Ночь. Я лежал на широком пологе, наблюдал за людьми у костра и прислушивался к их разговорам. У каждого своя судьба и все они разные, но на некоторое время им пришлось стать одной командой. Поэтому, пока мы в пути, они едят из одного котла и помогают друг другу. А когда на землю опускается тьма, начинается самое главное действие. Поужинав, люди садятся у огня и беседуют, делятся своими переживаниями и планами на будущее. А мне это интересно, в этом есть нечто новое, и от их разговоров на душе становится легче, ибо я прихожу к выводу, что судьба ко мне благосклонна. Ведь все познается в сравнении и на фоне того, что выпало на долю некоторых попутчиков, мои проблемы, не так уж и значительны.

Про крестьян в данном случае речь не идет, они спокойные люди, которые тянут лямку жизни от рождения до смерти и бредут на север в поисках лучшей доли. Про Вольгаста и Юссира, моих товарищей и телохранителей, тоже говорить особо нечего, с ними все ясно. Один оборотень, которому по большому счету все равно куда идти, что делать и кого убивать, главное, не допустить моей гибели. Другой отставной вояка, который хочет построить свой хутор и это предел его мечтаний. А вот остальных я до недавнего времени совсем не знал, и ловил каждое слово. Хотелось понять, кто они, вольные рунгийцы, раз уж мне придется жить на севере, и у меня это получалось.

Например, главный караванщик старшина Серпак. Двадцать лет назад он покинул отцовскую ферму в Басконде, ушел с наемниками из вольного отряда и вместе с товарищами исходил половину материка Ирахо. Жизнь веселая, рисковая и удалая. Службу отслужил, деньги получил и гуляй. Все ровно. Но однажды он сцепился с представителем заказчика, сынком богатого баирского олигарха. Слово за слово, кулаком по столу. В итоге наемник проткнул его кинжалом и был вынужден бежать в Рунгию. Лет десять, опасаясь убийц, жил тихо, а потом узнал, что кровник разорился и он никому не нужен.

Серпак захотел вернуться в отряд, но северная воля уже не отпускала его. Он стал старожилом, женился и начал водить караваны. Сначала пять — шесть повозок, а в этом году под его рукой уже добрая полусотня. Караван охраняют его друзья, да и мы при оружии. Днем прикрываем обоз с флангов и ведем разведку дороги, а на ночь ставим повозки в круг и выставляем караулы. Это то, что на виду, а помимо людей есть дикие оборотни — волки, которые скрываются в пустоши и подчиняются Вольгасту. Так что если кто и надумает на нас напасть, незамеченным он не подойдет. Но Серпак про оборотней не знает. Как и большинство рунгийцев, он их ненавидит и боится. Поэтому Вольгаст ведет себя, словно обычный человек, да я и не выделяюсь, ибо чародеев сразу берут на заметку. А не морейский ли ты шпион, мил человек? Поэтому маскируюсь под искателя приключений, который ищет на севере свою удачу. Таких людей в Рунгии с избытком, и лишних вопросов им не задают.

Другой попутчик. Балагур и весельчак Эдуард Наймар из Басконды. Он всегда смеется, много шутит и улыбается, но порой в его глазах я вижу такую неизбывную печаль — тоску, что мне становится не по себе. Его я приметил еще на постоялом дворе в Каргарде, когда он травил анекдоты, и подумал, что передо мной либо шпион, либо беглец. Ну и не ошибся.

При дворе короля своей страны он был секретарем канцлера и имел титул графа. Богат и знатен, любимец женщин и на хорошем счету у начальства. Однако его подставили. Сначала погиб канцлер — карета сановника перевернулась и упала с моста в реку, а затем на одной из светских вечеринок Наймар выпил с тем, с кем не стоило бы пить, и потерял сознание. А когда граф очнулся, то обнаружил, что находится в старом городском храме бога Рауха Белого, в руках у него окровавленный нож, а на алтаре труп любимой девушки.

