Блистая своей гладко выбритой и загорелой лысиной, майор Скоков в бинокль напряженно следил за нашими жертвами. Два тихоходных танкера водоизмещением по десять тысяч тонн каждый, которые в сопровождении небольшого сторожевика с одним только орудием на борту, следуют курсом из Мерса-Матрух на остров Кипр. Майор опустил бинокль, облизнул свои пересохшие губы, повернулся ко мне, и вопросительно кивнул. Я взмахнул правой рукой и сказал только одно:

— Топим всех!

Капитан фрегата был со мной полностью согласен, и он окликнул вахтенного, который стоял на руле:

— На курсе?

— Триста пять!

— Так держать!

— Есть, так держать!

Вопрос ко второму вахтенному:

— Дистанция до каравана и его скорость?

— Дистанция четыре с половиной мили, скорость вражеских судов девять узлов!

Скоков удовлетворенно кивнул и, спустя миг, по внутренней связи разнеслись его четкие и уверенные команды:

— Полный вперед! БЧ-4 забивайте эфир! Артиллерия, огонь на поражение! Уничтожить вражеский караван! Установки «Melara» приоритетная цель корвет! АУ-630 цель ближний танкер!

— Есть, полный вперед!

— Есть, забить радиоэфир!

— Есть, уничтожить караван!

Ответы с боевых постов следовали один за другим, все сухо и по-деловому. Взвыли в машинном отделении турбины, вспенилась бурунами вода под винтами, развернулись башни орудий, и как охотничий пес за добычей, «Ветрогон» рванулся за судами Альянса.

Восьмые сутки похода, первый день охоты на вражеской территории, и сразу же достойная для атаки цель. Хотя, иначе и быть не могло, ведь движение здесь оживленное. Мы вышли на траверз порта Мерса-Матрух, а именно через это поселение Альянс получает сырую нефть, которую добывают в Западной пустыне рабочие бригады киприотов, а затем ее отправляют в Фамагусту для переработки в дизельное топливо и масла. Нет горючки, значит, нет движения кораблей, танков, вертолетов, автомашин и прочей техники. Это аксиома любой войны, начиная с начала двадцатого века и, учитывая то обстоятельство, что в этом районе нас никто не ждал, мы решили нанести свой удар именно в эту точку. Пусть нас ищут вблизи Родоса, Крита или в Эгейском море, а мы туточки, совсем с другой стороны подкрались.

Четыре мили! — доложил вахтенный у экрана радиолокатора. — Три с половиной! Три! Две с половиной! Две! Полторы! Дистанция одна миля!

— Полборта влево! Курс триста пятьдесят! Машины средний ход! Артиллерия, огонь!

Фрегат резко накренился, развернулся правым бортом к прекрасно видимому невооруженным глазом каравану, и началась работа.

Два наших семидесяти шести миллиметровых орудия сконцентрировали все свое внимание на корвете, небольшом суденышке около восьмисот тонн водоизмещением. Видимо, капитан сторожевика осознал, что неожиданно появившийся перед ним фрегат это враг. На его борту началась суета, кораблик попытался увеличить скорость и отыграть немного времени, но было поздно. В его корпус понеслись снаряды. Ярко-красные вспышки окатили его надстройку, палубу, борта и накрыли артиллерийскую башню. Весь корвет моментально окутало густым черным дымом, видимо, загорелся мазут. Дымы пожара обволокли его, и спрятали от наших глаз. Однако у нас был радар, а высокая сигнальная мачта была по-прежнему видна, и служила прекрасным ориентиром для наших комендоров.

Пушки фрегата продолжали расстреливать сторожевик. Выстрел! Выстрел! Еще один! И еще! Сквозь дым очередная яркая вспышка и эхо громкого взрыва. Кажется, что обстрел вражеского суденышка продолжается вечность, но это только кажется, и на то, чтобы уничтожить сторожевик, у двух орудийных расчетов уходит всего две минуты и по девять снарядов на ствол.

Сильнейший грохот. Всего на миг ударная волна рассеивает дым, и мы можем видеть, как корвет разламывается на две части, и стремительно уходит под воду. Видимо, сдетоноривал боезапас или топливный резервуар, и на этом история еще одного вражеского судна заканчивается, а у нас на надстройке появится очередной силуэт.

