Это было давно. Но не настолько, чтобы сказать – в доисторический период. Хотя некоторым так и кажется. А для истории это – небольшой отрезок времени в конце прошлого тысячелетия. Поэтому описываемую историю можно начать даже так: это было недавно. Точнее, в не совсем ещё забытое советское время…
1
«Напишу, обязательно напишу! Это будет самая лучшая книга о любви!!!»
Так думал Мазгар, сходя по трапу самолёта. Занятый мыслями о книге, какую никто пока не написал, он не обратил внимания ни на тёплый южный воздух, ни на роскошную здешнюю природу. Его не удивили зелёные деревья перед аэропортом. А ведь когда он вылетал из Уфы, слегка буранило. Здесь же – никаких признаков зимы. Люди ходили в лёгкой летней одежде.
Выйдя из здания аэропорта, он сунул свою меховую шапку в портфель. Тут же к нему подкатило такси.
– Садись, дорогой! – сказал черноусый таксист, улыбнувшись, словно радушный хозяин, встречавший желанного гостя. – Умчу хоть на край света!
– Мне так далеко не надо. Довезёте до южного берега Крыма – и довольно.
– Пожалуйста! Если зелёненькую не пожалеешь.
– Зелёненькую? – Мазгар уставился на таксиста, не сразу сообразив, что речь идёт о долларах. – А рубли вас не устроят?
– Устроят. И чем больше их будет, тем лучше. – Таксист улыбнулся ещё шире, отчего его усы, казалось, стали длинней.
«Хапуга», – решил Мазгар, но уточнять, сколько запросит таксист, не стал, не захотел мелочиться. Человек, задумавший большое дело, должен быть выше мелочей. Не спеша, солидно он сел в машину и погрузился в свои мысли.
Надо сразу же, как только устроится в Доме творчества, приступить к работе. Не теряя ни минуты! И так уж немало времени прожито впустую. Как у любого холостяка, у него много приятелей. То один заявится с бутылкой, то другой забежит одолжить денег на ту же бутылку. И никак от этого не избавишься. Почувствовали слабину в его характере и облепили, как гусеницы цветущее дерево.
Дружок Макарим всякий стыд потерял. Сначала всё жаловался, что жена у него дурная, ревнивая. Мазгар, жалея его, давал деньги на водку, и они вместе заливали Макаримово горе. Потом Макарим уже постоянно ел-пил, дневал и ночевал в Мазгаровой квартире и однажды привёл пышноволосую девицу с круглыми, как пуговицы, глазами.
– Моя подруга, кандидатка в молодые жёны, – представил он её.
Мягкосердечный Мазгар вынужден был уступить им свою комнату, а сам, бедняга, переселился на кухню. Вздохнул облегчённо лишь после того, как пришла законная жена Макарима и погнала его домой…
Такси мчалось по извилистой дороге вдоль берега моря. Неожиданно начался дождь.
– Не лучшее сейчас время для отдыха, – заметил таксист. – Погожих дней, пожалуй, долго не будет.
Однако Мазгара это не обескуражило. Напротив, порадовало. В непогоду работать сподручней. В прошлом году он прогадал, приехав в Дом творчества летом. Купаясь в море, загорая на пляже, за двадцать дней не написал и двадцати страниц. Поэтому нынче взял путёвку на осень.
Пусть себе идёт дождь, пусть льёт как из ведра. Он будет сидеть в своей комнате и писать. В кино и на всякие танцы-манцы – ни ногой. Ходить в бары и рестораны и не подумает. Да, запрётся в своей комнате и будет работать и работать!
Такси остановилось у подъезда Дома творчества. Мазгар, выйдя из машины, протянул таксисту хрустящую купюру. Черноусый собрался было дать ему сдачу, но Мазгар великодушно отказался.
– Не надо, дружище. Денег у меня достаточно, к тому же и кормят здесь бесплатно, то есть питание входит в стоимость путёвки.
– Ты настоящий мужчина, копейки не считаешь, – сказал черноусый и протянул купюру назад. – Поскольку ты щедрый человек, плату с тебя я не возьму.
– Как так? – удивился Мазгар. – Бери, бери! Карман тебе деньги не продырявят.
Таксист улыбнулся.
– Во первых, я столько не заработал. Во-вторых, люблю брать лишнюю плату только со жмотов. А ты, вижу, нашенский джигит. Будь здоров, дорогой!
Черноусый ещё раз широко улыбнулся и уехал.
* * *
Мазгар достал из портфеля стопку чистой бумаги, положил на стол.
Пора приниматься за работу. Самое трудное – начать, а там уж дело само пойдёт.
Он крупно вывел на первом листе название: «Вечная любовь».
Вечная любовь… А существует ли она на самом деле? Или, как вечный двигатель, живёт лишь в мечтах? Мазгар задумался, глядя на лист, на котором только что вывел два слова.
Не собрался ли он доказывать существование того, чего никогда не было и не будет?
В душе шевельнулась тревога. Прежде чем браться за работу, нужно всё тщательно обдумать, взвесить. Нельзя спешить…
Мазгар отложил ручку и решил, чтобы собраться с мыслями, прогуляться по берегу моря.
Море штормило. Бешено, разбрызгивая пену, волны кидались на прибрежные камни.
О море!.. Сколько лет, сколько веков ты неутомимо накатываешь волны на свои берега! Сколько поколений людей склоняло голову перед твоим величием! Ты вечно, море! Нет на свете ничего, что могло бы сравниться с тобой!
Нет? Почему нет? Есть любовь…
Она необъятна, как море, глубока, яростна, велика. И вечна!
Мазгар подтвердит это неопровержимыми доводами. Он ничего не станет выдумывать, будет писать только о том, что видел своими глазами, слышал своими ушами, прочувствовал своим сердцем. Ничего не убавит и не прибавит, опишет всё, как было. И это будет самая искренняя в мире книга. И каждый прочитает её и восхитится.
А понравится ли она Альфие? Этот вопрос более всего заботил Мазгара. Ах, Альфия, знала бы ты, какие мысли обуревают его! Впрочем, порой они так запутываются, что он и сам не может разобраться в них…
Неожиданно сердце Мазгара дрогнуло. На одной из скамеек, неподалёку от кромки моря, сидела, глядя в морскую даль, молодая женщина. Мазгару на мгновение почудилось, что это – Альфия, и ноги как бы сами понесли его к ней. Женщина, услышав хруст галечника, обернулась. Мазгар застыл, будто его ударило током. До чего же хороша! Далеко Альфие до этой красавицы.
Хотя… Не зря ведь говорится, что не красавицы красивы, а любимые. Мазгар любит Альфию. Если бы не любил, не встречались бы почти каждый день. Вот уже, считай, два года.
Но почему до сих пор они живут врозь?
Ему уже под сорок, Альфие – за тридцать. Думаете, в таком возрасте женщине не хочется выйти замуж за любимого? Конечно, хочется. Мазгар это понимает. И всё же почему-то не спешит с женитьбой.
Может быть, он не любит Альфию по-настоящему, просто играет в любовь?
Его мысли опять запутались…
Но что же это за женщина, которую он принял за Альфию? Кто она? Подойти к ней он не решался, только наблюдал со стороны.
Она, кажется, среднего роста, худощавая, волосы чёрные… Смахивает на башкирочку. Уж не землячка ли? Может, подойти, спросить?
Неудобно. Если начнёшь приставать к каждой попавшейся на глаза женщине…
А всё же интересно. Несмотря на то, что дует сырой холодный ветер, одета она легко, на ногах – капроновые чулки и модные туфли. Неужели не зябнет?
Говорят, форс мороза не боится. А она, судя по всему, женщина форсистая. И сидит, чертовка, на обыкновенной скамейке, словно на троне. Не прочь, видно, привлечь к себе внимание мужчин.
Мазгар, устыдившись своих мыслей, отвёл взгляд от незнакомки. Он же не красавиц разглядывать сюда приехал, а работать.
Но отделаться от мыслей о незнакомке не смог. Вот она мельком глянула на него. Взгляд грустный. Почему? Может быть, она затосковала по своим близким, по родной стороне? В такой момент разговор с земляком может облегчить душу. Нет, надо подойти и заговорить.
Он решительно подсел к ней, но не успел и рта раскрыть, как она тут же встала. Мазгар невольно залюбовался ею. Вот это фигура!.. Ветер разворошил её волосы, и волнистые локоны напоминали листья пальмы.
«Пальма» прошла перед Мазгаром, на миг их взгляды встретились.
– Хаумыхыгыз! – поздоровался Мазгар по-башкирски.
– Что что? – обернувшись, спросила женщина по-русски.
– Извините, ошибся, – смутился Мазгар.
Женщина усмехнулась, постояла секунду и, слегка надув ярко накрашенные губы, ушла.
Ну и пусть! Не очень-то и надо!..