Сказать, что он горевал, наверное, не сказать ничего. Подруга была беременна, и молодые люди собирались пожениться, а тут такое несчастье, и это было только началом бед графа Наймара. Тюрьма. Пытки. Обвинение в зверском убийстве. Разорение семьи. Смерть нескольких родственников, кто умер при странных обстоятельствах, а кого‑то проткнули на дуэли. А потом, когда граф дошел до последней стадии отчаяния, его выпустили. Неизвестный доброхот подкупил стражу, он смог сбежать и судьба занесла его на север, за добрую тысячу миль от родной Басконды.

Кажется, спасся, так радуйся. Но какая может быть радость в бесцельном блуждании по земле, когда ты не понимаешь, что с тобой произошло, и кому ты наступил на больную мозоль? Вот и Наймар. Вроде бы крепится, не скрывает историю своей жизни, надеется когда‑нибудь вернуться домой и шутками зарабатывает себе на хлеб. Но это только маска, которая прикрывает истерзанную душу измученного человека.

Или вот, еще один примечательный персонаж. Кряжистый косматый мужик с угрюмым и нелюдимым взглядом. Он сам про себя, ничего не говорит и всего имущества при нем рюкзак, острый длинный кинжал и моток веревки. Однако про него болтают получившие волю крестьяне и, благодаря их длинному языку, я узнал, что зовут этого с виду простецкого мужика Атли Вурага и он из Райно. Когда‑то был разбойником, а потом королевским егерем, неоднократно ходил на морейскую территорию и совершал диверсии против моих земляков. Но потом с ним что‑то произошло, и он убил своего командира. И вроде бы его должны были казнить, однако Вурага выкрикнул — «Слово и Дело», после чего предстал перед королем и получил свободу. Правда, при этом был изгнан.

В общем, такие вот люди, вольные рунгийцы. Разные. Про это уже говорил и, наверное, еще скажу. Потому что общая абстрактная воля не означает, что люди имеют схожие понятия о добре и зле, все благородны, честны и равны перед законом. Здесь, в северных пустошах, всегда прав тот, кто сильнее, или тот, за спиной кого сильная община, готовая за него отомстить. И уже сейчас люди в караване разделены. Крестьяне и работяги своей кучкой, а охотники, воины и трапперы отдельно. Ну, а что будет дальше, я понимаю без дополнительных разъяснений.

Старшина Серпак вернется домой, к жене и деткам, загонит свои повозки в сарай и будет до весны промышлять охотой, да рыболовством. Кому на роду написано трудиться, тот прибьется к какому‑то поселению, станет платить дань местному вожаку и попробует найти себе дело по душе. Одиночки разбегутся, кто в банду, кто в лес, кто в горные теснины, а иные пойдут дальше, к океану, и там примкнут к рыбакам или, что более вероятно, к пиратам с острова Пелег. А наша группа, когда мы доберемся до поселка Таскурбах, крупного селища в паре дней пути от места сегодняшней стоянки, прикупит еще припасов, повернет к горам и выйдет к развалинам замка Койран. Двести лет назад там находилось логово моего братишки Халли Фэшера, вот и мы в том краю осядем. Юссир с молодой женой и наемными работниками займется строительством временного жилья, а Вольгаст и я отыщем схрон Фэшера. Правда, сделать это будет нелегко. В своих видениях я был свидетелем того, как старший брат прятал дневники и книги в какой‑то пещере. А в какой именно? Как определить, если этих пещер в горах тысячи? Значит, придется повозиться.

У костра, тем временем, наступило затишье. Люди разошлись, и мои глаза стали наливаться свинцом. Спать… Спать… Спать…

Однако, лишь только я закрыл веки, как услышал голос Вольгаста, который подошел к нашим повозкам:

— Оттар, не спишь?

— Теперь уже нет, — понимая, что из‑за мелочевки оборотень меня тревожить не стал бы, я встряхнул головой и сел. — Что случилось?

— Волки заметили на дороге троих разбойников. В паре миль от нас. Держатся в стороне, нападать не станут. Наверняка, будут ждать одиночные возы или отставших выслеживают. Шакалье!

— И что с того?

