Худенький, бледный мальчик в оборванной абае, открывающей коленки, стоял у ограды храма Аллат, протягивая руку ладонью вверх. И смотрел на прохожих грустными-прегрустными глазами. Время от времени идущие на вечернюю молитву кидали ему мелочь, и мальчишка — воплощение сокрушённой покорности — ползал на коленях в пыли, подбирая сверкающие медяки. А, стоило показаться носилкам, бросался ниц — не забывая протягивать руку — и тоненьким печальным голосом напоминал о том, что Аллат заповедовала помогать нуждающимся ближним и любое благое дело воздастся вдвое…
— Вдвое, говоришь? — фыркнул выходящий из храма юноша-побережец. — Ну-ну. А за обман что бывает? Не помнишь, говорит о нём что-нибудь светлоликая Аллат?
Мальчик вскинул на него громадные чёрные глаза.
— Захир, оставь его, — вздохнул подошедший спутник — по виду личный слуга шехзаде или как минимум сына эмира. — Идём.
У стоящего перед ними мальчика жалко задрожали губы, а взгляд забегал, оценивая дорогой пояс побережца, абаю его слуги, ожерелье и броши на тюрбанах.
Юноша — Захир — с усмешкой кивнул. И бросил мальчику:
— Переигрываешь, ибни.
— Не так сильно, как вы в Лелине, — пропел ему вслед “сиротинушка”.
Юноши обернулись.
— Что ты сказал? — в спокойном голосе Захира явственно слышалась угроза.
— Что вас там поймал визирь Джамаил, и вы потом неделю сидеть не могли? — невинно улыбнулся мальчик.
— Откуда…
— Подайте пару монет на сладкие сливы, я вам ещё что-нибудь расскажу, — лукаво предложил мальчик. — Или не расскажу… например, о том, что шехзаде Мунира вчера вечером…
Тут уже спутник юноши, вскинув брови, глянул на Захира.
— Что — вчера вечером?
Но Захир уже бросил мальчишке золотой.
— Да прибудет с вами милость Аллат, сайед, — подобострастно поклонился мальчик.
Сайед усмехнулся.
— Откуда ты узнал? Про… м-м-м… вчера?
— А я вещий, — отозвался мальчик, скромно потупив глаза. — А ещё я знаю, что вы сегодня это повторите, но удача вам сопутствовать не будет.
— Как… — начал Захир, но спутник схватил его за руку.
— Захир, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Рахим, давай пото…
— Он не хочет говорить, что ходит вечером в чайхану и делает ставки на ближайшее Испытание, причём набивает в цене себя, — вставил мальчик. — Но, как я уже сказал, сегодня ему не повезёт, потому как уважаемый сайед отвлечётся на прекрасную гурию…
— Ах ты шайтан! — не выдержав, бросился на него Захир.
Мальчик, сверкая улыбкой — и не забыв подобрать рассыпавшиеся монеты, — кинулся наутёк.
— Зато совершенно бесплатно, сайед! — крикнул он на бегу.
— Шайтан! — прошипел Захир, шехзаде Мунира. — Поймаю — уши надеру… ай!
— Ты взрослый… самоуверенный… глупец! — тягая его за уши, бормотал Рахим, лучший друг и товарищ по детским играм, а ныне официально отправленный отцом Захира присматривать за непутёвым сыном. — Слова “скрытно” и “не привлекая внимания” тебе ни о чём не говорят? Ты что, уже перехотел участвовать в Испытании? Гурии? Ставки? А кто всю дорогу только о прекрасной царевне Алии мечтал?
— Так это же когда выиграю!
— Ты сначала выиграй! Дождёшься — пришлёт султан приказ возвращаться! Забыл: у нас торговая блокада Гарибы, а тут ты к царевне сватаешься?! Язык у тебя без костей, и руки без…
— Ну всё, Рахим, ну я уже понял, пусти… а-а-а-а-ай!
Валид наблюдал за ними со стены, поправляя задирающуюся абаю и обливаясь соком сливы.
Ха, это он-то и переигрывает!
Мальчик, повозив сливовую косточку за щекой, примерился и, хихикнув, запустил ею в побережца, дёргавшего своего господина за уши.
Не то чтобы он не одобрял, когда шехзаде надирают уши… Просто уж больно забавная была физиономия у “подбитого” Рахима.
Золотая статуя прекрасной длинноволосой Аллат высокомерно глядела на него с той стороны стены. Валид на неё тоже поглядел, пританцовывая на стене. Не выдержал — показал рожицу. Не Аллат — ну её, стерву — а светловолосой макушке, затесавшейся среди молящихся.
Обладатель макушки обернулся, глянул на Валида, стирая улыбку с лица мальчика, и снова принялся отбивать Аллат земные поклоны.
Валид надул губы, отвернулся…
И, ойкнув, схватился за щёку.
Сливовая косточка упала под ноги и, заскакав, свалилась за стену, а мальчик обернулся.
Мунирцы — шехзаде со слугой — молча смотрели на него снизу и взгляд этот ничего хорошего не предвещал ни самому Валиду… ни отдельным частям его тела.
“Только спустись, паршивец…”
В такие вот мгновения способность летать оказывалась очень кстати…
* * *
— А говорят, будет бассейн с крокодилами, — взахлёб рассказывал последние сплетни юноша — почти ещё мальчик — откуда-то с южного побережья. — И вроде как надо будет по крокодилам пройтись, а потом крокодила одного на другого поставить и взобраться к царевне Алие в башню, а там…
— Сто золотых на то, что эта брехня — правда, — улыбнулся Захир, хлопая мальчишку по плечу.
Собравшиеся вокруг его стола “почитатели” таланта мунирца и просто желающие получить кусочек удачи за его счёт одобрительно заголосили.
Игра началась как обычно — кто-то рассказывал сплетни вперемешку с небылицами, его поддерживали и это превращалось в новость, всеми одобренную. Теперь если султан Гарибы не включит в ближайшее Испытание крокодилов… его, мягко говоря, не поймут.
Но то ли султан был солидарен с постоянно выигрывающим Захиром, то ли сам Захир умел читать мысли султана, но угадывал мунирец с завидным постоянством.
— Крокодилы! — фыркнул смуглый альбиец, почитавший Захира своим соперником. — Я, вот, слышал в ближайшем Испытании надо будет поймать диких кобылиц, надоить у них молока…
— И напоить им царевну? — подмигнул Захир, вызвав бурю смеха.
Альбиец ударил кулаком по столу, мгновенно вскипая.
— Нет! Надо взять это молоко и…
В его объяснение вплелась мелодия — медленная, тягучая, ошеломляющая, точно полуденный зной.
Захир отмахнулся от неё, собираясь очередной шуткой срезать нахального альбийца. И случайно кинул взгляд туда, где канун сплетались с рабабом и, позвякивая бубенцами, танцевала очередная прелестница.
И остолбенел, зачарованный чёрными очами, грацией движений и соблазнительной, обещающей улыбкой.
Прелестница поймала его взгляд, странно знакомо подмигнула. Сняла с головы саблю и закрутилась в сверкающем вихре, ослепив Захира, заставив пропустить ставку. Одну, вторую…
Альбиец ликовал, а Захир спешил найти свою гурию — расспрошен владелец чайханы и даже рабы. Но прелестница, точно прекрасная птица — глянула и упорхнула.
