После зачистки Батайска, сутки отдыхали, а затем, комбриг расщедрился, выделил нашей роте пять самых лучших бронированных «Уралов» и, в сопровождении десяти БТРов и мотострелков на броне, мы направились в Ростов.

Свершилось, элитные войска Кубанской Конфедерации, официально деблокировали город, бывший некогда столицей Донского Царства. На деле же, дорог нет, продовольствие доставить тяжело, с севера непонятные группы то ли бандитов, то ли особо продвинутых «беспределов» поджимают, и все, что нас с ним связывало, Ворошиловский мост, настолько старый и древний, что ездить по нему, было попросту опасно. Еременко даже хотел запретить проезд груженых «Уралов» по нему, но комбриг его «уговорил», престиж, однако, требовал показухи.

Впрочем, мост прошли без происшествий, хотя опасения были. Нам-то что, сидим за броней, не видим того, что вся конструкция под напором ветра раскачивается, и только слышим, как металл потрескивает, а вот водилам и мотострелкам, я не завидовал. Уже потом, когда выгружались, наш водитель, а им оказался Шварц, вот же встреча, был бледен как мел, и говорил, что лучше он пять раз по самым опасным горным перевалам проедет, чем еще один раз через этот ветхий мост.

В городе нас ждали, и уже на въезде, перекрытом сварными металлическими воротами и бетонными бронеколпаками с пулеметами, была организована торжественная встреча. Наша бронеколонна вкатилась в город, ворота за нами закрылись и уже на Ворошиловском проспекте, нас встречал караул солдат Демократического Фронта, три десятка истощенных мужиков в рваном камуфляже и с разнобойным оружием в руках. Перед ополченцами стоял местный глава городской администрации, некто Михайлов, бывший полковник царской армии. Вот и вся торжественная встреча от всего благодарного населения, которого в городе оставалось еще около сорока пяти тысяч, хотя в лучшие годы Донского Царства, здесь проживало больше ста.

«Да, это по любому не Краснодар, где трамвайчики ходят, электричество есть, а люди без оружия могут по улицам ходить», — подумал я в тот момент, и оказался полностью прав. Здесь все было не просто плохо, а очень плохо. Те солдаты, которые нас встречали, были четвертой частью всего войска Демократического Фронта, и все, что они контролировали, это здание горадминистрации на площади Революции и несколько прилегающих улиц, на которых проживало порядка трех тысяч человек, в основном, никому ненужные старики, женщины и дети. Остальной город был сам по себе, и только несколько районов славного Ростова-папы, брошенного своим правительством, еще как-то держались и не скатывались в средневековье.

Торжественная встреча прошла быстро и скомкано, ни тебе фанфар, ни зрителей, ни дамочек с цветами, короткий разговор между начальниками и на этом все. Наша бронеколонна проскочила немного вверх по проспекту, и справа нам открылось некогда величественное здание местного Белого Дома, который взирал на город множеством разбитых или заложенных кирпичом окон. На площади Революции, в самом центре ее, возвышался каменный памятник героям прошлого века, два воина с оружием в руках и всадник на коне. Мощно, монументально, и видно, что памятник не так давно ремонтировали, что редкость в наше время.

Еременко, Михайлов и два представителя Верховного Главнокомандующего, читай президента, приехавшие с нами, направились в здание горадминистрации, видимо на переговоры, а мы заняли оборону, и настороженно оглядывали окрестные дома. Ко мне подошел один из местных ополченцев, средних лет мужчина, с суровым озабоченным лицом работяги и жилистыми мозолистыми руками.

— Закурить не найдется? — спросил он.

— Глаз, — окликнул я нашего пулеметчика, копошившегося за броней «Урала».

— Да? — его курчавая голова показалась над бортом.

— Там моя РД лежит, в кармане боковом пачка сигарет, дай сюда.

Боец перекинул мне пачку наших дешевых краснодарских сигарет «Конфедерат», и я отдал ее местному солдату.

— Дарю.

— А сам?

— Не курю, дядя, рано мне еще, а сигареты по случаю достались, вот и таскал с собой на всякий случай.

— Благодарю, — он распечатал пачку, вынул сигаретку без фильтра и, прикурив от самодельной бензиновой зажигалки, с наслаждением затянулся. В глазах его появился блеск, и он выдохнул: — Табак, настоящий, не химия какая. Полгода ничего подобного не пробовал. Где выращиваете?

— Без понятия, слышал, что есть плантации, но где, никогда не интересовался.

— Боже, неужели все наладится?

— Думаю, что да, а иначе зачем все эти затраты на проведение войсковой операции.

— К-хе, хорошо бы, а то у нас здесь последний парад наступает. Зиму кое-как прожили, хоть и голодно было, а вот еще бы месяц-другой, и хана.

