузили оружие и боеприпасы из арсенала Тайной канцелярии с повозок на лошадей, и начался очередной марш по диким дебрям.

В Норброд добрались без проблем, и учитель дал нам небольшой отпуск сроком на пять дней. Это дорогого стоило, и вместе со старшими учениками я помчался в Александровск, где были все радости жизни. Разумеется, если в кошельке звенят монеты.

Начался загул. Элитный бордель и веселые девочки. Хорошая гостиница, вкусная еда и свежее пиво. Посещения казино, в котором мы постоянно выигрывали, но не наглели. Прогулки по городу и знакомство с местными достопримечательностями, которых оказалось немного. Была идея съездить в гости к Самохвалову, но я от нее отказался. Общих интересов с фермером нет, поговорить не о чем, и тратить драгоценные часы отпуска на разговоры с сельским феодалом не стоило.

Отдохнули хорошо, и смущало только одно, внимание преображенцев, которые присматривали за нашей компанией. Как бы чего ни случилось. Ну, а в остальном норма и в назначенный срок мы вернулись в Норброд.

Весна все больше вступала в свои права. Снег стаял, температура воздуха плюсовая и окрестные леса покрылись зеленью. Но нас это не касалось. Наблюдать за природой некогда, нужно готовиться к грядущему походу и моя подготовка продолжилась. Тренировки, библиотека, изучение повадок наших врагов, погружения в родовую память и редкие встречи с учителем, который делился крупицами драгоценных знаний и делал из меня настоящего воина. Не солдата и не бойца, а именно воина, вся жизнь которого заточена на войну и борьбу с демонами.

Что же касательно старших учеников, с которыми после совместных походов я держался на равных, то Вадим нарезал им боевые задачи, и они покинули поселок. Николаша вместе с князем Людотой, которому донесли простую мысль, что он теперь никто, и звать его никак, отправился в одно из горных племен. Там он будет жить в тиши, думать о совершенных ошибках и радоваться, что его не убили. Герберт с небольшим отрядом преображенского спецназа ушел на левый берег Тихой, в разведку. Риг помчался в сторону Дананского моря, как я слышал, помогать Хродгейру и его друзьям в поисках потерянных земных кораблей, а заодно контролировать отправку воинов в Ольгинск. Яроброд направился в гости к зеленогорцам, которые просили уничтожить пару одиноких чертей, которые кружили вблизи их поселений. А Сыч, во главе десятка дружинников, потопал к развалинам древнего змеиного храма, в котором был обнаружен жезл патриарха ушедшего в небытие культа.

В поселке, помимо местных жителей, оставалась только дружина Ирика и младшие ученики. Володя Макеев постоянно пропадал у кузнеца, у него оказался талант к работе с металлами. Кен Кабарга бегал с воинами, неутомимый и несгибаемый горец мог стать великим убийцей, ведь он стайе, человек с превосходной реакцией, выносливый и трехжильный. Провидец Конев пришел в себя, и его здоровье восстанавливалось. Однако новых подробностей его последнего видения, которое касалось меня, не было. Что видел, он уже рассказал. Так что в поселке все по — старому.

День за днем. Своим чередом пролетел месяц март. За ним апрель и мы дожили до мая. Событий происходило много, но я в них участия не принимал. Все, что мог, наблюдать за делами учителя со стороны и делать какие‑то выводы.

В Норброде постоянно появлялись гонцы из соседних анклавов, посланцы других ведьмаков и преображенские офицеры. Составлялись планы на летнюю военную кампанию. Делались запасы, и привозилось золото для торговли с Землей. Собирались отряды, которые шли в сторону Тихой через поселок ведьмака. Чинилось оружие и заводы цивилизованных анклавов, собрав последние ресурсы, выпускали боеприпасы и гранаты. Битва намечалась серьезная. Но я не представлял себе насколько, до сегодняшнего дня…

Утро, как обычно, началось с зарядки. Пять километров пробежал легко, даже не устал. А потом завтрак, и я собирался отправиться в библиотеку к Олексе. Ночью произошел очередной торговый размен с Землей, на который меня не взяли, и помимо военно — промышленных грузов были получены флешки с новостями. Мне ведь интересно, что на родине происходит. Однако появился Володька Макеев, который сообщил, что меня вызывает ведьмак.

Через несколько минут я был в кабинете учителя, замер возле двери и дождался, пока Вадим укажет на стул. Только после этого присел за стол и посмотрел на испещренную сотнями отметок подробную карту нашего материка, которая находилась прямо передо мной. Взгляд буквально прикипел к ней, а Вадим усмехнулся и спросил:

— Интересно?

— Да, — я кивнул.

— Хочешь подробностей?

— Конечно.

— Ладно. Слушай. — Ведьмак склонился над картой и стал водить по ней карандашом, объясняя предварительный план грядущей войны: — Сбор основного войска в Ольгинске, через четыре недели. Здесь у нас преображенцы, зеленогорцы, дружины Вереи, Дымно, Свалино, ополчение местных племен и отряды морских городов — республик. Это семь тысяч воинов и полсотни артиллерийских стволов. Сюда же подойдут экспедиционные корпуса племенного союза Диго и Нордики. С востока две тысячи воинов, с севера тысяча сто. Яросвет и Велимир заверили меня, что это профессионалы, лучшие воины своих земель. Итого в Ольгинске соберется более десяти тысяч воинов, из которых только половина будет вооружена огнестрелами.

Изначально, на зимнем военном совете было принято решение, что все войска сойдутся в одном месте. Но план пришлось подправить. Слишком сложно обеспечить концентрацию войск, разных по мастерству и выучке, в Ольгинске. Да и кормить их в Преображенском анклаве нечем. Поэтому будет еще две точки сбора, в Лике, ты знаешь, где это, и под стенами сожженного в прошлом году Вересова.

В княжестве собираются дружины Каменца и повольники, все отряды, какие только можно нанять за серебро или боеприпасы. Поэтому княжество выставит четыре тысячи бойцов и семьдесят стволов артиллерии. Можно и больше, но Артем уперся и настаивает, что должен обеспечить надежную оборону своего анклава. Я уступил, а взамен оплату повольников возьмет на себя княжество. Как и снабжение наемников боеприпасами, одеждой и продовольствием.

Алексеевская республика готова выставить четыре с половиной тысячи штыков и сотню артиллерийских стволов, в основном минометы местного производства. Они напряглись, как никогда, освободили часть рабов, замирились с горцами и созвали банды разбойников. Понимают, что новый удар демона уничтожит их полубандитское государство. А еще к ним подойдут крамские казаки и тюрки. Боромир сообщил, что они уже в пути. Его выбрали походным атаманом и с ним три тысячи пятьсот воинов, а так же десяток гаубиц и тридцать минометов.

Общий итог: двадцать две тысячи воинов и двести шестьдесят артиллерийских стволов.

— Солидно… — не выдержал я.

— Более чем, за последние двести лет никогда люди не выставляли такого большого войска, — ведьмак нахмурился и покачал головой: — Однако проблем столько, что всего не объяснить. Цифры большие, а на деле треть нашей армии просто мясо, плохо обученное, голодное и не знающее, что такое дисциплина. Не хватает оружия, боеприпасов, лошадей и средств связи. Половина артиллерии старье, которое после трех — четырех выстрелов можно сбросить в ближайший овраг или утопить в болоте. Мало продовольствия, его хватит на несколько дней похода, а потом придется отвлекаться на грабеж дикарей и загонную охоту. А самое главное, у нас не будет времени на боевое слаживание подразделений. Мы не можем долгое время держать воинов в едином кулаке, обучать их и готовить. Как я уже сказал, есть проблема нехватки продовольствия, а еще наш противник начинает догадываться, что это необычная война. Если бы мы верили в Христа и нас благословил Папа Римский, можно было сказать, что мы идем в Крестовый поход. По крайней мере, так считает большинство воинов и вождей, которые двинутся вместе с нами в земли демонов.

— Учитель, разреши вопрос.

— Спрашивай.

— А что на самом деле будет нашей целью?

— Разумеется, развалины Кирты. Разве ты не догадался об этом?

— Догадался. Но решил уточнить. А как же Барх, столица демона Стейкорфа? Мы туда не пойдем?

— Не сразу. Три войска, из Ольгинска, Лики и Вересова, форсируют реку, перейдут на левый берег и начнут движение в долину Абалай. Там общий сбор и оттуда мы начнем наступление на Барх. Демон постарается нас остановить, и мы уже знаем, где это произойдет. После чего состоится генеральное сражение, и пока наша армия будет заниматься истреблением войск Стейкорфа, группы преображенского спецназа и моя дружина совершат бросок в направлении на Кирту. Там мы уничтожим отряды охраны из дикарей, разгоним копателей и отыщем ключи к порталам. Я догадываюсь, где именно они хранятся. Это займет неделю, возможно, немного дольше, а затем мы вернемся обратно и соединимся с нашим войском. Если армия людей устоит, продолжаем натиск на Барх. Если нет, прорываемся обратно к реке. Таков мой план.

— А кто будет главнокомандующим?

— Верный вопрос. Главы анклавов не желают подчиняться кому‑либо. Каждый мнит себя генералом, и главнокомандующего будут избирать в долине Абалай, когда все отряды сойдутся вместе. Этот вопрос решится там, и я сделаю все возможное, чтобы главкомом провозгласили полковника Дорошенко из Преображенского анклава, а рядом с ним поставлю Боромира. В этих вояках я уверен, они не подведут… — Ведьмак прервался, еще раз посмотрел на карту и щелкнул пальцами: — Впрочем, я вызвал тебя не для того, чтобы поделиться своими планами. Есть задание.

— Я готов, учитель. Что нужно сделать?

— Герберт возвращается из разведки и его необходимо встретить. В Ольгинске найдешь Дементия, он командир восьмой группы преображенского спецназа. И вместе с ним отправишься навстречу Герберту. Возможны осложнения, и преображенцам нужна поддержка. Старших учеников нет, остаешься только ты.

— Когда отправляться?

— Немедленно. Но это не все. Двинешься с обозом и попутно доставишь полковнику Дорошенко беспилотники, радиостанции и партию оружия. Он тоже в Ольгинске.

— Беспилотники? Откуда?

— С Земли, естественно. Сегодня ночью десять БПЛА получили, за то золото, что в Икарийских пещерах добыли. А заодно полковнику от меня подарок.

Ведьмак положил на стол небольшую черную сумку, и я спросил:

— Что здесь?

— Ноутбук. А в нем карты местности и еще много интересного, что может пригодиться будущему главнокомандующему. Шифров — паролей нет, в дороге можешь побаловаться.

Взяв сумку с ноутбуком, я встал:

— Это все?

— Да.

Развернувшись, вышел из кабинета и сразу направился в библиотеку. Возьму у Олексы флешку с земными новостями, будет, что в дороге посмотреть. Правда, батареи надолго не хватит. Но ведь будут остановки в Александровске и в поселках. Там электричество есть, всегда можно подзарядиться.

44

С рюкзаком за плечами, поправив ремень автомата, я вошел в таверну «Ловчий» и на меня сразу обратили внимание. За столами сидели десятки людей. Все, как на подбор, крепкие и поджарые, в одинаковых маскхалатах, расцветка «березка», и с оружием. В переполненном Ольгинске с жильем туго, свободных мест нет, и таверну облюбовали спецназовцы Преображенского анклава. Здесь только они, чужих не было.

— Доброго вечера, дамы и господа, — ничуть не смущаясь, я улыбнулся и громко спросил: — Кто из вас Дементий?

Из‑за стола встал мой ровесник, плечистый русоволосый воин. Он подошел, настороженно прищурился и вопросительно кивнул:

— Это я. А ты кто?

— Олег Курбатов.

Дементий немного расслабился и уточнил:

— Ученик ведьмака?

— Он самый.

— Только тебя и ждем. Выдвигаемся утром. Герберт выходил на связь, за ним погоня, так что медлить не станем, пойдем на выручку. Ты готов?

— Да.

— Отлично, — он посмотрел в зал, и обратился к невысокой, можно даже сказать миниатюрной, девушке с короткими черными косичками: — Оса, проводи Олега наверх и покажи, куда рюкзак кинуть.

Девчушка махнула рукой. Вслед за ней я поднялся на второй этаж, и мы оказались в тесной комнате. На полу лежаки, на которых спали воины, как я понял, из группы Дементия, и небольшое свободное пространство у окна.

— Бросай рюкзак здесь, — сказала Оса. — Никто его не возьмет. Автомат тоже можешь оставить.

Сбросив ношу и положив сверху АКМС, я спросил девчушку:

— Давно вы здесь?

— Вторую неделю.

— И как обстановка в городе?

Она поморщилась:

— Толкучка и много суеты. Зеленогорцы подтягиваются и наемники, а за городом горцы свои шатры ставят. Народ разный, доверия есть не ко всем. Поэтому мы начеку. Уже приходилось драки разнимать, пьяных дубинами бить и воров ловить. Регуляры не справляются, а дальше будет только хуже. Скорей бы в лес, по реальному делу соскучились.

Сказав это, Оса выскользнула из комнаты. Я тоже не задержался. Достал коремат и спальный мешок, подготовил место для ночлега, сбросил разгрузку и спустился вниз.

В общем зале присел рядом с Дементием, заказал горячего взвара и начал разговор:

— Как часто группа Герберта выходит на связь?

— Два раза в сутки. В полдень и в полночь.

— Далеко они от реки?

— Примерно восемьдесят пять километров. Это трое суток хода.

— Потери есть?

— Двое убитых и одного тяжело раненного наши сами добили.

— У тебя в группе сколько людей?

