Ничего подобного я еще никогда не слышал. Стоило мне установить в ее квартире один небольшой «жучок», как пошел плотный поток совершенно неожиданной информации. До этого подслушивающее устройство было установлено только в ее телефоне, но это не давало мне возможности слышать то, что происходило в квартире. И вот теперь я с растущим изумлением накапливал информацию о ее частной жизни. Помимо прочего выяснилось, что она долгое время спала с парнем по имени Дэвид, и это после того, как не без ее помощи пару недель назад исчез репортер по имени Питер. Я так хорошо изучил круг ее ближайших друзей, что, казалось, меня уже ничем невозможно было удивить, и вдруг этот Дэвид и их связь. Больше всего меня поразил не сам факт сексуальных контактов, а то место, которое парень занимал в ее жизни. Создавалось впечатление, что он служил для нее чем-то вроде успокоительного средства. Хотя и не всегда, как выяснилось из недавно прослушанного мной разговора. В тот вечер все было иначе.

Началось все, как мне кажется, в гостиной. Впрочем, это не совсем гостиная — в нескольких шагах от них находилась кровать. Судя по всему, они сидели на диване и смотрели по телевизору какую-то сильно политизированную программу с участием знаменитостей. Это было довольно популярное ток-шоу, где все приглашенные в студию высказывались, а в конце передачи ведущий старательно подводил итоги. С первой минуты я понял, что Дэвид считал себя знатоком политической жизни, имел суждение по каждому вопросу и именно поэтому ему активно не нравилась эта передача. Впрочем, она тоже не отставала и вполне серьезно комментировала все, что происходило в студии.

— Я не хочу это смотреть, — проворчал он.

— Что ты не хочешь смотреть? — решила уточнить Грейс.

— Всю эту чушь, — раздраженно сказал он. — Мне плевать, что думают о политике какие-то актеры. — Последовала довольно продолжительная пауза, в течение которой слышался лишь скрип старого дивана. — Эти люди ни черта не понимают, — продолжал с еще большим раздражением хрипловатый мужской голос. — Почему я должен сидеть и слушать весь этот бред?

— Кого ты имеешь в виду под словами «эти люди»? — задиристо спросила она. — Людей в телестудии или вообще всех на свете?

— И тех и других.

— Не обобщай. Ты не слышал, как Алек Болдуин сражался один на один с Лаурой Ингрэм, этой мегерой, сторонницей республиканцев. Или как Билли Болдуин наседал на Гордона Лидди. А если бы послушал лекцию Рона Силвера в юридическом колледже, то не стал бы так говорить.

— Значит, теперь я должен сидеть как истукан и слушать, что думает Барбра Стрейзанд о федеральном бюджете?

— Нет, — ответила Грейс со злыми нотками в голосе. — Слушать вовсе не обязательно, зато обязательно думать и соображать. Ты хочешь сказать, что все эти люди по определению не должны иметь своего мнения о политике и ничего путного сказать о ней не могут. То есть ты судишь о них, как об определенном классе, который в принципе не способен выработать правильное понимание политических процессов. Интересно, какие еще группы людей, по-твоему, не обладают нужными качествами?

— Я просто сказал, что не хочу слушать их, вот и все.

— Ну и зря, — возразила Грейс. — Во-первых, они могут сказать кое-что интересное по поводу нашей политики. Во-вторых, всегда любопытно услышать из их уст какую-нибудь глупость, хотя, как мне кажется, глупостей они говорят не больше, чем иные профессиональные политики. И наконец, в-третьих, они иногда говорят забавные вещи.

— Послушай, почему бы нам не выключить эту гадость?

— Да что с тобой? — продолжала негодовать Грейс. — Откуда такая нетерпимость? Почему ты не можешь спокойно выслушать чужое мнение? Лично я всегда предпочитаю судить о людях индивидуально и по каким-то определенным поступкам. Смешно и несправедливо полагать, что все они идиоты и ничего разумного сказать не могут. Нельзя же в самом деле осуждать всех актеров только на том основании, что они не занимаются политикой!

— Я не желаю больше это обсуждать, — продолжал упорствовать парень.

— Прекрасно, а я не хочу больше говорить с тобой.

— Пойдем спать.

— Хорошо, но только ты пойдешь в свою постель, а я в свою, — заявила Грейс тоном, который не оставлял никаких сомнений в серьезности ее намерений.

— Да ладно тебе, Грейс…

— Нет, ты достал меня своим идиотским самомнением. Никогда не думала, что ты можешь быть таким безмозглым кретином. Считаешь себя умнее других?

— Грейс, если ты будешь говорить со мной в таком тоне, то у меня может появиться желание хлопнуть дверью и уйти к чертовой матери!

— Вот и прекрасно.

— Грейс, перестань, ради Бога. Пошли.

— Что ты пристал ко мне? — взбеленилась она. — Сначала испортил мне настроение, а потом еще чего-то хочешь!

В гостиной наступила тишина, и только по отдельным звукам я понял, что они направились к кровати.

