В сказочное королевство просто обязан однажды залететь дракон и потребовать золота в комплекте с прекрасными девами. Наш дракон эстет — ему ещё нужна собачка, белая болонка с голубым бантиком.
А ты, наследная принцесса, сойдёшь за прекрасную деву. И, раз наследница, иди зарубай дракона. А что? Все наследники так делают. Вперёд, милая, вместе с болонкой, верным рыцарем и ненавистным младшим братом. Заодно и семейные проблемы решишь.
Про «ледяную принцессу» ходили разные слухи, один другого интереснее. Чаще всего Её Высочество представляли этакой холодной воительницей, всегда в армейской форме, за секунду способную справиться как с минимум дюжиной врагов, любящую спиртное и крепкую мужскую компанию.
В кругах аристократии утверждали, что наследница — нелюдимая ведьма, способная прочитать мысли любого и якобы закрыться от неё невозможно. А со своими врагами Её Высочество расправляется просто — ментальным ударом. Этот слух, однако, не объяснял, почему у принцессы так много живых врагов.
И совсем никто не видел в принцессе восемнадцатилетнюю девушку, которой она, в сущности, и была. Наоборот, утверждали, что юная воительница заткнёт за пояс любого стратега, и ещё — она всегда мрачная, строгая, порой даже жестокая. Одним словом, ледяная.
Айлинсфиля всё это не интересовало. В придворной интригах участвовать он не собирался, в борьбе за трон — тем более.
Он просто готовился стать телохранителем Её Высочества наследной принцессы Илии.
* * *
Так уж сложилось, что отца я всегда ненавидела. Ещё с раненного-раннего детства, когда папочка на глазах у меня избивал маму. И никто из её сиятельных рыцарей, посвящавших ей баллады, сражавшихся во имя неё на турнирах, не вступался. Лицемеры. Телохранителей я понять могла — папочка всё-таки король. Да, пьяный вдрызг, но король. Он им платит, они выполняют свою работу. В неё, естественно, не входит сражаться с нанимателем. Но рыцари?..
Маму папочка избивал регулярно, особенно с тех пор, как умерла его фаворитка, леди Витиния. Вот её папочка любил. И ничего, что меня она пыталась отравить раз десять, а маму — полсотни. Зато когда отравилась сама (наверняка яд перепутала, дура набитая), папа во всём, конечно, маму обвинил. Меня он тогда в упор не видел, маленькая ещё. Ну да, и избил. Убил бы, наверное, не будь мамин папа, а мой дедушка королём Сленвии. Дед ему на следующих переговорах лично мозги вправил. Меня с мамой забрать хотел — не пустили. При этом я всегда удивлялась, почему, когда папа желал с мамой развестись, именно дед настучал патриарху и тот отказал? Да, маму бы потом никто в жёны не взял — ну и в бездну такую семейную жизнь!
Все говорят, мама умерла родами. Ну-ну, а то я дура, не видела, как папочка её по животу бил. Или те дикие крики какой-то идиот принял за схватки? Да, я уже в десять лет была достаточно умная, чтобы отличить! Хотя, никто, конечно, не принял, просто сделали такую вот официальную версию. Подозреваю, для деда и его союзников. А так у меня должен был родиться братик. Не успел.
Впрочем, братик у меня был. Бастард короны Слейрс, сын леди Витинии. Весь в мамочку, мерзавец, пошёл. Таким же придурком и интриганом вырос. До страны ему дела нет. До правления — тем более. Там же думать надо! Зато свято уверен, что корона нужна, чтобы вкусно есть, много пить и валять в постели девочек. Считает, что с венцом на голове ему любая даст.
Слейрс старше меня на три года. Шпынял сестрёнку с детства, а теперь собирает против официальной наследницы партию.
Как я стала официальной наследницей? Всё просто: святой закон запрещает жениться повторно. А когда мама умерла, так и не подарив папочке сына, я осталась единственным официально признанным королевским ребёнком. А значит, превратилась в наследницу. Неважно, что королевы у нас не правили вот уже лет триста! И моего мнения, конечно, тоже никто не спрашивал. Просто если до этого я играла в куклы, догонялки и прятки, то начиная с десятилетнего возраста меня заставили учить языки, читать умные книжки и, конечно же, стали учить воинскому искусству — стратегии и тактике.
А до этого я к военным хорошо относилась…
Точнее, нет — в казармы я сбегала из дворца, подальше от печальной мамы и её клушек-фрейлин. Казармы — как глоток свежего воздуха. Здесь меня любили — не как мама, со слезами, а просто. Игрушки деревянные делали, по волосам гладили иногда, даже забавы порой придумывали. Здесь я была просто симпатичным ребёнком, пусть и из богатой семьи. Интересно, они правда не знали, кто я такая, или умело притворялись?
Здесь у меня впервые появился друг. Мальчишка моего возраста, сирота. Так сказать, сын полка. Айл. Самое приятное воспоминание из детства: мы играем в догонялки посреди внутреннего двора. Весело, шумно, задорно. Айл всегда был смешливым. И с ним было так просто-просто! Правда, иногда он откровенно меня подначивал — типа, девчонка. Но когда я в первый раз надрала ему уши, перестал делать это постоянно. Такой забавный. И настоящий рыцарь, хоть и маленький. Не то что мамины лизоблюды. Как он меня выгородил перед кухаркой, когда мы печёные яблоки для ритаульного пирога стащили!
Айл исчез как раз, когда умерла мама. Разок у меня получилось сбежать в казармы, но его там не было. И никто не сказал, где он. Очень подозреваю, что папочка его убил — как щенка, которого я втайне приютила, когда мне было двенадцать. Правда, щенка он приказал утопить у меня на глазах…
А меня учили, как быть королевой. Только никак не могли определиться, как же так совместить женские обязанности и мужские? Наследник-принц по закону должен быть, прежде всего, воином. Принцесса должна уметь красиво одеваться, шить крестиком, играть на флейте или арфе и петь при случае. А я…
А меня учили быть воином, красиво одеваться, шить крестиком, играть на флейте или арфе и петь при случае. Так что с уроков танцев или музыки я спешила на тактику и стратегию. При этом специальным папиным указом меня официально запретили обучать владению оружием. Борьбе — тоже. Наверное, чтобы убить было легче. Я не говорила, сколько раз на меня покушался папочка? И не скажу, потому как со счёта давно сбилась. Если бы не дедовы шпион, фиг бы выжила.
Кстати, именно дед в частной переписке напомнил папе о телохранителе. А как же — по закону положено, если наследник доживает до восемнадцати. Дурацкий закон, на мой взгляд. Дед, кажется, и кандидатуру предложил. Зря абсолютно, папа телохранителя, наверняка с потрохами заранее купит.
В общем, в свои восемнадцать я была стратегом, но не умела за себя постоять. Забавно, да? На фронт-то меня папочка ещё в четырнадцать послал. Вот как восстание на юге подняли, так и послал. Надеялся, видно, что убьют.
Я выжила, даже чудом и мозгами призвала юг к порядку. Потом дед всё-таки забрал меня на каникулы — на годик. Мы с ним славно прошлись по парочке стран, гульнули, и домой я вернулась ненавидимой принцессой-завоевательницей, но живой и понимающей теперь политику до мозга костей. А то папа меня на совещания никогда не звал, боялся, что поумнею.
Ещё больше меня стали не любить, когда проснулся мой магический дар. Точнее, когда все поняли, что он проснулся. Это дед ко мне магов приставил, и они пользоваться научили, а проснулся-то дар давно, в тринадцать — вместе с лунным женским циклом. Обалдеть ощущения: сижу я в ванной, кровь наблюдаю, а за стенкой горничная музыкальненько так орёт. С ума она сошла — так мне потом сказали. Ну-ну. Мне по ночам долго ещё кошмар снился: кровь, вода, крики…
Зато теперь я могу магией бить не как кувалдой, а осторожненько, словно ювелирным молоточком. И мысли читаю — всякие. Только голова потом раскалываются, так что телепатией не злоупотребляю. Но папочка с братом на всякий случай побаиваются. Вот и славненько.
А дед обещал меня в следующий поход взять. Дед у меня, кстати, некромант, я говорила? Его тоже все та-а-ак любят! Зато великий и победоносный. Надеюсь, я такой же стану.
Если выживу.
* * *
Телохранителя мне представили где-то между докладом о внешнеполитической ситуации на востоке и лекцией по тактике.
Очень молод. Худощав. Лицо невзрачное, равнодушное и какое-то пустое. Волосы коротко стриженные, тёмные. Одет по форме — как мамины телохранители. Я еле удержалась, чтобы не приказать ему эти тряпки снять. Просто, как погляжу на них, сразу вижу мамину кровь на таких же… ну разве что размерчик тогда побольше был. А что, мамин телохранитель тогда в комнате стоял и бесстрастно наблюдал, я помню.
В общем, пришлось терпеть.
Голос у него тихий, невыразительный. Без эмоций. Бесстрастный, да.
И вот этот мальчишка теперь обо мне заботиться будет? Дедушка, ты сам-то в это веришь?
Я вздохнула, выдала ту тупую фразу принятия клятвы — формальность, не более. И постаралась больше не обращать на замершего у двери телохранителя внимания.
* * *
Принцесса Илия напоминала всё-таки восемнадцатилетнюю девушку. Тоненькая, хрупкая, в длинном домашнем платье. В перчатках. Длинные светлые волосы заплетены в две косы и обёрнуты вокруг головы.
Не красивая, но и не дурнушка.
