В которой я совершаю экскурсию в Астрал и знакомлюсь с Хранительницей.
— …А он симпатичный. Посмотри, Ви.
Я сижу на широких, увитых плющом перилах балкона и смотрю вниз. Да, симпатичный — златокудрый, синеглазый, тонкий, гибкий. Шляпа эта с пером, щегольская.
— Ну как? — Роз в роскошном платье, воздушном, в кружевах и газе, лежит на диване и ест малину. По нежной руке течёт яркий сок, Роз наклоняется, слизывает его с пальцев.
— Тебе не надоело? — вместо ответа говорю я. — Один симпатичный, второй красивый, ты всех их за нос водишь, а потом сбегаешь. К чему это, Роз?
Сестра улыбается.
— А ты, Ви, всё мечтаешь найти настоящую любовь?
— Её не существует, — привычно отвечаю, а перед глазами сам-собой встаёт…
Роз замечает моё недоумение и потягивается, подаётся вперёд — изящно, как кошечка.
— Ви, мне кажется, ты что-то недоговариваешь. Кто он?
— Кто — кто?
— Тот, о ком ты сейчас думаешь. Ну же, сестричка, ты же мне расскажешь? Правда? Правда-правда?
Я открываю было рот, чтобы раз и навсегда отрезать все её «правда-правда», на корню отрезать — нет у меня никого, с жабьей-то внешностью, нет и быть не может. Но перед глазами всё отчётливее встаёт красивый… нет, даже прекрасный юноша, настоящий принц — вот прямо только посмотришь на него и сразу скажешь, что принц. Его волосы тоже золотые, а глаза голубые, но он не тонок, не жеманен, как то недоразумение под балконом, и никакими перьями он не украшается. Нет, к чему? Чёрный идёт этому принцу, простой чёрный бархат и серебро. И ещё он… Ещё он…
Балкон, Роз, солнце и яркое-яркое голубое небо вдруг тонут, меркнут, а реальным остаётся только этот юноша… Я чувствую, что стоит мне назвать его имя, и всё это уйдёт, исчезнет — и уже было собираюсь, но…
Дверь на балкон открывается.
— Его Высочество наследный принц Вендии, Миил! — зычно объявляет слуга, и Роз, хихикая, быстро-быстро вытирает о салфетку руки.
— Ну начина-а-ается, — вздыхаю я.
Принц — тот самый жеманный красавчик с пером — изящно кланяется.
— Ваше Высочество, принцесса Розалинда, — говорит он, замечая меня: я сижу на перилах как раз напротив входа, сложно не заметить. — Я безумно счастлив знакомству…
— С которой из нас? — вставляет Роз, вытягиваясь на диванчике.
Принц переводит взгляд на неё и замирает. Ну ещё бы — двое из ларца одинаковые с лица. Мы отличаемся с Роз, конечно, всё-таки не близнецы. Однако похожи всё же сильно. Слуги, например, отличают нас сегодня по платьям: у сестры оно розовое, моё — сиреневое.
— Узнаете нас, Ваше Высочество, получите награду, — улыбается Роз. — Ну что же вы? Вы ведь свататься приехали, а невесту не узнаёте.
— Я… — заикается, краснея, юноша. — Я…
— Посмотрите на мой портретик ещё раз, — советует сестра, зевая. — Повнимательнее. Чтобы могли отличить будущую невесту от её сестры. Дерек! Уведите принца, ему, кажется, плохо.
— Зачем ты так? — вздыхаю я, когда слуги уводят покрасневшего принца. — Он же не виноват.
— Ну и что? В нём, кроме смазливой мордашки ничего и нет.
— Ну ты как мама!
Роз кидает в рот малину и протягивает чашку мне. Я отказываюсь.
— Скучно, Ви. Скучно. И знаешь, я вот верю в настоящую любовь — в отличие от мамы. Только что-то любовь эта ко мне никак не придёт. Скучно, скучно… Разыграешь этого жеманника?
— Нет. — Я смотрю, как он снова проходит под нашим балконом, теперь комкая свою щегольскую шляпу. — Жалко.
— А если ты попадёшься ему завтра в своём дневном обличье?
— Роз, ты жестока. Я не хочу сбрасывать на него горшки с цветами и заставлять танцевать со мной на балу. Лучше откажи ему и всё.
— Ну-ну, а потом папа мне все уши прожужжит о том, какой замечательный договор с Вендией мы упустили. Ви, не будь занудой. Что тебе стоит? А-а-а! Или ты правда кого-то встретила и не хочешь тратить на нашего мямлю-принца время? Кто же это? Ви, ты должна нас познакомить! Он из твоего мира? Пригласи его, в твоём доме мы можем увидеться, я сразу тебе скажу, достоин он тебя или нет…
— Ну да — потекут у него слюнки на тебя или нет, — вторю я. — Если да — точно не достоин.
— Ну вот видишь, — смеётся Роз. — Но как его хоть зовут? Он красивый? Кто его отец? Он…
— Роз, — перебиваю я, глядя, как солнечный луч играет на алмазах моего рукава. — Почему сейчас день?
