Шумной гурьбой собирались люди на гуляние в Янову ночь — чем больше голосов в хоре, тем раскатистей эхо.

Только сам Янис, как всегда, накануне своих именин пригорюнился и рано лег спать. И, как всегда в Янову ночь, его разбудили разудалые песни:

— Все равно эти крикуны не дадут покоя, — пробурчал Янис, встал с постели, оделся и сторожко, пастушьей тропой, прячась от веселых певцов, добрел до Черного бора.

Бор был дремучий, темный. Стройные ели веками напевали свои печальные песни, красные стволы сосен, будто колонны, подпирали кровлю зеленого храма природы.

Янис и сам не понимал, что так неудержимо влечет его в лес. Много страшных легенд рассказывали об этом месте. И хоть люди стыдились своих страхов и помалкивали, все же только отчаянные храбрецы отваживались ночью ходить по проселку через Черный бор. Когда-то Яниса пугали россказни о чудесах Черного бора, но с тех пор, как исчезла его невеста Занэ, ноги сами против воли вели его туда.

И пуще всего одолевало Яниса беспокойство в Янову ночь. Он не понимал, что это: то ли шепот леса, то ли песни птиц, то ли чудесный аромат цветов — манит его в лесную чащу. Должно быть, все же это лесные цветы, ведь вот уже тридцать лет он без памяти их любит.

Под Янов день, когда расцветает душистая ночная фиалка, Яниса всякий раз донимала непонятная тревога. Каждую ночь, измученный бессонницей, он бродил по лесу, и когда находил поляну, поросшую ночной фиалкой, ложился вблизи, покоряясь силе дурманящего аромата. Но ни одного цветка ночной фиалки он ни разу не сорвал. Прозрачные стебельки ее были так нежны и хрупки, белые цветы так прелестны, аромат их так сладок, что Янису казалось великим грехом даже коснуться их своими натруженными, огрубелыми руками.

Янис любил цветы истово, одержимо, должно быть потому, что их любила Занэ. Он бы с радостью погладил каждый цветок в лесу, потому что они напоминали ему о тех днях, когда Занэ утром и вечером приносила в его комнату душистые яркие букеты.

Вот и нынешней ночью Янис забрел далеко в чащу леса, туда, где росла ночная фиалка. Он нашел поляну, сплошь заросшую цветами.

Янис лег на землю и снова стал думать о своей Занэ. Три десятка лет пролетело с тех пор, как она исчезла, но по сей день мысли о ней не покидали его ни во сне, ни наяву.

— Занэ, Занэ, как звенела вокруг меня жизнь, покуда ты была со мной, — прошептал Янис и коснулся губами цветка ночной фиалки.

И снова припомнилось Янису то время — было ему в ту пору только двадцать четыре года, — когда у него на хуторе поселилась матушка Вайдупе со своей дочкой Занэ, Поначалу Занэ была робкой, боязливой, и только изредка удавалось Янису полюбоваться, как ветер колышет ее каштановые кудри.

Матушка Вайдупе умела варить зелья от разных недугов, но она уже была стара и целебные травы собирала для нее дочка Занэ. Девушка выходила до солнышка и возвращалась к завтраку, вся мокрая от росы, с полным подолом пахучих трав и цветов. А иной раз она ходила в обед, ведь всякий цветок знает свой час.

Когда Янис подружился с Занэ, он стал ходить за травами вместе с ней. Это были незабываемые прогулки. Чего только не рассказывала Занэ о растениях и цветах, она угадывала каждую птицу по ее песне, и когда они уставали разговаривать, принималась насвистывать, как иволга, или петь, как скворец. Занэ знала, от запаха какого цветка какой привидится сон. Вечером, бывало, поставит в комнату Яниса цветы, а поутру поддразнивает, рассказывает, что он видел во сне.

Незадолго до Янова дня Занэ как-то странно переменилась, стала задумчивой и часто по ночам одна бродила по Черному бору. Янис спрашивал, что с ней, но она и сама не знала. А иной раз говорила: «Когда в полночь или днем я хожу в лес за травами, кто-то в лесной чаще кличет меня. И как-то жутко мне становится и весело оттого, что я не знаю, чей это голос».

Подошла ночь праздника, Янис и Занэ разожгли на опушке леса костер. Сидя у костра, они весело смеялись, баловались, кидали друг в друга цветами.

Вдруг Занэ поднялась и сказала:

— Янис, я знаю, там в чаще расцвел какой-то неведомый цветок. Ветер доносит его запах, и он пьянит меня сильнее твоих поцелуев. Сегодня ночью я хочу принести этот цветок тебе. Жди меня, я вернусь.

— Я буду ждать тебя, — ответил Янис и остался сторожить костер.

Он ждал Занэ долго-долго и, не дождавшись, отправился ее искать.

