— Здравствуй, Незримый Лис.

— Здравствуй, Взглянувший В Лицо.

Голос Хофа на другом конце провода звучал сдержанно и даже сухо, но как раз это действовало на Акселя успокаивающе. Когда Отто собран (а он всегда собран) — он даст добрый совет.

— Ты давно получил моё письмо? — спросил мальчик, подняв глаза к усеянному первыми звёздами небу, которое теперь казалось ему жалким и оскорбительным.

— Пришло на «хэнди» час назад. Может, не стоило так подробно, Акси?

— Но ты же помнишь слова Фибаха: для духа нет большего позора, чем пользоваться человеческой техникой. Значит, никто не перехватит…А сейчас мы подробно говорить не будем. Ты только скажи своё мнение.

— Идти или не идти?

— Да!

Чуть помедлив, Хоф твёрдо ответил:

— Иди один!

— Да разве ей втолкуешь? — досадливо сказал Аксель. — Понимаешь, она сразу хотела, чтоб я проиграл. Ей его жалко!

— А тебе?

— Ну…да, конечно…Но без неё я бы ещё сто раз подумал.

— И сделал бы то же самое?

Пауза.

— Не прикрывайся сестрой, — посоветовал Хоф. — Я видел, каким ты был, когда похитили Кри. Ты клялся себе, что найдёшь её и никогда больше не пойдёшь у неё на поводу. И я не думаю, что ты уже забыл прелести Подземного Мира. И приключений ты не любишь. Кстати, можно спросить, почему?

— Ну, во-первых… — сказал Аксель, который был даже рад перемене темы, — они приходят без спроса. Командуют, одним словом. Этого я и правда не люблю.

— А во-вторых?

— Во-вторых, мне и без них интересно жить. У меня ДРУГИЕ приключения, Отто.

— Ясно. Ещё что-нибудь?

— Да. И очень важное! Вдруг кто-нибудь умрёт? Или покалечится?

— Что ж, — сказал Хоф, помолчав, — если в тебе погибнет полицейский, то это будет хороший полицейский. Но вернёмся к Кри. Я не верю, что ты пошёл у неё на поводу ещё раз. Слишком уважаю тебя…

«Вот именно — слишком…» — хотелось ответить Акселю. Однако он лишь хмуро спросил:

— Ты хочешь сказать — я себе лгу?

— Ну да. Ты сам хотел проиграть. И на твоём месте я бы даже гордился этим. Но при одном условии: рискуй только собой. Иначе жертва будет слишком велика…Одна жизнь — за другую. Это справедливо.

— А разве можно всё свести к арифметике? Но всё равно, спасибо, Отто. Я подумаю…А что ты узнал у Дженни?

— Она сама тебе расскажет. Я, кстати, так и думал, что ещё не рассказала.

— Почему? — не удержался от вопроса Аксель.

«Потому, — удержался от ответа Хоф, — что, когда вы поговорите, то пойдёте втроём. Не я буду!» Но вслух он этого не сказал. Бывают в жизни случаи, когда ни полиция, ни родители не должны делать выбор за детей. Даже если он смертельно опасен. Читая книги из бортовой библиотеки Шворка, Хоф лучше всех представлял себе, какую угрозу для человечества представляют духи — даже один раз потерпевшие поражение. Он сознательно шёл на преступление, не мешая этим троим делать то, что они делают. Но ещё большим преступлением перед миллионами других детей будет не пустить их…

— Отто! Ты меня слышишь?

— Да. Дженни ведь только что приехала, а у вас для неё есть новости посерьёзней, верно?

— Верно. А что ты думаешь про…ночную тропинку?

— Ну, что тут можно думать? Кто-то занервничал…Ему явно не понравилось ваше ночное путешествие, тем более, что проследить его до конца он не мог. Вы толком знаете кого-нибудь из местных, кроме этого водителя?

— Да нет…

— Вот вам его и подбросили. И, подними вы напрасный шум, вас назавтра же деликатно попросили бы из пансиона. Такой рекламы никому не надо…Но заметь, с каким достоинством держится противник! Вот если б люди так умели…

— О чём ты?

— У настоящего Луперсио волоса с головы не упало. А ведь он ничем не защищён!

— С достоинством, или нет, — печально вздохнул Аксель, — но мне опять кажется, что я вижу затянувшийся кошмарный сон…До свидания, Незримый Лис.

— Когда вы…когда ты вернёшься оттуда, жду вестей. Удачи! — И в трубке раздались короткие гудки.

— Да уж не волнуйся…Будут тебе вести. — И мальчик задумчиво побрёл — но не к пансиону, а в дальний конец пляжа. Там его ждали Кри и Дженни. Кри, в футболке, джинсиках и пушистом пуловере, раскинулась в шезлонге с видом скучающей принцессы — хотя на самом деле (Аксель прекрасно знал) готовилась к решающей схватке. Что ж, с фактом не поспоришь: она и впрямь просилась на обложку какого-нибудь глянцевого журнала. «Интересно, за кого она когда-нибудь выйдет замуж? — вдруг с любопытством подумал Аксель. — Хоть бы не за какую-нибудь рожу…» Дженни стояла рядом и, заложив руки за спину, изучала море. Когда она скользнула по Акселю глазами, тот отметил, что она тоже по-своему красива. Но сейчас всё это было скорее плохо, чем хорошо. И, кроме того, Пепа лучше…

— Привет, — великодушно уронила младшая сестра, закинув руки за голову. Только оператора с камерой не хватает. Ещё бы! Снова есть перед кем выставляться…

— Чего это ты такой злой? — выпустила Кри первое ядро, безошибочно поразив цель.

— Я? — фыркнул Аксель, тоже сев чуть поодаль. — У меня всё в порядке.

— Тогда почему нельзя было поговорить в пансионе? Мы получили новое приглашение?

— Я получил, — сказал Аксель, выделив первое слово голосом.

— Можешь не стесняться. Дженни уже всё знает… — спокойно сказала Кри, но глаза её нервно сузились.

Аксель вздохнул и снова оглядел сестру с головы до ног. Словно видел её в первый раз. «Кошмарный сон? — мелькнуло у него в голове. — Как всё это может быть сном — и год назад, и сегодня — когда вот она, живая и здоровая? Злится…Знает, что не хочу её брать с собой. Год назад сон не сбылся. Он вернул мне Кри. А если бы не вернул? И я стоял бы сейчас на этом пляже совсем один…» Его вдруг пробрал озноб, и даже зубы застучали — так ярко он представил себе пустой шезлонг. Может, близость огромного остывающего моря разбудила его воображение, но сейчас он не хуже взрослого мог представить себе ужас одиночества. А бессонные ночи, полные отчаяния, когда он собирался на поиски Кри? «Нет, — окончательно решил Аксель. — Если сон хочет, пусть повторяется хоть всю жизнь. Я её не пущу».

— Ну? — не выдержала Кри своей невозмутимой роли. — Что с тобой? Чего ты молчишь?

— По-моему, его знобит, — сказала Дженни. — Кри, дай ему твой пуловер! Может, уйдём с берега?

— Нет. Лучше здесь. Я в порядке, — быстро пробормотал Аксель. И торопливо рассказал о визите бабочкозавра, опустив только фразу «Бери с собой кого хочешь». Зато, точнейшим образом пересказывая разговор с Хофом, он подчеркнул, что комиссар против участия Кри в такой страшной затее. Но и огромный авторитет Хофа сейчас не помог.

— Я уже не маленькая! — заявила она, стиснув зубы и отпихнув шезлонг. — Ты бы не справился без меня тогда…Вы оба не справились бы! И сами признаёте это. Ну, так и сейчас нечего дурака валять!

— Но это же ты выдала Штрою наши намерения… — начал Аксель. И совершил ошибку. (Он никогда не отличался ловкостью в таких беседах).

— Правильно сделала!!! — завопила Кри так, что все предосторожности Франадема пропали зря: если бы кто из духов хотел их подслушать, сидя в пансионе, ему стоило только открыть выходящее на взморье окно. — Иначе мы погибли бы все, и Землю не спасли! Зато в космосе, когда вы оба осрамились вместе со Шворком, кто помог обогнать Смертей? Я! Кто колдует лучше и быстрей тебя? Кто…

— Тише, Кри, — устало сказал Аксель, садясь на её место в шезлонг и закрывая глаза. — Если ты будешь так шуметь, нам и правда нет смысла торчать на этом пляже. Я помню всё, не бойся. И всё же ты пока ещё не волшебница…

— Я не волшебница?! — взвилась Кри. — А кто же я тогда по-твоему? Кто? И ещё говорит, что всё помнит! — повернулась она к Дженни, всплеснув руками. — Да у меня способностей в миллион раз больше, чем у тебя!

