О случившемся в день начала зимы 757 года от сотворения мира рассказывают разные, часто противоречивые истории. Дневники и письма дают возможность восстановить картину событий, но за её точность ручаться не приходится. К сожалению, записи участников, в том числе и графа Ланса де Креси, потеряны вместе с частью мальтийского архива.

Известно, что Рэйана де Боттера собирались короновать в храме Девятки, что соответствовало протоколу, от которого аристократия отступать не собиралась. С раннего утра на площадь перед храмом стекался народ – пошёл слух, что новый король собирается одарить подданных фамильным золотом. Якобы род Боттеров был настолько богат, что Его Величество мог без ущерба для себя открыть один из сундуков сокровищницы в честь праздника. Данное утверждение подвергается сомнению – герцогу, конечно, пришлось даже влезть в долги, давая взятки армии и оплачивая собственную охрану. Рэйан Боттер не без причины боялся за свою жизнь – лишь часть мальтийской армии, возглавляемая генерал-губернатором Дактии Робертом де Винте, присягнула герцогу. Большинство же солдат остались верны династии и подчинялись стороннику короны Джереми де Креси. Отсюда понятен и приказ оцепить город, якобы отданный за день до коронации, но, по некоторым источникам, имевший место задолго до неё. Этим же объясняется и присутствие на церемонии солдат, что, однако, было вопиющим нарушением церемониала.

Коронация проходила около полудня в храме Девятки. Верховный жрец Отца держал корону, Верховная жрица Матери – скипетр. Именно она, по протоколу стоя справа от коленопреклонённого короля, обратилась к собравшимся в храме аристократам, попросив их указать причину, если она есть, по которой Рэйан, урождённый герцог Боттер, не может быть коронован. Согласно церемониалу она задавала этот вопрос три раза. Два раза в храме царила тишина, но на третий к алтарю с трёхлетним принцем Валерием на руках неожиданно вышел граф Ланс де Креси.

Рассказывают, что Рэйан Боттер смертельно побледнел при виде принца, но якобы отдал приказ охране оставаться на местах. По другой версии, охрана была схвачена солдатами герцога Джереми, бывшего опекуна графа Ланса.

В гробовой тишине, подняв принца Валерия над головой, Ланс де Креси громко объявил: «Вот ваш король». Половина присутствующих схватилась за мечи, но Рэйан Боттер жестом призвал их к спокойствию. Говорят, он сам предложил священный поединок – традиция выбирать правителя, восходящая ещё к суду богов. Некоторые исследователи, однако, склоняются к мнению, что предложение исходило от графа Ланса, славившегося красивыми, но не всегда целесообразными поступками. Впрочем, первая версия кажется авторам более вероятной, ибо при наличии живого сына короля Валентина у Рэйана Боттера не оставалось никаких прав на корону. Устраивать же переворот, тем самым давая жизнь опасному прецеденту, он наверняка не желал.

Так или иначе, поединок состоялся в этот же день на площади перед храмом. Королевские гвардейцы разогнали народ, территорию у памятника Валентину Красивому оцепили. Рассказывают, что солдаты генерала Роберта и герцога Джереми собрались по разные стороны площади, готовые в любой момент атаковать, и потому поединок больше напоминал не церемониальный, а обрядовый, проводившийся в те времена перед решающей битвой.

Ланс де Креси и Рэйан Боттер сражались на мечах. По некоторым данным, их поединок занял около получаса. Граф Ланс был дважды ранен – он дрался с отчаянием, граничащим с безрассудством. Но то или другое помогло ему одержать над противником верх.

Принца Валерия короновали в тот же день – после смерти герцога Боттера у его сторонников не осталось козырей. Их мирно взяли под арест, и никто не оказал сопротивления.

Так бесславно закончился дворцовый переворот рода Боттеров.

* * *

(Из личного архива герцога Ланса де Креси)

Дрожащая рука в усыпанной алмазами перчатке цеплялась за мой рукав. «Ланс, позволь мне объяснить!» Я отворачивался, делал вид, что не замечаю, а его пальцы танцевали, мяли мои манжеты. «Ланс, выслушай… Ланс! Ланс!» Он кричал, а я отводил взгляд, вырывал руку, отступал.

Когда был предложен поединок, я даже обрадовался. Я думал, он меня убьёт. Да, я мог быть неплохим мечником, но Рэй всегда брал верх. Да ну, вся столица знала, что Рэйан Боттер лучший фехтовальщик – вызвать его на дуэль было равносильно самоубийству. Мы часто смеялись, рассуждая, что неплохо было бы послать вызов тому или другому надоедливому лорду вроде молодого де Беарда, просто чтобы посмотреть на его побелевшую вытянувшуюся физиономию. Но, конечно, ни разу этого не делали.

Так что сама идея «дуэли» с Рэем уже предполагала её исход. И я почти с облегчением согласился. Мне так к тому времени всё это надоело, сил не было. Лорды в таких случаях травятся, а я вот, как настоящий (Ворий меня забери!) воин, умру с мечом в руках.

Во время поединка взгляд отводить я уже не мог.