Айлинсфиль постарался хорошенько рассмотреть подопечную. На первый взгляд — обычная девушка. Только очень угрюмая, нервная и всё время в себе. Наверняка не общительная. Властная — ну так принцессе и положено. На телохранителя смотрела недоверчиво. А вообще взглядом встречаться не спешила.
Замкнутая. Ледяная.
Айлинсфиль машинально отметил всё это и принялся изучать обстановку. Надо бы ещё познакомиться с прислугой и доверенными принцессы — обязанность. А свои обязанности Алинсфиль предпочитал выполнять чётко.
Привык.
* * *
Папа с недавних пор обожал скидывать на меня все грязные, мерзкие обязанности. Вроде подписи смертного приговора. Наверное, потому что палача всегда очень любят.
В общем, главный судья торчал у меня сутками.
— Ваше Высочество, вот, ещё один приказик подпишите.
— Кто? — мрачно спрашиваю я, макая перо в чернильницу и высматривая пустое место для подписи.
— Вор, госпожа, — откликается судья, следя за пером, как завороженный.
— А почему тогда смертник? — удивляясь, поднимаю взгляд от документа. — Он что в сокровищницу залез?
— Нет, госпожа, — судья пытается улыбнуться. — Он полез под карету Её Светлости герцогини Акнейской.
А, ещё одна папина пассия. Ну да, ну да. А парню, поди ещё и от коней досталось. А воровство тут у нас как отягчающее обстоятельство…
— Вот и пусть поскорее сдохнет, — пробормотала я, подписывая документ. Всё равно бедняге не жить, герцогиня весьма злопамятна. Что вы, кто-то с её дороги не убрался!
Мне показалось, или этот хмырь у двери на меня как-то странно при этом посмотрел? Тоже мне, защитник слабых и обиженных!
А я что, похожа на борца за справедливость?
* * *
Айлинсфиль ночью, когда Её Высочество спала, и на карауле у её двери стояли заклинания, специально отправился посмотреть на приговорённого. Ему просто стало интересно, кого принцесса, выглядящая как испуганная, озлобленная девочка, способна так легко отправить на смерть.
Заключённый оказался совсем мальчишкой. Айлинсфиль ему и четырнадцать бы дал с натяжкой. Худенький, рёбра сквозь арестантскую рубаху торчат. Впрочем, многого телохранитель Её Высочества просто не разглядел. Сложно рассмотреть детали, когда мальчишку ногами месят два дюжих стражника, а тюремщик смотрит на это и пьяно улыбается.
Возвращаясь к апартаментам Её Высочества, Айлинсфиль размышлял, знала ли о происходящем принцесса?
Или ей действительно было всё равно?
* * *
Папа с братиком всегда обожали балы. Ещё бы, дамы липли к венценосным особам мужского пола, как мухи. А вот меня кавалеры избегали. Сначала — чтобы не впасть в немилость у папочки. Теперь, думается, просто боятся.
Надо ли говорить, что балы я всегда считала пустым времяпрепровождением?
Ну правда, для чего всё это — наряжаться, таскать украшения, длинное и обязательно открытое платье, причёску делать? Точнее, для кого? На балу же ведь и договор ни с кем не пообсуждаешь — все послы напиваются или за красоткой какой-нибудь следят… Глупо.
Зато братик ко мне приставать обожает. Папа у нас всё-таки король, так что ответить надоедливому старшему братишке я могу только устно. Тем более, пьяному. А иногда так в морду двинуть хочется! Ну и пусть не умею — специально для этого гада смогу.
В общем, на балу я обычно (когда брат не пристаёт) скучаю.
Теперь мы скучаем вдвоём: я и телохранитель. Я у стеночки — и он у стеночки в метре от меня. Идиллия. Я с бокалом — и он с бокалом. Вино, кстати, сам притащил. И поделился. Нет, не ухаживает, просто это входит в его обязанности.
Только косится как-то странно в мою сторону. Может, удивляется, что я на балу книжку читаю? Так что тут ещё делать?
— Ваше Высочество, вам снова нет дела до нас, бренных обитателей этого мира? — раздаётся неприлично рядом знакомый голос. И запах перегара.
Ну как же, граф Дайский, лучший друг моего братишки. А так же лучший собутыльник и лучший бабник. Слывёт, кстати, образцовым рыцарем.
Может, мои понятия о рыцарстве ненормальные?
— Сгинь, — буркнула я, внутренне собираясь. Где граф, там и братик, чтоб он провалился! И желательно в бездну, да подальше.
— Ах, Ваше Высочество, ну зачем вы так? — в притворном расстройстве граф всплёскивает руками. — Не отвергайте меня!
Я вздохнула — запах перегара шибанул в ноздри. Захлопнула книжку.
— Если ты сейчас же отсюда не уберёшься…
— То что? — о, а вот и братик пожаловал. Дождалась. — Что ты сделаешь, кисонька?
— Захлопнись! — прорычала я, отгораживаясь книжкой. Бесполезно.
— Что-то ты больно смелая стала последние дни, — ухмыляется братик, хватая меня за руку. Больно! Опять синяки останутся, гад! — И не хочешь никого… Интересно, почему? — братишка словно невзначай косится влево, на спокойно стоящего телохранителя. — Неужто для него себя бережёшь? Ой, крошка, зря, на тебя даже последний нищий не позарится, шлюха армейская.
— Кто бы говорил, — фырчу я, пытаясь вырваться. Ха! Теперь меня держат за шею. И душат заодно. Чудесно! Теперь ещё бархотку носить придётся!
— Эй, Слейрс, — лениво произносит стоящий рядом граф. — Ты поосторожней с ней. Испортишь, а мы ещё повеселиться хотели, помнишь?
— Да, — ухмыляется брат. — Сестричка, посетишь наше маленькое дружное общество?
Что?! А вот уже нечто новенькое. Брат никогда никуда меня не приглашал. Бил исподтишка, да, но так открыто…
— Пусти! — меня снова перехватывают за запястья. — Я буду кричать!
— Кричи, кисонька, — улыбаются брат с графом. — Думаешь, тебе хоть кто-то поможет?
Боги… Конечно, любимому папиному сыночку не помешает никто… Нет, убить он меня не убьёт, слишком много иностранных наблюдателей. Но иногда и убивать не надо, уж я-то знаю.
— Пусти!!
И издевательские улыбки вокруг. Ненавижу!
— Идём, крошка, идём, тебе понравится…
Клинок у горла моего братишки становится для нас полной неожиданностью.
Ай… как там его дальше? одной рукой держит брата за запястье, другой — направляет к его горлу короткий меч. И молчит, словно так и надо.
Братишка так удивляется, что даже отпускает меня.
— Ты… как ты посмел?! — рычит он, но натыкается на ледяной взгляд телохранителя, который раза в два, кстати, ниже Слейрса.
Минута молчания, и к Ай — бездна, как его всё-таки зовут? — бросается граф.
Ещё минута и оба «бравых» похитителя валяются на полу, а Ай… гр! я вспомню его имя! стоит около меня, словно стенка. Как там — за каменной стеной, да, говорят?
Брат очухался первым.
— Ты! Я тебя уничтожу! — рычит он, не делая, правда, попытки напасть. — Ты на кого руку поднял?! Тебя завтра повесят! Нет, сегодня! Нет, четвертуют! Нет, сейчас! Стра…
Щас! Скорее тебя повесят!
Не помню, как сорвала сдерживающие перчатки, но хорошо помню взгляд братика, когда я уставилась на него, словно змея на птенчика.
Как он кричал! Как музыка, честное слово!
И плевать в тот момент было, что отец потом меня изведёт. Всё равно жизни никакой. Я бы выжгла ему мозги, если бы не тихое:
— Ваше Высочество.
И тёплое прикосновение рук. Я отвела взгляд, чтобы увидеть рядом телохранителя, приклонившего колено и сосредоточенно одевающего на меня перчатки.
Словно ничего не случилось.
Брат затих, придворные зашевелились, а я ради такого случая свалилась в обморок.
* * *
Принцесса оказалась лёгкой-лёгкой — даже со всеми её нарядами. И не приходила в себя, несмотря на крики Его Величества, визги придворных дам и хрипы принца-бастарда. Его непризнанное Высочество, видимо, был потяжелее сестры — отец с первой попытки поднять не сумел. «Наверное, давно тяжести не носил», — сделал вывод Айлинсфиль, пробираясь с принцессой на руках к выходу.
Никто его не остановил. Король больше заботился о здоровье сына и лично орал, чтобы ему сейчас же, сию минуту привели главного королевского мага и главного королевского целителя. Впрочем, булькающий что-то невнятное и бьющийся в судорогах Слейрс и впрямь выглядел неважно. Принцесса по крайней мере валялась без сознания тихо.
Айлинсфиль донёс госпожу до её покоев под испуганные взгляды служанок. У особо ретивых и изумлённых потребовал принести воды и чистое полотенце. В спальне сгрузил ношу на постель. Подумал и стащил с бесчувственной принцессы перчатки. То, что это на самом деле ограничивающий артефакт, он сразу догадался. Ещё бы — без них принцесса просто фонтанировала ментальной магией. Сейчас-то наверняка весь израсходованный запас волшебной энергии пытается пополнить, а тут эти ограничители…
Воду и полотенце принесли. Испуганный голос от двери тихо спросил, не надо ли что ещё. Айлинсфиль также тихо отказался — ясное дело, целителя для принцессы он сейчас не дождётся. Наверняка вся врачебная братия сейчас хлопочет у кровати принца-бастарда.
