Сцена 1
Тёплый летний вечер, Нью-Йорк, 12-тый этаж маленького небоскрёба. Мы в гостиной комнате со следами хронического беспорядка. Книги, журналы, газеты, а также предметы женского туалета разбросаны повсюду. Здесь живёт Оли Мэдисон. Входная дверь — слева, около неё встроенный шкаф и окно с поломанным кондиционером. В центре — дверь на кухню, а справа коридор, ведущий в спальни и в ванную комнату. Сегодня пятница, а по пятницам к Оли приходят подруги играть в настольный «Эрудит». Посередине комнаты, за столом сидят Рене и Сильвия.
Оли стоя раскручивает волчок.
Оли. Ну, как, готовы? Раз, два, поехали! (Слышен звук вращающегося волчка.) Так… Вопрос из серии «Флора и Фауна». (Снимает верхнюю карточку, заглядывает в неё и читает.) «Сколько раз в году пингвины занимаются любовью?».
Сильвия. Понятия не имею. Я в зоопарке тыщу лет не была…
Рене. Ничего себе — «Флора и Фауна»! Это больше похоже на «Слухи и Сплетни».
Сильвия. Меня Флора начинает серьёзно беспокоить.
Оли. Может быть, вернёмся к нашим пингвинам?
Сильвия. Ну, я думаю за год… ну, раз шесть.
Рене. Всего-то?
Сильвия. А ты представь себя на их месте — в шубе на льду, да ещё и в обнимку с пингвином. Удовольствие прямо скажем — ниже среднего!
Рене. А что им ещё всю зиму делать? За полярниками гоняться? Я бы сказала — раз двадцать, даже… двадцать четыре для ровного счета.
Сильвия. Почему же именно двадцать четыре?
Рене. Два раза в месяц.
Оли. Неправильно. Пингвины занимаются любовью один раз в году!
Сильвия. Один? О, боже, мой муж — пингвин!
Оли. Рене, теперь ты крути.
Рене. Как же здесь жарко! И когда ты, наконец, починишь свой кондиционер?
Оли. Уже скоро. У них заказов всего на полгода осталось. Так что к зиме уже наверняка будет в полном порядке. А пока, крути с ветерком!
Рене. Я сейчас в обморок упаду, ей богу.
Сильвия. Ты в последнее время к доктору зачастила. Ничего серьёзного?
Рене (кокетливо). Ну, как тебе не стыдно! Я же приличная, замужняя женщина, полицейскую академию закончила. Что у меня с ним может быть серьезного? Так, баловство одно. (Раскручивает волчок.) Раз, два, три… Ага. «Спорт».
Сильвия. Нет, лучше в другую сторону. Раз, два, три. Пусть уж лучше будет «Наука».
Рене. Ну ладно. (Берет карточку, читает.) «По теории относительности Эйнштейна, е равно эм це квадрат…»
Сильвия. Нет уж, лучше тогда «Спорт».
Рене. Хорошо, но в последний раз. (Читает.) «Какой спортсмен приседает в среднем по 300 раз за выступление?»
Сильвия. Оли, скажи, ты наверняка знаешь.
Оли. Тот, который не умеет шнурки завязывать.
Сильвия. Не знаешь, так и скажи.
Оли. Знаю, это синхронное плавание среди одиночек.
Сильвия. Не путай меня, я сама. Это зимний спорт или летний?
Рене. Летний.
Сильвия. Тогда… это шахматы.
Рене. Хочешь подсказку — они бросают и ловят.
Сильвия. Так, так… Бросают и ловят… летом… Метание ядра!
Оли. Почти, только ловят они не так уж часто…
Сильвия. Сама скажи, я же вижу, что ты знаешь.
Рене. Сдавайтесь, сколько можно время тянуть. Мне нужно в двенадцать уходить.
Сильвия. Почему так рано?
Рене. Я же сразу сказала, когда пришла, что в двенадцать я должна уйти.
Оли. У тебя что, после двенадцати Хонда в тыкву превращается?
Сильвия (смотрит на часы.) Может она заболела?
Рене. Ничего не заболела. Просто мы завтра рано утром улетаем во Флориду.
Сильвия. При чем здесь Флорида? Я уже волнуюсь — Флоры все нет. Это на неё совсем не похоже. Она бы нам уже раз десять позвонила, если бы опаздывала.
Оли. Кто же едет во Флориду в июле?
Рене. Да ты что? Там это самый мёртвый сезон! Никого народу, и всё за полцены!
Оли. Ага! Тот ещё отпуск! Шесть скупердяев на весь пустой отель!
Сильвия. С ней наверняка опять что-нибудь произошло.
Рене. Ну что, сдаётесь?
Сильвия. Подожди, подожди. Так. Бросают и ловят, бросают и ловят… и приседают все время… Абсолютно дурацкий спорт!
Рене. Вот — вот, это уже горячо.
Оли. А вы помните, как Флора себя случайно захлопнула в туалете какого-то мебельного магазина?
Сильвия. Да, это когда она лампы напольные выбирала.
Оли. Телефон у неё, оказался в машине, зато авторучку она предусмотрительно взяла с собой, помните?
Сильвия. И за всю ночь, истратив всего половину рулона туалетной бумаги, она накатала себе завещание на шесть персон!
Рене. Не увиливайте, сдавайтесь, если не знаете.
Оли. Ну почему, знаем. Это мужественный, интригующий и обольстительный бейсбол. (Показывает.) И присядут, и ножку поднимут. Потом сквозь зубы — «тьфу», и глазками туда — сюда, туда — сюда.
Рене. Я и не знала, что ты такая любительница бейсбола.
Оли. Обожаю здоровенных мужиков в обтягивающих трико! Вы хотите пить?
Сильвия. А у тебя есть диетическая кока-кола без кофеина?
Оли. Нет, дорогая! Диетическая кока-кола без кофеина это уже не кока-кола, а жидкость для отпугивания комаров! У меня есть Хайнекен, будешь?
Сильвия. А ещё что есть?
Оли. Есть ещё Хайнекен.
Сильвия. Ну, тогда я буду Хайнекен.
Оли. Держи. (Бросает).
Сильвия. Но оно совсем тёплое…
Рене. А с чего ему быть холодным — холодильник уже вторую неделю как не работает.
Оли. Ну, капает слегка. В его возрасте это нормально. Вы голодные? (Смотрит в холодильник). У меня есть коричневые бутерброды, и ещё есть с какой-то зеленью.
Сильвия. А что это за зелень?
Оли. Это либо очень молодой сыр, либо очень старое мясо…
Сильвия. Мне лучше коричневый.
Рене (снимает чёрный пластиковый мешок с кресла и садится в него.) Надо же, этот мусор ещё с прошлой недели, я уже начинаю узнавать вещи. Не похоже, что у тебя убираются. Ведь ты же хотела кого-то нанять?
Оли. Не вышло. Я не прошла по конкурсу.
Рене. Просто поразительно! Популярная тележурналистка, а живёт в таком телятнике!
Сильвия (жуя). Ну, я кручу. Раз, два, три… «Наука и Природа» (Читает.) «Что происходит с лягушкой, когда она глотает?»
Рене. Я знаю, знаю — она глаза закрывает!
Сильвия. Правильно. А ты откуда это знаешь?
Рене. Ой, девчонки… был у меня когда-то кавалер, жутко похожий на лягушку.
Оли. Ты у нас прямо сказочный персонаж какой-то. То у тебя транспорт в тыкву превращается, то тебя замуж за лягушку выдают…
Рене. Какой там замуж! Он и глазом не успел моргнуть, как меня и след простыл.
Сильвия. Оли, давай введём новое правило — каждые шесть месяцев ты покупаешь новые кукурузные хлопья.
Оли. Договорились. Значит, эти ты можешь спокойно есть до сентября.
Сильвия. А вот у Флоры дома всегда есть приличная еда.
Оли. А у меня что, еда значит, неприличная?
Рене. Дорогая моя, это вообще не еда!
Оли. Ах, так! Тогда, пожалуйста, по десять долларов за шведский стол!
Рене. Подожди ещё! Завтра мы тебе пришлём счёт за шведский стул!
Сильвия. Слушайте, ну хватит вам! Крутите кто-нибудь.
Рене. Ну, хорошо. Раз, два, три… опять спорт. (Читает.) Какой предмет Форест Смитсон пронес, как талисман, через все состязания олимпийских игр 1908 года?
Оли. Предмет женского туалета.
Рене. Сдаётесь?
Сильвия. Ещё раз это скажешь, и я тебя просто задушу!
Оли. Он носил с собой библию.
Рене. Точно!
Сильвия. Ничего себе… откуда ты все это знаешь?
Оли. От Филла, конечно. Он же спортивный фанатик. Если бы я была скаковой лошадью, мы бы до сих пор были бы вместе…
Рене. Ты опять за своё? Мужик промотал на скачках все твои сбережения. Давай, крути лучше!
