В которой герой отправляется в поход.
Небо светлеет, а потом и вовсе становится золотым. Я протягиваю к нему руку, и с пальцев срываются искры. Искры? Нет, пыльца. Снова… И, такой же золотой, в глаза бьёт солнечный луч, от которого я пытаюсь отгородиться, заслоняюсь рукой, но он всё равно просвечивает сквозь пальцы.
Я лечу на кровати в рассветное небо. И нет, спросонья меня это ничуть не удивляет. Ни то, что фиалки на лифе дрожат от ветра, которого я не чувствую, ни то, что мои волосы словно летят отдельно — ввысь, как золотая тропа в небо. Всё вокруг золотое.
Красиво…
А потом кровать резко ныряет вниз, сквозь розоватые облака. Сердце подпрыгивает, но я закрываю глаза, вспоминая, что это же сон. А во сне всегда лучше покрепче зажмуриться, если можешь, тогда приснится что-нибудь другое, что-нибудь хорошее. Может, я снова буду лететь в золотом небе?..
Реальность бьёт, как обычно, больно: меня подбрасывает, а потом со всей силы ударяет о землю, о мокрую от росы траву.
«Прилетели», — раздаётся в голове знакомый голос, от которого у меня мурашки по коже.
«Куда прилетели?» — думаю я — не то чтобы в ответ, а просто, удивившись.
В нос лезет острая травинка, я отмахиваюсь и вспугиваю проснувшегося кузнечика. Потом поднимаюсь на локтях.
Матово-чёрный дракон изгибает шею в рассветных лучах — прямо как картинка из какого-то любимого папой фильма. Этот, как его, «Волшебник Земноморья»? Там солнце тоже обмывало дракона в последнем кадре, а он, такой огромный, смотрел на героя сверху вниз, и было совсем не страшно, что глаза у него ярко-алые и…
Всё волшебство, всю красоту рассвета снова разбивает голос в голове:
«Виола, просыпайся. Мы прилетели. К герою».
К какому геро… Твою!..
— Да, — бормочу я. Во рту неприятно сухо, глаза слипаются. — Ага. Сейчас. Встаю…
Но встать получается только на колени — я сижу, покачиваясь, в мокрой траве, отчаянно зеваю, жмурюсь, потому что в глаза по-прежнему лезут солнечные лучи.
Потом лба касается тёплая рука, и я вздрагиваю. Снова золотой свет. Он смешивается с солнцем, искрится, от него быстрее стучит сердце и из глаз текут слёзы…
Туан убирает руку, встаёт и тянет меня вверх за плечи.
— Давай, Виола. Пора.
Дышать сразу становится легче. И звуки словно просыпаются: птицы, кузнечики, шелест листвы, жужжание. Впереди — яблоневая роща, почему-то в цвету. Какие ненормальные яблоки цветут осенью?..
— А где герой? — тупо спрашиваю я, оглядываясь. Концы волос тянутся за мной по траве, пока я кручу головой. Мокрые, в них запутались травинки и мелкие белые цветы, похожие на звёзды.
— Виола! — раздражённо бросает Туан. — Ну же! Герой предаётся отдыху перед новыми подвигами.
— То есть, он предаётся, а я тут с зарёй должна проснуться?!
— А я вообще всю ночь летел, — огрызается Туан. — Идём, разбудишь своего героя. Идём-идём.
Не большой у меня выбор… Я иду следом за Туаном, придерживаю подол платья одной рукой, другой — волосы… С пальцев сыплется пыльца. В рассветных лучах она ярко сияет, и за мной остаётся след из фиалок — сиреневых и розоватых. Туан замечает их, вздыхает.
— Ты не могла бы этого не делать?
— Ты не хуже меня знаешь, что я понятия не имею, как «это» не делать! Ай!
Это моими цветами на венке интересуется шмель. Я в принципе, не против насекомых, особенно комаров, но ос, пчёл, а уж тем более шмелей есть нельзя, и кусаются они больно. Жабой то никогда не интересовались, зато теперь… С этими цветами!..
— Виола! — голос Туана становится умоляющим. — Не шуми! Пожалуйста!
Шмеля он как-то хитро хватает за крылья и ссаживает на одну из фиалок у нас под ногами. Шмель, кажется, доволен.
— Спасибо… Я их боюсь.
А что? Это нормально. Все девчонки боятся шмелей.
Туан только вздыхает.
— Ты же фея…
— И что? Это значит, что не укусит?
— Ты можешь им приказывать.
— Да ладно? — я смотрю на шмеля и думаю, что бы такого ему приказать для пробы, но Туан тянет меня за руку.
— Виола, идём.
В середине яблоневой рощи возвышается круг камней. Острых, точно клыки, белыx камней. Лучи падают на них, и камни будтo светятся изнутри. Сквoзь молочно-туманную поверxность виднеются алые прожилки.
— Что это? — почему-то шёпотом спрашиваю я.
Туан только кивает в центр круга. Там возвышается серый, уродливый камень, который сxоду напоминает мне старика в серой шляпе.
— Это… то, что я думаю?
— Если ты о наставнике героя, то да — это он, — шёпотом отвечает мне Туан. — Как только солнце взойдёт, он превратится в человека. И тогда нам лучше быть подальше отсюда.
— Но…
— Потом, Виола, — он снова тянет меня за руку к усыпанной белым песком тропе.
— Но там окаменевший старик, а ты говоришь: «Потом»?!
— А я дракон, который превращается в человека, тебя это тоже смущает? — огрызается Туан.
Я не наxожусь, что ответить.
У домa — двухэтажного оcобняка с алой черепичной крышей и весёленькими голубыми ставнями (ну просто пряничный домик!) — Туан долго озирается и, наконец, ведёт меня к поляне за домом. Она вся поросла клевером, и посреди неё лежит красивый рыжий кот, которого Туан шипением прогоняет. Уходит кот, впрочем, с достоинством по истине королевским. Может, заколдованный принц?..
