«Ветрогон» мчался к нашей базе почти семнадцать часов, и все это время поддерживал связь с комендатурой. Однако вражеский эсминец так и не показался вблизи нашего ППД, и было непонятно, то ли он отвернул в сторону, то ли получил необходимую информацию и, не рискуя вступить с нами в бой, вернулся на территорию Средиземноморского Альянса. Полная неизвестность, которая била по нервам и заставляла нас быть более осторожными, чем обычно.

Фрегат вошел в бухту Поццалло, обшарил все доступное ему пространство радарами, и противника не обнаружил. Не заходя в порт, мы прошли к Портопало, здесь встретились с местным вождем Фредди Висконти, и от него узнали подробности появления эсминца. Действительно, вражеский корабль подходил к разрушенному порту, простоял пару часов и ушел на север, в сторону Ното Марины. Вроде бы все в порядке, можно расслабиться, но беспокойство одолевало меня все сильней, и я приказал двигаться по предполагаемому курсу противника.

Наш корабль проскочил Ното Марину и в районе городка Эвола на берегу был замечен густой столб дыма. Врага по-прежнему не было видно и, в сопровождении десанта, Лиды и верного Лихого, я высадился на берег. Некогда в этом месте проживал крупный клан рыбаков, а теперь, на месте их поселения были только чадящие развалины некогда аккуратных каменных домиков. Мы опоздали всего на несколько часов. Десант Альянса был в этом месте. Об этом свидетельствовали следы на берегу и большое количество гильз от автоматических винтовок М-16, разбросанные по всему рыбацкому поселку.

— Ищите выживших! — скомандовал я.

— Да и так все ясно, — моя боевая подруга посмотрела вокруг и перекинула свой АКМС за плечо. — Бойцы Альянса высадились с двух мотоботов на берег, охватили поселок с двух сторон и захватили его. Затем, — она кивнула на небольшой амбар, возле которого на земле валялся мертвый старик в добротной кожаной одежде, какую в этих краях немногие могли себе позволить, — попытали старейшину, получили от него какие-то сведения и добили деда. Насчет жителей работали по стандартной схеме, кто помоложе на корабль, хоть какая, а добыча. Остальных, кто им не подошел, само собой, в распыл.

— Это я тоже понимаю, но если есть выжившие, то они могут знать, что интересовало вражеских морпехов, а главное, что старик им рассказал. Поселение от Поццалло вдалеке, но новости о нас, сюда должны были дойти.

— Живых не осталось! — отозвался один из воинов.

— Только трупы! — поддержал его второй.

Люди не нашли других людей, но рядом был Лихой, и такого пса не обманешь. Он чуял, что рядом есть кто-то помимо нас, и раз это знал он, то и мне это было известно.

— Веди! — сказал я Лихому.

Сильно похожий на своего отца анатолийца, мощный волкодав в несколько длинных прыжков пересек небольшую поселковую площадь и застыл подле узкого темного пролома, который уходил под землю, и сейчас был присыпан мусором и кирпичами. Видимо, это был подвал под домом и кто-то в нем затаился. Сам пес раскидать нагромождения стройматериала не мог, но сразу подскочили десантники, растянули завал в стороны, и пара человек осторожно спустилась вниз. Проходит несколько минут, и сильные мужские руки подают наверх первого человека, маленькую девочку лет семи в порванном шерстяном платье. Следом за ней, появился второй уцелевший, огненно рыжий паренек лет двенадцати, одетый в обычную синтетическую майку и шорты, а поверх этого закутанный в старое суконное одеяло.

Девчонка сильно ослабла и ее сразу же забрала Лида. Каким бы она не была серьезным воином, а все же женщина, и оттого порой сердобольничает. Паренек держался нормально, видно, что тоже замерз, мы хоть и на юге, а температура воздуха всего пять градусов, губы посинели, поджилки подрагивают, но мальчишка на ногах стоит твердо и не сдается.