— Никто не спорит, — сказала Дженни. — Но говори шёпотом…

— Ну, насчёт «никто не спорит» — ты, Дженни, этого знать не можешь, — заметил Аксель со вздохом. — Тебя с нами не было…не по твоей вине, — поспешно добавил он, заметив блеск в её глазах. — А ты, Кри…да, способности у тебя большие. Наверное, больше моих, если это так важно для тебя. Но ты… — Он замялся.

— Что? Что «я»? — свистящим шёпотом спросила Кри, подступив к нему.

— Я не знаю, в чём тут дело, но… у тебя нет настоящего желания быть волшебницей. А это, по-видимому, главное. В напряжённый момент ты можешь не успеть среагировать! Хотя в спокойной обстановке нужное заклятие у тебя запросто получится лучше, чем у меня… — примирительно закончил он.

И, как всегда, сел в калошу.

— В спокойной обстановке? — с тем же присвистом выдохнула Кри, роя песок каблуками. — Когда твой драгоценный Отто в ужасе закрывает лицо руками, а Шворк воет от бессилия, а ты сам — сам!!! — умираешь со страху и пускаешь лужу под своё кресло — это «спокойная обстановка»??? Дженни, ты когда-нибудь видела такого идиота, как мой братец? Но это ещё что! — заявила она вечернему небу. — Когда ты испугался этого распухшего Франадема…

— Тише! — тревожно сказал Аксель, оглядываясь.

— Можешь не озираться, трус! Я уверена, уже все галактики и Вселенные, сколько их есть — все знают, что мы там были… Так вот… — набрала она в грудь воздуху, — когда ты задрожал перед этой гнилой рожей и отказался с ним играть, кто тебя заставил? А? Кто? Может, Луперсио? Сеньора Мирамар? Или эта… — она метнула косой взгляд на Дженни и проглотила последнее словцо, но Аксель понял, и на скуле у него вздулся желвак. — Я тебя заставила! И попомни меня — ты ещё за это спасибо скажешь, если у тебя — в чём я сомневаюсь — осталась хоть капля совести!

— Почему же это я тебе спасибо скажу, — деревянным голосом сказал Аксель, — если у меня — в чём ты сомневаешься — осталась хоть капля совести?

— Потому, что мне жалко этого мальчика. Его украли у родителей, Акси! И держат под гипнозом…Вспомни эту страшную сцену в Главной Диспетчерской. Ты ударил и ушёл, а он? Он ведь тоже на одну — только на одну! — секунду стал человеком, и хотел бежать…Я никогда этого не забуду! — с силой закончила она, топнув ногой и роняя слёзы на песок. — Мне это ночью снится, стоит закрыть глаза, а тебе нет, я знаю, что нет, потому что ты бесчувственный, как все мужчины! И, значит, это я первая должна идти его спасать, а если ты меня не возьмёшь, я сама найду всех этих скелетов и бабочек, и пойду одна. — Она вскинула голову и вытерла слёзы. — А ты…

— Хорошо, — отсутствующим голосом сказал Аксель и вновь закрыл глаза. — Ты выиграл, сон.

— Что? — опешила сестра.

— Ничего. Извини, Кри. Ты идёшь со мной в Подземный Мир.

Воцарилось молчание.

— Акси, — дрогнувшим голосом сказала Кри, беря его за руку, — ты действительно в порядке? Пойдём в пансион, и выпей чаю, а то заболеешь перед самым…

— Минуточку, — спокойно вмешалась Дженни. Она тоже подошла к Акселю, пощупала у него пульс и дотронулась до холодного лба. (В другое время это было бы для него целое событие, но сейчас он не шелохнулся). — Нет, Кри, он не болен. Сильно устал. И чай ему, конечно, не повредит. Но сперва позвольте вам напомнить обо мне!

— Ну подожди, Дженни… — шепнула Кри, поглядывая на застывшего Акселя и явно боясь потерять плоды непонятно лёгкой победы. — Не всё сразу…Давай лучше завтра, а?

— Нет. Сейчас. Я хочу сказать…

— Не нужно, — вяло перебил Аксель. — Ты тоже идёшь с нами. Кажется, теперь я всем угодил?

— Всем! — бросила Дженни, потемнев и поджав губы. Она была жестоко уязвлена и безуспешно пыталась скрыть это. Как ни быстро её подруга Кри разделалась со своим братцем (с которым можно было ожидать куда большей возни) — всё-таки был скандал. И слёзы…А на её, Дженни, риск — ничуть не меньший, и даже больший, чем у Кри, потому что она-то, Дженни, в колдовстве ни бум-бум! — он согласился так легко! Как от ненужной мухи отмахнулся. Которую не жаль…На секунду она раскаялась, что приехала. Но, поглядев ещё раз на мальчика, который, казалось, чуть ли не дремал в своём шезлонге, Дженни почувствовала внезапный страх. С ним что-то не так — с её Акселем! И нужно разобраться, в чём тут дело. Она пока не осмыслила странного намёка Кри на кого-то неназванного, но подсознательно это тревожило её, и она тут же решила позже припомнить разговор дословно. Позже! А сейчас и ей, и Кри надо успокоиться и увести Акселя с холодного, пустого пляжа…

Но через минуту тот снова удивил всех. Он встряхнулся, встал с шезлонга, натянуто улыбнулся девочкам и пошёл к тропинке. Однако пошёл не прямо — к пансиону, — а вправо, туда, где под густыми деревьями они недавно нашли труп Луперсио. Встревоженные подруги поспешили за ним. Приблизившись к страшному месту, Аксель внимательно оглядел его — то ли надеясь заметить хоть что-нибудь, то ли убеждаясь, что его нигде больше не ждёт мёртвое тело…и зашагал прочь. Дженни и Кри переглянулись, но ничего не сказали и заторопились следом.

Этот вечер Аксель провёл в одиночестве. Он сидел на подоконнике, разглядывал пустой, сиреневый в сумерках патио и думал. Но не о последнем разговоре. Внутреннее чувство говорило ему, что он верно поступил, и что нечего напрасно изводить себя запоздалыми сожалениями. Сейчас ему хватало и других, на удивление «посторонних» мыслей. О том, что больше он у этого фонтана сидеть не сможет. Дженни заметит. Начнёт спрашивать — и не того, кого надо. Дай бог, чтобы Кри и завтра не рассказала ей про Пепу. Дженни тогда совсем. Что «совсем» — Аксель себе не формулировал, но представлял хорошо. Весёлые крики девочек, игравших в бадминтон на заднем дворе, не улучшали настроения. Хорошо, конечно, что они ещё могут веселиться, забыв о том, что ждёт их впереди…Но, может, это они так пытаются отвлечься? А вот у него отвлечься от всех забот не получается. Ладно, ведь и на пляже можно думать о чём хочешь, со вздохом сказал он себе. Если б ещё девчонки ежеминутно не приставали: поиграй в мяч, искупайся с нами, утопи нас (понарошку), утони сам (всерьёз). «Значит, я не рад, что Дженни здесь?» — спросил он себя без обиняков. И так же ответил, что не знает. Нет, он не стал к ней хуже относиться. Она — его лучший друг, просто очень противный в некотором смысле. Она не понимает, что ему, Акселю, нужно. И никогда не понимала, а это ведь так несложно! Нравится он ей — пусть так ему и скажет вместо того, чтоб изводить его без всякой вины. А если нет, пускай оставит его в покое! Раз он герой, значит, он достался ей на свою беду, чтобы его мучить? Придя к этому выводу, он глубоко вздохнул и, заметив, что Кри с Дженни входят во дворик, поспешно отошёл от окна.

«Жаль, что у меня нет настоящего друга в школе», — в тысячный раз за свою единственную жизнь подумал Аксель, растнувшись на постели. Макс Штрезе? Он умней других, но это приятель. (Вообще Аксель уже давно заметил: чем кто-нибудь умней, тем труднее к нему подступиться. Тем меньше ему дела до тебя, с твоей щенячьей преданностью…) А как бы хорошо иметь друга-мальчика, которому можно сказать всё! Не увязая во взаимных соплях и нервах, не чувствуя, что он ревнует тебя к кому попало…и даже к кому-то, кто для тебя действительно много значит.

С этими мыслями он уснул, но главной и очень приятной из них была всё-таки мысль о том, что ему назначено свидание. Даже предаваясь вышеописанным грустным размышлениям, Аксель ни на секунду не забывал о завтрашнем вечере. Он был счастлив и несчастен одновременно! В общем, нужно не терять голову окончательно и поменьше обдумывать всё это…Ведь через несколько дней он уедет. Навсегда! И вряд ли Пепа будет ему писать. Или…будет? А почему бы, собственно, и нет? Она уважает поэтов — пусть даже начинающих! Интересно, плавал Аксель в бессвязных мыслях не то сна, не то полудрёмы — это только Пепа такая, или все испанцы любят поэзию?