Захир благополучно забыл деньги, забыл, какие делал ставки, — забыл всё, кроме чёрных волшебных глаз и лукавой улыбки… почему такой знакомой?
— Мир тебе, царевич, — шепнул чей-то голос и идущий (точнее, праздно шатающийся) по пустынной набережной Захир резко крутанулся, вынимая меч.
— Кто ты?!
О том, что он шехзаде, в Гарибе знал лишь Рахим, и это явно был не он.
Тень шагнула к нему, скинула покрывала и улыбнулась.
— Ты угрожаешь мне… мечом? — усмехнулась гурия-танцовщица. — Что ж, если тебе так нравится… — и направила на него остриё своей сабли, заодно и соблазнительно изгибаясь.
— Откуда ты знаешь, — начал Захир, в голове у которого уже звенели все сагаты и набаты мира, а взгляд раздевал красавицу, — кто я?
Прелестница улыбнулась и шагнула к нему, не опуская саблю.
— Я знаю всё. Я знаю, что ты царевич Муниры. Что отец против твоего путешествия, и ты сбежал, а вдогонку тебе послали твоего ближайшего друга — чтобы он тебя вернул. Но ты убедил его, и вы продолжили путь вместе. Я знаю, что ты собираешься через три дня участвовать в Испытании. Я знаю, что ты в нём не победишь…
— Почему? — пожирая красавицу глазами, тем не менее, выдохнул Захир.
Танцовщица улыбнулась — соблазнительно и высокомерно одновременно.
— Потому что в нём участвует мой человек, и я помогаю ему. Потому что удача в этот раз не на твоей стороне, о луноликий царевич.
Захир потряс головой — чтобы хоть как-то привести мысли в порядок.
— Твой…
Красавица улыбнулась. Сабля, сверкнув, исчезла где-то в складках галабеи.
— Мои предсказания всегда исполняются. Я же вещая, шехзаде.
И, смеясь, повернувшись к нему спиной, пошла-побежала в сторону залитых ночной тьмой улочек.
— Что? — запоздало выдохнул Захир, восхищённо глядя ей вслед. — Ве…ща…я? Проиграю? Я?! Ну это мы ещё посмотрим!
* * *
Амин заслышал знакомые шаги и выпрямился.
— Где ты был?
— О, — протянула красавица, поигрывая локоном. — Ты скучал, милый? Так, что даже вышел встречать?
Амин быстро оглядел её и схватил за руку.
— Я же говорил: если превращаешься, бери покрывало! И просил: вернись на закате!
— Правда? — умудряясь даже бежать соблазнительно за быстро идущим юношей, усмехнулась красавица. — Но я встретила такого симпатичного мунирца…
— Мунирца? — без особого интереса повторил Амин.
— О да, — протянула девушка. — И если ты… не будешь… идти медленнее… я сбегу… к нему!
Амин не ответил, но и шаг не сбавил.
— Тогда… взлечу!
Юноша резко остановился.
— Улетай. Убегай, уходи — что хочешь, — и, заглянув в изумлённо распахнутые глаза, добавил: — Сил больше нет терпеть твои вечные капризы, шалости и шутки. Ты не хочешь, чтобы я участвовал в Испытании? А я — хочу! Поэтом если тебя это не устраивает…
И замер, схватившись за щёку.
— Ты глупец, смертный, — глухо произнесла красавица. — Я здесь только из-за тебя. Я знаю, чем это кончится, и я всё равно с тобой. Если тебе это Испытание так… зачем-то нужно, то обрати внимание, я почему-то всё ещё с тобой.
Юноша отвёл взгляд и, отвернувшись, пошёл сторону караван-сарая.
— Амин, — позвала красавица, не двигаясь с места. — Зачем тебе эта царевна? — и добавила серьёзно. — У тебя есть я.
— Валид, — со вздохом откликнулся Амин. — Мне нужна не царевна. Мне нужна помощь её отца, султана, чтобы…
— Чтобы доказать себе, что ты чего-то стоишь? — глядя ему в глаза, отозвалась красавица. — Себе, своему старшему брату, всему миру. Что шехзаде Амин не птенчик. Что он оперился, что с ним надо считаться. Что он может защитить тех, кого любит, что он важен и значителен.
Амин застыл, а девушка, пройдя мимо него, бросила:
— Ты глуп, смертный. Всё это можно получить и так. И всего-то надо разобраться в себе.
* * *
Когда Амин зашёл — с лёгкой опаской — в комнату, Валид вертелся на одной ноге перед кроватью, корчась и шипя от боли. Рядом валялся пустой кувшин, о который мальчишка в потёмках и ударился.
— Вечно экономишь на караван-сараях, — бурчал мальчик. — Будь моя воля…
— …мы бы ночевали во дворце, — закончил Амин, подхватывая мальчишку и ощупывая ногу.
— Ой!
— Смотреть лучше надо было, — отозвался юноша. — Но ничего, жить будешь.
— Но не долго, — вторил ему мальчик, впрочем, давая себя уложить на кровать. — А этот… колдун где?
Насим лежал, скорчившись, в самом тёмном углу — хотя для него была свободная кровать. Амин со вдохом сдёрнул с неё покрывало, кинул на мальчика, получил привычное: “Спасибо, хозяин” и отошёл.
— Не понимаю, зачем ты с ним возишься? — протянул Валид, ворочаясь и взбивая подушки. — Толку никакого, одна морока.
Амин коротко глянул на него и тяжело опустился на кровать.
— Спокойной ночи.
— Что, спать собираешься? — искренно изумился Валид. — Завтра же объявят об Испытании. А как же помечать о луноликой Алие?
— Валид! Спи! Завтра и так вставать на рассвете.
— Вам вставать. Я с тобой к дворцу не пойду.
Амин приподнялся на локтях.
— Почему?
— Потому что, — отрезал Валид, замолкая и начиная напоказ похрапывать.
Амин вздохнул и закрыл глаза. Прелести красавица Алии его действительно не волновали. А о том, как он наконец-то поговорит с глазу на глаз, на равных, с братом, он пока боялся мечтать.
Валид открыл глаза, дождавшись ровного дыхания юноши. Спросил тихонько: “Амин, спишь?” и, не дождавшись ответа, соскочил на пол, на цыпочках прошёл к окну. Выглянул, мелодично посвистел. В ответ ему раздался такой же свист — снаружи. Валид удовлетворённо кивнул и вернулся на кровать. Окно на миг закрыла рваная, гротескная тень, и тут же исчезла.
— Вякнешь что-нибудь об этом, — повернувшись к Насиму, мрачно предупредил Валид, — и я скормлю тебя им, — кивнул он на окно. — Они вечно голодные.
Насим не отозвался, и Валид, привычно скорчившись под покрывалом, точно птица на насесте, затих.
* * *
Аллат кокетливо поправляла косы, неспешно выходя из-за горизонта. Но собравшимся на площади перед дворцом было не до прелестей солнечной богини.
