Философские воззрения К.Э. Циолковского традиционно привлекали внимание ученых различной профессиональной ориентации и, конечно и прежде всего, самих философов (Н.К. Гаврюшина, В.В. Казютинского, И.А. Кольченко, Л.В. Лескова, А.Д. Урсула, Е.Т. Фадеева и др.).

Этот интерес исходил из представлений о нем, как о могучем мыслителе, крупнейшем ученом, своего рода – пророке.

Л.В. Лесков, в связи с этим писал, что «…мнение мыслителей подобного уровня в принципе может играть весьма важную роль, даже если они специализировались в основном в вопросах чисто технических… у ученых такого масштаба, как Циолковский, интересны не только вершины их достижений, интересны и весьма поучительны также и их заблуждения. В любом случае сохраняет свою ценность сам подход к обсуждаемым проблемам, само движение живой мысли» [с. 42].

Разумеется, что если мыслители будут того уровня К.Э. Циолковского, который мы установили в настоящей работе (скажем, уровень незадачливого изобретателя), то его философия, мнение, подход к проблемам никого интересовать не будет.

Если мы и затрагиваем его философию в данной работе, то только для того, чтобы покончить с ней раз и навсегда, разоблачив ее как антигуманную разновидность религии, скорее даже сектантства, откровенной мистики и мракобесия.

Кроме того, мы попытаемся доказать, что при ее разработке он использовал все тот же неизменно состоящий у него на службе метод интуитивных догадок, самую безудержную свою фантазию.

Так называемая космическая философия К.Э. Циолковского была довольно подробно рассмотрена в работе еще в 1959 году, основные положения которой по понятным причинам ныне устарели. В постперестроечный период она была обстоятельно проанализирована в объемистой статье В.В. Казютинского, показавшего «глубочайшую антиномичность» [с. 11] почти всех основных ее положений.

В этом смысле мы полностью разделяем его мнение, но нам представляется, что смысл, ориентацию, предназначенность философии К.Э. Циолковского В.В. Казютинскому в его статье до конца понять и раскрыть не удалось. Кроме того, рассуждая о ней, философы и историки науки до сих пор не излагали ее сущность, не представляли обществу ее «исторической фотографии», что, вероятно, диктовалось существенными причинами, которые станут понятными из нашего дальнейшего изложения. Попытаемся восполнить этот пробел.

Несмотря на обилие его философских работ, К.Э. Циолковский философом не был и, подобно тому, как в технике он обычно изобретал объекты, нереалистичные, пригодные не столько для практики, сколько для научно-фантастических фильмов, а в естествознании с большой легкостью придумывал собственные теории, не сообразуясь ни с располагаемыми данными наблюдений, ни с логично требующимся высоким уровнем математической обработки, точно так же и в своей так называемой «философии» он придумывал взгляды, представлявшие собой то ли пророчества, то ли мифы, то ли отражение мистического мышления.

Кем он был? Материалистом или идеалистом? Автор работы , проанализировав эволюцию его взглядов, сделал такой вывод:

«Несомненно, что если бы Циолковский, считавший, что во всех его научных чаяниях «опора в большевизме, в простых людях», прожил дольше, то он перешел бы полностью на позиции диалектического материализма…» [с. 63].

Вот что писал о себе сам К.Э. Циолковский:

«Я – чистейший материалист!» [с. 4]. В той же работе, на другой странице: «Я – не материалист, за материалистами большинство нейдет, потому что их печальное начало повергает человека в отчаяние» [с. 48].

«Вообще материализм остановился на половине дороги в беспомощном и жалком состоянии, т.к. не дошел до отрадных выводов о вечной и безначальной жизни всего сущего…, оттолкнул от себя всех жаждущих вечности и заставил их искать ее у философов других направлений, где сиял отрадный, хотя и туманный свет нескончаемой жизни.» [л. 14].

Итак, обе крайности налицо. Но есть и серединка, правда не золотая:

«Я видел в своей жизни судьбу, руководство высших сил. С чисто материальным взглядом на вещи мешалось что-то таинственное, вера в какое-то непостижимое, связанное с Христом и первопричиной» [л. 6].

И еще:

«Несмотря на то, что я был проникнут современным мне духом, материализмом, во мне одновременно уживалось и смутно шевелилось еще что-то непонятное [л. 7].

