Когда я открыла дверь и увидела его на пороге, мне показалось, что я смотрю на него сквозь слипшиеся от застывшей крови веки. Причем в тот момент я еще не могла понять, чьей именно крови, моей или чужой. Да и сам стук в дверь я услышала как сквозь туман. Он был энергичным, настойчивым и в высшей степени требовательным. Так мог стучать только человек, который знаем чего хочет, и имеет право на это. Я собрала все силы и столкнула с себя бездыханное тело Бена. Это оказалось почти так же трудно, как убить его. А когда его грузное тело медленно сползло на пол, я услышала, как вырвались из его груди остатки воздуха.

Когда раздался громкий стук в дверь, я машинально обвела взглядом комнату и ужаснулась. Такого разгрома в моей квартире еще не было. Что же теперь делать? Открыть? Но для этого нужно хотя бы подняться на ноги, и сил не было. И даже если мне удастся это сделать, как я объясню произошедшее постороннему человеку?

— Грейс, открой, пожалуйста, дверь! — прозвучал из коридора мужской голос.

Корчась от боли и спотыкаясь на каждом шагу, я медленно поплелась к двери, щелкнула замками и широко распахнула ее. В ту же секунду в квартиру ввалился незнакомец и сразу же запер за собой дверь. Он был сосредоточен, по-деловому собран и делал все настолько быстро и решительно, словно бывал в моей квартире много раз. Я молча смотрела на него и ничего не понимала. Кто он такой, черт возьми, откуда взялся и что тут ищет?

Обычно я не без удовольствия показываю гостям свою квартиру, так как именно жилище по-настоящему выявляет характер его обитателей. И в этом смысле я всегда находилась в выгодном положении. Квартира моя производила на новых знакомых неизгладимое впечатление: в ней все было не совсем так, как у других. Когда-то здесь проживал наркоман, который, вероятно, между приемами доз выкрасил стены в темно-голубые и темно-красные тона с редкими вкраплениями оттенков зеленого. На стенах красовалось большое количество книжных полок, а по всем углам были расставлены коробки с компакт-дисками и магнитофонными кассетами, стулья, столы, стопки книг и журналов, большой диван, телевизор, стереосистема, компьютер, кондиционер, а еще два больших напольных ковра и огромных размеров кровать. Кроме того, в квартире было немало разнообразных сувениров из тех стран, где мне посчастливилось побывать, а также множество фотографий моих друзей и знакомых.

Словом, каждая вещь в моем доме — от маленького деревянного слоненка, которого я купила в небольшой деревне неподалеку от Бангкока, до огромной серой свечи, которую как-то подарил мне брат на день рождения, — так или иначе была связана с хозяйкой и как бы говорила: «Это я». Однако предметом моей наибольшей гордости были мексиканские маски смерти, аккуратно развешанные по всем стенам. Они всегда вызывали интерес у гостей, а меня успокаивали в минуты душевных волнений и гордого одиночества.

Впрочем, сейчас от богемного убранства моей квартиры не осталось и следа. Этот мерзавец учинил здесь такой погром, что результат скорее напоминал склад антикварного магазина после мощного землетрясения, чем обитель благопристойной одинокой девушки.

Мужчина взял меня под руку и, усадив в кресло, стал внимательно осматривать мои раны. Я же практически не видела его, за исключением живых, необыкновенно проницательных глаз. Они были темными, серьезными и какими-то на удивление глубокими. А еще в них было нечто такое, чего я поначалу никак не могла понять. В его взгляде была редкая для нынешних людей мудрость, хоть стариком его никто не назвал бы. Впрочем, я находилась в таком жутком состоянии, что анализировать свои впечатления было практически невозможно.

А он тем временем направился в ванную, взял полотенце, намочил в раковине и стал осторожно вытирать мое окровавленное лицо. К счастью, оказалось, что большая часть крови на нем была моей. Я не видела себя в зеркале, но не могла не ощущать, что нос мой распух, а глаза заплыли до такой степени, что все вокруг виделось как в тумане. Кроме того, я ощущала сильную боль в верхней части лба над правым глазом. Потом обнаружилось, что там огромные синяки, образовавшиеся вокруг довольно глубоких царапин. Вдобавок ко всему я сильно поранила руку, наверное, разбившейся настольной лампой. Я не говорю о том, что все тело ныло от боли, будто по мне только что проехал огромный грузовик.

— Где антисептические средства? — спросил он, отложив в сторону покрытое красными пятнами полотенце.

Я показала рукой на ванную, где над раковиной хранилась аптечка с самыми необходимыми медикаментами. Он быстро побежал туда и через минуту вернулся с ватным тампоном и пузырьком со спиртом. Я стиснула зубы и мужественно вынесла операцию по дезинфекции ран. Иногда мне было так больно, что я готова была рухнуть в обморок, но его сочувственный взгляд подбадривал, а суровое выражение лица заставляло держать себя в руках.

— Думаю, вам следует осмотреть и вон того парня, — попыталась пошутить я сквозь плотно сжатые губы.

— Позже, — с прежней строгостью отозвался он, никак не отреагировав на мой игривый тон.

Ну что ж, слава Богу, что он вообще соизволил заговорить со мной. Помолчу, а он пусть делает все, что считает нужным, подумала я.

— Когда почувствуете себя немного лучше, примите горячий душ, — заботливо посоветовал он. — Вы слишком возбуждены.

