© Голиб Саидов, 2015

© Голиб Саидов, фотографии, 2015

Редактор Голиб Саидов

Корректор Голиб Саидов

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

 

 

Вместо предисловия

На протяжении всей истории эволюции человечества, можно проследить, что обряды являлись неотъемлемым элементом, сопровождающими повседневную жизнь любого народа. Со временем, по мере накопления опыта, а также в результате общего развития, связанного с разного рода открытиями в области географии, медицины, химии, физики и прочих наук, человечество естественным образом расставалась с некоторыми из них. Однако многое из наследия наших предков бережно хранится и передаётся из поколение в поколение и по сей день. И дело тут вовсе не в суеверии или в бездумном копировании. Здесь, вероятно, следует исходить из совершенно иных критериев.

Этнография народов, включающая в себя изустное творчество, обряды, орнаменталистику, сказки, частушки и многое-многое другое, наиболее рельефно отображает сущность того или иного народа, его философскую концепцию устройства вселенной, его мироощущение, словом – его взгляд на окружающий мир.

Все это, должно быть, представляет интерес для здоровой части населения планеты и не оставляет её равнодушной, когда возникает угроза забвению каким-либо народом своего исторического прошлого, своих корней, своих традиций. Поскольку именно в этих традициях, в этой обрядности и кроется то самое первоначальное зерно, которое отображает сущность того или иного этноса, его самобытность и исключительную прелесть данной культуры.

Учитывая вышесказанное, я попробовал осуществить робкую попытку: раскрыть, показать и описать неискушённому читателю некоторые из обрядов, которые по сию пору живут и здравствуют, поддерживая многовековые традиции, в одном из самых замечательных мест Средней Азии, а именно – в бухарском регионе.

Излишне говорить о том, насколько богато историческое наследие данного региона, имеющего почти трёх тысячелетнюю историю. За столь огромный период времени, сменилось немалое количество завоевателей и кочевых народов, которые, смешавшись с коренным населением, оказали значительное влияние не только на культуру, но также и на внешний вид бухарцев, на их мировосприятие, наложив особый отпечаток, выражающийся, прежде всего, в терпимости к иной культуре, иной народности, иному образу мысли.

Изучение данного этнографического материала позволяет не только насладиться зрительно и эстетически, но также, более близко, вплотную познакомиться с непосредственной жизнью простого бухарца, представить для себя – чем он «дышит» и живёт в этом сложном и противоречивом мире.

Кроме того, данный материал, по мнению автора, способствует сближению культур и устраняет различного рода стереотипы, которые имеют место быть и ложно ассоциируются в сознании обычного обывателя с Востоком и восточным менталитетом, неверно трактуя те или иные особенности и поступки в жизни коренного населения.

Представляя на суд зрителя свою работу, автор счёл необходимым подчеркнуть, что данный материал ни в коей мере не претендует на серьёзную научную монографию, поскольку главной целью является её научно-популяризаторский аспект, позволяющий раскрыть перед русскоязычной аудиторией богатое этнографического наследие прошлого данного региона, народ которого, пройдя сквозь многочисленные тернии, сумел пронести и сохранить свою культуру, являющуюся, в свою очередь, частью всеобщей мировой культуры.

 

Тўй – свадьба

 

Бухарская невеста. 2006 г. Фото автора.

 

Вступление

Свадьба – это, пожалуй, одно из самых важных событий в жизни любого человека, вне зависимости от национальности, цвета кожи и вероисповедания. В Бухаре же, свадьбу молодожён можно без преувеличения отнести как к самому главному празднику, обставленному множеством дополняющих друг друга церемоний и обрядов, совокупность которых, собственно, и составляет само понятие тўй, то есть свадьбу.

Следует особо подчеркнуть уникальность данного обряда, поскольку нигде более в Средней Азии вы такого не встретите.

Скажу более – именно в силу того, что Бухара (наравне с Самаркандом) на протяжении всей своей тысячелетней истории (за исключением последних ста лет) всегда играла ключевую и доминирующую роль в среднеазиатском регионе, являясь законодательницей мод и нововведений в любых отраслях человеческой деятельности (культуры, искусства, промышленности и т. д.), становится вполне логичным и объяснимым тот факт, что все существующие «институты», сложившиеся на территории современной Центральной Азии были сформированы во многом именно благодаря этим центрам. И прежде всего это касается, конечно же, фольклора и этнографии. Именно бухарский фольклор в той или иной мере повлиял на становление, развитие и закрепление отдельных обрядов на сопредельных территориях.

Довольно часто, находясь в кругу друзей и просто – знакомых, мне не раз приходилось слышать примерно такую общую характеристику, даваемую в целом бухарской свадьбе неискушённым обывателем:

«Бедный и несчастный народ, лишённый радостей цивилизации, весь смысл которого заключается в том, чтобы всю свою жизнь горбатиться и копить деньги (много денег!) на то, чтобы потом спустить их. Сначала, на свадьбу первого своего ребёнка из многочисленного потомства, потом – второго, третьего и… так далее, до самой своей смерти, отказывая себе во всех жизненных удовольствиях, урезая и ущемляя себя во всем ради благополучия детей, и лишая себя достойной человека жизни».

Раньше, я пытался спорить с подобными людьми, доказывать им, что это вовсе не так, что это слишком поверхностный и упрощённый подход. Что, для того, чтобы понять другой народ и другую культуру, необходимо взглянуть на него изнутри, пожив среди него хотя бы какое-то время, и так далее. Но очень скоро понял и уяснил для себя одну простую вещь: настоящий человек, уважающий себя и знающий историю своего собственного народа, никогда не позволит себе опуститься до того, чтобы свысока и осуждающе смотреть на чуждую ему культуру другого народа, а прежде всего, попытается понять и принять эту культуру, обогатив, тем самым, свой собственный кругозор. Те же, кто позволяет себе, делать скоропалительные выводы и давать поспешные и поверхностные оценки, только обнажают свой скудный духовный мирок, свою ограниченность, а потому мне их искренне и по-человечески просто жалко.

Ведь это так должно быть интересно: побывать на национальной свадьбе другого народа, посмотреть новые и незнакомые церемонии, понять их смысл и истоки, сравнить со своей культурой. Так давайте, и мы потихоньку прошмыгнём на одну из таких свадеб и окунёмся с головой во все тонкости и нюансы бухарской свадьбы. Вернее, не «прошмыгнём», а я вас приглашаю вполне официально и говорю вам: Хуш омадед! (Добро пожаловать!) (1).

Бухарские куклы. Фото автора.

 

Хўскори (Сватовство)

Любая свадьба начинается со сватовства. Правда, этому этапу предшествует любовная прелюдия двух молодых людей, впервые увидавших друг друга. А бывает, что их знакомят заочно сами родители или ближайшие родственники одной из сторон (чаще – со стороны жениха).

Следует подчеркнуть, что одними из добродетелей, внушаемых ребёнку с детства, являются скромность и сдержанность, которые более приличествуют девушке, а потому проявлять инициативу – прерогатива скорее сильного, нежели слабого пола.

Впрочем, я особо не удивлюсь, если сегодня меня кто-либо опровергнет. Сегодня, я уже ничему не удивлюсь. Но, следуя своему изначально задуманному плану изложения, я все время буду приводить примеры из прошлого, подчёркивая – как это делали наши бабушки и дедушки, то есть, как это было изначально. А параллельно буду приводить примеры нынешнего отношения к тому или иному этапу обряда. Полагаю, что это будет интересно и даже в чем-то поучительно не только российскому читателю, но и для молодого поколения бухарцев, некоторые из которых, в погоне за «современностью», извращают отдельные моменты, полностью при этом искажая первоначально заложенный смысл того или иного обряда.

Довольно распространённый штамп, бытующий среди определённой части российского населения о том, что девушка до брака абсолютно не знает своего суженого, я даже не буду комментировать, поскольку вынужден сразу признаться: по части анекдотов я слаб. Естественно, как и во всякой семье, бывало всякое. Бывало, что девушка могла перечить отцу, не разделяя его выбора, бывали и трагедии. Словом, почти точно так же, как и в славном дореволюционном российском прошлом: в великокняжеской семье – одни «погремушки», в дворянской – другие, и так далее, до самого низшего сословия.

Правда, дабы не быть уличённым в необъективности, сразу же поправлюсь: ну, не совсем «почти точно так же», поскольку мусульманский кодекс и ряд неписаных законов, сложившиеся с незапамятных времён и регламентирующие взаимоотношения в семье и правила поведения в обществе, естественно, не могли не наложить своеобразного отпечатка на культуру народа в целом.

Однако вернёмся к сватовству.

А происходит это следующим образом.

Мать потенциального жениха, с кем-либо одной из своих родственниц (достаточно бойкой, энергичной и желательно – уважаемой в городе женщиной), готовятся совершить свой первый визит к дому предполагаемой невесты. Для этого они берут немного сладостей (примерно с полкило конфет, карамелек…) и, подойдя к намеченному дому, стучатся в дверь. Хозяева дома, как правило, ничего не подозревают (сейчас, чаще всего уже знают заранее).

– Мебахшед, як куль об тет? Ташна мондем. (Извините, нельзя ли испросить у вас глотка воды? Жажда замучила – тадж.) – улыбаясь вопрошают пришедшие.

– Иби-и! (2) Даретон-даретон кани, хуш омадетон! (Ой, заходите, заходите, добро пожаловать!) – опомнившись после секундного замешательства, приглашает их в дом хозяйка, мгновенно сообразив из вышесказанного – с какой целью заявились гостьи («ну, какой идиот со стороны зайдёт к вам домой только для того, чтобы утолить свою жажду?!»).

Однако этикет обязывает сдержанно пригласить гостей в дом и напоить их.

Первый визит длится обычно не более 10 – 15 минут. Мать будущего жениха произносит примерно следующую фразу:

– Мо ба иззати шумо омадем. Чўйригиба духтаратона кабул қарани.»

Приблизительный смысл таков: «Мы пришли к вам с уважением. Мы хотели бы испросить вашего согласия на удочерение вашей «прынцессы».

Одним словом, почти так же, что и на Руси: «У вас – товар, у нас – купец»…

Выслушав гостей, хозяйка отвечает примерно следующим образом:

«Все это, конечно, хорошо и мы рады вашему приходу. Но у дочери есть брат, есть отец. Мы должны обсудить ваше предложение. Это требует некоторого времени».

Давать положительный ответ сразу (даже если вы и очень рады такому союзу), не в правилах этикета: сваты обязаны прийти хотя бы ещё два-три раза.

– А вы не боитесь, что второго или третьего раза может не состояться? – интересуюсь я у старшей сестры, которая консультирует меня по всем тонкостям и мелочам этого непростого визита.

– Сейчас уже с первого раза соглашаются – заливаясь смехом, отвечает мне она.

Во время этих визитов будущая невеста не должна показываться на глаза гостей, тщательно скрываясь в своей комнате (3).

Краткий визит заканчивается тем, что гости обещают прийти за ответом ещё раз (примерно через неделю). Кстати, я забыл упомянуть о таком немаловажном моменте, как выбор дня недели для подобных визитов. Это обязательно должна быть среда (чоршанбе /«среда»/, «чор шавад»).

Ко времени повторного визита хозяева, посовещавшись с дочерью и придя на семейном совете к определённому мнению, должны уже вежливо, но чётко дать ответ. Если это отказ, то обставляется он в максимально вежливой форме, с приблизительно такими причинами: «она ещё очень молода», «ей необходимо сначала закончить колледж, институт» и так далее. В любом случае, отказ не принято высказывать в резкой и категоричной форме.

Во время второго визита, хозяевами уже накрывается стол скатертью (дастарханом), предлагаются какие-либо сладости к чаю, а также, готовится какой-нибудь лёгкий обед.

В ходе беседы, гостям окончательно ясна принципиальная позиция хозяев дома, и – следовательно – самой девушки. Этот визит длится по времени немногим более чем первый. Мы будем исходить из того, что ответ дан положительный и поэтому пойдём дальше.

Третий визит наносится к определённой дате, которая оговаривается и согласуется обеими сторонами. Сторона жениха готовит два подноса («ляъли») (4), состоящих, как правило, из лепёшек, сладостей и отреза ткани. Каждый поднос заворачивается в отдельную скатерть (дастархан) и доставляется к дому невесты.

Хозяева принимают оба подноса, а взамен возвращают… один (sis!), состоящий примерно из того же набора. В этом, по моему предположению, есть некий скрытый подтекст: в дальнейшем, когда уже сторона невесты придёт по приглашению родителей жениха в дом последнего, оставшийся (не возвращённый в своё время) поднос, послужит как бы поводом для того, чтобы совершить обратный визит (что-то вроде следующего: «вы забыли у нас свой поднос»). Кхе-кхе: Восток – дело непростое…

Само принятие ляъли, является уже неофициальным согласием со стороны невесты. Вслед за этим, бабушка (или мама невесты) печёт самбўсу (слоёные пирожки с мясом) и наносит обратный визит вежливости дому жениха. Смысл данного «финта ушами» заключается в том, чтобы под предлогом якобы оставленного ляъли («подноса»), прийти и посмотреть – каков дом жениха, каково его социальное положение, каков достаток, наконец, что собой представляет непосредственно сам претендент на руку дочери, то есть жених.

– А вдруг он окажется косым, хромым или кривым – справедливо замечаю я. – Неужели уже нельзя дать «задний ход» делу?

– Можно – успокаивает меня сестра, едва сдерживая смех – Ведь в том-то и заключается весь смысл ответного визита, чтобы посмотреть, как на самого предполагаемого жениха, так и на семью, в которой он проживает. И если выявятся какие-либо физические или иные изъяны, которым подвержен претендент, то отказ вполне возможен, поскольку официального согласия никто ещё не давал.

Бухарский житель встречает гостей. Фото автора.

 

Ҷавоб-гири (Согласие)

Теперь мы предположим, что во всём Голливуде не найти красавца, подобного нашему: он обаятелен, красив, состоятелен и вообще – супермен.

Выбираются четверо взрослых мужчин из окружения жениха (чаще всего, это его родственники) и отправляются к дому невесты.

Ҷавоб-гири (от тадж. «взять ответ») – или ещё иначе -«прийти за согласием». По-другому, этот этап ещё называют как «Рўмол-берди» (от узб. «дать платок, свёрток»).

Гостей встречают, угощают и в самом конце, перед уходом, каждому из мужчин вручается свёрток. Содержимое свёртка-платка довольно скромное: пару лепёшек и какие-нибудь конфеты или другие сладости. Однако один из этих четырёх свёртков существенно отличается от остальных, а именно: туда, помимо прочего, добавляют ещё и рубашку для отца жениха.

Всё – «песец»! Иными словами, это можно назвать официальным согласием, данным со стороны невесты стороне жениха. Вот почему это мероприятие не может обходиться без мужчин. Мужчины, получают официальный ответ и с радостной вестью возвращаются домой, извещая об этом родных и близких.

 

Ширини-хўри (Помолвка)

Бухарский дастархан. Фото автора.

Теперь, две семьи договариваются о дате помолвки. Помолвка происходит в доме невесты, куда приглашаются члены обеих семей и самые близкие соседи. Слово «ширини» в переводе с таджикского означает «сладость», а «хўри» означает «есть, вкушать». Следовательно, на дастархан, прежде всего, раскладывают тарелки с многочисленными сладостями и выпечкой, желая молодым «сладкой жизни». Само собой разумеется, что без горячего блюда это мероприятие не обходится. Ни о каких спиртных напитках речи не может быть. Но это – в идеале. В современной жизни довольно часто случается обратное: некоторые считают, что без водки – это уже не праздник. А зря…

Здесь же, между сторонами происходит уточнение предстоящих расходов. Сторона невесты должна представить стороне жениха список продуктов («рўйхат»), необходимых для последующих свадебных мероприятий. В содержание списка вписываются все издержки, как то: одна фляга (примерно 30 л) растительного масла, один мешок (50 кг) риса, мешок муки, один или два барана и так далее, кроме лука и специй (то есть, исключая горькое и солёное). В обиходе этот набор продуктов называется «бор». Для того чтобы все поименованные в списке продукты доставить к дому невесты, стороной жениха нанимается специальный грузовик, в который складывают товар, значащийся в списке и отправляют к дому суженой.

Это мероприятие является, своего рода, водоразделом: с этого момента невеста как бы «переходит на иждивение» жениха и теперь всё оставшееся время до свадьбы (а это может длиться от одного до нескольких месяцев), сторона жениха обязана один или хотя бы, два раза в месяц приготавливать обед и доставлять его на дом, где проживает невеста. Сама невеста, естественно, никуда пока не переезжает, а продолжает жить в родительском доме. Частота приготовления обедов специально не оговаривается: все зависит от достатка жениха. Кто-то может два раза в месяц, а кто-то десять раз. Однако, хотя бы раз в месяц, это должно быть под силу любому претенденту.

Какие же блюда традиционно готовят на данном этапе?

Одним из первых блюд, которое жених («домот») обязан принести в дом своей избранницы («келин») служит плов. Но не просто плов, а приготовленный из мяса баранины (или говядины), плюс мяса птицы (как правило – курица) и … яиц.

Как известно, яйцо символизирует собою рождение, плодовитость, начало новой жизни. Яйца отвариваются вкрутую, очищаются от скорлупы и украшаются по окружности всего блюда с пловом, который приносят в дом невесты. Называется такой плов «Ош-и-ситора» («плов-звезда» или «звёздный плов» /перс./). В этой связи, достаточно вспомнить про Вифлеемскую звезду, рождение Иисуса и Волхвов из Библии.

Поскольку, принято приносить такой плов на огромном широком и плоском блюде («табак-и лянгари»), то – понятное дело – съесть его семья не в состоянии. А потому – традиционно – плов с общего блюда перекладывается на отдельные небольшие тарелки, украшается сверху яйцом и разносится по родственникам, соседям по кварталу и близким, извещая всех о радостной вести. В этом акте можно усмотреть ещё одну особую и важную «изюминку»: ведь если разнести просто плов, то никакой смысловой нагрузки, кроме как угощения, это блюдо в себе не несёт. В то время, как плов с яйцом является отличительным признаком, свидетельствующим о том, что в данной семье намечается большое (если не сказать – главное) событие.

Далее, уже могут варьироваться разные блюда: кабоб, манты, самса и так далее. Кроме того, если на данный период времени выпадают какие-либо праздники, или – скажем – день рождения самой невесты, то «раскрутка» идёт уже полным ходом. Это означает, что жених обязан послать невесте какое-нибудь украшение в виде косметики (естественно – не дешёвой), либо ювелирный подарок, либо просто что-либо из одежды.

Можно конечно и съязвить, сказав просто и лаконично: «ну и вляпался же ты, мужик!».

 

Хатм-и куръон (Божественное благословение)

Бухарская майолика. Фото автора.

Каждая сторона, перед свадьбой, обязана испросить божественного благословения свыше. Без этого никак нельзя. Это и есть, своего рода, испрошение на согласие духов (арвоҳ) предков.

Хатм-и куръон, в каждой семье проходит отдельно, в сугубо домашней обстановке. Если, к примеру, это мероприятие проходит в доме невесты, то кроме своих домочадцев, как правило, приглашают двух-трёх мужчин со стороны жениха (брат, отец и т. д.) и – соответственно – наоборот.

В дом приглашается священник (мулло, эшон), который читает выдержки из Корана. В конце произносится просьба-пожелание, чтобы брак молодых был счастливым на долгие годы, чтобы духи предков были согласны с данным выбором, и чтобы ничто не смогло помешать соединению влюблённых сердец.

Затем на стол подают вполне обычный обед, традиционные сладости, едят, пьют чай, после чего все расходятся.

 

Никоҳ (Венчание)

Этот обряд, несмотря на всю его важность, традиционно принято проводить как можно скромнее и без излишней «помпы». Для этого также, приглашается мулла, который читает Коран, после чего, заключается духовный брак. Это гораздо важнее всяких официальных бумажек, что принято выдавать ЗАГСом, поскольку здесь подразумевается соединение не только (и даже – не столько) двух материальных оболочек, сколько происходит слияние душ влюблённых, закрепляемое на небесах. Вот почему, обязательство, данное перед Всевышним в тысячу раз важнее тех заштампованных процедур, происходящих в домах торжеств.