Ко мне подходит Антонио Праска и я спрашиваю паренька:

— Расскажи, что у вас произошло, и кто спалил поселок?

— Я не знаю, кто это был, но они похожи на вас, все с огнестрельным оружием и в броне, и с дедом моим, который у нас старостой был, через переводчика общались. Эти воины его про каких-то пиратов спрашивали, а дед промолчал. Они его стали бить, а он все равно молчал.

Мальчишка зашмыгал носом, и я поторопил его:

— И что дальше было?

— Солдаты убили деда, и стали других наших мужчин пытать. Один не выдержал и сказал, что на южном побережье острова, где-то возле Поццалло, есть чья-то база. Тогда они собрали всех наших и к берегу поволокли, а кто старый был, тех в общинном доме заперли и вместе с поселком подожгли. Мы с сестрой случайно уцелели, в подвале соленую рыбу в бочках сортировали и нас не заметили.

— Понятно, — все, что мне было необходимо узнать, я узнал и, развернувшись к бойцам, которые стояли вокруг, махнул рукой в сторону берега: — Возвращаемся на корабль!

Десант направился к нашим моторным шлюпкам, стоящим на том же месте, где недавно находились мотоботы морских пехотинцев Альянса, и уже на пляже нас догнал выживший паренек. Он подергал меня за рукав надетой поверх горки куртки-штормовки и спросил:

— А как же мы?

— Из подвала вас вытащили и теперь вы свободны. Одежду и еду найдете на развалинах, но мой вам совет, идите с сестрой к родственникам. Наверняка ведь в других деревнях близкие родичи есть?

— Нет у нас никого…

— Врешь.

— Вру, — согласно кивнул мальчишка. — Мне за родных отомстить надо, а те, кто деда убил, ваши враги и они ищут вас. Возьмите меня с собой, я стрелять умею.

— Как тебя зовут, мститель?

— Лука Бастико.

— А лет тебе сколько?

— Пятнадцать.

— Опять врешь, а я этого не люблю. Еще раз скажешь неправду, дам пинка под зад и слушать не стану. Повторяю вопрос, сколько тебе лет?

— Тринадцать.

— Далеко твои родственники живут?

— По берегу полдня идти в сторону Сиракуз.

— Тогда уговоримся так, гроза всего Средиземноморского Альянса. Доведешь сестру к родне и, если желание мстить не утихнет, направляйся в Рагузу, найди мой отряд и часовым объясни, что тебя капитан Мечников на службу берет. Запомнил?

— Да, сеньор капитан, — паренек закивал головой.

— В таком случае, до встречи, Лука Бастико.

Мальчишка и его сестра остались на берегу, а мы погрузились в лодки и вскоре оказались на борту «Ветрогона».

Короткий переход и фрегат снова входит в уже ставший почти родным порт Поццалло. На причале нас встречает Тимошин. Он докладывает о положении дел на базе и, отставив в сторону отдых, мы с ним сразу же направляемся инспектировать его хозяйство. В расположении все как обычно: строители роют очередной блиндаж, караулы и боевые дозоры несут свою службу, с кухни доносятся аппетитные запахи, а в женских бараках суета, подруги наших воинов готовятся встречать вернувшихся из похода моряков и десантников.

Пока осматривали базу, мелькнула мысль, что вот ведь как получается, пока опасность далеко, кажется, что ты к ней готов, а как только она оказывается где-то совсем рядом, оглядываешься, и понимаешь, что сделано очень мало. Есть две минометные и одна гаубичная батарея, по территории раскиданы полтора десятка крупнокалиберных пулеметов, с моря и берега прикопаны мощные фугасы, и сам наш лагерь укреплен очень даже неплохо. Однако против вражеской эскадры, которая будет направлена для уничтожения базы и отряда, наши укрепления слабы, а силы ничтожны.