Её Высочество провалялась без сознания долго: к утру обморок плавно перешёл в лихорадку. Айлинсфиль пробовал мазать госпоже виски уксусом, менял компрессы — бесполезно. Илия пылала, как хороший костёр, и бредила. Причём, что бредила весьма качественно, с использованием интереснейших по структуре фразеологизмов (наверное, в армии нахваталась) поносила отца и брата. У Айлинсфиля мелькнула мысль пойти проведать принца-бастарда, послушать, что он бормочет.
Лекарь заглянул только раз. Посмотрел на мечущуюся в бреду принцессу, заявил: «А, ну это нормально» и исчез прежде, чем Айлинсфиль успел его остановить и допросить с пристрастием. Ничего себе нормально: наследница чуть не при смерти!
Жар стал спадать к вечеру, а ночью принцесса даже соизволила очнуться. Заметила рядом Айлинсфиля, сделала большие глаза и заорала.
* * *
— Чт-чт-что ты делаешь?! — на всякий случай перебираясь на другой конец кровати, поближе к стене, выдохнула я.
Нет, правда, что он забыл в моей спальне? Точнее — что ему папочка приказал делать в моей спальне?!
— Слежу за вашим самочувствием, — помолчав, невозмутимо откликнулся телохранитель.
Я моргнула.
Хотя что же… на его месте тоже бы правду не сказала.
Та-а-ак, клинка не видно — значит, не убивать явился. В воздухе… в воздухе тоже ничем особым не пахнет, значит комнату, как прошлый раз, ядом не опылили… А что это за подозрительная тряпка у меня на лбу?!
— Выпейте, Ваше Высочество, — мне под нос ткнули чашу с чем-то ароматным и, судя по пару — горячим.
Я перевела взгляд с напитка на телохранителя.
Ага! Вот я тебя и раскусила! Отравить, значит, решил? Ха, я так легко не дамся!
— Сам пей, — буркнула я, пытаясь нашарить кинжал под подушкой. Сейчас он откажется и придётся мне резво скакать от него по комнате — так хоть с оружием!
Телохранитель пожал плечами, прижал чашу к губам и сделал хороший глоток.
— Это всего лишь тоник, Ваше Высочество, — объяснил он, повторно протягивая мне напиток. — Должен убрать слабость.
Я подозрительно уставилась на Ай… Ай… телохранителя. Минута… две… Ладно, пены изо рта нет, в конвульсиях не бьётся. Попробуем, что там у тебя за тоник.
Я одной рукой, пряча другую под подушкой, осторожно взяла чашу. Хм… а ничего так, вкусненько. И впрямь бодрит.
— Ваше Высочество, отдайте мне кинжал.
Я поперхнулась, судорожно сжимая рукоять оружия.
— Какой кинжал?
— Который вы под подушкой прячете, — отозвался телохранитель, протягивая руку. — Отдайте. Вы не умеете им пользоваться, можете порезаться.
— Я не умею?! Ай…
Мы оба завороженно уставились на текущую по шёлковой простыне кровь.
В общем, кинжал у меня забрали. Рану обработали. Постель перестелили, заодно вытащили саблю, ещё пару кинжалов и тройку метательных звёздочек. (Зачем они мне? А так спокойнее!) Меня в сопровождении служанки отправили принимать ванную (попыталась обидеться — мне с абсолютно непроницаемым лицом заявили, что если сама не пойду, оттащат и макнут вниз головой). После выдали горячий шоколад и возжелали узнать, неинтересно ли мне здоровье брата.
— А что, он болеет? — фыркнула я.
Телохранитель промолчал, как-то странно на меня глядя.
Хм… брат… брат…
Сцена на балу всплыла в памяти резко и очень больно. Я застонала, чуть не уронив шоколад.
— А что, он ещё не сдох?
— По словам главного лекаря, лорд Слейрс чувствует себя хорошо, — отозвался телохранитель. — Ему сделали кровопускание, кризис миновал днём, и сейчас ваш брат уже встал с постели.
Бездна… всегда знала, что у братишки нет мозгов, или он так просто бы не отделался.
Я залпом выпила всю чашку шоколада.
— А что король?
— Ваш отец приказал вам явиться к нему, как только вы придёте в себя, — ответил телохранитель.
Я мрачно посмотрела на него.
— Отлично. Я ещё не в себе.
И, закутавшись в одеяло, отвернулась к стенке.
Я уже засыпала, когда услышала, как закрылась за телохранителем дверь.
А всё-таки… почему он вступился за меня… тогда… на балу?
* * *
— Ты меня поняла?! — брызгая слюной орал король, — если ещё раз… ещё… раз…
«Перемкнуло», — отстранённо решил Айнсфиль. С амулетами тоже так бывает: пользуешься, пользуешься, а потом — р-р-раз и чужая кровь на медальоне. Или волос. Или дождевая вода на свитке. Всё, можно выбрасывать.
— На меня смотри! — новая волна монаршего гнева ударила по ушам, как отбойный молоток.
Вообще, на месте короля Айнсфиль был бы поосторожнее. Мало ли, вдруг колдунью тоже перемкнёт. Вон, как на балу — сорвёт перчатки и…
— Я поняла, отец, — почти шёпотом откликнулась принцесса, стоя перед столом короля так прямо, словно у неё не спина, а доска.
Его Величество навис над дочкой и… пошёл по второму кругу:
— Если ещё раз повториться подобное я лишу тебя наследства!
Взгляд у принцессы был при этом такой скептичный, словно говорил: «Ну, давай, попробуй!».
— Его! — тычок в сторону Айлинсфиля. — Отправлю в карцер!
Принцессу перекосило.
— Он ни при чём!
— Тогда тебя! — заорал король. — Или лучше — в долину к сфергам! Там и пользуйся магией, ведьма!
В общем, Айлинсфиль так и не понял, зачем они друг на друга рычали. Принцесса потом в состоянии тихого бешенства срывалась на всех, кого видела.
Телохранителю тоже досталось.
— Что?! Что ты так на меня смотришь?! — завопила она не хуже отца, прижав Айлинсфиля к стене. — Что я такого сделала, а?! Ну что?!
— Ничего, Ваше Высочество, — очень спокойно произнёс Айлинсфиль, пытаясь вдохнуть. Безумная принцесса, похоже, забыла, что иногда людям надо дышать. — Ничего, кроме того что вы только что отправили двоих невинных в тюрьму и за два дня до этого подписали смертный приговор мальчишке, который не сделал ничего, чтобы заслужить такое наказание. Также вы нагрубили прислуге, испортили чайный сервиз, приказали уволить главного повара и…
— Хватит! — прорычала принцесса, — ты… как ты… как ты смеешь…
Может, замыкание у них семейная черта?
— Ты…
Следующее, что увидел Айлинсфиль — глаза принцессы, очень близко.
А губы у Её Высочества тёплые. И мягкие.
Целуется только неважно.
— Вам стало легче? — невозмутимо поинтересовался он, когда принцесса чуть отодвинулась.
Та моргнула. И ещё раз. И с чувством влепила Айлинсфилю пощёчину.
* * *
— Где?! — вопила я. — Начальник тюрьмы где?! Слышишь, кретин?! Сейчас и тебя повешу, если не появишься!
Какая мышка ему передала мои крики, не знаю, но предстал этот толстяк пред мои очи очень скоренько.
— Да, Ваше Высочество. Что вы хотели, Ваше Высочество?
Я обернулась, наткнулась взглядом на невозмутимого, как стенка, телохранителя и с новой силой завопила:
— Что?! И ты ещё спрашиваешь?! Заключённые где? Чем вы тут вообще занимаетесь?!
— Так… — начал было главный тюремщик, но я оборвала.
— Молчать! Сейчас ревизию проводить буду!
— Но у вас нет полномочий, — закудахтал толстяк, — только Его Величество может…
— Что-о-о?!
Я никогда так не делала. Вообще никогда. Не кричала, не лезла не в своё дело, не тыкала титулом… Но ведь достали! Сначала папочка, теперь этот… Бездна, как же его всё-таки зовут?! Смотрит на меня весь день, как на чудо света, а потом… а потом… Сволочь!
Ладно, к делу.
Мы (по крайней мере, я, телохранитель шёл сзади, старательно делая вид, что он в этом дурдоме не участвует) вихрем прошлись по камерам, выкинули оттуда больше половины заключённых, запихнули главного тюремщика и нескольких стражников в опустевшие темницы, возвестили, что без моего наивысочайшего позволения фиг они оттуда выйдут… и успокоились.
Мда, кажется, некоторые законы надо будет поменять — когда папочка, наконец, окочурится.
* * *
— Доволен? — буркнула принцесса, пока Айлинсфиль проверял её спальню на предмет возможных опасностей.
— Ваше Высочество?
— Я спрашиваю, доволен? — ещё угрюмей пропыхтела принцесса, зачем-то краснея. — Добро и справедливость восстановлены. Тебе понравилось?
Айлинсфиль пожал плечами.
— А вам?
Илия нахмурилась… и вдруг спросила:
— Слушай, а как тебя зовут?
Телохранитель снова пожал плечами.
— Айлинсфиль.
— Ай…Айлин…, — забормотала принцесса. — Айлинс…А можно я тебя до Ая сокращу?
Айлинсфиль фыркнул.
— Как пожелаете.
Принцесса снова буркнула что-то невразумительнее — и до конца вечера Айлинсфиль от неё больше ни слова не услышал.
* * *
Спросонья я решила, что это снова братик балуется. Он месяца два назад, напившись, тоже пускал фейерверк. И тоже спалил пару домов. Но от его светопреставления по крайней мере разноцветные искры сыпались!
Хотя… Деньги у очередной раскрашенной дурочки кончились, и братик решил воспользоваться тем, что было. А было нечто дурно пахнущее и почему-то плавящее камни. У меня вот полспальни как языком слизнуло.