Спал он с открытым окном — и потому недолго. Где-то через час в воздухе мелькнул овальный предмет и приземлился на пол его номера, отчего сильно запахло тухлым яйцом. Сев рывком в постели, Аксель увидел скорлупки, тёмную, ползущую по линолеуму жижу…ему послышалось даже, что из патио донёсся злорадный сиплый смех. Метнувшись к окну, мальчик никого не заметил. Впрочем, и так было ясно, чья это работа.

— Любопытно, — задумчиво сказал Аксель тоном Хофа, отодвигая циновку у кровати от краёв пятна (к счастью, ни на неё, ни на кровать почти не попало). — Даже очень…

Он сбегал босиком в ванную и, за неимением тряпки, пустил в ход один из своих носков. Вытер линолеум до блеска, стараясь не вдыхать это, и щедро спрыснул пол освежителем воздуха. Потом выбросил носок в мусорное ведро, завернув его в бумажку (тоже спрыснутую), сел на постель и закрыл глаза. Сейчас он был полицейским.

Уж если Жоан, зная крутой нрав сеньоры Мирамар, всё же пошёл на такое по отношению к почти единственному жильцу — значит, либо он совсем безмозглый, либо уверен: Аксель не станет унижаться и затевать скандал. А может, Пепа для него — как и для самого Акселя — значит столько, что ему уже всё равно, что будет? Пожалуй, тут всего понемножку…Важно другое: Жоан вряд ли может быть тайным противником Реннеров, действующим по указке духов. С тухлым яйцеметанием это никак не вяжется! А ведь где-то рядом такой противник обязательно затаился…И, если он в самом пансионе, то, скорее всего, должен был приехать незадолго перед Реннерами. Как тот же Жоан — с Азорских островов. Аксель сразу насторожился, услыхав об этом от тётушки Аделиты. «Кто же тогда? — в который раз спросил себя мальчик. — С другой стороны, если он есть, то и Смерть со Смертёнком вроде как ни к чему…А с третьей стороны, — они вроде как служат не Штрою, а Франадему! Но — уже с четвёртой! — если они служат Франадему, зачем его „космический трал“ хотел проглотить Смертёнка? Плохо не иметь волшебного образования! Может, знай я о „тралах“ побольше, хоть этот вопрос отпал бы. Хорош Взглянувший В Лицо: Хофу дал читать шворковы книги, а сам ни одной в руки не взял! Нет уж, что бы я там ни обещал Отто, вернусь домой — и прочту всё от корки до корки…»

Так что бедняге Жоану даже в бредовом сне не могло присниться, к каким далеко идущим и, главное, глубоко полезным выводам привело его врага самое обычное тухлое яйцо!

Кончилось тем, что Аксель закрыл окно и вновь свернулся калачиком под одеялом. Затем вдруг опять резко сел и открыл глаза.

— Прислуга! — сказал он, со злостью сжав кулаки. — Прислугу ей подавай, сопле зелёной!

Но ещё через несколько минут, поворочавшись, уснул.

Он встретил утро в чистоте и спокойствии. Завтрак принёс ему облегчение. Со стола убирала Пепа, и Аксель понял, что его верная, чудесная Кри ничего (во всяком случае, ПОКА ничего) не рассказала Дженни — иначе пришлось бы предположить, что у той самообладание почище, чем у комиссара Хофа. Дженни глядела на тонкую, смуглую фигурку, быстро скользящую между гостями, с тем же выражением, с каким только что разглядывала оплетённый виноградной лозою столб. На какую-то долю секунды Пепа скользнула взглядом по лицу Акселя, и он готов был поклясться, что в глубине её тёмных глаз мелькнула радость. Мальчик тут же опустил глаза в тарелку, а когда поднял — Пепа уже исчезла.

На пляже Кри всячески пыталась угодить ему. Она даже осмелилась подойти к бродячему торговцу ананасами, арбузами и кокосами, который иногда забредал сюда с соседнего пляжа, и которого она побаивалась. Этот толстый, наглый тип в пятнистой от пота майке, обтягивавшей дай бог если половину его волосатого брюха, пританцовывал, играл здоровенным, как ятаган, ножом, цокал языком, закатывал глазки, обнимался с пляжными дамами и орал: «Люпи-люпи!» Итак, Кри робко купила у него половинку изумительного ананаса по изумительной цене и притащила её — персонально Акселю. (Он, конечно, скормил лучшие кусочки ей же; предложил и Дженни, но та величаво отказалась и углубилась в журнал).

— Акси, — застенчиво сказала Кри, поджав ноги и усевшись к брату на полотенце, — ты на меня не сердишься?

— Нет, — заверил Аксель и улыбнулся ей.

— Давай больше никогда не ссориться, — промурлыкала Кри, вкладывая ему в рот сочный ананасный брикетик.

— А я с тобой и не ссорился, — из любви к истине уточнил Аксель, давясь сладким соком. — Мы с тобой, если ты заметила, вообще никогда не ссорились по-настоящему.

— И не надо! — с жаром подхватила Кри. — Всегда же можно договориться, правда? Особенно брату и сестре…

— Правда, — кивнул Аксель. И, уже не улыбаясь, принялся ждать. Его ожидание продлилось ровно десять секунд.

— Я хотела рассказать про Дженни… — прошептала она, опустив глаза. — Ты вчера так спешил, и она не успела передать тебе свой разговор с Отто…

— Мм…спасибо, хватит…а с каких это пор Дженни не может поведать всё сама, особенно если она сидит в двух метрах от нас и притворяется, что читает журнал? Согласись, Кри, это очень на неё не похоже!

— Акси, ты…

— Ллюпи-люпи-и!!! — заорал у них над головами фруктовый нахал, подняв над головой кокос, словно чашу с вином, и заставив всех на пляже подскочить. Кри вздрогнула, но быстро оправилась.

— Акси, она стесняется…Дженни вовсе не такая, как ты о ней иногда думаешь. И себя ты…только не обижайся, ладно?…себя ты тоже иногда не видишь со стороны.

— Хорошо, — терпеливо сказал мальчик. — Это она тебя просила всё мне рассказать, или ты сама?

— Я сама…Она очень гордая, Дженни. И неизвестно, когда бы ты всё это услышал. А это стоит знать…

— Ага, выкладывай! — поторопил Аксель, симулируя великий интерес. На самом деле ему уже было, в общем, всё равно, как именно их всех заманили на этот остров. К тому же, если бы это впрямь что-то меняло, Дженни отбросила бы все сантименты. Но чего не сделаешь ради мира?

— У Дженни есть приятельница Эльке, — таинственно зашептала Кри, озираясь. — И вот эта Эльке — дура и кривляка, между нами — принесла ей журнал «Ниво Нуар-007» с большой, красочной статьёй про Сан Антонио, где отдыхали в этом сезоне нидерландская и английская королевы. И про пансион «Мирамар» — самый дешёвый из престижных, где ещё можно как-то найти места…И…

— Где этот журнал?

— Вот я как раз и говорю, что он исчез. Дженни мне его не показала сразу. Она любит делать вид, что такие вещи знают все на свете, кроме меня, и никогда не говорит, откуда сама узнаёт про отдых Майкла Дугласа, Брэда Питта и…

— Ясно. Дальше.

— Ну, Дженни, в общем, решила, что круче этого уже и быть не может — хотя я бы на её месте ещё подумала. Но я понимаю, почему она клюнула. Две королевы сразу! И дёшево…

— Дешёвый сыр, между прочим, бывает только в мышеловке.

— Акси, — надула губки Кри, — ну что ты всё перебиваешь? Ты же обещал…

— Ну всё, всё, прости…И что было дальше?

— Дальше Дженни сказала мне, а я — вам всем. И все решили отдыхать, и отправились. Но перед самым приездом Дженни ей звонил Отто и заехал к ней домой — взглянуть на журнал. Дженни порылась, но не нашла его, как будто он растаял в воздухе…Хофа это, похоже, не удивило, он записал телефон Эльке и сказал: если что, он журнал найдёт и сам. А перед самым вылетом Дженни из Мюнхена ещё успел ей позвонить насчёт того, что она ошиблась: в этом номере журнала ничего подобного нет. И в остальных за этот год — тоже. Хотя Дженни клялась и божилась, будто…не перебивай меня!!!..будто она никак не могла перепутать номер. Ведь она давно следит за «Ниво Нуар-007» и целым рядом других, не менее престижных…

— …мышеловок! — закончил Аксель. — Пойдём купаться?

— Сейчас… — Кри вытерла мокрые от сока губы салфеткой и, решительно глянув на брата, прошептала:

— Акси!

— Что?

— Ты же будешь с нами всё это время?

— Какое время?

— Пока мы отдыхаем…

— Я и так всё время с вами.

— Нет, Акси. Это не так. Ты есть, но тебя нет.

— Не понимаю… — буркнул Аксель, слегка краснея.