Сколько у нас есть времени? Неизвестно. Возможно, это две недели, ведь эскадру так просто не соберешь, но уверенности в этом нет. Что делать и как поступить? Вариантов много и они самые разные, и куда ни глянь, всюду проблемы, которые необходимо решить. Ладно, воины, мы погрузились на корабли, ушли в море, и ищи-свищи нас по всему Средиземноморью. А куда деть женщин, четвертая часть из которых беременна, техников, нескольких инвалидов и подростков? Этот сегмент нашего отряда не является боевым, но бросить его нельзя, это наши люди. Как это часто бывает, целесообразность вступает в противоречие с морально-этическими нормами, и моя задача, как командира всего этого табора под названием «вольный отряд приватира Мечникова», найти самый оптимальный вариант действий.

Обход окончен, мы с Тимошиным направляемся в штаб, и здесь нас уже ожидают Скоков и Лида. Раздевшись и скинув на вешалку тяжелую штормовку, я прохожу в свое трофейное адмиральское кресло, присаживаюсь и всматриваюсь в лица моих товарищей.

Комендант базы обеспокоен, и я его понимаю. Человек обжился на одном месте, завел хозяйство, оженился на симпатичной мальтийской девушке, почувствовал себя человеком, заработал уважение, и нынешним статусом коменданта вполне доволен. Теперь же, его хрупкие планы на будущее рушатся прямо на глазах, и вскоре враг придет в его новый дом. Сейчас Тимошину требуются четкие указания и план на будущее. Он должен видеть перед собой ориентир, к которому может двигаться, и я ему такой ориентир дам, а иначе он будет бесцельно топтаться на одном месте и ждать, куда его кривая судьбы потянет.

Всматриваюсь в лицо Скокова. Командир «Ветрогона», напротив, совершенно спокоен. На этом берегу его ничто не держит, корабль рядом, топливо еще имеется, боеприпасы вскоре подвезут, и он готов к любому развитию событий. Ему не требуется принимать глобальных решений, и он отвечает только за любимый фрегат и его экипаж. Все остальное волнует майора постольку поскольку.

Перевожу взгляд влево и сталкиваюсь с прямым ответным взглядом синих глаз моей боевой подруги, фактически второй жены, Лиды Белой, которая сидит со мной бок о бок. Мы с ней очень близки и пережили много всяких поганых ситуаций. Однако, о ее прошлом и внутреннем мире этой красивой женщины, я знаю очень мало, наверное, столько же, сколько и любой другой человек, который служит под ее началом. Чего она хочет? Чего ждет? О чем думает? Пока эти вопросы ответа для меня не имеют. По виду она совершенно спокойна и, кажется, что, как и Скокова, ее мало что волнует. Однако есть в ее глазах некая едва уловимая тревога, и остаться полностью равнодушной к тому, что вскоре на нас навалятся каратели Альянса, у нее не получается.

— Итак, товарищи офицеры, — начал я наше маленькое совещание. — Как говорится, враг у порога, и отсидеться в глуши у нас не получилось. Мы не знаем, когда Игнасио Каннингем пошлет против нас своих адмиралов, и у нас нет времени ждать Игнача, Кума и Крепыша, а потому, давайте думать о нашем будущем уже сейчас. Начнем со старшего по званию, — кивок в сторону Скокова. — Что будем делать, Максим Сергеич?

— Хм, — чуть усмехнувшись, хмыкнул майор, — нашел, когда о старшинстве званий вспомнить. Все равно ведь, все по-своему сделаешь.

— Это само собой, командир здесь один, но и твое слово дорого стоит.

Майор положил свои ладони на стол, сжал их в кулаки, подумал и сказал:

— Я вижу два варианта развития событий. Мы можем погрузить всех своих людей на корабли, забрать, все, что нам необходимо, уйти в сторону Испании, и уже в тех краях создать новую базу для нашей войны против Альянса. Конечно, от вражеской территории это далековато, но больше спрятаться негде. Сардиния, Корсика, юго-западное побережье Италии и юго-восточные берега Франции отпадают, там радиация, не очень сильная, но все же. Еще есть Мальта и берега Африки, но там нас найдут очень быстро, и мы получим точно такую же ситуацию, какая у нас сейчас. Поэтому предлагаю поход на Испанию. Это вариант раз, а вариант два, гораздо проще и он менее затруднителен. Эскадра бросает весь балласт, который виснет на ней тяжелым грузом, оставляет на берегу всех некомбатантов и продолжает разбой на морских трассах противника. Как операционную базу можно временно использовать Алжир. Сколько-то времени пробегаем, нанесем врагу урон, а там, глядишь, война закончится, и мы будем предоставлены сами себе.

