И наступило вновь.

Ну, насколько лето может наступить в начале мая.

Было не по-весеннему жарко, зимняя слякоть наконец исчезла, и даже деревья за считаные дни обросли листвой. В воздухе сладко пахло сиренью – Москва цвела и праздновала День Победы.

По столичному обычаю на майские праздники москвичи мигрировали за МКАД, на дачи. Копали грядки и радовались теплу – все, включая моих родителей.

Брат мудро откосил, сославшись на практику. Точнее, на интернатуру. Я так не могла, у меня всего лишь была курсовая. Она задержала меня на два дня, но и только, а мама уже все уши прожужжала, что надо проведать бабушку с дедушкой. И так с Нового года не виделись!

Я предков любила, но ненавидела грядки, а они были обязательным приложением. Однако против мамы не попрешь, к тому же бабуля обещала поделиться рецептом своего фирменного медовика. Ничего особенного, легкий торт, но у бабушки он просто волшебный получался. Не иначе, был секретный ингредиент, за ним-то я, если честно, и ехала.

Говорят, вселенная слышит наши желания: медовик медовиком, а мне хотелось остаться в Москве, потусить с подругами, да и просто выспаться, опять же Интернет… У бабушки же только телевизор, да и тот вечно барахлит, скукота…

В общем, так или иначе, я примчалась на вокзал в последнюю минуту, успела купить билеты (просочилась сквозь очередь к автоматам). А вот на электричку безнадежно опоздала. Я только выбежала на перрон, а она хвостом – последним вагоном мне махнула и исчезла за поворотом.

Невезуха.

И самое плохое, это была последняя на сегодня электричка в нужном мне направлении.

Невезуха в квадрате.

Светило солнце, в соседнем парке пели птицы, мимо бежали люди, спокойным благожелательным голосом невидимая женщина объявляла поезда… Я стояла на тротуаре, рассматривая больше не нужный билет, и размышляла. Хватит ли денег на такси? А потом? На месяц-то тогда мне точно не хватит, в кино и клубы с девчонками сходить не смогу. Снова у мамы просить? Даст, конечно, но, блин, опять лекцию прочитает о взрослой жизни, до которой я, безалаберная, еще не доросла.

А может, позвонить и сказаться больной? Дескать, внезапно, кхе-кхе, горло прихватило.

Ага, и тогда мама примчится меня лечить. А когда поймет, что лечить нечего…

Мда. Ну что, тогда такси?

Я только-только полезла в рюкзак за айфоном, как рядом вдруг остановилась машина. Ни черта в автомобилях не разбираюсь, но этот даже с виду был недешевым. Красный, холеный, ни единого пятнышка или пылинки, такой… гибкий, обтекаемый. Как изготовившийся к прыжку кот – уж не знаю, откуда я взяла это сравнение.

Я на всякий случай отошла от бордюра и зашарила в рюкзачке. Вечно ничего не найдешь, просто миниатюрная вселенная в женской сумочке!

Потом на меня вдруг упала чья-то тень, и кто-то вежливо поинтересовался:

– Вас подвезти?

Я удивленно подняла взгляд.

Ого!

Он был красив, как кинозвезда, и весь такой… в черном, ну просто как гот, хотя одежда брендовая, но повседневная. Джинсы, футболка, ветровка. Все это выгодно подчеркивало его фигуру, к которой я тут же прилипла взглядом: от широких плеч до живота, наверняка с кубиками пресса, просто под футболкой не видно. М-м-м, и ноги, кажется, стройные – или это визуальный эффект от дорогих джинсов?

– Девушка? – поторопил он.

Я снова подняла взгляд и обомлела: он был рыжий. Не крашен, а по-настоящему рыжий, как я. Ух ты, вот это судьба! Ага, увози меня скорей, увози за сто морей и целуй меня везде, восемнадцать… э-э-э… девятнадцать мне уже!