— Я хочу, чтобы ты ходил с нами на пляж. А не сидел у фонтана…И не думал о разных…посторонних и ненужных вещах. Вместо отдыха! Я…боюсь за тебя, — жалобно закончила Кри, и на ресницах у неё повисли слёзы. Шла бы речь о чём другом, Аксель уже давно обнял бы сестрёнку и расцеловал. Но сейчас, поняв её намёки, он только погладил Кри по плечу и вздохнул:

— Не волнуйся, Кри. Ты же видишь, я здесь. Больше я не буду сидеть у фонтана. — Она счастливо вздохнула. Затем опять нахмурилась.

— Акси…а зачем ты снова ходил на ту тропинку? Ты думаешь, ЭТО может ещё раз…

— Но ты же знаешь, что на самом деле ЭТОГО не было ни разу, — успокаивающе сказал Аксель, поднимаясь и разминая ноги. — Просто захотел и взглянул…Ну что, утопить тебя без маски?

И он утопил её столько раз, сколько ей хотелось — и даже два раза Дженни, которая потихоньку включилась в общий ритм, сделав вид, что забыла вчерашнее. Но Аксель уже достаточно знал её и, время от времени ловя её испытующий взгляд, чувствовал, что она ещё предъявит ему счёт. Тогда он вздыхал, думал о сегодняшнем вечере, на фоне которого, словно солнце, сиял злой осёл Агапито, и на душе у него становилось легче. Иногда даже так легко, что, спохватившись, он беспокоился, не заметно ли это, и напускал на себя в меру озабоченный вид.

Лишь один раз во время этого весёлого бархтанья мальчик снова помрачнел. Он вдруг испугался: а что, если шпионы Штроя, выследив его, Акселя, с Пепой — не нынче, так завтра! — похитят её, незащищённую, или околдуют? При этой мысли его охватил страх пополам с яростью. «Тогда я убью его, — подумал Аксель. — Да-да, я уже знаю, что это такое, и не отступлю, если придётся сделать это снова! Даже если во второй раз он больше не оживёт…и тогда он перестанет отравлять жизнь мне и тем, кого я люблю! И с Белой Маской всё правильно получилось. Кри права: надо отнять её у него, чтобы он трижды подумал, прежде чем…» — Эй, вы, а за ноги хватать нечестно! Ульп… — и с булькающим шумом Аксель сунулся в воду, чтобы спастись от атаки с обоих флангов. Море, солнце и удивительный воздух Сан Антонио потихоньку развеяли его мрачные мысли. Он был счастлив, как никогда.

Так прошёл день. А вечером, около восьми, Аксель невзначай обронил в кругу семьи, что неплохо бы вздремнуть, и удалился в свой номер. Вскоре он выскользнул оттуда — весь в белом. Мысленно…У него всё же хватило ума, отправляясь в конюшню, не наряжаться в лучшие одежды. Однако он особенно придирчиво выбрал футболку и почистил джинсы. Но, подумав, заменил их тёмными шортами: стояла изрядная жара.

Тихонько юркнув в патио, он прошмыгнул под самыми окнами, надеясь, что ни в одном из них не затаился Жоан с ушатом помоев. Осторожно выглянув на задний двор — нет ли там кого — Аксель с независимым видом проследовал к конюшне и замер у чуть приоткрытой двери. Из сыроватой полутьмы доносились нервные всхрапывания и какое-то шебуршение: наверное, злой осёл Агапито даже Пепу с трудом выносит…Как бы он при виде Акселя не взбесился вовсе и не кинулся на людей! Но раз назначено — значит, назначено. Мальчик глубоко вздохнул и толкнул дверь.

Он ожидал услышать трубный ослиный рёв, однако конюшня ответила на его приход почти полным молчанием. Если не считать уже упомянутого шебуршения и чьих-то сдавленных всхлипов… Когда через несколько секунд глаза Акселя привыкли к полутьме, он увидел нечто невероятное. Обитатель конюшни — громадный каталонский осёл, не меньше метра шестидесяти в холке, тёмно-гнедой, с белыми обводами вокруг глаз и пасти, и с серебристо-белым брюхом — смирно стоял у себя в стойле и даже не думал буйствовать. У него нашлось занятие поинтереснее: положив морду на дверцу стойла, он злорадно разглядывал большими горящими глазами два катающихся перед этой дверцей тела. Жоан и Пепа, взлохмаченные, осыпая друг друга ударами и что-то шипя сквозь зубы, то ударялись боками о вход в стойло, то расшвыривали пятками валяющуюся рядом охапку клевера. Они, видно, дрались давно, и никто не мог взять верх, хотя Жоан был куда крупнее и с виду сильнее девочки. Наконец, войдя в раж и изловчившись, он сумел схватить её за горло, и та вся побелела, пытаясь оторвать от шеи его пятерню…

При виде этого зрелища в Акселе вдруг вспыхнула такая дикая, животная ярость, на какую прежде он никогда не считал себя способным. Заметив в углу увесистую, покрытую грязью и паутиной оглоблю, он схватил её и что есть силы взмахнул ею над головой Жоана. Промазать он не мог!..

— Не надо… — успел он услышать в последнюю секунду слабый хрип Пепы — и ударил. Этот хрип заставил его опомниться и напрячь руки, но удержать удар было невозможно. Конец оглобли расщепил толстую доску пола в миллиметре от виска Жоана. Тот вскинул глаза и, поняв, что был на волосок от мгновенной смерти, и что опасность далеко не миновала, вскочил и пулей вылетел из конюшни.

От запоздалого ужаса у Акселя подогнулись колени, и он мешком осел на измочаленный клевер рядом с Пепой. Оглобля со стуком покатилась восвояси…И несколько минут не раздавалось ни звука — только тяжёлое дыхание приходящих в себя детей да умиротворённые всхрапы злого осла Агапито. Наконец Аксель слабо проговорил, утирая со лба пот:

— Спасибо…

— Пожалуйста, — хрипло сказала Пепа, встав на колени и оправляя волосы. — Не делай так больше, ладно?

— Я…не понимаю, — жалко выдавил Аксель, кивнув. — Как я м-мог? Меня надо посадить в тюрьму, Пепа! Чтобы впредь неповадно было…Неужели я способен на всё?

— Ты же был не в себе, — она успокаивающе тронула его руку. Аксель почувствовал это прикосновение несмотря на бившую его дрожь — и дрожь усилилась. Пепа, быстро отдёрнув руку, встала, аккуратно подобрала клевер и, пошатываясь, скрылась в стойле. Через несколько минут чавканья, стука копыт и негромких окриков девочка вышла оттуда — почти такая же спокойная, как всегда — и покосилась на Акселя, который даже взглядом процедуру кормления не удостоил.

— Из-за чего вы дрались? — спросил Аксель, тоже вставая. И, поколебавшись, добавил: — Из-за меня?

— Вот ещё! — буркнула Пепа, чуть покраснев. — Он давно напрашивался. Тётя велит ему меня слушать, а этот дурень чуть что вольничает…

— Как это — вольничает? — вновь задохнулся от гнева Аксель. — Пристаёт? Пусть только попробует!

— Да нет, он, в общем, неплохой, — заверила Пепа, живо напомнив Акселю Кри, когда та пытается «сгладить углы». — Просто пришёл сегодня, хлебнув чего-то…это у него бывает, и больше я его покрывать не стану…и давай разоряться: иди, мол, отсюда, я сам буду осла кормить, а, может, ещё дела найдутся. Какие дела, говорю? А он: не твоего ума дело, поживёшь, дура, — узнаешь… Ну, я ему и за меньшее мозги вправляла, так что он своё получил! Только прежде он отвечать боялся, а тут…

— Он нас подслушал! — стиснул зубы Аксель. — Там, в патио… Вот и нашлись дела: меня ждал.

— Ты обещал, — напомнила Пепа. — Я с ним сама разберусь, понял? — И голос у неё был такой, что Аксель уверился: эта за себя постоит.

— И не задирай его, — продолжала она, выглянув наружу и убедившись, что задний двор пуст. — Даже если сам набиваться будет! Жоан совсем не трус. Он не тебя боится, а нас с тётей…А то бы он тебя давно измолотил. Он очень сильный!

— Ладно, — вздохнул Аксель. После того, как он чуть не стал убийцей, выдавать в ответ общепринятое «Я и сам не слабак» или там «Посмотрим, кто кого» как-то не хотелось. Вообще, стоило сменить тему. — Х…хочешь. я тебе ещё стих напишу? — кашлянув, предложил он. — Мне нетрудно!

— Хочу, — серьёзно сказала Пепа. — Я всегда хочу, когда мне пишут стихи и когда за меня молятся. Тётя за меня молится каждый вечер, но стихов мне ещё никто никогда не писал.

— А что важнее — стих или молитва? — осторожно спросил Аксель, не зная, насколько рьяной католичкой является Пепа. Но, судя по её с Жоаном воскресным физиономиям, когда они сопровождали в церковь тётю Аделиту, спросить такое было можно.

