Темнокожий мальчик в поисках счастья

Сахиб Джамал

Писатель Сахиб Джамал известен советским читателям как автор романов о зарубежном Востоке: «Черные розы», «Три гвоздики», «Президент», «Он вернулся», «Когда осыпались тюльпаны», «Финики даром не даются». Почти все они посвящены героической борьбе арабских народов за освобождение от колониального гнета.

Повести, входящие в этот сборник, во многом автобиографичны. В них автор рассказывает о трудном детстве своего героя, о скитаниях по Индии, Ливану, Сирии, Ирану и Турции. Попав в Москву, он навсегда остается в Советском Союзе.

Повести привлекают внимание динамичностью сюжетов и пластичностью образов.

 

Писатель Сахиб Джамал известен советским читателям как автор романов о зарубежном Востоке: «Черные розы», «Три гвоздики», «Президент», «Он вернулся», «Когда осыпались тюльпаны», «Финики даром не даются». Почти все они посвящены героической борьбе арабских народов за освобождение от колониального гнета.

Повести, входящие в этот сборник, во многом автобиографичны. В них автор рассказывает о трудном детстве своего героя, о скитаниях по Индии, Ливану, Сирии, Ирану и Турции. Попав в Москву, он навсегда остается в Советском Союзе.

Повести привлекают внимание динамичностью сюжетов и пластичностью образов.

Ссылки

FB2Library.Elements.ImageItem

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] По улицам Багдада бродил мальчик лет тринадцати. Одет он был и бязевую рубашку, давно потерявшую свой цвет, и такие же бязевые длинные штаны. Мальчика звали Мухтаром, но товарищи дали ему прозвище «мальчик с косичкой». И действительно, на макушке Мухтара торчала косичка длиной с кошачий хвост. Приходилось повязывать голову платком, чтобы косички не было видно и чтобы мальчишки не дергали за нее во время драк.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар не знал отцовской заботы. Ему было три года, когда умер его отец Хусейн, надорвавшись на финиковых плантациях купца Джавадбека.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Остались они вдвоем с матерью, больной обездоленной женщиной. Мухтар очень любил свою мать, и каждый ее стон, каждая слеза отзывались острой болью в его маленьком сердце. Фатима знала это и старалась казаться при сыне здоровой и бодрой, но это ей давалось нелегко.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] И все-таки Мухтар любил больше улицу, чем свой сардаб — глиняную мазанку с узким оконцем, где было всегда душно, темно и скучно.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Смуглолицый, бойкий, шумливый паренек, он иной раз целыми днями бродил по улицам, распевая песенки, слова которых тут же сочинял сам. Он радовался, когда его за песни называли дервишем, и вскипал от негодования, если слышал, что кто-нибудь посылал ему вслед презрительное слово «бродяга». Ни голод, ни холод не были властны над ним, не могли погасить его жизнерадостности и веселья. Только одна мысль тревожила Мухтара — мысль о болезни матери.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] В самый разгар ребячьих игр на веселых берегах Тигра он становился вдруг мрачным и хмурым, быстро пробегал по длинному понтонному мосту, переброшенному через реку, и, не останавливаясь у суетливых базаров, мчался домой. Запыхавшись, он влетал в сардаб, с радостным возгласом «умма!» бросался к матери, обнимал ее и целовал худые руки, щеки, а потом молчаливо и виновато смотрел на мать, точно просил прощения за то, что надолго оставил ее одну.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] В сардабе было пусто. Здесь, как и в тысячах домов арабских тружеников, царила нищета. Земляной пол был покрыт циновками, а в углу серела старая кошма с убогой постелью матери. В нише на полке стояли глиняные чашки, фарфоровый чайник с отбитым носиком и лежало несколько деревянных ложек. Лампы не было — керосин стоил дорого, — ее заменяла самодельная жестяная коптилка. Даже в ясные дни солнечные лучи не проникали в сардаб, мрак будто останавливал их на пороге. Ничто не радовало, ничто не согревало здесь Мухтара, кроме теплого дыхания матери. И не удивительно, что мальчика тянуло из сардаба на солнечную улицу, к зеленым берегам Тигра.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Сейчас Мухтар мог сколько угодно наслаждаться солнцем и теплой речной водой. И вовсе не потому, что он был бездельником. Нет, мальчик уже давно работал в ткацкой мастерской, работал усердно, старательно и был там на хорошем счету. Но грозные раскаты первой мировой войны, докатившись до Багдада, нарушили мирную жизнь города. Закрывались большие и мелкие кустарные мастерские. Повис тяжелый замок и на воротах ткацкой мастерской, где трудился «мальчик с косичкой» вместе с такими же, как и он, подростками.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Когда хозяин увольнял ребятишек, он успокаивал их, что скоро, дней через десять — двадцать, опять откроет мастерскую и они снова будут иметь работу и хлеб. Но прошел месяц, за ним — второй, а работы все не было. И голодные дети рылись в мусорных ящиках харчевен, караван-сараев или забирались на чужие огороды. Хозяин их обманул, как всегда. А впрочем, где ему сейчас было думать о каких-то голодных мальчишках, когда в Багдаде творились непонятные вещи!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Назревал бунт, бунт голодного ремесленного люда, измученной нищетой и бесправием арабской и курдской бедноты против турецких поработителей.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Более четырехсот лет назад турки захватили Месопотамию. Ирак и его столица Багдад стали провинцией Оттоманской империи. Для утверждения своего господства османцы установили жестокий режим зулума. Но ни кровавые расправы с населением, ни тяжкие повинности в пользу султанской казны, ни поголовное уничтожение целых семей не могли смирить непокорных арабов и курдов. В Багдаде, Басре, Мосуле, Керкуте то и дело вспыхивали восстания против султана. Янычары со зверской жестокостью подавляли их, но взрывы народного гнева вспыхивали опять и опять.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] И сейчас в багдадских чайханах и караван-сараях, в мечетях и на базарах люди открыто говорили о необходимости вооруженного выступления против турок. Одни уповали на помощь англичан, чья армия уже третий месяц стояла под стенами Багдада, другие считали, что надо браться за оружие, не дожидаясь прихода иностранцев. «Свободу завоевывают порохом и храбростью, — говорили они. — Стоит подняться нескольким смельчакам, как всколыхнется весь Багдад».

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Тайные агенты турок доносили о растущем недовольстве среди населения, и военные власти Багдада, чувствуя нависшую угрозу, расправлялись со всеми, кто казался им подозрительным. Особенно свирепствовали они по ночам. С наступлением темноты на улицах и площадях города все чаще раздавались выстрелы. Это жандармы без суда расстреливали выслеженных ими патриотов. Для устрашения арабов несколько человек было повешено на фонарных столбах.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] В один из таких дней Мухтар бродил по городу в поисках работы. Было начало марта. Шел дождь. С Тигра дул резкий, холодный ветер. Усталый и измученный, мальчик зашел в мечеть, чтобы немного отдохнуть и обсохнуть. В мечети было мало народу. Мухтар сел на пол недалеко от входа и прислонился к колонне. Хотелось есть, но мальчик старался не думать об этом. Закрыв глаза, он предался мечтам о школе, о красивой форме, которую носили сыновья богатых турок и арабов. Но это продолжалось недолго. Стоило ему вспомнить о голодной матери, как он снова возвращался к мыслям о еде. Который день они уже не обедали? Четвертый?.. Нет, пятый… Неужели сегодня пятый день? Да, конечно, с субботы…

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Разговор двух арабов, сидевших неподалеку, привлек его внимание.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Этот Мод со своими англичанами не очень-то спешит, — говорил один из них.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — А куда им торопиться? — ответил его собеседник. — От Басры до Багдада они ползли три года. Почему бы им не постоять еще три месяца? Они, видите ли, ждут помощи русских казаков.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Чепуха. Меньше всего англичане хотели бы видеть в Багдаде русских. Им это не выгодно. Они ждут другого — чтобы турки нас обескровили. Вот тогда они займут город, а с нами поступят, как охотники с израненным тигром: добьют и сдерут шкуру. Спасение только в нас самих. Надо добыть оружие и поднять всех на священную войну. Всех, от малого до седобородого.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] В мечеть вошел турецкий патруль. Солдаты грубыми окриками разогнали людей. Властями было запрещено собираться группами более двух человек.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Вслед за всеми вышел из мечети и Мухтар. Дождь усилился. С платка, покрывавшего голову мальчика, струилась вода, рубашка промокла и прилипла к телу, но Мухтар не замечал холода. Услышанное в мечети всецело завладело его мыслями. «Достать бы пистолет или кинжал! — думал он. — Вот было бы здорово!»

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] На площади Паша-Джами Мухтар неожиданно столкнулся лицом к лицу с турецким офицером в красной феске и темно-зеленом мундире. За поясом у офицера торчал пистолет. У Мухтара заблестели глаза и часто забилось сердце. «Стукнуть его камнем по затылку — и пистолет мой!» — пронеслось у него в голове. Он даже бросился вслед за офицером, но неожиданно вспомнил о матери, грустно вздохнул и повернул к дому.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар шел между торговыми рядами. Слева и справа от него теснились лавчонки со сладостями и сухими фруктами. Мухтар не спускал глаз с прилавков и все думал о том, как бы раздобыть чего-нибудь съестного для матери и для себя.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Дойдя до мечети имама, Мухтар остановился у хлебной лавки, возле которой толпились покупатели. На прилавке стопкой лежали сдобные лепешки, обсыпанные ароматным кунжутным зерном. За весами сидел араб с длинной бородой, окрашенной хной. Между коленями он держал узловатую палку, предназначенную, видимо, для устрашения голодных «бродяг» и собак.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] В эти дни Багдад кишел голодающими.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар с жадностью глядел на лепешки. Вкус их был ему хорошо знаком. Совсем недавно их соседка, мать учителя Хашима-эфенди, угостила его такой лепешкой. После этого он был сыт весь день.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Хозяин давно приметил Мухтара и зорко следил за ним. Внешний вид мальчика и его голодные глаза не внушали ему доверия.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Но Мухтар и не помышлял о краже. Он приблизился к прилавку и обратился к хозяину.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Сиди, дайте мне какую-нибудь работу! Я все сделаю. А заплатите лепешкой.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Нет у меня работы, поди прочь от прилавка! — крикнул хозяин, хватаясь за палку.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Тогда, прошу вас, ради аллаха, дайте мне для мамы хоть пол-лепешки. Клянусь могилой отца, что не обману и принесу деньги.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Проходивший мимо высокий широкоплечий араб с обвисшими усами, услышав взволнованный голос мальчика, замедлил шаг.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Хозяин расхохотался:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Глупый мальчишка, ты что, меня за дурака принимаешь? Или ты сам с ума сошел?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Усатый человек остановился и пристально посмотрел на хозяина. Тому стало не по себе. Размахивая палкой, он закричал на Мухтара:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Отойди от прилавка, босяк, дай мусульманам дорогу!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Кровь ударила в голову мальчика.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Я не босяк! Я даром не прошу… А ты — черный паук, змея! — гневно воскликнул он.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Собаке отдам, но не тебе! — заорал разъяренный лавочник и, отломив кусок лепешки, швырнул его на улицу. Бродившая возле лавки бездомная собака поймала кусок на лету и проглотила его.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Глаза Мухтара наполнились слезами.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Усатый араб вдруг шагнул вперед, спокойно взял с прилавка большую лепешку и протянул ее Мухтару.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — На, парень, ешь! — сказал он, даже не взглянув на хозяина, тут же повернулся и не торопясь зашагал своей дорогой.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Обрадованный Мухтар, прижимая к груди лепешку, пустился бежать.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Хозяин оторопел. Но через секунду, опомнившись, истерически завопил:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Разве вы не мусульмане? Что вы смотрите? Держите этого еретика, ловите этого негодяя!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Но покупатели только смеялись и одобрительными возгласами напутствовали доброго, смелого человека и убежавшего мальчика.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар бежал не оглядываясь. Вдруг он увидел, как из дверей кафе низенький толстый человек выволок за ухо мальчугана лет семи-восьми, толкнул его на середину улицы и, воздев руки к небу, произнес неожиданно тонким голосом:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Аллах, сжалься над нами! И почему людям нет нигде покоя от побирушек!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Малыш, всхлипывая, поднялся с земли. На нем не было ни рубашки, ни башмаков. Густые, давно не стриженные черные волосы закрывали его лоб. Рваные штанишки, подвязанные бечевкой, с трудом держались на его худеньких бедрах. Размазывая слезы по давно не мытому лицу, малыш нерешительно побрел вниз по улице. У Мухтара от жалости сжалось сердце. Он догнал мальчика и зашагал рядом с ним.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Почему он тебя обидел? — спросил Мухтар.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Я хлеба просил.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — А где твои родители?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — У меня только маленькая сестренка, но она потерялась.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Плохо, — сказал Мухтар. — Но все равно, мужчина не должен плакать. — Он отломил кусок лепешки и протянул мальчику. — На, ешь!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Малыш недоверчиво взглянул на Мухтара, робко взял лепешку и стал ее с жадностью есть.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Не торопись… не отниму.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мальчик жевал и все всхлипывал.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Перестань, не терплю, когда ревут! — строго сказал Мухтар и спросил: — Где ты живешь?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мальчик пожал плечами.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Ну, где же ты спишь?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — В банном дворе.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Что же, там неплохо. В золе мягко, тепло, как в постели.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Да, хорошо тебе смеяться, — сказал малыш. — А нас вчера оттуда хозяин выгнал. — И мальчик опять залился слезами.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Только и всего? — сказал Мухтар спокойно. — Что ж, пойдешь спать к нам.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Но спокойствие его было только внешним. В душе у него все кипело. Он с негодованием думал о хозяине, который так безжалостно расправился с этим мальчуганом.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Все богачи — бессердечные твари! — бурчал он. — Настоящие кровопийцы… Хорошо бы посадить их всех в тюрьму и не давать им хлеба…

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Эта мысль привела Мухтара в задорное настроение.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Проходя мимо коврового магазина, он увидел сердитого старика — сторожа с глиняным свистком в руке — и весело крикнул:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Дедушка Мухаммед, дайте-ка нам вашей свистулькой позабавиться, — и, поймав строгий взгляд старика, пустился вместе с товарищем наутек.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Снова полил дождь. Мальчики бежали, шлепая босыми ногами по лужам, отчего грязные брызги летели во все стороны.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мулла, ехавший на белом ослике, морда которого была разукрашена ремнями, расшитыми бисером и всякими побрякушками, заметив это, осуждающе крикнул на мальчиков:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Бессовестные, оборванцы!.. Чего скачете, как верблюды?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар обернулся, сорвал с головы платок и помахал им:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Прошу прощения. Помолитесь, чтобы аллах кормил нас каждый день! — Потом протянул платок малышу: — На, дружище, выжми и набрось на плечи, а то замерзнешь.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Было уже темно, когда Мухтар вместе с новым приятелем вошел в сардаб. Здесь стояла тишина. С самого утра Фатима ждала Мухтара и, не дождавшись, уснула.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар тихо, чтобы не разбудить мать, зажег коптилку. Неровный язык пламени чадил. Мальчик поправил фитиль. Едкий дым мучительно защекотал в носу, и Мухтар чихнул. Фатима проснулась.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Ой, сынок, наконец-то! — сказала она тихо. — Целый день пропадаешь. Где ты был?.. Аллах знает, чего я только не передумала!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Умма! — воскликнул Мухтар виноватым голосом. — Ты прости меня!.. Вот, погляди, что я принес. — Он положил лепешку на поднос и протянул матери. — Сейчас разожгу мангал, вскипячу чай и будем пировать. У нас ведь сегодня почтенный гость! — и он указал на сиротливо прижавшегося к двери мальчика.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — А я его в темноте и не заметила! — воскликнула Фатима. — Что же там стоишь, проходи сюда, садись!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Малыш боязливо посмотрел на незнакомую женщину и перевел взгляд на Мухтара. Тот ободряюще кивнул ему головой, и мальчик присел на кошму.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Что-то этого мальчика я не припомню. Он у нас не бывал? — спросила Фатима.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Нет, умма, — ответил Мухтар. — Можно ему жить у нас?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Фатима молча кивнула головой и с грустью посмотрела на сына. «А кто приютит тебя, если я умру?» — подумала она. Слезы подступили к ее горлу, но Фатима сумела сдержать их.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Бедняжки мои, — захлопотала она, — что же мне с вами делать? Ведь вы совсем мокрые!.. Вот что, снимайте-ка с себя все и лезьте под одеяло. А я высушу вашу одежду. Мангал я сама разожгу.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мальчики охотно последовали совету, прижались друг к другу под одеялом и, согревшись, незаметно уснули. А Фатима занялась хозяйством.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Вскоре в сардабе уже дымил мангал. В самоварчике шумела вода, от одежды ребят шел легкий пар. Фатима расстелила молитвенный коврик, сшитый из лоскутков, опустилась на него и стала шептать затверженные годами слова из корана. Завершая молитву, она подняла взор к потолку, воздела кверху руки и обратилась к аллаху:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Если ты велик, если небесный гром — твое дыхание, если своим весенним ветром ты все пробуждаешь, если в твоих руках судьба бедных и богатых, то сжалься над нами, прекрати драку между людьми, испепели их каменные сердца… Дай нам мир, хлеб и спокойную жизнь, осуши наши слезы!.. Аминь!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Черный, закопченный потолок, к которому, как к воображаемому небу, обращалась Фатима, хранил молчание. Но она еще долго сидела на корточках и не сводила с него глаз. В эти минуты отчаяния и тревоги только одно утешало бедную женщину — надежда!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Фатиме казалось, что аллах, великий, вездесущий и всевидящий, услышит ее голос и снизойдет к ее покорной мольбе.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Закончив вечерний намаз, она сложила молитвенный коврик и убрала его в нишу. Мангал перестал дымить, чай был готов, одежда высохла, в сардабе стало тепло. Фатима разбудила ребят, они оделись, сели у огня и принялись за еду. Фатима смотрела на Мухтара и думала: «Он совсем один. Пусть этот несчастный малыш будет ему братом. Кто знает, может быть, вдвоем им легче будет жить». Она повернулась к малышу, погладила его по голове и обратилась к сыну:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Мальчик мой, ты его не обижай, будьте дружны и помогайте друг другу…

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар просиял от радости.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Умма, — горячо воскликнул он, — какая ты хорошая, добрая! Я никогда не дам его в обиду!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Фатима опустила глаза и кивнула ему головой.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Неожиданно со двора донесся женский голос:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Мухтар, дитя мое, ты дома?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Фатима растерянно посмотрела на сына.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Умма, это госпожа Зулейха, мать господина учителя Хашима-эфенди! — взволнованно сказал Мухтар и громко отозвался: — Иду, сидна, иду!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Он бросился к дверям сардаба.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Возьми лампу! — остановила его Фатима.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мальчик, торопясь, снял коптилку и, заслонив рукой пламя, вышел во двор.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Двор у них был маленький, без деревьев. Летом здесь стояла ужасная жара, а после дождя всегда была непролазная грязь.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Встретив гостью, мальчик низко поклонился и приветствовал ее словами:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Салям и почтение вам, сидна!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Ва алейкум, дорогой мой, ва алейкум!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Нарушая строгий обычай, Мухтар зашагал впереди старой женщины, низко держа коптилку.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Так вам будет легче идти, сидна, — сказал мальчик, оглядываясь назад.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Годы и тревожная жизнь сгорбили Зулейху. Ее черная тень показалась Мухтару очень жалкой.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Спасибо тебе, сын мой, спасибо!.. Мои глаза уже совсем плохо видят, — ответила Зулейха и протянула мальчику узелок. — На, возьми, это тебе от твоего друга, муэллима [1] .

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар так смутился, что забыл даже поблагодарить Зулейху. У самого входа в сардаб он предупредил:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Будьте осторожны, сидна, ступеньки наши неудобные.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Знаю, сын мой, знаю, я ведь у вас не впервые.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Зулейха спустилась в сардаб. Фатима встретила ее у порога. Зулейха сразу заметила замешательство хозяйки. Она поцеловала ее впалые щеки, села на старую кошму и усадила Фатиму рядом с собой. Заметив малыша, который робко сидел в углу, поджав под себя ноги, Зулейха спросила шутливым тоном:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Второго сына приобрела, да сразу такого большого?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Фатима горько улыбнулась и поглядела на маленького гостя.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Да, сидна, Мухтар нашел себе братишку. — И она коротко рассказала историю их знакомства.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар стоял смущенный, держа узелок, и смотрел на мать.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Ну-ну… — обратилась к Мухтару Зулейха. — Я же не чужая… пригласи братишку и угощайтесь на здоровье.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Спасибо вам, — с дрожью в голосе сказала Фатима. — Наш дорогой муэллим относится к Мухтару, как родной отец. — И она схватила руку гостьи, пытаясь ее поцеловать.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Нет-нет… аллах с тобой! — воскликнула Зулейха и отдернула руку. — Твой сын заслуживает еще большего внимания. Он у тебя послушный, с чутким сердцем.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Да, сидна, мальчик пошел в отца. Эх, если бы покойный Хусейн встал из могилы и увидел, какая у нас теперь жизнь! В сотни раз тяжелей, чем при нем.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Зулейха махнула рукой:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Да… что и говорить. С каждым днем становится все труднее и труднее. Сколько горя несет людям эта проклятая война. И кто только ее придумал?! Я боюсь даже выходить из дому, думаю, вдруг на улице шальная пуля оборвет мою жизнь и я не успею прошептать молитву, не успею проститься с Хашимом.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Как чувствует себя муэллим?

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Милая, в эти дни он совсем не приходит домой. А если и забежит — радости мало. Раздраженный, издерганный, все о чем-то беспокоится, побудет часочек и снова куда-то бежит. Неведомы мне его дела…

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Сидна, вы сами знаете, с каким уважением и любовью к нему относятся. Зачем вам себя терзать? Наверно, у него очень важные дела. В городе люди гибнут от голода… Он, видимо, хлопочет о них… О аллах! Османцы тоже потеряли веру и совесть!.. Они, как бешеные волки, на всех нападают, убивают… Аллах, где же твоя кара?!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Все хороши, все словно взбесились, — махнула рукой Зулейха. — Хашим говорит: инглизы не лучше турок, они тоже покажут себя…

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар помнил слова матери: «Когда говорят взрослые, дети должны молчать». Поэтому он сидел тихо и только внимательно прислушивался к разговору женщин.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Зулейха посидела еще немного и собралась домой.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Скоро должен прийти Хашим, — сказала она, поправляя платок на голове. Наклонившись к Фатиме, она шепнула: — Я посмотрю, у Хашима, кажется, есть лишние рубашки, пригодятся для вашего малыша.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Спасибо, сидна, спасибо! — сказала Фатима. — Пусть мир не будет тесен для вас и для вашего Хашима.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Вам так же! — ответила Зулейха, направляясь к двери. Мухтар пошел вслед, проводить ее.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — О доброта! Какой мудрец тебя придумал?! — вслух произнесла Фатима, когда гостья с Мухтаром вышли. — Сколько радости ты приносишь бедным!

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Вскоре Мухтар вернулся домой. Он сел около мангала, где еще теплился огонек. Минута прошла в молчании. Тишину прервал малыш, он громко зевнул. Фатима улыбнулась, погладила его по взлохмаченной головке и сказала:

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Родные мои, возьмите узелок, угоститесь и ложитесь спать.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар помедлил, как и подобает настоящему мужчине, никогда не проявляющему любопытства к подаркам, затем неторопливо развязал узелок. В нем было несколько ячменных лепешек, сухие финики, большой кусок леденца, немного риса и баночка бараньего сала. Глаза у Мухтара заблестели, и он подмигнул малышу; «Мол, не горюй, дружок, еще заживем!» Но тут же потупился и протянул гостинцы матери.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Нет, я не хочу, — отказалась Фатима. — Ешьте сами и ложитесь спать.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Никакие уговоры сына не помогли. Тогда Мухтар отделил пару лепешек и горсть фиников, а остальное положил в нишу. «На завтра», — сказал он, сел рядом с малышом, и они принялись за еду.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Когда хочется есть, а пища скудная, ужин долго не длится. Мальчики съели лепешки, мигом проглотили финики и улеглись спать.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Легла и Фатима, но сон не шел к ней. Мысли о сыне не давали ей покоя. Мухтар совсем еще ребенок. Сколько раз он тяжело болел! Долгие ночи вместе с Хусейном просиживала она у постели мальчика. Отец украдкой плакал и просил аллаха сохранить Мухтару жизнь. Она никогда не забудет ту минуту, когда Хусейн поднял руки к небу и дал священный обет аллаху: «Я отращу косичку своему сыну, пешком приведу его в Мекку и там, у порога твоего дома Каабы, остригу».

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Вот уже десять лет, как умер Хусейн. И никто не поможет им исполнить этот обет. Если бы знал Хусейн, сколько насмешек терпит Мухтар из-за этой косички.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] После смерти мужа жить стало совсем невмоготу. Таская на спине маленького Мухтара, Фатима от зари до зари работала на плантациях: копала землю, собирала хлопок и розовые лепестки. Раскаленная земля обжигала ноги, в руки вонзались острые шипы и ранили до крови. Оттого, что поминутно приходилось нагибаться, невыносимо болела спина, останавливалось дыхание. Но она терпела, терпела до последнего ради своего ребенка. Но однажды силы ее иссякли и она уже не смогла подняться.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Больную, ее отнесли домой, где за ней из милости присматривали чужие люди. А Мухтара взяла к себе их соседка Ходиджа. Когда мальчику исполнилось восемь лет, Фатима повела его в ткацкую мастерскую Саид Казима. Со слезами умоляла она хозяина взять Мухтара к себе в ученики. «Пусть его мясо будет вашим, а кости моими, — твердила она, — но только научите мальчика ремеслу, чтобы имел он кусок хлеба».

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Так маленький Мухтар стал рабочим. С рассветом уходил он в мастерскую, а возвращался поздно вечером, едва держась на ногах от усталости. Бывали дни, когда он приходил с работы избитый и всю ночь стонал от боли, ворочаясь с боку на бок.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Однажды Фатима пришла в мастерскую и робко попыталась заступиться за сына, но хозяин накричал на нее: «Если у него такая нежная кожа, пусть убирается ко всем чертям».

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] И сейчас, вспоминая об этом, Фатима не могла сдержать слез. Так в слезах и заснула.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Утром первым проснулся Мухтар. Его разбудил шум на улице. Сперва он ничего не мог понять, потом услышал возбужденный голос женщины.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] — Эй, люди! — кричала она. — Что вы спите! Турки караванами увозят продукты, оставляют нас без хлеба! Выходите, останавливайте караваны!..

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар обвел глазами сардаб. Истомленная ночной бессонницей, мать крепко спала. Сладко посапывал малыш, свернувшись калачиком под одеялом.

[МАЛЬЧИК С КОСИЧКОЙ] Мухтар натянул на себя рубашку, повязал голову платком и, прихватив с собой увесистую дубинку, не раз выручавшую его от нападения бродячих собак, выскользнул на улицу.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар бежал туда, откуда доносились громкие голоса.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Выбравшись из лабиринта узких переулков, он увидел множество людей. Все они стремились к центру города. Мальчик присоединился к ним.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Люди бежали и на ходу спрашивали:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Где турки?.. Где караваны?..

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — На Рашиде!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Восходящая заря еще не успела обласкать своими алыми лучами мозаичные минареты и купола мечетей, кроны гигантских финиковых пальм, а здесь, на главной улице Багдада Эль-Рашиде и в прилегающих к ней кварталах, уже бурлил людской поток.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Женщин было больше, чем мужчин. Воздух дрожал и звенел от гула взволнованных женских голосов. И это понятно! Ведь сердца матерей пропитаны горечью жизни, измучены страданиями и вечной тревогой за судьбы детей своих!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Народ был взбудоражен и растерян. Казалось, будто жители Багдада ощутили первые подземные толчки и выбежали на улицы, спасаясь от землетрясения. Многие были босые, без шапок. У женщин из-под платков торчали спутанные, нечесаные волосы. Иные матери прибежали сюда впопыхах, прихватив полуодетых детишек, и теперь пытались их согреть, прижимая к своей груди.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] А впереди всех сновала и шумела неугомонная и воинственная багдадская детвора. Разумеется, протискался вперед и Мухтар. Он глядел на сотни верблюдов, мулов и лошадей, навьюченных тяжелыми мешками, на низкие арабские телеги, груженные коврами, тканями, тяжелыми сундуками. Все это шествие длинной цепью растянулось по улице Рашида и держало путь на север.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Верблюды и лошади с трудом тянули тяжелые грузы. Словно чуя беду, они то и дело поворачивали головы, с беспокойством косились на волнующихся людей.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Вдоль каравана на горячих, взмыленных конях метались взад-вперед аскеры, подгоняя палками животных и покрикивая на каравановожатых. Они торопились скорее выйти за пределы города и соединиться с уходящими частями султанской армии. Но тщетны были их усилия заставить караван двигаться быстрее. Измученные животные только вздрагивали под ударами палок и широко раскрывали налитые кровью испуганные глаза.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Время от времени аскеры с криками и руганью врезались в толпу, стремясь очистить дорогу, но уже через минуту толпа снова смыкалась плотной стеной.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтару не стоялось на месте. Расталкивая локтями людей, он спешил пробраться к началу каравана, туда, где на черном коне ехал султанский генерал — паша, в красной феске, с длинной черной бородой и бравыми, лихо подкрученными кверху усами.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Генерал злобно и вместе с тем тревожно посматривал на скопище людей, не скрывавших своей ненависти к туркам, то и дело оглядывался назад, подзывал своего адъютанта, ехавшего в нескольких шагах от него, и отдавал ему какие-то приказания.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] А ропот толпы все нарастал, все громче и громче становились рыдания женщин, все отчетливее слышались возгласы: «Надо задержать караваи!», «Они всё увозят из Багдада!», «Мы умрем с голода!»

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Неожиданно, растолкав толпу, вперед вышла высокая седая женщина в выцветшем зеленом платке и закричала:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Женщины!.. Наши мужья одели чадру трусости и не думают о детях и женах!.. Не дадим туркам ограбить нас, остановим караваны. — Она выбежала на середину улицы и широко раскинула свои худые руки, преграждая путь каравану. — Проклятые! Вы увозите хлеб наших детей! Только через мой труп! — кричала она исступленно.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Вся площадь пришла в движение, загудела тысячами голосов: «Остановить караваны!.. Не дадим нашего хлеба!.. Не дадим!..»

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Генерал на секунду опешил. Резко дернув уздечку, он вздыбил коня и, обернувшись к конвою, громко отдал команду:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Каждого, кто приблизится к каравану, рубить!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] А сам направил своего коня прямо на женщину в зеленом платке.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Но старая арабка не сдвинулась с места.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Лицо генерала перекосилось от ярости.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Прочь с дороги! — завопил он.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Нет, не уйду!.. Не уйду! — громко ответила женщина, глядя в упор на генерала. — Лучше приму смерть от сабли, чем от голода.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Генерал взмахнул плеткой, со свистом опустил ее, и на лице у женщины вздулся кровавый рубец. Но она не шелохнулась, не проронила ни звука.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Толпа ахнула. Мухтар весь задрожал от охвативших его гнева и возмущения. Он на секунду представил себе на месте этой женщины свою мать и так впился пальцами в дубинку, что у него посинели ногти.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Генерал рассвирепел вконец. Он рванул из кобуры револьвер, но… выстрел раздался совсем в стороне, откуда-то из толпы… Генерал как-то странно дернулся, покачнулся и стал медленно валиться с лошади.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Толпа отшатнулась назад. А женщина в зеленом платке и сейчас не тронулась с места. На мгновение воцарилась страшная тишина. Ее нарушил голос старой арабки.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Вот как поражает аллах! — воскликнула она. — Он все видит!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Верно, от кары злодей не уйдет! — поддержал ее кто-то из толпы.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] В этот миг адъютант, хлопотавший около убитого генерала, снова вскочил на коня и, обнажив саблю, с громкой бранью кинулся к женщине.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар на секунду остолбенел, потом, не помня себя, рванулся вперед и что есть силы метнул дубинку прямо в голову турецкому офицеру. Тот выпустил из рук саблю и поводья и, согнувшись, схватился за голову. Меж пальцами у него потекла кровь. Конь стал.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Кто-то схватил Мухтара за ворот рубахи, потянул назад и спрятал за спины людей.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Гудящая толпа стала теснить караван. И тут случилось самое страшное. С криком «Ия аллах!» аскеры бросились на толпу. Послышались вопли ужаса, детский плач, стоны, проклятия. Люди, обливаясь кровью, падали под ударами сабель.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] И вдруг, заглушая конский топот и крики людей, раздался громкий клич:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Бей османцев!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Призыв подхватили сотни голосов. В аскеров полетели камни. Не ожидавшие этого турецкие всадники растерялись. Они понимали, что их силы слишком невелики, чтобы отразить натиск разъяренной толпы. И они стали отступать. Но было уже поздно. Воспользовавшись замешательством конвоя, багдадцы бросились на аскеров. С криком: «Долой грабителей!» — они стаскивали их с лошадей и тут же обезоруживали.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Завязалась кровопролитная схватка. В ход были пущены кинжалы, палки, лопаты. Были и такие ловкачи, которые одним броском аркана снимали всадников с седла и, свалив на землю, добивали их же оружием.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Кони в испуге ржали. Ошалелые верблюды метались из стороны в сторону, лягались и никого не подпускали к себе. Из разорванных вьюков ручьями струились белоснежный рис, мука, зерно и смешивались с дорожной пылью и кровью.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Кто-то бросил камень в витрину универмага, и огромное толстое стекло со звоном разлетелось на куски.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Бейте спекулянтов! — раздался из толпы чей-то голос.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Несколько десятков человек бросилось к магазину. Они взломали двери и ворвались внутрь.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Их пример заразил остальных. За первым налетом последовал второй, и вот уже лавина оборванных, голодных людей устремилась к лавкам и магазинам, расположенным по обе стороны Эль-Рашида. Брали все, что попадалось под руку: рулоны тканей и ящики с обувью, ковры и белье, корзины с сушеными фруктами и белоснежные головы сахара. Двое молодчиков с трудом тащили огромный тюк, набитый детскими ботинками…

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар все это видел. Ему также хотелось что-то принести своей умме. И, возможно, он присоединился бы к погромщикам, если бы не учитель Хашим-эфенди. Он с несколькими арабами, торопливо шагая от лавки к лавке, выталкивал оттуда на улицу грабителей.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Братья! Не допускайте грабежа! — громко обращался Хашим ко всем. — Погромщики, воры и бандиты — лучшие друзья врага.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Толпа одобрительно загудела. И мальчику стало стыдно за свои помыслы. «Нет, мне ничего не надо чужого!» — подумал он, и ему хотелось пробраться к Хашиму-эфенди и во весь голос крикнуть всем: «Верьте этому человеку! Он мой сосед. Вчера его мать принесла нам хлеб, он бесплатно научил меня читать и писать. Дядя Хашим хороший человек, я люблю его!»

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Хашима-эфенди поддержали сопровождавшие его товарищи.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Весь караван в наших руках! Не волнуйтесь, все продовольствие мы разделим между голодающими…

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Да, надо разделить по-справедливому! — раздались голоса.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Погромщиков в тюрьму!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — В тюрьму!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] К полудню, когда порядок был восстановлен, город очутился в руках восставших, во многих пунктах Багдада начали раздавать голодающим зерно, финики, рис, муку — все, что было отобрано у захватчиков. Во всех распределительных участках люди вытянулись длинной цепью и по очереди подходили к старикам, которым багдадцы доверили распределить все, что было отвоевано в этот день у аскеров султана. Каждый подходивший расстилал платок или подставлял подол одежды и получал свою долю. Никто не был в обиде. Получил свою долю и Мухтар. Но до мой он не пошел, невозможно было покинуть улицу, где происходило столько событий.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Вооруженные багдадцы, потрясая саблями, револьверами, кинжалами, а то и просто тяжелыми дубинами, направились к оружейным складам, к полицейским участкам, ко дворцу губернатора. Они шли и выкрикивали вслед за ораторами: «Мы хотим республику!», «Не отдадим Багдада никому!», «Будем жить без султанов и халифов!», «Да здравствует свобода!»

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] В первом встретившемся им полицейском участке оказались только двое полицейских из местных жителей, в других была такая же картина. А во дворце губернатора и в здании городской управы было вообще пусто, если не считать перепуганных слуг, которые никак не могли понять, что произошло. Как выяснилось потом, султанские чиновники убежали еще ночью.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Весь Багдад сразу оказался в руках восставших.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Купцы, ростовщики, крупные богачи, охваченные страхом, не выходили из домов. Во всех особняках были опущены шторы и крепко заперты ворота и подъезды.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Только с наступлением ночной темноты некоторые крупные аристократы и духовные лица рискнули покинуть свои убежища, чтобы незаметно пробраться к дому главы высшего духовного совета Хесаби. Они собрались, чтобы обсудить, как удержать народ от революции. Одновременно были направлены тайные посланцы к генералу Моду с просьбой как можно скорее ввести английские войска в Багдад.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Город все еще шумел и бурлил. Сотрясались дома от оглушительных взрывов пороховых складов. Ночное небо озарялось багровым отсветом пожаров. Не умолкали на улицах возбужденные голоса — люди спорили, тревожились за свою судьбу, боялись возвращения и нападения турок. Ползли упорные слухи о приходе англичан, но от них багдадцы не ожидали ничего хорошего: будут и здесь творить то же, что творят в Индии.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мог ли Мухтар в эту ночь расстаться с улицей. И все же его тянуло домой, навестить мать, обрадовать ее рисом, который он с полудня таскал в подвернутом подоле рубашки. И он решительно зашагал прочь от шумного людского сборища.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Время было позднее. Уже давно отзвучал и замер на высокой ноте голос муэдзина, призывавшего правоверных к молитве. Но Фатима не спала. Она сидела на камне у калитки и вслушивалась в каждый шорох, в глухие отзвуки отдаленных шагов: не идет ли ее Мухтар?

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Вдруг со стороны базара до нее донеслась песня. В ночной тиши молодой, задорный голос звучал особенно звонко.

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Фатима вся затрепетала. С трудом поднявшись с камня, она пошла навстречу сыну. Вот и он. «Мухтар! Сыночек мой! Жив! Жив!» — шептали ее губы. Фатима обнимала сына, гладила его спину, плечи, лицо, будто желая убедиться, что он невредим, что он с ней. Мухтар почувствовал себя очень виноватым. Он готов был упасть к ногам матери и просить прощения.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Ну заходи, заходи же в дом, — проговорила Фатима и обернулась, точно желая разглядеть кого-то сзади сына.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Ты кого ищешь, умма? — удивился Мухтар.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Малыша. Разве Ахмед не вернулся вместе с тобой?

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — А давно он ушел?

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — С утра. Я его послала посмотреть, нет ли тебя поблизости, он ушел и больше не вернулся.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] «Если малыш ухитрился попасть в центр, значит, он погиб», — подумал Мухтар, но, заметив волнение матери, сказал:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Умма, успокойся, завтра я его найду, а может быть, он еще и сам прибежит сегодня! — и, обняв ее за плечи, ласково спросил: — Умма, зачем ты вышла на улицу? Ведь здесь холодно!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — А в сардабе, думаешь, мне легче лежать? Днем и ночью прикована к постели, одна, некому воды принести…

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар виновато молчал.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мать с сыном вошли в сардаб. Здесь, как всегда, тускло дымила коптилка, стоял мангал с огнем, тихо шумел самоварчик. На кошме лежал поднос с едой. Все это давно ждало ребят.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар стал развязывать узелок с рисом, а сам все думал о том, что происходило днем, и вновь переживал тот страшный миг, когда сабля турецкого офицера поднялась над головой старой женщины…

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] От Фатимы не укрылось состояние мальчика.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Сын мой, не мучай меня, расскажи, что в городе происходит? — обратилась она к Мухтару. — Где ты был с утра, откуда ты взял эти продукты?

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар, желая успокоить мать, пытался улыбнуться, но улыбка ему не удалась, губы растянулись, словно резиновые, и тут же невольно сжались. Он тихо сказал:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Умма, очень прошу… не спрашивай меня сейчас ни о чем.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Тревога матери все возрастала. Но она удержалась от дальнейших расспросов, только обняла сына, заглянула ему в глаза, а потом сказала:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Садись, сынок, поешь и ложись спать. Ты, верно, очень устал сегодня.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар в эту ночь спал тревожно, как никогда, дергался, что-то невнятно бормотал и стонал. Вдруг он поднял голову, весь затрясся, опять упал на подушку, но тут же стал метаться в постели и кричать:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Бабушка, бабушка!.. Ой… мама!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Фатима в испуге бросилась к сыну:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Сердце мое, что с тобой?.. На, выпей воды…

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар раскрыл глаза. Увидев мать, он улыбнулся сонно, отпил глоток воды, успокоенно прошептал: «Умма!» — и, откинувшись на постель, крепко уснул.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] В сардабе воцарилась тишина. Тускло мерцала коптилка, едва освещая углы. Слабый рваный язычок пламени колебался, готовый вот-вот погаснуть. Фатима в полумраке лежала на своей жесткой постели, не мигая смотрела на огонь, и ей казалось, что вместе с этим мерцающим огоньком угасает и ее жизнь.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мысль о смерти не пугала Фатиму. Она давно готовилась к ней. «Я без сожаления ушла бы из этого мира к Хусейну, если бы не дорогой мой Мухтар», — не раз говорила она подруге Ходидже. Только о нем думала она дни и ночи. «Что же будет с мальчиком? Как пойдет он по трудной дороге жизни? Где, под чьим крылом найдет свое счастье?»

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Наступал рассвет, Багдад пробуждался. Издали доносились звонкие голоса муэдзинов, перекликались голосистые петухи. Утро… Время намаза.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Фатима с трудом встала, как всегда, помолилась, затем, подойдя к сыну, осторожно поправила сползшее с него одеяло и снова прилегла.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Тихо скрипнула дверь, и в сардаб вошла соседка Ходиджа.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Ой, Ходиджа, родная, как хорошо, что ты зашла. Что-то мне сегодня особенно тяжело! — проговорила Фатима.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Ходиджа прошла в глубь сардаба, нагнулась к подруге и озабоченно потрогала ее лоб. Он был горячий.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Жар охватил все тело Фатимы. Она хотела еще что-то сказать, но натужно закашлялась. Лицо ее покраснело от боли, на глаза навернулись слезы. Она прижала руки к груди, тщетно пытаясь сдержать кашель, но не могла, кашляла все громче и громче, всхлипывала, задыхалась.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар проснулся и бросился к матери:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Умма, что с тобой?.. Тебе плохо? Тетя Ходиджа, что с ней?

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Откройте дверь, душно мне… — простонала Фатима.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар кинулся к двери.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Поднимающееся солнце бросало на землю золотисто-розовые лучи, с реки тянуло утренней свежестью. Вокруг было тихо и спокойно.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Кашель отпустил Фатиму. Она лежала молча, тяжело дышала, а взгляд ее, обращенный к сыну, выражал глубокую тревогу и боль. Он присел около нее на корточки и, гладя ее худую, высохшую руку, сказал:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Умма, обо мне не думай, со мной ничего не случится. Война, наверно, кончилась, слышишь — в городе тихо. Теперь откроют мастерские, я снова начну работать, и нам с тобой будет легче… Ты полежи, я сейчас сбегаю за водой, а тетя Ходиджа пока разожжет мангал, хорошо?

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мать кивнула.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Схватив глиняный кувшин, Мухтар со всех ног помчался за водой.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Не терзай себя, Фатима, хороший у тебя сын! — проводив его взглядом, сказала Ходиджа. — Не тревожься о нем, он уже умеет ткать бязь, читать коран, да и в школьных книгах разбирается. Слава аллаху, мальчик, как взрослый, все понимает.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Если бы ты знала, Ходиджа, как мне больно за него, — сдерживая слезы, слабым голосом говорила Фатима. — Бедный ребенок!.. Вырос без отца. А я ни разу не могла его побаловать, чем-нибудь позабавить. Только и радости у него, что поиграть с товарищами, выкупаться в Тигре… Но мальчик растет хороший, добрый, ребята его любят и тянутся за ним.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — О чем же ты горюешь? — прервала ее Ходиджа. — Он найдет себе место в жизни. Не одни мы так живем. Не растравляй себя…

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] В сардаб через открытую дверь донесся голос Мухтара. Он шел и пел:

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] По пути за водой Мухтар успел перекинуться парой слов с приятелями. Мальчишки всегда обо всем узнают первыми, и они сообщили Мухтару, что в город вошли английские войска. А он по привычке тут же сложил про это песенку.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Мама, Ходиджа! — оживленно заговорил мальчик, войдя в сардаб и поставив в угол кувшин с водой. — Инглизы вошли в город. Надо скорей выпить чай и бежать… может быть, мастерская откроется, работать начнем!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — …Турки… инглизы… — горестно произнесла Фатима. — Почему им не сидится у себя дома?.. Что им нужно в Багдаде? Сидна Зулейха рассказывала, что при инглизах жизнь не станет легче. Она сама слышала это от Хашима-эфенди.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Он ученый человек, он все понимает! — заметила Ходиджа.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Конечно! — воскликнул Мухтар.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Ну вот, а ты радуешься, песни поешь, — упрекнула его Ходиджа.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мухтар насупился.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Ладно, не сердись, я пошутила. Посмотри-ка, не заглох ли самовар, а то без чая останешься.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Мальчик вышел во двор, с разбегу подхватил дымящийся самовар и внес в сардаб.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Ходиджа налила ему чашку кипятку. Мухтар покрошил в нее сухую лепешку, откусил кусочек финика и стал торопливо есть.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] Быстро управившись с завтраком, он поднялся, потуже завязал платок на голове и сказал:

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Ну, я пойду! Вдруг хозяин ждет нас!