Помимо этого, есть ещё одно немаловажное соображение, способствующее скорейшему проведению данного обряда. Дело в том, что иногда у одной из сторон (будь то – жених или невеста) могут быть потенциальные претенденты, скрытые завистники или просто недоброжелатели, стремящиеся расстроить предстоящую свадьбу. Поэтому, во всё время, предшествующее никоху, близкие родственники пытаются имитировать «шитьё» (то есть, продевают иголку с ниткой, но без узелка) подола платья у невесты и край одежды у жениха, отгоняя, тем самым, злые козни, наветы и происки врагов. (5)

Проведение обряда никоҳ уже окончательно закрепляет союз двух сердец, после чего, собственно, и начинается ряд мероприятий, главная цель которых – оповестить всё ближайшее окружение и пригласить к столу – разделить радость двух семей.

 

Падар-оши (Мужской праздник)

Собственно, с этого момента и начинается самое главное празднество. «Падар» в переводе с таджикского означает «отец», ну а «ош» – это «плов». Следовательно, родители жениха и невесты «дают» плов.

На это мероприятие приглашаются все близкие родственники с обеих сторон, а также многочисленные соседи, проживающие в данном квартале, сотрудники по работе, знакомые и друзья.

Само мероприятие, являющееся исключительно мужским, проводится с раннего утра (примерно с 6 до 11 часов утра). В течение всего этого промежутка времени необходимо встретить, накормить и проводить порядка 300 – 500 человек.

Для этих целей, как правило, арендуют специально подготовленные для подобного рода мероприятий постройки и помещения, где есть весь необходимый инвентарь (столы, лавки, посуда и т. д., вплоть до столовых приборов). Приглашённых людей, собирая небольшими партиями, приглашают за стол. Если все места уже заняты, а люди продолжают подходить, то следует немного подождать (6), пока «освободится» народ, прибывший ранее. Как правило, несколько минут, поскольку сама процедура угощения длится весьма недолго. Вначале каждому подают по пиале сладкого чёрного чая, настоянного на смеси специфических трав и пряностей («хель» /кардамон/, «дольчин» /корица/, «шакар-об» /сладкая вода/, «гуль-об» /розовая вода/), состав, который на подносах разносят многочисленные помощники.

Старики пьют его, желая молодожёнам сладкой жизни, а юноши, не познавшие пока вкуса супружеской жизни, также пьют с удовольствием и надеждой, что и им Аллах пошлёт такое же радостное событие в их жизни. Очень скоро гостям приносят плов – традиционно, одна тарелка на двоих – который желательно доесть до конца (дабы не оставлять зла) (7). И наконец, мулла или старший по возрасту, находящийся за столом, произносят молитву-благодарение Всевышнему, после чего, все присутствующие делают «омин» (проводят раскрытыми ладонями ото лба к подбородку), встают и, прощаясь с хозяевами, расходятся по своим делам. А на их место заступает следующая партия людей.

Атмосфера кругом радостно-торжественная; на специально отведённой сцене поют и играют на национальных инструментах приглашённые по этому случаю артисты; в проходах, между столами танцуют на ходулях артисты совсем маленькие, а им аккомпанируют «нагорачи» (барабанщик), «сурнайчи» (играющий на инструменте типа свирели, больше напоминающей кларнет) и «карнайчи» (человек, дующий в длинную – 3 м – трубу, с расширяющимся раструбом на конце). Иногда, обходятся без двух последних.

Главным же блюдом, подаваемым на этом мероприятии, является, естественно, плов. Настоящий праздничный свадебный бухарский плов, именуемый в народе как «Ош-и-софи». У каждого мастера («усто») плововара («ошпаз»), как правило, имеется ученик (шогирд), на плечи которого ложится почти вся работа, за исключением коротких и самых ответственных моментов. Это вовсе не означает, что мастеру почти нечего делать: его обязанности лежат в несколько иной плоскости. Он координирует общую линию и стратегию. У каждого из мастеров за спиной богатый, веками накопившийся опыт, который передаётся из поколение в поколение, а также своя школа. Секретов они никому не открывают, кроме своих учеников. А тонкостей, при приготовлении бухарского плова, немало.

Как вы, вероятно уже догадались, мне вновь, конечно же, повезло. В сентябре 2006 года у одного из многочисленных моих родственников была свадьба. Я созвонился с хозяевами мероприятия для того, чтобы уточнить – когда будет готовиться плов и могу ли поприсутствовать во время приготовления. Мне, естественно, дали добро, но при этом предупредили, что мастер (усто) как правило, приходит затемно, часа в три ночи, чтобы успеть приготовить плов к семи утра. Меня это ничуть не смутило и я, поставив будильник на 2—30, улёгся спать.

В три часа ночи я уже был на месте и как раз вовремя. Мастер только что разбудил своих помощников и начал давать им различные указания. Улучшив момент, я подошёл к шефу и вкратце разъяснил ему цель своего визита. Немного удивившись, он, тем не менее, согласился.

Как я уже говорил выше, чтобы приготовить на такое количество человек плов, организаторы мероприятия приглашают специального мастера (усто) плововара (ошпаз). Вообще-то, строго говоря, настоящих плововаров можно пересчитать по пальцам. Нам лишь, осталось довериться тому перечню, что перечислил усто-Нарзилло (так зовут нашего знакомого усто) – один из опытных мастеров по приготовлению бухарского плова.

Короткая справка

Солиев Нарзилло, 1967 года рождения. Является учеником известного ошпаза /плововара/ усто Косимова ака-Иззата. «Ака» – это уважительная приставка, добавляемая к имени мастера и переводится как «старший брат». В свою очередь, «Ака-Иззат» является учеником известного в прошлом «усто-Хидоя». Оба его учителя здравствуют до сего времени, дай им Бог здоровья.

У каждого мастера имеются свои ученики. В нашем случае их было двое: 15-летний Ислом (это имя в переводе, я полагаю, не нуждается) и 13-летний Улуғ («Великий»). Вся «чёрная работа» ложится, обычно, на их хрупкие плечи. Этого этапа ученичества не избегает ни один из настоящих плововаров.

А теперь возвратимся к тому перечню величайших усто, что поведал нам усто-Нарзилло:

*

1. Ака-Иззат (это вполне понятно – учитель!)

2. Ака-Олим;

3. Ака-Носир;

4. Ака-Ориф;

5. Ака-Насилло;

6. Ака-Қозим;

*

Вполне возможно, что если послушать другого мастера, то список имён будет стоять в ином порядке, а в ряде случаев, даже разнится. Но это уже не столь существенно.

Для того, чтобы приготовить плов на 500 – 550 человек, мастеру со своими учениками приходится загодя проделать огромную работу, которая заключается в следующем:

1. Отварить до полуготовности мясо для предстоящего плова;

2. Прокалить в отдельном казане масло (обычно – хлопковое);

3, Отварить в огромном медном казане рис до полуготовности;

4. Подготовить морковь (нарезается заранее);

5. Промыть и подготовить кишмиш (сорта «сояги»);

Как я уже описывал в своей статье «Кулинария от Галиба», бухарский плов «ош-и-софи» существенно отличается от всех других видов плова, прежде всего своей технологией приготовления. Заключается она в том, что все ингредиенты (главным образом – мясо и рис) отвариваются отдельно до полуготовности. Затем все перекладываются слоями и томятся на небольшом огне. За несколько минут до полной готовности плов обдаётся раскалённым (в отдельном казане) маслом и накрывается плетёной циновкой (бўро).

Магия бухарского плова. Фото автора.

Теперь перечислим продукты, необходимые для приготовления нашего плова и их количество.

Прежде всего, следует отметить, что для приготовления подобного плова нужен соответствующих размеров медный казан, именуемый в обиходе мастеров, как «сотка». Это самый большой из имеющихся казанов, ёмкостью почти 300 литров. Правда, усто-Нарзилло поведал мне о том, что лично, своими глазами видел огромный котёл, ёмкость которого вдвое превышает существующие сейчас и имеющий не две (как обычные котлы), а четыре ручки, потому как поднять его два человека никак не могут. Такой казан был наверняка в Арке и назывался «Амири» (то есть, эмирский). Но это было давно, а посему вернёмся к нашему «маленькому» казану.

Этот медный казан вкапывается, как правило, наполовину в землю или устанавливается на некотором возвышении. Максимальная вместимость риса – 70 – 75 кг. Этого количества вполне достаточно для того, чтобы накормить 700 – 750 человек.

Поскольку, в нашем случае, мероприятие было чуток поскромнее, то и риса, соответственно, причиталось поменьше – всего-навсего каких-то 60 килограммов. Это на 550 – 600 человек.

На 60 кг риса приходится, как правило, 17 – 18 литров масла, 35 – 40 кг мяса, 60 кг моркови, 6 кг кишмиша, около 10 кг соли (включая на отварку риса и пр.) и 350 – 400 грамм специй.

Вначале отваривается в отдельной ёмкости мясо (баранина либо говядина). В огромную кастрюлю или котёл закладывается мясо, заливается все это водой и ставится на огонь. Как только вода начинает закипать, начинает всплывать пена (свернувшиеся белки), которую необходимо периодически удалять специальной шумовкой. Затем пламя убавляют, солят бульон и закидывают несколько головок очищенного репчатого лука, предварительно нашинковав их полукольцами. Варят мясо до полуготовности, затем вынимают и складывают его в отдельный большой таз и накрывают сверху марлей, сложенной в 2 – 3 слоя. (8)

Часть бульона оставляется для плова, другая – идёт на шурпу или на любое другое первое блюдо, которое должно хватить для того, чтобы накормить многочисленный обслуживающий персонал.

Морковь нарезается за день до мероприятия. Поскольку соотношения риса к моркови является как один к одному, то её, следовательно, берётся примерно около 60 килограммов. Для того, чтобы почистить и порезать такое огромное количество моркови требуется не одна пара рук. В итоге получается не менее 2 – 3 тазов моркови или даже большое корыто (как в нашем случае).

В отдельном тазу тщательно промывается 6 кг кишмиша.

Ещё в одном котле накаляется хлопковое масло. Масло накаляется до такого состояния, что над его поверхностью начинает виться сизый дымок. Тщательно перекалённое масло понадобится перед самым заключительным этапом. Иногда в хлопковое масло добавляют 2 – 3 кг кунжутного, которое делает плов ещё вкуснее и ярче на вкус.

Основной медный казан наполняется почти до самого верха водой и под ним разжигается огонь. Как только вода закипит, в него бросают тщательно промытый рис. Рис промывается не менее 3-х раз. Для его промывки используют обычные корыта.

В кипящую воду бросают соль, рис и специи: зиру (буниум) и зарчўбу (куркуму). Варят рис также до полуготовности, после чего, специальным поварским ковшом (ёмкость которого достигает 8 литров) его откидывают на плетёную циновку (бўро), сквозь которую стекает вода.

Затем вода из казана полностью вычерпывается и казан тщательно промывается. После чего в него наливают два поварских черпака бульона, укладывается большими кусками само мясо, отваренное до полуготовности, забрасывается 2 – 3 кг мелко нашинкованного лука и засыпается мелко порубленной соломкой моркови. Всё это тщательно разравнивается специальным инструментом, а сверху закладывается отваренный до полуготовности рис. Затем мастер проделывает множество отверстий по всему периметру казана, ставит на середину риса глубокую тарелку и накрывает все это «хозяйство» плетёной циновкой, которая прогибается немного в середине для того, чтобы конденсат, скапливающийся на поверхности циновки имел возможность, стекать прямо в подготовленную глубокую тарелку, предотвращая, тем самым, плов от излишней влаги.

Теперь в силу вступает мастерство самого усто, который искусно регулирует пламя под казаном, добиваясь оптимальной температуры, при которой рис будет постепенно доходить до соответствующей готовности. Это самый простой и в то же время самый сложный момент. Только мастер способен уловить те моменты – когда следует добавить хворосту гузапаи (стебли хлопчатника, обладающие особым жаром), а когда – убрать.

Ьухарский плов «ош-и софи». Фото автора.

Примерно через 25 – 30 минут над казаном начинает виться пар, исходящий из недр содержимого казана. Это означает, что процесс приготовления плова близится к завершающей стадии.

Наконец, усто переходит к заключительному этапу. Он откидывает циновку, берет свой восьмилитровый ковшичек и, зачерпнув им раскалённое масло, обдаёт поверхность всего риса. И так два или три раза. Затем вновь накрывает циновкой крышку казана и собирает прогоревшие угли в центр, слегка присыпав их песком, чтобы жар был не слишком большим. Таким образом, плов доходит в течение последних 10 – 15 минут до полной готовности.

В заключение, мастер призывает кого-либо из старейшин для того, чтобы перед раздачей плова тот прочитал молитву. И только после этого он со спокойной душой приступает к раздаче плова. Впрочем, до окончательной раздачи есть ещё масса нюансов, которые я обязался не разглашать.

Во время данного мероприятия довольно часто проводится ещё один из немаловажных обрядов, как ҷомапўшон. "Ҷома» – означает «халат», а «пўшон» – глагол, который переводится как «одевать», «надевать». То есть, обряд одевания праздничного халата женихом, символизирующий своеобразный переход из юношей в мужчину, ответственного мужа.

Здесь также есть ряд моментов, требующих пояснения.

В центре помещения, на специальной подстилке («шол») расстилаются стёганые атласные одеяла в форме «квадрата» На середину устанавливают большой свёрток, прикрытый платком. В этом свёртке содержится весь нехитрый наряд домота («жениха»): праздничный мужской халат, расшитый золотошвейными нитками, с многочисленными узорами (раньше халаты были значительно поскромнее), салла («чалма») – также неописуемых фасонов (в старину все было значительнее проще) и миён-банд («пояс»), представляющий собою обычный платок (сейчас, естественно, тоже – чуть ли не золотой), который мужчины, как правило, складывали и обвязывали им вокруг пояса. (9)

Затем в центр условного круга призывается жених, отец жениха и кто-либо из старейших и уважаемых аксакалов. На жениха надевают сначала халат, затем чалму и уже в завершение обвязывают поясом. Наконец, читается молитва, по окончанию которой все делают «омин». С этого момента, он уже является ответственным мужем, чётко осознающим – какой груз ответственности лежит на нём не только перед будущей супругой и её родственниками, но и перед общиной в целом. Это очень важный момент, позволяющий юноше почувствовать, наконец, себя мужчиной. То, что в такой момент происходит в его душе, ведомо лишь, одному Аллаху, ну а мы с вами можем лишь только догадываться.

По завершению упомянутой церемонии отец жениха первым крепко обнимает сына, похлопывая, при этом, по спине и, поздравляя его, говорит напутственные слова и свои личные пожелания счастья и радости молодой семье. Иногда под чалму отец жениха сует какую-либо крупную купюру (многое из того, что сейчас связано с деньгами, в старину просто не существовало).

Вслед за ним, домота поздравляют остальные близкие родственники, и только затем наступает черед друзей жениха, которые тоже, встав в очередь, подходят к нему, обнимают (некоторые резвые молодые люди – даже приподнимают его на радостях), желают счастья и уступают место следующему товарищу.

Тем временем, веселье продолжается: часть гостей, поев и попрощавшись с хозяевами, покидает гостеприимный уголок, освобождая место для следующих, другая – только заявляется, поздравляя родителей молодых и усаживаясь на свободные места. Обслуживающий персонал должен работать чётко и оперативно, мгновенно улавливая меняющуюся ситуацию и «включая свой компьютер» – на какой столик следует в первую очередь подать сладкий чай, и к какому столу можно уже нести тарелки с пловом. Это очень непростая задача, как кажется на первый взгляд. На такие ответственные и ключевые «посты» ставятся энергичные и опытные люди, обладающие не только хорошей памятью и быстротой мышления, но и владеющие неплохими знаниями в области психологии межличностных отношений. В таком деле нельзя что-нибудь перепутать или допустить оплошность: люди кругом всё очень тонко подмечают и потому твой маленький промах сегодня, может вылиться завтра в ходячий анекдот (10).

Немаловажная оценка, даваемая народом всему мероприятию в целом, зависит от качества приготовления главного блюда – плова. И, если не приведи Господи, плов не получился или вышел неважным, то назавтра, уже весь город будет судачить на эту тему: «У такого-то на свадьбе вышел очень неудачный плов». А это равносильно позору. На моей памяти только один-единственный случай, когда кто-то из молодых поваров предложил свои услуги в качестве повара и испортил блюдо (ибо его очень сложно приготовить «правильно»). Хозяин мероприятия выгнал этого горе-повара с позором, крепко обругав его самого и его учителя. Это было столь редкостное и столь ужасное зрелище, что я воздержусь от конкретных имён.

Как правило «Падар-оши» не затягивается надолго, поскольку в этот день ещё предстоит провести и такой обряд, как «Рахзанон», который проводится во время «женского праздника», именуемого как «Фотиҳа». Поэтому, в начале одиннадцатого утра «падар-оши» уже близится к завершению. Угостившись пловом и наскоро попрощавшись с хозяевами, люди расходятся по своим делам, а обслуживающий персонал в срочном порядке убирает посуду со столов с тем, чтобы к 20 часам вновь подготовить столы, но уже к вечернему застолью, который в обиходе называют «вечер» или «тўй», по аналогии с обычным свадебным застольем, принятом у многих народов. Туда уже приходят с супругами, а бывает и целыми семьями.

 

Рахзанон (Приданное)

Традиционное возвышение из стёганых одеял. Фото автора.

Это мероприятие предваряет «Женский праздник» («Фотиҳа»). На нем присутствуют только родственники молодых, исключительно – женщины. Этимологию названия самого обряда мне так и не удалось выяснить до конца. Вообще, слово «рах» обозначает «черту». Ну, а «занон» – подразумевает «женщин», от таджикского «зан» («женщина», «жена»). По одной из версий, это момент, подводящий «черту» между «вчерашней» девушкой и «сегодняшней» невестой. По другой – этот обряд связан каким-то образом с «монгольским» периодом, во время которого якобы он прочно обосновался в пантеоне прочих обрядов, проводимых местным населением.

Если вам доводилось быть в гостях у бухарских друзей, то вы не могли не обратить внимания на огромное возвышение в «красном» углу комнаты, в основе которого находится традиционный сундук с приданным невесты. Сундук выполнен из дерева и, как правило, обит жестью, инкрустированным в виде национального орнамента, различные детали которого окрашиваются специальными красками. Чаще всего это – кобальт и киноварь (хотя могут присутствовать дополнительно жёлтые, зелёные и оранжевые цвета). Следует подчеркнуть, что сундук является неотъемлемым атрибутом любого бухарского дома: с самого детства он неразлучно связан с домочадцами и потому очень быстро привыкнув к нему, в последующем перестаёшь его замечать. Поверх него в несколько рядов сложены многочисленные стёганые одеяла («кўрпа-кўрпача»), которые мать невесты начинает накапливать, когда девушка находится ещё в совсем юном возрасте. Чтобы к моменту зрелости у будущей невесты имелось уже приданное, с которым она могла бы уверенно вступить в семью будущего мужа.

Этот ряд стёганых одеял накрывается многочисленными «сўзани» («сюзане» – изделие ручной работы, наподобие гобелена). В старину каждая девушка собственноручно вышивала своё сюзане, украшенное оригинальным орнаментом и узорами, отражаемыми её внутренний духовный мир, её представления о суженом. Одним словом, сюзане олицетворяло собою внутреннюю духовную сущность взрослеющей девушки, её воспитание, культуру, образ мыслей.

Долгими часами сидя над своей вышивкой и размышляя о будущем, она невольно перекладывала всю гамму своих чувств, всё своё воображение и фантазию на это небольшое полотно. Как тут не вспомнить А. С. Пушкина и его «Сказку о царе Салтане»:

Ка бы, я была царицей -

Говорит одна сестрица, -

То на весь бы мир, одна,

Наткала бы полотна.