— Смотря какие стихи и какие молитвы, — всё так же серьёзно разъяснила она, на этот раз чуть подумав. — Твои годятся, — добавила она, не уточнив, для чего. — Только не сейчас…Сейчас меня ждёт тётя. Иди в дом, а я подожду пару минут и тоже пойду. И не ищи меня! — опередила она, видя, как он открыл рот. — Я скажу, как придётся впору…

Аксель с жаром закивал и выскользнул на свет божий — унося в душе еле заметную, но такую чудесную прощальную улыбку! Он уже начинал потихоньку чувствовать себя героем по мере того, как слабел столбняк мгновенного ужаса. Но, ворвавшись в номер, как на крыльях, и вдоволь покружив по комнате, сел, вздохнул и твёрдо сказал себе: «Никогда больше». И хватит об этом…к чему портить счастье? Лучше думать о том, что у тебя будет случай вместе с каким-нибудь новым стихом показать Пепе золотую авторучку, которую подарили тебе поклонники твоего таланта!

Эта ночь и следующий день прошли без сюрпризов. Утром на пляже, дождавшись, когда отцы уйдут купаться, провели короткое совещание. Продуктов — кроме, может быть, пачки печенья да пары пакетов сока — решили не брать: у духов с голоду не умрёшь! Ведь благодаря усилителям волшебного поля к Акселю и Кри в Подземном Мире вернётся их магическая сила, и они смогут наколдовать себе что угодно. («А может быть, и у меня что-нибудь получится?» — с надеждой предположила Дженни. — «Может быть», — хором ответили брат и сестра; она — с такой же надеждой, он — с необъяснимой уверенностью, что ничего у Дженни не выйдет, даже если окажется, что у неё вся родня — звёздные духи). Короче, спортивная одежда и обувь, дождевики, верный акселев фонарик — и ничего громоздкого. Сбор на лестнице чёрного хода, затем — марш-бросок на задний двор, где в полночь состоится приобщение Дженни к волшебному миру. (У неё ещё нет привычки к скелетам — даже вежливым, и вообще, неизвестно, кто явится за ними в этот раз).

Сиесту нынче соблюдали особенно тщательно: берегли силы…До ужина чуть-чуть выкупались, вяло помахались в бадминтон и задумчиво разошлись по комнатам. Ни Жоана, ни Пепы; за ужином священнодействовала сеньора Мирамар. Наверное, так было даже лучше для общего спокойствия…а жаль!

А потом наступили сумерки, и над пальмами и кустами, берегом моря и пустыми тропинками, над крышей дома и над навесом затанцевали ночные насекомые. Зажглись первые звёзды чёрного космоса, начали стихать звуки дня. Настал особенный вечер в жизни троих ребят — особенно Акселя и Кри. Если раньше они лишь отбивались и защищались, то теперь сами начинали сражение…и какое! Не ради друг друга, или настоящего друга, или приятеля — ради совершенно незнакомого мальчика. Который, будучи спасён, мог оказаться (как их предупредили) злобным, способным на всё чудовищем — хуже любого духа! Зачем они шли на это? Они бы сами не могли ответить.

Без четверти двенадцать голова Акселя в тёмной кепке тихо выглянула в коридор, и почти одновременно из соседних номеров выглянули головы Кри и Дженни. Аксель сердито замахал рукой — глупые девчонки тут же скрылись. Тогда он тщательно запер и подёргал дверь — вдруг противник всё же не знает о новой вылазке? — и, бесшумно ступая в своих любимых кроссовках, с крошечным рюкзачком за плечами, прокрался на чёрную лестницу. Спустя пару минут к нему присоединилась Кри, а ещё минутой позже — Дженни. Вопреки спартанским решениям, каждая несла довольно большую сумку непонятно с чем. Впрочем, продолговатые очертания сумки Дженни даже и в темноте показались Акселю знакомыми. Он на секунду включил фонарик и прочитал на желто-синем боку: «Ecostar Junior».

— Дженни! Ты что, взяла свою Генриетту?!

— Она говорит, что без оружия чувствует себя дискомфортно, — шепнула Кри.

«Могла бы и сама ответить», — подумал Аксель. Он не представлял себе, какой прок может быть от тонкой и гибкой спортивной рапиры (да ещё детской!), которой, кажется, и рубить-то нельзя — только чуть-чуть колоть. То ли дело волшебный меч! А впрочем, кто их поймёт, девчонок…

И вся команда стремительным броском достигла двери, ведущей на задний двор, куда дети вышли с невольным трепетом. Было темно и тихо — а ведь до полуночи оставались считанные секунды.

— Вот он! — Как и в прошлый раз, первой увидела Кри. Наверно, она и впрямь была глазастее всех, и сразу приметила светящееся пятно, скользящее к ним невысоко над землёй со стороны моря. Бабочкозавр не летел, а, можно сказать, беззаботно порхал, быстро-быстро трепеща крылышками. Пару раз он даже завис над виднеющимся в траве цветком, зачем — непонятно. Наконец чудовищный мотылёк размером с крупный персик очутился перед самым лицом Акселя и, приветственно сверкнув выпученными глазами, оскалил клыки. Дженни издала глубокий, прерывистый вздох; покосившись на неё при свете луны и пришельца, мальчик увидел, что она стала белой, как бумага. Разумеется, Дженни никогда не подозревала своих друзей во лжи, да и, кроме того, давно познакомилась со Шворком, который произвёл на неё большое впечатление. Но Шворк всё-таки хоть внешне выглядел, как обычный пудель! А тут перед ней появилась самая страшная из всех доисторических рептилий, да ещё ночью, населив эту ночь миллионом других страхов! Аксель молча взял Дженни за руку, и она даже не подумала отдёрнуть ладонь.

Бабочкозавр жестом когтистой лапы остановил Акселя, пытавшегося заговорить, повернулся к присутствующим хвостом и торжественно поплыл к морю. Все двинулись за ним, тревожно озираясь. Такое начало ничем не походило на дружелюбие Смертёнка — и мальчик испытал невольное разочарование, надеясь до последней минуты, что за ними явится он. Их проводник, копируя повадки «натуральной» бабочки, то и дело опускался на какую-нибудь веточку или цветок, которые даже не гнулись под его тяжестью. Когда дошли до пляжа, Аксель и Кри невольно покосились влево. Но под деревьями царил беспросветный мрак.

Вместо того, чтобы двинуться к знакомой полянке, где жила одинокая лужа со звездой в центре, бабочкозавр порхнул к морю и опустился на не менее хорошо знакомый Акселю шезлонг. Все окружили его и замерли, ожидая новых инструкций.

— Ну вот, — тихонько прорычал он на чистейшем немецком языке. — Здесь нас никто не увидит и не услышит, как бы ни пытался. Вы понимаете, конечно, что я говорю о враждебных духах, — важно прибавил проводник. — Извините, что я летел так медленно, но у нас, бабочек, свой обычай. То и дело тянет сесть на цветок по старой привычке…Над морем всё будет быстрей, обещаю вам!

— У вас, бабочек? — удивлённо переспросила Кри. — А мне показалось, вы тираннозаврик! Я вас и в «Парке юрского периода» сколько раз видала, и в атласах разных…

— Кри! — многозначительно кашлянул Аксель, и добавил взглядом: «Не перечь!»

— Но крыльев-то у меня, надеюсь, не было в этих ваших парках или где там ещё? — самодовольно прорычал бабочкозавр и медленно раскрыл перед носом девочки обе пары крыл — верхних и нижних. Верхние напоминали косые коричневые треугольники с золотистым отливом, а нижние — лепестки розы с чёрными разводами.

— Да, крыльев не было, — поспешно признала Кри. — Извините…

— И есть за что! Я — самый изысканный ящер на свете, ибо прежде всего я — бабочка виноградный сфинкс. Если и есть кто-либо, выдерживающий со мной отдалённое сравнение — например, мой брат, сфинкс олеандровый, который доставит вас назад, — то лишь для того, чтоб лишний раз напомнить, чего ему не хватает…

— А не хватает ему — быть вами? — угадал Аксель.

— Раз уж ты это понял, не буду спорить… Ну, а сейчас не пугайтесь, я вынужден принять свой рабочий вид, чтобы достойно выполнить возложенную на меня миссию…

И он начал пухнуть на глазах, быстро закрывая светящейся тушей кроны ночных деревьев и луну. Его страшная, качающаяся из стороны в сторону морда с гигантскими клыками и горящими глазами была не очень-то приятным зрелищем, так что предупреждение было не лишним; тем не менее все невольно попятились. Сделавшись ростом с соседнее оливковое дерево, монстр якобы спохватился и заявил, что для столь малых существ он, пожалуй, перестарался (хотя Аксель мог поклясться, что он щеголяет своими размерами нарочно). И начал уменьшаться. Наконец, достигнув размера, среднего между огромным носорогом и не очень большим слоном, виноградный тираннозавр решил, что, кажется, хватит.

— Вас проглотить, или предпочитаете морскую прогулку на свежем воздушке? — совсем уже по-домашнему спросил он. — В смысле, верхом?