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Иди, сынок, иди! Да поможет тебе аллах! — напутствовала его Фатима.

[ГОЛОДНЫЙ БУНТ] — Не оставляй надолго мать одну! — услышал он уже на улице голос Ходиджи.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] На углу, возле мечети Абдул-Хайдара, скрестив ноги на старой кошме, в феске, обмотанной белой марлей, сидел седой как лунь слепец Ибрагим-баба. Расстелив перед собой платок и раскачиваясь, он скрипучим голосом тянул:

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Доброе утро, дедушка! — сказал Мухтар, обращаясь к Ибрагиму-баба.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Это кто?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Мухтар!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — А, здравствуй, сынок, давно я не слыхал твоего голоса. Далеко идешь?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Иду в мастерскую, может быть, работать начнем.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Правильно, мальчик мой, трудись… труд принесет тебе хлеб и счастье. А я вот… — старик тяжело вздохнул и жалобно сказал: — Где мои глаза, где мои юные годы… их съели огненный песок, горячие лучи солнца… Да, сынок, и я работал на финиковых плантациях, а вот теперь… — он оборвал свою речь, безнадежно махнул рукой и затянул нараспев: — О дети мои, о правоверные! Не забудьте меня, пожертвуйте слепому на хлеб!.. О люди, вспомните обо мне!..

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Брошенная чьей-то доброй рукой монета зазвенела, ударившись о другие. Баба воскликнул:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Спасибо тебе, добрый человек!.. Пусть твой день озарится счастьем!.. Пусть аллах воздаст тебе сторицею!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Хотелось и Мухтару порадовать беспомощного старика, но увы!.. Он двинулся дальше.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] На улице, как и вчера, было людно. Но лавки, магазины, кафе, пекарня не работали. Всюду видны были следы вчерашних событий: валялись растоптанные фрукты, сладости, бумага, под ногами хрустели осколки разбитых витрин. Купцы мрачно и злобно смотрели на любопытную публику, толпившуюся возле разгромленных магазинов. Беднота откровенно радовалась убыткам торговцев, которые, пользуясь войной и голодом, беззастенчиво вздували цены на хлеб, рис, финики и наживали тысячи золотых лир.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Пересекая базар, Мухтар увидел большой отряд чужеземных солдат. Отряд шел ему навстречу. Мальчик остановился и стал с любопытством разглядывать темнокожих людей в узких галифе, обмотках и чалмах, как у факиров. «Нет, это не инглизы, — подумал он. — Те, наверно, в центре, на Рашиде!»

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мальчик решил, не теряя времени, по пути в мастерскую заглянуть на улицу Эль-Рашида и поспешил к понтонному мосту. Но мост, через который он всегда свободно бегал, на этот раз был закрыт. Солдаты наводнили набережную и никого через мост не пропускали.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Время от времени отряды сипаев [2] проходили по мосту и углублялись в восточную часть города, где жил Мухтар. А он стоял и беспомощно смотрел на другой берег, где находилась его мастерская. Не выдержав томительного ожидания, Мухтар обратился к стоявшему рядом с ним незнакомому человеку:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Дядя, вы не знаете, скоро ли будут пускать на мост? Мне нужно на тот берег, я на работу спешу.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Араб улыбнулся:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Забавный ты мальчуган, разве не видишь, что делается? — и он указал на реку.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] По реке со стороны Басры, вспенивая воды Тигра, шли один за другим небольшие суда под английским флагом. Причалив к берегу и высадив партию солдат, они уходили в обратный рейс.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Прошло довольно много времени, пока большая группа кавалеристов перешла мост. За ними на отличных лошадях проехали трое английских офицеров и остановились около патруля. Они о чем-то коротко переговорили с солдатами, после чего один из них, высокий худощавый капитан, обратился к толпившемуся на берегу народу:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Коминг! Можете проходить, путь свободен!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Толпа хлынула к мосту. Вместе со всеми побежал и Мухтар.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Перейдя мост, он помчался к улице Эль-Рашида. «Как все это странно: вчера здесь, на этой улице, убивали людей, прогоняли грабителей, кричали: «Долой захватчиков!» А сегодня по ней шагают войска инглизов. А ведь клялись: «Никого не допустим в Багдад!» Так думал Мухтар, глядя на двигавшиеся рядом с ним по широкому проспекту полки английской пехоты.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Вот он дошел до Ассирийских ворот. За углом и мастерская. Еще издали Мухтар заметил хозяина и несколько ребят, которые стояли у ворот мастерской и смотрели на проходившие мимо них войска.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мухтар робко приблизился, отвесил низкий поклон Саид Казиму и стоявшему рядом с ним мужчине, затем отошел в сторону к товарищам.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Ну как, Халил, работать будем? Хозяин ничего не говорил? — тихо спросил он у приятеля.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Тот грустно посмотрел на Мухтара:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Хозяин сказал, что, может быть, он никогда не пустит станки, продаст мастерскую.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Врет, наверно. Как ты думаешь?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Откуда мне знать! — пожал плечами Халил и вдруг толкнул Мухтара локтем: — Гляди, гляди, ха, вот бесстыдники!..

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] По улице двигались цветные английские войска. Они состояли из индийцев, египтян, суданцев. Солдаты шли в рейтузах, подвернутых выше колен, в тяжелых ботинках с обмотками, приспособленных для длинных переходов через пустыни. За плечами у них были свернуты одеяла и сетки от москитов.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Багдадцам, привыкшим к длинной одежде, было смешно и странно видеть мужчин в коротких штанах.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] По виду пехотинцев нетрудно было догадаться, что они прошли длинный и трудный путь. Их коричневая, как шоколад, кожа была покрыта налетом желтой пыли. Только белки глаз да ровные белые зубы блестели на темных лицах.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Жители Багдада безмолвной стеной стояли по обе стороны улицы. Многие враждебно отворачивались от солдат, когда те обращались к ним с приветствием. Даже крикливые мальчишки-газетчики, эти неугомонные проказники, молчали, как бы протестуя против появления незваных гостей.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Вчера вечером еще никто не думал, что на рассвете увидит на улицах родного города вместо изгнанных турок английских солдат. В ушах людей еще звучали пламенные слова о независимой республике, о народном самоуправлении. Было от чего растеряться!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Но не любоваться английскими войсками собрались сюда, к воротам мастерской, маленькие ткачи. Они долго и терпеливо стояли и выжидательно смотрели на хозяина. Наконец тот заговорил с притворной печалью в голосе:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Дети мои, вы не ждите. Пока все не утихнет, но успокоится, я не открою мастерскую. Идите домой, я сам дам вам знать, когда вы будете мне нужны.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Но никто из мальчиков не тронулся с места. Тягостное молчание прервал Мухтар.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Сейиди, — сказал он, — но мы уже два месяца не работаем. Наши матери голодают. Как же нам жить?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Саид Казим бросил на мальчика злой взгляд и, повернувшись к ребятам спиной, брезгливо проворчал:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — А что я могу поделать? Есть ли у меня время думать еще и о вас?!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Один из мальчиков что-то сказал, но слова его потонули в грохоте проезжавших мимо броневых машин, за броневиками катились пушки, тряслись крытые повозки. Потом прошли санитарные машины и потянулся длинный обоз.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Вы думаете, что эти голоштанники пришли в Багдад с добром и помощью? — глядя на Саид Казима, сказал его приятель. — Поверьте моему слову, что они не из тех хищников, которые выпускают добычу из своих рук. Эти господа постараются остаться здесь надолго.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Седой араб, проходивший мимо, поздоровался с хозяином и, услышав последние слова незнакомца, замедлил шаг, одобрительно кивнул головой и скорбно произнес:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — О Багдад! О дарул эс салам!.. Жилище мира, столица великих халифов, могущество арабской земли! Чего только ты не перегнил! Ты видел нашествие Тимура и персов, страдал под гнетом турецких беков. Все они шли на тебя с огнем и мечом. Чего только ты не видел за свою тысячелетнюю жизнь! А сегодня на твою грудь наступили ненавистные белые господа… — И, повернувшись к собеседнику Саид Казима, добавил: — Да, братец, ты прав, они по доброй воле не уберутся отсюда…

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мухтар, не сводивший со старика глаз, осмелился спросить:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Дедушка, неужели инглизы так и не уйдут из Багдада?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Араб с изумлением посмотрел на мальчика:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Сын мой, ты еще мал, и незачем тебе думать о таких вещах. — Помолчав, он с грустью добавил, глядя на ребят: — Дети мои, плохо, что вы не можете учиться. Человек без знаний подобен вон тем животным, — и он кивнул в сторону мулов, впряженных в английские повозки. — Все могут ими понукать и ездить на них…

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Он пошел своей дорогой.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Саид Казима мало тронули слова старика, он даже их и не слышал, поглощенный мыслями о своих делах. Ему и при турках жилось неплохо. От военных властей он получал заказы, ткал им бязь. Дети работали на него от зари до темноты, а платил Казим им вполовину меньше, чем взрослым рабочим. Жил себе припеваючи и богател. А сейчас его тревожило только одно: что, если английские купцы привезут свои дешевые товары? Тогда крах неминуем. Уловив на себе молящие взгляды ребят, хозяин, закатив глаза к небу и будто сочувствуя детям, сказал:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Аллах, все мы твои рабы! Помоги нам… Сжалься над этими бедными сиротами.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Отпустив детей, Саид Казим еще долго не отходил от ворот своей мастерской.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Заняв город без боя, английские войска расположились в наиболее важных районах Багдада: у мечетей Паша-Джами, Али-эфенди и Хайдария. Солдаты стояли даже в городском саду, или, как его именуют, саду Медхада-паши.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Генерал Мод был, видимо, отлично осведомлен о настроениях багдадцев. Поэтому на плоских крышах многих домов, мечетей, вокзала, правительственных зданий, во дворце губернатора были установлены пулеметы и стояли солдаты.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] В узких и грязных улочках города, где жила беднота, караульную службу несли особые английские части, состоявшие из индийцев-мусульман и арабов из Египта. Англичане сюда не заглядывали — страшились заразных эпидемических заболеваний.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мрачный и озабоченный возвращался Мухтар домой. Теперь он шел медленно, не торопясь, и думал: «Что же делать? Ни работы, ни денег…»

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мальчик дошел до мечети Абдул-Гарифа. У ворот толпились люди, доносились шум, крики. Перед скопищем мусульман, готовившихся совершить намаз, стояли офицер и человек пять сипаев. Офицер, обращаясь к собравшимся, говорил:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Вы, значит, не разрешаете нам отдать наш долг аллаху в этой мечети?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Уйдите отсюда по-доброму, мы просим вас! — послышался чей-то строгий голос.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Братья, вы нехорошо поступаете, — увещевал офицер. — Мы — мусульмане и приехали в Багдад для спасения вас от насильников, мы принесли вам свободу и счастье!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — А почему же вы позволили туркам совершить здесь столько зла? Почему вы сидели у ворот Багдада, веселились, тянули виски, вместо того чтобы помочь нам избавиться от османцев? Мы все понимаем: вам надо было, чтобы османцы обескровили нас… — отвечал тот же голос.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Сердце Мухтара забилось: он внимательно вслушивался в словесную перепалку между незнакомым арабом и английским офицером.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Во всем воля аллаха! — промолвил офицер. — Без его желания мы не могли бы войти в Багдад.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Незнакомец иронически рассмеялся. Офицер уловил иронию, но, сделав вид, что ничего не заметил, продолжал:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Британия не хочет закабалить вас, подобно туркам. Выиграв войну, мы поможем арабам создать национальное правление, у вас будет собственный король!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Вот этого-то мы и не хотим! — раздался чей-то гневный голос из толпы. — Мы за республику!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мухтар встрепенулся от радости. Он ждал, что кто-нибудь еще крикнет. Но все молчали.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Солдаты оглянулись.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Да здравствует свобода! — выпалил он сам, вспомнив вчерашние лозунги, и смущенно опустил голову.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Солдаты предпочитали молчать — так было безопаснее. Командир привел их сюда, пусть сам и выпутывается.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Из гущи людей вышел мужчина и шагнул вперед.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Скажите, пожалуйста, капитан, откуда вы сами? — спросил он, обращаясь к офицеру.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Брат мой, — подчеркнуто вежливо отозвался капитан, — я житель Карачи. — И, показывая на стоявших сзади солдат, добавил: — Мы все мусульмане, родились и выросли в Индии.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Вы учились? — продолжал араб.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Так точно, я окончил высшую английскую школу в Пенджабе.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Да, это и видно, что вы получили хорошее английское воспитание.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Да, Англия — цивилизованная страна. Она помогла нам заиметь своих врачей, инженеров, юристов, людей, способных управлять народом и командовать армией!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Однако господа англичане не покидают вашу страну. Они все еще считают вас несовершеннолетними…

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Офицер выпрямился, как от удара, и отчеканил:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — В Индии еще много дикарей. И управлять ими должна цивилизованная нация.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Горе тому народу, чьи сыновья молча подставляют свою шею под ярмо тиранов, — резко сказал араб.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Офицер зло посмотрел на него, а тот продолжал:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — И не молиться вы сюда пришли, нет, господин капитан! Теперь наш народ трудно обмануть такими дешевыми приемами…

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Правильно! Верно, нас не обманете! Уходите отсюда! Не оскверняйте дом аллаха! — загудела толпа, надвигаясь на солдат.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Вперед выступил высокий араб.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Дайте им дорогу, мусульмане, пусть убираются отсюда.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Смельчак предостерегающе поднял руку, призывая людей к спокойствию, и, желая, чтобы слова его дошли до солдат, перешел на английский язык:

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Какие же вы верующие? Я видел таких и в других мечетях. Вы принимаете нас за легковерных глупцов. Но мы знаем, кто вас послал сюда… Вы хотите выставить английских колонизаторов нашими освободителями… Не выйдет! Вы — слуги богачей и убийцы своего народа!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Черные как уголь глаза офицера гневно засверкали.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Замолчите! — резко крикнул он по-английски и, инстинктивно ощупав кобуру револьвера, повернулся к сипаям и скомандовал: — Пошли!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Толпа проводила незадачливых «богомольцев» насмешками. Мухтар бросился за врагами и так пронзительно засвистел, что офицер невольно обернулся. Он пригрозил мальчику.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] У дома Мухтар встретил сына госпожи Зулейхи.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Мухтар! — воскликнул тот. — Хорошо, что я тебя увидел. — Он обнял мальчика за плечи и стал расспрашивать о делах и здоровье матери.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Взволнованный и смущенный Мухтар сбивчиво отвечал на вопросы Хашима-эфенди.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Успокойся, мальчик мой, — ласково сказал тот. — Знаю, Саид Казим отказал вам в работе. Придумаем что-нибудь. А пока… — он пошарил в кармане, достал несколько медных монет и протянул ему: — Возьми вот это!

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Нет-нет, не нужно, муэллим! — вспыхнул Мухтар.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Хашим хорошо знал гордый характер мальчика.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Мы с тобой соседи. Возьми и передай матери, — сказал он строгим тоном. — Скажи, я прошу извинения, что задержал долг. — Он положил деньги в руку Мухтара и добавил: — Я сейчас тороплюсь. Прошу, зайди завтра к нам домой, мне нужно с тобой поговорить.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Хорошо! — ответил Мухтар.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Только приходи обязательно. — И Хашим-эфенди быстро зашагал по улице.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мальчик долго провожал взглядом высокую фигуру своего соседа.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Не только Мухтар горячо любил Хашима-эфенди. Все ребята его улицы обращались к нему с почетным титулом «муэллим» — учитель.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Хашим-эфенди любил детвору. Он часто собирал их во дворе своего дома, читал им вслух, рассказывал о жизни людей других стран, устраивал игры.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Расставшись с Хашимом-эфенди, Мухтар не переставал думать о нем, мечтал быть во всем похожим на него. Но мечты мечтами, а домой он вернулся усталый и огорченный.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Фатима обрадовалась, увидев у него в руках несколько медяков.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Начали работать, сынок?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Нет, мама, — грустно ответил Мухтар. — Казим сказал: понадобимся — сам позовет. А эти деньги тебе передал Хашим-эфенди. Он возвращает долг. — Мухтар огляделся и спросил встревоженно: — Малыш так и не возвратился?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Нет, сынок, — покачала головой Фатима, — не вернулся, — а сама подумала о доброте Хашима.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Может быть, приютился где-нибудь, — поспешил успокоить ее и себя Мухтар.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Помоги ему аллах! — вздохнула Фатима. — Ведь сегодня в городе, кажется, спокойно?

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мухтар опустился подле матери и стал рассказывать ей обо всем, что увидел за день. Снова вспомнил он слова старика об учебе.

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] — Ах, умма, попасть бы мне только в школу, в настоящую школу. Я бы учился день и ночь, читал бы все книги, чтобы стать образованным человеком. Хочу быть врачом, чтобы бедных лечить бесплатно…

[НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ] Мать слушала сына и ласково гладила его по голове со смешной косичкой, от которой она бог весть когда сможет его избавить, и думала: «Мальчик мой, ты думай о завтрашнем хлебе, а не о том, что никогда не сбудется!»

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Небо блестело, сверкало, лучилось бесчисленными звездами. Огромным фонарем сияла луна. Иногда со сверкающей высоты срывалась серебряная искра и, описав блестящую дугу, падала в темно-синий бархат далекого горизонта.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Генерал Мод стоял у раскрытого окна, курил трубку, глядел на силуэты минаретов, на Тигр, бесшумно кативший вдаль свои отливавшие сейчас ртутью воды, просвечивавшие сквозь ажурные веера огромных пальм. Сизый дымок вился из трубки, клубочками поднимался вверх и таял. Ароматный египетский табак доставлял генералу удовольствие и действовал опьяняюще.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Его тревожило положение в Багдаде. Вот уже вторые сутки багдадцы, точно позабыв, что у них есть дома, ни днем, ни ночью не покидают городских улиц, площадей, мечетей. Они, видите ли, требуют хлеба, свободы и независимости. «Ярко пылает костер гнева арабов», — прочел он днем в какой-то газете.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Всесильный генерал, покоривший на пути к Багдаду немало городов, давно затоптал бы этот костер, если бы был уверен в своей победе. Но генерал Мод понимал, что многовековая ненависть арабов к чужеземцам может вылиться в такое неукротимое сопротивление, что его не в силах будет обуздать никакая военная сила. На глазах начали шататься и рушиться казавшиеся незыблемыми устои колониального режима на Востоке. В Индии, этой жемчужине британской короны, полыхает пламя крестьянских восстаний, в России революция свергла с престола царя Николая, а на фронте русские солдаты братаются с немецкими. Поэтому генерал Мод решил действовать весьма осторожно и предусмотрительно, применить испытанный английский метод — ликвидировать опасность руками самих арабов, утвердить британское господство над Ираком без участия своих солдат.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Сейчас, в этот поздний час, он ждал приглашенных им представителей арабской знати Багдада.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Вошел адъютант.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Ну, как гости? Собираются?

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Да, сэр!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Главнокомандующий задумчиво проговорил:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Хорошо! Это очень хорошо! — И, не глядя на адъютанта, буркнул: — Соберутся — доложите!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Адъютант, козырнув, вышел.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Оставшись снова один, Мод стал расхаживать взад и вперед по просторной комнате. Громадный персидский ковер, покрывавший весь пол, скрадывал шаги. Тень его высокой фигуры, точно преследуя, неотступно двигалась за ним. Генерал продумывал свою речь, подбирая слова приветствия, которыми он должен встретить багдадскую аристократию.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Ровно в десять генерал Мод вышел в гостиную и остановился у порога. Гости, поджав под себя ноги, сидели на ковре, пили кофе, тянули кальян. Увидев Мода, они торопливо поднялись и, как требует обычай, почтительно склонили головы, скрестив руки у пояса.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Генерал Мод выдержал короткую паузу, обвел всех присутствующих своими бесцветными глазами и, повернув голову к сопровождающим, приказал по-английски:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Прошу представить!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Начальник отдела разведки его армии полковник Стивенсон приблизился вместе с Модом к стоявшему впереди арабу с белой библейской бородой, в ярко-зеленом шелковом халате. Чуть наклонив голову, Стивенсон доложил:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Глава высшего духовного совета, его преосвященство господин Хесаби!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Мод приветливо улыбнулся и проговорил:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Весьма рад и счастлив созерцать ваше преосвященство — представителя аллаха на земле арабов!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Хесаби был необычайно польщен. Он даже смутился. Но тут же приосанился и плавным жестом поднял правую руку к своим глазам:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — И слава аллаху! Без его согласия мы с вами не встретились бы…

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Истинно так! — подтвердил Мод. — Все в руках всемогущего бога!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Закончив разговор с Хесаби, Мод в сопровождении Стивенсона обошел остальных гостей. Среди них были крупные торговцы, именитые землевладельцы, духовные лица и офицеры-арабы, в прошлом находившиеся на службе у султана.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Генерал Мод подошел к мягкому креслу, предназначенному специально для него, жестом пригласил гостей садиться и сел сам. Не теряя времени на восточные церемонии, которыми обычно сопровождаются такие приемы, он сразу приступил к делу.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Высокочтимые господа! — начал Мод. — Я пригласил вас, чтобы передать вам привет его величества короля и сердечное расположение к вам!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Он остановился, и переводчик быстро перевел сказанное им на арабский язык.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Присутствующие оживленно переглянулись, посмотрели на генерала и довольно заулыбались. Мод должным образом оценил реакцию на его речь и продолжал:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Спешу обрадовать вас, господа! Власть в Багдаде передается в ваши руки. Наши функции можно считать исчерпанными. Мы помогли вам избавиться от султанского ига и вернули вам вашу древнюю столицу. Настоящее высочайшее собрание отныне должно представлять высший совет нации. Вы должны в ближайшем будущем созвать парламент, который изберет короля Ирака, единственного законного правителя страны. Отныне, я надеюсь, арабы будут жить в союзе и дружбе с нами, англичанами. А армия его величества всегда будет стоять на страже ваших интересов.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] «Высший совет нации» слушал его внимательно и напряженно. Гости понимающе кивали головами и радовались про себя, стараясь сохранить благопристойное спокойствие. Каждый уже прикидывал в уме — какой ему достанется пост в иракском королевском правительстве.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Наблюдательный генерал заметил состояние своих слушателей и решил усилить впечатление.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Я призываю вас и всех благоразумных граждан помогать нам до полной победы над немцами и их союзником — турецким султаном! Мы поможем вам, арабам, стать хозяевами своей судьбы… Обеспечим ваши рынки дешевыми товарами. Поможем пустить мастерские… Мы дадим советников, кредиты, снабдим будущую вашу армию оружием.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Не дождавшись конца перевода, Мод встал. С улицы доносился гул голосов.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Но я рекомендую вам безотлагательно создать вооруженную полицию и беспощадно подавить эту чернь! — Он порывисто подошел к окну, показал рукой на улицу. — Заставьте замолчать этих шакалов! Очистите от них улицы Багдада! Не бойтесь крови! Отрубите их грязные руки, которые покушаются на вашу священную собственность!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Верно, только так! Только кровью! — громко воскликнул один из гостей по-английски.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Вы должны понять, что Багдаду сегодня угрожает та же страшная сила, которая разрушила высокие стены Бастилии… И мой дружеский совет вам, господа, будьте решительными. Даю вам возможность действовать так, как вам удобно и выгодно. Моим вооруженным силам в эти дни, разумеется, нет необходимости вмешиваться в ваши дела. Я отдам приказ, чтобы ни один английский солдат не выходил на улицу, — закончил он и, показывая на Стивенсона, добавил: — Вам во всем окажет содействие мой помощник.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Гости разошлись. Оставшись один, генерал Мод снова подошел к окну, раскурил трубку и, глядя вслед улетавшему дыму, промолвил:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Восток, Восток, как ты богат… Неужели кому-нибудь мы уступим тебя?! Нет!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Наступило утро. Раннее весеннее солнце. С Тигра поднимался теплый пар. Предрассветную тишину нарушил невнятный разноголосый шум пробуждающихся улиц Багдада.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Мухтар проснулся с первыми птицами. Словно боясь куда-то опоздать или чего-то не увидеть, он наспех проглотил финики, запивая их обжигающим рот кипятком, и, простившись с матерью, покинул дом.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Несмотря на раннее время, улицы были многолюдны. Бездомные и обездоленные грузчики, седобородые старики, старухи, кустари, чернорабочие вышли на поиски хлеба, риса, молока. Но нельзя было ничего достать. Всё спрятали спекулянты. Продукты продавали из-под полы по непомерно высоким ценам.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Направляясь в город, Мухтар надеялся, что он найдет хоть ничтожную работенку и ему удастся получить несколько медяков. Но час за часом надежды на заработок улетучивались, и Мухтара начало одолевать беспокойство о матери…

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Очутившись на улице Бабул-Муадам, Мухтар увидел большую толпу, которая слушала глашатая.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — О мусульмане! О жители великого Багдада — города славы и почета! — во весь голос взывал глашатай. — Арабы, фарсы, курды, евреи, крестопоклонники! Все, кто находится под его небом… Слушайте и запоминайте! Передайте из уст в уста!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Его преосвященство Аль Хесаби обращается к вам и просит всех очистить улицы и площади, вернуться в свои дома, открыть лавки, кофейни, мастерские, заняться делом! Английские военные власти гарантируют неприкосновенность нашей собственности от каких бы то ни было посягательств. Они обещают нам: как только восстановится порядок, открыть путь в Мекку и разрешить паломничество в дом аллаха! Отныне мы свободны. Пусть жизнь Багдада бьет ключом! Аминь, аллаху акбар!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Глашатай кричал так усердно, так громко, что даже те, кто еще оставался в домах, выходили на балконы или поднимались на крыши, чтобы послушать его. Выступив в одном месте, он торопливо шагал дальше, останавливался и опять повторял слово в слово то, что говорил несколько минут назад.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] За глашатаем бежала большая ватага ребят. К ним присоединился и Мухтар. Так они дошли до берегов Тигра.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Сюда в весенние дни толпами стекаются жители Багдада, чтобы отдохнуть под тенью финиковых пальм, послушать песни и сказки, потолковать за чашкой черного кофе или густого, как кровь, чая. Сегодня здесь нет ни кофе, ни чая, не дымят кальяны, не слышно мягких, бархатных голосов певцов. Но людей по-прежнему много.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Глашатай остановился у чайханы, поднял голову и, выбросив вперед правую руку, воскликнул:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Эй, мусульмане! Рабы аллаха!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Но не успел он начать, как его перебили звонкие голоса крикливых мальчишек. Газетчики во весь голос трубили:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Экстренный выпуск! Важное сообщение! Совещание знатных людей Багдада! Власть в Багдаде отдали арабам!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Газетчиков мигом обступила плотная толпа.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Давай сюда!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Сюда!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Мальчишки впопыхах рассовывали покупателям небольшие листки. Мухтар им от души позавидовал: как-никак, а они работали. Он решил на всякий случай заглянуть в свою мастерскую. Вот и тяжелые ворота, обитые железом. Калитка открыта. Мухтар вошел во двор и невольно остановился. Ребята, с которыми он вместе работал — ткал и красил бязь, таскал тяжелые тюки с тканью и пряжей, — праздно сидели во дворе, а престарелый сторож Халил-баба что-то им рассказывал.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Салям, — негромко поздоровался Мухтар.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Алейкум салям! — ответили ему несколько голосов.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Мухтар подсел к ребятам. Тут были все его товарищи: и низкорослый, похожий на карлика Риза, и голубоглазый Мохсин, и всегда хмурый Ибрагим, и многие другие.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Халил-баба всмотрелся в бледное лицо Мухтара. «Видимо, есть хочет», — подумал он и, покопавшись в складках своего кушака, достал оттуда горсть фиников и протянул их мальчику.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — На, это твоя доля, — сказал он.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Мухтар поблагодарил, но отказался от угощения.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Сын мой! — покачав головой, сказал Халил-баба. — Мусульманину грех от хлеба и фиников отказываться. Ими кормился сам наш пророк Мухаммед.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Старик внезапно умолк и, оглянувшись, прошептал:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Чалаби… дети!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Увидев показавшегося в воротах Саид Казима, мальчики вскочили с земли и, скрестив руки у пояса, хором приветствовали его.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Хозяин кивнул головой, сел на тахту, стоявшую возле цветника, и молча обвел взглядом маленьких рабочих.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Дети выглядели жалко: желтые, болезненные лица, ввалившиеся щеки, тревожно искрящиеся голодные глаза. Оборванные и босые стояли они перед хозяином. Но Саид Казима все это мало трогало.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Баба, — обратился он к сторожу, — приготовь кальян!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Слушаю! — ответил сторож с низким поклоном.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Прошло несколько томительных минут. Ребята с надеждой, умоляюще глядели на хозяина и ждали его слова.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Халил-баба подал кальян.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Хозяин несколько раз затянулся табачным дымом, потом резким движением отставил кальян в сторону.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Неожиданно в небе, очень низко, послышался гул маленького самолета. С него сбросили какие-то разноцветные бумажки, они кружились в воздухе, как голуби, медленно и плавно опускаясь на землю. Несколько бумажек упало и во двор мастерской. Ребята бросились подбирать их. Халил-баба принес одну хозяину. Поднял листовку и Мухтар. В ней слово в слово повторялось то, о чем кричал на улицах глашатай.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Саид Казим пока смутно понимал, к чему все это клонится, и прикидывал в уме: может быть, есть расчет пустить в переработку остаток пряжи. Авось удастся продать бязь и хоть частично возместить убытки последнего месяца.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Дети стояли угрюмо и неподвижно. Каждый думал только об одном: «Неужели хозяин не откроет мастерскую?»

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Саид Казим поднял на них глаза, посмотрел, точно увидел их впервые, и, огладив неторопливым жестом бороду, глубоко вздохнул.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Дети мои, — притворно ласково заговорил он, — я вас понимаю, мне даже грустно делается, когда я думаю о вас. Как истинный мусульманин я от души сочувствую всем вам. Пусть будет что будет, я решил дать вам работу. Через два дня приступайте. Будем пока ткать запас, а потом аллах поможет.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Ребята радостно оживились, послышались возгласы:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Спасибо вам, чалаби! Пусть аллах продлит вашу жизнь!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Саид Казим, не отводя от них пытливого взгляда, вкрадчиво продолжал:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Но я не в состоянии платить вам, как раньше, пятьдесят пиастров в день… Убытки разорили меня. Вы будете получать только двадцать пять пиастров. Если, конечно, будете стараться, как прежде. Видит аллах, только ради вас я вновь открываю мастерскую…

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Ребята растерянно глядели на хозяина, не зная, что ответить. «Двадцать пять пиастров? — подумал Мухтар. — Даже на хлеб не хватит».

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Что же вы молчите? Не согласны?

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Нет, нет, чалаби! — торопливо воскликнул Ахмед. — Я согласен! Спасибо вам! Я буду работать! — малыш подбежал к хозяину и, нагнувшись, поцеловал ему руку.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] За Ахмедом последовали и другие мальчики. Только Мухтар, Ибрагим и еще несколько ребят постарше не тронулись с места. Саид Казим недовольно покосился на них, но ничего не сказал. Обернувшись к остальным, он произнес:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Дети мои, сейчас я отпускаю вас домой! Погуляйте еще два дня, а в субботу приходите пораньше. Милость аллаха да будет с вами!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Ребята гурьбой пошли со двора.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Смотрите не опаздывайте! — сказал Казим, провожая их взглядом.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Не беспокойтесь, чалаби, они раньше муэдзина придут! — ответил за мальчиков сторож.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Вот и хорошо!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Мальчики разбрелись кто куда, а Мухтар с Ибрагимом решили вернуться по домам.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] У караван-сарая Аббаса им преградила путь большая группа горожан. По всему видно было, что люди сильно возбуждены, хотя сейчас они стояли молча и слушали чей-то голос: молодой араб громко читал приклеенную к стене прокламацию:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — «Братья арабы!.. Нас угнетали турецкие беки, теперь явились те, кто веками порабощает народы Индии, наших братьев в Египте, — отчетливо произнес чтец слова. — Кораном и мечом, золотом и коварством они хотят установить свое господство над нами! Не сдавайте оружия! Лучше умереть в борьбе с врагом, чем гнуть спину в рабстве! Смерть угнетателям! Смерть бекам, ростовщикам, прячущим хлеб от голодного народа!»

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Чтец окончил, и все сразу зашумели, заволновались. Послышались возгласы:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Верно! Сущая правда! Прежде грабили богатые турки, теперь инглизы хотят уморить нас голодом!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Надо разгромить хлебные амбары, пусть торгаши не прячут зерно!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Верно, брат мой, верно! — заговорила молодая женщина с ребенком на руках. — На нашей улице купец прячет в амбарах пшеницу, он ее продает по ночам, а мы умираем с голода. Пойдем, я покажу его дом.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Пойдемте! — гневно зашумела толпа. — На виселицу его!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] С криком: «Хлеба!», «Хлеба!» — люди, грозно размахивая кулаками и дубинками, двинулись туда, куда их вела женщина.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Худые, изможденные, в лохмотьях, они не шли, а бежали по широкой улице Муадама.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Мухтар присоединился к толпе.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Неожиданно с балкона затрещал пулемет. Толпа резко остановилась, точно с разбега наткнулась на невидимый барьер, люди вдруг метнулись в стороны, кто-то со стоном упал на землю. Мухтар инстинктивно прижался к стене дома, словно хотел слиться с этим неподвижным камнем.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Он увидел, как из-за угла вырвалась группа вооруженных всадников. Они кричали толпе:

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] — Расходитесь по домам! Расходитесь!

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] В воздухе сверкнули клинки. Люди бросились врассыпную, спасаясь от ударов.

[КОРАНОМ И МЕЧОМ] Мухтар был не из робкого десятка, но сейчас и его охватил панический страх. Его потрясла эта неожиданная дикая расправа над голодными, безоружными людьми. Он бежал по улице, не в силах остановиться, и ему все мерещился настигающий его конский топот и вопли раненых.

[ШЕЙХ-САИД] Пришел долгожданный день. Мухтар торопился на работу.

[ШЕЙХ-САИД] Было еще рано, но на улицах и площадях города, под кирпичными сводами крытых рынков и просторных караван-сараев уже жужжали людские голоса.

[ШЕЙХ-САИД] Мухтару казалось, что он опаздывает. Мальчик ускорил шаг. Скорее!.. Скорее к станку за работу!

[ШЕЙХ-САИД] У ворот не было ни одной души. Сердце у мальчика екнуло. Открыв калитку, Мухтар столкнулся со сторожем Халилом-баба.

[ШЕЙХ-САИД] — Баба, ребята уже начали работать? — тревожно спросил он.

[ШЕЙХ-САИД] — Все сидят за станками, а ты все бегаешь за инглизами, — отвечал старик, нарочито нахмурив брови. — Успеешь насмотреться, теперь они не скоро отсюда уберутся.

[ШЕЙХ-САИД] — И хозяин там?

[ШЕЙХ-САИД] — Одного тебя не хватает… — усмехнулся сторож.

[ШЕЙХ-САИД] Мухтар даже побледнел от испуга.

[ШЕЙХ-САИД] — Ну, полно, полно, — спохватился старик, — разве не видишь, что я шучу? Станки еще стоят, но ребята уже собрались. Иди к ним.

[ШЕЙХ-САИД] Мухтар торопливо зашагал через двор. Из мастерской слышались голоса товарищей. Кто-то спросил:

[ШЕЙХ-САИД] — А где Мухтар?

[ШЕЙХ-САИД] — У него мать тяжело больна.

[ШЕЙХ-САИД] Убедившись в том, что в мастерской нет ни мастера, ни хозяина, Мухтар распахнул двери.

[ШЕЙХ-САИД] — Вот и я!

[ШЕЙХ-САИД] — Мухтар! Мухтар! — встретили его ребята веселым шумом. — Иди сюда. Мы давно уже здесь.

[ШЕЙХ-САИД] Мухтар огляделся. Мастерская была запущена. На станках лежал густой слой пыли.

[ШЕЙХ-САИД] — Знаете что, — предложил он, — давайте не будем ждать мастера, сами примемся за работу. Только сначала приберем мастерскую.

[ШЕЙХ-САИД] Ребята охотно согласились. Хабиб притащил воды и побрызгал глиняный пол, Мухтар взялся за метлу. Остальные занялись уборкой станков. Не прошло и получаса, как все было прибрано, очищено от желтой пыли, и в раскрытые окна мастерской хлынул свежий весенний воздух. Мальчики стали к станкам. Застучали рамы, защелкали деревянные челноки. Истосковавшиеся от безделья ребята работали с таким увлечением, что не заметили, как пришел мастер. Он стоял у дверей и любовался работой маленьких тружеников.

[ШЕЙХ-САИД] — Молодцы! Дружно работаете! — неожиданно воскликнул мастер.

[ШЕЙХ-САИД] Ребята разом оглянулись.

[ШЕЙХ-САИД] — Салям, устаз! — поздоровались они хором.

[ШЕЙХ-САИД] — Это вы хорошо придумали — пустили станки, не дожидаясь меня, — похвалил мастер. — Своим усердием мы порадуем нашего хозяина.

[ШЕЙХ-САИД] Он пошел по цеху, останавливаясь то у одного, то у другого станка.

[ШЕЙХ-САИД] — Ну как, не отвык? — спросил он, подходя к Мухтару.

[ШЕЙХ-САИД] — Что вы, устаз, разве я могу забыть станок?! Все идет как надо. Скоро закончу первый аршин.

[ШЕЙХ-САИД] Дети работали, сидя на табуретах. Они попеременно то правой, то левой ногой нажимали деревянный рычаг, при этом основа как бы раздваивалась и челнок легко пролетал между пряжей. Выткав аршин бязи, ребята поднимали тяжелые каменные гири и переводили барабан.

[ШЕЙХ-САИД] Хозяин явился под вечер. Он прошелся между станками, проверил, не валяется ли на земле пряжа и готовая ткань.

[ШЕЙХ-САИД] — На сегодня хватит, — сказал он. — Приберите станки и приходите ко мне!

[ШЕЙХ-САИД] Когда дети вошли в комнату хозяина, Саид Казим сидел на тахте, скрестив ноги и держа в руках записную книжку. Ребята хорошо знали эту книжку в черном клеенчатом переплете. Из нее можно было узнать, кто сколько выткал, сколько с кого удерживалось за порчу ткани, за опоздание или другие провинности. Окинув ребят взглядом, хозяин достал из-за пояса свою карманную кассу — зеленый бархатный мешочек с двойным дном.

[ШЕЙХ-САИД] Заметив это, мальчики повеселели.

[ШЕЙХ-САИД] — Абубекр! — крикнул он.

[ШЕЙХ-САИД] — Лаббей [3] !

[ШЕЙХ-САИД] — Подходи ко мне! — Он отсчитал несколько монет и положил их на ладонь Абубекру.

[ШЕЙХ-САИД] — Спасибо! — сказал мальчик и отошел в сторону.

[ШЕЙХ-САИД] За ним были вызваны Халил, Ахмед, Мухтар и другие. Покончив с расчетом, хозяин сказал:

[ШЕЙХ-САИД] — Вот что: с сегодняшнего дня я удерживаю с каждого по два пиастра за уголь и дрова, которые уходят на приготовление чая. Не привыкайте жить за чужой счет. Пьете чай — извольте платить за него. Мне тоже деньги с неба не сыплются.

[ШЕЙХ-САИД] Дети переглянулись между собой.

[ШЕЙХ-САИД] — Это неправильно, сейиди, — воскликнул Мухтар. — Ведь мы так стараемся!

[ШЕЙХ-САИД] — Баба, — раздраженно воскликнул Саид Казим, — ты сегодня кипятил самовар?

[ШЕЙХ-САИД] — Да, сейиди, только в полдень, — ответил старик и, не понимая, в чем дело, спросил: — А что? Разве не надо было?

[ШЕЙХ-САИД] — Нет, ничего, — безразличным топом ответил Саид Казим. — Я с них удержал за чай.

[ШЕЙХ-САИД] — Воля ваша, хозяин, но мне кажется, это не по шариату.

[ШЕЙХ-САИД] Саид Казим бросил на Халила-баба колючий взгляд.

[ШЕЙХ-САИД] — А на какой странице корана сказано, что я должен давать им работу, да еще в придачу бесплатно поить чаем?

[ШЕЙХ-САИД] Сторож молчал.

[ШЕЙХ-САИД] — Так вот, — закончил хозяин, — идите домой и смотрите завтра не опаздывайте. Я сам с утра буду здесь.

[ШЕЙХ-САИД] Дети, пробормотав прощальные слова, покинули мастерскую.

[ШЕЙХ-САИД] Дни бежали за днями, как вереница черных облаков, гонимых ветром. Ребята просиживали за станками с утра до темноты. Хозяин спешил переработать весь запас пряжи до появления английских купцов с их дешевыми товарами. А тогда… тогда он сможет снова закрыть мастерскую. Дети догадывались об этом и со страхом ждали того дня, когда опять окажутся на улице. Под этим же страхом жили и родители маленьких ткачей. Напрасно взывали они к аллаху, напрасно молили о помощи пророка — никто не мог предотвратить этого страшного дня. И он пришел. Своим усердным трудом дети сами приблизили его наступление.

[ШЕЙХ-САИД] Исчерпав к полудню весь запас пряжи, мальчики вышли из душного помещения во двор. Халил-баба где-то раздобыл уголь и вскипятил чай. Разостлав перед собой платки, ребята разложили на них скудную еду. Солнце нещадно палило, но мальчики привыкли к жаре. Они ели, перебрасывались шутками, смеялись, слушая веселые небылицы, которые рассказывал Халил-баба. Постоянные обитатели багдадских дворов — голуби вертелись возле ребят, подхватывали хлебные крошки и, хлопая сизыми крыльями, взлетали на крышу.

[ШЕЙХ-САИД] — Что вы сидите! — раздался вдруг гневный голос Саид Казима. — Почему не работаете? Что, хотите окончательно разорить меня?!

[ШЕЙХ-САИД] Мальчики быстро вскочили, отвесили хозяину низкий поклон и почтительно скрестили руки у пояса.

[ШЕЙХ-САИД] — Вам бы только бездельничать. Избаловались! Ну-ка, живо к станкам! — закричал он и, повернувшись к сторожу, спросил: — Давно во дворе болтаются?

[ШЕЙХ-САИД] — Чалаби, они закончили пряжу… — почтительно ответил Халил-баба.

[ШЕЙХ-САИД] — Как? Пряжа вся?

[ШЕЙХ-САИД] — Да, чалаби, ничего не осталось, — отозвался Мухтар.

[ШЕЙХ-САИД] Саид Казим полагал, что работы хватит еще дней на пять. Но если ребята постарались, значит, аллах милостив к нему.

[ШЕЙХ-САИД] — Так вы говорите, нечего ткать? — переспросил он, не веря своим ушам.

[ШЕЙХ-САИД] — Да, эфенди… все… — наперебой заговорили дети.

[ШЕЙХ-САИД] — Ну что ж, — спокойно сказал он. — Можете идти домой. У меня больше работы нет… Я понимаю, вам будет трудно жить, очень трудно, но что поделаешь, надо терпеть… Пророк сказал: «В терпении счастье человека!»

[ШЕЙХ-САИД] Дети молчали как пришибленные. У каждого была одна мысль: снова улица, снова голод!..

[ШЕЙХ-САИД] Хозяин сел на тахту и приказал Халилу-баба подать кальян. Ребята не трогались с места. «А может быть, хозяин изменит свое решение?»

[ШЕЙХ-САИД] Халил-баба подал кальян.

[ШЕЙХ-САИД] — Баба, — обратился хозяин к сторожу, — отныне ворота на замок — и никого во двор не пускать! Кто будет меня спрашивать, посылай ко мне домой!

[ШЕЙХ-САИД] — Слушаю, сейиди!

[ШЕЙХ-САИД] Глубоко затянувшись табачным дымом, Саид Казим из-под густых бровей бросил взгляд на детей.

[ШЕЙХ-САИД] — Ну, чего ждете? — буркнул он, не выпуская изо рта длинного мундштука кальяна. — Идите, мне нужно собраться с мыслями.

[ШЕЙХ-САИД] — Чалаби, — робко произнес Абубекр, — но ведь нам нужны деньги. Дома нет ни куска хлеба.

[ШЕЙХ-САИД] — Деньги? — с деланным удивлением спросил хозяин. — За что? За то, что вы на моем дворе пили чай и грелись весь день под солнцем?

[ШЕЙХ-САИД] Мухтар не выдержал и вышел вперед:

[ШЕЙХ-САИД] — Чалаби, мы пришли в мастерскую раньше муэдзина, а сейчас смотрите, где солнце, — он поднял голову и рукой показал на небо. — Я и ребята выткали больше той нормы, которую вы сами установили… — От волнения Мухтар не мог продолжать, его душили слезы.

[ШЕЙХ-САИД] Халил-баба подошел к Мухтару, обнял его за плечи.

[ШЕЙХ-САИД] — Сын мой, не плачь, — сказал он, — чалаби пошутил, он заплатит за вашу работу.