— Хорошо, желаю тебе удачи, — послышался ее вялый голос, — но только не требуй от меня взаимности. Я предупредила, что не хочу сейчас заниматься этим.

— Настроение может измениться, — захихикал он.

— Не думаю, что это произойдет так быстро, как тебе того хочется.

В наушниках послышалось шуршание постельного белья и скрип старых пружин. Через некоторое время к этим звукам добавились новые — хриплое придыхание, сопение, причмокивание. Насколько я мог судить по этим звукам, усердствовал только мужчина, она лежала неподвижно и не издавала практически ни звука. По всему было видно, что у него ничего не получается, так как вскоре девушка стала ехидно хихикать и подкалывать его.

— Грейс, прекрати, — простонал он. — Что за шутки? Ты же себе хуже делаешь!

— Знаю, — прошептала она, продолжая хихикать.

— Боже мой, только я могу терпеть твои несносные капризы. Подумать только, бросаю работу, мчусь к тебе, чтобы доставить удовольствие и разогнать скуку, а ты начинаешь выпендриваться и устраиваешь мне спектакль.

— Какая трогательная забота, — издевательским тоном бросила она.

— Ты самая настоящая ведьма, Грейс, — продолжал сокрушаться мужчина. — Думаю, ты и сама прекрасно знаешь об этом. — Звук поцелуев заметно изменился, и я догадался, что его голова сейчас находится между ее ног. — Ага! — вдруг воскликнул он торжествующим тоном. — Я все-таки завел тебя. Ты уже начинаешь подыгрывать. Скоро ты у меня завизжишь от восторга.

— Не обольщайся, — слабо отреагировала она. — Я это делаю только для того, чтобы у тебя не возникало ощущение бесполезно потраченного времени.

— Мне для тебя не жалко ни времени, ни усилий. Боже мой, я готов на все, чтобы удовлетворить тебя. Надеюсь, ты оценишь все мои усилия. Могу признаться откровенно, что никогда и ни с кем я этого не делал. Такое ощущение, что я скоро полностью погружусь в твои прелести. Никогда не думал, что способен на такое унижение.

— Ой-ой-ой, какие мы гордые и чистоплотные, — продолжала заливаться смехом Грейс.

— Перестань паясничать! — строго прикрикнул он.

— Я бы рада, да не могу. Господи Иисусе, скоро животик надорву. Только теперь я понимаю, что ты ни за что на свете не сделал бы этого с женщиной, в которую по-настоящему влюблен. Это же самое настоящее ристалище.

— Да, и я его выигрываю, если хочешь знать. Посмотри, твоя прелесть уже покрылась влагой и готова принять в себя мою плоть.

— Не обманывай себя, дорогой. Это ты меня обслюнявил с ног до головы.

— Не морочь мне голову, я же вижу, что происходит! Ты уже дрожишь как осиновый лист, так что не пудри мне мозги. Ага, ну что ты теперь скажешь?

— Не делай этого! — томно воскликнула Грейс, видимо, теряя над собой контроль.

— Понимаешь, это мое секретное оружие, противостоять которому ты не в силах. Вот сейчас доберусь до этих двух штучек, и тебе придется сдаться на милость победителя.

— О-о-о, — простонала Грейс, — ты делаешь мне больно.

— Извини, — виновато промямлил он.

Похоже, она смирилась с неизбежным и перестала оказывать ему сопротивление. Я услышал несколько вздохов, их учащенное дыхание, а потом громкие стоны, в такт подстегивавшие друг друга. Интересно, если она так долго заводится, как вообще вступает в контакт с мужчинами? А с другой стороны, мой собственный опыт в этой области подсказывал, что если женщина долго настраивается на секс, то завершение полового акта может быть настолько бурным, что мало не покажется. Парень действительно старался изо всех сил и в конце концов добился своего. Она стала реагировать на его ласки, издавала сладостные стоны и во всем поддерживала его движения, насколько я мог судить об этом по ритму скрипа дивана. «Да, да, да!» — исступленно повторяла она, пока наконец не издала громкий крик облегчения, на смену которому тут же пришел стон боли.

— Ну ладно, — устало прошептала она, пока он еще вовсю резвился, — пора кончать, по-моему.

— Угу, — рассеянно буркнул он, ни на минуту не прекращая терзать ее.

В течение нескольких минут был слышен лишь скрип пружин да его натужное сопение.

— Ну все, хватит, — тоном заклинания прошептала она. — У меня больше нет сил.

— Знаю, знаю… но мне так хорошо. Господи, как мне нравится трахаться с тобой! Я бы занимался этим день и ночь.

— Еще бы, — охотно согласилась она. — Именно поэтому я и сплю с тобой. Не знаю, что чувствуешь ты, но мне это льстит. С этой точки зрения ты действительно безупречен. Однако сейчас у меня нет настроения. Хватит, кончай.

Сразу же после этого послышался глухой стон, какое-то слабое хрюканье, а потом наступила тишина. Даже пружины дивана перестали скрипеть.

— Фу, наконец-то я немного расслабился, — прохрипел он.

— Рада за тебя, — кисло отреагировала она.

