— И волны плескались о его… э-э-э… голый череп, и рыбы сожрали его глаза… и мясо тоже сожрали…

— Валид, хватит.

— Что, “Валид, хватит”? Он сам напросился. Вот теперь слушай, шайтан. Ну так вот, о чём там я? А когда на священной горе Муасалим родился ветер и взволновал море, утопленник поднялся…

— Валид, с него уже довольно, — снова попытался вступиться Амин.

Связанный, заросший бородой и вообще напоминающий диковинного двуногого зверя, капитан согласно замычал.

Валид, хмыкнув, покосился на него, лениво подёргал струны рабабы — расстроенной, как плакальщицы самого султана в день похорон, и рыдающей примерно так же.

— А потом утопленник всплыл, и из его ушей полезла…

— Валид! — не выдержал Амин. — Довольно!

Мальчишка, фыркнув, спрыгнул со столика и потянулся к связанному капитану.

— Короче, клянусь волосами Аллат, и с тобой будет то же самое, если ты не дашь нам отдельную каюту!

Пленник снова замычал, выражая полное согласие сделать так, как хотят достопочтимые сайеды… и совершенно бесплатно.

— Умница, — покровительственно погладив дёрнувшегося мужчину по спине, улыбнулся Валид. — И учти, вякнешь ещё раз… Я за тобой слежу. В море отправлю.

А чуть позже уже у двери добавил:

— И если ты думаешь, что в море живут только рыбы, ты очень, очень ошибаешься.

Амин торопливо подтолкнул его. За их спинами испуганный, точно самого шайтана углядел, капитан бормотал извинения и просил сайеда-колдуна быть милосердным, и…

— Колдуна! — ахнул Валид, порываясь вернуться. — Кем ты, бурдюк нечёсаный, меня обозвал? Колдуном?!

Амин поймал его за шкирку и, стараясь не обращаться на пялящихся на него матросов, потащил мальчишку к новой каюте.

Его проводил облегчённый вздох. За пять дней плаванья вся команда уже успела уяснить, что забавный мальчишка, такой неопасный с виду, на самом деле великий колдун. А юноша, называющийся его братом — колдун, очевидно, ещё больший. Ибо умеет усмирять этого шайтана в образе ребёнка и совсем его не боится.

Каюта оказалась маленькой, но чистой и даже имела небольшое окошко и кое-какую мебель. Например, узкую, рассчитанную на одного кровать, на которой Валид не замедлил растянуться.

Амин, скрестив руки, замер у двери.

— Зачем ты меня остановил? — буркнул мальчик. — Только не говори, что тебе вдруг пришло в голову пожалеть и этого бурдюка-капитана. Он спёр у нас жемчуг, подначил своих людишек и попытался скинуть меня за борт.

— Ты сам упал, — вздохнул Амин, закрывая глаза и пытаясь успокоиться. — Нечего было танцевать на поручнях.

— Я не мог упасть! — вскинулся мальчишка. — Я могу плясать где угодно, хоть на мачте, и когда угодно, даже в шторм! И не надо мне говорить, что…

— Валид, ты понимаешь, что без капитана мы далеко не уплывём? — нарочито спокойно поинтересовался Амин.

— С таким капитаном мы тоже рискуем не доплыть, — буркнул Валид. Тяжело вздохнув, покосился на юношу. — Амин, ну давай я позову кого-нибудь из морских джинов, а? У меня полно тут… э-э-э…знакомых. А людишек этих — за борт. Ну не могу я так больше — ходят, пялятся, го-во-рят… И тащимся мы как при штиле, а ветер попутной. Ещё, поди, в порт не преминём зайти. А так бы напрямик домчались… Ну, Амин! А?

Юноша старательно потупился и прошёл от двери к стоящему у окна сундуку.

— Как прикажете, сайеда, любое ваше пожелание — закон для ничтожного смертного.

Валид рывком сел.

— Ты рискуешь, смертный, — прошипел он.

— Что вы отправите меня за борт, сайеда? — с улыбкой обернулся к нему Амин. — Делайте, как пожелаете. Я целиком и полностью в вашей власти, — добавил он, низко кланяясь.

Какое-то время Валид молча смотрел на него, комкая тонкое покрывало. Потом спрыгнул с кровати и, ни слова не говоря, выскочил за дверь.

Амин проводил его настороженным взглядом и тяжело вздохнул.

К вечеру Амин удобно обустроил их новенькую каюту, сходил к капитану — позаимствовать ещё одно покрывало и подушки. В довесок ему всучили ещё и сладости — из тех, что везли на продажу. Для малолетнего шайтана ничего не жалко.

Так, возвращаясь с огромным блюдом свежайшего рахат-лукума, Амин на всякий случай заглянул и в трюм, и на корму — любимые места Валида. Мальчика там не оказалось, но Амин утешил себя тем, что с корабля он всё равно никуда не денется. Ведь так?

Валид нашёлся в каюте. И Амин чуть не выронил блюдо, увидев на кровати обнажённую красавицу — хвала Аллат, в образе человека, а не огненной птицы.

Амин старательно отвёл взгляд и поинтересовался у обитой кедровыми панелями стены:

— Я никогда не спрашивал, как ты называешься в этом образе. Как тебя зовут, когда ты… девушка?

— По-твоему, я меняю обличье вместе с именем? — нежно поинтересовалась красавица.

Амин поставил блюдо рядом с кроватью и сел рядом на пятки.

— Меня зовут Желание, — проворковала девушка, протягивая юноше руку. — Разве ты не желаешь меня, ибни?

Амин против воли покосился на неё и резко встал.

— Не выходи в таком виде из каюты.

И хлопнул дверью, прежде чем изумлённая девушка успела опомниться.

Заночевать на корме он не успел. Даже задремал только-только, когда его разбудил тихий, но, хвала Вадду, мальчишеский голос.

— Ещё никто не отказывался. Совсем. Никто.

Амин поднял голову, наткнулся на расширенные, чёрные в синеве ночи глаза мальчика.

— Я что, тебе не нравлюсь? — выдохнул Валид.

Амин со вздохом осторожно провёл рукой по лбу мальчишки, убирая непослушные пряди.

— Ты знаешь историю о том, как Аллат однажды спустилась на землю ради человеческого юноши?

— Которую? — еле слышно сквозь шёпот волн выдохнул мальчик. — Это стерва раз сто спускалась. Шлюха.

Амин закусил губу и покосился на небо, где подгонял быков блистающий Вадд. Как бы брат не обиделся за сестру.

— Когда великая Аллат полюбила человеческого юношу и, захотев быть с ним, спустилась на землю, она была прекрасна и ослепляюща — как и всегда. Но её объятья жгли, точно огонь, и влюблённый юноша погиб от её жара…

— Потому что эта дура не додумалась делать это ночью, — фыркнул мальчик. — Если ты боишься сгореть, Амин, то зря. Я буду в образе человека. В отличие от этой солнечной стервы я кое-что понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, — усмехнувшись, потрепал Валида по волосам юноша. — Сгореть можно по-разному. Очень по-разному.

— Философ, — буркнул мальчик, отворачиваясь и глядя на бормочущее море.

— Станцуй? — тихо предложил Амин, глядя на худенькую мальчишескую фигуру, но видя почему-то стройную девичью. — Пожалуйста.

— Я никогда не любила исполнять ничьи желания, — спустя паузу сказал мальчик, не оборачиваясь. — Но исполнить твои почему-то хочу сама. Почему?

Амин молча смотрел на него, не зная, что сказать.

Мальчик поднялся. Вскинул голову, глядя на луну. И медленно повёл бедром, подчёркивая движение изящно изогнутой рукой.

Амин смотрел на него и забывал дышать. Смотрел и видел прекрасную неземную девушку, медленно, грациозно танцующую без музыки. Сейчас это не был полёт, и не была дерзость. Просто лёгкая нега, просто медленный и тонкий, точно струйка пара танец, заполняющий собой всё: и небо, и море без остатка.

— Тебе так это нравится? — спросил позже Валид, устраиваясь рядом и выравнивая дыхание.

Амин только кивнул. Слова застряли где-то в горле и наружу не рвались.

Валид отвернулся.

* * *

Два дня спустя корабль вошёл в Янтарную бухту, на берегу которой находилась сиятельная Йяла — город торговцев, уже принадлежащий султану Яммы.

— Ну вот, нам сюда надо, как к шайтану и его гулям на пир, — бурчал Валид, перегибаясь через поручни и глядя на шумную пристань. — Эй! — вскинулся он, увидев Амина, повязывающего вокруг головы тюрбан. — Только не говори, что собрался прогуляться.

Амин глубоко вдохнул пахнущий солью, пряностями и тяжелыми благовониями воздух и, улыбнувшись, повязал конец ткани так, чтобы она закрывала нижнюю часть лица.

— Почему бы и нет? Идёшь со мной?

— Ты сдурел? — выдохнул Валид. — Захотелось стрелу в спину? Или яд в кофе? Давно за тобой убийцы не бегали?

Амин усмехнулся.

— Не бойся, ничего со мной не случится, — и прошёл к поручням — туда, где внизу покачивалась маленькая лодчонка готового отвезти с корабля на берег перевозчика. С десяток таких же сновали между другими кораблями — гавань Йялы была богатой и, соответственно, большой.

Валид сжал кулаки, но, шипя, полез в лодочку вслед за Амином. И угрюмо молчал всю дорогу.

Амин не обращал на него внимания, осматриваясь — шум и яркие, разнообразные краски порта были приятным подарком после недельного путешествия в море.

— Я никогда не смогу понять вас, людей, — вздохнул тихонько Валид час спустя, прогуливаясь вместе с Амином по людному рынку. Открытому — а пекло так, что не спасал и то и дело поднимающийся ветер — сухой и горячий, пропитанный пылью. Земля дышала жаром, и даже в тени от него некуда было деться.

Амин проводил заинтересованным взглядом закутанную в хаик девушку с кувшином на голове и промолчал.