— Принцесса!
Я невозмутимо обернулась, узрела такого же невозмутимого телохранителя. Ай успел схватить меня за шиворот и забросить на плечо, прежде чем исчезла ещё одна стена в моей многострадальной спальне.
Что-то братец разошёлся!
Впрочем, оказалась, это не он.
Меня вытащили во двор, где собралось уже немалое количество народа, зачем-то пристально разглядывающего небо. Брат тут тоже присутствовал, заспанный и злой. И папочка — не заспанные, но зло-о-ой! И на плече у него этак эротично голая герцогиня Арквейская выгибается. Интересно, я на плече у Ая так же глупо смотрюсь?
— Слушайте меня, народ Галории! — раздалось с неба. И, дабы полностью завладеть нашим вниманием, в центр двора прицельно пальнули огнём. — Я требую от Вашего короля сто три девственницы, шестьдесят сундуков золота, тридцать два — с драгоценными камнями и белую болонку с голубым бантиком.
— Чего?! — взмутились мы с батюшкой на пару (уж кому лучше состояние казны знать?). — А тебе не поплохеет?!
— А зачем ему болонка? — задумчиво изрёк телохранитель, встряхивая меня как мешок с зерном.
Да…Да…Да хоть сотню болонок и девственниц с бантиками! Где мы ему столько денег возьмём?!
— Всё это мне должны предоставить не далее, чем через четырнадцать дней, — неслось с неба. — В долину Беарка. Иначе! — ещё пара потоков пламени для убедительности. — Я спалю ваши города один за другим! Ваше королевство перестанет существовать!
— Совсем эти драконы оборзели, — нецензурно высказался папочка.
И впервые в жизни я была с ним абсолютно согласна!
* * *
— Ты пойдёшь в долину Беарка. Сегодня же, — отчеканил папочка, гипнотизируя меня красными от недосыпа глазами.
Позади тихо хмыкнул вечно невозмутимый Ай. Меня подмывало отреагировать так же, но пришлось воздержаться.
— А остальные сто две девственницы? — уточнила я, глядя на папочку в ответ — такими же, наверное, глазами.
А что в вопросе не так? Отца аж перекосило — он пару раз открывал рот и закрывал, точно рыба. Смотрелось уморительно, не будь я в королевском кабинете — ещё бы и повторила.
— Ваше Высочество, вы не поняли, — вместо папы произнёс его нынешний советник, лорд Веригий. Единственный, кого я здесь на данный момент уважаю. Правда, подозреваю, тоже дедов становленник, а заодно и шпион… — Вы поедете в долину, чтобы убить дракона.
Тут перекосило меня.
Они что думают, эта ящерица мной подавится? Или у него случится несварение желудка?
А-а-а! Дракону же девственницы нужны! Вряд ли после мужчины мы сильно меняемся во вкусе, зна-а-ачит… Папа решил, я больна сифилисом?
С чего бы это?
— Так как в прошлом в подобных ситуациях на дракона ходил наследник, мы решили и сейчас поступить так же, — продолжил Веригий. — А раз наследником являетесь вы…
— А с чего вы взяли, что в прошлом драконов убивали? — вырвалось у меня.
Папочка булькнул что-то невразумительное. Веригий снова его спас:
— Вы правы, Ваше Высочество. Например, принц Силестий спугнул дракона своим внешним видом, а принц Ставий сумел даже приручить дракона, проведя в его пещере месяц… Но это единичные случаи, госпожа, так что скорее — исключения, а не правила.
Ну да… По хроникам Силестий был страшен, как смертный грех, а Ставий, наоборот, так красив, что… Про него и дракона до сих пор ходят скабрезные шуточки…. Кстати, это была драконица.
— Ты не одна пойдёшь, — успокоил меня папочка, обретя, наконец, дар речи. — Айлинсфиль, конечно, отправится с тобой.
Мы с телохранителем переглянулись.
Кажется, ему идея тоже не понравилась.
— И Слейрс тоже поедет с вами! — припечатал папочка.
— Что-о-о!
— Вот и разберёмся с престолонаследованием, — пробормотал Веригий, резко перестав мне нравиться.
* * *
— Что-о-о?!
— Сынок, это же шанс обойти эту сучку, — успокаивал бешено бегающего по кабинету братишку папочка. Так и хотелось махнуть ручкой и, мерзко хихикая, заявить: «Я всё слышу!». — Ты сможешь стать наследником!
— Сражаться с драконом! С ней?! Ни за что! — орал братишка, тоже не слишком обращая на меня внимания.
— Слейрс, — стонал папочка, — ну подумай: ты убьёшь дракона, станешь принцем…
— А если он убьёт меня?!
— А вдруг это драконица? — выдала я, начиная таки мерзко хихикать — точнее, биться в истерике.
Брат позеленел.
— Да не похож…, — пробормотал Веригий.
— Всё! — рявкнул отец — очень мы его достали, кажется. — У нас нет денег на откуп — значит, вы отправляетесь к дракону сегодня же! Оба! А теперь — вон пошли!
— А болонку дадите? — вдруг ожил мой телохранитель.
Я увела его из отцовского кабинета раньше, чем отец опомнился.
Нам долго еще вслед кричали — и про болонку, и про сундуки с золотом, и про девственниц… сто две штуки.
* * *
Солнце давно зашло, когда мы, наконец, смогли отправиться в путь. Долго собирался братишка. Долго собирался Ай… Ай… Ай, в общем. Мне осточертело ждать их у ворот в обществе трёх лошадей и одного конюха. Холодно, темно — ну и конечно взгляды, вечные взгляды. Аристократы, чернь — никто, ровным счётом никто не верил в успех нашего путешествия. Шептались, хихикали, глазели…
Когда на небо выкатилась луна, а народ вокруг устал и отправился спать, явились, наконец, мои спутники. Брат сверкал новыми, модными в этом сезоне доспехами и то и дело косился на блестящий, только что не светящийся в темноте меч. А телохранитель тащил болонку. Белого, пушистенького, толстенького щенка с голубым бантиком. Ай ещё рта не раскрыл, я уже поняла, чем он занимался. Пока брат доспехи в нашей — довольно-таки нищей, даже на мой взгляд — оружейной искал, доблестный телохранитель выбирал собачек. Беленьких, пушистеньких, неуклюже-толстеньких и тявкающих. А потом голубую ленточку, мою, кстати, прилаживал.
Бред. Кто-то ещё сомневается, что в этой чёртовой долине дракон нас сожрёт (вместе с собачкой) и не подавится?
К полуночи мы всё-таки выехали. Выглянул папочка, помахал вслед платочком. Всплакнул, может. Право, не понимаю, абсолютно не понимаю, зачем он сына-то своего любимого к дракону отправил? Куда проще — послал наследницу, ту сожрали, дракон ещё налёта два устроит, поймёт, что поживиться нечем и улетит. А братик радостно займёт опустевшее место у трона.
Так какого чёрта он сейчас со мной тащится?
* * *
Щенок спал, тихо попискивая во сне, уютно устроившись в седле вместе с телохранителем. Айлинсфиль придерживал его, но скачка собаку, похоже, не волновала. Только раза два просыпался, принимался вылизывать руки юноши — и тут же засыпал снова. Айлинсфиль даже имя этому пушистому комочку придумал. Вольф — грозное, красивое. Вольфик, пока не подрастёт. И бантик на нём смотрится уморительно. Почему принцессе не нравится?
Илия с братом ехали молча. Каждый, вроде о своём думал, но друг к другу не приближался — Айлинсфиль всегда был в центре. И если требовалось заговорить — к нему обращались. О привале, например, когда заря забрезжила. Принцесса не хотела ночевать в лесу, на земле, а Слейрс полагал, что пока они трактир найдут, если найдут, времени пройдёт много, а у них путь неблизкий.
Айлинсфиль терпел болтовню обоих, пока они не перешли на крик. Потом просто съехал с тропы — высочества даже не заметили, следом поехали — и доказывали, доказывали… Даже когда телохранитель спешился, сгрузил их вещи, устроил спящую собачку, натаскал хворост, принялся разжигать огонь — они и тогда не умолкали. Впрочем, к этому моменту тема «беседы» успела раза три поменяться — высочества перешли на личности, со вкусом рассуждая о недостатках друг друга.
Айлинсфиль не обращал внимания, до тех пор, пока принцесса не сказала что-то уж совсем неприличное про мать Слейрса и её братик замахнулся сестричке врезать…
Ручей нашёлся на удивление близко от облюбованной Алинсфилем полянки. Неглубокий, правда, но Слейрсу хватило.
— Ты…ты, — заикаясь, старался выдавить принц, потрясённо глядя на телохранителя и вздрагивая от холода. — Как ты…
Айлинсфиль окунул его ещё разок — для верности.
А потом принялся объяснять:
— Илию не тронь, девочек бить не хорошо…
— Да она…, — вякнул было принц.
— Кричи, что хочешь… как она, — хмыкнул Айлинсфиль. — Если тебе, твоё высочество, это нравится. Но бить — нельзя.
И ещё раз макнул.
Он хорошо вроде бы понял правила, Слейрс. И, кажется, сообразил также, кто эти правила сейчас устанавливает. Потому как молчал всю дорогу до костра — дрожал только и пытался рукавом утереться.
Не очень-то получалось.
* * *
Просыпаться в лесу — удовольствие похлеще, чем в этом же лесу засыпать. У меня ломило всё тело, ужасно слезились глаза, и холодно было… так холодно…
Вот нужен папе этот дракон, пусть за ним и идёт, а? Почему я, а? Ну почему всегда я?!