Султан Гарибы не ограничивал будущего жениха дочери ни в положении, ни в богатстве. Самый распоследний бедняк из-за моря мог прийти, победить и получить руку луноликой Алии. А также, в перспективе, и всю Гарибу, ибо наследников, кроме дочери, у султана не имелось.
Так что на площади кого только не было — от царевичей до бедняков — различия им не делал ни султан, ни собравшиеся в переулках зеваки. Добрые горожане выкрикивали ставки, кто продержится дольше, и что на этот раз выдумает султан, да продлятся дни его вечно, осенённые благоволением богов.
Вот хмурая Аллат поднялась над горизонтом, ударил набат, а за ним и взвыли трубы, возвещая появление султана. Балкон, на который ступил мудрый, милосердный, великий и т. п. правитель Гарибы находился как раз на солнечной стороне, так что лучи не давали рассмотреть ни лицо великого, ни его свиту. Зато голос слушать не мешали. Мягкий, совсем ещё не старчески-надтреснутый приятный баритон.
Амин, потупясь и закрывая глаза от ярких лучей, привычно прослушал вступление и поднял голову, услышав:
— Кто за десять дней принесёт моей прекрасной дочери шкуру великого крокодила Зантсиб, что в трёх днях пути отсюда в королевстве джинов, тот станет её мужем.
Позади приглушённо охнул Насим, а на площади воцарилось мёртвое молчание вплоть до того момента, пока султан, пожелав удачи, не покинул балкон.
Потом стоящий неподалёку от Амина юноша-побережец толкнул своего спутника и громко поинтересовался:
— Слушай, Рахим, а может он, того, пошутил?
Спутник одарил его скептичным взглядом, а площадь разразилась смехом, переходящим в истерический хохот — такого невыполнимого задания султан ещё не давал. Пляски на тех же крокодилах и то были бы проще,
— Зачем царевне шкура? — пробормотал Амин, возвращаясь к караван-сараю. Рядом интересовались тем же — но на разных наречиях другие ошеломлённые участники.
— Хозяин, — подал голос идущий чуть позади Насим. — Крокодил Зантсиб однажды пленил богиню Аллат.
Амин вздрогнул, представив размеры и вид этого… крокодила.
— Как?
— Проглотил, хозяин, — отозвался Насим.
Амин представил.
— Кажется, я зря в это ввязался…
— Да, хозяин.
Амин оглянулся.
— Ну хоть ты-то..!
— Простите, хозяин.
Вздохнув, Амин глянул на небо.
Но как-то же Аллат в итоге освободилась. Значит, не такой уж непобедимый этот… Зантсиб.
* * *
Валид зарылся в мешок со сливами — только ноги наружу торчали, да летели в разные стороны косточки.
— Ну фо?
— Валид, ты тоже знаешь, что Зантсиб однажды проглотил солнце? — поделился Амин. За его спиной Насим присел, принявшись подбирать косточки.
Мешок некоторое время хранил тишину. Потом угрюмый Валид показался наружу.
— Только не говори, что нужно принести его клыки.
— Нет, шкуру.
— Что б этого мерзавца его же гули сожрали! — выругался Валид и снова исчез в мешке.
Амин сел на кровать и задумчиво протянул:
— Ну, если кто-нибудь подбросит меня к джинам… можно попытаться уговорить этого Зантсиба… или найти сброшенную им раньше кожу…
Насим повернулся к нему, широко распахнув глаза, но промолчал.
Валид молчать не стал.
— Амин, это же крокодил.
Юноша недоумённо нахмурился.
— Не змея, — хмыкнул Валид. — Впрочем, в отличие от других крокодилов, он может сбросить шкуру, но это сложно, долго и неприятно. И какого шайтана ему это делать?
— Ну…
— О да, расскажи, что ты захотел подарить её царевне на галабею.
Амин поймал его взгляд.
— Ты мне поможешь?
Валид пожал плечами.
— Я однажды говорил, что исполню твоё желание, смертный. Ты помнишь, что надо сказать.
— Хозяин, — подал голос Насим, но Валид кинул в него сливой.
— Молчи, раб. Ну? Хочешь или нет?
Амин отвёл взгляд. И, смотря на свои руки на коленях, быстро произнёс:
— Валид, я хочу, чтобы ты помог мне.
— Слушаю и повинуюсь, — мрачно отозвался Валид. И мгновение спустя снова закопался в сливы.
Амин моргнул.
— Валид… И что дальше?
— Дальше? — пробормотал мешок. — Дальше подумай, что скажешь этому мерзавцу в чешуе, ибо у меня нет над ним власти, и он воистину мерзавец. И сходи на базар, купи мне сладости. Без сладостей я помогать отказываюсь. И вообще, давай, уйди куда-нибудь, мне надо… кое-что приготовить. Ну? Пошёл!
Амин посидел немного, но больше мешок ничего говорить не желал, а Насим молча подбирал косточки. Так что юноша нерешительно поднялся и, пробормотав, что скоро вернётся, скрылся за дверью.
Валид немедленно вылез, дожёвывая сливу.
— Что ты собираешься делать? — тихо спросил Насим, ловя косточку.
Валид глянул на него.
— А тебе, раб, говорить не разрешали, — и добавил, вытирая руки об абаю. — Чтоб я знал…
* * *
В застывшем вечернем воздухе тихонько шевелилось море. Маленькие волны облизывали берег, отражая последние солнечные лучи, проводя дорожку к горизонту, настолько реальную, что, говорили, если правильно угадать время, по ней можно пройти и припасть к ногам покидающей небосклон Аллат. Но если опоздать — попадёшь прямиком к Вадду. В последнюю часть Амин верил — попасть к лунному богу всегда было легко. Только в подземное царство, а не на небосклон. А вот Аллат давала себя лицезреть лишь избранным.
Легонько зашуршал песок, и Амин поднял голову. Наконец-то.
— А этот что здесь делает? — недовольно поморщился Валид, садясь рядом с юношей и тоже окуная босые ноги в воду.
Амин машинально потянулся к мешочку с лукумом — не занятый сладким Валид всегда находил возможность поиздеваться над Насимом.
Сам же раб, сидящий сейчас на коленях чуть позади юноши, как обычно промолчал.
— Я же говорил оставить его — на кой он нам сдался? Его от магии снова скрутит, — угрюмо бросая в рот лукумину, соизволил объяснить Валид.
Амин оглянулся на мальчика. Насим, не поднимая глаз, тихо произнёс:
— Позвольте пойти с вами, хозяин.
— Если снова решил его убить, то милосердней самому захлебнуться. И прямо сейчас, — бросил Валид, ссыпая в рот сразу полмешка.
Насим молчал, и Амин, предлагавший мальчику остаться в караван-сарае раза три, снова предупредил:
— Насим, это опасно, а ты, кажется, не хотел умирать.
— Да, хозяин, — отозвался мальчик.
Валид обернулся, поднял брови.
— О-о-о, — неприятно улыбнулся он. — Неужели колдовская честь?
Насим промолчал, и Амин решил уточнить у Валида.
— Что это?
— А это навроде закона гостеприимства у бедуинов, — отбрасывая пустой мешочек из-под лукума, ответил Валид. — Никогда не быть никому обязанным. Считается, не закрывший долг после смерти попадает к Иблису.
