Аврора

Если еще пару дней назад я боялась, что после моего отказа объезжать чемпионский член Хейден меня уволит, то сейчас такой вариант кажется мне не самым плохим. Потому что делать вид, что нас связывают исключительно рабочие отношения и засыпать, зная, что он и его звездный прибор находятся всего в нескольких футов от меня и истосковавшейся поэтессы-вагины, невыносимо тяжело. Это как сесть на диету и целый день глазеть на кремовое пирожное, посыпанное шоколадной крошкой без возможности куснуть. М-Мучение.

Очевидно, что процесс влюбленности, которая, как я полагала, находится в зародышевой стадии, уже завершился, и я попросту в втрескалась в Хейдена. В минуты слабости я думаю, а не идиотка ли я, что поспешно отвергла щедрое чемпионское предложение попробовать ходить на свидания и «прочую хрень», но потом наблюдаю, как бесконечная орава коллагена и силикона изо дня в день добивается звездного внимания и как мечется худосочная Лесли в попытке привлечь внимание Хейдена, и понимаю, что все сделала правильно. Не хочу через пару лет превратиться с такую же как она: растерявшую чувство собственного достоинства и одержимую вернуть внимание мужчины, который когда-то вытер о нее ноги.

Хейден держится со мной подчеркнуто вежливо и даже перестал называть Котенком. Теперь я просто Аврора, и от этого мне тоже грустно. Грустно каждый раз перед сном прислушиваться к шагам за дверью и до жути бояться, что звезда постучится ко мне в номер, облитый парфюмом и разодетый как модель Дольче, и скажет, что идет выгуливать свой звездный прибор, раз уж моя рифмоплетка прикрыла лавочку. Пока, этого к счастью, не произошло, но не думаю, что Хейден будет долго блюсти целибат.

— Ты поругалась с папой, Рора? — Майкл поднимает на меня голубые озерца, в которых плещется неподдельная грусть. — Он выглядел таким счастливым в последнее время, а теперь снова стал таким как раньше.

— А каким он был раньше, малыш? — спрашиваю и проклинаю надежду, поднявшую свою глупую голову. Мечтаю услышать, что Хейден рыдал в детское плечо о том, что жить без меня не может. Наивная сентиментальная нянька Аврора.

— Несчастным. — простодушно пожимает плечами Майкл. — С тобой он улыбается не только мне.

Те бабочки, что не передохли в животе на фоне моей двухдневной депрессии, взмывают вверх и тычут чем-то острым мне в нос, от чего в уголках глаз собираются слезы. Ох, если я разревусь на глазах у своего подопечного — это вообще ахтунг.

— Майкл, я сейчас вернусь, — отвожу взгляд в сторону, потому что воинственно настроенные бабочки с каждой секундой начинают прокалывать носовые пазухи все сильнее. — Я..

— Ты в туалет, Рора, я понял. — кивает головой малыш.

Вот это репутацию зассыхи я себе сколотила. Хотя, впрочем, сейчас мне это только на руку.

Натянув на глаза свою спасительную шляпу, способную не только защитить меня от солнечного воспламенения, но спрятать залитое слезами лицо, бегу в сторону небольшой квадратной постройки, хранящей в себе спасительное уединение и кран с холодной водой.

Вытирая щеки, топочу по коридору и, не дойдя до туалетной комнаты каких-то пару шагов, слышу два голоса: мужской и женский. Кажется, разговаривают в левом тупиковом крыле. Уже собираюсь войти в туалет, но меня останавливают знакомые грубые вибрации в голосе. Замираю с ручкой в руке, не в силах поверить в проклятое дежавю. Чертов туалетный маньяк! Он теперь еще и коридорами не брезгует. И это из-за него ты ревешь, влюбленная няня? Все-таки тот идиотский тест на Айкью не соврал: мой интеллект явно ниже среднего, если я позволила себе запасть на такого говнюка.

Мне бы захлопнуть дверь, но вместо этого я как замороженная стою на месте и продолжаю прислушиваться к голосам. Первый без сомнений принадлежит Хейдену, а вот второй… тощей Круэлле Лесли. Вот только судя по их интонациям речь о сексе и признаниях в любви совершенно не идет, поэтому я на время отключаю режим самобичевания и превращаюсь в слух. Мы, няньки, жуть какие любопытные.