Но вслух я сказала старательно спокойным голосом:

– Простите?

– Вас подвезти? – повторил он. И прищурился. От солнца, наверное, но так презрительно получилось – изумительно просто!

Почему от этого у меня зашлось сердце?

Я вежливо улыбнулась и отступила на шаг.

– Спасибо, но…

Он перебил, бросив взгляд на билет, который я все еще крутила в руках:

– Вы же опоздали на электричку. Садитесь, подвезу, куда скажете. У меня сегодня выходной.

Ага, а то я дура. Он сам-то понимает, как это звучит?

– Спасибо, но не стоит. Я не сажусь в машину к незнакомцам.

Он пожал плечами и, глядя мне прямо в глаза, сказал:

– Так давайте познакомимся. Вильгельм.

О…

– А по-русски вы очень чисто говорите, – вырвалось у меня.

Мимо пронеслась, визжа тормозами, машина. Однако вписалась в поворот, хотя другие автомобили от нее шарахнулись. Солнце закрыло легкое облачко, но налетевший ветер быстро его прогнал.

– Спасибо, – равнодушно откликнулся Вильгельм. – А вы?..

И я машинально ответила:

– Виктория.

Он кивнул, будто уже это знал. Или ему было все равно? Ну да, может, ему, иностранцу, что Вика, что Маша, что Катя? Чужое, и ладно. Но он вообще был странно… спокоен. Даже безэмоционален. Социопат? Да нет, если верить сериалам, такие, наоборот, хорошо притворяются дружелюбными.

– Садитесь, Виктория, – повторил Вильгельм. – Неужели вы думаете, что я захочу вам навредить?

Навредить? Кто вообще сейчас так говорит? Впрочем, он же иностранец.

Я покосилась на его протянутую руку, скомкала билет. Денег на такси кот наплакал, и потом…

Вильгельм заглянул мне в глаза и сам сжал мои пальцы. Быстро и нервно улыбнулся, словно сквозь маску, и повел к машине.

Я не сопротивлялась. Мне вдруг показалось… не знаю, но… Что он и правда безопасен. Мало ли, может, ему скучно и он просто решил сделать доброе дело? Заодно с девушкой познакомиться. Кто их знает, ребят с Рублевки? В сериалах такое сплошь и рядом происходит.

Ну-ну, сейчас услышит, в какую глушь нам ехать, и сам же высадит.

Но Вильгельм только кивнул, узнав адрес, даже не стал забивать его в навигатор. Ого, может, не понял мой русский? Или такой спец по маршрутам? Ага, бывший таксист! Вик, ну что ты несешь! Точнее, думаешь.

Мы вырулили на проспект и ловко вклинились в поток машин. На праздники в Москве народу мало, но некоторые улицы перекрыты, так что пробки не исчезают.

– Вы знаете дорогу? – спросила я на всякий случай.

Вильгельм кивнул. Помолчал и добавил:

– Я хорошо изучил этот город.

– Мы в пригород едем. Далеко в пригород.

– Я знаю.

Ладно…

Он не спрашивал, зачем я уезжаю из Москвы (впрочем, и так понятно, что на дачу – все едут, и я еду), и вообще не пытался завязать разговор. Мне же молчать было скучно.

– Вы давно в Москве, Вильгельм?

Отвечал он коротко, но вроде бы охотно:

– Да. Почти год.

– Издалека к нам?

– Очень.

Хм. Может, американец? Куда уж дальше?

– А все-таки, как вы так хорошо по-русски говорите? У вас что, была русская бабушка?

Он впервые усмехнулся.

– Что-то вроде.

Я тоже улыбнулась.

– И вы здесь, наверное, учитесь?

Он покачал головой:

– Работаю. Я изобретатель.

– О, как интересно! – Я чуть не добавила, что впервые вижу живого изобретателя, но вовремя спохватилась. – И что вы сейчас изобретаете?

Он коротко улыбнулся.