— Полный комплект по штатам глубинной разведки. Двенадцать человек и я, тринадцатый. Четыре тройки: разведка, пулеметная, гранатометная и снайперская. Подготовка у воинов отличная. В бою проверены. Крови не боятся. Выносливые. В лесу могут месяцами жить, хоть летом, хоть зимой.

— Это понятно. А моя функция в группе какая?

— Как обычно, — командир, который, судя по всему, уже ходил с ведьмаками или учениками Вадима, усмехнулся. — Чуять опасность и выбирать безопасные маршруты. Кстати, у тебя что с оружием, снаряжением и боеприпасами?

— Порядок. Рюкзак и разгрузка есть. Боеприпасов достаточно. Продовольствия на пять суток. Из оружия АКМС, подствольник, «стечкин», гранаты и нож.

— Опыт, насколько понимаю, есть?

— Да.

Попивая взвар, я общался с Дементием около получаса. После чего отправился спать. Выход группы в пять часов утра, а сейчас уже одиннадцать ночи. Если группа Герберта сообщит нечто важное, меня разбудят, но это вряд ли.

Накрывшись спальником, я попробовал заснуть. Но сразу не получилось. В голове много мыслей и часть из них о Земле, точнее, о России. Пока добирался до Ольгинска, просматривал новостные блоки с флешки, и просто диву давался. Когда я покинул родину, там царило относительное спокойствие, а сейчас страна кипела и бурлила. Отчего? Виной тому события на Украине. В братской стране, которая двадцать три года была независимой, бардак и Кремль этим воспользовался.

Я попытался сформировать в голове общую картину того, что там происходило и кое‑что получилось.

Жила — была страна Украина, а в ней президент Янукович, типичный ворюга и говорящая голова, которая говорит дежурные фразы и читает речи по бумажке. Президент, как президент. Ничем не лучше своих предшественников, точно такой же, как Кучма или Ющенко. Все они одна банда, партнеры и товарищи, но одновременно с этим конкуренты и соперники в борьбе за вкусный пирожок. Они плевать хотели на Украину, но удавятся за украденные ими бабки, которые хранятся за границей. Как и российские «слуги народа» из Кремля, они радетели собственного кармана. С той лишь разницей, что ресурсов на порядок меньше. По этой причине народ обнищал и дошел до ручки быстрее.

Народ возмущался и вот очередной майдан, очередные лозунги, только с приставкой «евро». Но что‑то пошло не так. То ли лозунги были «неправильные», то ли кто‑то посчитал, что ситуацию необходимо раскачать и отдал соответствующую команду. Поэтому «Беркут», служилые люди, которым по большому счету все равно кого охранять и бить, хоть синих, хоть желтых, хоть красных, лишь бы приказ был, разогнал агрессивных студентов. После чего пронесся вой — «Детей убили!», и Киев вышел на улицы. СМИ среагировали быстро, словно по команде, и на Януковича обрушился шквал критики. Справедливой критики, но это выглядело так, будто шавки одновременно набросились на прохожего, а тот стоит, и в недоумении лупает глазенками.

Майдан был разогрет, готов к активным действиям и вылезли лидеры оппозиции. Самозванцы, которым грош цена в базарный день. Яценюк — крысеныш, чья личность настолько прозрачна, что рука сама за кирпичом тянется. Кличко — боксер, мутный и весьма туповатый тип с двойным гражданством. Ну и Тягнибок, бывший комсомолец, который отрекся от ошибок юности и стал ярым антисемитом, а так же свидомым патриотом незалежной Украины, притом, что бабушка еврейка.

Народ в большинстве своем с Майдана вскоре разошелся. Работа, семья, дети, учеба, и Янукович чего‑то там пообещал. Но самые упертые, кому нечего было терять, остались и кому‑то за это даже платили деньги. А поскольку «Беркуту» воли не давали, Майдан стал притягивать лихих людей и тех, кому хотелось повоевать. Кто‑то за идею пришел, кто‑то ради интереса, кто‑то за справедливостью, а кого‑то подтолкнули лидеры националистических организаций. Таких в России называют коротко и просто — бендеровцы, вне зависимости от партийной принадлежности и целей организации, всех скопом под одну гребенку. И так появился «Правый сектор», в основе выходцы из западных регионов, которые терпели выкрутасы и воровство Кучмы — Ющенко — Тимошенко, но не стали терпеть Януковича. После чего самозваные оппозиционеры, которых и так‑то особо никто не слушал, окончательно стали ширмой для агрессивных действий радикалов.

Общая картина следующая. «Беркут» стоит, президент мычит, оппозиционеры жалостливо бегают по иностранным посольствам, а в регионах спорадические стычки и захваты административных зданий. Кажется, все затихло, и волнующие вопросы можно решить мирно. Но это только казалось. Время использовалось оппозиционерами для создания общественного мнения и перегруппировки сил на Майдане. И когда реальные кукловоды, послы западных держав, решили, что пора действовать, они дали отмашку и пришло время «кровавого четверга». Радикалы перешли в атаку и использовали огнестрельное оружие, «Беркут» понес потери и тоже получил стволы, а с крыш работали снайпера. Чьи они — вопрос спорный, но, скорее всего, работали стрелки сразу нескольких групп, как украинский спецназ, так и прошедшие школу Чечни бандеровские вояки. Итог: куча трупов и неразбериха. «Беркут» был готов зачистить Майдан, но Янукович получил приказ от реальных хозяев и сдал назад, а генерала, который бы всех послал и взял на себя ответственность, не нашлось. Проклятый негативный отбор в действии.

Что в итоге? Янукович предал страну и сбежал в Россию, под крыло друга Володи. «Беркут» объявили крайним во всех грехах, а экстремисты на время стали герои. Победа революции и на Майдане праздник. Политики в растерянности и принимают любые условия тех, кто по всем законам и понятиям террорист и мятежник. Оппозиционеры, по — прежнему, бегают по иностранным посольствам. В регионах хаос и, благодаря СМИ, более четко проведен раскол между востоком и западом.

Короче, ничего хорошего. Смута. И пока свидомые патриоты махали жовто — блакитными флагами, грозились извести русских и готовились вступить в Евросоюз, началась «Русская весна». Кремлевские политики разрешили русским называться русскими. Во время помпезной Олимпиады президент Путин впервые публично сказал: «Мы — русские». Не «Мы — россияне», как это было последние пятнадцать лет, а именно русские. Наверное, в этот самый момент судьба Украины уже была предрешена, а в Кремле произошла корректировка идеологии и общего курса. Украинские оппозиционные политики, которых дергали за нитки, подхватили выпавшую из рук Януковича власть, наговорили лишнего и натворили глупостей, а Путин и его команда, не будь дураками, воспользовались благоприятным моментом. И дальше от тимошенков, кличков, турчиновых, тягнибоков и прочих массовиков — затейников уже ничего не зависело. В русских людях проснулась надежда, что все будет хорошо, что жизнь налаживается, что президент не тряпка, и тысячи патриотов помчались в Крым, помогать полуострову отделиться от Украины.

Как ни странно, отделение Крыма произошло легко. На полуострове уже были русские войска и база Черноморского флота в Севастополе, а ВС РФ перекинули с материка дополнительные силы. Местные жители, после заявлений вчерашних оппозиционеров справедливо считали, что они не могут быть в безопасности, пока в Киеве такие неадекватные политики, и были готовы с оружием в руках защищать свои дома. А тут еще и добровольцы подъехали. Так что украинским воякам, которых предали, ничего не оставалось, как сложить оружие и сдать арсеналы. Поэтому крымчане смогли спокойно провести референдум и войти в состав России, которая обещала, что наладит жизнь людей и вложится в инфраструктуру полуострова. Был выбор — жить в хаосе или стать частью большого и сильного государства, и крымчане свой выбор сделали. Насколько правильный, покажет время.

Однако это не конец, а начало. Помимо Крыма против киевской хунты выступили юго — восточные области. И если где‑то новая киевская власть смогла задавить протестные выступления, в Донецке и Луганске этого сделать не получилось. Там начинается гражданская война, где с одной стороны местные ополченцы и добровольцы из России, а с другой украинские националисты и регулярная армия. Мои симпатии, конечно же, на стороне жителей Донецка и Луганска. Наверное, если бы сейчас находился дома, бросил бы все и отправился к ним на помощь. Но что происходит на самом деле, понять сложно. Новостные блоки рисуют образы оголтелых бандеровцев и «фошистов», которые готовы вот — вот напасть на Россию, устроить теракты и разметать свободолюбивую Новороссию. И это кажется странным. Откуда на Украине столько бандеровцев? Понятно, что они есть. Как есть в России скинхеды, поклонники Гитлера и генерала Власова. Но их не миллионы. Значит, против ополченцев и добровольцев воюют оболваненные люди или служаки, вроде «беркутовцев», которые не имеют своего мнения и выполняют приказы. А в Киеве и Москве сидят опытные манипуляторы, раздувающие в славянах взаимную ненависть. Обычное дело. Кто‑то готов за идею жизнь отдать, а кто‑то преследует свои цели, зарабатывает деньги или набирает политические очки.

«Эх! Оказаться бы дома и посмотреть своими глазами, что творится в России и на Украине. — Проваливаясь в сон, подумал я, однако сразу пришла другая мысль: — Нет. Здесь мне лучше. Кем я был там? Безработный, который никому не нужен, обычное мясо. Политики и олигархи играют в свои игры, отвлекают народ от внутренних проблем и наживаются, с ними все понятно. Ну, а что я? Бегал бы с автоматом и за идею рисковал жизнью. А на Кромке иначе. Я ученик ведьмака, что само по себе круто. И в противниках у меня не солдатик ВСУ, и не фанатик, который славит Бандеру и считает себя потомком древних укров, а демоны, бесы и дикари»…

С этой мыслью я окончательно провалился в сон.

Кажется, только закрыл глаза, как услышал голос Дементия:

— Олег, вставай. Уже утро. Пора выдвигаться.

45

Группа преображенского спецназа перебралась через реку на большом пароме, который ради переправы войск был построен в Ольгинске. После чего, поддерживая связь с Гербертом, мы углубились в лес и шли двое суток. Герберт и его воины, постоянно петляя, двигались нам навстречу, и когда расстояние между нами сократилось до пяти километров, Дементий приказал остановиться.

Командир выбрал место для засады, покрытый кустарником и дубами холм, который нависал над широкой звериной тропой. Группа Герберта пойдет по ней, иной удобной дороги не существует. Дикари и несколько мутантов, которые преследовали наших товарищей, движутся по их следам. Они торопятся и хотят догнать разведчиков. На обходные маневры времени у противника нет, разве только мутанты могут сделать крюк. Поэтому мы их легко остановим. Огнем из пулеметов, ПК и двух РПК, плюс автоматы, ударим с фланга и заставим остановиться. Разведчики в это время продолжат марш к реке. А мы, пусть и не уничтожим всех преследователей, по сообщениям Герберта их больше сотни и многие вооружены огнестрельным оружием, но отвлечем на себя.

Таков план. Не самый лучший и не самый плохой. Стандартный. Дикари не раз попадали в подобные засады, и Дементий не сомневался, что они попадутся вновь.

Расположившись в промоине под раскидистым кустом, я кинул взгляд на солнце, еле различимое сквозь густую листву, посмотрел на минера, который устанавливал возле тропы одну из двух имеющихся у нас мин МОН-50, и проверил оружие. ВОГ в подствольнике. Четыре ручных гранаты лежат на старой палой листве. Патрон в стволе автомата. Нож вынимается легко. «Стечкин» в порядке. К бою готов. Однако главная моя задача не в том, чтобы быть еще одним стрелком группы. Меня взяли в рейд ради ведовских талантов, и пришло время в полевых условиях проверить, чему научили меня наставники, старшие ученики ведьмака и сам Вадим.

Расслабившись, я прислушался к шуму леса. Над головой поют птицы. Невдалеке журчит ручей. Поскрипывает под легким напором ветра старый дубовый сук. Под корнями дерева роет нору лесная крыса. А воздух напоен ароматами свежей зеленой листвы, сырого грунта и звериного дерьма с тропы. Все это природные звуки и запахи. Но помимо них есть шумы и запахи, которые исходили от людей. Потные тела. Оружейное масло. Пища. Нечищеные зубы. Шепот разведчиков. Шаги. Звяканье металла. Я легко мог определить, где находится каждый преображенец, какое у него оружие, что он делает и что хранит в рюкзаке. А порой получалось даже уловить отголоски эмоций: мандраж перед боем, легкий страх и уверенность в командире, который тоже волновался, но вида не показывал.

Настройка на поиск прошла нормально. Никто не мешал, можно продолжать.

Мысленно разделив часть сознания на две части, одну я оставил в теле, а другую послал на звериную тропу и кинул навстречу приближающимся разведчикам.

Расстояние в несколько километров бесплотный наблюдатель преодолел в один миг. По приказу он замер, завис в пяти метрах от земли, и я увидел тех, кого мы ждали. Группа из одиннадцати смертельно уставших людей двигалась по тропе, и в головном дозоре шел Герберт со своим любимым «винторезом». Старший ученик ведьмака почувствовал, что за ним наблюдают, приподнял голову и указал рукой назад. Что бы это значило? Наверное, он хотел, чтобы я наблюдал за дикарями, а не за ним. Ну, это понятно.

Бесплотный разведчик помчался дальше, миновал преображенцев, которые еще не падали от усталости, но были близки к этому, и вскоре обнаружил преследователей. Дикари имели гладкоствольные охотничьи ружья, винтовки и автоматы. В том, что они вооружены огнестрелами, Герберт не ошибся, а вот с численностью промахнулся. Врагов никак не меньше двухсот. А помимо них были мутанты. Слева и справа от тропы, словно боковые дозоры, двигались саблезубы. С одной стороны три и с другой четыре.