— Видишь эти кусты?
Я смотрю на живую изгородь — кусты жасмина. Вокруг них вьются пчёлы, и мне кажется, сейчас они заинтересуются не только цветами, но и мной. Мне кажется, они даже начинают на меня плотоядно посматривать.
— Угу.
— Я буду ждать тебя там, — Туан пальцем указывает в самый центр. — Вот прямо там.
— А…
— А ты зайдёшь в дом и приведёшь сюда героя.
— Но…
— Отвлечёшь его, дашь связать.
— А?
— Потом я дам ему противоядие, но действовать оно будет почти час. За это время герой если нас не убьёт, то точно сбежит. Поэтому его надо связать.
— А… Ясно.
— Иди. Одинокой фее он поверит скорее, чем её спутнику-мужчине. И подыграй, как дама в беде, что-нибудь в этом роде. Фея, Виола, ты же это умеешь.
— Я?
— Иди скорее.
Иду. Дверь не заперта (на что я втайне надеялась), но я для порядка всё равно стучу. Потом вспоминаю, что всё это время Артур изволит почивать, и думаю, что будить его стану с заходом на кухню. Чтобы взять ведро воды. Экстремальная побудка.
В прихожей темно — окна зашторены. Пахнет пылью, и отчаянно скрипят половицы. Я прохожу в коридор, разглядываю двери: какая из них ведёт на кухню? Или в спальню? А может, позвать Артура и всё? Или…
Ничего сделать я не успеваю: меня хватают за многострадальную шею. Повязку с неё Туан снял, совсем недавно, когда меня «будил». Царапины от меча благодаря ему быстрее затянулись, но новые получать совсем не хочется. Я вскрикиваю, чувствуя холод лезвия. Так, фея, вспомнить, как должна вести себя фея, попавшая в беду фея…
Я визжу, что есть мочи.
С подоконника в холле падает горшок с геранью, а со стола — одинокая свеча. Артур отступает, глядя на меня, как на ужасного монстра. Ещё и меч перед собой выставляет, дескать, сгинь!
Я умолкаю, тоже смотрю на него, вспоминаю, что должна привести его в кусты с жасмином…
— Благородный рыцарь! — после визга получается хрипло, зато с надрывом. — Умоляю! — Для наглядности я падаю на колени. Чёрт, когда они последний раз полы тут мыли? — Помогите!
Артур моргает. Опускает меч.
— Вам… нужна помощь?
— О да! — я пытаюсь повторить выражение глаз кота из Шрека и прижимаю ладонь к груди. — Молю вас, пойдёмте! Мой… мой маленький… брат! На него напало чудовище!
Да, вот это верный подход. Артур сразу воодушевляется.
— Где? Где чудовище?! Идём, прекрасная дева, покажи мне его, я спасу тебя!
— Да не меня, а брата.
— И его спасу!
— Поспешим же, кхе-кхе!
Впрочем, у кустов жасмина Артур всё-таки чувствует недоброе.
— Здесь? — удивляется он.
— Нет. Чуть-чуть подальше пройдите, господин герой. Левее. Нет, на два шага. Видите? Видите его?
Артур послушно всматривается вдаль, но когда Туан появляется у него за спиной и замахивается булыжником, резво оборачивается.
— Предательница! — ревёт он и поднимает меч.
Туан уклоняется, шипит что-то ругательное.
— Вы служите Властелину! — угадывает тем временем герой. — Он прислал вас, чтобы пленить меня!
— Делать ему больше нечего, — бормочет Туан.
Они кружат по маленькому пяточку в центре жасминовых зарослей. Туан ужом извивается, но подобраться к Артуру не может. А герой не может достать его мечом — на таком коротком расстоянии ему неудобно.
При этом эти двое меня уже два раза чуть не зашибли. Один раз Туан — камнем, второй — Артур мечом. Я вжимаюсь в куст, чувствую, как острая ветка впивается мне в поясницу, и громко отчётливо думаю: «Пусть всё это прекратится немедленно!»
Жужжание над ухом смолкает. Точнее, оно превращается в мерное «у-у-у!» — я оборачиваюсь и наблюдаю совершенно ненормальное зрелище: пчёлы в едином порыве, собравшись в облако, летят на Артура.
Это знаменует конец поединка: Артур визжит не хуже меня в доме, роняет меч, Туан его поднимает и рукоятью бьёт Артура в висок. Пчёлы тут же взлетают и снова опускаются на цветы жасмина — как и положено нормальным пчёлам.
— Круто, — выдыхаю я.
— Помоги!
Вместе с Туаном мы связываем — крепко-крепко — Артура и выносим на поляну. Туан — за руки, я — за ноги, и дракон идёт впереди, потому первым падает тоже он. Вторым — Артур, но он без сознания, ему всё равно.
А я оказываюсь один на один со стариком в остроконечной шляпе.
— Здрасьте. — Я нервно кошусь на Туана. Тот в сознании, но не может пошевелиться, только морщится, словно ему больно. — А вы… уже проснулись, да?
— Предательница, — тихо, мрачно бросает Мерлин, и я тут же желаю, чтобы его покусали пчёлы: мне очень страшно.
Но Мерлин даже бровью не ведёт, а жужжащее облако, поднявшееся в ответ на моё желание, падает между нами маленькими мёртвыми пчёлками.
— За что? — выдыхаю я. — Их-то за что?
Мерлин не обращает на мои слова ровно никакого внимания.
— Ты не помешаешь, предательница.
— Почему вы меня так называете?!
Мерлин отворачивается — к Туану. И я еле успеваю заступить старику дорогу.
— Не троньте!
Мерлин усмехается. Право слово, даже у Дамиана не получается такая зловещая усмешка.
— В таком случае первой умрёшь ты.
— Умру? Вы что, серьёз…
Золотая молния врезается мне в грудь и выбивает дыхание. Я сгибаюсь, дрожу. И всё это время Мерлин спокойно наблюдает. Этот равнодушный взгляд сначала пугает меня, а потом так… так бесит!