В наше время, сюзане уже сами не шьют, а покупают готовое, которое продаётся почти на каждом шагу в многочисленных магазинах и частных лавчонках. Само собой разумеется, что изделия ручной работы ценятся намного выше фабричных штамповок.

В простонародье это сооружение называют "ҷой», что означает «место». Верхушку венчают различные подушки, именуемые «лўъла», а поверх самой последней, как правило, кладут Коран. Во время религиозных мероприятий, когда в дом приглашается мулла (священнослужитель мечети) или кори (чтец Корана, знающий его наизусть), хозяйка достаёт домашний Коран и с него уже прочитываются суры (главы) и ояты (стихи). Точно также, как в любом уважающем себя доме на Руси, имеется Библия, как в любой еврейской семье не обойтись без Торы, в любой бухарской семье должен присутствовать Коран. И не просто присутствовать, а покоиться на самом верху. И не просто покоиться, а время от времени полезно бережно извлекать его и читать какие-либо суры. (11)

Процедура собирания этого высокого сооружения происходит в присутствии многочисленных родственников-женщин во главе с оямулло (женщина, знающая Коран и возглавляющая ритуальную сторону мероприятия). Именно здесь разбираются присланные стороной жениха подарки, уложенные на несколько подносов («ляъли»), количеством – 10, 12 или 14 штук. Содержимое этих подносов включает в себя не только наряд самой невесты, но ещё и предусматривает подарки для всех её родных. Это могут быть ювелирные изделия, различные украшения, предметы одежды, обуви и так далее. Обязательным элементом каждого из подносов служит лепёшка (как правило 2 или 4 штуки) и всякого рода сладости и конфеты.

По окончанию возведения столь непростого сооружения оямулло делает «муборак-бози» (прославление Бога и пожелание счастья молодым в форме своеобразных песнопений). После чего, присутствующим женщинам раздают конфеты и подарки, а кроме того, по традиции на голову каждой из женщин оямулло набрасывает по небольшому носовому платку, сопровождая различного рода пожеланиями. К примеру, «чтобы и у вашей дочери мы вскоре погуляли на свадьбе», что-то в этом роде. Платки тут же снимаются с головы и сохраняются их обладательницами как своего рода сувениры на память о проведённом мероприятии.

И в заключение, конечно-же, необходимо присутствие келин (невесты), которая скромно (как того требует этикет) опустив голову, делает «таъзим», то есть совершает плавные величественные поклоны собравшимся. Все вокруг улыбаются и рады: они-то её прекрасно знают, и потому им немножечко смешно – так как, «вчерашняя» озорная шалунья хоть на миг стала серьёзной и ответственной. Пусть она завтра снова станет прежней, но «сегодня» так забавно и мило видеть её серьёзной, отдающей дань традиции и уважение к предкам: ведь такое больше никогда не повторится, а потому в этом кроется что-то очень важное для девушки, которая решилась перешагнуть через черту, отделяющую её от детства и беспечности.

 

Фотиҳа (Женский праздник)

Бухарские куклы. Фото автора.

Как я уже описывал выше «Фотиҳа» является исключительно женским праздником, на котором кроме многочисленных родственниц с обеих сторон, присутствуют также соседи, сотрудницы по работе и просто близкие подруги и знакомые. Обычно это мероприятие проводится в доме невесты. Каждый уважающий себя житель Бухары с молодых лет стремится обзавестись собственным домом (или, как говорят в обиходе «участком»), который позволял бы в будущем проводить подобного рода свадьбы и обряды, предусматривающие, как правило, немалое количество народа. Обычные панельные дома считаются нечто вроде «клетушек», в которых летом задыхаешься от жары, исходящей от бетонных блоков, а зимой мёрзнешь из-за недостаточного тепла. И, кроме того, в таких квартирах не особо развернёшься со свадьбой, предполагающей двести и более человек.

Во дворе дома невесты расставляются столы и стулья, взятые напрокат, накрываются скатерти (бывает, что и без них); столы сервируются всевозможной снедью, закусками и фруктами. На заднем дворе, огороженным «чодиром» (брезентом) устанавливается огромный казан, вокруг которого «колдует» нанятый специально усто со своими помощниками («шогирд») над очередным праздничным блюдом (чаще всего это – «кабоб» – разновидность жаркого).

Домашняя же кухня на это время превращается в настоящую чайхану, где на всех четырёх конфорках в огромных баках постоянно кипятится вода для заварки чая. А ванная комната служит складом для спиртного: в неё закладываются большие куски льда, привезённые заранее с хладокомбината, вокруг которых стынут всевозможные бутылки с вином, шампанским, водкой и коньяком.

Один из углов двора предоставляется в распоряжение музыкантов, нанятых для того, чтобы веселить гостей. Самые близкие родственники невесты, как правило, являются обслуживающим персоналом: они не имеют права присаживаться и веселиться наравне с гостями, а должны всячески тормошить и веселить скованную в начале мероприятия публику. Их «свадьба» будет чуть позже, когда закончится основное веселье и гости разъедутся по домам.

Сторона жениха, тем временем, прихорашивается и проверяет – все ли подарки уложены как следует, не забыли ли чего. Наконец, наняв специальный микроавтобус, в который заносят подносы («ляъли») с подарками (как я уже говорил, число их может колебаться от 10 до 16-ти) и, расположившись сами, они едут к дому невесты. Не доезжая до самого дома, где-то примерно за квартал, они спешиваются, берут на руки подносы и, под звуки карная, сурная и барабанщика, медленно и торжественно идут в направлении дома, где живёт невеста.

Родственники невесты, заслышав характерные звуки музыки, тоже торопятся выйти навстречу гостям и ждут их у порога своего дома. Наконец, процессия подходит к дому невесты, гости передают подарки на руки своим будущим родственникам, все обнимаются и целуются со своими сватами и их окружением. Оямулло, встречая каждую гостью, обмакивает кусочек ваты в муку (символ чистоты, счастья и достатка) и слегка проводит по щекам женщин.

Подарки с подносами заносят в дом, куда приглашают только родных и близких. Там, усевшись в кружок и поставив перед собой подносы, начинают по порядку их разбирать. Оямулло, руководимая всем процессом, громко объявляет содержимое очередного подноса и кому он предназначается. Как правило, сторона жениха обязана преподнести подарки всем близким родственникам невесты, не забыв при этом никого. Для этого заранее уточняются размеры: голов, воротников, а также размеры одежды и обуви тех, для кого будут предназначены подарки. Каждый поднос подарков помимо всего прочего, дополняется также чётным количеством лепёшек (обычно 2 или 4) и всякого рода сладостями.

Естественно, не забывают и саму невесту: её одаривают «с головы до ног». Этим актом будущий муж, как бы показывает, что он самостоятелен и вполне созрел для брака, чтобы суметь достойным образом содержать семью. Правда, чаще всего для того, чтобы провести такое мероприятие, как свадьба, денег одного только жениха может и не хватить, а потому традиционно все близкие родственники помогают ему не только продуктами, но и нередко финансами.

Тем временем, к назначенному часу, дом невесты наполняется многочисленными приглашёнными гостями – женщинами. После чего всех приглашают за стол, где все уже готово для празднества. Гости рассаживаются на отведённые для них места, хозяева произносят полагающую случаю приветственную речь, музыканты берутся за свои инструменты и женский праздник вступает в свою основную фазу. Слышатся хлопки от пробок шампанского, разливается вино и… как это ни покажется странным, но ряды бутылок с водкой и коньяком тоже начинают стремительно редеть. Вот вам и «восточная женщина».

– «Да-а, – глубокомысленно вздохнул автор данной статьи – раньше спиртное на подобного рода мероприятиях не предусматривалось». Что тут сказать? Времена меняются, люди тоже.

Обязательным во время данного праздника, является присутствие «созанды» (профессиональной танцовщицы, развлекающей гостей). Во время танца к ней периодически подходят женщины и протягивают купюры самого разного достоинства. (12) Чуть позже, когда публика хорошенько «разогреется», статус созанды постепенно блекнет на фоне того, что, порою, вытворяют ещё совсем недавно скромные женщины. Здесь, подобное разрешается, а иногда даже и приветствуется. Ибо, где ещё женщина может свободно раскрепоститься и дать волю своим чувствам, не стесняясь никого, как не на свадьбе любимой родственницы. Иной раз, войдя в раж, какая-нибудь из женщин такое выдаст, что знаменитый «восточный танец живота» меркнет по сравнению с пластикой, которую способна продемонстрировать, казалось бы, обыкновенная гостья.

Когда разгар праздника достигает своего апогея, то, как говаривал в известном всем нам фильме Иван Васильевич: «Танцуют все!». Деньги «лепят» уже друг другу (вернее, подруге). В общем, умеет, оказывается, «оттянуться по полной программе» восточная женщина, если только захочет.

 

Домот-бари (Приход жениха в дом невесты)

Тем временем, сумерки сгущаются и наступает вечер. В доме жениха скапливается тоже немало народу, большей частью мужчины: родственники и многочисленные друзья. Дом гудит словно улей: ближайшие родственники и простой люд, обслуживающий свадьбу, снуют туда-сюда; вакиля (своего рода, женский «администратор») даёт бесконечные последние указания; друзья, в ожидании домота (жениха) курят в сторонке, обсуждая предстоящий поход к дому невесты, периодически сотрясая своими шутками вечерний воздух; родители жениха волнуются и лихорадочно соображают – не упустили ли чего?; это волнение невольно передаётся главному «виновнику» торжества: он придирчиво всматривается в зеркало, проверяя – хорошо ли «сидит» на нём халат, не съехала ли в сторону чалма; любопытная и назойливая детвора, собравшаяся со всей округи, так и норовит попасть кому-нибудь под ноги и, прыснув, под оглушительную ругань взрослых, стремительно убегает в сторону для того, чтобы тут же наткнуться на следующего.

Словом, нормальная «рабочая» обстановка обычной бухарской семьи.

«Домот-бари», что дословно означает «вести жениха» – особо запоминающий праздник не только для многочисленной ребятни, но также и для взрослых ребят, поскольку само шествие предполагает наличие неизменных атрибутов, сопровождающих процессию, а именно – двух факелов («машъал») на длинных шестах, которые несут два факелоносца по обе стороны от жениха, окружённые толпой его близких друзей. Под скандирующие выкрики друзей, плотно облепивших со всех сторон жениха, толпа не спеша движется по направлению к дому невесты. Это яркое и завораживающее зрелище, уходящее своими истоками в глубокую древность, несомненно, имеет доисламские, а точнее зороастрийские корни. Удивительным образом, пройдя через века и столетия, оно сохранилось и дошло до наших дней.

Глядя на пляшущие языки пламени, исходящие от факелов и толпу скандирующих людей, фигуры которых высвечиваются на ночном фоне, человек как бы теряет связь со временем, переносясь в то далёкое прошлое, где отсутствуют всякие штампы и условности, где нет места никакой религии и никаким догмам, а витает лишь чистый дух, та изначальная сущность, что заложена в каждом из нас с самого начала сотворения мира. Что-то очень радостное, родное и в то же время необъяснимое словами, вибрирует внутри, готовое вот-вот сорваться и позвать тебя за собой, в словно оставленный забытый родной дом. И только в самый последний момент сознание реальности существующего мира и страх перед неизвестностью (хотя и желанной), удерживает тебя от дерзновенного полёта. Во всяком случае, именно такие ощущения всякий раз я испытывал, находясь внутри этой процессии, когда был совсем маленьким ребёнком, и те же самые – ощущаю и теперь – будучи уже в зрелом возрасте.

Раньше весь путь полагалось проделывать пешком. Сейчас времена изменились. Теперь довольно часто, если путь до дома невесты не близок, заказывают автобус и едут в нём, останавливаясь примерно за квартал от означенного дома.

Жених, вобравший в себя все существующие в мире добродетели, обязан скромно потупив взор, идти навстречу предмету своего желания. При этом сдержанность и скромность должны превалировать над всеми остальными качествами. Так это полагается по этикету.

На самом же деле, бывает по-разному. У меня до сих пор не стёрся из памяти эпизод, вызывающий улыбку, когда мы вели «новоиспечённого» жениха – моего соседа – к дому его возлюбленной. То ли толпа была слишком вялой, то ли ребята были уставшими, но то, что традиционного и дружного скандирования с выкриками «А-а-а-ааа!» не выходило – этот факт был, что называется, налицо. Другой, на месте жениха, возможно бы и расстроился («А ещё друзья называются…"). Однако вы не знаете моего соседа. Нисколько не растерявшись, находясь в плотном кольце окружения своих друзей, он вдруг из скромного жениха превратился в… главного «запевалу». Криками «А-а-а-ааа!» он стал заводить всю «дружину». И хотя взрослые пристыдили чересчур прыткого жениха, эффект получился своеобразным: до самого дома невесты толпа не смолкала, держась за животы и пытаясь ещё при этом орать, насколько позволяли челюсти, которые свело от смеха…

Однако вернёмся к тому, как должно быть, согласно традиции. Сторона невесты, тем временем, тоже зря времени не теряет, подготавливаясь к встречи домота. Перед домом невесты, недалеко от порога, сооружается большой костёр, который следует поджечь со всех сторон в тот момент, когда процессия жениха появится на горизонте. Делать это нужно со знанием дела: если зажечь раньше времени, то костёр может потерять свою силу (а то и вовсе прогореть) к тому моменту, когда гости поравняются с ним, и наоборот: нехорошо получится, если жених подошёл, а костёр ещё только-только начинает разгораться. Поэтому такое ответственное дело поручается не всякому «пожарнику».

Теперь представим, что все получилось как надо: свита жениха подошла к дому невесты именно в тот момент, когда языки пламени вот-вот вознесутся к небу. Жар, конечно, кругом порядочный. Теперь, по традиции жених со своими друзьями должен три раза обойти костёр, прежде чем переступить порог дома своей суженой. Обход следует совершать не спеша. Конечно, неплохо было бы быстро пробежаться, но… авторитет ронять не хочется.

Поскольку друзья ни на минуту не разжимают кольцо, в центре которого находится жених, то – понятное дело – жарче всего (в прямом и переносном смысле) приходится тем из его друзей, которые находятся со стороны костра. При этом, скандирование не прекращается. Не раз бывало, что после троекратного обхода у кого-нибудь дымилась подошва обуви. Тут, однако, ничего не попишешь: любовь требует жертв.

Наконец, обойдя три раза полыхающий костёр и очистившись огнём, жених и его свита могут пересечь порог дома невесты. Обход совершается по часовой стрелке. Машъал (факела) оставляют снаружи дома, воткнув шесты в землю, рядом с догорающим костром. Скоро погаснут и они.

Даже находясь на «территории невесты», друзья жениха тесным кольцом прячут жениха от остального окружения. Они могут слегка расступиться, пропуская жениха вперёд и оставаясь сами сзади него лишь тогда, когда жених в сопровождении оямулло медленно двинется в сторону чимилика. Вы хотите спросить меня: что такое чимилик?

Здесь я мог бы немного покочевряжиться и на восточный манер произнести: «Но тут прокукарекал на заборе петух (или „заорал под дувалом старый ишак“) и Шахерезада прекратила дозволенные речи…»

Но, поскольку до утра ещё далеко, то я вам отвечу на это просто: что такое «чимилик» вы узнаете в «следующей серии».

 

Чимилик (Уединение)

Сопровождение невесты к «чимилику». Фото автора.

Происхождение самого слова «чимилик» (или, как иногда можно слышать, «чимлик») мне так и не удалось, к сожалению, выяснить. Не рискуя строить от себя догадки в отношении этимологии, могу сказать только одно – смысл данного слова можно перевести как уединение.

Характерным элементом данного обряда служит своеобразная занавеска, перекрывающая собою один из углов комнаты (как правило, почётный, то есть – противоположный входу), функция которой заключается в том, чтобы скрыть молодожён от «посторонних» взоров. Для того чтобы наглядно представить, что собою представляет чимилик, следует мысленно на высоте двух метров отмерить примерно по полтора метра от угла вдоль стен две точки, вбить в них пару стержней и протянуть между ними верёвку. В старинных домах и по сей день можно обнаружить в этих местах вбитые в стену медные или стальные кольца. Сквозь эти кольца продевают и стягивают достаточно прочную верёвку, к которой прикрепляется непосредственно сама нарядная занавеска. Она представляет сплошной, достаточно плотный и красивый материал, который полностью закрывает угол комнаты, за которым размещаются молодожёны.

Лично у меня, почему-то, в связи с этим часто всплывает в памяти детское увлечение голубями. Пытаясь улучшить породу, мы, порой, отбирали намечаемую парочку и… накрывали их обычным деревянным ящиком для того, чтобы ускорить, так сказать, процесс воспроизводства. И хотя умом я прекрасно понимаю, что своим кощунственным сравнением низвожу это священное таинство до столь примитивного «спаривания» (термин голубятников С. Г.), однако, ничего с собой поделать не могу.

Сначала к этому углу ведут невесту в сопровождении оямулло и близких родственников. Обряд обставлен очень торжественно: прежде всего, зажигаются две свечи, символизирующие две души, нашедшие друг друга для того, чтобы объединиться. Невесту, одетую в традиционный свадебный наряд, обступают плотным кольцом близкие родственники. Процессию возглавляет оямулло, которая читает специальные стихи-песнопения, смысл которых сводится к пожеланию счастья в новой предстоящей жизни. И вся эта процессия очень медленно движется по направлению к «заветному углу», то есть к чимилику. Во всё время следования, над головой невесты держат две лепёшки. Смысл, полагаю, в каких-либо особых комментариях не нуждается. Доведя невесту до «заветного» угла, оставляют её на время одну и, опустив занавес, возвращаются на исходное место, где их уже поджидает, нетерпеливо топая всеми своими пятью копытами, красавэц-жених. Теперь то же самое предстоит и ему. Во все время процессии, и жених, и невеста обязаны, скромно опустив ресницы, изображать из себя саму покорность и невинность, не преходящую, однако, в святость.

Поскольку этот обряд имеет довольно глубокие корни, лично мне, представляется приблизительно следующая интерпретация: этот небольшой огороженный участок должен символизировать в сознании молодожён «свой» новый личный дом, призывая, тем самым, к ответственности, осмотрительности, быть по-хозяйски рачительными и бережливыми в предстоящей совместной жизни. Вместе с тем, если взять чисто родительский аспект, то нетрудно догадаться, что отделение части комнаты, показывает готовность родителей пожертвовать частью своего дома в пользу молодых, как бы «отрезая от себя ломоть». Ведь, если глубоко вдуматься, ни один обряд на свете не возникает на «пустом месте»: первоначально все элементы его, как правило, хорошо продуманы, тщательно выверены и взяты непосредственно из самой жизни и продиктованы именно её законами. Это уже потом, в последующих поколениях, он может, несколько изменяясь и дополняясь, привести к тому, что в итоге утрачивается (а порою и вовсе забывается) его изначальный смысл.

Как и в случае с невестой, во всё время шествия над головой жениха словно нимб присутствуют две лепёшки, а оямулло читает песнопения, посвящённые теперь уже жениху. Хвалебные песнопения я бы условно разделил на две части: вначале в торжественно строгом ритме читаются двустишия общего характера. После каждого двустишия «толпа» выкрикивает характерное скандирование, которое произносится так: "ҳазор але!» (благодарение Бога, переводимое примерно как «Тысячу раз да», «Да будет так», что-то в этом роде). Затем песнопение переходит во вторую часть, более мажорную, в которой читаются двустишия-характеристики жениха, также сопровождаемые громкими выкриками: «Ёр-ёр, ёр-оле!» (В суфийской терминологии слово «Ёр» (друг, возлюбленный) означает Бога. Однако, я не уверен, что в данном конкретном случае это следует понимать именно так). Ниже приводится небольшой отрывок из текста, который читает оямулло:

«Дар хона домот омад,

Бо ҷўрахо шод омад.

(Все остальные, хором :)

Ёр-ёр, ёр-о-ле!