— Чепуха! — вскинулся с места Тимошин. — Ты, Максим Сергеич, хоть и товарищ мне, но я скажу, что поступить, как ты предлагаешь, недостойно для мужчины. Как можно бросить женщин и подростков? Это предательство и я категорически против этого.

— Успокойся, — Скоков поморщился, — это всего лишь мое личное мнение. Да, я считаю, что некомбатанты это наша обуза, и именно из-за них мы теряем мобильность. У меня спросили, и я ответил. Теперь ты излагай, что надумал, а мы тебя послушаем. Может быть, в твоей голове родился гениальный план, как всем хорошо сделать? Давай, расскажи.

Тимошин замолчал, немного успокоился и посмотрел на меня.

— Раз уж встали, то говорите, Антон Антонович, — поддержал я Скокова.

— Я не знаю, что предложить, — растерялся комендант базы, — но то, что бросать людей нельзя, это я понимаю очень четко.

— Тогда сядьте и давайте обойдемся без нервов, — Тимошин опустился в кресло, и я обратился к Лиде: — Твои предложения?

— Надо драться, — уверенно заявила женщина. — Мы знали, что нас могут обнаружить и готовились к этому, так что встретим карателей Альянса всем, что у нас имеется. Корабли необходимо спрятать в одной из глухих бухт неподалеку, воины закрепятся на базе, а гражданских на время эвакуируем в Рагузу. Думаю, что покидать базу без боя нельзя, и мы сможем устроить вражескому десанту такую кровавую баню, какую они запомнят на всю оставшуюся жизнь.

— Сурово.

— Как думаю, так все и говорю.

— Ты права и не права одновременно. Без сомнений, вражеский десант мы можем встретить, и если случится серьезный бой, то нанесем противнику серьезные потери. Однако ты забываешь о том, что мы не регулярная часть и нам нет нужды стоять насмерть. Большую часть всей своей сознательной жизни, милая моя, ты была наемником, но как-то незаметно для себя, стала рассуждать как самый настоящий лейтенант регулярных войск Конфедерации.

— Но ведь мы готовились к тому, чтобы встретить вражеские корабли!?

— Одиночные поисковые корабли класса корвет-фрегат, а не полноценную карательную эскадру с парой артиллерийских крейсеров в авангарде. Давай раскидаем ситуацию на составляющие. Корабли уходят, мы их прячем, и лишаемся своих глаз. Нет радара, нет координат вражеских кораблей. Наши гаубицы не смогут стрелять, если суда противника находятся вне пределов прямой видимости, то есть артиллерийской дуэли не получится. Несколько вражеских кораблей остановятся в семи-восьми милях от берега и начнут причесывать весь берег по квадратам, выпустят с полтысячи снарядов калибром свыше сотни миллиметров, и вся наша героическая оборона на этом закончится. И это без вертолетов, которые повиснут над головой, и без десантов в соседние бухты. Я прав?

— Все правильно сказал, — одобрил Скоков.

— Да, — нехотя согласилась Лида.

— Наверное, — пробубнил Тимошин.