Я выпрямляюсь и не замечаю, что тоже сияю золотом.
— Ну нет, дедуля. Ты… не пройдёшь!
Мама говорила, что я сильная, и я когда-то успешно сопротивлялась бабушке, которая требовала, чтобы я выпила её зелье. Но мне как-то не приходило в голову, что я могу участвовать, например, в магическом поединке.
Но что только не сделаешь, когда злишься!
Я изо всех сил, всем своим существом желаю, чтобы этот! Старик! Перестал! Путаться! У меня! Под ногами!
Виллинда утверждала, что нужно разобраться в себе, принять, захотеть… Не-а, достаточно просто очень, очень сильно разозлиться! С моих рук сыплется пыльца, Мерлина отбрасывает к дому, Туан садится на траве и смотрит на меня, открыв рот…
Самый невозмутимый в этой ситуации, на удивление, Мерлин. Он встаёт, смотрит на меня, говорит: «Далеко ты не сбежишь, предательница». И каменеет.
Звуки опять возвращаются внезапно, словно их включили: тяжёлое дыхание Туана, мычание Арутра… Птички…
— Ничего себе! — шепчет Туан, и смотрит на меня так, словно я только что, ну, например, гору сдвинула. На километр. — Повезло мне, оказывается. Ты ни разу не проклинала меня всерьёз.
Я смотрю на свои руки — с них по-прежнему сыплется пыльца.
— А… А… Что сейчас было?
— Ты играючи победила лучшего мага нашего мира, — отзывается Туан, по-прежнему во все глаза глядя на меня.
— Ха. Ха. А… как я это сделала?
Туан смеётся. Нервно, истерично — а я всё трясу и трясу руками. С них всё сыплется и сыплется пыльца…
— Полагаю, случайно, — вздыхает Туан, успокоившись. — Ладно. Виола, подержи нашего героя.
Я держу — точнее, сначала ловлю, потому что Артур резво уползает обратно в кусты. Связанный, ага. Как гусеница.
Туан снимает с шеи что-то вроде медальона, открывает, достаёт оттуда флакончик — я тем временем держу Артуру голову — и вливает содержимое ему в рот. Сноровисто зажимает Артуру нос.
Мы дожидаемся, пока герой сглатывает.
— Теперь затаскивай его мне на спину и улетаем, — говорит Туан. — Пара часов у меня ещё есть, потом нужно быть в Сиерне. Да поживей, фея!
Ага, поживей! Я сама-то по гладкой чешуе с трудом залезаю, а ещё Артура тащить. Он, гад, вдобавок упирается.
— М-м-м!
— Да, я знаю, как это неприятно, когда тебе затыкают рот. Потерпи.
— М-м-м!!
— Для тебя стараемся, потом спасибо скажешь. — Я укладываю Артура на спину, прижимаю руками к чешуе. — Ну, мы готовы. Полетели!
Туан пытается разогнаться, в итоге таранит «пряничный домик», запрыгивает на крышу (домик под его весом красиво складывается, как карточный), отталкивается и взлетает.
— Надеюсь, он был застрахован, — бормочу я, приникая к горячей чешуе и глядя вниз.
«Он был иллюзией», — отзывается Туан.
— Превосходно. Тогда вообще не о чем волноваться.
— М-м-м!
— Артур, заткнись!
— М-м-м!
— Сейчас сброшу! — в шутку говорю я.
Час спустя я уже не шучу. От постоянного «м-м-м!» раскалывается голова. Хочется кого-нибудь убить. Я даже знаю, кого.
«Туан, сколько действует это зелье?!»
«Не знаю, — честно отвечает дракон. — На самом деле я его впопыхах варил, так что, может, и полдня».
— Не-е-ет! М-м-м! — стонем мы с Артуром в унисон.
Внизу проносятся сверкающие на солнце волны моря-океана, я любуюсь ими, и несколько раз (мне кажется) замечаю дельфинов: они выскакивают из воды, блестя мокрыми спинами, и снова ныряют. А однажды мне даже видится сидящая на дельфине русалка: взметнувшиеся волосы, жемчужный рыбий хвост…
Артур всё мычит, я не могу оторвать глаз от волн, Туан парит, скользит по воздуху… Так что момент, когда небо заволакивают тучи и прорезает молния, мы всё пропускаем. А вот гром пропустить невозможно — грохочет он так, что я чудом не срываюсь с дракона вниз.
«Туан! Что происходит?!»
Дракон, не отвечая, резко ныряет — к самым волнам, вдруг переставшим быть такими уж мирными и красивыми. Море бурлит, рычит и изрыгает хлопья пены, а ветер грозится нас сдуть.
Я хватаюсь за Артура — тот или притих, или его просто не слышно. Его меч, который мы тоже забрали, я держу свободной рукой — наш герой всё тянется к нему, силится достать. Дракона шатает, его хвост бьёт по воздуху (зачем, так ведь сложнее лететь?), его чешуя нагревается…
— Так вот чем занимается мой самый верный слуга в свободное время, — раздаётся знакомый голос. Удивительно, но перекричать гром ему удаётся, кажется, даже не особенно напрягаясь.
Артур начинает рваться к мечу ещё упорнее, а я, дрожа, поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Дамианом. Он висит как раз надо мной, сквозь него просвечивает небо, которое напополам рвёт молния, а я пытаюсь улыбнуться. Перчатка у меня в лифе, достать её сейчас невозможно, да и не просить же Дамиана отвернуться.
— Но ты хотя бы нашёл фею, — замечает Властелин. — Однако везёшь её не ко мне, правда?
Туан стонет — страшно, действительно страшно, когда под тобой стонет огромная летающая ящерица.