Тем временем, пока артиллерийские установки «Melara» занимались расстрелом единственного плавсредства, которое могло оказать нам сопротивление, АУ-630 уничтожали ближний к нам танкер. Шестиствольные 30-мм артавтоматы стрекотали так, как если бы работала пилорама. Вжжжииик! Очередь из снарядов, которых в ленте одного орудия 3000 штук, устремляется к судну, и срезает кусок его надстройки. Вжжжииик! Еще одна очередь и падает труба. Вжжжииик! Вжжжииик! Снаряды проникают в машинное отделение, двигателям судна сразу же приходит конец, и на его борту начинается пожар.

Скоков дает новую команду:

— Экономить снаряды! Артавтоматам дробь! Установкам «Melara» приготовиться к работе по второму танкеру! Огонь только по команде!

АУ-630 смолкают. Они свою работу выполнили полностью и первое нефтеналивное судно уже не жилец. Пожар на танкере, да еще таком изношенном и побитом, какой они обстреливали, дело поганое, и если экипаж спасется, то для них это будет самый удачный день в их жизни.

«Ветрогон» совершает новый маневр, и вплотную сближается с другим нефтеналивным судном, которое шло несколько в стороне от корвета и своего однотипного товарища. Здесь никто убегать не пытается. Машины уже застопорены, а на радарной площадке стоит человек и машет белым флагом. Скоков ждет, и никаких действий не предпринимает, а экипаж танкера сноровисто садится в спасательную шлюпку, и быстро покидает свое обреченное судно.

— Два фугасных снаряда в район топливной цистерны и два в район машинного отделения!

Семидесяти шести миллиметровки приказ выполняют сразу. Каждое орудие делает по два выстрела, и спустя всего минуту, пожар начинается и на этом танкере.

— Курс тридцать пять! Машины полный вперед!

Фрегат покидает место своей охоты. Позади нас два пылающих факела, и две шлюпки с моряками, которые торопятся покинуть место гибели своих судов. Я их понимаю, нефть и на воде горит, а розлив черного земляного масла уже начался. Торопитесь моряки, и если правильно все сделаете, то спасетесь.

Рукавом рубашки Скоков вытирает со лба пот, смотрит на наручные часы, поворачивается ко мне и, улыбаясь, говорит:

— Двадцать три минуты, Мечник, и три судна уничтожены. Полный успех.

— Согласен.

— Куда дальше идем, решение принял?

— Давай по второму нашему варианту, строго на север, курс на Анталью. Трофеи нас не интересуют, абордаж только в крайнем случае, так что выйдем на морской путь вдоль берегов Турции, пошалим, а потом уже на базу. Скорость у нас отличная, так что практически от любой погони оторвемся. Ты, как капитан «Ветрогона», согласен?

— Да. Боеприпасов полные артпогреба, топливо есть, и настрой в экипаже боевой. Нормально.

— Тогда командуй.

Корабль повернул на север. Над нами раскинулся голубой купол неба, солнце висит прямо над головой и печет немилосердно, ни ветерка, ни движения, ровная гладь синего моря и полный штиль. Обычный для этого времени года покой Средиземного моря, и только фрегат, рассекая форштевнем воду, вносит в окрестный пейзаж какое-то оживление.

Сменяется одна четырехчасовая вахта. Побережье Египта и горящие танкера уже давно позади. Пару раз на радарном экране возникали отметки чужих судов, но, судя по скорости, это были военные корабли, а связываться с ними, нет никакого интереса. Наша цель нанести Альянсу как можно больший урон и самим уцелеть, так что артиллерийскую дуэль пускай кто-то другой устраивает, а мы, как все нормальные герои, пойдем в обход.

В движении пролетает день, за ним вечер и короткая летняя ночь. Мы прибываем на место нашей новой засады и, ранним утром следующего дня, фрегат ложится в дрейф. До берега тринадцать миль, и «Ветрогон» покачивается на волнах чуть в стороне от морской трассы между Кипром и Эгейским морем. Мы ждем достойной цели, и так проходит еще несколько часов. Ровно в полдень в восьми милях от нас, курсом на Кипр, следуют пять судов, три транспорта и два корабля сопровождения. Не наш клиент.