Амин поёжился, покосился на Насима.
— Правда попадает?
Валид пожал плечами и неохотно ответил:
— Я был пару раз у Иблиса, несколько знакомых мне колдунов точно видел. Но понятия не имею, должники они или нет. Одного из них совершенно тучно туда отправил я… Так что… даже и не знаю. Кстати, вот. Возьми, — и вынул из складок абаи маленькое, слабо сияющее лазурное пёрышко.
Амин подставил руки — пёрышко грело, мягко, неопасно.
— Что это?
— Спрячь и не теряй, — отозвался Валид. — Это талисман. Перо хумай. Да, той самой, в которую ты не веришь.
Амин недоверчиво охнул и снова приник к перу.
— Так она… существует?!
Валид тихо рассмеялся, зачем-то покосился на потупившегося Насима.
— Ладно. Пора.
Амин удивлённо наблюдал, как мальчик прошёлся по берегу, подобрал несколько веток, вернулся, рассмотрел их в последних лучах, оставил одну, остальные отбросил.
— Что ты делаешь?
— Зантсиб живёт в царстве джинов, — ломая веточку пополам и ещё пополам, отозвался Валид. — Поэтому сначала мы должны попасть в царство джинов. А дорога туда или через смерть, что слишком рискованно, либо амулетом, но они редки, у нас нет подходящего, а добывать долго. Или, — он протянул щепку Амину. — Вот так.
Амин оглядел щепку и поднял бровь.
— И… что..?
— Какой ты ещё птенчик, — улыбнулся Валид, потянувшись и потрепав волосы юноши. — Царство джинов находится не на земле. Для вас, смертных, оно или во сне, или по другую дорогу от смерти, или в чудесах и вере в них. Вон, колдун наверняка знает. Раньше такие, как он, ходили к джинам чуть не по сто раз на дню. Это сейчас подобное, ха, знание доступно не многим. Так, раб?
Амин неуверенно покосился на Насима. Тот, почувствовав взгляд, кивнул.
— Это правда, хозяин.
Валид усмехнулся.
— Из всего этого нам остаётся чудо. А значит, — он снова протянул Амину щепку, — тебе нужно для начала в него поверить. Представь, что это корабль.
— Но это же… — нахмурился Амин.
— Пте-э-энчик, — умилился Валид. — Закрой глаза. И представь корабль. Только небольшой. Примерно такой, на котором мы сюда приплыли. Хорошенько представь. Представил? Посмотри теперь на море. Представь, что он тут, рядом, покачивается на волнах, раздувает паруса…
Сгустившийся сумрак давал возможность представить и не такое, так что Амин довольно скоро кивнул.
— Ну а даль… — и ахнул, когда Валид, подбросив щепку, дунул. Та поплыла по воздуху, окутанная сумраком и тусклым лунным светом, вбирая в себя серебристые лучи, и сама уже светясь, действительно превращаясь в корабль — именно такой, какой Амин представлял.
— О, Аллат!
— Тут Вадд больше уместен. Он к джинам чаще захаживает. Или Иблис, — откликнулся Валид вставая. — А хорошо получилось! Молодец, — и, похлопав Амина по спине, побежал к кораблю.
Амин оглянулся на Насима, помог побледневшему мальчику встать.
— Интересно, она точно поплывёт?
— Если вы будете верить, хозяин, — тихо отозвался Насим. — Это правда — про чудеса. Да и остальное — тоже.
— Да, — вздохнул Амин. — Конечно…
Сияя в лунном свете, как волшебное серебро джинов, корабль дождался пассажиров и, неторопливо расправив паруса, мягко, неслышно отчалил, почти сразу укутавшись в туман, словно большое облако.
Кусты у берега зашуршали.
— Благословенная Аллат!
— Ты же слышал, Рахим, обращайся лучше к Вадду… Ну! Я говорил, странный этот светловолосый. Ну ловкач, аж два колдуна в помощниках! Ну-ну, посмотрим, кто раньше к джинам приплывёт…
Рахим закрыл глаза, чтобы не смотреть, как царевич Мунира перебирает веточки, ломает, старательно зажмуривается. Ни долгий разговор об опасности, ни заботливо повторенные сказки о джинах шехзаде не смутили. Азартный царевич был полон решимости добыть шкуру легендарного крокодила во что бы то ни стало.
— Есть!
Рахим открыл глаза и обречённо глянул на море, где, конечно же, покачивался волшебный корабль.
Уж чего-чего, а веры в чудеса у Захира, к сожалению, было не занимать.
* * *
— Амани.
Прикорнувший на корме Валид убрал руку, под которой как всегда во время сна прятал голову.
— Чего тебе, раб?
Насим встал рядом на колени, но посмотрел прямо.
— Что ты собираешься делать?
— Тебе какое дело? — прошипел мальчишка, цепляясь за поручни — корабль качнуло на волне. — И вообще, как ты рот посмел раскрыть, раб?
Насим встретил его взгляд и подался вперёд.
— Что. Ты. Собираешься. Делать? — раздельно повторил он. И кивнул на каюту. — С ним.
— Боишься, что убью? — сощурился Валид.
Насим молча смотрел на него.
Валид тихо, обидно засмеялся.
— Зантсиб охотился не только на Аллат, — тихо заговорил Насим, разом оборвав смех. — Он гнался и за тобой. И как бы ты ни была привязана к этому человеку, ты никогда…
— Ты присмотришь за ним, — перебил Валид. — Ты присмотришь за ним. За моим человеком, слышишь? Потом — ты за ним присмотришь. Ты заставишь его взять эту шайтанову шкуру и ни за что, слышишь, ни за что не пустишь его к царевне. Уведи его, куда угодно, на родину, пусть откупится этой шайтановой шкурой, и клянусь Создателем, в благодарность я избавлю тебя от твоего проклятья.
Насим судорожно вздохнул.
— Ты…
— Только поэтому я ещё не скинул тебя в воду, — тихо добавил Валид, резко вставая. — Берегись, колдун, если подведёшь… тебе маяться ещё долго, мы успеем поквитаться.
И, не глядя больше на раба, пошёл к каюте.
— Почему? — хрипло прошептал Насим, поражённо глядя на него. — Почему он?!
— Он не заставляет меня петь, — не оборачиваясь, бросил Валид.
Насим, не шевелясь, смотрел ему вслед. Но не видел, как на губах мальчишки промелькнула грустная, нежная улыбка.
Птенец-колдун, конечно, старше птенца Амина. Но также ничего не понимает. Валид прекрасно знал, к чему приведёт это путешествие, знал с самого начала, ради чего оно затевалось. Но чем дальше, тем проще ему было идти. Раньше — из интереса. Теперь он чувствовал радость. Странную, ликующую радость, такую, какую не ощущал с самого Сотворения. Это чувство стоило сотни лет в клетке.
Жаль только, что Амин не может прожить так долго… Но он прав: люди сгорают слишком быстро. И куда быстрее, если рядом небожители.
А значит, всё правильно.
* * *
Амин ступил на песок, поймал Насима, рядом в длинном плавном прыжке-полёте приземлился Валид… и корабль растаял в утренних лучах.
