Уметь надо
Что самое главное в этой жизни для успеха? Ум, образование, трудолюбие? А, может быть, умение не теряться ни в какой ситуации?
Если взять Шафика, последнее, пожалуй, самое главное.
Мы с ним в школе за одной партой сидели. Учитель как-то, зайдя в класс и взглянув на доску, спросил:
– Кто дежурный?
– Я, – говорит Шафик.
– Почему доска грязная?
Шафик, виновато опустив голову, пошёл мочить тряпку. Прошла минута, вторая, третья… Нет его – как в воду канул. Пришлось с доски стереть самим.
Прозвенел звонок. И тотчас появляется Шафик с мокрой тряпкой в руке. Мы невольно притихли: то ли смеяться, то ли нет. И учитель удивился:
– Ты где пропадал?
Шафик, даже не моргнув глазом:
– В кране воды не было.
В перемену он успел стереть с доски. Но после звонка на урок опять куда-то исчез. Появился только в конце урока. Не дожидаясь вопроса учителя, ответил:
– Искал мел. И в учительской был, и в кабинете химии, и в мастерской… Вот еле достал!
Мы все тогда восхищались умением Шафика никогда не попадать в неловкое положение. Как клёво у него получается – в школу ходить, а уроков не посещать. А сам эдак усмехается:
– И уроки не учу, и «двоек» не получаю. Уметь надо, ребята!
Ну и хитрец! Всех вокруг пальца обвёл. Кто-нибудь ещё так сумеет? Вряд ли.
Правда, на уроке географии он доказывал, что наша Белая впадает в Волгу, по-немецки не знал даже что такое «зер гут», по геометрии путал катет с гипотенузой. Но это уже несущественные детали учебного процесса. Главное: поставить себя так, чтобы ни в какой ситуации не оказаться крайним.
Позднее, когда Шафик вырос и построил себе из ничего трёхэтажный коттедж, получилось так, как будто он ни в чём не виноват. Виноваты, оказывается, непрофессионализм наших депутатов, продажность чиновников, несовершенство законов в непонятное для простых смертных переходное время.
Но ведь мы все в одно и то же время живём. Почему один Шафик так легко разрешает проблемы, для других почти что неразрешимые? Хотя не блещет ни умом, ни образованием, ни трудолюбием.
Видимо, всё это – не главное в жизни. Главное: уметь надо!
Педагогический процесс
Жена вечно ругается, что я не занимаюсь воспитанием сына. Действительно, не занимаюсь. А как его воспитывать? Принесёт он «двойку», ну, выпорешь, бывало, или отругаешь, или в угол поставишь.
Жена говорит, что воспитание не так бывает. А как оно бывает?
Прихожу как-то домой, уставший, после работы.
– Всё! – говорит жена. – Не раздевайся, иди на родительское собрание. Не одна я туда должна ходить.
Что ж делать. Пошёл. Без настроения, признаться. Даже не поевши. Ну, школа как школа. Ребята, беготня. Только не ожидал я, что классная руководительница до чего красивая…
– Извините, – говорю, – милая девушка, за моего оболтуса, который «двойки» приносит.
Она серьёзная такая, как и положено классной руководительнице.
– Извините, – говорит, – но я вам не милая девушка, а Танхлу Фазыловна.
Неудобно мне стало. Мне ведь, в некотором роде, сына воспитывать надо, а получается, сам я вроде как не очень воспитанный. Ещё раз извинился за своего оболтуса, которого я, конечно, не по системе Макаренко, а так, от случая к случаю…
– Да вы напрасно так волнуетесь, – говорит Танхлу Фазыловна и улыбается. – У вас очень даже способный мальчик, только он несобранный, неорганизованный. Придётся нам вместе с вами заняться его воспитанием.
И тут она так точно охарактеризовала моего сына, что я даже удивился. Похоже, что она его знает лучше, чем я.
С этого дня я не шутя взялся за воспитание. Так, как рекомендовала Танхлу Фазыловна. Результаты не замедлили сказаться. Уже через день мой сын принёс домой «четвёрку». Я тут же бросился в школу. Хотя жена на этот раз и не очень настаивала.
– Вы делаете несомненные успехи, – говорит мне Танхлу Фазыловна. – В вас заложено большое педагогическое дарование.
Кому не понравится такая похвала. Я с новой энергией взялся за дело. Накупил книг по педагогике. Начал приглядываться к другим детям у нас во дворе. Нельзя ли и их как-нибудь получше воспитать. С сыном в кино начал ходить, в музей, на выставки народного творчества. В этих культпоходах принимала участие и Танхлу Фазыловна.
Хорошее это было время. Бывало, как-нибудь и за город выберемся, на лоно природы, чтобы изучать экологию или другую какую-нибудь природную среду. Сидим в обнимку с Танхлу Фазыловной.
– Милая, – говорю, – как я тебе благодарен за такую бескорыстную преданность педагогике. Когда на глазах происходит процесс формирования личности…
– Ну что ты, дорогой, – откликается Танхлу Фазыловна. – Это твоё несомненное педагогическое дарование способствует развитию познавательных способностей у ребёнка младшего школьного возраста.
И мы улыбаемся, довольные общим воззрением и совпадением наших интересов. Тут же и сын стоит, как я заметил, с большим интересом наблюдает наш педагогический процесс. Даже глазёнки у него сверкают. От восхищения.
Всё шло так хорошо, но однажды вдруг появилась моя жена.
– Это так вы, – кричит, – занимаетесь воспитанием?! – и увела мальчика домой.
Что ж делать, не понимает моя жена педагогического процесса. Это мы только двое понимаем с Танхлу Фазыловной. Сколько удовольствий может доставить этот процесс людям, которые по-настоящему увлеклись им.
Женишок-индюшок
Харун-агай, самый скупой человек в нашей деревне, выдавал замуж свою единственную дочь.
На свадебный стол он лишних денег не выбросил, зато гости состязались друг с другом, выкладывая перед молодыми дорогие подарки.
И тут скупой Харун превзошёл сам себя – вместо подарка он преподнёс молодым клетку с живым индюком, приговаривая:
– Пусть, зятёк, ваше богатство станет таким же огромным, как эта птица!
Увидев раздувшегося индюка, гости рассмеялись. А жених покраснел больше чем индюк, но, стараясь подавить обиду, выдавил из себя:
– Каков красавец! Люблю индюков!
Тогда-то кто-то из гостей и выпалил:
– Женишок-индюшок!
А Харун-агай ликовал: дёшево от зятя отделался!
Но не прошло и месяца после свадьбы, как в дом Харуна пришёл Сураман-зять.
– Не могу я жить с вашей дочерью! – сказал он.
– Погоди, зять, не кипятись, говори толком. Что случилось?
– Да что говорить! Сами же знаете, после свадьбы вся деревня потешается. Все меня теперь только и кличат: «Женишок-индюшок!» А того индюка уже на прошлой неделе зарезали. Одним словом, дорогой тесть, точнее бывший тесть, нам придётся расстаться.
У Харуна задрожали колени.
– Не бери так круто! Сначала обсудим, обдумаем, а про индюка давай-ка лучше забудем. Вот я тебе дарю барашка с телёнка величиной.
– Барана? Не надо! Хоть с корову величиной! Не хватает только того, чтобы ко мне кличка «Сураман-баран» прилипла! кстати, насчёт коровы, ваша дочь каждое утро требует чая с молоком.
– Смотри-ка, окаянная, – сказал Харун, как будто в самом деле ругая дочь. – Раньше заставить её не могли пригубить чай с молоком, а теперь, как вышла замуж, стала любить молоко. ну ладно, зять, не огорчайся, бери корову и топай домой. Считай, что это мой подарок.
Расстаться с коровой было не так-то легко. но Харун-агай утешил себя: «если будут жить дружно, оставят меня в покое!»
Однако его надежды не оправдались. капризный зять, повесив нос до пола, опять приплёлся к нему.
– Не могу я жить с такой женой! ни днём, ни ночью не даёт покоя. Всё одно и то же. Понимаешь ли, ей зазорно ходить пешком. Соседи, говорит, даже в кино ездят на своей машине. Так невозможно жить. Развожусь! Пусть найдёт себе жениха с машиной!
Почесав немного затылок, Харун-агай сказал:
– Не вздумай из-за какой-то ерунды семью разрушать. Бери мою «Ладу» и мчись домой. Иди, иди, всё равно в гараже ржавеет.
Представляете, как тяжело было жадному старику расставаться с машиной. Он и для себя жалел ею лишний раз воспользоваться. А тут от неё лишь облако пыли осталось! «ну уж теперь-то они от меня отвяжутся!» – решил Харун.
Но просчитался он и на этот раз. не прошло и недели, как пришёл Сураман. Лицо его было более хмурым, чем небо в ненастный день.
– Всякому терпению наступает конец! – закричал он с порога. – Забирайте свою корову, машину и дочь. Точка! Всё!
Наконец и у Харун-агая лопнуло терпение:
– Хватит тебе, зять! – крикнул он, совсем выходя из себя. – Чего ещё тебе нужно?
– Мне-то ничего не надо. Да вот дочь ваша не хочет жить в избушке величиной с курятник. Сама она стала шире печки, ребёнка ждёт.
У Харуна вдруг смягчился голос:
– Ребёнка? Значит, у меня будет внук?
– Не волнуйтесь, алименты буду платить аккуратно.
– Ах ты, шайтан окаянный! Хочешь оставить моего внука сиротой? Я тебе!..
И тут Харун-агай со злости замахнулся на зятя, но вдруг, опомнившись, махнул рукой:
– Знаешь, зять, давай-ка вы переселяйтесь в наш дом, а мы переедем в ваш. Старикам много ли надо?
Молодожёнов не надо было долго упрашивать, они тотчас переселились в большой дом родителей. А когда перешагнули порог нового жилища, Сураман сказал жене:
– Кто говорил, что мой тесть скупой человек?
Метаморфоза
Бабушка Шамсиямал сидела у пузатого самовара и наслаждалась чаем. В дверь постучали. Не успела сказать «войдите», в дверях показался широкоплечий, коренастый парень в солдатской шинели. Настоящий сказочный батыр!
– Здравствуй, бабушка! Как ты тут поживаешь? – солдат обнял старушку.