После того, как профессор И.М. Сеченов заметил, что его (т.е. К.Э. Циолковского) работа механистична, он неоднократно в своих статьях отмечал, что является убежденным сторонником этого направления.

«Что дало механическое мировоззрение XIX-го века?» – с полемическим задором спрашивал он, и сам же отвечал: «Оно дало кинетическую теорию газов, химическое предвидение, почти всю физику. Механика с технологией и сейчас не имеют иной опоры. Уже по одному этому оно заслуживает признания и попыток в этом направлении» [л. 1].

Нетрудно видеть, что сторонником механического мировоззрения он был потому, что не понимал его отличия от механистического мировоззрения. Одно дело, когда механик – а именно в этой области науки был более всего подготовлен сам К.Э. Циолковский – решает механические задачи с помощью своей науки, и совсем другое дело, когда биолог объясняет все биологические явления механическими процессами. Сам К.Э. Циолковский, занимаясь биологией, даже, видимо, не подозревал, что кроме механистов в этой области науки работали и виталисты, которые объясняли все процессы жизнедеятельности воздействием особых нематериальных факторов, якобы заключенных в живых организмах (жизненной силы, созидающей силы и пр.).

К.Э. Циолковский не разбирался ни в одном философском течении, в том числе и в диалектическом материализме.

Оказаться последовательным атеистом воспитываясь в российской провинции XIX века было практически невозможно. Веру в бога, загробную жизнь он впитал в себя буквально с молоком матери и эту веру пронес через всю свою жизнь.

В 1915 году, заметим: перед самой революцией, К.Э. Циолковский написал маленький очерк «Бог милосердный», представляющий собой оду Создателю. Он, в частности писал: «Бог есть причина всех явлений: причина вещества и всех его законов. Происхождение материи до сих пор неизвестно, причина тех или других ее качеств – также. Почему все вышло так, а не иначе? Все зависит от чего то начального, бесконечно-удаленного. Это и есть Бог. Бездна вещества, пространства, времени, сил и чувства – откуда вы? От Бога» [с. 10].

Подобного рода высказываний у него так много, что не более, как фарсом, выглядят на их фоне его слова, написанные в январе 1935 года в автобиографии:

«Ох тяжко мне было, свободному мыслителю, долбить наизусть ектений, порядок богослужения, ни на чем не основанные правила правописания и т.п. дребедень…», что привело его к тому, что он «чуть не с 16 лет разорвал теоретически со всеми нелепостями вероисповеданий» .

Однако, тем не менее, он ходил по царским дням в собор и говел через каждые четыре года .

В глубине души он оставался верующим человеком, о чем буквально «кричат» многие его работы.

Обратимся к истокам его философии. Заметим, что он был недоволен и материализмом и идеализмом. И вот он решил создать свою философию, которая совмещала бы оба эти течения, видимо, в надежде, что она объединит всех людей на Земле.

Если в науке он пытался «поколебать» почти все ее основы, то в своей философии он «замахнулся» на самого Бога и довольно легко с ним расправился. Сущность его рассуждений сводилась к следующему. Человек и все, что вокруг него и за пределами Земли и Солнечной системы, – все это существует потому, что порождено Вселенной, и оно все такое, каким его обусловила Вселенная. Никто не может ничего сделать вне рамок данных ею ее законов, а значит она посредством их диктует всему живому и неживому в ней все.

В своей работе «Неизвестные разумные силы» он писал: «Воля человека и всяких других существ – высших и низших – есть только проявление воли Вселенной» [с. 14].

В работе «Воля Вселенной» (1928 г.) он развивал ту же мысль:

«Итак, все порождено Вселенной. Она – начало всех вещей, от нее все и зависит. Человек или другое высшее существо и его воля есть только проявление воли Вселенной» [с. 2].

Люди, однако, этого не понимают, поскольку большинство из них «…совершенно невежественно и смотрит на Вселенную почти так же, как животные» [с. 9].

