Пока активисты ломали копья в борьбе друг с другом и с теми, кого они винили в «узурпации» протеста, в стране произошли важные политические события.

15 декабря 2011 г. премьер-министр Владимир Путин провел прямую телевизионную линию, четыре с половиной часа отвечая на вопросы журналистов. Одной из важнейших тем его выступления стали многотысячные протесты. Оценки Путина были двойственными. С одной стороны, он похвалил митингующих за их активную гражданскую позицию. «Меня это радует, и если это результат „путинского режима “, то это хорошо, ничего здесь такого я не вижу запредельного», — заявил он. С другой стороны, он указал на опасность «:цветных революций», организуемых, по его мнению, из-за рубежа: «… все ясно — это наработанная схема по дестабилизации общества, которая родилась не сама по себе. И это недопустимо», — сказал он. Премьер предположил, что многие участники протестного митинга на Болотной площади, особенно студенты, пришли туда за деньги («Ну ничего, пусть хоть ребята немножко подзаработают»). Наконец, Путин отпустил шутку про белые ленточки, ставшие символом движения протеста: «Я решил, что это пропаганда борьбы со СПИДом… контрацептивы, пардон»

Хотя премьер заявил, что готов обсуждать важные политические реформы (которых давно требовала оппозиция), такие какупрощение регистрации партий и возвращение к прямым губернаторским выборам, значительная часть аудитории заметила лишь критические и, как показалось многим, оскорбительные обороты путинской речи. Особенно часто в социальных сетях и в оппозиционных СМИ цитировали фразу, сказанную Путиным об отношениях с «несистемной оппозицией»: «Есть, конечно, люди, которые имеют паспорт гражданина РФ, но действуют в интересах иностранного государства и на иностранные деньги. С ними тоже будем стараться наладить контакт, хотя часто это бесполезно или невозможно», — сказал Путин. — «Что можно сказать в этом случае? Можно сказать в конце: идите ко мне, бандерлоги! С детства люблю Киплинга» Реакция на выступление Путина в целом была крайне острой, в сети царило возмущение. Большинство активистов рассматривали это как дополнительное свидетельство того, что движение не пойдет на спад, а предстоящий митинг 24 декабря станет еще более массовым.

22 декабря 2011 г. с ежегодным президентским посланием Федеральному собранию выступил уходящий президент Дмитрий Медведев. Он предложил публике тезисы, которые еще совсем недавно считались бы сенсационными. Но сейчас они выглядели лишь вынужденной уступкой протестующим.

«Я слышу тех, кто говорит о необходимости перемен, и понимаю их», — сказал Медведев и анонсировал политическую реформу. Он пообещал уже в следующем году принять следующие реформы: вернуть прямые губернаторские выборы; радикально упростить процедуру регистрации политических партий (в том числе резко снизить порог их численности с 50000 до 500 человек!); вернуть смешанную систему выборов депутатов Госдумы, включая выборы по одномандатным округам; изменить порядок формирования избирательных комиссий; создать в России общественное телевидение, доступ к которому будет гарантирован для оппозиции; постепенно перераспределить финансовые ресурсы в пользу муниципалитетов . По существу эти реформы соответствовали главным требованиям оппозиции, в первую очередь, либеральной и тех представителей истеблишмента, которые позволяли себе критику сложившейся в стране ситуации. Было очевидно, что власть идет на уступки в расчете снять напряжение в обществе перед предстоящими президентскими выборами. Если бы реформы Медведева были озвучены раньше, возможно, они бы разрядили обстановку, но сейчас было уже поздно.

Митинг 24 декабря 2011 г. на проспекте Сахарова в Москве стал самым массовым за долгие годы, превзойдя, по мнению большинства наблюдателей, акцию 10 декабря. По официальному заявлению полиции пиковая численность митингующих составила 29000 человек (на 4000 больше, чем 10 декабря). Организаторы заявили с трибуны о 120–130 тысячах участников. В десятках других городов тоже прошли акции протеста, но многотысячными они стали лишь в Санкт-Петербурге, Новосибирске и нескольких других городах.