Дар хона домот омад,

Як гули ҳаёт омад.

Ёр-ёр, ёр-оле!

Домотомо хушҷамол,

Хушҷамоли баркамол.

Ёр-ёр, ёр-оле!

Даҳ панҷаҳош – даҳ ҳунар,

Байни ёронаш сарвар.

Ёр-ёр, ёр-оле!»

«К нам домой жених пришёл,

С весёлыми друзьями пришёл.

Ёр-ёр, ёр-оле!

К нам домой жених пришёл,

Словно цветок жизни к нам пришёл.

Ёр-ёр, ёр-оле!

Наш жених красив собою,

Красив и совершенен.

Ёр-ёр, ёр-оле!

Десять пальцев – десять ремёсел,

Среди друзей авторитетен.

Ёр-ёр, ёр-оле!»

и так далее.

Наконец, когда процессия с женихом и оямулло во главе подходит к чимилику, напряжение окружающих достигает наивысшего апогея, поскольку приближается один из самых интереснейших и забавных моментов, который (согласно традиции), поможет в сознании гостей и близких внести ясность относительно будущего распределения ролей и расставить точки над «i» в предстоящей жизни молодых. Смысл заключается в следующем: кто первый наступит на ногу своего избранника (цы), тот и будет, следовательно, «играть первую скрипку в домашнем концерте», а проще говоря, доминировать. В связи с этим существует масса курьёзных историй, которые вам могут поведать в любой бухарской семье. Как правило, мудрая невеста, предоставляет наивному жениху право – первому наступить (один-единственный раз!) на свою ножку с тем, чтобы в последующей совместной жизни «проесть ему всю плешь». Хотя, как и везде, бывают редкие исключения. (13)

Молодым, в первую очередь, преподносят чашу (коса) с молоком, из которой отпивают по несколько глотков: сначала жених, а потом – невеста. Цвет этого напитка символизирует, прежде всего, чистоту, трезвость и счастье. После чего, подают ещё одну чашу (касу), но уже со сладкой водой («канд-об»). Это – для «сладкой жизни». Хотя – кто его знает – лично я в этом акте улавливаю скрытый подтекст: «шоб жизнь вам мёдом не казалась!». Но самое примечательное заключается в следующем: отпив несколько глотков, жених опускает в косу с водой свой мизинец и, вытащив его, протягивает невесте, которая с радостью (ну, во всяком случае, без отвращения) облизывает (или обсасывает) данный пальчик. Будем исходить из того, что жених перед этим не ковырялся в носу. В этом акте я вывел для себя несколько значений: первое – преодоление брезгливости и, как следствие, второе – сближение, породнённость на всю жизнь, и третье – некий акт покорности со стороны невесты, что позволяет молодому жениху почувствовать себя полноправным хозяином. Только такой подход позволяет правильно и нормально оценить интерпретацию того или иного элемента обряда или ритуала, поскольку, поверхностное «фуканье» и «современная» трактовка вряд ли способствуют правильному пониманию происходящего, нивелируя и сводя на нет всю символику и значение. Затем невесте в подол вакиля перекладывает с десяток сваренных вкрутую яиц, по одному из которых жених с невестой также съедают, не забыв предварительно почистить от скорлупы. Этот символ в комментариях, полагаю, не нуждается (плодовитость, многодетность и т. д.).

Да, чуть было не упустил из виду «мелочь»: именно, находясь впервые в уединении, жених подготавливает для своей будущей половины неожиданный (сейчас уже – вполне ожидаемый) сюрприз, что-либо из ювелирных украшений. Это могут быть золотые серьги (понятное дело не штамповка), либо золотое ожерелье («ясный перец» – не стразы), или, на худой конец, золотой браслет (конечно же, ручной работы). Объясняется это, прежде всего тем, что в старину (я имею в виду – до прихода советской власти), население не имело понятие о таких вещах, как «стабильный бумажный рубль» или «сберегательная касса», а «наивно» держало в своих мешочках золотые динары, либо серебряные дирхемы, справедливо полагая что «золото, оно и в Африке золото».

В заключение, мне остаётся лишь добавить, что как и в других народностях, процесс бракосочетания заканчивается определённым ритуалом (скажем, в России получил довольно широкое распространение следующий: невеста, стоящая спиной к подругам, бросает через плечо свадебный букет и та из подруг, которая поймает его, может также надеется на свою скорую свадьбу), бухарская свадьба не является исключением. Жених, собрав остатки совместной трапезы и завернув в платок, выходит к своим друзьям и стоя спиной к ним, также бросает свой узелок «на счастье». Слабонервным я настоятельно не рекомендую смотреть на то, что происходит за спиной жениха. В результате всеобщей свалки, в конце концов, какой-нибудь инвалид, с оторванной рукой или ногой, остаётся в живых, теша своё сознание тем, что и ему в скором времени перепадёт подобное мероприятие.

 

Тўй (Вечернее празднество)

Бухарская невеста. Фото автора.

Этот пункт обряда, который в воображении многих является кульминацией свадебного торжества и ассоциируется со словом «свадьба», по логике вещей, я как раз-таки и должен был опустить, поскольку в старину данный этап являлся не столь важным; во всяком случае, проходил достаточно скромно, а в ряде случаев и вовсе отсутствовал. Сегодня это делается для молодёжи, близких знакомых и родственников, чтобы иметь повод (как бы это сказать помягче?) … Ну, одним словом, чтобы «нажраться». Да, да – того и другого. Следует отметить, что данный этап смог «органично» вписаться в быт бухарцев только благодаря «советской эпохе», которая за семь десятков лет не могла не наложить своеобразный отпечаток на культуру и быт проживающего населения.

Рамки данной статьи не позволяют мне, к сожалению, отвлечься на то, чтобы произвести анализ того, каким образом и в каких сферах жизнедеятельности упоминаемая эпоха произвела структурные изменения, изменив в значительной степени не только уклад жизни, но и коренным образом повлияв на сознание бухарцев. А потому, нет ничего удивительного в том, что в сознании некоторой части сегодняшнего молодого поколения, данное мероприятие имеет чуть ли не главенствующее значение.

Честно говоря, не очень приятно описывать типичное застолье со всей сопутствующей данному мероприятию «инфраструктурой»: специально зарезервированный накануне зал какого-нибудь ресторана, специально приглашённый вокально-инструментальный ансамбль, местные артисты и созанда, и, конечно же, неизменный тамада. Ну, совсем, как и везде на постсоветском пространстве. С небольшими различиями, определяющими национальный колорит и традиции. Как и везде, все тихо, торжественно и скромно до… первой стопки; затем – перезвон бокалов и характерный одновременный лязг сотен вилок и ножей; снующие туда-сюда официанты, вечно забывающие донести водку до нужного стола, зато аккуратно успевающие затаривать свои подсобные шкафчики; потом – дебаты почти за каждым столом, под аккомпанемент чего-то там говорящего тамады, которого никто не только не слушает, но о существовании которого напрочь забыли; ну и в заключение, наконец-то, то, ради чего, собственно, и происходит любая «настоящая» свадьба – «вынос тела» отдельных слабаков и, напротив, демонстрация своей силы и мускулов отдельными представителями захмелевшего контингента, что, естественно, не обходится без служителей правопорядка или же «местного ОМОНа».

Конечно, я слишком всё утрирую, но если взять общий срез любого подобного застолья, то буду не так уж недалёк от истины. Впрочем, вы и сами это отлично знаете, без меня.

Завершается праздничный вечер совместным танцем жениха и невесты, разрезанием сумасшедших размеров торта-небоскрёба и благодарственной речью родителей, обращённой к гостям. Это означает, что можно расходиться, что, как правило, и случается чаще всего. Хотя, бывает по-разному…

Справедливости ради, следует только отметить, что описываемая свадьба была приятным исключением из общих правил.

 

Келин-бьёри (Проводы невесты в дом жениха)

Проводы невесты. Фото автора.

Переходим к следующему этапу бухарской свадьбы, который называется келин-бьёри (дословно означающий «привезти невесту»).

Если исключить из нашей статьи пункт «Тўй» (Вечернее празднество), то раньше, в прежние времена, жених, погостив в доме невесты (см. пункт «Чимилик») до вечера, возвращался к себе домой, чтобы встав рано утром (часов в 5 или 6), вновь прийти к дому невесты, но уже с тем, чтобы забрать её к себе в дом, так сказать, насовсем. Таким образом, ночь, предшествующую перед походом к дому невесты, следует считать последней холостяцкой ночью или, образно говоря, «последней лебединой песнью».

– А как проходит последняя ночь холостяка? Происходит ли что-нибудь характерное? – поинтересовался я у мамы. Начитавшись различной литературы, где описываются подобные случаи из жизни других народов, в частности из истории древнего Рима и ряда европейских стран, где «бывший холостяк» устраивает напоследок разгуляй-мальчишник с обильным возлиянием спиртного и обязательным присутствием куртизанок или же женщинами «без комплексов», я надеялся услышать что-нибудь в этом роде, но был разочарован.

– Нет, ничего близкого не могло произойти – ответила мать. – Следует исходить из чисто мусульманского морального кодекса, не позволяющего ничего такого, что идёт вразрез с требованиями шариата.

– А сегодня? – не унимался я – К примеру, лично я знаю многих из моих знакомых, которые не прочь «напоследок» оттянуться.

– Сегодня? – переспросила мама. – Сегодня я уже ничему не удивлюсь, поскольку мир уже давно свихнулся и, похоже, движется к концу света…

И знаете, чем старше я становлюсь, тем более склоняюсь к тому, чтобы разделить мамину версию.

Как мы уже выяснили выше, наш «пуританин» засыпает «сапсэм адын» и ему снится, как он на руках несёт свою возлюбленную к далёким звёздам, душа его поёт, а энергии хватает на десять локомотивов. Наверняка, и невесте запомнится последняя ночь в родительском доме. Сотни вопросов и предположений мучают её: каково ей будет на новом незнакомом месте?; какая свекровь попадётся?; что ожидает её – бедную пташку, привыкшую к вольной жизни и чистому синему небу?

Однако, нам пора спускаться на грешную землю, потому что ровно в 4—30 в доме жениха прозвенел будильник. Совершив необходимый утренний моцион, он вставляет ключ в замок зажигания и оставляет прогреваться свой совсем новенький «бенчли», «шевроле» или «москвич» (какая разница?). Если нет собственного авто, то нанимается кто-либо из знакомых. Автомобиль – необходимое условие: как-никак невесту собираешься привезти домой, а не барашка на заклание ведёшь на верёвке. Раньше нанимался экипаж («пойтин», «фойтин», /фаэтон/) для состоятельных или на худой конец «ароба» (арба) – для тех, кто победнее.

Как правило, братья невесты встречают жениха и после недолгой церемонии приветствия, вручают ему «драгоценный товар». После чего жених с невестой едут в дом жениха. У порога дома их встречают родственники жениха, а непосредственно перед входом в дом, молодожён ждёт ещё один костёр. Жених обязан поднять на руки невесту и, обойдя три раза вокруг костра, ввести законную супругу в свой дом. Этот обряд, как уже говорилось выше, берёт своё начало в зороастризме и символизирует очищение огнём.

И вновь, как накануне в доме невесты, происходит та же церемония, но уже в доме жениха, то есть, вновь оямулло поочерёдно ведёт молодых под чимилик (в доме жениха обустраивается точно такой же угол), но на сей раз уже в сопровождении родственников жениха.

 

Ҷойғундорон (Свёртывание брачного ложа)

Бухарское сюзане ручной работы. Фото автора.

Наконец-то, потихоньку мы с вами добрались до самого интересного этапа, а именно – до обряда, именуемого как "ҷойғундорон». "Ҷой» означает «место» (в данном случае имеется в виду «постель» или, по-другому, «брачное ложе». Поскольку речь идёт о вещах слишком уж интимного характера, то я, по возможности, постараюсь в ходе нашего «исследования» включить внутренний цензор и подбирать приличествующие слова и выражения, для определения того или иного момента. К сожалению, в русском алфавите отсутствует согласная буква, с которой начинается глагол "ғундорон», что означает «убирать», «свёртывать». Она произносится как нечто среднее между «г» и «х».

В старину брачное ложе представляло собою довольно-таки простое и, вместе с тем, уникальное сооружение, которое стелилось прямо на полу комнаты. Наряду с обычным возвышением, состоящим из многочисленных кўрпа-кўрпача (стёганых одеял), устланных поверх друг друга, рядом стелилось ещё одно ложе, но значительно меньшее по высоте и не столь мягкое, которое называлось "ҷойи пьёда» («пешее место» или «низкое место»). Основное же ложе называлось "ҷой-и-баланд» («высокое место» или «верхнее место»). Нижняя постель предназначалась для совершения полового акта, после чего молодожёны, совершив омовение и соответствующую молитву («нийяти ғусль») (14), поднимались на верхнюю постель, где и засыпали.

Право, застелить ложе для молодых, предоставлялось тёткам невесты, которые сопровождали невесту к дому жениха. По окончании церемонии, когда все гости расходились, они готовили брачное ложе и затем также, уходили восвояси, оставив молодых одних.

Наутро, матери жениха домашняя прислуга или вакиля приносила простынь, которая (в основном) свидетельствовала о том, что невеста оказалась девственницей. Мать сворачивала её и, засунув в махси (тонкие женские домашние сапожки из лайковой кожи), передавала свёрток вакиле, чтобы последняя отправилась в дом невесты и передала этот свёрток матери невесты. Это называется «хуш-хабар овардан» (то есть «принести /доброе/ известие»). Естественно, в доме невесты уже все были готовы встретить «гонца из Пизы». Вакилю одаривали подарками, благодарили за известие, угощали, кормили.

По истечении трёх суток, «нижнее место» убиралось, а в доме, мать жениха, специально для этого случая готовила тушбера (пельмени) (15), которыми угощала молодых, не забывая, при этом, отправить также порцию с пельменями в дом невесты, её родителям.

 

Рўйбинон (Послесвадебные смотрины невесты)

Первыми приходят поздравлять молодых родители и родственники – теперь уже – мужа. Они по очереди целуют и обнимают молодую невестку, дарят ей различные подарки (начиная от ковров и кончая золотыми ювелирными украшениями) и стараются сделать всё, для того, чтобы молодая невестка почувствовала себя у них также уютно, как и у себя дома. Слово «рўй» переводится как «лицо», а глагол «бинон» («бини») – «видеть», «смотреть». Словом, смотрины невесты. В принципе, это мало чем отличается от подобных смотрин в любой другой народности. Ну, разве что подарками являются не плитка шоколада и не плюшевый заяц.

Совершенно излишне говорить о том, что подобное мероприятие не обходится без застолья и всякого рода угощений.

 

Келин-салом (Приветствие родителей мужа)

Одна из ниш в бухарском доме. Фото автора.

Первое, что необходимо сделать невестке, впервые перебравшейся из родительского дома в другой, пока ещё незнакомый ей дом, это – поприветствовать родителей своего супруга, которые впоследствии обязаны взять на себя функции её родителей. Это называется «келин-салом» (приветствие молодой невесткой родителей мужа). В чём это приветствие заключается?

Во-первых, невеста заблаговременно должна позаботиться о том, чтобы среди её многочисленного приданного, хранимого в сундуке, обязательно нашлось: а) хороший материал (отрез) на платье – для свекрови и б) красиво расписанный ҷой-намоз (молитвенный коврик) – для свёкра.

Рано утром, после первой брачной ночи, она обязана в знак благодарности и признательности предстать перед родителями жениха, поприветствовать их, совершая низкие поклоны («таъзим кардан»), и затем вручить свои подарки. Родители, в свою очередь, не скрывают своей радости, ласково её привечают и делают свои (заранее приготовленные) ответные подарки. Чаще всего такими подарками являются ювелирные украшения, причём достаточно дорогие.

Вообще, необходимо отметить, что многочисленные взаимные обмены подарками сопровождают практически любую бухарскую семью на протяжении всей жизни. К этому привыкают с самого детства, все это впитывается с молоком матери. А поскольку почти каждый этап жизни, связан с тем или иным обрядом (и, следовательно, с причитающимися данному случаю обязательными подарками), то вопроса «дарить или не дарить?» в бухарской семье просто не возникает. Этот уклад жизни выработан и отрегулирован достаточно тщательно: ничего не отнять и ничего добавить к нему уже невозможно. Это я вам говорю про то, как должно быть в идеале. А то, что произошло за годы советской власти и то, что в ряде случаев можно наблюдать сегодня, это, конечно же, трагедия в масштабе этноса. Остаётся уповать на то, что традиции не дадут себя уничтожить: ведь в истории Бухары были времена и «почище» – завоевательные походы Александра Македонского и нашествие полчищ татаро-монгол во главе с Чингиз-ханом. И, тем не менее, обошлось. Так давайте смотреть в будущее с оптимизмом.

 

Домот-салом (Послесвадебные смотрины жениха)

Интерьер бухарского дома. Фото автора.

Через три дня после свадьбы родители невесты приглашают зятя к себе домой. Дословный перевод вряд-ли даст вразумительных разъяснений, поскольку «домот» – «жених», а «салом» – «здравствуйте». Сразу же по аналогии в сознании россиянина может всплыть словосочетание «Здравствуйте, я ваша тётя». Поэтому здесь слово «салом» следует рассматривать как «приветствие», «знакомство» и т. п. Следовательно «домот-салом» можно назвать послесвадебным знакомством с женихом родственниками невесты.

По этому случаю также накрывается стол и готовится угощение. Приглашаются все близкие родственники невесты: дяди и тёти со стороны обоих родителей невесты, а также её братья и сестры. Естественно, приглашается и сам домот, ради кого, собственно, все и собираются. Одним словом, приглашаются все, кроме… самой невесты. Ей предписано пока, оставаться в доме жениха и ждать около полугода. Только по истечении этого срока она сможет вновь увидеть своих родителей.

«Какая жестокость и несправедливость!» – первое, что может возникнуть в мозгу. Но, поразмышляв хорошенько, я пришёл к выводу, что наши предки были, все же, намного умнее и практичнее нас с вами. Следует учесть, что воспитанию девочки (а потом – девушки) в бухарской семье уделяется достаточно серьёзное (если не сказать – главное) внимание, поскольку именно на ней, можно сказать, впоследствии держится бухарский дом, бухарская семья и, можно сказать, сама Бухара. Не случайно, на протяжении всей истории Бухары, можно проследить, как многие завоеватели, начиная от Александра Македонского (помните, – знаменитая Роксана?) и до правителей последней мангытской династии (почти все жены эмиров последней династии были родом из Бухары), стремились взять себе в жены именно бухарских женщин. Рискуя получить в ухо, тем не менее, я бы назвал такую женщину гибридом, взращённой самою Природою, путём смешения качеств, присущих таким личностям как Беатриче, Александра Коллонтай и Жанна д'Арк.

«Чем же они так необыкновенны и хороши?»– может возникнуть вполне резонный вопрос. И я, в духе «ура-патриотизма» воскликну: «всем»! И прежде всего своим грамотным понимаем предназначения своего места в этой жизни, гибкостью ума, мудрым управлением домашнего хозяйства, беззаветной преданностью интересам супруга, являясь для последнего поистине не только женой, но и верным другом и помощником во всех его делах. И если это необходимо, она способна пойти на любые жертвы и самоограничения, лишь бы это пошло во благо мужу. Потому что, для неё: «его позор – это и её позор», «его победа – это только его победа». Такие понятия, как «не повезло с мужем» или «не сложилась жизнь» ей чужды: «если не повезло с мужем, значит сама во всем виновата» – вот ход её мыслей. «Сабр» (терпение) – одно из главных качеств, внушаемой ей с детства. «Учись терпеть – внушает ей бабушка – и запомни: Аллах никогда не взваливает на человека непосильной ноши. И прежде, чем обвинять во всех бедах кого-то, проанализируй, прежде всего, саму себя».

Как это диаметрально противоположно тем установкам, что нам доводится часто слышать сегодня.