— … кажется, я четко обозначил сумму, на которую ты можешь рассчитывать, тупая корова. — раздраженно рявкает Хейден. — Либо берешь ее и уебываешь на хрен с моих глаз, либо ждешь постановления суда о запрете на приближение к моему сыну и коротаешь недели в участке.

Далее следует писклявое соло от Лесли и ее стервозного голоса.

— Ох, милый, ты ошибочно думаешь, что условия здесь ставишь ты. Я девять месяцев носила этого ребенка в своем животе…знаешь, чего мне стоило привести свой живот в прежнюю форму и вывести те растяжки с бедер?

Ох, все таки она мерзкая. Ну разве о растяжках следует волноваться, когда ты произвела на свет такое чудо, как малыш Майкл?

— Конечно, знаю, потому что это я за все платил.

— Рождение ребенка отнимает много здоровья, Хейден. Из-за беременности я потеряла год модельной карьеры, а это немалые деньги. Так что если ты хочешь Майкла себе в единоличное пользование, тебе придется мне это компенсировать, а в противном случае…

Ах ты ж, тупая корова. Да она же спекулирует своим материнством. А я то еще ей свидания с сыном выбить пыталась и стыдила звездулю за эгоизм.

Кажется, Хейден мое мнение разделяет, потому что его голос из злого становится все более свирепым.

— Просто, на хрен, заткнись, говорящая башка. Что я тебе должен компенсировать? То, что ты трахалась с какими то педиками из своей модельной тусовки, пока я как идиот ждал тебя дома? Ты и так получила столько, что те три жизни, которые ты проведешь в образе жабы или черепахи будешь мне должна, тупая сука, расколотившая мое сердце. Как, блядь, у тебя совести хватает попадаться мне на глаза и чего то требовать? Бери то, что дают и убирайся.

— Никак не можешь простить, что тебя поимели? — в голосе Лесли появляются интонация героини-стервы из сериалов. Ту, которую каждый зритель хочет замочить тапком. — Ты поэтому ведешь себя как сорвавшийся с цепи идиот и трахаешь всех подряд? Мстишь мне? Со стороны выглядит очень жалко, Хейден. Ну а теперь к делу. Мне надоело бегать за тобой как собачонке и выпрашивать свои деньги. Поэтому я предупреждаю тебя в последний раз: ты либо сегодня же перечисляешь мне сумму, которую я назвала, либо я звоню журналистам и на все СМИ объявляю, что Майкл не твой сын.

Я примерзаю к месту, забыв как дышать. Малыш Майкл не сын Хейдена? Но… он ведь…Как это вообще возможно? Это бред, слуховая галлюцинация. Он ведь так любит его…Как это…?

Но следующие слова, произнесенные охрипшим голосом подтверждают вышесказанное.

— Просто заткнись, Лесли. Просто на хрен замолчи. Вякнешь хоть слово, я тебя из под земли достану и твои накладные ногти запихну тебе в глотку. Ты тупая, бездушная сука. Как ты вообще смогла произвести на свет кого-то настолько замечательного как мой сын.

— Он не твой сын…

— Заткнись! — громкое рявканье Хейдена сотрясает стены, заставляя меня зажмуриться и всхлипывать от боли в его голосе. — Заткнись я сказал, ты меня поняла?!!!

Слышится сдавленное бормотание и стук убегающих каблуков — кажется, Лесли не на шутку испугалась за свою жизнь. Стены перед глазами расплываются в мутное пятно, поэтому мне приходится идти на ощупь. Я вытираю кулаком глаза, чтобы вернуть зрение и останавливаюсь, когда возле стены замечаю скорчившуюся чемпионскую фигуру.

— Хейден… — сиплю, пытаюсь выдавить из себя хоть вразумительное. — Мне… я… Я слышала, что Майкл…

Хейден поднимает помутневший взгляд, но я даже до конца не уверена, что он меня видит: столько апатии и потерянности в его лице.

— Забудь, что ты слышала. — говорит хрипло. — Майкл мой сын, ты меня поняла?

Сжимаю дрожащие губы и бешено трясу головой, отчаянно мечтая, чтобы он поверил.

— Я поняла, Хейден. Клянусь, я поняла.