— Не пугайся, ночью новый придумаешь, — зевнул Валид, поймав обеспокоенный взгляд юноши. — Э-э-эй, ты куда?
Амин, шагнувший было к джунглям, удивлённо обернулся.
— Этот крокодил сюда сам приползёт?
Валид усмехнулся и снова зевнул.
— Нет. Но и нам к нему пока рано. Можно поспать. Вон симпатичная пальма, я под ней лягу, — и, безустанно зевая, направился к тянущемуся горизонтально, к морю, дереву.
Амин проводил его изумлённым взглядом и выдохнул:
— Почему?
— В полдень Зантсиб обычно отдыхает, — отозвался Насим, тоже зевнув. — Здесь нет глубоких озёр и ручьев, и вода очень прогревается, его в сон клонит. Да и душно… простите, хозяин.
— Чем вы ночью занимались? — покачал головой Амин. — Ладно, раз так, подождём до полудня.
В полдень идти никуда не хотелось. Воздух сгустился, казалось, ещё чуть-чуть и его можно будет резать джамбией. Во всяком случае, пальмовому листу, который сорвал Амин, поднять даже слабый ветерок оказалось не под силу.
— Ну чего тебе? — простонал Валид, когда Амин попытался его разбудить. — Чего? А-а-а… Слушай, может, ну его, этого крокодила, ляг тоже поспи?
Предложение было очень, очень заманчивым, но Амин мужественно взял себя в руки. А заодно и Валида. Искупавшийся в море — для вящей побудки — сонный мальчик только зевал и тихонько бурчал ругательство на незнакомом языке, идя за Амином в джунгли. Насим, закрыв глаза и то дело спотыкаясь, тащился следом.
— Тут есть какая-нибудь тропа… чтобы к другим джинам случайно не зайти? — поинтересовался Амин, убирая лиану и помогая запутавшимся мальчишкам пройти.
— Тут нет джинов, — зевнул Валид. — И кстати, Зантсиб не джин.
— Разве это не царство джинов? — удивился юноша.
— Царство, — манул рукой и чуть не упал Валид. — Но они… это… на других… островах… тут только он… слушай, может, всё-таки поспим?
Амин мягко подтолкнул его и снова пошёл впереди.
— Вот неугомонный, — вздохнул Валид, переглянувшись с сонным Насимом.
По губам раба пробежала слабая улыбка.
— Что это? — изумлённо выдохнул Амин, когда впереди показались стены, колонны, ажурные оконца и решётки.
— Храм, — фыркнул Валид. — А ты что ожидал? Этой твари когда-то же поклонялись.
Амин замер, не выходя из-за деревьев, рассматривая утонувший в густой листве храм.
— Честно говоря, я думал, тут будет озеро.
— Амин, — спустя паузу повал Валид. — Скажи, ты, правда, ожидаешь… ну, увидеть крокодила Большого жирного крокодила?
Юноша обернулся.
— А… разве нет?
— Птенчик, — умилённо вздохнул Валид и, перепрыгнув через мешающую лиану, побежал к храму.
— Валид! Стой!
— Не бойтесь, хозяин, — хватая юношу за рукав и тут же отпуская, подал голос Насим. — Там сейчас безопасно. Полдень.
— Так, — протянул юноша, сурово глядя на раба. — И что вы оба от меня скрываете? Почему крокодил живёт в храме?
— Крокодил — это символ, хозяин.
— И… что?
— Идёмте, хозяин, — глянув на храм, предложил мальчик. — Вам лучше самому увидеть.
* * *
— Сейчас… сейчас… ай, шай-й-йтан! — одна из висящих под потолком фигур бешено задёргалась и повисла вниз головой.
— Захир, признавайся, ты не знаешь, как выбраться, — вздохнула вторая, висящая горизонтально, заложив руки за голову и глядя потолок. — И вся эта затея не более чем…
— Молчи, Рахим, ты ничего понимаешь. Сейчас, я… Ай, шайтан, да то же это за магия?! — отозвалась первая.
Вторая только снова вздохнула.
— Мунирцы… никогда… не сдаются! — горячилась первая.
— Угу.
— Я отсюда выберусь!
— Угу.
— Что, лучше, как ты, сложить руки и ждать, когда этот крокодил, дух или кто он там, тебя сожрёт? — вскинулась первая.
— А нечего было подслушивать.
— Чего?!
— Подслушивать, говорю, нечего, — повторил, вплетаясь в перепалку, мальчишеский голос. — Неугомонный шехзаде, что тебе в своём Мунире не сиделось?
— Точно, — откликнулся Рахим, поворачиваясь так, чтобы видеть и царевича, и мальчишку. — А… Это ты стоял у храма?
— Это он про царство джинов вещал! — прошипел Захир, дёргаясь. — Уши оторву, гадёныш! Ты нас специально в ловушку завёл!
— Ну я же не заставлял тебя подслушивать, — невинно улыбнулся мальчик. — Ты сам.
— Шайтан!
— Может, благородный сайед знает, как нам отсюда выбраться, и поможет? — вклинился Рахим.
— Благородный сайед знает, — подбоченился мальчик. — Но не поможет.
— …да чтоб тебя гули разорвали, чтоб ты Иблису танцевал, чтоб ты…
— Помолчал бы ты, царевич, — угрожающе улыбнулся мальчик. — А то я ведь и разозлюсь, — и добавил, глядя на Рахима. — Мне выручать зарвавшихся шехзаде как-то… не по чину. А вот сейчас мой человек придёт. Он любит всех спасать…
— Ты маленький несносный колдун, как ты смеешь..!
— Захир! Помолчи! — прикрикнул Рахим, внимательно глядя на мальчика. — Человек?
— Да, — улыбнулся мальчишка. — Вон он идёт.
— Валид? — осторожно заходя в храм, позвал Амин. Поднял голову к потолку. — О, Аллат!
— Позвольте представить, — разрезал наступившую тишину насмешливый мальчишечий голос. — Шехзаде Яммы Амин. Второй… или третий? Амин, ты какой там по счёту?
— Какой шехзаде? — подал голос Захир, раскачиваясь в “паутине”. — Султан же всех уби…
— Захир, ты идиот! — прошипел Раим, разворачиваясь так, чтобы видеть ещё и юношу. — Уважаемый сайед, ваш…м-м-м… маленький друг сказал, что вы знаете, как нам… отсюда… выбраться.
Амин вздохнул, успокаиваясь. Сзади бесшумно подошёл Насим, привычно встал на колени.
— Так вы знаете, сайед? — осторожно напомнил Рахим.
Амин вздрогнул, перевёл взгляд на Валида.
— Да-да, сейчас… А ну-ка иди сюда.
— Я? — изумился Валид. — А чего я? Я — не, я ничего…
— Только не говори мне, — медленно шагая к мальчишке (который также медленно шагал от него), произнёс Амин, — что это не твоя работа.
— Ну, — Валид упёрся спиной в стену и заозирался. — Я же не заставлял его подслушивать…
— Но ты знал, — припечатал Амин.
— Конечно, знал, — усмехнулся Валид, шагая по стеночке влево. — Я же сам подбил его идти за нами… ой! — и прижал ладошки ко рту.