— Вот смотри: ты видишь, как разбойники прячут награбленное в пещере, потом она закрывается, и разбойники уезжают, но ты слышишь слово, отворяющее пещеру. Что ты сделаешь, когда разбойники уедут?

— А, я знаю эту сказку, — воодушевился Амин, направляясь к лавке со сладостями. — Там ещё кувшины были. К чему это ты?

— К тому, что только человеку придёт в голову тут же бежать к пещере и орать, чтобы та открылась, — отозвался Валид, пиная камешек. Тот угодил в стоящего справа верблюда, но “корабль пустыни”, разомлевший под дневным зноем, только качнул головой, пожёвывая губы.

— А что такого? — оглянулся Амин. — В ней же сокровища, а он нищий… Валид?

Мальчик одарил его красноречивым взглядом и резко остановился.

— Прогуляюсь-ка я дальше один, — буркнул он. — Если тебя вдруг снова будут убивать, зови погромче… смертный.

— Валид! — вскинулся Амин. — Что случилось? Давай, я куплю тебе лукума…

Но мальчишка уже нырнул в толпу и был таков.

Амин покачал головой и побрёл дальше один. Странно, но без пыхтящего позади мальчика прогулка тоже была не в радость.

Чайхана неподалёку от рынка, куда Амин зашёл — честно говоря, в надежде наткнуться на Валида — была переполнена и гудела как пчелиный рой. Но мальчишки в ней не оказалось — хотя именно такие претенциозные чайханы Валид и любил. Уходить Амин не стал — устроился в уголке, попивая ароматный кофе с корицей и перцем.

Валид наверняка вернулся на корабль. Или ошивается в местном храме. Хотя в Йяле поклоняются Аллат — как и во всей Ямме. А в храм Аллат Валид вряд ли заглянет. Тогда остаётся корабль. Впрочем, на самом деле мальчишка может быть где угодно… И что с ним в последнее время? Чем ближе к Гарибе, тем сильнее мрачнеет Валид. Что может так не нравится мальчику-фениксу? Колдун, когда-то сумевший поймать его в клетку, или…

Сидящая неподалёку у ширмы подвыпившая компания громко захохотала, привлекая внимание. Юноша невольно оглядел их — молодые, явно богатые, может, даже приближённые сына местного эмира.

Амин отвернулся было, но краем глаза поймал предмет смеха весёлых сайедов.

“Предмет” был мальчиком возраста Валида, но ниже ростом и худым, как тростинка — если не сказать болезненно тощим. Одетый в простенькие шальвары и курточку, он пытался танцевать что-то похожее на танец Валида. Но у Валида получалось не в пример изящней. Ломаные движения этого мальчика глаз не радовали совершенно.

Амин закусил губу, когда кто-то из сайедов толкнул мальчика, заставляя покачивающийся у него на голове поднос накрениться. Виноград и финики посыпались на пол, мальчишка рухнул на колени. Кто-то из друзей-выпивох пнул его, мальчик зажмурился и пополз к тому, что сидел во главе стола — очевидно, хозяину: на шее мальчика тускло поблёскивал грубый железный ошейник.

Амин закрыл глаза, но когда раздался тихий свист и сдавленный вскрик и такие же сдавленные извинения вместе с просьбами пощады и милости, юноша не выдержал.

Подхватив поднос с кофейником и чашечками, Амин направился к веселящейся компании.

Бело-красная доска с игральными костями, стоящая посреди их стола зазывно блеснула, привлекая внимание.

* * *

Амин в который раз бросил кости и в который раз за столом раздался изумлённый вздох.

— Ну? — подмигнув, юноша обвёл взглядом сайедов, за чей стол так нагло уселся некоторое время назад. — Хотите отыграться?

— Ставлю раба, — подтолкнув дрожащего и белого, как его шальвары, мальчишку, объявил сидящий во главе сын начальника стражи.

Амин с усмешкой кивнул. Ну пусть ставит. Всё остальное он всё равно уже проиграл.

— Да ты никак шайтан? — раздалось за столом, когда Амин в следующий раз бросил кости.

Юноша рассмеялся, отправил в рот последнюю виноградину и положил кости.

Младшему шехзаде Яммы всегда везло в игре в алатыру.

— Не жаль раба отдавать? — забирая выигрыш, вскользь поинтересовался Амин, поглядывая на сына начальника городской стражи. — Могу дать отыграться.

— С таким шайтаном, как ты? — захохотал ничуть не расстроенный сайед. — Ну нет!

Остальные согласно загоготали.

Стоящий чуть поодаль на коленях мальчик-раб со страхом глядел на нового хозяина. Лицо его было белым-белым — до синевы, и Амин серьёзно побаивался, как бы заморыш не грохнулся в обморок.

— Лучше избавься от него. Продай поскорее, что ли? — посоветовал бывший хозяин, когда Амин засобирался возвращаться на корабль. — Он послушный, но абсолютно бесполезный. Хочешь, посоветую хорошего перекупщика?

Амин отказался и, стараясь не глядеть на трясущегося, как осиновый лист, мальчика, пожелав сайедам всех милостей Аллат, нырнул в послеполуденный зной.

Мальчик, спотыкаясь, брёл позади, вжав голову в плечи.

Амин то и дело ловил его затравленный взгляд — заморыш тут же вздрагивал, опускал голову — и юноша начинал потихоньку паниковать, представляя, как отреагирует на нового попутчика Валид. Оставить мальчика-раба в Йяле — по сути, вернуть туда, откуда Амин его забрал. То есть почти наверняка обречь ребёнка на гибель. Плыть с ним… Если Валид в первые же мгновения не выкинет Амина за борт при виде раба — существа несвободного, то есть потенциально находящегося в клетке… Валид взбесится. Сильно.

Амин очередной раз обречённо покосился на заморыша и прикусил губу.

А освободить его пока нельзя. Потому что ни дома, ни семьи, ни — наверняка — родственников у мальчика, конечно, нет. Оставить его свободным — одного? Хорошо, если до вечера заморыш продержится. А потом рабский ошейник на него снова оденут — а Амин за “так” отдаст двадцать монет за его вольную.

Ладно хоть на корабле защищать не придётся. Валид уже такую репутацию им создал, что моряки даже посмотреть на их раба побоятся, не то что обидеть.

Осталось только убедить самого Валида, что пока они не придумают, что с мальчиком делать, выкидывать его свободным из каюты нельзя. И Амина заодно — тоже.

Впереди показался порт, и юноша вздохнул поглубже солёный бриз, втайне надеясь, что Валид ещё не вернулся — где там его, кстати, носит?

И удивлённо замер, когда шедший всё время позади мальчик, вдруг побледнев, резво кинулся ему в ноги.

— Хозяин… — голос у него был тихий, робкий. — Хозяин, смилуйтесь! Прошу вас, умоляю, не… — и так негромкий голос совсем затих, сорвавшись. Мальчик вздрогнул, побледнев ещё больше, и потянулся к шальварам Амина. — Не продавайте меня, смилуйтесь! Я отработаю, я полезным буду, обещаю, я сделаю всё, что угодно, только не продавайте меня!

Амин перехватил мальчика, когда тот примеривался поцеловать — или омыть слезами, сейчас он и это бы смог — носки туфель юноши. Встал рядом на корточки, не обращая внимания на оглядывающихся прохожих, взял мальчика за подбородок, вынуждая смотреть в глаза.

— Тебя как зовут?

Мальчик даже в такой позе умудрился потупиться.

— Я… хозяин…

— Имя, — требовательно повторил Амин, прекрасно понимая, что вопрос для хозяина, мягко говоря, странен. Имя обычно спрашивал домоправитель — но домоправитель же и выбирал раба на рынке… а не выигрывал в алатыру.

— Насим, — прошептал мальчик.

Амин облегчённо выдохнул и, не удержавшись, потрепал мальчишку за щёку.

— Отлично. Теперь запомни, Насим: я не собираюсь тебя продавать. Запомнил?

Мальчик испуганно посмотрел в ответ. Тут же его взгляд метнулся на неприметное серое здание чуть в стороне от набережной, и юный раб побледнел ещё сильнее.

Амин посмотрел туда же и, наконец, понял, чего мальчишка так испугался.

— Тем более в бордель, — добавил юноша, вставая и поднимая нового попутчика. — Идём.

Мальчик залопотал благодарности, но трястись так и не перестал. А на корабль поднимался с таким несчастным видом, что Амин не выдержал — взял его за руку. Чем кажется, испугал Насима до смерти.

— Плавал раньше на корабле? — поинтересовался юноша, помогаю мальчику перебраться через корму.

— Д-д-да, хозяин, — пролепетал мальчик, с ужасом глядя на проходящего мимо матроса.

Тот посмотрел в ответ — сначала заинтересованно, потом, покосившись на Амина — с таким же ужасом.

Юноша отвернулся, пряча улыбку.

— Не бойся, Насим, здесь тебя никто не тронет, — опыт общения с “морскими волками” у мальчика явно был, и не самый приятный.

— Да, хозяин, — откликнулся Насим, похоже, ни слову не поверив.

“Ладно, успеется”, - решил Амин, открывая дверь в каюту.

И машинально выдохнул:

— Хвала Аллат! — когда увидел, что та пуста.

Насим устроился на колени в самом тёмном и дальнем углу, пытаясь стать как можно незаметней. Учитывая, что дальних углов в маленькой каюте не имелось в принципе, задача была из разряда невозможных.

— Мы плывём в Мусаифу, — говорил Амин, собирая мальчишке поесть. — Я и мой друг. Пока что и ты плывёшь, а потом, когда сойдём в Мусаифе, посмотрим, что с тобой делать.

Взгляд у мальчика совсем потух. Амин имел в виду вольную, но Насим точно подумал что-то не то.

— У тебя есть родственники? Семья? Может быть, дом? — выспрашивал Амин.

Мальчик склонил голову.

— Нет, хозяин.

Идея сдать мальчишку родным умерла на корню.

Амин вздохнул и протянул Насиму поднос.

— Поешь, — а, когда мальчик удивлённо поднял на него взгляд, добавил: — На тебя смотреть страшно — кожа да кости. Тебя совсем не кормили?