— Слушай, давай познакомимся что ли, — я протянул ему руку, — Меня Саня зовут.

Крепкое ответное рукопожатие и ответ:

— Владимир Иванович Коломойцев, хотя, можно и по имени, Владимир.

— Хорошо. Владимир Иванович, а чего голодаете, ведь река рядом с городом, неужели рыба перевелась?

— А-а, — махнул он рукой, — какая там рыба, в верховьях, может быть что-то и есть, а здесь, все настолько химией отравлено, что еще лет десять ничего из нее кроме какой чудо зверушки, и не вытянешь. В Эпоху Хаоса еще все потравили, бочки с непонятной химией на дне лежат и постоянно протекают.

— А что фермеры окрестные?

— Нет никого, разбежались.

— Ну, а вы то чего не уехали?

— Куда? Нас нигде не ждут, а здесь наш дом, хоть какой, а родной. Когда царь Иван на Шахты отступил, покрутились, и вот, — он кивнул на здание горадминистрации, — коменданта Ростовского, главой города выбрали и объявили о создании Демократического Фронта.

— И почему Демократического?

— Черт его знает, Михайлову понравилось, солидно звучит, как в старые времена, а нам все равно. Ваших на помощь позвали, и с тех пор сидим здесь, Восемь Яиц от мародеров обороняем, хотя у нас то и взять особо нечего.

— Не понял, что за восемь яиц, план-схему города смотрел, и там ничего подобного не было?

— На памятник посмотри, — ухмыльнулся ополченец.

Ну, взглянул я на памятник, все в порядке, камень, статуи, внизу табличка какая-то.

— Вроде бы нормально все, в чем подвох?

— Ладно, — объяснил ростовчанин, — это местный прикол, три бойца и жеребец, у каждого по два яйца, всего восемь.

— Да, смешно, — улыбнулся я.

Мы еще некоторое время поговорили ни о чем, и из здания горадминистрации вышел Еременко:

— По машинам! — скомандовал он.

Бойцы загрузились, и наша рота помчала по городу, присоединять к нашей Конфедерации нейтральные районы, охрану наших представителей и местного правительства, оставили мотострелкам. В течении дня, наши машины побывали во всех независимых частях города Ростова, и везде, все происходило одинаково. Первой к воротам, ведущим в какой-либо район, огородившийся от мира взорванными домами и бетонными заборами, подъезжала машина с огромным новеньким флагом Конфедерации на кабине, следом остальные наши «Уралы». Появлялся местный хозяин, неважно как он назывался, старейшина, вождь, председатель или смотрящий, а уже с ним Еременко вел переговоры, которые всегда проходили удачно. Хм, а попробуй, не согласись с нашим комбатом, когда позади него сотня бойцов, к бою готовых, да радисты сидят на волне, и могут вызвать подмогу. Таких дураков среди уцелевших горожан не находилось.

В общем, за несколько часов мы посетили Западный, Каменку, Северный, Темерник, Нахичевань, Чкалова, Сельмаш и Первомайский, более нигде по всему городу, крупных скоплений людей не было. Везде нас приветствовали как освободителей и друзей, а узнав, что город отходит к Конфедерации, и на подходе автоколонны с продовольствием, подписывали писульку о вхождении в Демократический Фронт. Уже ночью эта официальная бумага была доставлена в городскую администрацию, представители президента радировали в Краснодар об успехе, и в 23.00 город Ростов стал неотъемлемой частью Кубанской Конфедерации.

Через неделю появилась первая автоколонна с продуктами, полсотни машин самых разных видов, везущие консервы, крупы, жиры, масло, картошку, соль, сахар и табак. За это время, лидеры городских районов успели собраться в Белом Доме, подтвердить полномочия полковника Михайлова и провести некоторый ремонт Ворошиловского моста. Они понимали, что время безвластия прошло, и они должны были доказать, что достойны принятия их города в Конфедерацию.

Блин, когда я с набережной, где расквартировалась наша рота, наблюдал за героической работой людей, собравшихся со всего города и латающих это древний мост через Дон, сердце порой замирало. Думал, ну вот, сейчас, тот тип на подвеске со сварочным аппаратом, точно вниз полетит под напором ветра, но нет, за все время работ, ни одного пострадавшего не было, и легкий ремонт прошел без происшествий. Прошло всего семь дней, а первый результат совместных трудов уже имелся. Ростовчане показали, что они не попрошайки, а просят только защиты и некоторой, совсем не безвозмездной, помощи.