— Как это что? — оборотень удивился и пояснил мне свою мысль. — Разбойники вне закона. У каждого оружие и где‑то у них имеется полевой лагерь. Это же добыча. Пусть мелочевка, но нам все сгодится.

— Ага. Теперь понятно. Есть разбойники и ты предлагаешь на них напасть?

— Да.

— Когда?

— Прямо сейчас.

— А старшине обозному что скажем? Как объясним, что узнали про разбойников и посреди ночи ушли со стоянки, а потом вернулись с добычей?

— Про это я как‑то не подумал.

— А придется думать, Вольгаст. Нам пока наши умения выставлять напоказ не стоит. Об этом уже говорили.

— Ясно, — оборотень хмыкнул. — Просто давно уже драки не было, и никому кровь не пускал.

— Ничего. В горах бандитов и всякой швали хватает, так что работа будет. И мне, и тебе, и волчарам твоим.

Оборотень снова хмыкнул и промолчал, а я, понимая, что в ближайший час уже не засну, продолжил разговор:

— Вольгаст, у Халли тайники были?

— Конечно, — отозвался он.

— Много?

— Я пять знаю. Но их больше.

— В пещерах схроны оборудовали?

— В основном.

— И что он там прятал?

— Золотишко на черный день, камушки драгоценные, оружие. Он ведь когда в Рунгии находился, здесь морейская колония была с имперским наместником. Поэтому от всех таился.

— А с чего Халли жил и дружину свою кормил?

— Скрывать нечего, сначала с контрабанды. С Пелега и Судовии приходили суда с лахманским шелком и дорогими благовониями, а мы продавали магические зелья и оружие. Однако потом Халли от этого отошел. У него получилось открыть портал в иной мир, и мы там свою торговую факторию устроили. Но ходили туда лишь малыми группами и только свои, кто знал истинную сущность вожака. — Оборотень нахмурился и почесал переносицу: — Мне до сих пор интересно, что стало с теми парнями, кто после гибели Халли на той стороне остался.

— Разберемся, — я улыбнулся: — Лучше расскажи, что с тайниками было, когда Халли умер?

— А чего? — он пожал плечами. — Воины все разграбили. До чего руки дотянулись, все разобрали, а оборотни разбежались. Мы с братьями обратно в пещеры ушли, чтобы ждать следующего последыша, а дикие на волю рванули.

— Вольгаст, а ты не думал оставить Вайда и уйти на волю?

— Нет.

— А почему?

— Я знаю, что рано или поздно, чародей Вайда откроет портал в мой родной мир, и я вернусь домой.

— Но там же прошло полторы тысячи лет и тебя уже никто не ждет.

— Это печально, но неважно. Главное, что там родина и мой народ. Опять же потомство хочу, деток, чтобы на меня похожи были, а здесь это невозможно.

— Странно. А я слышал, что оборотни могут иметь детей от обычных женщин.

— Могут, — он кивнул в сторону равнины, на которой завывали волки. — Но каких детей? Диких и необузданных. Первое поколение еще ничего, сообразительные, а дальше все хуже и оборотень делает выбор. Либо он зверь с малой толикой человеческого разума. Либо он фридлозе, который старается держать свою звериную сущность под контролем и теряет способность к трансформации тела.

— Так значит фридлозе ваши потомки?

— Часть из них. Не все воины моего народа остались с Вайда, когда они стали проигрывать войну. Многие ушли с командиром наемников Рунгом, и растворились среди людей.

— Хм! А если ты вернешься на родину и узнаешь, что твоего народа больше нет?

— Этого не может быть! — он сжал кулаки, вскинулся, и его лицо раскраснелось, но почти сразу волк успокоился и, помолчав, сказал: — Если мой народ погиб или растворился среди других племен, значит, такова воля богов — создателей. Однако я продолжу поиск и найду истинных оборотней.

Он хотел сказать еще что‑то, но приподнял ладонь, втянул носом воздух и предупредил:

— Юссир идет, и с ним Наймар.

Вольгаст не ошибся. К нам подошел Юссир, и с ним был беглый граф.

— Не спится, сержант? — я обратился к отставному штурмовику. — Или молодая жена загоняла, что ты к нам сбежал?