[ШЕЙХ-САИД] Вмешательство сторожа пришлось не по душе Саид Казиму, но все же он почувствовал себя неловко и с кислой гримасой обратился к Мухтару:

[ШЕЙХ-САИД] — Тоже мне мужчина… расхныкался. Еще араб! Ха-ха-ха! Ладно, так и быть, обрадую вас, подходите по одному.

[ШЕЙХ-САИД] Саид Казим развязал мешочек и, заплатив каждому за отработанные часы, напутствовал ребят:

[ШЕЙХ-САИД] — Идите и молитесь за меня, сегодня с вас даже за угли не удержал!

[ШЕЙХ-САИД] Халил-баба хотел возразить хозяину — ведь угли он сегодня купил на свои деньги, — но боязнь лишиться куска хлеба отняла у старика язык. Он лишь мысленно проклинал хозяина и всех его предков, таких же жадных и безжалостных.

[ШЕЙХ-САИД] Не только добродушный Халил-баба, но и прижимистый мастер, умевший беречь хозяйскую копейку, не мог без боли смотреть, как маленькие ткачи, понурясь и судорожно глотая слезы, уходили из мастерской.

[ШЕЙХ-САИД] Солнце припекало. Кругом цвели сады. Весна была в полном разгаре. Но Мухтар ничего этого не замечал. Его в который раз одолевали горькие мысли: «Куда идти? Чем заняться?..» Шагая по многолюдной улице, Мухтар незаметно для себя очутился на базаре в ювелирном ряду. Здесь, в полутемных нишах и тесных лавчонках, перед низкими горнами сидели семи-восьмилетние дети. Они выковывали из серебра блюда, подносы, чашки, различные украшения и покрывали их тончайшими резными узорами.

[ШЕЙХ-САИД] Здесь, в одной из таких мастерских, работал друг Мухтара — Мехти. Мухтар мог часами наблюдать, как ловко орудует его товарищ крохотным ювелирным молоточком или острым резцом, отделывая замысловатый браслет, и искренне завидовал профессии друга. Ему и в голову не приходило, что «красивая» работа медленно, но верно убивала маленьких мастеров. Отравляющая металлическая пыль, неудобная поза, в которой они просиживают по пятнадцать часов в сутки, непрерывно напрягая зрение, до того изматывают неокрепшие организмы, что к двадцати годам юные рабочие уже кажутся стариками. Лица их покрываются морщинами, кожа желтеет, как лимон, воспаленные глаза окаймляет красная опухоль. Вот и Мехти. Он всего на два года старше Мухтара, а кажется, что разница между ними в добрый десяток лет — так состарила работа этого веселого багдадского паренька.

[ШЕЙХ-САИД] Мехти, склонив голову, сосредоточенно наносил узор на серебряную вазочку.

[ШЕЙХ-САИД] Заметив Мухтара, владелец ювелирной лавчонки сделал предостерегающий жест и буркнул, обращаясь к Мехти:

[ШЕЙХ-САИД] — Смотри не отвлекайся, это заказ. Испортишь товар — уши оторву!

[ШЕЙХ-САИД] — Чалаби, лучше потерять уши, чем остаться безработным! — горько пошутил Мухтар.

[ШЕЙХ-САИД] Услышав знакомый голос, Мехти поднял голову и улыбнулся Мухтару. Но улыбка тут же сползла с его лица.

[ШЕЙХ-САИД] — Ты что, не работаешь? — с тревогой спросил он Мухтара.

[ШЕЙХ-САИД] Тот не успел еще ответить, как ювелир сердито гаркнул:

[ШЕЙХ-САИД] — Вон отсюда, бездельник! Сам лодырничаешь и других отвлекаешь! — и, повернувшись к Мехти, добавил: — А ты что, работать или болтать пришел? Давно не голодал? А то у меня счеты короткие — снимай фартук и проваливай!..

[ШЕЙХ-САИД] Мехти вспыхнул, глаза его засверкали, но он тут же овладел собой: ведь у него мать и маленькая сестренка, которых он кормит… И Мехти, опустив голову, снова застучал молоточком по серебру.

[ШЕЙХ-САИД] Мухтар сочувственно посмотрел на друга, бросил колючий взгляд на хозяина, потягивавшего из маленького пузатого стаканчика густой черный чай, и с независимым видом зашагал прочь.

[ШЕЙХ-САИД] Ювелир проводил его насмешливым взглядом.

[ШЕЙХ-САИД] — Ишь ты, — произнес он вслух. — Ростом с вершок, а какая походка! Будто сын султана шагает! Вот они, времена…

[ШЕЙХ-САИД] Солнце палило. Безоблачное небо огромным бирюзовым куполом нависло над зеленым Багдадом. После нескольких тревожных дней жизнь снова забила ключом. Улицы и базары наполнились шумной толпой. Всюду пестрели цветные хатаны, кусманы, чалмы, красные фески вперемежку с европейскими костюмами. Караван-сараи заполнили приезжие феллахи, мелкие торговцы. Со всех концов Ирака стекались на багдадский базар товары. На лотках и прилавках громоздились горы фиников, риса, сушеных бананов, сладостей. Появился припрятанный спекулянтами сахар. Его белые остроконечные головы возвышались среди пестрых пачек табака и чая. Дымили очаги. От медных тазов с вареными потрохами, от огромных жаровен с запеченными целиком бараньими тушами исходил острый дразнящий запах. Привлеченные этим запахом люди собирались вокруг очагов, долго смаковали излюбленные блюда и оживленно беседовали, сдабривая разговор шутками и анекдотами.

[ШЕЙХ-САИД] Мануфактурные и ковровые ряды соперничали между собой в богатстве и разнообразии красок. Каких только тканей, каких только ковров здесь не было! Персидские, текинские, кавказские, паласы горного Курдистана. Яркие краски, сложные орнаменты, затейливые узоры являли собой чудесное зрелище.

[ШЕЙХ-САИД] Торговцы, стараясь наверстать упущенное, ласковыми словами и прибаутками зазывали покупателей. «Не атлас, а пламя!..» — доносился голос продавца из мануфактурного ряда. «Вот они, жемчужины, — такого риса не ел и султан…» «Сабза, сабза, слаще меда сабза…»

[ШЕЙХ-САИД] Экзотичность шумных багдадских базаров поддерживали нищенствующие монахи-дервиши. Они пели проникновенно и громко, и их многочисленные слушатели с равным удовольствием внимали духовным стихам из корана и строфам из Абу-Байиба, Фирдоуси или Саади.

[ШЕЙХ-САИД] Но ничто не трогало Мухтара. Он думал о том, что грошей, заработанных им сегодня, едва хватит на лепешку и кусочек халвы для матери. А потом?..

[ШЕЙХ-САИД] Выйдя на проспект Муадам, где он недавно спасался бегством от пулеметного огня и кривых сабель всадников, Мухтар увидел впереди толпу людей, тонувшую в облаке светло-желтой пыли. Мальчиком овладело любопытство.

[ШЕЙХ-САИД] — Что случилось?.. Куда идут эти люди?

[ШЕЙХ-САИД] — Иди вперед — увидишь… Приехал Шейх-Саид!

[ШЕЙХ-САИД] — Шейх-Саид? — воскликнул Мухтар и, отчаянно работая локтями, стал пробиваться вперед.

[ШЕЙХ-САИД] Любимец багдадских жителей, Шейх-Саид шествовал позади своего каравана, который состоял из одного белого осла и двух черных мулов, нагруженных сундуками.

[ШЕЙХ-САИД] Под лучами солнца квадратные цветные жестянки, которыми были обиты сундуки, переливались, как павлиньи перья. Сам Шейх-Саид резко выделялся в толпе восторженно приветствовавших его людей. Это был высокий плечистый старик. Длинная седая борода резко оттеняла его темно-коричневое лицо. Из-под густых, сросшихся у переносицы черных бровей поблескивали живые глаза. Он, как факир, носил кисву [4] и длинный желтоватый халат, подпоясанный зеленым кушаком. Голые обветренные ноги были обуты в гиву — вязаные сандалии с толстыми подошвами из крученого льна.

[ШЕЙХ-САИД] Старик явно спешил. Видимо, Шейх-Саиду хотелось скорее добраться до базарной площади и в самый разгар базара начать свое представление, чтобы собрать побольше народу.

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид уже давно не появлялся в Багдаде. Никто не знал, где он и что с ним. Правда, ходили разные слухи: одни говорили, что видели его в Бейруте, другие — что он давал представление в Дамаске. Кое-кто утверждал, что его уже нет в живых. Не удивительно, что появление каравана Шейх-Саида было для багдадцев не только неожиданным, но и радостным событием. Особенно ликовала охочая до зрелищ детвора.

[ШЕЙХ-САИД] Старика любили и уважали в городе. Среди бедняков он славился как человек справедливый, всегда готовый прийти на помощь и выручить в нужде.

[ШЕЙХ-САИД] Собственно говоря, Саид не был шейхом [5] . Это прозвище народ дал ему за его доброту, за умные речи и тонкие притчи, которыми сопровождал он свои представления. Много пришлось ему в жизни хлебнуть горя. Родом Шейх-Саид был из Ирана, но вынужден был бежать из родной страны. За участие в крестьянском восстании его приговорили к смертной казни, и, спасаясь от шахских ищеек, Саид тайком перешел границу Ирака. Здесь, в чужой стране, обессиленный, голодный, оборванный, он случайно встретил в поле одного араба, который, ни о чем не спрашивая, привел его в свою землянку, накормил и приютил. Этим арабом был Хусейн — покойный отец Мухтара.

[ШЕЙХ-САИД] Много воды утекло с тех пор. Вряд ли кто-нибудь признал бы теперь в седобородом Шейх-Саиде оборванного иранского бунтовщика-беглеца. Но он по-прежнему оставался защитником угнетенных. Профессия заклинателя змей вела его по всем дорогам арабского Востока и помогала продолжать дело, за которое он боролся и которому посвятил свою жизнь.

[ШЕЙХ-САИД] Бывая в Багдаде, Шейх-Саид никогда не оставлял своим вниманием осиротевшую семью Хусейна.

[ШЕЙХ-САИД] Мухтару после немалых усилий удалось пробиться через толпу и приблизиться к Шейх-Саиду. Тот узнал мальчика, ласково поздоровался с ним и осведомился о здоровье матери.

[ШЕЙХ-САИД] — Плохо… — с грустью ответил Мухтар, шагая рядом со стариком.

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид сочувственно потрепал его по плечу.

[ШЕЙХ-САИД] Караван остановился на самой большой и многолюдной площади Багдада. Его сразу плотно обступила толпа любопытных зрителей. Смуглолицые арабы, черные, похожие на негров суданцы, персы с крашенными хной бородами, светловолосые евреи — все с нетерпением ожидали представления.

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид был доволен. Он улыбался, раскланивался и приветливо махал рукой. Сгрузив с мулов сундуки, корзины и клетку с птицами, Шейх-Саид предложил зрителям встать в широкий круг. Потом неторопливо снял с бритой головы белую кисву, отер струившийся по лицу пот, вытащил из-за кушака и натянул на макушку светлую тюбетейку, засучил рукава. И, только завершив все эти приготовления, обратился к зрителям:

[ШЕЙХ-САИД] — Братья мои! Я счастлив, что мы вновь встретились с вами!

[ШЕЙХ-САИД] Один из его попугаев пронзительно закричал:

[ШЕЙХ-САИД] — Иялла! Иялла!

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид, шутливо нахмурив брови, прикрикнул:

[ШЕЙХ-САИД] — Сукут! Молчать!

[ШЕЙХ-САИД] — Сукут… сукут! — передразнил хозяина попугай.

[ШЕЙХ-САИД] Толпа рассмеялась.

[ШЕЙХ-САИД] Кто-то бросил попугаю финик, но сидевшая рядом с ним мартышка на лету поймала его и тут же проглотила.

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид погрозил ей пальцем:

[ШЕЙХ-САИД] — Ты разве не знаешь, что чужое трогать нельзя?

[ШЕЙХ-САИД] Обезьяна испуганно скорчилась и стала лапкой почесывать в затылке. Попугаи залопотали еще громче.

[ШЕЙХ-САИД] Сборище людей привлекло внимание проходившего через площадь английского патруля. Солдаты приблизились к Шейх-Саиду, но он, будто не замечая англичан, обратился к зрителям:

[ШЕЙХ-САИД] — Во славу всемогущего, давайте произнесем его имя: Бисмиллах!

[ШЕЙХ-САИД] — Бисмиллах! — дружно подхватила толпа.

[ШЕЙХ-САИД] Офицер что-то сказал солдатам, и они, не дожидаясь представления, ушли.

[ШЕЙХ-САИД] Старик открыл один из сундуков, достал оттуда ковер и подал знак Мухтару помочь ему. Они расстелили ковер на горячей земле.

[ШЕЙХ-САИД] На этом старом зеленом ковре были нашиты цветные круги с различными изображениями. На большом белом круге пламенело сердце из красного бархата, на красном — белый серп луны, на желтом — черный скорпион, на черном — зеленая веточка.

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид накрыл каждый круг накидкой с таким же знаком, затем подошел к другому сундуку и, наклонившись над ним, тихо и напевно заговорил:

[ШЕЙХ-САИД] — Комэр!.. Проснись!.. Проснись, моя красавица. Комэр, я жду тебя… Проснись, покажи добрым багдадцам свое искусство, утешь их в горе.

[ШЕЙХ-САИД] Выждав с минуту, он приоткрыл сундук, просунул в него руку и достал оттуда небольшую темно-серую змею. Держа ее на раскрытой ладони, Шейх-Саид медленно прошелся по кругу. Комэр, свернувшись словно стальная пружина, неподвижно лежала на ладони, не подавая признаков жизни. Показав ее всем, старик осторожно положил змею на белый атласный круг. Затем достал из-за пояса маленькую медную флейту.

[ШЕЙХ-САИД] — Сейчас, друзья, вы увидите моего великана!

[ШЕЙХ-САИД] Зрители затаили дыхание. Шейх-Саид снова наклонился над сундуком и заиграл на флейте, медленно и плавно раскачиваясь всем телом. Это была какая-то особенная музыка: звуки ее то нарастали, то утихали, то, казалось, замирали совсем.

[ШЕЙХ-САИД] Старик продолжал играть, склоняясь все ниже и ниже. Лицо его было сурово и выражало глубокую сосредоточенность. Наконец из сундука показалась голова огромной змеи. Как бы приветствуя собравшихся, она качнулась сначала в одну, потом в другую сторону. Шейх-Саид все играл. Звуки флейты звучали резче и призывнее. Повинуясь знакомому ритму, удав перевалился через край сундука, сполз на ковер и, свернувшись тугой спиралью на самом большом круге, тотчас замер.

[ШЕЙХ-САИД] Заклинатель накрыл удава черным покрывалом с оранжевыми кистями, сунул флейту за пояс, достал маленький колокольчик и начал мелодично позванивать им. Из сундука показалась еще одна змея. Она поползла по ковру и расположилась на желтом круге. На остальных кругах разместились обезьяна, петух и голубь.

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид, внимательно осмотревшись вокруг, обратился к собравшимся:

[ШЕЙХ-САИД] — Багдадцы! Сыны арабов! Братья мои, мужественные курды! Злые языки распространяют слухи, что я вернулся в страну шаха, земля которой орошена кровью невинных людей, и там погиб. Как видите, это неправда. Я жив, здоров и рад сегодня снова встретиться с вами на этой площади Багдада, чтобы разделить вашу глубокую печаль…

[ШЕЙХ-САИД] Заметив, с каким напряженным вниманием толпа слушает его речь, Шейх-Саид продолжал:

[ШЕЙХ-САИД] — Да, друзья, положение Багдада похоже на участь несчастного козла, чувствующего, что мясник готовится спять с него шкуру. — Он умолк на миг и воскликнул: — Так произнесем же наше проклятие ненавистному мяснику!

[ШЕЙХ-САИД] — Лаанат! Лаанат! Проклятие! — подхватила толпа.

[ШЕЙХ-САИД] Лицо Шейх-Саида озарялось улыбкой. Он поднял руку.

[ШЕЙХ-САИД] — А теперь, друзья, прошу вас успокоиться и полюбоваться танцем моей Комэр!

[ШЕЙХ-САИД] Старик подошел к неподвижно лежавшей на ковре змее.

[ШЕЙХ-САИД] — Комэр, красавица моя! — ласково сказал он. — Встань, пробудись! Потешь народ своим умением и докажи, что и ты способна на честную трудовую жизнь… Комэр, я жду! — повелительно повторил он.

[ШЕЙХ-САИД] Змея неохотно зашевелилась. Старик опять достал флейту. Послышались звуки какой-то заунывной мелодии с нарастающим ритмом. В такт ей Комэр стала медленно подниматься: Когда она вытянула свое гибкое тело почти во всю длину, Шейх-Саид резко оборвал музыку и негромко сказал:

[ШЕЙХ-САИД] — Танцуй, Комэр! На тебя смотрят почетные гости — рабочие, феллахи — дети земли… Танцуй же, красавица.

[ШЕЙХ-САИД] Он заиграл снова, но теперь это была совсем другая, быстрая, живая танцевальная мелодия. Комэр стала раскачиваться из стороны в сторону: она то низко пригибалась к ковру, то кружилась на одном месте, то поднималась вверх на своем упругом, как пружина, хвосте. Танец ее был настолько удивителен, движения настолько пластичны и красивы, что зрители на миг забыли, что перед ними кобра — одна из самых страшных ядовитых змей. Они теснились к ковру, напирая друг на друга.

[ШЕЙХ-САИД] Мухтар глядел словно завороженный, по спине пробегали мурашки.

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид, заметив все возрастающее возбуждение зрителей, заговорил:

[ШЕЙХ-САИД] — Ни одна самая искусная танцовщица не сможет повторить движений моей Комэр. Не гнушаясь труда, я изучил ее нрав и подчинил своей воле. Но укротить змею легче, чем обуздать подобных ей людей. Не думайте, добрые люди, — тонко улыбнулся он, — что их можно смирить, как эту змею. Нет, они куда опаснее моей кобры: чем больше пьют они крови, тем ненасытней становятся и отступают только перед теми, кто их не страшится.

[ШЕЙХ-САИД] Старик снова поднес флейту к губам. Мелодия изменилась, теперь она звучала жалобно и тихо.

[ШЕЙХ-САИД] Комэр начала успокаиваться. Движения ее становились медленными, вялыми. Наконец она плавно опустилась на свое место и свернулась в тугой клубок. Шейх-Саид окинул взглядом притихшую толпу.

[ШЕЙХ-САИД] — Прикрой ее! — устало сказал он Мухтару.

[ШЕЙХ-САИД] Мальчик подошел к змее и, явно робея, набросил на нее покрывало. Заметив, что покрывало легло криво и не накрыло змею, Шейх-Саид пристально посмотрел на Мухтара.

[ШЕЙХ-САИД] — Поправь! — кратко сказал он.

[ШЕЙХ-САИД] Преодолевая страх, Мухтар наклонился над змеей и осторожно потянул покрывало за уголок. Комэр вдруг открыла глаза и пошевелила головой. Руки Мухтара задрожали.

[ШЕЙХ-САИД] — Ого! Это мне не нравится! — воскликнул Шейх-Саид. — Твой отец не был трусом. Разве ты не унаследовал его бесстрашие?

[ШЕЙХ-САИД] Мальчик покраснел от смущения и обиды. Его действительно одолевал страх, но он переборол себя, наклонился и нарочито медленными движениями аккуратно расправил покрывало.

[ШЕЙХ-САИД] — Молодец, сын мой! — произнес Шейх-Саид. — Чтобы победить врага, надо уметь преодолевать страх. Запомни это, мой мальчик. Смелых боятся даже самые свирепые хищники!

[ШЕЙХ-САИД] От похвалы Мухтар смутился.

[ШЕЙХ-САИД] А старик уже снова шел по кругу. Он что-то тихо напевал и осторожно оттеснял от ковра не в меру любопытных зрителей. Молодых он шутливо ударял тонкой тростниковой палочкой, и те, смеясь, покорно отступали назад. Прохладный ветерок, неожиданно повеявший с Тигра, коснулся лица Шейх-Саида. Он остановился, поднял голову и радостно воскликнул:

[ШЕЙХ-САИД] — О небо! Благодарю тебя за благодетельное дуновение! Теперь все, что спит, пробудится, оживет. Недаром этот ветер называется весенним! Без него все мы высохли бы под палящим солнцем, как наша многострадальная земля…

[ШЕЙХ-САИД] Старик наклонился, поднял горсть горячей земли и поднес ее к своим запекшимся от зноя губам. Люди внимательно следили за каждым его движением и ждали, что он скажет.

[ШЕЙХ-САИД] — На этой земле рекою льется человеческая кровь! — помолчав, задумчиво продолжал Шейх-Саид. — Одни хотят только хлеба. Другие жаждут обогащения, стремятся захватить все, а мы становимся жертвами их ненасытной жадности. — Он поднял руки к небу и патетически воскликнул: — О великий из великих! Ты сотворил мир, ты создал своих рабов и дал им землю, чтобы они трудились на ней и кормили себя… Ты открыл потоки бурных рек, чтобы люди не орошали посевы своими слезами!.. Но появились насильники, они лишили нас права пользоваться плодами своего труда. Дай нам силы для защиты! Помоги нам, своим рабам, голодным и обездоленным, избавиться от насильников и тунеядцев! Аминь!

[ШЕЙХ-САИД] — Аллах, услышь голос Саида! Он говорит за нас! — раздался чей-то вздох.

[ШЕЙХ-САИД] Старик отбросил землю и подошел к самому большому черному кругу на середине ковра.

[ШЕЙХ-САИД] — Вот здесь лежит моя змея-великан, — сказал он, касаясь тростниковой палочкой черного покрывала. — Она еще молода, длина ее равна всего десяти локтям, а вес не превышает веса двух взрослых баранов. Я владею ею больше тринадцати лет, а срок ее жизни равен целому столетию. Она так сильна, что может вступить в единоборство с тигром и даже со львом. Это змея-хищница. Она питается кровью и мясом, как и двуногие хищники. Но мне удалось изменить ее нрав и приучить к себе. Зовут эту умницу Аждаха… — И, обращаясь к Мухтару, он приказал: — Сними с нее покрывало.

[ШЕЙХ-САИД] Мальчик шагнул к кругу.

[ШЕЙХ-САИД] — Не бойся, сын мой! — подбодрил его Шейх-Саид. — Эта змея менее коварна, чем некоторые люди. Она убивает, только когда голодна, не в пример тем, которые именем бога душат слабых и беззащитных, лишь бы набить мошну.

[ШЕЙХ-САИД] — Правда! Правда! Мудрый Шейх-Саид верно говорит! — послышались громкие возгласы.

[ШЕЙХ-САИД] Мухтар решительно стянул покрывало с удава.

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид подошел к Аждахе и провел ладонью по широкой спине. Змея лежала неподвижно. Ее светло-желтая кожа, испещренная крупными черными и серыми пятнами и волнистыми полосами, блестела на солнце.

[ШЕЙХ-САИД] — Дай мне гандил! — обратился заклинатель к Мухтару.

[ШЕЙХ-САИД] Мальчик достал из сундука похожую на лампаду чашечку, подвешенную на тонких цепочках к кольцу, и подал ему. Шейх-Саид вытащил из кармана шелковый кисет с цветной кистью, быстро развязал шнур, бросил в чашечку гандила щепотку какого-то порошка и зажег. Струйка пахучего пьянящего дыма поднялась в воздух. Заклинатель несколько раз взмахнул дымящимся гандилом над головой Аждахи, и змея зашевелилась.

[ШЕЙХ-САИД] — Мой удав издавна приучен к запаху гашиша. Он тянется к нему точно так же, как к запаху нашей иракской нефти тянутся «друзья» арабов из дальних стран.

[ШЕЙХ-САИД] По толпе прокатился смех.

[ШЕЙХ-САИД] Огромная змея, почуяв запах гашиша, медленно стала развертывать свои кольца. Шейх-Саид протянул Мухтару маленький колокольчик и велел звонить, а сам опять взял флейту. Услышав музыку, удав начал раскачиваться. Он все выше и выше поднимал голову. Скоро верхняя часть его туловища уже находилась высоко над ковром. Оборвав на секунду игру, старик громко воскликнул: «Ракс!» — и заиграл снова. Змея, приученная к звукам флейты, начала медленно извиваться в такт музыке. Шейх-Саид то наклонялся к ней совсем близко, то отходил в сторону. Наконец он отнял флейту от губ. Аждаха, держась на хвосте, поднялась почти во всю длину и, выпустив длинный черный язык, повертела головой в разные стороны, как бы приветствуя зрителей. Тогда заклинатель поднял палочку и резко, со свистом взмахнул ею. Змея, как подкошенная, упала на ковер, быстро свернулась в кольца и замерла.

[ШЕЙХ-САИД] Зрители бурно выражали свое восхищение, но скоро умолкли, заметив властный и строгий взгляд старика, который зорко вглядывался в толпу, словно кого-то отыскивая. В эти минуты он был похож скорее на полководца, чем на бродячего заклинателя. Многие знали привычку Шейх-Саида: прежде чем что-нибудь сказать, внимательно осмотреться вокруг.

[ШЕЙХ-САИД] Но, против ожидания, Шейх-Саид не сказал ничего. Убедившись, что Мухтар хорошо укрыл удава, он выпустил на коврик мартышку. Обезьянка представляла то купца-ростовщика, то пьяницу, то толстобрюхого помещика, который курит кальян. Она издавала невообразимые звуки и уморительно гримасничала. Присутствующие покатывались от хохота, хватались за животы, громко повторяя остроумные, едкие реплики Шейх-Саида.

[ШЕЙХ-САИД] Но самый интересный момент наступил, когда на ковер были выпущены перепелки. Сперва они дрались между собой из-за корма. Но тут Шейх-Саид выпустил на них из клетки коршуна. Хищник с яростным клекотом бросился на перепелок. Птицы вначале растерялись, но затем взъерошились, захлопали крыльями и всей стайкой кинулись на врага. Натиск отважных птиц был так стремителен, так гневен, что коршун вынужден был, ко всеобщему удовольствию, с позором бежать с поля боя и спрятаться в своей клетке.

[ШЕЙХ-САИД] — Вот, посмотрите на этих маленьких пичужек! — сказал Шейх-Саид, когда смолкли восторженные возгласы толпы. — Они одолели свирепого коршуна, потому что были дружны. Ни один хищник не страшен, если от него дружно защищаются! Подумайте об этом на досуге!..

[ШЕЙХ-САИД] Шейх-Саид достал из-за пояса пестрый платок и расстелил его на земле.

[ШЕЙХ-САИД] — Теперь, добрые люди, помогите мне прокормить моих любимцев — бросьте на этот платок кто сколько может!

[ШЕЙХ-САИД] Только когда зазвенели монеты, Мухтар вспомнил вдруг, что с утра не был дома. Он рванулся было с места, но Шейх-Саид остановил его:

[ШЕЙХ-САИД] — Что с тобой? В чем дело?

[ШЕЙХ-САИД] Мухтар растерянно взглянул на старика.

[ШЕЙХ-САИД] — Моя мама, она все еще больна… А я здесь… Домой… надо… домой…

[ШЕЙХ-САИД] Старик не дал ему договорить.

[ШЕЙХ-САИД] — Хорошо, иди… Передай матери, что я сегодня обязательно навещу вас, — сказал он и, обратившись к толпе, громко крикнул: — Люди, дайте ему дорогу, его мать, как наш Багдад, изнемогает от тягостной жизни!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар торопился домой. С каждым шагом в душе его нарастало чувство тревоги. И это не без причины. Сегодня, на заре, когда он покидал дом, мать себя чувствовала совсем плохо.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Пурпурные лучи заката уже покидали небо. На окнах богатых особняков угасало пламя вечерней зари, но Багдад все еще шумел: водонос с бурдюком на спине нараспев предлагал прохожим холодную родниковую воду; стараясь перекричать друг друга, зазывали покупателей продавцы сдобных лепешек, сладостей.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар остановился и пересчитал свои капиталы.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Десять пиастров! Не густо. Ну что ж. На четыре пиастра надо взять хлеба, на два — халвы… Мама очень любит ее.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Запах вкусного жареного гороха чуть было не нарушил всех расчетов Мухтара, но мальчик только несколько раз глубоко вдохнул этот соблазнительный аромат и поспешил дальше.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Купив два плоских круглых хлебца «хуба», Мухтар подошел к лавке, где продавали сладости:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Положите мне, пожалуйста, между этими хлебцами кусочек халвы! — вежливо обратился он к хозяину и протянул деньги.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Продавец посмотрел на монеты, молча отвернулся и продолжал отгонять от сладостей мух.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар повторил свою просьбу.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Ты что, сумасшедший? — окрысился на него продавец. — Что можно дать на эти гроши?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар смутился, но не отступил.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Два пиастра не валяются на дороге! За них хозяин с меня семь шкур содрал, — в сердцах сказал он. — Дайте сколько можно…

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Проваливай-ка отсюда! — прикрикнул лавочник. — У меня без тебя болит голова.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Да, у вас холера, чахотка… через час Азраил придет за вашей душой! — еще больше вскипел Мухтар.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Ты! — загремел в бешенстве лавочник. — Ты смеешь меня, мусульманина, так обижать?! — Он схватил медную чашку весов и хотел запустить ее в Мухтара.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Но мальчик был уже далеко. Он шел и возмущенно ворчал:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Два пиастра ему не деньги! Пожалел кусочек халвы для моей больной уммы.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] У базара Мухтар наткнулся на уличного гадальщика Ахмеда-эфенди. Сидя на корточках, старик задумчиво глядел на темно-фиолетовые фасоли, разложенные на желтом платке. Доверчивые люди, особенно женщины, часто сидят у этого платка и затаив дыхание ждут, что им ответят фасоли, на которых гадает старик.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар остановился, с грустной мольбой посмотрел на гадальщика и тихо спросил:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Дедушка, правда, что вы можете сказать, что ждет людей завтра?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Правда, — усмехнулся старик.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — А мне вы не погадаете?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Тебе? — удивился Ахмед-эфенди. — Глупый мальчишка, зачем тебе мое гадание, иди-ка лучше домой, небось, давно тебя ждут дома.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Нет, дедушка, — настойчиво продолжал Мухтар, — я честно говорю: моя мама очень давно болеет. Вот я и хочу узнать, что с ней будет? Поправится она?.. И найду ли я завтра работу? Это очень, очень важно для нас с мамой!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Старик молча, с любопытством глядел на мальчика.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Пожалуйста, хоть два слова скажите о моей маме, прошу вас! — умолял Мухтар, прижимая к груди руки с хлебцами.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Давно она болеет?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Да… очень давно. Кровью харкает… кашляет так, что задыхается…

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Старик был озадачен. Он всю жизнь ткал ковры и зарабатывал честным трудом свой хлеб. А теперь, когда ему семьдесят семь лет, когда болят глаза и силы иссякли, остается одно: сидеть на улице и кидать фасоли, чтобы не умереть с голода. Но что могут мальчику сказать фасоли? Ничего! Они кормят семью старика потому, что люди слишком суеверны и доверчивы. Но ему не хотелось обманывать этого мальчугана. Желая отделаться от Мухтара, он неожиданно спросил:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — А деньги у тебя есть?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Есть, есть, отец! — поспешно ответил Мухтар. — Вот они! — На маленькой грязной ладони заблестели его пиастры.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Гадальщик рассмеялся. «Тоже мне деньги!» — подумал он.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Ну, коли так, сядь ко мне поближе и положи один пиастр вот сюда, — он показал на левый угол платка.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар с готовностью положил монету.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Гадальщик неторопливо собрал фасоли, старательно смешал их в кисете и, нашептывая что-то с глубокомысленным видом, снова бросил их на платок. В первом ряду оказались четыре кучки по четыре фасоли в каждой. Ахмед-эфенди улыбнулся, важно погладил свою бороду и понимающе покачал головой.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Ты задал мне трудную задачу, сын мой! — со вздохом произнес Он. — Коли пришел положенный срок или горькая жизнь подточила сердце твоей матери, как ни гадай, сколько ни плачь, горе от порога не прогонишь. — Он задумчиво поднял густые брови и, несколько раз чмокнув языком, спросил: — Прежде всего скажи, как тебя зовут?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Мухтар!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Мухтар… Мухтар! Хорошее имя! Значит, ты «избранный», «Любимый»… А Как зовут твоего отца?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Хусейн.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Итак, ты любимый сын Хусейна, — сказал он, затем, закатив глаза к небу, воскликнул: — О великий и невидимый! Только ты владеешь всеми тайнами мира! Помоги Мухтару ибн Хусейну, спаси бедную его мать от недугов, дай ей долгие годы жизни на радость сыну. Всели в душу людей доброту, чтобы они дали мальчику работу, чтобы он мог кормить себя и мать!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Опустив голову, старик несколько минут молча смотрел на фасоли, затем продолжал:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Ибн Хусейн! Ты не ребенок, сам понимаешь, что ни я, ни ты, ни мои фасоли не могут изменить нашу жизнь. Смерть преследует нас на каждом шагу! Будь заботлив к матери, и аллах продлит ее дни. Не гнушайся черной работы, и ты получишь свой кусок хлеба. А деньги твои мне не нужны. — Он поднял с платка пиастр, добавил к нему еще две свои монеты и протянул их Мухтару: — На, купи от меня что-нибудь сладкое своей матери.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Старик собрал фасоли в кисет и сунул его за пояс.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Иди с миром, сын мой! — сказал он, поднимаясь и свертывая платок. — Борись с невзгодами, и горькая доля отступит от тебя!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар, охваченный страхом за судьбу матери, ничего не мог сказать. Он заторопился домой. Старик не открыл ему ничего. С каждым шагом на душе становилось тревожнее.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] С ближнего минарета донесся голос муэдзина, призывающего правоверных к вечерней молитве. Наступил час, когда шумные, бурлящие улицы Багдада замирают, чтобы вновь проснуться с первыми лучами восходящего солнца. Даже неугомонные горластые ребятишки утихают и, утомленные дневной беготней, отправляются домой, чтобы помочь родителям в домашних делах.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Когда Мухтар свернул наконец в свой переулок, он сразу почувствовал недоброе. Над их домом поднимался густой черный дым, у ворот толпились ребятишки, в калитку входили женщины с кувшинами.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] «Умма!» — мелькнуло у Мухтара в голове. Он опрометью бросился к дому. Не замечая никого из друзей, стремительно ворвался во двор и остановился, будто с разбегу натолкнулся на невидимое препятствие.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Посреди двора на низком длинном топчане неподвижно лежала его мать, покрытая белой материей. Чуть поодаль, у дымного костра, хлопотали женщины, подбрасывали в огонь щепки, доливали воду в котел. Верховодила ими какая-то старуха. Она то и дело покрикивала:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Давайте воду! Надо начинать! Поторапливайтесь, уже темнеет!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Пожалуй, только в этот миг он понял, что произошло. Он весь затрясся, как в лихорадочном ознобе, рванулся вперед, упал на колени перед телом матери и неистово закричал:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Умма… Азиза!.. Мамочка, дорогая моя!..

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Кто-то из женщин пытался поднять мальчика, успокоить его, но Мухтар ничего не слышал. Он гладил руки и лицо матери, целовал ее уже похолодевшие бледные щеки и, задыхаясь от слез, шептал:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Мамочка, родная, открой глаза!.. Проснись, взгляни на меня… Вот, смотри, я принес тебе свежего хлебца, он еще теплый!..

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Потрясенные горем мальчика, женщины пытались утешить Мухтара, но сами не могли сдержать слез.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Старушка, которая собиралась омыть Фатиму, обращаясь к женщинам, сказала:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Пусть поплачет, пусть поплачет. Слезы сына облегчают загробную жизнь матери. Аллах увидит слезы ребенка и широко распахнет ворота рая перед душой усопшей. — А сама кивнула женщинам: уберите, мол, мальчишку!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Старой Ходидже и матери Хашима-эфенди Зулейхе с трудом удалось увести рыдавшего Мухтара со двора. Ходиджа шла с ним рядом и ласково шептала:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Не плачь, мой мальчик, я буду твоей матерью.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Женщины омыли покойницу, завернули ее в белый саван, положили на носилки и ушли со двора. Вместо них пришли мужчины. Они накинули на усопшую общественное покрывало и подняли на плечи, чтобы проводить в последний путь. Покойницу на ночь в доме оставлять нельзя, нужно как можно скорее предать ее земле — таков закон ислама.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] У самого дома похоронной процессии повстречался Шейх-Саид. Он шел с небольшим узлом в руке. Старик сразу понял, что все кончено, что он опоздал. Скорбно вздохнув, он ссутулился и молча подставил плечо под носилки.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] У всех людей одна кормилица — земля. В ее материнские объятия и отдали Фатиму.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Ее похоронили в той части кладбища, что принадлежит всем и никому, — там, где хоронят бесплатно и где бесследно исчезают могилы бедняков.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Всего этого Мухтар не видел. Укрытый заботливой рукой Ходиджи, он забылся в тревожном и тяжелом сне, пока утренние лучи не разбудили его, Проснувшись, он не сразу понял, где находится.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Ходиджа в слезах глядела на сына Фатимы и думала: «Бедный мальчик мой, горе твое велико, но ты должен перенести его!» В это время за ее спиной раздался мужской голос. Обернувшись, она увидела Хашима-эфенди, сына госпожи Зулейхи.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Хашим-эфенди, поздоровавшись с Ходиджей, подошел к Мухтару, но мальчик ничего не замечал. Он горько плакал.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Братец, твой голос слышен даже на том берегу… Встань, пойдем со мной, нам нужно кое о чем потолковать…

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар поднял голову. Увидев Хашима-эфенди, он смутился, неохотно поднялся с места.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Хашим-эфенди, повернувшись к Ходидже, спросил:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Умма Ходиджа, разрешите Мухтару позавтракать у нас…

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Ходиджа молча наклонила голову в знак согласия.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Хашим-эфенди обнял Мухтара за плечи и повел его со двора.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Войдя в свой дом, учитель провел Мухтара в комнату, где он спал и работал. Мальчик был здесь впервые.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Подожди меня, я скоро приду.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Оставшись один, мальчик стал с любопытством оглядывать комнату. Первое, что бросилось ему в глаза, были книги, множество книг. Они стояли и лежали на полках, громоздились на письменном столе рядом с высокими стопками газет и журналов. На стенах висело несколько портретов незнакомых людей с длинными пышными бородами. Особое внимание мальчика привлекла мраморная скульптура какого-то воина, стоявшая на тумбочке. На цоколе скульптуры было вырезано слово «Спартак». Мухтар так увлекся созерцанием окружающего, что не заметил, как в комнату вернулся Хашим-эфенди. В руках он держал цветистый поднос с горячими лепешками и чаем.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Поставив посредине устланной ковром комнаты поднос, хозяин пригласил:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Садись, позавтракаем.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Затем разломил лепешку и скомандовал:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Налей-ка чаю мне и себе!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар поставил стакан с крепким чаем напротив учителя.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Благодарю.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Глядя на хозяина, Мухтар и сам принялся за еду.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Ели молча. Закончив завтрак, Хашим поднялся с ковра. Мухтар, поблагодарив аллаха, убрал стаканы, поднял поднос, отнес в другую комнату и вернулся.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Хашим-эфенди, усадив мальчика рядом с собой, спросил:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Что ты думаешь, братец мой, делать дальше? Мастерскую вашу Казим закрыл навсегда, а другого ремесла у тебя нет. Как ты намерен жить?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар молчал. Он не знал, что ответить. В эти минуты он не мог думать ни о чем, кроме своего горя.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Заметив его состояние, Хашим предложил:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Мне кажется, Мухтар, тебе лучше всего на первое время перейти жить к нам. Не так ли?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Слова Хашима-эфенди не сразу дошли до Мухтара — так неожиданно было это предложение. Но когда понял, радость захлестнула его: жить вместе с учителем, бывать в этой светлой комнате, листать эти книги!.. Глаза его заискрились, но щемящая боль сдавила ему сердце. Он снова увидал черный дым костра, неподвижное тело уммы, а в ушах его звучал печальный и ласковый голос старой Ходиджи: «Мой мальчик, я буду твоей матерью».

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Он поднял на учителя полные слез глаза:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — А как быть с умма Ходиджей? Она ведь совсем одна, и моя мама так любила ее…

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Хашиму пришлось по душе такое теплое отношение Мухтара к обездоленной женщине. Он обнял его за плечи.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Хорошо, мой мальчик. Поступай так, как велит тебе сердце. А сюда, к нам, приходи как в свой дом. Что ни понадобится — обращайся без стеснения. Понял?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар посмотрел на учителя благодарным взглядом и согласно кивнул головой.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Ну, вот и хорошо, — сказал Хашим-эфенди. — А теперь, мой маленький друг, я хочу тебе сказать вот что. Я понимаю, тебе сейчас тяжело. Горе окутало твою жизнь мраком. Но помни, сколько бы ни длилась ночь, все равно наступит рассвет. Ты еще очень молод, и твоя заря впереди. Поэтому не падай духом. — Он похлопал его по плечу. — Ты счастливее многих своих сверстников, ты умеешь читать! Вот и учись. Ищи опору в дружбе с хорошими людьми, в книгах, в труде. Главное — не гнушайся никакой работы. Помни — сладок только тот хлеб, что честно заработан своими руками. И как бы тебе ни пришлось трудно, никогда не зарься на чужое добро. Ты понимаешь меня?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Да, муэллим, мне все понятно.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — И наконец, последний мой совет: веди себя всегда так, чтобы люди уважали и любили тебя, чтобы ничем не запятнал ты доброго имени своих родителей. Умей помочь товарищу и другу в беде, на добро отвечай добром, не уступай злу, умей до конца стоять за правду.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] С улицы послышался стук дверного молотка. Мухтар живо поднялся с кресла, чтобы спуститься во двор и открыть дверь, но Хашим-эфенди остановил его:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Нет, нет, ты сиди. Я открою сам.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Он вышел и через минуту вернулся, пропуская вперед своего друга, которого Мухтар уже видел с ним однажды.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар поднялся и, поклонившись гостю, обратился к Хашиму-эфенди:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Дорогой муэллим, я всю жизнь буду помнить все, что вы мне говорили. Спасибо вам. А теперь разрешите мне уйти.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — А может быть, ты все же на сегодня останешься у нас?

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Я еще не был там…

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар хотел сказать, что спешит на могилу матери, но не договорил, боясь разрыдаться.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Хорошо, мой мальчик, иди. И помни — здесь тебя всегда ждут.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтар шагал по улице точно в полусне, ничего не замечая вокруг, пока не дошел до кладбища. Старый кладбищенский сторож показал ему, где покоится его мать.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Много горьких слез пролил в этот день Мухтар над родной могилой. Солнце уже клонилось к закату, когда сторож тронул его за плечо:

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Сын мой, уже ночь наступает. Иди домой, не тревожь ее вечный сои. Да поможет тебе аллах!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Ходиджа, встревоженная, заплаканная, встретила Мухтара на улице, у ворот.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Слава всевышнему, наконец-то вернулся! — воскликнула она, обнимая мальчика за плечи. — Где уж я только не искала тебя, чего только не передумала! На Тигр ходила, спрашивала у рыбаков — не утонул ли кто сегодня. Ну иди, иди же в дом!

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] В комнате Ходиджа поставила перед Мухтаром чашку с едой.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Садись, ешь. Вот лепешка свежая, брынза. Сейчас чайку налью. С утра, наверное, ничего в рот не брал.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Мухтару не хотелось есть. Он страшно устал, и единственным его желанием было растянуться на циновке и закрыть глаза. Но Ходиджа так ласково хлопотала вокруг него, что он не решился отказаться и отломил кусочек лепешки.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] — Да, чуть было не забыла, старая! — воскликнула Ходиджа, ставя перед Мухтаром кружку с чаем. — Приходил Шейх-Саид. Он очень хотел тебя видеть, но не дождался и наказал тебе завтра утром отыскать его в караван-сарае.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] Услышав о Шейх-Саиде, Мухтар немного оживился. Он быстро доел свой ужин и тут же свалился в постель.

[МУХТАР ОСИРОТЕЛ] В комнате воцарилась тишина. Тускло светила керосиновая лампа. Ходиджа сидела возле нее и неторопливо вышивала коврик. Глаза болели, плохо видели, но она привычными движениями тянула нитку за ниткой, создавая сложную узорную кайму. Сделав последний стежок, она тихо вздохнула: «Ну, вот и коврик готов. Заказчик будет доволен. Теперь можно будет купить мальчику новую рубаху. А то совсем обносился».