— Что ж, — улыбается Дамиан, — мне скучно. У меня, видишь ли, забрали игрушку — придётся вам меня развлекать. Поиграем? Это, — Дамиан оглядывается, — Одинокое море, если я не ошибаюсь. Доберёшься, раненый, до берега?
Я сжимаю рукоять меча сильнее, но она вдруг становится невыносимо горячей. Я вскрикиваю, отпускаю, хватаюсь за Артура — больше, чтобы не упасть.
Дамиан ловит меч.
— Надеюсь, фея, — его улыбка не сулит ничего хорошего, — ты умеешь плавать.
И вонзает меч в шею дракона.
Туан кричит, плюётся огнём, я тоже кричу, Артур мычит, но всё это тонет в злодейском смехе — а нам вот ничуточки не смешно! Серьёзно, не смешно падать со стометровой высоты в штормовое море. Это последнее, что я думаю, когда дракон подо мной исчезает. А последнее, что вижу — как тает в грозовом небе Дамиан.
Потом до меня доходит, что Артур по-прежнему связанный.
Плаваю я хорошо: шестнадцать лет лягушкой! А вот разглядеть хоть что-то в чёрной-чёрной воде кому угодно будет сложно. Не знаю, каким чудом я замечаю сверкание клинка, хватаю его — и он сияет золотом. В его свете я замечаю: какую-то здоровенную глыбу, Артура среди воркующих русалок и Туана, вода вокруг которого кипит. Потом воздух кончается.
Глыба оказывается живой. Когда я выныриваю вдохнуть, она смотрит на меня громадным человеческим глазом, я панически думаю: «Ктулху!», меч сияет всё требовательнее, а меня словно что-то дёргает под воду.
Русалки липнут к Артуру, тянут его на дно, но я успеваю. От меча они не в восторге — я его хватаю на манер тарана, потому что, серьёзно, вы пробовали махать мечом в воде?! Резать в воде верёвки я тоже не советую, особенно если герой вот-вот захлебнётся. Так что я его вытаскиваю, кое-как подцепляю кончиком клинка узел Артуровой шеи и дёргаю.
Чудовище-глыба открывает второй глаз. Я бы завизжала, ей-богу, не заливайся мне в рот солёная вода. Но меч роняю. Слава богу, его успевают поймать.
Освободившийся Артур откашливается, бесполезно бьёт по воде рукой, другой сжимает меч, как мать младенца.
— Ты герой или нет?! — кричу я.
Артур отвечает злым взглядом, но мне не до того. У чудовища вот-вот обозначится рот.
Я хватаю Артура за шкирку и поворачиваю к Ктулху лицом.
— Ну так геройствуй!
Русалки мечутся под водой, но всё больше вокруг буро-чёрного сгустка — я беру его как маяк и плыву. Господи, спасибо, никогда не думала, что буду благодарна проклятию крёстной, но что если бы я не умела плавать?!
Туан холодный, как лёд, и не дышит, даже когда я, подняв его голову над водой, изо всех надавливаю ему на грудь. На его шее пузырится рана, и я слишком часто видела такие в фильмах (помните «Храброе сердце», а? помните?), чтобы не понять, что это значит.
— Дракон и фея, — щебечут окружившие меня русалки, — дракон и фея, эка невидаль!
Их язык напоминает звук прибоя: шелест и клокотание, но он понятный, хоть это и бесполезно. Я всё-таки достаточно бывала в этом мире, чтобы знать: русалки потенциальным утопленникам не помогают никогда. Разве что добить. Хотя они не падальщики — залей тут всё человеческая кровь, от жертвы бы уже ничего не осталось. Хлеще пираний, судя по рассказам. Но драконья кровь, видимо, им не по вкусу.
Я зачем-то (знаю же, что бесполезно!) зажимаю рану Туана рукой, чувствую что-то горячее, вырывающееся из неё толчками. Значит, жив. Кровь льётся, значит, жив. Это я тоже в книжках вычитала. Видали, какая я учёная, только ни черта мне это здесь не помогает!
Где-то сбоку мелькает золотой меч. Хочу надеяться, что Артур не улепётывает от чудовища, а бьётся с ним.
— Хочешь спасти своего дракончика? — поёт одна из русалок. Рыбы они и есть рыбы, кто сказал, что русалки красивые? Волосы длинные, глаза выпученные, носа нет, кожа белая… Век бы не видала! — Отдай свои прекрасные волосы, фея!
— Или глаза? Отдашь глаза? На дне есть лекарство, есть жемчуг, волшебный жемчуг…
— Только его ещё достать надо! — И хохочут, акулы!
— Достать несложно, но взамен что ты дашь, фея?
— Дашь!
— Дашь!..
— Дашь?
Я пытаюсь отплыть подальше, как можно дальше и не слушать их. Слова русалок — ветер, ни за что они мне не помогут. А берега не видно, и Туан умрёт — толчки под рукой всё реже, а я выбиваюсь из сил…
— Уня-я-яу! — подо мной проплывает что-то скользкое, гладкое, и я бью свободной рукой по воде, пытаясь отплыть. — Уня-я-яу! Уи-и-ить! Фея, возьми!
Мокрая мордашка белого, как снег, тюленя появляется рядом. Глазастая, усатая, как с картинки. И ещё с десяток таких же. Русалки, махнув хвостами, ныряют, а мне в руку падает тёплая, светящаяся розовым жемчужина.
— Спаси своего друга, — мяукает белый тюлень, — только успокой героя: он же убьёт нашего короля!
Я оглядываюсь: Артур увлечённо рубит щупальца. И рубит, и рубит…
— А ваш король не убьёт нас?!
— Нет! — Один из тюленей мордочкой подталкивает мою руку так, чтобы та прижалась к шее Туана. — Уплывайте! Мы не хотим войны! Наземная магия не интересует нас, плывите, прочь из нашего дома!
Интересно, хоть один нежданный гость бывал так доволен, когда его хозяева прочь гнали?