«Странно, что мутанты до сих пор не набросились на преображенцев и не связали их боем, — промелькнула мысль. — Это неспроста. Животные должны выполнять чей‑то приказ. А кто может ими управлять? Помимо демона только бес и крайне редко шаман племени. Но их нет. Я не ощущаю присутствия крылатого уродца или шамана, того же ведуна, только иначе работающего с силами природы. И это вызывает беспокойство».

Заставив своего разведчика спуститься ниже, я стал вглядываться в лица дикарей. Надеялся увидеть шамана или замаскированного беса. Но дикари были самыми обычными. Бородатые мужики, крепкие и выносливые, ведь другие в лесах не выживали. Они шагали по тропе и, опасаясь ловушек, смотрели под ноги. Думаю, дикари собирались гнать группу Герберта до темноты, а потом атаковать. Так потерь меньше, и мутанты, ночные хищники, не дадут преображенцам вырваться.

Одно лицо… Другое… Третье…

Рядовые воины.

Пятое… Седьмое… Десятое…

«Стоп!» — я отдал сознанию приказ замереть и всмотрелся в лицо вождя. Почему именно вождя и как я отличил его от рядовых? Да очень просто. Воин был одет в добротный камуфляж, обшитый лоскутками зеленой ткани, у него отличная новая разгрузка «Сплав» и вооружен он АКСом с ГП-25. Но это не главное. Меня поразило другое. Я знал этого человека. Более того, считал своим боевым товарищем, который давно отправился в рай или царство вечной охоты.

Оказалось, что дикарями командовал Кольцо. Он не погиб и не был замучен дикарями. Повольник выжил и выглядел неплохо, здоров и свеж.

«Как же так!? Отчего Кольцо с дикарями!? Почему!? Как такое возможно!?» — в голове множество вопросов без ответов, а потом произошло нечто необъяснимое.

Кольцо, как и Герман, почуял мое присутствие. Он посмотрел в сторону бесплотного разведчика, резко вскинул руку и я ощутил удар.

В голове все помутилось, словно в челюсть врезался реальный кулак, и бесплотный разведчик рассеялся. Перед глазами цветные круги и дыхание сперло, а когда я вновь смог дышать, меня накрыли рвотные позывы.

Нагнувшись к земле, хрипя и булькая, проблевался. Меня вывернуло наизнанку, но вскоре я пришел в себя и обтер губы.

— Ты в порядке? — ко мне подскочил Дементий.

— Да — а… — прохрипел я.

— Что случилось?

— Сам не понимаю. Среди дикарей старый знакомый оказался, и он нанес ментальный удар. Знаешь, что это?

— Нет.

— И не надо.

Дементий помедлил и спросил:

— Хоть что‑то разглядел?

— Разглядел. Группа Герберта неподалеку. Через полчаса будет здесь. Дикари идут по пятам. Не отстают.

— Сколько их?

— Две сотни.

— Это точно?

— Да. А еще с ними мутанты. Семь саблезубов, которые прикрывают дикарей с флангов. Так что неожиданного удара не получится.

Кивнув, командир группы отступил, вернулся к своим воинам и отдал пару приказов. После чего преображенцы поменяли диспозицию, и воины расположились буквой П. Пять человек в сторону тропы. Шесть спецназовцев лицом к противнику на правом фланге, где выставили вторую мину. Три воина прикрыли тыл. Заодно и я позицию сменил, перебрался поближе к командиру группы и залег под корневищами старого дуба.

Только с этим закончили, как услышали звуки выстрелов. Примерно, в двух километрах от нас, на тропе. Видимо, дикари решили догнать группу Герберта, а виной всему я, пусть даже неосознанно. Кольцо, который непонятно почему стал служить демонам и оказался наделен ведовской силой, обнаружил меня, нанес ментальный удар и решил не ждать темноты. Понял, гад, что преображенцы, которых он преследовал, не одни в этом лесу.

Нам оставалось ждать дальнейшего развития событий, и мы ждали. Лесные птахи и зверьки притихли, попрятались по норам и затаились. Звуки стрельбы быстро приближались, словно разведчики отстреливались на ходу, и вскоре я увидел Герберта. Он выбежал прямо перед позицией пулеметчика, на миг замер, а затем взобрался на холм и оказался среди нас. Следом за ним появились разведчики, которых оказалось всего семь человек. Еще трое отстали, скорее всего, прикрывая товарищей, сдерживали противника.

Разведчики к нам не пошли. Они проследовали дальше, только один устало махнул в нашу сторону рукой. А вот Герберт задержался. Он упал наземь, между мной и Дементием, лег на спину, положил на грудь «винторез» и приподнял ноги, которые положил на толстую корягу. А затем мы услышали его голос:

— Слушайте меня внимательно. Сейчас побегу дальше, а вы держитесь. Но недолго. В трех километрах отсюда, дальше по тропе, есть глубокий овраг. Мы будем там и прикроем вас. Как понял, Дементий?

Преображенец кивнул:

— Понял тебя.

Герберт обратился ко мне:

— Ты видел вражеского командира?

— Видел.

— Он повольник.

— Да, и я знаю его.

— Как зовут?

— Кольцо из отряда Германа. Прошлой осенью он был моим командиром. В плен попал и все думали, что Кольцо уже погиб.

— В то время у него были какие‑то ведовские таланты?

— Никаких.

— Понятно, — Герберт скривился и добавил: — Теперь он дош.

— Кто такой дош?

— Личный раб демона. Иногда они выбирают среди людей сильных духом воинов, ломают их психику и делятся с ними частью своей силы. Малую толику им дают. Но эта толика делает человека послушным орудием демона и сильным ведуном. Давно Стейкорф так не поступал. А может это Альчион развлекается. В любом случае, будьте осторожны и долго здесь не задерживайтесь. Дош опасен. Он может руководить мутантами и у него прямая связь с хозяином.

Сказав это, Герберт поднялся, левой рукой перехватил ВСС и спустился с холма. Одновременно с этим на тропе появились разведчики из тылового дозора. Один дал очередь назад и Герберт его поддержал. Старший ученик два раза выстрелил в кустарник, где раздался вскрик человека, и стал замыкающим группы. Разведчики скрылись, а он, иногда оглядываясь, не торопясь, побежал за ними.

На некоторое время наступила тишина. Пару раз в кустарнике хрустели сучки и мелькали тела саблезубов. Противник знал, что мы на холме. Поэтому дикари и мутанты не полезли на тропу, как мы того хотели. Вместо этого они стали охватывать нас с флангов. Опасно. Ведь можно оказаться в окружении. Но каждая минута, которую мы отыгрывали у дикарей, давала утомленным разведчикам Герберта небольшую фору, и мы продолжали держать оборону. Благо, высота господствующая и подступов немного.

Сухой щелчок одиночного выстрела нарушил тишину. Наш снайпер нашел цель и раздался яростный рев раненого зверя. Одного мутанта зацепили, причем серьезно, и с этого начался бой.

Вслед за снайпером, короткой очередью отработал ПК. Пули подстригли ветки кустарника, зацепили еще одного мутанта и дикари ответили. Они попытались подавить нас огнем, но мы находились на удобной позиции и у них ничего не вышло. Пули и картечь срезали с деревьев сучки и листву, впивались в стволы, но и только. Нас они не достали, а вот мы их проредили. Спецназовцы стреляли без команды, обнаружив вражескую огневую точку или мутанта. Били прицельно и вскоре дикари немного угомонились.

Скольких дикарей мы выбили? Десятка полтора и пару мутантов. Однако их все еще гораздо больше, чем нас. И спустя десять минут, обойдя холм, они пошли на штурм. Со всех сторон. Одновременно. Только с одного склона не было подступа, а с остальных трех, ломая кусты и выкрикивая боевые кличи, полезли дикари. Мутантов, что характерно, не было, то ли продолжили погоню за разведчиками, то ли Кольцо оставил саблезубов в резерве.

Поймав в прицел дикаря, который пересекал тропу, я потянул спусковой крючок. Отдача привычно ударила в плечо, и пуля попала вражескому воину в грудь. Раскинув руки, он повалился на спину, и я поймал на мушку следующего.

Выстрел! Мимо. В последний момент дикарь увернулся.

Выстрел! Попал в плечо и вражеский воин согнулся.

Еще один выстрел. Голова дикаря разлетелась кровавыми ошметками.

На тропе появилось сразу несколько дикарей. Они стреляли вверх из автоматов и над моей головой засвистели пули.

— Падлы! — выдохнул я и, схватив Ф-1, выдернул чеку и метнул ее вниз.

Взрыв опрокинул двух дикарей наземь и следом я бросил еще одну гранату, на этот раз РГД-5. Затем перекинул регулятор стрельбы на автоматический огонь, и собрался дать пару очередей. Но в этот момент позади раздался грозный дикий рев и я перевернулся на спину. Ствол автомата смотрел вперед. В тылу оказался саблезуб и я понял, в чем была задумка Кольца. Дикари нас отвлекали, а мутанты вскарабкались по склону, по которому не могли взобраться люди. Этого мы не учли. Наша ошибка, командира группы и моя, ведь я должен не только стрелять, но и наблюдать за противником.

Саблезуб метнулся к ближайшему преображенцу и обрушился на него. Когтями он разорвал его тело на две половины, человек даже не успел закричать, и я открыл по нему огонь. Пули впились в его тело, расстояние небольшое, и он завалился набок.

Сам не заметил, как выпустил весь рожок. Автомат опустел и я перезарядился. Пустой магазин долой. Полный вставил и передернул затвор.

«Где другие мутанты?» — промелькнула мысль, и они появились.

Один за другим на вершине холма возникали мутанты, четыре саблезуба. Быстрые и смертельно опасные твари. Каждый зверь сам по себе серьезная боевая единица, и если бы они напали на обычную группу наемников, ход боя был бы предрешен. Но преображенский спецназ не зря считался элитой, и воины среагировали моментально. Почти все развернулись навстречу новой угрозе, и на саблезубов обрушился шквал огня, особенно отличился наш пулеметчик.

Я бил по мутантам вместе со всеми. Опустошил второй рожок и не мазал. Почти все пули легли в цель, наставники не зря тренировали меня и тратили на учебные стрельбы драгоценные боеприпасы. Спецназовцы тоже стрелять умели и через пару минут саблезубы погибли. Не осталось ни одного. А наступающих дикарей сдержали минами. Дементий приказал подорвать «монки» и два одновременных взрыва, раскидывающих по кустарнику металлические шарики, остановили наступление противника.

Уничтожение мутантов можно считать победой. Но нам тоже досталось. В скоротечном бою мы потеряли четверых, и нас осталось десять. Одного достал вражеский снайпер, а троих мутанты. И это хорошо, что в группе не было раненых.

— Олег, выбирай безопасный маршрут! — крикнул Дементий.

Прислушавшись к своим чувствам, я указал направление, немного в стороне от тропы:

— Там дикарей нет. Если выскочим в лес, потом сможем выйти на тропу.

Он кивнул и окликнул воинов:

— Собираемся!

Спецназовцы стянулись в кулак и, выстрелив в сторону противника ВОГом, я присоединился к ним. Под тела убитых товарищей, которых разоружили, преображенцы положили по гранате, а под деревьями поставили пару растяжек. После чего командир группы, молча, махнул рукой и, огрызаясь короткими очередями, мы пошли на прорыв.

46

Оторваться от дикарей сразу не получилось. Только спустились с холма, как у нас появился раненый. Снайпер, которого все называли Орлик, поймал пулю, которая разворотила ему бедро. Ну и что делать? Командир группы приказал двум спецназовцам взять его и тащить на себе.

Пока оказывали первую медицинскую помощь Орлику, дикари нас догнали. Началась перестрелка, и мы вновь отбились. А потом прилетела пара ВОГов, подарок от Кольца, не иначе, ведь у него единственного среди врагов был подствольный гранатомет, и несколько мелких осколков засели в теле Осы. Вскрикнув, девчонка свалилась на траву и закричала:

— Я задержу их! Уходите!

— Дура! Не надо геройства! Выберемся все! — к девчонке подскочил Дементий, который перекинул Осу через плечо, вместе с рюкзаком и оружием.

«Здоровый у нас командир, боги силой и выносливостью не обделили», — промелькнула мысль, и я развернулся навстречу дикарям. Оса их сдержать и отвлечь не смогла бы, а у меня могло получиться.

Дав короткую очередь, я свалил одного, самого наглого, и стал отступать. Через десять метров, спрятавшись за стволом дерева, выпустил еще пару очередей. Опустошил рожок, но заставил преследователей сбавить темп, и хотел присоединиться к группе. Но опоздал. Между мной и спецназовцами оказалось несколько врагов. Меня отсекали, ломиться напролом нельзя, шансы на прорыв у одиночки не велики, и я бросился в сторону.

Проломившись через колючий кустарник, в котором оставил несколько лоскутов своего маскхалата, на ходу перезарядил оружие. Услышал за спиной треск сучьев, понял, что по моим следам идут, и бросил за спину гранату.

Взрыв был негромким, зато раненные дикари кричали так, что их слышал весь лес. И, поймав темп, размеренной трусцой, огибая препятствия, я углубился в лес.