Он звал ее, но стоило ему дойти до того места, где она только что откликнулась, как там воцарялась тишина и девичий смех звенел совсем в другой стороне.

— Занэ, да брось ты меня мучить! — кричал Янис, но Занэ все не показывалась.

Утром Янис вернулся домой измученный и сердитый: пошутить-то можно, но к чему этак водить его за нос всю ночь напролет!? Да еще в Янову ночь, которая бывает только раз в году!

Но Занэ не вернулась ни днем, ни следующей ночью…

Янис вместе с домочадцами отправился на поиски. Они обшарили весь лес, но так и не нашли ее, и Янис остался в лесу один.

Он все искал свою Занэ, звал ее и, наконец, забрел в самую чащу. Вдруг взгляд его привлек какой-то странный цветок, источавший дурманящий аромат.

— Верно, это и есть тот самый цветок, чей запах опьянил Занэ сильнее моих поцелуев и заманил ее в чащу! — вскричал Янис и в ярости кинулся сорвать его, но споткнулся о корягу и упал, расцарапав в кровь руки и ноги.

Янис пошел искать родник, чтобы обмыть царапины.

«Какой толк, — подумал он, — сердиться на цветок за то, что он пахнет?»

Пролетел год, два года, пролетели десятки лет, а Занэ не возвращалась.

Янис горевал по ней, как по усопшей невесте, но начать заново свою изломанную жизнь уже не смог. Бывали минуты, когда ему казалось, что лучше умереть, но он противился этой черной мысли. «Жизнь без моей Занэ горше смерти, — говорил он себе, — но как отнять у себя жизнь, которая принадлежит не мне одному? И ведь покуда я жив, я могу видеть Занэ хотя бы во сне, а за порогом смерти я и этого буду лишен».

Волшебно пахли ночные фиалки… Янису почудилось, что их аромат, словно бы сгущаясь, превратился в легкую дымку, в которой возникли смутные очертания. Вот они все яснее, четче, и вдруг Янис увидел Занэ, свою невесту. Она приблизилась, опустилась на колени и слегка коснулась прохладными губами его глаз.

— Занэ! Моя Занэ! — не помня себя от счастья, воскликнул Янис. — Наконец-то я тебя нашел. Где ты так долго была? Волосы мои уже побелели, да и сам я кажусь себе старым стариком.

Яниса овеяло душистое дыхание.

— Мой друг! Верный друг! Что же ты не сорвал тогда ночную фиалку, помнишь, когда ты упал? Не поседели бы твои волосы от безысходной тоски, и мне бы не суждено было томиться здесь веки вечные в образе ночной фиалки.

Янис не понял ее странных речей, и Занэ поведала ему обо всем:

— Той далекой ночью меня заманил Леший. Он еще раньше звал меня и приманивал, но мне было страшно идти на зов, ведь я не знала, кто меня зовет. Тогда он задумал хитрость — вырастил цветок, чей аромат пьянит сильнее твоих поцелуев. Он знал, что я люблю цветы почти так же сильно, как тебя. Еще перед Яновым днем я задумала сделать тебе подарок на праздник: найти невиданный цветок. И вот Леший наслал дурманящий аромат ночной фиалки, и я убежала искать диковинный цветок. На этом самом месте Леший схватил меня. Он сказал, что давно уже на меня заглядывается и хочет, чтобы я была его женой и навеки осталась в лесу. Я ответила, что этому не бывать, что я твоя невеста и буду любить только тебя. Всю ночь он меня просил и молил, но я не соглашалась, ведь я знала, что ты придешь меня искать и тогда его колдовство потеряет силу.

Когда на вторую ночь ты пришел один в чащу, Леший обратил меня в ночную фиалку, чтобы скрыть от твоих глаз. Если бы ты сорвал тогда цветок, я бы снова стала твоей Занэ, но Леший, обернувшись корягой, кинулся тебе под ноги, ты упал, а потом пошел к ручью.

Трижды по девять лет ждала я, что ты сорвешь ночную фиалку, но ты жалел нежный цветок. Трижды по девять лет я отказывалась выйти за Лешего. И мольбами и угрозами добивался он своего, но я ждала только тебя. Но когда проходит трижды по девять лет, человек не в силах больше победить колдовство Лесного духа, и теперь мне суждено на веки вечные остаться в лесу с моими горемычными подружками, такими же заколдованными невестами. Видишь, как их тут много, и все они остались верны своим суженым. Ведь Леший старый и уродливый, как сухая коряга.

Друг, верный мой друг! Отчего не сорвал ты цветок после той Яновой ночи?..

Яниса обдало душистое дыхание, и туманный образ девушки стал блекнуть и исчезать.

— Занэ, не покидай меня! — вскричал Янис и, желая удержать свою заколдованную невесту, обнял ее. Но в руках Яниса остался лишь нежный белый цветок, струивший ему в лицо дурманящий аромат.