Возбуждена? Что за чушь! Он что, тут в роли Джейн Остин, что ли?

— А потом, — добавил незнакомец, — вам следует приняться за уборку, а я тем временем постараюсь избавиться от трупа.

— Простите, не поняла, — опешила я. Мне приходилось раньше бывать в подобных ситуациях, но я никогда не теряла самообладания и не нуждалась в посторонней помощи. — Даже когда ко мне пристают наглые хамы и пытаются изнасиловать, я предпочитаю обходиться своими силами. Так что не утруждайте себя…

— Полагаю, что нечто подобное произошло с вами и в эту ночь?

— Нет, — почему-то чересчур резко ответила я. — На сей раз все оказалось намного хуже. Думаю, потому, что я давно не посещала спортивный зал. Откровенно говоря, я надеялась, что мне удастся отговорить его… К сожалению, не получилось. — Я остановилась, решив, что незачем вдаваться в подробности и изливать душу незнакомому человеку.

— Да, все могло быть гораздо хуже, — со знанием дела заметил он и стал внимательно осматривать тело Бена. А я в это время искоса поглядывала на него и лихорадочно соображала, что он теперь будет делать с ним, а заодно и со мной. И как мне теперь вести себя. Конечно, я могла пуститься в объяснения и попытаться доказать, что защищалась от посягательств насильника, но где гарантия, что он поверил бы мне? А больше всего меня интересовал вопрос, кто это такой и почему оказался в моей квартире? Ведь ясно же, что он попал сюда не случайно. Значит, ему что-то известно обо мне. Но что именно? И что он собрался сделать с телом? А главное, зачем?

Отбросив все эти вопросы, я решила выдержать паузу и помолчать в надежде на то, что ситуация прояснится сама собой. Рано или поздно это должно было случиться. Похоже, он хорошо знал, что нужно делать в такой ситуации, и не собирался требовать от меня никаких объяснений. Странный все-таки тип. Почему я никогда не видела его раньше? А боль в голове и во всем теле была такой, что мысли разбегались в разные стороны. Ладно, придется вверить свою судьбу этому странному человеку, который, возможно, устранит все ужасные последствия прошлой ночи.

Бен лежал, распластавшись на большом персидском ковре в спальне. Вокруг головы расплывалось темное пятно крови. Немного подумав, мужчина завернул труп в ковер, поднял на плечо, посмотрел в окно и, убедившись, что снаружи все спокойно, направился к двери.

— Скоро вернусь, — бросил он с порога, не оборачиваясь.

Я молча кивнула, так как нисколько не сомневалась в этом.

* * *

Моя главная ошибка заключалась в том, что я с самого начала рассказала ему всю правду о себе. Дело в том, что до встречи с Беном я имела деловые контакты преимущественно с людьми творческих профессий — актерами, писателями, художниками, поэтами — и всегда ощущала некоторую неловкость в общении. А тут с самого начала все было так замечательно, что я на время потеряла бдительность и в конце концов оказалась в ловушке. С Беном я познакомилась в то время, когда в спешке готовила материал для серии статей о банковских служащих. Он работал в инвестиционном банке, а мне нужно было собрать материал о деятельности его босса. Так случилось, что все мои телефонные разговоры с директором банка велись через Бена. Он с самого начала показался мне человеком образованным, воспитанным и необыкновенно забавным. Он знал массу любопытных подробностей о космических кораблях, об интимных сторонах жизни Майкла Джексона, обо всех перипетиях судебного процесса над О. Дж. Симпсоном и о многих других вещах, которые казались мне удивительно интересными.

Мы быстро нашли общий язык и часто болтали по телефону. Надо сказать, что телефонные разговоры всегда облегчали мне задачу общения с незнакомыми или малознакомыми людьми. Я не видела их лиц, взглядов и могла вести себя совершенно раскованно, чего никогда не позволяла себе при общении с глазу на глаз. Телефонный разговор создавал у меня впечатление, что мой собеседник не совсем реальная личность, которую я могла наделять любыми желаемыми качествами…

Настал час, когда мне нужно было заехать в банк и забрать там дюжину фотографий босса. Мы, как всегда, опаздывали со сдачей материала, и практически не было, времени, чтобы сделать это по факсу. Именно тогда я впервые увидела Бена, которого уже неплохо знала по телефонным разговорам.

Скажу откровенно: он понравился мне с первого взгляда. Правда, у меня не было никакого желания вновь встречаться с кем бы то ни было, так как я устала от убийств и не хотела снова искушать судьбу. Да и сколько можно надеяться на удачу, если весь предыдущий опыт подсказывал, что эти надежды не просто неосуществимы, но и порочны?

Однако с Беном, казалось, все складывалось иначе. Он несколько часов водил меня по длинным пустынным коридорам банка, терпеливо объяснял все тонкости финансового бизнеса и вообще оказывал такие знаки внимания, от которых у меня голова кругом шла. Вскоре я стала с ужасом понимать, что нравлюсь ему, а он — мне. Только этого еще недоставало. Он был высоким, стройным, хорошо одетым, с прекрасными манерами и красивым, я бы даже сказала аристократическим профилем. Правда, разрез его глаз был не совсем обычным — слегка напоминал азиатский, — но это не только не портило его, но и, напротив, придавало ему несколько экзотический вид.