— Нет, — воин шутку не принял и кивнул на спутника: — Его привел. Он поговорить хочет.

— Интересно, — кивок аристократу: — Чего хотел?

Граф присел на корточки, посмотрел на меня и неуверенно выдавил:

— Послезавтра караван приходит в Таскурбах.

— Так и есть.

— После этого каждый будет сам за себя…

— Ну и…

— Я хочу примкнуть к вам.

— Почему?

Наймар дернул плечом:

— С крестьянами мне не по пути, с охотниками и откровенными разбойниками тоже. И для поселковых я чужак. А ваша команда мне нравится, в вас чувствуется сила и сдается мне, что мы родственные души.

— С чего бы это?

— Я же вижу, что ты, Оттар, дворянин. Повадки знакомые проскальзывают и слова правильные, а один раз ты заклятьем машинально поджег костер. Значит, скорее всего, ты аристократ и беглец. Такой же, как и я.

«Мутный он человечек, может его убить? — Вольгаст кинул мне мысленный посыл. — Я могу. Сделаю все тихо, а потом его найдут и выяснится, что беглого графа загрыз зверь».

«Пока не надо», — я качнул головой и спросил Наймара:

— На что рассчитываешь и чего хочешь?

— Не знаю, — Наймар скривился. — Просто деваться некуда.

— А что умеешь делать?

— На родине я считался неплохим администратором и вел переписку канцлера.

— Не густо.

— Да я и попроще чего могу. Клинком махать, торговать, грузы таскать или просто на страже постоять. А что не умею, тому научусь.

— А как ты поступишь, если я откажу?

— Буду других товарищей искать. Может, повезет, и пристроюсь в хорошую ватагу. А не ляжет карта, так и не страшно. Давно смерти жду, устал.

— Что скажете? — я посмотрел на Вольгаста и Юссира.

— Мне все равно, — оборотень развел руками.

— А мне тем более, — добавил сержант.

Я потянул паузу и, приняв решение, хлопнул хмурого графа по плечу:

— Ты с нами.

По его губам пробежала кривая усмешка, и он поинтересовался:

— Клятва какая‑нибудь нужна?

— Нет, — ему ответил оборотень. — Пока у нас все по — простому. Если с нами, то выполняй все приказы вожака. А если допустишь ошибку или замыслишь предательство, отрежем тебе голову. Уяснил?

Наймар кивнул, и я подвел итог:

— Ты с нами. Харч из общего котла, оружие и одежду дадим, завтра на дневке покажешь, что умеешь. А теперь отбой — завтра снова в дорогу.

* * *

Лишь только мы добрались до вольного поселения Таскурбах, как начались неприятности, и новая родина попыталась проверить нас на прочность.

Возле ворот у одной повозки лопнула задняя ось. Мелочь. Однако пришлось пропустить караван вперед и задержаться. Пока разгрузили повозку и связали ось ремнями, прошло полчаса. Караван, разумеется, уже в поселке, а мы вроде бы как сами по себе. Но опасности не было, вокруг царило спокойствие, и мы расслабились. А когда миновали ворота, и въехали на улочку, здесь нас ожидала встреча с коренным аборигеном.

На дороге стоял подвыпивший лысый здоровяк в потертом кожаном поддоспешнике. Стоит и пусть, нам до него дела нет, но он вскинул кулаки и прокричал:

— Стой! Куда прешь!? Не видишь, мать твою растак, человек идет!?

Сказав это, он замер и Вольгаст его окликнул:

— Так чего стоишь, словно пенек!? Посторонись или иди куда шел!

Здоровяк бросил взгляд на трактир, из которого только что вышел, кивнул нескольким крепышам в кожанках и, явно красуясь, повел плечами:

— Кому это ты говоришь — посторонись!? Я вольный рунгиец и на своей земле! А вы кто!? Голь перекатная! Понаехали тут!

