С тех пор, как наша эскадра начала поиск хорошей гавани для своей базы, минуло две недели, а результата до сих пор нет. Много это или мало? Хм, как посмотреть. С одной стороны, да, две недели потерянного времени, это много. С другой стороны, не на ночевку остановиться желаем, место должно быть тихим, удобным, иметь элементарную инфраструктуру и не иметь большого количества местных граждан, которые могли бы доставить нам лишние проблемы, так что четырнадцать дней срок приемлемый.

Свое продвижение вдоль берегов Италии мы начали от порта Галлиполи — без перспектив, бухта слишком захламлена и была опасность пропороть днище. Ладно, прошли дальше, до Таранто, а там вообще все заминировано. Черт с ним, идем к Кротоне, причалы разрушены, а с берега несет запахом какого-то химического соединения. Покидаем залив Таранто и направляемся в Реджио-ди-Калабрия, красивое место, есть причалы, есть инфраструктура, но и местные жители имеются, да не просто так, а с пушками и парой танков. В общем, на материке мы пристанища не нашли и обратили свое внимание на остров Сицилия. Поворот на юг и следуем вдоль береговой черты: Санта Тереза-ди-Рива, Джардини-Наксос, Катания, Августа, Сиракузы, Ното Марина и Портопало. Везде неудача и в каждом конкретном случае есть веская причина, по которой мы не можем остановиться в этом портовом городе.

Все руководство нашей эскадры, включая меня, тихо нервничает: нехватка пресной воды, скученность людей и теснота, недостаток продовольствия и недисциплинированность подростков, которые постоянно лезли туда, куда бы им лезть не следовало. С каждым днем проблем становилось все больше, а решить их можно было только тогда, когда у нас появится постоянная база.

Сегодняшний день, начался как обычно, то есть с происшествий. С самого утра все как-то не заладилось, и пошло кувырком. Сначала, я узнал, что на БДК окончательно сломался опреснитель, а воды в питьевых цистернах всего на сутки. После этого пришел доклад от Серго, который был временным командиром на нашем трофейном танкере. В ночь, из-за пустякового спора, на «Звезде Вифлеема» подрались два бойца из абордажной команды, да так крепко сцепились, что у одного два ребра сломано, а у другого сильная черепно-мозговая травма. Требовалось что-то решить относительно этого инцидента, и вариантов было немного. Самый мягкий, раскидать бойцов по разным экипажам, а самый жесткий и показательный, расстрелять их такой-то матери за нарушение дисциплины. Ради этого даже хотел собрать командиров подразделений, но произошло еще одно неприятное событие, которое отвлекло меня от драки между двумя наемниками.

— Мечник, — от Кума, который сегодня был дежурным по кораблю, то есть, следил за порядком, по рации пришел вызов, — спустись на вертолетную площадку, здесь ЧП.

— Что-то серьезное? — чертыхнувшись, спросил я у него.

— Да. У наших пассажиров очередные внутренние разборки, да такие, что до смерти дошло. Долго объяснять, спустись сам, а на месте и решишь, насколько здесь все серьезно.

— Иду, — накинув на плечи светло-синий офицерский мундир без знаков различия, самый простенький, какой имелся в гардеробе адмирала Папастратоса, я вооружился пистолетом, подозвал Лихого, мирно почивавшего на ковре в углу, и направился на вертолетную площадку.

Пока шел по коридорам, думал о том, что же могли натворить одесские подростки, волей случая оказавшиеся на нашем фрегате. Гадал, и ответа не находил, поскольку такой контингент мог сотворить все что угодно, и дело здесь не только в том, что им мало лет и у них много энергии. Так сложилось, что в большинстве своем, они все были из одних мест, то есть из пригородов Одессы, Скадовска и Ильичевска, и почти все были знакомы друг с другом еще по мирной жизни. Знал бы об этом раньше, десять раз подумал о том, тянуть их за собой или нет.

Месяц назад Альянс помимо Конфедерации атаковал еще и поселения на берегах некогда незалежной Украины, видимо, на всякий случай, дабы попугать пиратские анклавы и вольные республики. Не знаю, получилось у них это или нет, слишком мало информации на этот счет и я не в курсе того, что там происходит сейчас. Однако то, что морские пехотинцы средиземноморцев полностью контролируют побережье, некогда принадлежавшее украинским вольным отрядам, это точно.