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] С рассвета до полудня прождал Мухтар Шейх-Саида у ворот караван-сарая. Откуда мальчику было знать, что в это самое время старик находился в английской военной комендатуре, где его с пристрастием допрашивали, кто он, откуда и зачем появился в Багдаде.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Мы смотрели твои выступления, — заметил ему долговязый смуглый офицер, с грехом пополам изъяснявшийся по-арабски. — У тебя довольно длинный язык, и ты им хорошо вертишь!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Вы, видимо, имеете в виду моих змей? — невозмутимо спросил Шейх-Саид. — У них действительно очень длинные языки. Но они безопасны…

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Я имею в виду тебя! — резко оборвал офицер. — Ты — укротитель и должен знать, что змеям не стоит путаться в ногах у льва! Ты понял меня?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ему предложили разъяснять жителям Багдада, что англичане — их истинные друзья и желают арабам только добра.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Старик молча наклонил голову, пряча за опущенными веками полный презрения и ненависти взгляд.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Но Мухтар ничего этого не видел и не знал. Огорченный, он брел по городу, заглядывая в те места, где обыкновенно выступал со своими питомцами Шейх-Саид. Мальчик долго простоял у одной из пристаней речного порта, наблюдая, как грузчики, обливаясь потом, осторожно взбирались по шатким сходням с огромными тюками на плечах и сбрасывали их один за другим в разинутые черные пасти корабельных трюмов.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Но со стороны казалось, что работали грузчики сноровисто, быстро, легко. Эта кажущаяся легкость всегда привлекала Мухтара, и, обманутый ею, он подумал: «А ведь и я управлюсь с такой работой».

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Заметив отдыхавшего в сторонке грузчика, Мухтар направился к нему, но не подошел, а в нерешительности остановился неподалеку.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ты что? — поднял тот глаза на мальчика. — Если попрошайничать пришел, так у нас здесь не разживешься. Сами за гроши надрываемся.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Нет, я работу ищу! — ответил Мухтар.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Работу? А много ли ты наработаешь? — рослый широкоплечий грузчик насмешливым взглядом окинул худенького подростка. — А впрочем, вон наш хозяин, — он кивнул в сторону подрядчика, подгонявшего грузчиков, — поговори с ним. Может быть, что и перепадет.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар подошел к подрядчику и, улучив момент, когда тот, накричавшись вдоволь, умолк, обратился к нему:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Сейиди, прошу вас, возьмите меня грузчиком…

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Грузчиком? — усмехнулся подрядчик. — Мал ты еще, щенок, какой из тебя работник. А впрочем, есть для тебя дело. Подбирай лошадиный навоз и носи его огородникам. Они тебе за это морковок дадут. И нам польза — в порту чище будет.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар понял, что он здесь ничего не добьется, проговорил: «Благодарю вас за совет, сейиди» — и, повернувшись, медленными шагами побрел прочь от берега.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ишь какой вежливый! — захохотал ему вслед подрядчик.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар прибавил шаг. Он шел, уже ни на что не надеясь, чувствуя, как ноги его наливаются свинцом усталости. Отойдя подальше от пристани, мальчик решил отдохнуть, сел на широкую каменную тумбу и стал смотреть на Тигр, где баржи ждали отправки на Басру. Белые, серые, черные клубы дыма вились над мачтами, уносясь в прозрачную высь. Там беззаботно, как маленькие дети, кувыркались голуби.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Неожиданно послышалась грубая ругань и громкие детские рыдания. Мухтар оглянулся. О аллах! Неподалеку от него чернобородый сипай держал за руки двух его приятелей — Ахмеда и Салима. У их ног, на земле, валялись банки с консервами, куски сахара, сухари, завернутые в пергаментную бумагу, финики, сушеные лимоны.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар в тревоге бросился к ним.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Увидев друга, ребята обрадовались. Мухтар встал перед солдатом и жалобно обратился к нему:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Сардар, пожалуйста, отпустите их, они мои братья!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Прочь! — закричал солдат.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар понял, что сипай неумолим. Но как же выручить товарищей, как помочь им сбежать? Не долго думая, он сильным рывком освободил Ахмеда из рук солдата.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Беги! — крикнул он.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Но то ли от растерянности, то ли от испуга, а может быть, просто из чувства товарищества Ахмед не тронулся с места.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Опешивший солдат хотел схватить Мухтара, но мальчик ловко отскочил в сторону. Тогда разъяренный сипай бросился на Ахмеда, грубо схватил его за ворот и стал трясти с такой силой, что казалось, вот-вот паренек свалится на землю и больше не встанет. В это время раздался чей-то властный крик. Солдат остановился, и Ахмед, словно молодой саженец, согнулся, рукою опираясь о землю. Испуганные друзья увидели офицера в морской форме. Он подошел к сипаю и что-то сердито стал ему выговаривать. Потом повернулся к ребятам и на арабском языке спросил:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Он говорит, что вы украли консервы, верно это?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Вперед выступил Мухтар.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Нет, господин, это неправда, — заговорил он с обидой в голосе. — Мои братья не воры. Эй, вы, — тоном старшего обратился он к приятелям, — скажите честно, откуда это у вас? — и Мухтар показал на валяющиеся у ног продукты.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ахмед, вытирая слезы, робко, со страхом заговорил:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Мы их нашли вон там, под досками…

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Под досками? — с недоверием переспросил офицер.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ну да, — подтвердил Салим, показывая рукой на другой конец пристани.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Солдат, не понимая языка, стоял молча и с удивлением смотрел на офицера.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Вы что, из деревни?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Нет, мы городские, — ответил Салим. — Мы работали в ткацкой мастерской. А теперь хозяин закрыл мастерскую, и нам нечего есть.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ну, а что ты скажешь, герой? — усмехнулся Офицер, обращаясь к Мухтару.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Я скажу просто, — лукаво ответил паренек, — что турки и англичане одинаковы… Нам не надо ничего, возьмите эти банки себе, мы не воры!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Лицо офицера стало серьезным.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ладно, я верю вам… Забирайте все это и отправляйтесь домой.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мальчики с недоумением посмотрели друг на друга: взять или нет?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Что же стоите? — сказал офицер. — Соберите все!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ахмед с Салимом стали собирать продукты. И только Мухтар не двинулся с места. Он по-прежнему с недоверием смотрел на незнакомца.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Что, сомневаешься? — с улыбкой произнес офицер. — Это неплохо. Осторожность всегда полезна: ведь лисицу ловят приманкой! — Он хотел обнять его за плечи, но Мухтар настороженно шагнул назад.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — О, какой ты пугливый!..

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар растерянно смотрел в темно-бронзовое лицо офицера, в его смеющиеся черные глаза и не знал, как ему быть.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — У тебя есть мать?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар отрицательно покачал головой:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Нет… Ни отца, ни матери. Одна только тетя Ходиджа, она заменяет нам мать!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ну, тогда идите домой и обрадуйте вашу тетю Ходиджу!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Офицер что-то сказал солдату, и тот, козырнув, удалился.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар с недоумением глядел на офицера: выходит, и среди инглизов есть хорошие люди.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Спасибо вам, — проговорил он с волнением, прижимая руку к сердцу.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Забрав продукты, ребята двинулись по набережной. Шли молча. Каждый был занят своими мыслями. Мухтар думал о Шейх-Саиде, волновался, что не встретил его. Ему пришла мысль: а что, если попросить этого доброго офицера взять его до Басры? Там он может устроиться работать на финиковых плантациях. Но Мухтар боялся одного: как бы не попасть в кабалу к дельцу и на всю жизнь не остаться его рабом. Он хорошо запомнил рассказ Хашима-эфенди о том, как в Африке, Египте, Судане купцы покупали людей и одевали на их шеи ярмо, чтобы они не убегали, как во время длинных переходов отставших от каравана больных рабов бросали на произвол судьбы или просто убивали.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Неожиданно Салим спросил:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Интересно, кто бы мог их спрятать?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мальчики озадаченно посмотрели друг на друга.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Не все ли равно, — сказал Ахмед, — не понесем же обратно.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Да, обратно не понесем, но… — со вздохом произнес Мухтар. — Моя умма говорила, что воровство приносит людям горе, а доброта — счастье…

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Мы не воровали, а нашли, — возразил Салим. — Если бы не мы, так другие их взяли.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — А зачем нам об этом думать? — сказал Ахмед. — Лучше подумаем о тете Ходидже. Она не поверит нам и выбросит всех нас на улицу вместе с гостинцами.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Вы не бойтесь. Я знаю тетю Ходиджу, — возразил Мухтар, — она не злая, выслушает нас и поверит.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Когда мальчики подошли к дому Ходиджи, Мухтар лукаво подмигнул Ахмеду:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ну, готовься!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Но каково же было его удивление, когда на стук вместо Ходиджи у калитки показался Шейх-Саид. Увидев Мухтара, он обрадовался.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — О, наконец-то ты пришел, а я собирался уже уходить, — сказал Шейх-Саид. — Проходите!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мальчики гуськом вошли во двор. Мухтар незаметно толкнул Ахмеда и показал ему на сардаб, куда следовало отнести продукты. Все сели во дворе у входа в дом Ходиджи.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ты меня ждал в караван-сарае? — спросил Мухтара Шейх-Саид.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Да, абу, я до полудня был там.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Мы с тобой квиты, я тоже тебя жду давно.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ходиджа пришла с кальяном и протянула его старику.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Слава аллаху, — сказала она, увидев Мухтара. — Я боялась, что вы не встретитесь.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар сидел на корточках и не отрываясь смотрел на муравья, который с трудом тащил соломинку. Соломинка была во много раз больше, чем он сам. Муравей, цепляясь тоненькими ножками за кусочки земли, стремительно продвигался вперед к муравейнику. Временами ему трудно было двигаться, соломинка, задевая за мелкие камешки, вырывалась из острых челюстей, но муравей тут же снова подхватывал свою ношу и продолжал бег.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Маленькая букашка приковала внимание и Шейх-Саида.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Вот у кого надо учиться трудолюбию! — воскликнул он. — Муравей трудится для всех и заботится обо всех, потому что знает — в муравьином обществе все равны. Да-да, не смейтесь, муравьи очень дружно живут. Они могут воевать даже со львом! — продолжал старик. — Они залезают ему в глаза, в ноздри, под гриву и могут довести царя зверей до бешенства.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Шейх-Саид тянул кальян, вода в резервуаре кальяна бурлила, но дыма не было. Старик поправил угли, табак загорелся. Он несколько раз подул на тлеющие угли и снова начал сосать кончик трубки кальяна.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Давайте я положу новые угли, — сказала Ходиджа.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Нет, сестра, вы сидите, это сделает Мухтар, — ответил Шейх-Саид и протянул кальян мальчику: — Ну-ка, сынок.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар живо вскочил с места и унес кальян.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ты знаешь, зачем я хотел видеть тебя? — спросил старик Мухтара, когда тот вернулся. — Ходиджа сказала мне о завещании твоей матери: она просила помочь тебе съездить в Мекку, чтобы исполнить обет твоего отца и у порога дома аллаха остричь косичку. — Шейх-Саид сделал небольшую паузу, и опять забулькала вода в кальяне. — Но дорога в Мекку пока закрыта. Война отрезала туда все пути, да и бедуины ведут себя, как голодные волки. — Старик в раздумье огладил бороду тыльной стороной руки. — Скажу тебе по секрету, мы с тобой не совершили бы большого греха, если бы твою косичку остригли в Багдаде, но раз Фатима просила, то подождем еще немного, и как-нибудь отправлю тебя в дом аллаха. А пока надо найти работу, пусть самую черную. Труд не только дает человеку хлеб, он спасает его от дурных поступков. Ты согласен со мной?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар утвердительно кивнул головой.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ну, я рад этому, — сказал Шейх-Саид и опять потянулся к кальяну.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Может быть, поставить чай? — спросила Ходиджа.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Нет, нет, — торопливо ответил Шейх-Саид, — ничего не надо…

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Дядя Саид, я быстро поставлю, а? — живо отозвался Мухтар.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Садись, мальчик мой, — остановил он Мухтара. — Это очень хорошо, что ты жалеешь свою тетю Ходиджу. Но мне надо уходить, в караван-сарае ждут мои питомцы.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Да, Мухтар — молодец, и матери он всегда помогал, — отозвалась Ходиджа.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Иначе он не был бы достоин Хусейна, — сказал Шейх-Саид. — Впрочем, он очень счастливый. У него на щеке есть родинка.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Нет, абу, не говорите так, — возразил Мухтар. — Я самый несчастливый, говорила моя покойная умма.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Шейх-Саид удивленно поднял брови, посмотрел на мальчика и отставил кальян в сторону.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Мир — огромное море счастья, сын мой, — начал он тихим голосом. — Каждый на своем челне плавает по нему, и лишь тот придет к его цветущим берегам, кто готов перенести все невзгоды, выдержать натиск его. Только человек не должен терять самообладание и волю. Иначе пойдешь ко дну. Запомни, сын мой, эти слова. — Шейх-Саид поднялся. — Если не найдешь работы, приходи ко мне, может быть, что-нибудь придумаем.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Как только он ушел, Ахмед взглянул на Мухтара и громко рассмеялся.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ты чего? — сердито спросил Мухтар.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Взгляни на тетю Ходиджу.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Повернувшись, Мухтар увидел взволнованное лицо Ходиджи. Глаза ее выражали испуг и губы дрожали, что-то шепча.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Идите-ка сюда! — позвала она мальчиков.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ребята переглянулись и, подмигивая друг другу, пошли за нею в сардаб.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Откуда вы все это взяли? — показывая на банки консервов, спросила Ходиджа.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Мухтар засмеялся:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Умма, ты не волнуйся, все это нам дал добрый человек.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Где же нашелся такой человек, который дал вам то, что ни твой отец, ни мать, ни наши прадеды никогда не ели?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ребята наперебой стали рассказывать обо всем, что случилось.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ходиджа смущенно смотрела на Мухтара, который никогда не лгал.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Тетя Ходиджа, говорю истинную правду. Клянусь могилой уммы!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] «Неужели и среди инглизов есть люди с добрым сердцем?» — подумала женщина и вслух повторила:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Инглиз!

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Но он говорил с нами по-арабски, — перебил ее мысли Мухтар.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — На языке пророка? — удивилась Ходиджа и, помолчав немного, со вздохом добавила: — Ну что же, видимо, в этот тяжелый час аллах сам протянул вам руку…

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ребята быстро поставили самовар, открыли консервы, накололи сахар. Вскоре все сидели за угощением, и Ходиджа, глядя на них, подумала: «Не часто вам приходится наедаться досыта».

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Неожиданно кто-то постучал в калитку.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Ладно, сидите… — сказала Ходиджа и вышла во двор. — Кто там?

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Откройте, это я, Набавия, из дома Джавадбека.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Аллах, аллах мой! — забормотала Ходиджа. — Это служанка бека.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Она открыла калитку, и во двор вошла высокая, худая женщина в цветастой ситцевой чадре.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Пожалуйста, проходите в комнату, — пригласила ее Ходиджа.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Нет, нет, я спешу, госпожа наказала мне скорей вернуться. Я пришла за сыном бедняжки Фатимы. Хозяин так сочувствует несчастному сироте! Он велел ему прийти к нам, он хочет с ним поговорить.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Вот как! — удивилась Ходиджа. — Мухтар здесь, дома, поговорите с ним сами. Сынок, вот пришла за тобой.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] На пороге показался Мухтар. Увидев Набавию, он насторожился и нахмурился. Он хорошо знал эту служанку Джавадбека. Его мать не раз проливала из-за нее слезы.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Набавия, точно не замечая недружелюбного взгляда Мухтара, быстро заговорила:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Джавадбек так беспокоится о твоей судьбе, Мухтар! — Она елейно возвела глаза к небу. — Он хочет, чтобы ты у нас жил и работал. Ведь бедной тете Ходидже не под силу кормить такого большого парня, как ты. Она уже стара и сама нуждается в помощи…

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] «Да, она права, — подумал Мухтар, — старой Ходидже будет тяжело со мной».

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Странно, бек обо мне беспокоится! — сухо прервал ее Мухтар.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Да, но твоя покойная мать еще не расплатилась с моим хозяином за долги отца! — уже другим тоном сказала служанка. И со скрытой угрозой добавила: — Мой тебе разумный совет — прийти к нам.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Набавия надменно попрощалась и ушла.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Тетя Ходиджа, скажи, это правда, что мама осталась должна Джавадбеку? — растерянно спросил старушку Мухтар.

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Ходиджа горестно кивнула головой:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Да, мальчик. И мать просила, если ты сможешь, уплати Джавадбеку остаток отцовского долга. Пусть твои родители спокойно лежат в могиле…

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] Несколько минут помолчав, Мухтар тихо произнес:

[ГОРЬКИЙ ХЛЕВ] — Хорошо, я пойду к Джавадбеку, — и отвернулся, чтобы не показать слез, против воли навернувшихся на глаза.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Джавадбека Мухтар встретил на улице. Богач ехал на белом коне в нарядной сбруе. Рядом, едва поспевая за конем, вприпрыжку семенил слуга Али.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Так ты решил жить у меня?

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Да, чалаби, — смиренно ответил Мухтар.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ну что же. Умно делаешь, — отозвался ростовщик.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] У ворот своего особняка Джавадбек остановил коня, Али одной рукой торопливо подхватил уздечку, а другой взялся за стремя, чтобы помочь хозяину слезть с лошади. Мухтар, покорно скрестив руки на груди, стоял и ждал, что скажет ему хозяин.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Джавадбек, сопя и кряхтя, слез с коня и обратился к Мухтару:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Сын мой, я решил взять тебя в свой дом. Ты будешь жить у нас и помогать по хозяйству… Я о тебе позабочусь.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар молча слушал купца.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Если же аллах будет милостив ко мне и год окажется прибыльный, — продолжал тот, — я поеду в Мекку и возьму тебя с собой. Исполнишь обет твоего отца. Надо же было придумать Хусейну — отрастить мальчику девичью косу.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] При этих словах Мухтар смутился и покраснел.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Что же ты молчишь? — продолжал Джавадбек. — Кстати, не худо тебе и от отцовских долгов освободиться. Ведь за долги отца перед аллахом и, конечно, передо мной отвечает сын…

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мальчик вздрогнул и посмотрел на ростовщика.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Я, сейиди, отработаю вам…

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ну, вот и хорошо! А теперь ступай домой, простись с тетушкой Ходиджей и возвращайся. Завтра как раз первый день месяца рамадана. Поститься будешь у нас.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Слушаю, сейиди!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар поклонился и медленно побрел домой.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ну как, видел Джавадбека? — спросила Ходиджа.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Да! — и мальчик передал Ходидже весь разговор с Джавадбеком.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Когда же он велел приходить?

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Завтра…

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Ходиджа отлично знала нрав Джавадбека. Его жестокость и скупость были известны всем. Но старая женщина пыталась утешить себя надеждой, что к ребенку, особенно к сироте, там отнесутся более милостиво.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Наутро, провожая мальчика, Ходиджа, грустно глядя на него, сказала:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ну что же, иди, Мухтар… Только не забывай меня. Помни, что ты мой сын. Будет плохо — приходи обратно…

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Джавадбек сразу определил круг обязанностей мальчика. Утром — сбегать в пекарню за хлебом, затем почистить коня, прибрать в конюшне. Заботиться, чтобы в доме всегда была вода для вечернего чая, воду носить из источника — там она вкуснее. Кроме того, Мухтар был обязан ежедневно сопровождать хозяина в контору и отводить домой коня.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Работы немного… Если будешь стараться, расплатишься через год за отца и облегчишь его бедную душу, — утешил в заключение Джавадбек мальчика.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] На все, что говорил хозяин, Мухтар смиренно отвечал: «Слушаю, господин, слушаю!»

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Смирение и вежливость Мухтара привели купца в хорошее настроение, и он снисходительно похлопал его по плечу:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Повезло тебе, сын мой, что ты будешь жить у меня. Видишь, какая у нас красота!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Особняк Джавадбека был двухэтажный. На верхнем этаже жили сами господа, а внизу слуги. Внизу же находилась кухня, кладовая, баня. Во дворе росли фруктовые деревья, вокруг бассейна с фонтаном были разбиты цветочные клумбы.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Благодарю, хозяин! — поклонился Мухтар.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Сакина! — крикнул Джавадбек. — Сакина!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Иду, мой чалаби! Иду!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Из женской половины особняка вышла женщина средних лет, но уже почти совсем седая, и низко поклонилась хозяину.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Это сын Фатимы, — сказал купец. — Он будет работать у нас. Накорми его.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Сакина окинула Мухтара взглядом.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Как он вырос, совсем взрослый стал! — проговорила она басовитым голосом. — Тебе сколько теперь лет, наверное уже пятнадцать?

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Да на что тебе его годы, для работы кости нужны, а они у него крепкие, выдержат! — сострил хозяин. — А Али пора отправить на финиковую плантацию. Мальчик заменит его в доме.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Служанка поклонилась еще раз и жестом позвала Мухтара за собой во внутренний двор.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Вскоре послышался голос Джавадбека:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Мухтар, выведи коня!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мальчик бросился в конюшню выполнять приказание хозяина. Али помог ему вывести из стойла упрямого коня. Увидев хозяина, сытый конь весело заржал. Джавадбек потрепал его по жирной холке.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ну-ка, держи стремя, — обратился он к Мухтару. — Посмотрим, какой ты силач!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мальчик вцепился в левое стремя и напряг все силы, боясь, как бы седло под тяжестью хозяина не съехало на бок.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Джавадбек ухватился за луку седла и с трудом перекинул через него ногу.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Слава аллаху, сила у мальчишки есть, — удовлетворенно заметил он и, приняв из рук Али уздечку, скомандовал Мухтару: — Пошли.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Конь с всадником двинулся резвой рысью, а мальчик бежал рядом.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Этот день показался Мухтару необыкновенно долгим. Но вот наконец наступила ночь — первая ночь в чужом доме. Старая служанка Сакина постелила ему в проходной комнатушке между коридором и кухней.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Тебе, сынок, придется рано вставать, — сказала она, уходя. — Засыпай скорей!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Но сон не шел к Мухтару. Он ворочался на своей жесткой постели, одолеваемый бесконечными мыслями о матери, о своих товарищах, о старой одинокой Ходидже. Мальчик заснул лишь под утро, но спать ему долго не пришлось. Сакина разбудила его:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Вставай, сынок, уже восходит солнце. Надо идти за хлебом, принести воды.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Умма! — спросонья воскликнул Мухтар и вскочил. Увидев чужую женщину, он растерянно и виновато произнес: — Я проспал. Простите, больше этого не будет… Я все сейчас сделаю…

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] «Бедняжка! Все тоскует о матери», — подумала Сакина и вздохнула:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ох, люди, люди! Погубили отца, потом мать, а теперь принялись за сына… — Она обняла мальчика. — Но ты не горюй, сынок, аллах все видит! Пойдем, я покажу тебе, где что лежит. Имей в виду, хозяйский сын Махмуд любит озорничать. Лучше с ним не связывайся, занимайся своим делом. А о еде не беспокойся: я о тебе позабочусь.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Солнце было в зените, когда Мухтар, закончив мелкие дела, стал подметать двор. К нему подошел сын Джавадбека — Махмуд. Мальчики не успели друг другу сказать и слова, как из раскрытого окна послышался грозный оклик хозяйки:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Махмуд, иди-ка сюда!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Махмуд неохотно вернулся в дом. Оттуда донесся резкий женский голос:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Тебе говорили — не сметь подходить к нему! Этот бродяга тебе не пара и ничему хорошему тебя не научит. Понял?

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар пожалел, что у него есть уши. От обиды он выпустил метлу из рук.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] В это время во двор спустилась служанка Набавия. Заметив мальчика, она крикнула:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Что стоишь без дела! Иди на конюшню, собери навоз да отнеси его садовнику.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар отправился на конюшню и принялся за работу. Не успел он ее закончить, как раздался голос старшей жены Джавадбека:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Мухтар, где ты там пропал! Сбегай к роднику за водой.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Первые дни работы в доме Джавадбека были особенно тяжелы для Мухтара. Уставал он здесь не меньше, чем в мастерской Саид Казима.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Три раза в день он наполнял водой объемистый глиняный сосуд. В остальное время бегал с отдельными поручениями на базар, таскал на реку белье, чистил ковры, колол дрова и мыл огромные казаны, в которых кипятили воду, приготовляли пищу и варили сладости. Мухтар молчаливо и безропотно исполнял все, что ему приказывали. И только ночью, когда удавалось наконец забиться в свой угол, он, с головой укрывшись одеялом, давал волю своему отчаянию и все думал о том, как бы избавиться от этой каторги.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Шла вторая неделя жизни Мухтара в доме Джавадбека. Набегавшись с утра по различным делам, Мухтар помогал садовнику подвязывать ветки розового кустарника. Острые шипы впивались в пальцы, раня их до крови, но бросить работу нельзя: садовник торопился привести сад в порядок — так наказал Джавадбек. У ворот послышался неторопливый стук молоточка. Мухтар побежал открывать. Каковы же были его удивление и радость, когда он увидел перед собой Шейх-Саида.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Абу! — воскликнул он и прижался к старику.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Шейх-Саид поцеловал мальчика в лоб и сказал:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Я пришел к тете Ходидже, чтобы повидать тебя. А ты, оказывается, теперь здесь. Как тебе живется, мой мальчик?

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар грустно опустил голову.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Я пришел проститься с тобой, — сказал старик. — Мне нужно сейчас покинуть Багдад. — Заметив, как тревожно встрепенулся Мухтар, старик успокаивающе потрепал его по плечу: — Через месяц я обязательно вернусь. Не унывай и будь терпелив! Жемчуг со дна моря добывают с великим трудом, а счастье добыть еще труднее, но я верю, ты добудешь его.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Прощаясь, Шейх-Саид протянул Мухтару небольшой сверток:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Это тебе. Здесь рубашка, пара сандалий и несколько книжек… Так смотри же не падай духом. Мы с тобой скоро снова встретимся.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] С тяжелым сердцем расстался Шейх-Саид со своим маленьким другом. А о Мухтаре и говорить нечего. У него будто все оборвалось внутри. С этого дня тоска еще больше овладела им. Мальчик таял на глазах, как свеча.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Добросердечная Сакина старалась хоть чем-нибудь скрасить горькую жизнь Мухтара — то даст ему лишний кусочек сахара, то украдкой от хозяйки покормит чем-нибудь вкусным. Но все это мало утешало мальчика. Он чахнул от тоски и непосильной работы.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Только в книгах, подаренных Шейх-Саидом, находил Мухтар краткие минуты забвения. Он читал их украдкой, таясь от хозяев, но и читать не было сил. Усталость валила с ног, смежала глаза.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Кончался месяц рамадана. В семье Джавадбека не очень строго блюли религиозные правила. Но во время рамадана — месяца великого поста — здесь, как и во всех мусульманских домах, жизнь начиналась только после захода солнца и длилась до его восхода: ели, пили, курили только ночью.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] В одну из таких ночей Джавадбеку после жирной еды захотелось утолить жажду родниковой водой. В доме ее не оказалось.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — А откуда она возьмется, родниковая вода? — возразила на упрек Джавадбека его старшая жена. — Ты ведь сам отправил Али на плантацию, а этот мальчишка не любит работать, только свои книги почитывает.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Взбешенный Джавадбек спустился вниз. Мухтар крепко спал.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Дрыхнешь, щенок! — заорал Джавадбек.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Ничего не понимая, сонный Мухтар поднялся с постели, и тут же его щеку обожгло от удара.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — За что? — вскричал он, закрывая лицо руками и дрожа всем телом.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Крик мальчика привел Джавадбека в еще большую ярость. Этот негодяй, вместо того чтобы упасть к его ногам, осмеливается еще спрашивать «За что?».

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Полюбуйтесь на этого бездельника, которого я даром пою и кормлю, — бушевал Джавадбек. — Посмотрите на этого неблагодарного щенка, который заставляет своего благодетеля мучиться от жажды.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар почувствовал, как все в нем закипает от обиды.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Я не бездельник! — воскликнул он. — Я работаю с рассвета до поздней ночи. А со мной обращаются хуже, чем с собакой, будто я купленный раб…

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] У Джавадбека от ярости перехватило дыхание. Ему, перед которым всегда трепетали домашние и слуги, осмелился возражать какой-то оборванец, сын его батрака Хусейна.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Разъелся! — завопил он на весь дом. — Забыл, что я из милости кормил твою нищенку-мать, забыл про отцовский долг.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Я не забыл. Я отработаю долг и уйду от вас. Лучше умереть с голоду, чем есть ваш хлеб.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ну и уходи!.. Уходи сейчас, сию минуту! — закричал купец и в ярости пнул ногой жалкую подстилку, на которой спал Мухтар. Край подстилки отвернулся.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Джавадбек увидел спрятанную под ней книгу.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ах, вот почему тебе некогда принести хозяину воду? — Он нагнулся и схватил книгу.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Не трогайте! — вскричал Мухтар и вне себя бросился к хозяину.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Громадный, жирный Джавадбек схватил своей тяжелой пятерней Мухтара за плечо и стал хлестать его книгой по лицу. Порванные листы разлетелись по комнате.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар вывернулся из рук хозяина и бросился к дверям. Он нечаянно опрокинул стоявший в углу глиняный кувшин, и тот покатился под ноги Джавадбеку.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Будь ты проклят, кровожадный паук! — крикнул Мухтар, пронесся через двор, рванул щеколду калитки и выбежал на улицу.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Обычно пустынная в ночную пору улица встретила Мухтара многоголосым шумом. Толпа нищих, медленно двигаясь от дома к дому, громко пела песню, сопровождая ее игрой на рожках и ударами бубна. Время от времени песня прерывалась возгласами: «Вставайте, правоверные! Близок рассвет, звезды тускнеют!» или «Торопитесь вскипятить чай и согреть пищу до начала поста!»

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Сидевшие на плоских крышах своих домов люди бросали нищим куски хлеба и медные монеты.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Джавадбек, весь горя от злобы, выскочил на улицу вслед за Мухтаром.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Эй, поймайте этого мальчишку, он вор… поймайте, я вас вознагражу! — не своим голосом крикнул он, обращаясь к первым попавшимся ему на глаза прохожим. Те недоуменно оглядывались. Мухтара и след простыл.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Лишь на рассвете пришел Мухтар в дом Ходиджи. Он застал старушку за молитвой. Ходиджа обрадовалась приходу мальчика и ласково попеняла ему, что не выбрал до сих пор времени навестить ее.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар объяснил, что его никуда не пускали из дому, рассказал обо всем, что ему пришлось перетерпеть в доме Джавадбека.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Пусть я умру, — заключил свой горький рассказ Мухтар, — но никогда моя нога не ступит больше в его дом.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Не ходи, сердце мое! Не ходи, — ласково успокаивала его Ходиджа. — Правильно сделал, что ушел от этого злодея. Воистину — горек хлеб в доме богача. А я сама собиралась к тебе. Шейх-Саид вернулся в Багдад. От него приходил человек, он принес хорошие вести: инглизы открыли путь к святым местам. Шейх-Саид говорил о тебе с эмиром. С первым отправляющимся караваном он возьмет тебя с собой в Мекку.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Вот это да! — радостно воскликнул Мухтар.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ты спасешься от проклятого Джавадбека и исполнишь обет отца — острижешь свою косичку. А о долге Джавадбеку сейчас не думай. Придет время — выплатишь…

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — До единого пиастра верну ему. Чтобы не смел осквернять память отца и бедной уммы!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Дай тебе бог, сынок! — поддержала его Ходиджа. — А пока приляг, отдохни часок.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — А если за мной придут? — с испугом спросил Мухтар.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Не пущу во двор, скажу, что тебя здесь нет.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар забылся на несколько часов в тревожном сне и рано утром направился в караван-сарай в надежде встретить Шейх-Саида.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Выйдя на улицу Рашида, он столкнулся с глашатаем.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — О мусульмане! — восклицал тот громко. — Его величество король Великобритании, от всего сердца идя навстречу правоверным, взял под свою защиту паломничество в дом аллаха. Путь в Мекку и другие святые места отныне свободен. Паломников будут сопровождать войска его величества!..

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Из боязни попасть на глаза Джавадбеку мальчик сделал большой крюк и всю дорогу, словно пугливый зверек, опасливо оглядывался по сторонам.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Невдалеке от проспекта Гази, вблизи центрального базара, Мухтар увидел целое шествие, во главе которого медленно двигался человек в белом длинном халате. На голове его красовалась феска, обернутая полоской зеленого шелка. Это был эмир, который должен был вести в Мекку караван паломников. Время от времени эмир, закатив глаза к небу и перебирая перламутровые четки, громко произносил имя аллаха и призывал правоверных посетить его дом, очиститься от грехов. Шедшая за эмиром плотная толпа мусульман восторженно кричала:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Слава аллаху!.. Слава Магомету!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] А эмир шел и, все более распаляясь в духовном экстазе, звонко, с воодушевлением пел:

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Да, здорово они его научили: видать, сам Мод сочинил для эмира эти слова! — послышался в толпе чей-то тихий голос. — Умно придумано, ничего не скажешь. В Мекке паломники обогатят казну шерифа, а в Багдаде народ успокоится… Хитра английская лиса!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар оглянулся на голос, но так и не смог разглядеть говорившего. Эмир шагал, распевая все громче.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Так дошли они до караван-сарая — сборного пункта паломников. У самых ворот Мухтар увидел Шейх-Саида.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Абу!.. — крикнул Мухтар и бросился к старику.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Хорошо, что ты разыскал меня, мой мальчик, — сказал Шейх-Саид. Подробно расспросив Мухтара о его жизни в доме Джавадбека, Шейх-Саид успокаивающе заметил: — Ну, теперь это все позади. Ты не отказался от своего решения идти в Мекку?

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Нет, абу, ведь это желание моего покойного отца! — отвечал Мухтар.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Через несколько минут Шейх-Саид представил мальчика эмиру.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Вот тот самый маленький друг, о котором мы договорились вчера, — сказал Шейх-Саид, подводя Мухтара к эмиру.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Эмир осмотрел мальчика и, заметив его косичку, весело рассмеялся и произнес:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Да, сейиди, ему обязательно надо поцеловать порог дома аллаха!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] На лице Шейх-Саида появилась ироническая улыбка. Он сочувственно посмотрел на смутившегося Мухтара.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Я знаю твою историю… — сказал доброжелательно эмир. — Скажи-ка, а работать ты любишь?

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Шейх-Саид хотел было ответить за мальчика, но тот опередил его:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Да, хадрат, люблю! Я буду делать все, что вы прикажете. Я стану самым послушным вашим слугой…

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Эмир с Шейх-Саидом переглянулись.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Хорошо, сын мой, я люблю таких послушных ребят. Я возьму тебя с собой… Приходи сюда в четверг к утренней молитве.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Ну, теперь я спокоен, — сказал Шейх-Саид и, достав из кисета несколько золотых монет, протянул эмиру. — На эти деньги мальчик будет питаться, пока сам не заработает на хлеб. Ведь путь до Мекки не близок.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Да, конечно, лишняя лира в пути не помешает, — ответил эмир, пряча деньги. — Будьте спокойны, мальчик будет мне родным сыном, я все сделаю для его счастья.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Вот и хорошо, — сказал Шейх-Саид. — Пойдем, мальчик мой.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар горячо поблагодарил эмира и почтительно поцеловал его руку.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Шейх-Саид вернулся в свою худжру и пригласил мальчика к себе. Досыта накормив его и напоив, он заговорил по-отечески:

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Вот что, сынок! Ты едешь далеко, и кто знает, когда ты вернешься. В жизни всякое бывает. Ты уже не маленький и, думаю, сам сумеешь выбрать верный путь в жизни.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Мухтар, настороженно подняв голову, смотрел на Шейх-Саида.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Может быть, мне не ехать?

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Нет, поезжай. Во-первых, избавишься от бека. Во-вторых, снимешь свою косичку и к тому же увидишь Мекку, новых людей, новые города.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Долго еще беседовали Шейх-Саид и Мухтар. А потом, трогательно простившись со стариком, мальчик поспешил домой, чтобы поделиться с Ходиджой своей радостью.

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] — Умма Ходиджа! Я еду… Еду… Еду в Мекку!

[В ДАЛЬНИЙ ПУТЬ] Дав мальчику отдышаться, Ходиджа засыпала его вопросами. Ей хотелось знать все подробно. Она была убеждена, что Мухтара ожидает что-то радостное, что там, в доме аллаха, он найдет наконец свое счастье.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Англичане утверждали, что после их прихода Багдад стал свободным и счастливым городом. Но жизнь в нем по-прежнему была полна горя и нищеты. Как и при турках, на больших площадях, прислонившись к стене, сидели безработные с кирками, лопатами, веревками, в надежде, что кому-нибудь понадобятся их умение и сила. Дети, брошенные на произвол судьбы, сновали по базарам, просили милостыню, воровали на огородах, рылись в мусорных ямах. Многие женщины с грудными младенцами на руках, рыдая, молили прохожих о подаянии.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] А рядом кипела другая жизнь. Индийские и арабские купцы спешили от одного базара к другому, на ходу покупали и перепродавали зерно, хлопок, шерсть, ткани. Крупные арабские дельцы уже успели сродниться с английскими компаниями и теперь продавали оптом десятки тысяч пудов зерна и фруктов.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Прибавилось дел и у Джавадбека. Они сулили ему немалую прибыль. Но среди хлопот купец не забывал о Мухтаре. Его служанка Набавил несколько раз появлялась у Ходиджи, изводила ее расспросами и угрожала от имени хозяина, что, если Мухтар не вернется по доброй воле, Джавадбек велит привести его силой.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Но на все расспросы Набавии Ходиджа со вздохом отвечала:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Только одному аллаху известно, где он ночует.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Зная, что Джавадбек ищет Мухтара, Ходиджа не оставляла его у себя.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мальчик нашел приют у старого Халила-баба — сторожа мастерской, где он когда-то работал. Домой он забегал тайком и мечтал о часе, когда покинет Багдад и избавится от преследований проклятого Джавадбека.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Наконец настал долгожданный день. Наутро, с рассветом, караван должен был тронуться в путь.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Накануне отъезда Мухтар пришел проститься с Хашимом-эфенди. Учитель сидел во дворе, окруженный книгами.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — О, Мухтар! — поднялся он навстречу мальчику. — Ну садись, рассказывай, как твои дела.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтар сел у небольшой клумбы, и, рассказывая, любовался пчелами, которые, усердно работая хоботками, высасывали нектар из цветов.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Когда же ты едешь? — спросил Хашим-эфенди.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Завтра!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Вот как! — Учитель помолчал несколько мгновений, потом, усмехаясь, сказал: — Ну что же, станешь «ходжа», все будут обращаться к тебе с почтением. К тому же увидишь чужие края, чужой народ. Это будет полезно для тебя. — Неожиданно он спросил: — А ты не забыл моих советов?

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтар встрепенулся:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Нет, эфенди, я помню все.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — А ну-ка, повтори их.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — В беде не теряться; не просить милостыни; не воровать, а трудиться; на добро отвечать добром, злу не уступать! Как можно больше читать — книги укажут верную дорогу в жизни, — быстро отчеканил Мухтар.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Хашим-эфенди рассмеялся:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Молодец.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Он встал, подошел к клумбе и, взяв полную пригоршню земли, протянул ее Мухтару:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Вот, понюхай эту землю.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мальчик недоуменно взглянул на Хашима-эфенди, не зная, то ли он шутит, то ли говорит всерьез.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Что же стоишь? — спросил Хашим.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтар нерешительно наклонил голову и понюхал землю. «Земля как земля…» — подумал он, но ничего не сказал.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Вкусно пахнет?

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтар кивнул головой.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Так вот, — сказал Хашим-эфенди. — Помни, Багдад — твоя родина, здесь, на этой земле, ты родился и рос, ты обязан ей всем своим существом. Где бы ты ни был и как бы сладко тебе ни жилось, всегда думай о своей родине, о своем народе, старайся служить ему умом и сердцем.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мальчик, завороженный словами учителя, стоял неподвижно.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Хашим-эфенди громко крикнул:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Мама, пойди-ка сюда! Твой любимец пришел проститься, завтра утром он покидает Багдад!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Уже? — ахнула Зулейха.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Да, сидна! — кивнул Мухтар. — Эмир велел с рассветом быть там, в караван-сарае.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Старушка бросилась обнимать Мухтара.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Мальчик мой, — твердила она взволнованно, — аллах милостив к тебе, ты счастливей моего Хашима, твои руки дотронутся до черных камней Каабы.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Эфенди рассмеялся. Зулейха осуждающе посмотрела на сына и ушла в дом. Мухтару тоже не по душе пришелся смех эфенди, но он молчал.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Вскоре Зулейха вернулась и, протянув Мухтару золотую лиру, сказала:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Прошу тебя, мальчик мой, будешь в доме аллаха, помолись за Хашима и за меня. А вот на эту монету купи ягненка и принеси его в жертву от нашей семьи…

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтар растерянно посмотрел на учителя, его взгляд говорил: «А если я потеряю ее? Как спастись мне тогда от греха?»

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Хашим обнял мальчика и, взяв у матери монету, отдал ее Мухтару.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Бери, исполни желание моей уммы… А мне пиши письма. Пиши обязательно. Я буду ждать их. Ну, добрый путь тебе.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Взволнованный Мухтар схватил руку учителя и, опустив голову, смущенно сказал:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Муэллим! Спасибо вам за все. Вы заменяли мне отца. Я буду писать вам… — И он поцеловал руку учителя.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Простившись с Хашимом-эфенди и Зулейхой, Мухтар забежал и к своим старым товарищам. Не удалось ему только свидеться со своим самым близким другом — ювелиром Мехти, его не оказалось в мастерской. А дожидаться его было опасно: не ровен час, попадешься на глаза Джавадбеку.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Наступил вечер. Последний для Мухтара вечер в его родном Багдаде. Он сидел вдвоем со старой Ходиджей и слушал ее неторопливую речь.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Мухтар, родной мой мальчик, — говорила она, — наконец-то настал день, о котором мечтали Хусейн и Фатима. Ты едешь в Мекку. Вот тут все, что просила передать тебе твоя мама, — Ходиджа достала из сундука узелок и развязала его. — Эти вещи она берегла для тебя. Вот ихрам и сандалии, которые ты наденешь только в Мекке, вот новый пояс и платок на голову, а вот и браслет, подаренный ей Шейх-Саидом. Продай его по дороге, чтобы у тебя были деньги.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Неожиданно раздался громкий стук в наружную дверь.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтар побледнел: «Неужели от Джавадбека?» Он вскочил, чтобы спрятаться, но Ходиджа успокаивающе помахала ладонью — сиди, мол, — вышла во двор и окликнула:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Кто там?

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Тетя Ходиджа, откройте, пожалуйста! Это я, Мехти!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Ой, родимый мой Мехти! — нарочито громко воскликнула Ходиджа. — Сейчас открою.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Приход товарища очень обрадовал Мухтара.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Я искал тебя по всему городу, — сказал Мехти. — Боялся, что ты уедешь, не повидавшись со мной… Мама просила, чтобы ты сегодня ночевал у нас.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Дети мои, поговорите потом, — перебила Мехти Ходиджа. — Сейчас сядьте. — Сложив вещи и завязав их в узел, Ходиджа протянула его Мухтару со словами: — При свидетеле вручаю тебе все, что оставила твоя мать. Исполни ее последнюю волю, сын мой!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Слезы подступили к горлу Мухтара. Взяв узелок, мальчик поцеловал дрожащую руку женщины.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Ну, а теперь ты должен распорядиться, — продолжала Ходиджа, — как поступить мне с вашими домашними вещами? Кому отдать ваш сардаб? Надеяться на меня, старуху, не стоит. Кто знает, что будет со мной завтра…

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — За все, что у меня есть, не дадут и лиры, — сказал Мухтар серьезно, как взрослый. — Стоит ли об этом говорить! А в сардабе пусть живет Ахмед, у него ни крова, ни родных. Мехти найдет его и приведет сюда. Если я вернусь, мы будем жить вместе с Ахмедом.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Ходиджа наклонила голову в знак согласия.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — А к вам мы не пойдем, уже поздно, но и тебя я не отпущу. Последняя ночь. Кто знает, когда мы еще увидимся, — сказал Мухтар, взяв за руку друга.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] После недолгих уговоров Мехти уступил, и вскоре друзья улеглись рядышком в постель, приготовленную добрыми руками Ходиджи. Но уснули они не скоро, о многом хотелось поговорить перед разлукой.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Ходиджа долго ворочалась в постели, прислушиваясь к разговору мальчиков, и наконец, не вытерпев, сказала:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Хватит вам, дети мои, завтра надо подниматься чуть свет. Спите, милые, спите!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мальчики умолкли, но долго еще не могли уснуть.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Едва забрезжил рассвет, ребята проснулись. Но Ходиджа встала раньше их. Она уже успела приготовить чай и сейчас сидела на коврике и тихо молилась за Мухтара.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Поспали бы еще, — сказала она детям.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Нет, тетя Ходиджа, пора, — ответил Мухтар.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мальчики напились чаю, и Мухтар стал собираться в дорогу. В своей дорожной одежде он выглядел очень мужественно: голову его покрывал белый платок, который носят взрослые арабы, а поверх него был дважды обмотан черный крученый шерстяной жгут. Новую рубашку подпоясывал новый пояс.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Ходиджа, провожая мальчика, обняла его и прослезилась:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Сынок мой, будь счастлив. Поцелуй порог дома аллаха, помолись за мать и за меня: твоя безгрешная молитва скорей дойдет до небес.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Помолюсь, умма, обязательно помолюсь! — обещал Мухтар, ласково глядя на добрую старушку, а сам подумал с тоской: «Увижу ли я еще тебя, застану ли в живых, когда возвращусь сюда?»