Любая попытка (в первые месяцы после замужества) при малейшем разногласии с супругом «забрать свои манатки» и вернуться домой, к маме», осуждается и пресекается на корню, прежде всего … самой матерью девушки. Даже если «объективно» дочь права. Настоящая мать неизменно поступит именно так и будет права.

Сказанное вовсе не является руководством к действию или позицией автора, а всего лишь констатацией фактов.

Готовность бухарской женщины к самопожертвованию и в самом деле может поражать. При этом – сама она неизменно остаётся как бы в тени. Она сама строит свою жизнь по тому образцу, что являлся эталоном в их семье, когда она воспитывалась в родительском доме, впитывая как губка все советы матери и бабушки. И теперь, попав в новый дом, она также, непременно возьмёт от свекрови и свёкра всё самое хорошее и ценное с тем, чтобы по истечении положенного срока, при встрече с родной матерью, последняя могла бы гордиться ею и не опасаться за её дальнейшую судьбу, ибо результаты воспитания будут видны налицо. А для любого родителя нет большей радости, чем видеть плоды своего воспитания.

Конечно же, я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что сейчас таких семей осталось совсем немного. Невольно всплывает аналогия с настоящей петербургской семьёй. Тем не менее, я не сомневаюсь в том, что как в самом Петербурге, эти «островки» культуры оказывают своё влияние на общий ход истории России, точно также традиции лучших бухарских семей продолжают подпитывать молодое поколение в истинно бухарском духе. Ибо этот дух является неотъемлемой частью того универсума, что на нормальном языке всех народов называют универсальными общечеловеческими ценностями.

 

Келин-талбон (Послесвадебное приглашение)

«Желаем видеть невесту» – примерно так можно перевести смысл обряда «келин-талбон». Что такое «келин», полагаю, объяснять не надо, а вот глагол «талбидан» («талаб кардан») означает «желать», «хотеть».

По истечении двух-трёх месяцев после свадьбы, родственники обеих сторон посылают приглашения молодой паре, посетить и украсить своим присутствием их дом. К такому событию все готовятся заранее. Строгой очерёдности (к кому идти в первую очередь, а кому – во вторую?), естественно, не существует, хотя есть негласные правила общего характера, регламентирующие порядок посещения родственников. Так, в первую очередь следует идти к старшим по возрасту (родители – это отдельная тема, это – святое). Некоторые возникающие спорные моменты согласовываются сообща, что также является, пусть и небольшим, но своего рода испытанием супружеской жизни.

С обеих сторон предполагаются подарки: со стороны молодых – это могут быть просто гостинцы: леденцы, коробка конфет, сладости; с приглашающей стороны, напротив, нечто более существенное. Например, чайный или кофейный сервиз, ковры, паласы, телевизор, холодильник, пылесос, всевозможные комбайны и электро агрегаты, облегчающие семейную жизнь молодых. Как и всюду, бывают редкие исключения в виде ключей от новой машины или квартиры.

Понятное дело, что раньше были подарки совершенно другого рода, однако общая атмосфера праздничности и торжественности сохраняется и по сей день. Все это сплачивает и укрепляет семейные узы, делая родственниками ранее незнакомых тебе людей. Этим во многом и объясняется постоянная привычка здороваться почти c каждым встречным; точно так же, как в небольших российских городках, так и в большинстве городов среднеазиатского региона. Не случайно, в Бухаре существует такая поговорка: «Салом – қарзи Худо», переводимое как «Приветствие – долг перед Богом». Точно также, как и русское «спасибо» читается не иначе, как «Спаси Бог».

В бухарском лексиконе можно найти немало слов арабского, а точнее – семитского происхождения, что, собственного говоря, вполне понятно, если знать историю Бухары. И среди них слово «салом» или «ассалом» является одним из самых часто употребляемых, точно так же, как и слово «рахмат» («спасибо»). А потому, если вы, собираясь в поездку в Бухару, переживаете по поводу того, что совсем не знаете местного языка, я могу вас смело заверить, что знание только этих двух слов могут послужить вам пропуском в любую настоящую бухарскую семью. От вас потребуется всего лишь одно – произнести эти слова совершенно искренне, из глубины самого сердца. И будьте уверены – вас поймут, потому что этот универсальный язык ещё не стёрся из сознания настоящих жителей Благородной Бухары.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Здесь и далее, комментарии к сноскам: автор умышленно приводит именно ту разговорную речь, которую можно слышать в Бухаре сегодня и которая в достаточно сильной степени отличается от литературной нормы. Впрочем, откуда было взяться этой норме, если последняя таджикская школа была благополучно прикрыта в конце 80-х годов прошлого века.

2 Междометие, выражающее крайнюю степень удивления (или: радости, смущения, разочарования – в зависимости от конкретной ситуации). Приблизительный аналог русскому слову «Ой».

3 В других регионах Средней Азии это условие может быть необязательным. Автору рассказывали, что в Ташкенте, например, будущая невестка обязана вынести и поставить перед гостями чайник зелёного чаю. Очень возможно, что в Самарканде – городе богатых традиций – существует свой отличительный элемент.

4 «Ляъли» – это традиционный атрибут многих празднеств. Без него не обходится почти ни одно мероприятие. На обычный медный (или – иной) декоративно разукрашенный поднос кладут две (или – четыре, но обязательно – чётное количество) лепёшки, испечённые в домашнем тандыре (специальной печи); сверху, в целлофановом пакете – отрез какого-либо материала (чем торжественнее значимость происходящего, тем дороже и богаче ткань); сбоку или вокруг рассыпают сладости: парварда (мучная кондитерская сладость), леденцы, различная халва и всевозможные конфеты. Затем этот поднос ставят на скатерть-дастархан и все четыре конца скатерти поочерёдно складывают на верх подноса. Для прочности иногда верхушку скрепляют обычной булавкой. Все – «ляъли» готово. Нести его поручают обычно молодым юношам.

5 В наше время, эта процедура многими игнорируется, как пережиток прошлого, а потому встретить его очень сложно

6 Как говорил товарищ Сухов: «Восток – дело тонкое, Петруха»: здесь не нужно хозяевам мероприятия подбегать ко вновь прибывшим и предупреждать: «Простите, сейчас временно все места заняты, а потому не будете ли Вы любезны, пройти во-он в тот уголок и немного обождать». Люди сами, мгновенно окинув взглядом зал, должны «въехать» в обстановку и тактично отойти к группе лиц, которые также ждут своей очереди. Причём, не просто подойдут, а поздороваются, поприветствуют друг друга, пообщаются. Они прекрасно понимают, что у хозяев мероприятия в данный момент «голова идёт кругом» и потому они своим непринуждённым поведением пытаются помочь хозяевам справится с волнением. Хозяева же, в свою очередь, должны так организовать и наладить дело, чтобы вынужденные минуты простоя были как можно кратковременными и недолгими. При первой же возможности они спешно подходят к ожидающим и приглашают их пройти к освободившемуся столу. Пока они рассаживаются, расторопный обслуживающий персонал, прямо у них на глазах убирает посуду за предыдущей партией и вновь перекрывает стол. Все выглядит достаточно просто и демократично.

7 Традиционно на свадьбах и разного рода мероприятиях второе блюдо раскладывается из расчёта: одна тарелка на две персоны. Есть «в одну харю " здесь считается неприличным («Бог велел делиться»).

Эта традиция, уходящая своими корнями в глубокую древность, находит своё объяснение в религиозно-мифологическом контексте мусульманской эсхатологии, одно из положений которой можно сформулировать приблизительно следующим образом: «человеку, вкушающему пищу в одиночестве, сотрапезником, непременно, становится сам сатана (шайтан)».

Случается, что гостей – нечётное количество. Перед оставшимся без пары человеком также ставится точно такая же тарелка второго. Поскольку, у него отсутствует партнёр, то он обращается к соседу слева: «Гирет-гирет ман кати: шайтон шерик нашавад» («Берите-угощайтесь со мной: чтобы сатана не оказался мне сообщником».

8 Вопреки расхожему мнению, что на Востоке еду готовят в антисанитарных условиях, что верно лишь отчасти, должен сказать следующее. Да, согласен: поскольку климатическая зона расположена ближе к экватору, то и всякого рода мошек и насекомых (особенно летом), там, естественно, больше чем где-либо. И казан вкапывается наполовину в обычную землю, что повергло бы в ужас врача питерского санэпиднадзора. И вода для казана берётся самая обыкновенная, из под крана, к которому подсоединяется обычный резиновый шланг. И овощи до их очистки выглядят столь же страшно, как и на любой российской овощной базе, а не как на прилавке амстердамского супермаркета. Все это так. Но… Именно в силу этих обстоятельств, способствующих возникновению всякого рода кишечных и иных заболеваний и отравлений, нашими предками было прочно усвоено, а затем и вменено в обязанность любому повару, любой домохозяйке – самым тщательнейшим образом подходить к приготовлению пищи.

Заключается это прежде всего в троекратном промывании любых продуктов, соблюдении личной гигиены и накрыванию готовой продукции марлей от всевозможной мошкары и пр. Это необходимое и обязательное условие, которому обязаны придерживаться настоящие плововары и усто. Сама территория, где готовится основное блюдо, тщательно подготавливается (подметается, убирается) и огораживается по периметру куском брезента (чодир).

9 Поясной платок («миёнбанд»), помимо закрепления самого пояса и чисто декоративной функции, обладает ещё рядом преимуществ. Как известно, в старину карманов не существовало. Импортных пакетов и «авосек» – тоже. Посему, поясной платок исправно служил своего рода «карманом», куда складывалось предполагаемое угощение и, свернув в «узелок», относилось домочадцам. Точно так же и на базаре: в поясной платок складывались все совершаемые покупки.

10 Как и на любой свадьбе, на «бухарской» также, к сожалению, существует определённая категория людей, которые приходят лишь затем, чтобы проследить – «должным» ли образом проходит празднество и где, в каком месте допущен тот или иной «ляп», «изъян» и т. д. с тем, чтобы назавтра полгорода имело возможность «обсасывать» неудачные моменты, которых не способна избежать ни одна свадьба.

11 Покоящийся «без дела» Коран – малополезный атрибут для квартиры, дома. Необходимо хотя бы раз в год приглашать в дом служителя мечети для того, чтобы прочитать его весь или, в крайнем случае, выдержки из него (отдельные суры /главы/). По прочтению, накрывают стол, ставят угощение, а перед уходом священнику обязательно подготавливают традиционный «узелок» в дорогу, в знак благодарности. В наше время чаще всего обходятся денежными купюрами, что, в принципе, не одобряется традицией.

12 А вот здесь уже, деньги – не только одобряемое, но и непременное условие. Однако и тут не следует «перебарщивать», как это часто можно наблюдать на некоторых свадьбах, где, «соревнуясь и хвастаясь» друг перед другом некоторые гости шокируют публику пачками банкнот.

13 На эту тему существует очень много баек и действительно курьёзных историй. Все они схожи в одном, а именно: вызывают улыбку. Мама автора данной статьи не без смеха поведала о том, как ей первой удалось наступить на ногу мужу (моему отцу), что, собственно, не помешало им уважительно и с почтением относится друг к другу и прожить счастливую жизнь.

14 Молитва-очищение, которая читается при различных обстоятельствах, как то: при осквернении тела после полового акта; при непроизвольном извержении семени во сне; при пробуждении вследствие дурного сна; при посещении дурных мыслей (духовное осквернение) и т. д. При любом из названных случаев, следует немедленно принять ванну, предварительно прочитав про себя молитву-очищение.

 

Салля-бандон – посвящение в женщины

«Салла»– в переводе с таджикского это «чалма», «бандон» – глагол, обозначающий «обвязывать», от тадж. «бастан» – «завязывать», «обматывать». Таким образом, этот чисто женский обряд, являющийся своего рода «посвящением в женщины».

Происходит он, как правило, после того, как женщина впервые разрешится от бремени. Особо приветствуется при рождении мальчика. Впрочем, как я выяснил позже, девочка – тоже человек. Этот обряд мать делает своей дочери, которая выйдя замуж, впервые родила ребёнка.

А происходит это следующим образом. На середину комнаты расстилается кўрпача (стёганое одеяло). Пожилая женщина (кто-либо из знакомых) подводит к этому месту молодую маму и усаживает её на кўрпачу. Здесь же присутствует и оямулло (см. выше – «Туй»).

Оямулло снимает с головы женщины косынку, обмакивает свой мизинец в пиалу с растительным маслом и проводит им по темени молодой мамы. Затем кладёт ей на голову небольшой кусочек ваты (символ чистоты), произнося при этом пожелание счастья («сафет бахт шавад»).

Молодая мама, одета во все нарядное. Этот наряд заказывает для своей дочери её мама. К примеру, халат должен быть красивым, с золотошвейным кантом («зеъҳ»).

Вначале одевают «кальтапўшак» («подволосник»), через специальное отверстие продевают волосы. Затем подвязывают «лячак» (специальная марля, которая облегает горло и завязывается на голове). После чего, достают примерно три метра старинной марли («доки мисколи») и наматывают её вокруг головы женщины, в виде чалмы. Следующим элементом является «пешонабанд» (так называемая корона, накладываемая на лобную часть головы). И в завершение накидывают большой узорчатый платок, называемый «сарбанд» (от тадж. «сар» – «голова»).

Затем молодая мать встаёт со своего места и медленно раскланивается («таъзим мекунад») перед присутствующими гостями. Те, в свою очередь, поздравляют её возгласами «муборак шавад» (то есть «поздравляем») и преподносят ей подарки, кто что пожелает: серьги, кольца, материал, деньги (раньше денег не давали). Гостями, как правило, являются самые близкие родственники.

После того, как молодая мама получила подарки в главной комнате, в которой, собственно, и происходила вся церемония, она переходит в соседнюю комнату, где её поджидают мужчины (отец, муж, брат и близкие родные). Там она тоже должна низко поклониться перед присутствующими, а они также начинают её одаривать подарками.

В этом наряде она находится ещё некоторое время (15 – 20 минут), после чего, «представление закончено» и молодая женщина может переодеться в обычную форму, запрятав предварительно все свои подарки от «лишних глаз». Всё, теперь она полноправная взрослая женщина, которая наравне со всеми имеет право пользоваться теми привилегиями, что предоставляются женщине в мусульманском мире. А прав этих, как вы смогли убедиться недавно, побывав на «Фотиҳе», не так уж и мало. Кроме того, как вы уже вероятно догадались, статус взрослой и самостоятельной женщины гораздо выше, нежели просто, келин, которая ещё не рожала. В своём женском мире, где порою принимаются важные решения, имеющие влияние на судьбу целого сообщества, она на равных имеет право «вякнуть» и все остальные обязаны будут прислушаться. Постепенно, с возрастом, активно участвуя в разного рода мероприятиях (коих великое множество), характер её закалится, а язык отточится настолько остро, что вызовет со стороны законного супруга если не страх, то – глубокое уважение.

К сказанному, лишь осталось добавить, что все атрибуты передаются по наследству от матери к дочери.

 

Гавора-бандон – празднество, посвящённое первенцу

Рождение первенца – событие особо радостное и значительное в любой молодой семье. Оно одинаково почитается всеми народностями, а потому обставляется различными ритуалами, имеющими целью закрепить в сознании молодожён и их близких это ответственное событие. Ведь с этого момента, в сущности, молодые становятся полноценной семьёй.

Как вы, вероятно, правильно уже догадались, в Бухаре этому событию уделяется не меньшее внимание, заставляя молодых крепко задуматься над понятием «семья» и, следовательно, очень ответственно отнестись к рождению ребёнка. Ведь, именно с этого момента муж и жена «теряют» свои личные имена и обращаются друг к другу, как, к примеру, «они-Адоль» («мать-Адоля») или «дади-Адоль» («отец-Адоля»). Причём, исключительно на «Вы»: в воспитанных бухарских семьях никогда не принято было «тыкать» – это расценивалось как отсутствие культуры, как отсталость и неуважение к супруге /у/. В данном конкретном случае я сознательно привёл далеко не типичное имя, подтекст которого поймёт только житель Бухары. Кстати, к названию имени (которое, как это ни странно – в дальнейшем, по мере взросления человека, полностью соответствует тем качествам и чертам характера, заложенным в определении этого имени) следует подходить очень ответственно: ведь оно потом до самой смерти будет сопровождать конкретного ребёнка.

Как было уже отмечено выше, рождение ребёнка вообще, событие радостное. Если, к тому же, происходит рождение мальчика, то это «ваще» – можно уже сказать, что «жизнь удалась». Но это я так, утрирую конечно. Впрочем, не совсем далеко находясь от истины. Нет, конечно же, рождение девочки – не менее радостное событие! И, все же…

Однако, вернёмся непосредственно к самому обряду. «Гавора» в переводе с таджикского, означает детскую люльку. Глагол же «бастан» можно перевести как «завязывать», «обвязывать», «связать». Последнее, на мой взгляд, более приемлемое, поскольку оно наиболее ёмко трактует словосочетание «гавора-бандон», как обряд, предполагающий связывание рождения ребёнка с детской кроваткой. Конструкция самой кроватки несмотря на внешнюю простоту, должна вызвать, как мне кажется, неподдельный интерес у любого российского читателя, поскольку любая мелочь в ней продиктована, прежде всего, исходя из житейской необходимости и самого уклада народа. Чуть ниже я попробую перечислить все элементы детской колыбели с соответствующими примечаниями и разъяснениями, позволяющими понять – насколько далеко «продвинутыми» были наши предки.

Как правило, по рождению ребёнка, мать невесты должна отнести в дом зятя «гавору». Для этой цели обзваниваются все многочисленные родственники и близкие. Вся родня собирается в доме матери невесты: сегодня – это, как правило, обычные серые бетонные «пятиэтажки», построенные ещё в советское время. Летом стоит в них невыносимая жара, а зимой мощность ближайшей котельной оставляет желать лучшего. Но, «этим нас не удивишь»: неизбалованному никакими излишествами народу напротив, было бы очень странно и не по себе, если б всё вдруг заработало вокруг так, как это должно работать. Однако, мы отвлеклись.

Кто-то печёт всевозможную халву и сласти; специально для данного случая заказываются в ближайшей хлебопекарне горячие лепёшки к определённому часу; оповещаются и приглашаются специальные музыканты: «нагорачи» (барабанщик), «сурнайчи» (музыкант, играющий на специальной трубе, сочетающей в себе элементы кларнета и обыкновенного пастушьего рожка). Иногда, приглашается и «карнайчи» (музыкант, играющей на длинной трубе, имеющей на конце широкий раструб). Все это в обиходе называется «дойра-ю-думбак» – словосочетание, не требующее разъяснений для местного контингента и в то же время, сложно переводимое для русскоязычного читателя.

Когда все приготовления готовы, стадия вступает в следующий этап, который можно охарактеризовать, как кульминационный, поскольку предполагается непосредственно само шествие-парад, которое медленно, не спеша движется к дому молодых. Во главе процессии музыканты, исполняющие весёлую и живую музыку, окрашенную в мажорные тона. Все эти характерные звуки «карная-сурная» воскрешают в памяти людей, шествующих следом за музыкантами, их собственные детские и юношеские годы, поднимая, тем самым, общее настроение. Часть молодых людей несёт традиционные ляъли (подносы со всевозможными сладостями, лепёшками, самсой, а также, игрушки для новорождённого, завёрнутые в праздничные дастарханы и скреплённые на макушке).

Особо выделяется в этой процессии брат (или отец) невесты, который несёт на своих плечах красиво украшенную гавору – предмет особой гордости, своеобразный символ зарождения нового человека, продолжателя рода и традиций.

Раньше, в старину, ни о каком транспорте речи быть не могло: все шествие чинно и торжественно направлялось к дому молодых «на своих двоих». Теперь же, зачастую нанимается специальный автобус, который доставляет всех гостей, чуть ли не к самому порогу. Благо ещё хватает благоразумия у организаторов мероприятия остановиться за квартал и оставшееся расстояние пройти в соответствие с положенной традицией.

