Клэр стояла и не отрываясь смотрела на платье, В последний раз когда она надевала его… Клэр вздрогнула, вспомнив, как ее пытались задушить, и схватилась за горло. Она не хотела надевать платье. Но теперь оно снова казалось ей воплощением соблазна. Ожерелье с драгоценными камнями и гребни сверкали на туалетном столике рядом с серебряной щеткой для волос. Длинные перчатки были расправлены и готовы приятно охватить ее ручку, а голубые бальные туфли так и манили надеть их. Прошлое промелькнуло перед ней, переливаясь, как складки голубого шелка.

Казалось, платье нашептывает: «Надень меня, и ты снова станешь красавицей, ты будешь танцевать с Патриком. Он будет ждать тебя».

— Не меня, — громко возразила Клэр, и се голос гулко отдавался в тишине гостиничного номера. — Он будет ждать мою бабушку, Клариссу Данжерфилд.

Что бы ни случилось с ее бабушкой в прошлом, это нанесло непоправимый удар маме. Клэр вспомнила потрясенное лицо миссис Уинтроп, застывшей в кресле с письмами на коленях… и бросилась в мамину комнату. Она раскрыла ее сумочку и достала связку писем. Дрожащими пальцами Клэр вынула одно письмо. Оно было адресовано ее бабушке. Текст отпечатан на машинке, подписи не было.

«Дорогая миссис Марек, — гласил текст, — спросите себя, почему ваш муж постоянно ездит в Восточную Европу. Спросите себя, откуда берутся деньги. И еще лучше, спросите самого Йохана Марека, это чудовище».

Содержание всех остальных писем, также напечатанных на машинке и без подписей, было примерно одинаковым.

Мой дедушка, решила Клэр, был каким-то ужасным преступником. Неудивительно, что мама заболела! Понятно, почему она не захотела принять того, что досталось ей от него в наследство. Но почему же ее бабушка не оставила мужа, узнав правду о нем самом и о его жизни?

Клэр вернулась в свою комнату. Она смотрела на голубое платье, но слова из письма все еще стояли у нее перед глазами.

Внезапно в дверь постучали. Клэр приотворила ее и увидела сморщенное лицо под маленькой поношенной шапочкой — лицо Микки.

— Я пришел узнать, не нужно ли вам чего-нибудь. — Коридорный склонил голову. — Мое дежурство заканчивается.

Клэр распахнула дверь.

— Войдите, — сказала она и, указав на висевшее на крючке платье, спросила: — Это вы его погладили? Вы прикололи цветы и повесили платье сюда?

— О! — Пораженный Микки остановился посреди комнаты. — Великолепное платье! Много лет я не видал таких. И эта орхидея…

Он повернулся к Клэр.

— Вы сказали, что это ваш туалет, — проговорил Микки, — но, наверное, вы имели в виду вашу маму. Вы слишком молоды, чтобы носить подобные платья.

Это действительно так! Она слишком молода. Но когда она надевала платье, то будто становилась старше.

Микки взглянул на часы.

— Во всяком случае, для танцев сейчас уже поздно. Уже за полночь… скоро наступит время последнего вальса.

— Что вы сказали? — Клэр пристально посмотрела на него. — Как можете вы говорить о последнем вальсе, когда сами же сказали нам, что здесь, в Серебряном дворце, давно уже не танцуют?

— Вы правы, так я и сказал, — вздохнул Микки. — Теперь здесь уже танцев не будет. Здание полностью сносят. Вы знаете? На этой земле будет возведен новый район. — При этих словах его маленькие глазки печально блеснули. — Грустно. Со старым отелем связано столько воспоминаний… А эта орхидея… Какое разочарование! Они так недолго живут.

Он слегка поклонился Клэр и исчез за дверью. Клэр смотрела ему вслед. Казалось, комната таила неведомую опасность. Это было как-то связано со смертью бабушки и с маминой болезнью. Связано с голубым платьем и крутящимися дверями в вестибюле. Снова платье было охвачено сиянием. «Я и это платье связаны какой-то тайной», — подумала Клэр.

— Почему я? — выкрикнула Клэр. — Я слишком молода для подобных переживаний. Я боюсь.

«Потому что платье подходит только тебе и никому другому», — казалось, ответ пришел откуда-то сверху.

Раздумывать было некогда, Микки сказал, что скоро наступит время последнего вальса. Надевая платье, Клэр слышала медленную тягучую мелодию. Если она хочет что-нибудь предпринять, то должна оказаться в Серебряном дворце до того, как завершится танцевальный вечер!

— Клэр это сделает, — заявила Алекс. — Она храбрая. Это точно.

— Но не забывай: надевая платье, Клэр превращается в совершенно другого человека, — сказала Чарли, вытаскивая большую упаковку карамели. — В этом наряде она становится беспомощной дамочкой пятидесятых годов.

— Клэр не казалась мне такой уж беззащитной, когда отделала парня, пытавшегося ее задушить, — заметила Алекс.

— Может быть, с тех пор люди не очень изменились, — произнесла Джо, мечтательно обводя подруг глазами. — Просто она, вероятно, чувствует себя старше и готова к любовному роману.

— Ты имеешь в виду Патрика? — спросила Алекс. — Надеюсь, Клэр снова встретит его.