Так-то оно так, но она лишила его душевного равновесия. Словно чары на него напустила эта чернявая чертовка. Наверно, она цыганка. Глаза чёрные. Блестят, как агаты… Цыганка? А почему цыганка оказалась здесь, в Доме творчества? Интересно было бы разузнать о ней поподробнее.
2
На следующее утро он увидел её в столовой. Их столы стояли неподалёку друг от дружки. «Цыганка» торопливо позавтракала и ушла. Мазгар последовал за ней. Но опоздал, она уже куда-то исчезла. Мазгар, махнув рукой, поднялся по лестнице на пятый этаж, направился к своей комнате. И нате вам: красавица запирала ключом соседнюю дверь. Заперла и заторопилась к лифту. Ба, оказывается, она соседка!
Войдя в комнату, Мазгар постоял у окна. Увидел, что «цыганка» побежала к автобусной остановке.
До обеда он не написал ни строчки. Бывает так: сидишь часами, а вдохновение не приходит. Это вам не такси, по телефону не вызовешь. Не пишется – и всё тут.
В полдень, спустившись в столовую, он бросил взгляд на стол, за которым утром сидела соседка. Её место было пусто.
Мазгар нарочно подольше задержался в столовой, но «цыганка» так и не пришла.
Появилась она только к ужину.
На следующий день после завтрака она опять куда-то уехала. Вернулась вечером с какими-то покупками.
На третий день повторилось то же самое.
* * *
День спустя они оказались вдвоём в лифте. Мазгар решился завязать разговор.
– Вы, наверное, поэтесса?
Женщина улыбнулась:
– Нет.
– Прозаик? Драматург?
– Опять же нет.
– Тогда, выходит, литературный критик?
– Нет! Нет! – женщина засмеялась. – Я что, похожа на писательницу?
– Да, на поэтессу.
– Ошибаетесь. Я за свою жизнь ни строчки не написала, даже не пробовала.
– Кто же вы?
– Читательница. Почитательница хороших книг.
Двери лифта открылись. «Читательница» направилась в свою комнату. Мазгар лишь молча смотрел вслед, не находя, что сказать.
Ему было известно, что для содержания огромного Дома творчества одних лишь писательских денег не хватает, поэтому путёвки для отдыха продают и людям, не имеющим отношения к литературе. Этим издавна пользовались обычные граждане большой страны.
И откуда его соседка конкретно – пока оставалось тайной.
* * *
Поздно вечером Мазгар спустился к морю. Погода стояла тихая, дышалось легко. Веял слабый ветерок. Светила полная луна, на поверхности воды играли лунные блики – казалось, море усыпано бесчисленным множеством серебристых стружек.
Опустив голову, думая о своей ещё не написанной книге, он неторопливо шагал по бетонной дорожке, проложенной для прогулок вдоль береговой полосы, и надо же – повстречался с чернявой соседкой. Она была не одна, шла под руку с такой же, как сама, молодой женщиной. Они о чём-то громко говорили, но, увидев его, смолкли. Молча прошли мимо. Ничего не сказал и он. Пройдя несколько шагов, оглянулся. Оглянулась и она – и рассмеялась. Тогда Мазгар быстренько догнал и присоединился к ним.
– Добрый вечер! – сказал он.
– Вечер добрый! – ответила «цыганка». – Мы было подумали, что вы заважничали – прошли мимо не поздоровавшись.
– Побоялся помешать вам. Вы, кажется, что-то важное обсуждали.
– Да нет, просто заговорились. Который уж день живём в Доме творчества писателей, а ни с одним писателем ещё не удалось поговорить.
– Что же вам помешало?
– Мы думали, писатели должны быть лысыми, давеча познакомились с одним лысым, а он оказался водителем троллейбуса.
– Ха-ха-ха! – расхохотался Мазгар. – Среди писателей, конечно, встречаются и лысые, но есть и такие длинноволосые, как я.
– У вас на лице написано, что вы – не писатель.
– Напрасно так думаете. Может быть, я знаменитый писатель!
– Знаменитые писатели бывают не такие.
– А какие?
– Ну… солидные, гордые. Во всяком случае, не разглядывают так беспардонно ножки каждой проходящей мимо женщины.
Мазгар почувствовал, что краснеет.
– В этом вы сами виноваты. Очень уж красивые туфли носите, – натянуто пошутил он.
– Ладно, ладно, не расстраивайтесь, – пришла на выручку «цыганка». – Я же не о вас, а вообще о мужчинах.
– Но вы же не знаете всех мужчин, просто не можете знать.
– Почему не могу? Я читаю книги, а писатели обо всём откровенно пишут.
Некоторое время они шагали молча.
– Писатели пописывают, читатели почитывают, – процитировал Мазгар запомнившуюся ещё в школьные годы фразу, чтобы возобновить разговор. – А знаете, я подружился здесь с одним писателем, могу представить вас ему, если хотите.
– Как же вы представите? – засмеялась «цыганка». – Вы ведь нас не знаете.
– И вправду, – сказал Мазгар. – Давайте познакомимся.
– Меня Оксаной зовут, – представилась «цыганка». – А её – Викторией. Мы в одной комнате живём.
– Моё имя – Мазгар.
– Мозгар… – повторила Оксана. – Что означает ваше имя?
– Наверно, оно произошло от слова «мозг», – включилась в разговор Виктория.
– Совершенно верно, – поддержал шутку Мазгар. – А вы знаете, откуда произошло название города Ялты?
– Это всем известно: от греческого слова «ялос», которое означает «берег».
– Вот и не знаете! – рассмеялся Мазгар. – Между прочим, греки называли этот прекрасный город на берегу Чёрного моря Ялитой. А «ял ита» в переводе с башкирского означает… «отдыхает»! Зря, что ли, весь советский народ отдыхает именно здесь!
Женщины не сразу поняли шутку «Мозгара».
– Логично, – заключила задумчиво Виктория. – Значит, в древности здесь жили и крымские башкиры.
– Может быть, они и не жили. Но древние греки хорошо знали их язык! – и он громко расхохотался: – Шутка!
Подруги тоже засмеялись.
– Однако шутка наукообразная, – сказала Виктория. – И Мозгар – действительно человек мозговитый.
– Это хорошо, что имя нашего нового знакомого подходит ему, – произнесла Оксана. – А то, бывает, имя человека не соответствует его содержанию. С нами в поезде ехал один, звать его Остапом, а фамилия у него – Трезвый. Так вот он, как только сел в вагон, сразу начал пить. И до сих пор не просыхает. Вот вам и «трезвый».
– Он что – тоже сюда приехал?
– На одном этаже с нами живёт. Но редко показывается. Сидит у себя, запершись, пьёт, наверно.
– А может, он писатель? Сидит и пишет?
– Нет, шахтёр. Наш земляк.
– Вы украинки?
– А что, похожи?
– Если честно, вы, Оксана, на наших башкирок похожи.
– Меня всё время с кем-нибудь путают. Сегодня один мужчина, проходя мимо, сказал: «А здесь, оказывается, и цыганки есть».
– А не цыганка ли вы и в самом деле?
– Не знаю… Может быть, и цыганка. Я детдомовка, своих родителей не знаю.
– Извините…
– Ничего. Я теперь не сирота. У меня есть дочка и даже муж.
Это «даже» несколько зацепило Мазгара, но он этого не выказал, воскликнул, как бы радуясь за неё:
– О, тогда вы счастливая женщина!
– Это другой вопрос, пока не будем его касаться… Постойте-ка, что это там?
Оксана сошла с бетонной дорожки, направилась, хрустя галечником, к кромке моря и вдруг отчаянно закричала. Мазгар с Викторией бросились к ней.
У самой воды лежал дельфин длиной метра в полтора. Брюхо у него было вспорото. Оксана прикрыла глаза ладонью. Виктория оказалась посмелей, притронулась к краю раны.
– Чем-то острым разрезано.
– Наверно, угодил под винт теплохода, – предположил Мазгар, – и волны выкинули его на берег.
– А может быть, сам выбросился в надежде, что люди помогут. Ему нужна срочная помощь. Эй, медсестра, слышишь? – обратилась Виктория к Оксане. Но та словно окаменела.
– Надо бы чем-нибудь перевязать рану, – сказал Мазгар, оглядывая берег.
– Глупые! Он же мёртвый! – крикнула Оксана и заплакала.
– Ну-ну, не надо плакать, – попытался успокоить её Мазгар. – Слезами его не оживишь…
Оксана, глубоко вздохнув, вытерла слёзы.
– Жалко его, тоже ведь живая душа… была…
– Вы, оказывается, медичка, а так расстроились. Люди вашей профессии обычно привыкают к таким вещам, если надо, раз – и человека разрежут…
– А я никак не могу привыкнуть. Даже когда уколы детям делаю, чуть не плачу, жалею их.
– Давно вы медсестрой работаете?
– Десять лет.
– А желания стать врачом у вас нет? Каждый солдат, говорят, мечтает стать генералом.
Оксане вопрос не понравился.
– В тысячу раз лучше быть хорошей медсестрой, чем никудышным врачом! – резко ответила она.