Жемчужина в руке нагревается — приятно: в воде-то холодно, и сам Туан ледяной. Но он тоже нагревается, потом начинает кашлять, выплёвывает воду вместе с кровью…
— Фея! Останови своего героя!
И Туана подхватывают, держат на плаву, а жемчужина выскальзывает у меня из рук, я вижу только розоватый след в чёрной воде…
Легко сказать «останови»! А если герой вошёл в раж и уже не хочет останавливаться?
— Артур! — кричу я, подплывая ближе. — Он уже сдался! Хватит!
Герой даже не оборачивается. Так и балансирует на щупальце, подняв меч. Громадные глаза, не мигая, глядят на него — мне кажется, что с грустью.
— На помощь! — Что есть сил, кричу я. — Помощь! Нам нужна помощь!
— Ты больше не обманешь меня, лживая фея! — пафосно объявляет Артур.
— Наш дракон сейчас умрёт, идиот! Мы посреди моря! Берега не видно! Тебя ничего не смущает?!
Артур оборачивается. Взгляд становится растерянным — увы, ненадолго.
— Сначала — убью чудовище, потом подумаю об остальном!
И ведь сама же натравила.
— Это не чудовище! Это их король! Он нам помочь хотел!
Артур замахивается — и его взгляд снова становится непонимающим, удивлённым.
— Где это я?..
Наконец-то! Зелье подействовало.
— Артур! — Он оборачивается. — Плыви ко мне!
Артур опускает меч и, хмурясь, смотрит на меня.
— Ты кто?
— Плыви, потом представлюсь!
Он не торопится делать то, что я говорю, только изумлённо разглядывает свои руки. Но тут щупальце, на котором Артур стоит, вздымается, и наш герой падает в воду.
— Ваше Величество! — кричу я чудовищу. — Извините, мы не хотели!
Оно, не мигая (наверное, не умеет), смотрит на меня, но нападать не спешит. Наверное, очень доброе.
А потом рядом выныривает Артур, вцепившись в меч, хватается за меня и кричит в ухо:
— Я не умею плавать!
Чёрт бы побрал этих парней…
— Далеко до берега? — интересуюсь я у тюленей, когда мне удаётся убедить Артура не выпускать меч и не бить беспорядочно руками по воде. А ещё — что если он начнёт тонуть, я его поймаю. В последнем я сама сомневаюсь, но попробую, куда ж я денусь?
— Мы поможем! — отвечают тюлени, и только я успеваю подхватить Туана (этот тоже плавать не умеет), как нас уже берут на буксир.
Была у меня мечта в детстве поплавать на дельфине (пока я не представила, как смешно будет выглядеть на дельфине лягушка). А вот на тюленях — не мечтала. В любом случае, ничего приятного: я держу на плаву Туана, потому что сам он руками еле шевелит, Артур цепляется за меня, а вокруг мельтешат тюлени, выталкивая нас из воды. Так и плывём. Долго, я смертельно устаю, и если бы не мерзкая солёная вода, которая заливается в нос при каждом удобном случае, уже бы заснула.
Потом впереди вырастает утёс, и нас «подгребают» к нему. Ничего особенного, просто скала, торчащая из воды, но в ней есть более-менее удобная пещера, куда нас заталкивают тюлени и, не попрощавшись, исчезают.
Артур в обнимку с мечом пытается распластаться на камне — типа, устал. Он. Устал. Я его всю дорогу на себе тащила! Вместе с мечом!
— Чего разлёгся, помогай! — хриплю я, подтаскивая еле живого Туана.
Артур со стоном поднимается.
— Доплыли, — гремит на всю пещеру голос Властелина. — Надо же. А позволь поинтересоваться, фея, почему ты их не бросила?
Мне хочется его убить. Прямо сейчас. Очень, очень, очень хочется. И не только от усталости, но ещё и потому, что я вдруг вспоминаю, кто устроил нам этот заплыв.
Артур судорожно оглядывается, меч в его руке ярко сверкает, и в этом свете я вижу тёмное облако в центре пещеры. Оно окружено тенями — тут вообще темно — но это точно именно оттуда доносится голос Властелина.
— Отвечай, фея. Или ты тянешь время, надеешься, что я передумаю убивать твоего друга-дракона? Не обольщайся, он умрёт. Сейчас. Но сначала ты мне ответишь. Так почему ты его не бросила?
Примерно то же Дамиан спрашивал у меня в нашу первую встречу, когда он уже стал Властелином, а я — Виилом. Добро нынче его удивляет.
— Потому что! — рычу я и толкаю Артура на облако. — Руби!
И тут же в пещере становится очень ярко, просто нестерпимо ярко. Я сверкаю, меч сверкает, Артур размахивается и кричит, как резанный. И-и-и-и…
И снова опускается темнота. И тишина.
— Как ты думаешь, уже всё? — выдыхает Артур.
В темноте я его не вижу, но по звуку примерно представляю, где он.
— Твой меч вроде не светится.
— А должен?
— А что, он не как в «Хоббите» — на врагов сияет?
— Чтоб я знал! Погоди. В «Хоббите»? Ты что, читала? В смысле, смотрела? Тут его тоже показывали?!
— Господи, за что?! — вторю ему я. — За что мне достался герой-идиот? За что этому миру так не повезло?!
— Между прочим, это обидно, — бормочет Артур, когда я выдыхаюсь.
— Обидно? Да ты же реально идиот! Как ты умудрился меня не узнать?! Я Виола, дурень!! Я же тебе рассказывала!
— Но ты же фея…
— Да, я в курсе!!!
Наш обмен любезностями прерывает Туан — он принимается плеваться огнём. В пещере сразу светлеет, мы с Артуром переглядываемся и наперегонки кидаемся к раненому дракону.
— Оставьте меня в покое, — стонет тот, — всё нормально…
— Нормально? — повторяет Артур. — Ты чешуёй покрылся!