— А почему бы ему не быть? — удивляется сестра. — Ви, не уводи разговор. Так кто же этот несчастный?
Я вытягиваю руку — кожа чистая, нежная, а пальцы тонкие и узкие. Музыкальные.
— Роз, сейчас день, а я красавица. Почему?
И всё тут же исчезает — балкон, сестра на диване, солнечные лучи, искрящиеся алмазы на моём рукаве… Моргая, я смотрю, как плывут по моему потолку облака — ненастоящие, иллюзия, но красивая. Белые, пушистые облака, и голубое небо за ними светится. Значит, уже день.
Скосив глаза, замечаю записку-стикер, приклеенную к стене.
«Жабёнок, обед в холодильнике. Не забудь разогреть. Соус Бешамель грей аккуратнее, а не как в прошлый раз. Не ешь попкорн, он вредный. Вспомни, что сахар убивает. И позвони своему учителю математики, он меня вчера в школу вызвал: обсудили твои «успехи», вспомнили студенческие годы. Не стыди больше папу! Вернусь вечером как обычно».
Я комкаю записку, вздыхаю и поворачиваюсь на другой бок. Перед глазами всплывают, как детали сна, Дамиан, Ромион, даже Артур с мечом. Смешно! Наверняка вчера мы вместе с Роз развлекали очередного её ухажёра, вот мне и приснилось… Аж двое ухажёров! Даже нет, если посчитать героя и дракона — то четверо. Чего только не привидится… И главное, не вспоминать Фрейда…
Зевая, я сажусь, нахожу на полу тапочки и шлёпаю в ванную. Не открывая глаз, стаскиваю пижаму, становлюсь под душ, получаю заряд бодрости в виде ледяной воды, окончательно просыпаюсь и только тогда открываю глаза…
Из зеркала на меня смотрит мокрая красавица-фея, а весь пол усыпан золотой пыльцой по щиколотку. Я минуту таращусь на своё отражение, жмурюсь, снова включаю холодную воду. Смотрю. Не помогает: фея всё ещё тут.
На кухне задумчивый Габриэль разрезает сырный пирог.
— Ты настоящий, — выдыхаю я, касаясь его тёмно-синего шёлкового рукава кончиками пальцев.
— А ты сомневалась? — усмехается демон. — Садись.
Вместе этого я прижимаюсь к стене и сползаю по ней на пол.
— Дамиан. Он всё ещё там? Он казнил Артура? И Ромиона? Да? Габи, он сердце разбил… М-м-м! — Это Габриэль суёт мне в рот кусок сырного пирога.
— Ешь. После поговорим.
— Но…
— Ешь!
Как будто мне кусок в горло теперь полезет! Нет, лезет, конечно. Очень вкусный пирог получился, а я голодная. Ужасно голодная, а пирог вкусный, просто пальчики оближешь. Даже… м-м-м…
В общем, я замечаю, что пирога уже нет, только когда выпиваю ещё и кружку любимого папой «Пуэра».
— Молодец, — мрачно говорит Габриэль. — А теперь слушай.
И рассказывает. Ему приходится повторить два раза, прежде чем до меня окончательно доходит.
— То есть, я умерла?
— Ты… заснула мёртвым сном.
— В этой истории кто-нибудь ещё не засыпал мёртвым сном, а?! — огрызаюсь я. — И Дамиан расколдовал меня поцелуем. И этот поцелуй вернул ему сердце. Замечательно! Так где же тогда Дамиан с сердцем? Пусть выходит, у нас есть долгий разговор о совместном будущем!
— Мёртв, — отзывается Габриэль. И молча смотрит на меня. А я — на него.
— То есть, заснул мёртвым сном?
— Нет. Мёртв.
Угу. А я большая зелёная лягушка.
— Габи, — вздыхаю я. — Может, я и выгляжу, как глупенькая блондинка, но уверяю, у меня в голове кое-что иногда задерживается. Дамиан при мне умирал целый один раз. А потом успешно вернулся к жизни. Так что не надо мне заливать…
— Виола, Властелин умирает всегда, окончательно и бесповоротно, когда ему возвращается сердце.
— Ты же говорил, такого раньше не бывало, — щурюсь я. — Что-то ты, демон, темнишь…
— Твой Дамиан мёртв, — отчеканивает Габриэль. — Сердце себе Властелины действительно возвращали раз или два, давным-давно, но это ничего не меняет. С сердцем, или убитый героем, Властелин возвращается в Астрал и становится его частью.
Я молча смотрю на свои руки, и Габриэль решает, что можно продолжать.
— А теперь послушай, фея. Армия Властелина никуда не исчезла. Герой не победил, добро не победило, Властелин просто исчез, его жертвы не расколдованы, а его бесхозная армия мародёрствует. В том числе и в Сиерне. Ты же наверняка хочешь помочь своему другу-королю? И у меня есть план, как это сделать.
Ну-ну. Кто бы сомневался! Благодаря его прошлому плану я угробила целый месяц, притворяясь парнем!
Я всё ещё молчу, и Габриэль заканчивает:
— Ледяную корону Властелина наденешь ты.
Тут у меня молчать уже не получается.
— Я?
— Ты.