Закончив поход по коридорам, он вежливо поклонился, поцеловал мне руку и очень деликатно предложил поужинать в ресторане в любой из удобных для меня дней. Я не ожидала такого поворота и ничего конкретного не ответила, сославшись на срочную работу, однако в душе уже зашевелился червячок сомнения. А если он действительно неравнодушен ко мне и моя симпатия к нему не окажется такой уж поверхностной?

* * *

Оказалось, что я далеко не единственная в этом мире, кто тщательно скрывает свою сущность. Таких немало, и, к сожалению, Бен оказался одним из них. Правда, тогда я этого не знала и вела себя крайне легкомысленно, иначе как следует подготовилась бы к встрече. Не исключено, что я заранее спланировала бы его убийство и тем самым спасла мир от опасного подонка. Но он показался мне таким милым и добрым парнем, что застал меня врасплох.

— Что случилось? — спросила его я, когда мы уже уселись за столик и ждали официанта. — Ты выглядишь так, словно произошло несчастье. У тебя неприятности?

Это была ошибка, за которую вскоре пришлось расплачиваться. Я смотрела на него с искренней заботой и не понимала, что происходит.

— Видишь ли, — тихо ответил он, когда официант вручил нам меню, — сегодня я чуть было не завалил очень важную сделку. Все настолько серьезно, что меня вполне могут уволить.

— Что же ты натворил? — Я была заинтригована.

— Перепутал несколько цифр, а в результате общая сумма сделки оказалась неправильной. Причем все обнаружилось в последний момент и исправить сейчас очень сложно. Я так подавлен, что с трудом соображаю, где мы находимся и что происходит.

— Не волнуйся, ведь в конце концов все выяснилось, — попыталась я успокоить его. — Неужели они не дадут тебе возможности исправить свою ошибку? — Я всеми силами стремилась подбодрить его, и это мне удалось. Бен грустно улыбнулся и благодарно посмотрел на меня.

— Ты права, но я все равно выгляжу полным идиотом, а это не то впечатление, которое нужно производить на моей работе.

— Ну, в таком случае мы с тобой одной крови, — заметила я. — Мне тоже частенько приходится выглядеть полной идиоткой. Не унывай, в этом есть свои преимущества.

— Послушай, Грейс, — хмуро отозвался он, — мне бы очень не хотелось начинать наш чудесный вечер на такой грустной ноте. Давай посмотрим меню.

Этот маленький эпизод поначалу показался мне странным, но потом я разгадала его тайный смысл. Чем больше я думала об этом, тем больше убеждалась, что он применил самую обыкновенную мужскую уловку, чтобы вызвать к себе жалость, а где жалость, там и симпатия. Не понимаю, правда, почему это не пришло мне в голову с самого начала. Впрочем, ничего загадочного в этом нет. Все дело в том, что Бен врал мне. Врал много и весьма умело, по-видимому, не подозревая о том, что примерно так ведут себя почти все мужчины, когда хотят быстро и без лишних усилий завоевать расположение женщины. К сожалению, я сама дала ему повод для этого. Если бы не мое благодушие и отзывчивость, все могло бы быть по-другому. Означало ли это, что я действительно испытывала к нему симпатию? Вряд ли. Просто мне хотелось поддержать его и выразить сочувствие. Я давно уже научилась распознавать чужую ложь, но, к сожалению, так и не научилась маскировать свою.

С момента ухода таинственного незнакомца прошло уже два с половиной часа, а я все еще сидела на диване, тупо уставившись в закрывшуюся за ним дверь. Я не могла ни спать, ни читать, не могла сосредоточиться на своих мыслях и даже смотреть телевизор. Я просто сидела и курила одну сигарету за другой, и от этого мне становилось еще хуже. В горле першило, перед глазами плыли темные круги, тело ныло от боли, а в голове творилось бог знает что.

В чувство я пришла только тогда, когда услышала стук в дверь. Вернулся! Я уже стала беспокоиться, не случилось ли чего с ним. Шутка сказать, вытащить труп из квартиры и спрятать его в надежном месте подальше от дома. На такое не каждый способен. Я впустила его в квартиру и, не говоря ни слова, вернулась на диван. Он выглядел таким же непроницаемым, как и во время своего первого визита. Не знаю, как должен чувствовать себя человек, который совсем недавно вытащил из квартиры завернутый в ковер труп, но то, что мой незнакомец справился с этим нелегким делом, я не сомневалась. Была в нем какая-то редкая для современных мужчин уверенность в себе и в своих силах. Такие люди обычно умеют держать себя в руках и вселяют спокойствие в других.

Он подошел ко мне и, опустившись на колени, внимательно осмотрел мое лицо. Сначала я подумала, что он начнет расспрашивать, что здесь произошло, и внутренне была готова рассказать ему обо всем, но он этого не сделал. Более того, он задал мне вопрос, от которого я чуть не упала с дивана.

— Расскажи мне о том случае в метро, — вдруг попросил он, загадочно улыбаясь.

Я долго смотрела на него, ничего не понимая, а потом вздохнула и выложила все начистоту:

— Много лет назад, когда я училась в колледже, у меня была подруга. Мы вместе учились, вместе отдыхали и жили в одной комнате в общежитии. В конце каждого учебного года мы брали напрокат грузовичок, чтобы перевезти наши вещи в другое здание. Нам очень нравилось кататься на машине и строить из себя взрослых девушек. Обычно мы надевали старенькие куртки, закатывали рукава, дымили сигаретами и гоняли по всему городу.