Мазгар больше не стал докучать ей вопросами. Настроение Оксаны явно испортилось. Направились «домой», в свои комнаты.
3
Весь следующий день Мазгар Оксаны не видел. Даже на ужин Виктория пришла одна. Хотел было спросить, куда делась её подруга, но сдержался, почему-то счёл это неудобным.
После ужина вновь вышел подышать свежим воздухом. Прошёл по вчерашним своим следам. Дельфина на берегу уже не было, убрали.
Странная женщина эта Оксана. Непростая. А может быть, нарочно напускает на себя загадочность?
Ну и пусть напускает. Какое ему дело до этого? Зачем забивать себе голову чёрт-те чем, когда тебя ждёт серьёзная работа? У каждого в жизни – своя тропа. У Оксаны есть дочь, муж. А он, Мазгар, одинок. Верней, есть у него Альфия. Но… Нужна ли она ему?
Конечно, Альфия ему предана. Как говорится, готова умереть ради него. Ну и что? Все девушки, пока не выйдут замуж, готовы умереть ради своих избранников, а как выйдут – показывают им, где раки зимуют. Поэтому Мазгар и не спешит жениться.
Может, забыть на некоторое время об Альфие да и гульнуть здесь от души? Жизнь-то идёт. Если сейчас не поживёшь в полное своё удовольствие, потом окажется поздно. Кому ты будешь нужен, когда из тебя песок посыплется?
Фу ты, шайтан, откуда полезли ему в голову непутёвые мысли?!
А всё же Оксана красивее Альфии. Куда вот только она подевалась сегодня?
* * *
Мазгар запер дверь комнаты, сел за стол. Хватит думать о всяких Оксанах. Надо работать. И так он потерял уже пять дней. Если бы писал хоть по странице в день, считай, их было бы уже пять.
Впрочем, не стоит слишком уж расстраиваться. Есть такое понятие – адаптация. Разве добьёшься успеха в работе, не приспособившись к новым условиям? Конечно, нет. Писать книгу не легче, чем дробить камни в каменоломне, а может быть, даже трудней. Там размахнёшься, так непременно ударишь. А тут, прежде чем напишешь одно предложение, приходится десять раз подумать. Тут не камни – тут голову ломаешь.
Лишь приехав сюда, Мазгар понял: он к созданию этого произведения как следует ещё не готов. Пробует представить себе будущую книгу, проигрывает в уме отдельные сцены, то одно ему не нравится, то другое. Если писать, скрупулёзно следуя тому, что происходит в жизни, книга получится скучная. Значит, нужно украсить её вымыслом. Но ведь он хочет написать сугубо правдивую книгу о любви…
Взгляд Мазгара упал на лежащий на краю стола телефонный справочник по Дому творчества. Машинально взял его, принялся перелистывать. Ага, вот номер телефона комнаты, где живут Оксана с Викторией. Недолго думая, он позвонил. Трубку взяла Оксана.
– Привет читательницам!
Оксана, не ожидавшая звонка от него, кажется, растерялась:
– А-а… Это вы?
– Не сердитесь, я.
– Как вы узнали наш номер телефона?
– Посмотрел в справочник. У вас такой же, полагаю, лежит на столе. Чем занимаетесь?
– Читаем.
– Уж не подарил ли какой-нибудь писатель свою книгу с автографом?
– Нет, к сожалению.
– Хотите, я подарю?
– Вы? У вас есть свои книги?
– Для вас одна найдётся.
– Тогда зачем же спрашивать? Несите скорей!
Мазгар, взяв свою книжицу, изданную в переводе на русский язык, отправился к соседям.
* * *
Оксана, прочитав дарственную надпись в книжке, покраснела.
– Что, не понравилась? – спросил Мазгар.
– Нет-нет, что вы, спасибо! Это у меня первая книга с автографом автора.
Виктория взяла у неё книжку, перелистала.
– Ну, Оксана, береги подарок как зеницу ока. Как бы Валик не увидел.
– А кто это – Валик? – полюбопытствовал Мазгар.
– Мой муж, – ответила Оксана. – Валентин.
– Понятно… – протянул Мазгар, хотя многое оставалось непонятным ему.
Ну хотя бы вот что: почему Оксана должна скрывать его книжку от мужа? Разве получать в подарок книги с автографами писателей предосудительно? Правда, он написал: «Дорогой Оксане от автора». Но обращаться так к человеку принято везде. Вон и таксист к нему так же обращался. Один его друг, поэт, обращается к девушкам и женщинам со словами «душа моя», и ничего, мир из-за этого не рушится.
Всё же Мазгар не стал допытываться, почему подаренную им книжку надо скрывать от неизвестного ему Валика. Ладно, пусть это останется тайной. Может, время придёт, и она сама собой раскроется.
Виктория приготовила чай.
– Садитесь, – пригласила она Мазгара за стол. – Когда вернёмся домой, приятно будет вспомнить, что с писателем чаёвничали.
– А может быть, он рассказ про нас напишет, – сказала Оксана.
– Одного рассказа маловато, – засмеялась Виктория. – Чтобы описать нашу жизнь, нужен роман.
– О чём вы сейчас пишете? – спросила Оксана.
– О любви.
– О! Я как раз такие книги люблю. Расскажите, пожалуйста, что вы там задумали?
Мазгар попробовал уйти в сторону, но Оксана твёрдо стояла на своём, и он довольно быстро сдался.
– Один молодой лётчик безумно влюбляется в красивую девушку. Она тоже его любит. Парень делает ей предложение, но девушка отказывается выйти за него замуж.
– Почему?
– Знаете, девушке не нравится его работа. Она не хочет, чтобы её будущий муж летал. «Я буду бояться за тебя, – говорит она. – У меня не хватит терпения всё время жить в тревоге, думать, жив ли ты, не случилась ли катастрофа. Ведь самолёты нередко падают». Она ставит условие: «Или я, или авиация». Парень не хочет бросать любимую работу.
Девушка порывает с ним, выходит сгоряча замуж за другого.
– А лётчик? Как же он?
– А он по-прежнему любит эту девушку, то есть женщину.
– Дальше! Что дальше?
– Женщина терзается. Мужа она не любит. А лётчик каждый раз, вернувшись из рейса, оставляет у её двери цветы. Даёт знать, что жив и любит её.
– Вот это любовь! – восхитилась Оксана.
– Такая любовь бывает только в книгах, а в жизни – нет, – остудила её пыл Виктория. – Мой муж поначалу тоже ангелом был. Но даже на год его не хватило. Где она – вечная любовь? Нет её на белом свете, не существует.
– А муж-то существует?
– Чёрт его знает. Наверно, болтается где-то. Развелась я с ним. Есть, к несчастью, вещь посильнее любви, из-за которой мужчины теряют голову, – это водка.
– Не из-за неё одной мужчины сходят с ума, – сказала Оксана.
– Из-за чего же ещё?
– Из-за красивых женщин.
– Тоже верно…
Такой откровенный разговор заставил Мазгара задуматься. Да, мужчин, бедняг, и в самом деле губят водка и красивые женщины.
– К сожалению, мой герой, тоже пристрастившись к выпивке, расстаётся с авиацией, устраивается на другую работу, поспокойней, – продолжил свой рассказ Мазгар.
– Выходит, меняет любовь на водку?
– Нет, он часто встречается с любимой женщиной, и она приходит ему на помощь в тяжёлые минуты, но об их встречах узнает её муж.
– Невесёлый получится конец у вашей книги, – заметила Оксана.
– Не все произведения заканчиваются весело.
– А вы сделайте счастливый конец.
– Как?
– Пожените их.
– Это невозможно.
– Почему? Пусть женщина разведётся с мужем.
– Разбить семью? У нас и так разводов предостаточно.
– Тогда убейте её мужа.
– У-у, какая вы жестокосердная!
– Пусть умрёт от болезни, в жизни ведь так бывает, – поддержала подругу Виктория.
– Ладно, я подумаю.
– А дети у них есть?
– Дочка.
– Плохо!
– Почему плохо?
– Родить от нелюбимого – это несчастье.
– Пожалуй, – согласился Мазгар.
– Раз так, зачем же заведомо делать героиню несчастной?
– Ладно уж, не привязывайся, – одёрнула Оксану Виктория. – Писателям, чтобы потрясти читателей, нужен конфликт, произведение должно быть драматичным. А ты хочешь подогнать всё под свои желания. Пишите, товарищ писатель, как считаете нужным, но только чтобы мы не могли оторваться от вашей книги.
– Всё-таки конец измените, – попросила Оксана. – Пусть любящие соединятся.
Мазгар не знал, что сказать в ответ, и даже пожалел, что раскрыл перед малознакомыми женщинами свою душу. А они посыпали соль на его рану. Он же рассказывал в какой-то мере о себе, разворошил пережитое им самим.
– Пейте чай, а то остынет, – спохватилась Виктория.