«Ланс, послушай меня! Ты всё не так…»

– Ты использовал меня, – выдохнул я ему в лицо, когда наши клинки скрестились. – Использовал, да. Как и она. Как и все. Я вам всем… вам всем был просто у-до-бен!

«Нет! Ланс!..»

– Использовал, – прорычал я, бросаясь вперёд и заставляя его отступить немного, всего на полшага. – Не будь я воспитанником де Креси, ты бы на меня даже не взглянул… Не взглянул! К опекуну моему клинья подбивал, да?!

«Неправда!»

– Да ладно!

Я снова ринулся на него, но Рэй не был бы Рэем, если бы дал провести один и тот же фокус дважды.

Клинок скользнул по моему бедру, испортив, к демонам, церемониальный камзол.

«Ланс, я не хочу тебя убивать!»

– Зато я хочу. Я, бездна вас всех забери, больше не желаю это терпеть. Да, демоны вас пожри, лучше бы меня оставили в том проклятом приюте – там хоть всё честно было! И не предавал никто, потому что некому было!

«Ланс, друг…»

– Друг! – не выдержав, заорал я. – Друг?! Что ты мне заливал про короля, друг?! Если бы не эта шлюха, ты бы сам его отравил, да?! Вместе со мной, да?! Друг?!

Рэй, уйдя в глухую оборону, отступал, пытаясь меня «перекричать». Но я уже просто не смотрел. Мне было на всё плевать – и на себя, и на корону, и на страну. Демоны со всем этим, меня, похоже, в бездне давно заждались!

Почему он меня тогда не убил или хотя бы не ранил – ведь легко же было?

– Ты отдал приказ убить трёхлетнего ребёнка! И чем ты травил меня?! В своём! Доме! Друг? Друг?!

Я правда рассчитывал на то, что он меня убьёт. У меня и мысли не было, что я смогу победить. Ну, я мог бы, но только если бы он поддался. А зачем ему?

Однако только совсем зелёный новичок мог так неуклюже открыться. И мой клинок по инерции закончил манёвр.

Даже так я умудрился не попасть ему в сердце – Рэй умер не сразу. Я помню, как стоял над ним на коленях, собираясь вырвать меч, а Рэй держал его за клинок – вся ладонь была в крови.

– Зачем?

Он улыбнулся побледневшими губами, прежде чем скривиться от боли. И беззвучно шепнул в ответ:

«Долг, Ланс. Мой долг, – и, стукнув пальцем окровавленной перчатки по клинку, поднял на меня глаза. – Твой долг».

Где-то над нами что-то кричали, где-то звенели клинки, а я всё никак не мог решиться вытащить проклятый меч и не понимал, почему рука трясётся, а в глазах мутнеет. В какой-то момент мне даже показалось, что это я лежу, смертельно раненный, – как и следовало быть. А это всё бред.

Но я проснулся спустя две седмицы, разбитый, в перевязках, слабый, но совершенно точно живой, во дворце. Пробуждение так меня удивило, что первое время я был не в себе: не узнавал ни слуг, ни дворец, ни даже часто навещавшего меня Валерия. А когда узнал и понял… Если бы не маленький король, я бы, наверное, малодушно выпил яду – и демоны с ним. Нет, а забавно: маленьким и сиротой я привык бороться за жизнь, а взрослым и лордом мне этого уже было мало. Мне хотелось ещё. Любви. Дружбы. Боги с ней, с родительским пониманием и заботой – я всегда знал, что лорду де Креси я зачем-то нужен, поэтому он в меня и вкладывался. Спорил он на меня с другими лордами или что – неважно. Джереми никогда не корчил из себя доброго дядюшку. Но когда мной совершенно спокойно, без зазрения совести попользовались сначала невеста, потом лучший друг – это оказалось уже слишком. Я же им, бездна забери, обоим верил…

Однако оставался ещё маленький Валерий. Он вбил себе в голову, что его хотят убить решительно все, кроме меня. Поэтому ночевал со мной. Он бы и днём обитал в моей спальне, но его таскали на бесконечные церемонии – кстати, всё те же лорды. Да, те же, что его чуть не казнили и чуть не увезли в Овидстан.

Мой опекун, оставив в столице внушительный гарнизон под моё якобы командование, укатил на южную границу. Овидстан снова объявил нам войну. И, кстати, не он один. Там ещё Север с Западом пытались присоединиться. Наша бедная Мальтия расположена очень уж неудачно – горы, отделяющие Запад от Севера и Юг от Запада, у нас ниже всего и проходимы, так что Мальтия, ага, как проходной двор для всех. И все её из-за этого хотят. Только от Востока нас отделяют Срединные горы, а то бы и он присоединился. Зато Север с Западом (про Юг уж молчу) очень уж о нас мечтали, и если бы они не грызлись между собой, не знаю, что бы мы делали. Ну, и наши дипломаты старались – пока северяне или западники не додумались предложить им больше, чем они тут, в Мальтии, имели. И потому Валерия пока таскали на бесконечные встречи с послами, которых он тоже боялся как огня. Ещё бы, там нашего юного короля в золоте оценивали – всем же понятно было, что где Его Величество, там и права, и влияние на престол.