Позже, часам к трем пополудни, курсом Норд-Норд-Ост, проскакивает одинокий фрегат, скорость девятнадцать узлов и он торопится в Анталью. Возможно, это флагман адмирала Шарка, знаменитый на весь Альянс фрегат 6-го американского флота «Николас», и если это так, то связываться с ним было нельзя, поскольку он посильней и побыстрей нашего «Ветрогона». Было дело, хотел дать команду на то, чтобы покинуть место нашей новой засады, но вражеский фрегат прошел в восьми милях, может быть, заметил нас, то отчего-то не встревожился. Отлично, продолжаем охоту.

Время тянется чрезвычайно медленно. Хочется действия, а его нет. Каждый час стоянки повышает шансы врага на наше обнаружение. Снова жаркий полдень, снова вечер и, наконец-то, появляется то, чего мы так ждали, одиночное грузовое судно, со скоростью двенадцать узлов идущее от Крита на Кипр. Позиция у нас отличная, остается только пересечь курс очередной жертвы, на ходу расстрелять его и как можно скорее уйти в открытое море.

— Атака! — даю я свое согласие, и все начинается по новой: тревога, экипаж занимает места на боевых постах и в машинном отделении усиливается шум силовых установок General Electric LM2500-30.

Вскоре мы сближаемся с нашей дичью и это сухогруз водоизмещением около семи тысяч тонн. Судно называется «Симпсон», в отличном состоянии, идет в грузу, и оно, что странно, вооружено двумя орудиями. Были бы тяжелые пулеметы, это понятно, сейчас у всех что-то имеется, но вот пушки на гражданском судне мы со Скоковым видим впервые. Конечно, это не автоматические установки, вроде советских АУ-176 или «Melara» подобные тем, что стоят на нашем фрегате, а древние полевые орудия, приваренные к палубе, но все же это артиллерия. Вывод: судно не гражданское, а военное, и я на ходу меняю весь предварительный план. Предстоит не просто расстрел сухогруза, а расстрел с последующим абордажем.

Расстояние сокращается стремительно, и когда между нами остается полторы мили, «Симпсон» начинает радиопередачу. На открытой волне, он взывает о помощи и кричит, о том, что обнаружил пиратское судно. Наши радисты забивает его, своим более мощным передатчиком, но уверенности в том, что это у них получится на все сто процентов, у нас нет. Значит, надо торопиться.

— Залп! Второй! Третий! Радиорубка вражеского судна разбита и радиостанция замолчала. Орудия «Симпсона» пытаются ответить нам, и один из снарядов даже накрывает вертолетную площадку «Ветрогона» шрапнелью, но против наших артиллеристов вражеские не играют, и после двух дополнительных залпов, их пушки смолкают.

Фрегат прижимается к борту сухогруза, который находится на одном уровне с нашим, и десантники перебираются на чужую палубу без всяких трапов. Тут же начинается бой, и средиземноморцы дерутся отчаянно. Они не хотят сдаваться, и встречают нас огнем из нескольких автоматов и двух пулеметов. Наши абордажиры несут первые потери, двое бойцов ранено, а враги закрепились в полуразрушенной надстройке и выбить их оттуда стрелковым огнем сложно. Черт с вами, не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

Кормовая АУ-630 разворачивает свою маленькую округлую башенку, сильно напоминающую окованную каской голову немецкого кнехта из кинофильма «Александр Невский», и дает несколько коротких очередей. Разумеется, очереди могут считаться короткими только по меркам артавтомата, то есть в каждой по двадцать и более снарядов. Начиненные взрывчаткой стальные болванки превращают вражеское укрытие в труху, металл надстройки не выдерживает, переборки разбиты, пилерсы снесены, от трапов только рваные клочья, а пулеметы и автоматчики, если и уцелели, то только в подпалубных помещениях.

Принимаю решение самому посетить наш временный трофей и, вскоре, со второй волной десанта я оказываюсь на борту «Симпсона». Кругом грязь, искореженный металл, из перебитых труб сочится вода и над всем этим стоит густой и тошнотворный запах из смеси дыма, человеческого дерьма и крови. Жуткая смесь, которая въедается в память и бывает, что вспоминается в самые неподходящие моменты жизни.