Она растерялась: какой обаятельный, добрый молодец! Кто же он? Вроде и знакомый. Старушка долго всматривалась в него, наконец спросила:
– Чей сын-то будешь?
Солдат рассмеялся.
– Неужто зрение подводит, бабушка?
– Хвастаться уже нельзя, но и не жалуюсь пока. А кого тебе нужно, миленький? Сын мой со снохой в гости пошли. Вернутся только завтра.
Однако солдата эта весть не обеспокоила.
– Ничего. Мне и с тобой очень хорошо, бабушка ты моя!
Бабка Шамсиямал вдруг вспомнила внука, который ещё ни разу не обращался к ней так ласково – «бабушка». Он сейчас тоже в армии. Но он, Булат, – совсем другой парень. Придёт бывало домой, нехотя бросит: «Привет, бабулька!» – швырнёт одежду куда попало и завалится на диван. А бабушка вокруг него – как белка в колесе…
Солдат тем временем разделся и повесил свою шинель в шифоньер. Он с дороги, наверное, проголодался, подумала бабушка Шамсиямал и пригласила к чаю.
Парень не заставил ждать. Быстро покушал, поблагодарил и постелил себе на кровати. По-солдатски выправив гимнастёрку, брюки, повесил их на спинку стула.
Старушка не могла нарадоваться такой аккуратности парня. Невольно сравнивала его со своим внуком. Да что там! Как небо и земля! И откуда берутся такие воспитанные ребята?!
Бабке Шамсиямал этот солдат теперь казался даже роднее внука.
В семь утра она встала, решила приготовить блины. На цыпочках подошла к кровати. И вдруг увидела её заправленной. Солдат как в воду канул.
Не найдя его дома, бабка Шамсиямал вышла на улицу. И глазам её предстала такая картина. Солдатик, раздетый до пояса, убирал снег.
– Родненький! – вскрикнула старушка. – Ведь простынешь так!
Через секунду она прибежала с шубой. Воин улыбнулся:
– Не надо, бабушка, мне и так жарко, – и, бросив лопату, принялся обтирать себя снегом.
– Ай-яй-яй! – качала головой бабка. – Вот бы моему Булатику такую закалку!
Тут появились вернувшиеся из гостей её сын и сноха.
– Кто это? – удивились они, увидев обтирающегося жгучим снегом парня.
– Это я! Разрешите доложить в соответствующей форме!
Солдат вбежал в дом и вскоре предстал перед всеми в сверкающей пуговицами кителе.
– Дорогие мои родители! – отчеканил он. – Гвардии рядовой Булат Рахимов, отслужив срок действительной военной службы, прибыл домой!
– Сынок! – мать бросилась в его объятия.
Бабка Шамсиямал онемела. Всё ещё не верилось, что этот пышущий здоровьем солдат и есть её внук – бывший замухрышка Булат. И никак не могла понять: со дня рождения она безуспешно нянчилась с внуком, а за год службы в армии тот изменился до неузнаваемости.
Криворогий баран
Когда наступила пора сабантуев, я решил поехать размяться в близлежащее село. Молодой, холостой, ничем не обременённый, нужно же дать какой-то выход моей кипучей энергии…
Приехав в село, сразу направился на майдан, однако неожиданно меня остановил детина с красной повязкой на руке.
– Не суетись, батыр! – пробасил он. – Сначала борются наши, деревенские, а приезжие – потом.
– Почему такое наплевательское отношение к гостям? – возмутился я.
– Потому что вы в городе каратэ занимаетесь. Дай вам волю, то все призы увезёте. Теперь мы сделали два приза. Один для нас, другой для вас, – объяснил он и ткнул пальцем в ту сторону, где стоял маленький беленький баранчик.
Ну, доложу я вам, не баран, а эдакое блеющее облачко. Я как увидел его, сразу решил – мой будет. И когда судья пригласил на майдан желающих, я выскочил первым. И оказался единственным. Кроме меня, никто не изъявил желания оспаривать приз.
Стою я в гордом одиночестве. А зрители уже роптать начинают. Мол, надо барана обратно на ферму отвести. Зачем его вручать без борьбы?
В разгар этой шумихи на середину майдана вышел пожилой крепыш и во всеуслышание объявил:
– Сабантуй так сабантуй! Я буду бороться!
В предвкушении зрелища народ зааплодировал.
Когда нам кинули по полотенцу, мы приблизились друг к другу, и пожилой шепнул мне:
– Ты, братишка, не торопись. Какой я тебе соперник?! Вышел только ради того, чтобы такой чудесный баран зря не пропал.
Я, конечно, был признателен ему за поддержку – однако мне до того не терпелось бесплатно завладеть блеющим облачком, что я без лишних церемоний швырнул соперника через бедро и припечатал лопатками к земле.
Судья пожал мне руку и вручил барана.
Целый день я сидел на сабантуе, искоса любуясь своим приобретением. Шутка ли, мой баранчик, мой! Что захочу, то с ним и сделаю. Теперь у меня имеется солидная собственность. Правда, голову сверлила одна мысль: как доставить это облачко в город? Не такое уж оно и лёгкое.
Вечерело, когда возле меня притормозил мотоцикл с коляской. За рулём сидел мой пожилой соперник.
– До города подвезти? – предложил он.
Я обрадовался:
– Конечно!
– Лимончик.
– Почему так дорого? – возмутился я. – Обычно отсюда полтыщи берут.
– И я так беру. С каждого. Вас двое… Доставлю со всеми удобствами. Даже шлем тебе дам. Дал бы и барану, да ему рога мешают.
Пришлось согласиться на столь кабальные условия.
Хозяин мотоцикла – его звали Шаймарданом – усадил барана в коляску, меня – на заднее сиденье, и вскоре мы с ветерком домчались до города.
Тут я понял, что каждый владелец рогатого скота сталкивается с рядом трудноразрешимых проблем. В общежитие комендантша меня не пропустила.
– Пойми меня правильно, Тариф, – сказала она. – Если бы ты находился в комнате один, тогда – добро пожаловать. Приводи хоть целую отару. Но поскольку, кроме тебя, там живут ещё два человека, то нарушать покой своих жильцов я никакому животному не позволю.
Не знаю как баран, но я вышел из общежития на унылую ночную улицу без всякого энтузиазма. К счастью, Шаймардан ещё не уехал. Он сказал:
– Давай повезём его ко мне и сделаем секир-башку. Устроим шашлычок. А из шкуры справим тебе дублёночку.
Но я категорически отверг подобные притязания на мою кровную собственность. Видя моё возмущение, Шаймардан пошёл на попятную и предложил поселить блеющее облачко на своём балконе. Он даже соглашался кормить постояльца. Но при этом за питание заломил чуть ли не ресторанные цены. Поэтому я снял для рогатого друга лишь жильё.
Отныне каждый день я таскал барану мешками свежую траву. Вскоре он раздобрел, из облачка превратился в тучу, начал проявлять излишнюю агрессивность и в один прекрасный день вышиб рогами дверь балкона. Шаймардан хотел было выселить буйного квартиранта. Хорошо ещё, что я оплатил жильё за месяц вперёд. Денег он возвращать не хотел. Правда, и от новых отказался. Поэтому вскоре я и мой рогатый приз вновь очутились под открытым небом. Бросить-то его жалко, всё-таки своё добро. У меня не оставалось другого выхода, как пойти с ним в лес. Соорудил я там шалаш, и начали мы жить-поживать.
Баран в лесу быстро освоился. Чего не могу сказать о себе. Бывало, сидишь на ночь глядя у костра и представляешь, как ребята из нашей бригады пошли на стадион, или в кафе, или на день рождения Зулейхи. А тут сидишь да слушаешь волчий вой. И так иной раз тоскливо на душе сделается, что сам завыть готов.
Вскоре я узнал, что в ближней деревне состоится последний в этом сезоне сабантуй. И в воскресенье утром, прихватив барана, отправился туда.
Прибыли мы как раз в тот момент, когда судья сообщал через рупор трагическую весть:
– Поскольку наша ферма была вынуждена выполнить план по сдаче мяса, у нас не осталось ни одного барана. В этот раз победитель будет награждаться цыплёнком…
– Не согласен! – говорю. – Пусть батыр получает этого барана.
Завидев мой подарок, организаторы очень обрадовались – они приняли меня за представителя благотворительного фонда.
В это время на майдане появился Шаймардан. Схватив полотенце, он закричал:
– Ну, кто готов бороться со мной?
Он выкликнул это несколько раз подряд, а желающих не было. Я с ужасом подумал, что если борьба сорвётся, то барана вернут мне. Но сил на его воспитание у меня не оставалось, и я решительно вступил в круг.
От неожиданности Шаймардан сначала оторопел, а когда мы сошлись, зашептал:
– Ты, братишка, не швыряй меня так, как в прошлый раз. У меня до сих пор поясницу ломит…
Пока он причитал, я шмякнулся наземь да так удачно, что, падая, прихватил Шаймардана, который свалился на меня и был признан победителем.
Сразу после торжественного вручения барана Шаймардану я пошёл в сторону города. Словно гора свалилась у меня с плеч. Приду в общежитие, увижусь с друзьями, буду отдыхать без всяких забот…
Я шёл, весело насвистывая, когда услышал, что за мной кто-то бежит. Оглянулся – мой криворогий друг семенил, волоча на верёвке своего нового владельца.
Выбежав на дорогу, я с риском для жизни запрыгнул в кузов проезжающего грузовика и скрылся от погони. А вслед мне ещё долго нёсся умоляющий голос Шаймардана:
– Погоди, браток, в этом подарке и твоя доля есть!..
Раздевайтесь!
Ни с того ни с сего заболел живот. Надо, думаю, к врачу.
Врач попался молодой, такой интересный с виду. Ну, вы знаете ихнюю врачебную привычку. Когда на приём придёт женщина, особенно такая, как я, они сразу предлагают раздеться.
Захожу, значит, к врачу и говорю:
– Ну, чё, раздеваться, что ли?
– Не, не надо, – говорит он. – На голых баб уже по телевизору надоело смотреть. Хоть на работе хочется отдохнуть от всего этого. Садитесь, пожалуйста. Давайте просто задушевно поговорим. Без всяких раздеваний. Вообще, как у вас дела?