— Кормили, хозяин, — осторожно ответил мальчик, протягивая дрожащие пальцы к рисовой лепёшке.

Амин удивлённо наблюдал, как Насим ест — явно сдерживаясь, чтобы не запихивать всё в рот целиком, а брать манерно, красиво… И говорит правильно, вспомнил юноша. Откуда же он?

Варианта было только два.

— Насим, ты бывал в школе удовольствий? — осторожно поинтересовался Амин, имея в виду заведения, готовившие молоденьких мальчиков и девочек для гарема. Дорогих мальчиков и девочек, частенько попадавших во дворцы эмиров, а то и султанов.

— Нет, хозяин, никогда, — во взгляде мальчика испуг граничил с удивлением, и Амин кивнул: не врёт.

Оставался второй вариант.

— А кто твои родители?

Вот теперь глаза Насим спрятал.

— Я… их не помню. Простите меня, хозяин.

— Всё в порядке, — с напускным равнодушием кивнул Амин, мысленно поздравив себя с очередным “удачным” приобретением. Будто одного таинственного Валида ему было мало! — И ты можешь звать меня по имени, — юноша улыбнулся. — Меня зовут Амин. То же относится и к моему другу. Его имя Валид. И ради всех чудес Вадда, не удивляйся сильно, когда его увидишь.

— Да, хозяин, — отозвался мальчик, и Амин прикусил губу. Значит, настаивать на имени было бесполезно. Ладно…

Но Валид будет в ярости.

* * *

Амин успел задремать — неудивительно: Вадд давно выехал на небесную дорогу, а Аллат скрылась за горизонтом, уступив место брату. Валид же соизволил вернуться только сейчас, и перегаром от него несло на всю каюту. Да ещё и в дверь мальчишка попал не с первого раза, а где-то с пятого — Амин успел встать и столкнуться с испуганным Насимом взглядом. Юный раб переместился на колени и сейчас прижимался к стене, ещё более бледный в свете луны, чем на солнце.

— А-а-а-а… Ами-и-ин! — Валид справился с дверью как раз, когда юноша встал. — Ой, я тебя разбудил, да? А там так было ве-э-э-э-село! — добавил он, расплываясь в довольной улыбке и юзом проходя мимо юноши в каюту. — Я думал позвать тебя, но… Кто это?!

— Это Насим, и он плывёт с нами. Знакомься, — устало откликнулся Амин, садясь обратно на кровать.

Юный раб под взглядом мальчишки стушевался окончательно — согнув спину, впечатался лбом в доски, выражая крайнюю степень покорности.

Вот только сейчас она действовала иначе.

— Опять, да?! — проскрипел Валид. — Опять?! Никуда он с нами не поплывёт! — и, сгребя мальчишку за шиворот, как котёнка, потащил к выходу.

Амин оказался у двери раньше.

— Стоять!

Валид встал — отпустив мальчика-раба — руки в боки и вытаращился на юношу, чем-то неуловимо напоминая шипящую кошку. Маленькую, но оттого не менее опасную.

— С каких это пор ты мне приказы отдаёшь?!

— Валид, пожалуйста, успокойся, — сбавив тон, начал Амин. — Я помню, что ты не любишь неволю, я помню, что ненавидишь рабство, но если его, — он кивнул на сжавшегося мальчишку, — отправить сейчас в город, до рассвета он не протянет.

— Вот и отлично! — проскрипел Валид, шагнув к мальчику.

Амин заступил ему дорогу.

— То есть?

— Я сказал, — угрожающе скрипел Валид, — что если это ничтожество остаётся, я его лично прибью. А ты вроде как не любишь, когда рядом умирают. Поэтому пусть катится на все четыре стороны и умирает где угодно, только не здесь.

Амин неверяще смотрел на него в ответ.

— Почему? — только и смог выдохнуть он.

Валид только тихо шипел сквозь стиснутые зубы.

Амин оглянулся на дрожащего мальчика.

— Он остаётся.

Валид фыркнул, вскинул голову.

— Отлично. Тогда я ухожу.

И, развернувшись, спокойно пошёл к двери.

— Куда? — отмер Амин, бросившись следом. — Валид! Стой!

Но на палубе мальчика уже не было.

— Вот несносный шайтан! — выругался юноша, бросаясь обратно в каюту. — Насим! Успокойся! Сиди здесь и жди меня. К утру вернусь.

И, не дождавшись ответа, выбежал вон.

* * *

В самой дорогой чайхане Йялы сегодня было очень шумно и очень людно. Хозяин и слуги с ног сбились расставлять на столах кувшины с молодым вином и чашечки с кофе.

А гости — от начальника стражи в украшенных серебряной эмалью доспехах до богатого торговца-бедуина с двадцатью верблюдами у входа, — все смотрели на свободный участок у стены, где обычно танцевали приглашённые танцовщицы.

Танцевали и сейчас. Танцевала. Одна танцовщица — в простенькой, даже не расшитой блестящими нитками галабее. Но никто и не смотрел на её одежду. Глядели на лицо — совершенней, чем у изображений Аллат. На чудесные длинные волосы. На изгибы тела, угадывающегося под галабеей.

Прелестница танцевала — с наслаждением закрыв глаза, подбрасывала волосы, вызывая вздох восхищения у всех смотрящих на неё мужчин. Призывно хлопала в ладоши и топала изящной обнажённой ножкой…

Ускорялась музыка, быстрее становился танец. Грациозно изогнувшись, девушка песчаной львицей припала к полу, стукнув кулачком, и оттолкнулась, глядя на зрителей завораживающими чёрными глазами.

“Смотрите на меня. Желайте меня. Ибо я есть желание. Невозможно меня не хотеть”, - говорило её тело, её лицо, глаза, поза.

Вот она подалась вперёд, зазывно протянула руку, так, словно хотела вытащить поражённого бедуина к себе в танец…

Бухнули табла, срывая ритм, и на “сцену” пробился светловолосый юноша — тоже в простенькой абае. Недолго думая, не обращая внимания на зашипевшую тигрицей девушку, накинул на неё хиджаб и, когда несколько человек, недовольно ворча, встали, пытаясь загородить дорогу, выдохнул:

— Это моя жена!

Зрители тут же расступились перед ним, глядя, как юноша уносит завёрнутую в покрывало, вырывающуюся красавицу.

— Снисходит же на кого-то милость Аллат, — вздохнул начальник стражи, поводя затёкшим плечом.

— Или Вадда, — откликнулся, переводя дыхание, сидящий рядом бедуин.

“Или шайтана”, - подумал хозяин чайханы, уже успевший вкусить все “прелести” брака.

* * *

— Что ты творишь?!

— А ты? — срывая покрывало, проскрипела темноволосая красавица. — Кто дал тебе право заявлять, что я твоя?! Кто дал тебе право мне приказывать?! Я свободна!

— Свободна-свободна, — сквозь зубы выдохнул Амин. — Пойдём на корабль.

Красавица зашипела и, глянув на юношу, подалась назад, в тень.

Спустя мгновение Амин понял, почему. Из другой тени к нему по-кошачьи крались ещё три. А двое замерли позади, ожидая.

Рука юноши метнулась к поясу, но даже вытащить джамбию он не успел.

Свистнула плеть, и тонкие кожаные ленты сдавили горло, скрутили руки. Амина прижали к стене. Один за нападающих — с закрытым тёмной тканью лицом — обнажил тонкий изогнутый меч.

Из сумрака глянули чарующе прекрасные глаза. Темноволосая красавица наблюдала, как Амин, хрипя, вырывается. Но держали его крепко.

Не спеша, наёмник с мечом приблизился. Размахнулся.

Прокусывая губы, понимая, что всё — конец, юноша дёрнулся, снова встречаясь с красавицей взглядом. Та наблюдала с маской спокойствия на застывшем лице

Амин видел, как блеснул острый кончик меча, отражая лунный свет. А потом — ярче, есь засветился, как волшебный.

И, похоже, так не должно было быть.

“Тень”, вскрикнув, выронила меч, и тут же раздался неприятный скрипучий голос:

— Оставьте его в покое.

Двое, что ждали позади Амина, выдвинулись вперёд, обнажая мечи.

— Оставьте, — повторила красавица, расправляя руки, точно крылья.

И те засветились сгустками пламени.

— Прочь!

Амин опомнился уже на бегу по дороге, кажется, в порт. Тонкая изящная рука крепко держала его, и у Амина отлегло от сердца.

Девушка остановилась вместе с ним. Обернулась.

И проскрипела:

— Я ненавижу тебя.

— Почему? — выдохнул Амин, оглядываясь. Но позади было тихо и вроде бы ничто не горело.

Красавица покачала головой и вскинула на Амина блестящие глаза.

— Я не понимаю… Почему я просто не могу тебя убить? Что в тебе такого, человек, что такого, что мне больно знать, что тебя не будет на свете?

Амин удивлённо смотрел на неё.

— Валид…

— Ты такой же, как все — глупый, слабый, ничтожный. Да, ты добрее некоторых. Да, может быть, умнее. Да, покладистый. Но почему, почему..?! — голос оборвался, и она прижалась к груди опешившего Амина, глотая слёзы. — Я ненавижу тебя, ненавижу за то, что ты привязываешь меня к себе, уже привязал, ты, ничтожный человечишка! Ненавижу за то, что заставляешь меня чувствовать, за то, что возвращаешь сердце. Это больно, о, Создатель, мне так больно! — и, вскинув голову, закричала — нечеловечески, негромко, но пронзительно. Отчаянно и горько, как пойманная в клетку птица. — Я не хочу…

Амин осторожно опустил руку и погладил её по вздрагивающей спине.

Он ничего не понимал.

* * *

— Отвернись.

Амин, совершенно не представляющий, что делать с плачущей красавицей, послушно повернулся к стене.

Позади вспыхнуло, и тут же знакомый мальчишеский голос недовольно пробурчал:

— Но ты хоть признаёшь, что дурак?

Амин осторожно обернулся. Перед ним стоял Валид в рваной абае, переминаясь с одной босой ноги на другую.