Смеркалось, примерно через час, окончательно стемнеет. Но я был уверен, что не заблужусь и выйду к оврагу, где две группы преображенского спецназа и Герберт собирались встретить дикарей. Это раньше в лесу я был подобен слепцу, который не видит, что перед ним. А сейчас все иначе. Лес стал для меня родным домом. Я ощущал пульс природы, слышал шепот деревьев и легко мог определить верное направление. Так что за себя я не волновался. Другое дело, как группа, сможет она вырваться или нет? Наверное, сможет. Дикари отвлеклись, а до оврага меньше трех километров. Даже с ранеными на плечах, спецназовцы способны преодолеть это расстояние за полчаса, а то и меньше.

Все в порядке. Кругом тишина, и только где‑то за спиной отголоски заполошной стрельбы. Можно поворачивать к оврагу, крюк сделан достаточный. Однако в этот момент я замер. Что‑то не так. Прислушался к своим чувствам и обнаружил, что враги снова рядом. Каким‑то образом они смогли угадать мой маршрут, выслали охотников и я почти в окружении. Сами дикари меня поймать не могли, в этом я был уверен. Значит, вмешался их лидер. Кольцо был неподалеку, но локализовать его местоположение не получалось. Его образ рассеивался и у меня не получалось сконцентрироваться. Присутствие рядовых бойцов ощутил, их больше десятка, а вот своего бывшего командира, храброго повольника, не получалось.

«Кажется, плохи мои дела», — подумал я, и услышал характерный звук, словно из ножен достают меч. Один дикарь находился совсем рядом и через мгновение он показался.

Из‑за широкого ствола старого граба вышел верзила под два метра ростом. Такие богатыри среди дикарей редкость, потому что они жили впроголодь. А этот особенный. Заметно, что его всегда хорошо кормили, и вооружен он неплохо. В руке короткий кривой меч, почти сабля, на груди набитая боеприпасами разгрузка, а за спиной автомат.

— А — а-а — а!!! — закричал он и бросился на меня.

«Дебил!» — мысленно обратился я к нему, вскинул автомат и выпустил в богатыря десяток пуль.

Калибр 7.62 мм оказал должное действие. Пули расчертили тело здоровяка и последняя попала в голову. После такого не выживают и дикарь, словно набитый кирпичами мешок, рухнул наземь.

Смотреть на него и проверять снаряжение времени не было. Следовало бежать, и я снова рванул по лесу. Сил не жалел, выкладывался по полной, но далеко не убежал. Опять заминка и на пути очередной противник.

Дуновение ветра. Волосы на голове шевелятся. Опасность!

Я припал к земле и над головой пролетел короткий дротик. Перекатом ушел в сторону и обнаружил двух дикарей. Раскидывая старую листву, которой они замаскировались, дикари поднимались с земли. У одного винтовка, у второго еще пара дротиков. Стрелок был готов открыть огонь, а метатель дротиков бросить свое оружие. Вот только я оказался быстрее.

Автомат забился в руках. Стрелка свалил сразу, а метатель дротиков отделался прострелянными ногами.

«Беги!» — взвыло шестое чувство, и снова я перешел на бег.

Без оглядки, пробежав около трехсот метров, я остановился на небольшой поляне. Перезарядка оружия и сканирование местности. Дикари наступали на пятки и, по — прежнему, рядом находился Кольцо. Он наблюдал за мной, а показываться на глаза не спешил. Но почему? Этого я не знал, а строить предположения не мог, не то место, чтобы голову ломать. Я сосредоточился на главном, на собственном выживании, и развернулся навстречу дикарям, которые выскочили на полянку.

С еле слышным посвистом, рассекая воздух, первый дикарь взмахнул топором. Этот воин не знал страха или был таким же глупцом, как здоровяк с мечом. Что он мог противопоставить автомату Калашникова? Ничего, кроме безумной отваги, и я свалил его. Дикарь согнулся пополам. Мой очередной успех. Но на убийство дикаря были потрачены драгоценные секунды. За это время подбежали остальные дикари, и они набросились на меня со всех сторон.

Над головой просвистела пуля и я пригнулся. Сразу же рядом упала граната, и пришлось спрятаться за дерево.

Взрыв! В голове все звенит, но ранений нет. Это хорошо и я бросил в дикарей свою гранату.

Второй взрыв! Как ни странно, дикарей моя граната не задела. Не слышно стонов и проклятий, а над головой продолжали посвистывать пули. Прижали меня плотно, не вырваться. Но вдруг прозвучал знакомый голос:

— Прекратить стрельбу!

Дикари подчинились приказу, а потом появился вражеский командир. Разумеется, Кольцо. Он был рядом, но я его не видел. Кольцо не торопился пожать мне руку и вместо этого решил поговорить:

— Олег! Привет!

— Привет, Кольцо, — решив потянуть время, я отозвался.

— Как поживаешь?

— Относительно неплохо.

— У ведьмака на службе, наверное?

— В ученичестве.

— Хорошо устроился.

— Ты тоже неплохо. Демону продался?

— Глупость говоришь. Я не продался, просто многое понял.

— Что именно?

— Демоны не есть зло и с ними можно сотрудничать, а иногда даже быть на равных.

— Можно. Только если демона расчленили и оставили одну рогатую голову. Тогда разговор, в самом деле, на равных.

— Олег, брось автомат. Поговорим лицом к лицу.

— А если не брошу?

— Тогда не обессудь, прикажу своим воинам закидать тебя гранатами.

— Допустим, сдамся. Что дальше?

— Пообщаемся и я тебя отпущу. Клянусь.

Клятве Кольца я не верил, он уже не тот человек, которого я помнил. Но выхода не было. Я находился в окружении и мои невеликие ведовские таланты младшего ученика спасти меня не могли. Поэтому выкинул из‑за дерева АКМС, следом разгрузку, нож и пистолет. Разоружился. Однако не полностью. При себе оставил гранату, которую спрятал под маскхалат. Если Кольцо обманет, а он обманет, сомнений в этом не было, можно изловчиться и подорвать себя. Это лучше, чем идти в плен. Так меня учил Вадим, и этот урок я запомнил крепко.

Подняв руки, я вышел из укрытия и осмотрелся. На поляне семь дикарей, все вооружены огнестрельным оружием. Ну и, конечно же, здесь Кольцо, который тоже вышел на поляну.

— Почему сразу не показался? — спросил я его.

— Сюрпризов опасался, — он усмехнулся и пояснил: — Понятно же, что ты многому научился, и ясно, кто тебя всему научил. А от учеников ведьмака только каверзы можно ожидать. У них ведь ни чести, ни совести, ни понятий. Только цель. Они расходный материал Вадима, этого старого интригана, его послушные болванчики.

Решив не спорить, я присел на траву. Дикари встали по кругу, а Кольцо, поджав под себя ноги и положив рядом кобуру с моим «стечкиным», расположился напротив меня.

— О чем ты хочешь поговорить? — я посмотрел на него исподлобья, и правая рука легла на еле заметный бугорок гранаты под маскхалатом.

— Это не я хочу с тобой пообщаться, — Кольцо слегка повел шеей. — Это Альчион пожелал побеседовать с одним из учеников ведьмака.

— Но его здесь нет.

— Незримо, он всегда со мной и скоро ты услышишь его. Через меня, конечно.

«Выходит, Альчион может общаться с дошами, как старшие ученики ведьмака с Вадимом, — отметил я, и задал себе вопрос: — Интересно, а учитель чувствует, что я попал в беду?»

В голове сформировалась мысль, которая принадлежала не мне:

«Не волнуйся, я знаю, в каком ты положении. Тяни время и получишь помощь».

«Вот это да!» — Невольно, я вздрогнул, а Кольцо, заметив это, истолковал мое движение, как страх, улыбнулся и сказал:

— Не бойся, Олег. Все в порядке. Когда я попал в плен к дикарям, тоже боялся. Постоянно. А потом встретился с Альчионом, посмотрел в его мудрые глаза, поговорил и понял, что всю жизнь меня обманывали. Мы, люди, не можем без богов. Без них мы просто агрессивное стадо. Все время воюем между собой, ссоримся и совершаем мерзкие поступки. А потом ищем врагов. Кто не похож на нас, тот и враг, которого нужно уничтожить, сжечь и растоптать. Инстинкты обезьяньего стада берут вверх. А демоны древняя раса. Они были любимыми созданиями богов еще до нашего появления. И как смеем мы, потомки шимпанзе, бросаться на них? Вот потому они с нами и дерутся, защищаются, ибо иного выхода нет. И я уверен, что они одержат победу. Возможно, не в этом веке и не в следующем. Но справедливое возмездие станет участью человечества и выживет лишь тот, кто признает свою неправоту, назовет демонов высшими существами и проявит покорность.

«Крепко же тебе мозги промыли», — подумал я, слушая бывшего повольника, и огрызнулся:

— Как же, «про доброту» демонов известно всем. Неужели ты не понимаешь, что люди для них просто корм?

— По сравнению с жертвами мировых войн, геноцидом целых народов и концлагерями, потери слабых людишек мелочь. Демоны не берут больше, чем необходимо. Сколько людей умерло на алтаре Стейкорфа в прошлом году, знаешь? Конечно же, нет. А я тебе скажу. Триста пятьдесят. Что это по сравнению с жертвами Хиросимы и Нагасаки? Что это по сравнению с миллионами погибших людей на полях сражений? Что по сравнению с голодом, болезнями и ковровыми бомбардировками? Пшик! Тем более демоны выбирают на корм слабых и никчемных. Таких не жаль. Ни мне, ни тебе.

Я понимал, что Кольцо оболванен, и спорить с ним смысла не было. Однако был готов продолжать спор. Вот только он прервал свою речь, приподнял ладонь и сказал:

— Молчи. Сейчас ты удостоишься великой чести. Альчион посмотрит на тебя и твоя судьба изменится. Ты все поймешь, Олег. Обязательно поймешь.

Дикари попадали на колени и склонились, а Кольцо поймал мой взгляд, и я увидел, что его глаза меняются. Не стало зрачков, они исчезли. Только желтые белки, которые стали светиться. Непривычно и жутко. Хотел отвернуться, но не вышло. Шею парализовало, руки ослабли, и не было никакой возможности избавиться от вездесущего взгляда. Кто‑то сильный, понятное дело, что демон, вошел в сознание Кольца и смог подавить мою волю.

«По — мо — ги — те — е!!!» — мысленно закричал я и помощь пришла.

Раздался одиночный выстрел, и в голове Кольца появилась дыра. Наваждение схлынуло моментально, словно его не было. После чего, без долгих размышлений, я метнулся к своему пистолету, выхватил его и открыл огонь по дикарям, которые растерянно оглядывались и не понимали, что происходит.

Выстрел за выстрелом. Пули ложились точно. Я не мазал и свалил троих вражеских воинов, а остальных пристрелил невидимый стрелок.

Спустя минуту все было кончено. На поляне только я и трупы, а затем, с верным «винторезом» в руках, появился Герберт.

— Как дела, Олег? — он усмехнулся.

— Нормально. Благодарю, что выручил.

— Сочтемся. Сегодня я тебя прикрыл. Завтра ты меня.

— Тебя учитель прислал?

— Да. Говорит — беги, спасай моего лучшего младшего ученика, а то вскоре одним дошем больше станет. Ну, я и рванул по лесу напрямик.

— Ты вовремя.

— Ага, — он кивнул, огляделся и сказал: — Давай оружие соберем, доша обыщем и обратно к своим пойдем. Надо поторапливаться, а то дикари скоро снова в атаку полезут.

— Без вождя они нам не противники.

— Это точно. Но мы не сами по себе. Надо ведь и о ребятах из спецназа подумать. Они бойцы крутые, спора нет. Но всего лишь люди.

«Интересно, — подумал я, — выходит, что Герберт себя человеком уже не считает. А я? Кто я? Пока человек, и от общества себя не отделяю».

47

Кольцо погиб, и дикари отстали. Они пытались пару раз атаковать, но мы отбились, и новых потерь у нас не было. У противника, судя по всему, тоже. Разошлись краями, и каждый двинулся к своему дому. Дикари к родовым стойбищам, готовиться к обороне, а мы к Ольгинску, собирать силы для грандиозного по местным меркам похода.

Пока шли, на привалах я разговаривал с Гербертом, и он поведал о цели разведывательного рейда, в который ходила его группа. И выяснилось, что спецназовцы не только считали силы противника, искали подходы к логову демона и рисовали схемы предполагаемого движения войск. Помимо этого они хотели подкинуть дикарям ложную карту, которая была составлена ведьмаком, и у них все получилось. Дикари все‑таки обнаружили разведчиков, и произошло боестолкновение, во время которого спецназовцы потеряли трех бойцов. Мертвецов с собой, естественно, не забирали, и в рюкзаке одного преображенца оказалась карта — обманка. Если верить ей, войско людей из Перуновых гор будет двигаться одним потоком вдоль левого притока Тихой под названием Веточка. Однако реальный план иной, про это мне известно.

Поведутся демоны и вражеские вожди на хитрость ведьмака или нет, никто не знал. Но шанс, что дружины лесовиков, бесы и мутанты будут переброшены к Веточке, которая в стороне от долины Абалай, имелся. И при таком раскладе это даст нам фору в несколько дней. Так что смерть разведчиков была не напрасной…

Наконец, две неполные группы преображенского спецназа вышли к реке напротив Ольгинска. На левобережье за пару дней построили деревянный форт и в нем засели три роты солдат. Как положено, с минометами и пулеметами, под прикрытием минного поля. Войск в городе стало еще больше и часть из них заранее отправляли за реку.

Без помех мы перебрались в Ольгинск и здесь расстались. Спецназовцы вернулись в таверну «Ловчий», а нам с Гербертом пришлось мчаться в Норброд, на доклад к учителю, который, наверняка, уже подготовил для нас новые задания. Так мы думали и ошибались. В Норброде, после беседы с ведьмаком, снова начались тренировки, размеренные и спокойные.