И вот однажды мы вдоволь накатались, сдали машину, после чего нам нужно было добраться до общежития. Денег у нас в то время было мало, и мы решили вернуться на метро. Нужно было проехать одну остановку, но беда в том, что ближайшая станция работала только в часы пик, а в остальное время была закрыта для посадки. Мы, конечно, знали об этом, но все же решили попробовать проникнуть туда — уж очень не хотелось тащиться пешком два квартала. Поезда на этой станции останавливались, а вход был перегорожен невысокой оградой.

Не долго думая мы спустились по лестнице, подошли к заборчику и увидели, что там болтаются без дела трое каких-то подозрительных парней. Может быть, они что-то замышляли или хотели что-нибудь украсть, точно не знаю. Мы не испугались их, напротив, сделали вид, что мы крутые и вообще ничего не боимся. Один из парней догадался, что нам надо, и показал рукой на небольшую щель в ограждении. Мы с Дианой переглянулись и решили подыскать что-нибудь получше. Но тут послышался шум приближающегося поезда, и мы отважились рискнуть.

Диана полезла первой. Она опустилась на колени, просунула в дыру голову, а потом быстро поползла вперед. А парень, который подсказал нам выход из положения, вдруг подбежал к ней и стал игриво тащить ее за ногу. Все было бы ничего, если бы мы были знакомы, но он был совершенно посторонним человеком, и это нас напугало. Диана не произнесла ни слова, что меня очень удивило. Обычно она весьма решительно отшивала тех, кто начинал к ней приставать, причем могла ввязаться в драку даже на улице, а тут вдруг стала тише воды ниже травы. Через минуту она оказалась по ту сторону ограждения. Настала моя очередь лезть в щель…

Я сделала многозначительную паузу и пристально посмотрела на незнакомца, который помог мне избавиться от тела Бена. Тот внимательно слушал. Это подбодрило меня.

— Так вот, — продолжила я, — все произошло настолько быстро, что я до сих пор ничего не могу понять. Надо пояснить одну вещь. На улице было довольно холодно, в особенности ночью, и мне пришлось попросить у Дианы ее вязаную кофту. Она была длинная, чем-то напоминала блейзер. Вещи у моей приятельницы всегда были самого отменного качества, и я с удовольствием напялила на себя эту кофту. Так вот, только я изготовилась, чтобы нырнуть в дырку, как ко мне подошел один из тех парней, наклонится и тихо сказал: «Хочешь, я тебя изнасилую?»

Не успела я сообразить, что к чему, как стоявшая неподалеку от меня Диана вдруг сделала знак рукой и сказала: «Сними кофту, Грейс». Я посмотрела на парня, потом перевела взгляд на подругу, а она тем временем повторила: «Сними кофту, Грейс». Мне показалось в тот момент, что в ее глазах мелькнул какой-то злорадный огонек, да и в голосе нетрудно было заметить издевку: «Кофта, Грейс, сними кофту».

Я снова умолкла, чтобы перевести дыхание, и украдкой посмотрела на него. Мужчина не сводил с меня глаз и был абсолютно серьезен.

— Ну и что ты сделала? — спросил он через секунду.

— Сняла эту чертову кофту, а потом повернулась к парню и очень вежливо сказала ему: «Нет, спасибо, не надо». После этого я быстро пролезла в щель и побежала к приближавшемуся поезду. Поезд остановился, открылись двери, я вошла, села на сиденье и только после этого посмотрела на Диану. Она сидела напротив и плакала, низко опустив голову. Я спросила, в чем дело, но она только посмотрела на меня мокрыми от слез глазами и промолчала. Тут я поняла, что она страшно испугана. А потом, когда немного успокоилась, посмотрела на меня и спросила, почему я сняла кофту. Я ответила, что она сама велела мне сделать это. Диана была нервной и вспыльчивой девушкой, и через минуту я была напугана больше, чем она. Я вдруг поняла: она перепугалась, что я запачкаю кофту или, не дай Бог, порву, когда буду протискиваться через дыру. Я тут же высказала все, что о ней думаю, а она ответила, что я сумасшедшая, вот и все.

— Так почему же она попросила тебя снять кофту? — удивился мужчина, не сводя с меня глаз.

— Не знаю. Мне кажется, когда этот подонок схватил Диану за ногу, она так испугалась, что ее сознание зафиксировалось на последней мысли и на мгновение она просто потеряла чувство реальности.

— А этот парень спросил, не хочешь ли ты, чтобы он тебя изнасиловал, на что ты ответила: «Нет, спасибо, не надо»?

— Именно так.

— Сейчас-то ты осознаешь, что ответила не лучшим образом? — спросил он, заглянув мне в глаза. — Неужели ты не понимала тогда, что провоцируешь его?

— Да кто вы такой, черт возьми? — возмутилась я. — Психоаналитик, что ли? Неужели не понятно, что дело вовсе не в этом, а в том, что даже в самых сложных ситуациях я никогда не теряю самообладания!

— Но в душе-то ты, наверное, испугалась, не так ли? — ухмыльнулся незнакомец.

— Если говорить откровенно, то я вообще никаких чувств не испытывала. Во всяком случае, не помню ничего такого. Помню только, что если бы запачкала и порвала ее кофту, то у меня могли бы быть весьма серьезные проблемы.

Он долго молчал, покачиваясь на каблуках, а потом поднялся на ноги.

— Спасибо, — непонятно за что поблагодарил он и, отступив на несколько шагов, уселся в мягкое кресло.

— Кто вы? — наконец отважилась я.