Оли. Раз, два… «Наука и Природа» (Заговорщически.) Вопрос. «Какой у человека самый сильный мускул?»
Сильвия. (Тоже заговорщически.) До или после?
Рене. А ты до сих пор Филлу деньги посылаешь?
Оли. Да нет, но…
Сильвия. Посылает, посылает.
Оли. Ну, всего пару сотен, пока он на ноги не встанет…
Рене. Он уже второй год в таком положении. Так что не волнуйся — пока ты ему помогаешь, он точно не встанет.
Оли. Да я все понимаю, но как только слышу его голос, так рука сама к чековой книжке тянется.
Рене. Гениальный мужик. Сразу разобрался, из кого получится идеальная бывшая жена!
Оли. Хрен с ним, давайте лучше про мускулы.
Сильвия. Хрен — это подсказка?
Рене. Самый сильный мускул — это язык.
Оли. Правильно.
Рене. Только не спрашивайте, откуда я это знаю.
Раздаётся телефонный звонок.
Оли. Это мой мобильный — я его опять куда-то задевала.
Рене. Так, когда ты видела его в последний раз?
Оли. Когда бутерброды проверяла.
Сильвия (открывает бутерброд и достаёт из него маленький телефон). А я-то думаю, почему салат такой твердый?
Оли (берет телефон). Алло? Что? Говорите громче, вас плохо слышно! Секундочку. Ой, у меня майонез в ухе. Алло? Филин? Представляешь, я только что о тебе говорила.
Сильвия. Прячем чековую книжку.
Оли. Как дела? Голос у тебя вполне… Что? Устал? Да, звучишь ты немножко простуженно… да? Не можешь спать? (Прикрывает рукой трубку.) Хнычет. Сейчас мне это обойдётся в копеечку.
Сильвия. Это он обойдётся. Совершенно спокойно обойдётся без твоих денег!
Оли (в трубку). А чем ты занимаешься? Думаешь? Это полезно. Обо мне? (Прикрывает трубку.) Похоже, я солидно налетела. (В трубку.) Куда? В пропасть? Ты не ушибся? А, финансовую…
Сильвия. Сейчас я шнур перережу.
Оли (машет на Сильвию рукой). Что? Квартира? За сколько месяцев? И много получается?
Рене. Пол-лимона и три корочки хлеба.
Оли. Филин, ну пойми, я только что заплатила налоги.
Сильвия. Гриф-стервятник он, а не филин. Жалко не на ту стерву напал — я бы ему показала!
Оли. Я знаю, как тебе тяжело просить, но мне отказывать ещё тяжелее.
Рене. Вешай трубку, а то он сейчас заплачет.
Оли. Филин, почему у тебя дрожит голос? Пожалуйста, не надо… Хорошо, я пошлю чек на 300. А? Почему ты кашляешь? Ты заболел? Тогда и нечего кашлять, это на меня не действует. Я тебе пошлю 500 и точка.
Рене. Держу пари, меньше чем за 650 он не отстанет.
Оли. Да, годовщина, конечно помню. Спасибо, я тебя тоже. Да, ладно, 650. Пока… (Она кладёт трубку очень притихшая и смущенная.) Я ничего не могла сделать, у него был такой голос… (Взрывается.) Отстаньте вы от меня! Что вам всем от меня нужно!
Рене. Ты отслюнявила своему бывшему 650, а нас кормишь дарами мёртвого моря?
Оли. Бросайте в меня камни, плюйте мне в спину и не ешьте мои бутерброды, но я ничего не могу с собой сделать. Моя очередь? (Берет первую попавшуюся карточку и читает.) «Какой самый древний овощ на земле»?
Сильвия. Ты!
Рене. Я не знаю, как овощ, но фрукт ты тот ещё. Кроме Филла, на свете есть ещё и другие особи, совершенно противоположного пола. И не все из них плачут у нас на груди и заглядывают к нам в кошелёк.
Оли (выписывает чек). А ты думаешь, я не в курсе? У меня в подъезде живут два абсолютно сумасшедших испанца. Ну, в смысле — я от них с ума схожу. Красивы, как боги. Наверное, я и правда тронулась — ну почему я посылаю этому пройдохе Филину 700 долларов?
Сильвия. Вот я и говорю, что ты самый древний овощ на земле!
Оли. Неправильно, это горох.
Сильвия. Значит ты следующая по списку. (Берет новую карточку.) Роман Хемингуэя, написанный в 1940 году… Ой, девчонки, я сейчас умру… (Смеется.) Помните, что Джеки Блэки ответил в десятом классе на литературе, когда ему достался этот вопрос?
Оли. А то? Его потом так и дразнили — «По чём звонит колокол»…
Все смеются.
Рене. С таким телом, как у него, можно быть полным идиотом. Когда я танцевала с ним на выпускном, он постоянно твёрдил — ты не подумай — это у меня две пачки сигарет в кармане. Я потом ещё неделю краснела, как рак.
Сильвия. Но самым обалденным мужиком во всей школе был наш мистер Шварцман.
Оли. Семнадцать мне всегда казался самым дурацким возрастом. Пока мне не стукнуло тридцать пять…
Рене и Сильвия вздыхают. Наступает тишина, и звонит телефон. Никто не реагирует. Телефон звонит ещё раз, и О л и берет трубку.
Оли. Общество редких, но не полных идиоток. Говорите. (Слушает, загадочно улыбается, отворачивается и говорит томным голосом.) Дорогой, ведь я же просила не звонить мне сегодня вечером. Я знаю, милый, но сейчас я никак… Хорошо, любимый, минуточку… Рене, возьми трубку, это твой муж.
Рене. Я бы не возражала, если бы у тебя действительно с ним был роман — он бы тогда оставил меня в покое. (В трубку.) Стэнли, душа моя неуёмная, что случилось?
Оли (имитируя мужской голос). Ну когда уже ты пойдёшь домой? (Женским голосом, имитируя Рене.) Я не знаю, ну в двенадцать, или в полпервого.
Рене. Я не знаю, ну в двенадцать, или в полпервого. Ты уже поужинал? А что ты ел? Молодец, хороший мальчик.
Сильвия. Ого, он уже сам готовит?
Рене (прикрывает трубку). Нет, но может всё, что угодно залить яйцом. (В трубку.) Кто? Нет, её сегодня не было. Ты шутишь? Хорошо, договорились, пока. (Вешает трубку.) Ну, что я вам говорила? Флора пропала.
Сильвия. Это я говорила.
Оли. Что значит — пропала?
Рене. Весь день её не было дома, она отменила косметолога, педика…
Сильвия. Кого?
Рене. Ну, педикюр. Потом, она не появилась на йоге, а вечером звонили из общества охраны вредителей — её и там не было.
Сильвия. Каких вредителей?
Рене. Это я их так называю. Общество охраны природы, куда Флора все время взносы собирает. У них ещё название такое смешное… «Берегите флору!» называется.
Сильвия (вздыхает). Не уберегли…
Оли. Да подождите вы, один день ничего не значит.
Рене. Это правда. У нас в полиции считается, что ты должна пропадать больше 48 часов, чтобы считаться пропавшей, а пока ты еще не считаешься пропавшей, ты ещё не пропала…
Оли. Да она в кино может пошла, или в музей какой-нибудь. Она же любит шататься по музеям.
Сильвия. В музее можно надолго застрять. Я однажды больше часа болтала с усатым охранником из музея восковых фигур. А потом оказалось, что это и не охранник вовсе, а Иосиф Сталин в праздничном мундире.
Рене. Может, с ней произошёл несчастный случай?
Сильвия. Да, может она лежит где-нибудь в канаве?
Оли. У неё 100 кредитных карточек из 100 разных магазинов. Если она за 8 часов ничего не купит — весь Нью-Йорк переполошится.
Рене. Мне кажется, что с ней не всё в порядке.
Оли. Слушайте, что мы гадаем? Надо позвонить её мужу, и все выяснить.
Рене. Не надо торопиться. То, что мы не знаем, где она, ещё не значит, что никто не знает где она. Может быть, она встречается с кем-нибудь на стороне?
Сильвия. Ты что, думаешь, что у всех есть кто-нибудь на стороне?
Рене. Конечно у всех, кроме тебя и Оли. Хотя у Оли, скорее всего кто-нибудь есть.
Сильвия. Оли не считается. Она в разводе. Это не на стороне, это посередине.
Оли. Нет, у Флоры на стороне никого нет и быть не может. Флора, наверное, толком и не знает, где она, эта сторона.
Сильвия (глядя на Рене). Ей и невдомек, почему это некоторых все время шатает из стороны в сторону.
Оли. Давайте не будем терять время. Сейчас я позвоню Сиду и все узнаю. (Набирает номер.)
Сильвия. Честно говоря, мне казалось, что всю последнюю неделю Флора была как на иголках. Рене, тебе не казалось, что всю последнюю неделю она была как на иголках?