Странно это. Вокруг движение вооруженных отрядов, по дорогам пылили обозы и в поселке ведьмака каждый день множество гостей. Все при деле, кроме нас с Гербертом и младших учеников. Хотелось как‑то помочь учителю, но он нас не вызывал. И если я воспринимал это спокойно, то старший ученик немного нервничал.

Впрочем, тренировки продолжались недолго. Через неделю вернулся Сыч, который привез из развалин древнего змеиного храма куски артефактов неизвестного назначения. Потом появился Николаша, а вслед за ним приехали Риг и Яроброд. Срок сосредоточения главных сил Преображенского анклава и союзников в Ольгинске приближался, и ведьмак отдал приказ готовиться к выдвижению. Нам предстояло встретить воинов племенного союза Диго, которых вел Яросвет Ветер. После чего мы направимся в Ольгинск вместе с ними.

Все ясно и понятно. Я вошел в свою комнату и начал перебирать личные вещи. Почему‑то казалось, что вряд ли я вернусь в Норброд. А если и вернусь, то очень не скоро. Вот потому и решил избавиться от всего лишнего, вытрусил рюкзак, вытащил из шкафа вещи и присвистнул. Да уж, шмоток и барахла, стволов и патронов скопил немало. Что‑то купил. Что‑то в бою с мертвого противника снял. Что‑то оружейник ведьмака выдал. Что‑то поменял. Для чего все это копил? Видимо, сказывалась природная бережливость.

Итак, начнем. Я включил транзистор, поймал музыкальную волну Александровска и начал разбор завалов.

Во — первых, походное снаряжение. Есть две разгрузки. Своя и снятая с покойного Кольца. Обе отличные. Какую взять? Думал недолго и определился. Возьму свою. Она крепкая и надежная, а трофейную кому‑нибудь отдам. Плюс к этому два рюкзака. Беру старый, он вместительный и удобный. Второй надо продать, обменять или подарить. Плюс к этому спальный мешок и коремат, потрепанный, но еще целый.

Во — вторых, оружие. Его у меня относительно много. Три автомата, АКМС, АКМ и АКС. Два подствольных гранатомета ГП-25. Три пистолета, «стечкин» и два «макарова». Два ножа, штурмовой и походный. Семь ручных гранат: одна Ф-1, одна РГД-5 и четыре светошумовые «Зари». Что брать? Тут все просто. Оставляю верный АКМС, один подствольник, «стечкин», оба ножа и все гранаты.

В — третьих, оружейные магазины, которые на войне всегда в цене и дефиците. На АКМС — АКМ двенадцать магазинов. На АКС шесть. На «стечкин» шесть. На «макаров» восемь. Беру все, какие мне нужны.

В — четвертых, боеприпасы. Калибр 7.62 мм — восемьсот пятьдесят штук. Калибр 5.45 мм — триста сорок. Калибр 9 мм — двести. ВОГов — двадцать штук. Беру всю «семерку», сто патронов на пистолет и ВОГи.

В — пятых, одежда. Пара маскхалов, пара камуфляжей, одна горка, куртка, армейский бушлат, две пары ботинок, запас носков и нижнего белья, две кепки и пара ремней. Для похода мне нужны маскхалаты, одна пара крепких ботинок, пара трусов, кепка и четыре пары носков.

В — шестых, личные вещи, которые что‑то стоят. Это транзистор, мобильный телефон, зарядное устройство и полтора десятка батареек, несколько тетрадей и карандаши, кружки и ложки. Ничто из этого в лесу не пригодится. Разве только кружка с ложкой и мобильник, с помощью которого можно вести видеосъемку и делать фотографии. Вот это возьму. Остальное оставляю.

В — седьмых, деньги. Двадцать тысяч бумажных российских рублей и почти сто серебряных каменецких монет. Российские деньги использовать так и не удалось. Поэтому, обернутые пленкой, они лежали во внутреннем кармашке рюкзака. Пусть лежат дальше. А серебро тяжело таскать и можно прихватить десяток монет, возможно, потрачу их в Ольгинске. Остальные каменецкие рубли оставлю Олексе, у него они точно не пропадут. А если я погибну, библиотекарь потратит их на свою семью. В самом деле, не зарывать же деньги? Пусть они работают.

В — восьмых, документы. Есть удостоверение личности Каменецкого княжества и паспорт. Можно оставить, а можно взять. Веса в них немного. Возьму. Удостоверение пригодится, если окажусь в Каменце, а паспорт как память и на всякий случай. Мало ли куда занесет. Ведь если нас разгромят, а такое может произойти, придется драпать, причем очень быстро. И куда ноги занесут беглеца угадать сложно.

Определившись, что мне нужно, я уложил рюкзак и забил разгрузку. После чего оделся, словно для боя, и подпрыгнул. Нормально вышло, на мне около тридцати килограмм и это еще не все. Если пойду пешком, добавится дополнительный груз, вода и сухие пайки. Это еще до десяти килограмм.

Скинув рюкзак, я присел на кровать и задумался. Кому отдать то, что мне сейчас ненужно. Только об этом подумал, как судьба решила этот вопрос за меня.

— Тук — тук — тук! — в дверь постучали.

— Входите!

В комнату заглянул Володька Макеев. Он шмыгнул носом и спросил:

— Олег, оставишь транзистор, когда уйдешь?

— Забирай его себе, — я улыбнулся и добавил: — Насовсем.

— Ты серьезно?

— Да.

— А когда можно забрать?

— Прямо сейчас.

— Благодарю, Олег!

Володька залетел в комнату, схватил транзистор, батарейки и зарядное устройство. Он был счастлив. Много ли ему надо? Всего‑то ничего, старый потрепанный радиоприемник.

— Кабаргу и Конева позови! — уже вслед крикнул я.

— Понял!

Младшие ученики появились через несколько минут, и я начал раздачу своего имущества, оружия и личных вещей.

Кабарге, который пойдет в поход вместе с ведьмаком, АКС, один пистолет и подствольный гранатомет, трофейную разгрузку и рюкзак. Боеприпасы, если ему не хватает, пусть у оружейника выпрашивает.

Коневу достался второй «макаров» и одежда. Он остается в Норброде, сил у него пока немного, еще не восстановился провидец. Так что вещи ему пригодятся, тем более он похудел и размеры у нас теперь одни. Главное, что ему есть, где их хранить.

Мои собратья по ученичеству, довольные подарками, покинули комнату. Отлично, один вопрос решил. Теперь оставить деньги Олексе и я готов к походу.

Однако перед тем как подняться в библиотеку, снова увидел Конева. Он вернулся, и я спросил его:

— Что‑то забыл?

Он улыбнулся и ответил:

— Наоборот. Кое‑что вспомнил.

— Ты о своих видениях?

— Да, — провидец почесал переносицу и сказал: — Возможно, тебе придется сделать выбор, пойти направо или налево. Иди направо, там безопасно.

Конев замолчал и я уточнил:

— Это все?

— Да.

— А где этот выбор будет происходить и когда?

— Точно не знаю, — он пожал плечами: — Я видел развалины. Много дыма. Потом какие‑то подземелья и ты стоишь перед двойным тоннелем. Есть два выхода и нужно сделать выбор. Слева опасно. Справа спасение. Запомни это.

— Обязательно. А я там один был?

— Больше никого.

— А что с учителем? Где он в этот момент находился?

— Мне не ведомо. Извини, Олег. Добавить больше нечего.

— Благодарю, — я кивнул провидцу, и он снова оставил меня одного.

Как следовало отнестись к словам Конева? Конечно же, всерьез. Но забивать предсказаниями, которые могут не сбыться, голову я не собирался. Поэтому вскоре забыл про его предупреждение и день пролетел спокойно. Я зашел к Олексе. Затем посидел со старшими учениками. Поужинал и отправился спать.

Отдохнул хорошо, а с утра мы отправились на войну.

Ведьмак покинул поселок верхом на вороном жеребце. За ним два десятка конных дружинников, Ирик и старшие ученики. Далее десяток повозок, на которых находились тяжелые пулеметы, боеприпасы для всего отряда и продовольствие. А замыкали процессию младшие ученики, мы с Кабаргой. Наше дело прикрывать тылы, хотя в пределах Преображенского анклава опасаться некого. Таков приказ и мы не спорили.

В трех километрах от Норброда остановка. Отряд расположился на большом холме, откуда на несколько километров просматривались окрестности, и вдалеке показались войска племенного союза Диго. Сначала на дороге только клубы пыли. Затем появились всадники, передовая группа из полусотни воинов во главе с ведьмаком Яросветом, а за ними пехота, ровные прямоугольники. Только по одному этому можно было сказать, что на помощь жителям Перуновых гор пришли не дикие ополченцы, а обученные воины, которые по выучке и дисциплине не уступят регулярным войскам.

Отделившись от общей колонны, к нам подскакал длинноволосый красавец — блондин, словно с героической картины восемнадцатого века. Конь породистый, гнедой буденовец, а всадник в новом мундире черного цвета, с золотыми браслетами на руках и сережкой в левом ухе. Весь такой ухоженный, несмотря на пыльную дорогу, и чистый, а еще от него пахло какими‑то травами. Он не был похож на Яросвета, знаменитого ведьмака, который имел на своем счету убитого демона и считался очень жестким человеком. Не таким я его себе представлял. Однако это был он, собственной персоной.

— Привет, Вадим! — Яросвет улыбнулся, широко, по — доброму, и спрыгнул с коня.

— Здравствуй, — Вадим поприветствовал его и шагнул навстречу.

Ведьмаки обнялись, без чинов и церемоний, присели на траву, и учитель спросил Яросвета:

— Трудно было?

— Нет, — ответил Яросвет. — Я объяснил нашим соседям ситуацию, напомнил про обещание, которое вожди дали тебе десять лет назад, и все решилось. Войско собрали быстро. Оружие выделили самое лучшее. Продовольствие дали. Так что приказывай, Вадим. Дай команду, и мы порвем демонов на тряпочки.

Учитель осуждающе покачал головой:

— Эх, Яросвет, как был ты несерьезным человеком, так и остался. Уже сотню лет по земле ходишь, а порой кажется, что тебе еще шестнадцати нет.

— Не ворчи, — Яросвет слегка толкнул Вадима в бок. — Ведь все просто. Или мы победим. Или нас уничтожат. При любом раскладе печалиться не стоит. Давай жить, пока живется, и не думать о плохом.

— Может быть, ты прав, — учитель не стал спорить, и посмотрел в глаза Яросвета.

Молчание. Они не говорили. Но общение продолжалось. Два ведьмака напрямую обменивались мыслями, это быстрее и безопасней. А когда общение закончилось, Яросвет поднялся и сказал:

— Я тебя понял, Вадим. Доверимся судьбе.

После этого он бросил на меня взгляд, подмигнул, словно мы давно знакомы, и запрыгнул в седло.

— По коням! — разнеслась команда Вадима, и вскоре отряд продолжил движение.

Мы шли во главе экспедиционного корпуса наших союзников, которые уже преодолели свыше семисот километров, и воины ведьмака улыбались. В этот момент, видя войска племенного союза Диго, они верили в победу. А мне было не по себе. Отчего и почему, сам не понимал. Предчувствие дурное, а порой казалось, что над нами скользит черная тень. Не иначе смертушка рядом, выбирает, кого забрать в царство мертвых. Глупость, конечно. Но побороть сомнение и окончательно успокоиться удалось не сразу.

48

Подобно теням, бесшумным и бесплотным, мы скользили по темному лесу. Мы — это я, Герберт и Сыч. Сливаясь с ночной темнотой, обходили освещенные призрачным лунным светом редкие поляны, и были очень осторожны. Противник рядом. Он совсем близко. Поэтому можно очень легко словить пулю или угодить в ловушку, капкан или яму с острыми кольями на дне.

На затылке время от времени шевелились волосы, верный признак, что опасность рядом. Но прямой угрозы я не ощущал, старшие ученики тоже, и это хорошо. Значит, нас не обнаружили и мы все делаем правильно. Без боя нам не уйти, ради него мы отделились от войска, и ушли в лес. Но он должен проходить там, где мы будем иметь преимущество. Выбор места за нами и необходимо использовать свои преимущества, неожиданность и ведовские навыки.

Стоп! Герберт остановился и приподнял правую руку. Сигнал — ждать. Взмах вправо и влево. Сыч скользнул в одну сторону, а я в другую. После чего мы залегли. Невдалеке вражеский лагерь, в густом ельнике палатки, в которых около полусотни дикарей, и рядом узенькая тропка. Именно по ней вражеские диверсанты — самоубийцы двинутся навстречу армии Перуновых гор, а мы их остановим и показательно расстреляем, чтобы другим неповадно было. Для врага это будет урок, и дикари от нападения перейдут к обороне. Тем более что мы не одни. В эту ночь удары по дикарям нанесут еще десятки групп: ведьмаки, ведуны, повольники, изгои, преображенский спецназ, гвардейцы Нордики и пластуны Крамского казачьего войска.

Пока все спокойно, я притих и пролистнул несколько страниц памяти, которые касались событий, которые предшествовали этому рейду…

Несмотря на множество трудностей, отряды людей форсировали реку и, прорубаясь через дикие леса, вышли в точку общего сбора. Самое главное, без потерь, точно в срок, и это была серьезная заявка на успех. Однако на этом наши успехи закончились. Слишком разными были отряды, не только по вооружению и выучке, но и по менталитету, обычаям и привычкам. А вожди вели себя обособленно. Каждый сам за себя, и это порождало множество проблем.

Каменецкие дружинники поймали алексеевцев, которые пытались украсть несколько вьючных лошадей с припасами, и завязался ожесточенный бой. В результате шесть трупов и полтора десятка раненых.