Впрочем, плохо было не только мне. Слейрс, кажется, тоже не привык к ночёвкам в лесу. Физиономия у него, по крайней мере, напоминала мою: алые глазки, вспухшие веки и непередаваемо хмурая рожа.
Приплелись мы с ним к костру, как два мертвяка, устроились с трудом… сидим, думаем. О жизни. Туманные промозглые утра очень мыслям о жизни способствуют, не замечали?
И явно выпадающая из этой идиллии довольная физиономия моего телохранителя, сюсюкающегося с собачкой.
Честное слово, так бы и удавила гада!
И что интересно: братишка, похоже, думал так же.
Неужели у нас всё-таки есть что-то общее?
* * *
Дорога в долину Беарка лежала через Тёмный лес. Он же колдовской, он же проклятый, он же ведьмачий. В общем, что только не придумает чернь, чтобы объяснить собственное невежество!
Впрочем, так благородные думали. Аристократы.
Айлинсфиль же ещё во дворце семь раз сверялся с картой, пытаясь найти окружной путь. Путь-то он нашёл, но успеть к дракону вовремя таким образом оказывалось совершенно невозможно.
По всему выходило, что Тёмный лес им не миновать.
Айлинсфиль объявил об этом высочествам только утром и, что странно, ни принц, ни его сестра никак не отреагировали.
Может, тоже не верили в россказни об этом месте?
* * *
Он называл собачку Вольфиком. С ума сойти можно! Со мной бы так возился! Я принцесса, в конце концов!
Вольфик… Эта козявка белобрысая и тоже — Вольфик!
Вот так, играя с Во-о-ольфиком, Ай соблаговолил нам сообщить, что мы едем прямо через Тёмный лес.
Да хоть к чертям в Бездну!
Слейрс тоже промолчал. Кажется, и у него проявились садистские наклонности по отношению к животным и некоторым людям.
Впрочем, они у него и не исчезали.
Так вот мы и встречали первое утро путешествия. Чувствую, оно же последнее.
* * *
Покачивая спящего Вольфика Айлинсфиль посматривал по сторонам.
Ни принцесса, ни её брат не разговаривали. Видимо, вчера наорались. Зато сейчас — тишь да гладь — ехали молча, только косились друг на друга.
Или на ехавшего в центре телохранителя?
Тёмный лес — нормальный, абсолютно обычный лес, ничем не отличающийся от той рощицы, где они ночевали — появился неожиданно, словно из-за горизонта выскочил.
А посреди дороги вдруг возникла развилка.
* * *
Слейрс нецензурно высказался, рассматривая указатели. Не удивлюсь, если он и читать не умеет.
Я так отлично всё поняла.
«Налево пойдёшь — богатым будешь. Направо пойдёшь — любовь обретёшь. Прямо пойдёшь — себя найдёшь».
То есть нам полагается дисциплинированно разъехаться в разные стороны?
Лес за развилкой выглядел абсолютно одинаково, так что я решилась — и направила коня прямо. А что — туда и ехала, пока тут эта гадость не образовалась. Людей с толку сбивает, невесть что обещает. Обязательно прикажу срыть, когда королевой стану.
Если стану.
Братик помялся немного, направил коня сначала за мной, потом резко — направо. Ха, ему во дворце любви мало?
Ну и пусть катится в бездну, вот!
Ай вместе с собачкой неожиданно потащились за мной. Удивительно чуть-чуть, но, честно говоря, приятно. Вместе оно веселее, да?
Хотя от собаки я бы всё равно избавилась.
* * *
Айлинсфиль поглядывал на принцессу, пока та гипнотизировала указатели.
А что, она госпожа, пусть и решает.
Ну а если честно — о богатстве Айлинсфиль никогда не мечтал, о любви тем более, а себя он и не терял.
Так где тут выбор?
Чего Айлинсфиль действительно хотел — так это дружбы. Не просто присутствия рядом кого-то — той же Илии. Дружба — это вон, как Вольфик, когда просыпается и щурит глазки в улыбке, видя Айлинсфиля. И носом потом в руку тыкается — прохладным, мокрым. И пищит.
Потому что боится без друга остаться. Это Айлинсфиль понимал.
А всё вроде богатства, любви — кому оно нужно?
Так что стоило Илие, наконец, выбрать, и Айлинсфиль, не раздумывая поехал следом.
Он же всё ещё её телохранитель.
* * *
Лес возвышался вокруг стеной — приятненький такой, светлый лес. Абсолютно ничего страшного. Наоборот, красиво — солнце сквозь мозаику листвы лучиками моргает, цветы-ягодки из подлеска выглядывают, темные пятна со светлыми забавно чередуются. И шорох приятный такой… лесной. Словно шёпот — только нестрашный совсем.
Не знаю, может в стороне Слейрса этот лес и впрямь ведьмачий, а у меня — благодатный.
Хорошо выбрала.
Ай ехал чуть позади, периодически тихонько напевая что-то своему Вольфику. Может, колыбельную? Забавный он, Ай, всё-таки. То угрюмо-равнодушный, то собаку на руках таскает, последний кусок ей отдать готов. Забавный.
Солнце плавно перекатилось за середину неба. Мы остановились пообедать — ненадолго, на симпатичной полянке с ручейком. Поехали дальше — и снова никаких ужасов.
Может, папа прав, и чернь — дураки поголовно? Такой красивый лес обозвать Тёмным, да ещё и колдовским…
На ночёвку мы остановились, чуть сойдя с тропы, в симпатичном закутке из кустов и одного поваленного дерева. Словно природная беседка, честнее слово! Ай всё на всякий случай тщательно осмотрел, но вроде бы опасности не нашёл. И хорошо, красивое место, уютное.
А потом я тщетно пыталась заснуть под несмолкающий лай этой мерзкой собаки, которой вздумалось поиграть именно сейчас.
Удавлю, честное слово — если дракон раньше меня не справится.
* * *
Вольфик устал и лежал в ногах Айлинсфиля, тихо посапывая. Юноша рассеянно гладил мягкую белую шёрстку, отчего щенок периодически сонно вилял хвостом — раз-два. Илия перестала ворочаться и тоже вроде бы заснула.
Айлинсфиль остался караулить.
Очень не нравилось ему это обманчивое-спокойное лесное марево.
Безопасное, приятное место просто так тёмным не назовут.
Где-то в вышине, невидимая за деревьями выкатилась луна. Айлинсфиль подкладывал сучья в костерок, вороша искры, и чутко прислушивался к окружающей тишине.
Но почему-то появление незнакомца всё-таки стало для него неожиданностью.
Старичок нарисовался в темноте внезапно. Удивительный — простая одежда, крестьянская даже, стоптанные лапти и огромная, широкополая шляпа.
Вылитый гриб!
— Ай-ай, кто это мой шалашик облюбовал? — прошамкал гриб, спокойно (а, главное, совершенно неслышно) подплывая к костру. — Ты, молодец, чьих будешь?
Айлинсфиль снова поворошил искры и молча кивнул на принцессу.
— Девицу провожаешь? — понял гриб. — Ай, умница… Да и красна же она у тебя, только чегой-то на сердце у неё неспокойно… Куды идёте-то?
— В долину Беарка, — флегматично откликнулся Айлинсфиль, следя за стариком. — А вы, дедушка, кто?
— Дык, — фыркнул дед. — Лесовик я, неужто не признал?
Айлинсфиль невозмутимо покивал — мол, да, оплошал, что это он, как можно не знать?
— А в гости ко мне не хотите? — вдруг, прищурив глазки, предложил гриб.
— Спасибо, дедушка лесовик, нам и тут неплохо, — в тон ему ответил Айлинсфиль.
— Ну, как знаете, — вздохнул дед. — Я, собственно, вот что…
«Что» Айлинсфиль так и не узнал.
Принцесса проснулась.
От визга заложило уши.
* * *
— Ох и громка ты, девица, — услышала я, отдышавшись.
Кошмар! Невесть кто в темноте подкрадывается, а мой телохранитель и в ус не дует! Ещё и собачка его меня облаяла.
Ужас!
— Ты кто?!
Старик покачал головой.
— Ай, девица, аль не проснулась? Лесовик я, хозяин местный. Ты успокойся, успокойся, — заявил он, тыкая в меня клюкой. — Я только у огонька посижу… раз уж вы ко мне не хотите.
Я переглянулась с Аем. Тот пожал плечами — как скажешь, мол.
Нет уж, я ещё не настолько сбрендила.
— А зачем вы в долину в Беарка? — вдруг поинтересовался старик.
Я опешила.
Этот… этот идиот-телохранитель уже всё ему разболтал?!
— К дракону, — невозмутимо откликнулся, между тем, Ай. — Ты, дедушка, не знаешь, кстати, как его убить?
— Зачем его убивать? — изумился дед.
— Он нашей стране угрожает, — вздохнул Ай.
Расширившиеся, было, глазёнки старичка мгновенно сузились.
— А-а-а, так это вы, ребятушки, к дракону? Знаю-знаю, ветер и деревья мне всё рассказали. Только где же третьего потеряли?
— А он за любовью подался, — хмуро вставила я, разглядывая подозрительного старикашку.
— К водяницам? — невесть отчего развеселился дед. — Да, любовь он там получит сполна, у них, неприкаянных, давно никого не было.
— Какие ещё водяницы? — буркнула я, размышляя — плюнуть на всё и заснуть или покараулить всё-таки этого… лесовика.
— Девицы, до срока умершие, — вздохнул старичок. — Да что я тебе рассказываю — лучше сама посмотри.
И ткнул в меня клюкой.
Ну и я отключилась мгновенно.