— Можешь называть меня просто Сэм, — отозвался он, задумчиво глядя в окно.

— Сэм?

— Да, Сэм.

— Что-то вы не похожи на Сэма, — попыталась пошутить я.

— То же самое я мог бы сказать о вас, — ответил он.

— Я не говорила, что меня зовут Сэм, — продолжала я в том же духе, но мой собеседник даже не улыбнулся.

— Я тоже этого не говорил, — невозмутимо парировал он и умолк, желая, видимо, прекратить бессмысленный разговор. — Лучше расскажите, что случилось здесь ночью, — неожиданно предложил Сэм, или как там его.

Я подумала, собралась с мыслями и решила выложить все начистоту.

— Тихим прекрасным вечером, — начала я свой рассказ, — я пошла на свидание.

* * *

Это был довольно средненький ужин — не дорогой, но и не очень дешевый по местным меркам. Платил Бен. Правда, я предложила оплатить половину расходов, но он наотрез отказался, напомнив, что работает в банке и получает гораздо больше какой-то бедной журналистки. Но тут есть одна тонкость. Поскольку ужин все-таки был не очень дорогим, то и уровень притязаний парня должен был быть соответствующим, несмотря на то что он оплатил счет. Так повелось, — чем больше мужчина платит за даму в ресторане, тем больше у него шансов продолжить вечер после ужина.

А меня тогда обуревали совсем другие мысли. Поскольку я уже успела убить двоих за слишком настырные, как мне казалось, домогательства, у меня сложился некий комплекс социальной неполноценности. Другими словами, мне казалось, что я не могу нормально общаться с мужчинами. Правда, я убеждала себя, что просто не прилагала серьезных усилий для установления нормальных отношений, но это мало мне помогало. Разумеется, я не собиралась убивать Бена. Мне просто хотелось проверить свои подозрения и попробовать новую тактику откровенного общения с людьми.

После окончания ужина мы немного посидели, а потом я сказала, что мне пора домой, и Бен тотчас предложил проводить меня. У двери квартиры он намекнул, что не прочь выпить чего-нибудь, и я охотно пригласила его к себе. Нечто подобное я неоднократно видела по телевизору и решила использовать хорошо отработанные методы. Пока я варила на кухне кофе, Бен бродил по моей квартире, рассматривал сувениры и изредка задавал вопросы. А я между делом с удивлением обнаружила, какой маленькой и тесной кажется моя квартира в его присутствии.

Когда кофе был готов, я разлила его в чашки и принесла в гостиную, где и поставила на столик. Не успела я выпрямиться, как Бен подошел ко мне сзади и положил руки мне на плечи. Я ощутила странный холодок, но поначалу не поняла, отчего именно. Не встретив достойного с моей стороны сопротивления, он повернул меня к себе и поцеловал в шею. Я снова не выразила протеста, и через секунду он уже целовал меня в губы. Однако сделал это не так, как я ожидала. Я надеялась, что поцелуй будет нежным и страстным, как обычно, когда мужчина пытается завоевать расположение женщины, но все оказалось по-другому. Он грубо прижал меня к себе, почти насильно раздвинул языком мои губы и стал настойчиво проталкивать его внутрь. Я подчинилась, но больше секунды выдержать это не смогла и стала сопротивляться. Я была так возмущена его беспардонным поведением, что о каком-либо желании, сексуальном возбуждении и речи быть не могло.

А Бен тем временем столь же грубо потащил меня на диван, усадил рядом с собой и начал с еще большим старанием слюнявить мое лицо мягкими и влажными губами. В конце концов мне это осточертело и я стала уклоняться от поцелуев.

— Послушай, Бен, — попросила я, отворачиваясь, — не гони лошадей. К чему такая спешка? Давай немного передохнем. — На самом деле мне хотелось оттолкнуть его и сказать, что мы не на пожаре и нечего пороть горячку.

— Успокойся и не напрягайся, — ответил он с ухмылкой, ни на минуту не прекращая грубо тискать меня. Ничего себе «не напрягайся»! Когда мне дают подобные советы, то расслабиться я уже не в состоянии. Да и как расслабишься после такого жуткого прессинга? Он снова полез ко мне с поцелуями, но я уже была начеку и быстро увильнула. В тот момент я как бы увидела себя со стороны и поняла, что похожа на старую детскую игрушку: помните, голова утки, которая раскачивается на длинной деревянной палке? Я попыталась избавиться от этого навязчивого образа, но он не покидал меня ни на секунду.

— Послушай, Бен, — я очень хотела остановить парня, — давай начистоту. Не будем осложнять отношений. Понимаешь, мы так мало знакомы, что сейчас я не могу ответить тебе взаимностью.

Тем временем я проклинала себя за то, что никак не могу откровенно сказать, чтобы он убирался ко всем чертям. С момента первого поцелуя я точно знала, что у нас ничего не получится. Он был мне симпатичен, но сам все испортил нестерпимо хамским поведением. Короче говоря, никакой химической реакции на него у меня не было, и надо было сразу заявить об этом. А теперь, когда дело зашло так далеко, мне уже стыдно было в этом признаться. Я сказала, что сначала все было хорошо, а потом он сам все испортил. Бену это, естественно, не понравилось, но он уже не хотел или не мог отказаться от своего.