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Ходиджа проводила Мухтара и Мехти до ворот и долго глядела им вслед затуманенным слезами взором.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Друзья расстались на полпути к караван-сараю. Мехти боялся опоздать на работу.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] В караван-сарае, откуда должны были пускаться в путь караваны паломников, царила суета: погонщики торопливо запрягали верблюдов, паломники громко молились, пели, читали коран, некоторые завтракали или укладывали свои вещи.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Все это радовало и восхищало Мухтара, только одно омрачало настроение: в конце каравана стояла большая группа верблюдов, навьюченных гробами.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Один из паломников объяснил мальчику, что шииты [6] , исполняя обет, везут тела своих умерших родственников для погребения в Кербелу. В Кербеле покоится внук Мухаммеда Хусейн и другие святые шиитов, и они едут туда из самых отдаленных уголков Ирана, Ирака и Афганистана.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] На улице у ворот караван-сарая стоял отряд кавалеристов-сипаев с лошадьми и мулами, на которых были навьючены пулеметы и различное военное снаряжение.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Эмир, увидев мальчика, воскликнул:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Ого, да тебя и не узнать! Молодец! Мне нравится твой вид. Ты поедешь вон на том осле, — указал он на стоявшее в стороне животное. — Накорми его, напои и готовься в путь.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мальчик подошел к ослу.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Ах ты, бедняга длинноухий, — тихонько говорил Мухтар, поглаживая осла по гриве. — Что вздрагиваешь, видно, доставалось тебе от хозяев… Ну, не бойся, я не буду тебя обижать. Мы с тобой заживем хорошо, дружно.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Осел поводил длинными ушами, словно прислушивался к словам своего нового хозяина.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Шел уже пятый час утра, лучи солнца озарили небо Багдада. Эмир сидел на своем коне. Верблюды стояли навьюченные, на шурдуфах и тахте-реванах [7] сидели паломники. Впрочем, тахте-реванов было всего два. Владельцы караванов берут за них в пять-шесть раз дороже, чем за шурдуф, поэтому они доступны только очень состоятельным людям.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтар, сидя на своем осле, с нетерпением ожидал, когда караван наконец тронется в путь.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Тысячи провожающих обступили паломников. Одни просили молиться за них в доме аллаха; иные вручали уезжающим деньги, чтобы те приобрели и зарезали в святых местах жертвенного барана. Из толпы, еле передвигая больные ноги, вышел старик и обратился к эмиру каравана:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — О ходжи, возьмите мои несчастные гроши, поставьте свечку и попросите владыку возвратить мне здоровье!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Эмир охотно принимал деньги и, набожно вздымая очи к небу, обещал:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Помолюсь, брат мой, помолюсь…

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Вдруг военный оркестр заиграл английский гимн. Эмир, натянув поводья своего копя, громко воскликнул:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Братья мои! Пусть тот, к кому мы идем на поклонение, пошлет нам счастье в пути! Произнесем же имя аллаха!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Все поняли, что караван сейчас тронется, и торжественно прозвучало тысячеголосое восклицание:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Бисмиллах!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Еще минута — и все пришло в движение. Сотни разукрашенных верблюдов, звеня колокольчиками, зашагали вдоль улицы, сопровождаемые пением паломников, барабанным боем, звуками камышовых и медных дудок.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Впереди ехал эмир на белом коне, держа в руке длинный бамбуковый жезл с треугольным зеленым флажком и серебряным наконечником, изображающим лунный серп. Мухтар на своем осле держался позади вожака каравана.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Процессия, оставляя за собой облако пыли, двигалась по левому берегу Тигра, держа путь на юг, к городу Кербела. Она прошла мимо дома английского губернатора, с балкона которого ее приветствовали высокие чины английской армии.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Последними шли верблюды, груженные гробами. Здесь царило молчание. Из плотно заколоченных и засмоленных гробов все же тянуло запахом разложения, поэтому лица людей, сопровождающих эту часть каравана, были обмотаны белыми платками.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Тысячная толпа оборванных и голодных людей с плачем и стонами следовала за караваном. Люди обступали его со всех сторон, забегали вперед. Худые, иссохшиеся от голода руки тянулись к паломникам, громкие вопли о милостыне оглашали воздух.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Караван вышел за городскую черту. По команде английского офицера конвой стал разгонять голодную толпу, оттесняя ее копьями и осыпая ударами плеток. Постепенно наступила тишина. Мелодично позванивая колокольчиками, караван мерно продвигался вперед, к пустыне. Покачиваясь в такт движениям своего коня, эмир затянул духовную песню.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Время уже близилось к полудню. Солнце палило все жарче и жарче. Животные тяжело дышали, медленно и лениво переступая мохнатыми ногами.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Эмир воспаленными от зноя глазами все чаще поглядывал на небо, боясь пропустить время намаза. Большим шелковым платком он то и дело обтирал струившийся по лицу пот и продолжал петь. Не петь он не мог: надо было поддерживать бодрость и укреплять дух следовавших за ним паломников. Такова его обязанность.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] От Багдада до Кербелы можно было проехать по железной дороге, что намного сократило бы и облегчило путь. Но грешно, отправляясь в Мекку, в дом аллаха, сразу же сесть на машину, выдуманную людьми, которые «продали» душу дьяволу. Надо показать аллаху, с какими муками и трудностями его правоверные идут к нему на поклонение. Чем длиннее и тяжелее путь, тем легче очиститься от грехов, тем скорее заслужишь любовь и милость неба.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Шел третий час дня. Мухтар сонно покачивался на своем осле. Его мучила жажда, но он не пил: воды было мало, ее приходилось экономить. Эмир строго наказал беречь воду: поднимется самум, надолго задержит караван, а в пустыне нет ничего, кроме горячего песка и раскаленного воздуха.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Задремавший от мерного движения и зноя Мухтар приоткрыл глаза.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] О чудо! Он увидел впереди озеро. Нет, это даже не озеро, а бескрайнее море… Плывут корабли. Колышутся огромные белые паруса; ветер доносит звон тысячи колокольчиков, подвешенных к мачтам, слышится чудесная песня… Мухтар заторопил осла — скорей туда, к морю… Купаться, нырять, плавать! Но через минуту вода исчезла, будто ушла в горячие пески… Мальчик чуть не заплакал от обиды.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Куда же исчезло море? — с недоумением спросил Мухтар.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Эмир рассмеялся. Он понял, что мальчик обманут аравийским миражем.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Сын мой, не одного тебя обмануло чудо пустыни! — сказал эмир.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Он повернулся к богатому купцу, который ехал рядом с ним, и рассказал забавный случай. Два года назад, во время войны турок с англичанами, командиру одного из подразделений английских войск показалось, что турки наступают несколькими колоннами прямо на его позицию. Он приказал контратаковать противника. Англичане ринулись на турок, но те точно растворились в воздухе.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Рассказ эмира на короткое время развлек паломников, а с ними и Мухтара.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Наступила ночь. Над пустыней замерцали тысячи звезд. Караван остановился на ночлег. Уставшие, изнуренные люди совершили намаз и расположились на отдых. Мухтар съел несколько фиников, припасенных ему на дорогу заботливой Ходиджей, и улегся на теплый песок. Осла, чтобы тот не ушел, он привязал уздечкой к ноге. В полусне мальчик слышал, как мерно жевали мякину верблюды, храпели спящие паломники. Бодрствовал только военный патруль, охранявший караван.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Ночь медленно уходила. Серебряный свет утра забрезжил на горизонте.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Вставай, мальчик, пора! — услышал сквозь сон Мухтар.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] С трудом раскрыв отяжелевшие веки и увидев перед собой эмира, мальчик быстро вскочил на ноги и тут же упал. Он совсем забыл об уздечке, привязанной к ноге. Это развеселило Мухтара. Освободив ногу, мальчик похлопал осла по шее и громко сказал:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Ну вот мы с тобой и отдохнули.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Вокруг перекликались погонщики каравана, поднимая упирающихся верблюдов. Суетились, помогая друг другу, паломники.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Безбрежные пески начали розоветь. Эмир поднялся и затянул песню:

FB2Library.Elements.Poem.PoemItem

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Все ярче и золотистей становились пески, а голос эмира звучал все громче. Он пел о нечистой силе, о дьяволах, якобы водящихся в пустынях, он просил аллаха о спасении каравана от грабителей, болезней и дорожных бедствий.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Караван шел целый день безостановочно. Солнце пекло, жара становилась нестерпимой, верблюды двигались с трудом. Но эмир не хотел задерживаться в пути. К вечеру, когда солнце уже прощалось с пустыней, вдали показался наконец зеленый оазис Кербелы. Блестели пруды, темнели пальмовые рощи. После огненного дыхания пустыни паломникам казалось, что они приближаются к воротам рая.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Не успел караван приблизиться к черте города, как навстречу ему устремились многочисленные нищие.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Опасаясь божьего гнева, паломники вначале не скупились на подаяние. Но по мере приближения к городу число нищих возрастало. И тогда паломники стали отделываться сочувственными восклицаниями:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Рады бы помочь вам, но путь наш далек. Пусть аллах пошлет вам милость!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] У шлагбаума караван был остановлен местным полицейским постом. Эмир вручил начальнику поста соответствующую мзду, и паломники беспрепятственно вошли в город.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Вокруг верблюдов, нагруженных гробами, немедленно начался оживленный торг. Сотни горожан окружили прибывших. Отталкивая и перебивая друг друга, они громко предлагали:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Продам участок земли на три могилы!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Дешево похороню покойника на своем дворе!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Время было уже позднее, но торг за место для погребения покойников все продолжался. Состоятельным паломникам удалось за солидные деньги купить у жителей города отдельные участки земли и избавиться от смердящих гробов. Остальным пришлось довольствоваться местом на общем кладбище шиитов, за городом, что стоило значительно дешевле.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Проведя ночь у гробницы пророка Хусейна, эмир с утренней зарей опять поднял паломников в путь.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] На четвертые сутки караван пересек пустыню и прибыл в Самав — небольшой оживленный городок на берегу реки Евфрат.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Остановились близ обширной пальмовой рощи, возле мечети. Эмир первый соскочил с коня. За пим из деревянных ящиков, навьюченных на верблюдов, высыпали дети с длинными косичками на макушках, вылезли мужчины и женщины.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Усталый и разбитый, сошел со своего осла и Мухтар. Паломники тотчас же стали совершать омовение для вечерней молитвы.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Помолившись, они принялись готовить себе ужин. Об эмире обязан был заботиться Мухтар. Он задал корма коню, натаскал воды, разжег костер и подождал, когда эмир усядется за вечернюю трапезу. Теперь в его услугах больше не нуждались, и можно было отдохнуть. Шатаясь от усталости, Мухтар добрел до кустов шиповника, свалился на землю и уснул мертвым сном.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Его разбудили шум и крики. Мухтар долго не мог понять, в чем дело. В первый миг он решил, что на караван напали бедуины, потом подумал, что он, может быть, натворил что-нибудь недоброе, за что его хотят наказать. В испуге он вскочил на ноги и широко раскрытыми глазами растерянно смотрел на обступивших его людей, тщетно пытаясь догадаться, что же все-таки случилось.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] А случилось вот что. Эмир, поужинав, вспомнил о мальчике и стал его звать, но ответа не было. Встревоженный, он отправился на поиски. Он переходил от одной группы паломников к другой и у всех спрашивал, не видели ли они мальчика, который ехал на осле. Те равнодушно отвечали, что не видели. Это еще больше встревожило эмира.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Паломники нехотя поднялись с мест и разбрелись по сторонам в поисках пропавшего мальчика.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Нашел!.. Нашел!.. — закричал вдруг один из паломников.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Все бросились к Мухтару.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Сын мой, прости меня, — обратился к нему эмир, — я занялся делами и не позаботился о тебе. — И, подняв обе руки к небу, воскликнул: — О великий из великих, прости и помилуй! Осчастливь путь нашего каравана. Благослови нас, грешников!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Вслед за эмиром воздели руки к небу и все остальные.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Пойдем, сынок, ко мне. Я сам тебя накормлю, — сказал эмир и укоризненно бросил в сторону паломников: — Вы едете замаливать грехи, а сами грешите в пути. Неужели ни у кого из вас не явилась мысль накормить этого сироту? Ведь у него нет ни денег, ни хлеба.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Паломники, чтобы умилостивить аллаха, бросились угощать мальчика. Перед Мухтаром, как по волшебству, появились сыр, сушеное молоко «курут», финики, вяленая баранина и много всякой всячины. Мальчик глядел на все это и никак не мог понять, почему за все дни пути ни один из этих «добрых» людей не позаботился о нем, не дал даже горсти фиников. А сейчас вдруг до того расщедрились, что даже стали совать ему деньги. Мухтар заметил, что эмиру это понравилось.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Сын мой, — сказал он мальчику, когда они остались наедине, — дай-ка мне эти твои капиталы, я их припрячу. Нам далеко ехать, а расходов будет много.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтар доверчиво протянул эмиру монеты, и тот заботливо опустил их в свой кисет.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Прошла еще одна ночь.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Большая часть паломников, похоронив в Кербеле родственников, вернулась обратно, другие уехали для поклонения святым в город Неджеф. Осталось только человек сто, которые горели желанием во что бы то ни стало добраться до Мекки и вернуться домой с почетным званием «ходя; и»!

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Эмир был доволен этим: меньше людей — меньше хлопот. Путь в Басру они будут продолжать по железной дороге. А караван верблюдов с товарами, приобретенными в Самаве, двинется обратно в Багдад под тем же надежным английским конвоем, что прибыл с ними сюда.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Поезд, следовавший из Багдада в Басру, пришел в Самав в полдень. Не успели пассажиры выйти из маленьких вагонов, как толпа паломников с шумом и криком бросилась к вагонам, торопясь занять места поудобнее. Некоторые взгромоздились на крыши, так им больше нравилось.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Мухтару не доводилось еще путешествовать по железной дороге. Он сидел у окна и, не отрываясь, с восторгом глядел, как быстро мелькают перед ним телеграфные столбы, маленькие села, зеленые сады, болота с зарослями камышей. На станциях он вместе с другими пассажирами выходил, чтобы полюбоваться базарами, станционными домиками, обнесенными колючей проволокой.

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] Поезд шел медленно. Дорога была новая, и машинист вел состав с особой осторожностью. Только на вторые сутки поезд прибыл в Басру. Мальчик из окна вагона увидел широкую гладь реки Шатт-эль-Араб и радостно закричал:

[НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА] — Басра!.. Басра!..

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Басра — Венеция Востока. Тысячу триста лет стоит она на земле, и чем больше стареет, тем сказочней выглядят ее улицы, площади и многочисленные каналы.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] О, как мечтал Мухтар о Басре! Сколько слышал он сказок о ней!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] И вот сейчас, когда он наконец достиг города своей мечты, он не может покинуть вагона. Эмир ушел, оставив его с вещами, а паломникам не до мальчика. Они стремились выбраться из маленьких, душных вагонов и создали у дверей невообразимую толчею. Некоторые бросали вещи через окна и сами прыгали из них. Только женщины, сохраняя рабскую покорность, спокойно ждали, пока освободится проход.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мухтар грустно смотрел на двери и окна: он должен ждать хозяина.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Наконец показался эмир. Мухтар перекинул через плечо два тяжелых хурджума, взял в левую руку медный чайник, и они вышли на перрон. Мальчик с любопытством оглядывался вокруг, но эмир перехватил его взгляды и строго предупредил:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Мне нужно уйти по делам. А ты присматривай за вещами. Да гляди в оба, а то видишь, что делается вокруг. — Он показал на нищих, облепивших паломников.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Эмир пошел узнавать, когда отправляется пароход на Джидду.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Представительство пароходной компании находилось в центре города, там, где кончается канал Ашер. Здесь белели здания правительственных учреждений, банков, иностранных торговых контор, пестрели вывески ресторанов и магазинов. Эмиру пришлось долго дожидаться уполномоченного пароходной компании.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] А паломники ждали эмира. Прошел час, два, три… Старики уже стали волноваться: такая задержка не к добру!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Наконец эмир возвратился. Он был угрюм и озабочен.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Прямого рейса Басра — Джидда нет, — произнес он тоскливым голосом. — Предлагают ехать через Карачи.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Зачем нам Карачи? Что мы там забыли? — зашумели паломники. — Надо дать телеграмму генералу Моду! Пусть не обманывают людей!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Не волнуйтесь, мусульмане, все в руках аллаха! — успокаивал их эмир. — Багдад нам сейчас не поможет. Я знаю только одно средство, способное размягчить сердце даже самого жестокого чиновника, это — деньги!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Все рассмеялись.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Не смейтесь, я не шучу, — сказал эмир.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Как вы думаете, эмир, откуда у нас столько денег, чтобы всюду делать подарки? — возмущенно возразил низенький старик с крашеной бородой. — Ведь ключ от султанской казны не в наших руках!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — А как вы думали?! Путешествие в Мекку — это не прогулка по Эль-Рашиду! — возразил эмир. — Нам на каждом шагу придется развязывать свои кошельки. Деньги нам дал аллах, и мы должны тратить их, если решили посетить его дом!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Против его доводов трудно было возражать.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Лучше бы нам пока пробраться ближе к порту. Там мы найдем укромный тенистый уголок, и всем будет хорошо. А затем и дела сладим.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] От вокзала до порта можно добраться двумя путями: по каналу на лодках или на колясках. Эмир предложил ехать по каналу.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Паломники согласились.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Вскоре десятки длинных и узких балеми [8] засновали по каналу. Мухтар глядел на все окружающее как зачарованный. Стройными зелеными рядами высились вдоль берегов канала пальмы, образуя сплошные зеленые туннели, увитые зеленью дома сверкали в лучах солнца цветными стеклами. Лучи, прокрадываясь сквозь широкие листья бананов, играли на воде, создавая причудливое зрелище. «Басра красивей, чем Багдад», — подумал Мухтар.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Неожиданно вода в канале начала подниматься. Прилив ускорил движение лодок, и вскоре Мухтар увидел порт Басры, где стояли огромные океанские и морские пароходы и множество барж. В разные стороны мчались катера под английскими флагами. Сотни белоснежных чаек, тоскливо перекликаясь, Стремительно падали в воду, снова взмывали в воздух, садились на мачты кораблей, на пальмовые листья, на крыши плавучих лавчонок.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Подошли к берегу. Паломники по узким сходням стали осторожно спускаться на землю, оглашая воздух молитвенными песнопениями. Навстречу им двигался многолюдный поток горожан. Они обнимали стариков и целовали им руки, просили помолиться за них в доме аллаха.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Разместимся вот здесь, возле этой кофейни, под пальмами, — распорядился эмир.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Облюбованное эмиром место всем пришлось по душе. Понравилось оно и Мухтару, его радовала близость воды.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Выпив пару чашечек кофе, эмир отправился хлопотать об отъезде.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Жара становилась нестерпимой. Горячий, накаленный воздух дрожал. Не спасали ни близость воды, ни зеленые шатры пальм. Люди обмахивались циновками и с надеждой глядели туда, где вздымались в небо черные дымы кораблей. Все с нетерпением ждали эмира. Ждал его и Мухтар.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Но эмир опять вернулся ни с чем. Широко размахивая руками, он возмущенно говорил:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Нет постоянного рейса Басра — Джидда, нам не миновать Карачи.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Ну что же, мы согласны. Пусть продадут билеты, — сказал старик с крашеной бородой.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Эмир долгим и молчаливым взглядом посмотрел на него. Потом раздраженно сказал:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Легко говорить «пусть продадут билеты», сидя здесь, под тенью пальм. А вы попробуйте поговорить об этом вон в том белом доме.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Ну что же, пойду и поговорю! — вскипел старик.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Идите, но пеняйте на себя, если нам совсем откажут. Но одни мы сидим здесь. Несколько сот человек ждут парохода.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Паломники угомонили горячего старика. А эмир, наклонясь к купцу, сказал ему достаточно громко, чтобы услышали все:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Я добился парохода до Карачи. Но мы должны отблагодарить начальника, его устраивает сто золотых лир, и чем быстрее, тем лучше…

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Богач понимающе улыбнулся, вытащил из кармана шелковый платок и бросил в него три золотых монеты.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Абдул-Хак, — сказал он, обращаясь к сидящему рядом паломнику, — ну-ка, брось сюда пару лир и передай соседу.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Шелковый платок купца быстро пошел по кругу. Эмир, полузакрыв, точно в молитве, глаза, прислушивался к звону монет и, размышляя о том, что начальнику все-таки придется отдать лир пятьдесят, сокрушался о человеческой жадности.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Его благочестивые размышления прервал Мухтар. Много дней в пути мечтал он о той минуте, когда сможет погрузиться в прохладные воды моря или реки. Ведь у себя, в Багдаде, он ни на день не разлучался с Тигром. И вот сейчас река была рядом. Мальчик приблизился к эмиру и робко произнес:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Сейиди эмир, разрешите мне выкупаться?

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Как? Купаться? А вещи кто будет караулить? Ведь я сейчас должен опять уйти по делам.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мухтар чуть не заплакал от огорчения.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Сидевший рядом с эмиром рыжебородый старик, взглянув на мальчика, разжалобился:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Ходжа-эмир, я присмотрю за вещами, пусть мальчуган искупается.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Ладно, иди, — смягчился эмир. — Только не надолго.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Слушаю, сейиди! — радостно воскликнул Мухтар и помчался к реке.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Зеленые волны с тихим рокотом то набегали на берег, то откатывались от него. Вдали река, казалось, сливалась с небом. Еще секунда — и Мухтар, сбросив с себя одежду, очутился в воде. Он нырял с широко открытыми глазами, кувыркался, широкими взмахами рук рассекал набегавшие волны, испытывая величайшее наслаждение.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] На берегу было много людей. Некоторые из них, главным образом иностранцы, развлекались тем, что бросали купающимся ребятам мелкие монеты. С шумом и визгом, стараясь опередить друг друга, устремлялись они за добычей. Тот, кому удавалось на лету поймать монету, становился ее обладателем.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Бросьте, сейиди, я поймаю! — крикнул Мухтар стоявшим на берегу.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — На, лови! — раздалось в ответ, и на солнце блеснуло серебро.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мухтар рванулся вперед и быстро, словно чайка, схватил добычу.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Браво! Браво! — раздались голоса.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Высокому белобрысому американцу понравилась ловкость мальчика. Он порылся в карманах брюк, вынул маленькую золотую монету и весело крикнул:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Хэлло, бой!.. Лови, лира!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Лира!.. Лира!.. — восторженно закричали мальчишки.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Американец изловчился и резким, широким взмахом руки бросил монету. Она взвилась высоко в небо, залучилась золотым шаром и камнем полетела вниз. Мухтар стремительным рывком кинулся за ней. Не дав монете опуститься в воду, он схватил ее на лету, но в это время один из ребят, желая завладеть добычей, бросился ему наперерез. Завязалась борьба. Мухтар ловко увертывался от соперника, время от времени нанося ему удары то ногами, то головой.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] На берегу разгорелись страсти.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Кто держит со мной пари?! — крикнул чернобородый араб.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Я! — откликнулся владелец монеты. — Даю пять лир за мальчишку с косичкой!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — А я за противника! — ответил чернобородый.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Они стали подбадривать дерущихся.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мухтар сопротивлялся отчаянно и упорно. Боясь, как бы в пылу драки не выронить зажатую в кулаке монету, он сунул ее за щеку и, изловчившись, изо всей силы ударил головой в грудь противника. Тот захлебнулся и перестал сопротивляться. Он явно ослабел и не в силах был держаться на воде.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Поняв, что парень Может утонуть, Мухтар, мгновенно забыв обиду, схватил его за волосы, резким движением потянул к себе и что было силы крикнул:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Помогите, он тонет!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] На помощь бросились лодочники.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Геда! Молодец, парень, молодец! — приветствовали Мухтара с берега. — Ты настоящий сын араба!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Американец, бросивший монету и выигравший пари, подошел к Мухтару и похлопал его по плечу:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — А где твоя лира?

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Вынув ее изо рта, Мухтар с улыбкой показал монету. Но тут его глаза встретились со свирепым взглядом эмира.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Разве ты для этого приехал сюда? — проговорил он раздраженно и больно схватил Мухтара за ухо.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мальчик виновато посмотрел на эмира и протянул ему зажатую в руке золотую монету. Он хотел объясниться, но эмир резко оборвал его:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Замолчи, все видел сам! Ты, наверно, хочешь, чтобы я вернул тебя обратно в Багдад?

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мухтар побледнел. Но эмир, взглянув на монету, протянутую Мухтаром, сразу успокоился.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Поди сядь около вещей и больше никуда не отлучайся.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] С этими словами он ушел.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Вернувшись к вещам, Мухтар улегся на мягкой, теплой земле и вытянул ноги. Только теперь он почувствовал усталость…

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Эмир пришел поздно, когда совсем стемнело. Паломники бросились к нему с расспросами. Но он не был расположен вдаваться в объяснения. Отвечал резко, с наигранным возмущением:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Вы себе не представляете, как эти бесцеремонные господа со мной разговаривали! Говорят, идите через пустыню. Но я своего добьюсь. Отдыхайте спокойно.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] С рассветом эмир снова направился в белый дом, где находились портовые чиновники, и вскоре вернулся улыбающийся, радостный.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Собирайте вещи, все в порядке! — произнес он с торжеством. — Едем через Индию. Нас повезет «Индустан».

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Паломники засуетились, стали поспешно укладывать вещи. Вскоре началась посадка. Крики, сигнальные свистки, шум портовых машин сливались в нестройный непрерывный гул. Поток пассажиров не прекращался, хотя на борту «Индустана», казалось, уже не было ни пяди свободного места. Некоторые пассажиры пытались пристроиться даже в спасательных шлюпках, но матросы их оттуда выдворяли.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Пароход еще долго стоял на якоре. Шла погрузка. Наконец раздался последний гудок, заработал винт за кормой, забурлила вода. «Индустан» под британским флагом отчалил от берега Басры, осторожно обогнул стоявшие на рейде торговые суда и медленно прошел мимо маяка, держа курс в просторы Халидж-эль-Фарса — Персидского залива.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мухтар долго смотрел на удаляющиеся берега Басры. Город становился все меньше и меньше. Зеленые пальмы, дома, корабли на рейде постепенно скрывались из глаз, точно таяли в голубой дымке. Мухтар глубоко задумался, вспомнил о матери, о багдадских друзьях и, как это часто с ним бывало в минуты одиночества, запел какую-то грустную песню, слова которой сами складывались в его уме. Он пел, забыв обо всем вокруг, не замечая, как умолкли паломники, прислушиваясь к печальной, щемящей сердце мелодии. А потом умолк так же внезапно, как и запел.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мечтательное раздумье мальчика нарушил матрос. Он тронул его за руку и сказал:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Пойдем со мной. С тобой хочет поговорить наш начальник.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Мухтар от неожиданности вздрогнул и испуганно оглянулся, но, встретясь с ободряющими взглядами паломников и посмотрев в открытое улыбающееся лицо матроса, понял, что ему не грозит опасность.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Они поднялись на капитанский мостик, где стоял высокий статный офицер. Мухтар сложил руки ладонями вместе, как это делали в Багдаде индийцы, и поднял их к склоненной голове.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Здравствуй, дружок, — приветливо ответил на его поклон офицер. — Ты хорошо пел, очень хорошо, и мне захотелось познакомиться с тобой поближе. Ты едешь к нам, в Индию, или в Мекку?

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — В Индии у меня никого нет. Я еду в Мекку! — ответил тихо Мухтар.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — С кем же ты едешь?

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — С эмиром, он мой хозяин.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — А зачем ты едешь в Мекку?

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Молиться. Я должен выполнить обет моего покойного отца. Там я сбрею свою косичку, буду молиться аллаху, просить у него счастья.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Чтобы мечтать о счастье, нужно познать много горя, — задумчиво произнес моряк. — А какое горе успел увидеть ты, ребенок?

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Это было скорее не вопросом, а размышлением вслух. Но что-то было в голосе моряка такое, что заставило сердце Мухтара дрогнуть, и ему захотелось вдруг рассказать все, что накопилось на душе.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] И, точно угадав его мысли, моряк произнес:

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Расскажи мне, мальчик, о себе.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Моряк пристально следил за курсом корабля, что не мешало ему, однако, внимательно слушать взволнованный рассказ Мухтара. Он сам не знал, почему судьба этого мальчика так его заинтересовала. То ли было в ней много общего с судьбой его маленьких соотечественников на его родине — Индии, то ли вспомнилось собственное детство.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Ты умеешь читать? — спросил он Мухтара.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Умею.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Это хорошо. Книга — бог жизни. Она укажет путь к тропе твоего счастья. Видишь этот руль? Тем, что я им управляю, я обязан книгам.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Было уже поздно, смеркалось. На мачтах и вдоль бортов «Индустана» зажглись огни, вспыхнул свет в каютах.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Иди к своим вещам, мальчик, — ласково сказал моряк, — а то твой эмир будет тебя искать. И запомни — мое имя Ахмед Нури-Аср. А как тебя зовут?

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Мухтар!

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] — Ну вот мы и познакомились, — произнес он с улыбкой.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Вернувшись на свое место, Мухтар долго думал про этого доброго моряка-индийца, которого зовут Нури-Аср. Это имя он крепко запомнил. Они беседовали еще не раз.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] А между тем корабль, бороздя воды Персидского залива, стремился вперед, к берегам Карачи.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Воздух был насыщен жирными испарениями, гонимыми ветром от нефтяных промыслов, расположенных невдалеке от берегов Ирана. Неожиданно ветер усилился. Он налетал порывами, будто желая сломить чье-то сопротивление. Казалось, тысячи кнутов со свистом разрезали воздух. Волны становились все больше и больше, их тихий рокот переходил в грозный гул, и вот уже гигантская водяная лава, пенясь и шумя, накатывалась на корабль.

[У ЧЕРНЫХ КАМНЕЙ КААБЫ] Пассажирами овладел страх. Несколько сот пар глаз умоляюще глядели в небо, прося милости у аллаха. Но там, на небе, казалось, властвовали бесы, готовые смести в море всех, кто был на корабле.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Шли шестые сутки плавания. Длительное путешествие изрядно утомило паломников, но Мухтар не переставал наслаждаться зрелищем моря, свежим ветерком, таким ласковым и бодрящим.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Оставив за собой Персидский залив и Аравийское море, «Индустан» все ближе и ближе подходил к цели и наконец вошел в «ворота», соединяющие Аравийское море с Карачинским заливом.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] На пристани корабль ждали бесчисленные носильщики, полицейские и таможенные чиновники. Здесь же толпились встречающие. Паломники так бурно выражали свою радость по поводу благополучного прибытия, что матросы, работавшие на палубе, с трудом разбирали приказания боцмана.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтара окликнул эмир.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Никуда не уходи и следи за вещами, — приказал он. — Я должен отправиться по делам.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар кивнул головой и уселся на большом тюке. Отсюда была хорошо видна пристань, запруженная пестрой толпой. Полицейские в коротких штанах и пробковых шлемах грубо отгоняли нищих, осаждавших одетых в белые европейские платья господ. Грузчики, согнувшись под тяжестью тюков, длинной вереницей пробегали с парохода на пристань.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Вдруг чья-то тяжелая рука легла Мухтару на плечо. Мальчик оглянулся; позади него стоял Нури-Аср с маленьким чемоданом в руке.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Ну, друг, хочешь пойти со мной в город?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Увидев моряка, Мухтар радостно улыбнулся, но улыбка его тут же погасла.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Я не могу отлучиться, — грустно ответил мальчик и показал на вещи.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Жаль, — сказал Нури-Аср. — Мы с тобой, вероятно, никогда не увидимся; в Мекку пойдет другой корабль, а этот вернется обратно. А вас здесь, пожалуй, еще долго продержат. Ну, прощай!.. — и он протянул Мухтару руку.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар растерялся и недоуменно смотрел на Нури-Асра. Он еще никогда и ни с кем не прощался за руку.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Ну, дай же мне руку, простись со мной, — рассмеялся Нури-Аср.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мальчик неуверенно протянул ему руку.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — На всякий случай запомни: если я буду тебе нужен, спроси здесь, на этой пристани, саиба Мирзу — его знает любой грузчик — и скажи ему, что ты мой знакомый. Он покажет тебе, где я живу. Хорошо? — И, крепко полгав Мухтару руку, Нури-Аср расстался с ним.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Нури-Аср оказался прав: паломникам удалось покинуть Карачи только на третьи сутки. За это время Мухтар успел не только осмотреть город, но и завести знакомство с некоторыми портовыми грузчиками.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Корабль, везший паломников в Аравию, принадлежал пароходной компании «Кхедивил-маил-Шихимир и Гра-винд-Доск». Это был комфортабельный трехъярусный пароход, блестевший эмалью и бронзой и носивший громкое название «Британия». Капитан и три его помощника были англичанами, весь остальной персонал состоял из индийцев. В каютах первого класса ехали только англичане и несколько богатых индийцев.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Подняв британский флаг, судно вышло в далекое плавание.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Но паломникам не посчастливилось. Как только корабль вошел в воды Индийского океана, поднялся ветер, и началась сильная качка. Непривычные к капризам морской погоды пассажиры перепугались, принялись стонать, плакать и молить аллаха, чтобы он сменил гнев на милость и успокоил ярость разбушевавшейся стихии.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Некоторые из паломников написали на клочке бумаги молитву из корана и бросили ее в море в надежде умилостивить аллаха.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Заметив это, какой-то молодой индиец громко рассмеялся:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Вот глупцы! Шторм хотят утихомирить молитвой.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар не понял слов иноверца. Но по его смеху и выражению лица понял, что тот смеется над мусульманами. Он обернулся и зло посмотрел на незнакомца. Тот заметил взгляд Мухтара и вдруг, наклонившись к нему, сказал по-арабски:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Что, неправда? Сам знаешь, что все это ерунда!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар сначала опешил от неожиданности, но потом отвернулся в сторону, не желая разговаривать с неверным.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Индиец еще сильнее рассмеялся:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Вот ты какой! Молодец, ты мне нравишься, люблю таких ребят.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар зло сдвинул брови и отодвинулся от индийца.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Едешь в Мекку, а злишься. Это грешно!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар был уязвлен.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Я не злюсь. Я просто так.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — С отцом едешь?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Один!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Один? — удивился индиец.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Не совсем, с эмиром.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Школьник?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Нет!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Плохо.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Что поделаешь, учиться в школе — это не в Тигре купаться, за учение платить надо.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Индиец внимательно посмотрел на мальчика и неожиданно спросил:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Хочешь, я поговорю со своей госпожой, она учительница и очень добрая женщина, она будет учить тебя в своем приюте.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Как же она меня будет учить, когда я не могу заработать даже на хлеб?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — А зачем тебе зарабатывать? Тебя будут бесплатно учить, кормить и одевать.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] «Что он, издевается надо мной?» — подумал Мухтар и, показывая всем своим видом, что ему не до шуток, повернулся к собеседнику спиной.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Индиец ушел.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Буря утихла только на вторые сутки, когда корабль вошел в Аравийский залив и взял курс на Аден.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Все отчетливее и яснее становились берега Адена, черные, скалистые, с крутыми обрывами, они напоминали крепостные стены. За скалами белели особняки и зеленели пальмовые рощи.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Не успела «Британия» войти в порт и бросить якорь, как вокруг нее зашумел плавучий базар с цветными палатками.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Большой катер, пыхтя и шумя, подошел к судну. Он волочил на буксире баржу с полуголыми арабами, среди которых было много ровесников Мухтара. Как только баржа пришвартовалась к пароходу, сидевшие на ней люди ринулись на палубу с такой стремительностью, словно хотели взять «Британию» приступом. Это были грузчики. Они спешили занять выгодные места, где работа наименее трудна.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Несколько стариков и мальчишек полезли в трюм, а остальные ухватились за канаты и стали плотнее подтягивать баржу к борту.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Неожиданно откуда-то появился староста — высокий, в чистых коротких штанах и опрятной рубашке, араб.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Меньше суеты и разговоров, принимайтесь за дело! — важно скомандовал он.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Началась погрузка угля. Дети насыпали уголь в большие мешки и тащили их к борту баржи. Здесь мешки подхватывали взрослые грузчики и цепью передавали один другому. Когда мешок достигал палубы, он снова переходил к детям, которые подносили его к люку и высыпали уголь в трюм. Уже несколько часов люди таскали мешки, каждый весом с центнер.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар с волнением и болью смотрел на маленьких рабочих. Их тонкие ноги дрожали под тяжестью мешков, по голым худеньким спинам ручьями стекал пот.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] «Наверное, такие же, как я, без отца и матери, — думал Мухтар. — В доме аллаха я помолюсь и за них».

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Любопытство потянуло его туда, куда ссыпали уголь. Он подошел к люку и заглянул вниз. Там, в густом облаке черной угольной пыли, копошилось несколько стариков и детей. Мальчики руками перемешивали уголь.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Чего глазеешь? — раздался крик за спиной Мухтара. — Марш отсюда! Не мешай им работать!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Обернувшись, Мухтар увидел старосту. Его взгляд, полный неумолимой ярости, заставил мальчика вернуться на свое место. Эмир был явно недоволен его отлучкой, хоть и ничего ему не сказал. Лицо его было хмурым и озабоченным.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Долго ли мы простоим здесь? — спросил он стоявшего рядом матроса.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Часа три-четыре. Пока не возьмем топливо и не запасемся пресной водой.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — А почему бы уголь не грузить этими машинами? — спросил один из паломников, показывая на кран. — Ведь работа шла бы быстрей.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Это верно, — ответил матрос. — Но тогда все те, кто сейчас работают, остались бы без куска хлеба. Да и для хозяев фирмы ручная погрузка обходится куда дешевле, чем машинная…

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Сколько же зарабатывают эти грузчики?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Один-два шиллинга, а то и меньше. Все зависит от милости старосты, может и вовсе не заплатить. Правда, голодным никого не оставляет.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар стоял в стороне, облокотившись о борт, прислушивался к разговору. Он все еще был под впечатлением страшной картины, увиденной несколько минут назад.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Задумавшись, Мухтар не заметил, как к нему подошла женщина в сопровождении двух молодых людей. Один из них был вчерашний индиец — знакомый Мухтара. Женщина была одета в длинную черную юбку из дорогого шелка и белую блузку. Черная вуаль, спускавшаяся с головы до пояса, закрывала ее лицо.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар неожиданно обернулся, встретился взглядом с насмешливым индийцем и снова отвернулся.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Женщина легко тронула Мухтара за плечо и тихо сказала по-арабски:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Злых мальчиков бог не любит, а ты едешь к нему на поклон!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Этот голос, такой мягкий и ласковый, как-то сразу обезоружил Мухтара. Он сделал движение, чтобы уйти, но женщина остановила его.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Ты, как дикий голубь, пуглив и застенчив. Разве сыну мусульманина подобает быть таким?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар поднял голову. На него глядела смуглая женщина, похожая на арабку.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] На Востоке женщины не заговаривают с чужими мужчинами, даже с юношами, поэтому Мухтар продолжал хранить молчание.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Эмир, привлеченный этой сценой, подошел к ним и отвесил женщине низкий поклон.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Сидна, он обидел вас? Мальчик едет со мной.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Нет, что вы! — воскликнула женщина. — Я не думаю, что он способен обидеть женщину. Ваш сын сам как девочка.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] У воспитательницы католического сиротского приюта Кумри был испытанный метод распознавать характеры тех, чьей душой она стремилась овладеть. Видя, как вспыхнул и залился краской Мухтар, она негромко рассмеялась и сказала, обращаясь к эмиру:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Я, конечно, шучу. Ваш мальчик — настоящий араб. Гордый и самолюбивый. Я люблю таких юношей.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Она обняла Мухтара за плечи и спросила:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Ты учишься?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар оживился.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Нет, — грустно сказал он и поспешно добавил: — Но читать и писать умею.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Читать и писать — это мало. Надо в школе учиться. А где же твой отец, твоя мама?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Сидна, он едет со мной, я за него отвечаю, — повторил эмир.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Но мне хочется от него самого услышать о его жизни, — возразила она.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Эмир почтительно склонил голову и коротко бросил Мухтару:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Отвечай, госпожа ждет!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар скупо рассказал о себе.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Что же ты думаешь делать после Мекки? — спросила его Кумри.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Буду работать.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Неужели ты не хочешь учиться?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар только грустно взглянул на нее.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Я учительница, — вновь заговорила она, — и могу тебе помочь. Я устрою тебя в нашей школе, ты будешь учиться на своем языке.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — А где ваша школа?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — В Индии.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — В Индии? — удивленно переспросил мальчик.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Да, в стране чудес и сказок, — с улыбкой ответила Кумри.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — И там есть мусульмане?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — А как же, сын мой! В Индии мечети покрасивей, чем в Багдаде. — Она показала на молодых людей, которые стояли рядом. — Вот спроси, кто они? Это твои братья Абдул-Салям и Низам, воины ислама. Они мои воспитанники!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Заметив в глазах мальчика недоверие, Кумри раскрыла маленькую изящную сумочку, отделанную пластинками из слоновой кости, достала оттуда шелковый платок, в котором была завернута крохотная книжечка. Держа ее перед глазами, она торжественно произнесла по-арабски:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Ия раббе! Помоги этому мальчику! Осчастливь его надежды! Пусть сбудутся его мечты и желания! Аминь!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Все окружающие повторили за ней: «Аминь!»

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] В это время раздался выстрел. Пролетавшая мимо парохода чайка с резким криком метнулась в сторону и скрылась. Раздался общий смех.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Должно быть, ей не суждено было умереть. Пусть поживет, — сказала Кумри. Но тут прозвучал второй выстрел, и другая чайка камнем упала в воду.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар нахмурился.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Этих птиц нельзя убивать, — взволнованно сказал он, — надо уничтожать только хищников.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Кумри пытливо посмотрела на Мухтара.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Да, сынок, ты прав. Беззащитных птиц не надо убивать… — Она обняла его за плечи и спросила: — Ты всегда так рассуждаешь?

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Всегда, сидна, — ответил Мухтар.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Жаль, что ты не хочешь учиться в нашей школе.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Я не могу учиться, — угрюмо проговорил Мухтар. — Мне надо думать о хлебе, о работе…

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Молодец! — похвалила Кумри. — Молодец, что стремишься работать. Но посмотри туда, — она показала на берег, где дети таскали в мешках уголь на пароход. — Ты видишь? Так всюду… Мир охвачен войной, везде голод, нищета. Мне просто жаль тебя. Я хочу тебе помочь, ты ведь совсем одинок!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар слушал ее настороженно. Вся эта встреча казалась ему такой странной и непостижимой, что он не отважился принять предложение Кумри.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Нет, сидна, я вернусь в Багдад.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мальчик хотел уйти, но эмир окликнул его:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Мухтар!

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Скрестив руки у пояса, эмир смотрел на женщину. «Если эта госпожа не поскупится на вознаграждение, — размышлял он, — можно будет отдать ей мальчика».

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Кумри поймала взгляд эмира.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — А что скажете вы? — обратилась она к нему.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Этот мальчик может верно служить вам, сидна, — с поклоном проговорил эмир.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Хорошо. Подумай, мальчик мой, и решай! — сказала Кумри и удалилась.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Двое молодых людей, сопровождавших ее, остались на палубе. Некоторое время они молча любовались морем, потом один из них, которого звали Абдул-Салям, обернулся к Мухтару и бросил вскользь:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Смотри не прозевай своего счастья.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Не дожидаясь ответа мальчика, Абдул-Салям взял за локоть эмира и отвел его в сторону.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Старина, не упускай удобного случая, — зашептал он ему, — госпожа может щедро вознаградить за него.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Эмир молчал и в раздумье чесал подбородок. Абдул-Салям догадался, что старик не прочь поживиться.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Если хочешь, я поведу тебя к госпоже. Поговоришь с ней с глазу на глаз.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Хорошо, — согласился эмир.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Едва они скрылись в узком корабельном коридоре, к Мухтару подошел Низам — школьный товарищ Саляма. Мальчик робко и недоверчиво посмотрел на него.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Не бойся меня, — шепнул Низам. — Поверь, я желаю тебе только добра. И вот тебе мой совет: не соглашайся на уговоры, — он кивнул в ту сторону, куда удалились Абдул-Салям с эмиром. — Поговорим после.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Мухтар поднял на Низама удивленные глаза. Тот смотрел на мальчика открыто и прямо, и во взгляде его было что-то такое, что заставило Мухтара поверить этому человеку.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] На палубе снова появился эмир с Абдул-Салямом. У эмира был довольный и веселый вид. Судя по всему, он нашел общий язык с госпожой Кумри.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Абдул-Салям пропустил эмира вперед и, когда тот отошел на несколько шагов, снова обратился к Мухтару, словно продолжал давно начатый разговор:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Ну зачем тебе этот эмир? Через месяц он все равно оставит тебя или превратит в своего вечного слугу. А у госпожи ты бы учился, стал человеком умным, ученым. Да знаешь ли ты, что такое Лахорский колледж? Мы с Низамом десять лет пробыли там и после Лахора еще пять лет учились в городе Мадрасе. А кем я был? Таким же сиротой, как и ты, не умел ни читать, ни писать. Бегал по улицам, продавал газеты. А теперь я возвращаюсь на родину образованным, приличным человеком. Буду служить на нефтяных промыслах Ирака, большие деньги получать.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — А ты кто, турок или араб? — спросил Мухтар.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Я араб и родился в Мосуле.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — О, моя мать тоже была родом из Мосула, — обрадовался Мухтар и тут же осекся. Он увидел, как Низам с нескрываемой иронией взглянул на своего товарища, а когда перевел глаза на Мухтара, мальчик прочел в них предостережение.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Абдул-Салям ничего этого не заметил и продолжал в том же бодром тоне:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Вот видишь, мы с тобой почти земляки! Так ты слушай меня, не пропадешь.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] Приняв молчание Мухтара за согласие, Абдул-Салям завершил разговор:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Значит, решено. Едешь в Лахор. Идем же, обрадуем твою будущую учительницу.