Повольники из отряда Полковника, никому и ничего не сообщая, выставили на тропе, которую они прикрывали, пару мин и на них напоролись зеленогорцы. Два подрыва, семнадцать человек отправились в санитарный обоз и два зеленогорца скончались.

Крамские казаки, которых привел Боромир Плеть, отказались подчиняться алексеевскому командующему Степанову и стали отдельным лагерем. За малым дело не дошло до стрельбы, ограничились мордобоем.

Воины племенного сообщества Диго после дружеской попойки сцепились с дружинниками из Нордики. Была поножовщина и с обеих сторон порезанные бойцы.

Тюркский хан Ильчур прицепился к симпатичной девушке из отряда повольников, начал распускать руки и был жестоко избит. Кто его наказал неизвестно. Видимо, другой воздыхатель девушки.

Зеленогорский охотник Одоакр Комиссаров встретил своего кровника, изгоя Краву, и без разговоров шлепнул его из карабина при свидетелях. Охотника пришлось судить и позже расстрелять, а изгоев отделили от зеленогорцев ротой преображенцев.

Это только некоторые случаи и в самом скором времени потери нашей армии приблизились к отметке в сорок человек только убитыми. Но это не самое главное. Было еще кое‑что. Лидеры отрядов, вожди и командиры выбирали главнокомандующего. Дело нужное, но военный совет затянулся. Вадим Рысь считал, что этот вопрос решится за один день и армия двинется дальше. Однако не вышло. Претендентов оказалось четверо. От алексеевцев Степанов, вор и бандит, криминальный авторитет и опытный людолов. От преображенцев Дорошенко, кадровый военный. От Каменецкого княжества никому неизвестный майор — потеряшка по фамилии Рыков, которого очень сильно ценил князь. А от Нордики боярин Жила, который утверждал, что лучше него кандидатуры на пост главкома не найти.

Споры, обиды, угрозы увести воинов и приступы ярости. На военном совете было все. Но учитель добился своего. Он смог сломать волю других претендентов и командующим стал Дорошенко. Вот только на это было потрачено драгоценное время. Вместо одних суток армия простояла в долине Абалай пять. Поэтому противник успел вернуть свои войска от Веточки и прикрыть кратчайший путь на Барх.

Наконец, армия двинулась к логову демонов. Впереди изгои, разведчики, преображенский спецназ и бригады лесорубов, в основном из зеленогорцев и алексеевской пехоты. На флангах привычные к работе в лесу отряды элитных повольников. В центре регулярные войска, профессиональные дружины, экспедиционные корпуса, артиллерия и часть обозов. В тылу каменецкие воины, которые охраняли повозки с боеприпасами и присматривали за «мясом». Кстати, мясом у нас называли слабо подготовленных повольников, ополченцев и рабов, которых освободили алексеевцы. Толку от них немного, массовка и не более того, смазка для вражеских клинков и дополнительное прикрытие от пуль дикарей.

Шли медленно, в день проходили не более двадцати километров, и это если повезет. Такими темпами до Барха идти две недели, но перед этим следовало выстоять и выиграть битву в генеральном сражении за Ведерскую переправу. Это широкий проход между двумя большими болотами. Огибать его долго и противник это понимал. Вот и готовился встретить нас на заранее подготовленных оборонительных позициях, а перед этим решил нас измотать и обескровить.

Днем и ночью наше войско подвергалось нападениям дикарей, живых мертвецов, бесов и мутантов. Они появлялись неожиданно, наносили удар и бежали, а если их преследовали, наши группы попадали в засады. Однако больше всего бед от самоубийственных нападений камикадзе. Подобно японским воякам времен Второй Мировой войны или мусульманским фанатикам, они обвязывались взрывчаткой и пока стрелки вели огонь по солдатам, оболваненные придурки прорывались к орудиям или повозкам с боеприпасами. Сначала один гад повредил гаубицу. Потом другой взорвал телегу с минами. А в последний раз сразу шесть смертников оказались в расположении пехотного батальона преображенцев, ворвались в строй и подорвали себя.

Все это нервировало воинов и пугало ополченцев. А ведьмаки и командиры видели это и понимали, что мириться с действиями диверсантов нельзя. После чего была разработана операция «Встречный пал».

Суть операции проста. Ведьмаки и ведуны смогли довольно точно локализовать временные лагеря противника. Это половина дела. А затем к этим стоянкам выдвинулись наиболее подготовленные воины нашей армии. Против бесов пошли ведьмаки, никто другой в схватке один на один крылатых уродцев одолеть не мог. Мутантов и живых мертвецов взялись уничтожить спецназовцы, пластуны, охотники и гвардейцы с севера. А против больших отрядов дикарей пошли ученики ведьмака, повольники и ведуны, а так же артиллерийская разведка. Время проведения операции — ночь. Работаем по готовности. И вот мы, троица учеников Вадима, добрались до цели. Дальше действие и отход…

Полностью расслабив мышцы, я приник к земле и слился с природой. Меня нет. Я всего лишь часть пейзажа. Дыхание, словно у спящего, размеренное, медленное и поверхностное. В этот момент большинство дикарей прошли бы в метре от меня и не заметили. Техника невидимости, один из ее аспектов, которому обучал младших учеников Сыч, работала. Только шаман или очень опытный воин разглядел бы под деревьями фигуру человека и насторожился. Но рядом никого. По крайней мере, пока.

Мои чувства, тем временем, ловили каждый шорох, каждый звук, а глаза следили за ельником, в котором спрятались дикари. Ожидание было томительным, ибо хотелось действия. И когда я стал думать, что этой ночью дикари уже не высунутся, показались разведчики противника. Их было трое. Они двигались быстро и бесшумно, лес для каждого воина из племени дикарей родной дом. Однако нас они не обнаружили, хотя замыкающий на миг замер и принюхался. Видимо, он уловил подозрительный запах, но устраивать прочесывание местности не стал.

Разведчики прошли, и вслед за ними появилась основная группа. Пять груженых тротилом самоубийц, они двигались в центре, а вокруг сопровождение, десяток стрелков с автоматами.

— Чи — чи, — я услышал приглушенный сигнал Герберта и осторожно привстал на левое колено.

Пора! Приклад АКМСа ткнулся в плечо, а большой палец правой руки опустил предохранитель.

— Давай! — выкрикнул Герберт и первым открыл огонь из АКСа, любимый «винторез» он приберег.

Мы с Сычем не медлили и присоединились к нему. Длинными очередями, без промахов, положили всю диверсионную группу, и пока старшие ученики закидывали их ручными гранатами, я приподнял автомат, прижал приклад к животу и навскидку выстрелил из подствольника. ВОГ улетел в ельник, а следом второй и третий. Хоть один, но упадет, куда нужно.

— Валим отсюда! — Сыч хлопнул меня по плечу и, перекинув автомат за спину, я выхватил «стечкин». На близкой дистанции в ночном лесу от пистолета пользы больше.

Удалившись от места засады метров на пятьдесят, мы встретили вражеских разведчиков. Они возвращались и напоролись на нас. Столкнулись лоб в лоб и тут уже кто быстрее. Ну и кто первым нажмет на спуск? Конечно же, мы.

Передового разведчика свалил Герберт. Он выстрелил в него из «винтореза». Второго достал Сыч, срезал дикаря короткой очередью из автомата. А третий выскочил на меня, и я свалил противника одной пулей. Выстрел! Гильза улетела в темноту, и дикарь даже не успел вскрикнуть.

— Чисто! — голос Герберта.

— Чисто! — следом голос Сыча.

— Чисто! — отозвался я.

Вперед! Через буреломы, кусты, ручейки и овраги. Мы преодолели семь километров так быстро, словно бежали по ровной дороге. И остановились только, когда нас окликнули:

— Стой! Кто идет!? Пароль!

Свистнув, боевому охранению ответил Сыч:

— Калина!

— Серебро! — отозвался боец. — Проходите!

Покинув лес, мы вышли на широкую вырубку. В боевом охранении находились преображенцы. Они нас узнали, и Герберт поинтересовался:

— Как тут дела?

— А вы прислушайтесь, — сказал кто‑то из солдат.

Все притихли, и мы услышали вой минометов, которые били из центра лагеря и посылали начиненные смертью болванки в лес. Артиллерийские корректировщики все‑таки вышли на цель. А в другой стороне над лесом взлетали осветительные ракеты, и был слышен шум взрывающихся противотанковых гранат, которыми Вадим рекомендовал глушить бесов. Там веселились ведьмаки, все четверо, и на помощь они нас не звали. Значит, справлялись. Так что, судя по всему, операция «Встречный пал» удалась. О результатах узнаем позже, а пока мы отправились к своим палаткам. Теперь отдых редкость, идем по вражеской земле, и работы хватает. Поэтому нужно ценить каждую свободную минуту.

Обогнув позицию АГС-17 и «Утеса», вышли на просеку, и я спросил старших учеников:

— Как думаете, когда на Кирту повернем?

— Завтра, — сказал Герберт. — Учитель ждать не станет.

— Не думаю, — возразил Сыч. — Сначала доведем войска до Ведерской переправы.

— А давай поспорим? — Герберт завелся.

— Давай, — Сыч не уступил. — На что спор? Ставь ВСС.

— Нет.

— Тогда что?

— Спорим на одно желание.

— Идет. Олег, разбей.

Старшие ученики ударили по рукам, и я стал свидетелем их спора. Однако, забегая вперед, скажу, что победителя не было. До Ведерской переправы мы не дошли, но основное войско покинули не на следующий день, а через неделю, когда до позиций вражеского войска оставалось всего тридцать километров.

49

Яросвет посмотрел на развалины Кирты, к которым мы только что вышли, повернулся к Вадиму и покачал головой:

— Думаю, здесь засада.

— Ты что‑то чувствуешь? — Вадим встал рядом с ним и, раздвинув густой кустарник, стал осматривать руины древнего города.

— В том‑то и дело, что нет. Демоны не могли оставить Кирту без прикрытия. При любом раскладе здесь должны находиться воины охранных сотен, бесы и рабочие. Но их не видно и не слышно, а при сканировании развалин ведовскими способами слышно только природу. Где люди? Где хоть один человек? Где бесы и мутанты? А если нет мутантов, почему в развалины не вернулись животные? Даже птицы не поют.

— Ты прав, — отступая назад, сказал Вадим. — Это ловушка. Дикари затаились и рядом бесы. Они ждут нас и готовы встретить.

— Ну и что будем делать?

— Как и собирались, атаковать и пробиваться к храмовому комплексу. Нам главное к подвалам святилища Кроноса пробиться и на несколько часов удержать противника. Вперед пустим разведку и штурмовиков, которых прикроем минометами, гранатометами и тяжелыми пулеметами. Сами следом, а дальше по обстоятельствам. Сколько у нас сейчас бойцов и тяжелого вооружения?

— Тебе это известно.

— А ты повтори.

— С нами две штурмовые роты преображенцев и рота спецназа, твоя дружина, по сути, усиленный взвод, три группы огневой поддержки, два десятка изгоев и ученики. Это четыреста пятьдесят человек, ударный батальон. Из тяжелого вооружения есть пять «Подносов», четыре «Утеса» и три АГС-17. Боеприпасов достаточно для полноценного боя в течение дня, а в штурмовых ротах имеются РПО и РПГ, «Аглени» и «Вампиры». В тылу у нас вьючные лошади, двести голов, и обозная рота с двумя охранными взводами. За пять дней марша по лесам мы никого не потеряли. Изгои молодцы, провели кратчайшими путями.

— Хорошо, — Вадим кивнул и отдал приказ: — Разворачивай штурмовиков, разведчиков и группы огневой поддержки. Пойдем к центру города. Тут недалеко, километров пять по развалинам.

Яросвет, который признавал старшинство Вадима, отправился выполнять приказ, а учитель обратился ко мне:

— Где связист? Сюда его. Узнаем, как идут бои за Ведерскую переправу.

— Есть.

Я позвал связиста, и пока он готовил радиостанцию, тоже посмотрел на развалины.

Древняя Кирта, как и многие другие города минувшей эпохи, строилась вокруг портала на Землю. Район выхода где‑то в пределах современной Донецкой области. Портал в те времена функционировал постоянно и жители Кирты вели торговлю с племенами степняков, посылали караваны к Черному морю, на Кавказ, Ближний Восток, Европу и Среднюю Азию. В эпоху своего расцвета город считался одним из главных центров цивилизованного мира на Кромке, и здесь бурлила жизнь. Стены Кирты считались неприступными, а армия города непобедимой. Леса рассекали каменные дороги. В школах города учились дети, а на площадях шла торговля, и выступали артисты. Правил совет жрецов. Никого не притесняли, люди были свободны и границы города постоянно расширялись.

Однако появились змеелюды — азурги, они собрали огромное войско и разрушили Кирту. Судя по всему, эти твари искали ключи, которые отворяют порталы. Вот только азурги ничего не нашли и здесь не задержались. Змеелюды стали погибать от неведомой болезни, которую на них напустили жрецы, и отступили. После чего люди попробовали вновь отстроить стены и дома. Но тут новая напасть. Пришли демоны и разрушили Кирту окончательно. Потом демонов выбили гиперборейцы, а этих разбили племена тланитов. И в итоге от Кирты ничего не осталось. Желающих жить в проклятом месте больше не было, и люди оставили город окончательно.