Признаться, удивилась я. Неужели и врачи начали разговаривать задушевно? Может быть, и в медицине начинается это самая модер… как её правильно? Да, модарнизация.
– Плохи мои дела, – говорю я. – Живот болит, голова кружится.
– Эх, сестрёнка! – врач только рукой махнул. – Что там твой живот. Или голова. Мне, ты думаешь, легче живётся?
– Неужели и вы болеете? – удивилась я.
– Это бы полбеды, если бы только я болел, – сказал он. – А то ведь теперь все люди болеют.
– Да, это верно, – согласилась я, – люди здорово мучаются от болезней.
– А мы, медики, особенно. Весь день ведь с больными, как тут самому здоровым остаться. Поневоле заболеешь. От такой жизни.
Признаться, мне даже жалко его стало.
– Может быть, – говорю, – вам надо принять таблетку, подлечиться. Вообще, временно уйти от этих дел.
– Куда? В дурдом? – усмехнулся врач.
– Зачем в дурдом?! На курорт, например.
– Хорошо бы на курорт, – вздохнул он. – Только путёвку туда не достанешь.
– Мой муж достанет, – сказала я.
– Он что у тебя, фокусник?
– Не фокусник, но чиновник. У него путёвок там целая куча. В любой уголок страны. На Кавказ, например, можно.
– Боязно как-то на Кавказ, – засомневался врач. – Там… стреляют. А у меня ни автомата, ни пистолета нет.
– Тогда в Крым. Там не стреляют.
– Но туда нет моста.
– Куда же вы тогда хотите?
– Мне бы лучше на Янгантау. Это для меня самое подходящее место.
– Пусть будет на Янгантау. Завтра же приходите за путёвкой.
– Легко сказать, приходите за путёвкой. А кто её мне даст бесплатно?
– А что, у вас денег нет?
Неловко как-то мне стало.
– Ну откуда у нас деньги! Мы ведь вас бесплатно лечим. Вот я с вами уже целый час беседую, а денег с вас не беру. Если, например, будет платная медицина, вы могли бы со мной разговаривать, предварительно не заплатив? А, как вы думаете?
– Хорошо, – говорю, – завтра выкуплю вашу путёвку и сама принесу вам.
– Вот это совсем другое дело, – тут же повеселел врач. – Сразу видно, что вы сознательный пациент. Так что там, говорите, у вас болит? Голова или живот? Раздевайтесь!..
Если бы…
Если бы я был женщиной, то в праздничный день 8 Марта не стала бы будить ранним утром мужа и укорять его за невнимание к своей персоне, а сама встала бы пораньше, побежала на рынок и купила бы свои любимые красные гвоздики. Потом поставила бы их в вазу и занесла в спальню, где продолжал бы сладко спать мой дорогой муженёк.
Ах, если бы я был женщиной!..
Я ходила бы по дому на цыпочках, чтобы не развеять приятных сновидений детей и мужа, и принялась бы накрывать праздничный стол. И только после этого я бы ласково разбудила свою половину, поздравила с праздником и поднесла ему букет цветов, пахнущий ароматами весны, и поблагодарила бы его такими словами:
– Спасибо тебе, родной, за эти прекрасные цветы!
И даже если бы он спросонья оттолкнул вазу, я бы не обиделась на него, а поцеловала бы в щёчку и принесла бы ему в постель чашечку горячего кофе. И даже если бы он отстранил и его, я опять, вместо обиды, проявила бы чуткость и поднесла бы его любимый огуречный рассол.
Выпив этот незаменимый напиток, он, конечно же, сразу бы преобразился и согласился бы сесть за праздничный стол, где стояли бы его любимые кушанья.
После того, как он поел и стал курить сигарету, я бы завершила уборку дома. И если бы он при этом стал ворчать, то не стала бы его затруднять просьбой вытрясти палас, а уговорила бы пройтись по свежему воздуху или посмотреть по телевизору передачу, посвященную женскому дню, с тем, чтобы он потом рассказал мне, что там было интересного.
За это время я успела бы постирать бельё, убрать дом и накормить детей.
И если бы он предпочёл прогулку на свежем воздухе, а возвратился домой под утро, я бы не стала донимать его глупыми подозрениями, а встретила бы улыбкой, искренне поверив в то, что он встретил своих друзей и провёл время в сугубо мужском обществе.
Ах, почему я не женщина?!
А, впрочем, слава Богу, что не женщина!
Заботливый муж
– Смотри, смотри, – сказала жена, подтащив меня к окну. – Наш сосед Мингаж-бабай несёт своей жене подарок!
Взглянул я в окошко и увидел Мингажа-бабая с цветами в руках. Дед со своей старухой живёт вдвоём. Несмотря на преклонный возраст, он сохранил любовь к своей супруге – какие красивые цветы купил для неё!
– Вот это муж! Как он любит свою жену! – восхищалась моя жена, не отрывая глаз от окна. И потом начала пилить меня: – А ты тоже мне мужчина! Не можешь подарить своей жене даже одного цветка. Вот, бери пример с бабая!
Мне стало невмоготу, и я вышел из дома. У подъезда встретился со стариком Мингажем.
– Где ты достал, бабай, эти цветы? – спросил я.
– На рынке. Южные джигиты привезли. Купил уж, хоть недёшево обошлось. Куда же деваться, если на женский праздник не подаришь цветы, моя старуха покоя мне не даст. А так спокойнее. Пусть подавится старая карга! – он хитро улыбнулся и спросил меня: – А что, и твоя соловушка цветы требует?
– То-то и оно, – сказал я и направился в сторону рынка. По примеру «заботливого» мужа.
Жорж-морж – просто гений
У Биби-апай дочь Алсу в городе. Якобы учится где-то. Потом, правда, пронеслись слухи, что её исключили, будто бы за неуспеваемость или что-то ещё такое.
Биби-апай забеспокоилась. Тем более что давно уже от дочери никаких вестей. Соседка ещё рассказывала: видела, мол, она Алсу в городе, накрашенная такая, нарядная, шла под руку с каким-то молодым человеком с длинными волосами – сразу не поймёшь даже: парень или девушка.
Биби-апай опечалилась. Что это за странный молодой человек, и почему дочь ничего не пишет?
И вдруг… не письмо – а телеграмма: «Ваша дочь тяжело болеет. Приезжайте срочно».
Перепуганная Биби-апай тотчас собралась в дорогу. Что с ней, с её единственной, любимой Алсу? Господи, да что же это такое? И, главное, так неожиданно, ни с того ни с cего…
Приезжает она в город, приходит по адресу, указанному в телеграмме, а там – шум за дверью, как будто какое-то веселье. Биби-апай удивилась. Что-то здесь неладно. Осторожно открывает дверь и облегчённо переводит дух: слава Аллаху, Алсу жива-здорова! Мало того, бегает с подносом, шутит, балагурит, гостей обслуживает.
Растерялась Биби-апай от такой неожиданности. Что же всё-таки происходит? А как же телеграмма с сообщением о болезни?
Алсу смеётся, и остальные гости – тоже.
– Да не переживай так, мама, из-за этой дурацкой телеграммы, – обнимает её Алсу. – Это просто такая хитрость, чтобы тебя с работы отпустили. Кстати, идея Жоржа!
Не успела Биби-апай сообразить, что это за хитрость, как ей волосатого молодого человека подводят:
– Вот и он!
– Автор идеи!
– Ваш гениальный зять Жорж.
– Ну, здравствуй, зять Морж! – говорит Биби-апай, от волнения переврав имя новоявленного родственника.
– Не Морж он, а Жорж! – смеются гости. Да и сам Жорж-Морж улыбается, чувствуется, не обижается по-свойски на всякие такие родственные штучки.
– У вас что, свадьба, что ли? – вполне естественно любопытствует Биби-апай.
– Нет, не свадьба. Празднуем рождение твоего внука, – и выносят малыша. Ой какой красивый младенец!
– Пусть он, мама, у тебя поживёт, пока мы квартиру не получим, – говорит Алсу. – Кстати, идея Жоржа. Он у меня просто гений!
– Да это благодать, когда внучок погостит у бабушки, – подтверждает Жорж.
Биби-апай хотела было заметить, что «пожить» и «погостить» всё-таки слова разные по смыслу, но не успела. И Алсу, и Жорж, и все остальные гости дружно вызвались проводить её до вокзала. И по дороге всё толковали о том, какая она, Биби-апай, счастливая, что у неё такой замечательный внук, заботливо так усадили в вагон и пожелали счастливого пути.
Во время «счастливого пути» Биби-апай пригорюнилась и даже всплакнула, то ли от радости, что и дочь жива-здорова, и такой симпатичный внук родился, то ли по другой причине.
Кто ж знает, отчего так любят иногда всплакнуть наши старушки-бабушки, не важно, русские или башкирские…
Сексуальная женщина
Бывают же на свете стеснительные люди – даже стесняются смотреть людям прямо в глаза. Один из таких – коммерсант Камиль.
Но Камиль-эфенде не обманывает покупателей, ясно глядя им в глаза, как это делают другие коммерсанты. Обманывает стесняясь, опустив глаза.
Ещё мальчишкой он был стеснителен. Курил тайком от учителей. Став взрослым парнем, водку тоже пил втайне от всех.
А вот сейчас, превратившись в зрелого мужчину, тайком от жены ходит «налево» – гуляет с чужими.
Да, «налево»… Конечно, кто из мужчин удержится от такого соблазна? Ещё молод, привлекателен, всё, как говорится, при нём. Денег полно, а к таким женщины летят, как мухи на мёд.
А женщины сейчас до ужаса хитры. Стоит мужчине совершить малейший ошибочный шаг, как он мгновенно попадает в расставленные ими силки.
Но попадать в них Камилю-эфенде категорически не хочется. Прежде всего он ценит личную свободу. И предпочитает, чтобы в эти силки попадали сами женщины.
Молодой новоявленный бизнесмен думает, что в этом мире всё продаётся и всё покупается. И каждый день словно подтверждал это. А ведь ему, Камилю, ничего не доставалось даром. Он покупал всё: и аттестат о среднем образовании, и диплом, и друзей, и недругов. Проворный коммерсант с таким же успехом продавал даже самого себя.
