Детективу Билли Патерсону было двадцать три года; рослый, веселый, дерзкий полицейский любил пиво и девушек, именно в таком порядке. Еще он был лучшим центральным нападающим в команде полиции и одним из двух наибольших выпивох. Сообразительностью не отличался и умудрялся так и лезть на глаза.

Утром в пятницу они с коллегой ждали в конце улицы, когда Поль Вэйн выйдет из дому, чтобы оставить потом машину на станции. Патерсон тоже вышел и уселся в том же купе, что и Вэйн. Потом, постаравшись, чтобы вахтер в «Тимбэлс» узнал, что он из полиции, уселся в холле, читая комикс. Обедать Вэйн отправился в закусочную, где съел сэндвич и выпил две большие порции виски. Патерсон потягивал пиво у другого конца стойки. Тогда Вэйн и заметил его впервые. Возвращаясь в офис, оглядывался, следует ли Патерсон за ним.

Большую часть дня Патерсон провел в кафе напротив. У него был с собой приличный запас комиксов, казавшихся ему невероятно забавными, так что он не скучал. С развлечениями у Патерсона проблем не было. Единственное, что его беспокоило, — то, что была пятница. Он верил, что по пятницам ему не везет. Действительно, по пятницам он уже дважды терял поднадзорных.

Вэйн ушел из офиса без четверти шесть. Патерсон следовал за ним по пятам. Снова уселся в том же купе. В Роули, выходя со станции, Вэйн остановился, словно собираясь заговорить, но потом пошел дальше. Патерсона ждала патрульная машина, сопроводившая Вэйна до дома. Проследив, что тот вошел внутрь, остановились чуть подальше.

— Остаешься? — спросил Патерсон.

Его напарником был Тини Нобл, пожилой неудачник, вечно кислый из-за того, что его не повышают.

— Какого черта нам обоим терять время! В десять я тебя сменю.

Через пять минут за ним пришла машина. Патерсон устроился поудобнее и принялся за следующий комикс.

В доме было неуютно. Пепельница полна сигарных окурков, посуда немыта, в духовке пусто. Элис, видимо, играла в бридж. Поль Вэйн взглянул через окно на машину, стоявшую на улице. У него разыгрались нервы, казалось, по коже что-то ползает. Заглянув в кладовку в поисках чего-нибудь на ужин, он вдруг понял, что не может даже подумать о еде.

На столе в гостиной лежало письмо.

«Поль!

Элис.

Я ухожу. Сожалею, но это единственный выход. Если полиция начнет меня расспрашивать об этих девушках, я не выдержу, да и к чему мне это? И это, и все остальное. Ведь я старалась, хоть ты и не поверишь. Думаю, нет смысла склеивать то, что разбилось. Мы не подходим друг другу, вот и все.

Готовить у меня времени не было. Можешь поужинать в том новом ресторане, который ты недавно так расхваливал.

Р.S. Дженнифер я сказала. Ее это не удивило».

Поль был ошеломлен, как всякий, кто думает о чем-то так часто, что убежден — этого никогда не случится. Элис никогда не шутила, но он упорно убеждал себя, что это шутка и что сама она наверняка где-то штудирует учебник бриджа — пожалуй, в комнате Дженнифер? Отправился туда. Потом кинулся в спальню, взглянул на опустевший туалетный столик, потом, как будто все еще не веря, распахнул дверцы шкафа. Платья забрала, но не все. И перестелила постель. Стала бы она это делать, не думая возвращаться? Что, если спрятала куда-то одежду, чтобы уколоть его побольнее? Может, чемоданы в подвале?

Кинулся туда. Чемоданов не было.

Билли Патерсон, увлекшись напряженным сюжетом, перевернул страницу. Тут вдруг услышал какой-то шум, и мимо промчалась «кортина» Вэйна, с визгам резины свернувшая влево. Чертыхаясь, он завел мотор, что удалось только со второй попытки, развернулся и рванулся за Вэйном по Барджес-роуд. «Кортина», опередившая его на полкилометра, снова свернула налево.