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] И совершенно неожиданно для себя услышал в ответ:

[В СИРОТСКОМ ДОМЕ ВАТИКАНА] — Нет! Не поеду!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Высокие финиковые пальмы. Точно такие же, как у берегов Тигра. Сквозь зеленую веерную листву белеют минареты мечетей Джидды, мраморные дворцы и богатые особняки. До берега рукой подать. Если бы не эмир, Мухтар быстро доплыл бы до него.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Вот уже больше часа их держат среди моря и не пускают на берег. Подводные рифы не дают кораблю подойти вплотную к берегам Джидды. Вокруг корабля снует целая флотилия парусных лодок, баркасов, шлюпок. Но никто не рискует принять пассажиров с парохода, пока на корабль не поднимутся начальник порта, врач, инспектор таможни и представитель власти.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Матрос-сигнальщик оживленно машет флажками, принимает ответные сигналы. Идут переговоры капитана парохода с берегом. Паломники нервничают. Откуда-то прошел тревожный слух, что на берег их не выпустят: «карантин». Но вот наконец показался долгожданный катер. Он стремительно приблизился к кораблю. На борт судна по трапу поднималось несколько человек в европейских костюмах и красных фесках в сопровождении полицейского офицера. Их обступили встревоженные паломники.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Полицейский офицер бросил коротко:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Карантин, — и, подняв палец, многозначительно добавил: — Ваба! (Холера!) Понимаете, ваба!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Портовый лекарь выступил вперед и громко спросил:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Есть ли среди вас больные?

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Нет-нет! Все мы здоровы! — зашумели кругом.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Ну что же, очень хорошо, — заметил врач. — Но карантин вам пройти придется.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Наступил черед действовать эмиру. Он подошел к врачу и жалобно заговорил:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Господин табиб, пожалейте нас, рабов аллаха, будьте к нам милосердны! — и, наклонившись к нему, шепотом добавил: — Все будет в порядке!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Врач понимающе посмотрел на эмира и кивнул сопровождавшим его лицам. Как только чиновники ушли осматривать корабль, эмир, не теряя времени, вытащил пустой кисет и начал собирать бахшиш для тех, в чьих руках был ключ от «железных ворот» берега Джидды.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Так угодно аллаху! — говорил он, обходя паломников и протягивая каждому по очереди свой кисет. Время от времени он воздевал глаза к небу и торжественно произносил за паломника: «Аллах, во имя тебя жертвую!»

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Одна за другой падали в кисет золотые монеты.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Окончив сбор, эмир объявил, чтобы все готовились к высадке, и направился к своим вещам. Мухтар поразился, увидев, как эмир поднялся на лестничную клетку, оглянулся по сторонам, отсыпал из кисета добрую половину собранных денег и спрятал их в глубоких складках своей одежды. Только после этого он отправился к портовому врачу. «Аллах, во имя тебя жертвую!» — мысленно повторил Мухтар слова эмира. Мальчик вдруг вспомнил, с какой жадностью эмир прятал деньги, пожертвованные Мухтару паломниками в тот вечер, когда думали, что он потерялся, как раболепствовал эмир перед арабкой из Лахора. И он почувствовал, что ненавидит эмира с его фальшивыми улыбками, вздохами и молитвами, что он ни на йоту больше не верит этому человеку, который лжет самому аллаху перед воротами Мекки.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Вскоре эмир вернулся. Разрешение на высадку было получено. Паломники оставили палубу корабля, перебрались на лодках в город и разместились на отдых в прибрежном караван-сарае, который им было запрещено покидать до особого распоряжения. Да они и сами боялись выйти за ворота. В их ушах еще звучали страшные слова, произнесенные полицейским чиновником. К тому же морское путешествие всех изрядно утомило, и паломники рады были отдохнуть. Впереди предстояла нелегкая дорога.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Отсюда до Мекки осталось немного — семьсот тысяч шагов ходьбы, — сообщил им эмир, когда они, позавтракав, собрались вокруг него. — На верблюдах это расстояние можно покрыть за пять-шесть часов. Но если мы хотим угодить аллаху, мы пойдем к его дому пешком и не убоимся страшных испытаний этого последнего пути. Но знаете ли вы, что нам грозит? — воскликнул эмир и после внушительной паузы трагическим шепотом произнес: — Бедуины!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Паломники со страхом переглянулись.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Нам нужен конвой, — продолжал эмир. — Но конвой в руках шерифа Джидды. И в эти руки нужно что-то положить.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Паломники вздохнули: опять платить. Но раз так угодно аллаху, они заплатят.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] И снова пошел по кругу кисет эмира.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтару не терпелось посмотреть на город. Улучив удобную минуту, когда эмир был занят сбором денег, он незаметно проскользнул за спинами сидящих паломников и во весь дух помчался к находившимся поблизости городским воротам.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] У ворот, через которые круглые сутки идут караваны, стояла туча песчаной пыли. Мухтар горкнул в этот густой желтый туман — и вот он уже бежит, пугливо озираясь, по тесным, пыльным улицам города мимо больших складов, откуда доносится пряный запах перца, кардамона и шафрана.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар вернулся к обеду. Окружив большую глиняную лоханку с простоквашей, паломники с аппетитом ели, причмокивая языками. Мальчик остановился в стороне, ожидая приглашения.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Где ты шляешься, бродяга? — набросился на него эмир. — Хочешь, чтобы тебя забрали в тюрьму?..

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Как бы в подтверждение его слов из-за караван-сарая вышли трое полицейских.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Кто эмир каравана? — спросил один из них.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Я, — ответил эмир, поднимаясь с места, и угрожающе взглянул на Мухтара.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Соберите деньги на конвой!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Уже собраны, эфенди, — обрадовался эмир и показал на кисет.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Полицейские переглянулись.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — А на сколько всадников вы собрали?

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — На десять.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Хорошо. Завтра с восходом солнца тронетесь в путь, — объявил полицейский и, подняв руки к небу, воскликнул: — Аллах, мы твои рабы! Прими нас, грешных, у своего порога.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Прими, аллах! Прими нас, грешных! — громко повторил эмир, а за ним и все остальные.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] На заре эмир поднял паломников в путь. Впереди в богатой упряжке шел огромный верблюд Мех-мель. Рядом на конях ехали десять всадников, вооруженных английскими винтовками, — конвой, предоставленный шерифом Джидды. Дорога от Джидды до Мекки трудная. Она пересекает безводные пустыни, проходит крутыми горными тропинками, изнуряющими путников. Некоторые состоятельные паломники купили себе в Джидде верблюдов или ослов и ехали верхом. Основная же масса паломников шла пешком, утешая себя тем, что так вернее можно заслужить милость аллаха. Двигались медленно, не торопясь. Страх перед бедуинами неотступно преследовал людей. Они останавливались лишь для намаза, совершив его, снова трогались в путь. Дорога становилась все трудней и трудней.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Крепитесь, братья мои, крепитесь! — подбадривал эмир путников. — Скоро Хадда. Там сделаем привал.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Как только солнце скрылось за горами, показались деревья и домики Хадды. Едва вступили в город, караваны тотчас окружили торговцы-бедуины, наперебой предлагавшие награбленные товары.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Вот новый пояс и одежда, дешево продам, — остановил эмира седобородый бедуин. — Душа владельца этих вещей уже находится в раю, купите и помолитесь за него…

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар с омерзением глядел в его бесстыдное лицо. Подавленные циничной откровенностью бедуина, паломники молчали. Стараясь ослабить тягостное впечатление от этой сцены, эмир обратился к торговцу.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Брат мой, — сказал он, не скрывая своего гнева, — мы с тобой встречаемся уже много лет, и твое счастье, что шариат не позволяет трогать мирно торгующего грабителя, иначе бы я с тебя шкуру снял.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Бедуин несколько мгновений молча смотрел на эмира. А затем ответил с ехидной улыбкой:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Я не делаю ничего такого, что можно было бы счесть грехом!.. В Мекку едут люди, у которых кушаки полны золота. Почему бы им не помочь мне. Ведь сам пророк призывает помогать бедным, не так ли?

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Эмир молча кивнул головой.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Ну вот. А эти купцы от жадности отказываются исполнить свой долг перед аллахом и тем самым впадают в грех. Приходится с помощью всевышнего наказывать их за скупость, отбирать их деньги и вещи, а душу посылать в ад для вечного горения…

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — И шериф тебе все прощает! — воскликнул седой араб, сидящий рядом с эмиром.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Шериф получает свою долю. Да и что он может сделать, если все мои поступки идут от аллаха, — ответил бедуин, удаляясь.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Всем было грустно слушать этот неприятный разговор. Заметив настроение мальчика, эмир поднял руку над головой и елейным голосом произнес:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Аллах, мы твои рабы, мы идем целовать порог твоего дома, обезопась наш путь. Все, что нами нажито, вся наша душа принадлежит тебе, только тебе, аллах! Будь милостив к нам! Аминь!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Аминь! — повторили хором люди.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] «Убить его мало», — подумал Мухтар, провожая бедуина взглядом, полным ненависти.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Совершив вечернюю молитву, паломники сели ужинать. Вода, прохлада и горячая пища оживили людей. Они радовались наступлению ночи, последней ночи на пути к дому аллаха.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Радовался и Мухтар. Глядя на звездный купол тропического неба, он думал о завтрашнем дне, когда наконец-то избавится от своей девичьей косички.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Ветер доносил из пустыни таинственные звуки ночи. Мухтар долго прислушивался к ним, пока не различил знакомый звон колокольчиков.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Слышите, — воскликнул он, — идет караван!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Эмир засмеялся:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Нет, сынок, ты ошибаешься. Это джинны и бесы бродят в ночной темноте и ищут свои жертвы… Прошепчи «бисмиллах» и не обращай внимания на эти звуки.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар торопливо зашептал молитву, стараясь прогнать злых духов, но ночные звуки еще долго тревожили его, не давая заснуть.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Переночевав в местечке Хадде, паломники еще затемно двинулись в путь. В полдень они достигли ущелья, которое ведет в оазис Фатимы — владение жены Магомета. Дорога шла меж каменистыми горами, поросшими колючей травой. Вдруг тишину прорезал чей-то пронзительный крик:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Бедуины!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] И в тот же миг на вершине одной из скал показался белый дымок, послышался выстрел, за ним другой, третий. Один из арабов, ехавший на верблюде, как подкошенный свалился на землю. Всех охватил ужас: кричали женщины, плакали дети, ревели верблюды. Конвой метался из стороны в сторону.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Правоверные, успокойтесь! — крикнул во весь голос эмир. — Аллах не даст нас в обиду.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] С горы по тропинке быстро спускались всадники с ружьями наперевес. Пользуясь тем, что закон хаджа запрещает паломникам защищаться, грабители действовали нагло. Они потребовали двести золотых лир, обещая пропустить караван и не причинить людям вреда. Конвоиры шерифа отъехали в сторону и сделали вид, что ничего не замечают.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Эмир быстро собрал нужную сумму и передал ее старшему из всадников.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Вот вам двести лир, и пусть аллах сохранит нас от стрелы шайтана.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Получив свое, бедуины ускакали, и паломники, вознося хвалу всевышнему, снова двинулись в путь. Кругом не было ни кустика, ни деревца. Только камни и скалы. Раскаленный воздух дрожал, и казалось, что это дышат каменные глыбы. Караван остановился лишь к вечеру у местечка Шамсия, на подступах к Мекке. Надо было привести себя в порядок перед встречей с аллахом!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Началась суета: мужчины брили головы, женщины обрезали ногти. Затем каждый, уединяясь, совершал омовение, полоскал рот и только после этого облачался в специальную одежду — ихрам и менял обувь.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Цирюльники работали не покладая рук. Мухтару не терпелось расстаться со своей косичкой, и он подошел к одному из них. Но эмир строго прикрикнул на него:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Не здесь. Ты острижешь свою косу у порога Каабы. А теперь пора привести себя в порядок. Где твой ихрам?

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — В хурджуме.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Достань и надень его.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар достал белый ихрам, который дала ему Ходиджа. Один кусок ткани мальчик замотал вокруг бедер, завязал у пояса и конец опустил до колен, закрыв нижнюю часть тела, другой он набросил на спину. В этом одеянии мальчик больше походил на древнего римлянина, чем на сына араба. Он хотел повязать голову платком, но эмир остановил его:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Нет, голова должна оставаться открытой. Пусть солнце палит ее — это угодно аллаху. На ноги обуй сандалии. Помни, с этой минуты ты вступил в иной мир, где нельзя ни браниться, ни чесаться, ни убивать насекомых.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мальчик, слушая эмира, понимающе кивал головой.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Наступил долгожданный рассвет. Паломники до восхода солнца совершили утреннюю молитву и без обычного чаепития двинулись в последний переход. Отсюда до Мекки оставалось всего одиннадцать километров. Огромная толпа людей в белых одеждах, с блестевшими на солнце бритыми головами, шла безмолвно, все убыстряя шаг.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Наконец перед взорами истомленных паломников вдали, у подножия холмов, открылась панорама Мекки. Эмир торопливо пробежал вперед.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — О святилище! — воскликнул он громко. — О Мукарима!.. Мать городов!.. О аллах, я здесь! Ты видишь меня, я здесь!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Толпу охватило фанатическое опьянение. Люди уже не шли, а бежали вперед, исступленно крича:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Лаббей!.. Лаббей!.. Ия алла! О аллах, я иду к твоим воротам!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мекка лежит среди холмов в долине высохшей реки Вади. Иной раз после сильных дождей ее заливают стекающие с гор стремительные потоки воды, причиняя много бедствий горожанам.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] У ворот города паломников встречала толпа людей в зеленых чалмах и зеленых поясах. Это — племя самого Мухаммеда, и никто, кроме них, не имеет права носить зеленую чалму.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Добро пожаловать! Наша Мекка — ваша Мекка! — приветствовали паломников гостеприимные хозяева.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Узкие улицы Мекки с трудом приняли поток людей. В дверях, в окнах, на крышах домов люди в белой одежде, громко крича, наперебой зазывали к себе постояльцев.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Поначалу Мухтар был точно в полусне. Он шел, и ему не верилось, что он в той самой великой и священной Мекке, о которой с первых детских лет приучила его мечтать бедная умма. Но, приходя понемногу в себя, озираясь вокруг, он увидел, что и здесь на улицах у многих домов сидят оборванные худые люди, сотни изможденных, голодных нищих, испуская жалобные стоны, выпрашивают подаяние. В нос мальчику ударило зловоние, исходившее от кучи отбросов. У него невольно вырвалось:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Вот тебе и Мекка! Да здесь хуже, чем у нас на багдадской свалке…

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Ответом на эти слова был сильный удар кулаком в бок. Мухтар отпрянул и увидел перекошенное злобой лицо эмира.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Ты что, с ума сошел, собачий сын, бродяга, осквернитель святыни! Убить тебя мало за такие слова.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] В Мухтаре все вспыхнуло от возмущения и обиды. Он резко повернулся, но эмир схватил его за руку.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Пустите меня, пустите! — плача, вырывался Мухтар. — Я больше не хочу служить вам, вы злой и обманщик!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Эта сцена начала привлекать внимание прохожих. Заметив это, эмир, не выпуская руки мальчика, ласково заговорил:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Сынок, прошу тебя, ради аллаха, именем могилы твоей матери, успокойся, не теряй разума, пожалей мою седую голову… Я вез тебя из Багдада до Мекки. Что я отвечу Шейх-Саиду, как я оправдаюсь перед прахом твоего отца и перед своей совестью, если не доведу до конца свое благородное дело? Ты должен быть со мной до конца, ходжа. — И пояснил любопытным прохожим: — У мальчика от долгого пути и жары помутился разум. Аллах поможет ему!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Конечно, поможет! — раздались голоса.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Слова эмира не произвели на Мухтара никакого впечатления. Больше, чем гнев аллаха, страшили его улицы Мекки. А что, если эмир бросит его и оставит здесь, в этом городе? Эмиру нельзя верить, он всех обманывает, может обмануть и его. «Почему я не послушал своего Хашима-эфенди? — с тоской подумал Мухтар. — Ведь он предупреждал обо всем этом». На миг перед глазами мальчика встала женщина, так настойчиво приглашавшая его к себе, в Индию, в свою школу, и он с чувством сожаления вспомнил о своем отказе.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Пойдем, мой мальчик, пойдем в мечеть, ведь сегодня открытие Каабы. Пойдем, пойдем! — Эмир ласково обнял Мухтара за плечи и повел его прочь, под поощрительные возгласы окружающих:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Пойдите помолитесь аллаху. Он исцеляет от всех недугов!

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар вынужден был последовать за эмиром.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Когда они вошли в Херам-Аш-Шариф — самую большую мечеть Мекки, там уже собралось более тысячи правоверных — паломников, ожидавших торжественного часа, когда откроются двери Каабы.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Дом аллаха — Кааба — расположен в центре большого двора мечети. Он сложен из крупного тесаного гранита и имеет две двери, находящиеся на высоте полутора метров от земли. Верхняя часть храма плоская и покрыта огромным черным шелковым покрывалом с золотой бахромой. По четырем сторонам покрывала искусными руками мастериц вышиты золотом изречения из корана. Причудливые, крючковатые буквы искрились и блестели под лучами солнца. В нескольких шагах от ворот Каабы возвышалась разукрашенная блестящей цветной керамикой мраморная кафедра.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар с восторгом осматривал все вокруг. Ему еще не доводилось видеть такой огромной мечети.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Особое восхищение вызвали у него семь минаретов, каждый из которых имел свою форму и был по-своему красив.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Заиграла музыка, и в ту же минуту раздался мощный, как грохот бушующего моря, возглас:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Ла-иллахе, ил ляллах! Нет аллаха, кроме аллаха!..

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар встрепенулся. Со стороны Ворот Мира — Баб-эль-Салам — в сопровождении духовной свиты шел шериф Мекки, одетый в белый атласный ихрам. Люди расступались, давая ему дорогу. Шериф не спеша проследовал к центру Каабы и по ступенькам поднялся на площадку перед одной из дверей храма. Молодой араб протянул ему серебряный поднос, на котором лежал золотой ключ от дверей Каабы. Шериф взял ключ, почтительно поцеловал его, затем приложил губы к замку и, громко произнося слова молитвы, открыл замок, распахнул двери Каабы и вошел внутрь. Свита молча стояла у дверей, скрестив руки на груди. Многотысячная толпа паломников, заполнившая всю площадь, замерла.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Шериф Мекки долго не выходил из Каабы, но слышно было, как он обращался с молитвой к аллаху. Наконец шериф показался в дверях и подал знак к началу хаджа — церемонии «Теваф». Паломники ринулись к украшенным драгоценными камнями дверям Каабы, целовали их и устремлялись к вделанным в стену черным камням «Хаджар-уль-асвад» — святая святых Каабы.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Протиснулись туда и Мухтар с эмиром. Мальчик в экстазе прижался щекой к камню, целовал его отполированную тысячами прикосновений холодную поверхность, повторяя в уме все знакомые с детства молитвы, и слезы струились по его лицу.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Толпа напирала, и мальчика оттеснили в сторону к высокой трибуне — минбару, с которой мулла во весь голос предостерегал правоверных:

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — О мусульмане, кто грешен, не подходите к этим камням! Гнев аллаха испепелит вас. Они были белыми и прозрачными, как хрусталь, и почернели от грешных рук. Отойдите, грешники, в сторону, отойдите! Вы умрете на месте от прикосновения, аллах испепелит грешного.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар стал искать глазами эмира. Ведь он вместе с Мухтаром только что целовал священные камни, — значит, он должен быть немедленно испепелен аллахом! Но эмир, живой и здоровый, стоял в стороне под аркой и о чем-то оживленно беседовал с рыжебородым толстым паломником. Радуясь, что остался один, Мухтар отошел от минбара и приблизился к группе людей, привлеченных громкими завываниями одного из проповедников.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — Дети ислама, — громко вещал он, — вы созерцаете, как колышется покрывало Каабы! Это тысячи ангелов летают вокруг нее и над вашими головами… Опомнитесь, кайтесь во всех ваших грехах перед аллахом! — И тут же показывал рукой в сторону высокой мраморной ограды: — Идите туда, к источнику Зем-зем. Он выбился из-под земли по воле аллаха. Вода Зем-зема исцеляет от всех недугов. Не скупитесь! Не жалейте денег. Пейте воду Зем-зема!..

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар вместе со всеми бросился к источнику. Паломники один за другим подходили к большим серебряным сосудам, бросали монеты на разрисованный медный поднос и, зачерпнув чашкой воду, подносили к губам.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Один из паломников отхлебнул немного, поморщился и протянул чашку Мухтару.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] — На, пей! — тихо сказал он.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Мухтар с любопытством принял чашку из рук незнакомца и, улыбаясь, разом выпил ее до дна.

[ПРОБУЖДЕНИЕ] Святая вода была горькой и противной. Не прошло и часа, как Мухтар ощутил ее «целебные» свойства. Живот свело от боли, и он с трудом добрался до караван-сарая, где остановился эмир.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Святая вода Зем-зема сделала свое дело. Мухтар целый день мучился расстройством желудка и не знал, как спастись от этой изнуряющей болезни. Эмир вернулся лишь к вечеру, уставший и злой. Увидев лежащего на циновке мальчика, он накинулся на него:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — О, негодный мальчишка, где ты пропадал? Я целый день искал тебя в мечети!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мухтар с трудом поднял голову и тихо сказал:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Я заболел от Зем-зема.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Это тебя наказал аллах, — пробурчал эмир. — Сколько волнений и беспокойства ты сегодня доставил мне, старому человеку.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мухтар молчал. Боль вконец измаяла его, он осунулся, пожелтел, глаза ввалились.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Взглянув на мальчика, эмир встревожился не на шутку. Болезнь Мухтара не входила в его расчеты.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Никуда не уходи, я сейчас вернусь. Принесу тебе гранатного сока. Выпьешь — все пройдет!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Спасибо вам! — ответил Мухтар слабым голосом.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир покинул караван-сарай, бормоча себе под нос:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — И есть же дураки, пьют эту отраву, да еще деньги за нее платят.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] У самых ворот его чуть не сбила с ног толпа, которая с диким криком неслась вдоль улицы. Это паломники справляли обряд «Са-и», импровизирующий легенду о том, как Агарь блуждала с сыном в пустынях Мекки в поисках воды. Один из бегущих схватил за руку эмира:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Чего глазеешь? Беги с нами!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Но эмиру было не до «Са-и».

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — У меня сын захворал, аллах простит меня! — проговорил он извиняющимся тоном. Незнакомец разжал руку и на ходу посоветовал:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Напои его святой водой!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир, глядя ему вслед, иронически покачал головой, дошел до рынка, купил пару гранатов, несколько головок чесноку и вернулся к Мухтару.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Вот тебе гранаты и чеснок, — сказал он спокойным голосом. — Сперва поешь гранаты, а потом чеснок с хлебом. Все будет в порядке. Завтра поправишься.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мухтар обрадовался. Точно так лечила его и мать, когда у него расстраивался желудок.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Спасибо вам, сейиди. Я больше не буду огорчать вас, — проговорил Мухтар и принялся за гранат.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Заметив, что мальчик смягчился, эмир сказал ему:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Завтра утром я поеду на моление на гору Арафат. Тебя придется оставить здесь. Ты больной, и лучше будет, если ты отдохнешь. А за тебя и за твоих родителей я сам помолюсь и воздам аллаху жертвоприношения.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Хорошо, сейиди, — покорно ответил Мухтар. — Но я обещал госпоже Зулейхе купить барана и принести в жертву аллаху от ее имени. Она дала мне денег.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир погладил его по голове:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Ты поступил так, как угодно аллаху, мальчик мой, людям надо всегда помогать. Не беспокойся, я все сделаю сам. Где ее деньги?

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мухтар достал со дна своего вещевого мешка золотую лиру и протянул ее эмиру. На минуту у него возникло подозрение, что эмир может обмануть его, но он поспешил отогнать эту мысль. «Разве можно обмануть аллаха?» — успокаивал он себя.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Оставляя мальчика в караван-сарае, эмир меньше всего заботился о его здоровье. Хорошо зная трудность пути на Арафат и весь кошмар, который творится там во время обряда, он решил застраховать Мухтара от всяких случайностей. Ведь у него с мадам Кумри из Лахора заключена сделка: он получил в залог за Мухтара две золотые лиры и получит еще три, если загонит мальчишку в ее капкан. Правда, он совсем не знает ее, но, в конце концов, какое ему дело до того, кто эта женщина. Будь она хоть идолопоклонницей или торговкой рабами — важно, что она заплатит за мальчика.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир оставил Мухтару несколько лепешек, немного фиников, кувшин воды и ушел, пообещав вернуться через день.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Дорога до горы Арафат проходила через пустыню, где не было ни воды, ни зелени для укрытия. Тысячи паломников со всего мусульманского мира, топча босыми ногами горячий песок, густой толпой двигались к священной горе, откуда, по преданию, Мухаммед впервые обратился к аллаху и, повинуясь его воле, принял на себя великую миссию пророка…

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Изнуренные тяжелой дорогой и болезнями, многие из паломников падали на ходу и больше уже не поднимались. Живые считали это за «счастье». Торопливо прочитав молитву, они зарывали покойников в горячий песок и отправлялись дальше.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир с паломниками из Ирака лишь на рассвете достиг подножия Арафата. Огромное море людей волновалось, шумело. С обнаженными головами все встали лицом к Мекке и, воздев руки к небу, шептали молитву.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Ждали прибытия шерифа. Когда восходящее солнце озарило вершину горы, грянул орудийный выстрел, и взорам собравшихся предстала длинная процессия. Впереди шло несколько десятков молодых людей, размахивающих булавами, чтобы расчистить дорогу. За ними ехала охрана из вооруженных бедуинов. Наконец, показались черные рабы, они вели за уздечку лошадей шерифа. Сам повелитель Мекки следовал за всадником, в руках которого развевалось зеленое знамя, окаймленное золотой бахромой, с эмблемой — полумесяц и скрещенные мечи. Непокрытую голову шерифа защищал огромный зонт из тонкого оранжевого шелка, укрепленный за седлом. Жены и дети шерифа следовали за своим повелителем в сопровождении конных бедуинов.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Шествие приблизилось к Арафату. Шериф, сойдя с коня, поднялся на гору, к проповеднику, который уже второй час подряд читал молитву.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Время шло, солнце двигалось к зениту, а проповедь все продолжалась. Толпа безмолвно слушала и только время от времени еле слышно повторяла: «Ия-алла!» Наконец, уже к вечеру, охрипший голос проповедника смолк, и в ту же минуту гудение многотысячной толпы нарушило пустынную тишину.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Я здесь, о аллах! Ты велик, аллах! Лаббей! Лаббей!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] С этими возгласами люди стремглав, как требует обряд хаджа, бросились бежать от горы Арафат в долину Муну. Они мчались с шумом, гулом, как горный поток. Ржали испуганные лошади, падали люди, смятые напором обезумевшей толпы. Никто не обращал внимания на их стоны и вопли. Каждый был занят собой.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир со своими людьми благополучно достиг Муну, где паломников ждали огромные стада баранов, коров и верблюдов, предназначенных для приношений.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] В Мекку он вернулся на другой день. Мухтар встретил его с радостью. Ему наскучило безотлучно сидеть при вещах, а боли в желудке давно прошли.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир тоже был весел и оживлен. Поразмыслив еще раз о судьбе Мухтара, он пришел к окончательному выводу, что из этого строптивого подростка вряд ли получится хороший слуга. А коли так, самое выгодное сбыть его о рук этой иностранке.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Ласково потрепав Мухтара по голове, эмир сказал ему:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Собирайся, мальчик мой, пойдем стричь твою косичку.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Вот сейчас, сию минуту? — радостно спросил Мухтар.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Да-да, сейчас, собирайся!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Через полчаса они уже входили во двор мечети Каабы.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир опустился на колени, поцеловал землю и торжественно произнес:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Я твой раб, аллах! Я выполняю свой долг, я мусульманин! — затем, поднявшись, он обвел вокруг глазами, увидел цирюльника и окликнул его: — Эй, друг любезный, пожалуй сюда!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Седой араб подошел к эмиру.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Я к вашим услугам, ходжа.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Вот этот мальчик не имеет ни отца, ни матери. Мы должны быть к нему милосердны…

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Цирюльник нетерпеливо перебил эмира:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Говорите, что вам требуется? Видите, меня ждут люди.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир понимающе кивнул головой.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Я хочу, чтобы во имя аллаха ты снял у этого мальчика косичку: — И, заметив весьма недвусмысленный жест цирюльника, добавил: — Я тебя не обижу, будешь доволен.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Цирюльник вытащил бритву, провел ею по ладони и спросил мальчика:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Как тебя звать?

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Мухтар.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Так вот, дорогой мой сынок Мухтар, для тебя наступили самые счастливые минуты, сядь вот сюда.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мухтар опустился на камень. Сердце его колотилось от радости. Неужели сейчас, через минуту он избавится от косички, из-за которой на его долю выпало столько испытаний.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Я готов, а где же хатиб [9] ? — обратился цирюльник к эмиру.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Может быть, обойдемся без него? — вкрадчиво спросил эмир.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Что вы, что вы! — возмутился цирюльник. — Бойтесь гнева аллаха!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Эмир рассеянно посмотрел вокруг. Увидев невдалеке человека в зеленой чалме, он подошел к нему:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Саид-эфенди, прошу вас, уделите пять минут божьей ласки одному сироте. Прочтите молитву, чтобы цирюльник мог со спокойной душой остричь его косичку.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мулла сделал шаг вперед, остановился и внимательно посмотрел на эмира. Тот понял, порылся в кисете и протянул ему монету.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мулла укоризненно покачал головой и язвительно заметил:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Пусть аллах оценит щедрость вашей души, ходжа. — Эмиру ничего не оставалось, как прибавить еще одну монету. — Ну что же, — вздохнул мулла, — мне жаль сироту. Пойдемте, я помолюсь за него.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Они приблизились к Мухтару, и мулла, погладив мальчика по голове, стал торопливо бормотать слова молитвы. Как только он, воздев руки к небу, произнес «аминь», цирюльник громко воскликнул:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Бисмиллах!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Спокойным движением он приподнял косичку Мухтара, бритва сверкнула над головой мальчика, и обряд был совершен. Цирюльник высоко поднял косичку, показывая ее стоявшим вокруг богомольцам.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Кому священные волосы? — приговаривал он. — Кто хочет связать ими узел сладкой дружбы со своей возлюбленной?

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Мне! Мне! — послышались со всех сторон голоса.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Не чувствуя под собой ног от радости, возвращался Мухтар с эмиром в караван-сарай. Эмир, наоборот, был сух и мрачен. От приветливости его не осталось и следа. Видимо, его огорчили расходы. Когда они пришли к себе, эмир сразу же обратился к Мухтару.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Мальчик мой, — строго сказал он, — я выполнил свой долг перед аллахом и перед Шейх-Саидом. Теперь ты свободен и можешь идти куда хочешь. Тебя хотела приютить и учить добрая женщина. Ее поступок угоден аллаху, запомни это. А мне ты больше не нужен.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] В первые минуты Мухтар растерялся. Ему было страшно остаться одному в этом чужом городе. Но он быстро собрался с духом и сказал:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Спасибо вам, сидди, за все ваши заботы. Я сам думал о том, что хватит быть вам обузой. — И, решительным жестом подняв с пола свой хурджум, он выбежал из кельи эмира.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] За Мухтаром вышел и эмир. Но мальчик не видел его. Почти бегом прошел он двор караван-сарая и, выйдя на улицу, поплелся вслед за прохожими.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] В Мекке чужестранца подстерегает много неожиданностей. Его могут остановить на улице, объявить родным братом или убедить прохожих в том, что он совершил кражу. Ничего этого Мухтар не знал. Поглощенный горькими своими думами и не зная еще, как ему выбраться из Мекки, он медленно брел по улицам и незаметно для себя очутился на базаре, где торговали чернокожими рабами. Десятка два молодых мужчин и женщин, среди которых были и матери с грудными детьми, сидели полукругом на земле, прижав колени к груди, и молча наблюдали за тем, как их хозяин торговался с купцом.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мухтар остановился, не веря своим глазам. На мгновение ему показалось, что все это он видит во сне. «Значит, рассказы Хашима-эфенди были правдой?» — с ужасом подумал он. В эти минуты он мысленно наказывал себя за то, что не послушался учителя и не остриг свою косичку в Багдаде.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Ему захотелось тут же вернуться к эмиру и с поникшей головой просить у него прощения. Лишь бы поскорей выбраться из этой святой Мекки. А там, в Багдаде, он не погибнет. У него есть руки, которые могут колоть дрова, таскать камни, выполнять любую работу.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Обернувшись, мальчик неожиданно встретился взглядом с незнакомым человеком, пристально рассматривавшим его. Мухтару стало не по себе. Поспешно покинув рынок невольников, он торопливо зашагал дальше.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Пройдя немного, он оглянулся и увидел, что подозрительный незнакомец следует за ним. Охваченный безотчетным страхом, мальчик пустился бежать, прижимая к себе свой хурджум. Но не пробежал он и двадцати шагов, как чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо и заставила остановиться. Это был все тот же тип.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Прежде чем Мухтар успел что-либо сообразить, незнакомец правой рукой вцепился в хурджум Мухтара, а левой наотмашь ударил его по щеке.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — За что вы меня бьете? — крикнул Мухтар.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Мерзавец! Ты еще спрашиваешь «за что»? — загремел незнакомец. — Я отдал за тебя золотые лиры и десять лет кормлю тебя. Мало того, что ты убежал, еще вдобавок украл мой мешок! — И он ударил мальчика ногой в живот.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мухтар выпустил из рук хурджум и рухнул на землю. Он ударился головой о камень и на несколько секунд лишился сознания.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Вокруг упавшего мальчика собралась толпа. Незнакомец схватил хурджум и, потрясая им, стал уверять, призывая в свидетели аллаха, что мальчишка — его раб и что он ограбил его. Толпа заволновалась, люди с бранью набросились на Мухтара.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Он говорит неправду, — горько плача, клялся Мухтар. — Я никогда не был его рабом. Это мой хурджум, я приехал с ним сюда из Багдада.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Мальчику никто не верил: слово «раб» имело здесь магическую силу.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Тащи его туда, на круг, мигом продашь. Зачем держать вора, — посоветовал кто-то.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Незнакомец поволок мальчика по улице.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Видно, горе и тяготы последних месяцев крепко надломили Мухтара. Обычно горячий, бесстрашный и упрямый паренек сейчас испытывал безудержный страх.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Отпустите меня, я не раб и не вор… во имя аллаха, прошу вас, помогите! — громко рыдая, умолял мальчик, обращаясь к толпе.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Нет, ни до чьего сердца не доходили его слова. У самых базарных ворот Мухтару почудилось в толпе лицо эмира, и он закричал: «Эмир! Эмир!» Но на крик его никто не отозвался. Он перестал сопротивляться и в отчаянии опустил голову. В эту минуту до слуха его донесся властный женский голос:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Постойте! Куда вы его ведете? Я возьму его себе в сыновья! Отпустите его!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Решительный тон, которым были сказаны эти слова, обезоружил толпу. Но незнакомец продолжал еще держать Мухтара. Ошеломленный мальчик поднял глаза и увидел перед собой ту самую черноволосую женщину, которая на пароходе приглашала его в свою школу. Мадам Кумри была ловким охотником. Глядя на Мухтара, она искренне ликовала. Удача шла ей в руки.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Сколько ты просишь за него? — спросила она строгим голосом.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Одну лиру!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Хорошо, вот тебе лира, — Кумри протянула деньги и взяла Мухтара за руку.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Уйдем скорее отсюда, мой мальчик! — ласково сказала она и, обернувшись к своим спутникам, попросила: — Позовите экипаж!

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Через несколько минут Мухтар и Кумри уже катили к гостинице. Мухтару никогда в жизни еще не приходилось быть в такой ловушке. В голове его была только одна мысль: слава аллаху, что он спас его от расправы! А эмир был спокоен. Он потерял одну лиру, но зато Мухтар теперь не убежит от госпожи.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Приведя его в номер, Кумри сказала:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Побудь пока здесь, отдохни, успокойся. Ты очень взволнован. Тебе нужно прийти в себя. Видишь, мы снова встретились. Такова воля господа бога. Отныне, если захочешь, я буду заботиться о тебе. Ты можешь поехать со мной в Лахор, в наш сиротский дом… Подумай, мой мальчик, я тебя не тороплю.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Кумри нажала кнопку звонка.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Накормите его, — сказала она вошедшему слуге, — и приготовьте ему постель. Если мальчик захочет уйти, не препятствуйте. Он свободен. Пусть идет куда хочет. — И, повернувшись к Мухтару, добавила: — Мы, дети Христа, никогда никому не причиняем зла.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Кумри вышла.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Внизу, в вестибюле гостиницы, ее встретил эмир. Поклонившись, он почтительно склонил голову. Кумри кивнула ему и, протянув две лиры, отвернулась в сторону, давая понять, что разговор окончен. А сама уголком глаза следила за эмиром, пока тот не скрылся за широкими зеркальными дверями.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Бедный Мухтар и не подозревал о том, что происходило сейчас внизу. Он сидел в каком-то полудремотном состоянии. В комнату вошел слуга и поставил перед ним поднос с едой. Ароматный запах пищи наполнил комнату. Но мальчик не дотрагивался до еды.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Ешь, ешь, — приветливо сказал слуга и, повернувшись к нему спиной, стал готовить постель.

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] Но Мухтар отказался лечь. Он почти до рассвета сидел на корточках и перебирал в памяти все события своей жизни, мучительно размышляя о том, как ему быть дальше. Снова с предельной ясностью встал перед его глазами весь кошмар вчерашнего дня. Базар с рабами, негодяй, отнявший у него хурджум, толпа, которая была к нему немилосердна. В ушах еще звенел его собственный голос: «Я не раб, отпустите меня… помогите!..» Что ему делать? Разыскать эмира, упасть к его ногам и просить вернуть его в Багдад? Или согласиться поехать в Индию. Там он будет сыт, будет учиться. Учиться!..

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] На следующий день перед завтраком к нему зашла Кумри, и Мухтар, доверчиво глядя в темные глаза женщины, сказал:

[ПОЕЗДКА В ЗОЛОТОЙ ХРАМ] — Сидна, я согласен поехать с вами и обещаю вам быть хорошим, послушным учеником!

[БЕГСТВО] Попытайтесь представить себе картину: ночь, дождь, холодный ветер пронизывает до костей. По пустынной дороге плетется одинокий маленький скиталец. Он идет, сам не зная куда. Под ногами густое, липкое месиво из тяжелой глины, полуприкрытое тряпками худое тело его озябло, зубы стучат от холода и от страха. Лишь одно слово «мама» поддерживает в нем силу. Его губы без конца шепчут: «Мама… мама… мама». От усталости и голода он еле держится на ногах, спотыкается и падает, но инстинкт самозащиты поднимает его и толкает вперед, в гущу черной тьмы, вселяет надежду на спасение.

[БЕГСТВО] И вот в эти минуты отчаяния и безнадежности вдруг появляется женщина со злым, жестоким сердцем, но с улыбкой на лице и протягивает ему руку. С нежностью заботливой матери обращается она к скитальцу: «Сын мой, ты замучен, истерзан, один ты погибнешь, следуй за мной, я выведу тебя из тьмы, и ты найдешь свое спасение, свое счастье». Ее лучистая улыбка парализует волю несчастного, затуманивает его разум. Ребенок с доверчивой душой, не подозревая ничего плохого, покорно следует за нею.

[БЕГСТВО] Точно так получилось и с Мухтаром. Спасаясь от кошмаров Мекки, он последовал за мадам Кумри, не зная и не догадываясь о том, что попал в капкан тайного агента Ватикана, одного из хищных охотников за детскими душами.

[БЕГСТВО] Чутье — лучший друг человека. В жизненной борьбе оно оказывает нам немало услуг. И не удивительно, что, как только Мухтар с Кумри покинули Джидду и корабль взял курс к берегам Индии, его начали одолевать тревожные мысли. Что ждет его в этой чужой, далекой стране? Правда, сидна Кумри очень добра и ласкова. Но разве не так же ласково говорил с ним купец Джавадбек? Или эмир? И они же потом готовы были снять с него семь шкур. Нет, богатым верить нельзя!

[БЕГСТВО] Мухтар стоял на корме, наблюдая за чайками. Белокрылые птицы огромными стаями кружились над пароходом. Они то падали стрелой к самой воде, то с пронзительным криком взмывали вверх. Вот одна чайка пролетела совсем близко от него.

[БЕГСТВО] — Кри-э! Кри-э!

[БЕГСТВО] Мальчику показалось, будто птица подбадривает его, и на душе стало спокойнее.

[БЕГСТВО] К Мухтару подошла мадам Кумри. Мальчик стоял перед ней в белоснежной сорочке с открытым воротом, заправленной в короткие штаны.

[БЕГСТВО] — Я замечаю, что в этом костюме ты чувствуешь себя стесненно, — заметила Кумри.

[БЕГСТВО] — В арабском хатане лучше, — ответил чуть смущенно Мухтар, — в этих штанах мне как-то неловко…

[БЕГСТВО] Кумри рассмеялась:

[БЕГСТВО] — Ничего, придет время, ты снова облачишься в хатан… шелковый, красивый. — Она наклонилась к Мухтару, поцеловала его бритую голову, и при этом мальчик случайно заметил крестик, который она прятала на груди.

[БЕГСТВО] Увидев на Кумри эмблему приверженцев Христа, Мухтар растерялся. «Как, она носит крест?» Он не верил своим глазам.

[БЕГСТВО] Это был первый удар по чуткой душе юного мусульманина. Сила его была так велика, что сердце у Мухтара болезненно сжалось. Значит, она христианка? Как же ему теперь быть? Ведь он магометанин и вдобавок ходжа. Он целовал порог дома аллаха, был у черных камней Каабы. Что она намерена с ним делать?

[БЕГСТВО] — Аллах, ты велик! — произнесла Кумри по-арабски, уловив его состояние, и обняла Мухтара за плечи. — В Лахоре тебе будет хорошо. Там ты изучишь английский язык. А когда подрастешь, мы отправим тебя в духовную академию, ты станешь образованным человеком, вернешься в свой родной Багдад и все будут тебе завидовать. Тогда ты поймешь, как небо милосердно к тебе. А пока, мой мальчик, ни о чем не думай и позволь мне самой позаботиться о тебе.

[БЕГСТВО] Мухтар упорно молчал. Никакие соблазны не могли в эти минуты успокоить его. Вернувшись в каюту, он дал волю слезам. Он плакал от сознания своей беспомощности, оттого, что и Кумри его обманула и бежать ему теперь некуда.

[БЕГСТВО] А корабль между тем вошел в воды Карачи, миновал христианскую часовню и медленно приближался к порту. Уже отчетливо виднелись стоявшие в гавани суда, портовые сооружения.

[БЕГСТВО] Наконец показалась пристань. Она была запружена пестрой толпой встречающих. Полицейские в пробковых шлемах и коротких штанах цвета хаки, размахивая резиновыми палками, расчищали в толпе, осадившей сходни, проход для прибывших пассажиров.

[БЕГСТВО] В каюту вошла Кумри в сопровождении двух индийцев в чалмах.

[БЕГСТВО] — Ну, вот мы и приехали, — сказала она Мухтару. — Собирайся, пойдешь с ними. Это мои работники Шагран и Фатех. Они отвезут тебя в нашу школу.

[БЕГСТВО] Кумри повернулась к индийцам и что-то сказала им на непонятном Мухтару языке. Те, учтиво поклонившись, односложно ответили:

[БЕГСТВО] — Ача, мисс, ача!

[БЕГСТВО] Кумри кивнула головой и покинула каюту.

[БЕГСТВО] Индийцы, приветливо улыбаясь, пытались заговорить с Мухтаром, но он ничего не понял и только растерянно улыбнулся в ответ.

[БЕГСТВО] Жестами им удалось кое-как объяснить мальчику, что пора трогаться в путь. Мухтар взял чемодан и последовал за слугами Кумри.

[БЕГСТВО] Они вышли в город. Шагран крикнул тонгу — двухколесный экипаж.

[БЕГСТВО] Открытая коляска, разукрашенная блестящими побрякушками и разноцветными помпонами, звеня колокольчиками, шумно подкатила к ним.

[БЕГСТВО] Шагран поднялся первым и посадил рядом с собой Мухтара. За его спиной, на заднем сиденье, уселся Фатех с вещами.

[БЕГСТВО] — На вокзал, — распорядился Шагран.

[БЕГСТВО] Бравый кучер, афганец в цветастой чалме, тронул вожжи, и коляска выехала на шумную, многолюдную улицу Мак Леод Роуд.

[БЕГСТВО] Мухтар с любопытством разглядывал большие дома, яркие рекламы и вывески, трамваи и верблюжьи повозки. А как странно выглядят люди в этом городе! Мужчины в коротких трусиках, с лохматыми головами, худые как скелеты, чуть согнувшись, несут на коромыслах глубокие плетеные корзины с апельсинами. Вот проехал рикша с каким-то важным господином. Какой ужас! Вместо лошади коляску тянет человек! А что за странная одежда на господине: кусок дорогой материи несколько раз обернут вокруг талии и спущен двумя полосами вдоль ног, как брюки. Торопливой походкой прошли молодые девушки, красиво задрапированные в длинные куски шелка.