То, что произошло потом, я вспоминаю с большим трудом. Не успела я и глазом моргнуть, как он размахнулся и ударил меня по лицу. Это была его первая ошибка. Пощечина была не очень сильной, и это была его вторая ошибка. Если бы он стукнул меня изо всей силы, все могло бы быть по-другому, но он почему-то сдержался. Я наклонилась и прикрыла лицо рукой. На какое-то мгновение у меня мелькнула мысль, что он, в сущности, прав. Ведь я сама впустила его в квартиру и, вероятно, дала повод для определенных ожиданий. Но эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. На смену ей пришла другая — мысль о вопиющей несправедливости и ничем не мотивированной жестокости. В тот момент я совершенно не ощущала боли — только стыд, позор и страшное, ни с чем не сравнимое унижение. По правде говоря, это был самый настоящий шок.

Какое-то время я еще сидела на диване, потом рухнула на пол как подкошенная. Это был интуитивный прием. Когда Бен наклонился надо мной, я собралась с силами, резко согнула ноги, а потом что есть мочи двинула ему в живот. Из его груди вырвался тяжелый сдавленный звук «уфф», он согнулся в три погибели, а потом медленно опустился на диван.

Знаете, что ощущает человек, полностью поглощенный сексом? Ровным счетом ничего, кроме неописуемой радости от торжества плоти. Он погружен в свои чувства и не обращает внимания на то, что происходит в этот момент вокруг. Другими словами, человек полностью теряет контроль над своими поступками. Только потом вдруг обнаруживает, что вся спина исцарапана до крови или покусаны губы. Давно уже известно, что, занимаясь сексом, люди испытывают нечто вроде транса, всецело концентрируя свое сознание на внутренних ощущениях. Нечто подобное произошло и со мной в тот вечер.

Я перестала ощущать себя незабвенной Мэри Ричардс, а вместо этого в моем затуманенном сознании стал смутно проявляться печальный образ Эльвиры, Повелительницы Тьмы из нашумевшего в свое время фильма, где героиня вступила в единоборство со своим дядей — злым демоном. Оставалось лишь сожалеть о том, что у меня не было в этот момент острых каблуков, как у нее, чтобы поразить злого демона Бена. С каким бы удовольствием я вонзила каблук в его башку, но, к сожалению, это была лишь мечта. И все же я была рада, что не успела снять ковбойские ботинки с крепкой подошвой. Они сослужили мне добрую службу. Опомнившись, я вскочила на ноги и хотела было нанести еще один удар, но не успела: Бен пришел в себя и бросился на меня. Я попыталась увернуться, но не смогла. Он повалил меня на пол и стал молотить кулаками, потом схватил одной рукой за горло и стал душить. Я извивалась и дергалась, пытаясь хоть как-то ослабить его мертвую хватку. Поначалу мне это не удавалось, но потом, к счастью, я освободила одну руку и вцепилась пальцами в его физиономию.

В этот момент я полностью разгадала его тактику. Он, вероятно, не оставил надежды изнасиловать меня, но при этом хотел, чтобы я была в полном сознании. Именно поэтому он стремился не переусердствовать и не вырубить меня в самый ответственный момент. Если бы он хотел одолеть меня любой ценой, ему это не составило бы большого труда. Тут меня осенило — надо обмануть его с помощью его же тактики! Вместо дальнейшей борьбы я вдруг обняла его за шею и прижала к себе. Он поначалу опешил, долго смотрел на меня, не веря собственным глазам, даже начал плотоядно ухмыляться, и я решила воспользоваться благоприятным моментом, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Слегка прижав его голову к себе, я неожиданно отпрянула, а потом изо всей силы ударила его головой в переносицу. Он громко вскрикнул, на мгновение отпустил меня, пытаясь закрыть лицо руками, а я выскользнула из-под него и бросилась к двери. Однако он тоже не дремал и успел схватить подол моей юбки. Она затрещала и расползлась по швам. Пока я пыталась освободиться от остатков изорванной юбки, Бен нагнал меня, схватил за плечи и швырнул об стену. Я ударилась головой о полку с сувенирами и сорвала ее со стены. Кстати, полка смягчила удар, иначе я бы грохнулась о стену и осталась в прихожей навсегда.

Не долго думая, Бен подхватил меня за руки, поволок в гостиную, где с силой швырнул на диван. В последний момент я изловчилась и нанесла ему сильный удар ногой в пах, как раз по его возбужденному органу. Бен заорал во всю глотку и так свирепо зыркнул на меня, что я даже глаза закрыла от страха. Это был удачный удар, но он же мог сыграть со мной плохую шутку. Я поняла, что теперь он хочет только одного — убить меня. Во всяком случае, мне так показалось. Не случайно же все специалисты-психологи неустанно твердят: не злите насильника, не лишайте шанса на победу, иначе он может мгновенно превратиться в убийцу. Однако даже они не понимают одной простой вещи — как велико наслаждение видеть скорчившегося от боли мерзавца, придерживающего обеими руками свое пострадавшее мужское достоинство!

Пока он стонал от боли и пытался прийти в себя, я приняла решение. Если до сих пор я просто хотела защитить себя от посягательств этого подонка и поэтому всегда отставала от него на шаг, теперь я была готова перейти в наступление и покончить с ним. Раз он хочет убить меня, то и я свободна в своих действиях. В голове промелькнуло несколько спасительных идей. Первая показалась мне самой реальной — схватить бейсбольную биту, которую я купила пару лет назад специально для самозащиты, и двинуть его изо всех сил. Однако добраться до биты было не так уж просто: она стояла в дальнем углу возле изголовья кровати и опиралась одним концом на книжную полку. Нужно было любой ценой дотянуться до нее. Но как?