— Я?! Габи, я — Властелин? У тебя поехала крыша?
Демон неожиданно улыбается — широко и довольно.
— Ну что ты, моя принцесса. Я просто хочу напомнить, что вам поможет некий демон, соберёт для вас армию…
— …И я буду править миром? — саркастично усмехаюсь я. — У тебя точно поехала крыша.
— Править или позволить герою победить, чтобы равновесие было восстановлено, — заканчивает Габриэль. — Ты сама выберешь. Пока же… Только представь: Сиерна разорена, твой друг-король пытается собрать все силы, чтобы дать отпор бандам троллей и горных великанов, терпит поражение за поражением, пока герой вместе с наставником ищут способ восстановить мир… А ты можешь мгновенно всё исправить. — И с хитрой улыбкой добавляет: — Я тебе помогу.
Ага, поможет. Я, кажется, уже неплохо изучила этого демона — так вот, он полон энтузиазма, только когда впереди намечается очередная гадость, ради осуществления которой я выставлюсь дурой, окажусь на краю гибели, подведу к этому краю друзей, а Габи будет стоять в стороне и смеяться.
Чёрта с два я сделаю так, как он хочет.
Габриэль с улыбкой ждёт. Я смотрю ему в глаза — бездна оттуда на меня глядит или Астрал, или это одно и то же, честно говоря, неважно. Смотрю и тоже улыбаюсь. Нет, думаю я, радость моя, это ты сделаешь, как я хочу. Мне надоело плясать под твою дудку, ты меня не раз за последний месяц подставил — отрабатывай! И мне плевать, что ты чёртов демон, всесилен и всё такое. Я от тебя пользу получу не только в виде сырного пирога.
Интересно, он читает сейчас мои мысли? Вряд ли, иначе бы так не улыбался.
— Без проблем, конечно! Не вопрос, естественно, я всё сделаю так, как ты сказал.
Габриэль улыбается ещё шире.
— Я и не сомневался. Прекрасно, тогда надо подумать над зельем…
— Но сначала мы прогуляемся вместе в Астрал и вернём Дамиана.
Габриэль закрывает глаза и откидывается на спинку стула. Я подливаю ему ещё чая и ставлю на видное место вазочку конфет со стикером: «Жабёнок, не ешь много сладкого, оно убивает!»
— Виола, — говорит, наконец, Габриэль. — Это невозможно. Твой Дамиан мёртв.
— Габи, — в тон ему отвечаю я. — Если я чему и научилась в вашем мире, так это тому, что смерть у вас — вещь условная. Так что давай, рассказывай, как вернуть мою бессмертную настоящую любовь, а потом я развлеку тебя захватом мира, так уж и быть.
— Виола, — повторяет Габриэль, и голос его звучит… неужели обречённо? — Это невозможно.
— Ты же высший демон. Для тебя нет ничего невозможного. Ты ведь хозяин Астрала…
— Хозяин у Астрала только один, — замогильным голосом перебивает Габриэль.
Я жду продолжения, но его нет — хорошо, я терпеливая.
— И кто же это? Познакомишь?
— Хранительница, — тихо говорит Габриэль. — И поверь мне, ты не хочешь с ней знакомиться. А я не пойду против её воли. К тому же, ещё ни один Властелин не возвращался к жизни…
— Бла-бла-бла, ни один Властелин никогда сердце не возвращал, бла-бла-бла!.. Габриэль, говори, что нужно сделать.
— Виола, это невоз…
Я тянусь через стол, беру демона за руку и улыбаюсь.
— Габи. Я в тебя верю. Колись.
Он вздыхает, потом изучающе смотрит на меня.
— Ты точно потом сделаешь всё, что я скажу?
— Всё? В каком смысле «всё»?
— Не торгуйся, Виола. Хранительница… сильнее меня, и ради тебя я жертвовать жизнью не буду.
— Брось, Габи, тебе эта жизнь опостылела уже так, что сил нет, — зеваю я. — Думаешь, я не понимаю? Оттого ты и бесишься — скучно, скучно… Смотри на меня — я тебя развлекаю. В Астрал, вот, сгоняем. Потом Властелиншей побуду — всё ради тебя. Ну так что там такого ужасного в твоём Астрале?
Габриэль улыбается — зло, почти как Дамиан не так давно.
— Для тебя — всё. Ты не справишься. Тебя там убьют в мгновение счёта…
Как же в меня все верят в этой истории!..
— Без тебя — да, обязательно. Пропусти эту часть, Габи, мы оба знаем, что ты мне поможешь. Да? Ведь так? — И заглядываю ему в глаза. — Представь, как забавно я буду захватывать мир.
Демон усмехается.
— Ну хорошо. Если ты так настаиваешь… Помнишь, как твой Дамиан рассказывал, что нашёл дорогу сквозь тьму благодаря его любви к тебе?
Да, когда Изабелла отправила его в какую-то астралловую пустыню… кажется. Через которую вроде бы ещё никто никогда не проходил. До Дамиана.
Я киваю.
— А ты найдёшь? — в упор спрашивает демон. — Виола, если ты сомневаешься, не стоит даже и пытаться. Ты там сгинешь.