[БЕГСТВО] — У вас, в Багдаде, женщины тоже так одеваются? — спросил Мухтара Шагран.

[БЕГСТВО] Мухтар пожал плечами, он не понял вопроса.

[БЕГСТВО] Индиец рассмеялся:

[БЕГСТВО] — Ах да, я все забываю… тебе, брат, надо скорей научиться нашему языку урду…

[БЕГСТВО] Вскоре коляска остановилась у железнодорожного вокзала, откуда уходили поезда на Лахор. Шагран расплатился с кучером, и они пошли на перрон.

[БЕГСТВО] Вагон был переполнен. Мухтар обвел глазами пассажиров, пытаясь найти среди них Кумри. Он не знал, что она едет в другом, более просторном и удобном вагоне. Поезд тронулся. Мухтару с трудом удалось протиснуться к окну. Далеко на западе алели вершины гор, а впереди раскрывалась необъятная равнина. Мимо окон вагона мелькали деревья, пальмовые рощи, рисовые поля, на которых работали люди. Время от времени поезд пересекал небольшие каналы и реки. Шум бурных потоков, грохот колес на железнодорожных мостах оглушали Мухтара, и он невольно вжимал голову в плечи. Затем снова выглядывал в окно и любовался красотами индийской земли. Но восторг Мухтара вскоре сменился горьким раздумьем. На всех станциях он видел голодных, чуть прикрытых лохмотьями людей, лежавших на горячей земле. Изможденные дети, с трудом передвигая кривые ноги, подходили к вагонам и жалобно просили:

[БЕГСТВО] — Сэр… пайсу [10] !.. Одну пайсу!.. Сардар.

[БЕГСТВО] Чем дальше в глубь страны уходил поезд, тем больше встречалось голодающих.

[БЕГСТВО] Ночь Мухтар провел в тревожных сновидениях. Разбудил его грохот колес: поезд проходил через железнодорожный мост. Мухтар посмотрел в окно. Утренняя заря снимала с лица красавицы земли гигантское черное покрывало, осыпанное лучистыми звездами. Вдали в предрассветном тумане едва заметно вырисовывались купола мечетей и высокие здания большого города.

[БЕГСТВО] — Ну, вот мы и в Лахоре, — сказал один из пассажиров своему собеседнику.

[БЕГСТВО] Мухтар прислушался к их речи. Пассажиры говорили по-фарси. Этот язык был знаком Мухтару, он научился ему в Багдаде у своих соседей-фарсов, и мальчик несказанно обрадовался, услышав понятную ему речь.

[БЕГСТВО] — Вы фарсы? — тут же обратился он к ним.

[БЕГСТВО] — Нет, афганцы.

[БЕГСТВО] — А говорите по-фарси.

[БЕГСТВО] Незнакомцы рассмеялись.

[БЕГСТВО] — А ты фарс?

[БЕГСТВО] — Нет, араб.

[БЕГСТВО] — Араб? Что же ты здесь делаешь?

[БЕГСТВО] В разговор вмешался Шагран. Он в нескольких словах рассказал о Мухтаре, кто он, куда едет. Незнакомцы с любопытством слушали, глядели на мальчика и одобрительно кивали головами.

[БЕГСТВО] — Дать приют сироте, кормить его, одевать и вдобавок еще учить в наше время согласится не каждый.

[БЕГСТВО] — Истинно так! — буркнул Шагран.

[БЕГСТВО] — Тебе повезло, араб, — обратился к Мухтару один из пассажиров. — Ты будешь жить в одном из самых древних и красивых городов мира. В городе, где в мавзолее покоится прах императора Джангира, где есть мечеть Вазирхана, течет капал Бари-доаб. Вода в нем голубая, как небо.

[БЕГСТВО] «Неужели Лахор красивей Багдада?» — думал Мухтар, вглядываясь в туманные очертания города.

[БЕГСТВО] Через несколько минут поезд вошел под огромный сумрачный свод вокзала и остановился. Перрон заполнила шумная толпа пассажиров и встречающих. Выйдя из вагона, Мухтар увидел Кумри. Ее окружали белые люди в коротких брюках, легких шелковых рубашках с короткими рукавами и в соломенных шляпах. Здесь были и женщины в белых длинных монашеских одеяниях и причудливых головных уборах. Весело переговариваясь между собой, они вышли на привокзальную площадь, сели в машины и уехали. Мухтар растерянно поглядел им вслед. Видно, Кумри о нем совсем забыла.

[БЕГСТВО] В это время кто-то сзади окликнул его. Обернувшись, Мухтар увидел одного из афганцев, ехавших с ним в вагоне.

[БЕГСТВО] — Маленький ходжа, — сказал он, сосредоточенно глядя на мальчика, — помни, на улицах Лахора бродят сотни бездомных сирот. Помни и будь послушным своим хозяевам. Если они выгонят тебя, знай, ты погибнешь. Здесь, на джутовых и чайных плантациях, от зари и до зари работают такие вот, как ты, подростки. Лишь бы не умереть с голода. А тебя будут учить и кормить… Крепко держись за это место.

[БЕГСТВО] Мухтара охватила сумятица чувств.

[БЕГСТВО] Думая, что афганец уговаривает мальчика остаться с ним, Шагран схватил Мухтара за руку и потянул к себе.

[БЕГСТВО] — Арэ! Арэ! — громко крикнул он.

[БЕГСТВО] Тотчас же к ним кинулись несколько полуголых рикш со своими колясками. Наняли двоих. На одну коляску погрузили чемоданы и предложили сесть Мухтару. Но он решительно отказался.

[БЕГСТВО] «Человек не скотина, чтобы я на нем ездил!»

[БЕГСТВО] Тогда рикша сам жестом пригласил Мухтара, однако мальчик продолжал стоять на своем.

[БЕГСТВО] — Ладно, пусть идет пешком, если ему хочется! — рассердился Шагран.

[БЕГСТВО] Рикша втянул всей грудью воздух, тронул с места коляску и побежал.

[БЕГСТВО] В другую коляску сели Шагран и Фатех, а Мухтар быстро зашагал рядом с ними. Они двинулись по главной улице. Здесь было много магазинов, ресторанов, фруктовых лавок, украшенных разноцветными блестящими шарами и бумажными фонариками. В чайханах, дыша жаром, шумели огромные блестящие самовары. На улице стоял неумолчный шум: кричали продавцы, расхваливая свой товар, отчаянно сигналили велосипедисты, мелодично позвякивали колокольчиками верблюды.

[БЕГСТВО] Проехали мимо большой бронзовой пушки, возвышавшейся на постаменте посреди улицы. Теперь Мухтар бежал рядом с тележкой, на которой были погружены вещи, и время от времени оглядывался на Фатеха и Шаграна. Оба индийца важно восседали в коляске и лузгали жаренью тыквенные семечки. Мухтар устал. Особенно утомили его ботинки, к которым он не привык, ведь раньше ему никогда не приходилось носить такой обуви. Он присел на край тротуара, разулся и, перекинув связанные шнурками ботинки через плечо, бросился догонять тележку. Еще издали он заметил, как тяжело бежит рикша. Бедняга задыхался и хрипел, как загнанная лошадь. Мухтар захотел помочь ему, но его остановил строгий окрик Шаграна.

[БЕГСТВО] — Эй, мальчик, вернись назад. Не полагается так! — крикнул он.

[БЕГСТВО] — Ему тяжело, мы вместе с ним потянем, — возразил Мухтар.

[БЕГСТВО] — Нельзя! Госпожа рассердится на нас и на тебя.

[БЕГСТВО] Рикша, воспользовавшись минутной передышкой, с ласковой улыбкой посмотрел на мальчика и отер с лица пот.

[БЕГСТВО] — Сын мой, благодарю тебя за доброе сердце. Мы скоро дойдем, уже близко. Вот там и ваш дом, — указал он на большой сад, обнесенный высокой, в два человеческих роста, чугунной решетчатой оградой. В глубине сада, среди деревьев, возвышался красивый особняк. Коляски остановились у массивных зеленых ворот, на которых сверху были изображены распятый на кресте Иисус Христос и перед ним коленопреклоненный темнокожий мальчик, молящий о помощи. Под рисунком была выведена надпись на трех языках — латинском, арабском и хинди: «Сиротский дом Ватикана для обездоленных детей Востока».

[БЕГСТВО] Вместе со своими спутниками Мухтар вошел во двор особняка. Внутри двора рос шиповник, обвивая ограду почти до самого верха. Воздух был наполнен ароматом роз и еще каких-то неведомых Мухтару цветущих растений.

[БЕГСТВО] Распустив пышные хвосты, по саду важно прогуливались павлины, перья их играли и переливались под лучами солнца. Немного дальше, в большом водоеме, окаймленном ивами и кипарисами, лениво плавали белоснежные лебеди.

[БЕГСТВО] Фатех повел Мухтара в приемную, где их встретила Кумри.

[БЕГСТВО] — Вы можете идти, — отпустила она слугу. — Я сама отведу мальчика к миссис…

[БЕГСТВО] Слуга вышел, а Кумри, обняв Мухтара за плечи, ласково заговорила с ним на его родном языке:

[БЕГСТВО] — Что с тобой, мой мальчик? Почему ты такой грустный? Ты устал или кто-нибудь тебя обидел?

[БЕГСТВО] Взволнованный Мухтар молчал, не поднимая головы.

[БЕГСТВО] — Что же ты не отвечаешь? — спросила Кумри.

[БЕГСТВО] Мухтар поднял голову и посмотрел на Кумри:

[БЕГСТВО] — Мне было очень жаль рикшу. Он устал, и я ему хотел помочь. А ваши слуги закричали на меня. Разве это хорошо?

[БЕГСТВО] — Не волнуйся, мой мальчик, не думай об этом. Пойдем, ты умоешься, приведешь себя в порядок с дороги, поешь, а потом я тебя представлю миссис Шолтон — хозяйке нашего дома.

[БЕГСТВО] — Только здесь, в Индии, я увидел, как человек заменяет осла, — продолжал возмущаться Мухтар. — И зачем они не разрешили мне помочь ему!

[БЕГСТВО] На лице Кумри появилось недовольное выражение.

[БЕГСТВО] — Хватит об этом! — сухо сказала она.

[БЕГСТВО] Мухтар пошел за Кумри. Миновав длинный коридор, устланный ковровой дорожкой, они вошли в большую светлую комнату, обставленную по-европейски. У телефона стояла седая, белокожая дама лет пятидесяти. На груди ее болталось пенсне. Продолжая разговаривать по телефону, она кивком головы ответила на приветствие Кумри и пытливым взглядом уставилась на Мухтара.

[БЕГСТВО] — Миссис Ритче, вот наш новый воспитанник, — обратилась к ней Кумри, как только она положила трубку на рычаг. — Распорядитесь, чтобы его привели в порядок, накормили и подготовили к приему.

[БЕГСТВО] Седая женщина понимающе кивнула головой и, немного помолчав, спросила:

[БЕГСТВО] — Откуда он, из Адена или из Джидды?

[БЕГСТВО] — Из Багдада!

[БЕГСТВО] — Как? Вы и там ухитрились побывать?

[БЕГСТВО] — Нет, мы нашли друг друга в пути. — Кумри протянула регистрационный листок.

[БЕГСТВО] Женщина быстро пробежала его глазами. «Имя — Мухтар. Отца зовут Хусейн. Родился в Багдаде. От роду 12–13 лет. Родители умерли. Говорит на трех языках: арабском, турецком и фарси. Профессия — ткач. Верование — ислам. В школе не учился, но умеет читать. Кумри».

[БЕГСТВО] Прочитав листок, миссис Ритче протянула Мухтару руку.

[БЕГСТВО] — Ну что же, давай познакомимся, сын мой Мухтар! — сказала она по-английски.

[БЕГСТВО] — Я Мухтар из Багдада, — растерянно ответил мальчик, не понимая, что сказала незнакомка.

[БЕГСТВО] Кумри поспешила ему на помощь.

[БЕГСТВО] — Миссис Ритче, он араб, по-английски не понимает.

[БЕГСТВО] — Жаль! — воскликнула Ритче. — В таком случае, миссис Кумри, вы будете нам помогать. — Жестом руки она пригласила Мухтара к столу.

[БЕГСТВО] Мухтар хотел опуститься на ковер, но Кумри остановила его.

[БЕГСТВО] — Сядь вот сюда, — указала она на стул. — Здесь на полу не сидят.

[БЕГСТВО] Но мальчик не решался сесть.

[БЕГСТВО] — Садись, садись, не смущайся, — ободрила его Кумри.

[БЕГСТВО] Не сводя с него пытливых глаз, миссис Ритче потянулась к черной кнопке звонка. Вошла светловолосая девушка с загорелым лицом.

[БЕГСТВО] — Познакомьтесь, Жозефина, это наш новый воспитанник из Багдада. Вот данные о нем. Прошу вас, измерьте рост и вес мальчика, проводите его к Фахран. Пусть она выкупает его, накормит, покажет ему комнату, где он будет жить. Сегодня же его примет наша матушка.

[БЕГСТВО] Матушка, или, как называли миссис Шолтон по-английски, мазер, была настоятельницей этого дома.

[БЕГСТВО] «Фахран!.. Фахран! — радостно пронеслось в голове Мухтара. Ведь о ней говорил ему Низам, когда он ехал из Карачи в Джидду, — Фахран! — повторил он. — Значит, здесь я не одинок — Низам не обманул меня!»

[БЕГСТВО] Молодая Жозефина пригласила его следовать за ней, и Мухтар, жаждавший скорей увидеть Фахран, охотно пошел за белокурой англичанкой.

[БЕГСТВО] С Фахран они встретились в длинном коридоре общежития. Ее ярко-синее платье европейского покроя покрывал накрахмаленный белоснежный передник с карманом и оборочками. Большие серебряные серьги в ушах, огромная копна черных волос, собранная в узел на затылке, добрые, открытые черные глаза. Фахран увидела нового ученика с белокурой Жозефиной.

[БЕГСТВО] «Значит, Кумри вернулась с добычей», — грустно подумала она.

[БЕГСТВО] Медсестра Жозефина познакомила мальчика с Фахран и передала ей указания старшей надзирательницы сиротского дома.

[БЕГСТВО] — Ача, мисс, ача!.. Все будет сделано! — ответила Фахран и, ласково обняв Мухтара за плечи, повела с собой.

[БЕГСТВО] Коридор, где они шли, был устлан мягкой, пушистой джутовой дорожкой, и, как потом узнал Мухтар, эта дорожка, красивая и разноцветная, была настолько мягка, так искусно скрадывала звук шагов, что живущие по обе стороны коридора дети едва улавливали шаги матушки и ее надзирателей, которые имели привычку часто и внезапно навещать детей.

[БЕГСТВО] Услышать чьи-нибудь шаги из коридора можно было лишь после вечернего отбоя, когда во всем доме воцарялась тюремная тишина.

[БЕГСТВО] Добрая индианка Фахран с особой теплотой отнеслась к Мухтару.

[БЕГСТВО] В душе она презирала устои, на которых держалась вся система воспитания в этой школе. Но ее радовало, что Мухтар не будет голодать, как миллионы ее соплеменников, спать на плитах тротуаров или у подъездов богатых особняков. Он будет учиться, получать знания и вернется к себе на родину. Она сама не понимала, почему с первых минут была готова помочь ему, как бывшему своему любимцу Низаму, советами и заботами, лишь бы он учился хорошо и старательно, не превратился в послушного лакея «святой» матушки.

[БЕГСТВО] Фахран повела мальчика в душ, сама пустила воду, затем принесла чистое новое белье, полотняный костюм — униформу, какую носили все воспитанники дома: короткие, до колен, брюки, подтянутые узким поясом, на пряжке которого красовался герб Ватикана — скрещенные ключи, безрукавка с карманчиком на груди, легкая широкополая панама, ботинки, защитного цвета носки. Когда Мухтар все это надел, он стал похож на английского бойскаута [11] или юного мексиканского ковбоя. Затем Фахран повела мальчика в столовую, указав его место за столом, и комнату, в которой он должен был жить.

[БЕГСТВО] День прошел быстро. Было уже темно, когда Кумри представила мальчика настоятельнице сиротского дома миссис Шолтон. Сидя за большим столом, она что-то писала. Подле нее, облокотившись на спинку кресла, стоял белокурый, длинноногий мальчик. Он с любопытством посмотрел на Мухтара.

[БЕГСТВО] — Вы пока свободны, — сказала миссис Шолтон, обращаясь к Кумри.

[БЕГСТВО] Кумри вышла, а миссис Шолтон продолжала писать, не обращая на мальчика внимания. Мухтар ждал. Прямо против него на стене в золотой раме висел портрет какого-то важного мужчины в сутане с крестом в руке.

[БЕГСТВО] Яркий электрический свет, блеск бронзовой люстры, роскошное убранство кабинета — от позолоченного изображения Будды до огромного распятия Христа, вырезанного из черного дерева, — все здесь поражало Мухтара. Но больше всего его смутил пристальный и, как ему показалось, насмешливый взгляд белокурого парня.

[БЕГСТВО] — Иди к себе, Дик, — заметив это, сказала Мэри Шолтон. — Я занята сейчас.

[БЕГСТВО] Длинноногий мальчик засунул руки в карманы коротких штанов и небрежной походкой вышел из комнаты, А миссис Шолтон продолжала писать. Мухтар молча наблюдал за ней. «Наверно, самая большая начальница», — думал он и ждал, что будет дальше.

[БЕГСТВО] В комнате было тихо. Так тихо, что слышался скрип пера и тиканье больших часов у стены.

[БЕГСТВО] Закончив писать, Мэри Шолтон подняла голову и внимательно посмотрела на стоявшего у двери мальчика.

[БЕГСТВО] Мухтар покраснел и в смущении опустил голову.

[БЕГСТВО] Шолтон еще некоторое время молча разглядывала его, потом встала и неторопливо подошла к мальчику.

[БЕГСТВО] — Добрый вечер! — сказала она по-арабски. Она знала его имя и все же спросила: — Как тебя зовут?

[БЕГСТВО] — Я Мухтар из Багдада.

[БЕГСТВО] — Мусульманин?

[БЕГСТВО] — Да, госпожа! — с волнением ответил Мухтар.

[БЕГСТВО] Миссис Шолтон взяла его за руку и вывела на обширную веранду.

[БЕГСТВО] Было уже совсем темно. В воздухе, напоенном благоуханием цветов, танцевали рои ночных бабочек. Они то кружились радужными облачками вокруг зажженных фонарей, то исчезали в тени деревьев.

[БЕГСТВО] — Вот в каком раю ты будешь жить, — торжественно произнесла миссис Шолтон. — Здесь тебе не придется таскать камни, ты будешь только учиться, чтобы со временем стать полезным человеком для своей нации и для бога. В моей школе обездоленных детей, подобных тебе, не один десяток… Они с радостью пошли к нам, а теперь живут под сенью святейшего престола и пользуются его покровительством. Отныне ты тоже сможешь надеяться на милость земного отца. Мы окружим тебя заботой и любовью, как родного сына, как всех детей этого дома, но с одним непременным условием: ты будешь слушаться нас безоговорочно, повиноваться нам всегда и во всем. Ты понял меня, мальчик?

[БЕГСТВО] Мухтар покорно опустил голову.

[БЕГСТВО] — Да, госпожа, я понял и буду стараться.

[БЕГСТВО] — Ну, вот и отлично, — сказала миссис Шолтон. — Но знай, что ты будешь служить богу и его рабам. И солдат, которому хочется быть генералом, должен сначала сам научиться повиноваться, выполнять все, что ему прикажут. Ты не должен ни о чем думать. Думать за тебя и решать за тебя будем мы…

[БЕГСТВО] Слова Мэри Шолтон укололи сердце Мухтара. Он ощутил в себе какой-то внутренний протест против всего того, что она говорила. Но тут же попытался сам себе внушить, что она желает ему добра. А между тем англичанка продолжала:

[БЕГСТВО] — Я должна с самого начала предупредить тебя и хочу, чтобы ты это запомнил. Слез я не люблю. Если кто-нибудь из ребят тебя обидит — защищайся сам. Ведь ты мужчина, да еще араб. И должен быть храбрым.

[БЕГСТВО] Мухтар хотел сказать, что он ни с кем не будет ссориться, но Мэри Шолтон перебила его.

[БЕГСТВО] — Научись выслушивать взрослых, — строго сказала она. — Договорились?

[БЕГСТВО] — Да, сидна.

[БЕГСТВО] — Ну и отлично! Я уверена, что с первых же дней ты будешь послушным учеником. А теперь ответь, почему ты хотел помочь рикше? Тебе его было жалко?

[БЕГСТВО] — Конечно! — быстро ответил Мухтар и поднял на госпожу глаза. — Он так устал.

[БЕГСТВО] — Напрасно! — оборвала его миссис Шолтон. — Жизнь людей в руках бога. Одних он делает богатыми, других — бедными. Тигр имеет свою пищу, а заяц свою. Кули должен работать, иначе он умрет с голоду. Ничего не поделаешь, мой мальчик. Так угодно небу, — большие голубые глаза миссис Шолтон стали холодными. — Предупреждаю тебя… Никаких жалостей и нежностей… У каждого — своя судьба. Запомни это.

[БЕГСТВО] Шолтон привела Мухтара в комнату, затем достала из книжного шкафа небольшую книжку в черном переплете и передала ее Мухтару:

[БЕГСТВО] — Вот тебе подарок от меня. По этой книжке ты быстро научишься читать и разговаривать по-английски и на языке урду. Здесь несколько тысяч слов, и ты должен ежедневно заучивать не менее тридцати. Тебе помогут учителя.

[БЕГСТВО] Книги… Учителя… Начала сбываться самая заветная мечта Мухтара: он будет учиться! И неожиданно для миссис Шолтон мальчик опустился на колени и, склонив голову в знак уважения и покорности, как это делают на его родине бедные люди перед уважаемыми и почтенными господами, с дрожью в голосе произнес:

[БЕГСТВО] — Госпожа, спасибо вам… спасибо за эту книжечку, за то, что вы привезли меня сюда… Я обещаю вам быть самым послушным вашим учеником, я обещаю непременно ежедневно запоминать тридцать английских слов, чтобы скорее научиться говорить на языке моих врагов.

[БЕГСТВО] — Как ты сказал? — воскликнула Мэри Шолтон в изумлении. — Твоих врагов?!

[БЕГСТВО] У Мухтара язык точно прирос к нёбу. Он покраснел, опустил голову и готов был провалиться сквозь землю.

[БЕГСТВО] — Ну-ка встань, — сказала миссис Шолтон, — сядь-ка сюда, — и она указала Мухтару место на диване рядом с собой. — Так расскажи мне, почему англичане твои враги, чем они обидели тебя?

[БЕГСТВО] Мальчик, робея и запинаясь, начал ей рассказывать обо всем, что происходило в Багдаде, когда туда вошли английские войска. Он вспомнил сцену в мечети, выступления Шейх-Саида.

[БЕГСТВО] — Инглизы, как и турки, пришли в Багдад, чтобы грабить арабов, — повторил он слова, не раз слышанные им на багдадских улицах.

[БЕГСТВО] Мэри Шолтон, выслушав мальчика, долго смотрела на него молча и думала: «Нет, мы переделаем твою душу. Со временем и ты будешь верным поборником интересов английской империи на арабском Востоке».

[БЕГСТВО] — Ты Заблуждаешься, — заговорила она спокойным тоном. — Ты еще маленький и не понимаешь, что англичане — спасители арабов. Ты ведь сам видел, что англичане открыли правоверным путь в Мекку, прогнали из Багдада турецких насильников. Они несут арабам истинную культуру и счастье, так же как и здесь, в Индии. Папа, земной наш отец, благословил англичан на богоугодные дела. Поучишься у нас, и ты все поймешь, мой мальчик!

[БЕГСТВО] Миссис Шолтон встала, подошла к столу и нажала кнопку.

[БЕГСТВО] — Позовите, пожалуйста, Кумри! — приказала она вошедшей на звонок женщине в одежде монахини.

[БЕГСТВО] — Слушаю, миссис.

[БЕГСТВО] Через несколько минут явилась Кумри.

[БЕГСТВО] — Этот мальчик будет в вашей группе, — сказала ей миссис Шолтон.

[БЕГСТВО] — Хорошо, миссис, — учтиво ответила Кумри.

[БЕГСТВО] — Ну, а теперь идите. Желаю тебе успехов в учебе, Мухтар, — отпустила его миссис Шолтон и на прощание поцеловала в лоб.

[БЕГСТВО] Мухтар быстро нашел свою небольшую комнатку. В ней стояли кровать, застеленная белоснежным бельем, письменный стол, стулья, небольшое зеркало, коврик, графинчик с водой, цветок на окне. Мухтару было трудно представить, что все это великолепие предназначено для него, что здесь он будет жить один.

[БЕГСТВО] Кумри заметила, какое впечатление произвела на Мухтара эта обстановка, и усмехнулась про себя.

[БЕГСТВО] — Ты сегодня очень устал, пора отдыхать. А утром мы с тобой встретимся, — сказала она. — Раздевайся и ложись спать. — Она сама разобрала ему постель. — Кстати, запомни, отныне ты будешь называть миссис Шолтон мазер, то есть матерью. Для всех нас она в этом доме мазер…

[БЕГСТВО] Пожелав Мухтару доброй ночи, Кумри ушла. Мухтар еще раз обвел глазами комнату, подошел к письменному столу, потрогал его, сел на стул, затем поднялся, посмотрел в зеркало. Все это ему казалось сном. Походив немного по комнате, он разделся и лег в постель.

[БЕГСТВО] Он лежал и думал о Хашиме-эфенди, о Ходидже, о товарищах, которые остались там, далеко от Лахора, в Багдаде. Какая-то жгучая, необъяснимая тоска охватила его душу, и на ресницах Мухтара нависли слезы. Нет, сон не шел к нему.

[БЕГСТВО] Неожиданно в дверь постучали. Мухтар насторожился. Он молча и пугливо глядел на порог. Через некоторое время стук повторился. Мухтар поднялся с кровати и, встревоженно глядя на дверь, был готов ко всяким неожиданностям. Наконец дверь медленно отворилась, и в комнату вошла Фахран. Встретившись С встревоженным взглядом мальчика, она обеспокоилась.

[БЕГСТВО] — Мальчик мой, что с тобой? Почему горит свет? Боишься спать в темноте? — тепло глядя на Мухтара, заговорила она, улыбаясь.

[БЕГСТВО] Мухтар смотрел на незнакомую женщину, вспоминая слова Низама: «В школе миссис Шолтон есть хорошая женщина. Ее зовут Фахран, она служанка. Передай ей от меня привет. Ей ты можешь довериться. Кстати, она говорит по-фарси…»

[БЕГСТВО] Несколько секунд Мухтар глядел на Фахран молча, а затем взволнованно воскликнул:

[БЕГСТВО] — Тетя Фахран…

[БЕГСТВО] — Милый мальчик, скажи, что тебя тревожит? — она по-матерински погладила его по голове и подала, что он скажет.

[БЕГСТВО] — Тетя Фахран, вы знаете господина Низама? — И, не дождавшись подтверждения, Мухтар продолжал: — Он просил передать вам привет. Он говорил мне…

[БЕГСТВО] В это время за дверью послышались шаги. Фахран насторожилась. Она знала, что миссис Шолтон часто заглядывает по вечерам в комнаты ребят. Прижав палец к губам и торопливо поправив подушку, она шепнула:

[БЕГСТВО] — Уже был сигнал ко сну. Здесь порядок очень строгий. Я погашу свет. Скажешь утром. — И тут же, сменив тон, прежним голосом произнесла: — Спокойной ночи, мальчик мой!

[БЕГСТВО] На секунду приоткрылась дверь, пропустив полосу неяркого света из коридора, и комната вновь погрузилась в темноту.

[БЕГСТВО] Наконец-то он один! Мухтар встал, подошел к двери, тихо приоткрыл ее и, убедившись, что никого нет, вернулся обратно. Стал на колени, поднял руки кверху и зашептал:

[БЕГСТВО] — О аллах, благодарю тебя за милость!.. Ты послал мне этих людей… Но кто они? Только ты об этом ведаешь… Ко мне они добры, но почему-то бедному рикше они не хотят помочь… Отгони злого духа от этой белой госпожи. Пусть она будет добра ко всем бедным… пусть она не обманет меня… Прошу тебя, аллах, сделай это ради моей матери. Я надеюсь на твою милость…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Яркое солнце озаряло комнату, и она казалась бронзовой. Мухтар давно встал и сидел одетый за столом, ожидая Фахран. Ведь она ему шепнула вчера: «Поговорим утром». За дверью все время слышались чьи-то мягкие шаги, Наконец в дверь постучали, и в комнату вошла Фахран.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Обрадованный Мухтар встал и бросился к ней.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ты не должен ко мне так относиться, — сказала она с улыбкой, — я ведь всего-навсего служанка, буду убирать твою комнату.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Нет-нет! — воскликнул Мухтар. — Мне Низам говорил…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Фахран, убедившись, что их никто не подслушивает, вполголоса спросила:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Откуда ты знаешь Низама? Где ты видел его?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар рассказал ей про свою встречу с Низамом на пароходе и передал содержание их разговора.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, — задумчиво произнесла Фахран, — Низам очень правдивый человек. Ему не сладко здесь жилось, но он терпел, чтобы учиться. И они не смогли испортить его чистую душу.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Миссис Шолтон злая? Недобрая?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Вопрос Мухтара не был для нее неожиданным.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Милый мой мальчик! — тихо заговорила Фахран. — Миссис Шолтон — мать этого дома. У Низама были причины ненавидеть ее. А ты… ты будь осторожен, поменьше спрашивай о делах и людях этого дома, так будет лучше.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Хорошо… — с минуту Мухтар помолчал и, как бы оправдываясь, добавил: — Но Низам сам советовал мне ехать сюда… И госпожа обещала учить меня… Она говорила, когда я закончу вашу школу, меня пошлют в Лондон учиться, а потом я вернусь в Багдад.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — У нас еще будет время обо всем потолковать, — сказала Фахран. — А сейчас умывайся. Зачем ты убрал постель?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я и дома сам убирал.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Это хорошо, что ты… Но у нас воспитанникам запрещается это делать, — серьезно пояснила Фахран. — Вы будете образованными канониками и должны с самого начала приучаться к тому, чтобы вас обслуживали.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Нет, тетя Фахран! — возразил мальчик. — Я буду доктором, буду бесплатно лечить бедных.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] «Он будет доктором, чтобы бесплатно лечить бедных!» — подумала Фахран и прижала его к себе.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Спасибо тебе, сын мой, за твою доброту! На этой грешной земле так мало людей, думающих о бедных.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — А в Багдаде… — начал было Мухтар, но в это время в комнату тихо вошла Кумри.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Фахран испуганно отошла от мальчика.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] «Почему она так боится Кумри?» — подумал Мухтар, глядя на Кумри.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — А… и Фахран здесь, — растянула она. — Я вижу, вы уже подружились!.. Это неплохо. — И, обращаясь к мальчику, спросила: — Тебя не приглашали на утреннюю гимнастику?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар дернул плечами:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Нет!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Кумри посмотрела на Фахран. Ее взгляд говорил: «Первой ты должна была позаботиться об этом». Она повернулась к Мухтару:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Фахран проведет тебя в столовую. После завтрака мы пойдем к мисс Шолтон.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] В столовой, за длинным, накрытым скатертью столом, Мухтару отвели постоянное место. Чернокожая официантка принесла рисовую кашу, кусочек хлеба с маслом и чашку кофе. Ребята шумно разговаривали, показывали на Мухтара, явно пытаясь вызвать его на разговор. Но Мухтар молча ел, не обращая на них внимания. Вскоре за ним явилась Кумри. И они пошли на прием к матушке.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Когда они вошли в кабинет, миссис Шолтон стояла у окна и смотрела во двор. А у дверей стоял мальчик и глядел себе под ноги.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Повернувшись к Мухтару и Кумри, Мэри Шолтон подчеркнуто приветливо воскликнула:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Вот кто пришел! Мой Мухтар… Маленький ходжа! Ну как ты спал, мой дорогой, хорошо ли отдохнул?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, матушка, даже гимнастику проспал и завтракал после всех, — ответила за Мухтара Кумри.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Как же это ты? — с улыбкой спросила миссис Шолтон, подойди к нему. — Нельзя пренебрегать спортом. Чтобы служить богу и защищать свою веру, нужны, помимо прочего, и крепкие мускулы. Но ничего, я уверена, что ты будешь во всем примерным учеником. А вот Банитаиром, — миссис Шолтон показала на стоявшего у дверей мальчика, — вам, Кумри, надо серьезно заняться им. Вы ведь знаете, как он себя позорно вел!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, матушка! — ответила Кумри.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Вот и побеседуйте с ним. Ведь вы для них как родная мать.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] С этими словами миссис Шолтон вышла из кабинета в соседнюю комнату, Мухтар заметил, что она оставила дверь чуть приоткрытой, видимо для того, чтобы слышать, о чем говорится в кабинете.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Банитаир, кто ты? — резким тоном обратилась к мальчику Кумри. Тот, явно не понимая, что от него хотят, только моргал глазами. — Ты что, не понимаешь меня? — тем же тоном продолжала Кумри. — Подойди поближе.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мальчик робко шагнул вперед.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ты араб?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Сейида, я сын араба!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Так, правильно, — кивнула Кумри. — А на кого ты похож? Весь в ссадинах, в синяках, смотреть противно!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Их было пятеро, а я один, — робко возразил Банитаир.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Один, один… а где были твои товарищи арабы, почему они не защитили тебя? — Кумри повернулась к Мухтару. — А как ты думаешь, если индийцы напали на араба, должны ли твои единоверцы защитить своего соплеменника?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я думаю, сейида, что лучше разнять их, — простодушно заявил Мухтар. — Зачем им драться между собой! Ведь все мы…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Банитаир, удивленный и обрадованный такой неожиданной поддержкой, ожил. Подняв голову, он ласково посмотрел на Мухтара.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мой мальчик, — перебила Кумри Мухтара, — я вижу, что ты, по молодости, рассуждаешь неправильно. — Она резко обернулась к Банитаиру. — А ты невежа и трус. Ты ничему не научился за эти пять лет и не ценишь нашу заботу о тебе. Я согласна с матушкой, тебя нужно прогнать отсюда. Поживи на улице, может, тогда поумнеешь.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Крик Банитаира оборвал ее речь. Мухтар даже вздрогнул от неожиданности.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Сейида Кумри, — падая на колени, заплакал Банитаир, — накажите меня, как вам угодно, убейте, но только не гоните на улицу. Я все буду делать, как вы велите.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] В этот момент в кабинет вернулась Мэри Шолтон.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Что случилось? — произнесла она холодно, хотя и подслушала весь разговор. — Выйдите, мальчики, — приказала Шолтон. — И ждите там, в коридоре.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Банитаир с Мухтаром вышли. Кумри плотно притворила за ними дверь кабинета.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Хорошо, Кумри, очень хорошо! — одобрительно заметила миссис Шолтон. — Мы должны научить наших питомцев действовать не только словом божьим, но и стеку повиноваться. — Миссис Шолтон подчеркнула слово «мы». Замолчав на секунду, она прошлась по комнате. — А этот твой новенький ходжа из Багдада мне нравится. И я уверена, что со временем мы укротим его. Он умен, темпераментен, привлекает к себе. Он будет ценнейшим нашим работником… в Багдаде.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] От Кумри не укрылось, что ее начальница, эта спокойная и властная женщина, чем-то встревожена. И хотя не принято было задавать миссис Шолтон вопросы, Кумри все же не удержалась:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Что-нибудь случилось, матушка?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] По лицу миссис Шолтон скользнула гримаса раздражения.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я получила письмо из Рима. Революционная зараза из Европы, страшнее черной оспы, движется к нам, в Азию… Нам увеличивают контингент, так что предстоит большая и кропотливая работа по набору новых слушателей. Необходимо почаще посещать бедные кварталы Лахора, особенно районы старого города, семьи ремесленников, мелких торговцев, чтобы осведомиться, чем дышат люди… — Миссис Шолтон умолкла и, не дав сказать слова Кумри, указала на дверь: — Позовите мальчиков!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Вошли Банитаир и Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Кумри мне рассказала все, — обратилась миссис Шолтон к Банитаиру. — Мне стыдно за тебя. Ты не сумел постоять за себя, не сумеешь постоять и за бога… Ты предашь нас, Банитаир. А ведь ты клялся быть верным и послушным нашим учеником. Видит бог, я хотела быть тебе матерью, но ты… Отпустите его, Кумри. Отпустите совсем. Пусть живет, как хочет, а мы будем молиться за тебя, Банитаир! — И миссис Шолтон набожно перекрестилась на распятие. Кумри последовала ее примеру.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] На Банитаира жалко было смотреть. Лицо его покрылось красными пятнами, на лбу выступили крупные капли пота. Он пытался что-то произнести, но слезы душили его и он судорожно глотал их.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтару стало больно за беднягу, и неожиданно для себя он воскликнул:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Простите его, госпожа, умоляю вас, простите его. — Это вмешательство чрезвычайно обрадовало миссис Шолтон. Лучшего она не могла и желать. Но она не подала и виду.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Простить его? — промолвила она задумчиво. — Но кто мне поручится, что он исправится и будет нам верным и послушным сыном?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я клянусь… — выдавил из себя Банитаир и умоляюще посмотрел на Мухтара: выручай, мол, до конца.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Поверьте ему, госпожа, простите его! — снова повторил свою просьбу Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Хорошо, мой мальчик, я подумаю, — ответила миссис Шолтон. — А теперь идите к себе, — махнула она рукой и устало откинулась на спинку кресла.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мальчики низко поклонились и вышли.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Только вот так, дорогая Кумри, — произнесла Шолтон, — только так: лаской и страхом, карой и милостью мы овладеем их душами, их волею. А сейчас рекомендую вам пойти и приласкать мальчиков.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] История с Банитаиром весьма встревожила Мухтара. Он так и не понял, в чем же, собственно говоря, заключалась вина Банитаира, но отчетливо представлял, как это страшно — оказаться на улице, бродить бесприютным, голодным, как бродят многие тысячи людей, которых он встречал на своем пути, а самое главное — навсегда отказаться от мысли, что ты будешь учиться, станешь человеком…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Вернувшись к себе, Мухтар долго не мог успокоиться. «Кумри злее, чем госпожа Шолтон, — думал он. — Да, она очень злая, хоть и спасла меня в Мекке от обидчика. Как могла настоящая арабка так безжалостно поступить с Банитаиром?! Ведь в один прекрасный день и меня могут прогнать отсюда. Ой, аллах, что тогда будет!..»

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Раздался стук в дверь. Мальчик испуганно встрепенулся. Он молча подошел к двери и нерешительно открыл ее. У порога стояла Фахран. Войдя в комнату, она сразу заметила беспокойное состояние Мухтара. Мальчик бросился к ней и заплакал.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Тихо, тихо, дорогой мой, — взволнованно зашептала Фахран, обнимая Мухтара. — Что случилось, что с тобой? Ну, перестань, перестань, мужчине не положено плакать, — говорила она. — Скажи, кто тебя обидел?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар рассказал обо всем, что произошло в кабинете начальницы, но для Фахран это не было новостью. Она хорошо знала жестокие нравы этого дома, где телесные наказания были обычным явлением. Мухтар еще не знал о комнате, охраняемой сторожевыми собаками, куда сажают наказанных детей, о фокусах Дика — сына Шолтон, который без конца издевается над воспитанниками.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ах, сынок, — сказала она со вздохом. — Я вижу, ты еще совсем зеленый, ничего не понимаешь. Выслушай, что я тебе скажу. Если хочешь, чтобы горе не пало на твою голову и тебя не прогнали на улицу, старайся во всем им повиноваться… Пока что твоя судьба в их руках. Ты не принадлежишь себе, запомни это. Двое мальчиков убежали отсюда, но их поймали в пути и отправили на каторгу для малолетних…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] За дверью послышались шаги, и Фахран умолкла, отошла от Мухтара. Немного подождав и проверив, что ее никто не подслушивает, она снова заговорила:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Но ты не бойся. Хорошо учись, тогда тебе будет легче. Низам — тот ни на минуту не выпускал учебника из рук. Вот ты говорил, что хочешь стать врачом и поехать в Багдад, лечить бедных арабов. Советую тебе о своих желаниях пока не говорить миссис Шолтон. Через три-четыре года посмотрим, какова будет у нас жизнь. Тогда и будет видно. А сейчас пойдем, время обедать.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Прошло две недели. Мальчик постепенно начал привыкать к правилам дома и к товарищам по группе. Рано утром все воспитанники поднимались по сигналу колокола и выходили на общую гимнастику, после чего возвращались в свой корпус, принять душ. Ели дети группами. Каждая национальная группа имела свою кухню.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Первые дни Мухтар чувствовал себя как человек, заблудившийся в чужом городе. Корпус, где жила его группа, выходил в общий парк. Корейцы, китайцы, малайцы жили в другом корпусе. О них он раньше даже понятия не имел. Как-то, гуляя по парку, Мухтар забрел на территорию корпуса, где воспитывались индийские дети. Они знали, что он мусульманин, и встретили его злобными криками и бранью. Ошеломленный Мухтар поспешил вернуться обратно.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Однажды рано утром его посетила сама миссис Шолтон. Она вошла без предупреждения.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ну, как живет здесь мои сын? — приветливо спросила она и, не дожидаясь ответа, добавила: — Сегодня ты должен дать клятву.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Клятву? — недоумевая спросил мальчик.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, ровно в двенадцать часов ты перед всеми нашими воспитанниками принесешь торжественную клятву в верности богу и земному отцу. Таково правило нашего дома.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Она протянула ему лист с красиво отпечатанным текстом на арабском языке. Мухтар прочел:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] «Клянусь всемогущим господом богом, именем его апостола на земле и священной книгой быть верным отчизне, идеалам ее, защищать интересы своей науки, бить еретиков, во всем повиноваться моим учителям и быть примерным учеником, учиться, как будут они требовать от меня, сохранять во всем скромность, терпимость к злу».

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Последние слова заставили Мухтара заволноваться. Как же так? Хашим-эфенди учил его не уступать злу. А здесь все совсем по-другому. Мухтар растерялся. Не зная, как ему быть, он поднял глаза на миссис Шолтон, не решаясь перечить ей.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] В голубых холодных глазах ее он увидел суровую строгость.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — В чем дело? Как ты смеешь размышлять?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Губы Мухтара задрожали. Он с трудом произнес:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Матушка, меня учили не так. На зло нельзя отвечать добром!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Кто тебя так учил?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мой учитель Хашим-эфенди.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — В Багдаде?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, матушка…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Подробно расспросив о Хашиме-эфенди, Шолтон решила действовать осторожно.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мы хотим, чтобы никто никого не обижал, чтобы на земле вообще не было зла, — начала она вразумительным тоном. — Вот в этом смысле ты должен творить только добро. Да, только добро! — Она помолчала секунду. — Теперь ты понял, почему не надо противиться злу?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар не понял ее. Но он чувствовал свое безвыходное положение в этом доме и был вынужден, как все дети, живущие в приюте, в целях самосохранения сказать:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Хорошо, матушка, я сделаю, как вы велите!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] В полдень в красиво убранном зале собрались все воспитанники сиротского дома. Пришла миссис Шолтон. Ее сопровождали учителя и надзиратели. Все они облачились в парадную форму, как для богослужения. Мягкая, бархатная дорожка, ведущая к алтарю, скрадывала их шаги. Вдруг в глубокой тишине раздался нежный женский голос, запевший какую-то торжественную и чуть скорбную мелодию. Ее подхватили дети, стоявшие в первом ряду. Сладостные звуки гимна пленили впечатлительного Мухтара. Его охватило какое-то непонятное теплое чувство, в котором растаяли все страхи и сомнения. Голоса умолкли, все снова погрузилось в тишину. Кумри посмотрела на миссис Шолтон, та слегка кивнула головой, и она, выступив вперед, обратилась к воспитанникам с кратким словом. Она говорила о послушании и покорности, предупредила о суровой каре, которую несут нарушители клятвы. Затем отвесила глубокий поклон Мэри Шолтон. Это означало, что можно приступить к церемонии.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Первым вызвали четырнадцатилетнего малайца из Сингапура по имени Негисебо, затем китайца Ли Чу из Гонконга. Дал клятву и палестинский араб Али. Все эти ребята жили здесь уже двадцать дней и ждали возвращения Кумри из Аравии.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Последним был вызван Мухтар. Он, как и все другие, опустился на колени, сложив ладони, прочитал клятву, затем поднялся и поцеловал руку матушки.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Церемония закончилась, все разошлись. После обеда Мухтар вернулся в свой класс, где он учился. Каждый раз, как только он входил в класс, ему казалось, что он попал в блаженный уголок. Ведь он здесь сидел за настоящей школьной партой! Это была та школа, о которой он мечтал всю свою жизнь! Мухтару казалось, что он всегда будет с благодарностью вспоминать госпожу Шолтон за то, что она привела его в класс и, обращаясь к ребятам, сказала: «Дети мои, это новый воспитанник нашего приюта, его зовут Мухтар, он будет учиться вместе с вами. Относитесь к нему как к вашему брату и товарищу. — И, повернувшись к нему, показала на парту: — Вот твое место, садись и старайся!»