А я, как дурак, валялся в кровати с этим, что б его, выздоровлением и терял время. И, кстати, не шибко хотел вставать. Я же говорил, что мне всё надоело? Ну вот. И всё это наверняка закончилось бы тем, что яд мне кто-нибудь заботливый подал бы в бульоне или вине. Они просто не успели.

Как-то вечером Валерий ворвался в мою спальню испуганный и первым делом попытался запереть дверь. Трёхлетнему ребёнку сложно было с ней справиться – слишком тяжёлая. Тогда он бросился к моей кровати, пряча что-то за пазухой. Дверь, до этого стараниями Валерия лишь приоткрытая, тем временем распахнулась на всю ширину, и в комнату вбежала парочка лордёнышей – только-только выпускники школы. Я их впервые видел, поэтому понятия не имел, кто такие. Не обращая на меня внимания, мальчишки поймали Валерия и принялись с криками, совершенно не подобающими по отношению к королю, это «что-то» у него вырывать. Соотношение сил, скажу я вам, было просто чудное – два четырнадцатилетних парня и трёхлетний мальчик. Совсем, твари, охренели! Это я им и сказал, надавав обоим профилактических оплеух, освободив Валерия и забрав то, что они у короля отняли, – перстень-печатку Его Величества Валентина. Мерзавцы малолетние! Ещё и огрызались. Как щенки, лаяли что-то про фаворита, босяка без роду без племени и так далее. Одному, особо громкому, я хорошо в челюсть двинул, потом выкинул их обоих за дверь и крикнул стражу.

Никто не отозвался. Я обалдело позвал погромче. Ответом мне стал только смех этих сосунков да всхлипывание Валерия.

«Ла-а-адно, – решил я, обескураженный. – Разберёмся».

Валерий укачивал отцовское кольцо и всё вздрагивал, укрытый в одеяло, пока я одевался и искал меч. Тот почему-то валялся в самом дальнем углу и под какими-то тряпками.

Чем всё это время здесь слуги занимались, интересно?

Когда я шагнул к двери, Валерий кинулся ко мне с криком, чтобы я не уходил, не оставлял его одного и прочее тому подобное. Матерь Великая! До чего они довели мальчишку!

Я поднял его на руки и с мрачной решимостью убить любого, кто ко мне сунется, отправился на разведку.

Зашибись, что у нас творилось. Дворец я просто не узнал. Мало того что из него утащили всё мало-мальски ценное, так ещё и запугали прислугу, нарасставляли своих гвардейцев, у каждого более-менее значимого лорда имелась гвардия – не больше десяти человек, но вместе они составили вполне неплохую пару-тройку полков. Все они торчали во дворце. Приказа останавливать меня у них не было – по мнению господ, я мирно помирал в спальне южного крыла. Короля они не замечали в принципе. Так что выйти из дворца нам удалось легко.

А вот за дворцом был оставленный Джереми полк. Они окружили дворец, но так как приказа мешать лордам у них тоже не было, ребята просто страдали от безделья.

Ничего, я их развлёк.

Моя бывшая гвардия, охранявшая короля Валентина, была с ними в полном составе. Со спокойным сердцем я передал им Валерия, уговорив его подождать чуть-чуть, ну капельку, пока я вот прям щас со всем разберусь.

Прям щас-то оно да, только меня ещё слегка пошатывало, я уж молчу про то, что левая нога долго потом хромала. Но я был полон решимости построить всех этих вероломных лордышей, которые творят тут демоны знают что, и ничего им за это никогда не бывает. Щас будет! Щас я их всех… развеселю.

Чем хороша регулярная армия против лордских гвардейцев – ею командует один человек. А лордов много, и они никогда не могут друг с другом не поцапаться. Так что маневренность их, прямо скажем, та ещё… Мы легко захватили дворец – хотя нас было раза в два меньше. А в полночь состоялась экстренная «грызня в гадюшнике» – Совет Лучших. Мне стоит говорить, что у меня там сторонников не было? Не-а, не стоит. Там присутствовали эти все де Беарды и всякие другие «де», и даже парочка «ля», которых и в помине в этом Совете никогда не было. И они все такие важные сидели передо мной с видом «и что ты нам сделаешь?». Да, у меня была горстка солдат, сравнимая по численности с их гвардейцами. И всё. А у них ещё было золото. Суммарно – много золота. А мы воевали с Овидстаном во внеурочное время года, запасы хлеба кончались, угроза голода была уже не призрачной. И я даже если и дурак, но понимал, что без золота мы ни хлеб не закупим, ни переговоры не проведём и даже взятки никому не дадим – а как ещё политика делается? Мне отчаянно нужно было выиграть хотя бы время – то есть предложить этим гадинам что-то, чтобы они пока сидели спокойно и не шипели. А потом можно будет их по одиночке перерезать. Потом. Сейчас у меня Валерий, война на южной границе и пустая казна, разворованная вот этими же гадами. И этим гадам требовалось хотя бы на время заткнуть глотку.

Мне же нечего было им предложить, кроме армии.