Нетрудно догадаться, что К.Э. Циолковский попытался таким образом совместить идеализм с материализмом: бога нет, но высшая воля осталась, но теперь уже эта воля обусловлена и материальными причинами: законами Вселенной, и чем-то еще «непонятным», вспомним: самым главным председателем. К.Э. Циолковский писал: «Наша условная воля создана Вселенной. Истинная же абсолютная воля и власть принадлежит космосу – и только ему одному» [с. 15].

Теперь уже должны быть довольны все, поскольку Бог и материален и представляет собой законы Вселенной, и идеален, как самая лучшая разумная особь, занимающая самый высокий председательский пост в космосе.

Впрочем, более интересным для него был вопрос о бессмертии души и загробной жизни, расставаться с надеждами на которые семидесятилетнему (в 1927 году) человеку, видимо, очень не хотелось. Поэтому эту часть своей философии он начал разрабатывать раньше, чем занялся поиском нового бога. В концентрированной форме этот ее аспект был представлен в работе «монизм вселенной», изданной в 1924 году и переизданной в 3932 году, а также в работах [94,104,121,131,169,180].

Изложение их содержания затруднено противоречивостью и путанностью текстов К.Э. Циолковского. Поэтому начнем издалека.

«Я не только материалист, – писал он, – но и панпсихист, признающий чувствительность всей Вселенной» [с. 7].

Дело в том, что для разработки идеи о бессмертии человека ему потребовалось стереть границы между живым и неживым.

Он, в связи с этим, писал: «Во вселенной, и живой, и мертвой, мы видим только одно: движение сущности и физико-химические явления. Не может быть поэтому и качественной разницы между живым и мертвым. Все живо, но по-разному. Разница же только в количестве, в форме, в интенсивности. Слова живое и мертвое – условны» [с. 42].

Далее он, в известной степени справедливо, считал, что все в природе состоит из атомов и живое и неживое. В этом он видел еще одно подтверждение идентичности этих двух состояний. Но раз так, раз живое и мертвое состоит из одних и тех же атомов (отсюда: монизм – Г.С.), то последние имеют и другие идентичные особенности и, прежде всего, они могут быть отзывчивыми и способными ощущать.

Отзывчивость есть изменяемость «живого или мертвого тела» в зависимости от перемены окружающих условий. В этом отношении мертвые тела иногда даже отзывчивее живых. Например, термометр отзывается на изменение температуры окружающей среды. Таковы все чувствительные приборы. А вот ощущение – это восприятие приятного или неприятного, т.е. радости, горя, спокойствия, тревоги и пр.

Поскольку Вселенная состоит из атомов, то ясно, что всякому атому и принадлежит это свойство ощущать. «Действительно, ведь каждое животное состоит из атомов. Животное ощущает. Чему же принадлежит это свойство, как не атомам, раз больше ничего нет. Отсюда вывод: весь мир, или космос чувствителен, т.е. каждая его часть. Животное есть только кусочек вселенной. Но если некоторые ее кусочки чувствительны, то почему же будут нечувствительны другие. Странно предполагать, что некоторые атомы мира одарены этим свойством, а другие нет» [с. 29].

В другой своей работе он писал: «Какая же разница между живым и мертвым, между процессами в неорганизованной и организованной материи? Разве другие атомы в них, разве другие между ними столкновения?

А раз в организованной материи есть ощущения – есть они и в неорганизованной при тех же, приблизительно, процессах» [с. 63]. (Он, таким образом, не столько панпсихист, сколько гилозоист – это учение приписывает способность ощущения и мышления всем формам материи).

Нетрудно понять, что и здесь он допускает очередную свою научную ошибку: она в элементах системного анализа. В самом деле, ни одна часть ракеты, например, ни имеет такого параметра, как дальность полета – он присущ только всей ракете как системе. Аналогично и с атомами: если человек, т.е. система атомов может ощущать, то это не значит, что будут ощущать и отдельные атомы, из которых состоит его тело. Кроме того, совокупность атомов может либо иметь способность ощущать, либо нет в зависимости от того, как они организованы в системе.

Атом, по Циолковскому, имеет еще одно свойство: сила и качество его ощущения зависят от той обстановки, которая его окружает. Если он находится в человеке, то и ощущения его сложны и сильны, у животных они проще и слабее и почти незаметны у растений и бактерий. В неорганической природе это ощущение так мало, так незаметно, что «носит название небытия, смерти, покоя» [с. 30], причем только название, поскольку – все живо.