С самого утра (митинг начинался в 14:00) на проспекте Сахарова стали собираться активисты разных движений. Они устанавливали стенды с фотографиями и материалами, посвященными их борьбе или их требованиям, растягивали баннеры с лозунгами, разворачивали агитационные материалы. Активистские движения искали пути к неожиданно появившейся массовой аудитории, пытались вовлечь в свои ряды потенциальных сторонников. И многим это удалось. Среди наших респондентов были несколько людей, присоединившихся к той или иной инициативе, организации или движению именно на митинге на проспекте Сахарова.

С половины второго начали собираться простые участники митинга. Многие из них приняли участие в организованном «Левада-центром» социологическом опросе. Его результаты были вскоре опубликованы и являются весьма ценным материалом для изучения истории и социологии протестного движения 2011–2012 гг..

Всего был опрошен 791 респондент, что, согласно расчетам центра, дает погрешность не более 4,8 %. Аналогичный опрос с очень близкими результатами провел ВЦИОМ. Исходя из необходимости сравнивать социологические замеры, сделанные одним инструментарием, мы будем опираться в первую очередь, на опрос «Левада-центра», поскольку именно эта организация проводила аналогичные исследования и на последующих акциях протестного движения.

Мужчин на митинге было на первый взгляд больше, чем женщин, что и было отражено выборкой социологов: 60 % против 40 %. Около 70 % участников имели высшее образование (а иногда даже не одно). Более половины составляли люди моложе 40 лет (в среднем по Москве их около 40 %). По сравнению со средними показателями России и даже Москвы, на проспекте Сахарова была существенно выше доля богатых и обеспеченных граждан. Выбирая вариант ответа на вопрос об уровне жизни в анкете интервьюера, 5 % респондентов заявили, что «могут себе ни в чем не отказывать» (в стране таких исчезающе мало, а в Москве — 1 % населения), а 27 % признались, что хотя и не все могут себе позволить, но автомобиль для них — не проблема (такой вариант в России в среднем дают 2 %, а в столице — 6 % респондентов). Впрочем, небогатые тоже среди митингующих были: 3 % признались, что им не хватает денег на еду (в Москве таких всего 1 %), а еще 4 %, что они ограничены в возможности покупать одежду (общемосковский показатель — 8 %). Доля людей со средним доходом оказалась сопоставима с общегородскими показателями. Вариант «не можем купить себе автомобиль» выбрали 40 % митингующих и 44 % москвичей. Но если покупка более дорогих вещей, чем еда и одежда вызывает проблемы у 40 % жителей столицы, то на митинге таких оказалось лишь 21 %. Таким образом, в среднем среди участников митинга на проспекте Сахарова была относительно высока доля высокообеспеченных людей.

По основному роду занятий 8 % респондентов «Левады» оказались собственниками бизнеса, а 17 % — руководителями предприятий или подразделений. Практически половина опрошенных идентифицировали себя как специалистов (46 %), еще 8 % оказались офисными служащими, 12 % студентами и по 4 % рабочими или сотрудниками торговли и сферы услуг. Подтвердились оценки о том, что ядро протестующих — это относительно преуспевающие слои горожан. Однако доля представителей «низших классов» (малоресурсных социальных групп) все же была заметной. А основная масса пряталась за нейтральным обозначением «специалисты».

Весьма интересно распределение ответов респондентов на вопрос об их политических взглядах и ценностях. Больше всего оказалось тех, кто назвал себя «демократом» — 38 %. На втором месте оказалась либеральная политическая идентичность — 31 %. Третье и четвертые места делили сторонники левых взглядов — коммунисты (13 %) и социалисты (10 %). 8 % отнесли себя к «зеленым» (т. е. к экологам). Национал-патриотов оказалось всего 6 %, консерваторов — 3 %. По 2–3 % назвали себя новыми левыми, сторонниками движения антифа (т. е. носителями леворадикальных антиавторитарных ценностей) и анархистами. В сумме левых и либералов было практически одинаковое количество. Демократы и зеленые составляли своеобразный политический центр движения. Националисты и близкие к ним — незначительное правое крыло.