Боги свидетели, как я хотел убить их всех, всех до единого прямо в зале Совета. Они заставили меня продавать солдат чуть ли не в розницу, что я и делал всем этим расфуфыренным мерзавцам на потеху. И делал долго, пока они обсуждали детали и издевались. Людьми они, впрочем, не ограничились – меня заставили подписать бумаги о передаче казне своего состояния и даже того, что ещё не было моим, а принадлежало пока лорду Джереми, но должно было перейти мне по наследству. За это они разрешили мне пока покомандовать гвардией. И обещали не чинить юному королю Валерию препятствий. Иными словами, пока его не продавать и оставить в живых. Бесчестные мерзавцы, они же ему присягали…

Впрочем, мне повезло. Очень: ни один из этих напыщенных, расфуфыренных лордиков не воспринимал меня всерьёз. Они же всегда считали чернь животными, способными только к преданности, если их приручить, или работе, если понукать. Лорд Джереми мог сколько угодно махать моими орденами на Совете, для двора это ничего не значило. Они с удовольствием распускали низкие, мерзкие слухи обо мне и короле Валентине, считая нас не больше, чем игрушками. Никогда они во мне человека не видели – потому что босяк, потому что попрошайка и чернь. Натасканная лордом Джереми и королём Валентином собачка – всё. И все эти Лучшие Роды` теперь были до смешного уверены, что, заручившись их обещаниями – заметьте, устными, я верну во дворец Валерия, «покомандую» горсткой солдат, которых они мне оставили, и если не буду потом ползать перед ними на коленях снова, умоляя оставить при короле, то укачу ни с чем к своему «хозяину» – лорду Джереми.

Ага, щас! Я же хорошо их знал, гнилые эти Лучшие Роды`. Ещё в школе насмотрелся…

Короля верные мне гвардейцы вывезли в один из облагороженных на мои деньги приютов. Там Валерий был в безопасности – конечно, под присмотром гвардейцев. Трущобы лорды не знали и не полезли бы туда. И даже если нашёлся бы кто-нибудь нещепетильный, узнать короля среди десятка других детей… удачи ему. И помогать бы никто этому нещепетильному не стал – чернь не доверяла лордам. Ни-ко-гда.

Зато мне – верила. Я же знал, как с ними разговаривать, и помнил, каково это – жить так, как они. Да, я тоже был лордом, но, хм, «своим». Вот тогда мне и аукнулись вся моя благотворительность и «близость к народу», как называл это король Валентин. Да, я знал, как себя с ними вести. Это помогало мне на южной границе, это мешало мне в королевской гвардии. Сейчас это помогло мне снова.

А спесивые, напыщенные лорды могли быть богатыми, могли иметь власть, но их было мало. И у них не имелось пока лидера – об этом позаботился лорд Джереми. И сам же он увёз из столицы арестованного лорда Роберта.

Всё, что мне требовалось, – время. И я его выиграл, не отдав, считай, ничего. Бумаги, расписки с моими подписями и обещаниями насчёт армии не в счёт. Перья могут быть оружием лордов, моё же было куда более… действенным.

Хотя перья я бы тоже не недооценивал. Но им нужно правильное время. Всему всегда нужны правильное время и место… (Ох, Рэй бы засмеял мою глубокомысленно-корявую фразу.)

Итак, я спрятал Валерия. Я даже увёл своих солдат из столицы – вроде как согласно своим обещаниям на Совете Лучших. Лорды успокоились и продолжили продавать Мальтию на переговорах с западными послами. Они на полном праве обживали дворец, куда я не рисковал больше соваться. Они запустили лапы в казну и на очередном Совете Лучших обсуждали новые налоги – господам хотелось свалить из Мальтии богатенькими, когда страну займёт Овидстан.

А чернь, горожане тем временем ждали. До них так или иначе – через прислугу или тех же лордских гвардейцев – доходили слухи из дворца. Горожане им пока не очень верили – не настолько, чтобы подняться на восстание. Но настроение уже было соответствующим. Они любили короля Валентина и теперь хотели видеть наследником его сына. И им было плевать на перья и расписки, они верили, что нападение южан – это кара богов за грехи лордов, которые убили короля. Они хотели, чтобы всё это прекратилось. Им-то, в отличие от лордов, бежать было некуда. А овидстанцы, заняв столицу, сделали бы их всех рабами – все это отлично понимали. И потому правление лордов-предателей горожанам очень-очень не нравилось.

Я внимательно следил за настроениями в столице. За время службы при короле Валентине я оброс полезными связями. Естественно, благодаря моим деньгам и близости к королю пронырам из купцов и контрабандистам с чёрного рынка было удобно иметь со мной дело. Очень скоро я даже обзавёлся среди них определённым авторитетом. Почти как в армии.

Я дождался, когда раздражение горожан достигнет критической отметки. Нужные люди доносили мне о волнениях среди ремесленников и, конечно, бедноты, которой терять было нечего. Во дворце тем временем лорды безнаказанно наживались, как могли, и в ус не дули. Удивительно: даже западники вовремя отозвали своё посольство, а нашим Лучшим всё было невдомёк.