— Что случилось, Грейс, почему ты сегодня такая злая? Если не ошибаюсь, ты так и не смогла кончить. В чем дело?

— Ты же знаешь, у меня клиториальный синдром. Когда меня слишком долго и слишком грубо стимулируют, я утрачиваю чувствительность и не могу кончить.

— Черт возьми! — крякнул он с придыханием. — Мне надо было сначала заставить тебя кончить, а потом уже заниматься собой. Хотя ты сама хороша. Так разозлила меня, что я забыл обо всем на свете.

— Это ты меня так разозлил, что я всеми силами старалась не поддаться.

— Тебе это не удалось, — хихикнул он. — Одному Богу известно, каких усилий мне стоило довести дело до конца. Ты лежала неподвижно, вот и расплачиваешься теперь за свое легкомыслие. А я готов на все, чтобы нормально закончить половой акт. Ты даже представить себе не можешь, какие унижения я могу вынести, чтобы добиться желанной цели. Я готов был рвать и метать, а ты ехидно посмеивалась и подкалывала меня.

— Ошибаешься, если бы я захотела помучить тебя, то сделала бы это без всяких проблем. Готова поспорить: если бы не моя помощь, ты ни за что на свете не смог бы кончить! А если бы при этом я сама хотела настоящего секса, то ты лежал бы сейчас в мыле и без задних ног, а не рассуждал.

— Да уж, конечно, мы такие опытные и такие страстные, знаем, как сводить мужиков с ума, не правда ли?

— Ты ненормальный.

— Ты тоже.

— Я ненормальная?!

— А-а-а! — завопил он что есть мочи.

Не знаю, что она с ним сделала, но несколько минут в комнате царила гнетущая тишина. Я уж подумал было о самом ужасном, но, к счастью, обошлось.

— Ну ладно, надо проверить, не звонили ли мне за это время.

— Валяй.

На какое-то время наступило молчание, а потом снова скрипнул диван. Вероятно, он вернулся к ней в постель. Ничего интересного я больше не услышал. Он что-то жевал, причмокивал, а потом парочка с азартом принялась комментировать политику президента в отношении Китая. Покончив с политикой, они еще долго обсуждали своих общих знакомых и бывших коллег.

— Ну так что, в конце недели пойдем в кино? — поинтересовался он напоследок.

— Может быть, — уклончиво ответила она и тяжело вздохнула. — Еще не знаю, чем займусь. У меня сейчас уйма работы. Позвони, если будет время и желание, что-нибудь придумаем.

— Нет, ты позвони мне, — заупрямился он. — Почему я всегда должен звонить тебе?

— Хорошо, какая разница.

По характерному звуку дивана я понял, что он встал и надевает брюки.

— Мне пора, — мягко сказал он.

— Ладно, давай, пока. Ты куда сейчас, домой?

— Куда ж еще.

Послышались шаги, а потом металлический щелчок дверного замка.

— Пока, — повторила она. — Будь осторожен, уже поздно.

— Угу, — промычал он и поцеловал ее.

— Не стоит благодарности, — весело заметила она и рассмеялась. Я не понял юмора, но догадался, что это часть какой-то хорошо известной им обоим шутки.

— Да уж, — захихикал он. — Я не пожелаю тебя даже самому заклятому врагу.

Она ответила ему смехом, затем последовал еще один поцелуй и дверь захлопнулась. Конечно, я понимал, что между старыми друзьями возможны очень простые отношения, но этот разговор показался мне излишне напряженным и каким-то не совсем обычным. Они хорошо знали друг друга, провели вместе уйму времени, чувствовали себя совершенно раскованно, и вместе с тем что-то их беспокоило. Точнее, не их, а ее. Женщина чувствовала себя не так комфортно, как могла бы при других обстоятельствах. Поначалу мои подозрения казались слишком умозрительными, но когда некоторое время спустя я услышал ее последний телефонный разговор с этим Дэвидом, понял, что чутье и на сей раз меня не подвело. Если быть откровенным до конца, могу признаться, что очень обрадовался ее решимости положить конец опостылевшей связи. Уж лучше так, чем взять и столкнуть его в реку. Интересно, как бы я повел себя в подобном случае? Впрочем, я был рад, что не знаком с ней лично и не подвергаюсь опасности. Не знаю, может быть, через пару лет у меня появится желание познакомиться с ней поближе, но сейчас такой потребности я не испытывал.

Нет, истинные любовники вряд ли могли бы позволить себе такую простоту. Чем больше я над этим думал, тем чаще приходил к выводу, что их отношения — самые примитивные и самые беззаботные, какие только можно себе представить. Полное отсутствие трений и волнений может быть только тогда, когда люди безразличны друг другу. И она не могла не чувствовать этого, не могла не ощущать безысходности таких отношений и их очевидной ущербности. Конечно, я не был уверен в этом на все сто процентов, но чутье подсказывало, что эта женщина просто-напросто устала от животного секса, лишенного истинной чувственности и романтической любви. Впрочем, я никогда не задумывался над подобными проблемами.