Рене. Нет, не казалось. Честно говоря, мне казалось, что всю последнюю неделю ты была как на иголках.
Оли (в трубку). Алло, Сид? Это Оли. Да, я слышала.
Рене. Скажи ему, чтобы он не волновался.
Сильвия. Мужчины такие нервные — он, наверное, сходит с ума.
Оли. Слушай, Сид, самое главное — не волнуйся! Да? (Прикрывает рукой трубку.) Он не волнуется. (В трубку.) А ты не в курсе, где она может быть? Что? Нет, я не знала. Ой, какой кошмар! Если я услышу что-нибудь, я тебе позвоню, да. Пока.
Оли вешает трубку и молча подходит к окну.
Рене. Ну, ты сама расскажешь, или нам нанять, кого следует?
Оли. Они расстались.
Сильвия. Кто?
Оли. Кто, кто — Флора и Сид, вот кто! Они расстались. Разошлись, как в море корабли. Чао бамбино, сорри. Финита ля комедия. Тэрияки харакири.
Сильвия. Не может быть!
Рене. После 14-ти лет вместе?
Сильвия. Они так хорошо жили.
Рене. Долго, еще не значит хорошо…
Сильвия. Но почему?
Оли. Сид захотел на волю. Только и всего.
Рене. Она сойдёт с ума. Я знаю, Флора такое устроит!
Сильвия. Помните, как она говорила на свадьбе — мы будем счастливы вместе 100 лет. Как же так?
Оли. А так. Значит, остальные 86 лет они будут счастливы раздельно.
Рене. Она покончит с собой. Вот увидите, она пойдет и покончит с собой.
Сильвия. Слушай Рене, прекрати, наконец, свои полицейские штучки! Оли, куда она пошла?
Оли. Она пошла покончить с собой.
Сильвия. Это она ему так сказала?
Оли. Она послала ему сообщение по интернету.
Рене. Предсмертную записку по интернету? Странно. Это не её стиль.
Оли. Почему? Чем быстрее письмо дойдет, тем быстрее её спасут.
Сильвия. То есть на самом деле она не хочет умирать? Она просто хочет, чтобы её пожалели?
Рене. У нас в полиции такие случаи постоянно. Людям необходимо внимание. Один чудак нам все время звонит с парапета Бруклинского моста. Мы уже перестали брать трубку.
Сильвия. Нет, я все равно волнуюсь. Может попытаемся её найти?
Рене. Ну, где? Где можно найти самоубийцу, которая не собирается умирать?
Звонок в дверь.
Оли. Конечно! В самом безопасном месте — среди друзей!
Сильвия. Я открою.
Рене. Подожди. Нам нужно сначала успокоиться самим. Если мы будем вести себя, как ни в чем не бывало, то и она придет в себя.
Сильвия. А что мы должны говорить?
Рене. Ничего. Мы ничего не будем говорить, как будто мы ничего не знаем.
Сильвия. Может, на всякий случай, позвоним в полицию?
Рене. А я кто, по-твоему, балерина что ли?
Оли. Слушайте, вы закончите, наконец? Она там уже могла повеситься в коридоре. Так, продолжаем играть. Сильвия, задавай вопрос.
Сильвия. Какой вопрос, мы ещё даже категорию не разыграли.
Рене. Допустим, «Спорт».
Сильвия. Нет, только не «Спорт». «Спорт» уже много раз был.
Оли. Я сейчас с ума сойду!
Рене. Может, я к ней выйду и скажу, чтобы она немножко подождала?
Оли. Кино, развлечения! Рене, открывай дверь.
Сильвия берет в руки карточку, Рене открывает дверь. Входит Флора.
Она ведет себя так, как будто ничего не произошло, но в ней чувствуется нервозность и напряжение.
Флора. Здравствуй, Рене.
Рене. Флора, это ты? А мы уже и забыли о тебе.
Рене пятится на своё место. Флора заходит в комнату.
Оли. Так какой там у нас вопрос?
Флора. Добрый вечер.
Оли и Сильвия почти не поднимают глаз, как будто они очень увлечены игрой.
Сильвия. Добрый вечер, Флора.
Оли. Привет, проходи.
Сильвия. Ну я ещё не говорила вопроса. Вот, слушайте. «Назовите трёх актеров, которые играли Чарли Чаплина?»
Флора. Как сегодня игра?
Все бормочут: «Нормально, хорошо, вполне…»
Флора. Извините, что я опоздала.
Оли. А… Пять — десять минут, какая разница…
Флора. Я просто решила прогуляться по набережной. (Все прислушиваются.) Такой ветерок приятный. Я подумала, может быть пойти… окунуться?
Оли. Что ты, купаться… в такую жару…
Флора. Я посмотрела, а вода такая грязная… И передумала.
Оли. Там, на столе бутерброды, если ты хочешь есть.
Флора подходит к столу и смотрит на бутерброды.
Флора. Я их уже в прошлый раз ела…
Оли. Ну, так какой там вопрос?
Рене. Три актера, которые играли Чарли Чаплина.
Флора. А что вы пьете?
Оли. Хочешь Хайнекен? У меня тут такой хороший Хайнекен есть… тёплый… Или может тебе чаю из ромашки заварить?
Флора. А нет чего-нибудь покрепче? Рома или водки, например?
Оли. Водка была, но я её вчера того… прикончила. (Рене и Сильвия ей знаками показывают, что она ляпнула не то.)
Флора. А… Не важно. Теперь уже ничего не важно…
Оли. Три актера, которые играли… кого?
Рене (взрывается). Чарли Чаплина, Чарли Чаплина, ну, сколько можно повторять — Чарли Чаплина.
Сильвия. Успокойтесь девочки, пожалуйста, успокойтесь!
Флора. Мне никто не звонил?
Оли. Нет, по-моему, никто. (Обращаясь к остальным.) Флоре никто не звонил?
Сильвия. Никто.
Рене. А что, ты ждешь звонка?
Флора. Я? Ну что ты. Кому я нужна…
Оли. Так. Значит, три актера, которые играли Чарли Чаплина? Правильно? Это вопрос?
Сильвия. Именно. Наконец-то до тебя дошло. Это и есть вопрос!
Оли. В одном и том же фильме?
Сильвия. Ну как они все трое могут играть в одном и том же дурацком фильме?
Рене. Два Тарзана играли ведь в одном и том же кино?
Сильвия. Нет! Два Тарзана в одном кино никогда не играли!
Рене. Играли. Просто один из них притворялся Тарзаном.
Сильвия (взрывается). Конечно! Потому, что один из них был Тарзаном, а другой был «якобы» Тарзаном!
Оли. Все, девочки. Успокойтесь!
Сильвия. Извините, я не смогла сдержаться. Рене меня нервирует.
Рене. Я тебя нервирую? Это ты меня нервируешь. Ты всех нервируешь.
Сильвия (саркастически). Ох, извините меня, Я прямо не знаю, что и делать. Сейчас пойду, утоплюсь!
Оли (укоризненно). Сильвия!
Сильвия. Ой, я не хотела…
Некоторое время они сидят в тишине. Флора подходит к окну.
Флора. Какой тут красивый вид из окна! Это 12-ый этаж?
Оли (вскакивает и захлопывает окно у Флоры перед носом). Стало как-то прохладно. Нет, всего 11-ый, и очень низкие потолки. Флора, может, поиграешь с нами?
Флора. Спасибо, но мне как-то не хочется.
Сильвия. И тема, твоя любимая — кино.
Оли. Это ты точно знаешь. «Назовите трех актеров, которые одновременно играли Тарзана».
Сильвия. Чарли Чаплина, Чарли Чаплина!
Флора. Чарли Чаплина? Это очень дурацкий вопрос… (Направляется к двери.)
Оли. Ты куда?
Флора. В туалет.
Оли. Одна?
Флора. Я всегда хожу одна… А что?
Оли. Да нет, ничего. А ты надолго?
Флора. Ну, не знаю… Сколько понадобится, столько и буду. (Уходит.)
Сильвия. Ты с ума сошла? Отпустила ее совсем одну?
Оли. Что я должна была сделать?
Сильвия. А если она сейчас возьмёт и ка-ак наложит там на себя руки?
Рене. Конечно. Она может принять таблетки, перерезать себе вены.
Оли. Это гостевая ванна. Там ничего нет. Что она, повесится на полотенце для рук?
Рене. Она может выпрыгнуть из окна.
Сильвия. Точно! Там ведь есть окно.
Оли. Оно слишком узкое, всего 20 сантиметров.
Рене. Она может разбить стекло и вскрыть себе вены.
Они затихают и прислушиваются. Раздается звук сливного бачка.
Сильвия. Ой! А она не может…?
Оли. Сильвия, как тебе не стыдно!
Рене. Тише, тише!