В общем, я дождался нужного дня и пустил слух о том, что король Валерий желает обратиться к народу. Дворяне во дворце об этом то ли ничего не знали, то ли не приняли во внимание, а горожане собрались на Рыночной площади. Сначала они ликовали, увидев живого Валерия, которого я снова держал на руках, готовый закрыть собой, если что. А потом, дождавшись, когда радость стихнет, я обратился к ним от лица короля и честно описал, что их ждёт, подтвердив все страшные слухи из дворца. Не солгал ни единым словом. Ну а после открыто призвал идти отстаивать свои права – ведь есть же у нас права, у босяков, мы же тоже люди! И они пошли, разъярённые, страшные. Пошли на дворец.

К слову, ни один мой солдат в той бойне не участвовал. Да, на три дня я отдал дворец горожанам, и они справились с его штурмом лучше гвардейцев. Я же тем временем привёл расквартированных за городом моих солдат в столицу – следить за порядком и дисциплиной в городе. Мародёров они быстро остужали. А что было с дворцом, меня не интересовало. Скажу только, что ни один из лордов, остававшихся во дворце в день обращения короля Валерия к народу, не выжил. Говорят, толпа рвала их, как зверь рвёт добычу. Охотно верю. И нет, мне их не жаль. Не имею привычки жалеть мерзавцев и предателей.

Спустя три дня, когда горожане подустали, я снова показал им Валерия и от его имени пообещал справедливое правление. А гарантом стала та самая реформа, которую никак не хотели принимать в Совете Лучших, – о равенстве в правах для всех, независимо от состояния и происхождения. Толпа порывалась качать Валерия на руках, но мои гвардейцы вовремя его увели. Весь тот день город праздновал. А на следующий день я нанял рабочих, пообещав им кругленькую сумму из своего кармана, ремонтировать дворец. К слову, левое крыло сгорело почти подчистую – Валерий потом приказал разбить на его месте овидстанский сад с жасминами. Красивый, все послы с этим согласны. А несогласных мы… хе-хе.

В общем, работы было непочатый край. Мне безумно не хватало людей, в том числе и солдат, – город всё никак не мог успокоиться. Пришлось набирать ополчение из особенно горячих голов – и это оказалось хорошей идеей, со своими же они отлично справились. Ещё я боялся, что кто-нибудь из предусмотрительных лордов вовремя успел сбежать из столицы и теперь объединится с провинциальными. Вместе они могли стать настоящей угрозой. И я писал письма от имени короля всем дворянам в провинциях с заверениями, чтобы не думали, что у нас тут анархия.

А ещё требовалось вести весьма сложные переговоры с вернувшимися западниками – и теперь уже мне. Сейчас и не вспомню, сколько раз их послы пытались меня купить. И сколько раз мне приходилось ссуживать им громадные взятки. Деньги таяли, с экономикой творилось демоны знает что. Голод и овидстанцы тоже никуда не делись. У меня ещё хватало средств на закупку хлеба на Западе, я даже скидку у их посла выторговал. Но долго так продолжаться не могло – деньги, даже с учётом конфискации имущества предателей-дворян, кончались. Я ломал голову, не зная, что предпринять, потому что выхода совершенно не было. Овидстанцы наступали, голод приближался.

И решение, как это обычно и бывает, нашлось само собой.

Точнее, нашёлся. Мой сокурсник, вечно перед всеми лебезящий. Второй сын, которому нигде ничего не светит. Толстячок Арно. Я никогда не считал его способным или успешным. Впрочем, уверен, он сам себя таковым не считал. После выпуска из школы он дисциплинированно отправился работать в дворцовой канцелярии, ибо для военной службы оказался совершенно не пригоден. Но и во дворце надолго не задержался – там своих лизоблюдов хватало. Арно перевели в мэрию – что было с ним дальше, я не интересовался. После воцарения короля Валерия Арно – последний, о ком я думал.

Я смертельно уставал в те дни и безумно завидовал Валерию, вольготно занявшему кровать в комнате дворца – моей очередной спальне. Валерий всё ещё не мог заснуть, если меня не было рядом. Я постоянно давал себе зарок найти для него хорошего лекаря – давно пора было. Но в моём списке дел этот пункт значился тогда ближе к концу.

Так, поздним вечером, когда король давно уже уснул, я пытался разгрести документы на рабочем столе – их была тьма тьмущая, работа грозила затянуться до утра. А это значило ещё одну бессонную ночь. Тогда среди отчётов и донесений мне и попалось завещание Рэя. Подбросил его кто или специально принесли, не знаю. Но работать в тот вечер я больше не смог.

Рэй всё оставил мне. Всё абсолютно, включая титул де Боттера. Завещание, судя по дате, было составлено за день до коронации – он уже знал, что я сбежал, и не мог не подозревать, у кого я потом «найдусь».

Последние дни у меня не было времени думать о них с Элизой – слишком много находилось других забот. А в тот вечер, после чтения завещания, где мой бывший друг кропотливо перечислял все свои – отнюдь не маленькие – владения, меня и накрыло.

Боги и демоны, я ведь даже не был на его похоронах. Бездна, я не знаю даже, где он похоронен!