— Маленький шайтан, — ласково протянул Амин, делая рывок.
Мальчишка завизжал, вырываясь.
— Да я чего, они же нам нужны, нам же нужна жертва…
— Снимай!
— А кого тогда Зантсибу в жертву?..
— Снимай я сказал! — рявкнул Амин.
— Да-а-а, а потом ты сам вместо них в жертву принесёшься… — провыл мальчик.
— Валид!
— Всё-всё, снимаю.
— О какой жертве речь? — поинтересовался Рахим, глядя, как мальчишка скачет под ними, надавливая на какие-то камни на полу, на стенах, а Захир, которого каждый раз встряхивало, громко поминает шайтана.
Амин недоумённо пожал плечами.
— Зантсибу приносят жертву, чтобы его вызвать. И ещё одну — чтобы прогнать, — прошелестел Насим. — Но уважаемый Валид отлично знает, — добавил он, — что люди для этого не годятся.
“Уважаемый” Валид в ответ только выругался. Ему вторил Захир, рухнувший-таки на пол и схватившийся за ушибленный бок.
Амин поднял глаза к узорчатому потолку.
— Ну и что вы мне ещё не рассказали?
* * *
— Это… Зантсиб? — разглядывая намалёванное на стене нечто, переспросил Амин.
У него за спиной мунирцы удивлённо молчали.
— Да, — приплясывая, отозвался Валид.
— Это? — снова ткнул в “нечто” Амин.
— Да! — простонал в ответ мальчишка. — Пойдёмте уже, вечереет! Он после заката ух какой монстр, вам, людям, лучше не сталкиваться.
— Но почему… крокодил? — уже на выходе из храма всё-таки не выдержал Амин.
Насим шёл впереди, уверенно ведя мунирцев куда-то в джунгли. Поэтому ответил Валид, хватая юношу за руку и тяня туда же.
— Потому что символ! Вот ты скажи, почему Аллат — большой раскалённый золотой шар?
Амин открыл было рот. И смущённо закрыл.
Ответа не было.
— Да символ же! — провыл Валид, толкая юношу вперёд. — Пошли, пошли, чем дальше от храма, тем лучше. К берегу, к воде… Ну вот, если что-то не имеет формы, ему надо её дать, правильно? Вот как ты вчера корабль создавал, его же не было, только щепка, а мы вон на каком красавце плыли…
— Ну а причём тут Аллат? — совсем запутался Амин. — У неё же есть… форма. Она же… красавица.
— Ну вот и Зантсиб — крокодил! — завопил мальчишка. — Слушай, что ты ко мне пристал? Не явится он к тебе как крокодил, только тень увидишь, и всё!
— Но как же я с него шкуру сниму?
— Да это фигура речи, — начал было Валид, но посмотрел на Амина и, хмыкнув, толкнул юношу по плечу. — Ты узнаешь, когда снимешь.
— Но как?..
— Я же сказал — помогу, — отрезал Валид. — Значит, помогу.
…Закат над морем играл изумрудно-золотыми красками — точно умелые мазки мастера. Но почему “точно”? Закат, сын Аллат, и был художником. Говорят, любил привести на утёс красивую бедную девушку и расцветить для неё небо золотом, чтобы, с наступлением сумерек, подарить это чудо всё ей — на приданое.
Но это в старину. Хотя… может, и сейчас для кого забавлялся?
Во всяком случае, ни мунирцы, ни Амин об этом не думали.
— То есть нам нужна жертва? — озвучил общий вопрос притихший Захир, глядя на Валида… почти миролюбиво. — Причём, нечеловеческая. Тогда кто же?
Мальчик, усиленно делая вид, что увлечён поиском ракушек больше, чем разговором, нехотя отозвался.
— Ну, необязательно только жертва… Жрицы раньше танцевали особый танец…
Сидящий поодаль Насим поднял голову, удивлённо глянул на Валида, и тут же снова потупился.
— Угу. Танец, — безнадёжно махнул рукой Захир. — Кто-нибудь из нас его, что, знает?
— Я, — отозвался в наступившей тишине Валид. — Сейчас Аллат с неба свалит, и пойду снова к храму… призывать этого гада, — и, глянув на Амина, добавил: — Один.
— Нет, — покачал головой юноша. — Я с тобой.
— Один.
— Нет.
— Да.
— Нет!
— Значит, ты танцуешь, — усмехнулся Валид и, обведя всех тяжёлым взглядом, добавил. — Кто за мной пойдёт, тот и танцует. Ясно?
И, глянув на солнце, медленно встал и шагнул в сторону джунглей.
Амин дёрнулся было за ним, но ему на плечо легла рука.
— Не надо, — тихо попросил Рахим, тоже глядя на мальчика.
Амин закрыл глаза. Сосчитал до десяти. Открыл, осмотрелся — Валид уже скрылся за деревьями — и резко встал.
— Он мой друг. И я не позволю ему встречать какого-то духа в одиночку.
— Послушайте, сайед… Захир, ну а ты-то куда?
— Ничего ты сам не понимаешь, Рахим, — вздохнул мунирский царевич, улыбаясь Амину и протягивая руку. — Я с тобой. Я ещё этому паршивцу уши не надрал.
Амин широко улыбнулся и пожал руку.
Рахим с тоской посмотрел вслед удаляющимся юношам и встал. Повернулся к Насиму.
— Дети!
На бледном лице юного раба мелькнула и исчезла грустная улыбка.
* * *
Когда луна взошла, Валид закончил “благоустраивать” храмовый внутренний дворик — круглую, поросшую травой арену. Где-то поставил свечи, где-то камни в странном порядке. И сел ровно в центре на пятки, опустив голову. Стал ждать.
Амин наблюдал за ним с крыши, кусая губу. Происходящее ему очень не нравилось. Валид совершенно точно что-то скрывал, из колдуна Насима тоже слово, кроме “простите, хозяин”, не вытянешь…
— Кто он? — шепнул пристроившийся рядом, за куполом, Захир. — Он же не просто колдун.
Амин покачал головой.
— Феникс.
И, поймав изумлённые взгляды мунирцев, пожал плечами.
— Бессметрный, значит, — завистливо шепнул Захир.
Амин искоса глянул на царевича.
— Ему больно умирать.
— А ты видел? — оживился Захир. — И как? Расскажи, — но замолк, получив тычок в бок от Рахима.
— Не слушайте его, сайед, у него язык без костей.
Амин не ответил — внизу первый лунный луч добрался до храмовой стены, и Валид распрямился, спружинив, вскинул руки. Запрокинул голову и тихонько, пронзительно запел, вплетая мелодию в густой ночной воздух.
Амин не заметил, как схватились за уши мунирцы и приткнувшийся рядом Насим. Для него мелодия текла серебристым ручейком, призывно журчащим в жаркий полдень. И движения закрутившегося внизу мальчика попадали точно в такт и завораживали сильнее волшебной музыки.
— Аллат, что это? — выдохнули рядом, но Амин не обратил внимания.