— Верхом, верхом! — хором закричали все (и вовсе не из любви к кислороду).

— А мы не свалимся? — осторожно сказала Дженни, когда чудище, сложив разноцветные крылья, опустилось перед ними на колени, а на его горбатой спине возникли три седла без всяких подпруг, но со стременами.

— Не бойся, — сказал Аксель. — Ты прирастёшь к седлу намертво. И ни дождя, ни ветра, ни воздушных ям. Кроме того, мы уже невидимы, ни один рыбак или турист нас не заметит, даже если наша…мм…бабочка…хвостиком собьёт с него панаму.

— Трезвое понимание обстановки, — кивнул сфинкс.

Дженни поджала губы, однако, когда Аксель подсадил Кри в переднее седло, приняла его помощь и дала подсадить себя в среднее, вдев ногу в стремя. Виноградный бабочкозавр, видя их возню, уменьшился ещё, пока наконец его не оседлали все.

— Готовы? — пророкотал он. И, не дожидаясь ответа, расправил цветные паруса и взмыл высоко в воздух.

Такую морскую прогулку впрямь стоило совершить! Конечно, с голубым космосом ничто не могло сравниться, но в земном небе сегодня царила не тьма, а аквамариновый блеск — наверно, потому, что ночь стояла лунная. На несколько минут дети даже забыли зловещую цель своего путешествия и только бездумно ухали, когда чудовище закладывало очередной вираж. Тёмные воды внизу казались вымершей фиолетовой пустыней — лишь раз или два вдали мелькнули белые щепочки судов. Минут через десять горизонт начала застилать сизая туча невероятных размеров, подёрнутая белыми облачками, и ящер взял курс на неё.

— Там, кажется, буря… — тихонько заметила ему Кри, которой всё же стало неуютно.

— Это не буря, — был ответ. — Это Майорка.

И чудище помчалось во весь опор. Впереди уже ясно виднелась километровой высоты гора с голой белокаменной вершиной. Подошва горы была покрыта пятнами плюшевой тёмно-зелёной растительности и светлыми песчинками домов. А ещё ниже, у самой полосы прибоя, спал небольшой бело-розовый городок, и другой городок — из белых яхт с торчащим лесом мачт — спал перед ним у причалов.

— Где мы? — спросил Аксель у тиранносфинкса.

— У пика Галаццо. Во всём Средиземноморье есть только два колодца в Подземный Мир — здесь, да ещё в Сицилии. Духи не любят моря, так что ими редко пользуются…Но для вас, как я понимаю, это и хорошо.

— Мы вообще-то думали, — сказал Аксель, надеясь узнать побольше, — что за нами придёт какая-нибудь…Смерть. (Кри и Дженни вздрогнули).

— Сме-ерть? — удивился их проводник, на секунду даже зависнув в воздухе. — А вы кто — звёздные духи? Не много ли чести?

Яхты, городок и подошва горы мелькнули под ними за какую-то долю секунды. Ящер пронёсся над довольно крутым склоном, который был покрыт низкорослыми деревьями и жёсткими пучками травы, и приземлился на каменистой площадке перед голой стеной уходящего ввысь хребта. Дети слезли со спины тиранносфинкса, поблагодарили и, разминая ноги, огляделись. Днём отсюда открывался, должно быть, великолепный вид на море и добрую половину острова — но и ночью это было очень впечатляюще! Впрочем, сфинксозавр не дал им времени на осмотр достопримечательностей.

— ДЕНОТРЕФФ! — гаркнул он, стукнув лапой по площадке, так что камень содрогнулся. Бугристая поверхность разверзлась и с зловещим шорохом поползла к основанию утёса. Миг — и в ней затемнел круглый колодец, слишком хорошо знакомый Акселю и Кри.

— Лифт уже идёт, — сообщил ящер, заглянув в колодец. — Он доставит вас на нужный Ярус. А там вас встретят…

— Кто? — жадно спросил Аксель, жалея, что почти ничего не успел узнать.

— Понятия не имею, — как он и ожидал, ответил ящер. (Но, в отличие от какой-нибудь птерокурицы — Амалии или Беттины фон Краймбах-Каульбах, которая поспешно прибавила бы: «И не должна иметь!» — ответил с явной досадой. Видно, кто-то заботился, чтобы он не заболел от излишних сведений — причём заботился, хорошо разбираясь в его здоровье). Знаю только, что из осторожности у самого лифта вас встречать не будут…

— Но мы же невидимы, правда? — встревожилась Кри.

— Так-то оно так, но если кто пронюхал о вашем прибытии, он может вовремя наложить контрзаклятия, и ваша невидимость исчезнет незаметно для вас. Идите по Ярусу, и первая же открытая дверь — ваша.

— Ну, а если другой дух случайно откроет совсем другую дверь? — опасливо уточнила Дженни.

— Такого быть не может, — отрезал виноградный тираннозавр, из чего Аксель сделал вывод: «Значит, или дверь ближняя, или наш агент на этом Ярусе — самый главный. А если…он там один? Да нет, это вряд ли». — Итак, моя миссия успешно завершена! До свидания, Ваши…

— …Малолетства, — ехидно подсказала Дженни, заработав два укоризненных взгляда и один довольный.

— Благодарю! Надеюсь, по окончании вашей, также успешной, миссии мой брат благополучно встретит здесь Ваши Малолетства — когда пригласивший вас дух его вызовет. И мы с вами ещё прогуляемся в какое-нибудь более фешенебельное место для совместного отдыха после победы Вселенной Хас… — Виноградный бабочкозавр вновь усох до размеров персика и приготовился вспорхнуть, но Аксель, повинуясь неясному тревожному импульсу, окликнул его:

— Постойте! А нет ли какого-нибудь заклятия…или чего-нибудь в этом роде…чтобы нам самим вызвать вашего брата? В любой момент?

— О, конечно! Я был бы совсем не я, не знай я заклинания на любой случай. Щёлкните когтем и скажите «Рюкфарт!» А если хотите особо поощрить моего брата — пусть не всегда заслуженно — скажите «Рюкфарт Олеандер!» Это уже будет персональное приглашение для бедняги, понимаете разницу? Да не забудьте сказать ему, кто решил его побаловать…

— Скажем непременно! — заверил Аксель, и жуткий светляк исчез, прочертив огненный зигзаг на фоне моря. Все со вздохом проводили его глазами.

— Надеюсь, нам всё-таки не придётся делать это самим, — вслух выразила общие опасения Дженни. — Но спрошено вовремя…

«Какая милость», — подумал мальчик. А вслух сказал: — Идём!

И, переведя взгляд на круглый, могильной черноты провал, ждущий за их спинами, увидел, что его больше нет. Вместо него в свете луны тускло блестела металлом площадка лифта — без перил, панели управления и прочих удобств. Как буднично может выглядеть спуск в ад!

Ни у кого не хватило духу ступить на площадку лифта в одиночку: все трое одновременно взялись за руки, как в страшный день, когда Кри, Аксель и Хоф делали то же самое под конвоем. Но вот площадка дрогнула и беззвучно пошла вниз…

— Дженни, — торопливо прошептал Аксель, вспомнив все страхи, которых они в тот день нагляделись, — мы, конечно, вряд ли кого встретим, но если что, ты не пугайся…И, главное, молчи: тогда дух не сможет нас обнаружить!

— Я, кажется, тоже не могу, — сдавленным голосом сказала Дженни, и Аксель с ужасом понял, что не видит на площадке ни собственного тела, ни девочек. Все трое словно растворились в темноте!

— Нет, так не пойдёт! — решительно отмёл Аксель первый сюрприз Подземного Мира. — Закляли нас хорошо, но это же…

— …как умереть заживо, — дрогнувшим голосом закончила Кри, нащупав его пальцы.

— Что ж, попробуем доработать…Думаю, волшебное поле здесь уже есть, — пробормотал Аксель. И, на секунду сморщив лоб, выдал:

И сразу же увидел рядом с собой две хрустальных статуи — к счастью, без внутренних органов, что тоже было бы не слишком приятно. Каждая статуя при малейшем движении переливалась во тьме всеми цветами радуги, утомляя зрение.

— Ура! Ты опять можешь колдовать, Акси! — возликовала Кри. — Дженни, как ты классно выглядишь! Оставайся всегда такой.

— Ещё чего! — фыркнула та, но, оглядев себя со всех сторон, кажется, осталась довольна. Тут лифт остановился, но выйти его пассажиры никуда не могли: всё вокруг окутал густой туман, так что не видно было ни стен шахты, ни какого-либо прохода в них. Наверное, даже и в волшебных механизмах бывают сбои: минуту спустя лифт опять устремился в тёмную пропасть.

— Ты тоже можешь колдовать, Кри, — напомнил ей брат. — Ну-ка, покажи себя!

— Сейчас, — торжественно сказала она. И сочинила:

Увы, ничего не произошло.

