Некий генуэзец, нечто вроде потешника, является на празднество, устроенное в Милане, к мессеру Бернабо, который, желая посмотреть, насколько он способен выпить, производит ему испытание с помощью одного из своих слуг, большого пьяницы, и генуэзец оказывается победителем

Когда мессер Марко Висконти, старший сын мессера Бернабо, привез в Милан свою жену, называвшуюся мадонной Изабеттой, из дома синьоров Баварии или какого-то другого из наиболее значительных домов Германии, то к миланскому двору явился, как это обычно бывало, некий генуэзец, забавнейший человек, бывший как бы присяжным потешником, завзятый пьяница, которому вино никогда не надоедало. Случилось так, что человек этот отправился навестить мессера Бернабо и, став перед ним на колени, начал сказывать ему всякие свои побасенки. Мессер Бернабо, умевший узнавать людей по их дыханию, посмотрел на него и заставил его простоять таким образом больше часа и ни разу не предложил ему подняться. В конце концов, колени у генуэзца заболели, и он встал сам, говоря: «Синьор мой, я не могу больше стоять на коленях».

Синьор посмотрел на него и сказал: «Ты, должно быть, пьяница».

Генуэзец отвечал на это: «Я, синьор, не пьяница; но люблю выпить».

Тогда мессер Бернабо сказал: «Если ты любишь еыпить, ю не хочешь ли ты посостязаться в этом с одним моим слугой?»

Генуэзец ответил: «Utinam Domine».

Мессер Бернабо сказал ему тогда: «Подожди немного», – и приказал позвать своего питуха.

Когда тот явился к синьору, то Бернабо сказал ему: «Ступай сюда! Не хочешь ли ты попытаться перепить этого человека?»

Слуга ответил: «Охотно, синьор».

– «Ну, так вот, – сказал синьор, – тот, кто победит, получит подарок соответственно тому, как я оценю его заслуги; а тому, кто проиграет, придется выпить моей мальвазии двенадцать раз, не переводя духа».

«С богом», – сказали пьяницы. Тогда синьор обратился к слугам: «Ступайте и принесите кубок Роланда».

Они ушли и вернулись с квартой вина, белого, критского или какого-то другого, которая была так велика, что немногие опорожнившие ее трижды, могли бы остаться в живых. А так как вино было очень крепким и легко одолевало каждого, то синьор называл его поэтому Роландом. Так вот, когда вино было приготовлено и налито в несколько бокалов, синьор сказал: «Возьмитесь за руки и пляшите».

Те так и сделали. Тогда синьор подзывает их и говорит: «Поднесите каждому три муйола.

Так и было сделано, после чего он заставил соперников плясать. Генуэзец плясал гораздо более ловко.

Подозвав их вторично, синьор говорит: «Поднесите каждому по шести бокалов».

Так было сделано, и после этого он приказал снова начать танец.

Генуэзец прыгал совершенно как козленок; у питуха мессера Бернабо начали заплетаться ноги. Тогда их пригласили в третий раз и дали каждому по девять бокалов; после этого они принялись плясать в третий раз. Генуэзец стал делать прыжки, подскакивая вверх ловчее выдры; питух синьора не мог сдвинуться с места и шатался, словно его качало на волнах. В четвертый раз генуэзец выпил двенадцать бокалов; слуга синьора, уже не понимавший, где он находится, едва мог пить; однако все же выпил бокалы, напрягши все свои силы. Когда они стали плясать в четвертый раз и генуэзец выделывал удивительные вещи, соперник его готов был свалиться при каждом движении и, в конце концов, упал, растянувшись на земле. Когда он упал, генуэзец сел ему на спину верхом и попросил синьора посвятить себя в рыцари на трупе этого пьяницы. Синьор ответил, что он заслуживает этого вполне и посвятил его в рыцари в то время, как тот сидел на пьянице.

Став рыцарем, генуэзец посмотрел на синьора и сказал: «С вашего разрешения, не будет ли вам угодно, чтобы я посвятил его в мокрые рыцари, как он того заслуживает?»

Синьор ответил: «Делай, как хочешь».

Генуэзец расстегивает штаны и орошает пьяницу большим количеством влаги, чем сколько он выпил мальвазии, – а выпил он ее тридцать бокалов. Оросив товарища, он ударяет его по щеке так, что удар можно было принять за основательную пощечину, и говорит: «Я ударяю тебя по щеке; я желаю, чтобы из любви ко мне ты носил имя мессер Каттиво», – и так его с той поры и называли.

Посмеявшись вдосталь над всем этим, мессер Бернабо приказал отнести бесчувственное тело мессера Каттиво на двор, где находились конюшни, и велел бросить его на кучу навоза, сказав при этом: «Ты сделал его рыцарем омоченным, я сделаю его рыцарем огаженным. Что же касается тебя, который заслужил того, чтобы тебя почтили, то я хочу дать тебе то, что ты потребуешь (и он приказал принести два прекрасных платья и подарил ему их); и как ты окрестил его мессером Каттиво, так я хочу окрестить тебя мессером Винчи Орландо»; так его с той поры всегда и называли.

Кому пришлось сделать что-либо хорошее или дурное на глазах у синьора, когда он в хорошем расположении духа, тому все сходит хорошо, как это случилось с названным генуэзцем. Но многим довелось перенести и обратное, потому что внешне сердце синьора кажется иногда спокойным, в то время как в нем идет борьба с разными людьми и в разных направлениях. Более прочно положение того, кто может не впутываться в дела; так он и останется ни во что не замешанным.