— Вот и оставьте меня в покое…
Собственно, ничего нам больше не остаётся. Туан бьётся в конвульсиях ещё довольно долго, но потом засыпает и спит вроде спокойно. Мы с Артуром сидим у кромки воды, в которой мелькают сверкающие разноцветные рачки. Ну, или кто-то вроде. Артур всё не выпускает свой меч и часто с тревогой на него посматривает. Мне хочется спать, но в то же время заснуть страшно. Я оглядываюсь, пытаюсь ловить рачков, вздыхаю и, наконец, ловлю взгляд Артура.
— Что будем делать? — спрашивает грустный, дрожащий герой.
«Это ты должен спасти весь этот чёртов мир, почему ты спрашиваешь меня?!» — проносится у меня в голове, и я морщусь, ниже опускаю голову. Хватит. Меня тут постоянно и, кажется, все подряд считают… не очень умной, так кто я такая, чтобы оценивать героя? Что с того, что я ждала… ну… хотя бы Супермена, а героем оказался мой одноклассник? Ну… Ну… и что?
Надо искать положительные моменты. Позитив есть везде и всегда. Значит, и здесь найдём, нужно только постараться.
Не дождавшись ответа, Артур вздыхает и обхватывает руками колени. Бедный, несчастный, замученный герой. Боже, и я считала Дамиана тряпкой? Он бы уже нашёл выход! Он бы никогда не задал мне глупый вопрос: «Что теперь делать?» Откуда я знаю?! Он бы позаботился обо мне… И он наверняка умеет плавать.
И чем он был мне плох, а?
Ладно. Вдох-выдох. Роз как-то говорила, что большинство мужчин нуждаются в хор-р-ошем пинке. Это то, что у нас в мире называют мотивацией. Фигуральный пинок отвешивает Роз своему папочке, когда выпрашивает у него поездку к очередному поклоннику, например. Сейчас я соберусь с силами и отвешу Артуру его пинок, потому что заслужил!
Но сначала — успокоиться и настроиться на благожелательный лад. Жить хорошо, жизнь хороша — ну и что, что мой демон где-то бродит, герой ноет, а дракон валяется в отключке. И бывший парень грозится меня убить. Жить — хорошо…
— Виола? Что ты делаешь? — с подозрением спрашивает некоторое время спустя Артур.
— Думаю, — тихо отвечаю я, — что лучше: пожалеть себя и расплакаться или попытаться придумать, как быть дальше. Первый вариант мне пока нравится больше.
Артур моргает, потом неожиданно подсаживается поближе и обнимает меня одной рукой (другая занята — держит меч).
— Всё будет хорошо…
— Это ты себя так убеждаешь? — огрызаюсь я. — Помогает?.. Извини. Я просто… устала. Извини. Сейчас… — Слёзы, наверное, от усталости, так и щиплют глаза. Очень, очень, ну просто невыносимо хочется заплакать навзрыд. Ну уж нет! С такими зрителями… А вот при Дамиане я могла бы легко расплакаться, и он бы меня пожалел…
А-а-а, жизнь ужасна! Ну почему, ну зачем я не вышла за него замуж? Вдруг, когда он сердце себе вернёт, то передумает? Я бы уже давно передумала. Он вон теперь какой опытный. А я… Я… А-а-а!
— Ну, Виола. — У Артура тоже дрожит нижняя губа, но он пытается успокаивать, гладит меня по спине. — Не надо… Ну пожалуйста…
— Из-звини.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
— Руку убери.
— Всё правда будет хорошо, я тебя защищу… Что?
— Руку. Убрал. Сейчас же.
— А… извини. — Артур сконфуженно отодвигается.
Я отворачиваюсь, вытираю лицо ладонью — чище оно не становится, но хоть глаза уже так не щиплет.
— Спасибо. А дальше? — вздыхаю и опускаю руки в воду, чтобы хоть немножко отвлечься. Вода ледяная, рачки щекочутся. — Надо вернуть Дамиану сердце. Помнишь, я тебя просила?
— Ты меня тогда домой отправила. — Артур тоже опускает руку в воду и как-то странно косится на меня. — Нелогично. Если тебе помощь нужна…
— От тебя? Да ты же ныл, что «я не могу, я не хочу, я не буду»! — передразниваю я. — Забыл, герой?
Артур отворачивается.
— Я так и думал, — бурчит он. — Но твой Дамиан просто с катушек съехал! Он хотел убить этого… белобрысый такой… Ну, помнишь, ещё говорил мне… Стой, Дамиан, получается, его брат?
— Да. Это был Ромион, и он законный король Сиерны.
— Он? Ему сколько лет-то? Он школу хоть закончил?
— Он старше нас с тобой, по крайней мере, на год.
— Да… ладно!
Ну да, когда я Ромиона первый раз увидела, тоже удивилась, но это не повод уводить разговор.
— Так ты сейчас хочешь мне помочь или нет?
— Я… — Артур кусает губу. — Не знаю…
Щас я его стукну. Щас его точно стукну!
— Но ты подумай, определись, взвесь все «за» и «против», а Властелин пока сожжёт какой-нибудь город и превратит кого-нибудь в статую. Или запытает до смерти. Но какая тебе-то разница, правда? Дома, оно уютнее…
— Кто бы говорил! — огрызается Артур.
— А кто бы говорил? Я здесь уже почти месяц торчу и хоть что-то пытаюсь сделать. В отличие от тебя.
— Ну и что ты сделала? Кроме как задинамила парня до белого каления? — фыркает Артур. — Ну, Виолка? Ты же во всём виновата. А я должен за тебя расхлёбывать? Это мне драться с Властелином, не тебе.
Я сжимаю руки в кулаки и свечусь золотой пыльцой.
— Ха! Дай мне свой меч и катись отсюда домой к мамочке! Сама всё сделаю! Дай меч! Дай! Дай!
Артур уворачивается.
— Ты его хоть держать умеешь?
— Я знаю, где у меча рукоять!