Все прислушиваются. Из ванной доносятся приглушенные всхлипывания.
Сильвия. Это ужасно! Нам надо что-то делать. Оли, скажи ей что-нибудь!
Оли. Что? Что можно сказать человеку, который плачет у тебя в туалете?
Сильвия. Но она не может там сидеть и плакать одна!
Оли. А ты что, хочешь ей составить компанию?
Рене. Да тише вы, послушайте!
Сильвия. Что? Я ничего не слышу.
Рене. В том-то и дело. Там слишком тихо.
Сначала очень тихо, а потом все громче и громче становится слышно Флору.
Флора (за сценой). Все пропало! У меня нет больше мужа… У меня нет больше семьи… Я не хочу больше жить!
Сильвия. Она думает, что мы не слышим?
Оли. Мне кажется, она просто не знает с чего начать…
Звук отпираемой двери. Все бросаются к столу и рассаживаются. Затем переглядываются, вскакивают, рассаживаются заново, так, как сидели вначале и делают вид, как будто они целиком погружены в игру.
Оли. Ну, так кто открыл второй закон Ньютона? Не знаете, так и скажите…
Флора. Я, наверное, уже пойду…
Оли. Куда ты пойдешь? Уже поздно…
Флора. Я не знаю.
Оли. Подожди. Давай поговорим.
Флора. Я не могу с тобой говорить. (Все окружают её.) Я ни с кем не могу говорить!
Сильвия. Флора, пожалуйста! Мы твои друзья. Не убегай от нас.
Флора. Вы все слышали, да?
Оли. Нет.
Флора. Да, вы все слышали, и волнуетесь за меня, потому что этот свинья Сидней бросил меня после того, как мы прожили с ним 14 лет вместе… (Плачет в носовой платок.) Мгы ли абве шточ пргой… Агва мвы тол кшево…
Сильвия. Флора, не плачь, мы же ничего не понимаем.
Флора. Кры гло вы а он ве за…
Рене. Может, обратно в ванную пойдешь? Оттуда было гораздо понятнее…
Флора (всхлипывая). Извините меня, я совсем не хотела вам портить вечер.
Сильвия. Ты здесь ни при чем. Это Рене нам всё испортила своею Флоридой. Она, видите ли, завтра с утра едет во Флориду за полцены!
Флора. Во Флориду? Это так приятно. Ты вместе с мужем едешь, да?
Она опять начинает рыдать. Все принимаются её успокаивать.
Флора. Оставьте меня в покое, ну, пожалуйста, оставьте меня в покое… Ой — ой — ой! Мой живот…
Рене. Что у тебя с животом?
Сильвия. Она какая-то бледная…
Флора. Я нормально себя чувствую. Честное слово, со мной всё в порядке, я ничего не принимала… Ой-ой! Живот…
Оли. Что значит — ничего не принимала? Что ты пила?
Флора. Ничего. Ничего я не пила. Только не говорите Сиду. Ой, живот!
Рене. Она точно что-то приняла.
Оли. Флора, скажи — что?
Флора. Ничего я не принимала.
Оли. Таблетки? Ты пила таблетки?
Флора. Нет, нет!
Оли (хватает её за руку). Флора, не ври мне — ты принимала таблетки?
Флора. Нет, я не принимала, я ничего не принимала…
Сильвия. Слава богу, что она не пила никаких таблеток! (Все облегченно вздыхают.)
Флора. Ну немножечко совсем, а больше ничего. (Все опять переполошились.)
Оли. Сколько? Сколько таблеток?
Рене. Какие таблетки?
Флора. Я не знаю. Такие зелененькие. Я их нашла у Сида в столе.
Оли. Надо позвонить ему и спросить, что это было.
Флора. Не надо. Не надо ему звонить. Если он узнает, что я выпила всю упаковку, он меня убьет!
Сильвия. Всю упаковку? Она выпила всю упаковку! Надо срочно звонить в скорую!
Оли. Но мы даже не знаем, что это было…
Рене. Какая разница, она выпила всю упаковку!
Оли. Может быть, это были витамины, и она теперь здоровее всех нас…
Сильвия. Нет, я всё-таки позвоню доктору.
Флора. Не надо никакого доктора.
Сильвия. Но надо же что-то сделать, чтобы они из тебя вышли…
Флора. Не надо. Я уже сама сделала. Я бутерброд с тунцом съела на Бродвее. Съела, и они вышли. Вместе с тунцом.
Оли. Вот и отлично. История со счастливым тунцом.
Флора. Я хочу пить.
Сильвия. Конечно, надо дать ей попить!
Рене. У нас только тёплое пиво.
Оли. Я пойду, заварю ей ромашку. (Уходит на кухню.)
Флора (всхлипывая). Девочки, вы знаете, что мы были женаты 14 лет?
Рене. Да, Флора, знаем.
Флора. А теперь, все кончено. (Улыбается сквозь слезы.) Всему приходит тунец…
Наступает молчание.
Рене. Флора, не молчи, тебе надо выговориться.
Флора. Да я уже выговорилась. Я сначала бродила одна по городу, а потом пошла в музей восковых фигур, встретила там усатого охранника, и обо всём ему рассказала…
Входит Оли.
Оли. Всё, девочки, пора расходиться.
Флора. Да? Нам уже пора уходить?
Оли. Нет, Флора. Только тем, кому есть куда.
Флора. Я могу пойти в гостиницу.
Оли. Зачем? Тебе будет лучше здесь.
Сильвия. Спокойной ночи, Флора.
Рене. Все будет хорошо.
Рене и Сильвия уходят. Затем дверь приоткрывается и появляется Сильвия.
Сильвия. Оли, если что — звони. Пять минут и я уже здесь.
Исчезает. Затем дверь открывается снова и появляется Рене.
Рене. Если я буду нужна, звони. Майами, отель Меридиан.
Оли. Хорошо, ты будешь первая, кому я позвоню.
Рене. Ты не волнуйся, Флора. Завтра всё будет гораздо лучше! (Шепчет Оли.) Главное, спрячь от неё все острые предметы, шнурки и ремни.
Оли выпихивает Рене за дверь.
Затем дверь открывается снова, и появляется Сильвия.
Сильвия. Мой дедушка тоже ушёл от моей бабушки, но умерла она гораздо позже, и совсем от другого. (Шепчет Оли.) Ты можешь привязать её руки и ноги к кровати?
Оли выпихивает Сильвию и прижимает дверь спиной. Наступает молчание.
Оли. Ох, Флора, Флора, Флора, Флора…
Флора. Я знаю, знаю, знаю, знаю. Оли, ну скажи, что же мне теперь делать?
Оли. Сейчас тебе нужно выпить ромашку, и лечь спать.
Флора. Ромашку? Это так ужасно, Оли, ведь я его всё равно люблю…
Оли. Хочешь шоколадку? Или кремовый тортик? Я его не так уж давно купила… (Смотрит в холодильник.)
Флора. Если мы с ним разведемся, это будет первый случай во всей моей семье.
Оли. Ну, как же? Ты говорила, что твои родители уже давно в разводе.
Флора. Я имела в виду — после них. Моя сестра до сих пор замужем. Они, правда, вместе не живут, но всё равно. А я…
Оли. Твоей вины нет. Ты просто развернулась, и ушла. Без всего.
Флора. Я только взяла с собой чемодан со всем самым ценным. А потом заберу остальное.
Оли. А где твой чемодан? Ты пришла без него.
Флора. Я оставила его внизу, у привратника.
Оли. Я тебя поздравляю, моя дорогая, у нас уже давно нет никакого привратника! Как он выглядел?
Флора. Большой такой, чёрный, на колёсиках… Я его в прошлом году купила.
Оли. Да нет, как тот «привратник» выглядел?
Флора. А, привратник? Тоже большой и чёрный, но только без колёсиков… О, боже, я сама отдала ему свой чемодан! (Стучит рукой по столу.) Ну, я идиотка! Отдала чемодан! Он просто сидел на лестнице, а я всучила ему свой чемодан. И ещё дала два доллара на чай!
Флора стучит кулаком по столу, затем кричит от боли и хватается за шею.
Флора. Ой, шея, шея!
Оли. Что — шея? Что у тебя с шеей?
Флора. Это нервный спазм. У меня такое бывает. Как схватит шею. Ой, как болит!
Оли. Ну и что теперь делать? Может лёд приложить?
Флора. Нет, нет. Лёд ни в коем случае нельзя!
Оли. Тогда может теплом? У меня есть теплое пиво.
Флора. Пиво?
Оли. Ну, шучу, шучу. Можно приложить горячую грелку.
Флора. Да что ты, это только воспалит.
Оли. А что же помогает тогда?
Флора. «Бенгей» иногда помогает, и если потереть.
Оли. Давай, я тебе потру.
Флора. Ты не знаешь как. Только Сид знает как.
Оли. Нет, Сида мы звать не будем. Сейчас я принесу «Бенгей».