Пока Бен стоял передо мной, скрючившись в три погибели, я схватила стул и стала размахивать им, пытаясь обойти его и добраться до заветной биты. Но он выбил стул из моих рук. Тот грохнулся на пол, опрокинул настольную лампу и чуть было не разбил мою стереосистему. В следующую секунду Бен пришел в себя и, схватив меня обеими руками, снова потащил к кровати. Я отчаянно сопротивлялась, но он, видимо, решил, что сейчас не до секса, и нанес мне страшный удар по лицу. Перед глазами поплыли темные круги, а по щекам потекла кровь. На какое-то мгновение я откинула голову назад, обнажив шею, и он тут же вцепился в нее обеими руками.

Это был самый страшный момент. Никогда еще я не была так близка к смерти. Его пальцы все сильнее сжимали мое горло, и я уже распростилась с жизнью, чувствуя, что силы покидают меня. Почему-то я вспомнила тех парней, которых сама лишила жизни. Теряя сознание от удушья, я решилась на самое последнее средство, которое только могло спасти меня в эту минуту. До сих пор не пойму, как я могла пойти на это. Я видела немало фильмов, где происходило нечто подобное, но никогда, по-моему, в них не было настолько жестоких сцен. Впрочем, думаю, специалисты по самозащите признали бы мое поведение не только допустимым, но и единственно возможным… Моя левая рука была зажата его телом, а правая, к счастью, оказалась свободной. В общем, я просунула ее между его руками, растопырила два пальца и что есть мочи воткнула их в его покрасневшие от напряжения глаза. Точнее, в его левый глаз — до правого я не смогла дотянуться.

Начался невообразимый кошмар. Бен запрокинул голову и издал такой страшный рев, что у меня волосы дыбом встали. Потом он дернулся, схватился обеими руками за глаз и свалился на пол. Воспользовавшись моментом, я тоже вскочила с кровати и с ужасом посмотрела на собственную руку. Она была покрыта каким-то липким густым веществом вперемешку с кровью. В голове промелькнула мысль, что это чем-то похоже на желе. Затем я посмотрела на него и зажмурилась: его лицо походило на грязную маску, по которой были размазаны сгустки крови с остатками глаза. Меня затошнило. Невероятным усилием воли я взяла себя в руки, схватила бейсбольную биту и несколько раз сильно ударила ею Бена по голове. Он громко стонал, пытался одной рукой закрыть лицо, а другой размахивал в воздухе, безуспешно стараясь перехватить биту. У него ничего не получилось. Да и на что он рассчитывал, ничего не видя вокруг?

Не теряя ни секунды, я подошла к нему поближе, прицелилась, высоко подняла биту, а потом, как молотом, что есть мочи ударила толстым концом по его горлу. Бен крякнул, несколько раз дернулся в агонии и на мгновение затих. Но я чувствовала, что он еще жив и может быть опасен, как раненый зверь. Чутье меня не обмануло. Едва я отвернулась, как он мгновенно выбросил вперед руку и схватил меня за ногу. Я потеряла равновесие и грохнулась задницей на пол. Судорожно хватая ртом воздух, он бросился на меня, оседлал и снова попытался схватить руками за горло. Я чувствовала, что это его последние усилия, но и они могли оказаться для меня весьма опасными. Не давая ему опомниться, я протянула руку и схватила его за нос, чтобы окончательно перекрыть ему доступ воздуха. Бен несколько раз громко хрюкнул, потом затих и повалился на меня. Мне кажется, что после этого я потеряла сознание, а когда очнулась, он был уже мертв.

Несколько минут я неподвижно лежала под ним. Наконец собралась с силами, сбросила с себя грузное тело и отползла в сторону, стараясь не смотреть на его лицо. В комнате было совсем тихо. Только в эту минуту я подумала, что за все время отчаянной борьбы ни разу не закричала.

Сэм по-прежнему прекрасно держал себя в руках, ничем не выдавая интереса к моему рассказу. Он обвел взглядом разгромленную квартиру, словно хотел наглядно представить себе, как развивались события. Я видела, что его терзают какие-то сомнения, но не осмеливалась спросить, какие именно. Уголки его рта были опущены вниз, и я не знала еще, что это могло означать.

— Жаль, я немного опоздал, — задумчиво сказал он скорее себе, чем мне.

— О чем ты? — удивилась я. — Не успел понаблюдать за этой сценой или помочь одному из нас? — Я обнаружила, что могу говорить с ним откровенно, как с близким другом, которого знаю много лет. Впервые у меня было такое чувство при общении с незнакомым человеком. Более того, я могла высказать ему самые сокровенные мысли, нисколько не опасаясь, что он меня осудит.

Сэм пристально посмотрел мне в глаза, грустно улыбнулся, но не ответил.

— Что ты сделал с телом? — с какой-то странной беспечностью поинтересовалась я.

— Оно исчезло, — отрезал он.

— Навсегда или до поры до времени, пока не всплывет где-нибудь на набережной?

— Навсегда. — Он снова посмотрел на меня, будто хотел сказать что-то важное. — Полагаю, сейчас тебе не следует знать больше того, что я сказал.