А себе цену он знает. О, за какую цену он предложил себя! Кому, хотите спросить? Хозяину торговой биржи. В один из дней Камиль стал обладателем сверкающего «Мерседеса» и коттеджа размером с ханский дворец. Но для этого ему пришлось жениться на начавшей стареть от неудачных попыток выйти замуж дочери современного нувориша.
Женившись на богатой невесте, он не стал обременять себя семейными заботами. Тело своё продал, но не душу. А душа, как известно, свободна, как любовь. Об этом ещё, помнится, пела легендарная Кармен. А уж если душа потребует, и змею съешь. И вот Камиль-эфенде потянулся к «запретному плоду», ища любовь не дома, а на стороне.
Кто ищет – тот найдёт, при желании и гвоздь в камень вобьёт. Что уж говорить о Камиле-коммерсанте! Эти вещи он проделывал мастерски. Впрочем, его как мужчину трудно обвинить в этом. По сравнению с вешающимися на него девицами, его законная супруга напоминала постаревшую собаку, привыкшую к своей будке. А господину Камилю, чтобы удовлетворить естественные потребности, нужна была женщина сексуальная, как и он.
И хотя таких было хоть пруд пруди, но с первой попавшейся он не вступал в связь. Нет, не стыд был тому причиной. А опасение. Есть сегодня такое, что до прострации пугает и женщин, и мужчин. Это – СПИД.
Это одно. Второе: Камиль-эфенде боялся, что будет подмочена его репутация и ляжет тень на его доброе имя. Куда ни крути, он коммерсант. А это звучит гордо. Как коммунист в столь недавнее время. Сегодня коммерсант – ум, честь и совесть нашей эпохи.
А на чести не должно быть ни одного пятна. Ну если даже упадёт, то только так, чтобы его не было видно. Особенно, не дай бог, увидит богатый тесть! Заметит где-нибудь в ресторане или кафе с особой в короткой юбочке – пощады не жди.
Вот так и жил он, стесняясь, что занимается свободной любовью, изменяя жене.
– И это называется жизнь! – обругал себя в один из дней Камиль-эфенде. – Нет, так больше нельзя. Надо же полностью насладиться достижениями демократии!
А как?
Долго ломал голову, но, кажется, нашёл способ. В одной жёлтой газетёнке есть служба знакомства. Вместе с объявлениями одиноких женщин и мужчин, пожелавших построить семью, она публикует объявления девиц определённого типа. Да ещё с игривыми подзаголовками: «А почему бы и нет?»
А что?! Камиль-эфенде тоже решил попытать счастья.
Прошло немного времени, и его объявление увидело свет. А написал он вот что: «Я строен, на все руки мастер. Душа у меня чиста. Могу обеспечить материально понравившуюся мне женщину. Я сексуален, женат. Хочу встретить красивую, сексуальную, с собственной жилплощадью женщину».
Когда объявление вышло, Камиль-эфенде довольно потёр одну ладонь о другую.
– Вот что значит деньги! – самодовольно сказал он сам себе. – Говорю же, всё можно купить! Даже любовь!
Коммерсант не ошибся – через несколько дней пришёл ответ на его объявление: «Я с наслаждением прочитала ваше объявление, притом, несколько раз. И тут же влюбилась в вас. На мой взгляд, я та самая женщина, которую вы ищете. Думаю, что удовлетворю все ваши мужские потребности. Каждой клеточкой своего тела жажду соединиться с вами. С приветом – сексуальная женщина, которая отдаёт себя во власть вашей сладкой любви».
Было названо время и место свидания, но Камиля удивили последние строки письма. «У меня есть только одно условие, – говорилось там. – У вас должны быть завязаны глаза, я очень стеснительна».
– Стеснительна? Эта сексуальная баба? – хохотнул Камиль. И тут же как бы оправдал её: – У каждого свои причуды есть.
Камиль отправился по названному адресу, нагрузившись подарками, дорогой закуской и, естественно, выпивкой. Нажал на кнопку звонка квартиры. Но хозяйка почему-то не спешила открывать дверь. Вначале, взглянув в глазок, спросила, кто он. Потом, приоткрыв, но, оставив дверь на цепочке, протянула ему чёрную повязку. И только когда тот завязал глаза, пустила его в квартиру.
Вот так Камиль-эфенде был вынужден «слепо» объяснять свою любовь и маленькими глотками отхлёбывать «Наполеон».
Когда гость был уже достаточно «подшофе», хозяйка увела его в спальню и раздела. На Камиле теперь не было ничего, кроме повязки на глазах. Сексуальная женщина прижалась к нему…
Задрожав от страсти, он выполнил свой мужской долг.
Стоит ли рассказывать, что было дальше? Об этом повествуют бесчисленные эротические фильмы и книги соответствующего содержания. Произошедшее с сексуальным мужчиной и женщиной мало чем отличается от других историй подобного рода. Словом, ночь любви проходила по всем правилам древнеиндийского трактата «Камасутра».
Камиль-эфенде ещё никогда в своей жизни такого сексуального наслаждения не испытывал. Казалось, тело его тает от счастья обладания.
«Вот это я понимаю, настоящая сексуальная женщина! – подумал он. – Не то что моя жена!»
От избытка чувств Камиль-эфенде подарил женщине целую пачку тысячерублёвок, ещё пахнущих типографской краской. А почему бы нет? Деньги-то достались не честным трудом, а сами пришли в руки.
В конце концов осчастливленный коммерсант распалился:
– Снимешь повязку с глаз – миллиона не пожалею!
– За миллион согласна! – сказала сексуальная женщина и сорвала повязку.
Увидев перед собой абсолютно голую женщину, коммерсант едва не сошёл с ума. Перед ним находилась… его собственная жена! Да, да, законная супруга!
Он не знал, верить или не верить собственным глазам. Забыв обо всём, заорал на неё диким голосом:
– Ты что тут делаешь?
– Прочитала в газете твоё объявление и зазвала тебя в квартиру подруги, – спокойно сказала жена.
– Значит, это ты… – проговорил, нет, простонал Камиль, всё ещё не в состоянии осознать случившегося. – Ты же никогда не была такой страстной.
– Женщины всегда страстны и темпераментны, только надо уметь разбудить в них всё это, – значительно сказала она. – А в тебе это, оказывается, есть.
Камиль молчал, потрясённый.
– Ладно, приди в себя, – сказала жена, прикрывая голое тело простыней. – Радуйся, что твой миллион не ушёл в чужие руки!
Наконец Камиль начал приходить в себя.
– Ради бога, только не говори отцу, – и прилип губами к ягодице супруги.
– Ладно, так и быть, не скажу, – сказала жена, начиная одеваться. – Но если только узнаю о твоих шашнях на стороне…
Камиль не дал ей закончить.
– Нет, нет, дорогая, даже не взгляну на них, – залепетал он. – Клянусь чем хочешь!
Неизвестно, сдержит ли слово, данное своей половине, коммерсант. Это пока тайна. Коммерческая тайна.
Мисс на бис
Сейчас всю дорогу конкурсы красоты. Ну, там «Мисс Париж» или «Мисс Европа» – это понятно. Издавна проводится. А, например, «Мисс Черниковка» или «Мисс Чесноковка»… Или «Мисс Грязей», не хотите?
Я, например, хочу. Даже очень. Мне и мама всегда говорила, ещё в детстве: «Красавица ты моя!»
Мама же врать не будет. Только вот платья у меня нет. Ну, такого, особенного, чтобы на конкурс идти. И денег нет, чтобы купить.
Ну, деньги – дело наживное. Стала я думать, где они, деньги? А? Вы не знаете, где они? Никто не знает. А я вот узнала.
Недаром мама называла меня не только красавицей, но и умницей. Скажу вам по секрету, больше всего денег – в банке. В других местах тоже есть, но поменьше. А в некоторых местах совсем нету.
Ну, эти места, сами понимаете, мне неинтересны. Где денег нету. Я – сразу в банк, к самому Махмуду Ибрагимовичу. Зашла к нему и начала платье расстегивать. Он аж вскочил в своём кресле. И – сразу за сердце. Потому что в его возрасте нельзя так резко вскакивать. Инсульт может приключиться, или инфаркт. Я говорю:
– Не жалеете вы себя, Махмуд Ибрагимович. Разве так можно, без женской ласки…
Хочу его приласкать, а он как-то стесняется, то ли с непривычки, то ли перегрузка организма. От банковских операций.
– Ради бога, – говорит, – только раздеваться не надо. В служебном помещении. Посетители могут обидеться… Или видеокамера… От них всего можно ожидать. Они, не то что банкира, генпрокурора не пощадили.
– Да, они такие, Махмуд Ибрагимович. Только вот… платье это, поверите ли, Махмуд Ибрагимович, а для конкурса красоты…
– Не надо! – говорит. – Не снимайте, и так видно. А платье я вам новое сделаю, сейчас выпишу чек…
– А зачем мне чек? – говорю. – Его же заместо платья на себя не наденешь.
Объяснил он мне, как полагается чек в деньги превращать.
– Только, – говорит, – чемодан с собой возьми, в сумочку не вместится, да пару моих мордоворотов, для охраны.
Взяла и чемодан, и двух мордоворотов для охраны. А денег-то, денег! Хотела их пересчитать, а мордовороты говорят:
– Здесь считать не полагается, давайте мы вас домой проводим, а то ещё по дороге отберут наше платье.
Купили они изумительное платье, в Париже такого не сыщешь, впридачу букет цветов, как первой красавице Черниковки. Или нижегородки.
Только на конкурсе красоты первое место не я заняла, а какая-то дура. которая и раздеваться как следует не умеет! Так себе, ни переда, ни зада, одни мослы торчат. У нас в деревне девки куда глаже выгуливают, чем это шмакодявка!
Потом уж мне объяснили: это не какая-то шмакодявка, а дочь банкира. Самого Махмуда Ибрагимовича. Оказывается, он каждому члену жюри по иномарке посулил. Или даже две.
Ах, вот оно что! И здесь, оказывается, всякое жульничество. Обвес. Или обсчёт. Или с истекшим сроком реализации. У ней, у этой дуры, может быть, давно уже срок истёк. А туда же лезет, на конкурс.
Ну, я ей устрою! Точнее, её папаше. Я перед ним догола…
А впрочем, на этом банкире свет клином не сошёлся. есть и покруче его. Рамазан Шагивалеевич, например. к тому же у него и дочери нет. если я в его кабинете разденусь, а? Пожалуй, с испугу не на одно платье, на весь гардероб разорится.