Тут бы мне пошутить насчёт его практичной заботы — бедный демон не получит свою порцию развлечений, если я умру. Но я вспоминаю, как Дамиан рассказывал про эту темноту и пустыню…
— Дамиан будет ждать меня там? В этой тьме? Мой Дамиан или нужно будет ещё что-то делать? Снова сердце ему возвращать или что?
— Нет, принцесса. Тебе нужно будет его только найти, — тоном «У тебя всё равно ничего не получится» отвечает Габриэль.
Я представляю Дамиана в темноте. Ждёт он меня? Наверное, нет. Может, спит в гробу, как Ромион когда-то. В темноте. Мой бедный Дамиан, который так боялся остаться один.
Мой Дамиан, которого, чёрт возьми, я никакой темноте больше не отдам! Мой! Я, может, только определилась с жизненными приоритетами, и что теперь? Всё, смирись, твой любимый умер, потому что он Тёмный Властелин, и его какая-то Хранительница из тьмы не выпускает?
— Найду, — решительно говорю я. — Пошли.
— Я не смогу тебе помочь, — нехотя замечает Габриэль. — Эта темнота забирает всё. Она — голод, который, ты была права, есть во всех созданиях Астрала. И во мне. Она пожирает всё, особенно свет. Таких, как ты — в первую очередь.
— Чудно. Хоть посмотрю, что это, — преувеличенно беспечно говорю я. — А то Дамиан всё никак не уймётся, как в этом Астрале хорошо…
— Тебе не понравится, фея.
— Да плевать. Разок-то потерплю. Всё, демон, кончай чаёвничать, веди меня в Астрал.
— Дура, — жалостливо вздыхает Габриэль. — Хоть переоденься. Не в халате же. У нас там, знаешь ли, иногда идут кислотные дожди и извергаются вулканы.
А говорил — пустыня тьмы…
— Тогда спецовку надену, — ухмыляюсь я, представляя, в каком виде предстану перед Дамианом. Впрочем, он меня лягушкой полюбил — ему, наверное, всё равно. Ну не в бальном же платье на шпильках…
Габриэль моего энтузиазма не разделяет, ну и чёрт с ним — потерпит. И я знаю, Ромион бы сейчас напустился на меня: «Кому ты веришь, он тебя оставит в этом Астрале, ты для него не более чем игрушка…» Ха, да чтобы Габриэль по своей воле отказался поучаствовать в захвате мира? Ну-ну, плохо вы знаете этого демона. Когда впереди такая движуха, он, конечно, поломается для вида, дескать ужас какой в этом Астрале, ты умрёшь, бла-бла, но потом всё равно согласится.
А вообще, рискую я, конечно, хватит храбриться. Но кто не рискует…
Дамиана мне иначе, чувствую, не вернуть. И ведь какая несправедливость: только разобрались с сердцем, только ещё разок поцеловались, и я ожила — а этого демонолога уже куда-то несёт. Найду — оговорим условия будущей совместной жизни. Брачный контракт. Я фея продвинутая, я с папиными юристами проконсультируюсь. Чтобы после поцелуя в следующий раз следовало то, что должно следовать, а не побег в Астрал. Так-то.
У Габриэля вырывается смешок, когда он видит меня в папином рабочем комбинезоне и кроссовках. Да, комбинезон шире меня раза в два, но что делать — зато испачкать не страшно, и папа сильно злиться не будет, он этот комбинезон всё равно выбрасывать собирался. А, да, записку папе написать… И воды с собой взять, это первое дело…
Воду Габриэль отбирает, конфеты взять тоже не даёт. Дескать, не понадобятся. Ладно же.
— Ты готова?
— Без конфет? Нет! Дай, хоть шоколадку, тиран!
— Готова? — настойчиво повторяет демон.
— Да.
Он протягивает мне руку, и я крепко хватаюсь за его пальцы. Свет меркнет, но тут же перед глазами вспыхивают звёзды — мириады звёзд в чёрном-чёрном ночном небе, везде: над головой, перед глазами, под ногами… Я протягиваю руку — они такие большие, эти звёзды, такие… волшебные, что коснуться их, кажется, очень легко…
— Не смей, — шипит Габриэля, дёргая меня за другую руку. — Сгоришь.
— Они настоящие? — завороженно шепчу я. — Настоящие звёзды? Как наше солнце?
— Понятия не имею про ваше солнце, — угрюмо отвечает Габриэль, обнимая меня. Мы висим в звёздном небе. Или летим, или стоим на месте… Не знаю — ничего не меняется, и ветра здесь нет. Габриэль продолжает: — Но это — магия жизни.
— Эм… Как у Туана?
Габриэль улыбается плотоядно, прямо как… настоящий демон.
— О да, твоему другу-дракону всегда очень рады в Астрале. Очень, очень рады.
— Габи, хватит меня запугивать.
Демон ухмыляется.
— Если я тебя сейчас отпущу, ты будешь падать, вечно, фея, пока не сгоришь дотла.
— «Вечно» и «пока не сгоришь» — это разные вещи.
— Поверь мне, нет. И мне теперь очень хочется тебя отпустить. — Но вопреки своим словам лишь крепче сжимает мою руку.