В доме молодых уже все готово для принятия гостей: в самой большой комнате по всему периметру расстилаются стёганые одеяла, именуемые «кўрпа-кўрпача»; вдоль курпачи расстилают дастархан (скатерть), которую обставляют всевозможными яствами: на небольшие десертные или пирожковые тарелочки равномерно распределяются фрукты и ягоды, печёные изделия и самбўса, халвойтар (род жидкой халвы) и сласти. Отдельно в небольших пиалах разливают несколько видов варенья: из райских яблочек («себчи ҷавпазак»), из урюка или давчи («зальдору», «давча»), из смоквы («анҷиль»), варенье из лепестков роз («мураббо-и-гуль») или из айвы («биҳи»).

Родителям новорождённого вручается гавора и гости рассаживаются вокруг дастархана. Таким образом, обряд плавно переходит в свою завершающую стадию, не требующую особых комментарий. Мне остаётся лишь напомнить, что раньше, в былые добрые времена спиртное в скромном перечне меню даже не рассматривалось.

По традиции, со стороны невесты – гавора и подарки, а со стороны жениха – угощение и все остальное. Как говорят сами бухарцы: «Аз тарафи келин – ляъли-ю сар-у по, аз тарафи домот – оби-ошаш». Основным блюдом является плов или кабоб, подаваемый чуть позже. Расходы на мероприятие подобного уровня, обычно, не столь уж большие, но, тем не менее, они неизбежны и заносятся в статью расходов семейного бюджета. Можно лишь с уверенностью отметить, что для рядового бухарца нести это бремя было нелегко всегда: и в дореволюционное время, и в советское, и теперь. К сожалению, вынужден констатировать тот факт, что с годами количество подобных мероприятий свелось к минимуму. Если раньше, обряд «гавора-бандон» был, что называется, «на слуху» и «на глазах» чуть ли не ежедневным и обычным мероприятием, то сейчас, в начале 21-го века, найти его в прежнем виде – нелёгкая задача. Нет, обряд этот не предан забвению, но, в силу экономического положения, вынужден был сильно подвергнуться некоторой модификации и упрощению, что, однако, никоим образом не оправдывает бухарцев.

Попробуем же теперь вместе с вами разобраться – из чего состоит гавора? Прежде всего, следует выделить столь необходимые элементы гавора, как «тубак» и «шумак». Тубак – это обычный ночной горшок для испражнений. Сделан он из глины, на гончарном круге, и представляет собой цилиндрическую ёмкость, покрытую изнутри лаком и устанавливаемую в специальное отверстие, проделанное в центре гаворы. Шумак же – это мочеотводник, изготовленный вручную из дерева. Шумаки делятся на два типа: для мальчиков и для девочек, что, впрочем, совершенно понятно, если исходить из анатомических данных. Один конец шумака опускается в тубак, а оставшийся прикладывается плотно к половым органам ребёнка. Таким образом, можно с уверенностью сказать, что ничто не может потревожить сон ребёнка, поскольку его попка также находится непосредственно над горшком-тубаком. Сытому накормленному ребёнку остаётся всего лишь спать, писать и какать.

Вначале гавора застилается специальным матрацем, именуемом "қавс». Внутренность этого матраца заполняется шелухой гороха (иногда добавляется пшено), выполняя, таким образом, двоякую функцию: с одной стороны – это, своего рода, ортопедический матрасик для столь нежного и хрупкого создания, что из себя представляет новорождённое дитя, а во вторых – благодаря своей уникальной начинке такой матрац обладает такими удивительными свойствами, как вентиляционность, поскольку содержимое матрасика позволяет свободно и беспрепятственно проникать воздуху, защищая, тем самым, ребёнка от чрезмерного запотевания и одновременно предотвращая от деформирования детский скелет и череп. Тем не менее, существуют немало противников гаворы, которые ссылаются на тот факт, что подобный матрац является недостаточным средством защиты от деформирования черепа ребёнка и в качестве примера, как правило, предоставляют на всеобщее обозрение свою «квадратную» голову. Что ж, тут мнения различны. Рискуя остаться в глазах уважаемых читателей неисправимым ортодоксом, я склонен, все же, доверять более предкам.

Поверх қавса, который, кстати, имеет в середине отверстие для тубака, стелется тахпўш (лёгкий ватный матрасик). Тахпўш имеет два варианта – летний и зимний. Полагаю, излишне напоминать о том, что и в нем также имеется специальное отверстие. В основании, у ног ребёнка располагается пойпеч (пелёнки), коими обёртываются ножки.

Существенную роль играют такие элементы, как дастбанд и пойбанд. Если принять во внимание, что «даст» в переводе с таджикского – это рука, а «пой» – нога, то нетрудно догадаться, что подобное приспособление предназначено для того, чтобы с его помощью можно было зафиксировать руки и ноги ребёнка. Конец дастбанда и пойбанда заканчиваются длинными и широкими лентами. Ими обматывают верхнюю перекладину гаворы. На начальной стадии развития ребёнка – это непременное условие. Дело в том, что дитя, впервые попавший во взрослый мир, может неадекватно среагировать на движение собственных рук и в результате испугаться.

Существует даже специальный ритуал, целью которого является отвращение от ребёнка злых духов и прочей нечисти. Для того, чтобы малыш не боялся внезапных шумов и различных звуков над перекладиной гаворы раскалывают чормағз (грецкий орех) и набот (разновидность кристаллизованного сахара). «Чтобы ребёнок рос бесстрашным (а если быть точнее – чтобы не боялся резких и громких случайных звуков, стуков, шумов и т. д.) и жизнь его была сладкой». Иногда, имеет место и другой ритуал: под матрац ребёнка кладут нож и чеснок.

Следует также не упустить из виду ещё одну немаловажную деталь гаворы. Это – тумор (оберег) от дурного глаза. Не секрет, что в ряде народностей существуют свои специфические способы предотвращения от злых духов, от сглаза и тому подобное. В нашем случае это выглядит достаточно просто. В гаворапўш (накидку), которая также имеет два варианта (летняя и зимняя), зашивается небольшой треугольничек, заполненный семенами мака, именуемый в просторечии, как «сиёдона» («сиё» тадж. – чёрный, «дона» – семя, семена).

В заключение, нам остаётся лишь добавить, что смотрины ребёнка, как правило, происходят лишь по истечении сорока дней. По традиции, родственники молодых родителей приходят с чисто символическими подарками, навещают малыша, убеждаются, что ни на кого из соседей он не похож, говорят приятные слова-пожелания и подсовывают денежную купюру ему под подушечку. Достоинство купюры, обычно, не оговаривается – кто, чем располагает. Родители в этом случае, конечно, начинают возмущаться, но не стоит на это обращать особого внимания. Это всего лишь дань этикета. Они и так немало потратились на данное мероприятие и потому, будьте уверены, лишняя копейка им сейчас никак не помешает.

 

Суннат – Обряд обрезания

В жизни каждого мусульманина особо отмечаются две важные вехи: первая – когда совершается обряд обрезания крайней плоти полового органа мальчика, который обычно происходит когда ребёнку исполняется 3, 5, 7 (реже в 9, 11), но до 13-ти лет, и вторая – когда юноша (мужчина) собирается жениться.

Как можно заметить, совершение обряда обрезания происходит когда мальчику исполняется нечётное количество полных лет. Мусульманский обряд обрезания в различных регионах мусульманского мира происходит по-разному. В данном, конкретном случае, речь пойдёт об обряде, совершаемом в бухарском регионе (Узбекистан). Поскольку данное событие, как было отмечено выше, имеет особое значение, то, естественно, отмечается оно широко, с размахом. Не случайно, обряд этот носит ещё в просторечии название «малая свадьба».

Большинство семей в Узбекистане имеют от 3-х до 10-ти, а то и более детей. Поэтому нетрудно догадаться – какое количество близких родственников имеет каждая семья, собирающаяся отметить это событие. Количество гостей, в среднем, варьируется от 50 до 200 человек. Бывают, конечно, больше или меньше.

Традиционно, во время таких празднеств дом делится на мужскую и женскую половины. В большой зале, по всему периметру на пол стелятся стёганые одеяла (кўрпача), как правило из атласа или бархата. На них рассаживаются гости, скрестив обычно ноги по-восточному. Перед гостями, вдоль кўрпачи расстилают национальную скатерть (дастархан), на которую раскладывают подносы с восточными сладостями. Как правило, это – фрукты, кишмиш, очищенный грецкий орех, очищенный миндаль, парварда (карамель, приготовляемая из муки и сахара), нишалло (традиционная бухарская сладость), варенье пару видов (что либо из следующего: абрикосов, вишни, китайских яблочек, лепестков роз, инжира, айвы и т. д.), халвойтар (род жидкой халвы), ну и, конечно же, зелёный чай и свежие горячие средне-азиатские лепёшки, испечённые в тандыре («танёр» – специальная печь для выпекания лепёшек, самсы и различной сдобы, которая готовится из специальной глины и имеющая сферическую форму).

Если не хватает места в большой зале, то дополнительно расстилают кўрпача и дастархан, но уже во внутреннем дворе дома («рўи-хавли») и усаживают вновь прибывших гостей.

На женской половине всё происходит аналогичным образом, что и на мужской, с небольшим, но существенным дополнением, а именно – всё внимание сосредоточено на мужской половине дома, поскольку там будет происходить главное событие дня, и, следовательно, согласно мусульманским традициям главная доминанта и основное внимание приковано безоговорочно мужской половине.

А тем временем идёт эмоциональная и психологическая подготовка главного «виновника» этого праздника.

Автор данной статьи может частично поделиться личными ощущениями, происходящими в душе маленького ребёнка и атмосферой, окружающей его в этот момент, мысленно возвратившись в своё недавнее прошлое и … будет не так уж неправ, поскольку традиции, живущие в народе, достаточно сильны и не теряют своей самобытности и прелести не только по истечении времени, но и несмотря на разного рода политические катаклизмы.

Традиция учит, что ребёнка следует подготовить к такому событию. Понятно, что в разные эпохи это происходило по-разному. Я жил и воспитывался в советское время, и в соответствии со своей эпохой у детей того времени были свои – вполне конкретные – ценности. Самой высшей, из которой, считался велосипед. Да, да – обычный велосипед. Не для взрослых, поскольку мне было тогда всего лишь пять лет. И даже не двухколёсный, ибо это был «высший пилотаж» для меня. А простой – трёхколёсный. Это было недосягаемой моей мечтой. И вот, в один из дней, мне говорят, что эта мечта не так уж и не осуществима. Нужно только выполнить одну небольшую процедуру: такого-то числа к нам домой придёт Усто (мастер); он посмотрит твой «дунгуль» («письку»), помажет его маслом и… уйдёт восвояси. Я не поверил ушам! Да неужели такое возможно! Подумаешь, показать письку. Да ради велосипеда я готов отдать её совсем! (Несчастный малыш: мог ли я тогда предполагать, что почти наполовину выполню своё обещание?).

И вот, в назначенный день явился усто. Я почти не обращал на него внимания, тем более, что большую часть времени находился на женской половине дома, и бабушка (папина мама) всё заставляла скушать очередную порцию плова с её руки. Очевидно для того, чтобы я мог крепче держаться в седле и не упал с велосипеда.

Иногда, ко мне подбегали старшие по возрасту братья и родственники и, подмигивая, пугали меня тем, что сейчас усто отрежет мне дунгуль, но бдительные женщины, во главе с бабушкой были начеку и на корню пресекали любые попытки «просветительства».

А потом нас с братом уложили на кўрпача. И появился усто. Было больно, но все вокруг, почему-то, улыбались и совали мне деньги. Много денег. Когда карманы уже были заполнены, их клали под подушку. Это немного меня успокаивало.

Правда, велосипеда мне так и не купили…

Нам довелось побывать на одной из таких свадеб, где мы с удовлетворением констатировали и убедились на личном опыте, что ничего особенного не изменилось в традициях народа, который, пройдя столько политических, экономических и иных передрязг, по неведомым никому законам сумел сохранить, пронести и передать последующим поколениям культурное и этнографическое наследие своих великих предшественников.

Итак, короткий фоторепортаж с места события: август 1990 года, город Бухара. Старинный дом предков коему более 150 лет.

Именинника приглашают в комнату гостей, где его оденут в новый халат (ҷома) и национальную тюбетейку (калапўш).

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Право накинуть халат предоставляется по обычаю одному из старших и уважаемых в квартале людей. Выбирать такого человека – прерогатива хозяев. Однако, человек этот не должен быть из числа родственников.

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г. ахрамова

В этом наряде именинник должен предстать перед гостями.

Гости – близкие (и дальние) родственники, соседи, проживающие в данном квартале. По традиции, на самое почётное место (располагается, как правило, на противоположной стороне от входа) усаживают в зависимости от возраста – чем старше, тем почётнее место.

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Фотограф просит отца виновника торжества («Дадажона») сфотографироваться с сыном на память.

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Только что поверх головы именинника бабушка (Бибижон) бросила деньги. Этого момента с особым волнением, обычно, ждут дети. Потом, выйдя на улицу, хвастаются между собой – кому удалось собрать больше. Мелочь, конечно, но, похоже, некоторые родители этому факту придают «особое» значение, поскольку иногда можно услышать интересные комментарии по этому поводу.

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

После мужчин надо показаться и женской половине дома.

Здесь следует остановиться поподробнее. Это водораздел: наступил момент (в каком-то роде) прощания с детством. Обращаясь к истории других народов, можно привести пример Спарты: там, до достижения 7-летнего возраста, дети мужского пола оставались на женской половине. Важен психологический аспект происходящего события – мальчик ощущает свою сопричастность к мужескому «клану», что, наряду со многими предоставляемыми правами, накладывает, помимо всего прочего, не менее многочисленные обязательства перед обществом в целом и перед женщинами в частности.

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

А это портрет для любимой мамочки.

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Перед тем, как непосредственное «познакомиться» с усто (мастером), необходимо сняться на память со своими братьями и сёстрами во главе с бибижон (бабушкой). Бибижон: «Жаль, что не все внуки собрались. До „полного комплекта“ не хватает ещё двоих внучат».

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

А вот и знакомство с усто…

Справка

Это усто-Мухтор. Он является учеником того самого усто, который 28 лет тому назад делал обрезание дадажону (отцу именинника). А тот мастер, в свою очередь, являлся сыном того самого усто, который 60 лет тому назад имел счастье «познакомиться» с … самим Бобожоном (Дедушкой). Вот так-то!

Да, с подобным в Бухаре можно столкнуться часто – преемственность традиций…

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Калапўш (тюбетейка) должен располагаться на животе мальчика, дабы ребёнок не видел самой процедуры обрезания.

Что касается инструмента обрезания, – везде по-разному: у кого-то хорошо отточенным ножичком, у кого-то ножницами. Чаще всего специальной бритвой-ножом, как в данном случае. Первый приход мастера происходит примерно за неделю до непосредственного обряда с тем, чтобы тщательно обследовать сам «предмет».

Дело в том, что у некоторых мальчиков крайняя плоть (небольшой кусочек кожи, прикрываемый головку), подлежащая удалению, бывает слипшейся, то есть при оттягивании – не совсем свободно «ходит». Или оказывается сросшейся. Усто, в этих случаях, называют этот дефект «кўр» («слепой») и устраняют этот недостаток физически. Понятное дело – для ребёнка данная процедура бывает мало приятной.

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Достаточно взглянуть на руки дадажона (отца), чтобы хотя-бы отдалённо представить – что происходит в данный момент в его душе. У изголовья мальчика находится ближайший родственник и крепко держит руки ребёнка. Часы на руках показывают время – 18—30.

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

После обрезания «дунгуль» («пиписька») обкладывается специальной чёрной ватой. Она предназначена для того, чтобы остановить кровь. Затем она засыхает и, тем самым, предохраняет сию важную часть органа мужчины от всякого рода инфекций. Примерно недели через две – три, она постепенно отваливается, преображая, таким образом, «гадкого утёнка» в «красавца – лебедя».

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Ещё немного, и устошка оставит мальчика в покое.

Ну, наконец-то, дунгуль накрывается калапўшем (тюбетейкой) и … начинается «денежный дождь». По обычаю, родственники и приглашённые суют мальчику деньги. Номинал купюры не оговаривается – это просто дань традиции. Хотя, иногда накапливается достаточно внушительная сумма. Предназначаются эти деньги как-бы для ребёнка, но, как правило, львиная доля денег идёт на погашение расходов, связанных с данным мероприятием. Ребёнку же, обычно, покупают то, что он просил.

Хотя, мне велосипеда так и не купили…

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

Под подушкой у именинника уже скопилась приличная сумма, но собирать все равно интересно.

Дадажон спрашивает: «Что купим – велосипед или самокат?»

– «Нет, теперь я хочу машину, настоящую».

Все вокруг смеются. Кто-то соглашается: «Ну, на четыре колеса ты уже собрал. Осталось – самая малость».

Фото З. Бахрамова. Бухара, 1990 г.

А дадажон ещё долго будет махать бодбезаком (веером)…

 

Рамазон – месяц поста

Бухара с высоты птичьего полёта. Фото автора.

Рамазон – один из самых священных месяцев мусульманского календаря. Именно в этот месяц по преданию был ниспослан Коран – самая священная и почитаемая книга мусульман. И именно в этот месяц всем благочестивым правоверным предписано поститься. Что же собой представляет мусульманский пост?

Вынужден сразу же разочаровать тех, кто считает, что главное в посте – это воздержание от пищи. Это глубоко ошибочное утверждение. Мусульманский пост, или как ещё по другому его называют «рўза» (ураза) – это прежде всего усмирение своей плоти, своего нафса («эго») и, следовательно, воздержание от всего того, что гневит Аллаха и препятствует совершенствованию души. Рўза – это одно из самых приветствуемых и богоугодных дел, к которому, однако, никто не смеет принуждать помимо воли самого человека. Каждая душа должна сама «созреть» для добровольного принятия решения.

Мне трудно говорить о других, а потому скажу про себя. Являясь типичным продуктом советской эпохи, я прекрасно помню все этапы своего становления как личности, а потому постараюсь, не лукавя передать всё, что я испытывал к религии в целом и к посту в частности.

Оба дома моих предков (как со стороны отца, так и со стороны матери) находились в одном квартале Мирзо Фаёз, неподалёку от знаменитой мечети Хўжа Зайнитдин, а потому все моё детство прошло, в основном, между порогами этих домов, каждый из которых я считал для себя родным в одинаковой степени. Правда, сам я проживал с родителями в двухэтажном 16-ти квартирном кирпичном доме, который находился за чертой «старого города». Однако почти каждую пятницу, по установившейся бухарской традиции мои родители старались «на выходные» навещать своих, а это означало, что я опять буду носиться как ошалелый босиком по горячему и плавящему от знойной жары асфальту с ватагой своих сверстников по узким бухарским улочкам, участвуя во всевозможных детских играх и предаваясь соблазну – залезть с риском для жизни в чужой сад, чтобы сорвать незрелый урюк (давчу) или виноград. Ну, кто же из нас ни разу не испытал в детстве подобное? Мы были детьми улицы, а потому загнать нас домой, являлось делом нелёгким.

При этом, все мы прилежно учились в школе; все мы с гордостью носили октябрятские звёздочки с изображением молодого Володи Ульянова; все мы с трепетным волнением и затаив дыхание смотрели на то, как старшеклассники надевают на наши шеи красные галстуки. Все это было. Как было и то, что дома наши бабушки и дедушки, совершенно не осуждая и не ругая нас, продолжали, молча, каждый в своём углу молиться и совершать привычные вековые обряды. Все это удивительным образом сосуществовало вместе и – странное дело – это было так естественно и органично, что другого мы себе и представить не могли. В школе мы искренне зубрили стихи В. Маяковского о «серпастом молоткастом» советском паспорте, а придя домой, обязательно совершали «омин» по окончанию ужина и уже ближе ко сну обязательно про себя бормотали молитву «на сон грядущий». Это уже было у нас, что называется, «в крови».