А самое противное — телохранитель, гад, даже не почесался! Ну дай только добраться до дракона — я тебя вслед за собачкой скормлю. Тоже, поди, девственник. За десерт сойдёшь.
* * *
Айлинсфиль дёрнулся, было, подхватить потерявшую сознание принцессу, но словно напоролся на невидимую стену.
— Не суетись, молодец, не суетись, — прошамкал старичок, довольно улыбаясь в бороду. — Пусть красавица поглядит… Пусть. Может, дрогнет сердечко, проснётся.
— Проснётся, дедушка? — переспросил телохранитель, внимательно наблюдая за неподвижной Илией. — Точно проснётся?
— Сердечко-то? — хмыкнул старичок. — Сердечко давненько у неё спит, а сама она… что ты, молодец, я не убивец. Убивец дальше будет.
— В смысле — дальше? — выдохнул Айлинсфиль.
Старичок лишь что-то хихикнул в бороду.
— Чёрствая она у тебя, как такой служишь? — продолжая улыбаться, прошамкал он минуту спустя. — Желчи много, ой, мно-о-ого, вот сердечко и не выдержало, заснуло…
Ничего не понимающий Айлинсфиль потянулся, потрепал спящего Вольфика за ухом. Тот уморительно дрыгнул задней лапкой и присвистнул.
— Неясно тебе, да, молодец? — фыркнул в бороду старичок.
Телохранитель кивнул.
Лесовичок тоже потянулся к болонке, осторожно потрепал мягкую шёрстку.
— Эх, молодёжь, да что ж тут непонятного! Сердечко, оно бьётся так: тук-тук. И трепещет иногда. У иных — аж заходится. А у неё, — старичок снова ткнул в неподвижную Илию клюкой, — ровненько бьётся. Всегда — ровненько. Значит — спит. Понимаешь?
Айлинсфиль неопределённо пожал плечами.
— Э-э-эх! — махнул на него рукой старичок. — Доброты она не видит, вот чего! Доброты, заботы и дружбы не понимает. А это — как с сердцем каменным жить. Тяжело-о-о!
Айлинсфилю вдруг вспомнилось, что болтают про Илию: чёрствая, жестокая… ледяная.
— Вот сердечко её и оттает, — улыбнулся старичок, словно прочитав его мысли. — Только не сразу. Но ты, главное, за неё не беспокойся. Лучше скажи, молодец, ты в карты — умеешь?
* * *
Водяницы оказались нагими, грудастыми и наглыми.
И всё это у них зашкаливало — просто гипер.
Нагие — не как во дворце: тряпками, пусть и прозрачными папины любовницы закрывались, когда я к нему в спальню врывалась. Тут дамочкам абсолютно параллельно было — кто рядом, с кем и сколько. А, и да — в каком состоянии.
Хуже — мне тут же предложили присоединиться!
С родным братом?!
С… этими?!
В общем, когда я, странно просвечивающая и вообще призрачная, возникла среди этой вакханалии, вечеринка у «дев, до срока умерших» была в самом разгаре.
Что б мне так умереть!
Утопиться что ли? Знать бы, что после смерти такая стану: бесстыдная, волосы до пяток и зелёные, словно водоросли, глаза громадные, и грудь… и бёдра… Как там папочка про таких говорит: «Сливки с сахаром»?
И похожи — словно близняшки.
Штук сто.
А в центре — братишка. Тоже — обнажённый… и глаза такие — навыкате. В общем, видок — как после новомодного наркотика.
Кажется, сто штук — даже для него много.
Девицы, поняв, что присоединяться я не желаю, решили не отвлекаться от процесса. И я-то думала они его… того… ну, что благонравной принцессе, пусть и наследнице, знать необязательно, даже нежелательно.
Щас! Они его… поили.
— Давай, касатик, ну ещё кубок… ну, за папу, — шептали они и вились вокруг братишки, как мальки вокруг куска хлеба. — А теперь за маму…
— Это… зачем? — вырвалось у меня.
Ближайшая водяница удивлённо обернулась.
— Как — зачем? Чтобы жабры выросли.
Гениально! И как я сама не догадалась, а?
— То есть жабры вырастут…
— Если сто кубков тины выпить, — отмахнулась водяница. — Неужто не знала?
Мда… А глазки у братика так и закатывались, так и закатывались. Слейрс дёргался, норовил вырваться, отплёвывался. Но как-то вяло. И не эффективно.
— А теперь за сестричку…
Интересно, всю родню начиная от легендарного Элия-основателя они уже перебрали?
На «сестричке» Слейрс дёрнулся особенно истово и на мгновение уставился на меня. Правда, быстро обвис и забулькал, захлёбываясь.
Я поёжилась, стряхивая оцепенение.
Отвернулась — сзади водяниц и нет совсем, а тропка ниточкой вьётся, манит.
Я пошла, было к ней, но тут перед глазами неожиданно возник отчаянный взгляд Слейрса. Не просящий — братишка ничего не ждал от любящей сестрёнки, это и так понятно. Но что-то там внутри него — не в голове, а сердце, наверное — молило: помоги!
И это тот же братик, который вечно задирал меня на балах. Братик, постоянно только и думающий о том, как бы устроить мне какую пакость. Братик, люто, до подкорки ненавидящий сестрёнку.
Но — помоги.
Не я послушалась — моё тело. Я думала ещё, поверить ли этому взгляду — единственному проблеску братишкиной души за годы и годы.
Тело не раздумывало: я очнуться не успела, а уже шагнула в клубок водяниц, настаивающих на ещё одном кубке, ну маленьком, ну ничего страшного же… Зато — навеки вместе.
Брат не хотел «вместе». Брат жаждал вырваться. И я стянула еле заметные на мне перчатки и ударила по извивающемуся клубку — тяжело это, без касания, без хоть сколько-нибудь маленького контакта. Тяжело — но я справилась.
Девицы, противно визжа, подались назад, проклиная меня, на чём свет стоит. Ну а я потащила мгновенно потерявшего сознания братишку к тропе.
Боги, я помогаю… Этому… Ничтожеству?!
Не верю!!!
Но я тащила его — и девицы туманом таяли у нас за спиной, крича что-то про жабры и «вместе — навек».
Тогда в голове впервые мелькнула мыслишка: «А не ошибалась ли я насчёт брата — всё это время?».
Ну, нет. Конечно, нет.
* * *
— Ох, утречко уже! — потянувшись, вздохнул старичок, скидывая карты. — Поздненько, домой пора. Ну, бывай, молодец!
Айлинсфиль потянулся, вернул лесовичку карты — тут же превратившиеся в сухие листья.
— Счастливого пути, дедушка.
Потянулась, забавно зевая, собачка. Вильнула хвостом, лизнула носик. Телохранитель перевёл взгляд на место у костра, где только что сидел старичок, но ничего, кроме сгустка тумана не разглядел.
— Я. Тебя. Уволю, — раздалось из-за спины.
Айлинсфиль рывком обернулся.
— Дай только вернуться, — прошипела Илия, — сначала уволю, потом казню.
«Сердечко-то не проснулось», — послышался Айлинсфилю голос старичка. Сам юноша только пожал плечами, с удивлением рассматривая лежащего рядом с принцессой Слейрса. Илия в объяснения пускаться не спешила, так что Айлинсфиль решил на время считать, что так оно и надо. Ну перенёсся принц из одного конца леса в другой — так с кем не бывает?
* * *
Братишка с утра чертыхался от любого звука — особенно от издаваемого мной. Какое… истинное наслаждение лицезреть Его Высочество в таком состоянии! Уже за одно это спасла бы. Особенно понравилось, как он, по-прежнему вздрагивая, тихонько дёрнул меня за рукав во время утреннего сбора, указывая в сторону — отойдём, мол?
Ну, отойдём.
— Это… ты была?
И взгляд. Живой. Без ненависти. Изумлённый, но не злой.
Так бы и смотрела…
Вместо этого я буркнула в ответ:
— Ну, я.
Брат почему-то вздрогнул и схватил меня за руку — я дёрнулась, и он тут же отпустил.
И шепнул, тихонько, словно сам себе не верил:
— Спасибо.
Мда, нагие грудастые девицы, оказывается, страшная сила. На раз перевоспитывают и вежливым словам учат.
Я хмыкнула и пошла прочь, к Аю и его собачке.
Спиной чувствуя изумлённый взгляд брата.
Прелесть!
* * *
День снова прошёл без приключений. Тропинка вилась и вилась, словно путеводная нить. Никаких ответвлений, развилок, указателей. Айлинсфилю это совсем не нравилось. Здесь что — одна тропа на весь лес? Или в эту часть просто никто не заходит? Если так — почему?
А с закатом не пришлось даже искать место для ночлега. Башня — одно слово: развалины — соткалась, словно из воздуха. Айлинсфилю она не понравилась просто до дрожи, но принцесса капризным тоном заявила, что «мы спим здесь, а в твоих услугах никто не нуждается». И гордо прошествовала к дыре, оставшейся от дверного проёма.
Пришлось идти следом, поминутно ожидая худшего.
Зря, в принципе. Развалины, как развалины. Не должно их тут быть, просто — вот и всё.
Айлинсфиль решил оставаться начеку — раз уж у принцессы временное помешательство, а её «сладкоречивый» братишка отчего-то даже не перечит.
Что, конечно, тоже странно.
* * *
— А-а-а-а!
— Да в… и на… вас всех! Спать хочу! — заорала я, не открывая глаз.
— А-а-а-а! Муа-ха-ха!
— Слейрс! Да заткнёшься ты уже или нет! — выдохнула я, уверенная, что балагурит братишка.
Только почему-то женским голосом.
— А-а-а-ау-у-у-у-у!