[ДОБРАЯ ФАХРАН] С каким трепетом он поднял тогда крышку парты и провел рукой по ее черной глянцевой поверхности. Затем медленно опустился на скамью, положил руки на парту и перевел ликующий взгляд на Мэри Шолтон. Та спросила:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ты хочешь мне что-то сказать?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар, кивнув головой, поднялся. Дрожащим от волнения голосом произнес:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Перед всем классом я обещаю вам, госпожа, хорошо учиться, быть честным, примерным учеником!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мальчик помнил, как матушка подошла к нему, похлопала его по плечу и сказала:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Спасибо за такое обещание. Я уверена, ты будешь моим самым любимым учеником, и, может быть, со временем я назначу тебя старостой класса…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Да, Мухтар хорошо помнит этот радостный для него день.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] В приюте была разработана целая система поощрений для воспитанников. Лучших, то есть наиболее прилежных и покорных, Мэри Шолтон награждала подарками, присваивала им звания «старательный ученик», «старшина». Они носили нарукавные знаки’ отличия — шитый золотом герб Ватикана. Но многие из «Старшин» недолго ходили с нашивками. За малейший проступок начальница лишала их этих знаков отличия. Таким образом, «старательных учеников» и «старшин» здесь всегда было ровно столько, сколько нужно было Мэри Шолтон. Вскоре Мухтар также попал в список «Старательных учеников». Он и правда учился лучше всех в своей группе: усердно и аккуратно выполнял задания учителей, особенно старался он в английском языке и языке урду — одном из самых распространенных в Индии. В его группе, состоящей из сорока воспитанников, было шестнадцать арабов, набранных таким же путем, как и Мухтар, — в Египте, Ливане, Сирии, Палестине, Йемене и в Ираке. Но только несколько человек оправдывали надежды Мэри Шолтон. Среди них, по ее мнению, был и Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Действительно, мальчик был на редкость прилежен в занятиях, покорен и исполнителен. Кумри в числе многих учеников ставила его в пример, как образец послушания. Она часто посещала его жилье и не пропускала случая похвалить его. Однако эти опытнейшие «ловцы детских душ» и не подозревали, каких усилий стоила Мухтару эта внешняя покорность. Он давно уже сомневался и в доброте души миссис Шолтон, и в улыбках Кумри. Он видел, как они нарочно стравливали между собой детей разных национальностей, приучая их к мысли, что только англичане их истинные друзья, и теперь ему был понятен тот случай с Банитаиром. Он заметил, что особыми привилегиями у воспитателей пользуются ученики, наушничающие на своих товарищей. Ребята с гневом рассказали ему, как «добрая» миссис Шолтон и пальцем не шевельнула, чтобы избавить от побоев в полицейском участке Мати — маленького индуса, пытавшегося бежать из приюта. А когда его привели обратно, он, по приказанию матушки, был водворен в темный карцер, где мальчик день и ночь плакал от страха. Мухтар был сам свидетелем, как Дик, сын миссис Шолтон — рослый длинноногий парень, забавлялся, натравливая своего свирепого дога на малышей, и безнаказанно хлестал тростью тех, кто вовремя не уступал ему дороги, когда он прогуливался по аллеям парка. Он готов был как следует наказать обидчика, но не надеялся на свои силы. Часто режим дома так давил его, что ему хотелось оставить учебу и скрыться с глаз Шолтон и всех учителей.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Его надежды не оправдались. Он не будет ни врачом, ни учителем.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Бежать, бежать отсюда! Пусть — голод, жара, дожди, пусть скитания и какой угодно труд, но только не это царство жестокости и лжи! Эти мысли все чаще и чаще одолевали Мухтара. Останавливало его только одно неукротимое, безраздельно владевшее им желание — учиться!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Прошло шесть месяцев. Однажды вечером, заметив свет в комнате Мухтара, к нему зашла Кумри. Мальчик учил уроки. Глаза у него покраснели от напряжения. Кумри решила его обрадовать.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Добрая матушка и все мы довольны твоими стараниями, Мухтар, — ласково сказала она. — Миссис Шолтон решила назначить тебя старшиной группы.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар усталыми глазами посмотрел на Кумри. На примере их старшины Ибрагима он уже знал, что это такое. Он должен наушничать, делать замечания товарищам и не знать ни минуты покоя… «Спасибо за такое счастье!» — подумал он.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Что же ты молчишь? Ведь это такая честь!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, да, сейида, благодарю вас! — пробормотал Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Э, да ты, видно, очень устал. Хватит заниматься. Ложись-ка спать. А завтра поговорим.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Слушаюсь и повинуюсь! — ответил Мухтар заученной фразой.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] На следующее утро Кумри объявила воспитанникам, что Мухтар назначен старшиной группы. Ребята обрадовались, что противный Ибрагим низложен. И в этот же день после классных занятий его вызвала к себе Мэри Шолтон. Осведомившись о его здоровье, она сказала:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — За время своего пребывания у нас ты сделал большие успехи в учебе. Хорошо освоил правила нашего дома, неплохо читаешь по-английски и, как сообщила мне Кумри, свободно объясняешься с ребятами на урду. Однако я тебя хочу научить еще одной науке — искусству властвовать над людьми. Для наших воспитанников это тоже важно… Так вот, для этого я назначаю тебя старшиной вашей группы. Тебе будут подчиняться сорок мальчиков: арабы, персы, афганцы — словом, все те, кто понимает твой язык. Вот как ты растешь!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар слушал ее потупясь и молчал. Мэри Шолтон, не выдержав, резко постучала карандашом по столу и продолжала:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Почему я назначаю тебя старшиной? — Встав из-за стола, она подошла к нему и погладила его по голове: — Дитя мое! Я желаю тебе добра. Представь себе: ты поучишься у нас, потом окончишь колледж и вернешься в свой родной Багдад уже совсем другим человеком… Кто знает, какой пост тебе придется занять на своей земле? Может быть, ты будешь советником! Советник — это мозг, душа той системы, где он работает. Такие люди обязаны быть смелыми, воинственными и мудрыми. Вот мы и хотим тебя научить этому. Понял?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, матушка, — выдавил из себя Мухтар. — Благодарю вас!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ну и отлично! — сказала миссис Шолтон. — Ты свободен. Иди. И будь как можно строже со своим классом, иначе тебя не будут слушаться. Да, вот еще что, — остановила она Мухтара. — Если заметишь что-нибудь нехорошее у ребят, то немедленно сообщи об этом миссис Кумри или мне.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] «Как бы не так», — подумал про себя Мухтар, но, не смея возражать, в знак согласия кивнул головой.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Вот и хорошо, — улыбнулась миссис Шолтон. — Можешь идти.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар очень серьезно отнесся к своему назначению. Он был строг к самому себе и к другим: требовал, чтобы никто не опаздывал на занятия, чтобы книги и тетради содержались у ребят в чистоте, чтобы на уроках никто не отвлекался от занятий. Особенно он заботился о том, чтобы ребята не ссорились между собой, приучались помогать друг другу. Кумри, заметив это, несколько раз ставила ему на вид, что он слишком мягок, требовала, чтобы он был строже с ними.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Они слушаются меня, ни в чем не противоречат. Мы все живем дружно, — докладывал ей Мухтар. И Кумри вынуждена была самой себе признаться в том, что это действительно так. Этот маленький багдадец пользовался авторитетом у своих одноклассников.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Кончалось лето 1917 года. В России, в Европе бушевали грозные события, но здесь, в приюте, жизнь шла своим чередом, по строго заведенному порядку. Однажды — это было в конце сентября — в комнату Мухтара вбежала Кумри.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Скорей, скорей беги, индусы бьют твоих товарищей, твоих братьев! — сообщила она.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар бросился во двор. Здесь шла драка. Ребята, кто ботинками, кто тонкими прутьями, очевидно заготовленными еще с вечера, яростно тузили друг друга. Мухтар что было силы закричал:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ребята, что вы делаете! Перестаньте, вы же не звери!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Особенно азартно дрался Банитаир. Мухтар окликнул его, но тот, едва оглянувшись на старшину, стал еще усерднее лупить какого-то маленького индуса. Видя, что его не слушают, Мухтар подбежал к дерущимся и, схватив первого попавшегося одноклассника, оттащил его в сторону.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я запрещаю вам драться, оставьте их в покое! Слышите? Слышите, что я вам говорю? — Кое-кто послушался Мухтара. Драка постепенно угасла. — Ну, чего, чего вы не поделили? — горячился Мухтар, обращаясь к своему негласному дружку Мати.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Сардар Мухтар, брат мой, — отвечал Мати, — во всем виноват вот этот парень, — он показал на Банитаира. — Он нарисовал на бумаге корову, потом измазал рисунок чем-то похожим на кровь и подбросил в наш дворик. Ребята не выдержали такого оскорбления священного существа. Вот и началась драка.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар гневно посмотрел на Банитаира.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Все это глупо, ребята. Мы все без отцов, без матерей. Нам нужно дружить, а не драться.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Верно… Правильно, — раздались голоса.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я тоже так думаю! — согласился Мати.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Вскоре Мухтар был неожиданно вызван из класса. Войдя в приемную, он застал там Кумри.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мухтар, ты вел себя, как трус, — налетела она на него. — Если бы при тебе жгли коран, ты тоже стоял бы сложа руки и смотрел, как горят слова божественного письма? Разве ты не видел, как били твоих братьев? Мало того, что сам не защищался, ты и других сбил с толку.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Но ведь ссору затеяли не они, сейида, — тихо ответил Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Какое тебе дело до других? — гневно воскликнула Кумри. — Ты должен был защищать своих! Где твоя гордость? Какой пример подаешь ты воспитанникам твоей группы? Ведь ты старшина. — Она подошла к нему и, понизив голос, продолжала: — Кстати, за шесть месяцев ты ни одного донесения не написал, никого не наказал. Можно подумать, что у нас учатся одни ангелы!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Прочитав ему длинное наставление, Кумри сурово сказала:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мы недовольны тобой. Иди и подумай над тем, что я тебе говорила.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар вернулся в класс. На перемене, делясь с ребятами, он тихо сказал:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мне кажется, мы правильно сделали, что прекратили драку… А Банитаир глупый и злой пес.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Давай проучим его! — воскликнул Дин Мухамед.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Нет! — ответил Мухтар. — Я с ним сам поговорю.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] После обеда Мухтар позвал Банитаира погулять с ним по парку. Он заманил его в густую зелень кипарисовой аллеи.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Банитаир! — спокойно и негромко заговорил Мухтар. — Скажи мне правду, почему ты так поступил?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Как?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Зачем ты подбросил индусам этот рисунок? Ведь ты же знаешь, что корова у них священное животное?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Банитаир растерялся. Он боялся Мухтара.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ну, отвечай, — строго потребовал Мухтар. — А то хуже будет! Ты ведь знаешь, ребята очень злы на тебя…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Банитаир пугливо озирался, как попавший в капкан волчонок. Но видя, что выхода нет, он умоляюще взглянул на Мухтара:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Поклянись именем пророка, что ты не выдашь меня!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я клянусь именем покойной матери, — ответил Мухтар. И, пригнувшись к уху Банитаира, сказал: — Говори только правду, понятно?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Понятно! — прошептал в страхе Банитаир. — Меня научили сестра-монахиня Грирсон и Кумри. Только не выдавай меня, а то ты знаешь, как они поступят со мной.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — А ты не врешь? — спросил Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Истинный…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Оставь свой истинный… — резко оборвал его Мухтар. — А они не говорили тебе, зачем им все это нужно?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Они сказали, что мы должны учиться подчиняться не раздумывая. А больше я ничего не знаю.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ну ладно, иди!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Ни о чем не раздумывать, только подчиняться, сносить ложь и несправедливость! Разве этому учил Мухтара добрый Хашим-эфенди! В последнее время вдобавок ко всему и тоска по родному Багдаду, по свободе, по своим старым друзьям все мучительней одолевала Мухтара. Характер его изменился, он стал замкнут и неразговорчив. Даже Фахран, единственный человек в этом доме, к которой Мухтар испытывал доверие, почувствовала в мальчике какую-то отчужденность. И она решила вызвать его на откровенный разговор.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — О чем ты так пригорюнился? — спросила она его как-то, уловив удобное время для душевного разговора. — Может быть, о своей родине затосковал? А? Не терзай себя понапрасну. Всему придет свое время. А пока — терпи и учись. Я вот получила письмо от Низама, он в Дамаске, шлет тебе привет.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар при имени Низама встрепенулся.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Вы, тетя Фахран, правду говорите?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Разве когда-нибудь я тебя обманывала? — ответила она спокойно. — Низам спрашивает, как ты себя чувствуешь, нравится ли тебе здесь? — И, как бы испытывая мальчика, сказала: — Я хочу ответить ему, что здесь ты как в раю. Учишься хорошо и доволен своей судьбой.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Лицо Мухтара побагровело, слезы подступили к горлу, и он неожиданно для себя заявил:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — О, тетя Фахран, напишите ему, что я хочу уйти отсюда… вернуться в Багдад.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Как, уйти?! — воскликнула Фахран.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да-да, уйти!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Куда же ты уйдешь? — вполголоса спросила Фахран. — Разве Мэри Шолтон отпустит тебя?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я знаю, что не отпустит, но я не буду ее спрашивать. Я убегу! Меня они не поймают… уйду в горы… А голода я не боюсь… я найду работу…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Фахран охватил страх за мальчика.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Родной мой, там жизнь не слаще, чем здесь, в этом доме. Ты пропадешь, сынок! — сказала она, а про себя подумала: «Да, лучше смерть в лапах тигра, чем ласка шакала».

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — У вас доброе сердце, тетя Фахран. Объясните мне, почему нашим ребятам они не велят играть вместе с индийцами или китайцами? Почему нам не разрешают дружить?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Фахран испуганно прикрыла Мухтару рот ладонью. Она вышла из комнаты и, убедившись, что в коридоре никого нет, вернулась к нему.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ты спрашиваешь, почему они не разрешают вам играть всем вместе, дружить? Вначале я и сама не понимала этого, пока Низам не растолковал мне эту истину: им, богачам-англичанам, так выгодно. Если бы индусы, мусульмане, сикхи и все обездоленные жили в дружбе, то богачи давно перестали бы здесь хозяйничать. Но тебе еще рано думать обо всем этом. Тебе нужно учиться. Вот скоро будет Дивали — большой праздник в честь богини Лакшми. Я слыхала, что матушка возьмет с собой на празднество несколько ребят. Постарайся и ты заслужить, чтобы тебя взяли. А все свои мысли пока оставь. Помни, тебе сейчас учиться надо, учиться, если хочешь стать таким, как Низам…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Внешне с первого дня жизни в приюте Мухтар вел себя безупречно. Отлично учился, был послушен и скромен, в классе поддерживал образцовый порядок. А между тем мысль о побеге все сильней овладевала им. И что бы он ни делал, он все связывал с этой мыслью. Он без конца читал. Читал утром, до подъема, после обеда, вечером. Все свободное время уходило на чтение и изучение языков. Прочитав книгу по астрономии, он часто выходил ночью во дворик и глядел на небо, отыскивая там Юпитер, Марс, Полярную звезду. Он проявлял особый интерес к урокам географии, внимательно рассматривал географические карты, изучая путь, который должен был привести его в Карачи, повторял про себя названия городов, через которые приехал в Лахор.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Так бежали его дни — безрадостные, полные тревоги. Наступил праздник Дивали. Это было в последних числах октября.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Утром, еще до прихода учителей, в класс неожиданно вошла Мэри Шолтон. Увидев ее, мальчики растерялись, а Мухтар поднялся и скомандовал:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Встать!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Миссис Шолтон прошла между партами и, видимо оставшись довольной, остановилась подле Мухтара и улыбаясь сказала:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мой маленький друг, меня радует такая дисциплина. Молодец!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] У Мухтара и у ребят отлегло от сердца. Неожиданное появление начальницы в классе обычно не предвещало ничего доброго.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Так вот, — продолжала Мэри Шолтон, — в награду за это ты посетишь вместе с мальчиками Золотой храм. — Она положила руку на плечо Мухтара и, чуть прищурив глаза, спросила: — Ну, что скажешь?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар еле слышно ответил:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Спасибо вам, матушка!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Амритсар — Мекка сикхов [12] . В нем нет Каабы. Здесь ее заменяет Золотой храм, построенный более трехсот лет назад на деньги, пожертвованные императором Акбаром из династии Великих Моголов. По своей величавости, богатству и красоте он во много раз превосходит мечеть Каабы. Храм поднимается из огромного бассейна, носящего поэтическое название «Океан нектара».

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Не одна тысяча искусных каменотесов, чеканщиков, граверов, художников Индии трудилась над созданием его ажурных мраморных барельефов, перил и лестниц. Мухтара больше всего поразили купола, венчающие белоснежную громаду мрамора. Они были сплошь покрыты серебряными и золотыми плитами.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Особенно торжественно и пышно храм выглядел сегодня, в день праздника Огней — Дивали, устраиваемого сикхами в честь богини Лакшми. Зеленый парк с красивыми аллеями, тысячи разноцветных фонариков, ленточек и флажков заворожили Мухтара.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Но это не мешало ему помнить о том, что он сын правоверного мусульманина. В ушах звучали предостерегающие слова Фахран, сказанные ему накануне отъезда из Лахора в Амритсар: «Будь осторожен, мальчик мой, ни единым словом, ни единым жестом не показывай, что ты мусульманин. Помни, что ворота Золотого храма раскрыты для всех, кроме правоверных. Если узнают, что ты мусульманин, к тому же ходжа, тебя растерзают на куски. Никто тебя не спасет, даже сама госпожа Шолтон».

[ДОБРАЯ ФАХРАН] И самой Мэри Шолтон было хорошо известно об этом запрете. Тем не менее она рискнула взять Мухтара с собой. И это решение было не случайным. «Пусть научится прятать себя среди врагов, пусть мужает». Она хорошо знала, что отличить индуса от мусульманина очень легко, и поэтому предусмотрительно надела мальчику позолоченный крестик. Он висел прямо на груди его новенькой гимнастерки.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Рядом с Мухтаром шагали двадцать воспитанников миссис Шолтон. Среди них был и его тайный друг — черноглазый индиец Мати. Они шли рядом. Мати волновался не меньше Мухтара: ведь и он отлично знал, что угрожает товарищу, если в нем распознают правоверного.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Впереди всех шествовала миссис Шолтон со своим сыном Диком и сопровождающими ее двумя преподавателями-англичанами.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Семейство Шолтон, как почетных гостей, у самых ворот храма встретили три жреца.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Давно ждем вас, входите и располагайтесь, — пригласил их седобородый священник. — Сопровождать вас будет наш молодой брат, — он представил Мэри Шолтон одного из жрецов. — А нам пора приступать к службе.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Спасибо, брат мой, — ответила Шолтон, — да благословит вас бог за внимание к нам!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Старики ушли, Мэри Шолтон повернулась к молодому жрецу:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Как вас зовут, брат мой?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Синг Гаури, миссис, — ответил молодой священник на чистом лондонском наречии.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Надеюсь, вы не покинете нас на полпути? — спросила Шолтон, лукаво поглядывая на красивого священника.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я буду с вами, миссис, как со своей верой! — последовал ответ.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Олл райт!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Люди, толпившиеся вокруг храма, при виде знатной госпожи из Лахора покорно уступали дорогу.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Дойдя до «Океана нектара», группа остановилась. Мухтар с удивлением смотрел, как сикхи прыгали в бассейн с мутной водой и, вынырнув оттуда, ложились на верхние ступени обсыхать.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — О мама, посмотрите, какая грязная вода! — воскликнул Дик, указывая на бассейн.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мэри Шолтон бросила на сына осуждающийся взгляд, а священник стал объяснять мальчику, что зеленая пена, накопившаяся в углах бассейна, — это грехи людей, которые совершают здесь омовение, чтобы очистить свою душу от скверны и приобрести бессмертие.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] А под ажурными беломраморными сводами храма тысячи людей, полуголых, с изможденными лицами, с плачем бились лбами о каменные ступеньки.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — О боже, боже, — жалобно взывали они. — Мы рабы твои. Нашим страданиям нет предела… Помоги нам. Избавь нас от ужасов голода, от злых людей, от притеснителей…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Миссис Шолтон остановилась.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Не кажется ли вам, святой брат, что эта голь оскверняет святость храма?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Миссис, вы сами знаете, что порог святой Гуру Дувара открыт всем, — заметил со смущением молодой жрец.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мэри Шолтон промолчала.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Они приблизились к мраморному фонтану, украшенному надписью: «Каждый, напившись этой воды во имя мое, получит полное отпущение грехов и будет вечно бессмертен». Мухтару невольно вспомнилась «святая вода» из источника Зем-зем, которую он отведал в Мекке, и он улыбнулся про себя.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Стараясь привлечь к себе симпатии знатных сикхов, Мэри Шолтон предложила мальчикам напиться, сама глотнула две-три капли и протянула служителю золотую монету.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Осмотр храма продолжался.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Вокруг пышно украшенного розами алтаря висели мечи воинственных святых сикхов. Перед «Дворцом бессмертия» под пение и звуки музыки стояли и молились сикхи, одетые в дхоти [13] и белые тюрбаны.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Наступил вечер. Нестерпимый дневной зной сменился прохладой. В сгустившейся тьме вдруг засветились тысячи факелов, плошек и разноцветных фонарей. Наступила самая торжественная минута празднества. Бесчисленные огни озаряли Золотой храм, отражались в зеркале бассейнов.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Вдруг перед глазами Мухтара огненной змеей взвилась первая ракета, за ней другая, третья… Шипя и треща, они многоцветным звездным дождем рассыпались над толпой.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Началось шествие вокруг храма. Процессию возглавлял Пурохит — высокий седобородый старец в длинной белой одежде и желтом тюрбане. Под звуки многоголосого хора старец важно шествовал вокруг бассейна и кропил в него из бронзового сосуда какую-то красную жидкость.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] В самый разгар торжества в толпе появились какие-то люди в красных масках. Они быстро и незаметно стали вкладывать в руки молящимся белые листки и разбрасывать их по земле. Каждая маска исчезала так же молниеносно, как и появлялась, и никто не успел даже разглядеть их лиц, многие паломники, полагая, что это листки с текстом молитвы, подбирали их и прятали в складках своей одежды. Сунул листок в карман и Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Было уже поздно. Наступило время покинуть Амритсар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Перед храмом сгрудились крытые двуколки — тонги, ладаши. В стороне стоял громадный, роскошно убранный слон, принадлежавший какому-то богатому военачальнику, прибывшему на празднество. На спине слона возвышалась легкая резная беседка с яркими шелковыми занавесками. Попона из золотой парчи, расшитая драгоценными камнями, опускалась почти до самой земли. В непомерно большие уши слона были продеты кольца с драгоценностями. Его хобот, голову, хвост украшали цветы магнолии и страусовые перья, широкий лоб покрывала золотая сетка с жемчугами.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Рядом с огромным слоном стоял молодой слоненок, несший на спине ажурную лестницу, по которой хозяин поднимался в беседку.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Слона охраняли несколько вооруженных слуг хозяина. Мухтар был ошеломлен.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Красиво, не правда ли? — шепотом обратился к нему Мати. — А знаешь, сколько это стоит? Наверное, миллион рупий. Видишь, он весь покрыт жемчугами.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Толпа нищих в грязных лохмотьях, худых как скелеты, увидев Шолтон, обступила ее и, бросившись к ее ногам, взмолилась:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да благословит тебя бог, госпожа, подай на хлеб!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Госпожа, помоги! Наши дети голодают!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мэри Шолтон бросила несколько мелких монет.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Десятки костлявых рук с жадностью потянулись к деньгам. Нищие ползали по земле, с плачем и бранью выхватывали монеты друг у друга.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар смотрел на эту картину с жалостью и отвращением. «О мир богатых, какой ты жестокий, как ты безжалостен к бедным», — вспомнились ему слова покойной уммы.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мэри Шолтон с Диком уехали домой на машине. А дети вместе с учителем мистером Куком переночевали в гостинице и на рассвете выехали в Лахор поездом.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Не успел Мухтар перешагнуть порог своей комнаты, как в дверь постучались, и вошла Фахран. В руке она держала поднос с едой.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ну как, понравился тебе Золотой храм?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, там было очень торжественно. Только нищих не меньше, чем в Мекке.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар вспомнил о спрятанном листке, достал его из кармана и стал читать:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] «Соотечественники! Угнетенный народ Индустана — индусы, мусульмане, сикхи — все униженные и закабаленные люди Индии! Наш комитет несет вам счастливую весть: в столице России, Петрограде, свершилась революция! Русские рабочие и крестьяне под руководством Ленина свергли власть фабрикантов и помещиков и объявили свою страну республикой трудящихся.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Деспотической России больше нет!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Глава новой социалистической Республики Ленин предложил мир всем воюющим странам, подписал декрет о передаче земли тем, кто на ней трудится. Фабрики и заводы также перешли в руки народа.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Братья! Взошла заря новой эры освобождения всех угнетенных людей света, в том числе и народов Индостана!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Долой колонизаторов! Да здравствует свободная и независимая Индия!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Да здравствует социалистическая Россия и друг обездоленных людей Индии — Ленин!»

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мальчик поднял голову и растерянно посмотрел на служанку. Его губы невольно несколько раз повторили: «Ленин… Ленин! Ленин!»

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Что с тобой? — заволновалась Фахран. — Ну-ка, покажи мне, что это за письмо? Откуда ты его взял?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар, взволнованно протянув прокламацию Фахран, рассказал, где и как нашел этот листок.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Та пробежала глазами листок и тихо воскликнула:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ленин! — но тут же, спохватившись, наклонилась к Мухтару и прошептала: — Смотри, сынок, никому об этом не рассказывай! А листок оставь у меня. Я его спрячу. Так будет лучше.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Вести о событиях в России прокатились по всей Индии. В портах, на фабриках начали вспыхивать политические забастовки и митинги.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] У Мэри Шолтон были все основания подозревать, что кто-нибудь из ее питомцев также подобрал в храме листовку. «Еще недоставало, чтобы революционная зараза проникла в стены моего дома!» В то же утро она вызвала к себе всех учеников, ездивших с ней на праздник.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мальчики робко стояли вдоль стены ее кабинета. Она подходила к каждому из них, молча и пристально смотрела в его глаза, затем достала из письменного стола листок и показала его ребятам:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Кто из вас поднял в храме такую бумажку?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Все молчали.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Почему же вы молчите? Разве никто из вас даже ради любопытства не поднял такого листка?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Не добившись ничего, Мэри Шолтон начала психологическую атаку. Она стала спрашивать каждого в отдельности. Мальчики отвечали односложным «нет» и отрицательно качали головами.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Когда очередь дошла до Мати, тот признался, что подобрал какой-то листок, но разорвал его.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ты правду говоришь?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Клянусь святым духом!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мэри Шолтон улыбнулась.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — О чем же там было написано?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Не помню, матушка, я не понял.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ну и отлично. Это была какая-то безбожная ересь, к которой грешно прикоснуться детям. Если заметите у кого-нибудь подобные листки, сейчас же отбирайте и приносите ко мне. Поняли?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, матушка! — хором ответили дети.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Идите!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Ребята вышли. Мэри Шолтон проводила их недоверчивым взглядом. После долгих размышлений и колебаний она решила проверить всех, принимавших участие в поездке, и поручила Кумри тщательно обыскать каждого из них.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Когда Кумри вошла в комнату Мухтара, он готовил уроки. Мальчик встал, поздоровался. Кивнув ему головой, Кумри приступила к обыску. Мухтар с удивлением смотрел, как она ворошила его постель, рылась в ящиках стола, перелистывала книги, шарила под матрацем. — Краска стыда и возмущения залила его лицо, когда она ощупывала карманы его рубашки и трусов. Но он молчал. Мальчик сразу догадался, что ищет Кумри, радовался в душе, что не оставил листовку у себя, и тревожился за судьбу товарищей.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Кумри ушла. Скоро звонок оповестил о начале уроков. Собрав тетради и учебники, Мухтар пошел в класс.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Не прошло и часа, как Мухтара неожиданно вызвали из класса. В коридоре его ждала Кумри.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Пойдем, миссис вызывает тебя!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Войдя в кабинет, Мухтар остановился у порога.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Подойди поближе, — ледяным тоном приказала миссис Шолтон.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар шагнул вперед.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мне давно сообщали, что ты плохо себя ведешь, покрываешь проступки учеников. Это твои слова: «Старшина не полицейский». А что ты говорил Зейду и Сулейману? Тебе не нравится здесь? На улице лучше?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар был ошеломлен, а Мэри Шолтон, не давая ему прийти в себя, все тем же ледяным тоном продолжала:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — А теперь ты продолжаешь нагло обманывать меня. Куда ты дел листовку?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар содрогнулся. Но в тот же миг он решил, что скорее позволит разорвать себя на тысячу кусков, чем предаст Фахран. Миссис Шолтон заметила состояние мальчика и решила, не дожидаясь его ответа, нанести ему неожиданный удар, чтобы окончательно сломить его волю.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ты отдал свой листок Мати, — крикнула она, ударив ладонью по столу. — Мы нашли у него, и он во всем признался.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] У Мухтара все смешалось в голове… Почему Мати показал на него? Ведь это неправда! И потом, откуда ей стало известно, что он говорил в кругу товарищей?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Матушка… — начал было Мухтар, но миссис Шолтон оборвала его:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Молчать! В наказание за ложь и за» вредные разговоры я решила на трое суток лишить тебя свободы. Ты проведешь их в карцере вместе с Мати. Советую тебе хорошенько обдумать свое поведение. Отныне старшиной вашей группы будет Банитаир. Он достойнее тебя!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар молча снял повязку и протянул ее Шолтон.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Иди!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар вышел из кабинета. В коридоре его уже ожидал надзиратель. Они спустились в подвал. Звякнул засов, и двери карцера отворились.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Там уже сидел Мати. Мухтар, стараясь не глядеть на товарища, уселся на плетеную тахту и осмотрелся вокруг. Карцер представлял собой маленькую комнату без окон, освещавшуюся тусклой лампочкой. Ничем не покрытая тахта, столик с лежащими на нем несколькими книжками, чернильницей и стопкой бумаги составляли всю обстановку.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Так, злясь друг на друга, они просидели в молчании много времени. Тишину нарушил скрип двери. В карцер вошел слуга, неся поднос с едой.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Вот ужин! — сухо проговорил он и, оставив поднос на столе, вышел.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Первым не выдержал молчания Мати.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мухтар, — окликнул он товарища, — за что ты сердишься на меня?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ты еще спрашиваешь! — взорвался Мухтар. — Негодяй! Разве я тебе дал листовку?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Какую листовку? — искренне удивился Мати.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар рассказал Мати все, что произошло в кабинете миссис Шолтон, и тот заплакал от обиды и огорчения.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — И ты мог поверить! Эх, ты… Клянусь небом и землей, что я ни слова о тебе не говорил. Миссис Шолтон допытывалась у меня: «Не Мухтар ли дал тебе эту прокламацию?» А я ответил: «Нет, я сам ее поднял». Ты понимаешь, мне жаль было разорвать ее, вот и нашли. Ты несколько месяцев здесь живешь, а я уже три года… Ты еще плохо знаешь эту гиену… Ты не верь ей. Она мне наказала, чтобы я выведал у тебя, не собираешься ли ты бежать. А тебя будет потом допрашивать обо мне. Понял? Она хочет сделать нас врагами… Эх, убежал бы я опять отсюда, но куда?.. На улице голод. Работу не найдешь. И самое страшное — вдруг опять поймают. Попасть снова в их лапы — значит быть каторжником…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтару было неловко за себя. Он понимал, что зря обидел товарища.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мати, — он тронул его за плечо, — я араб, ты индус. Мы оба бездомные, нам незачем ссориться. Ты прости меня, и я обманут ими.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мати наклонился к Мухтару, тихо шепнул:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, и я так думаю. И тетя Фахран так говорит. Забудем о том, что было. Придет весна — мы оба убежим отсюда. Вдвоем не так страшно.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар молча обнял Мати, и так они сидели, прижавшись друг к другу. В грустных размышлениях прошла эта ночь. Наступило утро, в карцере снова появился тот же слуга-индиец с подносом в руках.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Доброе утро! — сказал он. — Я принес вам завтрак. — Заметив, что вчерашний ужин не тронут, он собрал тарелки и, выходя из карцера, пробурчал: — Я обязан доложить, что вы не ужинали!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Надо поесть, — сказал Мати, когда слуга вышел. — За отказ от пищи строго наказывают. — Он налил в чашку кофе и протянул Мухтару.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Весь день друзья разговаривали шепотом. Мати предупредил, что здесь принято подслушивать.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] На третьи сутки пришел надзиратель и объявил Мухтару, что добрая матушка уменьшила срок его наказания и что он может выйти на свободу. Друзья обменялись прощальными взглядами и расстались.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] В глаза Мухтара ударил солнечный свет, легкий ветерок коснулся его лица. Мальчик жадно и глубоко вздохнул. Ему хотелось вобрать в себя воздух. Во дворе его ждала Кумри. Она поздоровалась с ним первая, погладила по голове.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Тебе нужно пойти к миссис и поблагодарить ее.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Поблагодарить? За что?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Кумри нахмурилась.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Я думала, что ты более понятлив, — строго сказала она. — Миссис не выгнала тебя, а только слегка наказала. Да и какое это наказание? Ты спал, ел. Идем же, идем!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мэри Шолтон стояла у раскрытого окна. Она встретила Мухтара с притворной улыбкой.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Подойди ко мне. Я прощаю тебя. Надеюсь, ты не очень скучал эти дни. О чем вы разговаривали с Мати?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мы? — удивился мальчик и, не растерявшись, ответил: — Ни о чем.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Неужели двое суток вы оба молчали?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, сидна.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ну хорошо, я постараюсь поверить, что на этот раз ты говоришь правду. Но упаси тебя бог обмануть меня еще когда-нибудь. Ты понял меня, мой мальчик?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Да, матушка, — смиренно ответил Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Кумри, освободите его сегодня от занятий, пусть погуляет в саду, — приказал миссис Шолтон.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Видишь, матушка наша добра, как ангел, а ты… — укоризненно выговаривала Мухтару Кумри, провожая его в сад.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] События последних дней многому научили Мухтара. Рассеялись последние сомнения в доброте и порядочности миссис Шолтон и Кумри. Теперь ему было ясно, что все надежды рухнули. В его груди начала зреть ненависть ко всему тому, что окружало его в этом доме.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] С тех пор как он покинул Багдад, многое изменилось в характере Мухтара. От прежней доверчивости и простоты не осталось и следа. Мальчик стал еще больше замкнутым, и только при тайных встречах с самыми близкими друзьями — Мати и афганцем Абдул-Кадиром — он позволял себе откровенно высказывать свои мысли и чувства. Все крепче зрело у них желание бежать из этого дома.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Год близился к концу. Как-то вечером в комнату Мухтара вошла взволнованная Фахран. С минуту помолчав, она достала из фартука какую-то бумажку и протянула ее Мухтару:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — На, читай… быстро… Это написано Лениным…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Отдав листовку мальчику, Фахран вышла в коридор и стала не торопясь протирать дверь с наружной стороны. Мухтар с жадностью пробежал глазами бумагу. Сверху крупными буквами было напечатано:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока».

[ДОБРАЯ ФАХРАН] А дальше совсем мелко:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] «Товарищи! Братья!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мусульмане Востока, персы, турки, арабы и индусы, все те, головами и имуществом, свободой и родиной которых сотни лет торговали алчные хищники Европы!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Падает господство хищников, поработивших народы мира. Трещит старое здание кабалы и рабства. Мир произвола и угнетения доживает последние дни. Рождается новый мир, мир трудящихся и освобождающихся…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] …Трудовой народ России горит одним желанием — помочь угнетенным народам мира завоевать себе свободу…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] …Не отдавайте им больше на разграбление ваших родных пепелищ. Вы сами должны быть хозяевами вашей страны! Вы сами должны устроить свою жизнь! Вы имеете на это право, ибо ваша судьба в ваших собственных руках…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Товарищи и братья!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] На наших знаменах несем мы освобождение угнетенным народам мира.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] На этом пути обновления мы ждем от вас сочувствия и поддержки!»

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Прочитав обращение Ленина, Мухтар позвал Фахран.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Видишь, тетя Фахран, Ленин хоть и белый, но он за нас, черных. Ленин против войны… О, как бы мне к нему добраться в Россию.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мальчик мой! — вздохнула Фахран. — Ты еще ничего не понимаешь, что делается в мире. До Ленина нам с тобой никогда не добраться. И ты пока не думай ни о чем, а лучше учись… — Спрятав листовку в надежном месте, Фахран оставила Мухтара.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] На другое утро Фахран застала его в сильном волнении. Он смотрел в зеленый двор, и лицо его было бледно, глаза горели от гнева и возмущения. Фахран впервые видела его таким. Встревоженная, она спросила:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Что случилось?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Дик избил Мати! — ответил он, задыхаясь. — Не я буду, если не проучу этого белого щенка!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ни в коем случае! Не смей его трогать. Даже близко к нему не подходи…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Почему?

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Они прогонят тебя отсюда.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ну и пусть… свободному человеку на земле просторно. Я не хочу больше подчиняться их собачьим законам.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Боль и обида душили Мухтара. В глазах его заблестели слезы ярости и беспомощности. И он продолжал:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Как смеет он поднимать на нас руку? За что? Чем он лучше нас? Нет, все равно я отомщу ему за Мати, обязательно отомщу.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Фахран не знала, как успокоить Мухтара.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Слушай, мой мальчик, — ласково зашептала она. — Ты только что вышел из школьной тюрьмы, и незачем тебе затевать драку с сыном миссис Шолтон. Подожди, придет и паше время.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] На следующий день ребята узнали, что Мати исключен из состава воспитанников сиротского дома, но из милости к нему миссис Шолтон превратила его в личного слугу своего сына. Она решила во что бы то ни стало сломить волю Мати и этим проучить других воспитанников.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Пользуясь правом распоряжаться Мати, Дик обращался с ним хуже, чем со своей собакой, всячески стараясь унизить его. Мальчик худел на глазах. Видя страдания друга, Мухтар проникался все большей ненавистью к сыну Шолтон и, пренебрегая советами Фахран, ждал лишь удобного случая, чтобы отплатить ему. Скоро этот случай представился.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Однажды утром Дик вышел со своим любимым бульдогом Чарли на прогулку в приютский сад, где на широкой аллее ребята играли в мяч. Дику захотелось позабавиться.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Эй, Чарли! — смеясь, крикнул он своему псу. — Пугни-ка их хорошенько!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Бульдог бросился на учеников. Перепуганные мальчики с криком разбежались в разные стороны. Дик стоял подбоченясь и хохотал во все горло. К нему подошел Мухтар.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Разве мы животные, чтобы травить нас собаками? — сказал он, едва сдерживаясь от ярости.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ого! Ты, коричневая образина, еще смеешь со мной разговаривать! — злобно гаркнул Дик. — Я проучу тебя… — И он замахнулся на Мухтара хлыстом.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар перехватил хлыст, вырвал его из рук Дика и швырнул ему в лицо.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ах ты, низкая тварь! — завопил Дик. — Чарли, пиль!..

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Бульдог, ощерившись, кинулся на Мухтара. Гнев удесятерил силы мальчика. Ему удалось схватить пса за горло, он крепко стиснул его обеими руками и, не разжимая их, вместе с собакой повалился на землю. Бульдог хрипел, ворочая налитыми кровью глазами. Перепуганный Дик заорал на весь двор, призывая на помощь.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Сбежались слуги. Прибежала и сама миссис Шолтон. Дик бросился к ней:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Мама, скорее спаси Чарли. Он задушит его.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Слуги с трудом оторвали Мухтара от собаки.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Успокойся, мой мальчик! — нежно обняла Дика за плечи мать. — Он получит по заслугам.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Через несколько минут Кумри втолкнула Мухтара в кабинет Мэри Шолтон и, повинуясь знаку начальницы, тут же вышла.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Подойди ближе! — приказала миссис Шолтон, не отрывая глаз от бумаг, лежавших перед ней на столе.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар приблизился к столу.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Еще ближе!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мухтар сделал еще два шага вперед. Мэри Шолтон встала, подошла к мальчику, и неожиданно его лицо обожгла пощечина. Он отпрянул назад и увидел перекошенное злобой лицо «доброй матушки».

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Мэри Шолтон вынула из рукава кружевной платок и, с брезгливым видом вытирая руки, процедила сквозь зубы:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Отныне ты дважды в неделю будешь сопровождать Дика на прогулках. Это научит тебя покорности и уважению. Ты, видно, забыл, кто — ты и кто — Дик. — Она резко подчеркнула слово «кто». — Иди… И да простит тебя бог!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Подавленный и уничтоженный вышел Мухтар из кабинета. Он знал: это самое унизительное наказание, придуманное миссис Шолтон. Провинившиеся воспитанники назначались в услужение к мистеру Дику, и тот помыкал ими как хотел. Его друг Абдул-Кадир из того же класса уже испытал такую участь. Но ничего, Мухтар выдержит и это. Час освобождения близок. Скоро он с друзьями обдумает план побега и навсегда убежит отсюда, Только бы не струсили Мати и Абдул-Кадир.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] С этой минуты Мухтар объявил молчаливую войну Мэри Шолтон и всей системе, царившей в приюте. С каждым днем возрастала его решимость убежать из этого ада. Ему хотелось скорей сбросить цепи рабства. Но внешне он никак это не проявлял. Наоборот, готовясь к побегу, Мухтар стал еще более услужливым и покорным. Каждая свободная минута теперь у него уходила на чтение книг и на изучение языков.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Даже в очень теплых краях, где почти не бывает зимы, как-то по особенному ощущается приход весны. Первый цвет миндаля, изумрудные молодые листочки на деревьях, щебетание птиц в саду, горы, синеющие вдали, — все это неудержимо влечет на волю, прочь из душных стен. Мухтар сидел на уроке, с нетерпением поглядывая в окно, ожидая конца занятий, чтобы спуститься в сад. Но не успел отзвенеть звонок, как слуга-индиец перехватил Мухтара:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Тебя требует молодой господин. Он ждет у подъезда.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Встретив Мухтара, Дик смерил его презрительным взглядом и сунул ему в руку свою тросточку и какую-то книгу:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — На, неси и иди за мной.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Молодой англичанин, покинув дом, зашагал вперед, и Мухтар последовал за ним. Они прошли через сквер, что был разбит напротив музея.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Навстречу им шли, оживленно беседуя, две молодые индианки в пестрых одеждах — сари. Дик бесцеремонно преградил им дорогу, расставил руки, точно желая заключить их в объятия, и, скаля в улыбке зубы, произнес:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Какие у вас красивые сари, чернушки!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Индианки отпрянули в сторону. Краска смущения залила их смуглые щеки. Дик расхохотался им вслед.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Воспитанный джентльмен так не поступает! — заметил проходивший мимо пожилой лахорец.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Разве он воспитанный? — неожиданно для себя вырвалось у Мухтара.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Заткнись, собака! — заорал Дик, и Мухтар ощутил удар его кулака в грудь.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Гнев и долго сдерживаемая обида с небывалой силой вспыхнули в Мухтаре. Он ответил быстрым и сильным ударом. Не успел Дик прийти в себя от изумления, как получил второй удар, а за ним и третий…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Дик в бешенстве бросился на противника. Вокруг дерущихся мигом собралась толпа. Мухтар, улучив удобную минуту, изо всех сил ткнул Дика в живот, свалил его на землю и, усевшись на него, продолжал наносить ему удары.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ах ты, сын пса! — яростно вопил он. — Ты думаешь, что я раб и твоя мать купила мою жизнь? На, получай за Мати, за Кадира, за меня; за всех моих товарищей…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Дик отчаянно отбивался.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] А толпа все росла. Слышались взволнованные голоса:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — С кем он дерется? С белым, с сыном миссис Шолтон! Он с ума сошел! Ему надоела жизнь?!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Ой, мальчик! Пожалей своих родителей! Беги, оставь инглиза! — в страхе закричал кто-то.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Остановите этого безумца! Из-за него пострадают другие дети приюта.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Разнимите их, хватит!.. Разнимите!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Кто-то громко, словно желая предупредить Мухтара, крикнул:

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Полиция!.. Полиция!..

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Люди тревожно оглянулись. Да, увидев сборище, сюда спешили двое полицейских. Стоявший впереди старик — то ли индус, то ли мусульманин, — не раздумывая, бросился к мальчикам и насильно оторвал Мухтара от Дика, втолкнул его в гущу толпы.

[ДОБРАЯ ФАХРАН] — Беги!.. Беги!..

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Люди быстро и сочувственно расступились, пропуская Мухтара, и тут же снова сомкнулись вокруг Дика. Тот лежал на земле в разодранной рубашке, с лицом, разукрашенным синяками…

[ДОБРАЯ ФАХРАН] Много дней Мэри Шолтон ждала и надеялась, что тяготы уличной жизни вынудят Мухтара вернуться к ней с покаянием. Но увы!.. Рухнули все ее надежды — мальчик не вернулся!

[ДОБРАЯ ФАХРАН] После Мекки и «ласк» Мэри Шолтон он хотел только одного: скорее увидеть родные берега Тигра, любимый Багдад и добрую Ходиджу.