Хлопот по сборам и проводов, разумеется, не было. Поздно вечером, за пару часов до того получившие в Канцелярии новые паспорта Можайский и Гесс, сопровождаемые только Сушкиным и Любимовым — уже назначенным исполняющим должность младшего помощника пристава, — явились на вокзал: к отходившему заграницу поезду.
На перроне было людно. Носильщики не уставали загружать багажный вагон и вагоны первого класса. У вагона, в котором должны были ехать Можайский и Гесс, перетоптывались, разбившись на кучки, пассажиры скромного вида. Табачный дым, смешиваясь с паром, поднимался к навесу.
— Прохладно! — поежился поручик.
— Ничего, — отозвался Сушкин, — в вагоне топят и чай подадут… или нет?
— Не знаю, — усмехнулся Можайский. — Как полагаете, Вадим Арнольдович: в нашем вагоне чай разносят?
Гесс похожим образом усмехнулся и пожал плечами:
— Вот уж не ведаю!
— Юрий Михайлович!
Поручик потянул Можайского за рукав. Сушкин отвернулся: он явно — не спрашивайте, откуда — знал, что последует дальше. Отвернулся и Гесс. Точнее, не отвернулся даже, а немного нервно отошел в сторонку и сделал вид, что роется в карманах в поисках папирос.
— Юрий Михайлович!
— Да? — Можайский, видя общее смущение, насторожился. — Что?
— Здесь… — Поручик сунул руку в карман. — В общем…
— Что? Что?
— Мы подумали…
— Да говорите же! Что еще произошло?
Можайский уже был не насторожен — встревожен. Нам достоверно неизвестно, о чем он думал в этот момент, но того, что произошло в действительности, он совершенно точно не ожидал.
Поручик достал из кармана даже на вид плотно набитый бумажник:
— Мы подумали, что вам понадобятся деньги. Венеция… э… Венеция — это так дорого!
Поручик схватил руку Можайского и сунул ему в ладонь бумажник.
Можайский, не веря своим глазам, держал ладонь — с лежавшим на ней бумажником — протянутой к поручику. Затем пальцы сжались, сжимая и бумажник. Затем бумажник был положен в карман.
Не говоря ни слова, Можайский обнял поручика и похлопал его по спине.
Со стороны паровоза послышался свисток.
— Господа, господа, — тут же засуетился кондуктор, — поезд отправляется! Прошу в вагон! Занимайте места!
Можайский и Гесс пожали Сушкину и поручику руки. Гесс первым прошел в вагон. Юрий Михайлович, уже поднявшись на ступеньку, задержался и, повернувшись к Сушкину и поручику, просто сказал:
— Прощайте, друзья!
И тоже исчез в вагоне.
Кондуктор встал в двери с фонарем в руке.
Поезд тронулся.
Минуту спустя красный хвостовой огонь ушел за изгиб перрона и рельсов и стал невидим.
— Пойдемте? — Сушкин взял поручика под руку.
— Да, пойдемте, — ответил поручик.
Оба они прошли в здание вокзала, а там — на площадь и в коляску.
Ни тот, ни другой еще понятия не имели, что и на их головы вот-вот посыплются приключения!