После прихода гуманитарной автоколонны и подкреплений, наш отдых окончился, рота вновь погрузилась в автомашины, и направились на северо-восток. Задача была проста, войти в соприкосновение с войсками царя Ивана и посмотреть на реакцию его солдат при нашем появлении. Командование интересовали именно рядовые солдаты и офицеры, поскольку мнение самого царя, бежавшего в Шахты и бросившего свою столицу, было известно очень хорошо, он рвал, метал, и грозился страшными карами. Однако к активным действиям не переходил, видимо, армию он так до сих пор и не восстановил.

Еще пару лет назад Донское царство считалось достаточно крепким и богатым государством, могло себе позволить ремонт дорог, по крайней мере, во внутренних районах, и наши «Уралы», шли вперед очень ходко. За один только световой день, мы проехались по трассе М4 от Ростова до поселка Красный Колос. По дороге не встретили никого, абсолютно, ни людей, ни «беспределов», да чего говорить, даже животных не было, хотя изначально высматривали только их, хотелось свежего мяска на вечер приготовить. Не судьба.

Следующим утром снова двинулись в путь, оставили развалины давным-давно обезлюдевшего Новочеркасска по правую руку, переправились через реку Тузлов и, уже ближе к вечеру, сделав только пару остановок, достигли населенных окраин города Шахты, новой столицы Донского Царства. Вот здесь уже было видно, что имеется какая-то власть, так как на дороге стоял блокпост, над которым полоскался на ветру флаг с клейнодами, мечами и орлами, а в поселке Майский, который располагался дальше, из печных труб шел дымок.

Не успели мы приблизиться к блокпосту, как по нам открыли огонь из пулемета. Благо, расстояние приличное, метров четыреста, и у того дурика, который в нас шмалял из ПКМа, нервы сдали. Только несколько пуль прошлись по броне передового «Урала», вреда от них никакого, а нам предупреждение. Рассыпавшись по придорожным кустарникам и канавам, стали ждать, что же будет дальше. Кто их этих донцов знает, может быть, уже войну нам объявили, а мы ни сном, ни духом, про сие знаменательное событие. Длинными очередями, высадив сотку, пулемет замолчал, прошло минут десять, и от блокпоста замахали белой тряпкой. Моя группа ехала в головном «Урале», пришлось вылезать из укрытия, грузиться и выдвигаться дальше по дороге. Метрах в пятидесяти от перегородивших трассу бетонных блоков, остановились, и нам навстречу вышел средних лет офицер, в камке и небольшой черной папахе, какие носят особо отмороженные типы из царских пластунских рот.

С папироской в зубах, попыхивая дымком, донской офицер неспешно приблизился, и метрах в пяти от машины, прокричал:

— Эй, кубаноиды, все путем. У нас новобранцев много, совсем дикие, ни флагов ни различают, ни гербов. Пулеметчик вас увидел, и штаны от страха обтрухал, давай палить в белый свет как в копейку. Проезжайте, гостями будете.

Через пару минут мы проехали на территорию блокпоста. Капитан Нефедов, командир пластунского взвода, который был здесь командиром, вышел на связь со своим начальством, и объяснил, что вскоре прибудет делегация из города. Нам оставалось только ждать.

Наши парни пошли ноги размять, а я, осмотрев с борта «Урала» невеликий блокпост донских пластунов, два блиндажа, четыре бетонных блока на дороге и стрелковые ячейки на обочине, опустился на узкую лавку привинченную к борту и, глядя на голубое весеннее небо, думал о своем. Минут пять я пролежал без движения, хотел, было, встать, но рядом раздались голоса Еременко и Нефедова. Светиться перед командирами было как-то неудобно, могли подумать, что я их подслушивал, и я стал невольным свидетелем их разговора.

— Нефедыч, — раздался голос нашего комбата, — а говорили, что ты под Зерноградом погиб?

— За малым, там не остался. Царь Иван решил лично битвой командовать, и наших пластунов, как обыкновенную пехоту на орду кинул. «Беспределы» на нас сразу же толпой навалились и смяли, а в чистом поле, нам ни автоматы, ни пулеметы с минометами не помогли. Как уцелел, до сих пор не понимаю. Так что если будете в тех краях, то будьте осторожны, тамошняя орда все наше оружие после битвы собрала.

— Спасибо за предупреждение, запомню. Как у вас настроение в армии, что про нас говорят?

— Сам интересуешься, или сверху поручили узнать?

— Сверху приказ, самому-то, мне все одно, что у вас и как с настроением.

— Эх, — Нефедов тоскливо вздохнул, — а помнишь, Ерема, как мы Приморо-Ахтарск брали? Союзниками ведь тогда были.

— Это я помню, Нефедыч, такое не забывается. Да и сейчас, войны меж нами нет, и вряд ли она случится.

— А мы ведь вас ждали под Зерноградом.