На прошедших выборах относительное большинство участников протеста поддержало «Яблоко» (38 %, по данным ВЦИОМа — 27 %), КПРФ (19 %) и «Справедливую Россию» (12 %). В случае проведения новых выборов с большим количеством участников 19 % готовы были бы проголосовать за партию Алексея Навального, 10 %- за либеральную «Партию народной свободы», 8 % — за новую партию миллиардера Михаила Прохорова.

Наиболее популярными оппозиционными лидерами для участников протестов были Навальный (за него на президентских выборах проголосовали бы 22 % опрошенных), Григорий Явлинский (21 %) и Михаил Прохоров (15 %). Еще 11–12 % отдали бы свои голоса Леониду Парфенову или Борису Акунину. За кандидатуру Сергея Удальцова проголосовали бы лишь 2 % респондентов.

На вопрос о мотивах, приведших их на проспект Сахарова, респонденты чаще всего отвечали, что они хотят выразить свое возмущение фальсификацией выборов, а также давно накопившееся недовольство ситуацией в стране и политикой властей (по 73 % ответов). 52 % чувствовали, что власть не считается с ними, 42 % были разочарованы в политике модернизации, объявленной когда-то президентом Медведевым. Лишь 13–15 % опрошенных заявили, что симпатизируют организаторам митинга или поддерживают движения и организации, принявшие участие в его подготовке. Эти 13–15 % можно считать приблизительной долей активистских сообществ в массовом движении протеста.

По ходу митинга произошел ряд сюрпризов. Во-первых, согласованный Инициативной группой и представителями Оргкомитета список ораторов был нарушен. Эти нарушения не носили тотального характера, но были весьма важными и показательными. Большинство деятелей, получивших поддержку в ходе организованного в интернете рейтингового голосования, выступили со сцены, также как и представители левой и националистической квот. Но к ним деятели Оргкомитета добавили бывшего премьера Михаила Касьянова, телезвезду Ксению Собчак, ветерана умеренной оппозиции Григория Явлинского и Алексея Кудрина, много лет служившего министром финансов в правительствах Владимира Путина. Подходил к сцене и Михаил Прохоров, но выступать не стал.

Выступление Кудрина было само по себе очень резким шагом. Оно фактически означало попытку начать диалог с властью. Об этом свидетельствовали и слова, произнесенные бывшим финансистом режима. Он предложил создать группу, «которая сможет сформулировать требования по политической реформе». По его словам, необходим диалог с властью: «Иначе — революция. Иначе мы потеряем тот шанс, который перед нами сегодня есть — мирной трансформации и доверия». Кудрин поддержал идею досрочных выборов, поскольку «только тогда мы сможем получить необходимую власть», - заявил он.

Звезда телеэкрана и дочь бывшего шефа Владимира Путина, Ксения Собчак, поделилась своим видением задач движения: «Самое главное — влиять на власть — сказала она, — а не бороться за власть». Она посетовала, что не хватает людей, за которыми она бы могла пойти. Это должны быть «не те люди, которые будут звать нас захватывать Кремль, не те люди, которые будут призывать нас к революции, не те люди, которые будут хотеть гражданской войны». И тут случился второй сюрприз.

Толпа освистала звезду «Дома-2». Этого никто не ожидал, но тысячи людей скандировали «У-хо-ди!» и свистели. Звучали и менее литературные предложения в адрес путинской крестницы. Обструкцию устроили также Борису Немцову, Михаилу Касьянову и Алексею Кудрину. Статусные либеральные политики были для части митингующих фигурами неприемлемыми.