Как писал К.Э. Циолковский, «атом есть, при всех условиях, только атом. К научному его определению остается только прибавить его примитивную способность ощущать. Атом есть особь (индивид, примитивное Я)» [с. 31].

С другой стороны, атом… «есть примитивный, простейший дух, но не в смысле… известных религий, которые приписывают ему сложные свойства человеческого или другого мозга, а в смысле зачаточной способности ощущать, в зависимости от окружающей его обстановки» [с. 31]. Когда он случайно попадает в мозг человека, то ощущает как человек, когда попадает в мозг коровы, то и «думает по коровьему» [с. 31].

Название духа атому подходит только в том отношении, что он вечен, неразрушим, и никогда не перестает ощущать [с. 31].

Каждое животное составлено из множества атомов, и все они ощущают каждый отдельно, как граждане государства. Подобно тому, как зрители в театре «забывают собственную жизнь и все согласно проникаются содержанием идущей на сцене драмы, … бесчисленные атомы мозга согласны по их ощущениям. Однако есть другие нервные центры и клеточки того же тела, деятельность которых более ограничена, хотя и самостоятельна. Их ощущения иные: ближе к низшим существам. Иные же (клеточки ногтя, волос, жира) погружены почти в нирвану, как камни, воздух и вода» [с. 32].

Атомы постоянно приходят и уходят из тела живого существа, так что каждые 2-3 месяца организмы обновляются, а сами ушедшие атомы вселяются в другое существо или в неорганику.

Идея о транзитноем атомов возникла у К.Э. Циолковского, вероятно, для разрешения такого противоречия: если атомы вселятся в неорганику, то они будут существовать в ней вечно так, что человек фактически умрет, т.е. будет ощущать все как камень или вода и пр., а, следовательно, сказка о бессмертии человека окажется несостоятельной. Поэтому нужно было внести новое качество, присущее атомам: постоянно входить и выходить из тела. Но и при таком подходе остаются противоречия, поскольку мозговые атомы могут обновляться и до смерти человека. Впрочем, все это трудно понять…

Входящие атомы воспринимают ощущения жизни, которые зависят от той части тела, в которую они попадают. Но многие из них, в том числе и мозговые, имеют «сходную судьбу и сходные ощущения» [с. 33].

(Подчеркнутая фраза зафиксирована К.Э. Циолковским только однажды и именно в цитируемой работе. Вероятно, дополнительное требование к атомам головного мозга, которое он выдвигает, состоит в необходимости их общей судьбы. Иначе не понятно, как сохраняется «Я», если все атомы мозга после смерти расселятся по Вселенной. Хотя, с другой стороны, он писал, что «атом есть особь (индивид, примитивное Я) [с. 31], значит этих «Я» должно быть после смерти много – оно размножается. Не будем искать, однако, логики там, где ее не может быть изначально).

Когда атом попадает в мозг, он подвергается влиянию всех его частей и памяти. Поэтому он сразу воспринимает те ощущения прошлого, которые созданы в течении жизни мозгом и выражаются нервными узлами мозговой коры (серого вещества мозга) [с. 33]. (Но как же тогда быть с общей судьбой атомов головного мозга – Г.С.).

К.Э. Циолковский далее переходит к объяснению своего понимания «механизма» счастья, т.е. фактически райской жизни.

«Сущность жизни вселенной, – писал он, – зависит от жизни и самочувствия атомов» [с. 34]. Атом блуждает по всей вселенной».

(Ниже мы вернемся еще к подчеркнутой фразе, а здесь зафиксируем наше внимание на том, что для расселения по Вселенной ракетно-космическая техника не нужна).

Когда он попадает в неорганический мир, он почти ничего не ощущает и время протекает для него мгновенно сколь бы длительным оно ни было. Только когда он попадет в животное, начинается ощущение времени. Тогда «все сравнительно короткие пребывания в мозгах животных сливаются в одно субъективно-непрерывное и бесконечное время бытия. Небытия как бы нет, потому что оно неощутимо…

Каждый атом может про себя сказать, что он непрерывно, безначально и бесконечно живет интенсивною органическою жизнью».