«Вот это да, — уже понимая, что нас провоцируют на конфликт, я спрыгнул с лошади и перекинул повод ближайшему крестьянину. — Кругом дикая пустошь и запустение, а нас встречают, словно в морейской столице. Там, поговаривают, тоже есть выражение — понаехали. Но тут‑то ни разу не столица, а обнесенный частоколом нищий поселок на тысячу человек. И перед нами не какие‑то там столичные дворяне в десятом колене и даже не потомственные чиновники, а типичные наемники, судя по виду и оружию, далеко не самые удачливые. Так что, скорее всего, намечается драка с последующими материальными извинениями с нашей стороны. Да только ребятки не ту цель выбрали, хотя считают, что все логично. Они местные и их шесть человек, плюс, наверняка, имеется подкрепление в трактире, а нас, не считая крестьян, всего трое. Хотя нет, вместе с графом Наймаром четверо. Вот они и быкуют».

Одновременно с воинами, не сговариваясь, я вышел вперед. Мы встали между нашими повозками и здоровяком. Вольгаст в центре, мы с Юссиром по флангам, а граф за нашими спинами. И я, не обращая внимания на буяна, который начал выкрикивать какие‑то угрозы, спросил оборотня:

— Что делаем?

— Бьем всех, — сказал Вольгаст. — Я начинаю, а вы прикрываете и добиваете.

— Нормальный план. Только без смертоубийства.

Спорить с оборотнем я не стал. У него реакция, у него опыт, у него сила. На последнем привале он один нас троих, меня, сержанта и графа раскидал, и признаться в этом не стыдно. Вот если бы я магию применил, тогда другое дело, победа за мной. Но чародейские приемы пока под запретом, и мы полагались только на собственную силу, скорость, боевые навыки, клинки и арбалеты.

— Да вы знаете, кто перед вами!? — продолжал орать здоровяк. — Да я вас всех в бараний рог одной рукой скручу! Шваль!

Вольгаст сделал навстречу наемнику широкий шаг и открытой ладонью толкнул его в грудь.

Задохнувшись на полуслове, здоровяк отлетел в сторону и раздался крик:

— Наших бьют!

Наемники бросились на дорогу, и началась драка, в которой оборотень показал свое мастерство.

Первого противника он встретил прямым ударом ноги в корпус, и наемник, согнувшись, упал рядом с заводилой ссоры. Второму Вольгаст отвесил хлесткую пощечину, от которой тот моментально потерял координацию движений и пару зубов. А третьему подставил подножку и местный боец носом пропахал твердый дорожный грунт. При этом двигался оборотень очень быстро, но всех противников остановить не смог, и нам тоже пришлось вступить в драку.

— Получай! — выкрикнул наскочивший на меня наемник и попытался нанести размашистый удар в челюсть. Богатырский замах и пудовый кулак. Под такой попадешь и привет. Головы, считай, что нет. Но я подался назад и когда кулак просвистел перед лицом, рванулся на противника и ребром ладони ударил его по переносице.

Хруст хрящей. Наемник всхлипнул и прижал ладони к разбитому окровавленному лицу. Больше на меня никто не наседал и я огляделся. Вольгаст добивал пытающихся подняться забияк. Юссир свалил своего противника и наступил ему на руку, потому что не надо за нож хвататься. А граф взял с повозки арбалет и направил его на вход в трактир, где на пороге появился крепкий пожилой мужик с мечом на боку и приметной большой родинкой на левом виске. И за его спиной переминались с ноги на ногу наемники, человек пять — шесть. Видимо, это был вожак ватаги, и мы схлестнулись с его бойцами. Однако, в отличие от своих парней, он на драку не нарывался, и кивнул Наймару:

— Слышь, не балуй! Опусти арбалет, а то выстрелит, ненароком, беда будет!

Наймар посмотрел на меня, и я сказал:

— Опусти.

Вожак заметил, что граф подчинился, и обратился ко мне:

— Ты старший?

— Да, — ответил я.

— А не молод, чтобы людьми командовать?

— Пока справляюсь, — я напустил на лицо беззаботную ухмылку и ногой толкнул бойца с разбитой переносицей. — Твои ребята?

Предводитель ватажников поморщился:

— Мои.

— И что будем делать? Драться станем или разойдемся краями?