Конечно, инициативу в деле освистания ораторов проявили активисты радикальных движений — как левых, так и националистических. Их представители на сцене не скрывали своей антипатии к представителям элиты. Например, Владимир Тор начал свою речь с таких слов: «Простите меня, люди русские! Простите, что я выступаю с этой трибуны после министра финансов путинского правительства Кудрина. Еще раз, простите меня!» Прошелся Тор и по Чубайсу, Прохорову и другим, близким к власти олигархам. И толпа его в этом поддержала.

Но, судя по реакции собравшихся, Кудрина, Собчак и других известных персон освистывали не только радикальные активисты, но также значительная часть рядовых участников митинга. Причем, обструкции подверглись именно те деятели, которые были близки к власти в прошлом. Стремление части элиты использовать протестное движение натолкнулось на антиэлитные настроения снизу. Свистом толпа встречала и дефилировавшего по проспекту в окружении охранников, корреспондентов и сторонников Михаила Прохорова.

Наконец, третий сюрприз произошел на следующий день, 25 декабря. Судья Тверского судебного участка Ольга Боровикова приговорила Сергея Удальцова к третьему подряд сроку административного ареста, на этот раз за якобы имевший два месяца назад эпизод, когда Удальцов «сопротивлялся законным требованиям сотрудников полиции». В суд Удальцова привезли из 64-й городской больницы, куда он попал в результате сухой голодовки, которую держал с 4 декабря (когда был арестован в первый раз). Прямо с заседания суда его вновь увезли в больницу, поскольку ему стало плохо. Арест был продлен до 4 января.

До этого момента Удальцов и вообще левые были заметной, но далеко не центральной частью протестного движения. Но систематические репрессии против Удальцова, навязчивое и почти не скрываемое стремление власти изолировать его от митингов протеста и мужественное поведение самого Сергея быстро превратили его в героя в глазах очень многих активистов и участников протестов. Харизма, жертвенность и мужество, вкупе с радикальным имиджем уличного вожака вошли в резонанс с меняющимися настроениями улицы. Обструкция статусным политикам из либерального лагеря была обратной стороной того процесса, который постепенно превратил Сергея Удальцова в одного из общепризнанных лидеров протестного движения. Протест против всевластия элиты перекинулся и на само движение: люди не хотели подчиняться оппозиционным экс-министрам и шоу-дивам.

Появление на проспекте Сахарова Алексея Кудрина и его выступление на митинге было понято большинством экспертов, журналистов и наблюдателей как знак того, что процесс переговоров между протестующими и верховной властью фактически начался. «Эксперты полагают, что элита ищет выхода из патовой ситуации, в которой она оказалась после выборов 4 декабря», — писала одна из самых влиятельных в России газет 26 декабря. Журналисты напоминали, что во время недавней прямой линии, Владимир Путин назвал Кудрина своим другом.

«Фактически Алексей Кудрин вызвался стать посредником в диалоге между действующей властью и теми, кто вышел на митинги несистемной оппозиции, — заявил „Ъ “ глава правления Института современного развития Игорь Юргенс. — Отвергая революцию, господин Кудрин подталкивает „несистемщиков “ к идее эволюционных изменений. Отдельным пунктом в продвижении таких изменений должна стать „работа с теми во власти, кто является прогрессивным прагматиком “, — считает господин Юргенс. К ним он относит ту часть элиты, которая настроена на модернизацию и потому до сентября 2011 года рассчитывала на второй президентский срок Дмитрия Медведева», — делал вывод «Коммерсантъ».

За два дня до Нового года, 30 декабря состоялась встреча Бориса Немцова, Сергея Пархоменко и Алексея Кудрина, на которой обсуждался формат переговоров с властью. Инициатором выступил сам Кудрин. «Появилась идея сверить подходы о возможности и форматах диалога представителей протестного движения и власти» , - написал он об этом впоследствии.

Борис Немцов позднее утверждал, что убедился в том, что Кудрин действует самостоятельно, а не по мандату от Путина: «Я его на Сахарова в лоб спросил: „Леш, можешь мне честно сказать, тебя прислали сюда или ты сам?“ Он мне ответил: „Клянусь, я сам“. Потом выяснилось: сущая правда» . Как это выяснилось и хорошо ли это, он, правда, не уточнил.