В сгущающейся темноте внизу, среди вздрагивающих языков свечей мальчик танцевал женский танец, путаясь в тенях, и завороженному юноше казалось, что это уже не ребёнок, а крылатая девушка соблазнительно поводит бёдрами, изгибает руки и кружится-кружится-кружится…
Появление ещё одной тени увидели все — даже зачарованный Амин. Валид внизу уже не пел, музыка звучала сама, точно кто-то невидимый дёргал за струны рабаба, и невидимым же вторил ему канун. А потом умерли остальные звуки и громадная, жирная гротескно-чёрная тень шагнула из храма навстречу танцовщику.
— Что это? — выдохнул Амин, когда Валид плавно качнулся навстречу тени, поманил рукой.
— Молчите, хозяин, — шепнул Насим, — пожалуйста, молчите.
Тень тяжело шагнула-поползла к расправившему руки-крылья Валиду, затушив сразу три свечи. Протянула тонкий чёрный отросток, змеёй обившийся вокруг щиколотки мальчика.
Не прекращая танцевать, Валид вскинул голову и скрипуче-отчаянно закричал.
* * *
Амин напряжённо, сосредоточенно вырывался. Его держали в четыре руки, маленькая ладошка Насима ещё и закрывала рот, а внизу окутанный сгустками теней Валид ломаными движениями протягивал Тени руки, не переставая кружиться. И громко плакал, пока один из чёрных отростков не захлестнул ему рот. И тут же стало темно — чернильно-темно, темнее, чем самой тёмной ночью. И темнота была довольна, Амин чувствовал это, обмякнув в руках у мунирцев. Очень, очень довольна.
Она получила свою жертву.
А потом всё исчезло, и луна освещала пустой, нестрашный двор, где, распластавшись среди камней, лежало маленькое-маленькое тело. Совершенно неподвижное, точно мёртвое.
— Всё-всё, хозяин, — шептал Насим, отодвигаясь от Амина. — Всё закончилось, он явится завтра снова, спросит вас о желании, он обязан спросить, и после такой жертвы обязан исполнить…
Амин молча глянул на него, и, рванувшись в последний раз — и вырвавшись, наконец, — бегом бросился к лесенке во двор.
— Но он же феникс, — сглотнув, шепнул Захир, не сводя глаз со двора. — Он же не может умереть.
— Простите, сайед, — тихо откликнулся Насим. — Но хозяин ошибался. Его… друг не был фениксом.
Внизу, на руках у Амина Валид открыл глаза, глянул равнодушно на задыхающегося юношу и тихо шепнул:
— Я исполнил… твоё… желание.
И сразу же его тело вспыхнув, превратилось в золотую светящуюся, точно Аллат на небосклоне, птицу. Мгновение, Амин держал её в руках, потом она, распахнув крылья, легко поднялась в небо. И исчезла, рассыпавшись яркими искрами.
* * *
— Но он же ещё ничего не сделал! — хмурясь, воскликнул Захир, сидя на берегу у костра. — Ай, Рахим, кончай пихаться! Что я такого сказал?
— Простите, сайед, но он призвал Зантсиба. Вам осталось только убедить его отдать вам шкуру, — тихо объяснил Насим.
— О, то есть завтра вечером мы просто пойдём в храм, этот дух задаст нам пару вопросов, мы верно ответим, и царевна Алия — моя? — воодушевился Захир.
— Почему твоя? — отвесил ему отрезвляющий подзатыльник Рахим. — Ты, что ли, призывал? Ты палец о палец не ударил. Это его, — он кивнул на молчащего Амина, — друг погиб. Он и выиграет Испытание.
Амин поднял пустой, мёртвый взгляд на Захира и покачал головой.
— Нет. Я не хочу. Не такой… не так.
И, встав, в общем молчании медленно, горбясь, пошёл вдоль берега — не глядя, куда, не понимая, зачем.
Какое-то время спустя его догнал Захир. Улыбнулся, хлопнул по плечу.
— Слушай, парень, ты азартные игры любишь?
Амин глянул на него и отвернулся.
— Нет.
— А в алатыру не ты, случайно, лучше всех играешь? — невинно поинтересовался Захир. — Я же помню, мне про тебя рассказывали. Ты кудесник, который обыграет даже бога. Всегда хотел…
— Отстань.
— Слушай, парень, — уже серьёзным тоном произнёс мунирец. — Давай начистоту. Ты, значит, в Испытании больше участвовать не желаешь? Как твой друг скопытился — так и всё, да?
Амин поднял на него тяжёлый взгляд, прищурился.
— Оставьте меня, шехзаде Захир. Пожалуйста.
— Я-то оставлю, — усмехнулся Захир. — А вот ты потом жалеть не будешь? Твой друг ради твоей победы умер. Рискнёшь осквернить его память?
Амин замер.
— Вы ничего не понимаете, шехзаде, он… — и запнулся.
— Я не знаю, чего ради тебе нужна гарибская царевна, — продолжил Захир. — Я, вот, просто хочу посмотреть на красавицу, ради которой столько людей полегло. Интересно, она точно не уродина? Вот смеху будет, если уродина… Ну вот, а Рахим ради меня плясать, зная, что помрёт, не станет. И никто не станет. Так что я тебе, парень, завидую и, честно, мне бы хотелось, чтобы именно ты был моим соперником… А! Да что там, чтобы именно ты победил! Ради тебя… во! Значит, стоишь. В общем, ночь долгая, да и день ещё впереди. Подумай, — и, убрав руку с плеча юноши, вернулся к костру.
— Поговорил? — поинтересовался Рахим, протягивая царевичу жареную на веточке рыбу.
— Хотя бы попытался, — сверкнул улыбкой Захир и занялся едой
— И я бы за тебя умер.
— Я бы за тебя — тоже, — рассмеялся Захир, ударив друга по плечу.
— Дурак ты… шехзаде.
— От сына визиря слышу.
Насим молча подложил в костёр ворох веточек, и пламя радостно затрещало, осветив сосредоточенное лицо раба.
В отличие от остальных он-то всё прекрасно понимал. И лучше всех.
И потому молчал и сидел в сторонке.
* * *
Встало и снова исчезло за горизонтом солнце. Поднялась луна, освещая дорогу до храма Зантсиба.
— Что-то мне как-то не по себе, — простодушно поделился Захир. — Слышь, малец, а что этот… спрашивать будет?
— Я не знаю, сайед, — опустил голову Насим.
— Страшно — не ходи, — подначил друга Рахим.
— Мунирцу никогда не бывает страшно! — вскинулся Захир.
— Ну-ну.
У храма их ждал молчаливый Амин. И также, не ответив на улыбки, шагнул за ними в темноту входа.
— Хозяин? — осторожно дёрнул его за рукав Насим, и юноша вздрогнул. — Вы… уверены?
Амин также молча высвободил рукав и догнал мунирцев. Насим остался у входа, тревожно вглядываясь в сгущающуюся темноту.
Тень Амин ощутил сразу же. И это действительно намного сильнее походило на нарисованное “нечто”, чем на символ крокодила. Просто расплывчатое чёрное пятно. Просто тьма. Она враз окутала юношу, и он остался один. Один на один с Тенью.
— Ты хотел славы и величия, — шепнул хриплый голос. Или Амину это только показалось, и он говорил сам — странным, незнакомым голосом. — Ещё вчера я чувствовал тебя рядом с Птицей, и ты хотел стать сильным и могущественным. Чего же ты желаешь сейчас?