Прошли века и тысячелетия. Руины Кирты заросли лесами и только редкие искатели сокровищ навещали их. До тех пор пока территория города не вошла в состав владений Стейкорфа, который спустя триста лет сообразил, что где‑то должны находиться ключи от портала. И как только в Кирте начались раскопки, этим заинтересовался Вадим Рысь. Он поднял все свои архивы и обнаружил местоположение бесценных ключей. Оказывается, они до сих пор лежат в подвалах храмового комплекса, и если это так, драгоценные артефакты, наследие древних, должны принадлежать людям.

Тем временем связист установил контакт с Дорошенко. Мне интересно послушать, о чем учитель будет с ним говорить. Поэтому я присел под деревом и прислушался.

— Здравствуй, Вадим, — сказал главнокомандующий.

— Здравствуй. Как у вас дела?

— Ведерскую переправу практически заняли. Работаем по плану. Сначала накрываем вражеские позиции из гаубиц и минометами. Потом идет пехота. Продвигаемся с трудом, слишком ожесточенное сопротивление. Но дикари нам не противники. Они не выдерживают огненного шквала, и мы их перемалываем. Взяли хорошие трофеи, много огнестрельного оружия. В основном старье, но боеприпасы хорошие, не просроченные, и нам пригодятся.

— Сложности есть?

— Про это Боромир скажет.

Дальше голос ведьмака Боромира:

— Вадим, слышишь меня?

— Да. Говори, какие у вас проблемы?

— Бесов мало, живых мертвецов нет, и черти не попадаются. Где они нам неизвестно и это меня нервирует. Против нас только дикари и мутанты.

— Это все?

— Нет. Мы тут пленного взяли, вождя племени датай, и он рассказал, что демоны ушли из Бархи. Может, врет, а может, и нет. Опасаюсь, как бы рогатые в Кирте не оказались. Так что будьте внимательны.

— Будем, Боромир. Но они могут и на Ведерской переправе оказаться. Или отбыли за помощью к соседям. Это ведь демоны. Что у них в голове творится, понять трудно.

— Мы с Велимиром начеку. А вас я предупредил.

— Правильно. Действуем, как договорились. Если появятся новости, сообщим.

Сеанс связи закончился. Снова появился Яросвет, который сказал, что воины на позициях, и ведьмаки решили, что медлить нельзя.

Покинув лес, в покрытые густой зеленью развалины вошли разведчики. Они вооружены легко: автоматы, пулеметы, гранаты и снайперские винтовки. За ними штурмовики, здоровые ребята в касках и бронежилетах, а некоторые даже с металлическими щитами. Вооружение у них солидное, помимо автоматов и пулеметов, гранатометы и огнеметы. Далее ведьмаки и ученики. Следом группы огневой поддержки. Солдаты тянули минометы, станковые гранатометы и тяжелые пулеметы на себе. Боеприпасы доставлялись на лошадях, под прикрытием тыловиков.

Колонна двигалась компактно, но все равно растянулась на двести метров. Противник не появлялся, хотя следы дикарей и натоптанные ими дороги были повсюду. И когда до центра города оставалась пара километров, поступил сигнал от разведчиков. Они обнаружили противника, которого не смогли почуять ведьмаки, и навели минометы.

Разведка оттянулась и спряталась за штурмовиками. После чего по развалинам, в которых затаились дикари, отработали минометы. «Подносы» дали залп и пять 82–х миллиметровых мин обрушились на руины большого каменного здания.

Противный вой! Полет! Попадания! Взрывы! Старые развалины не лучшее укрытие от обстрела и остатки здания, поднимая клубы пыли и мусора, сложились и завалили дикарей.

Вперед выдвинулись штурмовики. Зачистка. Несколько одиночных выстрелов и взрыв гранаты. Выживших нет. Идем дальше.

Отряд прошел еще пятьсот метров, и снова были обнаружены дикари. Вот только в этот раз они не стали ждать, пока их накроют, и попробовали атаковать разведчиков.

Выкрикивая боевые кличи и стреляя из винтовок, толпа врагов, не меньше сотни бойцов, выскочила из заранее подготовленных баррикад и помчалась на преображенцев. Но куда им против лучших воинов боевого анклава? Штурмовики и разведчики встретили их шквалом огня. Они валили дикарей десятками, и вскоре все было кончено. Кто из дикарей выжил, тот отступил к центру, и разведчики последовали за ними.

Еще через триста метров снова боестолкновение. На этот раз с несколькими мутантами, которых пристрелили, но они успели порвать четырех спецназовцев и поранить еще полтора десятка. А помимо этого преображенцы заметили пару бесов, которые не стали лезть на рожон и сбежали. При этом способность определять местонахождение противника к ведьмакам и ученикам не вернулась. Странно и необычно. Словно рядом есть кто‑то блокирующий способности людей, своей волей или мощным артефактом.

Впрочем, ведьмаки отступать не собирались и продолжали пробиваться к своей цели. Одна стычка сменяла другую. Пару раз дикари пробовали нас обстрелять, а потом несколько раз появлялись саблезубы. Но это мелочи. Преображенцы справлялись с этим без нашей помощи. Они сметали все заслоны огнем, а где не могли достать противника, там работали минометы или тяжелые «Утесы», которые разбирали развалины по камушкам.

В итоге, через три часа мы все же вышли к храмовому комплексу. Кругом развалины. Но какие это были развалины? Величественные древние храмы, которые неоднократно разрушались, горели и простояли без людей тысячи лет, продолжали поражать воображение. Высокие обломанные шпили, покрытые кустами и лианами, подобно клыкам, вздымались к небу. Мощные метровые стены обрушились, но еще охраняли творение древних зодчих. Кое — где, выглядывая из травы и мусора, были видны статуи облаченных в доспехи героев Кирты, чудных зверей, грифонов и единорогов. А на стенах попадались испещренные руническими надписями мраморные плиты, и рядом фрески с картинами из жизни горожан.

Определенно, здесь было на что посмотреть и любой настоящий археолог с Земли, попав в это место, продал бы свою душу за возможность вести тут раскопки. И даже если бы у него была бригада рабочих в пару сотен человек, он потратил бы на это всю свою жизнь без остатка. Ведь храмовый комплекс, в котором стояли святилища сотен разных богов, занимал четверть городской территории, весь центр. По сути это было отдельное поселение в пределах Кирты, и ничего подобного я раньше не видел. Разве только по телевизору, когда шла очередная телепередача про путешествия в таинственную Индию.

— Олег, — Сыч толкнул меня в бок, — чего застыл? Пошли за учителем.

Пока я, словно турист — зевака, глазел на окрестные достопримечательности, основная группа ушла дальше. Мы догнали товарищей и пристроились в тылу. Куда вел нас учитель, не понятно. Но мы верили ему и следовали за ним.

Дикари к этому моменту погибли или разбежались. Мутантов не было, а бесы держались на безопасном расстоянии. Так что шли мы спокойно и вскоре добрались до храма, который был посвящен Кроносу, одному из древних богов.

Здесь остановка. Преображенцы создали безопасный периметр, а группы огневой поддержки расположились в развалинах и на небольшой площадке перед храмом. Видимо, где‑то в этом месте жрецы древних культов спрятали ключи от порталов, а демоны их не нашли, потому что слишком большая территория для поиска.

Вадим подошел к остаткам мраморного фонтана, посовещался с Яросветом и ткнул в одну плиту:

— Вход в подземелья здесь.

К ведьмаку, с ломами и кирками в руках, поспешили рабочие. Они разбили плиту и под ней, в самом деле, оказался проход в подвал храма.

— Спускаемся, — сказал Вадим и, бросив взгляд на учеников, добавил: — Со мной пойдут Сыч, Яроброд и Олег.

Только он замолчал, как по рации поступил доклад разведчика из тылового дозора:

— Тревога! Вижу бесов! Много! С ними дикари и живые мертвецы! — краткая пауза и его голос сорвался в истошный панический крик: — Демоны! Они здесь!

Храбрые воины, услышав это, перепугались. Я заметил, что многие побледнели, а у некоторых задрожали руки. Но Вадим не растерялся и обратился к Яросвету:

— Брат! Держи оборону! Нельзя отдавать им ключи!

Затем он повернулся к ученикам:

— Кого назвал, за мной! Остальным помогать Яросвету! Не отступать!

Яросвет, ученики ведьмака и преображенцы стали готовиться к обороне, а Вадим прыгнул вниз, в темный провал подземелья, и я последовал за ним.

50

В подземелье было темно. И хотя кое — где имелись световые щели, чудом не забитые травой и землей, этого мало. Поэтому, отдалившись от проема, через который мы вошли в подвалы, пришлось включить фонари. Лучи света заскользили по стенам и высоким потолкам. Хотелось осмотреться, но учитель поторопил нас:

— Не отставайте!

Прибавив шаг, мы двигались из одного помещения в другое, петляли по тоннелям и коридорам, а наверху в это самое время все было очень плохо. Там кипел бой, и люди его проигрывали. В разгрузке у Сыча находилась УКВ — радиостанция, мы прослушивали боевую частоту и могли представить себе, что именно происходило на развалинах храмового комплекса. Хотя иногда радиостанция захлебывалась, но это и понятно, ведь мы под землей.

— Это «Так-2»! Прошу разрешения на отход! — видимо, кто‑то из разведчиков.

— «Варанг» вызывает «Так-2»! Разрешаю отход! Прикроем вас пулеметами! — голос командира преображенской разведроты.

— Огонь! На нас катится огненный шквал! — голос нервный, истеричный, и в нем обреченность. — Магия! Колдовство!

— Кто говорит, мать вашу!? Не забивайте эфир! Не паниковать! Держите позицию! Ищите укрытие! Отступать по команде! Повторяю — отход по команде! — это Яросвет, уверенный и спокойный, как и положено старшему командиру.

— Докладывает ГОП-1! Нас накрыли! Я не знаю, что это! Тьма! Кругом тьма! Она пожирает нас! Тела разлагаются! Спасите!

— ГОП-3! На позиции ГОП-1 пусто! Живых нет! Тел не вижу! Минометы разбиты! Что делать!? К нам движется сгусток тьмы!

— «Штурм-2»! Отбили бесов и мертвяков! Перед нами черти! Удержимся!

— Говорит «Изгой»! У нас раненный ученик ведьмака! Противник окружает! Принимаю решение — отходить! Всем! Всем! Всем! Отступаем!

— «Изгой», стоять!

— Пошел нахрен!

— Я тебя достану!

— Докладывает «Так-3»! Изгои бегут к лесу, с ними обозники! Эти суки бросили позицию! Левый фланг открыт! Отходим к храму!

— Бля — ди — и-и!!!

— Говорит ГОП-3! Сгусток тьмы рассеялся! Видим демонов! А — а-а — а!!! Они уже рядом с КП!

— Яросвет! Опасность! Обернись! — голос Николаши. — Герберт, помоги! Бей его! Стреляй!

Наверху кипела битва, а мы перешли на бег и продолжали прислушиваться к сообщениям по радиосвязи. Учитель молчал. Он никак не реагировал на то, что погибают люди. Для него все просто. Главное — цель.

И вот мы остановились. Перед нами украшенная резными узорами широкая дверь из черной бронзы и Вадим, положив на прохладный металл ладонь, сказал:

— Пришли. Ловушки нет. Сгнила. Ключи здесь. Я чувствую это. Входим. Сыч и Олег за мной. Яроброд, ставь щит. Прикрывай.

Вадим толкнул дверь и в этот момент по радиостанции голос Яросвета:

— Кто меня слышит, спасайтесь! Николаша, подрыв!!!

Все вокруг нас вздрогнуло. Стены качнулись, а потолок покрылся сеткой извилистых трещин и сверху посыпался мусор.

— Что это? — спросил Сыч.

— Яросвета больше нет, он погиб, — слегка качнув головой, Вадим толкнул дверь и когда она, скрипнув, отворилась, вошел в очередное помещение.

Сыч и я прошли за ним, а Яроброд, раскинув руки и нашептывая под нос какой‑то заговор, остался в коридоре.

В помещении, где мы оказались, светло. Словно по мановению волшебной палочки, под потолком загорелись световые шары. Можно сказать, что это магия. А можно подумать, что сработали древние фотоэлементы, настроенные на движение, и они включили лампы. Хотя гадать бессмысленно. Есть свет и это хорошо, а остальное пока неважно.

Помещение большое, даже огромное. Метров двести в длину, и полсотни в ширину. Оно напоминало ангар для самолета, наверное, из‑за покатых потолков, до которых от пола метров десять. Для чего построили это подземелье? Тайна, покрытая пылью тысячелетий. Мы пришли за конкретными вещами, и они могли здесь находиться, ибо вдоль стен стояли сотни старых сундуков, лежали тысячи ветхих мешков и изъеденных жуками ковров. Видимо, мы оказались в одной из сокровищниц Кирты. Но как отыскать ключи от порталов, если время поджимает, ведь враги полезут в подземелье за нами? Вопрос из вопросов. Оставалось положиться на интуицию учителя, и он показал, что умеет.

Ведьмак поднял ладонь и двинулся вдоль правой стены. Он сканировал содержимое сундуков и мешков, пытался определить, где находятся артефакты, и вскоре подозвал нас:

— Сыч! Олег! Сюда!

Мы подбежали к нему, и он ткнул пальцем в сундук:

— Разбейте его.

Сундук был старый и поверх него лежали два мешка. Для начала мы откинули их, они рассыпались, и оказалось, что в одном золотые слитки, а в другом множество серебряных перстней с какими‑то красными камнями, я не специалист в ювелирном деле, но, кажется, это были рубины. Слитки и перстни рассыпались по полу. Под ногами валялось огромное богатство, но мы топтались по нему ботинками, вытащили окованный металлическими полосами сундук с ручками и поставили перед Вадимом.