– А это, Виктория, коммерческая тайна.

Ясно, на военных работает.

Я пожала плечами и уставилась в окно. Пробка кончилась, мимо проносились аллеи и дома, сначала старые, серые и грустные, потом замелькали новостройки. И вот уже стал появляться частный сектор, весь в цветущих яблонях.

Я покосилась на Вильгельма, подумала, а не решиться ли и… Собралась спросить… потом снова повернулась к окну.

Да ну, такой… Такой вот, с дачей на Мальдивах, явно не моего поля ягода. Сам знакомиться не рвется… Наверняка давно занят какой-нибудь сногсшибательной блондинкой.

Но что-то нужно было спросить, тишина начинала угнетать. И потому я поинтересовалась:

– Вам, наверное, тяжело было переезжать? У вас дома семья осталась, да?

– Они поняли, – коротко ответил Вильгельм.

Мда. Такие же роботы?

– Но вы же к ним все равно рано или поздно вернетесь? – пожала плечами я. – Работа вечной не бывает.

Он резко мотнул головой:

– Нет.

– А?.. Простите, это не мое дело, но… чем вас сюда так, навсегда, заманили? Платят, наверное, хорошо? – спросила я и тут же прикусила язычок. Черт, Вик, лучше молчи. Куда ты лезешь?

Но Вильгельм не обиделся.

– Здесь есть то, что я люблю. Без чего я не могу жить. За ним я готов идти… хоть в другой мир.

– О… ясно, – пробормотала я. И не справилась с любопытством. – А что это?

Он бросил на меня длинный внимательный взгляд и ничего не ответил.

Все. На этом я сдалась, а вскоре даже умудрилась задремать, ткнувшись лбом в прохладное окно. Эх, Вика-Вика, в машине с незнакомцем!

Но ничего плохого действительно не случилось: я проснулась, когда машина остановилась неподалеку от нужного дома. Сиял на солнце свежевыкрашенный (мама и папу припахала) забор, торчала над ним синяя крыша, крутилась вокруг калитки собака. Я вздохнула. Привет, грядки!

– Вильгельм, я вам что-нибудь должна?

– Нет, – тут же слишком поспешно ответил он.

Я кивнула.

– Тогда спасибо вам огромное. Вы меня… да просто спасли! Спасибо.

Щелкнули замки, я сняла ремень безопасности. Открыла дверь и выпрыгнула на проселочную дорогу.

Вильгельм не стал выходить и провожать меня. Я думала, сейчас газанет и быстро отсюда слиняет. Ненормальный какой-то. Красавец, сам подкатывает, подвозит и даже ничего у меня не просит. Чужие люди. Зачем тогда вообще?.. А может, он все-таки маньяк? Вдруг следить за мной будет?

Но эта мысль почему-то не пугала, а смешила. Не виделся мне этот Вильгельм злодеем. Должен по идее, но… нет, никак.

А что же это тогда было?

Я отошла к забору, машинально погладила собаку (та радостно завиляла хвостом), оглянулась. Машина все стояла у обочины, но за тонированными стеклами я ничего не видела.

Хм.

Я потянулась к ручке калитки. За забором слышался голос мамы, откуда-то из дома ей отвечал папа. Шипел телевизор. Наверное, опять не показывает? Помехи?

Я замерла. Выдохнула.

Вик, да ладно, что ты делаешь? Давай, открой калитку – и забудь про этого странного… водителя. Люди разные, мало ли что ему в голову взбрело? Может, просто решил доброе дело сделать.

Давай, заходи.

Я закусила губу. Вдохнула.

И, повернувшись, быстро зашагала к машине. Требовательно стукнула в окно.

Черт, да это непорядок!

Стекло опустилось, Вильгельм выглянул, равнодушно посмотрел на меня. Спросил спокойно (мне почему-то казалось, фальшиво-спокойно):

– Виктория, вы что-то забыли?

Я спрятала руки за спиной.