Уходит. Флора бродит из стороны в сторону и потирает шею.
Флора (громко, чтобы Оли слышала). Ты знаешь, я прямо как чувствовала. Проснулась недавно ночью, и мурашки по спине, как будто беда какая-то надвигается. Я потихонечку прокралась в ванну и стала молиться, О, Боже, говорю, помоги мне! Спаси мою семью! Скажи, что мне делать? И слышу, как Сид из спальни говорит — «О Боже, скажи ей, чтобы она заткнулась!»
Входит Оли.
Оли. Вот, давай сюда свою шею. (Начинает втирать «Бенгей».)
Флора. А я что? Да я же никогда ему слова поперек не говорила. Вот он носит парик на два размера больше, и выглядит, как ньюфаундленд карликовый, ей-богу. А я — молчу. И, потом, эта дурацкая страсть к ковбойским ботинкам! Сам — сто шестьдесят с ботинками, они ему до колен достают, ну прямо — кот в сапогах, а я — ни слова. А этот его последний закидон? Иностранные, видите ли, языки! Я, говорит, когда выйду на пенсию, начну путешествовать. И хочу, говорит, общаться с туземцами на их родном языке. Нет, ну это просто смешно! Когда во всем мире культурный уровень так и прёт, когда все кругом смотрят наши фильмы и телесериалы, слушают нашу музыку и едят наши гамбургеры, уж поверь мне, в какой бы он стране ни оказался, его спокойно смогут послать на его родном языке!
Оли (продолжает мазать шею). Ты можешь немножко расслабиться?
Флора. Нет, ну ты представляешь? И этот 162 сантиметра в парике и ботинках, посылает меня куда подальше, когда уже весь мир с удовольствием послал бы его!
Оли. Ну ты расслабишься, наконец, или нет?
Флора (принюхивается). Это не «Бенгей». Это совсем не пахнет как «Бенгей».
Оли (изучает тюбик). Действительно. Это зубная паста. (Продолжает массировать.)
Флора. Вот поэтому мне и не помогает.
Оли. Тебе не помогает, потому, что ты никак не можешь расслабиться. Ты всегда такая была?
Флора. С детства. Иногда мне кажется, что я — того, и, меня надо отправить куда следует. Я очень импульсивная, навязчивая, иррациональная, рассеянная, упрямая, нудная… да? Ты тоже так считаешь?
Оли. Что? Извини, я просто не думала, что ты так быстро закончишь.
Флора. Но с другой стороны, я чуткая, заботливая, внимательная, благодарная, всегда готова выслушать и прийти на помощь.
Оли. Повернись немножко, я тебе разомну плечи.
Флора. Я знаю, я не достойна твоей дружбы. Я тебя довожу до белого каления.
Оли. Не доводишь.
Флора. Довожу.
Оли. Нет.
Флора. Я иногда прямо слышу, как у тебя зубы скрипят.
Оли. Зубы здесь ни причём. Как твоя шея?
Флора. Лучше.
Оли. Очень хорошо.
Флора. Но это обычно ненадолго.
Оли. В этот раз будет надолго.
Флора. Вряд ли. Ой! Опять заболела. Ты можешь мне положить два пальца вот сюда и потереть? (Показывает на шею.)
Оли. Это что, китайский эротический массаж «Там — Сям»?
Флора. Это Сид так делает. Нет, не твои пальцы, а мои. Ой-ой-ой! Не здесь, не здесь!
Оли. Я твоими пальцами ничего не чувствую.
Флора. Левее, левее. Теперь немножко выше, ага. Нет, это чересчур. Да, вот здесь. А теперь надави моими указательными пальцами мне на мочки ушей.
Оли. Ну, как, помогает? (Флора не слышит, и тогда Оли отпускает пальцы и кричит.) Ну, уже лучше?
Флора. Чего ты кричишь? Лучше немножко. Только постарайся не потерять это место. Ага. А теперь медленно надави моими пальцами мне на шею. Сильнее, сильнее, ещё, ещё…
Оли. Я тебя задушу, и меня же за это посадят.
Флора. Ещё, ещё, ещё, ещё…
Оли (кричит как заправский самурай). Эй — эй — эй — эй — эй…
Флора (с облегчением). Ох… Как хорошо… Совсем другое дело…
Оли. Фу. Я, кажется, начинаю потихонечку вникать в ваши семейные трудности.
Флора. Ну что ты! У тебя получилось гораздо лучше, чем у Сида. У него никогда так хорошо не получалось.
Оли. Да? Только не смотри на меня влюбленными глазами.
Флора. Я боюсь, Оли. Я не хочу разводиться. Я не знаю, что мне делать. ОЛИ. Сначала тебе нужно успокоиться, прийти в себя, а потом мы с тобой придумаем, как тебе дальше жить.
Флора. Дальше жить? Без Сида? Но я не представляю себе, как можно жить без Сида.
Оли. Напрасно. Возьми, например, меня. Я живу без Сида, и очень даже счастлива.
Флора. Оли, а что ты делала сначала, когда ты оказалась одна?
Оли. Ну, первое время я вообще не отлипала от горлышка и не выходила из холодильника. Набрала 6 кило — по 3 с каждой стороны. А потом, все как-то само собой устроилось.
Флора. Сиду, наверное, тоже не сладко сейчас одному.
Оли. У мужчин все по-другому. Он наверняка наслаждается свободой. Ложится поперёк кровати, и крутит каналы телевизора.
Флора. А другие женщины? Он уже думает о других женщинах?
Оли. Наверняка. Уже завтра вечером он начнет обзванивать всех своих бывших подружек и холостых друзей.
Флора. Да? Ты так думаешь? (Флора начинает нажимать ладонью себе на ухо.)
Оли. Ну, а сейчас что с тобой?
Флора. У меня уши закладывает. Это от пыли. У меня аллергия на пыль. (Она издаёт носовые звуки.)
Оли. Да? С каких это пор?
Флора. С тех пор, как ты стала жить одна. Ты никогда не вытираешь пыль. (Флора зажимает пальцами нос.) Мья, мья, мья, мья, мья…
Оли. Ты что делаешь?
Флора. Нос продуваю. Мьё, мьё, мьё, мьё, мьё…
Оли. А в чём разница между «Мья» и «Мьё»?
Флора. «Мья» — это для левой ноздри, а «Мьё» — для правой. Мья, мья, мья… Мьё, мьё, мьё…
Оли. Ну, как? Продула?
Флора. Немножко. Но, только, теперь у меня горло болит.
Оли. Флора, слушай, оставь себя в покое. Твоё тело совершенно не понимает, чего ты от него хочешь. Лучше выпей воды.
Флора. Нет, вода для носа не годится. Его можно затопить.
Оли. У тебя что, к носу инструкция прилагалась? Выпей воды, хуже не будет.
Флора отпивает немножко.
Оли. Ну как, лучше?
Флора. Ду бот, сдало собсеб блохо…
Оли шлепает Флору по спине. Та замирает не дыша.
Флора. Вот, сейчас другое дело, дышится. Очень хорошо дышится… (Вздыхает.) Я знаю. Я все прекрасно знаю. Я могу, кого угодно свести с ума. Сид и не виноват совсем. Просто со мною жить невозможно.
Оли. Нет, Флора. Танго танцуют вдвоём, Вы оба виноваты, не ты одна.
Флора. Ну и что же мне делать? Я хочу танцевать танго. Вдвоём.
Оли. Дорогая моя, сначала тебе нужно научиться стоять на своих двоих. Ты должна стать независимой, и это главное.
Флора. Да, ты права. Я должна стать самостоятельной, как до свадьбы. Ведь я же была хорошим бухгалтером. Я стану независимой, деловой женщиной.
Оли. Ну вот, уже теплее.
Флора. Я пойду, и попрошусь к себе на старую работу.
Оли. А почему бы и нет? Ты где работала?
Флора. В офисе, у Сида… О, боже, какая же я набитая, набитая дура! Как я себя ненавижу!
Оли. Ничего подобного. Ты от себя без ума.
Флора. Ну да! Уж это я точно знаю. Я себя просто терпеть не могу!
Оли. Тебе придется себя потерпеть. Ведь я же тебя терплю.
Флора. Ну, вот. А я-то думала, что ты моя самая близкая подруга.
Оли. Конечно. А кто еще тебе всё это скажет? Я тебя люблю почти также как и ты себя.
Флора. Тогда ты должна мне помочь.
Оли. Ну как? Как же я помогу тебе, если я сама себе помочь не могу? Ты думаешь, что это только с тобой невозможно жить? А я? Я вечно везде опаздываю и никогда ничего не могу найти. Я выходила замуж в белой фате залитой кока-колой, а разводилась в тапочках на босу ногу. Потому что голова у меня занята совсем другим. Я люблю писать, рисовать, заниматься фотографией. И не люблю домашнее хозяйство.