В результате ожесточенных боев, пираты покинули свои лагеря и отступили вглубь материка, а их имущество и семьи достались захватчикам. Про пиратские богатства умолчим, понятно, что они достались адмиралам и генералам. Участь женщин, особенно молодых и красивых, тоже ясна, поскольку право победителя никто не отменял, а вот мальчишек и девчонок в возрасте от десяти до четырнадцати лет, погрузили на «Калькутту» и отправили в Хайфу.

Мой отряд этих пленников освободил, но о том, что девяносто процентов из них это дети пиратов, мы, привыкшие жить в крепком государстве, которое имеет твердые законы и крепкую власть, как-то сразу не подумали. В общем, особо не разобравшись, кто есть кто, мы взяли на себя ответственность за семь сотен молодых волчат, которые представляли из себя около двадцати разных по численности и составу групп, по факту, молодежных банд, которые постоянно грызлись между собой и жили по воровским и пиратским законам. Как следствие, постоянные конфликты, драки, суета и пара случаев поножовщины. Для вольной молодежи обычное времяпрепровождение, а для нас постоянная головная боль. Приходилось применять репрессии, наказывать провинившихся, пороть особо борзых, а некоторых даже изолировать в карцере. Наша жесткая политика в отношении бывших пленников дала свои результаты и пару крайних дней молодежь нас не беспокоила, а тут, нате вам, что-то настолько серьезное, что Кум не может самостоятельно разрешить ситуацию, да еще и про чью-то смерть говорил. Посмотрим.

Так, размышляя о наших взаимоотношениях с пиратским молодняком, я вышел на забитую стоящими бойцами моего отряда, вертолетную площадку. Меня заметили, расступились, и я оказался в центре живого круга. Вокруг воины, а в середине Кум с двумя вооруженными десантниками и полтора десятка подростков, которые держатся кучкой и опасливо посматривают вокруг.

— В чем проблема? — обратился я к командиру БЧ-4.

— Да, вот, — он кивнул на мальчишек, — самосуд по своим законам устроили. Осудили одного из своих товарищей, приговорили его к смерти и привели приговор в исполнение.

— И где труп?

— Милях в пяти за кормой. Эти зверьки его под винты бросили, так что шансов выжить у него не было никаких. Они все грамотно сделали, и время подгадали так, что на корме никого не было, и если бы не впередсмотрящий на БДК, который их движения заметил, то мы ни о чем и не узнали бы.

— Жестко, — протянул я и, сделав шаг вперед, обратился к старшему в этой стае, худому и нескладному пареньку лет тринадцати: — Ты старший?

— У нас нет старших, — глядя на меня исподлобья, буркнул паренек.

— Врешь, старший есть всегда, и в этой стае это ты, — он промолчал, а я задал иной вопрос: — За что вы своего кореша приговорили?

— За крысятничество.

— Давай подробней.

— Ваши повара нам еду не каждому в руки выдают, а сразу на десять человек. Один идет на камбуз и на всех пайку получает. Сегодня очередь Чугуна была, и он одну порцию не донес. Думали случайность, а разобрались, нашли его нычку, куда он еду прятал. Дальше, все по понятиям, провинился, значит ответь.

— И за это вы его за борт?

— Да.

— А вы знали, что своими понятиями вы нарушали правила нашего отряд? — молчание, подростки по-прежнему насторожено оглядываются и ждут для себя беды. — Знали или нет!? — мой тон приобретает угрожающие нотки.

— Знали, — мне ответили сразу несколько человек.

— Вас предупреждали, что за каждый конфликт будет наказана вся стая?

— Да.

— Тогда слушайте мое решение. По всем нашим законам, за смерть другого человека вы отвечаете своей жизнью, и за самосуд вы должны отправиться вслед за своим товарищем, — парнишки поняли, что игры закончились, у пары человек сдали нервы и кто-то, вспомнив о том, что он ребенок, захныкал, а я оглядел их и продолжил: — Однако, лишняя кровь мне не нужна и потому, мое решение такое: как только мы пристанем к берегу, каждый из вас получает нож, сухпай на сутки и идет на все четыре стороны. Климат здесь благодатный, народ такой же, как и у нас, в меру дикий и суровый, так что все в ваших руках. Будет желание выжить, будете дальше небо коптить, а нет, снова рабами станете. Кум, — я обернулся к офицеру, — под замок их и приставить вооруженную охрану.