– Нет, это вы забыли.

Он поднял брови, а я продолжила:

– Телефон у меня взять. Или… у вас девушка есть?

– Телефон? – повторил он растерянно. И тут же ответил: – Нет, я один.

– Ну тогда… Если вы не маньяк… И не псих… – Я полезла в рюкзак. Всегда ношу с собой блокнот и ручку, на всякий пожарный. В кои-то веки пригодились! – Вот. Позвоните?

– Вам? – ошеломленно спросил Вильгельм, взяв листок и тут же его скомкав.

Может, и выбросит. Ну… Ну и ладно, я попыталась.

– Мне. – Я кивнула и отошла на шаг. – Буду ждать.

И тут что-то странное случилось: его маска равнодушия сломалась, и разноцветные (ух ты, а я-то думала, почему они мне странными кажутся) глаза вдруг посмотрели с такой надеждой, что я застыла на месте.

– Ты… правда будешь меня ждать?

О, мы на «ты» перешли? Ладно, я не против.

Я кивнула:

– Ну да.

Он расправил мой листок, погладил его, будто он был хрупким, стеклянным. И твердо сказал:

– Я обязательно позвоню.

– Чудесно. Буду ждать, – повторила я. – Спасибо, Вильгельм.

«Не отпущу», – послышалось мне, когда уходила. Может, все-таки маньяк?

Он позвонил тем же вечером. Мне пришлось долго бегать по участку, ловить связь, чтобы в итоге узнать, что завтра в полдень он меня заберет, и мы поедем…

…на кулинарные курсы. От французского, мать его, шеф-повара!

Я визжала от восторга так, что всполошила всю семью и соседей.

– Как? Как ты узнал, что я люблю?!

Но Вильгельм снова был немногословен, и этот его фирменный прищур, которым он наградил маму, когда на следующий день приехал меня забирать…

Может, только из-за него меня спокойно отпустил даже папа. Ну не может социопат так смотреть! Наверное.

И вообще, это же Вильгельм! Поцеловал меня на первом же свидании, а вот дальше почему-то притормозил, хотя я же видела, как он пялится на мою грудь, словно она медом намазана!

Котяра… Он не давил на меня, может, поэтому у нас все получилось?

Меня смущало только, что он ничего о себе не рассказывает – или отделывается общими фразами. Семья не скучает, приехал издалека, что любил – нашел… А что нашел – непонятно.

Смущало, пока я не раздолбала свой айфон на зимней сессии – случайно, уронила… удачно очень. Из окна. И даже не спрашивайте как!

Ночью после этого мне впервые приснился рыжий кот. И Витька. Который упорно не отвечал на мои звонки и как будто вообще не существовал. Даже моя мама его не помнила. А его сестра и вовсе покрутила пальцем у виска – какой брат? Не было у нее никогда брата. Вик, ты чего?

Но я же… Витьку-то… А!

После того разговора я на неделю заперлась дома, не открывала ни родителям, ни испуганному Вильгельму, говорила, что пишу очередную курсовую. А на самом деле начала эту повесть.

Она и теперь кажется мне нереальной, может, я половину придумала? Может, и Витьку тоже – бывают же у людей воображаемые друзья. Ну какой другой мир и волшебство, это ведь клиника! Сразу психушка.

Но…

Через год после нашей встречи Вильгельм за ужином при свечах, в ресторане, аккуратно подбросил мне обручальное кольцо (как же, будет он меня просить выйти за него замуж!), а потом заявил: «Попробуй откажись». Я нисколько не удивилась и ломаться не стала, сказала: «Да». Но поставила условие:

– Только кота заведем.

В общем, теперь ищем его по всем питомникам и приютам, но нужной расцветки нигде нет – светло-рыжей. И чтобы глаза разноцветные, один синий, другой зеленый, как у моего будущего мужа.

А вы не знаете, где такого кота купить?

Очень нужен, два дня до свадьбы осталось.