Флора. Но я ведь тоже убиралась не для себя. Я просто хотела, чтобы дома было чисто и уютно, чтобы Сиду было приятно и чтобы дети приучались к порядку. От кого же ещё они могут научиться? Да… хороший мы им урок приготовили. Слава Богу, что они до конца лета в спортивном лагере!
Оли. Уборка — вещь неблагодарная. А дети — и подавно.
Флора. Если бы что-нибудь изменить. Может позвонить ему?
Оли. А смысл?
Флора. Ну, поговорить ещё раз, может у нас есть какое-то недопонимание…
Оли. Где твоя женская гордость? Ты что, хочешь приползти к нему на четвереньках?
Флора. Нет, на четвереньках он меня просто не заметит. Подумает, что я напоследок решила ему полы домыть.
Оли. Ладно, давай ложиться спать, а завтра ты вернешься домой, соберешь все свои вещи, и переберешься ко мне.
Флора. Разве я тебе не буду мешать?
Оли. Будешь, конечно.
Флора. Ты же прекрасно знаешь, что я зануда.
Оли. Да. Я прекрасно знаю, что ты зануда.
Флора. И зачем же ты хочешь, чтобы я к тебе переехала?
Оли. Потому, что… как это ни смешно, но мне здесь очень одиноко, а я терпеть не могу одиночества…
Флора. Никогда не думала, что тебе одиноко, ведь у тебя столько друзей!
Оли. Друзья приходят и уходят… в 11 вечера. Ну, давай, Флора! Я тебе делаю официальное предложение. Что тебе ещё нужно, может руку и сердце предложить?
Флора. Оли, я так рада! Спасибо большое. Я тебе тут такое устрою… У тебя тут всё будет сверкать.
Оли. Не надо, пусть лучше мерцает.
Флора. Я и готовить буду. Тебе ведь нравится, как я готовлю? (Она собирает посуду со стола.)
Оли. Зачем? На завтрак — бутерброды, а ужинать можно и в ресторане.
Флора. Если я буду готовить дома, мы с тобой сэкономим кучу денег. Мне лично деньги будут очень нужны, потому что у Сида я их брать не собираюсь.
Оли. Подожди. Не будем принимать поспешные решения.
Флора. Но ты же сама говорила про женскую гордость. Моя женская гордость мне не позволит жить на его деньги.
Оли. Позволит. Когда финансы поют романсы, женская гордость отдыхает.
Флора. Нет, я у него ничего брать не буду. Я его вычеркнула из своей жизни, раз и навсегда. Он теперь для меня пустое место. Сид? Это какой такой Сид? Не знаю я никакого такого Сида! (Звонит телефон.) Ой! Это он. Я всегда чувствую, когда он звонит. (Оли подходит к телефону.) Только не бери трубку. Пускай звонит. Никого нет дома.
Оли (берет трубку). Алло? Сид? Добрый вечер!
Флора. Ничего себе добрый! Ты учти — меня здесь нет. (Машет руками.) Ты меня не видела. Я тебе не звонила. Ты и понятия не имеешь, где я!
Оли (в трубку). Да, она здесь.
Флора. Зачем? Зачем ты ему говоришь? Не говори ему, я тебе говорю! Я тебе ничего не говорила, и ты ничего не знаешь.
Оли. Да, она мне всё рассказала.
Флора. Что он говорит? Он волнуется, да? Он хочет со мной говорить? Лично я с ним не желаю разговаривать!
Оли (в телефон). Да, да, я понимаю.
Флора. Понимаешь? Что ты понимаешь? Это ты его понимаешь? Ты должна меня понимать. Ты его подруга или моя? Нет, ну посмотрите на неё! Она его понимает!
Оли. Реагирует? (Смотрит на Флору.) На мой взгляд, абсолютно нормально.
Флора. Нормально? Это ты называешь нормально? Да я с ума схожу! Ты что, не видишь — я просто тронулась, а крыша у меня… вообще поехала.
Оли. Да, Сид, о чём ты говоришь… ведь я тебя прекрасно знаю. Главное, это… будь здоров!
Флора. Что значит — «Главное будь здоров»? А я? Я уже не главное?
Оли (прикрывает рукой трубку). Да нет, я хотела сказать, что главное, это дети, а он как чихнёт. Что я, должна была сказать?
Флора. А он? Он хочет со мной говорить? Спроси, он хочет?
Оли. Сид, ты хочешь сам с ней поговорить?
Флора. Дай мне трубку, я ему сейчас всё скажу!
Оли (в трубку). Нет? Ты не хочешь? Ну, да. Я понимаю. Ну, до свидания. (Вешает трубку.)
Флора. Он не хочет?
Оли. Нет.
Флора. Тогда зачем же он звонил?
Оли. Просто проверить, всё ли с тобой в порядке.
Флора. И только?
Оли. Он сказал, что ты великолепная мать и жена.
Флора. Да? Он так сказал? А еще? Что он ещё сказал?
Оли. Больше ничего особенного.
Флора. Нет, ну ты скажи…
Оли. Да ну, ерунда всякая.
Флора. Что он сказал?
Оли. Он сказал, что как женщина, ты его интересуешь не больше, чем блоха в постели…
Флора. Что? И этот плешивый коротышка ещё смеет рот открывать? Да он больше никогда не найдет такой женщины, как я! А вот с блохами в постели у него проблем не будет. Так ему и передай! (Берет посуду и уходит на кухню.)
Оли. Фло, ты какую комнату хочешь? С видом на статую свободы, или на спальню молодожёнов из соседнего дома?
Флора (приходит из кухни). Оли, а я даже рада, что он так сказал.
Оли. Ты знаешь, а у меня есть немного коньяку. Хочешь выпить коньяк?
Флора. Нет, я коньяк не пью, он у меня в горле застревает.
Оли. У меня есть вантуз.
Флора. Представляешь, я не верила до последней минуты, что мужа-то у меня больше нет…
Оли. Флора, пошли спать. Кроме тебя и Сида у меня ещё есть работа.
Флора. И ты знаешь, это не так ужасно, как я предполагала. То есть, я думаю, что буду в порядке.
Оли. Очень хорошо, но чтобы завтра быть в порядке, нужно заснуть сегодня.
Флора. Да. Я уже готова строить новые планы. У тебя есть блокнот? Я хочу составить меню на неделю.
Оли. Нет уж, никакого меню. Я цыплятам табака обещаний впрок не даю. Пожалуйста, иди спать!
Флора. Мне нужно немножко собраться с мыслями. (Убирает со стола остатки посуды.)
Оли. Не надо ничего убирать!
Флора. Тогда я должна немножко попылесосить — иначе я не засну.
Оли. Может, ты ещё и обои поклеишь?
Флора. Оли, 10 минут, не больше. Я под этой пылью может кучу новой мебели найду.
Оли. Ну, хорошо! Спокойной ночи, Флора!
Флора (убирая со стола, машинально). Спокойной ночи, дорогой!
Оли. Что?
Флора. Вот уж не думала, что тебе тут одиноко. Ничего, вдвоём тебе будет гораздо лучше!
Оли. Ну, не знаю… (Вздыхает.) Поживём — увидим!
Занавес.
Сцена 2
Две недели спустя, пятница, вечер. Оли, Рене и Сильвия сидят за столом, стул Флоры свободен. Всё выглядит так же, как и раньше, но на этот раз комната безупречно часта. Нет пластиковых пакетов с мусором, нет грязной посуды на столе, и почта больше не валяется, где попало. Из кухни появляется Флора, она несет поднос со стаканами, кувшином и салфетками. Она ставит поднос на стол и расстилает салфетки, встряхивая их у каждой перед носом.
Флора. Вот охлажденная Сангрия для всех, и комнатной температуры для Рене.
Рене. Флора, большое спасибо!
Флора. Рене, а где же твоя подставочка?
Рене. Что?
Флора. Ну, подставочка… Кругленькая такая, под стакан кладется…
Рене. А я думала, это медали шоколадные. Жалко, я как раз собиралась съесть одну.
Флора. Девочки, я вас очень прошу, не забывайте про подставочки!
Сильвия. Мне, пожалуйста, со льдом. Вот моя подставочка.
Флора. Не хочу быть занудой, но вы же знаете, что бывает с полировкой, когда на неё ставишь прохладные стаканы.
Оли (язвительно). Полировка покрывается узорчиком из олимпийских колец.
Флора. Да, влага конденсируется, и полировка портится. (Выходит на кухню.)
Оли. Слушайте, а зачем нам играть? Я бы лучше прослушала лекцию на тему «Проблема пыли во второй мировой войне».
Флора (выходит из кухни, и, как заправский официант, лихо ставит тарелку с салатом на стол). Греческий салат для Рене.
Оли. Или, например, лекцию на тему — «Есть ли есть на Марсе?»
Флора. А это сэндвич для Сильвии.
Сильвия. Ой, а пахнет как! Что это?