— Наверное, я отвыкла, — упавшим голосом прошептала Кри. — Надо попрактиковаться…

— Отвыкла? Не думаю, — хмуро ответил Аксель. — Если бы ты отвыкла, у тебя бы и стих не получился. Скорее уж это Штрой позаботился, чтоб я не мог пронести сюда ничего опасного! Он не повторяет ошибок…

— Почему же тогда он не наложил заклятие против вас самих? Чтоб вы не могли сюда проникнуть? — скептически спросила Дженни, в то время как Кри заметно приободрилась.

— Ну, нам самим он был бы только рад, — усмехнулся Аксель. — Он ведь защитил свои владения не только от моего меча, но и от любого вреда с нашей стороны…Как в Потустороннем замке, пока мы там жили. А когда сбежали, защитил и Подземный мир. Но всё же попытаемся ещё раз…Что опять такое?

Лифт снова замер на минуту, и вновь все вокруг окуталось каким-то странным туманом. Затем платформа, дрогнув, с прежней скоростью заскользила вниз.

Брат и сестра выпалили пять-шесть заклятий, сочиняя их с прежней лёгкостью и не добившись ни малейшего результата: меч белых гномов не появлялся.

— Попробуем теперь повредить что-нибудь? — предложил Аксель, озираясь и не видя ничего, кроме беспросветной тьмы. (Ведь кружок света наверху давно исчез, и, в отличие от их первого достопамятного погружения, нигде не горели никакие огни и не копошились духи).

— Нечего здесь портить, кроме лифта, — вздохнула Кри, — а он нужен нам самим. Да и зачем, Акси? Мы же не вредить сюда пришли, а узнать, что нужно, и поскорей убраться восво…Ой, кто это?!

Лифт застыл перед прямоугольным тёмным провалом в стене шахты — что, видимо, означало конец спуска, — и в ту же минуту из провала вверх по этой стене брызнула стайка отвратительных существ. Они напоминали крупных муравьёв со светящимися красными глазками (почему и были заметны во мраке), хотя головы и лапы у них были мохнатые, паучьи. Существа припустили вверх с невероятной скоростью и мгновенно скрылись из виду, не издав ни звука.

— Хорошо, что не к нам… — дрожа, прошептала Кри. — Может, там и другие есть? — боязливо вгляделась она в тёмный проход, где не было видно ни зги.

— Ещё вопрос, хорошо ли… — медленно ответил Аксель. — Мы с тобой их уже видели, Кри. При том, первом спуске, когда они кишели на ногах у старшего духа, помнишь? Штрой тогда сказал, что это курьеры-шпионы. Так вот, не нас ли они здесь дожидались? Хотя, — тут же прибавил он, видя лицо сестры, — если б нас кто-то ждал, то, наверное, кто-нибудь посерьёзней! И потом, мы защищены, как и наши враги. Встреть мы хоть самого Штроя — нам нечего бояться…Скорей всего эти жучки-паучки несли обычную почту, а их дружки с обратными письмами ещё не раз нам попадутся в здешних лабиринтах. Вперёд!

И он смело шагнул во тьму — которая тут же исчезла. Бездымные яркие факелы, струящие бело-голубое пламя, вспыхнули перед глазами детей. Языки огня заиграли тысячами искр, отражаясь в полу, стенах и потолке длинного просторного коридора. Этот свет казался почти нестерпимым для непривычных глаз, особенно после мрачной шахты, так как и потолок, и пол, и стены были выложены плитами из стеклистого, бело — голубого материала. Акселю и Кри блестящая облицовка сразу же напомнила зал во дворце Франадема. Что до вентиляции, её, видимо, обеспечивала вся система бесконечных тоннелей: воздух был лёгким и свежим, но не сырым.

Подземный Мир — во всяком случае, с порога — казался совсем другим, чем серый, грубый и убогий Потусторонний замок. Так что Дженни и Кри, глубоко вздохнув и сильно прищурясь, уже бодрее двинулись вслед за Акселем. Миновали пару поворотов, но никаких дверей нигде видно не было.

— А они тут неплохо устроились… — вполголоса заметил Аксель, снова поворачивая. — Дверь! — тут же выдохнул он, замерев на месте. Девочки робко выглядывали из-за его плеча. И в самом деле, в правой стене виднелась одностворчатая дверь. Да какая! Она была покрыта чёрной лоснящейся кожей, словно переплёт гигантской книги. На чёрном фоне сверху донизу были вытиснены золотые непонятные письмена всяческих размеров. (Аксель тут же вспомнил фотографию знаменитого Розеттского камня, благодаря которому учёные расшифровали древнеегипетские иероглифы — он видел его цветное изображение в энциклопедии. Но эта дверь могла бы дать тому камешку большую фору!) Корешок книги-двери, наполовину утопленный в стене, выглядел так же. Наверно, чтоб войти в комнату, книгу надо было открыть.

— Это не наша дверь, Акси, — торопливо сказала Кри. — Ты же видишь, она закрыта. Пойдём дальше! А то ещё выскочат из-за неё всякие…

— Да-да…Погоди, тут и ручка такая странная…

Бронзовая дверная ручка тоже выглядела, как книга, обращённая корешком к детям. И состояла из множества тонких металлических страниц на шарнирах. Страницы эти можно было листать и читать — их покрывали тысячи убористых строк тончайшей гравировки.

— Ну, мастера-а! — восхищённо покрутил головой мальчик. — А я-то думал, эти кишкотерзатели…

Но что он думал, осталось навсегда неизвестным: дверь плавно и бесшумно открылась, явно приглашая войти. И, судя по мягкому полумраку, царившему за ней, там, внутри, не было ни факелов, ни слепящих бликов. Тишина и покой…

— Пошли! — бросил Аксель, шагнув к порогу.

— Стойте! — резко сказала Дженни, преградив ему путь. — Эта дверь открылась сама? Ты её хоть раз пальцем тронул?

— Могла бы заметить, что нет! — фыркнул Аксель. — Тот летучий живоглот как сказал: «первая открывшаяся дверь — ваша». Ну и, значит, вот она!

— А по-моему, Акси, он сказал: «первая ЖЕ открывшаяся», — тихонько возразила Кри. — Понимаешь? «ЖЕ»!

— И что же оно меняет, твоё «ЖЕ»? — нетерпеливо сказал Аксель. — А?

— Многое! Раз «ЖЕ» — значит, должны быть и ещё двери. Этот раз! — назидательно заявила Кри, которая умела быть несносной. — И потом, тираннозаврый сфинкс не сказал «открывшаяся». Он сказал «открытая». Это два! Значит, её кто-то должен открыть заранее. А не у нас перед носом…

— И ещё у тебя, Кри, не уши, а клёцки — это три! — закончил Аксель. — Ну что за существа эти девчонки! «ЖЕ», к твоему сведению, означает только одно: «первая — и всё тут». Ты только что сама сказала: «первая же открывшаяся»! А теперь говоришь — «открытая»…

— Это ты сказал, а не я сказала! Ну, то есть, я сказала, да, но вслед за тобой, чтоб тебя не сбивать, потому что тебе нужно всё объяснять потихоньку да помаленьку — верно, Дженни? Иначе ты точно собьёшься, да ещё и скажешь потом, что это я тебя сбила! — скороговоркой выпалила Кри.

— Ну вот ты меня и сбила, — горько вздохнул Аксель, который теперь уже сомневался, вправду ли бабочкозавр сказал «открывшаяся», а не «открытая». Же…

— Давайте выглянем за следующий угол, — предложила Дженни. — Может, там ещё какая-нибудь открытая дверь дожидается! Тогда и будем решать. — И, не дожидаясь согласия, подбежала к повороту коридора, выглянула за угол и выпалила: — Есть!

Аксель и Кри выглянули тоже и увидели точно такую же с виду дверь, как и первая. Только уже распахнутую. Девочки издали попытались заглянуть и в её царящие за порогом сумерки, затем осторожно отошли и молча уставились на своего вожака: ну, мол, куда теперь? Но у Акселя в мозгу всплыло ещё кое-что — решившее исход спора.

— А ты не припомнишь, Кри, — сказал он, — о чём ты спросила этого самого «тираннозаврого сфинкса» после его слов про открытую — или открывшуюся — дверь?

— Ни о чём, — искренне ответила Кри. — Кажется…

— Год назад ты не была такой рассеянной, — проворчал брат. («А ведь и правда — не была», — вдруг печально подумал он). — Ты спросила: что, если кто-нибудь во время наших поисков откроет другую дверь? И он ответил…

— «Такого быть не может», — неуверенно прошептала Кри, сморщив лоб.