– Минуточку, у меня же есть гостинец к чаю, – вспомнил Мазгар. – Я сейчас…
4
– Нате-ка, девушки, отведайте башкирского мёду, – сказал Мазгар, поставив на стол узорчатую банку.
– Спасибо! – отозвалась Виктория.
Оксана промолчала, она сидела на кровати, подобрав ноги под себя. Лицо – печальное, казалось, вот-вот из её глаз покатятся слёзы. Будто подменили её.
– Что случилось? Неужто успели соскучиться по мне? – пошутил Мазгар.
Оксана растянула красивые губы в грустной улыбке:
– Я по дочке соскучилась.
– Она у вас ещё маленькая?
– Четыре года ей.
– А вам? Впрочем, прошу прощения, у дам ведь не принято спрашивать об этом. У нас одной поэтессе исполнилось шестьдесят, справили юбилей, но о возрасте ни разу не упомянули.
– В шестьдесят возраст, конечно, можно скрывать, но мне до этого ещё далеко. Тридцать пять исполнилось.
– Тридцать пять? – удивился Мазгар.
– А что, выгляжу старше?
– Напротив, гораздо моложе, – сказал Мазгар, взглянув на неё повнимательней. На веки у неё были наложены тени, губы накрашены, на ногтях – маникюр.
Оксана, поймав его взгляд, усмехнулась:
– Нас косметика молодит.
Мазгару никогда не нравились накрашенные женщины. Он смотрел на них как на кукол. Но вот что странно: хотя Оксана ярко накрашена, это ей идёт. Если бы не накрасилась, выглядела бы постарше.
– Чай совершенно остыл, так и не выпили, – огорчилась Виктория. – Схожу в бытовку, вскипячу снова.
Взяв чайник, она вышла из комнаты.
Оставшись с Оксаной наедине, Мазгар несколько осмелел, принялся расспрашивать её:
– Где сейчас ваша дочка?
– Дома.
– С мужем вашим осталась?
– Нет. Валентин здесь.
– В Доме творчества?
– Нет, в городе.
– Почему?
– Мы купили только одну путёвку, в профкоме больше не было, думали – поживём здесь вместе полсрока, но нам не разрешили. Вот он и устроился в частной квартире на окраине города.
– Побоялся уехать, оставив вас одну?
– Да. Когда вы ушли за мёдом, позвонил, расстроил меня. Спрашивает: не пошла, что ли, на свидание?
– Какое свидание?
– Вчера, когда мы прогуливались у моря, он, оказывается, звонил три раза. Потом ругался: где так долго была, с кем? Я его не предупредила, что пойдём с Викторией на прогулку, думала, быстро вернёмся.
– Вы ему о каждом своём шаге докладываете, что ли?
– Приходится. Иначе он сердится, обвиняет меня в том, что мне и на ум не приходило. Вечером звонит через каждые полчаса, спрашивает, что делаю.
Мазгар изумился. Что это: страстная любовь или исступлённая ревность? Любимым обычно доверяют.
– А где вы сегодня весь день были? Обедать не пришли.
– Ходили с Валентином по магазинам. Искали ему кожаную куртку.
– Нашли?
– Куртки-то есть, но ему то цвет не нравится, то покрой. Я уж устала таскаться по магазинам. С тех пор, как приехали, каждый день ходим.
Ну и дела! Теперь понятна причина исчезновений Оксаны. До чего же ты ревнивый, Валентин! Дай Бог терпения живущей с тобой женщине!
Раз уж Оксана так разоткровенничалась, Мазгар поинтересовался:
– Давно вы женаты?
– Пять лет… Пять лет это длится. Ужас!
– Насколько я понял, вы замуж вышли поздно, почему же так ошиблись в выборе?
– Не было у меня выбора. Валентин – второй мой муж…
– А первый?
– Он погиб. Попал в аварию на мотоцикле. Всего лишь год успела с ним прожить. Вышла за него в восемнадцать лет. И ребёнка не успели завести. Десять лет ни на кого не смотрела. Ухаживали за мной всякие, но я всем давала от ворот поворот. Не могла Игоря забыть. В тридцать встретила Валентина. Парень он был видный, не пил, не курил. Прилип ко мне, хотя моложе на три года. Ходил по пятам. Я ему говорила: «Мало, что ли, молоденьких девушек, можешь жениться на любой». А он: «Никто, кроме тебя, мне не нужен». Ну, я и согласилась. Думала, опорой мне будет, а получилось, что ярмо себе на шею надела. Он вскоре резко изменился, стал изводить ревностью, обзывать объедком с чужого стола…
«Вот мерзавец!» – возмутился Мазгар. Попадись сейчас ему под руку этот бессовестный человек, врезал бы ему, наверно.
– Оскорбит, потом прощения просит, – жаловалась Оксана и, спохватившись, виновато улыбнулась: – Извините, разоткровенничалась я с вами, наболело… А вы о себе – ни слова.
– Я уже рассказал вам о себе. Парень, о котором собираюсь написать, – я сам и есть.
Мазгар ожидал, что Оксана удивится, но она обронила спокойно:
– Я догадалась.
– В самом деле?
– Вы рассказывали так искренне, чувствовалось, что пережили всё это сами. Поэтому, надо думать, и конец книги не хотите менять. И не меняйте. Пусть будет, как сложилось в жизни.
Она проницательна, отметил про себя Мазгар. Умная женщина. Жаль, что с замужеством ей не повезло. Но что поделаешь, от судьбы, как говорится, не уйти…
* * *
Вернулась с чайником Виктория. Она нарочно задержалась, чтобы дать Оксане и Мазгару поговорить наедине. Ещё вчера заметила, что они как бы тянутся друг к дружке. Сели за стол, попили чаю, похваливая башкирский мёд. Слово за слово – опять речь зашла об Оксане.
– С кем же вы дочку оставили? – полюбопытствовал Мазгар.
– С мамой.
– Постойте, вы же сказали, что не знаете своих родителей.
– Это не родная моя мама. Она взяла меня из детдома, вырастила.
– Своих детей у неё не было?
– Не было. Вскоре после того, как меня удочерили, папа, то есть её муж, умер. В тридцать лет мама стала вдовой. Она была красавица, но ради меня второй раз замуж не пошла, боялась, как бы я не почувствовала себя падчерицей. Мало кто знает, что мама у меня не родная.
– А Валентин знает?
– Да. Я доверила ему тайну, а он… Теперь, когда разозлится, кричит: «Ты не знаешь даже, кто ты, может, цыганка!» Маму ни во что не ставит, ни разу мамой её не назвал, а ведь у нас, украинцев, принято называть тёщу мамой. Я прощаю Валентину все его выходки, но то, что он оскорбляет маму погаными словами, никогда не прощу. Она всем ради меня пожертвовала.
– И где живёт ваша мама?
– С нами. Верней, мы с ней, в её квартире.
– Может быть, она чересчур вмешивается в вашу жизнь? Тёщи – такой народ.
– Нет, мама у меня не такая. У неё на уме только забота о маленькой Оленьке.
– И ничего зятю не говорит?
– Не молчит, конечно, заступается, если Валентин меня обижает. Только он из-за этого ещё больше злится…
– А как твой муж насчёт выпивки? – Мазгар и сам не заметил, как перешёл на «ты».
– Нет, он не пьяница. Но одно лишь это ещё не значит, что мужчина – хороший человек.
Виктория как бы подытожила разговор:
– Я считала себя несчастной из за того, что муж пил, а ты, подруженька, оказывается, ещё несчастней…
* * *
Ночью Мазгар не мог заснуть. Измаявшись в постели, поднялся, сел за стол. Может, удастся поработать.
Но ничего не вышло. Не хватило сил даже на одно предложение. Что с ним происходит после знакомства с Оксаной? Влюбился, что ли? Нет, нет! У него есть Альфия. Только вот не принадлежит она ему. Да и вообще, та ли она женщина, с кем он будет счастлив?
Впервые в душе Мазгара шевельнулось сомнение. И причиной тому была Оксана.
Кто она, эта Оксана? Бедняжка, которой не повезло с мужем? Или плутовка, прикинувшаяся бедняжкой, чтобы заморочить ему голову? Мазгар не знает.
Зато он хорошо знает Альфию. Она никогда не жалуется на жизнь, всегда приветлива, старается сделать для него что-нибудь хорошее. Вправе ли он отвечать на её добро пренебрежением?
Заснул Мазгар лишь перед самым рассветом. И приснилась ему Оксана.
5
Днём он её не видел, вернулась поздно вечером. В половине двенадцатого позвонил ей:
– Надо бы поговорить.
– О чём?
– О любви. Об отношениях моих героев.
– Хорошо, сейчас выйду.
Мазгар ждал в коридоре, выключив свет. Чтоб не разглядели их чьи-нибудь недобрые глаза. Впрочем, было светло – в окнах стояла луна.
Оксаны не было. Может, передумала? Сердце Мазгара гулко стучало, как перед первым свиданием.