Флора. Куриный паштет с помидорчиком, салатом и жареным беконом. Да, и плюс ещё щепотка укропа.
Сильвия (недоверчиво). И где ты его взяла?
Флора. Ну, как же? Сама сделала, на кухне.
Сильвия. Куриный паштет сделала и бекон поджарила? Только для меня?
Оли. Если не понравится, она тебе моментально сделает утку, запечённую в собственных яблоках.
Флора. Сильвия, о чём ты говоришь. Я люблю готовить, и для меня это — сущий пустяк.
Сильвия уже приготовилась откусить кусок, но Флора внезапно мешает ей, резко придвигая к ней тарелку.
Флора. Ешь, пожалуйста, над тарелкой — я только сегодня всё тщательно пропылесосила. Да, Оли, я забыла, а чего ты заказывала?
Оли. Если бы у меня были лишние деньги, я бы с большим удовольствием заказала тебя! Мы уже столько времени сидим, и никак не можем начать игру. Зато мы уже все знаем, как нужно правильно пылесосить телевизор, и каким шампанским разбавлять сангрию. У нас тут что, кружок домоводства?
Флора. А, вспомнила. Ты хотела Кампари с содовой. Не волнуйся, я мигом. (Направляется на кухню, но останавливается у стола.) А кто это выключил Респиратор Каченовского? (Указывает на белый ящик.)
Рене. Эта штука нам воздух распирает?
Флора. Ну да, у нас тут очень воздух спертый. (Включает и уходит.)
Оли. Интересно, мы когда-нибудь начнем, наконец? Рене, я тебе дам баксов двести за твой пистолет.
Рене. Я лучше тебе наручники одолжу, чтобы ты её к стулу пристегивала.
Оли. Нет, я совсем не могу дышать! Эта идиотская машинка сперла весь оставшийся воздух!
Сильвия. Я такого вкусного бутерброда не ела, наверное, с детства. (Вздыхает.) А в детстве не ела уж наверняка… Всё такое свежее, и горбушка поджаристая. Неужели она и хлеб сама печёт?
Оли. Ага, тесто она замешивает с вечера и засовывает в печку. А утром тесто встаёт, а тут и Флора с петухами за ним следом. Есть ещё вопросы?
Сильвия. Представляете, мы с мужем недавно гуляли по улице, и встретили Флориного Сида. Выглядел он ужасно — весь какой-то небритый, помятый. На рукаве у него был кетчуп, а на ботинке — горчица.
Оли. Странно — у меня обычно на рукаве оказывается горчица, а вот кетчуп всегда капает вниз.
Рене. Да, это уж точно. Пусть в грязи и без еды, но когда Оли хозяйничала, было лучше.
Оли. Конечно лучше. И этой адской машинки не было. Я вам точно говорю — завтра нас здесь найдут с языками на полу. Пол, конечно, стерильный, но нам уже будет всё равно.
Сильвия. Знаете, вот что удивительно, так это ваши полотенца. Они такие душистые! И что она с ними делает?
Оли. Не знаю. Наверное, душит их по ночам, пока я сплю.
Сильвия. Флоре надо было бы жить где-нибудь на Востоке. Она была бы там, на вес золота.
Оли (с восточным акцентом). Слушай, дарагой, зачем нам калым? Может мы её забэсплатно продадим, а?
Рене машинально перебирает карточки с вопросами «Настольного Эрудита».
Рене. Что это за запах? (Нюхает.) Представляете? Это хлорка! Она помыла карточки хлоркой! (Бросает их на стол.) Всё, с меня довольно. Я пошла домой.
Оли. Подожди, она сейчас придет. (Кричит.) Хлора, тьфу… Флора, ну ты идешь, Наконец?
Рене. Ну, конечно, жди её. Она, наверное, там уже плитку кладет.
Оли. Не уходи, правда, сейчас уже мы начнем играть.
Рене. Да не в игре дело. Раз в неделю я встречаюсь с друзьями, чтобы поболтать о всякой ерунде, посплетничать, рассказать о чем-нибудь интимном, о чём другим и пикнуть нельзя. Посоветоваться, в конце концов. Но вот чего мне точно не нужно, так это делиться кулинарными рецептами и получать советы по домоводству. (Она надевает сумку через плечо.) Есть два типа людей, от которых можно свихнуться, — это те, которые только что бросили курить, и те, что только что развелись.
Сильвия. Было бы лучше, Рене, если бы ты была немножко менее черствой.
Рене. А такие как ты, Сильвия, относятся к третьему типу! (Направляется к двери.)
Оли. Рене, ну подожди!
Рене. А ты, Оли, больше всех виновата — не дала человеку спокойно покончить с собой.
Сильвия. Я тоже с удовольствием поговорила бы о чём-нибудь интимном, но сегодня как-то руки не доходили.
Оли. Да, сегодня они только до бутерброда доходили, и обратно. (Кричит.) Флора, ты идешь или нет?
Флора приходит из кухни с коктейлем для Оли.
Флора. А сейчас, у нас будет сладкий стол!
Рене. Нет, вы как хотите, а я пошла.
Сильвия. Флора, ну какой на ночь сладкий стол? Я тоже, наверное, пойду.
Оли. Да, поиграли…
Флора. Это что, я во всем виновата?
Рене. Нет, просто мне завтра на смену рано вставать.
Флора. Рене, а Стэну нравится быть мужем полицейской?
Рене. Ему нравится… романтика.
Сильвия. Это как?
Рене (кокетливо). А это, когда он приковывает мою левую руку и ногу к левой стороне кровати. (Показывает.) А правую руку и ногу к правой стороне кровати. (Улыбается и закрывает глаза.)
Оли. Ого, прямо аж завидно…
Рене. Ещё бы. Куча острых ощущений, особенно когда он засыпает богатырским сном, а тебе нужно в туалет. Так что, если уж кому и завидовать, так это вам двоим.
Флора. Нам? Почему?
Рене. Вы — свободные птицы, делаете, что хотите, где придется и с кем попало. Не жизнь, а малина.
Флора. Сильвия, а ты тоже так думаешь?
Сильвия. У меня на малину аллергия. А вот наручники я бы, наверное, одолжила.
Рене (подходя к двери). Девочки, можете мне поверить. Сейчас — время одиноких женщин. Вы оглянитесь вокруг — мужчины сегодня выглядят лучше, чем когда бы то ни было.
Флора. Это почему же?
Рене. Потому, что сегодня они на 14 лет моложе!
Рене открывает дверь, и пропускает вперед Сильвию.
Сильвия. А ты могла бы мне одолжить парочку?
Рене. Кого — мужчин?
Сильвия. Да нет, наручников… (Выходят и закрывают дверь.)
Флора (начинает убирать со стола). Как тебе это нравится? Они нам завидуют! Нет, ну ты себе представляешь? Они и понятия не имеют, каково нам.
Оли (холодно). Я тебе буду очень признательна, если ты не будешь сейчас ничего убирать.
Флора (продолжает). Да я немножко совсем. Нет, ну ты можешь себе представить? Они нам завидуют!
Оли. Флора, пожалуйста, ничего не убирай. Я сегодня ещё мусорить не закончила.
Флора. О чём ты говоришь — здесь только пара тарелок. Ты хочешь, чтобы они валялись всю ночь?
Оли. Да плевать я хотела на эти тарелки! Просто ты мне мешаешь спокойно отдыхать.
Флора. Я же тебя не прошу мне помочь.
Оли. Но мне от этого не легче! Ты, как немой укор постоянно крутишься у меня перед носом. Стираешь, гладишь, бегаешь с тряпкой и пепельницей за мной по пятам. Вчера, я захожу на кухню, а ты моешь пол и причитаешь — Следы, следы, везде сплошные следы…
Флора. Но я же не говорю, что это твои следы.
Оли. Конечно же, они мои, а чьи же? Мои ноги, так и норовят оставить следы. Может, ты хочешь, чтобы я по потолку ходила?
Флора. Нет уж, лучше ходи по полу, потолки тяжелее мыть.
Оли. Можно? Ой, спасибо большое!
Флора подходит к телефону, и начинает стирать с него пыль.
Флора. Ты пойми, я не хочу делать твою жизнь — невыносимой. Но нам нужны нормальные условия для проживания.
Оли. Тогда оставь в покое телефон — на нём мои самые любимые отпечатки.
Флора (откладывает тряпку и садится на диван с жалобным выражением лица.). Ну вот, началось. Я всё думала, когда же это начнется?
Оли. Что начнется?
Флора. Когда, наконец, я начну действовать тебе на нервы.
Оли. Я не говорила, что ты мне действуешь на нервы.
Флора. Неважно. Ты сказала, что я невыносима.
Оли. Нет. Это ты сказала, что ты невыносима.
Флора. А что ты сказала?
Оли. Я не знаю. Какая разница?