Учитель действовал быстро и грубо, ногой ударил по сундуку, и он рассыпался. Содержимое вывалилось, и поверх золотых слитков покатилась корона, которую достоин носить император. Золото, алмазы, самоцветы и вставки из непонятного белого металла. Это било по глазам, ослепляло, завораживало и хотелось нагнуться, схватить корону и прижать к груди, чтобы никто не отобрал.

«Что за глупость, — пронеслось в голове. — Не иначе, наваждение».

Обманка, вещь непростая, но для нас бесполезная, — носком ботинка Вадим отбросил корону в сторону, словно ненужный мусор, и продолжил поиск.

Он добрался до противоположного конца подвала и ничего не обнаружил. Правую стену осмотрел и перешел к левой. Мы за ним. Кстати, в конце подвала нашли еще одну дверь, но открывать не стали.

Лишь только Вадим начал сканировать содержимое сундуков с левой стороны, как подземелье снова вздрогнуло.

— Что это? — спросил Сыч.

— Демон вошел в подземелье, думаю, один, — ответил учитель и добавил: — Не отвлекаемся. Времени все меньше.

Спустя минуту снова остановка. Вадим, молча, указал на очередной сундук, и мы с Сычем вытащили его. Ручки обломились. Сундук упал и рассыпался. Я нагнулся, отбросил обломки и металлические скрепы, а Сыч оттащил в сторону крышку, и обнажилось содержимое, несколько браслетов из меди или иного металла, который похож на медь.

— Нашли! — выдохнул ведьмак.

Вадим хотел поднять артефакты, но не успел.

— Он здесь! — мы услышали истошный крик Яроброда, а потом его хрип.

Дверь, в которую мы вошли, вылетела, и в подвале оказался демон.

Кто такие демоны? Такие же создания древних, как и люди. Только более сильные и совершенные. Они не умнее нас, но живут значительно дольше, фактически, по меркам человека, эта раса бессмертна. Как и люди, они обладают сверхспособностями и у каждого есть своя особенность. Кто‑то лучше обращается с природными стихиями. Кто‑то может телепортироваться. Кто‑то является стайе или имеет доступ к информационному полю планеты. Но есть у них кое‑что общее. Во — первых, они метаморфы, то есть способны менять свое обличие, быть зверем, походить на человека или иное существо. Каждый сам конструирует свое тело, как ему удобно, и определяет его массу. Во — вторых, они способны нагонять на других существ волну страха и используют эту способность как оружие. В — третьих, демоны гермафродиты, об этом мало кто знает, и у них нет разделения на мужской пол и женский. По умолчанию для нас все они мужчины, ведь женщин — демонов никто не видел. По крайней мере, на Кромке. Ну и, в — четвертых, демоны практически всеядны, но любимое лакомство для них души разумных существ. Хотя этот вопрос остается открытым, поскольку многие древние ученые утверждали, что душу поглотить невозможно, а демоны, вампиры и прочие существа, которых мы называем нечистью, питаются жизненной силой и поглощают энергетическое поле разумных. После чего они берут часть человека или иного разумного, его тварную сущность, в рабство и способны использовать ее в бою, как дополнительного воина, или же растворять в себе без остатка для восполнения собственной энергии. А душа при этом отдельно, ибо личность распадается.

Вот такие они, демоны. И тот, кто пришел за нами, был отдаленно похож на человека. Видимо, специально так себя трансформировал.

Его лицо — звериная маска с чертами мужчины. Его глаза — багровые уголья. Его волосы — длинная черная волна, спадающая на плечи. Его пальцы заканчивались крепкими стальными когтями. Его броня — красного цвета, будто из свежей крови, а на ногах высокие черные ботфорты.

Именно так выглядел демон, которого я увидел впервые в своей жизни. Но самым главным был его неестественный для человека рост, почти четыре метра, гигант. И на голове у него, из‑под волос, торчали два витых рога. Зрелище не из приятных, жутковатое и отвратительное. Лично я, признаюсь честно, едва не обделался. Поджилки на ногах задрожали, а очко сжалось так, что иголку не просунешь. Грубоватое сравнение, согласен, но очень верное. Сыч, кстати, тоже испугался, нервы‑то не железные. А вот учитель не отступил и сохранил спокойствие.

— Ты все‑таки заманил меня в ловушку, Стейкорф, — Вадим, у которого не было никакого оружия, кроме пары ножей и нескольких артефактов, шагнул навстречу демону и прикрыл нас.

— Да — а-а… — протянуло чудовище, и голос демона был подобен змеиному шипению, плавному и угрожающему. — Давно я искал встречи… Но ты не попадался… Долго… Однако Альчион умнее меня… Он сказал, что ты придешь в Кирту… Не можешь не придти… И ты приведешь нас к ключам… Двойной успех… Да — с-с… Хороший день…

— А где же Альчион? — рука ведьмака нырнула под одежду, и он сделал еще шаг.

— Яросвет… Он его поразил… Не убил… Но покалечил… Хороший боец… Был… Вас все меньше… Ничтожные людишки… Уберу тебя и можно еще немного расширить свои владения… Да — с-с… А еще у меня будут ключи… Можно идти на Землю… Собирателей послать… Корм… Да — с-с…

— Ты меня еще не одолел, а уже празднуешь победу. Зря.

Демон промолчал. Он сделал резкое движение правой рукой, будто сбрасывал напряжение, и в его ладони появился длинный огненный клинок, сталь объятая пламенем. Это произошло очень быстро. Мои глаза едва отследили это движение. Однако Вадим тоже был быстрым. Он вынул руку, которую прятал под одеждой, и в ней появилась метровая серебристая плеть.

— Знай свое место, животное! — закричал ведьмак.

Неожиданно демон отступил, его звериное лицо исказила гримаса и он произнес:

— Откуда… Это… У тебя… Невозможно… Плеть великого… Нельзя… Отдай и сможешь уйти… Да — с-с…

— Нет, — ведьмак щелкнул плетью, видимо, древним артефактом из своих запасников, высек из каменных плит горсть мелких камешков и двинулся на демона.

— Тогда… Ты… Умрешь… И станешь мои рабом… Да — с-с… Лучшим…

— Все, когда‑нибудь умрем.

Вадим ускорился и побежал на Стейкорфа, а мы услышали его мысленный посыл:

«Бегите! Хватайте ключи и спасайтесь!»

По подвалу стремительно расползался дым. Он стелился по полу от демона в нашу сторону, и мое шестое чувство взвыло — опасность! Но явной угрозы не было. Сыч быстро наклонился и схватил три или четыре браслета, а мне достался один. После чего мы попытались сбежать, направились к запасному выходу из подвала, и остановились. Дорогу нам преградили воины, какие‑то обезьяны в старых доспехах и саблями. Что!? Откуда!? Как!? Наверное, это были поглощенные демоном существа, которых он высвободил и они, вновь обретя плоть и получив оружие, стали нашими врагами.

Не раздумывая, я накинул браслет — ключ на левую руку, чтобы не мешал, и вскинул верный АКМС. Короткой очередью свалил ближайшего врага, и перенес огонь на второго. Сыч в это время тоже не зевал, у него, как и у меня, АКМС и он, продолжая сближаться с обезьяноподобными существами, бил одиночными. Старший ученик надеялся прорваться, но наши противники оказались опытными. Не знаю, понимали они, что такое огнестрельное оружие, или нет. Однако Сыч смог свалить только четверых, а остальные, уйдя с линии огня, обошли старшего ученика с флангов и смогли на него наброситься.

На Сыча обрушились сабли, и он сразу получил пару серьезных ранений. Ему рассекли голову и подрубили ногу. Обливаясь кровью, Сыч упал, но я был рядом и не дал обезьяноподобным тварям добить его.

Автомат дергался в руках. Кругом дым. Пули попадали в тела врагов. Грохот выстрелов, а позади бой ведьмака и демона. Растеряться очень просто, но я доверился инстинктам и, опустошив рожок, смог перестрелять противников.

Последний обезьяноподобный, получив пулю в грудь, опрокинулся на спину, и я подскочил к Сычу, приподнял его окровавленную голову и спросил:

— Идти можешь?

— Нет… — прошептал Сыч. — Беги сам…

Он выталкивал слова через силу. Это давалось ему нелегко, и он потерял сознание. Браслеты, которые Сыч взял, при нападении обезьяноподобных улетели в сторону, раскатились по полу и в дыму их не видно. Искать бесполезно. Это ясно. Сыча одному не вытащить. Тоже понятно. Приказ учителя есть — спасаться. Так что долой сантименты, надо драпать. Жаль Сыча, ему не повезло. Но дальше каждый сам за себя.

Обернувшись, я бросил взгляд назад и обомлел. Демон был огромным, и учитель, что странно, не уступал ему в росте. Каким‑то образом ведьмак смог сравняться с чудовищем, и они бились на равных. Двигались поединщики, два великана, нереально быстро. Меч, раскидывая языки пламени, сталкивался с плетью, которая стала прямой и не гнулась. Демон и ведьмак хрипели, обменивались проклятьями, и все вокруг них горело. Сундуки и мешки с огромными богатствами полыхали ярким пламенем. К дыму, который исходил от демона, добавлялся дым от горящего дерева и тряпок. Дышать уже практически нечем, надо бежать. Однако я замер. Бой заворожил меня и, теряя драгоценные секунды, я наблюдал за ним и не мог решиться на то, чтобы выхватить пистолет и выстрелить в демона.

— Получи! — ведьмак изловчился, пропустил меч врага над головой и, словно копье, воткнул острие плети в шею демона.

«Кажется, победа», — промелькнула у меня мысль, но обрадоваться я не успел.

Стейкорф раззявил пасть, обнажил длинные клыки, вонзил их в лицо ведьмака и дернул на себя. Голова Вадима распалась на куски, обнажив кость и мясо. Он погиб, сомнений не было. Однако перед этим ведьмак успел потянуть рукоять своего оружия, плеть обхватила шею Стейкорфа и башка демона слетела с плеч.

«Сбылось пророчество, — еще одна мысль, не моя, а учителя, его прощальный посыл. — Уходи. Сейчас все рванет. Ты не справишься».

Тело ведьмака, стремительно уменьшаясь в размерах, стало падать. Туша Стейкорфа рядом. Воздух резко накалялся, температура запредельная, и я со всех ног бросился к спасительной двери.

Удача была со мной. Не иначе, за плечами махала своими крыльями синяя птица, а может ангел — хранитель. Определенно, что‑то мне помогало, и я успел покинуть подвал. После гибели демоны выделяют большие температуры и высвобождаются захваченные ими души. Все это выливается в мощный огненный взрыв, сродни вакуумному, и так было в этом случае. Стейкорф погиб. Произошел большой бум, и подвал с парой прилегающих комнат завалило. Но я уже был далеко. Меня контузило ударной волной, и на спину упал крупный булыжник, который едва не сломал позвоночник. Но в целом я отделался легко и оказался на развилке.

Тоннель влево. Тоннель вправо. Куда идти? В этот момент я вспомнил предупреждение Конева и, без долгих размышлений, поставив перед левым тоннелем на растяжку Ф-1, свернул в правый.

Отошел недалеко, метров сто, и за спиной взорвалась граната.

— И — и-и — и-и!!! — я услышал крик боли

По — моему, это был черт. Альчион, конечно, почуял смерть своего партнера и послал в подземелья подручных тварей. Благо, после взрывов проходов появилось немало. И если бы я пошел налево, напоролся бы на чертей или бесов, но опять мне повезло.

Вскоре я обнаружил в потолке дыру, сквозь нее увидел солнышко, и по груде кирпичей выбрался наверх. Оказался на открытой площадке и решил осмотреться. Несмотря на нервное напряжение, старался сохранять хладнокровие и после осмотра увидел в центре площадки обвитый плющом рунный камень. Понятно. Я возле портала, который соединял Кирту с Землей. Хорошо это или плохо?

Кинув взгляд на левую руку, я обнаружил, что браслет пропал и сердце дрогнуло. Как так!? Неужели потерял!? Я не мог! Растяпа!

Еще раз посмотрев на кисть, увидел, что вместо браслета у меня татуировка из рун. И что это значит? А значит, что артефакт стал частью меня. Он легко впитался в мое тело, и теперь я, если древние хроники не врут, способен гулять между мирами.

Прерывая мои размышления, из провала выскользнул и взмахнул крыльями бес. Уродец разглядел меня сразу и стал приближаться. Ведь я один, а его подгонял приказ Альчиона и он меня не боялся.

Опасность! Опять ведовская способность сигнализировала, что рядом беда. Но я среагировал на это спокойно, слишком много испытаний выпало сегодня на мою долю. Выхватил из разгрузки «Зарю», бросил гранату перед собой и, закрывая ладонями уши, опустил веки и упал на колено.

Взрыв был негромким. По сомкнутым глазам все‑таки ударила вспышка света, а уши уловили звуковую волну. Однако это мелочь и, поднимаясь, я увидел беса, который валялся рядом. Крылатый уродец, помесь демона и человека, извивался и дергался. Ему было больно, не врали старшие ученики, когда говорили, что светошумовая граната их вырубает, пусть даже на время.

В руке оказался «стечкин» и я выстрелил в беса тремя пулями. Голова монстра разлетелась, череп не выдержал. Только это не все. Вслед за бесом из провала полезли черти и на звук выстрелов, наверняка, должны поспешить дикари и мертвяки. Бежать сил не было. Да и бесполезно это, загоняют, словно зверя. Выход оставался один — портал. И, понадеявшись, что древний артефакт, который стал частью меня, сработает, я поправил ремень рюкзака и шагнул к рунному камню.

«Была, не была», — подумал я и опустил левую руку на прохладный камень.

Конец.