Патерсон взглянул на часы. Без четверти девять, уже начинало темнеть. Ухватив руль одной рукой, схватил микрофон, связался с полицейским участком и доложил о происходящем. В результате он потерял время и, свернув на Кэри-авеню, спугался, не обнаружив «кортину». Притормозив на перекрестке, огляделся по сторонам. «Кортина» исчезла. Кэри-авеню одним концом выходила на Лондон-роуд, другим — на Мэшхолт Плейс. Машин было много, «кортины» — ни следа.

Вызвал участок.

— Патерсон. Я его потерял.

Дежуривший сержант Пинк возмутился:

— Что? Ты же стоял перед его домом.

— Он вылетел как ошпаренный. Пока я развернулся…

— Смотри, чтобы ты не вылетел, как ошпаренный, когда шеф узнает. Дай мне его номер. Давай прочеши окрестности, будь на связи да не спи за рулем.

«Пятница, — подумал Патерсон, — так я и знал».

Свернув комикс, уже хотел выбросить его в форточку. Но потом сунул в карман дождевика и поехал на Лондон-роуд.

Табачный ларек был закрыт, как и остальные магазины на Стейшен-роуд. Машин было мало. Темнело. Салли сказала:

— Не приедет.

— Еще только девять. Не нервничай, малыш. Если Абель Гилузо явится, нас-то двое.

— Письмо с тобой?

— Разумеется, — взмахнула большой матерчатой сумкой. — Мы его покажем, я скажу: вы Абель Гилузо, а я Памела Сексбомба и желаю вознестись к высотам наслаждения… Ну, у тебя уже были такие сексуальные приключения?

— Ничего я не знаю о сексуальных приключениях. Что-то у меня мороз по коже.

— Ты еще не видела моего чудо-защитника. Я имею в виду не презерватив. — Покопавшись в сумке, достала полицейский свисток. — Только свистну в него, Абеля как ветром сдует.

— Эта улица какая-то странная.

— Ну, воробыш, не трусь. Нормальная улица, такая нормальная, аж тошно.

Двое парней, присвистнув, перешли через улицу. Проезжавший автомобиль затормозил было, но тут же прибавил ходу.

Ребятам было лет по шестнадцать. Под густыми нечесаными космами — невзрачные прыщавые физиономии. Один из них начал:

— Ну, так что?

Другой подхватил:

— Если вы что-то ищите, мы к вашим услугам.

Салли к вульгарному приставанию не привыкла. Обиженно отвернулась. Памела спокойно сказала:

— Очень жаль, ребята, но мы ищем не вас.

— А у него есть что-то получше, чем у меня? — Положил руку Памеле на плечо. — Пойдем, я тебе покажу.

— Минутку. — Достала из сумки свисток. — Стоит свистнуть?

Парни недовольно отшатнулись.

— Ненормальная, — буркнул один. И они потащились дальше.

— Уже поздно. Я пошла домой. Пошли, Памела, поужинаем.

— Не думаю, что один из них мог быть Абелем. А ты?

— Не знаю, и мне все равно. Мне это не нравится. Пошли к нам, переночуешь.

— Подождем еще пять минут. Тебя не интересует, как он выглядит? Боишься, он горбун или заика? Нет желания порезвиться с горбуном? Это может оказаться интересным.

Вообще-то Салли нравилось в Памеле почти все — непринужденность, сексуальная раскованность, прямодушие, легкий взгляд на жизнь, — но иногда та ее утомляла, вот как сейчас. Отвернувшись, она ушла.

На углу оглянулась. Опершись о киоск, Памела прикуривала. Они обменялись воздушными поцелуями.

Через пять минут автомобиль, который вспугнули парни, выехал из-за угла, снова притормозил и остановился. Памела подошла ближе.

— Мистер Гилузо?

— Вы, конечно, Памела. — Нагнувшись, тот распахнул дверцу. Памела села, машина тронулась.

— Я представляла вас совершенно иначе.

Мужчина искоса взглянул на нее.

— И я вас тоже. По крайней мере, пока.

— Странно, вы не горбун.

— Горбун?

— Да это так, просто шутка. — И тут, почувствовав, что сзади кто-то есть, оглянулась. — У нас компания? Куда едем?

— Почему вы не пришли одна?

Снова повернувшись к водителю, не заметила вату, которую кто-то сзади плотно прижал ей к лицу.