Несмотря на атеистическую пропаганду в школе, мы одинаково равнодушно относились как к Богу, так и к атеизму. Так как знали, что для того, чтобы закончить школу успешно, мы обязаны проштудировать работы К. Маркса и В. Ленина, смысл которых, откровенно говоря, едва ли доходил и до самих учителей; как мы знали и то, что знать самые необходимые молитвы, без которых не обходится любое мероприятие в квартале, это необходимо не в меньшей мере. Вся жизнь квартала, с её многовековыми обрядами, обычаями и устоями, была органично переплетена многочисленными невидимыми, но, тем не менее, живыми нитями, а потому это не могло казаться неким насилием со стороны, а вполне естественно вписывалось в общую картину мироздания.

Когда же наступал месяц Рамазон, мы льстиво пробирались к своим тихим бабушкам с тем, чтобы последние открыли нам секрет формулы «открытия» и «закрытия» поста: нам тоже ужасно хотелось поучаствовать в таком великом и богоугодном деле, каким являлся пост. Проверить себя на выдержку и похвастаться своими результатами перед сверстниками и взрослыми. Взрослые смотрели на наш энтузиазм снисходительно, тем не менее, поощряя и поправляя нас.

Следует отметить, что любой человек может, как говорят, «взять» пост. Для это необходимо иметь чистосердечное намерение. «Ният карда рўза гирифтан» («Взять пост, имея чистое и искреннее намерение»). Исключение составляют дети младенческого возраста (поскольку являются ещё неразумными, то есть, не отвечающими за свои поступки) и больные старики (держать пост в ущерб своему здоровью в некоторых случаях может рассматриваться даже как грех).

В идеале, следует поститься весь месяц, однако, если вы, сомневаясь в своих силах, вознамерились попоститься хотя бы и три дня, то и это вам зачтётся.

Келья затворника. Фото автора.

Во время поста не разрешается, есть, и пить в течение всего светового дня. Некоторые даже боятся проглотить нечаянно собственную слюну. Необходимо воздержаться от ругани и сквернословия, от похоти и посещения заведений увеселительного характера. От плохих и дурных мыслей. От злобы и негодования. О курении и спиртном, полагаю, даже не стоит и говорить. Словом, следует во всем усмирить свою плоть и всецело отдаться Богу. Хотя бы на то короткое время, на которое вы решились. Это, в свою очередь, предполагает контроль над своим поведением, и своими чувствами. Едва вы только забылись и стали мечтать о чем-то приятном или весёлом, следует тут же «поймать» себя и вернуть в надлежащее положение. Все мысли должны быть заострены на бренности существования вашего тела. Вы должны осознать, что только душа ваша вечна и её одну следует блюсти. Все соблазны этого мира проистекают от шайтана (сатаны), а потому вашей задачей является хотя бы на это короткое время воспротивиться всем его проискам и поминать только Бога. Как говорится, «Бог никогда не взваливает на человека непосильную ношу», а потому месяц Рамазон и служит для того, чтобы вы помнили о милости Его и благодарили: ведь Он знает, что человек слаб и потому Он милосердный и прощающий.

Нередко бывает и так, что человек вдруг нечаянно забылся и выпил немного воды, утолив свою жажду (довольно часто такое происходит с детьми), или съел что-либо. Чаще всего это происходит не сознательно. В таких случаях говорят: «Сам Аллах пожалел его и напоил (или накормил)». В этом случае это не является прегрешением. Греховным считается лишь сознательный акт, то есть, когда ты сознаешь, что этого делать нельзя и, тем не менее, совершаешь. Этим ты показываешь, что все твои заверения в искренности намерений относительно поста, являлись по сути ложными и, следовательно, тобою в большей степени руководит твоё низменное «эго» (нафс). За это тебя, конечно же, никто не убьёт и не накажет. Кроме, твоей совести. А это и есть Бог, который заставляет тебя чувствовать угрызения совести.

По истечении некоторого времени после захода солнца совершают ифтор (то есть – разговение). Читают молитву, выпивают сначала несколько глотков воды, а затем не спеша и не жадно приступают к трапезе, благословляя и поминая Господа. Все разговоры о том, что постящиеся только и ждут ночи для того, чтобы заняться чревоугодничеством и развратом, я даже не стану комментировать, поскольку подобные утверждения слишком далеки от правдоподобия и не имеют под собой серьёзной почвы.

А вот история, которую я вам расскажу ниже, действительно имела место быть, когда я был глупым ребёнком. Мне до сих пор об этом стыдно вспоминать, но, как говорится, «из песни слов не выкинешь»…

Чор-минар. Бухара, 2006 г. Фото автора.

Главным образом, Рамазон нам нравился из-за своих «колядок». Да, да – не удивляйтесь: эти «песни-колядки» пелись всей детворой, подходя то к одному дому, то к другому. Пелись они как на таджикском языке, так и на узбекском. Удивительно, но я почему-то, запомнил только узбекскую:

«Ассалому -ляйкум! Бизлар келдик,

Пайгамбар йилини излаб келдик.

Хар йилда келади бир марта рўза,

Савоби – жавоби сиздан бизга.

Зумрале-зумрале, бир сўм берале,

Ок танга, кўк танга,

Чикора беринг жон янга!»

(Мир вашему дому, мы к вам пришли,

Сообщить вам о священном Пророке.

Раз в году приходит месяц Рамазан,

Богоугодный ответ ждём от вас.

Зумрале-зумрале, дайте один рубль,

Белую таньга, или позеленевшую таньга,

Вынеси к нам скорей дорогая тётя!)

Следует отметить, что бухарский дом строится по особому плану. Приоткрыв дверь (которая, как правило, никогда не запирается, кроме как на ночь), вы попадаете в раърав (довольно широкий навес непосредственно перед самим домом). Справа или слева, обычно, располагаются сортир, какая-нибудь кладовка или ясли для скота. Раньше, там размещалась какая-либо живность. На худой конец, обыкновенный ишак, который начинал пронзительно орать, едва на его территорию покушался чужак. В описываемый период ослов уже становилось все меньше: на смену приходила техника в виде обычного велосипеда – предмета «охоты» и особой зависти у местной детворы. Частных машин во всем городе можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Постояв ещё с минуту, детвора выкрикивала во двор:

«Ё савоб, ё жавоб!»

(Или подайте, или дайте ответ!)

Как правило, хозяева не заставляли себя долго ждать и выносили нам что-либо из еды (в чем мало мы нуждались), либо бросали за порог дома горсть мелких монет, достоинством от 2-х до 20-ти копеек. За монету, достоинством в 50 копеек или (что было ещё реже) 1 рубль, могла развернуться настоящая баталия, которая нередко заканчивалась рукопашной. Колядки эти были делом весьма обыденным и привычным: взрослые, глядя на нас, вспоминали своё детство и ностальгические воспоминания былого безвозвратного детства растапливали их сердца, понуждая их к милосердному акту в такой священный месяц.

Так и продолжалась бы, наверное, эта идиллия до сегодняшнего дня, если бы мы своим поведением не дискредитировали сам институт коляды, заставив взрослых пересмотреть своё отношение к нему, с учётом вновь сложившихся реалий на постсоветском пространстве. Дело в том, новому подрастающему поколению космонавтов и лётчиков были чужды такие понятия, как страх перед божьей карой, перед чистилищем, перед ответственностью за свои поступки. Словом, чужды были все те понятия, на чем воспитывались наши деды и прадеды. А потому мы, поразмыслив немного, вдруг сообразили, что под предлогом колядок очень удобно «тырить» чужие велосипеды. Благо, они стояли, чуть ли не в любом доме и без всякой привязи.

Осторожно войдя во двор какого-нибудь дома, мы жадно озирались по сторонам в поисках вожделенного предмета и, увидев нашу двухколёсную жертву, спешно старались вытащить её на улицу. Все было продумано до мелочей: едва кто-либо из домашних выходил во двор, как мы тут же оставляли нашу жертву в покое и пронзительным голосом завывали:

«Ассалому-ляйкум, бизлар келдик…»

Все выглядело невинно, и нам даже, поначалу, все сходило с рук, пока… Пока инциденты с кражами велосипедов не приобрели характер эпидемии. Верна пословица: «Что посеешь, то и пожнёшь». С каждым разом наши задачи усложнялись, ибо бдительные хозяева уже были наслышаны о подобных колядках и вместо богоугодных конфет и монет на наши головы стали обрушиваться бранная ругань и горсти камней.

Апофеозом наших похождений был случай, после которого мы раз и навсегда забыли о колядках. Войдя в очередной двор, часть из нас хором запела известный мотив, другая же – срочно стала возиться с велосипедом. К нашему великому изумлению велосипед оказался намертво привязан к столбу массивной цепью, на концах которой висел огромный амбарный замок. В замешательстве мы притихли. Наконец, в глубине дома открылась дверь, и в свете сгустившихся сумерек, нашему взору предстала темная фигура мужчины.

«Ё савоб, ё джавоб!» – со слабой надеждой, выдавили мы из себя.

«Қўт#қ!!!» (Х#й!!!/вам/) – оглушил нас отнюдь не богоугодным ответом грубый мужской голос, заставив нас как по мановению волшебной палочки, раствориться во тьме наступившей ночи.

Жаль, конечно же, но на этом интерес к колядкам у нас пропал окончательно и бесповоротно.

 

Наврўз – Новый Год

Бухара. Фото автора.

Наврўз – является одним из древнейших праздников, отмечаемых народами Средней Азии. Своими корнями он уходит в глубину веков, задолго до появления ислама. Это праздник весны, обновления живой Природы, когда все кругом «просыпается», пробуждаясь к жизни, вселяя в души людей радость и надежду на лучшую и достойную жизнь.

В различных регионах он празднуется по-разному: как по продолжительности, так и по сценарию. Мы же, с вами, вновь вернёмся к бухарскому региону.

Из старинных текстов и различных источников известно, что в бухарском регионе широко отмечался праздник «Гул-и-сурх» («красный цветок»). Это старинный праздник, связанный с весной и традиционными народными гуляньями, когда всей семьёй люди выезжали за город, где на специально отведённых местах они устраивали импровизированные шатры и палатки, предаваясь веселью и танцам.

Праздник наврўз отмечают 21 марта – в день весеннего равноденствия. И это не случайно. Как известно, в древности люди огромное значение придавали астрологии и астрономии, которые неразрывно были связаны между собой. При дворцах различных эмиров, ханов и падишахов было престижно иметь собственных звездочётов и астрологов, предсказывающих положение небесных светил и их связь с намечаемыми мероприятиями. Они давали советы правителям – стоит ли затевать то или иное начинание, насколько удачным окажется военный поход, и так далее и тому подобное. От их последнего решающего слова зачастую зависела судьба того или иного важного государственного решения. Впрочем, и ответственность на их плечи ложилась несравненная, нежели на сегодняшних советников президентов. Эти, последние, в случае неверной подсказки в худшем случае отделываются лёгким испугом, в то время, как первые – платили, порою, цену куда более высокую, расплачиваясь собственной головой.

Известно также, что в разных народностях, населявших территорию древнего мира, имелись свои календари и летоисчисления. По календарю, имевшему хождение на территории современной Средней Азии, ещё задолго до Александра Македонского, «новый год» начинался именно 21 марта и был связан с солнечным циклом. Ниже, для наглядности, мы приводим таблицу названий созвездий зодиака и их произношение, соответственно, на русском, арабском и бухарском наречии.

русское название арабское название бухарское название

Овен (21.3 – 20.4) Ҳамаль Гўсфанд

Телец (21.4 – 21.5) Савр Гав

Близнецы (21.5 – 21.6) Ҷавзо Дулайкар

Рак (22.6 – 21.7) Саратон Харчанг

Лев (22.7 – 21.8) Асад Шеър

Дева (22.8 – 22.9) Сунбула Хўша

Весы (23.9 – 23.10) Мизон Тарозу

Скорпион (24.10 – 22.11) Ақраб Каҷдум

Стрелец (23.11 – 21.12) Қавс Камон

Козерог (22.12 – 20.1) Ҷади Бузғола

Водолей (21.1 – 20.2) Далв Дўл

Рыбы (21.2 – 20.3) Хут Моҳи

Точно также, знаки зодиака соотнесены к четырём основным стихиям: боди (воздух), оби (вода), оташи (огонь) и хоки (земля). С приходом в середине VIII-го века н. э. ислама, наряду с солнечным календарём утвердился здесь и лунный (арабский) календарь. Новая религия, вобрав в себя все передовые достижения человечества, в стремительно короткий срок распространила своё влияние от истоков Инда на востоке до утопающих в мавританской роскоши берегов Гвадалквивира. Достаточно перечитать «Испанскую балладу» Л. Фейхвангера, чтобы понять – каких размеров, и какого расцвета добился Арабский халифат всего за каких-то 80 – 100 лет, «проглотив» почти пол-Европы и оказывая несомненное влияние на культуру покорённых им народов. Это была эпоха мусульманского ренессанса, предшествующая средневековому Возрождению, возникшему в 14-ом и 15-ом столетиях.

Медресе Улугбека, XV в. Фото автора.

Расцвет наук во всех областях не мог не сказаться на общем благосостоянии империи. Именно в IX по XI века на арену мировой истории выходят такие имена, как Абу Али ибн Сина (Авиценна), ал-Фараби, ал-Хорезми, ал-Беруни и другие, не менее выдающиеся. Поразительных успехов, с точки зрения современной науки, учёные Востока достигли в области астрономии. Омар Хайям, который известен российскому читателю всего лишь как автор философских четверостиший, на самом деле был виднейшим учёным своего времени. Он уже тогда рассчитал совершенный календарь, который по точности превосходит тот, коим мы пользуемся по сию пору. А его предшественник Абу Райхон Беруни в своём знаменитом труде «Каноне Маъсуда», производит анализ, сравнивая летоисчисления различных народов, и даёт объяснения лунным затмениям и многим другим природным явлениям.

Наряду с солнечным календарём, именующим как «мелоди», параллельно существует и лунный (хиджри). Он ведёт своё летосчисление с 622 года н. э, то есть с того самого момента, когда пророк Мухаммад (с. а. в) вынужден был покинуть Мекку из-за преследований его родичами и переселиться в Медину. Лунный календарь также как и солнечный имеет 12 месяцев, каждый из которых имеет 29 или 30 дней. Таким образом, лунный год содержит 354 дня, то есть примерно на 11 дней короче солнечного, а потому его месяцы постепенно «сдвигаясь», могут попадать на различное время года. Первый день новолуния является, следовательно, первым днём каждого месяца. Перечислим названия основных месяцев арабского календаря: 1.Мухаррам, 2. Сафар, 3. Раби'ул-аввал, 4. Раби'ус-сани, 5. Джума'да-л-аввал, 6. Джума'да-л-ахирати, 7. Раҷаб, 8. Шаъбон, 9. Рамазон, 10. Шаввол, 11. Зулка'да, 12. Зулхаҷа.

Кроме того, как мы знаем с вами из учебников, древним учёным были известны основные семь «планет» (луна и солнце также почитались за планету). Причём, каждой планете соответствовал свой цвет в яркой палитре хафтранга («семь цветов»). Вот как они распределялись:

русское арабское бухарское русское

Зелёный Қамар Моҳ Луна

Голубой Аторуд Тир Меркурий

Жёлтый Шамс Офтоб Солнце

Красный Миррих Бахром Марс

Коричневый Муштари Бирҷис Юпитер

Белый Зухра Ноҳид Венера

Чёрный Зухайл Кайвон Сатурн

Многие названия звёзд в современных астрономических каталогах имеют арабское происхождение и это неудивительно. Как неудивителен и тот факт, что Васко да Гама достиг берегов Индии только благодаря тому, что главным кормчим его флотилии был арабский мореход ибн Маджид, согласившийся провести португальский флот к заветным берегам пряностей.

Так, когда охотник Орион целится своей дубинкой в жёлтый глаз тельца – звезду Альдебаран (альфа Тельца), то неплохо, если мы будем помнить, что «ад-дабаран» в переводе с арабского означает «тыльный». Альтаир (араб. «ат-Таир») = «Летящий» [орёл] – звезда альфа в созвездии Орла. Вега (араб. «ал-Ваки») = «Падающий [на добычу орёл] – звезда альфа в созвездии Лиры.

Ну и напоследок, перед тем, как вернуться непосредственно к тому – как отмечают «Новый год», представим ещё одну таблицу – последнюю – с названиями годов, то есть, так называемый, мусульманский двенадцатилетний цикл.

русское арабское бухарское

Крыса (Мышь) Фа'ратун Муш

Бык (Корова) Бакаратун Бақар

Тигр Нимрун Паланг

Заяц «Арнабун Харгўш

Рыба (Дракон) Хутун Наҳанг

Змея Тинни-нун Мор

Лошадь Фарасун Асп

Баран (Овца) Кабшун Гўсфанд

Обезьяна Кирдун Маймун

Курица (Петух) Даҷа-ҷатун Мург

Собака Калбун Саг

Свинья (Кабан) Хинзи-рун Хук

Ну, а теперь попробуем описать типичное празднование «Нового года» в обычной бухарской семье. В отличие от новогодних празднований других народов, здесь не ждут до позднего вечера, замешивая «горы» тазов с «оливье» и «сельдью под шубой», остужая параллельно в морозилках тысячи тонн декалитров спиртного. Здесь не ждут традиционного выступления президента, который волнующим голосом подводит итоги минувшего года. Тут нет, наконец, торжественного боя курантов и так далее. Здесь, даже редко в какой семье вы услышите праздничного хлопка от пробки с шампанским. Все намного прозаичнее, чем вы себе можете только представить. И – не менее таинственно.

Рано утром мама встаёт и идёт накрывать гостиную. Пока все спят, она готовит две касушки традиционного новогоднего напитка. В одну касу насыпается сушёный урюк и заливается кипятком. Это называется "ғўлунг-об» (от тадж. "ғўлунг» – «урюк», а «об» – «вода»). А во вторую касушку наливают «гуль-об» (от тадж. «гуль» – «роза/цветок/», «об» – «вода»). Оба напитка сладки, напоминают чем-то компот и не содержат ни капли алкоголя. Традиционно, вначале, следует испить из этих двух касушек по несколько глотков, чтобы затем приниматься за остальное. Под «остальным» может подразумеваться все что угодно: кто – чем богат. Например, в нашей семье, это были фрукты и виноград, которые мы не каждый день могли себе позволить. Помимо варенья из айвы и райских яблочек, здесь также можно было встретить «нишалло», белое традиционно бухарское варенье, а также «халвойтар» – род жидкой халвы. Ну и, конечно же, свежие горячие лепёшки, испечённые в тандыре (специальной глиняной печи).

Помню, как встав рано утром и, первым делом, умывшись, я с волнением открывал дверь в гостиную, где моему взору представал красиво сервированный стол со всевозможной «вкуснятиной». Я торжественно делал по три глотка из двух вышеупомянутых касушек и уже затем «оттягивался по полной». Странно, даже встав уже совершенно взрослым человеком, у меня никогда не возникало мысли по поводу алкоголя в такой светлый и радостный весенний день. Это сейчас, когда даже рядовые будни я пытаюсь «скрашивать» спиртным, придумывая для себя все новые и новые оправдания, тогда, почему-то, и праздничные дни могли вполне обойтись без «зелёного змия». Вот и пойми – то ли жизнь с годами становится «непутёвой», то ли сами мы становимся такими…

Во многих семьях готовят такие традиционные для новогоднего стола блюда, как "ҳалиса» и «сумаляк». Расскажем, как готовится сумаляк. Пророщенные зерна пшеницы пропускают через мясорубку, кладут в казан, заливают водой, добавляют муку и варят около 12 часов, на медленном огне, постоянно помешивая. Для того, чтобы содержимое казана не подгорело, используют старый приём, а именно: на дно казана кладут гладкие камешки (гальку), естественно, перед этим обработанные. Тот, кому попадает такой камушек, может считаться счастливчиком (если, конечно, не подавится). Несмотря на то, что при приготовлении данного блюда сахар не используется, тем не менее, вкус его достаточно сладкий.