В этот момент на улочке появились местные стражники, по сути, ополченцы, которые подчинялись хозяевам поселения семье Байхорно, и вожак, покосившись на них, скривился, словно съел что‑то кислое, а потом помотал головой и кивнул себе за спину:

— Давай об этом вечером поговорим. Приглашаю тебя в «Серую Ласточку».

Что делать? Приходить — опасно, могут подставить. Вон как наемники на нас злобно смотрят, будто мы их кровные враги. А отказаться — вожак может затаить зло. Но с другой стороны, он и так его уже затаил, и я покачал головой:

— Мне некогда. Хочешь разговора, приходи на постоялый двор старого Берчега. Мы там будем.

— Значит, не хочешь по — хорошему? — вожак сузил глаза.

— А что мне до тебя? — снова я ухмыльнулся. — Мы с вами не ссорились, ваши парни первыми нас оскорбили, а мы их слегка поучили. Все просто, а дальше еще проще. Хочешь враждовать, можем выйти за ворота и начать бой. Нам бояться некого.

— И как же твое имя, борзый? — рука вожака легла на меч, и я заметил, что костяшки на пальцах побелели от напряжения.

— Оттаром называй, не ошибешься.

— Смотри, Оттар, как бы тебе не пожалеть о своих словах.

«Это ты смотри», — подумал я, взмахнул рукой, и повозки продолжили путь. В поселении драки на оружии и до смерти запрещены. Семье Байхорно, которая основала Таскурбах, неприятности не нужны. Про это мы знали, а вот за стеной, где нет свидетелей, нас могли прищучить. Но там ведь и мы можем бить насмерть, и страха во мне не было. В любом случае предстояло заработать себе авторитет, так что драка нужна. И если бы не наемники, которые сами развязали конфликт, пришлось бы искать других забияк. Как известно — добрыми делами прославиться нельзя, и пока кому‑нибудь морду не набьешь, среди вольного и лихого народа уважения не будет.

Тем временем, под злыми и неодобрительными взглядами наемников, которые не решились на продолжение драки, Вольгаст откинул тела поверженных противников на обочину, и мы продолжили путь. Стражники нам ничего не сказали, но пара человек куда‑то убежала, видимо, докладывать о происшествии. И когда мы добрались до постоялого двора старого Берчега, который являлся другом нашего обозного старшины, здесь уже обо всем знали.

Пока возницы распрягали лошадей, а женщины перетаскивали в трехэтажный рубленый дом наиболее ценные вещи, ко мне подошел Серпак.

— С кем вы связались, понимаешь? — спросил он.

— Нет. А что, серьезный человек?

— Да. Зовут Савар, прозвище Рубака. Боец знатный, вожак неплохой, в ватаге у него два десятка бойцов. По местным меркам, это сила.

— Ну и чего нам теперь ожидать?

— В поселке вас не тронут. Драка, может быть. Но до мечей не дойдет, здесь с этим строго. А вот потом…

Старшина замялся, и я его поторопил:

— Что потом? Нас постараются убить?

— Наверняка. Убить и ограбить, у вас повозки богатые и женщины.

— Благодарю за предупреждение, старшина.

— И все!? — он удивился.

— А что еще?

— Ты ничего не предпримешь?

— Например?

— Попробуй замириться с Саваром. Сходи к Байхорно и попроси защиту. Дополнительных бойцов найми в охрану, если деньги есть. Ведь нельзя это просто так оставлять. Погибнешь.

— Посмотрим.

— Да ну тебя!

Серпак в сердцах махнул рукой и оставил меня, а я подозвал своих воинов, которые, подобно мне, ни о чем не беспокоились. Разве только граф, который не знал про волков в пустоши и слабо представлял себе, на что мы способны. Да и то, беспокойство его было поверхностным, ибо ему все равно, что жить, что умирать. Выгорел человек изнутри.

— Значит так, — я оглядел воинов, — завтра снова в дорогу, с постоялого двора в одиночку ни ногой. Вольгаст, пойдешь со мной, пройдемся по поселку.