Наши взгляды на мгновение встретились, и могу поклясться, что мы подумали об одном и том же. Он стал невольным и единственным свидетелем свершившегося здесь убийства, а я теперь могла чувствовать себя в безопасности только при непременном условии, что он тоже умрет. Я постаралась избавиться от этой мысли: если бы он хотел передать меня в руки полиции или что-нибудь в этом роде, то не стал бы возиться с трупом и расспрашивать меня о случившемся. Он мог просто-напросто вызвать копов — и дело с концом. Но не сделал этого. Почему? Ответить на этот вопрос я тогда не смогла.

— Как ты собираешься объяснить знакомым его исчезновение? — нарочито небрежно спросил Сэм.

— А кто будет спрашивать? — так же небрежно ответила я. — Это было наше первое свидание, и никто об этом не знает.

— А если все-таки узнают? — не отставал он.

Я призадумалась на минутку, а потом глянула ему в глаза.

— Ну, скажу, что мы немного посидели в ресторане, а потом я пошла домой, потому что было полно работы и нужно было заканчивать статью. А куда пошел он, я понятия не имею. Конечно, можно сказать, что он проводил меня, а потом я впустила его в квартиру, но если кто-то начнет наводить справки, то непременно узнает о его дурных привычках, и тогда подозрение падет на меня.

Сэм молча кивнул, явно одобряя мою версию.

— Я еще немного подумаю, но мне кажется, что твое объяснение выглядит вполне разумным и естественным.

Какое удивительное самомнение! «Я еще немного подумаю»! Кто он такой, черт возьми, чтобы думать вместо меня! Он сказал это так, будто сам убил этого подонка или вынужден брать ответственность на себя. Странный тип! А с другой стороны, он, похоже, действительно знает, как вести себя в подобной ситуации. Не исключено, что он каким-то образом связан с криминальным миром. Только бандита мне не хватало. Или он хочет сыграть роль многоопытного ментора и добродушного наставника? И что у него за акцент?

— Завтра ты будешь чувствовать себя ужасно, — заметил он, глядя на мои синяки.

— Мне и сейчас нелегко, — призналась я и с надеждой посмотрела на него. Но он промолчал, продолжая меня разглядывать. По всему было видно, что он чем-то обеспокоен, но не решается высказать мне свои опасения. Мы молчали несколько минут, а потом я откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. В голову полезли дурные мысли. Если кто-то обнаружит труп Бена, то рано или поздно полиция докопается до меня и нагрянет с обыском. Стало быть, первым делом надо убрать квартиру. Интересно, можно было бы избавиться от него как-нибудь по-другому? Конечно, если бы мы боролись на кухне, то можно было воспользоваться кухонным ножом, но кто знает, чем бы все кончилось? Ведь он мог схватить нож первым, и тогда ему пришлось бы ломать голову, куда девать мой труп… Стоп, что за идиотские мысли? Я же не собиралась убивать Бена! Я просто попыталась объяснить ему, что не хочу трахаться с ним, вот и все. Кто мог подумать, что он полезет драться? Ему было наплевать на мои чувства, и он решил добиться своего силой. Впрочем, мы оба хороши и вряд ли сейчас можно с точностью определить вину каждого. Как бы то ни было, я была рада, что с Беном покончено. Думаю, что со мной многие согласились бы, если бы узнали всю правду о его поведении.

Что же касается моих личных ошибок, то здесь все казалось предельно ясным. Я ничуть не сожалела о том, что ответила на его поцелуй и вообще поначалу испытывала к нему некоторую симпатию. Ошибка заключалась в том, что я поверила его слезливой истории насчет работы, денег и возможного увольнения. Он, вероятно, решил, что я самая настоящая дурочка, простушка, неопытная и наивная девочка, которая не устоит перед его натиском. Именно поэтому для начала он попытался разжалобить меня. И я чуть было не оказалась жертвой его коварного плана. Ну что ж, он просчитался и поплатился за это.

Я почувствовала запах дыма и открыла глаза. Сэм закурил одну из моих сигарет, выпустил струйку дыма и впервые за все время улыбнулся.

— Замечательно, — сказал он, поставив меня в тупик. Что именно замечательно и почему? И тут я догадалась, что ему просто приятно сидеть со мной, курить хорошую сигарету и думать о своем.

— Знаешь, ты такой же странный, как и я, — бесцветным голосом сообщила я.

На его лице засияла широкая ухмылка. Он молча докурил сигарету, погасил окурок и снова уселся. А я вдруг почувствовала невыносимую усталость.

— Ты уйдешь отсюда когда-нибудь? — тоскливо проворчала я.

— Когда-нибудь, — эхом отозвался он, не обнаружив никаких признаков обиды. — У тебя нет желания оставить меня на ночь, пока ты будешь спать? — поинтересовался Сэм без тени смущения. Он вообще казался мне слишком серьезным.

— Нет, — откровенно призналась я.

— Думаешь, что сможешь сегодня уснуть?

— Да, — коротко ответила я и решила, что настал мой черед задавать неприятные вопросы. — А ты не собираешься объяснить, почему оказался здесь сегодня ночью? Думаю, это было бы весьма кстати.

— Возможно, — уклонился он от прямого ответа, а у меня уже не было сил настаивать. Не дождавшись никакой реакции, я медленно встала с дивана и подошла к двери. Он последовал за мной.

— Как ты думаешь, это похоже на наше первое свидание? — не без иронии спросила я на пороге, глядя ему в глаза.

— Похоже, но тебе не обязательно целовать меня на прощание, — галантно ответил он и вышел из квартиры.