Флора. Никакой разницы, я просто повторила то, что ты сказала.
Оли (раздраженно). Ты лучше повторяй то, что я действительно сказала, а не то, что ты думаешь, я сказала! О, боже, это невыносимо!
Флора (берет в руки чашку и начинает расхаживать по комнате). Ну вот. Невыносимо. Я же говорю — невыносимо.
Оли. И, пожалуйста, не дуйся. Я знаю, сейчас ты надуешься, и уже ты права. Когда мы ругаемся, то всегда права я, а когда ты дуешься, то всегда права ты.
Флора. Нет, я прекрасно знаю, что ты права. Всё, что ты про меня говоришь — абсолютная правда.
Оли (начинает злиться). И не сдавайся слишком быстро. Я не всегда права. Иногда и ты бываешь права.
Флора. Да, ты права. Я тоже иногда бываю права, но мне кажется, что я всегда не права.
Оли. Да, но на этот раз, ты действительно не права.
Флора. Права, не права, ну что ты привязалась ко мне?
Оли. Не увиливай. Ты или дуешься, или увиливаешь. С тобой даже поспорить толком нельзя!
Флора. Я знаю, я знаю… (Хватает чашку.) Чёрт! Ну почему я даже самую ерунду не могу сделать нормально! (Внезапно она размахивается, чтобы бросить чашку об стену, но потом передумывает.)
Оли. Почему ты не разбила эту дурацкую чашку?
Флора. Знаешь, ещё немножко, и я бы её точно разбила. Я бываю иногда такая несдержанная.
Оли. Ну, и почему же ты её не разбила?
Флора. Я стараюсь держать себя в руках.
Оли. Зачем?
Флора. В каком смысле — зачем?
Оли. Зачем держать себя в руках? Если ты вне себя, и тебе хочется грохнуть чашку об стену — зачем себя сдерживать?
Флора. А какой смысл? Я всё равно буду вне себя, и ещё мне будет жалко чашку.
Оли. Нашла чего жалеть! И вообще, откуда ты знаешь, что ты будешь чувствовать? Может, ты будешь себя прекрасно чувствовать! Почему ты всегда должна себя контролировать? Ты можешь хоть раз, сделать то, что ты хочешь, а не то, что положено? Ну? Давай, раз — и об стенку! Грохни эту чёртову чашку!
Флора резко размахивается, и со злостью швыряет чашку об стену. Чашка раскалывается, а Флора хватается за плечо и кричит от боли.
Флора. Ой, плечо, ой, моё плечо!
Оли (машет рукой). Ты неизлечима. Ты хронически неизлечима!
Флора. Мне надо было бросать чашку другой рукой. Я забыла, что это плечо у меня больное. (Она садится и начинает тереть плечо.)
Оли. Сейчас ты начнешь плакать, захлебнёшься слезами и утонешь, потому, что тебя в детстве не научили плавать. Знаешь ты кто? Ты — ходячее недоразумение.
Флора. Ну, да, ходячее. (Она ковыляет к стене, и начинает собирать осколки.) А также убирающее, стирающее, готовящее еду и экономящее нам кучу денег. (Она берет тряпку и начинает протирать стол.)
Оли. Ну, у нас тут золушек развелось — принцу некуда упасть!
Флора. Я понимаю, что я не сахар, но нам же бывает иногда интересно вдвоём? (Флора начинает протирать сиденья стульев.)
Оли. Конечно, бывает. Когда мы вдвоём смотрим прогноз погоды по телевизору. Это единственное развлечение, которое интересно нам обеим одновременно.
Флора. Ну почему единственное? Мы читаем вместе, едим, разговариваем…
Оли. Нет. Это я читаю, а ты разговариваешь. Я ем, а ты разговариваешь. Я иду спать, а ты разговариваешь.
Флора. Тебя беспокоит то, что я слишком много болтаю?
Оли. Я не жалуюсь. Тебе есть, что сказать. Меня беспокоит то, что я уже начинаю слушать.
Флора. Пожалуйста. Я могу заткнуться. (Флора переворачивает один стул на другой, и начинает протирать ножки.)
Оли. Я просто устала проводить вечера, обсуждая меню на завтра. Вечера созданы для другого.
Флора. Для какого другого?
Оли. Флора, я должна открыть тебе страшную тайну. (Флора замирает.) Мы не одни во Вселенной.
Флора. Я так и знала!
Оли. В мире есть ещё и другие существа, немытые, небритые и иногда слегка нетрезвые.
Флора. А, ты имеешь в виду мужчин?
Оли. Ну, если ты хочешь конкретно, пусть будет мужчин.
Флора. Надо же! (Флора смеётся и начинает ещё активнее тереть ножку стула.) Я уже две недели о мужчинах и не вспоминаю.
Оли. Не вижу ничего смешного. И вообще, перестань тереть ножки стульев — это выглядит неприлично. Что о нас из соседнего дома подумают?
Флора. Ничего не подумают. Это только у тебя все мысли на одну тему.
Оли. Флора, слушай, мы не можем так всё время сидеть одни.
Флора. Хорошо, но дай мне немножко времени. Я ведь только-только как с мужем разошлась.
Оли. А я тебе что, оргию предлагаю, что ли? Посидеть с двумя интересными мужчинами вечерком в ресторане — только и всего.
Флора. С какими мужчинами?
Оли. Можешь спокойно положиться на меня. У нас в подъезде живут два испанца…
Флора. Они в подъезде живут?
Оли. Да нет, они живут на 14-м этаже.
Флора. А откуда ты знаешь, что они из Испании?
Оли. Я про них знаю больше, чем их родная мать — я с ними в лифте застряла на прошлой неделе. И они пригласили меня в ресторан.
Флора. А как они выглядят?
Оли. Как с картинки. Пиджаки, галстуки, ботинки. Ну и брюки, конечно.
Флора. Они молодые? Ну, в смысле — не очень старые? И вообще, они интересные внешне?
Оли. Я же тебе говорю — они со всех сторон очень интересные. Два обалденных испанских джентльмена.
Флора. Испанский джентльмен звучит подозрительно.
Оли. Не более подозрительно, чем английский пират.
Флора. А какой из них будет мой?
Оли. Любой. Выберешь испанца на свой вкус, а я буду довольствоваться тем, что у нас с тобой разные вкусы.
Флора. Ну, хорошо. А о чём я с ними буду говорить?
Оли. С ними легко общаться. У них очень тонкое чувство юмора. Они смеялись даже тогда, когда я и не шутила.
Флора. А они вообще нормально понимают?
Оли. Вполне нормально. Мне кажется… Фло, только ты должна обещать мне кое-что.
Флора. Что?
Оли. Никого из них не называй Сидом. Забудь про Сида. Их зовут Улио и Ренальдо. Улио в разводе, а Ренальдо — вдовец. Или наоборот. Это неважно. Главное, они знают все самые лучшие испанские рестораны.
Флора. Нет уж. Я не собираюсь идти с незнакомыми мужчинами в ресторан, чтобы там на меня весь город пялился.
Оли. Ну да! Весь город прямо сгорает от любопытства — с кем это Флора Унгер встречается по вечерам?
Флора. Я имею в виду своих друзей и родственников. Что если моя свекровь увидит, что я сижу в ресторане с какими-то испанцами?
Оли. Твоя свекровь живет во Флориде!
Флора. Но она же приезжает раз в году. Может, это будет тот самый раз.
Оли. Флора, ну я тебя очень прошу. Дай мне свою руку. (Прикладывает её к своей груди.) Ты чувствуешь, как бьется моё сердце?
Флора. Нет.
Оли. Это потому, что на месте твоей руки, должна быть большая и волосатая. Ну, пожалуйста!
Флора. Хорошо, но только мы никуда не пойдем, а будем есть дома.
Оли. Дома? Слушай, Флора, еда ведь только предлог. Главное — это игра. Игра! Мимолётные взгляды, случайные прикосновения. Это, схватка, это борьба за нашу свободу и независимость, где самое главное для нас — красиво проиграть.
Флора. Я не собираюсь ничего проигрывать. Ты хочешь с ними поужинать, приготовлю ужин. Я сделаю суп гаспачо, касадилию, фахиту из курицы и несколько разных тап с грибами, креветками и чесночком.
Оли. Ты что? После такого ужина они не встанут из-за стола. И, пожалуйста, никакого «чесночка».
Флора. Чеснок убивает микробы.
Оли. Чеснок убивает романтику. Мне нужен лирический вечер, а не гастрономический.
Флора. Ты же знаешь, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок.
Оли. Да? Слава богу, что мне в другую сторону!
Флора подходит к телефону и берет трубку.
Оли. Ты куда звонишь?
Флора. Сиду. Мне нужен рецепт «Маргариты». Он такую «Маргариту» делает — закачаешься.
Оли. Не надо. Я куплю такую тэкилу, что ты закачаешься гораздо быстрее.
Занавес