— С какой стати? — вырвалось у сбитого с толку юноши.

Мальчишка, вздохнув и пройдя вперёд, приглашающе оглянулся. А, когда Амин последовал за ним, принялся загибать пальцы:

— В город сегодня потащился — раз. А эта Йяла хоть и на отшибе, но своего шехзаде кто-нибудь да в лицо здесь знает. Притащил с собой невесть кого — ты хоть имя у него до того, как на корабль приволок, спросил? И откуда ты знаешь, что он не наёмный убийца?

— Но…

— Помолчи, Амин, — недовольно оглянулся мальчик. — Серьёзно, прикинуться бедненьким и я могу — и ещё качественней получится. Ты ему в душу не заглядывал.

— Знаешь, Валид, я всё равно не верю, что он наёмник, — фыркнул Амин.

— Потому что ты дурак, — отозвался мальчишка. — И в довершении ты принялся спорить с умным мной и потом снова отправился в город.

— За тобой!

— Неважно, — отмахнулся Валид. — Учись признавать свои ошибки, пока я рядом, о, ничтожный неуч.

Амин с трудом сдержал смешок.

— По-твоему, танцевать в чайхане было умнее?

Мальчик нахмурился, глянул на небо, на ползущую колесницу Вадда и неожиданно выдал:

— Они меня хотели. Все. Они жаждали хотя бы коснуться. Почему ты не хочешь?

— Глупыш, — улыбнулся юноша, потрепав тёмные кудри мальчика.

Валид вскинул на него обиженный взгляд и надул губы.

Какое-то время они молчали, потом мальчик, не выдержав, толкнул Амина локтём и буркнул:

— Ладно, пусть остаётся твой заморыш. Погорячился я — из него убийца сейчас и впрямь… Но ошейник с него не снимай!

— Почему? — опешил Амин. — Ты же всегда…

— Потому, — отрезал Валид. — Снимешь — улеч… уйду!

И, вскинув подбородок, отвернулся. Больше до самого корабля они не разговаривали.

* * *

В каюте стояла тишина. Валид, сидя на кровати, мрачно поедал заботливо купленный Амином заранее лукум. Причем вид у мальчишки был такой, точно он тщательно искал в каждом кусочке яд, находил и травился назло всему миру.

В противоположном углу, согнувшись в три погибели и по-прежнему стоя на коленях, прижимался лбом к полу мальчик-раб.

Амин, оценив картину, тяжело вздохнул и аккуратно поставил тяжёлый поднос с едой на низенький столик.

— Сегодня к полудню отправляемся — капитан предупредил, — попытался нарушить тишину юноша. — Никому нам в городе больше не нужно?

Валид бросил на него презрительный взгляд и снова уткнулся в маленькое окошечко, методично отправляя в рот сладости.

Насим не пошевелился.

— Ну… э-э-э… вот и славно, — выдавил Амин.

Ответом ему снова была тишина.

— Кто-нибудь составит мне компанию? — кивая на поднос, попробовал ещё раз Амин.

Валид обернулся и красноречиво кинул в рот лукумину, показывая, что все ваши шахры-бахры-кебабы — такая дрянь…

Амин хмыкнул и, найдя самого голодного в каюте, направился прямиком к нему.

— Насим?

— Да, хозяин? — не поднимая головы, выдохнул мальчик.

Валида передёрнуло, и он запихнул в рот сразу горсть лукума. А потом с наслаждением вытер липкие пальцы о чистое покрывало.

— Тебе… м-м-м… удобно? — осторожно поинтересовался Амин.

— Хозяин? — макушка Насима выражала полное непонимание.

— Вставай, — вздохнул юноша. — И иди поешь.

Мальчик, наконец, поднял голову, глянул непонимающе на Амина, на поднос, снова на Амина. И пополз на коленях к столику.

Амин поймал его за руку, заставляя встать.

— Насим, хватит. На колени становиться необязательно. Звать меня или Валида “хозяином” тоже необязательно. Я тебя всё равно освобожу в Мусаифе…

Вместо ожидаемой радости мальчик затрясся, глядя на столик с нескрываемым ужасом.

— Он думает, ты его убьёшь, — жуя лукум, сообщил Валид. — Таких рабов, как он, освобождают только в одном случае — если они вообще больше ни на что не годны. И обычно это спуск с высокой горы или берега, если таковые имеются. Или, — мальчик глянул на столик, — дешёвая отрава.

— Не собираюсь я никого травить! — не выдержал Амин.

Валид пожал плечами и снова уставился в окно.

— Слушай, я правда не собираюсь тебя убивать, — беспомощно глядя на трясущегося Насима, повторил Амин. — Давай… давай ты просто поешь.

— Д-д-да, хозяин, — мальчика колотило.

— Султан из тебя и впрямь не получится. Очевидного не видишь, — вставил Валид, с интересом косясь на Наисма. Тот дрожащими пальцами отправил в рот горсть сладкого риса.

— Помог бы! — проворчал Амин, усаживаясь рядом с рабом.

— Вот ещё, — Валид оставил пустую чашу и потянулся за виноградом с подноса. — Ты притащил этого фигляра — ты и разбирайся.

Амин с тоской глянул на испуганного Насима и, облокотившись спиной о стену, закрыл глаза.

Достали!

Корабль дёрнулся и величаво, словно стряхивая сонную оторопь, подался вперёд. Заскрипели доски, зашелестели поднимаемые паруса.

— Ну наконец-то, — хмыкнул Валид, как ни в чём ни бывало подсаживаясь к Насиму и забирая у него из-под носа куриное крылышко. — М-м-м, вкусно! Капитан расстарался?

Амин с тоской посмотрел на потолок.

— Умеет, когда хочет, — протянул Валид, показательно жуя. — Надо его почаще чихвостить… Почему вас, людей, пока не клюнешь, вы с места не сдвинетесь? Хотя… Можно ещё золотом поманить… Да, Амин?

Юноша преувеличенно медленно подсел ближе, потянулся — якобы к кебабу…

Валид заверещал-забулькал, когда его с силой макнули в чашу с розовой водой для умывания.

— Маленький… паршивец! Меру… надо… знать! — макая мальчика, приговаривал Амин, крепко держа его за шиворот, чтобы не вырвался.

— Что, как он себя вести? — отфыркиваясь, булькнул Валид, тыча в раба.

Амина перекосило, и он макнул мальчишку ещё раз.

— Вот, — покосился на Насима в очередной раз вынырнувший Валид. — И так он делает каждый раз, когда… Ладно-ладно, всё, молчу!

Его макнули снова, потом отпустили.

Валид снял с чёлки розовый лепесток, отбросил лезущие в глаза пряди и спокойно сообщил, повернувшись к рабу:

— И с тобой будет то же самое.

— Не будет, — устало отозвался Амин. — Всё, хватит. Надоели вы мне. Сейчас я уйду.

— Куда?! — вскинулся Валид, но дверь каюты уже хлопнула, закрываясь.

Мальчик покосился на замершего раба и оскалился, ткнув пальцем в угол.

— Место! И что б я тебя больше не слышал и не видел!

И только после этого, переведя дыхание, как ни в чём ни бывало вышел из каюты.

* * *

— Как ты его вообще получил? — садясь рядом на поручни, поинтересовался Валид

— Выиграл в алатыру, — не поворачиваясь, отозвался Амин, и Валид рассмеялся.

По небу бежали облака, волны пенились внизу, степенно покачивались стоящие на якорях корабли, туда-сюда сновали лодочки. И яркое-яркое солнце пекло со всей силы — Аллат тоже сердилась. Непонятно только, на что.

Валид зевнул.

— Алатыру? Умеешь?

Амин усмехнулся.

— А-а-а, — вдруг протянул Валид. — Это ты, что ли, тот шехзаде, про которого говорили, что он даже шайтана обыграет? Я слышал…

Амин обернулся.

— Говорили?

— Ага, — пожал плечами мальчик. — Гули любят потрепаться. Особенно про симпатичных шехзаде. Хм… Но меня-то тебе точно не обыграть.

— Нос не задирай, — хмыкнул юноша. — Знаешь, что случилось с глупым эмиром…

— …который захотел летать и угодил под колесницу Вадду? — снова зевнул мальчик. — Это все знают. А обыграть ты меня всё равно не сможешь, че-ло-век.

Амин мгновение смотрел на него, потом протянул руку.

— Спорим?

— Ха! — рассмеялся Валид, с размаху ударяя по ней ладошкой. — Да я тебя за раз сделаю!

* * *

— Да ты шайтан! — провыл мальчишка, страдальчески морщась.

— Нет, просто ты, — подвигая фигурку, улыбнулся Амин, — проиграл.

Валид глянул на доску. На Амина. Снова на доску. И возмущённо завопил:

— Но я не мог проиграть!

И резко обернулся. Косящиеся на него матросы тут же потеряли к игре интерес и быстро вернулись к своим занятиям.

Амин усмехнулся.

— Сыграем ещё раз?

— Ты… мухлевал! — неуверенно объявил мальчишка, отворачиваясь.

Амин вскинул брови и потянулся убрать фигурки.

— Нет, Валид. Это ты мухлевал. И всё равно проиграл.

Мальчик искоса глянул на него. И, скрестив руки на груди, фыркнул:

— Ну и… И не буду с тобой больше играть! Неинтересно. Ску-у-учно.

И, подбоченясь, зашагал прочь — будто ни в чём не бывало.

— Вали-ид, — протянул Амин, собрав фигуры и уложив их в специальное отделение под доской. — Ты кое-что забыл.

Мальчик замер.

— Что?

— На что мы играли?

— Ни на что, — торопливо замотал головой Валид.

— На желание, — улыбнулся юноша.

Валид медленно обернулся и угрожающе заскрипел:

— Ну и что же, смертный…

— Ты моешь полы.

Мальчишка подпрыгнул.

— Чего?!

— Палубу, — подмигнул Амин. — Всю. Вперёд!

— Я больше не буду с тобой играть! — патетично объявил Валид, сжав кулачки.

— Нет, — кивнул Амин. — Не будешь. А полы вымоешь. Удачи.