— Угу, я видел, как ты с ним русалок распугивала. Не дам. — И голос такой серьёзный-серьёзный, покровительственный. — Ещё порежешься.
— А тебе какая разница? Твоя-то шкура цела будет. Дай меч, говорю! А ну… дай… сюда!
Мы разминаемся — кружим по пещере, по стеночкам, чтобы не задеть, не потревожить спящего Туана.
— Виола, ну хватит. Я тебя понял, — неожиданно говорит Артур. — Я… боюсь просто. Чёрт, никогда не думал, что скажу такое, да ещё девчонке. Но… Я как вижу, как он улыбается, у меня все поджилки трясутся.
Я тоже перевожу дыхание.
— Дамиан? Да, у меня тоже. Просто я помню, что он вообще-то милый и добрый, и… Я тоже боюсь. Это нормально: он может нас убить — и бровью не поведет. Мне тоже очень страшно…
— Тебе? — со смехом перебивает Артур. — Я думал, ты ничего не боишься. — И мне чудится в его голосе восхищение. И сразу так теплеет на сердце…
— Ещё как боюсь, — хмыкаю я. — Просто… ты не говори никому, ладно? Я наглею от страха — ужас просто. Потом очень стыдно.
Артур улыбается.
— Это что, ты в школе постоянно в ужасе?
— Ага! Вы все такие…
— Кошмарные? — подсказывает Арутр, не прекращая улыбаться.
— Странные. Не знаешь, что от вас ждать. Точнее, знаешь, но… Серьёзно, все эти шутки про жабу уже давно не канают, а до вас всё никак не дойдёт. И показное закатывание глаз. И когда Щенников морщится. Присказка про комаров просто… Ладно, мы опять ушли от темы.
Улыбка Артура становится задумчивой.
— Ты сама всегда в стороне.
— А вы и не подходите.
— Да к тебе же на козе не подъедешь! — И, смутившись, объясняет: — Это мать моя так говорит. Типа присказка.
— Типа поняла. Ладно, забили на класс. Ты с Дамианом мне поможешь?
— Кузнецом? — хохмит этот чудик. И окидывает меня внимательным взглядом. — А что, пожалуй, я не против…
— Даже и не думай, — в тон отвечаю я. — Короче, план такой. Ты побеждаешь Властелина, но вместо того, чтобы его убить, требуешь, чтобы он вернул себе сердце.
— Это называется «шантаж», — подсказывает Артур.
— Мне плевать, как это называется, ты это сделаешь, понял?!
Вместо того чтобы тут же пообещать мне службу, дружбу и исполнение всех желаний Артур смеётся.
— Я начинаю понимать, почему твой парень заделался Властелином…
— Иди ты!.. Вместе со своим пониманием. У тебя есть план получше?
— Получше? Я держу твоего Дамиана, а ты его уговариваешь?
— Да хотя бы и так, ты его победи сначала.
Артур резко кивает.
— А если нет?
— Что «нет»?
— Если у меня не получится? — Артур закрывает глаза.
— Давай подумаем об этом потом?
— Виола, я серьёзно. Меня учили сражаться, это правда. Но я знаешь, как-то… ещё ни разу не бился по-настоящему. Если не считать того раза, когда ты меня… спасла. Кстати, спасибо. Я думал, он меня убьёт. И ещё…
— Ага, а пару дней назад его чуть не убил ты. Так что всё ты можешь, просто… не думай об этом, ладно? О том, что проиграешь.
— А ты не думаешь? О том, что у тебя не получится, и твой Дамиан навсегда останется бессердечным?
Я сажусь рядом с ним — мы снова сидим рядышком у воды. Рачки снуют в ней и свысока кажутся блёстками.
— Стараюсь. Артур, это же нормально, что ты волнуешься. Просто знай, что… От тебя зависит… многое. Всё. Почти всё. Ты же хочешь спасти этот мир?
— Ты издеваешься? Я хочу вернуться домой и забыть всё это, как страшный сон.
— Вернись, — пожимаю плечами я. — Я придумаю, как тебя отправить. В конце концов, у меня есть ещё один браслет Властелина…
— Ну уж нет! Ты сражаешься, а я побегу? — усмехается Артур. — Нет. Раз уж я тоже по уши в это влип — закончим вместе… Ты же домой со мной не вернёшься?
— Нет.
— Ну вот. А я тебя тут одну не оставлю, — Артур вздыхает. — Чёрт, как я себя веду… Выставился трусом…
Ага…
Я протягиваю руку и хлопаю его по плечу.
— Всё нормально, было бы странно, если бы ты не боялся. Правда. Всё-таки… наши жизни на кону. Ой, как-то пафосно звучит…
— Но правда. Твоему Дамиану же совсем крышу снесло. Слушай… а я его не боялся, когда последний раз бился… Что… что мне дали? Какой-то отвар…
— А! — смеюсь я. — Теперь и ты поучаствовал в местной народной забаве. Это было зелье, Артур, мне Дамиан как-то рассказывал. Вроде как меняет личность на противоположную.
— Ты… тоже такое пила?
— Нет, не совсем. Меня поили другой дрянью, когда я феей стать отказалась. Ну, знаешь, легкомысленной дурочкой, которая цветы выращивает и радуется. Тут такие феи.
— Разве?.. А меня этот киборг о зелье не предупредил…
— Какой киборг?
— А, не обращай внимания, я так Мерлина зову. Сказал: «Давай чаю попьём», а потом…
— А ты и попил. Дурачок. Меня тоже… чаем напоили. Бабушка.
— Серьёзно?!
— Серьёзно… А ты думал — в сказку попал? Не пей тут ничего непроверенного, а то нарвёшься.
Повисает недолгое молчание.
— Слушай, Виол, а ты, правда… ну, фея?
— Да я и сама не знаю, а что?
— И летать умеешь?
— Ты видишь у меня крылья?
— Ну, — улыбается Артур. — Может, они у тебя, как у этого… дракона?