— А теперь подумаем вместе, — ласково сказал Аксель, погладив её волосы. — Нас ведь сюда затем и позвали, чтоб мы решали разные логические задачки, да? И в не очень-то уютной обстановке…Ну, а мы в ответ должны не поддаваться! Быть хитрыми, спокойными и очень настырными. Как будто мы сидим у себя дома и делаем уроки. Или как будто вместе с Отто — он ведь никогда не паникует! — расследуем ерундовый детективный случай…

— Е-рун-до-вый? — удивлённо повторила за ним Дженни. — С каких это пор…

— С тех пор, как я встретил Штроя, — отрезал Аксель. — Да, я никогда ничего не расследовал! Но по сравнению с ним любой земной преступник кажется мне смешным…Ладно, вернёмся к двери!

— Вернёмся! — поддержала Кри, глядя на него с привычной верой и уважением. И какую бы глупость Аксель сейчас ни сделал, она согласится…Значит, надо действительно не напутать, как если бы на его месте был сам комиссар Хоф.

— Мы спорим потому, что ящер был неточен, — сказал Аксель. — Он не уточнил, должна ли нужная дверь открыться до того, как мы её увидим, или уже при нас. Есть ведь только две возможности: либо эта дверь открылась специально для нас, либо она открывается для любого, кто перед ней задержится. Так?

— Так, — кивнула Дженни.

— В первом случае ясно, что мы должны войти. А во втором…тираннозаврый сфинкс не мог не знать, что здесь такие двери. Иначе не рассуждал бы, что может быть, а чего не может. Так?

— Так! — уверенно согласилась Дженни. — Значит, входим?

— Стоп, я не кончил! — поднял ладонь Аксель.(«Неплохо бы сейчас выпить кофе, — мелькнуло у него в голове. — Я теперь понимаю, почему великие сыщики так его любят!»). Но кто он такой, этот самый сфинкс? Кто? Я вас спрашиваю!

— Тираннозаврый, — сказала Кри. — И бабочка чуть-чуть…

— Короче, помесь, — подытожила Дженни.

— Он дурак, — сказал Аксель. — Хвастливый дурак! В чистом виде, без помесей и примесей. Он мог просто не подумать, что мы таких дверей никогда не видели и, значит, задержимся перед ней, и, значит, она откроется перед нами, вместо того, чтоб оставаться закрытой и не отвлекать нас.

— Тогда не входим? Идём в другую? — подхватилась Кри.

— Стоп, я опять не кончил! — вновь поднял ладонь Аксель.

— Так кончай, — посоветовала Дженни. (Она была восхищена логикой Акселя, но не собиралась этого показывать).

— Да, пора делать вывод, — согласился мальчик. — И он таков: эта задача логически неразрешима. А потому давайте войдём!

Натупило изумлённое молчание.

— Гора родила мышь! — сказала наконец Дженни.

— Ничего не мышь! — вступилась за брата Кри. — Акси здорово всё разложил по полочкам. Мне в жизни так не суметь! И я уверена, что это не всё… — прибавила она, глядя на него с надеждой, которую просто невозможно было обмануть!

— Ну, в общем, да, не всё… — скромно кивнул Аксель. — По-моему, если ящер наш и дурачок, то тайный агент, который нас ждёт, вряд ли на него похож! А?

— Да уж! — сказала Кри.

— Я думаю, — сухо кивнула Дженни.

— И, значит, он-то должен был подумать о том, как мы себя поведём, увидев такую дверь! Так что я — всё-таки за вход, хотя риск остаётся…Давайте проголосуем!

— Не надо, Акси, — тихонько сказала Кри, тронув его за локоть. — Мне кажется…

— Что?

— Что мы можем войти без всякого риска. Правда!

— Как это? — пробормотал он.

— Я просто заметила…когда заглянула во вторую дверь…что обе они ведут в одно и то же помещение, — скороговоркой выпалила Кри и, потупившись, покраснела.

— А…почему же ты сразу не сказала? — не веря своим ушам, медленно спросил Аксель.

— Не знаю…Тут всё такое странное, непривычное. И мне хотелось тебя послушать…Ты так хорошо всё это рассказываешь! Не хуже Отто…

Дженни ядовито захихикала. Аксель побагровел. Затем вновь стал нормального цвета, молча обнял Кри и, не удостоив взглядом Дженни, шагнул за порог ожидающей их комнаты. Девочки последовали за ним. Пропустив их, дверь тут же бесшумно закрылась.

Они очутились в просторном зале, озарённом уже не факелами, а мягким голубоватым блеском, напоминавшим свет предзакатного солнца в пасмурный день. Его излучало клубящееся марево, полностью скрывавшее высокие своды, — никто не назвал бы их подземными, не зная заранее! Совершенно не утомляя глаз, такое освещение было достаточно ярким для любого занятия здешних хозяев. На стенах — гобелены разных оттенков зелени, изображавшие, видимо, леса планеты Земля, лиственные и хвойные, доисторические и современные. Листья сегодняшних дубов и вымерших хвощей и папоротников медленно шевелились, словно бы от слабого ветра, и там и сям мелькали среди растений силуэты исчезнувших миллионы лет назад и нынешних животных. Неспешно брели куда-то диплодоки на одной стене, неслось в тростниках стадо диких свиней на другой, сматывал свои кольца древний удав на третьей (а может, это была какая-нибудь современная анаконда над гладью Амазонки?)

Четвёртой — дальней — стены видно не было: её закрывали бесчисленные, высоченные стеллажи с книгами, и чувствовалось, что они уходят вглубь зала на сотни и сотни метров. Проходы между стеллажами странно искрились, словно были залиты зеленоватой водой или покрыты льдом, и эта гладкая непонятная поверхность подступала почти к самым ногам детей, образуя на тёмных плитах пола ломаную линию-границу. Невдалеке от неё, ближе к пришедшим стоял резной, чёрный стол в виде огромной книги с сильно вогнутыми золочёными корешком и обрезом. Его окружало несколько кресел с такими же «книжно» и красиво оформленными спинками и подлокотниками. Более огромной и роскошной библиотеки Акселю ещё никогда не приходилось видеть — да и у кого вообще могла быть такая? У какого-нибудь римского императора?

— Даже в Британском музее нет ничего подобного… — пробормотала Дженни. (Она там была. Дважды!) — Только…куда же они все смотрят, горе-волшебники? Допустить, чтоб всё это затопило!

— Затопило? — эхом повторила Кри.

— Ну конечно! Это же вода… — Дженни подошла к черте и, нагнувшись, плеснула ладонью по поверхности. — Тёплая. И чистая, как стекло. И морем пахнет, честное слово, ты только понюхай, Кри!

Аксель тоже вдохнул чуть солоноватый, пахнущий водорослями и йодом воздух, и высказал предположение, что, наверное, здесь потому никого и нет. Из-за аварии. Самое место для надёжного укрытия тайных гостей…Правда, он всегда думал, что подземные воды грязные и вонючие. Если вообще когда-нибудь думал на эту тему.

— Мне нравится, что здесь на тебя не смотрит из каждого угла статуя какого-нибудь духа, — сказала Кри. — И перил с уродскими мордами Главных Диспетчеров тоже нету…

— Но и людей на этих гобеленах не видно, — заметил Аксель, вертя головой в поисках хозяина всей этой запущенной роскоши: не следит ли тот за ними из-за стеллажей? — Да, странные места бывают под землёй…

— вдруг прозвучал среди стеллажей негромкий мужской голос. Все резко повернулись и увидели парящее над одним из затопленных проходов белое облачко дыма прямоугольной формы. В облачке виднелась фигура юноши в тёмном старинном костюме: камзол со строгим белым воротником, панталоны в обтяжку и средневековые туфли с длинными носами. Склонив в знак приветствия голову в бархатном берете с траурным пером и поправив на боку шпагу, юноша растаял в воздухе так же внезапно, как и появился, а струйка дыма юркнула куда-то в стеллажи.

— Постойте! Это мы! Мы пришли… — растерянно позвал Аксель, шагнув к кромке воды. — Куда же он… — пожав плечами, повернулся он к остальным.

— Не думаю, что это тот, кто нам нужен, — спокойно откликнулась Дженни. — Мне кажется, Акси, никаких людей, кроме нас, тут нет и быть не может. С нами разговаривала книга…

— Книга?!

— Ну да. Какая-то из этих книг. Мы видели страницу из неё, и её герой сам себя цитировал. Они тут, наверно, ещё не так развлекаются!

— Что ж, ладно, — сказал Аксель, сразу поняв, что Дженни права. — Попробуем поговорить с книгами! Может, они нам скажут, где хозяин. Пора уже ему заметить своих гостей…

— Я думаю, ты и тут неправ, — всё так же спокойно возразила Дженни. — Держу пари, хозяин давно пришёл, — а может, никуда и не отлучался — и сейчас наблюдает за нами. Судя по тому, что вы оба рассказывали о духах, это на них похоже. Я не ошиблась? — громко спросила она неведомо кого.

— Кроме приятной внешности, Ваше Малолетство обладает ясным умом и, кажется, настроено решительно, — тут же отозвался чей-то голос. — Мне и впрямь пора приступить к моим обязанностям!