И, не слушая приглушённое “шайтан” и ещё что-то ругательное на незнакомом языке, направился в каюту.

* * *

— Насим? Что ты там делаешь? — заметив мальчика в углу, согнутого в три погибели, лицом к стенке, удивлённо спросил Амин.

— Хозяин? — мальчишка быстро развернулся и уткнулся лбом в пол, выражая полную готовность слушать и исполнять все приказы.

Амин смотрел на него и чувствовал острое желание позвать Рашида — надсмотрщика за дворцовыми рабами Яммы. У него как-то само собой получалось справляться, и шехзаде никогда не сталкивались с такой проблемой как “раб”, да к тому же ещё и непонятный.

После дворца рабов у Амина не было, а на чужих он как-то внимание не обращал.

— Насим, если я прикажу больше не падать на колени, ты перестанешь? — сев рядом с рабом на корточки, поинтересовался юноша.

Мальчик замер. Медленно поднял голову, на мгновение поймав взгляд Амина.

— Хозяин мной недоволен?

Амин мысленно выругался. Похоже, с этим мальчишкой иметь дело будет ещё потруднее, чем с Валидом.

— Я буду тобой доволен, когда ты встанешь, — осторожно произнёс юноша.

Насим ещё мгновение смотрел на него, потом медленно поднялся.

Амин встал следом. Цепко осмотрел мальчика, отметил тени под глазами, впалый живот и, конечно, дрожь.

— Кажется, тебе надо больше кушать и больше спать, — сказал задумчиво.

— Как прикажет хозяин, — отозвался мальчик, пряча взгляд.

— Ложись, у тебя глаза слипаются, — вздохнул Амин, кивая на кровать. И, когда мальчик послушно лёг, свернувшись клубочком, сел рядом. — А теперь запомни — на колени становиться не надо. Мне это не нравится. Падать ниц тоже не надо, мне это ещё больше не нравится. И я буду доволен, только если ты будешь сытый, отдохнувший и желательно перестанешь дрожать — никто здесь тебя не тронет. Клянусь Аллат.

Насим, хмурясь, смотрел на него.

— Хозяин? Вы хотите меня продать — поэтому я должен хорошо выглядеть?

Амин мысленно загнул такое изощрённое ругательство, которое сделало бы честь и его брату — а уж тот выражаться умел… Умеет.

— Посмотрим, — уклончиво отозвался юноша. — Пока — постарайся уснуть.

— Да, хозяин.

Мальчик заснул удивительно быстро — то ли и впрямь ночью не спал, то ли покачивание корабля убаюкало.

Амин и сам задремал. Мерно покачивался пол, слышно было, как шелестят волны, поскрипывают внизу, в трюме, доски…

— Сайед!

Юноша вздрогнул, поднимая голову и встречаясь взглядом с капитаном. Тот не знал, куда глаза деть — и как бы при этом рассмотреть, как странные чужаки устроились. Взгляд пробежался по остаткам сладостей, спящему на кровати рабу…

— Что-то случилось? — натянув маску равнодушия, спокойно поинтересовался Амин, пряча зевок.

— Сайед, — вежливый тон капитана не вязался совершенно, — не могли бы… вы… — и давался ему явно с трудом.

Амин вскинул брови.

— Ваш друг, сайед, — судя по взгляду, ясно было, что “друг” достал всю команду окончательно.

— Ну что там с ним? — простонал Амин, вставая и идя вслед за капитаном на палубу.

У кормы собралась почти вся команда. И дружно тёрла пол в ритме группового танца. В центре на тряпке топтался Валид с отсутствующим видом дирижируя рабабом. А капитан рядом с опешившем Амином пытался знаками объяснить, что, когда команда занимается Иблис знает чем, плыть дальше невозможно, и если этот маленький… шайтан не прекратит…

Амин, стиснув зубы, протолкался мимо матросов, схватил пискнувшего мальчишку за шкирку и поволок в каюту — по мокрому полу это было очень удобно. Стоило двери закрыться, на палубе загремел зычный капитанский голос, раздающий приказы.

— Я сказал тебе мыть пол, — прошипел Амин, — а не…

— Я мыл, — буркнул мальчик. И добавил, ехидно ухмыляясь: — Ты же не сказал, как.

Амин отпустил его, отошёл на шаг. Со вздохом покачал головой.

— Ты совершенно не умеешь проигрывать.

— Это потому, — уселся рядом на пол Валид, — что я всегда выигрываю. В отличие от вас, ничтожных смертных…

— О Аллат, да замолчишь ты или нет?!

Валид фыркнул и, запихнув в рот сушёную фигу со столика, принялся старательно её жевать. Потом не выдержал и поинтересовался, глянув на кровать:

— Из всего, что можно сделать с новым рабом… ты уложил его спать? Амин, ты забавный. Тебе что, совсем не хочется?

Юноша глянул на него исподлобья.

— Чего?

Валид снова фыркнул и потянулся за персиком.

— Я знаю людей, которые придумали бы тысячу и одно занятие для такого вот бедненького, несчастного…

— Очень надеюсь, что я к таким не отношусь, — пробормотал Амин.

Валид почесал затылок, с наслаждением вгрызаясь в персик.

— Он же полностью в твоей власти… Неужели не нравится ощущение? И ты бы правда его освободил? Вот прямо сейчас, если бы была возможность?

Амин, не задумываясь, кивнул.

— Конечно. Больше того, в следующем же порту я постараюсь узнать, как можно…

— О таком хозяине можно только мечтать, — со вздохом перебил его мальчик. — Почему такие, как ты, всегда мало живут?

Амин удивлённо глянул на него.

— Потому что этот мир слишком груб для вас, — сам себе ответил мальчишка. — Аллат помыкает Ваддом всегда, когда есть повод, а тот отрывается на рабах-звёздах… Я уже молчу про остальных богов. Одной Манат довольно сидеть в своей пещере и слепо пялиться на ваши нити… Видишь, даже богам можно, а вы, люди, всегда и во всём нас превосходите… И ты, — мальчик покосился на спящего раба, — по-прежнему хочешь его освободить? Ты словно из другого мира, мира-сказки про которые любит рассказывать Вадд, когда напьётся…

— Валид? — осторожно перебил Амин. — Ты сейчас о чём?

Мальчишка глянул на него, скривил губы в усмешке и махнул рукой.

— Да так… о своём, о мой благодетельный шехзаде.

— Валид!

Мальчишка хихикнул и, захватив чашу с персиками, устроился на доске у окошка, как на насесте.

В дрёме Амину всё казалось, что он видит там птицу. Только не с ало-золотыми крыльями феникса, а, почему-то, лазурными.

* * *

Следующим вечером корабль причалил в маленьком порту Малийки — с борта на лодочках увозили фиги и кишмиш, взамен, уже ближе к ночи, привезли бочонки молодого вина из далёкой Анестазии, которые должны были пропутешествовать в Мусаифу.

За всем этим какое-то время уныло наблюдал сидящий на поручне Валид. Потом, устав швырять косточки в снующих у корабля в надежде продать улов рыбаков, прыгнул в отплывающую с фигами лодочку — но и там ему не понравилось. Моряки не обращали на него внимания и отводили глаза, а фиги уже и так надоели до оскомины. Немного покрутившись у причала, мальчишка со вздохом посмотрел на возвышающийся над портом купол местного шахерата, и, пожав плечами, направился туда.

… - Сайед, приказом уважаемого Дару-али, да будет Вадд к нему благосклонен, и сама Аллат одарит почестями в райском саду… ясно говорится, что давать свободу рабу с алой меткой, запрещается, ибо именно раб с алой меткой, чьё имя растоптано, а тело давно стало пылью, осквернил когда-то храм госпожи нашей Аллат…

Амин слушал эту историю уже третий раз — почтенным служителям торопиться было некуда и, заполучив собеседника, они тут же отправили рабов за вином, кофе и сладостями. Ибо, как говорил Вадд, странствуя по земле, хорошая история согревает, как вино, горчит, как кофе и тает, как лукум. И пусть уважаемый сайед не обижается на невозможность исполнения его просьбы, ибо, как заповедовала справедливая Манат…

В окно залетела косточка, звонко шлёпнувшись прямо в кофе рассказчика. Тот осёкся, медленно отставил чашку… И спустя мгновение вся компания почтенных служителей в покачивающихся на головах тюрбанах принялась картинно вопить и топать ногами, призывая кары на нерадивых рабов, посмевших пропустить в сад шахерата нечестивца, смеющегося над старостью.

Амин осторожно, по стеночке, выбрался во двор и, поманив ждущего его Насима, чуть не бегом бросился в порт.

Он ничего не имел против старости и уж конечно её уважал, но после таких вот посиделок начинал понимать брата, который каждый раз обещал отрезать язык особенно разговорчивому старцу, особенно если тот был из царских советников.

Амин перевёл дух, отпустил руку Насима — тот моментально отступил на положенный шаг и потупил взгляд.

Амина передёрнуло.

— Что же мне с тобой делать? У тебя точно нет никаких родственников?

— Нет, хозя…

— Племянничек мой родной!!

Амин подскочил, обернулся и тут же наткнулся взглядом на монументального толстяка, чем-то неуловимо напоминающего торговца Ясара из Бакхра. Как и Ясар, этот толстяк избытком вежливости не страдал, оттерев Амина, как тараном, здоровенным животом и бросившись к сжавшемуся Насиму.

— Племянничек мой ненаглядный! — подхватив мальчишку, заверещал толстяк. — Я уж и не чаял тебя на-а-а-айти! Аллат милостива-а-а-а!

Амин, закрыв распахнутый от удивления рот, попытался обратить на себя внимание.

— Сайед…

— О, всемилостивая Аллат, они сделали из тебя раба, о, пусть их кости сгрызут гули…

— Уважаемый сайед! Немедленно отпустите моего… раба!

Толстяк замер. Медленно повернулся к Амину и уронил полузадушенного Насима ему под ноги.

— Так это вы хозяин моего дражайшего племянника, моей кровиночки, зеницы моего ока?! Вы должны немедленно его продать! Сколько мер золота успокоят вашу жадность?