— Вперед! — взмах стволом автомата и, прикрывая друг друга, группы десантников устремляются к покореженной и смятой в гармошку судовой надстройке.

Палубы залиты кровью, я вижу трупы, и для стандартного сухогруза их слишком много. Обычный экипаж таких судов от пятнадцати до двадцати пяти человек, а вокруг меня, на небольшом пятачке, уже около двадцати мертвых тел, и это, не считая артиллерийских расчетов, и тех, кто находился в других частях корабля. При этом, никто из убитых не выглядит как моряк, и все они одеты в светло-синий камуфляж. Такую униформу в Альянсе носит только одна организация, подчиняющаяся лично Игнасио Каннингему, охранная структура столичного промышленного комплекса, того самого, на котором производятся вражеские снаряды, оружие, моторы, радиостанции и прочее ценное в наше время оборудование.

Краем глаза я уловил какое-то резкое движение слева от себя. Разум еще не осознал опасности, а тело среагировало мгновенно. Кувырок вперед, боком я ударяюсь о какую-то железку, но это чепуха, поскольку из разбитой надстройки начинается стрельба. Пулеметная очередь отбивает свой характерный ритм, и там, где я только что стоял, выбивая снопы искр, по палубе проносится град пуль. Секунда, и вокруг никого, наши десантники парни не промах, все по укрытиям, благо, железа вокруг много. Одинокий пулеметчик патронов не жалеет, одна лента пуста, он мгновенно перезаряжается и продолжает шмалять, да так задорно, что мы носа высунуть не можем. И ладно бы, просто стрельба, но рикошеты от палубы и нагромождений металла сыплют так, что рано или поздно, а кого-то заденут. Приблизиться к нему проблематично, слишком бодро он стреляет, и гранатами не закидаешь, так как ведущая в надстройку щель слишком узкая. К нашему счастью, его обходят с тыла, и проблема решается достаточно быстро.

Сначала звук выстрела, пулемет смолкает, а после этого мы слышим крик снайпера Луки:

— Братва, все путем. Не стреляйте, я выхожу.

— Слышим тебя, — откликнулся я молодому снайперу. — Оставайся внутри, вдруг еще какая-то сволочь уцелела.

— Понял.

— Искать выживших членов команды! — командую я, и громко окликаю командира абордажиров: — Крепыш, ты где!?

— Здесь, — голос доносится сверху и, приподняв голову, я вижу, что Крепыш выглядывает из разбитого иллюминатора, а раз так, то понятно, что он времени зря не теряет, и уже потрошит командирские каюты, которые, разумеется, находятся на самом верху.

— Интересного чего нашел?

— Документы и горы технической документации на турецком и на английском.

— Все в мешок и на фрегат, а там разберемся.

— Ну, это как водится, — откликается он, и в разбитом иллюминаторе снова никого.

Заглядываю в узкую нычку, откуда стрелок из судовой охраны вел огонь. Ранее здесь был длинный коридор, прачечная, складские помещения и пара раздевалок, теперь же, нагромождение хлама, мусора, осколки разбитых приборов, и сломанные механизмы. В воздухе витает кислый запах сгоревшего пороха и снизу тянет дымком. У переборки стоит Лука, и в его руках штурмовая гладкостволка «Моссберг» 16-го калибра. На палубе мой несостоявшийся убийца, чернявый мужчина, лица которого я разглядеть не могу. Он лежит на животе, под ним большая лужа крови, а на тело лучше не смотреть, поскольку крупная картечь разворотила ему все внутренности, и теперь, он напоминает сломанную куклу, а не человека. Рядом с ним, куча стреляных гильз, пулеметные ленты и само оружие, единый пулемет американской армии М60.

— Как ты его? — обратился я к Луке.

— Просто, со второго верхнего яруса по внутреннему трапу спустился, а он меня не заметил. Один выстрел — один труп, все по снайперским законам.

— Молодец, выручил нас, а то этот боевик, реально мог, кого-то задеть.

— Живых членов команды нашли, — с палубы доносится голос одного из десантников.