Но вот тут и появляется «ключ» к бесконечному счастью. Если атом попадает в мозг животного, словом, в недоразвитую жизнь, то он будет страдать и мучиться. Поэтому «…мое счастье зависит от счастья вселенной» [с. 35]. Когда «ни на суше, ни в океанах, ни в воздухе не будет страданий, то ни один атом, блуждающий на Земле или в небесах, не может попасть в дурной организм и воспринять его страдания на Земле» [с. 37]. Будут все счастливы во Вселенной и атому некуда будет деваться, кроме как поселиться в счастливом организме и быть счастливым самому. А «сущность жизни вселенной зависит от жизни и самочувствия атомов» [с. 34].

Но как же сделать счастливой жизнь всех атомов на Земле и во Вселенной? К.Э. Циолковский считает, что очень просто.

Заметим, что коммунистическая идеология делит всех людей на враждебные классы: господствующие и угнетенные; фашистская – на расы: полноценные и неполноценные. В своей философии К.Э. Циолковский пошел еще дальше: всех людей (вообще особей) он разделил на худших и лучших и предлагал всю худшую жизнь уничтожить. Он писал: «Надо всем стремиться к тому, чтобы не было несовершенных существ, наприм., насильников, калек, больных, слабоумных, несознательных и т.п. О них должны быть исключительные заботы, но они не должны давать потомства. Так безболезненно, в возможном счастье они угаснут» [с. 36-37].

В другой работе он писал о том, что худшие особи будут иметь право жениться и выходить замуж, «…но право производить детей будут иметь только лучшие особи» [с. 19].

Развивая эти свои мысли, он считал, что все животные должны быть также уничтожены: «Не должно быть в мире несознательных животных, но и их нужно не убивать, а изоляциею полов или другими безболезненными способами останавливать их размножение. Сейчас жители северных стран не могут обойтись без домашних животных, но со временем, когда каждый получит право на 4 десятины земли в теплом климате, не только дикие, но домашние животные окажутся излишними» [с. 37].

В качестве одной из первоочередных задач на этом пути он считал необходимость увеличить население Земли. «Только тогда, когда оно возрастет в 500-1000 раз, человек будет в силах успешно бороться против размножения несовершенных людей и животных» [с. 37].

Оставшихся в живых необходимо усовершенствовать, «так как и самые лучшие из них далеки от идеала: неразумны, недолголетни, болезненны, подвержены страданиям и т.д.» [с. 37].

Усовершенствование это должно осуществляться в активно-принудительной форме, т.е. путем «разумного и добровольного подбора» сначала из плохого «материала» лучших особей для их размножения. Постепенно требования к «материалу» будут все строже и строже и дело дойдет до того, что будут требовать «…от особи тысячи лет жизни, красоты, высочайшего разума, ангельской добродетели и всемогущества. Все остальное будет браковаться. Далее избыток людей пойдет на заселение солнечной системы» [с. 91].

Род гениальных людей должен «… продолжаться и улучшаться подходящими браками» [л. 31].

Исходя из сценария множественности обитаемых планет, К.Э. Циолковский считал, что сознательные, разумные существа Вселенной живут и действуют именно по такой схеме, какую он разработал. Достигшие на некоторых планетах могущества и совершенства, эти разумные существа распространили этот свой образ жизни на всю Вселенную, «…уничтожив безболезненно слабые, уродливые и несовершенные зачатки жизни» [с. 35-36].

Правда, некоторые планеты, как и Землю, «…они оставили в покое, т.е. предоставили их мукам агонии, ради подновления кое-где регрессирующих высших пород … в ожидании хороших, необычайных плодов в будущем» [с. 36].

Впрочем,»… не лучше ли бы было, если бы Земля прямо была заселена сознательными существами» [с. 5].

Власть сознательных существ объединяется председателями планет, солнечных систем, звездных групп, млечных путей, эфирных островов и т.д. [с. 14]. «Последний управитель, возможно, – вся вселенная, вся ее бесконечность» и составляет наше божество, в руках которого мы всегда находились и будем находиться» [с. 23-24].

Господствующим во Вселенной будет «…наиболее совершенный тип организма, живущего в эфире и питающегося непосредственно солнечной энергией» [с. 20]. Это, видимо, силовые структуры или космические дружинники.