Наконец она вышла из комнаты. Оставила дверь приоткрытой. Она была в длинном халате. В лунном свете её фигура казалась ещё стройней. Стройна, как пальма, вспомнилось Мазгару. Нет, как кипарис.
Взглянув на Мазгара с улыбкой, Оксана села на подоконник.
– Почему дверь не закрыла? – спросил он.
– Тс-с… Виктория спит. Скоро должен позвонить Валентин. Он каждый день звонит в двенадцать, желает мне спокойной ночи.
– Какой внимательный!
– Да уж… Проверяет, на месте ли я. Впрочем, недоверие толкает к обману. Тому, кого любишь, надо доверять.
Послышался звонок. Оксана соскочила с подоконника, побежала, но тут же вернулась – телефон звонил в соседней комнате.
Она снова устроилась на подоконнике. Некоторое время смотрели на полную луну, слушали море.
– Свет в коридоре выключил я, – сказал Мазгар.
– Правильно сделал, молодец!
Опять помолчали. Мазгар хотел положить руку ей на плечо, но смелости не хватило.
– Прошлой ночью ты мне приснилась.
– Как? Расскажи.
– В пересказе сны многое теряют.
– Но я же не могу увидеть твой сон.
– Знаешь, снилось, будто мы заблудились в лесу. Лес густой, трудно через него пробиться.
– Пробились?
– Да. Вышли на берег. А море красивое, волны разноцветные. Мы вошли в воду, а ты как будто не умеешь плавать. Едва успел схватить тебя, когда стала тонуть.
– А ведь верно.
– Что верно?
– Я в самом деле не умею плавать.
– К чему бы такой сон?
– Давай не будем его разгадывать.
– Не будем. А я тебе снился?
– Мне тут вообще ничего не снится.
– Хоть вспоминала обо мне?
– Вспоминала. Валентин сегодня приехал сюда за мной, и я боялась, как бы ты не позвонил. Даже незаметно телефон отключила.
– Вон звонит!
– Это у соседей. Видно, хозяина нет, от такого звона мёртвый поднялся бы.
– Кто, интересно, в ней живёт?
– Да земляк наш непросыхающий.
– А а, Остап Трезвый? Весёлое соседство.
– Куда как весёлое!
В коридоре резко вспыхнул свет. Ба, лёгок на помине! К своей комнате подошёл, пошатываясь, тот самый Остап. Что-то бормоча, долго шарил в карманах, нашёл ключ, отпер дверь и… надо же было ему оглянуться! Увидел Мазгара с Оксаной и, радостно раскинув руки, двинулся к ним.
– Ба-батюшки! – язык у него заплетался. – А я и не вижу молодых. Вы это… меня не бо-бойтесь. Я человек надёжный. Твоему мужу – ни-ни… Если бу-бу-тылку поставите, конечно… – он перевёл мутный взгляд с Оксаны на Мазгара: – По-понял?…
– Понял, понял, – миролюбиво сказал Мазгар, – Иди-ка, ложись, ты явно принял лишнего.
– Лишнего? – Остап покачнулся, едва не упал. – Нет! Лишнего я… никогда.
– Ну, иди, брат, к себе, не шуми, люди уже спят. – Кое-как Мазгар затолкал Остапа в комнату.
– А ведь он и вправду может сказать Валентину, – обеспокоилась Оксана. – Они ещё в поезде познакомились.
– Придётся утром бутылку ему поставить, – засмеялся Мазгар.
Но Оксане было не до смеха.
– Если скажет… Валентин такой скандал устроит!..
– Да брось, не впадай в панику. Ну, стояли в коридоре, разговаривали, что тут такого?
– Всё равно боюсь. Если Валентин узнает, мы больше встречаться не сможем…
А-а, вот что, оказывается, её озаботило. А Мазгару и невдомёк!
– Утром поговорю с Остапом. Думаю, на трезвую голову поймёт.
– Да ладно, – грустно улыбнулась Оксана. – Ты лучше скажи, как твои дела, пишется книга?
– Нет, не пишется. У меня, кажется, назревает другой роман.
– О чём?
– О нас с тобой.
На лицо Оксаны наплыла тучка.
– Не надо. Это будет печальный роман. Пожалуйста, не пиши.
– Ладно, не буду…
К себе Оксана ушла в два часа ночи.
6
Они условились встретиться вечером. Мазгар измаялся в ожидании. День провёл в мелочной суете.
Утром он зашёл к Остапу. Тому самому, Трезвому. Смешная получилась встреча. Остап с похмелья соображал плохо.
– Я готов выполнить обещание, – сказал Мазгар. – Уговор, как говорится, дороже денег.
У Остапа округлились глаза.
– Какой уговор? Ты кто? – испуганно спросил он.
– Забыл, что ли? Ночью мы договорились насчёт бутылки.
Остап смотрел на него непонимающими глазами. Мазгар разозлился:
– Тебе что, память отшибло? Пошевели-ка шурупами, вспомни. Ты подошёл к нам в коридоре. Там и соседка твоя стояла… – Мазгар хотел было объяснить ему всё, не упоминая имени Оксаны, но не вышло. Остап таращился на него, ничего не понимая.
– Какая соседка?
– Какая, какая! Да Оксана! Ты потребовал у неё бутылку.
– Не знаю я никакой Оксаны! Ни бутылки, ни полбутылки ни у кого не требовал. За кого ты меня принимаешь? Я к чужим жёнам не пристаю, твою жену никогда не видел. Что ты без всякой вины ко мне привязываешься?
– Да не привязываюсь я к тебе. Думал, если захочешь, обещанную бутылку разопьём.
– Распить бутылку, едва продрав глаза? Думаешь, я – алкаш?
Хоть стой, хоть падай! Надо поскорей убраться от этого дурака.
– Тогда, друг, извини за беспокойство, – сказал Мазгар и направился к двери.
– Погоди! Раз голова у тебя трещит, не уходи уж всухую. – Он вытащил из холодильника бутылку. – У меня тут осталось немного.
– Нет-нет, спасибо! – Мазгар торопливо вышел из комнаты, оставив Остапа в недоумении.
* * *
Наконец-то наступил вечер. Мазгар поспешил к Оксане. Она лежала на кровати.
– Устала?
Лицо Оксаны было бледным. Еле шевельнула губами:
– Заболела.
Мазгар прикоснулся к её лбу, почувствовал жар.
– Сердце… – сказала Оксана. – Дай, пожалуйста, вон те таблетки.
Мазгар подал стоявший на столе пузырёк с таблетками. Оксана положила под язык одну, полежала некоторое время неподвижно. Мазгар стоял рядом, затаив дыхание.
– Что-то часто сердце стало беспокоить в последнее время.
– Переволновалась, наверно.
– Море тоже всё время волнуется…
– Ну, ему это нипочём, у него сердца нет.
– Да, бессердечным жить легче. – У Оксаны повлажнели ресницы. – Если умру, доченька моя останется… Оленька моя…
– Не расстраивайся, всё будет хорошо.
– Я себя знаю. Я же медсестра.
– А я, хоть и не медик, но знаю: скоро поправишься.
– Как ты можешь знать?
– Сердцем чувствую. Ты будешь жить долго-долго. Ради Оленьки. И ради меня…
Последние слова вырвались неожиданно для него самого. Но они подействовали лучше всякого лекарства. Глаза Оксаны заблестели.
– Спасибо, миленький! Я…
Она хотела сказать что то ещё, но зазвонил телефон. Оксана вскочила с постели.
– Да ну что ты выдумываешь! Опомнись! Одна я. Заболела, лежу… Сердце прихватило, вдобавок, кажется, простудилась, температурю…
«Валентин!» – сразу понял Мазгар.
– Хорошо, завтра постараюсь приехать, – продолжала Оксана. – Пока, спокойной ночи!
Положив трубку, она снова легла.
– Муж звонил. Договорились встретиться завтра. Надо купить наконец ему эту окаянную куртку, а то изведёт потом упрёками.
– Но ты же больна!
– Может, до утра отлежусь.
Оксана положила под язык ещё одну таблетку.
– Не полегчало?
– Нет. Похоже на предынфарктное состояние.
– Тогда надо «скорую» вызвать.
– Ни в коем случае! Могут положить в больницу, а мне хочется скорей вернуться к Оленьке.
– Что же тогда делать?
– Я умею лечиться. Если б найти горчичники…
– Где их взять?
– Может, у Виктории есть. Она сказала, в вестибюле будет смотреть телевизор.
Мазгар быстро нашёл Викторию, но горчичников, к сожалению, не было.
Увидев на одной из дверей табличку «Медпункт», Мазгар решительно шагнул туда.
* * *
Дежурная медсестра учинила форменный допрос:
– Кому нужны горчичники? Зачем?
Мазгар растерялся. Скажет правду – она может вызвать «скорую». Решил схитрить:
– Мне нужны. Простуда, знаете ли… Грудь бы прогреть.
– Снимите рубашку, ложитесь на кушетку. Я вам жидкий горчичник сделаю. Потом в душе горячей водой смоете.