Опешивший Амин открыл было рот, но его бессовестно перебили.

— Слышь, дядя, а не пойти ли тебе к шайтану вместе с твоими гулями!

Перед толстяком словно по волшебству из воздуха возник Валид — бровки хмурятся, губки вытянуты трубочкой.

— Это… ещё что такое?! — заверещал толстяк, оценив обманчиво безобидный вид мальчишки. — Это кто?

Амин выдохнул:

— Простите, сайед, это мой брат, и он…

Валид увернулся, когда юноша попытался его схватить, и угрожающе достал кулёк черешни. Ещё более угрожающе засыпал всю её в рот. И метко запустил чередой косточек в толстяка — благо можно было особо и не целиться.

“Дядя” завопил, призывая все кары Аллат на современную молодёжь.

— Валид! — простонал Амин, всё-таки хватая мальчика за руку.

— Он ему такой же дядя, как я — твой брат, — фыркнул Валид, перекрывая крики. — Пойдём уже. Уважаемый сайед обознался.

— Не понимаю, — уже на корабле, в каюте, качал головой Амин. — Ты его точно не знаешь?

— Нет, хозяин, — в который раз ответил Насим.

— Но зачем он тогда…

— Я ж сказал, обознался, — буркнул валяющийся на кровати Валид. — С вами, людьми, это бывает. Ой, что ж мне так больно, а? А-а-а-а…

Амин в который раз потянулся, положил руку ему на лоб, потом на живот.

— А зачем ел столько сладкого? Умеренней надо быть.

— Я всегда ем сладкое, — отмахнулся мальчишка, катаясь по кровати. — Ой, плохо мне…

Корабль уже отплыл, так что отнести мальчика к лекарю Амин не мог. Но, поймав капитана, смог выпросить у него настойку, которая якобы в таких случаях помогала. Валид жаловался, что она горькая, но потом быстро заснул — глубоко, как мёртвый.

Амин не выдержал и около полуночи сам прикорнул рядом, убаюканный мерным покачиванием и шумом моря.

И не видел, как сидевший в углу Насим встал и, ступая тихо, как кошка, прокрался за дверь каюты на палубу.

А спустя совсем немного оттуда донеслись пьяные крики и ругань.

И первый предсмертный вопль.

* * *

Амин вынырнул из тяжёлого, ядовитого сна, когда вода залилась ему в нос. Открыл глаза, и его тут же накрыло с головой волна, несущая громоздкие доски, лёгкие обломки, намокший кусок паруса… Кто-то схватил Амина за руку, утягивая на дно, юноша отбивался, в другую руку сама собой ткнулась джамбия, и вода бы окрасилась кровью, не будь она тёмной, как чёрное стекло — ночь ещё не сошла на нет, и Вадд спокойно взирал на тонущий в полнейший штиль корабль.

Амин вынырнул, кашляя и пытаясь вдохнуть, машинально схватился за проплывающую мимо доску, пряча поудобнее джамбию. Судорожно огляделся.

Его сносило от обломков корабля влево, и сколько Амин не пробовал грести — всё без толку. В горло то и дело набивалась вода — Амин и раньше не особенно хорошо плавал, а со снующими тут и там досками, грозящими задавить, и вовсе получалось из рук вон плохо.

Амин пытался звать, но захлёбывался, а в темноте ночи разобрать что-то было невозможно. Только раз неподалёку мелькнули белые шальвары, и Амин, оттолкнувшись от доски, нырнул следом за ними. И с трудом вытащил на поверхность бессознательного Насима. Мальчик висел, как тяжёлая кукла, на руках Амина, и они чуть вместе не утонули, пока юноша пытался ухватиться хоть за какую-нибудь доску.

А потом их отнесло совсем далеко и ещё долго било от волны к волне — ветер внезапно подул странно сильный.

Амин пытался звать Валида, прекрасно понимая, что это глупо. Успокаивал себя, что уж птица-феникс выживет обязательно.

Правда, фениксы боятся воды и совсем не умеют плавать. И характерной золотой вспышки Амин не видел…

Но об этом юноша сначала запретил себе думать, а потом это стало слишком тяжело — держаться за доску, держать Насима, держать глаза открытыми…

Юноша сам не заметил, как провалился в смертельную дрёму.

* * *

Солнце светило прямо в глаза. Амин попытался отвернуться, но и это не спасло. Попробовал прикрыть глаза рукой, но рука не поднималась. Сил не было, и если бы не раздражающе яркий свет, Амин так бы и остался лежать, не шевелясь, купаясь в тяжёлом сне. Но пришлось собираться с силами и хотя бы повернуться.

Вместе со светом вернулось и ощущение соли на губах, и жара. Амин поспешно повернулся на живот, и тут же обнаружил, что лежит на песке, а ноги ласково окатывают волны.

С волнами пришли и воспоминания.

Пошатываясь, Амин поднялся на колени. Держа руку козырьком, осмотрелся. Валида по-прежнему не было, зато рядом на животе лежал Насим. Амин подполз к нему. Мальчик дышал, но так и не пришёл в себя.

Помянув про себя шайтана, Амин оглядел побережье. На глаза попалась лишь пальмовая роща в десяти шагах. Простиралась она куда хватало глаз.

Вздохнув и позволив себе ещё мгновение отдыха, Амин подхватил Насима, и, шатаясь, побрёл к пальмам. Там хотя бы была тень.

* * *

Шага с пятого — Амин их считал, чтобы хоть на чём-то сосредоточиться — ему стало казаться, что он сходит с ума. Повсюду слышались голоса — громкие, разные: мужские, женские, детские. Но что они говорили, Амин разобрать не мог, а когда оборачивался, рядом никого не было. И за деревьями — юноша мог поклясться — тоже никого не было. А голоса были. И сопровождали каждый шаг.

Но куда важнее голосов для Амина сейчас оказалось журчание воды. Широкий ручеёк тёк по серебряному руслу, впадая в мраморную чашу с золотыми бортиками, но все эти мелочи Амин отбросил. И буквально рухнул рядом с чашей, припадая к воде. И голоса тут же умолкли.

“Наверное, брежу”, - решил Амин, умывая лицо и наклоняясь над Насимом, вливая в его приоткрытой рот воду из горсти. Мальчик вздрогнул, подался вперёд, жадно глотая воду. Амин помог ему наклониться над чашей и сам, напившись, опустился рядом.

Оглушительный треск заставил подскочить. Где-то неподалёку что-то большое с шумом рушило деревья, пробираясь к ручью. Верхушки пальм отчаянно колыхались, когда Амин, схватив Насима, бросился бежать — подальше, куда угодно, лишь бы подальше.

А вслед ему несся звериный рык:

— Во-о-ор-р-р! Как ты посмел осквернить мой источник?! Во-р-р-р!

* * *

— Хозяин?

Амин вздрогнул, приходя в себя. Над ним склонился Насим — расширенные от ужаса глаза, опухшие веки, воспалённая царапина на щеке. Амин удивлённо отметил про себя, что слишком чистая и слишком глубокая, чтобы причиной её была, допустим, ветка. Кто-то полоснул мальчишку клинком, и не далее чем прошлой ночью.

Амин отогнал от себя и эту мысль. Голова кружилась, в ушах шумело — гомонили птицы, шуршали ветки… но хоть голосов не было.

— Что… происходит..? — пробормотал юноша, сжимая пальцами виски.

Мальчик молча протянул ему странный фрукт — похожий на фигу, но намного крупнее и с золотистой кожурой. Амин удивлённо вскинул брови.

— Что это?

— Они съедобные, хозяин, — тихо отозвался Насим. И ещё тише добавил: — И ничьи.

Амин осторожно счистил блестящую кожуру, попробовал алую мякоть и со стоном вгрызся в неё, судорожно глотая кисло-сладкий сок. А когда выпил весь, рывком потянулся к Насиму.

— Ещё!

Мальчишка захрипел, когда Амин вцепился ему в шею.

— Дай ещ… О, Аллат! Что со мной?

— Моя вина, хозяин, — еле слышно отозвался мальчик, припав к земле. — Вам нельзя больше. Это плоды Аттавии, дерева алчности. Но они придали бы вам сил…

— Алчности? — ошеломлённо выдохнул Амин.

— Да, хозяин, — сжавшись, пробормотал Насим.

Амин глубоко вдохнул. Выдохнул. Вытер губы и протянул мальчику руку.

— Спасибо.

Насим медленно поднял на него взгляд. И вдруг тихо спросил:

— Вы спасли меня, хозяин. Почему?

Амин изумлённо уставился на него.

— Что? А-а-а… Конечно, я тебя спас. А почему не должен был?

Насим смотрел на него, и юноше стало не по себе от его взгляда.

— Потому что я забочусь о тебе… почему это тебя удивляет?

— Я хотел умереть, — по-прежнему смотря Амину в глаза, произнёс Насим. — И вы из-за меня оказались здесь. Я хотел умереть, и мне было всё равно, что произойдёт со всеми вами. Вы не должны были… Не должны были мне помогать…

— Так, всё, я не понимаю, что ты бормочешь, — не выдержал Амин, хватая его за плечо и заставляя встать. — Пойдём-ка лучше осмотримся, — и уверенно направился дальше в джунгли.

Насим, открыв от удивления рот и впервые за долгое время забыв о почтительности, засеменил за ним.

Остров казался пустынным — первые полдня. Потом до Амина дошло, что это не он такой маленький, просто они ходят по кругу.

— Да что же это за место такое! — отодвигая самодельным посохом лиану, не выдержал юноша, когда пляж показался в очередной раз, но отнюдь не с той стороны, где ему следовало появиться.

Насим, шедший позади, покачнулся и попытался упасть на Амина.

— Простите, хозяин…

Амин помянул шайтана, провёл распушим языком по сухим губам, с тоской посмотрел на плещущиеся совсем неподалёку волны.

Ну не в пустыне же они, чтобы умирать от жажды! Если некто не пускает их к ручью, значит, придётся добывать воду самим.