Наконец, в заключение следует упомянуть ещё об одном событии, выпадающим именно на «новый год» и связанный с «двенадцатилетним» циклом, то есть – о мўлҷаре. Что же это такое? Мўлҷар – это именины, отмечаемые через каждые 12 лет. А поскольку «год» начинается именно с 21 марта, то именно в этот день принято поздравлять и одаривать всевозможными подарками всех тех, кто родился под знаком вновь наступающего года. Дарят, как правило, что-либо из одежды и обуви. Традиционно, прежде чем натянуть на себя новую рубашку, следует произнести следующее: «Умри ту як сол, умри ман – сад сол», дословный перевод которого звучит так: «Твоей жизни – один год, моей жизни – сто лет». Эта формула относится к обнове.

Люди же, приветствуя друг друга, говорят так: «Соли наватон муборак шавад!», что можно перевести как: «С Новым Годом вас, дорогие господа-товарищи!»

 

Таъзия обряд погребения

Кладбище Абухавс-и Кабир («Хазрат-и Имом»). Фото автора.

Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, – все суета… Род проходит, и род приходит, а земля пребывает вовеки… Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, – и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое» но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.

(Книга Екклесиаста, глава 1)

Что может быть всего ужаснее, нелепее и обиднее для человека, как не смерть? Она неизбежна и неотвратима. Невзирая на чины и звания, на богатство и бедность, на учёность и безграмотность. Неподкупная, она стоит над каждым из нас со своей косой, криво и равнодушно ухмыляясь, и ждёт своего часа. И как только этот час наступит – никакие сокровища мира, никакие миллиарды не помогут отсрочить положенное, хотя бы на минуту. И тут, действительно, невольно приходится согласиться с Екклесиастом, поскольку ничего другого не остаётся.

Обряды похорон во все времена и у всех народов являлись зрелищем довольно тяжёлым и печальным. Мне, 8—9-ти летнему мальчишке, на всю жизнь запомнились похороны нашей соседки по дому – пожилой русской женщины. Я, как и все любопытные мальчишки нашего двора, вошёл в подъезд, в котором находилась квартира покойницы, и вдруг почувствовал, как резко повеяло холодом и темнотой. Впрочем, в подъезде всегда было темновато и несколько прохладнее, чем на улице, но то, что я почувствовал, было нечто другое, необъяснимое и неприятное. Поднявшись на первые три ступеньки, я внезапно обмер: в трёх шагах от себя, я увидел крышку гроба, обитую чёрной материей, с красными кантами по бокам. Она красноречиво молчала, прислонившись в стене. Мне стало не по себе, наткнувшись на столь жуткое зрелище, хотя я изо всех сил старался не показывать окружающим своего страха. Затем, на глаза попались венки с искусственными розами, обвитые черными траурными лентами, а потом, и сама покойница, на которую я старался не смотреть.

Мне вдруг ужасно захотелось как можно скорее выйти на улицу: туда, где светит солнце и под ногами цветёт зелёная трава, а над головою – бездонное синее небо, где щебечут на деревьях птички, и где бегают по двору непоседливые куры. Но я понимал: необходимо ещё какое-то время постоять для приличия, и, пересилив себя, ждал, когда же, наконец, закончится это мучение.

Уже потом, став немного старше, мне на глаза попались строки Сенеки, которые многое разъяснили, заставив меня заново пережить картину того далёкого детства: «Не сама смерть, сколько атрибуты смерти устрашают нас».

Вышесказанное вполне относится и к мусульманскому обряду похорон, разве что, за некоторым исключением. Вместо венков и гробов тут несколько иные атрибуты. Во всяком случае, если исходить из того, что рассматриваемый обряд касается строго бухарского региона.

Итак, что же необходимо предпринять той семье, которую постигло это страшное горе? Во-первых, следует здесь сказать вот о чем: если человек находится в достаточно преклонном возрасте и, следовательно, догадывается о том, что дни его сочтены, то благоразумие диктует ему заблаговременно позаботиться самому (по мере своих сил) о том, чтобы подготовить все необходимое, дабы избавить от хлопот и лишних расходов родных и домочадцев. Это вовсе не означает, что родные рассчитывают на подобный акт со стороны умирающего. Нет, конечно. Ведь, похоронить родителя – это прямая обязанность и священный долг детей. Тем не менее, зачастую пожилые люди заранее стараются скопить из своих скудных сбережений и нищенской пенсии ту необходимую сумму, которая затем уйдёт на их похороны.

Скажем сразу, что на начало 21-го века сумма эта может варьироваться от 600 до 800 американских долларов. Это по самым скромным подсчётам. Перечислим пока коротко то, что в первую очередь следует приобрести семье, которую постигло такое горе:

Суф (белый материал или марля) – 21 м.;

Сўзани (сюзане) – 2 шт.;

Ведра (новые) – 2 шт.;

Черпак для воды (новый) – 1 шт.;

Корыто для обмывания – 1шт.;

Вата, бинты – 1—2 кг.;

Платки и платочки;

Как правило, при каждом квартале или махалле имеется склад общественного инвентаря, на случай свадеб или похорон. Там обязательно должные присутствовать такие вещи, как корыто для обмывания покойника и тобут (погребальные носилки). Остальной инвентарь необходимо заранее приобрести самим.

Когда становится вполне очевидным, что никакая, даже самая совершенная медицина не в состоянии повернуть необратимые физиологические процессы вспять, лучшим благом считается забрать тяжелобольного в родные стены, на этом, порой, даже настаивают сами врачи. На дом вызывается мулла, либо кто-либо из близких, кто умеет читать Коран и над умирающим читается 36-я сура из Корана, именуемая «Ёсин». Считается, что после прочтения этой суры человек либо идёт на поправку, либо его душа возвращается к Аллаху. Насколько, мы можем свидетельствовать, чаще происходит последнее. И, тем не менее, читать над умирающим эту суру – обязательное условие. Её благотворное влияние не подлежит никакому сомнению.

Одна из многочисленных могил Пира (Старца). Фото автора.

Бухарский народ, с присущим ему юмором и философским подходом к жизни сумел даже такой критический момент в жизни умирающего, обыграть в следующей словесной формуле: «Ё исин, ё – усун» (игра слов, переводимая с тадж. как «Или – сюда, или – туда»). Объяснение этому, по всей вероятности, следует искать в том, что коренные жители Бухары всегда были далеки от истового и безудержного фанатизма, что, однако, не мешало им глубоко и искренне чтить фундаментальные основы Ислама, глубокий смысл которых никогда не имел ничего общего с теми объяснениями, что трактуют мракобесы «от Ислама», неистово колотящие себя в грудь, выставляя напоказ своё «благочестие» и «праведность». Этим, по-видимому, и объясняется столь восторженное преклонение перед бухарцами в странах далёкого Магриба.

Следует сказать, что по мусульманскому обычаю покойника следует похоронить до заката солнца. Труп нельзя держать более одного дня. Это в немалой степени связано, прежде всего, исходя из климатических условий.

Рамки данной статьи не позволяют нам пускаться в эсхатологический экскурс относительно загробного мира, а потому мы ограничимся лишь той стороной обряда, которая по большей части закреплена в сознании бухарцев: в последовательности отправления ритуалов, строго придерживаясь, при этом, всех норм шариата.

На время 40-дневного траура в доме покойного нельзя:

Смотреть телевизор и слушать по радио передачи развлекательного характера;

Распивать спиртное;

Ругаться и ссориться;

Готовить мучное;

В первый день даже нельзя ничего готовить. Это и понятно: домочадцам совершенно не до этого. Поэтому, близкие родственники, едва узнав о постигшем горе, созваниваются между собою и договариваются о том, кому, что и как, в какой очерёдности готовить. Таким образом, первые два-три дня еда «автоматически» доставляется к дому умершего.

Несмотря на это, уже со второго дня, невестка ставит на плиту большую кастрюлю и готовит шурпу. Однако, попытаемся осветить по порядку.

Все организационные мероприятия начинаются с того самого момента, как зафиксирована смерть. Эта драма, воспринимаемая одинаково прискорбно в кругу любого народа, требует, все же, каких-то определённых шагов, направленных на то, чтобы соблюсти весь дальнейший ритуал согласно правилам шариата. Не одобряется, если кто-либо (а тем более – все родные) поддавшись горестной утрате, сидят сложа руки и всего лишь скорбят. Необходимо, хотя бы кому-нибудь из близких, «встряхнуть» и вывести из оцепенения родных, взяв «бразды правления» в свои руки: срочно необходимо найти мурдашўя (обмывателя трупов), съездить на кладбище и договориться с гўркавом (копателем могилы), обзвонить всех близких сородичей, получить у врачей свидетельство о смерти, наконец, поставить в известность служителей мечети, где предполагается прочесть ҷанозу (заупокойную молитву) в полуденный час. Необходимо также договориться с вакила (женский распорядитель) и пойкором (обслуга), поручить кому-то привезти и расставить у подъезда несколько столов и стульев, организовать на улице самовар, поручив кого-либо ответственного за чай. А это, в свою очередь, предполагает наличие определённого набора посуды: чайников, пиал, всевозможных тарелок, чашек и блюд.

Дом автоматически «делится» на мужскую и женскую половину. Если это район, состоящий из стандартных пятиэтажек, то сама квартира предназначается для приёма женщин, а двор на улице срочно отгораживается чодиром (брезентом), расставляются столы и стулья, дабы всем мужчинам хватило места.

Женщины облачаются в траурный белый наряд и с раннего утра стоят у входа квартиры, двери которой всегда открыты настежь, и громким плачем встречают вновь прибывших родственников. Они обнимаются, слегка похлопывая друг друга по спине, причитают в голос и, по истечении 2—3 минут стенания немного затихают. Гости заходят в дом, в заранее приготовленную и застланную дастарханом (скатертью) и кўрпачами (стёгаными одеялами) комнату, где рассаживаются по её периметру. Во главе, в красном углу сидит оямулло (женщина-священнослужитель), специально приглашённая по этому случаю. Она начинает читать отдельные суры из Корана. Хозяева дома потчуют всех чаем. На дастархане в десертных и пирожковых тарелках разложены: нахўт (восточный горох), маиз (кишмиш), бодом (миндаль), халвойтар (род жидкой халвы), бўй и самбўса (пирожки без начинки и – с мясом), нишалло (род белого варенья) и обязательно лепёшки. Через короткое время гостей угощают либо пловом, либо мантами, либо болгарским перцем фаршированным мясом (все это уже принесено кем-то из предусмотрительных родственников). Затем, читается очередная молитва, и гости встают, прощаясь с хозяевами дома, говоря им утешительные и напутственные речи, полагающиеся данному случаю. Ближайшие же родственники остаются и присоединяются к хозяевам дома, дабы поддержать их. Они уйдут только после захода солнца с тем, чтобы наутро вновь возвратиться. Тем временем порог дома переступают вновь прибывшие женщины, и вся процедура повторяется сначала.

Всем женщинам, пришедшим почтить память покойного, раздаются маленькие «узелочки-платки». В обыкновенный платочек, размерами 30 на 30 см., насыпают по небольшой горсти кишмиша, гороха и 3 – 4 кусочка сахару. Все это заворачивают в «узелочек» и раздают по кругу присутствующим.

На кухне хозяйничает вакиля, бойко раздавая поручения молодым девочкам, которые без устали носятся по дому, выполняя самую «чёрную» работу: необходимо следить за тем, чтобы всем хватало чаю и пиал, периодически забирать их, мыть и вновь расставлять по первому требованию, заранее привести в порядок не только все комнаты в квартире, но и убраться на улице, где должны собраться мужчины.

В специальной комнате мурдашўй обмывает тело покойного. По окончании процедуры, ему полагается, помимо денег, дать ещё: калўш (калоши), махси (род тонких сапог), кое-что из вещей покойного, табак (керамическое блюдо), чойник (чайник), пиёла (пиалы), коса (сферическая чашка под первое) и кўрпа-кўрпача (стёганое одеяло).

На улице, во дворе, та же самая суета, но, уже связанная исключительно с мужским контингентом. Хозяева-мужчины подпоясываются мьён-бандом (платком) и облачаются в ҷома (халат, соответствующий сезону). На голову надевают калапўш (тюбетейку).

Из ближайшей мечети приглашается домло (священнослужитель, либо человек, знающий Коран). В течение трёх дней подряд он обязан читать суры из Корана каждой вновь прибывшей партии людей. Происходит это следующим образом. Как только известие о смерти становится известно соседям и близким, молва моментально разносит эту весть не только до дальних сородичей, но и до тех людей, кто в силу каких-либо обстоятельств, встречался или работал с покойным. Почтить память усопшего считается несравненно, более богоугодным делом, нежели посетить свадьбу молодожён.

Начиная с самого раннего утра, то есть с восходом солнца, люди начинают стекаться к дому покойного. Войдя во двор, партия прибывших, подходит вначале к хозяевам, и выражает свои соболезнования. Затем, люди усаживаются за дастархан, и домло начинает читать суры из Корана. Как правило, это длится не более 3 – 5 минут. По окончании молитвы домло произносит пожелания, связанные с тем, чтобы душа усопшего обрела покой в раю и все присутствующие совершают омин (аминь). Люди угощаются традиционным чаем, фруктами и т. д. и по истечение 2 – 3 минут обращают вновь свой взор на домло, который, в свою очередь, обязан вновь прочесть более короткую молитву, после чего, гости, совершив омин, встают из за стола, чтобы освободить место вновь прибывшим. Здесь многое зависит от интуиции и внутренней культуры, сложившейся исходя из многовекового уклада жизни данного народа. Вам никто не скажет, что пора вставать: вы сами должны это почувствовать.

Тем временем, на пороге дома скапливается уже новая партия людей. И все начинается заново. Неважно – пришло ли десять новых людей или пришёл просто один человек. Правда, справедливости ради, следует отметить, что для большего количества людей молитва читается дольше.

Молодые юноши не должны забывать о своих обязанностях – вовремя подносить вновь прибывшим чайник горячего зелёного чая с чистыми пиалами и вовремя убрать посуду за ушедшей партией.

Наконец, к полудню, когда тело покойного обмыто, завёрнуто в саван и сюзане и уложено в тобут, мужчины, подхватив погребальные носилки с четырёх сторон, поднимают их и несут на своих плечах до мечети, расположенной на территории кладбища.

Могила матери Бахауддина. Фото автора.

Женщинам не дозволяется сопровождать похоронную процессию. Они обязаны оставаться дома. Впереди похоронной процессии идут сыновья и внуки покойного с посохами из обрубленных веток тутового дерева и громко причитают. За их спинами идёт толпа близких, родственников и друзей, которая попеременно сменяет тех, кто на своих плечах несёт погребальные носилки.

По не писаному правилу, если на пути похоронной процессии встречаются незнакомые люди, богоугодным делом считается, если последние подбегут к толпе и изъявят желание – пронести тобут на своих плечах несколько шагов. Несмотря на то, что среди сопровождающей процессии, желающих понести носилки всегда хватает, тем не менее, незнакомым встречным данные права предоставляются вне очереди. Особенно это касается шофёров: завидя издали похоронную процессию, они тут же останавливаются и спешно бегут с тем, чтобы выполнить свой долг. Считается, что потом дорога их станет намного безопасней.

В мечети тобут опускают на специальный постамент, и мулла начинает читать ҷаноза (заупокойную молитву). По прочтении молитвы, тело покойного несут к заранее подготовленному сағона (надгробное сооружение в виде склепа, с единственным входом-выходом. Туда вносится тело покойного, завёрнутого в один лишь саван, и укладывается головой в сторону Мекки. Это лишний раз свидетельствует о том, что человек приходит в этот мир ни с чем, и, следовательно, возвращается к Всевышнему не захватив с собой ни единой вещи.

Существуют ещё один способ захоронения – старинный. Гўркавом (могильщиком) выкапывается глубокая яма в человеческий рост, приблизительно в метр шириной и в два длиной и уже затем, в одном из её углов выкапывается непосредственно сама ниша-склеп, «уходя» несколько в сторону от основной ямы. Это называется «ляҳат». Такой способ захоронения считается более древним и почитаемым. Ниша эта достаточно просторна: высота её от пола до потолка составляет примерно около метра. Дело в том, что исходя из мусульманской эсхатологии, именно на сороковой день происходит предварительное чистилище, прежде чем душа покойного отправится в ад или рай. К покойному являются два ангела (Мункир и Накир), которые устраивают допрос, перечисляя все хорошие и плохие дела испытуемого. Покойник же обязан будет приподнять свою верхнюю часть туловища (то есть, «сидя») и таким образом отвечать на вопросы ангелов. Вот почему ниша делается именно такой высоты.

На третий день отмечается, так называемое, «Бегоҳи-ҷума» – мероприятие-поминки по усопшему, когда к полудню готовится плов. В обеденное время, пришедшие почтить память покойного люди рассаживаются вокруг столов, выпивают по пиале зелёного чаю, кушают плов (из расчёта – одна тарелка плова на двоих), слушают молитву-поминание за упокой души и, совершая «омин» («аминь»), встают и сразу же расходятся по делам. На их место заступает следующая очередная партия вновь прибывших людей.

Все три дня сыновья покойного обязаны рано утром, за час до восхода солнца, посетить могилу и прочитать молитву за упокой души. Считается, что молитва сына намного быстрее доходит до Всевышнего, чем молитва, прочитанная просто нанятым священником. Входя на кладбище, следует вместо обычного «Бисмиллохи-р Рахмани-р Рахим», произнести следующую формулу:

«Ассалому-аляйкум аҳли куброн.

Осуда бошед – қиёмат назик аст.

Ҳамма роҳ – ҳамин роҳ,

Шумоям будет моҳо барин,

Моям мешем шумохо барин»

«Приветствие покоящимся здесь душам.

Будьте начеку – конец света близок.

Все дороги ведут сюда.

И вы были одними из нас,

И мы станем одними из вас»

Следующее мероприятие, отмечаемое на 20-й день, называется «Бист» (от тадж. – «двадцать»), что в объяснении особо не нуждается. Считается, что это, в основном, «мужское» мероприятие. На него приглашаются только близкие родственники-мужчины. Поскольку, как правило, количество приглашённых по восточным меркам небольшое (примерно 20 – 30 человек), то проводится оно дома, где на пол расстилают кўрпача по периметру большой залы, а вдоль этих кўрпа-кўрпача расстилают дастархан (скатерть) с угощением. Также готовится какое-нибудь основное блюдо (чаще всего – плов). Специально приглашённым из мечети священнослужителем («домло»), читаются суры из Корана, после чего, все расходятся.

На сороковой день отмечается «Чиль» (от тадж. – «сорок»). Это уже, в основном, чисто «женское» мероприятие. Все происходит аналогичным образом с той единственной лишь разницей, что на сей раз, вместо мужчин собираются женщины.

И последнее мероприятие – «Сол» (от тадж. – «Год»), отмечаемое на годовщину. После этого женщины снимают траурное облачение и могут одеться в цветастые или нарядные платья. До этого момента они не имеют права: посещать увеселительные заведения, снимать траурную одежду и т. д. Правда в наше время, «годовщину» уже отмечают и через 6 – 7 месяцев. Если кончина близкого произошла непосредственно перед намечаемой свадьбой молодых людей, то здравый смысл и этикет обязывает близких родственников отменить на следующий год или, хотя бы, повременить некоторое время со свадьбой, то есть «отодвинуть» её, по крайней мере» на сорок дней.

По окончании года, родственники и близкие умершего, как правило, заказывают мираки (то есть, облицовывают надгробие), украшая её различными надписями-пожеланиями. Как это ни странно, но находятся такие почитатели (а таких, к сожалению, в последнее время немало), которые украшают надгробия своих близких фотографиями, бюстами, а порою и целыми скульптурными композициями, нисколько, при этом, не смущаясь того факта, что подобные «художества» и изыски идут вразрез с предписаниями Корана и Сунны. Утешает лишь то, что покойники – надеемся – этого не видят. Соревновательный дух, затронувший теперь уже и загробную жизнь, нужен всего лишь живым. Мёртвые же, уже давным-давно извлекли из всего этого для себя урок.