Да, мужики такие пошли напуганные. Особенно начальники. Да бизнесмены. Понимают, везде видеокамеры. нигде от них не спрячешься. ни в офисе, ни в машине, ни даже в туалете.
А мне-то что? Мне бояться нечего. Прятаться не от кого. Я на втором туре на бис пойду. А пока туда – к Рамазану Шагивалеевичу…
Золотые штаны
Смотрю на улицу через решётку. Вот сосед ищет чего-то в мусорной яме. Вот другой сосед в «Мерседесе» кинул ему коробку из-под сигар. Хорошо тому, кто на свободе. Делают, что хотят, не стесняясь.
Нет, я не в тюрьме. Я в клетке. В золотой клетке. В самом роскошном доме нашего города. Ведь я самая красивая жена самого богатого человека!
А началось с того, что приняла участие в конкурсе красоты. И заняла первое место. Спонсор и говорит:
– А тебя, милая, награждаем путёвкой на Канарские острова.
– Ой, не надо! Так далеко не поеду.
– Не бойся. И я с тобой. Со мной не страшно.
С ним, конечно, как у Христа за пазухой. Сам он мусульманин, но ни по-башкирски, ни по-татарски не говорит. Поэтому его зовут новым русским. Хотя разговаривает он по-английски. Он стал моим гидом. на этих самых Канарах. А потом и мужем. Всё на тех же островах.
Теперь вот живём вместе. Квартира наша что надо! Стены, двери – из стали. На окнах – пуленепробиваемые стёкла. Муж осторожничает, кабы нас не ограбили. И правильно делает. Кому своего добра не жалко?!
Самое его большое богатство – это я. Поэтому меня он бережёт более всего. Даже на улицу не выпускает. Уходя на работу, запирает на замок.
Из-за рубежа он привёз мне очень дорогой подарок. Знаете, что это такое? Золотые штаны! нет, не сшитые из золота – а литые. И дверца есть сзади. Запирается на замок. А золотой ключик от него муж повесил себе на шею.
Однажды приключилось ЧП. Потерялся ключик. Что делать-то теперь? Муж долго мучился, но открыть замок так и не смог. Не вызывать же МЧС, тем более, что генерал ихний в командировке за границей. Там где-то землетрясение. как не вовремя! Ладно, подсобил слесарь из местного ЖЭУ. За «стодолларовку» управился за пять минут. И муж остался доволен. Сейчас ключик хранит в сейфе.
– Давай и тебе купим золотые штаны, – говорю ему. – На пару носить будем.
– Это излишне, дорогая. Моё тело и так надёжно охраняют.
Да, его тело охраняют. Он даже в туалет не заходит без телохранителя. И спать ложится вместе с ним. когда мне совсем стало страшно, он и со мной рядом положил телохранителя. С автоматом. В бронежилете. Так спокойнее.
В последнее время только муж что-то стал беспокоиться, ночами ворочается, никак не может уснуть.
– Что с тобой? – cпрашиваю.
– К выборам вот готовлюсь…
Оказывается, задумал он стать президентом.
– А народ тебя выберет?
– Народ любого выберет, кто может заплатить. Или даст на бутылку.
Головастый у меня муженёк. Волокёт в политике. Главное, не жадный. Всегда даст на бутылку, а кому надо, и на лапу.
Нынче он редко бывает дома. В основном вижу его по телевизору. Как он общается с избирателями.
Всё бы ничего, но на днях подружка одна, зловредное создание, говорит мне:
– Твоего-то я в парке видела. С одной молоденькой.
– Ну и что! – отрезала я. – Мой муж культурно отдыхает. Не как твой, пустые бутылки на свалке не собирает.
Отрезать-то отрезала, а на душе всё-таки тоскливо стало. Скукотища!..
Но муж – в своем амплуа:
– Пойми меня, дорогая, мне надо поднимать свой рейтинг. Как, бывало, у президента Клинтона. С этой самой Моникой. У президентов завсегда так полагается. Потерпи маленько. Вот стану президентом, тогда уж…
Приходится терпеть. Всякое может быть в нашей непредсказуемой стране. Вдруг и я стану первой леди…
Вскоре, однако, муж совсем исчез из дома. Вместе с телохранителями. Должно быть, где-то поднимает свой рейтинг.
Я одна целый день по комнатам брожу. Иногда к окну подойду, посмотрю, что на улице делается. Вот кошка пробежала. За ней – собака. За ней – соседка. Довольная такая, весёлая. До чего же люди беззаботные! Которым терять нечего.
А у меня всё есть. Даже золотые штаны. Которых ни у кого нет. Вот станет муж президентом, тогда уж заживём! И в людях можно будет показаться. Потому что так положено по протоколу: «Прибыл президент… С супругой…» Тогда уж он от меня никуда не денется!
В гостях у амазонок
Было это в те времена, когда люди ещё в пещерах жили. Отнюдь не смущаясь подобным способом разрешения жилищного кризиса. Да и смущаться было некого. кругом только женщины – амазонки. Матриархат, одним словом.
А во главе рода стояла вся высохшая от старости, беззубая и облысевшая старуха по имени Ташбашка. Просыпается, значит, эта Ташбашка утром, собирает своих красавиц и начинает привычный утренний обряд словами:
– Хорошо-о-о! кругом такая красота! И ни одного мужика – отравителя природы! А то им вечно неймётся что-нибудь схимичить: то самогонный аппарат, то пивоваренный завод. Это ещё в лучшем случае. Ведь иной с утра мается, встать не в состоянии. И где мы ему огуречный рассол возьмём, если огурцов ещё не изобрели. Про соль вообще никто ничего не слышал. Это потом только придумают вредную для здоровья соль. Потому что мужик, оказывается, без солёненького ну никак не может. Или без футбола. Или без телевизора. Что ни говори, без мужчин спокойнее, полезнее для здоровья. Пусть их никогда не будет в нашем роду!
Вдруг послышался какой-то шум. Ташбашка видит, что кто-то бегает. Зверь не зверь, птица не птица. Что-то двуногое, бородатое, усатое.
– Ловите! – кричит Ташбашка амазонкам.
Поймали. Связали. Рассмотрели.
– Господи, это же мужик! Откуда он взялся?!
Мужик, хотя он и связан по рукам и ногам, тем не менее, похоже, рад, что попал нечаянно в такое исключительно женское общество.
Улыбка, однако, вмиг слетает с его губ, как только амазонки заговорили, что с ним делать. Одни предлагают сварить. Другие хотят попробовать его в жареном виде. А одна молоденькая чувствует всё боже нарастающее беспокойство. Она даже норовит потрогать пленника за разные его места и части тела. Другая, старше возрастом, предлагает оставить его в общине для продолжения рода. но ещё боже древняя сомневается:
– Кто его знает, работает ли у него это хозяйство, которое для продолжения рода? надо бы проверить…
– А кто проверит? – спрашивает Ташбашка.
– Я! Я буду проверять! – кричит юная амазонка и всё рвётся, расталкивая других, к пленнику.
Однако остальные оттаскивают её в сторону, дескать, тебе ещё рановато, есть боже опытные для этого дела.
начали спорить. Глядишь, уже с кулаками друг на друга лезут. И тут Ташбашка закричала властным голосом:
– Стоп, красавицы! Сначала я сама проверю!
И скинула набедренную повязку и, плотоядно улыбаясь беззубым ртом, набросилась на мужика. А он дико закричал и… проснулся.
Побывавший в гостях у амазонок облегчённо перевёл дух и нежно прижал к себе жену, которую в последнее время оставил без внимания.
Баю-баюшки-баю…
Вот так, незаметно для людей напевая, погружаю их в сладкие сны. А вот сама я никогда не сплю, всегда бодрствую. Слушаю, о чём говорят в постели, что делают на ней. но об услышанном и виденном никому не говорю.
Наверное, поэтому очень многие попросту не обращают на меня внимания. А ещё меня постоянно взбивают, трясут, сушат под палящим солнцем. нет мне, бедняжке, покоя ни днём, ни ночью. как говорится, ни сна, ни отдыха… Мнут, переворачивают, тычут кулаком все, кому в голову взбредёт.
Нет на свете несчастнее меня, а ведь есть другие, мои родичи, которые гордо восседают в светлых горницах на диван-кроватях, застеленных дорогими покрывалами. Они создают уют, выпятив свои пуховые животы, кокетливо демонстрируя нарядные платья-наволочки. Днём к ним не могут не то что приклониться головой, не смеют даже пальцем коснуться! Целыми днями эти счастливцы наслаждаются покоем. Я же не как остальные подушки – не в обычном доме живу.
Знаете, где я обитаю? ни за что не догадаетесь. Дверь дома, где я живу, открывается не каждому. Дорогу сюда знают немногие.
Живёт ли кто-нибудь на свете такой беспокойной жизнью, как я? Ведь, что ни говори, я не такая простушка, как мои другие подушечные родственники. Я, что называется, статья особая. Поэтому неустанно, круглые сутки несу свою службу…
Не думайте, что я служу какому-то лежебоке, который сутками не слезает с кровати. нет, мой хозяин очень деловитый и толковый тип. У него всё в руках кипит. В ногу со временем шагает.
Во времена, когда верховодили партократы, он был принят личным шофёром к самому Бай-Баичу. А Бай-Баич поводья крепко умел держать в руках. Подчинённые перед ним либо навытяжку стояли, либо на полусогнутых ходили.
Умел он во время работы и свой отдых славно обставить. С этой целью в лесу, что раскинулся возле самого города, он воздвиг прекрасный дворец. Это совершенное по архитектуре и творческому воображению здание скромно назвали «Домом охотника».
И хотя Бай-Баич в своей жизни не застрелил самого завалящего зайчишки, но на охоту ходить любил. нет, охотился он не за дикими животными, а… за красивыми женщинами. В его силки попадали женщины одна другой краше.
А чтобы в «Доме охотника» не переводилась обильная и вкусная еда, постоянно была наготове банька, Бай-Баич назначил заведующим своего надёжного человека – шофёра. Молодой шустрый шофёр прекрасно освоил свои обязанности. Он создал для развратного шефа все условия для прелюбодеяний. Здесь Бай-Баич вволю тешил свою плоть. Впрочем, старому ловеласу не так уж много надо было: банька, выпивка, любовница.