Я нёсся сломя голову, понукая коня, по сонному городу, а перед глазами стояло бледное лицо Рэя. Я даже простить его не успел. А мой друг-предатель помогал мне даже после смерти – деньгами, которые так были нужны именно сейчас!

Особняк Боттеров, куда я в итоге прискакал, был тих и сумрачен. Я ожидал этого – прислуга, получившая расчёт (Рэй и об этом позаботился), конечно, ушла. Что меня удивило, так это светящееся окошко на втором этаже.

Кто-то в особняке всё-таки был. Интересно, кто? Сестра Рэя Мадлен жила с супругом и недавно переехала в его владения поближе к северной границе. Другой родни у Боттеров не было. Кто же мог скрываться в их фамильном особняке?

Естественно, первое, что я подумал: мародёры. По закону надо было звать стражу, но мерзавцы грабили дом моего друга, и я решил: пусть арестом они не отделаются. Тогда, оставив коня за воротами и обнажив меч, я прокрался в холл, а потом по тёмной лестнице – на второй этаж, собираясь накрыть тварей с поличным.

«Тварь» была одна и до моего появления мирно укладывалась спать. Но когда дверь за моей спиной скрипнула, закрываясь, а огонёк свечи испуганно затрепетал, она, точнее, он, застыл у кровати как пойманный заяц. Потом медленно повернулся, встретился со мной взглядом… и повалился мне в ноги.

– Ланс, милый, родненький, не убивай, не надо, я же никогда, никогда против тебя ничего, я же не хотел, я же не… Мы же на одном курсе… Ланс, прошу тебя, не надо, пожалуйста!

Я обалдело внимал. Толстячок Арно был последним человеком, которого я ожидал сейчас увидеть. А его мольбы и вовсе застали меня врасплох. Арно между тем замолкать не собирался: когда я к нему подошёл, он заголосил – пискляво, как девица. Потом с испугу задыхаться начал, когда клинок перед глазами сверкнул. Я-то и забыл про меч. А Арно смотрел на него как зачарованный и всё трясся да бормотал моё имя. Дурачок.

Убрал я меч в ножны, схватил уткнувшегося в пол толстячка за руку и дёрнул вверх.

– Ты чего удумал? Правда, что ли, решил, что я тебя убью? – глотая смех, выдавил я, хлопая его по плечу. – Зачем?

– Так ты же всех… всех… дворян ненавидишь, – проблеял в ответ Арно. – А я тебе никогда ничего дурного, Ланс, не делал! Я никогда… ничего…

Он так и дрожал да мямлил, пока я силой не влил в него бокал вина из Рэевой заначки в кабинете. И только потом смог внятно ответить, что он тут делает.

– Мне герцог Боттер… разрешил… сказал, если что… Вот, у меня даже его расписка есть, – Арно захлопал себя по бокам, явно забыв, что он в ночной сорочке, – была… где-то…

– Надо же, – пробормотал я, садясь на пол и прикладываясь к бутылке, – и о тебе позаботился. Предусмотрительный.

Арно с ужасом смотрел на меня, а потом вдруг выдохнул:

– Ланс, как же так? Вы ведь дружили.

И тут же захлопнул себе рот руками, испуганно таращась на меня.

Я глотнул вина.

– Дружили… Боги, как же вы все меня… Как я… Ненавижу! – бутылка полетела в погасший камин. – Ненавижу! Всех вас ненавижу! За что? За что мне всё это?!

Я не оплакивал Рэя до этого ни разу. А тогда момент, что ли, был подходящий? Эх, я иногда жалею, что не умею плакать, как девчонки. Те чуть что – сразу в слёзы. И, говорят, им легчает. А у меня всё в груди сдавило – не вздохнуть, и от слёз перед глазами туман. Ужас.

– Чш-ш… Ланс, ну? – и снова платочек кружевной, где он их берёт только? – Не надо. На вот, глотни.

Я поднял голову, глянул на отпрянувшего Арно. И быстро забрал бокал. В голове вертелся какой-то бред, на губах застыло «спасибо», которое я хотел сказать, но не сказал. А грудь давило нещадно, но после вина немного отпустило.

Потом мы зажгли камин заново – комната промёрзла, кажется, насквозь. Слегка опьяневший (ему всегда бокала хватало) Арно поделился историей о том, как прятался здесь после смерти Рэя сначала от старшего брата, который его ни во что не ставил, потом – от горожан. Я смутно вспомнил, что отец и брат Арно были в списке погибших. И сдуру даже поздравил: «О, да ты же теперь граф». Уже изрядно опьяневший Арно хихикнул и тут же тоскливо спросил, что теперь с нами будет. Далее последовал собутыльный разговор «за жизнь», во время которого я жаловался, что деньги взять неоткуда, а Арно слушал. Потом, уже почти в стельку, он вдруг хлопнул меня по плечу и заплетающимся языком выдал: «Ланс, да ты чего, это ж легко!» После чего я прослушал получасовую лекцию по экономике, где Арно, жестикулируя не хуже Рэя, пытался в доступной форме изложить решение моих проблем. На плане о поднятии курса мальтийской марки он свалился спать, в доску пьяный. А утром, когда я его растолкал, стонал и жаловался на похмелье. Не слушая, я потащил его во дворец, выдал пропуск и стопочку для опохмела, а после усадил за бумаги – воплощать тайные экономические планы в жизнь. Арно снова дрожал и заставил себя поуговаривать. Он всё никак не мог поверить, что с планами – это я всерьёз. Но когда поверил и понял, работа у него закипела – любо-дорого. Кто бы мог подумать, что такая светлая голова найдётся – и у кого? У вечно хнычущего лизоблюда! И главное, преданный был, благодарный – удивительно. Положа руку на сердце – только благодаря ему угроза голода нас тогда миновала. И по его подсказкам я торговался с послами, не давая обдирать нас как липку. Это медленно, но давало свои плоды. Однако слишком медленно, чтобы помочь.