— Есть! — на показ козырнул командир БЧ-4.

Мне оставалось только кивнуть, изобразить из себя строго командира и вернуться в свою каюту. Несмотря на то, что наш поиск проходил относительно спокойно, дел хватало всегда и, выбросив из головы проблемы с личным составом, я сосредоточился на документах, которые Крепыш добыл на пароме «Калькутта».

Шифры, это барахло, мы и ранее их захватывали, и пользовались ими только ограниченный период времени, так как средиземноморцы, узнав о нападении, сразу же их сменили. Судовые документы, вещь более интересная, поскольку кое-какую полезную информацию из них всегда можно почерпнуть, однако она не является особо секретной или чрезвычайно важной. Самое главное, это, конечно же, запечатанные в толстые конверты письма командующего Черноморской эскадрой адмирала Черри к своему другу адмиралу Уотсону. На каждом конверте стояла грозная штамповка: «Совершенно секретно. В случае угрозы захвата, уничтожить в первую очередь». Почему покойный лейтенант-коммандер Кисус не выполнил инструкцию, я не знаю, да и знать не желаю. Теперь, эти два письма у меня. Они переведены на русский язык моим личным переводчиком с английского Тедди Аргайлом, отправлены шифровкой в Конфедерацию, а я, никуда не торопясь, могу разобраться с оригиналами.

Первое послание, касалось боевых будней Черноморской экспедиционной эскадры. Никаких особых подробностей, и только личные впечатления адмирала Черри относительно Конфедерации, нашей тактики, вооружения и промышленного потенциала. Как и следовало ожидать, ходом всей военной кампании адмирал недоволен: большие потери, кроме небольшого участка в городской черте Туапсе, закрепиться нигде не удалось, наемники сволочи, Кипр подкреплений не высылает, и легкой прогулки вдоль берегов Черного моря у него не получилось. Сплошь жалобы на обстоятельства и никакой достаточно важной информации относительно имеющихся у него под командованием сил и средств. Про планы тоже молчание, и письмо может представлять интерес только для любителей мемуаров.

Второе письмо, напротив, на мой взгляд, очень интересное, и касалось оно большого осеннего сбора всех адмиралов, генералов и губернаторов Средиземноморского Альянса на Военный Совет у Первого Лорда-Маршала. В основе всего письма, были полные расклады всех политических сил в Альянсе, а это чрезвычайно важно. Кто и с кем дружит, против кого, зачем, почему, для чего, и какую конечную цель преследует то или иное влиятельное лицо, которое будет осенью решать судьбу государства и строить планы на следующий год.

Всего их двадцать человек, тех, кто реально имеет в Альянсе вес и силу, а над ними самый главный, Первый Лорд-Маршал Игнасио Каннингем, потомок последнего командира 60-й оперативной группы 6-го флота США. У Каннингема наибольшее количество кораблей, солдат, ресурсов, золота и стратегических запасов. Как следствие, он вожак, он Первый Лорд-Маршал, которому все остальные вынуждены подчиняться, и пока эскадры и бригады Альянса только побеждали, ни у кого и мысли не было, что его власть не легитимна, а приказы неправомочны.

Однако в этом году средиземноморцы ввязались в войну против Кубанской Конфедерации и понесли первые серьезные потери. Адмирал Черри оглянулся и осознал, что каждый погибший в боях на Черном море моряк, и каждый потопленный корабль, это убавление его сил и влияния. Его оперативное военно-морское соединение воюет, несет потери, тратит свои запасы и ресурсы, а он, падает в рейтинге Военного Совета со второго места, до четвертого. Разумеется, Черри это не устраивало, и он просил своего друга адмирала Уотсона, собрать узкий круг единомышленников, которые, как и он, недовольны решениями Каннингема.