«Мы договаривались, что как только получим согласие от власти на какой-то вариант диалога, — писал Кудрин журналистам The New Times, — представители оппозиции проведут формирование группы представителей протестного движения». В тотже день бывший министр, по его словам, позвонил Владимиру Путину и пересказал свою идею. «Путин выслушал и предложил перенести разговор об этом на время после Нового года. Но ближе к середине января сказал, что необходимости в таком формате нет» . Не исключено, однако, что участие премьера Путина в этих переговорах было неоднократным и несколько более объемным, чем получается в пересказе Кудрина. Во всяком случае, о переговорах с представителями оппозиции Кудрин говорил Путину еще накануне митинга. А еще более вероятно, что в похожих разговорах участвовали и некоторые другие влиятельные лица, оказывавшие реальное влияние на формирование внутриполитического курса.

Во всяком случае, после митинга 24 декабря и примерно до середины января происходят интенсивная перегруппировка сил. Ведутся консультации, достигаются негласные договоренности.

27 декабря Илья Пономарев заявил, что оппозиции следует создать узкую группу для переговоров с властью. Он предложил модель, согласно которой в нее должны войти представители всех политических флангов протестного движения. В качестве кандидатов на

роль переговорщиков он назвал Навального, Рыжкова и самого себя. Это предложение вызвало довольно бурную реакцию среди товарищей депутата и его оппонентов. В частных разговорах Пономарев намекал, что вопрос о переговорах и компромиссе с властью практически решен и важно не допустить, чтобы этот процесс «замкнули на себя» либеральные политики. Но очень многие расценили его демарш исключительно как свидетельство неумеренных амбиций.

По всей видимости, некие консультации в тот момент действительно шли. Тот же Пономарев намекал на это: «При этом, насколько я понимаю, целый ряд деятелей оппозиции находится в периодических контактах с лояльными власти чиновниками» .

Борис Немцов на новогодней вечеринке встречался с Михаилом Прохоровым и обсуждал с ним ситуацию в стране в свете предстоящих президентских выборов. Консультировался они с Анатолием Чубайсом.

4 января Немцов организовал встречу, в которой участвовали помимо него самого Владимир Рыжков, пресс-секретарь «Солидарности» Ольга Шорина, а также представители «Левого фронта» Алексей Сахнин и Анастасия Удальцова. Обсуждалась тактика протестного движения и его координирующие структуры. Немцов зондировал почву на предмет того, готовы ли левые согласиться с тем, что Оргкомитет поддержит Михаила Прохорова в качестве единого кандидата от оппозиции на президентских выборах. Те категорически отказывались, ссылаясь на то, что их товарищи этого не поймут. По вопросу о признании узкого Оргкомитета единственным координационным органом оппозиции договориться также не удалось. Вполне возможно, что аналогичные встречи проводились либеральными политиками и с другими участниками протестного движения. Во всяком случае, в январе-феврале соотношение сил несколько изменилось.

Вероятно, факт начала переговоров с властью (ее представителями) или иллюзия того, что переговоры начались или вот-вот начнутся, стали в этот момент важным фактором, подтолкнувшим многих публичных лидеров к тому, чтобы переориентироваться с активистского сообщества на кулуарные формы политических консультаций с влиятельными людьми как внутри оппозиции, так и вне ее. В борьбе за то, чтобы стать площадкой переговоров с властью у Оргкомитета и либерального «генералитета» в целом, было огромное преимущество перед активистской Инициативной группой.

В результате в январе-феврале инициатива в организации протестного движения возвращается к статусным политикам из Оргкомитета. Правда, в число избранных входит целый ряд новых людей, в том числе и тех, кто представлял реальные активистские сообщества. Но популистский, ориентированный на вертикальные модели тип организационно-политической культуры вновь начинает доминировать.