Впрочем, боги расщедрились ещё на одну милость. Великую милость…

Опять же был вечер, но пока не поздний. Я снова разбирал бумаги. Вот-вот должен был прийти Валерий укладываться спать. И я снова стал бы ему завидовать: на следующий день ожидалась утомительная встреча с западниками, а прямо сейчас требовалось ответить сэру Джереми и найти где-нибудь ещё хоть немного денег на провиант для солдат. Я знал, что лучше уж мы затянем пояса, но овидстанцы в столицу не пройдут. Я-то знал, а вот горожане пояса затягивать не хотели… В общем, в очередной раз требовалось ломать голову над отчётом Арно, где ответа тоже не было, но имелась хоть какая-то надежда на то, что мы справимся…

В общем, обычный вечер первого года царствования короля Валерия.

Я клевал носом над отчётом, пытаясь вчитываться, и думал, что если не выкрою немного времени для сна, то ничего путного всё равно не придумаю… Когда совсем рядом раздался незнакомый голос:

– Вы Ланс, да? Я так и думал, что вы будете первым, кого я здесь увижу.

Я машинально схватился за рукоять кинжала и поднял голову. И тут же понял, что кинжал не понадобится: конопатый мальчишка в овидстанских одёжках прямо-таки излучал миролюбие и внимательное сочувствие.

– Как ты…

Мальчик улыбнулся знакомой и с некоторых пор ненавистной мне улыбкой Матери и быстро поклонился.

– Мне стоит сначала представиться, господин. Меня зовут Арий, я целитель.

Я встал, быстро оглядываясь. Неужели его впустил кто-то из гвардейцев, а я даже не заметил?

– Это совершенно не объясняет, какого демона ты здесь забыл. Ты как здесь вообще…

Тихий смех меня перебил.

– Я пришёл, чтобы помочь, – складывая руки на груди в молитвенном жесте, выдал мальчишка. – И вам очень нужна моя помощь. Прямо сейчас. Великие боги, – выдохнул он, – здесь столько работы…

«Он ещё и чокнутый», – решил я. Мальчишка нёс чепуху, мешал работать – его надо было немедленно выставить из кабинета. И отправить в храм. Наверное…

– Нет, в храм не стоит, – сказал вдруг мальчик. – Ваш храм осквернён. К сожалению, как и мой, – он тяжело вздохнул. – Нужно будет построить новый. Но потом. А сейчас…

Договорить он не успел, только ахнул, когда я схватил его за горло и впечатал в стену.

– Да сколько ж в Овидстане чародеев?!

– Двое, – хрипло отозвался мальчик и даже попытался улыбнуться. – А я целитель. Отпустите меня, Ланс.

Щас, разбежался.

– Целитель, говоришь, – начал я и вдруг почувствовал тёплое прикосновение к своему запястью.

В том, что мальчик вцепился в мою руку, держащую его шею, ничего удивительного не было. А вот то, что от неё исходило тепло и накатывающаяся волнами усталость вдруг отступила и в голове прояснилось, – вот это поражало. Как он смог…

– Вам надо отдохнуть, Ланс, – тихо произнёс мальчик, когда я его отпустил. – Прямо сейчас. Спите.

И я тут же заснул. А когда проснулся, рядом оказался Валерий со своими игрушечными солдатиками, которых он разложил прямо на кровати. И тут же принялся болтать какой-то вздор про какого-то Ария, который научил его играть в верёвочку (шёлковый шнур, оторванный от занавесок балдахина, нашёлся тут же, рядом). И такой-то этот Арий хороший, и так-то он нам нравится…

Я соскочил с кровати, вызвал стражу. Стража явилась вместе с тем конопатым мальчишкой, уже успевшим переодеться, который, слово я сказать не успел, поинтересовался, улыбаясь:

– Как вы себя чувствуете, Ланс?

Я открыл было рот приказать страже вязать его. И закрыл.

Я хорошо себя чувствовал. Не просто отдохнувшим, а здоровым. Даже нога, которая все дни ныла каждый раз, когда я на неё наступал, совершенно прошла. И воспоминание о Рэе больше не душило.

– Целитель?..

Мальчик улыбнулся и, поймав подбежавшего к нему Валерия (Валерия, который боялся всех и вся, а особенно незнакомых!), подхватил его на руки.

Я опёрся о стол – голова неожиданно закружилась.

– Но как же… неужели… как вы здесь… Целитель Матери?