Еще раз, оглядев командиров, я решил, что все осознали, в какой попе мы можем оказаться, и решил перейти к тому, что сам надумал:

— Слушайте сюда и не говорите, что не слышали. Мой план таков. Завтра я отправлюсь к Адриано Патти и переговорю с ним насчет того, чтобы в глубине его территории на какое-то время поселились наши некомбатанты: подростки, рабочие и женщины. С ними останется Антон Антонович и два взвода бойцов. Думаю, что за некоторые материальные блага вождь пойдет на то, чтобы приютить несколько сотен человек. Теперь, что касается воинов и моряков. Через два дня сухогруз и танкер отправятся в Алжир и станут под погрузку топливом, оборудованием и боеприпасами. БДК вернутся в Поццалло через три-четыре дня. На них загрузим все самое ценное имущество с базы и вместе с теми, кто может сражаться, десантные транспорты двинутся в район Балеарских островов, где станут на якорь и будут ожидать встречи с остальными нашими кораблями. Точные координаты места их стоянки определит Максим Сергеич.

Сделав секундную паузу, я убедился, что меня слушают со всем возможным вниманием, и продолжил:

— Далее, «Ветрогон» ждет возвращения яхты с диверсионной группой Серого и появления вражеской эскадры. При обнаружении чужих кораблей, засветившись на их радарах, яхта и фрегат начинают отрыв, при этом от базы они расходятся разными курсами. Вражеский адмирал, который будет командовать карателями, должен частью сил кинуться за нами в погоню и, помимо этого, высадить в Поццалло морскую пехоту. На базе не окажется никого и, побродив по местности, вражеская пехота вернется на свои транспортные суда. Пока все это происходит, фрегат и яхта отрываются от преследователей и идут в Алжир. «Ветрогон» забирает танкер и сухогруз и, в составе конвоя, движется к Балеарским островам. Там мы встречаемся с нашими БДК и идем к Испании. Затем, производим поиск хорошей бухты под базу и, обосновавшись на новом месте, перевозим туда наших гражданских и оставшееся на Сицилии имущество.

— Слишком все сложно, — первым отозвался майор, — хотя и осуществимо. Есть несколько серьезных моментов, которые необходимо еще проработать: зимние шторма, профпригодность наших штурманов, честность Патти и насколько ты доверяешь алжирскому султану, которому лично я, ни черта не верю.

— Да или нет, Максим Сергеич? — уточнил я у Скокова.

— В целом, с планом согласен. Общее направление и смысл того, что ты задумал, мне понятны. Значит, голосую «за».

Вторым был Тимошин, который услышал, что ему не потребуется бросать некомбатантов, расправил плечи и вновь увидел перед собой конкретную задачу:

— Как долго нам придется находиться вдали от основных сил отряда?

— От трех месяцев до полугода.

— Большой срок, — протянул он.

— А иначе никак.

Тимошин замолчал, а Лида только кивнула подбородком, мол, поддерживает мой план. Прочие мелкие детали нашей предстоящей эвакуации мы обсуждали еще целый вечер. Составляли списки воинов, которые должны были войти в разные отряды, подсчитывали оружие, запасы продовольствия, топлива, технику, и то, что нам необходимо забрать с собой. Знал бы я в тот момент, как судьба повернется, многое бы в тот день переиначил, но это другой разговор, а тогда, пусть не всем довольные, но определившиеся в своих дальнейших планах, ровно в 21.00 командиры покинули штаб и разошлись по своим делам.

В лагере был маленький праздник. Бойцы вернулись из похода на базу, потерь не было, и они веселились от всей своей широкой вольной души. Было дело, хотел к ним присоединиться, посидеть у костерка, песни послушать, под печеное на углях мясо винца выпить, но в комнату вбежал очень сильно взволнованный дежурный связист.

— Что такое? — спросил я у него.

— Вот! — он положил передо мной большой лист бумаги весь исписанный словами на английском языке и переводом на русский с оборотной стороны. — На длинных волнах перехватили открытое послание Первого Лорда-Маршала ко всем вооруженным силам Средиземноморского Альянса.

— Открытое? — данному факту я искренне удивился, поскольку никогда ранее, радиостанции Альянса не работали в открытом режиме, а такого, чтобы сам правитель всего государства выступил с неким обращением, и представить было нельзя.