– Не нужен мне жидкий. Дайте несколько этих… на бумаге.
– Я же предлагаю вам более эффективную процедуру. Сделаю по всем правилам, и болезнь вашу как рукой снимет. Давайте, давайте, ложитесь!
– Да не мне самому горчичники нужны.
– А кому?
– Товарищу. Тут один татарский писатель живёт, знакомый мой. Вот он прихворнул.
– Татарский писатель? А, знаю его, он вчера глазные капли попросил, вот я номер его комнаты записала. Ну-ка, позвоню ему, спрошу, что с ним.
– Не надо беспокоить, он только что задремал. Бог ты мой, из-за маленькой просьбы столько канители! – рассердился Мазгар.
– Нам не разрешают просто так лекарства выдавать. Я должна записать, кому, что, по какой причине выдала.
– Бюрократизм важней здоровья – вот как это называется!
– И вовсе не бюрократизм. Врач утром прочитает запись и обязательно посетит больного.
– Ну ладно, дайте мне несколько горчичников хоть с записью, хоть без записи, да я пойду.
– Нет их у меня, кончились, только горчичный порошок остался.
– Что ж вы сразу мне не сказали, морочите тут голову?
– Это вы сами мне голову заморочили, а я ещё старалась как-то помочь вам, – обиделась медсестра.
– Что же делать? В аптеке они есть?
– Аптека уже закрыта. Пойду поспрашиваю, может, у кого-нибудь найду.
Вернулась она ни с чем.
Мазгар поднялся к Оксане. Состояние у неё было по-прежнему неважное.
– Иди к себе, тебя работа ждёт, а я попробую заснуть.
– Нет, я побуду около тебя.
– Нет, нет, иди… Пожалуйста!
Тут до Мазгара дошло: Оксана, наверно, боится, что муж к ней нагрянет. Да-да, именно так! Она же сообщила своему Валику, что заболела. Какой муж, если у него есть душа, не примчится к больной жене?
– Хорошо, я ухожу. Отдыхай.
– Я тебе позвоню в одиннадцать, – пообещала Оксана вслед.
* * *
Вернувшись к себе, Мазгар попробовал сесть за работу, но где там! Не выходили из головы эти чёртовы горчичники. Он надел плащ, спустился вниз и вышел к автобусной остановке. Остановил такси.
– Дорогой, у меня большая просьба. Друг у меня заболел, надо слетать за лекарством в ближайшую аптеку.
– Ближайшая аптека работает до восьми, а сейчас знаете, сколько времени? – таксист взглянул на часы. – Скоро десять.
– А дежурной аптеки нигде тут нет?
Таксист минутку подумал.
– Есть, но это довольно далеко.
– Поехали! – сказал Мазгар. – Я за ценой не постою.
Таксист мчал с ветерком. Туда и – обратно. Обернулись за полчаса. Бережно держа в руке пачку горчичных пластырей, казавшихся чудодейственным средством, Мазгар вошёл в свою комнату и в нетерпении стал ждать звонка от Оксаны.
Вот уже одиннадцать. Прошло еще пять… десять… пятнадцать секунд… Наконец зазвонил телефон.
– Оксана!..
– Нет, это Виктория.
– А где Оксана?
– Она приняла лекарство и уснула. Велела в одиннадцать позвонить вам.
«Умница! – подумал Мазгар. – Это чтобы я не беспокоился…»
– К ней никто не приезжал?
– А кто должен был приехать?
– Муж.
– Нет, не приезжал.
– Я добыл горчичники для Оксаны. Откройте дверь, я вам отдам.
Свет в их комнате был погашен. Виктория чуть-чуть приоткрыла дверь и взяла горчичники.
* * *
Мазгар вроде бы успокоился, но немного погодя на него вновь нахлынула тревога. Как там Оксана? Может, всё-таки вызвать «скорую»? А вдруг ей станет хуже? Не догадался наказать Виктории, чтобы проверяла её пульс…
От этих мыслей Мазгару стало жутко, он потянулся к телефону, но тут же остановился. Оксана заснула, звонок может её разбудить. Эх, вот если бы он был её мужем! Просидел бы рядом всю ночь, не смыкая глаз!
В эти минуты для Мазгара не было в мире человека дороже Оксаны.
Думая о ней, он просидел за столом почти до рассвета. Заснул, положив голову на стопку чистой бумаги, которая должна была стать, но так пока и не стала, рукописью книги о любви.
* * *
Его разбудил телефонный звонок. Торопливо схватил трубку:
– Оксана!
– Я чувствую себя гораздо лучше. Сейчас мы поедем в Симферополь, Валентин ждёт меня в вестибюле. Вечером я тебе позвоню.
7
Вечером после звонка Мазгар зашёл к Оксане. Она опять выглядела утомлённой. На предложение прогуляться у моря решительно отказалась.
– До смерти устала, – сказала она, массируя икры. – Целый день – на высоких каблуках.
– Зачем же на таких высоких?
– Валентин велит. Он не любит низкорослых женщин.
– Не такая уж ты низкорослая.
– Для него низковата.
– Интересно… Мучаешь себя ради его прихоти. Может, и красишься, чтобы нравиться ему?
– А что тут такого? Я должна выглядеть перед ним молодой. Приходится прятать морщинки.
Мазгар полагал, что красится она из женского кокетства, а выходит – вынуждена.
– У моря сегодня чудесно, может, всё-таки погуляем?
– Нет, не могу. И Валентин должен позвонить.
– Ясно. Что ж…
– Пожалуйста, не обижайся, ладно? Сходи один, подыши свежим воздухом, голову проветри.
– У меня и так в голове ветер гуляет.
Оксане шутка не понравилась.
– Не говори так! Тебе это не идёт. Ты же писатель. Серьёзный человек.
Мазгар выслушал её с кислым лицом.
– Ладно, иди, мой хороший, – сказала Оксана и погладила его по голове, как маленького. – Позже я тебе позвоню. Сам не звони. Виктория тоже что-то прихворнула.
* * *
Около двенадцати у Мазгара зазвонил телефон. Обрадованно схватил трубку, подумал – Оксана. Оказалось, не она, а тот знакомый татарский писатель.
– Салям! – сказал он. – Как дела, братишка?
– Ничего, дяденька.
– Ты почему дома?
– А где я должен быть?
– Ты, джигит, от меня не скрывай. Я всё вижу. Знатную красавицу ты заарканил.
– Какую такую красавицу? – прикинулся непонимающим Мазгар.
– Как какую?! Уж не упустил ли ты её? Смотри! Упустишь – лишу тебя звания «джигит». Видел я вас вместе, наглядеться не мог – красивая вы пара.
Вот старый шайтан, и когда он успел углядеть? Теперь скрывать знакомство с Оксаной не было никакого смысла.
– Ну и глазастый же ты!
– Народ – он всё видит, а я – представитель народа.
– Что ещё скажешь, представитель народа?
– Вот что скажу: пока другие не перехватили, надо тебе жениться на ней. Она, случаем, не замужем?
– Нет, успокойся, – слукавил Мазгар.
– Вот ведь, поистине Всевышний, решив наградить раба своего, выставляет награду на его пути.
– Аминь!
– Ты давай не сиди сложа руки, как на молитве, пошевеливайся!..
Закончив разговор, Мазгар вышел в коридор. Осторожно подошёл к двери Оксаны, прислушался. Тихо. В комнате свет погашен, значит, спят. Оксана обещала позвонить, но – увы…
Мазгар даже обиделся. Зачем было обещать?
Может быть, он ей не нравится? Но зачем тогда она так ласкова с ним?
Или решила отыграться на нём за своего бессердечного мужа? Если так, то…
Что же ты за человек, Оксана?
И эту ночь Мазгар провёл беспокойно, в каком-то полусне.
8
Рано утром зазвонил телефон.
– Доброе утро, миленький!
Мазгар некоторое время молчал, слушая её дыхание в трубке.
– Ну, отвечай, не сердись… – сказала Оксана жалобно.
– Ты меня нарочно обманула?
– Не обманула. Устала вчера очень. Прилегла отдохнуть и заснула. Извини.
Обида Мазгара развеялась как дым на ветру.
– А мне, дурню, что только в голову не пришло.
– Ты меня прощаешь?
– Уже простил.
– Какой ты хороший! А я боялась, что ругаться будешь. Ты сильно рассердился?
– Всё, всё, забыли!
– Тогда приглашаю тебя на набережную. Выйдешь?
Мазгару показалось, что он чувствует тепло её дыхания.
* * *
Настроение у Оксаны было приподнятое. Она взяла Мазгара под руку.
– Люди увидят, – обеспокоился он не столько за себя, сколько за неё.
– Пусть видят, – отвечала Оксана храбро. – Я никого не боюсь!
– А если Валентин вдруг заявится?
– Не заявится, он дал мне отдых до обеда.
– С чего это он стал вдруг таким милосердным?
– Куртку эту проклятую ему купили. На радостях оставил меня в покое.