Пока, о заговоре или тем паче мятеже, речь не шла. Адмиралы хотели протолкнуть на Военном Совете ряд решений, согласно которым гвардейская эскадра Первого Лорда-Маршала была обязана принимать участие в боевых походах наравне с другими соединениями. Тем самым, Каннингем лишался части своих сил, становился более уступчив в делах с командующими соединений и губернаторами, а они, соответственно, несли меньшие затраты на войну и могли сберечь свои драгоценные корабли.

Что знание этой информации давало лично мне? Говорю за себе, поскольку до бога высоко, а начальство далеко, и что оно замышляет я могу только догадываться. Во-первых, я смог более четко представить себе весь государственный строй Альянса. Во вторых, я получил знание слабых сторон моих противников. В третьих, пришло понимание того, что в октябре месяце произойдет большой Военный Совет, во время которого, все командующие и губернаторы будут находиться на Кипре.

Ясно, что атаковать их логово, Фамагусту, я не могу, не те у меня силы и калибры, но то, что большинство боевых кораблей в это время будет находиться там, это и ежику понятно. Значит, целый месяц основные морские пути Средиземноморского Альянса будут находиться только под присмотром патрульных катеров и корветов. Вот и получается, что исходя из этой информации, в октябре месяце, я имею хороший шанс нанести один серьезный удар по врагу. Пиратские рейды на морских путях, это хорошо и результативно, но захват крупного портового города, например Ираклиона, Измира или Антальи, все же покруче будет.

Впрочем, налеты на вражеские города, это планы на будущее, а пока, пришел черед заняться более конкретным и насущным вопросом, а именно, следующим портом на побережье острова Сицилия, который возможно станет нашей базой. Название, у этого порта, честно говоря, паршивенькое, Поццалло, но перебирать не приходится, и если он нам подойдет, то именно он и станет нашим временным домом.

Вчера наша эскадра навестила городок Портопало, и хороших причалов в этом местечке мы не обнаружили. Зато через нашего пленника Антонио Праску, который являлся этническим итальянцем, смогли пообщаться с местным вождем, который сообщил, что хорошо сохранившиеся с древних времен причалы имеются в Поццалло. Еще он сказал, что там проживает дружественный его племени род численностью в полста человек. Они занимаются рыболовством, и люди мирные, так что если их не трогать, то все будет хорошо. Кроме того, вождь прозрачно намекнул на то, что за долю малую, то бишь за бакшиш, он может посодействовать нам в том, чтобы жители провинция Рагуза не доставляли нам всяких мелких неприятностей.

Долго раздумывать над предложением вождя я не стал. Старый хитрюга, достойный наследник сицилийских мафиозо, человеком выглядел авторитетным, и я преподнес ему подарок, триста патронов к М-16, никелированный «кольт» и ящик турецкий ракии. Как оказалось, не прогадал, не продешевил и лишнего не дал. Мы с вождем ударили по рукам, заверили один другого в самых наилучших чувствах, и расстались. Он отправился руководить своими затерянными в горах и лесах деревушками, а наша эскадра направилась в портовое поселение с не самым лучшим названием.

Вскоре мы будем на месте, а перед этим, хотелось бы знать, что же из себя представляет этот городок. Мы со Скоковым перерыли все справочники и лоции, просмотрели карты, и полезной информации нашли не очень много, так, общие сведения, и не более того.

Итак, городок Поццалло поселение весьма древнее, и где-то на берегу есть старинная разрушенная крепость. Население перед Черным Трехлетием было небольшое, всего девятнадцать тысяч человек. Достопримечательностей немного, имелись хорошие песчаные пляжи и несколько добротных причалов для морских паромов ходивших с Сицилии на Мальту. Видимо, именно про них говорил старый вождь в Портопало, и будем надеяться, что он нам не солгал и причалы, в самом деле, находятся в хорошем состоянии. Если по факту, то более про Поццалло ничего не известно. Я долго рылся в бумагах и судовых справочниках, и ничего иного не нашел.

За этой суетой сам собой наступил полдень. Мы должны были уже подходить к Поццалло, и я, покинув свою каюту, направился на ходовой мостик. Здесь все неизменно: посторонних нет, кругом чистота, два вахтенных матроса несут свою службу, а Скоков занимается прокладкой курса.

— Привет Максим Сергеич, — поприветствовал я майора.

— Здравствуй Мечник, — не отрываясь от карты, ответил он.

— Когда на месте будем?