— Ну я тебе сейчас устрою!!
Слейрс, кстати, спал. Ай — тоже. Как это им в таком шуме удаётся — не знаю. Хотя… у меня тоже глаза слипаются.
А звуки, похоже, издаёт та прозрачная девица с могильным выражением лица и цепями.
— А-а-а-а! — завопила она что есть мочи.
— Да замолчишь ты или нет?! — рявкнула я, не в силах сдерживаться. — Достала уже! Я спать хочу! Спать, понимаешь?!
Девица не понимала. Она бряцала цепями, нагло просвечивала и дышала холодом. И всё возле меня.
Ну и, конечно, вопила:
— Муа-ха-ха!
Всё. Моё терпение кончилось.
— Я тебе сейчас покажу «муа-ха-ха»!
Девица впечатлилась и отплыла к выходу из залы, где мы заночевали — единственного помещения, где крыша ещё не обвалилась.
Вдохновлённая успехом, я рванула за ней, не замечая, что стены вокруг странно светятся, да и башня изнутри кажется новенькой и совсем не напоминает убогую развалюху…
Девица испарилась в каком-то странном помещении с весьма интересной акустикой: со всех сторон, многократно увеличиваемые эхом доносились крики, вопли и стоны. Словно рядом располагалась комната пыток.
Я огляделась и только сейчас сообразила: со стенами что-то неладно. Да, они сверкали, да они… просто были… но ещё — отсутствовала дверь. Совсем. Окна, впрочем, тоже.
Я оказалась в каменном мешке, в котором мерцают стены и это, кстати, единственный источник освещения.
— Ай, — дрожащим голосом невесть зачем позвала я. — Ай? Слейрс?
Рядом гулко захохотали.
— Хватит!
Смех повторился, но уже со всех сторон.
А перед глазами возникла та самая девица — близко, так, чтобы я смогла её рассмотреть.
Моя покойная матушка. С кровавым кульком пелёнок в руках.
Я закричала.
* * *
Айлинсфиль проснулся, словно от удара — подскочил, огляделся.
Илии не было. Принц был, а его сестрицы не было!
В застывшем воздухе проплыла тихая мелодия, резко оборвавшаяся…
Айлинсфиль выхватил меч и сразу же в проёме выхода увидел мерцающий силуэт.
— Илия?
Призрачная девушка, ничем не напоминающая принцессу, покачивалась в воздухе и призывная манила ручкой.
— Кто ты такая? Где Илия?! — крикнул Айлинсфиль, чувствуя, как заледенела рукоять меча.
Девушка подплыла ближе, и телохранитель услышал тихий, словно шёпот ветра, голос:
— Тебя не должно здесь быть… Идём.
Она развернулась и поплыла вниз по полуразвалившейся лестнице, несомненно, к выходу из башни.
— Где Илия?! — ещё раз потребовал Айлинсфиль, но в ответ услышал только тихое:
— Идём…
Он бы не пошёл, но тело само двигалось. Словно бы кто-то толкал в спину, заставляя спускаться по ступенькам… ниже… ещё ниже… к выходу…
Проход внутрь обрушился, стоило только Айлинсфилю оказаться снаружи.
Телохранитель застонал, судорожно стискивая рукоять, и метнулся обратно. Но перед бывшим входом мерцала та призрачная девушка — и грустно улыбалась.
— Тебя не должно здесь быть, — повторила она. Протянула руку и легко коснулась лба юноши — точно ледышка. — Спи…
Последнее, что слышал Айлинсфиль — собственный голос, бормочущий:
— Где… прин…цес…са…
Вроде бы ему снова не ответили.
* * *
— А-а-а-а! Муа-ха-ха-ха!
— Так, а ну-ка заткнулись все!! — заорала я, закрывая уши ладонями. — Хватит!
— Или-и-ия-а-а-а! — тут же завыли рядом.
— Довольно!
За прошедшее время — вечность, по-моему, — я успела пообщаться со всеми умершими родственничками, повозмущаться о невозможности найти дверь и потребовать тишины. Последнее — раз сто.
Ха! Вздумали напугать внучку некроманта привидениями!
В очередной раз, под аккомпанемент стонов и проклятий обшаривая стены, я крикнула:
— Да выпустят меня отсюда или нет?!
Родственнички затихли на мгновение. Я ожидала, что в ответ раздастся очередное «а-а-а-а!» и «муа-ха-ха!». Ошиблась.
Матушка поудобнее перехватила вопящий, окровавленный свёрток и прошелестела:
— Только если твой брат захочет помочь тебе.
Вот бездна!
Я вздохнула и бессильно привалилась к стене.
— Значит, никогда…
Стоны призраков стали мне ответом.
Мда… не так я представляла собственную смерть, не так… Но чтобы застрять — да ещё и по собственной глупости в каком-то каменном чулане?! Мда…
* * *
После такой ночки Айлинсфиль, просыпаясь, ожидал чего угодно. Но не того, что в трёх шагах от него, нежась в солнечных лучах, будет стоять на хвосте дракон, передними короткими лапами делая махи, имитирующие утреннюю зарядку.
Айлинсфиль судорожно схватился за рукоять меча, но дракон, поменяв положение лап, только скосил на него маленькие сощуренные глазки и пискляво поинтересовался:
— Ну чего, где моя собачка?
Вольфик как раз, как ни в чём небывало прошествовал откуда-то из-за башни, увидел Айлинсфиля, вильнул хвостиком. Заметил дракона — и залился визгливым лаем.
— А с каких это пор она твоя? — вырвалось у Айлинсфиля, за шкирку схватившего рвущуюся в бой болонку.
Дракон, перейдя к круговым махам передними лапами, только тоскливо пропищал:
— Да я уж понял, что мне и девственниц не достанется. Жмоты.
Айлинсфиль перехватил вырывающегося Вольфика и зачем-то спросил:
— А что у тебя с голосом?
Дракон оскалился.
— Сорвал. Прикинь, с такой высоты орать — полный… Ну, ты понял. И заметь, мне за это даже сверхурочные не заплатят!
— Сверхурочные? — эхом повторил ничего не понимающий Айлинсфиль.
— Да! За эту дуру коронованную! — пискнул дракон и закашлялся. — Слушай, чего она там в этой башне застряла, а? Братик её спасать не собирается?
— Братик? — изумился Айлинсфиль.
Дракон тяжко вздохнул и махнул лапой.
— Значит, ещё ночку ждём. Но с собачкой-то дашь поиграть, а?
* * *
— Ну не придёт он за мной! Ну, ребят? Дядь? Тёть? Ма-а-ам? Может, так отпустите? — канючила я, шагая по залу. — Слейрс, когда дрыхнет, ему всё нипочём. А он — дрыхнет!
Призраки в ответ стонали, кто-то — «а-а-а-!», кто-то — «муа-ха-ха!», кто-то — «мы не имеем права».
Интересно, давно я здесь?
Понятия не имею, но через какой-то время мы стонали уже вместе. Разговор — не получался. Даже мёртвого братика побаюкать не дали. Вот и приходится, смешавшись с призраками, горестно охать, да вопить.
Так что вопль «Сестра, которая из них ты?» застал меня врасплох.
— А-а-а-а! — простонала я в ответ. — Явился, своло-о-очь!
— Вот ты где! — зачем-то заулыбался братишка, на руках вытаскивая меня из толпы призраков. — Я уж думал…
Это я — думала!
— Только вы отсюда всё равно сейчас не выберетесь, — раздалось нам вслед.
Мы дружно обернулись.
— Что?!
— Выход из башни открыт только днём, — проинформировала нас матушка, баюкая маленького братишку. — Так что утра ждите.
Стена за ними закрылась, заглушая наши возмущённые вопли и проклятья.
* * *
— Красивая ночь, — вздохнул дракон, поглаживая прикорнувшую у ног Алинсфиля болонку. — Звёзды, вон, какие.
Телохранитель поёжился, снова покосился на башню, который раз проклял себя, что послушался принцессу и не объехал странное место стороной, как и хотел.
— Да ну, до завтра точно не выйдут, — пропищал дракон. И тут же быстро добавил: — Точно не отдашь собачку?
— Да зачем она тебе? — фыркнул Айлинсфиль. — Обедать нечем?
— Обижаешь! — пробурчал дракон. — Кто сегодня оленя ловил?
— А поймал зайцев, — вставил телохранитель.
— Зато четыре штуки, — похвастался дракон. — А тебе самому она зачем?
— Вольфик — мой друг, — очень серьёзно откликнулся Айлинсфиль.
Дракон вздохнул.
— Вот и я… тоже друга хочу. Знаешь, как скучно одному? Знаешь, вижу. Я-то думал — получу девственниц, собачку, заживём одной большой дружной семьёй… Я бы их развлекал…
Айлинсфиль представил, как бы дракон развлекал всю эту ораву, и поморщился.
— А что? — обиделся его собеседник. — Я, знаешь, какой спортивный? А как танцую? Хочешь, танец маленьких лебедей покажу?
Айлинсфиль покосился на башню и выдохнул:
— Показывай…
* * *
— Знаешь, сестра, я всю жизнь хотел тебе сказать…
Мы устроились на маленьком балкончике, выглядывая наружу — в тёмную, полную звёзд ночь.
— М-м-м? — откликнулась я, усаживаясь на перильца и принимаясь, как в детстве, болтать ногами. — Что?
— Что ты дура! — выдохнул братишка. — Да так, чтобы ты это услышала, поняла и осознала, наконец!
Крик души, надо же! Я обернулась, окатила брата внимательным взглядом.
— И на чём основано это… утверждение? Кстати, пока ты не начал — спасибо, что вытащил. Объяснишь, почему? Я от тебя, милый брат, такого просто не ожидала.