В один из периодов, когда Бай-Баич шалел от страсти, его шофёр-заведующий «Домом охотника» преподнёс шефу великолепный подарок – привёз из магазина меня. купил. Правда, не на свои. на государственные.
И с того дня я валяюсь на кровати, что стоит в тёмном уголке комнаты. Чтобы дольше длилась счастливая старость Бай-Баича, я не жалела своей молодой теплоты и мягкости. немало упоительных часов провёл он на моём пушистом, как вата, теле. С потаскушками.
Однако в один прекрасный день эти потаскушки осрамили его крепко. Прознав о шалостях, Бай-Баича проводили на пенсию «в связи с состоянием здоровья». «Дом охотника» прикрыли. но ненадолго. Подождали, пока уляжется скандал, и тихонько открыли снова. Бывший заведующий и шофёр Бай-Баича, шустрый, как я уже говорила, парень, организовал здесь кооператив. Этот кооператив, носящий гордое название «несокрушимое здоровье», стал обиталищем окрестных начальников. А рецепт «лечения» остался тот же, что и при Бай-Баиче: банька, выпивка, любовницы.
Естественно, всё это стало для кооператора золотым дном. невероятно довольны и клиенты. но в народе начало расти недовольство. Тогда кооператив превратился в малое предприятие под названием «народная медицина». И мой хозяин стал предпринимателем.
Но от того, что он превратился в «господина», в судьбе моей никаких изменений не произошло. Так и осталась бардачной подушкой. И чем больше наслаждался жизнью мой хозяин, тем хуже становилось мне, потому что вся тяжесть клиентов ложится на меня.
И хотя предприятие называет себя маленьким, клиентура его куда как большая. кого только нет! И коммерсанты, и начальники, и начальники начальников, и бывшие товарищи партократы, и нынешние господа демократы. короче говоря, к услугам народной медицины прибегают все. кроме народа.
Вволю попарившись в бане, усевшись за стол, который ломится от яств и спиртного, новоявленные баи-нувориши толкуют о благоденствии народа. Скоробогачи-миллионеры пустословят о необходимости самоотверженного труда. После таких разговоров они расползаются по тёмным углам, чтобы упасть в объятия проституток…
Сколько за свою недолгую жизнь мне пришлось быть свидетельницей грехов человеческих! Чьи только сальные волосы не лежали на мне! если б только волосы…
Изменились времена. Меняются хозяева. Только моё состояние остаётся прежним. Мнут, трясут, обрабатывают кулаками, как и прежде. если подумать, то моя судьба напоминает судьбу самой России. кто бы ни сел на её престол… или даже лёг на него, достаётся тем, кто внизу. Интересно, почему всё-таки это происходит? Может, оттого, что те, кто внизу, излишне мягки?…
Впрочем, иной быть я никогда не смогу. Потому что я – подушка. Своей мягкостью я и привлекаю к себе. но теперь – делайте, что хотите – моё терпение лопнуло. От грязных человеческих волос стала грязной сама. надо стряхнуть с себя пыль. Очиститься от скверны! Только вот кто, когда и чем сможет меня отстирать?
Звезда в ступе
– Добрый вечер, дорогие зрители! небось, узнали? ну да, это я – Баба-Яга. Что значит, не похожа? Под старость любая Баба-Яга становится красавицей. Иногда даже не дожидаясь старости. И не обязательно с костяной ногой, в ступе и с метлой. Это в какие времена было – когда везде русским духом пахло. Теперь, когда этот дух начисто испарился, совсем другие средства передвижения. И кощей уже не бессмертный. И Илья Муромец залез снова на печь и не заступается за землю русскую. Одни Соловьи-разбойники свищут по лесам, ещё не охваченным таёжным пожаром. Да Иванушка-дурачок по жизни мечется, никак не может на царевне жениться, да полцарства впридачу получить. Полцарства себе совсем другие – отнюдь не сказочные типы забрали. И даже поболее.
А вот я приспособилась. к этому самому полцарству. Можно, ежели умеючи. После салона красоты сразу лет двести скидываешь, а после пластической операции превращаешься в Алсу или, в крайнем случае, Аллу.
Главное в нашем бабаягинском деле – бомба. Да нет, не атомная. И не нейтронная. Это раньше они случались. А теперь основной вид вооружения – секс-бомба. Сейчас ведь все студентки мечтают стать секс-бомбами. Даже школьницы. И некоторые учительницы. А секс-бомба должна быть одна, много – две или три. Иначе перебор. С последующей девальвацией.
Трудное это дело. Сначала становишься топ-моделью. Потом фигуру подгоняешь под стандарт 90-60-90. Следующая ступень – шик-модерн. А самая вершина – суперкласс. Это всё равно что генерал-полковник. Только в женском одеянии. Или без одеяния. Это если мужской генерал-полковник появится без ничего, может вызвать удивление в солдатских рядах. Или в ихнем батальоне. А у нас – не удивление, наоборот, восхищение. не обременённая одеянием секс-бомба!
Но для подобного мероприятия нужен настоящий бабаягинский характер. Любой студентке с этой нагрузкой не справиться. которые сдают экзамен по какому-то сольфеджио. Ведь наша жизнь какая – отнюдь не студенческая. Какого-нибудь звезданутого, например, с собой прихватишь и – на Багамы. Кстати, приходилось вам когда-нибудь быть с звездяком на Багамах? Если нет, представьте себе, как это приятно. Наслаждение почти что запредельное. Особенно если этот звездяк вокруг тебя мотыльком вьётся. Такую симпатию недвижимости, точнее, движимости, даже не передать обычной метафорой. Разумеется, если это настоящий звездяк, а не какой-то там лох или гаишник. Который даже иную фанатку не пошлёт куда подальше.
Мы этих фанаток посылаем. За пивом, или принести пачку сигарет. Ни одна не отказывается. А как же иначе? Иначе им нечем жить. не за что держаться. Да и по телевизору им целый день внушают: «не дай себе засохнуть!»
Вот они и не засыхают, а бегают весь день. Или тусуются. Или балдеют. Для нас это самый выгодный народ. Обязательно кто-то должен быть, кто тобой восхищается и перед тобой преклоняется. Иначе какая же ты Баба-Яга, то есть… звезда без фанаток?!
Этот фальшивый мир
Кругом всё сверкает и блестит, везде заграничные товары в красивых упаковках. Аж в глазах рябит. казалось бы, радоваться надо и восторгаться, но – странное дело – меня прямо-таки тошнит от этого блеска. Голова кружится, давление скачет.
Пошёл к врачу. А он вздыхает:
– Сейчас, – говорит, – многих тошнит. Болезнь такая, современная, – и выписывает лекарство, заграничное, дорогое.
Захожу в аптеку.
– А не фальшивка? – говорю. – В газетах ведь пишут, теперь в торговле шестьдесят процентов лекарств фальшивые.
– В газетах девяносто девять процентов неправды пишут, – парирует аптекарша. – Пресса у нас фальшивая!
И то сказать. Грамотно возражает эта тётя из аптеки. Зашёл в гастроном, взял бутылку. Думаю, если лекарство фальшивое, желудок спиртом промою. Во избежание летального исхода. По пути домой заглянул в парфюмерную. Смотрю, французские духи. Ишь ты, неужели настоящие?
– Почём? – cпрашиваю.
– Недорого, – отвечает продавщица.
– Подделка, что ли?
– Да нет, имитация. Запах французский, вода – местная.
Дай, думаю, обрадую жену. Она вряд ли унюхает.
Но жена, оказывается, ещё как разбирается. Флакон в форточку выкинула.
– Нужна, – говорит, – мне твоя фальшивка! Да и сам ты вообще-то фальшивый. Словом, прощай. Я ухожу к бизнесмену Безменеву.
Оторопел я при этом известии. В голове не укладывается, что вся наша жизнь, оказывается, была фальшивой. Однако ничего не поделаешь. Чего только не бывает в этом лживом мире!
– Ну что ж, – говорю, – только сына оставь. Своего сына я тебе не отдам!
– Как хочешь. Если нужна тебе эта фальшивка, забирай!
– Как это фальшивка? – не понял я.
– А ты, – говорит, – прямо-таки заблуждаешься, если думаешь, что это твой сын.
Тоскливо мне стало от такого признания. До того тоскливо, всё равно что олигарху в Сибири.
Выпил того лекарства, ещё хуже на душе. На сердце – тоже. Хоть и упаковка красивая, и название заграничное. Но содержание, видимо, обычное – фальшивое.
Достал бутылку. Ну, думаю, если и водка «палёная», тогда вообще хана. Но деваться некуда, надо как-то нервы успокоить. Пропустил стаканчик, и сразу на душе легче стало. И жена, и сын, и духи французские и прочие фальшивки – ничего больше не волнует, не беспокоит. Слава богу, хоть водка оказалась настоящей, русской!
Выхожу на улицу в приподнятом настроении. Как это и положено нашему брату, принявшему на грудь. Думаю, и зачем мне эта фальшивая жена, пусть катится куда подальше со своим бизнесменом. Думает, наверное, он настоящий. Настоящие давно уже за границей. Здешние – одна имитация. А я ещё найду свою судьбу. Настоящую. Вон сколько женщин на улице! Все куда-то бегут, спешат, суетятся, видимо, тоже в надежде найти что-то настоящее. В этом насквозь фальшивом мире.
Миссия той пассии
В восемьдесят лет старик Мухамет приехал в родную деревню. В честь юбилея председатель колхоза подарил ему землю.
– Вот тебе, бабай, пять гектаров за былые заслуги! – произнёс он торжественно и смущённо добавил: – Больше дарить нечего. кроме земли в колхозе ничего не осталось.
– Что я буду делать с этой землёй? – недоумевал старик. – Ведь у меня свой участок есть, шесть соток.
– А ты почувствуй влекущий зов родной земли. Отец же у тебя кулаком был.