Амину не нравилось вспоминать уроки походной жизни, которые давали всем шехзаде, но иногда и они могли пригодиться.

…Насим немного ожил, когда ему в рот с широкого листа полилась вода. Жадно выпил всю и даже слабо улыбнулся.

— Спасибо, хозяин. Только это всё равно зря.

— Что значит, зря? — откладывая лист и подкармливая разведённый огонь приготовленными заранее ветками, поинтересовался Амин.

Может, мальчик просто бредит?

— Зря, — повторил Насим. — Мы всё равно умрём, хозяин. Лучше уж от жажды, чем…

— Чем? — переспросил Амин, когда мальчик замолчал. — Насим, ты что-то знаешь про это место?

Аллат, откуда мальчишке-рабу что-то там знать?

Насим вздохнул. Бросил на юношу короткий взгляд.

— Кажется, да, хозяин. Я не уверен, но пока всё сходится. Говорят, единственное место, где растут плоды алчности, а ещё счастья, любви, богатства, справедливости и гармонии — это сад джинов.

— Что-то это не похоже на сад, — хмыкнул Амин.

Мальчик покачал головой.

— Но это единственное место, хозяин. В любом случае, если нас убьют этой ночью, значит, это он.

Амин уставился на него.

— Убьют? Джины?

— Да, хозяин.

— А других предположений нет? — тоскливо спросил юноша, подкладывая очередную веточку в костерок.

— Боюсь, что нет, хозяин.

Амин вздохнул.

— И где носит этого маленького паршивца, когда он так нужен?.. Валида, — добавил он в ответ на недоумённый взгляд.

Насим отвернулся.

— Удача не бывает постоянной, хозяин.

Амин недоумённо глянул на него и лёг на спину.

— Ну а до ночи нам ничего не угрожает? В саду джинов.

— Не уверен, хозяин, но, скорее всего, да.

— Тогда я — спать, — зевнул Амин. — Расскажешь потом, откуда всё это знаешь.

Насим побледнел, отводя взгляд. Но больше не произнёс ни звука, глядя на ластящиеся к берегу волны.

* * *

— Какой красивый мальчик… — вздохнули рядом.

— Да… Мне всегда нравились светловолосые, — выделился из мелодичного хора женский голос.

— Да что ты, сестрица, — хмыкнул второй, — у твоего последнего султана были темные кудри.

— Вот-вот, я как разглядела, так сразу его оставила, — протянул первый. — Вот ещё, иметь чёрного, как ночь, как шайтан, ребёнка… у-у-ужас!

— Да ладно вам, сестрицы, — перебил третий, — какая разница, какого у него цвета волосы, лучше взгляните на его грудь!

— И руки… — вздохнул первый. — Такие гладкие…

— Это потому, что он не моряк. Ненавижу моряков, — отозвался второй. — Приелись.

Ему вторили первый и третий, соглашаясь.

Амин вздрогнул и открыл глаза. И тут же отпрянул. А девушки, склонившиеся над ним, наоборот, прильнули. Все трое, похожие друг на друга, как капли воды, и красивые, как жаркая ночь. Тонкие пальчики скользили по груди юноши, темные завитки локонов щекотали лицо, алые губы пробегались от шеи к ключице, чёрные глаза завораживали, очаровывая, заставляя забыть, кто ты, зачем ты здесь, что ты делаешь…

Амин до крови прикусил губу, и одна из красавиц тут же попыталась прильнуть к ней, но юноша вывернулся.

— Сайеды… что… кто… — задыхаясь, пытался справиться с собой Амин.

Девушки рассмеялись, подходя с разных сторон.

— Ну что ты, чужеземец?

— Неужели не хочешь получить самую незабываемую ночь в своей жизни?

— Такого у тебя никогда больше не будет…

Амин блаженно вздохнул и краем глаза заметил спящего у огня Насима. Игра света и тени, но мальчик казался бледным до мёртвой синевы.

Амин вырвался, перекатился к костру, выхватывая горящую ветку. Красавицы тут же отпрянули.

— Кто вы такие?

— Какая разница? — кривя полные губки, вздохнула одна.

— Тебе же было хорошо? — вторила вторая.

— И ещё будет, — подмигнув, пообещала третья.

Амин сжал кулаки.

— А потом?

— Потом? — удивлённо вскинула брови одна из красавиц. — А что потом? Есть только “сейчас”! Есть эта ночь — не сомневайся, ты получишь неземное наслаждение. Кого волнует, что будет потом… ми-и-и-лый?

— Меня волнует, — огрызнулся Амин, — Джиньи.

— Кажется, этот чужеземец нас обижает? — надула губки одна из красавиц.

— Не хочет нас?

— Брезгует?!

Амин отступил к спящему Насиму, но схватить его и скрыться в тени не успел — красавицы, наконец, определились:

— Ты посмел оскорбить нас отказом, несчастный! — хором объявили они, моментально превращаясь из ластящихся кошечек в разъярённых тигриц (но не становясь от этого менее притягательными). — Да падёт на тебя кара триединой богини!

Амин, уже держа мальчика, мысленно переспросил: “Кого?”, когда вокруг потемнело, тело отяжелело… а очнулся Амин привязанным к вертикальному плоскому монолиту посреди чего-то, сильно смахивающего на чей-то храм.

— Я был прав, хозяин, — раздался рядом грустный голос.

Амин повернул голову, столкнулся взглядом со связанным, болезненно-бледным Насимом и философски пожал плечами.

— Ну… сад так сад… Какие, говоришь, плоды тут ещё растут?

— Они убьют вас, хозяин, — тоскливо протянул мальчик, потупив взгляд.

Амин подёргал цепи.

— Не думаю.

— Это джиньи, хозяин. Они получат то, что им нужно, и убьют вас. Они ненавидят людей, — горестно, явно уже приготовившись Амина оплакивать, выдохнул Насим.

Амин устроился поудобнее и поднял голову, глядя на широкую, идеально-круглую дыру в потолке.

— Не думаю…

Насим глянул на него как на сумасшедшего.

— Это же джиньи, хозяин…

— О да, — перебил его, ухмыляясь, Амин. — Джиньи. Знаешь, Насим, не то чтобы меня впервые приковывают к жертвеннику, так что… не вижу повода волноваться. Лучше постарайся уснуть, пока здесь тихо.

Мальчик, ошеломлённо посмотрев на него, покачал головой.

Амин зевнул и закрыл глаза. Лично он ещё не выспался.

Вадд уже направлял колесницу к горизонту, когда сонный покой древнего храма разбил гонг, и пол у ног юноши мягко засветился.

— Зря ты не был сговорчивее… раньше, — протянула одна из красавиц, грудью прильнув к скованному юноше. — Нам было бы… хорошо… вместе, — томно шептала она, проводя когтистым пальчиком по шее, подбородку, губам Амина.

Амин подавил стойкое желание укусить её за палец.

— И что же со мной будет? — вместо этого поинтересовался он.

— Нам нужен человеческий ребёнок, — сообщила вторая красавица, появляясь с другой стороны. — Хотя бы один, но лучше три. А потом, как правильно сказал твой раб, мы тебя убьём, смертный.

Амин скептично поднял бровь и фыркнул.

— Он не боится, — надула губки третья красавица, появляясь перед юношей. — Совсем. Почему?

— Может, он глуп? — предположила вторая.

— Или ему просто нра-а-а-авится? — подмигнула первая.

— Или у меня просто есть другое предположение, — усмехнулся юноша, и тут же подавился воздухом: одна из красавиц приникла к его губам, жадно целуя, точно выпивая дыхание.

— Какая разница, сёстры? — махнула рукой третья джинья, скидывая тунику. — Мы всё равно возьмём своё, — и, навострив коготки, потянулась к бёдрам юноши.

Небо загорелось и вспыхнуло, обрушивая звёзды и швыряя колесницу брата Аллат в разные стороны.

* * *

— Он мой!!! — скрипела свалившаяся с неба огненная красавица.

Амин возвёл взгляд к облакам и молча, но очень красноречиво высказал тем, что он обо всём этом думает.

Облака молча же посочувствовали.

А огненная крылатая дева тем временем с остервенением гоняла по храму троих джиний, выкрикивая что-то на незнакомом и наверняка очень древнем языке (или языках?). Джиньи пищали в ответ нечто извиняющееся и взвизгивали, когда огненные капли попадали на их кожу.

Амин повернулся к остолбеневшему Насиму и подмигнул.

— Вот примерно об этом я и думал.

— Это… — ошеломлённо выдохнул мальчишка. — Вы же не могли знать… она никогда не возвращается…

— Она, — глянув на огненную красавицу и торопливо отведя взгляд, хмыкнул Амин, — возвращается всегда. Очевидно, некоторые из ваших прилипчивы, как…

— Наших? — перебил Насим, забыв про вечное “хозяин”.

— Ну, ты же тоже джин, — улыбнулся Амин.

Ответом ему стал недоумённый взгляд.

— Нет, хозяин.

— Нет? — не обращая внимания на раздавшийся рядом визг, удивился Амин. — А кто же тогда?

* * *

— Скажи уж честно, что тебе понравилось, — протянул разлёгшийся на софе Валид. — Конечно, такие красавицы…

Амин в который раз изучил потолок — точнее, переплетение ветвей. Как джинам, гулям или шайтан знает кому удалось запихнуть деревья на небольшой с виду кораблик, и заставить его плыть, причём без моряков, у юноши в голове не укладывалось.

— Вы, смертные, — Валид потянулся к чаше с щербетом, — так падки на красоту… Ты вот не можешь на меня смотреть, когда я меняю обличье.

— Но если однажды тебе придёт в голову приковать меня к жертвеннику и попытаться изнасиловать… лучше сразу, — Амин красноречиво кивнул на поручни, — ныряй.

Валид обиженно глянул на него.

— Я не умею плавать.

— Вот-вот.

Мальчик поковырял щербет и разочарованно отставил чашу.

— Ты не мог знать, что я за тобой вернусь.

Амин глянул на него и усмехнулся.

— Правда?