— Га-а-аби, хватит. А нам долго ещё так?.. Лететь?
— Вечно или пару мгновений. Времени здесь не существует.
— Ну как же без времени? Без времени нельзя, — смеюсь я. — А красиво у вас. Понимаю, почему Дамиану здесь так нравится.
— Дура, — шепчет Габриэль.
— Габи, перестань меня обзывать.
Демон не отвечает, и я, помолчав немного, не выдерживаю.
— А где мы будем искать Дамиана?
— Ты будешь. Скоро увидишь.
У-у-у, как меня в очередную авантюру втравливать, так Габриэль весь улыбчивый и довольный. А как по-настоящему помочь, так мы снова изображаем из себя стенку.
— И что, эти звёзды — магия. А как это?
— Астрал — отражение реального мира, — нехотя отвечает демон. — И эти, как ты говоришь, звёзды — магия, горящая в людях, волшебных существах, артефактах.
— Ух ты, Габи, а смотри, там кто-то пылает! — Мимо действительно проносится камета. Только какая-то странная. Она, точно шаровая молния (ну, как её обычно рисуют) носится из стороны в сторону, туда-сюда, хаотично. — Это тоже кто-то живой?
Габриэль смотрит и тут же отворачивается.
— Это дракон. Тебя ищет.
— Туан? Меня? Зачем?
— Полагаю, его нежно любимая сестра всё ещё стоит статуей в сиернской школе. А ты обещала её расколдовать.
— Разве? Я обещала Дамиана попросить. И попросила, но он отказался… Хм, Габи? А когда я ведьмой притворюсь, я же все эти статуи расколдую? Ну, в смысле, ты мне поможешь?
— Если выживешь — помогу, — усмехается демон, и звёзды гаснут, точно на них падает чёрное покрывало. — А теперь красиво?
Под ногами снова земля — очень горячая земля, раз я чувствую её даже сквозь кроссовки. Вокруг — классический ад: плюющиеся огнём вулканы, реки лавы, пузырящиеся камни, и узенькая петляющая дорожка куда-то вдаль. Мда.
Откашлявшись — Габриэль со вздохом протягивает мне платок — я заматываю рот и нос и как можно спокойнее спрашиваю:
— Мне — туда?
Габриэль смотрит вдаль… Или на только что взорвавшийся вулкан.
— Тебе туда. В конце дороги будут ворота, если не испугаешься…
— Ты со мной… не пойдёшь? — Мой голос предательски дрожит на последних словах. Но не думала же я, что добрый демон станет всюду водить меня за ручку?
— Нет, — кажется, Габриэлю приходит в голову то же самое. — Ты пойдёшь сама. Хранительница уже здесь, и мне нужно исчезнуть.
Я с усмешкой смотрю на чёрную дорогу — тропинку даже, иногда не толще волоса.
— Габи, я тут не пройду даже в кроссовках и спецовке. Знаешь ли, люди в лаве умирают.
— Ты и так умрёшь, — равнодушно отвечает демон. Но чуть спустя добавляет: — Если сможешь не сходить с дороги, невредимой дойдёшь до ворот. Удачи.
— А…
Но демон уже растворяется в воздухе, и я остаюсь одна в этом аду. Под ногами дрожит земля, словно намекая, что уже пора на что-то решаться. Ладно. Не вечно же мне тут стоять?
— На дорогу шагнёшь, пути назад не будет, — раздаётся рядом странно знакомый женский голос.
— Габи… — Я оборачиваюсь. И застываю. — Роз?
Золотоволосая девушка-видение усмехается.
— Не можешь отличить себя от сестры, фея?
— А… — Открыв рот, я рассматриваю венок из фиалок у неё на голове, сиреневое воздушное платье, сверкающие алмазами рукава…
— Узнала, — улыбается красавица. — И как? Нравится?
— Не-а, — честно отвечаю я. — Жуткая безвкусица.
Девушка смеётся — точно колокольчики звенят.
— А ты это носишь. Наряд принцессы фей, — она наклоняется, рассматривает вышивку, идущую по подолу — тоже фиалки. — Ты права, безвкусица.
Вздохнув, я отворачиваюсь и делаю шаг к дороге.
— А он того стоит? — красавица как-то оказывается передо мной, хотя до этого стояла шагах в десяти. — Только представь, ты ведь действительно можешь умереть. И не просто можешь, а точно умрёшь. Ещё никто не проходил эту дорогу до конца.
— Дамиан проходил, — упрямо отвечаю я.
— Нет, его бросили сразу в пустыню, а тебе до неё ещё нужно добраться, — возражает девушка. — Подумай, фея. Хоть один человек в мире стоит того?
Я молча делаю ещё шаг вперёд.
— Ты когда-нибудь видела, как умирает человек, упавший в лаву? Или хотя бы можешь себе это представить? Я помогу: твой отец любит готовить, так вот вспомни, что случается с мясом, когда оно попадает в кипящую воду…
— Фу, гадость какая, хватит. — Я делаю ещё шаг и нос к носу сталкиваюсь с… ну да, с собой.