— Приказа не было, сам все понимаешь, и в этом не наш Симаков виноват, а ваш Верховный Главком, который себя новым Александром Македонским вообразил.

— Понимаю, Ерема.

— Так как у вас настрой в армии? — поторопил капитана с ответом наш комбат.

— Да, нет у нас армии, — Нефедов как-то невесело усмехнулся, — ты ведь моих пластунов видел, и такие у нас везде. Понабирали молодняка из диких селищ, а оружия мало и обучать их некому. По численности, тысячи полторы солдат у нас есть, а на деле, если сотни две наберется, тех, кто хотя бы сопротивление «беспределам» оказать сможет, то и все.

— Вот оно значит, как, — майор был удивлен. — Плохи ваши дела, капитан.

— А то, можно подумать, до твоего приезда мы этого не знали. Под царем Иваном остались Шахты, Каменск-Шахтинский, Донецк, Новошахтинск и Белая Калитва. Правда, Волгодонск еще держится, но что там и как, никто не знает, гарнизон третий день молчит, то ли им конец пришел, то ли все рации накрылись.

На некоторое время наступила тишина, видимо, офицеры думали, и вот, Еременко спросил донца:

— Нефедыч, а может, ну его этого вашего царя. Переходи ко мне, будешь командиром роты. У нас все же получше, чем у вас, что материально, что по подчинению властям. Давай.

— Спасибо за предложение, конечно, майор, но я присягу царю Ивану давал.

— Как знаешь, капитан. Кстати, насчет царя. Давно хотел спросить, как так случилось, что кругом строй республиканский, а у вас неофеодализм чистой воды?

— После Эпохи Хаоса, все в растерянности были и хотели только одного, чтоб мир наступил. Дедушка нашего нынешнего царя, криминальный авторитет из Ростова, тогда первым сориентировался, объявил себя прямым потомком Рюриковичей, хотя, наверняка, очень слабо представлял себе, кто это такие. Банда у него была сильная, Ростов он под себя подмял, а для всех остальных, в первую очередь для сельских жителей, у него имелась неплохая экономическая программа. В общем, даже если бы он себя новым мессией провозгласил, никто бы против не был. Главное, что пахан речи красивые и правильные толкал, силу за спиной имел и дал людям надежду. Так мы получили над собой Ивана Пятого, а за ним Шестого и Седьмого.

— Интересно, а чего это сразу пятый номер у царя, а не первый?

— Так ведь Рюрикович, вроде как, — усмехнулся Нефедов, — а значит, продолжает династию. Помнишь такого русского царя по имени Иван Грозный?

— Что-то такое было, смутное и далекое.

— Вот он и был Иваном Четвертым.

— Это получается, что пахан криминальный, виды на всю Россию имел? Вроде как наследник всей державы? — удивился наш майор.

— А то, чего на мелочи размениваться? Если строить империю, так реальную, а не в пределах одной области. У прежних царей планов было громадье, — на некоторое время Нефедов замолчал, и сказал: — Все, расходимся, вон видишь, от города пыль столбом стоит?

— Ага, наблюдаю такое дело.

— По любому, это царские шавки мчатся вас выпроваживать. Бывай, Ерема, и будь здрав. На людях, ты меня не знаешь, и я тебя впервые вижу.

— И тебе всего хорошего, Нефедыч.

Раздался звук, как если бы две ладони схлестнулись в крепком рукопожатии, и офицеры отошли от машины, где я затихарился. Да, разговор у них презабавный состоялся, надо запомнить и намотать на подкорку мозга, может так случиться, что и пригодится.

Минут через пять я показался над бортом «Урала» и смог увидеть приезд царских чиновников, въехавших на блокпост. Два свежевыкрашенных в нелепый желтый цвет «уазика» остановились рядом с нашим комбатом, который стоял на середине дороги с видом хозяина. Выскочившие из машин люди, все как на подбор, невысокие и юркие, начали что-то ему доказывать. Что там происходило, я не слышал, далековато было, но, судя по выражению лиц, чиновники негодовали, а Еременко только вежливо улыбался им в ответ. Наверное, прав был капитан Нефедов, нам здесь не рады и чиновники приехали специально для того, чтобы выпроводить нашу роту. Наблюдая за бесплатным немым представлением, настоящей пантомимой, поймал себя на том, что улыбаюсь, а все происходящее, выглядит очень смешно. Здоровяк майор, в окружении карликов, прям Гулливер в стране каких-то лилипутов. Забавно.

Однако бесплатный цирк быстро закончился, Еременко вернулся к нашим машинам, бойцы загрузились и, со спокойным сердцем, мы направились обратно в Ростов. По дороге ничего экстраординарного или тревожного не случилось, мы никуда не торопились, и спустя еще двое суток, вернулись в славный город на берегах Дона.