— Нет, не умею. Я вообще ничего не умею, вот, — я вытягиваю руку и стрясаю с неё золотую пыльцу, — только это. Бесполезно.
— Но ты Мерлина остановила, а он маг… Он, знаешь, горы двигал, я видел.
— Сдались ему горы?.. С ним случайно получилось. Не думаю, что ещё раз сработает.
— И правильно не думаешь, предательница.
Мы резко оборачиваемся. Противный серый старикашка в остроконечной шляпе стоит, как моя личная немезида, в глубине пещеры и спокойно смотрит на нас. На меня.
— Господи! — выдыхаю я и старательно жмурюсь. — Сгинь, пропади!
Старик поднимает свой посох со светящимся набалдашником…
Артур вскакивает и бросается между нами.
— Не смей! Виола мой друг.
У-у-ух ты. Вернёмся в школу — я ему это припомню.
— Отойди, — равнодушно бросает старик. — Ты должен быть в столице Сиерны, биться с Властелином.
И впрямь как киборг. Интонация совсем неживая.
— Мы этого и хотим! — горячо объясняет Артур. — Мы и хотим туда попасть! Я буду биться! Только, пожалуйста: не-ме-шай! — И грозит старику мечом.
Мы с Мерлином с одинаковым удивлением смотрим на клинок.
— Убери. Ты не должен играть с оружием, — бросает старик. На месте Артура я бы за одно это его убила.
— Он всегда такой? — Я встаю рядом. — Такой… пафосный.
— Угу, — отзывается Артур, не сводя глаз с Мерлина.
— Тогда понятно, почему ты столько ноешь.
— Я не!..
Мерлину, наверное, надоедает нас слушать, и он машет посохом. Нас с Артуром отбрасывает в разные концы пещеры. Меня — к воде, и пока я отплёвываюсь, Мерлин оказывается рядом, снова поднимает посох…
И тут из глубины пещеры доносится очень злое и очень решительное:
— Оставь. Её. В покое.
И струя пламени. Видимо, для усиления эффекта.
Огонь, конечно, не причиняет Мерлину никакого вреда, но одежду коптит — теперь она чёрная, а не серая. Но всё равно круто.
Туан, пошатываясь, стоит в центре пещеры и зло сверкает на мага алыми глазами. Выглядит он… внушительно: частично в чешуе, когти, клыки выпирают… красавец!
Мерлин вскидывает посох, но на этот раз ничего не происходит, только Туан усмехается.
— А ты. — Он наклоняется вперёд, по-звериному. — Не можешь. Мне. Ничего. Сделать. А я тебе — могу.
И снова выплёвывает огонь. Мерлина относит к воде, старик не удерживает равновесия…
— Может, не надо так? — тихонько замечаю я. — У него всё-таки… возраст. А вы его в воду.
— Надо. — Артур подходит к Туану подставляет плечо. — Ты его, Виола, не знаешь. Это не человек, а машина. А ты крут, — это он дракону. Тот неожиданно улыбается.
— Я могу обрушить эту пещеру вам на головы, — спокойно говорит Мерлин, выбираясь на берег уже сухим. Мы одновременно поднимаем головы и смотрим на каменный потолок. Чёрт, а ведь может… — Но не стану. Ты действительно собираешься биться с Властелином, Артур?
— Да!
Мерлин с сомнением обводит взглядом нас с Туаном.
— И как ты к нему попадёшь?
— Виола создаст портал… — тянет Артур.
— Артефактом Властелина, — равнодушно замечает старик. — Вас тут же схватят. Я помогу создать вам портал.
— А условия? А отраву? — фыркает Артур. — Ты же это любишь.
— Ты должен победить Властелина. Это всё, что меня волнует, — отзывается Мерлин. — Пока ты хочешь это сделать, я помогаю тебе. Так и должно быть…
— Я против, — вмешивается Туан. — Я ему не верю. Он маг, герой, откуда ты знаешь, куда его портал приведёт?
Мерлин замолкает и спокойно смотрит на нас. Ждёт.
— А я верю, — вырывается у меня. — Он же наставник Артура. И потом, Мерлин. Мерлин должен быть с Артуром заодно. Так везде, во всех историях написано.
— Угу, только Артур всегда в них умирает, — бормочет наш герой. — Ладно. Как мы ещё выберемся? Создавай портал.
Туан что-то ещё хочет возразить, но я беру его за руку и сжимаю. Если что — браслет Дамиана у меня на руке. Выкрутимся.
Мерлин ведёт рукой, и за его пальцами тянется синий свет.
— Вы окажетесь в сиернской школе. Там до сих пор стоит защита, и сила Властелина не так высока. Но вы должны быть осторожны…
— А ты за нами, что, не пойдёшь? — удивляется Арутр. — Всегда же за мной таскался, как привязанный.
— Артур! — Это уже я. — Полегче! Это неуважительно.
— Да?! А…
— Я должен быть в центре мира, — спокойно перебивает нас Мерлин. — Властелин поведёт свои войска в последнюю атаку. Мы будем…
— Так, — повышает голос Арутр. — Стоп. Властелин в центре мира, а нас тогда зачем в его столицу?
— Он победит. Всё равно победит, — отвечает Мерлин. — Так было раньше и будет сейчас. Вы должны пробраться в его Твердыню. После победы Властелин будет ослаблен и не станет ждать нападения…
Что ж, в этом есть смысл.
— Мы поняли, — говорю за всех я. А то эти мужчины ещё долго будут препираться. — Идём.
Мерлин одаривает меня тяжёлым взглядом, прежде чем закончить с порталом.
— Если ты предашь героя, я сам убью тебя, ведьма.
— Да пожалуйста! — вырывается у меня.
— Виола никогда!.. — Это Артур встаёт на мою защиту, но его перерывает смех Мерлина.
— Она предательница. Это предсказано. Ты увидишь. — Он обводит нас спокойным, неживым взглядом. — Вы все увидите.