Перед глазами промелькнули картинки из детства… пляшущая с саблей на голове, улыбчивая наложница… тела братьев… корабль…
— Ничего, — честно ответил Амин.
Темнота удивлённо молчала. Потом голос раздался снова, но интонация поменялась. Почти живая. Почти человеческая. И человек этот улыбался.
— Тогда зачем ты здесь?
Амин поднял голову, но темнота была всюду. Уютная, нестрашная темнота. Живая.
— Он умер? Мой друг. Валид. Он действительно умер?
— Нет, ибни, — шепнула темнота. — Он не может умереть. Но он в беде из-за тебя.
Амин прикусил враз пересохшие губы.
— Как ему помочь?
Темнота усмехнулась.
— Принеси султану Гариба то, что он хочет.
Амин нахмурился, но, подумав, кивнул.
— Как мне это получить?
— Ты хочешь спасти эту несносную птицу не… для себя? — удивилась темнота. — Почему? Попроси власть и богатство — и твоё желание исполнится. Эта крылатая тварь тебе не нужна. Забудь про неё.
— Нет, — покачал головой Амин. — Он мой друг. Так поступают друзья. Выручают друг друга.
Темнота удивлённо замолчала. И рассыпалась золотистыми искрами, собравшись у Амина на руках в янтарную статуэтку ухмыляющегося крокодила.
Глянув на её, Амин тяжело вздохнул и упал на что-то твёрдое, больно ударившись головой.
* * *
— Мда. Не хочется это признавать, но, кажется, я проиграл.
— Ты ещё можешь, пока он спит, забрать у него крокодила, — отозвался второй голос, принадлежащий… кажется, Рахиму.
— Ну уж нет! — возмутился Захир. — Проигрывать надо честно. Эй, парень, вставай. Ты как?
Амин приподнялся на локтях, посмотрел на фигурку в руке и счастливо улыбнулся.
— Да тебе, я гляжу, полегчало, — присвистнул Захир. — Ну и ладненько. Вставай, пойдём корабль придумывать, надо же отсюда выбраться.
Насим шёл за ними следом, в пол-уха слушая, как Захир рассказывает, как играл в алатыру с темнотой, но проиграл, а Рахим вставляет что-то про загадки, на одну из которых не знал ответа.
Колдуна куда больше интересовало, как бы убедить “хозяина” проплыть Гарибу и отправиться… да в ту же Ямму. Что-то подсказывало, что просто так Амин не согласится…
И, задумавшись, даже Насим пропустил, как прямо во время рассказа о темноте фигура Амина сверкнула золотом… и исчезла, растворившись в воздухе.
— Это… это что? — первым обрёл дар речи Захир. — Испытание ещё не закончено? Эй, малец… эй, ты там в порядке?
Насим упал на колени, вцепившись руками в волосы.
Уж портал-то он и спустя десяток лет бы узнал. И узнал, к кому Амина отнесло…
Прощай надежда избавиться от проклятья — ещё лет на сотню точно.
Шайтан, ну почему же так не везёт!
* * *
— Поздравляю, ибни.
Амин с трудом открыл глаза. Голова трещала и была такой же тяжёлой, как здоровенный мешок с золотом… или с персиками, которые Амин в Бакхре на всю жизнь натаскался.
— Поздравляю, — повторил голос. — Ты выиграл Испытание.
Амин перевёл взгляд на руки, спохватившись, сообразил, что крокодила у него уже нет. И с трудом сфокусировал взгляд на стоящем над ним человеке.
Мужчина. Не юный, но ещё молодой, красивый, в дорогой — даже очень дорогой — но не вычурной одежде.
А от насмешливого взгляда Амин поёжился. Но вспомнил, где слышал этот голос и попытался сползти софы на укрытый пушистым ковром пол.
— Ну-ну, ибни, — усмехнулся мужчина. — Я, конечно, султан, но кланяться мне не нужно. Это совсем не то, что я от тебя сейчас хочу. Встань.
Голова кружилась, слова застряли в горле, и Амин смог лишь, пошатываясь, встать.
Султан великой Гарибы продолжал смотреть на него, усмехаясь.
— Что ж, ибни, теперь ты, наверное, ждёшь, то я покажу тебе твой выигрыш? Иди-ка сюда, — и указал юноше на кровать в дальнем углу комнаты.
Амин бездумно — лишь потому, что приказали — подошёл. Присмотрелся. И, пошатнувшись, схватился за один из столбиков кровати
Среди подушек и дорогого шёлкового сукна лежала девушка, прекрасная, как заря. Кожа благородного цвета слоновой кости, тёмные чарующие глаза, высокие скулы, правильной формы нос, манящие губы…
Амин узнал её.
— Видишь ли, ибни, — протянул султан, подойдя к кровати и склоняясь над девушкой. — На самом деле у меня нет дочери. И никогда не было. Но мне пришлось придумать эту ложь, чтобы заманить сюда отчаянных глупцов со всего мира. А она, — султан подцепил тёмный, переливающийся локон, пропустил сквозь пальцы, — она любит бесстрашных глупцов. Впрочем, я не особенно надеялся, что эта ловушка сработает, слишком грубо для неё, она обходила куда более сложные капканы. Она сбежала даже отсюда, хотя была у меня в руках. Но удивительно — она всё равно пришла. Вместе с тобой. Это действительно удивительно, ибни, хоть ты и не в состоянии это осознать.
— Кто она? — вытолкнул, наконец, слова Амин. — И зачем… — и замер, когда девушка открыла глаза.
— Амани, — потянулся к ней мужчина. — Моя Амани.
Девушка встретилась с ним взглядом. И тоскливо, скрипуче закричала.
В это же мгновение Амин бросился на султана, не рассуждая, что делает. Только зачем: Валиду больно, и он должен помочь.
Ничего он не успел — мужчина, не оборачиваясь, щёлкнул пальцами, и Амин завис над полом, беспомощно барахтаясь.
Но следующие слова заставили его замереть.
— Моя хумай, как долго ты пряталась от меня, — протянул султан. — Что мне сделать с этим ибни за все годы ожидания, которое ты заставила меня терпеть?
— Ничего, — скрипучим голосом Валида отозвалась красавица. — Тебе это не нужно. Я здесь. И я… твоя. Я исполню любое твоё желание. Приказывай… повелитель.
Амин в который раз рванулся, а мужчина, улыбаясь, произнёс:
— Свободолюбивая хумай говорит такие слова… Наверное, мне стоило бы заточить этого ибни в темницу… или отдать моим гулям… Ты видела моих гулей? Но я милостив и сжалюсь. Я не буду ничего с ним делать. Сделаешь ты. Слушай, хумай. Я хочу, чтобы ты убила его.
Амин вздрогнул, встретившись взглядом с красавицей … Валидом.
— Слушаю, — склонила голову она. — И повинуюсь. Повелитель.
И мир вокруг сжался в одну точку, а потом снова взорвался феерией красок.
На этот раз ни комната, ни стоящий над ним человек не были незнакомыми.
Амин слишком часто видел старшего брата в кошмарах, чтобы не узнать его.