— Просто подумай, фея. Вернуться ты ещё можешь, я тебя отпущу. — Девушка смотрит мне в глаза. В её мерцают те же звёзды, что я видела недавно. Мириады-мириады звёзд… — К чему это? Тебя не должно быть здесь, и ты это знаешь. Возвращайся домой, тебя там ждут, а здесь — никто.
— Отойди, — тихо говорю я, невольно вспоминая папу и каменную Роз. Если я не вернусь, кто её расколдует? И папа снова останется один, я его брошу, как мама…
Словно читая мои мысли, красавица улыбается.
— Уходи.
За моей спиной открывается воронка портала, в конце которой я вижу тронный зал Сиерны, бледного, усталого Ромиона — он облокотился о трон и мучительно что-то ищет среди бумаг, разложенных на сидении.
— Ты нужна ему, — ласково шепчет красавица, приникая ко мне. — Посмотри. — Я смотрю и замечаю, что Ромион светится. Не ярко, тихонько, почти как мерцало некогда сердце Дамиана. — Ты единственная, кто заставляет его сердце биться чаще. Возвращайся, он ждёт тебя.
— Мы друзья, — шепчу я в ответ. — Мы только друзья.
— Сколько шагов от дружбы до любви? Ты восхищаешься им, фея. Он заботится о тебе. Ты мечтала о счастье — ну так вот оно. За него не нужно бороться, рисковать жизнью, что-то решать — его просто нужно взять. Давай же, фея.
Целое мгновение я хочу сделать так, как она говорит. Она права: мне нравится Ромион, и иногда кажется, что между нами могло бы быть… Может, не любовь, но что-то, чего не случилось у мамы с папой, и чего я правда хотела бы. Чтобы меня ценили, заботились обо мне. Чтобы как за каменной стеной…
— Ты сделаешь его счастливым, и тебе не придётся бросать ради этого свой мир. Он этого у тебя не попросит.
— Я… не люблю… Ромиона. По-настоящему. Я…
— Любовь бывает разной, фея. Зачем тебе эта настоящая любовь, если из-за неё приходится страдать, если за неё нужно бороться, искать её? Разве тихое счастье не лучше?
Ромион трёт уставшие, покрасневшие глаза, садится на подлокотник кресла, морщится и продолжает заниматься бумагами. А ведь он даст то, что прошу, думаю я. Свободу — он же король, и женится на какой-нибудь принцессе. Женится, а любить будет меня. Я фея, я знаю, как вызывать любовь. Ну, или научусь. Время от времени мы будем встречаться, и это будут бурные встречи… Или я поселюсь во дворце, и буду делать, что хочу, а он построит для меня воздушный замок из мелодий и лебединых перьев и станет его охранять. Мы оба будем знать, что любовь здесь и рядом не стояла, но мы будем ценить друг друга и уважать, мы будем друзьями, и разве…
— Разве это не лучше? — шепчет красавица. — Чем страдать и умирать — просто шаг…
Мгновение, целое мгновение я представляю себе такую жизнь, сладкую и горькую одновременно. Лучше, чем у мамы — всё, как я хотела. Любовники и свобода, но есть, куда вернуться, где тебя ждут и ценят…
Я отворачиваюсь, отталкиваю от себя девушку и ступаю на чёрную дорогу. Дышать сразу становится нечем, глаза слезятся, но я делаю ещё шаг и ещё, осторожнее, потому что тропа очень узкая, дальше будет ещё уже…
— А ведь я дала тебе шанс, — морщится красавица, скользя над лавой. — Почему ты выбрала смерть?
— Я хочу быть целой, — слова даются с трудом — от серы першит горло. — Если есть хоть призрачный шанс, никто не выберет неполноценную, ущербную, ненастоящую жизнь.
— Я выбрала, — серьёзно отвечает девушка.
— Жалеешь? — Я поднимаю взгляд на неё. Зря — нога соскальзывает с камня, под подошвой булькает лава, я бесполезно хватаюсь руками за воздух, падаю…
Больно ударяюсь спиной о нагретые камни.
— Жалею, — отвечает Хозяйка — мрачная фигура в плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Голос её звучит гулко, не по-человечески. Скорее, так бы заговорил камень, если бы мог. — Что ж, Виола, иди.
Я встаю и изумлённо смотрю на ворота — точнее, простую каменную арку. За ней — ничего, только темнота. Оглядываюсь — дорога-ниточка меж рек лавы осталась позади.
— Иди, — повторяет Хозяйка. — Что найдёшь — твоё.
Спотыкаясь на острых камнях, я подхожу к арке и начинаю понимать, что тропа меж извергающихся вулканов была ещё цветочками. Мрак за аркой живой, ледяной и опасный. Очень легко поверить, что если я сделаю ещё шаг, меня просто не станет. И я колеблюсь — не каждый раз встречаешься лицом к лицу со смертью.
А потом вспоминаю, что там, в этом холоде — Дамиан. И нет, я просто не смогу оставить его одного, банально, пафосно или нет, но я пойду, потому что он там.
Интересно, о чём думал Дамиан, когда шёл этой же дорогой?.. Может быть, тоже… обо мне? Он же вернулся потом и спас нас.