В далеком будущем, человечество, по его мнению, перейдет в лучистую форму своего существования и станет бессмертным во времени и бесконечным в пространстве» [с. 30].

Пока же человек «…мечтает не только завоевать свою солнечную систему, но и посетить иные. Цель – ликвидировать безболезненно все несовершенное (зачаточное) и заселить планеты своим совершенным поколением» [с. 4].

«В этих стремлениях и заключается истинное себялюбие. Короче, оно в том, в таких наших поступках, при которых всякому атому вселенной было бы только хорошо» [с. 37].

А чтобы было хорошо, каждый должен стремиться к уничтожению недоразвитой жизни – именно в этом и состоит истинное себялюбие. Словом, хочешь быть счастливым – убей ближнего, но гуманно: кастрируй.

Разработав эту свою философию, он стремится тут же осчастливить ею окружающих:

«В мои годы умирают, и я боюсь, что вы уйдете из этой жизни (так кто же тут умирает – Г.С.) с горестью в сердце, не узнав от меня (из чистого источника знания), что вас ожидает непрерывная радость… я хочу привести вас в восторг от созерцания Вселенной, от ожидающей всех судьбы, от чудесной истории прошедшего и будущего каждого атома» [с. 3].

«Смерть прекращает все страдания и дает, субъективно, немедленно счастье… уходящего из жизни ожидает непрерывная радость» [с. 41].

Итак, несмотря на все трудности, нам удалось реконструировать так называемую «космическую философию К.Э. Циолковского», Впрочем, специалистам в целом она была известна, были не понятны лишь отдельные ее положения, разъяснение которых содержалось в других его работах, в том числе и в неопубликованных рукописях.

Первое что бросается в глаза при ее анализе, это ее абсолютная антинаучность. В ней нет ни одного научного положения, она основана на полностью придуманных ее автором мифах.

В самом деле, вполне научное представление об атоме он дополняет свойствами атомов ощущать и отзываться, превращая это понятие в ненаучное. Он приписывает ему возможность блуждать по Вселенной, размещаться на месте старых атомов в теле человека и животных, придает ему свойство бессмертия, словом все то, что попросту противоречит науке.

Он расписывает жизнь внеземных цивилизаций так, как будто он от них только что вернулся, хотя наука и по сей день уверена, что высокоорганизованной жизни во Вселенной нет, или по крайней мере – она не обнаружена.

Итак, в полном отрыве от научного знания К.Э. Циолковский придумывает миф, причем далеко не оригинальный. Он свергает Бога одного, чтобы на его место водрузить другого: Вселенную с ее Волей (законами природы) дополненной волей высокоразвитых разумных существ – председателей планет или самого главного их начальника.

Бессмертие души он заменяет бессмертием атома, а райская жизнь – это счастливое будущее атома, который сможет вселяться только в счастливых людей (особей).

Заметим, что это стремление за каким-то абстрактным счастьем сопровождается ущемлением свободы личности и даже ее жизни, в то время как именно эти два понятия: Жизнь и Свобода и являются главными атрибутами счастья.

В существе своем оказывается, что счастье по К.Э. Циолковскому – это смерть, поскольку только она дает «немедленно счастье». И он воспевает ее, что не только безнравственно, но и опасно, поскольку могут найтись и такие, кто поверит в этом «великому» человеку, не подозревая, что он обманывает.

И уже совершенно безнравственным представляется метод достижения этого «счастья»: уничтожение недоразвитой жизни, ссылка в космос человеческого «брака». Впрочем, эта его идея впоследствии нашла свое развитие в некоторые тоталитарных режимах, где у власти находились параноидальные маньяки, также использовавшие жизнь людей как средство достижения некоторой далекой абстрактной цели – счастья.

Далее. Стоит только вдуматься в эти инсинуации К.Э. Циолковского, как становится ясно, что они никак не корреспондируются с его идеей о расселении Человечества по Вселенной с помощью технических объектов. Его атом сам переносится от планеты к планете, от Солнца к Солнцу. Единственный намек на их использование состоит в его предложении отправлять на другие планеты человеческий брак. Он, правда, не разъясняет зачем это делать и как. Атом и в этом вопросе может оказать существенную помощь, поскольку несовершенные особи не будут иметь права производить детей, то все они переведутся, а их атомы либо покинут Землю, либо вселяться в мозг счастливых особей.