— Пятнадцать минут и мы в порту.

Я подошел к лобовому иллюминатору, по сути, большому квадратному окну закрытому бронированным стеклом, и в бинокль посмотрел на быстро приближающийся берег.

— Что-то не вижу я портовых построек, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал я, разглядывая сплошную зеленую стену леса на берегу. — Неужели вождь обманул…

— Все нормально, ты левее посмотри, — услышав мои слова, сказал Скоков.

Присмотрелся, и действительно, сквозь заросли проглядывают руины зданий, развалины крепости на горе, и темные силуэты портовых построек. Перевожу окуляры еще левее и нахожу жилища местных жителей, приземистые кирпичные домики на высотке, внизу пляж, а на нем около десятка деревянных рыбацких лодок. Все это выглядит как рекламный рисунок из старых времен, и первое мое впечатление от увиденного, вполне неплохое.

Скоков оставил карту и начал командовать швартовкой. Команды посыпались одна за другой. Все корабельные службы и подразделения были подняты по тревоге. Швартовные команды, десант и артиллеристы заняли свои места. Фрегат сбавил ход до малого, потом до самого малого и, повинуясь рулю, развернулся к широкому причалу правым бортом. Легкая встряска, машины стоп, и смягченный широкими резиновыми кранцами удар. «Ветрогон» притерся к бетонной твердыне пирса, который выглядел надежно, на берег высыпали матросы, накинули швартовные концы на проржавевшие, но все еще крепкие кнехты, и швартовка окончена.

— Ну, что, — обратился я к Скокову, — пойдем на берег, и с местными жителями пообщаемся?

— Не хочу, — проворчал наш капитан, — устал. Вам-то что, вы как пассажиры, прокатились, отработали и отдых, а я тут бессменно сижу. Все, сейчас за БДК и танкером присмотрю, прослежу, чтоб пришвартовались аккуратно и без потерь, и спать пойду, так что если ничего грандиозного не предвидится, то сутки прошу не тревожить.

— Хорошо, Максим Сергеич. Отдыхай и обещаю, что сутки тебя не потревожат. Разумеется, если к нам снова война не придет.

— Угу, — ответил капитан фрегата и отправился к рации, через которую стал руководить швартовкой двух других наших судов.

Спустя десять минут, напялив на себя броню и каску, в сопровождении вооруженных с ног до головы десантников и верного разумного пса, я ступил на твердую землю. Здесь я заметил, что меня слегка покачивает, усмехнулся этому, и по узкой тропе, которая петляла между развалившимися от времени портовыми постройками, направился в сторону рыбацкой деревушки.

Отряд отошел от причала метров на сто, когда нам навстречу из зарослей вывалились местные жители. Их было немного, всего пятнадцать человек, заросшие и бородатые мужики, и совсем еще юнцы лет пятнадцати, и все они были вооружены огнестрельным оружием, гладкоствольными обрезами, которые в этих местах называют «лупары». Видимо, они посчитали нас за разбойников или пиратов, и как водится, пока женщины с детьми и имуществом бегут в лесные укрытия, они должны были нас задержать.

Еще бы миг, и началась стрельба, и случилась бы кровавая бойня, но рыбакам хватило мозгов не открывать огонь первыми, а мои воины, все сплошь в бронежилетах и касках, в себе были уверены, и тоже сдержались. В общем, пока не было Антонио Праски, пришлось объясняться с ними на пальцах, и все получилось как в одной веселой песенке: «Но туземцы оказались, очень мирные ребята, они песни распевали, миру мир, войны не нужно», так что вскоре, щедро одаренные папиросами, местные жители отправились к себе в деревню, а мы, дождавшись капитана танкера, двинулись за ними следом.

Деревенька была небольшой, и в ней проживало около семи десятков человек, и все, о чем говорил старый вождь из Портопало, подтвердилось. Народ здесь спокойный, портовые постройки можно было частично восстановить, бухта удобная и чистая, так что, переговорив с рыбацким старостой и, пообещав ему, не делать зла местным жителям, ближе к вечеру я вернулся на фрегат. Решено, отныне это место за нами. Именно оно станет нашей базой в Средиземном море, и уже завтра начнется работа по обустройству нашей эскадры на новом месте.