— Да ты, — Слейрс запнулся. — Ты… ты вообще! Стратег чёртов, дальше собственного носа не видишь!
Сейчас начнёт кричать, что он меня ненавидит.
Но братец отчего-то умолк и, мгновения спустя, тихо продолжил:
— Ты… ты хоть понимаешь… ты знаешь, как я сестру хотел? Думал, нормальная будет, играть со мной станет, цветы буду ей дарить, как матери все дарили, поговорить можно будет, когда хочется. А твоя милая матушка меня на километр к твоей колыбельке не подпускала! — он запнулся, глядя на меня. — Я же помню: ты сидишь, вся в бантах и розовом, карапуз, пыжишься и эта… вьётся вокруг, как курица. «Уйди! Не смей смотреть на моего ребёнка! Сглазишь!»
Я опустила голову. Разве было такое?
А Слейрс продолжал:
— Потом меня к тебе даже близко пускать перестали — до твоего пятилетия.
О-о-о, вот это помню!
— Как ты тогда на меня смотрела! — шмыгнул носом брат. — Словно с землёй ровняла. Помнишь, нет? «Ах, прошу, вас, сударь, не смейте ко мне прикасаться». Козявка малолетняя! Тебе тогда все кланялись — капризной малышке, то ей принеси, это! А помнишь, как плясать меня заставила, помнишь? — голос брата сорвался на визг.
Не-а. Не помню.
Слейрс опустил голову, понурился.
— Вот за что ты со мной так, а? И, позже, когда тактике тебя учить стали — я же мечтал об этом. С детства мечтал. На кой мне этот трон, я в армию хочу! Чтобы отец перестал, наконец, со мной сюсюкать, двор перестал, ты сторониться перестала! Дура! — подытожил он, всхлипнув.
Я покачала головой.
— А на балах сюрпризы устраивал — из-за этого? И покушения?
Брат пожал плечами.
А я-то думала, ему корона нужна. Считала, ненавидит, смерти моей хочет.
— А сейчас спас?
— Ты мне помогла, — сипло откликнулся Слейрс. — Там, у русалок. Что, забыла уже? Ты ведь у нас вся такая бла-а-а-агородная, великая и удачливая. К чему всякую мелочь помнить? Ну чего ты смеёшься, а? Чего смеёшься?!
— Дурак ты, Слейрс, — хихикнула я, слетая с перильца и кидаясь опешившему брату на шею. — Кто же нам так мозги-то запудрил, а братишка? Идиоты мы, да? Да?!
— Да, только отцепись от меня, — орал брат, отдирая меня, как кошку от дерева.
— Ни за что! Я теперь от тебя — ни на шаг. Чтобы больше мне брата никто не испортил! — вопила я, чувствуя, как легко-легко становится где-то там, в груди.
На сердце, что ли?
* * *
— А сальсу? Сальсу хочешь? А-а-а, я так латину исполняю — закачаешься! — вопил дракон, прыгая вокруг костра на хвосте. — Что, правда, не хочешь?
— Ты ещё танец живота исполни, — буркнул Айлинсфиль, наблюдая, как из-за гор на востоке встаёт солнце.
Вольфик согласно зевнул.
— А что? — напыжился дракон. — Легко! Да я…
— Нет, вы посмотрите на него! — завопили рядом. — Он уже и с дракон подружился!
Айлинсфиль только закутался поплотнее в плащ и прижал к себе собачку.
— Явилась? — в унисон с драконом буркнул он.
— Что, не ждали? — фыркнула необычайно довольная Илия, закрывая собой смущённого брата. И тут же повернулась к дракону. — И как это понимать?
— Да! — пискнул тот. — Как это понимать?! Где мои девственницы?
— Одной штукой не обойдёшься? — напористо поинтересовалась принцесса.
Дракон окинул её критичным взглядом и проблеял:
— Не-е-е!
— Вот и… тебе … в… и девственниц, и собачку, и сокровища! — на весь лес прокричала принцесса, неожиданно повисая на брате. — И телохранителя моего не забудь!
— Про телохранителя договора не было, — испугался дракон, вертясь на хвосте. — Некромант! Некромант! Забирай свою сумасшедшую внучку, я свою часть выполнил! Слышишь? Некрома-а-а-ант!
И тихий, на гране слуха, стон принцессы:
— Дедушка?!
* * *
— Верну-у-улась, — провыл папочка на манер привидения. — Дря-я-янь…
— Ваше Величество, госпожа Илия всё-таки наследница, — встрял лорд Веригий.
— Вот именно, — прошипел папочка, пришпиливая меня к стене взглядом. — Наследница… Всё ещё…Ты что с моим сыном сделала, ведьма?!
Я пожала плечами. Ну, братишка, вчера, конечно, отличился: прилюдно заявил, что он теперь меня защищать будет и если хоть одна тварь тронет… И цветы принёс — охапку.
Кажется, про нас что-то не то подумали.
— Ты…
— Да ладно, Ваше Величество, вопрос с наследованием успешно разрешился, — снова влез лорд Веригий. — Принцесса править будет, её брат — войском при ней командовать. Всем хорошо, все довольны.
— Я не доволен! — заорал отец. — Ты, ты, ты…
Я снова пожала плечами, встала и пошла к двери.
— Я тебя всё равно убью! — завопил вслед папочка.
— Ну-ну, — хмыкнула я.
Пусть кричит. Дед вчера по секрету сообщил, что папе недолго осталось — месяца три от силы. Он некромант, со смертью на «ты» — ему можно верить.
Но какую аферу провернул, а? Ну дед у меня! Подкупил дракона, тот пролетел, поорал и улетел. Подкупил лесную нечисть — в розницу. Даже родных с того света временно вернул — и всё, чтобы нам с братом глаза друг на друга открыть.
Торопился. Боялся, папа помрёт быстрее, чем мы с братом помиримся. И телохранителя для меня где-то откопал, испугался, что убьют наследницу раньше времени. Эти — могли. Ещё сказал, мне помощь нужна. Советовал оставить. От этого, от Ая — помощь? Ха!
Кстати, о телохранителе.
* * *
— Ты уволен!
Айлинсфиль, кидавший Вольфику оторванный от заколки принцессы золотой шарик, пожал плечами.
— Угу.
Илия помолчала.
Вольфик тявкнул, нападая на шарик.
— Ты ещё здесь?
— Угу.
— Вон! — рыкнула принцесса.
Айлинсфиль хмыкнул.
— Сейчас, за мной личный транспорт прилетит. Вы уж потерпите моё присутствие ещё немного, Ваше Высочество. — И тихо добавил: — А в казармах ты куда добрей была… Иля.
За спиной что-то с грохотом упало. Вольфик оторвался от шарика, пару раз тявкнул для приличия и снова вернулся к игрушке.
— Айл? — ахнула принцесса, хватая бывшего телохранителя за плечи. — Айл? Ты?
За окном захлопали громадными крыльями и запищали:
— Парень с собачкой! Прошу на выход! Посадка производится в течение пяти минут!
Айлинсфиль подхватил Вольфика и ухмыльнулся принцессе.
— Прав твой брат — дура.
Илия хлопала ресницами всё время, пока Айлинсфиль перелазил через подоконник и устраивался на драконьей шипастой спине.
Но всё-таки закричала:
— Айл! Айл, я же не знала! Останься!
Айлинсфиль фыркнул, успокаивая рычащую болонку.
— Да куда я от… твоего деда денусь! Вернусь, не переживай… высочество. Как понадоблюсь — так сразу и вернусь.
Илия смотрела ему вслед — всё время, пока дракон взлетал, пока ловил воздушный поток, пока планировал над дворцом.
Только что платочком не махала.
* * *
— Ну что?
Его Величество Иргий, дед принцессы Илии, ждал своего протеже Айлинсфиля, принца-наследника Фоландии, как раз в долине Беарка — день лёту от галорийского дворца.
— Как она?
— Не-е-е, — поморщился принц. — Вы, учитель, как хотите, но я на… э-э-э…на вашей внучке не женюсь. Другого идиота ищите.
— Ясно, — вздохнул Иргий, — Жаль. Собачку тогда верни.
— Почему это? — опешил Айлинсфиль.
— Потому что она галорийская. Реквизит то есть, — усмехнулся Иргий.
«Реквизит» протестующе тявкнул.
— Ничего себе реквизит! — фыркнул принц. — Я его, между прочим, честно отработал!
— А я? — пискнул дракон. — Я тоже отработал! Я тоже хочу собачку-у-у-у!
* * *
Король Галории безвременно почил, отравившись ядом, поданным из рук очередной фаворитки. Дамочка метила в королевы, но была безжалостно отодвинута в сторону наследницей Илией и её братом — акулы в этом пруду куда более крупные, чем она. А позже при невыясненных обстоятельствах с ума сошла.
Спустя месяц состоялась официальная коронация королевы Илии. Её брат занял неожиданно освободившийся пост советника. В столице сначала делали ставку то на одного, то на другого, гадая, сколько при таком раскладе проживёт новоиспечённая королева. Но брат и сестра неожиданно спелись. Так что…
Король умер, да здравствует королева.
* * *
— Иля? — послышался голос брата.
Я отбросила перо и потянулась.
— М-м-м?
— Тут к тебе какой-то Алинсфиль, оказывается, сватался, — сообщил брат.
— Да? — фыркнула я. — Пошли его к чёрту.
— Э-э-э, — замялся брат. — Дело в том, что… Он уже тебя послал.
— В смысле? — опешила я. — Куда послал? Что ещё за… Айл?
Брат только пожал плечами.