Вдохнув, я закрываю глаза — от страха — и делаю последний шаг, за арку.
Земли здесь нет. Ничего нет — я лечу в полной темноте, сердце стучит сначала громко-громко, потом тише, медленнее… И падение уже не пугает, как сначала — я падала так не раз и даже не два, когда просыпалась в спальне Дамиана, когда он забирал моё тепло, мой свет. Здесь, очевидно так же, просто некому больше протянуть мне руку, схватить и вытащить. Меня это ничуть не пугает — наверное, мой страх тоже исчез, растворился, как я сама растворяюсь в ледяной темноте. Сердцу только больно, оно ещё трепещет легонько, как пойманная бабочка, и я чувствую, как с него будто слоями снимают чувства, эмоции, воспоминания — больно, я хочу, чтобы это поскорее закончилось.
А потом ледяные когти скребут о что-то твёрдое — звук неприятный такой, словно по стеклу. И перед глазами расцветает яркая, сияющая фиалка. После она просто становится светом, тёплым, нежным светом — и падение замедляется, а чуть погодя и вовсе прекращается.
Я прихожу в себя на каменном полу коридора, очень похожего на тот, что ведёт в дворцовые темницы. Только здесь ещё темнее, и факелы горят зелёным пламенем. Жутко.
А ровно надо мной мерцает тёплый, золотой светлячок. Я протягиваю руку, но он уворачивается, отлетает, потом возвращается, снова отлетает… Зовёт.
Целая вечность уходит на то, чтобы встать. Потом — чтобы собрать и перевесить через локоть распустившиеся волосы. Они тоже мерцают, и золотая пыльца осыпается с них, мне даже чудится звон. Так звенят в Садах некоторые виды ночных колокольчиков…
Шатаясь, держась за стены, я иду за пляшущим в воздухе светлячком. Сначала медленно, точно вспоминая, как это — ходить. Потом всё увереннее. В голове бьётся, в такт мерцанию светлячка: «Дамиан!»
— Дамиан, — сначала хрипло, потом, откашлявшись, громче зову я. — Ты здесь? Или до тебя ещё чёрт-те сколько идти?.. Дамиан?
Но никто мне не отвечает, только светлячок нетерпеливо скачет, когда я останавливаюсь передохнуть.
А потом коридор сворачивает и сразу за поворотом открывается тёмный, полный живого ледяного мрака зал.
Первое, что я думаю, замирая на пороге: «Я больше туда не пойду!» Второе: «Дамиан!»
Светлячок пляшет перед глазами, когда я делаю шаг. Очень хочется поныть, что я устала, что мне плохо, больно — вот так я всю жизнь и ною. Я ною, а меня все спасают: папа, Дамиан, Роз… Нет уж, хватит. Я же хотела самостоятельности? Вот сама… всё… и сделаю!
— Дамиан! — повторяю я. — Отзовись, ну пожалуйста!
Светлячок сверкает ярче, всё ярче и ярче разгорается, как настоящая лампочка — и тьма нехотя отступает. А потом спрашивает неуверенно:
— Виола?
Серьёзно, честно-честно — такого счастья я ещё ни разу не испытывала. Дошла!..
Нашла!
Дамиан поднимается с каменной плиты, похожей на ту, с которой я сама вчера вставала в его лаборатории. Только фиалок нет и свечей. Ну и чёрт с ними, без них тоже неплохо.
— Виола, — Дамиан смотрит на меня и улыбается так, как только он умеет (почему я раньше этого не понимала?). От этой улыбки у меня в животе — сотни бабочек, а перед глазами всё плывёт, и я сама тоже улыбаюсь, полагаю, глупо-глупо.
— Я нашла тебя. — Дамиан покачивается, когда я бросаюсь ему на шею. — Нашла!
А он только гладит моё лицо и улыбается мечтательно.
— Ты мне снишься, да? — И тут же, поймав мою слезу, тревожно спрашивает: — Виола, ты что, ты плачешь? Что я снова сделал не так?
Габриэль упоминал, что когда я найду Дамиана, он будет… как демон говорил, не в себе. Точнее, воспоминания к нему вернутся, только когда он фактически оживёт — то есть, уйдёт из Астрала. И то не сразу, потому что вернувшийся к жизни Властелин ещё долго, недели, а то и месяцы, будет приходить в себя. Астрал же съедает много сил.
Это, между прочим, было ещё одним аргументом против нашего «похода». «Подумай, фея, ты отправишь его обратно, в жизнь, он всё вспомнит, и представь, как больно ему будет».
Не знаю, как по мне, но вечно спать в холодной темноте тоже не слишком приятно, а с воспоминаниями мы как-нибудь разберёмся. Сейчас я даже рада, что не нужно ничего объяснять.
— Всё так, ты всё сделал так, — шепчу я, шмыгая носом и цепляясь за Дамиана, точно тону. — Я так рада, что нашла тебя! — И сама, потому что иначе он так и будет стоять и перебирать мои волосы, тянусь к его губам.
Когда-то Роз говорила, что целоваться приятно. Я недоумевала — для меня поцелуи всегда были унизительным завершением очередного свидания с кем-нибудь из сыновей папиных друзей-коллег. Ничего приятного я от них не получала. Просто постоять, закрыть глаза, пока он — тоже с закрытыми глазами — тебя целует.