— Отлично, — я оборачиваюсь и вижу нескольких сильно избитых мужичков, одетых в какую-то грязную рванину, и обутых в простенькие войлочные тапочки. В первый момент подумал, что это их наша десантура при захвате помяла, но нет, синяки в большинстве своем все старые и пожелтевшие, а вид заморенный настолько, как если бы эти люди голодали пару недель. Интересно, кто они такие, и я подзываю своего переводчика: — Тедди, сюда иди.

Бывший матрос флота Средиземноморского Альянса Аргайл, как всегда, был неподалеку. Он подбежал и козырнул:

— Здесь!

— Переводи, — кивок на мужичков.

— Понял.

Вместо ответа, один из мужиков, сделал маленький шажок вперед и на чистом русском языке сказал:

— Мы по-английски как-то не очень.

— Так, а чего молчали, что вы наши?

— Не знаю, — пожал плечами пленник. — Мы на этом судне механики и мотористы, а ваши бойцы залетели, и давай кричать: «Хандс ап, да хандс ап!», понятно же, что это руки вверх, мы лапы подняли, и пошли, куда ведут.

— Ясно. Кто такие и как здесь оказались?

— Мы мастера по починке морских двигателей из Николаева. За хорошие деньги работали у румынского правителя Думитреску, ремонтировали его корабли, и в прошлом году вместе со всем населением Нуфару в плен попали. С тех пор здесь, вроде как вольные, но над нами всегда надсмотрщики были, так что, на деле в полном рабстве.

— Вы все время на этом судне работали?

— Да, — подтвердил механик.

— Откуда шли и какой груз везли?

— Шли из Стамбула в Декелию. Груз: оборудование, сварочные аппараты, электроника, станки и еще куча разного механического добра. Сейчас в Стамбуле расчистка развалин идет, и все, что есть полезного, доставляют или в Фамагусту, или в Декелию, на строительство нового судоремонтного завода. Мы так уже третий рейс совершаем, так что знаем, что везем.

— Значит, говоришь, новый судоремонтный завод?

— Так я слышал, а как на деле, того я не знаю.

— А что, — я посмотрел на трупы оборонявших сухогруз вражеских бойцов, — охранники с вами постоянно находились?

— В каждый рейс. Судно принадлежит самому Лорду-Маршалу, а его имущество всегда должно охраняться, — механик вслед за мной посмотрел на убитых охранников и спросил: — А с нами что будет?

— Мне механики нужны. К нам в экипаж пойдете?

— Да, пойдем, — одновременно и не раздумывая, ответили они.

— Тогда, перебирайтесь на фрегат и устраивайтесь, а позже подробней пообщаемся.

Наши новые механики живо перескочили на «Ветрогон», а я дождался спустившегося сверху Крепыша, и мы вместе проверили трюма, которые, в самом деле, были забиты оборудованием. Дальше, оставалось только вздохнуть, и вернуться на фрегат. Пока суть, да дело, радиоминеры заложили на днище сухогруза четыре фугасных заряда, последними покинули «Симпсон» и, на самом малом ходу, подрабатывая винтами, «Ветрогон» отошел от его борта.

Конечно, жаль, что мы не можем взять это судно как трофей. Оно слишком тихоходное, да и надстройку мы расстреляли, а судя по тому, как усилился радиообмен между военными кораблями в районе Антальи, сигнал бедствия с него все же услышали, и это значит, что нам необходимо бежать из этого квадрата со всей возможной скоростью. Жаба давит пустить на дно несколько тысяч тонн станков, электроники и инструментов, однако и оставлять все это ценное добро средиземноморцам, тоже не дело.

Расстояние до обреченного на погибель судна один кабельтов, по рации я связываюсь с радиоминером, который стоит на палубе и командую:

— Подрыв!

Четыре одновременных взрыва пробивают дно «Симпсона», он медленно и, можно сказать, величаво, кренится на левый борт, и вскоре затонет. Занимательная картина, но наблюдать за гибелью сухогруза некогда. Скоков разворачивает фрегат на северо-запад, и мы быстро удаляемся от принимающего в себя забортную воду «Симпсона».

Еще один набег, и очередной серьезный удар по Альянсу. Теперь бы благополучно добраться на нашу сицилийскую базу, и совсем все распрекрасно будет. Позади погоня, а впереди южная ночь и открытое море. Полный ход!