Увидев своими глазами заброшенные поля, Мухамет-бабай действительно почувствовал влекущий зов родной земли и не шутя взялся за дело. Загородный участок продал, взял кредит в банке, закупил элитные семена, удобрения, разные гербициды-пестициды и, естественно, собрал невиданный в последнее время урожай. Построил себе коттедж, склады, мастерские и всякие там амбары-ангары…
Видя такое дело, потянулись к нему на работу старики, потом и молодёжь, и начал процветать вместо прежнего колхоза «Большевик» кооператив с несколько претенциозным названием «кулак». Это он – в честь своего отца, некогда раскулаченного.
Вскоре заявилась к Мухамету-эфенде местная красавица Гюльчатай.
– Секретаршей возьмёте?
– У нас нет такой должности.
– Тогда пассией.
– А это что такое?
– Ну, дед, ты и тупой, хоть и богатый. нынче у любого крутого есть своя пассия для вдохновения. Вроде как юная красавица-немка вдохновляла восьмидесятилетнего Гёте на стихосложение.
– Да я стихов никогда не слагал и не читал, – засмущался Мухамет-эфенде. – Читал лишь резолюции партконференций да исторические решения очередного съезда.
– Экие ты времена вспомнил, дед. Нынче кроме интернета и иномарки ничего такого не полагается, – засмеялась красавица и так выразительно крутнула бёдрами, что Мухамет-бабай невольно почувствовал себя если не крутым с иномаркой, то лихим джигитом, объезжающим необъезженных лошадей.
И, не дождавшись даже посевной, укатил наш бабай со своей пассией на Канары. Оказывается, при нынешней крутизне так полагается. Иначе никакого уважения не будет. Со стороны нынешней молодёжи.
Завоевав уважение нынешней молодёжи, вернулся домой… и что он видит: поля заросли сорняком, амбары-ангары разрушены, коттедж разграблен, а во дворе пьяный управляющий валяется.
Разбудил его хозяин и кричит:
– Что ты наделал?!
– Н… н… не я это, – от страха заикается управляющий.
– А кто? кто же тогда???
– Это н… н… народ… Увидели, что хозяин уехал, и раскулачили.
Закручинился раскулаченный бабай от подобного оборота дела, потянулся к своей пассии за утешением, а её и след простыл. Опять она на юг улетела. Вместе с очередным, ещё не раскулаченным хозяином.
А Мухамет-бабай по стопам отца на север подался – в те края, где до недавнего времени олигарх Ходорковский книги сочинял. И у него появилось желание что-нибудь эдакое написать.
Это, может быть, и к лучшему. Ведь у нас гораздо безопаснее книги строчить, чем заниматься разной там политикой или экономикой.
Крутой зять
Раньше телефон лишь в сельсовете был. А теперь у каждого сопляка в кармане. Про крутых и говорить нечего.
Зять у меня больно уж крутой. на свадьбе с ним познакомилась. когда дочь за него выходила. Такую свадьбу закатил – закачаешься. Блюд, наверное, не меньше тыщи. Пьют, жрут, пляшут, орут. Разные дискотеки играют. Словом, дурака валяют. Совсем как у новых русских.
Вдруг телефон у него в кармане зазвонил. Гости на мгновение притихли. А зять давай по телефону материться:
– Ты что там, ё… п… р… с… т?! Знаешь, ты кто, после этого? Б… б… болван! – и швырнул свой матюгальник на пол. А потом мне подарил. наверное, у крутых так полагается. С тех пор и я с телефоном. Совсем как городская стала. Хотя сама родом из деревни.
Свадьба, между прочим, шла своим ходом. Жених вдруг самому себе закричал:
– Горько! – и поцеловал не невесту – дочь мою, а сидевшую рядом свидетельницу.
Я не вытерпела подобного хамства. Вышвырнула эту воображалу и сама рядом с женихом села.
– Ты чего это? – удивился он.
– Ничего, – говорю. – Теперь я буду твоей свидетельницей.
– Круто, однако!
На следующий день зять повёл меня в ресторан. У крутых, видимо, так полагается. Они дома не бывают. В ресторанах сидят. Разные блюда пробуют. А еда у них с виду не то лягушка, не то улитка.
– Пробуй, – говорит зять. – Деликатес!
– Не, – говорю, – я такое не ем.
– А что тогда заказать?
– Мне бы картошку… в мундире.
Зять небрежно так оттолкнул тарелки:
– Деликатес, дальше катись! Давай картошку в мундире!
Официантка в растерянности. Чуть не плачет:
– Всё, что угодно есть. Только не картошка в мундире…
Зять чуть не разнёс ресторан, но своего добился. Такой уж он крутой!
После ресторана пошли в театр. Посмотреть спектакль «Галиябаныу». как былые времена. но там, оказывается, уже не как раньше. В зале сплошной телефонный перезвон. кто с кем-то советуется, кто в любви объясняется, кто ругается… не слышно, что артисты говорят на сцене. И у зятя мобильник зазвонил.
– Да! – говорит он. – В театре сидим. Что смотрим? как его… кажется, «Галина Бланка…». То есть, «Галина Банка». Словом, «Галина Бану». Что с Бумбарисом? Чего хочет?… Зачем сразу не сказал?!
Зять швырнул свой сотовый на пол и выскочил из театра. Я, подобрав телефон, – за ним.
У него собака Бумбарис. Породистый такой пёс. И вот кто-то забыл вывести его на прогулку.
Зять посмотрел на меня – видит, что я, в отличие от некоторых, женщина серьёзная – и поручил уход за собакой мне.
Хороший пёс Бумбарис. У нас с ним три телефона. Два у меня, один – у него. Он по нему переговаривается со своей подругой, тоже очень породистой. Я нажму какую надо кнопку, и он лает, да ещё с таким чувством, будто в любви объясняется. Потом слушает ответный лай. Эдак развесит уши и слушает…
Всё бы ничего, только от зятя некуда деться. Всюду отыщет. По телефону. Даже в бане. Давеча сижу в парной, он как рявкнет по мобильнику:
– Бегом домой! Бумбарис скучает…
Эх, зря его, Бумбариса, с собой в баню не взяла. Теперь вот беги домой, не помывшись…
Бизнес-леди
Мужчина, чтобы достойно прожить жизнь, должен сделать три вещи: построить дом, вырасти сына, посадить дерево.
А что должна сделать женщина? Вопрос этот неоднозначный. Ибо разнообразие женских характеров неисчерпаемо. У Байбики, например, были три ценности в этой жизни: офис, квартира, дочь. С первыми двумя – никаких недоразумений: и офис у неё современный, и квартира с евроремонтом. А вот с дочерью дело посложнее.
Байбика хотела бы видеть свою Варису эдакой бизнес-леди, которая на плаву и с перспективой, но она, похоже, хочет стать секс-символом, которой всё до лампочки или по барабану. Говорит:
– В современной жизни самое выгодное дело – порнобизнес.
И как только у негодницы язык поворачивается матери подобное говорить?
Байбика даже пригрозила лишить её наследства. если только дочь не образумится и не слезет с интернета. Вместо того, чтобы изучать математику и другие точные науки.
– Опять по математике «двойку» получила! – укоряет она непутёвую дочь. – Сыта, одета, обута, чего тебе в этой жизни не хватает?
– Стимула.
– Какого такого стимула?
– А вот, например, Эльвира, дочь коммерсанта, если получит «тройку» по математике, мать вручает ей три тысячи рублей премии.
– Ага! А если принесёт «двойку», штрафует её на две тысячи?
– Нет, за «двойку» – две тысячи премии.
– Cтранная система наградных. И мне, что ли, тебе две тысячи платить за «двойку»? – ехидно так спрашивает Байбика.
– Да нет, мне и пятисот рублей хватит, «двойку» исправить.
У Байбики мелькнула мысль: «Может быть, у дочери проявляется наконец-то коммерческая жилка? Пусть даже в такой примитивной форме…» И она пообещала вознаградить премией в тысячу рублей «четвёрку» по математике. насчёт «пятёрки» высокодоговаривающиеся стороны сошлись на двух тысячах. Чтобы дочь хорошо училась, никаких денег не жалко.
И что вы думаете, Вариса заметно изменилась в лучшую сторону. каждый день по математике то «четвёрку», то «пятёрку» приносит.
«Вот что значит материальная заинтересованность, – думает Байбика. – конечно, кому хочется забесплатно, просто так учиться? Дураков нынче нет!» И, естественно, нарадоваться не может успехам дочери и про себя называет это экономическим чудом.
К концу учебного года Байбика решила на всякий случай лично проверить знания дочери по математике. каково же было её недоумение и растерянность, когда выяснилось: Вариса не то что мудрёные алгебраические формулы, даже таблицу умножения не знает.
– Зато я знаю таблицу деления, – парирует дочь.
– Какого ещё такого деления?
– Деления стимулов. Ты думаешь, математичка бесплатно «пятёрки» ставит. У неё довольно высокая ставка – девяносто процентов.
– Так это что же, ты теми деньгами, что я тебе даю, с ней делишься?
– А как же! У каждого свой маленький интерес. Ты же сама говорила, дураков нынче нет. Бесплатно никто тебя оценивать не будет. кстати, мама, на днях экзамен по математике… – и Вариса быстренько что-то подсчитала на калькуляторе. – Возможны непредвиденные расходы.
Байбика с нежным чувством посмотрела на пальчики дочери, которые так проворно бегают по кнопкам калькулятора, и потянулась за кошельком.
Хакадама
Как стать богатым и счастливым? Cегодня желающих научить этому хоть отбавляй.
Приезжала к нам одна такая сэнсей, по-японски – учитель, значит. Она много кого наобучала, когда депутатом была. Вспомнили? Хата… Хама… Хака… да-да, Хакадама. Вот и к нам завернула с лекцией – как нам, «уфатым», стать не просто богаче, а хозяевами богатейшей жизни.
Помчался я со всех ног, как прознал, к филармонии восходящего солнца, а билетёрши мне с порога заявляют:
– Мастер-класс только для женщин. Выпросил я у одной знакомой в кассе платок на время, нацепил на голову и с таким дресс-кодом прошмыгнул в зал.
А там уже на сцене сама Хакадама в полный рост. Заметила меня и поманила к себе. И ну – обнимать, ну – целовать. но только о щетину мою задела, сразу завизжала:
– Что такое? Мужчина?! Якудза!
– Нет, что вы, – отвечаю, – какая же я среди вас мужчина? И вы не куцая, ещё очень даже ничего. В прошлой жизни – да, я мужчиной была, а сейчас нет.