Вопросов не было, и вместе с оборотнем я отправился на прогулку. Прежде чем мы покинем Таскурбах, следовало узнать, какие товары тут можно прикупить, и какие есть платные услуги. Опять же на местных жителей стоило посмотреть, поселковым паханам представиться, а может и познакомиться с кем.

Бродили долго, с полудня и до позднего вечера. Поселок сам по себе небольшой, но интересный, хотя бы уже тем, что построен на месте древнего имперского замка. Укрепление было разрушено еще девяносто пять лет назад, но камни остались, и если внешний периметр обороны поселка это частокол и волчьи ямы, то в центре Таскурбаха имелась настоящая маленькая крепость, в которой проживала большая и богатая по местным меркам семья Байхорно. Со всех жителей поселка они получали оброк, натурой или работой. Вот за счет этого и жили, содержали небольшую дружину и крепили оборону поселения.

В общем, Байхорно пристроились нормально, и к нам отнеслись равнодушно. Каждое лето через Таскурбах проходит полтора десятка больших караванов, не считая одиночек, и таких искателей приключений, вроде меня, они видели много. Поэтому разговор был коротким. Глава семейства, старый Андрон, спросил, куда мы направляемся, предупредил, что не стоило нам ссориться с наемниками, и на этом встреча закончилась.

А помимо Байхорно в Таскурбахе имели вес еще несколько групп. Во — первых, трактирщики и владельцы постоялых дворов. Во — вторых, лавочники, которые скупали у трапперов и собирателей добычу, а потом перепродавали ее в Райно или гномам. В — третьих, кузнецы, они же оружейники. Ну и последняя группа, вожаки самостоятельных вольных ватаг, которые бродили по северу, а в Таскурбахе имели постоянную базу.

Таковы расклады и уже в темноте мы вернулись на постоялый двор, где смогли помыться, сменить одежду и плотно поужинать. После чего я собирался завалиться спать, но снова появился старшина Серпак и с ним был худой патлатный блондин в поношенном камзоле, но с богато украшенной полудрагоценными камнями короткой саблей.

— Это Ойген, — старшина кивнул на блондина.

— Это Оттар, — затем он представил меня.

Мы с блондином обменялись кивками, и я спросил старшину:

— В чем дело?

Серпак и Ойген присели за стол и старшина объяснил:

— Хороший ты парень, Оттар. Вот и решил я тебе помочь. Ойген следопыт и у него друзья есть, разумеется, тоже следопыты. Они сейчас, чего скрывать, на мели, работы нет, и могли бы тебя до замка Койран довести.

— Охрану предлагаешь?

— Да, охранников и проводников.

Мне свидетели были ни к чему, и я покачал головой:

— Нет.

— Вопрос цены? — следопыт вопросительно кивнул. — Так мы, если что, можем припасами взять, у вас явно избыток.

— Дело не в деньгах. Все гораздо проще. Мы никого не боимся и дорогу знаем. Так что, спасибо тебе, старшина, что беспокоишься о нас, но мы сами по себе.

Старшина и следопыт переглянулись, поднялись и вскоре я снова остался один.

Ночь прошла без происшествий. Наступило утро и мы, расставшись с Серпаком, покинули поселок и направились к горам. Долгое время ехали по грунтовке, но ближе к вечеру она закончилась, и повозки съехали на целину. С гор поддувал прохладный ветерок и, несмотря на лето, было зябко. Поэтому мы поставили палатки и где‑то вдалеке я услышал протяжный волчий вой.

— Вольгаст! — я окликнул оборотня. — Твои голос подают?

— Мои, — он заглянул в палатку и добавил: — За нами погоня. Восемнадцать человек. Пятеро на лошадях, остальные пешком. Нагоняют, но особо не торопятся и скоро разобьют лагерь.

— Отлично. Ночью их навестим. Разбуди меня через три часа.

Голова оборотня исчезла, а я задремал, представил себе, как мы ворвемся в лагерь наемников, и сонно улыбнулся. Хорошо. Никто надо мной не висит и не отдает приказы. Как решил, так поступил. И мне это начинало нравиться.