И никогда не было ни предсказанных сестрой мурашек по коже, ни бабочек в животе, ни кругов перед глазами. На самом деле никогда — с Дамианом всё совсем не так. Я с ним научилась, что поцелуй может быть… даже не просто приятным, а необходимым. Это что-то за гранью «приятно-неприятно», это когда растворяешься, только тебе не холодно и не больно (как было, когда я растворялась в темноте), когда земля уходит из-под ног и ты теряешь силы, а он держит тебя, и ты не можешь отстраниться, потому что боишься — если это прекратится, ты исчезнешь. Только с Дамианом так. Я дышу только рядом с ним — и это не преувеличение. Я живу только рядом с ним. Без него — и это правда — я не буду не то что счастливой, а целой. И что лучше всего — я знаю, что он чувствует то же самое. Ради этого можно бороться даже такой эгоистке, как я — потому что Дамиан без преувеличения моя жизнь.
Я была полной дурой, раз так поздно это поняла.
— Я так хотел быть с тобой, — шепчет Дамиан, держа меня и прижимаясь щекой к моей щеке. Для этого ему приходится неудобно наклониться, но его это словно не волнует. — Я так сильно хотел быть с тобой.
— И ты будешь. — Я заглядываю ему в глаза. — Ты мой, а я твоя. Что?
Он грустно смеётся.
— Это невоз…
Я закрываю его губы ладонью.
— Нет. Ты — мой счастливый конец. И я тебя забираю. Я тебя нашла и забираю, — я повышаю голос. — Хранительница, где портал? Ты обещала!
Наверное, надо было к ней как-то повежливее обратиться. «Госпожа хранительница, не соблаговолите ли вы вспомнить, что любезно позволили мне…» И так далее. Но сами понимаете, после всего на эти мелочи я просто не отвлекаюсь.
Дамиан убирает мою руку и удивлённо оглядывается.
— Мы в Астрале? — потом переводит взгляд на меня. — Тогда я точно сплю. Ты не можешь быть со мной в Астрале.
— Ха! Я теперь за тобой и на край света — и фиг ты от меня отвяжешься!
— Когда-то ты уже говорила это, — тихо замечает Дамиан. — А потом ушла. Я помню. Мне было так холодно…
Я обнимаю его крепко-крепко.
— Больше я никуда не уйду. Слышишь? Я была глупой наивной самовлюблённой дурочкой. А сейчас я люблю только тебя.
— Я проснусь, и ты исчезнешь, — продолжает Дамиан, не слыша меня.
— Хранительница!
— Я здесь. — Тёмная фигура попадает в свет (а он, кажется, стал ярче) и становится совсем юной девушкой, рыжей, веснушчатой, зеленоглазой. И очень серьёзной. — Я обещала, что то, что ты найдёшь — твоё. Ты нашла его. Можете идти.
Воронка портала закручивается в паре шагов от нас. Дамиан недоумённо хмурится, а девочка смотрит на меня и вдруг тихо говорит:
— Жизнь как пламя свечи — недолговечна. Вы двое не должны были вернуться вместе — никто и никогда не возвращал Тёмного Властелина, Виола. Ты, может быть, не понимаешь, что это значит, но просто запомни — если тебе снова взбредёт в голову уйти, вспомни, как ты его искала.
— О, я его теперь никому не отдам, — смеюсь я. — Пойдём, Дамиан. Пора жить долго и счастливо.
— Властелина? — Дамиан крутит головой, но Хранительница уже исчезла. — О чём она говорила?
Я обхватываю его лицо руками.
— Дамиан, послушай. Ты проснёшься…
— И тебя не будет, — кивает он. — Я знаю.
Я жалею, я очень жалею, что согласилась на авантюру Габриэля. Ведь иначе я была бы рядом… А теперь придётся разбираться с этими легионами Тьмы!..
— Я приду. Запомни, пожалуйста, Дамиан, это очень важно. Я найду тебя снова, я тебя везде теперь найду, мы будем вместе. Мы всегда-всегда будем вместе, понимаешь? Смотри. — Я протягиваю руку, и свет сжимается до размера огонька, такого яркого, что больно смотреть. Я отдаю его Дамиану. — Видишь? Я вот так тебя люблю. Я пришла за тобой, Дамиан, вспомни это, когда проснёшься.
— Это же будет только сон, — говорит он и уклоняется, когда я пытаюсь постучать ему по лбу.
— Ты поймёшь: не только сон. Запомни, ладно? Пожалуйста! Я всё-всё для тебя сделаю. Так что когда проснёшься и всё вспомнишь… Вспомни и это. Я тебя люблю.
Он нежно, аккуратно целует мои губы.
— Я не хочу просыпаться.
— Надо. — Я подталкиваю его к порталу и улыбаюсь, когда его рука находит мою. — Мы будем вместе, я обещаю.
Перед глазами снова расцветает радуга, и я напоследок жалею, что ещё разок его не поцеловала.
Ну ничего, ещё успеется. Теперь-то всё точно будет хорошо!