– Пол меняли?
Ну, япона мать, не гейша, а просто ясновидящая какая-то! Точно ведь, в спальне неделю, как пол начали менять, доски вскрыли. Жена достала: «ночами, – говорит, – сидишь, потом, как спать идёшь, пол под тобой гнётся и скрипит, а я до утра уснуть не могу».
– Вот вы, освободившаяся женщина Востока, – говорит опять сэнсейка, – вам надо непременно подумать про драйв, кайф и… головокружительную карьеру. Стать успешным менеджером. Знаете, что это такое? Управленцем, значит, и жить в полном достатке.
– Это я завсегда за, только как?
Хакадама влезла за трибуну, села, поджав ноги, и начала голосом экстрасенса внушать нам:
– Повторяйте за мной: «Я – женщина, я не на помойке родилась, я – супер!» Я всё могу и всё умею. И хочу помочь стать счастливыми вам. научу вас успешной анатомии, жизненному дао. Вы должны мужиков с завтрашнего же дня завоевать со всеми потрохами. Мужчины – для нас, не мы – для них. Драйв, кайф… Вы читали мою книгу «Sex в большой политике»? Понравилась?
– Да, – говорю, – очень! – хотя, честно говоря, первый раз это название слышу.
Хакадама улыбнулась:
– В ваших краях мужчины могут четырёх жён брать. А мы чем хуже? В век модернизации любая бизнес-вумэн должна иметь четырёх мужей, как минимум.
Сидевшие в зале дамы загудели:
– Какое там четверых, одного-то не прокормишь.
– Вы меня, дорогие леди-миледи, не так поняли. не вы – их, а они – вас! Все четверо смотреть, содержать и лелеять должны. Один муж – большой начальник, другой – бизнесмен, третий – по дому работник, четвёртый – для души и отдыха. Мужики же они, как бараны. Их вообще надо менять раз в пять лет. Драйв, кайф… Идёт-грядёт матриархат!..
Вот это да! Вот это лекция! Банзай! Выходит, скоро женщины везде верховодить начнут. Тут не в спальне полы менять, о своём мужском достоинстве, физиологическом поле уже всерьёз думать надо. если так, то хочу в матриархате быть полноценным женщиной…
Нет, женщином полноценной!.. Тьфу, как склонять теперь – не знаю. А ведь многие уже напоменялись, бесполыми стали.
Снял я платок и прислонил свою плешивую голову к Хакадаме, особенной нашей гейше, сэнсею, а возможно, и якудзе.
Комедия Комедьяна
Говорят, театр начинается с вешалки. Надел я свою самую дорогую шубу и пошёл в театр. Друг мой пригласил – Комедьян.
Вообще-то он не Комедьян, а Хамедьян. Дело как было: рождение ребёнка его отец с родственниками хорошенько отпраздновали и, как следует не проспавшись, написали по ошибке «Комедьян». Потом, правда, одумались и хотели исправить, но отец решил оставить всё как есть.
– Может, – говорил, – и мой сын станет комедиантом. Вроде Петросяна.
Комедьян вырос, но стал не Петросяном, а бизнесменом. В смысле «купи-продай». Купить, конечно, дешевле, а продать подороже. Однако имени своего оригинального не забывал.
– В театре мою комедию играют, – сказал он мне однажды. – Приходи на премьеру.
Признаться, удивился я.
– Ты что, – говорю, – написал комедию? И театр согласился её ставить?
– А зачем мне ихнее согласие, если это мой собственный театр!
Надо же, какие дела творятся. Прихожу в театр, сдаю шубу в гардероб, получаю номерок, сижу и смотрю комедию Комедьяна.
Вначале ничего не понятно. какие-то полуголые девицы на сцене прыгают, поют на мотив «Широка казна моя златая…» Потом какой-то бабай, хоть и в тюбетейке, но, чувствуется, при деньгах. Потом какая-то топ-модель, красавица, как и положено топ-модели, влюбляется в бабая. Прямо-таки сгорает от страсти. Ну что ж, и такое бывает, любви все возрасты покорны. Поженились они. А потом выясняется: эта красавица – его дочь. Зрители, естественно, со смеху укатываются. Как будто там – сам Петросян. Кричат:
– Бис! Браво!
Сцену прямо-таки цветами закидали. Какая-то седовласая старуха из простонародья на сцену залезла и давай с Комедьяном обниматься.
– Это, – говорит, – невероятное мастерство сценического воплощения. Прямо-таки, напоминает мне мою озорную молодость.
Я, конечно, тоже в восторге, что у меня такой крутой друг, к тому же талантливый комедиограф. Хотел поздравить его и уйти домой, но он меня не отпускает.
– А как же, – говорит, – насчёт банкета?
Оказывается, нынче в театрах без банкета не бывает.
Иначе никто на премьеру не придёт. А за то, чтобы кричать «ура» и букеты бросать – отдельная доплата.
Делать нечего, пошёл на банкет. Всю ночь гудели, всё Комедьяна прославляли, его невероятный талант, даже оформление сцены и музыкальное сопровождение. А та старуха, которая на сцену лезла с Комедьяном обниматься, скинула свой парик и, надо же, вовсе она не старуха из простонародья, а актриса-красавица. Уселась на колени Комедьяна да так и не слезает оттуда…
Однако, думаю, домой пора. Иду в раздевалку, а там – никого.
– Вы, наверное, впервые на банкете, – говорит вахтёрша, – ещё не знаете порядков. Обычно зрители заранее забирают свои шубы. Не будет же гардеробщик ждать окончания вашего банкета.
– Да, чёрт возьми, не подумал я об этом.
– Ладно. Забирайте свою шубу самостоятельно!
Хотел я забрать самостоятельно, а там, смотрю, вместо шубы чья-то телогрейка висит.
– Нет, вы определённо впервые в нашем театре, – сочувствует вахтёрша. – Ладно, успокойтесь. Вам хоть фуфайку оставили, а то один не так давно при минус сорок на улице ушёл домой без ничего. На банкете хоть хорошо угостили?
Но я не стал рассказывать ей, чем нас там угощали. Надел телогрейку и пошёл прочь. Ну его, это современное театральное искусство! Раньше, помнится, пьесы скучноватые были, но шубы на месте висели, и голова от банкетного перепоя наутро не болела.
Хоть и говорят, театр с вешалки начинается, но для меня он вешалкой и закончился.
Капризный клоник
(Сугубо женский монолог)
(На сцене появляется моложавая женщина-пенсионерка с ребенком на руках.)
Заснул, кажется. ну и слава Богу. Беспокойный такой ребёнок… нет, не внук. Мой, собственный. Сама сделала, своими силами. Всё-таки опора под старость лет. А что эти внуки? какая на них надежда! А этот хоть свой. Даже вот губы, как мои. красненькие, пухленькие! Только нос какой-то не такой. Вероятно, отцовский. Интересно, кто же его отец? А чё смеётесь? Это дело такое. Сейчас многие женщины ломают голову… над проблемой отцовства. Посмотрели, наверное, бразильский сериал. «клон» называется. Я тоже решила по-ихнему. Без мужика. ну, не совсем уж без мужика. кое-что от него есть, конечно. ну, это… Сами понимаете… Хотя бы в небольшом количестве. Остальное все моё! Потому и берегу его. Всегда с собой ношу.
До чего умный мальчик! как родился, так и начал говорить. наверное, отец его был делегатом. Или депутатом…
Спи, сыночек, спи! не дай бог, проснётся. Я уже привычная к его проделкам. Язык у него!.. Точно депутатские гены! Хотя сам ничего не умеет, любит поучать. Вчера, получив пенсию, пошла на базар. Хотела купить продукты, а он представляете, что говорит: «Ты, мамуля, не трать деньги на ерунду!»
(Ребёнок просыпается и вдруг как ляпнет.)
– Ну и врёшь, мамуля!
– Ой, проснулся… Что ты говоришь, сыночек? Перед людьми неудобно. Да я в жизни не врала.
– Нет, врёшь!
– Ну ладно сейчас. А вчера?
– А вчера хотела пиво купить.
– Ну и что? Теперь даже школьницы пивком балуются.
– Вот именно. но ты же, мамуля, не школьница, надо коньяк сосать. Армянский.
– На мою пенсию?
– Тогда совсем не пей.
– А пиво?
– С пива ты к мужикам пристаёшь. Характер дурной.
– А чё к ним не приставать? Слабаки они! не могут даже детей делать!
– Как не могут? А я тогда откуда взялся?
– Тебя я сама. Собственными силами, самостоятельно. А что поделаешь? если мужчины не могут, женщины не хотят. Вот и вся надежда на нас, бабушек. Чтоб народ в стране не вымер, придётся пенсионерам стараться.
– Толку-то от вас! на ваши пенсии разве можно ребёнка содержать?
– Детские вещи такие дорогие…
– А что дёшево?
– Сейчас всё дорого, кроме пива.
– Эх, зачем я появился на этот свет?! Пойдём, мамуля, лучше пивка возьмём.
– На какие шиши? Я ведь тебе памперс купила. Всю пенсию истратила.
(Мальчик плачет. Мать успокаивает.)
– Не плачь, сыночек. Вот тебе конфетка.
– Не надо конфет! Пивка давай!
– Сказала же, денег нет. Моя пенсия вместе с твоим пособием не только на пиво, даже на молоко не хватает.
– Вечно у тебя проблемы!
– Успокойся, сыночек, проблемы не у меня – а у государства. Ладно уж, подрастёшь, начнёшь нефть-газ продавать и разбогатеешь. Тогда хоть сколько хочешь пиво пей! Пока потерпи…
– Сколько можно терпеть? Хоть бы игрушку какую купила. А то у меня ничего нет.
– Зато у тебя памперс есть. Импортный. Высшего сорта. У цыган по дешёвке взяла. Вот он какой! никогда не промокает. (По-детски радостно.) Пикаасный паампес!
(Неожиданно мальчик выдаёт струю.)
– Вот-те, мамуля, пикаасный паам-песс!
– Ой, бессовестный! Осрамил перед народом. Да пропади пропадом телевизионный «клон»! Одни непрятности от него. Пока этот капризный клоник подрастёт, сама заклонируешься. Уф, кажется, засыпает. Баю-баюшки-баю…