— Правда. Ты не вещий, — отозвался мальчик, гоняя по блюду виноградины.

— Для некоторых вещей не нужно быть вещим, — улыбнулся юноша. — Лучше скажи, где тебя так долго носило?

Валид тоскливо вздохнул.

— Ну, мне было плохо, я упал в воду, захлебнулся, умер, опустился на дно, там меня нашли здоровенные рыбины, одна вцепилась мне в…

— Всё-всё, я понял.

Настал очередь мальчишки усмехаться.

— Чем задавать глупые вопросы, ничтожный смертный, не хочешь ли поговорить о своём рабе? — и обиженно добавил. — Его ты спас.

— Если бы ты попался мне на глаза, я бы и тебя спас, — отозвался Амин. И быстро добавил: — Но я буду очень благодарен, если ты объяснишь, почему он сейчас лежит полумёртвый в каюте и, судя по молитве, прощается с жизнью.

— Ему плохо от волшебства джинов, — пожав плечами, ответил Валид. — Точнее, ему плохо от любого волшебства, которое происходит рядом с ним. Это его проклятье.

— И как я сразу не догадался? — скептично хмыкнул Амин. И, забрав у мальчишки блюдо, сел напротив. — Что ещё ты знаешь про Насима и что следовало бы знать мне?

Валид покосился на него и как бы между прочим проронил:

— Он колдун.

Амин замер.

— Что?

— Колдун, — повторил мальчик. — Поэтому его так прокляли. Могущественный колдун, один из самых сильных в вашем мире, и, чтобы он никогда больше не…

— Валид, ему десять лет!

— Вообще-то, чуть больше, — хмыкнул Валид, и юноше осталось только догадываться, что значит по меркам феникса “чуть”. — И однажды он почти уничтожил великий город… далеко отсюда, ты там не был.

— Угу, — отозвался Амин. — Что ж… теперь понятно, почему ты его так не любишь.

— Не люблю? — фыркнул мальчик. — Он мне безразличен. Он жалкое ничтожество, раб, и пусть им и остаётся. Колдунам место в клетках… Надеюсь, когда мы приплывём, ты его продашь?

Амин покачал головой.

— Колдуна? В Гарибе он может нам пригодиться.

— Амин! — вскинулся мальчик. — Он не может колдовать, он полное, совершеннейшее ничто…

— Я не буду его продавать, — повторил Амин. — Он останется с нами. И если ты решил уйти, — юноша кивнул на поручни. — Вперёд.

— У тебя появляются замашки шехзаде, — вздохнул Валид, — Ладно, пусть остаётся, — и высокомерно добавил: — Я разрешил это ещё несколько дней назад. Пусть, если он так тебе нравится. Только не пожалей потом. Ты же понимаешь, что вся его покорность только притворство? Он был порядочным шайтаном, пока его не прокляли…

Амин молча поставил перед мальчиком блюдо с фруктами и направился к лестнице в трюм.

— И можешь передать, если хоть раз попытается ночью дёрнуть мой хвост, я отправлю его к Иблису так быстро, что он и пикнуть не успеет! — крикнул ему вслед Валид.

Амин только вздохнул, но на этот раз промолчал.

* * *

Насим лежал вниз головой, не шевелясь и здорово напоминая мертвеца. Амин перегнулся через поручни, вглядываясь в сумрак, пытаясь представить, что этому мальчику может быть “чуть больше” по меркам Валида, который сам, быть может, видел сотворение мира.

— Насим? Тебе что-нибудь нужно?

Тишина проглотила вопрос, и мгновение спустя мальчик тяжело переместился в положение “ниц”.

— Хозяин?

Амин вздрогнул — голос был тихим и… мёртвым.

— Ну… если что, ты поднимайся. Тут вроде бы… м-м-м… всё есть. Стоит только попросить. Слышишь, Насим, это приказ.

— Да, хозяин, — отозвался мальчик, не поднимая головы.

Амин постоял ещё немного, потом махнул рукой и повернулся обратно к люку на палубу.

И уже закрывая крышку, услышал тихое:

— Пожалуйста, хозяин… Я не хочу умирать.

— Клянусь Аллат, ты не умрёшь, — вырвалось у изумлённого Амина.

— Спасибо, хозяин.

* * *

— Не бойся, оклемается, — равнодушно произнёс Валид, зевая и устраиваясь на софе поудобнее. — Сойдёт с корабля и тут же… воспрянет.

— Что с ним сделали? — с чувством выдохнул Амин. — Что с ним сделали, чтобы…. Сделать таким?

— И тебя совсем не интересует, что сделал он? — хмыкнул мальчик. — Чтобы напроситься на подобное проклятье. Поверь, Амин, не всех стоит жалеть. И ещё — ты умрёшь раньше, чем сможешь спасти весь мир, не сомневайся.

Юноша искоса глянул на него и отвернулся.

— А ещё именно он устроил кораблю, на котором мы плыли, миленький потоп, — добавил мальчик, закрывая глаза и раскидываясь на подушках в позе звезды. — Помнишь того борова, который делал вид, что он — дядя нашего малютки Насима? Та-дам! Это был наёмный убийца. Он передал Насиму маленький свёрток, тот добавил его содержимое в вино, команда напилась, озверела и перерезала друг друга. А тебя и этого несостоявшегося самоубийцу случайно прибило к саду джинов, и у тебя случайно оказался я, чтобы вас спасти, и…

— А вещий ты случайно не знал, что это произойдёт заранее? — вставил Амин.

— Знал, — усмехнулся мальчик. — Ну и что? Вас прибило к саду джинов, над которыми я имею… некоторую власть, и которые не отказали мне в маленькой просьбе, подарив волшебный корабль, помогающий прямиком добраться до Гарибы, не теряя жемчужин и никого больше не подбирая по дороге. Ты рад?

— Я безумно счастлив, — огрызнулся Амин.

Валид открыл глаза и удивлённо глянул на юношу.

— В чём дело?

— Ты просто так угробил моряков, которые нас везли!

— Да ну, они были скучные, — отозвался Валид. — Скучные люди не должны жить на земле… пусть валят к Вадду, он и так угрюмый мерзавец. Амин, ну что ты в самом деле? Не понимаю, почему вы, люди, так носитесь со смертью? Ну умерли, ну подумаешь…

Амин долго смотрел на волны — молча. Потом обернулся и медленно произнёс:

— Почему тогда тебе не нравится, когда убивают меня?

Мальчик вернул ему взгляд.

— Ты нескучный. И иногда умеешь удивить.

— И это всё?!

— А что ещё, смертный? Скука — это кошмар вашего мира. Помнишь сказку про волшебную пещеру? И про глупца, который её нашёл… этого…

— Али-баба, — вставил Амин. — И что?

— Он был скучным, — вынес вердикт мальчик. — Очень скучным. Он полез за сокровищами сразу, как только увидел волшебную пещеру. Вот ты, — он ткнул пальцем в Амина, — полез в волшебную пещеру за шехзаде, а не за золотом, чем очень меня удивил. А потом, когда мы пристали в Йяле, спокойно отправился на базар — считай, ту же волшебную пещеру — чем крайне меня расстроил. Я ненавижу, когда ты ведёшь себя как все, эти скучные, обычные… фу! Ты моя игрушка и должен…

— Игрушка?!

— Ну да, — кивнул Валид. — Ну так вот, ты должен…

— Да иди ты сам… к Вадду! — вскипел Амин и, швырнув в мальчика подушкой, сбежал в трюм.

* * *

До конца плавания Амин Валида больше не видел. Где носило не умеющего плавать мальчишку, юношу мало волновало — всё равно вернётся. Ему же интересно.

“Улетел куда-нибудь”, - думал Амин, меряя шагами палубу. Ну и шайтан с ним!

Из Насима компания оказалась никакая — ничего, кроме “хозяин” мальчик предложить не мог. Если бы Амин не спускался периодически в трюм с едой, мальчик наверняка бы ещё и голодал. Что с ним делать, Амин по-прежнему не представлял, но оставить в таком состоянии не мог. И продавать беззащитного мальчика… ну уж нет.

Валид обнаружился на поручнях — как-то ночью, когда Амину по привычке не спалось, и он выглянул на палубу, решив посмотреть на звёзды. А смотрел в итоге на играющего на рабабе мальчика.

Мелодия, грустная, нежная лилась над волнами, замирая где-то в сердце. Амин наслаждался ею и не сразу заметил, что лицо у Валида — под стать мелодии — печальное.

Печаль и даже… неужели отчаяние? — с Валидом как-то не вязались.

Долго Амин не выдержал.

— Что случилось?

— Гариба, — кивнул на волны Валид, не оборачиваясь и не прекращая играть. — Завтра будем там.

Амин сел рядом, задумчиво разглядывая мальчика.

— Ты не хотел туда. В Гарибу. Никогда не хотел. Но всё равно плывёшь. Почему?

— Ты плывёшь, — отозвался мальчик. — Я за тобой.

Амин нахмурился. И тихо спросил:

— Почему тебе не нравится Гариба?

Он ожидал любого ответа, даже того, что непоседливый мальчишка с раздражением выкинет рабаб в воду.

Но Валид даже не сбился с ритма.

— Меня убьют там.

— Что?.. Откуда… погоди, Валид, но ты же феникс… ты… бессмертен?

Мальчик бросил на него короткий взгляд и печально улыбнулся.

— Я не феникс.

— Тогда кто?

Валид покачал головой, продолжая играть. Амин ждал — долго, потом, не выдержав, поднялся:

— Я не понимаю тебя.

— Я знаю.

Юноша сжал кулаки. Шайтан! Почем бы не объяснить нормально, а не играть в загадки? Как кто-то вроде него, относящийся к смерти так… равнодушно… может из-за неё так грустить? Как он вообще может знать, что умрёт, если сам говорил, что вещий только для других?

Амин вздохнул и повернулся к трюму. Решать загадки маленького паршивца, чтобы позабавить его ещё больше, он не собирался.

А вслед ему, прежде чем крышка люка захлопнулась, вместе с грустной мелодии донеслось тихое:

— Я не хочу снова в клетку.