– Обмывает покупку?
– Я же говорила: он не пьёт.
– Впрочем, мелочные люди жалеют деньги на водку.
– А ты?
– Нет, на хлеб и водку никогда не жалел.
– Глупый! Хлеб – это святое, а ты ставишь его в один ряд с водкой.
– Я же о прошлом говорю, – попытался оправдаться Мазгар.
– Раз денег на это не жалел, пожалей потерянную тогда жизнь.
– Я и жалею. И ещё жалею, что не встретил тебя пораньше.
– Если бы встретил, что тогда?
– Мы смогли бы, например, совершить путешествие по Крыму.
– Пешком? – засмеялась Оксана.
– Что смеёшься? Не любишь путешествовать? Здесь вот каждый день предлагают разные экскурсии. Хотела бы съездить?
– Дело не в моём хотении или нехотении.
– А-а, муж… – догадался Мазгар. – А всё-таки хорошо бы съездить. Скажем, на Бахчисарай. «Бахчисарайский фонтан» Пушкина знаешь?
– Его-то знаю. Но я не знаю, что ждёт меня завтра. Как решит Валентин, так и будет.
– Удивительно! Ты прямо раба своего мужа!
– Не раба, но что поделаешь…
– У тебя, как у любого человека, есть право голоса. В конце концов, можно ведь и поспорить.
– Поначалу я пробовала спорить. Теперь боюсь, может и ударить. А промолчу, так поворчит поворчит и перестанет.
– Оксана, зачем же ты живёшь с таким человеком?
– А что мне остаётся?
– Разойтись!
– Эх, Мазгар! Думаешь, легко женщине одной? У меня же дочка совсем ещё маленькая.
– Ну и что? Мало, что ли, у нас смелых женщин? Нашли ведь в себе силу.
– Я не такая сильная.
– Жаль.
– Не жалей меня. Такая уж выпала мне судьба. Думай о себе… – Оксана склонила голову на его плечо. – У Валентина заканчивается отпуск. Может быть, уедет, оставив меня здесь. Эх, хотя бы на неделю… Пусть даже на три дня. Мы бы…
Может быть, она хотела сказать, что поедут в Бахчисарай. Но не договорила. Неожиданно перед ними появился молодой красивый мужчина.
– Опять весна? – насмешливо обронил он на ходу Оксане, блеснув золотой коронкой во рту.
Оксана покраснела. Ничего не сказав в ответ, потянула Мазгара в сторону. Мужчина негромко хохотнул им вслед.
– Кто это? – спросил Мазгар.
– Не бойся. Не муж, – осевшим голосом сказала Оксана.
Неожиданное происшествие оставило в душе Мазгара неприятный осадок, но допытываться, что это был за тип, он не стал.
9
Мазгар увидел в окно идущую с автобусной остановки Оксану и, выйдя в коридор, подождал её у лифта. Лицо у неё было грустное.
– Завтра уезжаем, – сообщила она.
– А как же обещанные три дня?
– Валентин сказал: «Не то что три дня – на три часа не оставлю».
– Значит, уезжаешь. – Мазгар понурился. – Жаль…
– Не горюй, хороший мой. Я же не сию минуту уеду. Впереди ещё целая ночь. Наша ночь…
– Давай сейчас сходим к морю.
– Не могу, Виктория болеет, надо побыть около неё. Когда уснёт, выйду.
– А ты возле неё не заснёшь ли сама, как прошлый раз?
– И правда… – смущённо сказала Оксана.
– Ладно, я тебя разбужу.
– Нет-нет, не надо ни стучать в дверь, ни звонить. В двенадцать я выйду. А если не выйду… Иди-ка сюда. – Она подвела Мазгара к своей двери. – Вот под этим ковриком будет нитка. Потянешь её.
– Зачем? – не понял Мазгар.
– Я другой конец нитки привяжу к своей руке.
Мазгар засмеялся.
– Ну, ты и хитра! Мне бы и в голову не пришло.
– Со временем и не таким хитростям научишься, ты ведь ещё молодой. К тому же – Мозгар. – Оксана шутливо щелкнула его по лбу. – Ну, до встречи!
В двенадцать ночи Мазгар вышел в коридор, на цыпочках подошёл к двери Оксаны, приподнял коврик. Ага, вот она, нитка! Только было собрался потянуть её – открылась дверь. Увидев руку Оксаны с привязанной к ней ниткой, Мазгар прыснул в кулак.
– Тс-с! – Оксана приложила палец к губам. Она осторожно прикрыла дверь, заперла и положила ключ в кармашек халата.
– А если Виктория захочет выйти из комнаты? – спросил Мазгар.
– Она обычно ночью не встаёт. – Оксана тронула рукав его плаща. – Зачем так оделся?
– Я думал, к морю пойдём.
– У нас времени мало. В нашем распоряжении всего одна ночь. Понимаешь? Последняя ночь! Идём к тебе.
Как только вошли в комнату, Оксана обвила руками его шею, горячо задышала в лицо.
– Скоро расстанемся, милый. А я налюбиться не успела…
Мазгар осторожно разнял её руки, отстранился, чтобы снять плащ, и неожиданно для себя спросил:
– Ты первого своего мужа любила?
– Может быть. Не знаю… Я тогда совсем ещё молоденькая была.
– Как же ты пошла замуж, не зная, любишь или нет?
– В восемнадцать лет легко можно пойти на любое сумасбродство.
– В восемнадцать можно. А в тридцать пять…
– Ты о чём? Постой, а ведь у тебя там, дома, есть любимая женщина, и ты чувствуешь себя виноватым перед ней? Как её звать?
Правду сказать, на некоторое время Мазгар забыл об Альфие. Ну, не то чтобы совсем забыл – Оксана заслонила её. И вот сама же напомнила о ней. И он вдруг почувствовал себя напроказившим школьником, растерянно стоящим перед учительницей.
Эх, Оксана, зачем ты напомнила? Где-то в глубине души Мазгар всё это время чувствовал вину за то, что не ладилась работа над книгой, что он увлёкся женщиной, что он нарушил обещание, данное Альфие, – вернуться с готовой рукописью…
– Так как же её звать? – настойчиво повторила Оксана.
– Альфия, – нехотя ответил Мазгар.
– Альфия… Красивое имя. А сама она красивая?
– Ну… симпатичная.
– В своей книге ты представишь её, наверное, самой красивой девушкой на свете. Так?
Куда-то не туда сворачивал их разговор. В душе Мазгара шевельнулось раздражение.
– Допустим, так.
– Счастливая эта Альфия. Её любят, о ней пишут книгу…
Кажется, назревала ссора.
– Не печалься, и о тебе ещё напишут.
– Где уж там! Разве что ты напишешь.
– Может быть, и напишу.
– Только сначала об Альфие, а уж потом – моя очередь.
– А если наоборот?
– Я не люблю занимать чужое место. Скажи, ты и вправду собираешься писать обо мне? Интересовался мной лишь как объектом для наблюдения?
– Как-как? – не понял Мазгар.
– То есть ты встречался со мной, чтобы набрать материал для будущей книги? Писатели, я слышала, часто так делают.
Мазгар вспыхнул.
– Ладно, положим, я встречался с тобой только ради этого. А ты со мной – в отместку мужу?
– Наконец-то дошло! – зло засмеялась Оксана. – Конечно, в отместку. Надо быть тупой коровой, чтобы хоть так не отомстить постылому мужу!
В горле Мазгара словно застрял горький комок. Да, предчувствия подтвердились. Оксана играла с ним и сейчас готова лечь в постель лишь из ненависти к своему мужу. Нет, это уж слишком унизительно!
– А ну тебя! – Мазгар широко распахнул дверь и вышел из комнаты.
– Дурак! – сдавленно выдохнула Оксана. – Ничего ты не понял.
* * *
Мазгар спустился к морю.
Ночное море по своему великолепно. Сколько ни смотри на него – не насмотришься. Даже в пасмурную погоду на воде играют блики.
Тихо, безветренно. А море всё равно неспокойно. Не спит. Шумит… Нет, не шумит – тяжело вздыхает. Может быть, это оно думает об Альфие?
«Море, почему ты такое неспокойное?»
«Спроси у Альфии».
Мазгар мысленно перенёс её на берег моря.
«Посмотри, Альфия, какое оно широкое!»
«Да, Мазгар, оно необъятно. Но есть на свете нечто необъятней».
«Оглянись на горы: видишь, какие они высокие!»
«Да, высокие. Но есть на свете нечто повыше».
«Посмотри вон на ту пальму. Как прекрасна она!»
«Да, прекрасна. Но есть на свете нечто прекрасней».
«Что же это, Альфия?»
«Любовь, Мазгар. Она шире моря, выше самых высоких гор, прекрасней всего самого прекрасного».
«Теперь я это понял. Слышишь, Альфия?»
Мазгару показалось, что набежавшая на прибрежный галечник волна прошуршала, откатываясь:
– С-слы-ш-шу…
10
В дверь постучали.