По крайней мере эти две ветви философии К.Э. Циолковского (освоение иных планет и жизнь атома) могут вполне рассматриваться как две разные точки зрения.

Все сказанное наводит на мысль о том, что ни философию разрабатывал К.Э. Циолковский, о которой он писал, что она: «вершина научного знания, его венец, обобщение, наука наук» [л. 5], «…строго математический вывод из точного знания» , «наука, наблюдение, опыт и математика» [с. 135-136].

Он разрабатывал собственную религию, пытаясь разместить ее в сознании людей вместо всех философий и всех религий мира вместе взятых.

Естественно вытекают из этой цели и все его усилия по разработке единой азбуки и единого всемирного языка.

Вот так выглядит методология «научного творчества» К.Э. Циолковского в его так называемой «философии»: полный волюнтаризм и в постановке, и в решении задачи, использование откровенной фантазии вместо научных фактов. Такой же она была и в его научно-технических и естественнонаучных работах.

К.Э. Циолковский – недостаточно образованный человек, едва поднявшийся до уровня начинающего изобретателя, которому посчастливилось предложить использовать в ракетах вместо твердого – жидкое топливо, да и то коряво и неубедительно.

Заниматься изучением его мировоззрения такая же бессмыслица, как пытаться допрыгнуть до Луны. В нем нет ни научной основы, ни самобытного мышления, ни «красивых» идей. И уж, конечно, выдвигать К.Э. Циолковского в столпы русского космизма – это значит дискредитировать сам этот космизм. Впрочем, Н.К. Гаврюшин считает, что его в общем-то в России и не было. Он, в частности, писал: «Троянский конь, украшенный попоной с надписью «Русский космизм», раскололся, и из него выбрались те, кто не одно десятилетие ждал изменения идеологической атмосферы: теософы, оккультисты, христианские еретики, натурфилософы как мистической, так и позитивистской ориентации» [с. 105].

А К.Э. Циолковский был их вождем.

Автор работы считает, что К.Э. Циолковский разработал научный космизм (выделено автором- Г.С.), который обосновал необходимость освоения космоса людьми, ставший «…общественным достоянием всего человечества» [с. 146]. Однако вся так называемая космическая философия К.Э. Циолковского весьма далека и от науки, и от истинной философии – она всего лишь плод его безудержной фантазии.

Эта его религия – философия пользовалась в свое время определенной популярностью. Впрочем, это и понятно, поскольку она исходила от крупнейшего ученого России, а науке простые люди научились уже доверять. Он получал горы писем от обманутых им людей. Его корреспонденты писали ему:

«Я уверен, что после вас начнется совершенно новая эра и человек отрешится от своих земных интересов и мучений. Отныне ему, действительно, будет легче переносить все невзгоды жизни, так как умственный взор его будет проникать пучины мироздания, рисуя настоящую райскую жизнь».

1930 г. Мыслитель.

«Очень замечательны книги: «Причина космоса», «Монизм вселенной»… Прочтя эти книги, начинаешь видеть цель жизни… Все преходяще: любовь, привязанность, красота, но жизнь никогда не прекращается.

1930 г. Москва, студент Н.И.

«Если можно, пришлите еще экземпляра три «Монизм вселенной» и «Горе и гений» – зачитали их у меня … Эту книжку («Воля вселенной»… – ПС.) я постараюсь выучить наизусть… Теперь я умру сознательно-спокойно. Я и раньше никогда не боялась смерти, но не сознавала почему, а теперь, благодаря вам, знаю.»

1929-3О г. Т.А.У.

«Я с восторгом прочел следующие ваши труды: «Монизм вселенной», «Воля вселенной»…»Любовь к самому себе или истинное себялюбие» … Я весь нахожусь под их впечатлением … Изумлен, что все это не фантазия, а истина».

6 января 1930 г. А.Н.С. .

Подобных писем было много, разлагающее воздействие его философии в сочетании с имиджем крупного ученого со временем все больше возрастало и это большое везение, что среди ее почитателей не нашлось тех, кто логично последовал бы указанию «пророка» о том, что «смерть дает… немедленно счастье».