— Так точно, командир. Мы сами удивились и первую передачу просто прозевали, а чтобы вторую перевести, вашего переводчика Аргайла вызвали. После второго повтора передача пошла по третьему кругу. Видимо, радиостанция дает в эфир запись, и мы перевели каждое слово.

— Какая станция вещает, Фамагуста?

— Да.

— Можешь идти, — посмотрев в окно, где веселился народ, вздохнул и добавил: — Шифровку из Краснодара сюда принесешь. Буду на месте.

— Понял!

Связист вышел, а я сосредоточился на обращении Первого Лорда-Маршала Игнасио Каннингема. Правитель Альянса много чего наговорил, весь лист был исписан мелким убористым почерком переводчика, но если кратко и, по сути, то получалось примерно вот что:

«Всем генералам и адмиралам, капитанам кораблей и командирам боевых частей. Сего дня, 9-го декабря 2064-го на острове Кипр произошел ужасный по своей наглости и цинизму террористический акт. Обнаглевшие пираты всем известного наемника, убийцы, насильника, мародера и предателя Александра Мечникова проникли вглубь острова и взорвали оплот нашей научной мысли, астрономическую обсерваторию на горе Олимп. Погибло множество мирных граждан и группа наших ведущих ученых, которые работали над исследованием звездного неба. Уничтожено уникальное оборудование, нанесен колоссальный урон всей нашей науке, но я заверяю всех и каждого, что проклятый террорист и его бандитская шайка не уйдут от расплаты, и справедливое возмездие настигнет их, где бы они не находились. С этого момента Александр Мечников объявляется врагом нашего государства номер один и за его голову назначается награда в сто тысяч золотых фунтов из казны Военного Совета, а лично от меня повышение в чине, титул лорда и остров Лесбос в потомственное владение».

По смыслу обращение Игнасио Каннингема было именно таким, а все остальное шелуха и пустые слова, про то, что враг не пройдет, пиратов ждет ужасная смерть, никакой пощады террористам и так далее. Положив бумагу на стол, я закурил, и задумался о том, что сейчас прочитал.

Что мы имеем по факту? Во-первых, группа Серого все же выполнила свою задачу, и она отработала именно радиолокационную станцию, а не обсерваторию. Как на ситуацию ни посмотри, а за обсерваторию Первый Лорд-Маршал не затеял бы такого крика на весь радиоэфир. Во вторых, группа потерь не понесла, а иначе бы рассказ про тысячи убитых диверсантов, в любом случае имел бы место быть. В третьих, бойцы Серого идут к побережью. Сегодня ночью, как и было запланировано, яхта выдвигается к ним на встречу, и теперь им остается самое сложное, вернуться на базу. В четвертых, мы окончательно допекли Каннингема, и у нас нет двух недель до подхода карательной эскадры и все, на что можно рассчитывать это семь-восемь дней.

Оля-ля-ля, как жизнь нас крутит. Строишь планы, и они оказываются несбыточным прожектерством, мечтаешь о спокойствии, а получаешь бурю, делаешь расчет на относительно мирную зиму, а вынужден бежать. Впрочем, я не расстроен, то ли привык к неожиданным поворотам в судьбе, то ли добрые вести с Кипра разогнали всю ту муть, которая с самого утра на душу ложилась.

В дверь постучали. Я посмотрел на часы, десять минут одиннадцатого, время шифровки с родины.

— Да, войди, — разрешил я.

Появился связист, положил передо мной расшифровку сообщения и удалился. Послание с родины было коротким: передачу из Фамагусты перехватили, поздравляем с успехом, так держать, служите честно, наша моральная поддержка с вами, жмем руки, всех наградим и все одобряем.

Да-а-а! Высоким начальникам что, они сидят в Краснодаре, и стратегические вопросы решают, а ты тут крутись, как знаешь. Хотя, надо признать, командование нас не забывает, и одно это уже немалый задел на будущее, ведь, сколько бы мы по морям не скитались, а рано или поздно, но вернемся домой.