– Войдите!
Никто не вошёл. Опять постучали.
Открыв дверь, Мазгар увидел Викторию.
– Заходите!
Но Виктория по-прежнему стояла у порога. Глянув на него испытующе, сообщила:
– Оксана сейчас уедет. Эх ты, Мозгар!..
И ушла.
* * *
За окном моросил дождь. Мазгар спустился вниз, вышел из здания и наконец-то увидел «хвалёного» мужа Оксаны.
Муж Мазгара не знает, поэтому не обратил на него внимания. Выскочив из такси, подбежал к жене. Мазгару он представлялся отвратительным типом, но Валентин выглядел вполне приличным высоким красивым мужчиной. Лицо, правда, одутловатое, но одутловатость скрадывалась аккуратно подстриженной русой бородкой. Взяв у Оксаны чемодан, он быстренько отнёс его в багажник машины. Пока относил, Оксана обернулась и скользнула по Мазгару каким-то безучастным, ничего не выражавшим взглядом.
Сесть в такси она не спешила. Возле машины на асфальте была лужа, и Оксана, должно быть, опасалась намочить в ней туфли. Видя это, Валентин бережно поднял её, на руках перенёс на сиденье машины. Мазгар изумился. Вот тебе и муж-тиран! Ничуть не похож на мужлана, каким представал он со слов Оксаны. Может, ни за что ни про что его хулила?
К отъезжавшим подошёл попрощаться непросыхающий Остап. Кажется, в этот раз трезвый. Когда такси тронулось с места, Мазгар как-то непроизвольно помахал вслед рукой. Оксана не оглянулась.
– Что, прощаешься с любовью?
Мазгар вздрогнул. Рядом с ним стоял молодой мужчина. Мазгар сразу его узнал. Тот самый, с коронкой, что кинул Оксане насмешливую реплику во время их прогулки у моря. Он уже тогда Мазгару не понравился, и сейчас вступать с ним в разговор желания не было. Но тот продолжал навязываться в собеседники:
– Вот так, коллега, заканчиваются все курортные романы. В прошлом году твою роль исполнял я. Интересный с этой красавицей закрутили роман. Только концовка получилась невесёлая, муж её нас застукал. Поэтому, видно, в этом году и не отпустил её одну.
Мазгар глянул на говоруна брезгливо, но тот не обратил на это внимания, продолжал:
– Хотя муж был рядом, Оксаночка, я гляжу, своего всё же добилась. Разве женщину удержишь на привязи! Все они одной породы. Приезжают сюда специально потешить плоть. А нашему брату это и нужно, – хихикнув, он похлопал Мазгара по плечу. – Хороша была птичка, верно?
Мазгару кровь ударила в голову. Нараставший в душе гнев выплеснулся наружу. Схватив говоруна за лацканы пиджака, тряхнул в ярости так, что пуговица отлетела.
– Ты!.. Трепло!
– Эй, эй! – кинулся к ним Остап. – А ну разойдись! Тут вам не шахтёрская слобода.
– Хулиган! – взвизгнул говорун, поправляя смятый на груди пиджак. – Я тебе это так не оставлю!
– Катись отсюда! Скажи спасибо, что башку тебе не оторвал.
Остап подождал, пока они не разошлись в разные стороны, и побрёл в сторону бара.
11
Мазгар был вызван к директору Дома творчества. Директор пригрозил выписать его за хулиганство досрочно, если он не уладит конфликт сам, извинившись перед потерпевшим. Извиняться Мазгар, конечно, не собирался, ещё чего! Узнав о случившемся, вмешался его друг, татарский писатель. Язык у него хорошо подвешен, он быстро уговорил директора, и всё уладилось.
* * *
На душе у Мазгара было тягостно. Он чувствовал себя бесконечно виноватым перед Альфией.
Альфия теперь ни на миг не оставляла его. Сядет он за стол с намерением поработать – чудится ему, что она, маленькая, как Дюймовочка, стоит перед ним на столе. Посмотрит на море – кажется, что она плавает среди волн…
Он забыл Оксану. Нет, не то чтобы забыл совсем – старался не вспоминать, вычеркнуть её из памяти.
Из-за чего всё так получилось? Наверно, если любишь кого-то, никогда ни на кого другого его не променяешь. В общем-то он ведь и не променял. Да, увлёкся. Но теперь для него существует в мире лишь одна женщина – Альфия.
Ему вдруг страстно захотелось получить письмо от неё. Хотя сам велел ей не писать, он стал постоянно наведываться к столу в вестибюле, на который выкладывали письма. Писем на его имя не было.
Но однажды зашёл к нему друг, татарский писатель, и сообщил:
– Тебе письмо!
– Где, давай скорей!
– Съезди за ним вниз, это само по себе – удовольствие.
Мазгар так обрадовался! Но – напрасно. Письмо было от Макарима. Перед отъездом Мазгара он сказал:
– На Юге расходов бывает много. Как только получу гонорар, пришлю тебе долг.
Прочитав письмо, Мазгар расхохотался. Макарим просил прислать денег. «Тебя там кормят бесплатно, а я тут с голоду лапу сосу», – писал беззастенчивый приятель.
Писем от Альфии Мазгар так и не дождался и засобирался в обратный путь досрочно. Дольше оставаться здесь он не видел смысла. Всё равно не пишется, а потому – прощай, свободная стихия!
* * *
Перед отъездом Мазгар последний раз вышел к морю с татарским другом.
Во время штормов море выбросило на берег неисчислимое множество обкатанных камешков. И каких только среди них нет! И больших, и маленьких, и чёрных, и белых, и пёстрых…
– Знаешь, джигит, говорят, если найдёшь у моря камушек с дыркой посредине, то ты – счастливец, – сказал Мазгару спутник.
– С дыркой? Разве бывают такие?
– Бывают. Но встречаются редко. Поэтому их и находят только счастливцы.
– Тогда мне браться за это не стоит.
– Почему же? Поищи. Счастье само не приходит, его надо искать.
Долго они ходили, расшвыривая туфлями галечник, и когда совсем уже потеряли надежду, Мазгар увидел то, что искал. Подняв плоский камушек с дыркой, он закричал, как обрадованный ребёнок:
– Я счастливец! Нашёл! Наконец-то нашёл!
В последние слова Мазгар вложил понятный лишь ему самому смысл. Да, он в самом деле наконец-то нашёл. То, что давно было рядом с ним, нашёл, приехав за тысячу вёрст к Чёрному морю. Живя рядом с Альфией, не видел её. Надо было, оказывается, пожить в разлуке, пережить тривиальное приключение, чтобы глаза раскрылись и Мазгар разобрался в своих истинных чувствах.
Он нашёл камушек, приносящий счастье.
12
Вернувшись в Уфу, Мазгар из аэропорта прямиком поехал к Альфие. Купил попутно охапку цветов.
Увидев его, Альфия удивлённо округлила глаза.
– Что случилось? Почему так рано? Господи, ты даже не заехал домой!
Мазгар протянул было ей цветы, но в нетерпении кинул их на диван, обнял её, поцеловал.
– Что с тобой, Мазгар? Ты сошёл с ума?
– Напротив, набрался ума! Я соскучился по тебе. А ты? – он опять крепко обнял её. – Ты соскучилась?
– Очень.
– Правда? А почему не написала?
– Но ты же запретил.
– Я запретил? В самом деле?
– Да. Чтобы не отвлекать тебя от работы.
– Вот глупец! Всё равно надо было написать!
– Я написала письмо, но не отправила, – виновато сказала Альфия. – Ты из-за этого раньше времени вернулся?
– Да… Нет…
– Ничего не понимаю. Ты закончил работу? Написал книгу?
Мазгар достал из кармана листок бумаги, развернул.
– Вот всё, что написал.
– Ты шутишь? Что же ты там делал?
– Я влюбился.
– В кого? – упавшим голосом спросила Альфия.
– В тебя. Только в тебя! – и он стал осыпать её лицо поцелуями. – Ты моя ненаписанная книга. Ты моя вечная любовь!..
Он восторженно ронял ещё какие-то слова, может быть, глупые, но самые искренние.
* * *
Завтра Альфия переселится к нему.
Мазгар принялся наводить порядок в своей запущенной квартире. Взяв со стола привезённый из Дома творчества листок – начало ненаписанной книги – разорвал его на мелкие клочки, бросил в корзину для мусора и облегчённо вздохнул. Этой книге не суждено увидеть свет…
Взял фотокарточку Альфии, долго смотрел на неё. Никакого сходства между ней и Оксаной не нашёл. А ведь впервые увидев Оксану, он принял её за Альфию. И, может быть, поэтому потянулся к ней. А они разные, как небо и земля.
Альфия – совершенно другой человек. Именно Человек!
Мазгар, продев нитку в дырку, повесил найденный у Чёрного моря камушек над кроватью. Пусть охраняет их счастье!
Завтра в этой квартире появится хозяйка.