Мальчик кивнул. И добавил, гладя жмурящегося Валерия по голове:

– Я здесь по Её воле.

– Но… как?

Целитель опустил Валерия на пол, подошёл ко мне. Положив руку на плечо, посмотрел в глаза:

– Великая Мать милостива. Я помогу вам, Ланс. Всё, что в моих силах.

Всё, что в его силах… Боги! Целитель Матери! Истинный целитель, он же даже может чародея на лопатки уложить!

Вслух я только и смог выдавить:

– Спасибо.

– Не меня благодарите, – покачал головой целитель. И, смиренно сложив руки на груди, добавил: – Её.

Никогда раньше я не молился Великой Матери так истово.

Целитель стал нашим спасением. Его поддержка – это почти как если бы сама Мать спустилась с Небес и благословила нас. Конечно, как только слух о нём разнёсся сначала по дворцу, а потом и по городу, к Арию толпами повалили страждущие – и он никому не отказывал. Люди забыли про голод – как раз на то время, которое требовалось на то, чтобы договориться о поставках хлеба. Теперь сделать это было легко – западники оставили все свои захватнические планы. Кто же рискнёт прогневить посланца богини? Фигура целителя была священна – на него мог посягнуть только чародей. И вот этого я боялся. С Арием всегда были мои верные гвардейцы, и, как минимум, троих убийц они остановили. Меня уверяли, что на несчастных заклятия. Что ж, стоило ожидать, что овидстанцы захотят смерти помогающего мальтийцам целителя. Арий же считал, что это просто фанатики и их надо отпустить с миром. Целитель, что с него взять.

Глядя на него, я уже не понимал, как мог раньше считать Элизу богиней. Они отличались – Элиза и Арий, как солнце и луна. И в чём-то всё равно были схожи. Эта улыбка… Зато у Ария не было наивных глаз. Его взгляд пугал иногда даже меня – слишком серьёзный, слишком мудрый для пятнадцатилетнего юнца.

Арий умел «лечить» всё. От тела (он избавил Валерия от рабского клейма) до души и даже земли, на которой «много крови», как он говорил. Дворец он тоже лечил – «слишком много ненависти и жестокости», по его мнению. А мы зато изрядно сэкономили на плотниках. Для него я приказал строить новый храм, а пока Арий жил за городом, в спешно облагороженном святилище Матери, древнем, наверное, как сама столица. И он любил одиночество. Элизу никогда нельзя было оставить одну, а Арий бродил по лесу, мечтательно вглядываясь в даль, яркий в своих белых одеждах и словно бы сияющий.

Однажды во время таких прогулок, где я лично его охранял, из леса выбежал тот волк-демон, который всегда крутился рядом с Элизой. Я не успел испугаться, когда Арий вдруг поманил чудовище и, стоило тому подойти, опустился на колени в снег и с улыбкой принялся чесать ему холку, что-то приговаривая на овидстанском. А волк жмурился от удовольствия.

Я осторожно приблизился, держа меч наготове.

– Арий, это демон…

Целитель рассмеялся. Волк же, не обращая на меня внимания, вдруг бухнулся в снег, перевернулся на спину, подставив светлый живот.

– Ну что вы, Ланс, какой же это демон. Посмотрите внимательнее. Это же Элиза.

Я поймал взгляд знакомых ярко-синих глаз и сжал рукоять меча.

– Что? Вы хотите сказать, что это… чародейка?

Арий покачал головой, не забывая почёсывать волка.

– Не совсем. Её часть. Это фамильяр Элизы. Правильно? – улыбнулся он уже волку, и тот живо закивал и дружелюбно завилял хвостом.

Я заставил себя опустить меч.

– Фамильяр?

– Чародей берёт животное или птицу и вкладывает туда часть своей души, – пояснил целитель, поглаживая волка.

– Идеальный слуга, – пробормотал я, и волк оскалился.

– Не слуга, – поправил Арий. – Друг. Чародеи придумали это, чтобы избежать одиночества. В одиночестве они умирают.

Я фыркнул.

– Нежные какие.

– Вы просто не понимаете, Ланс, – отозвался Арий. – Не хотите понимать, – и, кивнув волку, встал. – Спасибо, Элиза.

Волк, лизнув в ответ его ладонь, повернулся и потрусил в лес.

– Если я убью его, я убью чародейку? – тихо спросил я, глядя ему вслед.

Арий, нахмурившись, глянул на меня.

– Нет. Вы сделаете ей больно, но не убьёте. Но зачем?

– Вы целитель, Арий, – бросил я. – Вы не поймёте. И не захотите. К тому же меня бесит, что он постоянно шляется за мной как привязанный, этот демон… фамильяр.

– Он защищает вас, – неожиданно сказал Арий. – Ланс, смирите ваш гнев, он не даёт видеть истину…

Я отмахнулся от него и дальше не слушал.

«Смирите» – ага, когда за мной таскается фамильяр овидстанской чародейки. Защищает? Да ясно же, что шпионит!

Впрочем, с тех пор волк больше ни разу не попадался мне на глаза. Но я всё равно всегда чувствовал, что он рядом.